Кнопка и я
Глава девятая
Вечносвободный лес… Там растения, животные заботятся о себе сами, облака движутся… сами по себе!
Что и говорить, мне очень вовремя вспомнилась эта информация, услышанная мною когда-то в одной из самых первых серий, но на сей раз мне почему-то было не смешно. Более того, от этих незамысловатых слов внезапно повеяло такой первобытной жутью, что на мне стала дыбом каждая шерстинка, а в коленях поселилась предательская слабость. Но, превозмогая ее, я упрямо тащилась все дальше. Тропинка давно уже вытянулась ниточкой и затерялась среди травы, так что мне приходилось продираться через подлесок, который так и норовил подставить мне подножку.
Порой верх брало непреодолимое желание вернуться. Тогда я принималась думать о Баттоне. Милый, солнечный, упрямый и порой раздражающий, временами нервный и боязливый, но вместе с тем — неисправимый оптимист, гиперактивный, как и большинство детей его возраста… законченный геймер, проявляющий недюжинные способности к технике вообще… непосредственный, добрый и ласковый, заставивший меня открыть в себе то, о чем я даже не подозревала. В общем, мой маленький верный друг… Сейчас, в эту самую минуту, жеребенок страдает от боли и высоченной температуры, и нет средства, которое помогло бы ему. И если я хочу, чтобы он выздоровел и жил долго и счастливо… да Селестия и Луна с ними, с высокими этими словами… хотя бы еще раз посмотреть в его янтарные глаза… я должна продолжать путь.
Я зашла уже слишком далеко для того, чтобы возвращаться ни с чем, когда меня осенила одна до крайности простая мысль. В своем иступленном стремлении найти лекарство для Баттона я не учла одного. Самого главного, если задуматься.
Я не знала, где именно растет этот луноцвет.
И тут, в это самое мгновение, воздух прорезал вой. Тоскливый, вибрирующий, он словно ввинчивался в воздух.
Я стала, как вкопанная, а потом зашагала дальше с удвоенной скоростью. Вой был хорошо мне знаком. Тимбервольфы, или древесные волки. Это ведь не по мою душу, верно? Мало ли на кого здесь, в глуши, можно охотиться? Так что, если я сейчас уйду отсюда как можно быстрее, меня не учуют. Быть может…
Жуткий звук повторился, на сей раз он шел откуда-то спереди. И сразу же ответный вой снова раздался где-то сзади.
Волки – те же собаки, металась в мозгу безумная мысль. Перед собаками нельзя выказывать страха. От собак нельзя бежать. Собакам нельзя смотреть в глаза – они могут принять это за вызов и напасть первыми. Поэтому, когда на тропинке передо мной бесшумной тенью материализовался первый волк, я медленно попятилась назад, пытаясь не смотреть на него прямым взглядом, но и не выпуская из поля зрения. В глазницах твари мерцали болотные огни, этот взгляд затягивал, лишал воли… Обернувшись через плечо, я поняла, что отступаю прямиком в пасть еще трех волков, которые, ехидно скалясь, поджидали у меня за спиной. Да уж, это мне не та несчастная дворняга, которую я когда-то без особого труда обратила в бегство, спасая от нее Баттона…
Мои робкие надежды не оправдались.
Это был не просто вой, это была перекличка. Меня умело загнали в ловушку. Осознав это, я оцепенела, а волки деловито перестроились, образуя вокруг меня полукольцо – пока что широкое, но оно вот-вот начнет сжиматься и смыкаться...
Идея быть сожранной ходячими вязанками сухих веток для растопки камина отнюдь меня не вдохновляла. Мой взгляд лихорадочно заметался по лесной подстилке в поисках оружия, пока не упал на огромную суковатую ветку, достаточно толстую для того, чтобы она не сломалась от первого же удара по загривку твари. Повинуясь моему волевому усилию, ветка моментально окуталась серебристым свечением и поднялась в воздух.
Но тут волки опасливо расступились, и вперед, судя по почтительно поджатым хвостам моих преследователей, вышел вожак.
Это был поистине огромный зверь. Бока у него поросли мхом, покрытая лишайником спина серебрилась в свете звезд. Поводя лобастой башкой, зверь жадно принюхивался ко мне. «Какой я покажусь ему на вкус?» — мелькнула у меня бредовая мысль. Вряд ли ему часто перепадают на обед пони. А уж человечины он точно никогда не едал.
Я поудобнее перехватила свое единственное оружие магией, готовясь подороже продать свою жизнь. Это не понравилось волку, и он зарычал, недовольно и глухо, как будто у него в глотке перекатывался гравий. Неизвестно, сколько еще это продолжалось бы, но внезапно из кустов вылетела горящая стрела, которая воткнулась в землю аккурат между нами. Зверь рыкнул и – я не поверила глазам – слегка попятился. В этот самый момент лучник выступил из кустов – на нем был темный плащ, позволявший прекрасно сливаться с темнотой, капюшон был глубоко надвинут на глаза. Во рту тень несла пылающий факел на длинной палке, который она сразу же воткнула в землю перед собой.
Тень резким движением сбросила с головы капюшон – и я увидела полоски, миндалевидной формы глаза, в которых плясал и метался свет факела, короткую, стоящую дыбом, как прическа ирокез, гривку. В ушах тени качнулись две массивные серьги – по-видимому, золотые.
Зебра!
Не обращая внимания на меня, зебра ловко натянула тетиву лука, наложила на нее стрелу с соломенным наконечником. Раз! Она сунула в огонь факела наконечник стрелы, тот моментально вспыхнул. Два! Стрела, просвистев мимо меня и едва меня не задев, по касательной чиркнула о бок волка, моментально воспламеняя сухую кору и лишайник. Три! Волк завыл и заметался, как факел на четырех лапах, сея панику и поджигая своих же товарищей. И минуты не прошло, как стая, возглавляемая четвероногим костром, поджав хвосты, кинулась прочь.
Зекора… Ну разумеется, это была она! Не думаю, что в Вечнодиком лесу проживает еще какая-нибудь зебра… Так вот, Зекора смерила меня строгим взглядом глаз цвета старой бирюзы и заговорила негромко, но внушительно:
Сей лес – не место для прогулок праздных.
Немало здесь живет чудовищ разных.
Об этом вечно кто-то забывает,
Волкам древесным прямо в пасть влезает.
Кричит: «Спасите, пони! Ай-яй-яй!»
Ну а Зекора что? Беги, спасай…
При свете дня иль полночь на носу…
Так молви – что ты делаешь в лесу?
Я в свою очередь открыла рот и…
Я очутилась здесь не для забавы,
Ни приключений не ищу, ни славы.
Сочувствую нелегкой вашей доле,
Все дело в том… мой друг серьёзно болен.
От жара он который день страдает,
И чем его лечить – никто не знает.
Слыхала я, что здесь, в лесу дремучем,
Среди болот и поросли колючей
Растет цветок, волшебный и прекрасный,
О нем легенды сложены и сказки.
И кто его в глуши найти сумеет,
Тот все на свете хвори одолеет.
Я умолкла, тяжело переводя дух – стихов я никогда не писала, даже в юности, но зебриканская манера говорить в рифму оказалась заразной. Что и говорить – не Шекспир, конечно, и не Пушкин, но это короткое выступление явно возымело эффект. Зекора все так же смотрела на меня, не мигая, но скепсиса в ее глазах заметно поубавилось.
Конечно же, мне сей цветок знаком …
Прошу проследовать за мной в мой дом, –
кивнула она наконец, после чего, не прибавив больше ни слова, прихватила с собой факел и, освещая себе им дорогу, направилась куда-то в чащу.
Словами не передать, какое облегчение я почувствовала, когда за нами, отрезав нас от всех опасностей ночи, захлопнулась дверь жилища Зекоры! Пока я с интересом крутила головой, рассматривая экзотическую обстановку дома шаманки, зебра небрежно скинула в угол колчан со стрелами и лук (факел она оставила снаружи у дома, воткнув его в рыхлую почву в назидание тем древесным волкам, что еще рассчитывали на поздний ужин и могли последовать за нами) и прошествовала в центр комнаты к очагу, на котором что-то побулькивало в небольшом котелке.
Сегодня не уснем мы допоздна –
Нам нужно ждать, пока взойдет луна.
И все ж, кого спасла сегодня я средь темноты?
Скажи мне, как тебя зовут? Откуда ты?
Не зная, можно ли раскрывать все карты, я ограничилась только самым главным: я издалека, сейчас живу в Понивилле, в Вечносвободный лес меня привели поиски универсального лекарства от всех болезней – луноцвета. Думаю, Зекора поняла, что я что-то от нее утаила – слишком уж проницательным был ее взгляд, которого она с меня не спускала – но она деликатно не стала настаивать на подробностях и выпытывать у меня что-то еще. Потом разговор перешел на более общие темы. Хозяйка дома сняла с полки две чашки и время от времени подливала в них горячего ароматного травяного чая из все того же котелка. Это было очень кстати – чудесный напиток согрел меня от кончиков ушей до самых копыт и выгнал из организма мерзкую дрожь, причиной которой стала не то промозглая ночная сырость, не то только что пережитый мной страх, и которая, казалось, навсегда во мне обосновалась.
Не стану утомлять дословным пересказом нашей беседы – все-таки далеко не всем нравятся стихи – но болтали мы битых два часа, пока зебра не выглянула в окно и не кивнула удовлетворенно:
Луна достигла уж зенита…
Пора за луноцветом, Нита.
— Но как мы его найдем? Вы знаете, где он растет? — я охотно поднялась на ноги, снова бодрая и свежая, словно и не было всех этих жутких приключений в ночном лесу.
Но Зекора покачала головой:
О том, где сей цветок произрастает,
Одно лишь сердце друга знает.
— Сердце друга. Ага. Баттон мой друг, а я — друг Баттона. Так значит, чтобы найти луноцвет, я должна слушать свое сердце? — неуверенно перевела я со стихотворного на обычный. Зебра утвердительно кивнула.
С этим мы и покинули гостеприимный дом и углубились в ночной лес. Полная луна щедро лила с небес свой свет, и тот, пробиваясь сквозь густую листву, хотя бы немного рассеивал тьму, к тому же нам освещал дорогу факел Зекоры. Шли мы, как говорится, куда глаза глядят, поскольку совет Зекоры нисколько мне не помог — я по-прежнему не знала, что именно ищу и где.
А ведь сейчас ужасно поздно, сообразила я. Время за полночь, не иначе. Я уже несколько часов блуждаю по лесу, а ведь каждая минута на счету! Мое промедление может стоить Баттону жизни… Что происходит там, в Понивилле? Я готова была уже запаниковать...
"Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь", — внезапно всплыло у меня в памяти. Не знаю, почему я вспомнила любимую цитату именно сейчас, но она каким-то невероятным образом перекликалась в моем представлении с тем, что какое-то время назад сказала Зекора.
Я закрыла глаза и осторожно двинулась вперед, словно играла в жмурки. Не знаю, сколько времени я так двигалась и куда именно, но в какой-то момент впереди возникло нежное свечение, которое я смогла разглядеть даже сквозь опущенные веки, и одновременно над самым моим ухом раздался благоговейный вздох зебры.
Я открыла глаза. Мы стояли на краю небольшой полянки, в самом центре которой в пучке лунного сияния, словно в свете софита, рос — я сразу его узнала, хотя ни разу не видела даже на картинке в книге — тот самый луноцвет.
Это было невысокое хрупкое растеньице с изящными узкими листьями и единственным довольно крупным цветком, по форме напоминающим звезду. Его лепестки серебрились в лунном сиянии, но я почему-то не сомневалась в том, что они даже и сами, без постороннего источника света, будут мерцать не менее ярко.
"Только бы не опоздать! Только бы не опоздать!" — в такт бешено колотящемуся, выпрыгивающему из груди сердцу звонко выстукивали по брусчатке предрассветного Понивилля мои копыта. Всю дорогу от Вечносвободного леса я проделала галопом и боялась только одного — что рухну сейчас без чувств где-нибудь посреди улицы, не успев доставить лекарство по назначению. К счастью, отчаяние подчас придает силы, так что я благополучно прибыла в пункт назначения.
Послушная моей магии, дверь в приемный покой рывком распахнулась. Крим Харт подняла голову и в изумлении уставилась на меня.
— Как он? – выпалила я, задыхаясь. Пони ничего не ответила мне, лишь безнадежно покачала головой, и на ее глазах показались слезы.
— Луноцвет! Я принесла! Пустите меня к нему. Пожалуйста!
Я галопом ворвалась в палату, бесцеремонно растолкала собравшихся вокруг кровати Баттона врачей и медсестер, вызвав этим самым настоящий взрыв возмущения:
— Сюда нельзя входить!
— В каком болоте вы побывали? Посмотрите на свои копыта! Здесь же должно быть стерильно чисто!
— Мисс, покиньте палату немедленно…
Я не слушала и не слышала их. Баттон выглядел еще хуже, чем когда я отправилась на поиски луноцвета. Дыхание его стало хриплым и прерывистым, глаза, окруженные темными кругами, запали, он еле слышно постанывал.
— Пожалуйста! Позвольте мне попробовать… я принесла лекарство! Господин главный врач, помните, мы с вами уже беседовали на эту тему…
— Хуже уже не будет, — кивнул пожилой жеребец, и меня наконец-то подпустили к жеребенку.
Я магией выхватила из седельной сумки драгоценный сосуд, в который Зекора налила сваренное ею снадобье из луноцвета, откупорила его зубами, лихо выплюнув пробку (та усвистела куда-то в сторону, а палата тут же наполнилась благоуханием ночного леса) и поднесла зелье к губам Баттона. Тот совершенно предсказуемо не желал мне помогать, так что пришлось, магией удерживая зелье, разжимать ему зубы и потихоньку вливать его ему в рот. Тонкая струйка бесценного лекарства потекла из уголка рта, пятная подушку…
— Глотай, малыш, — шептала я. – Ну пожалуйста…
Я гладила горло жеребенка, пока тот совершенно рефлекторно не совершил глотательное движение. Прошла минута, другая… все оставалось по-прежнему. Неужели я опоздала?
И тут Баттон судорожно вздохнул, потянулся… и открыл глаза.
Уже много, много позже, дома, когда Баттона выписали из больницы (врачи в очередной раз развели копытами — пациент, находившийся при смерти, моментально исцелился, а от болезни не осталось и следа), я поведала собравшемуся семейству историю обретения луноцвета. Да, со временем этот рассказ определенно имел все шансы превратиться в занимательную байку — из тех, что так приятно послушать, сидя в теплой, ярко освещенной кухне за чашкой чая. И должна признать, рассказывать подобное бывает, оказывается, не менее приятно — потому что все опасности и переживания остались позади.
— Я не знаю, как нам отблагодарить тебя, детка, — проговорила Крим Харт, которая почти весь мой рассказ просидела, прижав копыто ко рту. — Если бы не ты, Баттон...
— Это не мне спасибо, а Зекоре, — возразила я. — Она и от древесных волков меня спасла, и посоветовала, как отыскать луноцвет, и отвар из него приготовила. А я даже толком ее не поблагодарила. Некогда было…
— Поблагодаришь еще, успеешь, — пообещала мне Крим Харт. — Зекора часто бывает в Понивилле — покупает здесь какие-то ингредиенты для своих зелий, которые не может найти в лесу.
— Это было бы просто замечательно, — со смехом ответила я. — Потому что в ближайшее время мне вряд ли захочется снова прогуляться в Вечносвободный лес.