Так держать, Менуэт, так держать!

Глава 1

Меня зовут Менуэт. Это единственное, в чем я сейчас уверена.

Вообще-то, в тот момент, когда я проснулась, то даже в этом уверена не была. Знаешь, я открыла глаза и увидела целый список разных слов, включающих марки зубной пасты и имена персонажей из каких-то телешоу. Большинство из них я уже не вспомню, но “Менуэт” звякнуло колокольчиком в моей бедной, раскалывающейся голове. Даже мягкая подушка не помогала мне справиться с похмельем.

Ну, не совсем подушка. Она была голубой и мягкой, но к тому же волосатой, и имела кое-что, обычно отсутствующее у подушек. Например, изображение полумесяца и палочки на его фоне. Пара ног и хвост из подушек тоже как правило не торчат. Видимо, это чей-то круп.

Пресвятая Селестия, чем я вчера занималась?

Ладно, Менуэт, сосредоточься. Соберись. Владелец (довольно пышного, надо признать) крупа и я находились в какой-то деревянной комнате, скорее всего, внутри повозки или фургона. Тут было темно, если не считать солнечных лучей, проникающих сквозь дырки в стенах. Также пахло потом и рвотой. Неприятные ощущения в животе подсказывали, что, может быть, даже моей.

Я поднимаю голову и оглядываюсь. Как только мой взгляд падает на пони, которую я использовала в качестве подушки, что-то щелкает в голове. Имя.

Беатрикс Синдерелла Луламун.

Кто в здравом уме называет своего ребенка "Беатрикс Синдерелла"? Ладно, проехали. В этой стране совершенно законно назвать ребенка Сильвер Спун, Филси Рич или Чиз Сэндвич¹... Беатрикс Синдерелла не самое плохое имя. Еще одно воспоминание всплывает в голове.

Трикси, если коротко. Великая и Могучая Трикси, если скромно.

Я осматриваю фургон, подмечая некоторые довольно тревожные подробности. Для начала, Трикси отдыхает на паре мешков из коричневой ткани, набитых битами. Тысячи битов, может, даже миллионы. Дырки в стенках фургона ясно указывают на то, что вчера кто-то пытался нас застрелить. Выводы как-то не слишком обнадеживают.

Кстати о стрельбе, мы в фургоне не одни. Рядом с Трикси спит тощая белая кобыла-единорог с ярко-синей гривой. Ее глаза полностью скрыты большими солнцезащитными очками. Кобыла храпит, обнимая дробовик, ствол которого находится в опасной близости от ее мордочки. Что еще хуже, это был дробовик, сделанный для земных пони, с увеличенными спусковой скобой и крючком, чтобы удобнее было стрелять копытами. Белая единорожка пристроила на спусковой крючок заднюю ногу. Один дурной сон, одно движение, и ее мозги будут повсюду. При условии, что они у нее есть. Да кто, хотя бы с половиной мозга, будет использовать долбаный дробовик, как плюшевого мишку, а?

Ну, с другой стороны никто с половиной мозга не будет спать в фургоне, который воняет, как сортир после вечеринки, прошедшей просто кошмарно, но я думаю, ты уловила мой намек. В том смысле, что день уже начался крайне погано, и я не хочу делать его еще хуже. А он стал бы куда хуже, если бы мне пришлось соскабливать понячьи мозги со стен. Каждый раз, когда мои копыта касаются чьих-нибудь мозгов, я блюю дальше, чем стреляли пушки острова Нейгхварон.

Осторожно направляя рог, я извлекаю дробовик из хватки кобылы. Магия еле работает, аура колеблется и мерцает, но после пары попыток мне удается притянуть пушку к себе. Проверяю магазин. Естественно, дробовик заряжен. Так держать, Винил, так держать... Я слыхала от своего брата, что она глотает, но, сдается мне, такой залп был бы чересчур даже для нее. Я извлекаю патроны из дробовика и аккуратно кладу их на пол.

Винил. Винил Скрэтч. Я только что вспомнила это имя, и мне отчаянно хочется выйти наружу. Голова меня буквально убивает, и по всей видимости, я провела предыдущую ночь на вечеринке с большой эгоистичной идиоткой, известной как Беатрикс Синдерелла “Трикси” Луламун и перевозбужденной идиоткой —  Винил Скрэтч. Так держать, Менуэт. Твоя мать была абсолютно права. Ты не умрешь спокойно в собственной постели, диктуя последнюю волю табунчику жеребят, внуков, правнуков и других членов семьи, нетерпеливо ожидающих твоего последнего вздоха и жаждущих твои деньги.

Прости, мам, но мне вообще-то это нравится. Я никогда не любила жеребят. Они меня пугают. И у меня нет денег, чтобы оставить их семье. Я еще раз осматриваю фургон. Ну, строго говоря, у меня много денег, а также пустых банок из-под колы, бутылка из-под сидра, кружка с надписью “Лучшая Принцесса”, дробовик и таинственный чемоданчик, лежащий на полу между Винил и Трикси. Я открываю его. Кто знает, что там? Может, бриллианты, может, чье-то грязное белье.

Ох, ебать меня через три тына и коромысло. Я уже говорила, что этот день был плохим? Ну, теперь он в десять раз хуже. Чемоданчик набит пластиковыми пакетами с каким-то белым порошком. Зная мою удачу, готова поспорить, что это не мука. Ладно, Менуэт, вдохни. Выдохни. Повторяй, пока не успокоишься. Я выхожу из фургона. Атмосфера внутри не вполне пригодна для дыхания.

Свежий воздух помогает разогнать туман в голове, но также есть довольно неприятный побочный эффект — сразу после того, как я вышла из фургона и сделала первый глубокий вдох, меня вырвало на землю. Видимо, мой организм решил, что лучший способ побороть амнезию — это напомнить, что я ела прошлой ночью.

Я сплевываю на песок. Повсюду пустыня. Песок, еще песок, несколько скал, снова песок, немного песка в гриве и еще больше в горле. Рядом с фургоном стоит дорожный знак: “Лас-Пегасус” — слишком много миль для меня в моем нынешнем состоянии. “Додж Джанкшен” — еще больше миль. “Кантерлот”, “Мэйнхэттен”, хоть что-то близкое к цивилизации — офигенно много миль. Просто великолепно.

Я пытаюсь найти в этом хоть какой-то смысл. Мы в фургоне посреди пустыни, и очевидно, вчера мы слишком много веселились. Во время вечеринки мы, очевидно, вломились в дом какого-то чувака и уперли не только его деньги, но и его кокаиновую заначку. Или, может быть, героиновую. Я могла бы взять немного на кончик копыта и попробовать, чтобы уточнить, но, зная свою удачу, я бы тут же забалдела и сделала что-то безответственное.

Ну, чувак, которого мы ограбили, наверное, разозлился (забудь — он ТОЧНО разозлился) и попытался отомстить, используя, судя по пулевым отверстиям, штурмовую винтовку. Или две. И противопегасью пушку.

Теперь, когда я это поняла, мой мозг решил выдать мне еще пару кусочков информации. Первый из них связан с Винил Скрэтч. Знаешь, мой брат ее дрючил, так что она вроде как член семьи. После того, как они расстались, Винил отправилась в Лас-Пегасус и начала встречаться с каким-то владельцем казино. Я помню, что несколько дней назад она позвонила мне и попросила...

О, это просто замечательно. Это просто пиндык, как замечательно. Менуэт, ты клиническая идиотка. И полностью заслуживаешь провести остаток жизни с Винил Скрэтч, так как уровни ваших интеллектов совпадают.

Как ты можешь догадаться по моей метке, я опытный часовых дел мастер. Она мне никогда не нравилась, в основном потому, что у моего брата точно такая же. Причем получил он ее в тот же день, что и я. И так как он земной пони, то манипулировать точными механизмами ему было всегда сложнее, и наши родители были куда больше впечатлены его меткой, чем моей. Жизнь несправедлива.

Гораздо больше мне нравится мой дополнительный талант — способность очень точно перемещать маленькие элементы с помощью магии. Я могу починить любое механическое, электрическое или магическое устройство — телефоны, оружие, пресс для сидра, тостеры, то пегасье устройство на погодной фабрике... все что угодно.

Кроме того, я прекрасно разбираюсь в замках.

Помнится, я спросила Винил, почему она не может найти специалиста в Лас-Пегасусе. Но она настаивала, что ей нужна именно я, и что работа совершенно секретная. Тут я подумала, что эта диджейша просто застряла в туалете и не хочет, чтобы кто-нибудь узнал об этом или что-нибудь в этом роде. Потом она пообещала мне денег.

Как я уже упоминала, у меня мало денег. Я бы хотела сказать, что все деньги я проматывала на алкоголь, дорогую одежду и жеребцов-зебр, но реальность выглядит куда прозаичнее — часы в наши дни довольно надежные штуки, поэтому часто ремонтировать их не нужно. Еще один часовщик в городе — красивый одинокий жеребец (который, кстати, является моим братом), а моя домовладелица — сука. Таким образом, я берусь почти за любую стремную работу, которую мне предлагают. Просто позвоните 555-08-08 и спросите Менуэт. Я сделаю почти все, кроме секса с вами или убийства вашего босса. Или родственников. И окнами я тоже не занимаюсь.

Винил Скрэтч ничего такого не хотела, ей нужно было просто вскрыть замок, поэтому Менуэт, будучи тупой задницей, отправилась в Лас-Пегасус и…

Гадство. Я едва начала говорить о себе в третьем лице, и уже призвала ее. Она выходит из фургона, щурясь от яркого солнца. Она оглядывается, и ее взгляд падает на меня.

— Великая и Могучая Трикси хочет поблагодарить тебя еще раз! — она почти кричит.

Селестия свята, моя голова.

“Успокойся, Трикси, чем я заслужила такую благодарность?” — проносится в моей голове, когда она подходит и обнимает меня.

Я чувствую себя неловко, главным образом потому, что я потная, грязная, а изо рта воняет рвотой, да и Трикси в этом плане не лучше меня. А потом она говорит кое-что, что заставляет меня чувствовать себя еще более неуютно.

— Трикси думает, что то, что ты с ней сделала, было лучшим, что Трикси испытала за всю свою жизнь!

Так держать, Менуэт, так держать. Поздравляю. Ты только что лишилась девственности с кобылой. Хуже того, с кобылой — странствующей магичкой. Пока была пьяна или одурманена наркотиками. Моя бедная матушка, наверное, в гробу переворачивается.

Ну, в том смысле, что она перевернулась бы в гробу, если бы умерла. И если бы я еще была девственницей, а не подарила свою невинность Карамелю на кухне “Сахарного уголка” во время вечеринки “У Бэрри Панч теперь есть жеребенок”. Веселое было времечко. Пинки Пай нас спалила и заставила убрать весь бардак. Ну, в смысле, после того, как мы ей заявили, что определенно не желаем, чтобы она к нам присоединилась.

— Трикси считает, что сделанное тобой с теми двумя жеребцами, было потрясающе!

Чего? Я прячу мордочку в копытах. Не совсем понимаю, что там говорит Трикси, только какие-то обрывки об их "чем-то" толще шеи Трикси.

— П-повтори, — прошу я. Если она не преувеличивает, должна же я что-то чувствовать, верно? Типа, ходить бы не могла.

— Трикси сказала, что никогда не стала бы драться с двумя жеребцами, чьи бицепсы толще ее шеи. А ты... ты спасла Трикси жизнь! — она снова обнимает меня.

Луна оборони, подруга, успокойся. Моя голова меня убивает даже без твоих криков в ухо, которые наверное в Эпплузе слыхать. Хорошая новость в том, что моя метафорическая девственность все еще в безопасности. Хотя, групповушка на троих...

Успокойся, Менуэт. Ты теперь спаситель жизни, не время думать о групповушке! Сосредоточься. Но как я могу сосредоточиться, когда изнутри фургона доносятся всякие странные звуки? Если быть точной, звуки пони, катающейся по полу и матерящейся как боцман.

Видимо, Винил только что проснулась.

Через минуту она уже на улице, в своих солнечных очках и застенчиво нам улыбается.

— Привет, девчонки! — орет она. — Вы можете в это поверить? Внутри чемоданчик, полный кокаина!

Такое чувство, что я сейчас взорвусь. Мой бедный истерзанный мозг требует ответов. Я издала громкий крик разочарования, заставивший Трикси съежиться от страха. Или, может быть, от боли — в конце концов, у нее тоже похмелье. Винил, с другой стороны, воспринимает подобное абсолютно спокойно.

— Расслабься, Менуэт, я с тобой поделюсь...

— НЕТ! — кричу я, приближаясь к ней. Наши носы почти соприкасаются. — Я не хочу никакого гребаного кокаина, гребаных денег или чего там еще у нас в этом гребаном фургоне! Я хочу знать, почему я посреди этой гребаной пустыни, с гребанной бывшей-диджейшей-а-сейчас-бомжующей-наркоманкой и катилась-бы-она-в-Тартар странствующей магичкой!

Ладно, это не совсем то, что я сказала. Было бы глупо говорить “гребаной”, ты так не думаешь? Винил могла бы подумать, что я шучу.

Ну, “долбаный” я тоже не использовала. Веришь или нет, но моя мама всегда говорила, что я была милой, воспитанной кобылкой. Винил смотрит на меня в замешательстве. На самом деле это не сильно отличается от ее обычного выражения физиономии.

— Тебе надо почистить зубы, милая, — наконец говорит она. — Ты чуть не убила меня своим дыханием…

Думаешь, что моя предыдущая фраза была вульгарной? Ну, теперь мне, по-видимому, удалось оскорбить мать Винил, отца, прабабушку и дюжину других родственников менее чем за десять секунд. Это, наконец, заставило ее принять меня всерьез. Или, может быть, ей просто стало жаль Трикси, которая была готова расплакаться.

Вот гадство. Теперь я себя чувствую виноватой из-за нее.

— Простите, девочки. Я испугалась. Дело в том, что я понятия не имею, как мы сюда попали, и судя по моим подозрениям, мы все можем оказаться в тюрьме.

Серьезно, я этого боюсь. Помнишь, я говорила тебе, что моя мама считает меня милой кобылкой? Ну, многие другие пони тоже думают, что я симпатичная. Жаль, что даже в чисто кобыльих тюрьмах симпатичные пони быстро узнают, что душ это опасное место. И что они стоят две пачки сигарет.

— Не волнуйся, милая, мы не попадем в тюрьму, — Винил пытается подбодрить меня, но ее хмурый взгляд не сильно помогает. — Мой бывший нас просто убьет.

Не могу удержаться от истерического смеха. Обе единорожки смотрят на меня, и по их встревоженным взглядам я догадываюсь, что они явно решили, что я, наконец, потеряла рассудок. Ну, они недалеки от истины. Я уже потеряла его в тот день, когда отправилась в Лас-Пегасус.

— Что, отлюби вас Дискорд, произошло? — спрашиваю я, перестав смеяться.

— Это все Трикси виновата, — отвечает Винил. — Мы были бы целы и невредимы, если бы она не запаниковала и не начала шмалять во все стороны магией...

— А кто заставил Трикси запаниковать? — орет Трикси, жестоко тряся Винил. К счастью, я уже заткнула уши, на всякий случай. — Кто сказал Трикси, что последний единорог, который пытался ограбить твоего дружка, был найден с собственным рогом в заднице? Причем все еще прикрепленным к голове?

— Я сказала это тебе, чтобы ты быстрее двигала своим гребаным толстым крупом! — орет в ответ Винил. Трикси съеживается, но это, вероятно, потому, что у нее болит голова, а не потому, что аргументы настолько убедительны. Когда диджейша выдыхается, магичка контратакует.

— У меня толстый круп? Ну, Трикси предпочла бы иметь толстый круп, чем быть гребаной вешалкой, как ты!

— Вешалка? Ты... ты фабрика холестериновая!

Чего? Я смущенно моргаю. Даже Трикси смущена, но только на мгновение. Когда она приходит в себя, ее великий и могучий крик разрывает небеса на части. Или это просто барабанные перепонки Винил лопнули?

— ТЫ НАДОЕЛА ТРИКСИ, НИКЧЕМНЫЙ КУСОК ДРАКОНЬЕГО НАВОЗА! — она с легкостью притискивает диджейшу к стене фургона. — Трикси даже смотреть на тебя не может! От любого упоминания о тебе у Трикси сводит живот... Трикси ненавидит тебя, ты — отвратительная мерзость! ТЫ... ТЫ — СОДОМИТКА!

Ладно, пора положить этому конец. Они могут оскорблять друг друга до конца времен, если хотят, но я бы хотела выбраться из этой пустыни живой. Кроме того, такими темпами они скоро должны перейти к насилию. Я пытаюсь привлечь их внимание, но они слишком заняты друг другом.

— Pedicabo ego vos et irrumabo²! — голосит Винил, отталкивая Трикси. Очевидно, у нее был какой-то контакт с классическим образованием. Возможно, когда виолончелистка, за которой она ухлестывала, разбила инструмент об ее голову. Хорошо, что Трикси и Винил слишком похмельные, чтобы колдовать.

— Девчонки, вы можете вести себя как взрослые? — застенчиво спрашиваю я.

— Отвали, тут взрослые разговаривают! — кричит мне в ответ Трикси. Надеюсь, она никогда не станет матерью. Интересно, какое у нее было детство? Ну, теперь я вроде как сочувствую ей. Моя мать постоянно ворчит, что я безответственна (и, как ты видишь, она абсолютно права), но даже когда я облажаюсь по полной, то всегда могу расчитывать на чай и сочувствие.

Ладно, пора это заканчивать. Хотя я бы не отказалась глянуть, как Винил pedicabo и даже irrumabo Трикси (можешь называть меня извращенкой, но готова поспорить, что ты тоже хотела бы это видеть), у меня и так достаточно проблем, и я не хочу, чтобы эти двое стали одной из них. Я иду в фургон, беру дробовик и возвращаюсь к спорщикам. Затем я изо всех сил оттягиваю цевье назад. Оружие не заряжено, но звук, который оно издает, заставляет любых пони даже с минимальным количеством инстинкта самосохранения прекратить делать то, что они делают в данный момент и оглядеться.

— Менуэт, что ты делаешь? — спрашивает Винил, глядя прямо в ствол. Что это за вопрос такой? Пони держит тебя под прицелом, и ты спрашиваешь ее, что она делает? Не-е-е, я просто хотела поговорить с вами о Господе нашем и Спасителе — Дискорде. Пушка? Какая пушка? Это просто помогает обращать в нашу веру.

— Это просто для мотивации, — отвечаю я. Затем направляю дробовик на Трикси. Пушка на предохранителе. Ну, технически, она не заряжена, но все же. — Вы расскажете мне, что вчера произошло. Используя повествование от первого лица в прошедшем времени. Короче, у меня болит голова, и когда я держу эту длинную и твердую штуку в копытах, то чувствую себя каким-то жестоким богом...

Я ухмыляюсь своей самой жуткой улыбкой. Поскольку дробовик разряжен, то бог вроде как мертв, но все-таки. Хоть Селестия никогда не говорила этого публично, но религия — это опиум для народа, в конце-то концов. В данном случае, особого народа, состоящего из двух пони, которые в данный момент считают, что я собираюсь в них стрелять, если они не прекратят называть друг друга содомитками или угрожать pedicabo друг друга.

Прежде чем Трикси успевает перевести дыхание, я вдруг подумала о Селестии: принцесса никогда не говорила, что она богиня. Конечно, она поднимает солнце, но это не причина, чтобы ее обожествлять. И я не верю, что она действительно его поднимает. Атеист-мазохист, вот кто я такая.

— Ну, — начинает Трикси, — Три... в смысле, я последнее время была без работы…

— В последнее время? — хихикает Винил. — Ты имела в виду “постоянно”?

— Винил, это было первое предупреждение, — говорит Трикси. — Еще два, и Менуэт сделает пару вентиляционных отверстий у тебя в черепе. Верно, Менуэт?

Она нервно улыбается. Ну что же, мой импровизированный культ только что обзавелся первым жрецом. Я решаю не отвечать. Лучший бог тот, кто мало говорит. Трикси торжествующе улыбается и продолжает свой рассказ.

— Я была без работы последнее время, когда эта идиотка сказала мне, что ей нужен кто-то, кто сможет пройти мимо двух охранников... Трикси может быть очень скрытной, чтоб ты знала.

Ага, я заметила.

— Она также сказала Три... мне, что я должна буду помочь другой пони добраться туда со мной. Этой пони была ты.

— Хорошо, — говорю я и поворачиваюсь к Винил. — Теперь ты. Зачем тебе понадобился специалист по замкам и фокусник, почему этот фургон набит деньгами, и почему какие-то пони пытались нас пристрелить?

— Эм-м-м... ты знаешь моего бывшего кольтфренда? — спрашивает Винил.

— Да. Он мой брат…

— Не этого. Того, который пытался пристрелить нас вчера. Думаю, это значит, что он со мной порвал…

Да не, определенно нет. Я всегда стараюсь пристрелить каждого жеребца, с которым встречаюсь, просто чтобы оживить наши отношения.

Иногда я удивляюсь, почему я одинока.

— Его зовут Бакио делла Морте, он владелец нескольких казино в Лас-Пегасусе…

Так, дай-ка мне передохнуть. Винил, из того, что я узнала за то время, пока ты настаивала на том, чтобы называть меня “сестрой”, я точно знаю, что у тебя точно не самый острый ум в Эквестрии. Но ты серьезно говоришь мне, что встречалась с чуваком по имени Бакио делла Морте и думала, что он будет пони, с которым ты хотела бы состариться? Или что ты хотела бы быть матерью его детей?

— К сожалению, как я потом выяснила, он лживый ублюдок. Не говоря уже о том, что он зарабатывает кучу денег и не хочет делиться со мной. У меня есть потребности, знаешь ли…

О да, я знаю. Мой брат упоминал что-то такое, когда пытался занять у меня полсотни бит. Должно быть, он был в полном отчаянии — я полсотни бит за раз сто лет не видела.

— Короче, я придумала план. Я знала, где он хранит деньги, поэтому решила украсть их, прежде чем с ним расстаться. Но мне нужен был транспорт, — Винил стукнула копытом по фургону Трикси. —  Мне также нужен был кто-то, чтобы пройти мимо охранников, и кто-то, чтобы открыть сейф. Вот почему я попросила вас мне помочь.

Мое копыто сталкивается со лбом. Серьезно, о чем я вообще думала? Что тип по имени Бакио делла Морте простит меня? Святая Селестия. Наверное, сейчас он готовит цемент для наших новых модных накопытников.

— Ладно, я поняла. Но что именно пошло не так? Почему в фургоне чемоданчик, полный кокаина? И почему мы напились до потери чувств?

Винил торжествующе ухмыляется. Возможно, потому, что рассказав об этом, она выиграет очко в своем соперничестве с Трикси.

— Когда мы уже возвращались под заклинанием Трикси, один из охранников посмотрел на нее. Как будто... как будто он знал, что мы там... Она запаниковала, чары рассеялись, а потом началось полное дерьмо.

Внезапно все воспоминания о прошлой ночи всплывают в моей голове. Я кладу дробовик, падаю на колени, ошеломленная собственным идиотизмом и возможными последствиями того, что я только что увидела. Винил смотрит на меня, и наступившее молчание становится все более неловким.

Наконец, она решает прервать его.

— Извини, мы можем обсудить это позже? Мне очень нужно в туалет...

Спасибо, Винил. Информации именно об этом мне сейчас и не хватало. Я отворачиваюсь — мне определенно не хочется этого видеть. И мне еще нужно погрязнуть... в смысле нужно точно вспомнить все события и подумать, что делать дальше.

И, как мне кажется, думать придется много...