Нечаянное искушение

Король наедине с принцем

Тяжёлый шлем закрывал голову и большую часть морды, но не глубокую морщину, пересекающую лоб Шайнинг Армора. Конечно, принц-консорт был благодарен за столь простое поручение — по сравнению с другими обязанностями, которые могли бы возлечь на него. Но всё напряжение, все разногласия, прокатившиеся по Кристальной Империи за минувшие месяцы, не добавляли ему желания охранять пони, ставшего причиной их новых проблем. Стоящий в двери Шайнинг тихо выдохнул, не сводя глаз с бывшего тирана, удобно устроившегося на диване.

Пускай тёмного единорога лишили магии на испытательный срок, король Сомбра по-прежнему источал вокруг себя свирепое и властное присутствие, заставляя всю Кристальную Империю держаться настороже. Не прошло и двух месяцев с тех пор, как его нашли на Ледяном Севере, но усилиями Твайлайт Спаркл и Старлайт Глиммер его перевоспитание продвигалось на удивление хорошо; однако бывший диктатор жил в замке рядом с Кейденс и Шайнингом, что сильно угнетало многих, если не сказать больше. Несмотря на бесчисленные мольбы и просьбы изгнать его из империи ради кристальных пони, указом принцессы Дружбы он остался под домашним арестом в Кристальном замке на время реабилитации.

С неохотой Шайнингу поручили стать главным охранником Сомбры, когда никто из кристальных стражников не пожелал даже находиться рядом с ним. И теперь ежедневно принц проводил большую часть дня наедине с пони, который почти убил его самого и его жену.

Ему хотелось злиться, но на деле он гораздо сильнее досадовал. Даже с заблокированной магией и под строгим домашним арестом тиран вёл себя на удивление спокойно между уроками Старлайт и Твайлайт. Но кобылки приходили и проверяли успехи Сомбры всего пару раз в неделю, остальное же время он бездельничал. Напрасно Шайнинг глаз с него не спускал: бывший король вставал со своего места только, чтобы сходить в ванную или размяться; остальное время он проводил либо за чтением книг, либо за беседой с Шайнингом.

И всё.

В последние недели Шайнинг стал подмечать, что при каждом его появлении Сомбра слегка оживлялся и охотно заговаривал с ним; и если единорог собирался быть до конца честным, Сомбра оказался неплохим собеседником. От его грубого чувства юмора порой становилось жутковато, но в то же время он был явно сообразителен и умён. А ещё в компании с ним стоило забыть о деликатности; своим богатым, глубоким голосом он убеждал Шайнинга открываться больше, чем следует, и зачастую принц заканчивал дежурство крайне смущённым или взволнованным. Чем больше проходило дней, тем лучше Шайнинг понимал, как столь тёмный и зловещий пони некогда достиг такой власти, даже не пошевелив копытом; в какой-то мере эти качества примиряли Шайнинга с навязчивыми вопросами бывшего короля в каждом разговоре.

Однако некоторые вопросы Сомбры по-прежнему оставались неуместными. Принц понимал, что не обязан отвечать на них честно, или отвечать вовсе, и всё-таки чувствовал себя обязанным поступать так ради сестры, задавшейся целью перевоспитать короля. Но с каждым новым разговором вопросы Сомбры становились гораздо более личными. Если первые, о прошлых любовниках или любовном опыте до Кейденс, выглядели невинными, то вскоре Шайнинг уже невольно признавался бывшему королю о том, что в ином случае рассказал бы только психотерапевту.

Сам Сомбра казался вполне довольным им как собеседником, к тому же не грозящим убить его, и только ухмылялся и играючи обходил все попытки Шайнинга перевести разговор в иное русло или пресечь неудобные темы.

День, когда тиран захотел узнать о его семейных проблемах, не заставил себя ждать. И Сомбра только чудом не усмехнулся, заметив недовольно поджавшиеся на долю секунды милые, пухлые губы принца.

Конечно, Шайнинг постарался сохранить морду. Да, они с Кейденс ссорились из-за новых трудностей и разнице в графике работы, но Сомбры это ничуть не касалось. Поэтому вместо того, чтобы обсуждать недавнее поведение жены или их молчание, Шайнинг просто стоял статуей перед насмешливо улыбающимся жеребцом. Тем временем Сомбра спокойно откинулся на спинку дивана, не сводя глаз с принца.

— Шайнинг, это простой вопрос, — не унялся он, приподняв брови. — В любом случае, отсутствие ответа говорит больше, чем любой ответ.

Стоящий на своём посту Шайнинг понимал, что лучше смолчать, но всё равно всхрапнул:

— Я понимаю, что ты ещё не привык к новой жизни после тысячи лет заточения во льдах, но в наши дни есть вопросы, которые невежливо задавать пони!

— Я же не прошу фотографии! — возразил Сомбра, нахально ухмыляясь взволнованному принцу. — И даже не спрашиваю о… пикантных деталях между вами.

— И всё равно беспардонно спрашивать, когда мы с Кейденс последний раз занимались сексом! — Шайнинг только застонал и закатил глаза.

Заметив, как разозлился Шайнинг, тиран с усмешкой прищурился.

— Значит очень давно?

— Фу! — сердито надув губы, принц отвернулся от Сомбры и стал больше похож на капризного подростка, чем на соправителя Кристальной империи. И хотя ему стоило получше соображать, чем потакать очевидным поддразниваниям Сомбры, Шайнинг всё же ответил строго: 

— Знаешь что? Я даже не удостою это заявление ответом.

— Ну, технически это считается ответом. Как и твой румянец.

— Что?! — невольно простонал принц. Все его мускулы напряглись от такого замечания, и нахмурившись, он попытался отвести взгляд от нахального Сомбры в надежде спрятаться за шлемом. К сожалению, тиран был прав: щёки Шайнинга буквально горели. Ненавидя, как частое такое случалось в последнее время, белый единорог медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы, тихонько рыча.

Сомбра вольготнее растянулся на кушетке, не сводя глаз с переволновавшегося принца.

— Честное слово, хватит так переживать. Как ты будешь вести переговоры с таким же лидером, как я? Если ты хочешь править этой землёй, тебе нужно проявить больше стойкости. Если уж так ты реагируешь на несколько личных вопросов, мне не хочется видеть, как ты ведёшь себя с тем пони, кто тебя привлекает…

— Ну, большинство нынешних лидеров немного более… — Шайнинг закрыл глаза и расстроено вздохнул. — Погоди, что?! — он вскинул голову и уставился на Сомбру широко раскрытыми глазами. — Ч-что ты сказал?

— Ничего.

Бывший король взял с кофейного столика книгу и прикрыл ею довольную морду. Шайнинг пару раз моргнул, пытаясь осмыслить услышанное от Сомбры. Или, что более важно, намёк в словах тирана.

После многозначительного молчания Шайнинг сузил глаза и раздосадовано посмотрел на Сомбру:

— Не знаю, что ты обо мне думаешь, но могу тебя заверить, что ты совершенно неправ.

— О? — спросил тиран с игривым фырканьем. — Я думал, ты не удостоишь меня ответом.

Шайнинг что-то пробормотал и снова отвернулся со слабым стоном, сдерживая растущую досаду.

Хотя принц мог легко одолеть его магией, Сомбра неприкрыто усмехнулся, видя, как легко можно накрутить ему хвост. С озорной усмешкой угольно-чёрный жеребец откинулся на диване и вытянул задние ноги.

— Парень, тебя правда легко подкалывать. Ты был таким же, когда у тебя появились чувства к Кейденс?

— Н-нет! Я… — пытаясь замолчать, Шайнинг зажмурился, на секунду прикрыл глаза и глубоко вдохнул через ноздри. Он много времени провёл рядом с тираном и всё равно был готов чуть ли не брызгать слюной от ярости, как во время первого дежурства — за что и ненавидел себя. Открыв глаза и снова посмотрев на Сомбру, Шайнинг постарался сохранить морду суровой и неприветливой, скрывая растущее смущение. — Ладно, я точно не понимаю, на что ты намекаешь! Это…

К несчастью для Шайнинга, его слова стихли, когда он обратил внимание, как Сомбра сидит на диване. Вытянув переднюю ногу на спинке сиденья, а другую устроив на подлокотнике, тиран прищурено смотрел на него с широкой и понимающей ухмылкой; задние же ноги полностью раздвинуты, ничуть не скрывая ни ножен, ни яиц. Спустя несколько секунд молчания ухмылка Сомбры стала шире, обнажив клыки.

— Это… это не… — моргающий принц пытался заговорить.

Осознав, что с приоткрытым ртом рассматривает причиндалы Сомбры, Шайнинг тряхнул головой и с раздосадованным пыхтением отвернулся. Ничуть не смущённый таким ответом тиран по-прежнему бесстыже сидел на диване, облизывая губы.

— Что такое, Шайнинг? Кажется, ты снова отвлёкся на моё тело.

— Нет! — простонал и выпалил Шайнинг, не оглядываясь на развратного тирана. — И никогда не отвлекался, ясно?! Хватит так думать!

— Тогда посмотри на меня, — продолжая играть с принцем, Сомбра чувствовал дрожь в ножнах, но не отвлекался и смотрел на Шайнинга. — Ведь ты бывал со своими товарищами по оружию в раздевалках и душевых. Трудно представить, чтобы ты рядом с ними смущался и отвлекался. Почему же ты так реагируешь на меня?

— Ну, во-первых, мы не в душевой! — всё больше распалялся Шайнинг, не понимая, в какую сторону уводит разговор Сомбра. — И здесь не ожидаешь увидеть пони в таком виде! Это неприлично! Мне казалось, если ты был королевской особой, то должен понимать!

— Да, я был королевской особой, — кивнул Сомбра. — И раз уж мы собираемся поговорить о неподобающем поведении королевских пони, я легко могу припомнить твои рассказы о встречах с жеребчиками, когда ты проходил военную подготовку в колледже.

— Э-это другое дело! — румянец Шайнинга стал настолько густым, что чуть не просвечивал сквозь шлем. — Мы говорили об этом наедине, хорошо?! И даже если я бисексуал, меня вовсе не привлекает каждый встречный жеребец!

— Я знаю, — небрежно бросил Сомбра. — И ни на миг не допускаю такого невежественного предположения. Но как бы ты ни пытался доказать, тебя всё равно влечёт ко мне.

— Аргх-х-х… — Шайнинг вскипел в своём шлеме, и ему потребовались все силы, чтобы не повернуться к Сомбре и не подлить масла в огонь. Вместо этого принц ещё раз глубоко вдохнул и не раскрыл рта, не намереваясь позволять жеребцу продолжать свои совершенно ложные обвинения. И какое же счастье, что другие посты охраны находились далеко от комнаты: вряд ли кто подслушивал их разговор.

Сомбра подождал, рассматривая принца и радуясь, когда ему удавалось увидеть его немного красные уши. И конечно, тиран не устоял перед искушением наклониться вперёд, не делая попыток прикрыться.

— Ты не хочешь спросить, почему я знаю об этом твоём чувстве?

Морда Шайнинга дрогнула, но не более того. Поняв, что единорог вознамерился помолчать, Сомбра вздохнул и добавил:

— Раз ты не собираешься заставить меня молчать, я мог бы объяснить…

— В этом нет необходимости, — прервал его Шайнинг, продолжая смотреть в другую сторону. — Только потому, что ты единожды застал меня врасплох, ещё не означает ничего из того, на что ты намекаешь.

— Единожды? Ты думаешь, я лишь сейчас заметил, как ты смотришь на меня?

— Что ты… — едва Шайнинг взволнованно оглянулся на Сомбру, как тут же отвернулся обратно, увидев жеребца всё в той же непристойной позе. А бывший король небрежно ухмыльнулся и даже, опустив копыто, потёр внутреннюю сторону бедра, пока Шайнинг пыхтел с отведёнными в сторону глазами. — Я серьёзно не понимаю, на что ты намекаешь.

— О, в самом деле? — знающий и шелковистый тон Сомбры становился все более очевидным с каждым произнесённым словом. — Итак, каждый раз, когда мы разговаривали, и я прерывал наши дискуссии, чтобы немного размяться вон в том углу… — он указал копытом в дальний угол комнаты, рядом с которым находилось большое ростовое зеркало. Но не отрывал взгляда от морды Шайнинга, пока он ухмылялся. — Ты думал, что я не увижу, как ты смотришь на моё тело каждый раз?

Вздрогнув от такой новости, Шайнинг раздражённо выдохнул. Он попытался отмахнуться от «доказательства» Сомбры, но его румянец всё же немного усилился.

— Н-ну, я же охранник! Я должен следить за тобой!

— Кроме тех случаев, когда ты попросту пялишься, как сейчас.

Губы Шайнинга плотно сжались от гнева, намереваясь опровергнуть его слова.

— Это моя работа: наблюдать и следить, чтобы ты не нарушил испытательный срок! А не… — Шайнинг на мгновение закрыл глаза, указав копытом на неприкрытую промежность. — Не пялиться на такого извращенца, как ты!

— То есть нормально пялиться на мой зад, пока я стою к тебе спиной? — снисходительно спросил Сомбра. — Но не сейчас, когда я сижу так и дозволяю тебе смотреть?

Шайнинг резко выдохнул и снова отвернулся от Сомбры.

— Я не собираюсь…

— Посмотри на меня.

Угрюмый и властный тон этих слов заставил Шайнинга вздрогнуть от удивления и — неожиданно для него самого — в самом деле обернуться к Сомбре. Тем временем тиран ухмыльнулся, довольный тем, что привлёк внимание Шайнинга, опустил копыто и погладил распухающие ножны.

— Ух ты-ы-ы… — проурчал он, с прищуром глянув на принца. — Даже без магии я ещё могу заставлять пони исполнять мои приказы. Как мило…

— Всё, хватит! — кипевшее внутри Шайнинга недовольство разом вырвалось наружу. Яростно метнувшись к дивану, он наклонился и уставился прямо в морду Сомбре — но тиран даже не вздрогнул и по-прежнему ухмылялся. — Я не знаю, к чему ты клонишь, но я не потерплю такое дерьмо, пока я глава Кристальной Империи! Если ты не хочешь, чтобы я швырнул тебя в темницу, то заруби-ка се…

Не дав Шайнингу выпалить ещё хоть слово, Сомбра внезапно подался вперёд и крепко, глубоко поцеловал его в губы. Всего на пару секунд, но их хватило, чтобы Шайнинг застыл, а потом с визгом и помидорно-красными ушами отскочил назад.

— К-какого сена?!

Сомбра уже собрался усмехнуться, а то и вкрадчиво сказать что-нибудь ошеломлённому принцу, как в дверь постучали. Услышав голос жены, Шайнинг быстро повернул голову, едва не свернув шею.

— Шайнинг? — сердито спросила Кейденс. — Что вы там кричите?! Вас даже в комнате Фларри Харт слышно!

Скривившись, принц испустил клокочущий стон. Метнул напоследок свирепый взгляд на ухмыляющегося Сомбру, вздохнул и молча направился к выходу. Он не боялся оставлять его одного, ибо деваться из комнаты тирану было некуда, поэтому без раздумий выскочил в холл и захлопнул за собой дверь.

По-прежнему сидя в неприличной позе, бывший король вслушался в приглушённую перебранку снаружи и ухмылка начала сползать с его морды. Возможно, некогда он был тёмным владыкой магии, но обострёнными чувствами принцесс-аликорнов не обладал и не мог расслышать разговор Шайнинга и Кейденс, кроме обрывочных слов или фраз. Но о чём бы ни шла речь, принцесса говорила заметно больше принца; казалось, что на каждое замечание супруга у Кейденс находилось втрое больше возражений, которые она высказывала раздражённым и явно недовольным тоном. Так что к тому времени, когда их спор начал утихать, Сомбра даже начал испытывать некоторое сочувствие к жеребцу.

Спустя минуту едва слышного шёпота он услышал, как пони коротко поцеловались: достаточно различимо, чтобы угадать лёгкий поцелуй. Шайнинг произнёс ещё несколько слов более любящим голосом, но Сомбра не разобрал их. В комнату принц вернулся с улыбкой на морде, но она превратилась в хмурую мину, едва в холле раздались удаляющиеся шаги Кейденс. И она уже не услышала тяжёлого вздоха мужа, отрезанного захлопнувшейся за ним дверью…

Сомбра ничего не сказал, не желая сыпать соль на рану расстроенному жеребцу. Но всё-таки при взгляде на тирана глаза принца зло сверкнули, и он гаркнул:

— Сведи уже ноги!

— О! — Сомбра забыл, что до сих пор вызывающе сидит, и кивнул, поднимаясь с дивана. — Хорошо, хорошо…

Однако, едва оказавшись на копытах, тиран наклонил голову и взглянул на расстроенного Шайнинга.

— Так… ты в порядке?

— О да, — с явным сарказмом проворчал принц, глянув на Сомбру. — Почему нет? Просто жена снова прожевала мне мозг, потому что ты решил позабавиться и выкинуть глупый трюк ради собственного удовольствия! Надеюсь, ты счастлив!

Сомбра фыркнул и нахмурился, встав перед расстроенным единорогом.

— Я не хотел, чтобы Кейденс нас услышала, — твёрдо возразил тиран. — И знай, я поцеловал тебя не только ради собственного удовольствия.

— Так ты подумал, что поможешь мне… этим?! — Шайнинг уставился на бывшего короля так, словно тот официально сошёл с ума.

— Разве нет? — Сомбра только передёрнул плечами и поднял бровь.

— Нет! Нисколько! — хотя он немного беспокоился, что Кейденс вернётся, но ему уже надоели намерения Сомбры. — Честно говоря, я не понимаю, с чего ты подумал такое обо мне! И с чего решил, например, что мне понравится… когда ты поцелуешь меня в губы?!

На последней фразе Шайнинга бывший король с трудом не ухмыльнулся, увидев, как ярче вспыхнули уши и щёки принца.

— Ну… если бы тебе не понравилось, тогда ты рассказал бы об этом Кейденс, — небрежно ответил Сомбра.

Глаза Шайнинга расширились.

— Ч-что?

— Я слышал тебя через дверь. Когда вы с Кейденс спорили, я расслышал кое-что из того, о чём ты ей рассказывал. Ты упомянул, что я досаждал тебе и злил. Потом она накинулась на тебя из-за чего-то, хотя я не понял причины.

Шайнинг закрыл рот и отвернулся, сжимая губы от злости. Он был раздосадован тем, что Сомбра подслушал их разговор, и в то же время чувствовал облегчение, что бывший король не услышал ни одного из брошенных в горячке слов Кейденс. Если бы Сомбра узнал хоть что-нибудь из того, что говорила принцесса в гневе, он мог бы воспользоваться этим знанием против неё и ухудшить её и без того напряжённые отношения с мужем. Кейденс хоть и носила титул принцессы любви, но терпения к тирану у неё было гораздо меньше, чем у мужа.

— А ещё, — продолжал Сомбра, делая шаг вперёд и не сводя глаз с принца, — я слышал паузу, когда она дала тебе возможность объясниться. Ты мог бы упомянуть о том, что я сделал, и на этом бы всё закончилось. Но ты держал рот на замке.

После долгого и прерывистого вдоха Шайнинг выдохнул и с опаской посмотрел на него:

— Ну и как, по-твоему, прошёл бы этот разговор? Если бы я сказал своей жене, что бывший злой правитель империи поцеловал меня в губы, она набросилась бы на меня за то, что я допустил такое!

Хоть это предположение и звучало логично, Сомбра фыркнул и с ухмылкой ответил:

— Ей не стоит судить тебя за то, чего она никогда не видела.

— Да, — ответил Шайнинг, прищурившись и холодно глядя на Сомбру, — точно так же, как ты не должен целовать женатого жеребца!

— Я просто хотел посмотреть, как ты отреагируешь на поцелуй от меня, а не от твоей жены, — Сомбра сохранял небрежный тон.

— И с какой стати мне этого хотеть?! — взгляд Шайнинга похолодел. — Особенно от тебя…

Шайнинг надеялся оскорбить Сомбру, но бывший король даже не вздрогнул ни от тона, ни от вложенного в слова смысла. Вместо этого он сделал ещё один шаг и сказал аккуратно:

— Потому что за последние недели я видел, как быстро изменилось твоё отношение ко мне. Ещё в самом начале, когда мы с тобой впервые встретились, ты хранил полное молчание и до самого конца дежурства просто смотрел на меня, как на преступника. Но потом ты начал говорить со мной. Ты выслушивал меня. И в конце концов, мы с тобой стали разговаривать каждый день. И почему я уверен, что со мной ты беседуешь намного дольше, чем с женой после дежурства.

Шайнинг застонал и отвернулся. Но прежде чем принц успел возразить, Сомбра приблизился к нему ещё на шаг и продолжил:

— Более того, я видел и другие перемены. С каждым днём, когда мы встречались и разговаривали, твоё настроение улучшалось при виде меня. Совсем недавно я видел, как ты улыбаешься, глядя на меня. И в отличие от Кейденс я вижу, каким грустным становится твой взгляд, когда ты уходишь — таким, словно ты не хочешь уходить.

Сбитый с толку Шайнинг медленно обернулся к Сомбре. Заявление тирана не рассердило и не расстроило его — напротив, смутило ещё больше. Хотя сам Сомбра не знал, было ли дело в замешательстве от искренности его слов, или же где-то в глубине души принц сомневался в их неправоте. Шайнинг открыл рот, желая что-то сказать, но Сомбра продолжал, подойдя ещё ближе.

— Шайнинг, я знаю, что ты несчастен, когда покидаешь эту комнату. Я видел, как ты расстроился после спора с Кейденс. И готов предположить, что он у вас далеко не первый.

— Нет… то есть да, мы всего один раз поспорили! — уши Шайнинга горели, выдавая его растущее волнение, пока он пытался возражать словам. — И что бы ты ни говорил, я очень счастлив со своей женой! В конце концов, у всех супругов случаются трудности в браке. Это не значит, что я не люблю её!

Сомбра вздохнул и попытался честно сказать:

— Я не говорю, что ты не любишь её. Я говорю, что она не делает тебя таким счастливым, как я в последнее время.

— И почему же ты думаешь, что знаешь больше о том, что делает меня счастливым, чем-м-м-м!..

Сомбра прервал поток слов, протянув и крепко прижав копыто к его морде. Стоя на расстоянии вытянутой ноги от притихшего принца, он прищурился и заговорил с большим пылом:

— Шайнинг Армор, не думай, что я не вижу, когда ты мне лжёшь! Я видел, как ты смотришь на меня, думая, что я не вижу. Я видел, как ты краснеешь, украдкой наблюдая за мной. Я вижу, как тебе становится радостней, когда ты видишь меня, а не свою жену! Я был одним из твоих злейших врагов, и ни за что не поверю, что твоё отношение изменилось ко мне только благодаря дружбе.

Шайнинг не отстранился, сердито смотря на него. Сердце белого единорога бешено скакало, а разум слишком сосредоточился на пристальном взгляде Сомбры, не осознавая, что можно легко оттолкнуть его. Но вместо этого Шайнинг оставался на месте, наблюдая, как бывший король наклонился и заглянул ему в глаза.

— Не отрицай того, что чувствуешь сейчас. Вот он я, всего в считанных сантиметрах от тебя, и даже прикасаюсь к тебе! Попытайся я неделю назад, ты бы уже пригвоздил меня к земле! Но вместо этого ты просто стоишь и слушаешь…

Глаза Шайнинга слегка расширились, а копыта практически примёрзли к земле, когда смысл этих слов начал доходить до него. Пусть Сомбра застал его врасплох, но он знал, что легко мог бы остановить тёмного единорога. Однако Шайнинг оставался во власти бывшего короля, словно тот сохранил остатки былого могущества. И от того, как говорил Сомбра, напористо смотря на него, принцу было сложно не почувствовать, как сердце забилось быстрее.

Сомбра медленно отвёл копыто, дав Шайнингу возможность свободно говорить.

— А теперь… я задам тебе простой вопрос. И я хочу, чтобы ты ответил мне на сей раз…

Шайнинг знал, что Сомбра не имеет над ним никакой власти, но всё равно вынужденно кивнул, стоя в изумлённом оцепенении. Даже в доспехах жеребец уже не чувствовал себя так уверенно, как раньше. Однако его уши горели, когда он услышал вопрос Сомбры, поднявшего брови.

— Я хочу, чтобы ты был честен, принц… когда в последний раз вы с Кейденс легли вместе как любовники?

От этого вопроса по телу Шайнинга прошёл холодок, а сердце отяжелело настолько, что начало проваливаться в живот. Несмотря на настойчивый взгляд бывшего короля, Шайнинг не мог дальше смотреть ему в глаза и слегка отвернулся. Слабо выдохнул и со смущением признался:

— Д… два с половиной месяца…

Хотя ответ заставил глаза Сомбры на мгновение расшириться, он продолжил заботливым голосом, позволяя Шайнингу перевести дух:

— Так… это из-за неё?

Он ожидал, что Шайнинг кивнёт или согласится, но нет: принц виновато опустил голову, вздохнул и медленно покачал головой.

— Н-Нет…

Брови Сомбры поднялись ещё выше, но Шайнинг не заметил этого, смотря на свои поножи. Его морда скривилась, когда он надул губы и сказал с растущей робостью:

— Я… я никогда… не был в настроении, когда возвращался домой…

После долгого мучительного молчания Сомбра медленно поддел копытом подбородок Шайнинга. Он медленно поднял голову принца и, убедившись, что тот смотрит ему прямо в глаза, спросил:

— Шайнинг… ты по-прежнему любишь её?

— Д-Да, да… — без колебаний кивнул в ответ он.

Хотя это и было несомненной правдой, Сомбра прищурился и наклонился чуть ближе. У Шайнинга перехватило дыхание, когда он почувствовал тепло от шёрстки Сомбры, находящегося так близко. Его щеки вспыхнули сильнее, когда он посмотрел на тирана и услышал от него:

— Но… мне нужно спросить тебя…

Сомбра замер в нескольких дюймах от морды Шайнинга.

— Я хочу, чтобы ты был честен со мной… ты счастлив с ней?

Несмотря на всю магию и броню, Шайнинг враз ощутил себя совершенно беззащитным от слов Сомбры. Его сердце пустилось в галоп, дышать стало труднее, пока он стоял, закусив губу. И в то же время ему не хотелось отводить взгляд от бывшего короля; сама мысль причиняла боль, но принц догадывался, что Сомбра заранее знает ответ.

До боли зажмурившись, Шайнинг выдохнул от стыда, прежде чем раскрыть рот.

— Я… я… н-нет…

Последнее слово взвалило тяжеленный камень на его сердце, но он не мог отрицать: после бесчисленных ссор и бессонных, лишённых любви ночей, Шайнинг уже не был счастлив с Кейденс так, как раньше. Он знал, что любовь меняется со временем, но не ожидал, что такие перемены — и не самые лучшие — произойдут у него самого.

Прежде, чем он успел ещё крепче зажмуриться и сдержать слезы, что-то тёплое и успокаивающее легло на плечи и спину. То Сомбра приблизился вплотную и заключил его в ласковые объятия, надеясь утешить после признания.

Сам бывший король не был уверен, как отреагирует принц, но мысленно улыбнулся, когда Шайнинг медленно обхватил его копытами в ответ на ласку.

Никто во всём дворце не знал, что здесь, за закрытой дверью два единорога молча и крепко обнимали друг друга. Лишь спустя минуту Шайнинг наконец-то отстранился, смаргивая набежавшие слезинки.

— С-Сомбра, я… я не…

Копыто тирана снова прижалось к его губам, но на этот раз Шайнинг не сопротивлялся. Вместо этого он снова посмотрел на Сомбру. А тот отвёл копыто от морды Шайнинга и поддел край его шлема, аккуратно снимая. Роскошная голубая грива единорога рассыпалась по шее и плечам, как и должно; наконец-то тиран увидел её спустя столько недель. Остальные доспехи Шайнинга ещё оставалась на нём, но он почувствовал себя невероятно уязвимым: ничто теперь не скрывало покрасневшие щёки и уши.

Сомбра оглядел принца с ног до головы и восхищённо ухмыльнулся естественной красотой жеребца. Затем он прижал копыто к покрасневшей щеке Шайнинга, с растущей улыбкой глядя на него, и спросил:

— Шайнинг Армор… кто, по-твоему, делает тебя счастливым?

Шайнинг нервно прикусил губу, но медленно поднял и положил копыто поверх копыта Сомбры. Но не убрал от морды, а прижал крепче, глядя Сомбре в глаза, и сердце его забилось быстрее.

— Т… т-ты…

Ухмылка Сомбры стала шире; встав на задние ноги, он поднял второе копыто и прикоснулся к другой щеке принца. Глубоко выдохнул, заставив Шайнинга вздрогнуть от горячего дыхания на своей шерсти. Но принц никуда не отстранился, а тем временем Сомбра настойчиво спросил:

— Признай, Шайнинг Армор… признай, что у тебя есть чувства ко мне.

Хоть Сомбра больше не был правителем, но сейчас он видел, как дрожит белый единорог в его хватке: точь-в-точь как бесчисленные рабы, которыми он обладал раньше. Румянец на морде Шайнинга стал ярче, и он крепко сжал губы, сглотнув подкативший к горлу комок. Сердце принца намеревалось вот-вот выпрыгнуть из груди, но у него больше не было причин сопротивляться. Краем сознания он понимал, что в любой миг может взять верх, но не отрицал, что Сомбра поймал его. Даже лишённый магии и прежних сил, этот древний жеребец влёгкую обвёл Шайнинга вокруг копыта.

И как ни странно, принц не мог сказать, что ему так уж не нравится это чувство.

— Я… — после прерывистого выдоха Шайнинг не удержался и подался мордой навстречу. — Я признаю!

После бесчисленных недель, проведённых в попытках отрицать свои чувства к ужасному тирану, Шайнинг прижался губами к губам Сомбры, а в его сердце горела новообретённая страсть. Его копыта крепко сжимали спину Сомбры, пока он целовал его, держали бывшего короля в сладких объятиях, которых он не чувствовал уже несколько месяцев. Он трепетал от восторга и страха, что уступил жеребцу, о котором так долго думал — а затем глубокий стон вырвался изо рта принца, когда Сомбра крепче прижал его к себе и так же крепко поцеловал в ответ.

Сомбра стиснул облачённые в доспехи бока принца, целуя его и наслаждаясь тем, что наконец-то оторвал Шайнинга от своей жены и заставил предаться тому, чего он действительно желал. И хотя тиран знал, как неправильно угрожать браку, подобному браку Шайнинга — в каком бы плохом состоянии тот не находился — но вряд ли распутство могло сравниться с порабощением Кристальной Империи тысячу лет назад. А уж то, как быстро Шайнинг лишился самообладания и поддался, яснее слов говорило, как сильно принц желал Сомбру вместо собственной жены. Поэтому, крепко и любяще обнимая женатого жеребца и возвращая ему поцелуй, Сомбра не испытывал особого стыда.

После недолгих страстных, напористых поцелуев Шайнинг отстранился от Сомбры, причмокнув губами и глубоко вдохнув. Переводя дыхание, он чувствовал, как колотится сердце, а морда пылает, как никогда. Всего два месяца назад принц был в крепких и по большей части счастливых отношениях со своей женой, но теперь Шайнинг Армор стоял в ошеломлённом молчании и осознавал, что изменил всему и вся с тем, кто оставался самым тёмным врагом Кристальной Империи. С каждой секундой тягостных размышлений на его сердце становилось все тяжелее, но в то же время оно потеплело, когда Шайнинг глянул на тёмного жеребца перед собой.

Он так давно не испытывал этого чувства, даже с женой и матерью своего ребёнка. От того, как Сомбра смотрел на него пронзительно-красными глазами, со своей клыкастой ухмылкой, все до единой волосинки в гриве единорога встали дыбом, а его нервы защекотало. Всё, что он пытался неделями отрицать, наблюдая за жеребцом, разом свалилось на него теперь, когда Сомбра сам указал ему. Осознание было, мягко говоря, неприятным, но шок не делал его менее правдивым: у Шайнинга действительно пробудились сильные чувства к бывшему королю.

Сомбра выждал, прежде чем медленно положил копыто на плечо Шайнинг Армора.

— Шайнинг, — его голос стал куда ласковее, — с тобой всё будет в порядке?

— Я… я думаю, что да… — чувства принца к тирану даже не думали ослабевать, но ошеломляющая вина заставила его отвернуться. — Я… я не могу поверить, что…

Не успел Шайнинг устыдиться, как копыто Сомбры повернуло его голову обратно. При виде его морды принц медленно выдохнул и содрогнулся, а его сердце скакнуло к самому горлу. Тем временем Сомбра ласково погладил ярко-синюю гриву жеребца и произнёс глубоким, успокаивающим голосом:

— Шайнинг… я не стал бы, если бы решил, что тебе станет больно… ты ведь поднимаешь?

Полузакрытыми глазами глядя на тирана, Шайнинг вздохнул поглубже и слабо кивнул. Хотя его ноги всё ещё дрожали, единорог понемногу успокаивался с каждым ласковым прикосновением Сомбры.

— Д… Да. Я… не предполагал…

Копыто Сомбры опустилось на пылающую щёку Шайнинга. Принц хотел насладиться прикосновением, или даже улыбнуться тому, как приятно оно было, но скривился, зажмурившись, и выдавил:

— Но… мххх…

Сомбра ненадолго прервал ласку, сохраняя молчание, давая взволнованному Шайнингу говорить:

— Я… я прямо сейчас могу придумать как минимум дюжину причин, почему это плохая идея. И… и могу придумать несколько, почему нет…

Уши и морда Шайнинга оставались ярко-красными, пока мысли плавали в его голове, отравляя совесть смущением, стыдом и удовольствием одновременно. Но, встряхнувшись, Шайнинг вздохнул и посмотрел на Сомбру:

— Я просто… мне просто нужно знать… — после нескольких секунд молчания принц прикусил губу, прежде чем настойчиво спросить: — Ты делаешь это только ради меня? В смысле… ты… ты тоже это чувствуешь?

Это заставило Сомбру игриво фыркнуть.

— Нет, — ответил он с явным сарказмом в голосе. — Я влюбил тебя в меня только из мести твоей жене, — затем он закатил глаза и твёрдо сказал: — Конечно, потому что захотел тебя! После всего времени, что мы провели вместе, и… того, что я видел о твоей… личной жизни…

Шайнинг отвёл глаза от Сомбры, плотно сжав губы, не желая ничего говорить в ответ. Тем временем Сомбра продолжал гладить принца по щеке.

— …я видел, как сильно ты нуждаешься в чьей-то помощи, даже если ты сам был слеп.

— Так… Так ты… — казалось, Шайнинг хочет вырваться из объятий Сомбры, но его копыто прижималось к морде тирана, когда он прерывисто выдохнул. — Ты видел меня с женой и жеребёнком и всё же…

Когда принц замолчал, Сомбра вздохнул и заговорил, не давая Шайнингу закончить.

— Я не говорю, что легко принял это, — признался он, зябко пожав плечами, — но я думаю, что Кейденс лучше всех сказала об этом. Иногда… сердце хочет того, чего хочет.

Услышав слова жены как оправдание его поступку, Шайнинг почувствовал себя неловко, но всё-таки слабо кивнул в ответ.

— Да, я… я понимаю…

Глубоко вдохнув, Шайнинг слегка улыбнулся, глядя на обнимающего его тёмного жеребца. Увидев улыбку на морде принца, Сомбра тоже улыбнулся.

— Итак, принц Шайнинг… чего хочет твоё сердце прямо сейчас?

Вместо того, чтобы насмехаться над слащавым намёком тирана, Шайнинг просто чуть сильнее смутился — и дал свой ответ. Белый жеребец снова наклонился и нежно поцеловал Сомбру в губы, медленно закрыв глаза. Когда их рты сомкнулись, из груди бывшего короля вырвалось низкое рычание. Его копыта плотно обхватили бока Шайнинга, который даже не пытался сопротивляться. Он даже не пытался остановить тёмного единорога, который принялся снимать с него доспехи.

К тому времени, когда ненужные куски металла стали упали на пол, единороги целовались уже целую вечность и ещё минуту. Шайнинг ощутил, как тонкий, похожий на ящерицын, язык бывшего короля скользнул по его рту, ожидая приглашения. И пускай принц знал, как это неправильно, он также знал, что его моральные устои давно пали. Невольно простонав, жеребец приоткрыл рот шире, впуская язык Сомбры.

Рог Шайнинг Армора сверкнул разрядом, и комнату окутал временный звуковой барьер, в дополнение к запертой двери. Теперь принцу больше не нужно было сдерживаться, когда он на мгновение разомкнул их губы и громко выдохнул от накатившего желания:

— Ох, Сомбра! — имя прозвучало для него так же чудесно, как и имя супруги несколько месяцев назад. Шайнинг страстно поцеловал тирана и сам проник языком в его рот.

Сомбра хоть и был намного старше Шайнинга, но снова чувствовал себя подростком, когда они с принцем непристойно целовались, а их языки так же страстно обнимали друг друга, как их копыта и тела. В груди тёмного единорога грохотало от растущего желания, тело становилось горячее; но не сердце заставило его отвести морду от Шайнинга. Двинувшись головой вниз, чтобы поцеловать и ущипнуть шею белого жеребца, Сомбра почувствовал, как сильно отвердел его покинувший ножны член. Тем временем Шайнинг хихикнул, чувствуя щекотные прикосновения губ тирана.

— Хе-хе-хе… Сомбра, что ты… — к тому времени, как Сомбра начал целовать ещё ниже, глаза Шайнинга медленно расширились, а его румянец усилился. Его дыхание спёрло, когда тиран ущипнул губами густой белый пушок на его груди. — Ой… О…

Разум Шайнинга затуманивали всё более противоречивые мысли и чувства, но его собственное тело гораздо проще реагировало на прикосновение Сомбры. Его собственное жеребцовое достоинство выскользнуло из ножен и твердело с каждым мгновением, проведённым в этих запретных объятиях. И когда Сомбра потёр копытом меж его грудью и животом, Шайнингу пришлось прикусить губу, чтобы сдержать предательский стон.

Коснувшись белого живота, Сомбра поднял голову и прошептал на ухо принцу:

— Сядь на диван… для меня.

Раньше в любой другой день Шайнинг не потерпел бы такого властного тона от бывшего диктатора Кристальной Империи. Но теперь всё, что мог сделать жеребец — вздрогнуть и покраснеть, а после слабо кивнуть.

— О… хорошо, — робко выдохнул он, когда Сомбра подвёл его к дивану. Как только принц сел, Сомбра прижал копыта к плечам Шайнинга, встав с властной ухмылкой над ним.

— Ммммм… — тиран прищурился, глядя на Шайнинг Армора, и широко, злобно ухмыльнулся, но на его угольно-чёрных щеках проступал лёгкий румянец. Оглядев беззащитное и полностью обнажённое тело жеребца, Сомбра зарычал от вожделения, блеснув клыками.

— Ох-х-х… ты не представляешь, как долго я хотел обладать тобой…

Шайнинг даже не выдохнул — ахнул, когда Сомбра опустил голову и с нажимом лизнул принца в грудь. Крепко зажмурившись, он издал дрожащий стон, который становился всё сильнее, пока тонкий язык тирана так непристойно скользил по его белоснежному меху. Когда же Сомбра задержал свой язык, у Шайнинга разом исчезли все мысли, а тело отдалось запретному удовольствию. Даже соображай он ясно сейчас, вряд ли припомнил бы, когда в последний раз Кейденс была такой же страстной.

— Мммм… Мистер Армор… — Сомбра практически мурлыкал, дразнящее целуя дрожащее тело Шайнинга, оставляя единорога нежиться, стонать и дёргаться в хватке тирана. Ещё несколько раз страстно поцеловав и облизав тело Шайнинга, Сомбра наконец-то обратил внимание на заветную цель и опустил голову ниже. Раздвинув ноги Шайнинга, бывший король рыкнул от вожделения, глядя на свою награду, как лев на добычу.

Замерший на диване Шайнинг глядел вниз, на свой член, подрагивающий в нескольких сантиметрах от морды Сомбры. Преступное желание буквально распирало его, но дышал он прерывисто, плотно сжав губы. Его член пульсировал под горячим дыханием тёмного жеребца, но ему казалось неправильным, что именно Сомбра приносит ему наслаждение. Наконец, его губы разомкнулись, словно принц захотел ответить на голодный взгляд бывшего короля. Смотря в эти кроваво-красные глаза, на обнажённые клыки в дразнящей близости от члена, Шайнинг нервничал всё сильнее. Но когда он вдохнул, слова сами собой вырвались из его рта слабым шёпотом:

— П… продолжай… — его глаза широко распахнулись, как только он услышал, что именно сказал, ещё целое мгновение он пытался понять, он ли сказал такое. Но не успел передумать: сердце ёкнуло, когда он увидел широкую улыбку Сомбры.

— Как пожелаешь, — промурлыкал тиран и широко раскрыл влажную пасть. Увидев клыкастые зубы жеребца, соединённые нитями слюны, и скользящий между ними необычайно тонкий и длинный язык, Шайнинг почувствовал, что готов кончить прямо здесь. Но взамен только простонал в то мгновение, когда почувствовал язык Сомбры, обвивший его член у основания.

— На-а-а-х-х… — Шайнинг закрыл глаза и откинул голову назад, крепко ухватившись за обивку дивана копытами, когда почувствовал безмерное тепло влажного языка. Сомбра, который много раз пользовался своим необычным языком во времена своего правления, застонал от сладких воспоминаний, когда наконец попробовал на вкус густой мускус, исходящий от члена Шайнинга. Его ноздри раздулись, когда он провёл языком вверх по стволу, а шерсть встала дыбом от такого неповторимого и в то же время знакомого запаха. Добравшись языком снизу до головки Шайнинга, которая уже слегка сочилась на кончике, тиран без колебаний взглянул на принца с голодной усмешкой и взял всё древко в пасть. Шайнинг содрогнулся, когда губы бывшего короля крепко обхватили его достоинство, заставив вскрикнуть.

— Ох-х-х-х… п-проклятье, Сомбра…

Удовлетворённый тиран заурчал, понемногу заглатывая член всё дальше, заставляя принца дрожать сильнее. Шайнинг кусал губы, пытаясь не выплеснуть всё сразу, но не был уверен, как долго продержится против столь потрясающего рта. Сколь бы хорошо Кейденс не умела делать ему минет, дразнящая мягкость и мастерство языка Сомбры заставляли задние ноги принца извиваться так, как у кобылы не получилось бы даже представить. Вскоре Шайнинг опустил копыта на гриву Сомбры, наслаждаясь таким чудесным новым удовольствием.

— Оххххх… Да-а-а…

Услышав эту похвалу, Сомбра снова заурчал и ухмыльнулся в мыслях, услышав судорожный вздох Шайнинга. Чувствуя дрожь в члене, тиран убедился в правоте слов Шайнинга о том, как долго он обходился без секса. Может, в их первую встречу принц и пытался казаться суровым и бескомпромиссным жеребцом, но сейчас бывший король был готов проклясть себя, если позволит жеребцу воздержаться хотя бы ещё на одну ночь. Если уж Кейденс не собирается облегчать чресла собственного мужа, то, возможно, кто-то более охочий должен это сделать.

— С-Сомбра… — Шайнингу хотелось почувствовать угрызения совести, что, наслаждаясь минетом, он произнёс имя вовсе не своей жены, но также он знал, что не сможет представить Кейденс, даже если попытается. Чем дальше тёмный единорог сосал ему, с каждым новым движением умелых губ и плотно сжимавшейся жадной пасти Шайнинг стонал и осознавал, насколько хорош был тиран — лучше его собственной супруги.

Мускусный привкус на языке Сомбры стал сильнее, и тиран первобытно рыкнул, начал быстрее покачивать головой по дрожащему члену Шайнинга. Стоило ему обхватить и погладить копытом нижнюю половину древка, как его уши дёрнулись навстречу искреннему стону принца:

— Нннггаааааххх! Сомбра, я… я…

Сомбра зловеще ухмыльнулся и отодвинул морду. Энергично поглаживая обоими передними копытами пульсирующую плоть принца, Сомбра крепко держал губами самый кончик головки. Белый жеребец корчился и беспомощно стонал на диване, не в силах сделать ничего, кроме как достичь оргазма. Приоткрыв глаза, он посмотрел на бывшего короля, и Сомбра, поймав на себе взгляд, пристально посмотрел на него в ответ, не прекращая ласкать член и дразняще облизывать головку. Столь запретное и жаркое зрелище стали последней каплей для требовательно застонавшего и поджавшего задние ноги Шайнинга.

— Ммнхххх!

Как только в голодную пасть Сомбры выплеснулся первый мощный поток семени, он закрыл глаза, задержал дыхание и двинулся мордой вперёд. Убрав копыта, король глубоко заглотил член Шайнинга — толстая головка уткнулась в его содрогнувшееся горло. Он непрерывно урчал, пока сперма струя за струёй изливалась в глотку, не оставляя ему иного выбора, кроме как проглатывать её.

Стоны Шайнинга становились тем громче, чем сильнее морда и горло сжимались вокруг его жеребцовой плоти; его нервы напряглись до предела, пока он испытывал один из самых сильных оргазмов в своей жизни.

На мгновение Шайнинг оцепенел, но не обратил на это внимания, продолжая невольно вскрикивать от прокатывающихся по телу волн удовольствия. Он дрожал от желания, ощущая с каждым толчком члена в пасти Сомбры, как его семя буквально высасывается с огромной силой. К тому времени, когда струи семени иссякли до капель, Шайнинг лежал, привалившись к спинке дивана, пока его бросало в холод и жар одновременно. Его член сильно дёрнулся, когда Сомбра наконец-то закончил и отодвинул морду, переводя дух, высунув заляпанный спермой Шайнинга язык.

В несколько вдохов восстановив дыхание, Сомбра ухмыльнулся при виде измученного и удовлетворённого Шайнинга, лежащего на диване. Его бока слабо поднимались и опадали, пока он валялся в блаженстве после оргазма; на его морде застыла широкая и глупая улыбка, когда он всё-таки посмотрел на жеребца, который низверг его в пропасть порока. Шайнингу пришлось сглотнуть, густо покраснев, прежде чем довольно пропыхтеть:

— Вот же… лягать…

Сомбра только усмехнулся, медленно забравшись на диван и улёгшись поверх Шайнинга.

— Так здорово, да?

— Д-да! — он выпалил в ответ, хотя, казалось, был больше ошеломлён своим оргазмом, чем чем-либо другим. — Я просто… это было очень хорошо.

— Ну, я надеюсь… — Сомбра устроился на Шайнинге поудобнее, и они немного полежали в молчании, с раскрасневшимися мордами и слабыми улыбками. Глаза бывшего короля непрерывно следили за мордой Шайнинга, который снова начал нервничать. Но, несмотря на это, Сомбра всё же наклонился и потёрся носом о шею принца, промурлыкав:

— Мммм… приятно видеть тебя таким счастливым для разнообразия…

— Д… Да… — Шайнингу хотелось не просто согласиться: на самом деле это было самое счастливое, что он испытал за последние месяцы. Но теперь, когда его похотливый настрой истощался с каждой секундой, единорогом вновь овладели неотвязные мысли. Мысли о жене, которая несомненно бросит его, если узнает. Мысли о дочери, которую он никогда больше не увидит, если это всплывёт. Мысли о друзьях и Кристальной Империи, которых он потеряет, лёжа рядом с одним из самых опасных врагов Эквестрии.

Эти мысли становились всё настойчивее и отчётливее, и Шайнинг прикусил губу, прежде чем отвернуться с дрожащим вздохом:

— Милостивая Селестия, я… я не могу поверить, что я…

Услышав этот раскаивающийся тон, Сомбра копытом притянул к себе морду Шайнинга. Принц снова начинал казаться крайне обеспокоенным, но прекратил, когда встретился взглядом с жеребцом, который так успокаивающе держал его. Красные глаза пронзили и согрели его колотившееся в страхе сердце.

— Шайнинг, — произнёс тиран так же твёрдо, как говорил, когда был королём. — Всё уже случилось. Нет смысла сейчас об этом думать.

Хоть Сомбра и был прав, Шайнинг закрыл глаза и болезненно выдохнул. Вопреки всем его словам и признаниям, не говоря уже о… действиях, один только факт, что он поддался бывшему врагу Эквестрии, заставил его почувствовать сильный укол стыда.

— Я… я знаю, — пробормотал Шайнинг, и его морда исказилась в гримасе от растущего страха и вины. — Я знаю, что не могу вернуться, н-но…

— Шайнинг, — Сомбра подождал, когда принц откроет глаза, и заговорил с ним, пристально смотря на него. — Ты ведь помнишь, что сказал мне? Ты сказал, что она не делает тебя счастливым. Ты признался в своих чувствах ко мне. Ты можешь честно сказать мне, что всё, сказанное раньше, изменилось?

Несмотря на суровый тон Сомбры, принц услышал в его голосе беспокойство. Шайнинг быстро выдохнул и упорно покачал головой.

— Н-Нет. Я… я знаю, что я сказал, и… — сглотнув, он отвернулся и покраснел ушами от стыда. — И… я знаю, что сказал… правду…

Дав Шайнингу вникнуть в эти слова, Сомбра вздохнул и сказал более успокаивающим тоном:

— Я знаю, что ты по-прежнему любишь её. И я не говорю, что ты должен просто оставить её. Я знаю, что не оставишь, но… я хочу сказать, что ты не должен зависеть в любви только от неё. Могут быть другие пони, кто сделают тебя счастливым, как она…

Шайнинг пару раз моргнул, прежде чем оглянуться на Сомбру, не осознавая, что сжимает тирана в копытах чуть крепче.

— Ч-что ты говоришь?

— Я говорю, что можно любить не одного пони, — заявил Сомбра, пристально глядя на него. — Если твоя любовь к кому-то уменьшается, вовсе не обязательно не искать её в другом месте. Даже если ты любишь Кейденс, ты не должен чувствовать себя прикованным к ней, если она не делает тебя счастливым. Есть другие пони, которые могут подарить тебе счастье. И я только что это доказал.

Шайнинг медленно поднял брови, понимая, что Сомбра пытается ему сказать. Бывший король не говорил этого прямо, но сумев прочитать между строк, Шайнинг осторожно спросил:

— Ты… ты говоришь, что любишь меня?

Сомбра фыркнул и, покраснев, отвернулся.

— Ну… я не могу сказать наверняка, но… я хочу иметь возможность узнать… — вздохнув, он снова перевёл взгляд на безмерно смутившегося Шайнинга и добавил с понимающей ухмылкой: — И что-то мне подсказывает, что и ты не прочь узнать об этом… учитывая, как ты смотришь на меня.

Несмотря на приливший к ушам жар, Шайнинг заметался взглядом по сторонам.

— Ты… ты говоришь о том, что у нас будет… — принц слегка поморщился, закрыл глаза и смущённо пробормотал, — роман?

— Ну, ты уже поцеловал меня, — прямо заявил Сомбра, продолжая ухмыляться. — Даже дважды. И ты даже позволил мне от…

— Знаю, знаю! — Шайнингу пришлось потереть копытом висок, чтобы сдержать эмоции перед Сомброй. — Я знаю, что мы уже сделали много, но… но продолжать было бы просто…

Сомбра в последний раз приподнял подбородок Шайнинга, заставив принца посмотреть в глаза бывшему королю, когда тот заговорил искренне:

— Я не прошу тебя оставить свою семью или свой образ жизни. Я просто прошу тебя позволить мне сделать тебя счастливым. Позволить мне доставлять тебе удовольствие, которое ты не можешь получить от неё…

Шайнинг ненавидел, как утешали его слова Сомбры, но оставался лежать в крепких объятиях.

— Н-но я…

— Пожалуйста, — перебил Сомбра, настойчиво спрашивая, — я хочу, чтобы ты был честен. Как бы ты себя чувствовал, если бы мы продолжали быть вместе?

— Ты… — Шайнинг нервно сглотнул, глядя на него. — Ты говоришь о…

— Как любовники, — закончил Сомбра, и на глазах Шайнинга выражение его морды потеплело. — Как два пони, которые делают друг друга счастливыми. Как пара, о которой не должен знать никто другой. И… может быть, как нечто большее, если до этого дойдёт.

Морда Шайнинга стала темно-красной, он беспомощно лежал в копытах Сомбры, но и не пытался освободиться. Он оставался неподвижным, пока чёрное копыто не коснулось его щеки. Не убирая его, тиран спросил снова:

— Итак, мой принц… ты дашь мне этот шанс? Для пони, который хочет, чтобы ты был счастлив.

— Как… как любовники… — в раздумье пробормотав последнее слово, Шайнинг долго молчал, глядя на тёмного жеребца. По мере того, как в его разуме продолжали сталкиваться бесконечные мысли и желания, на сердце принца становилось теплее с каждым мгновением, проведённым с Сомброй. С жеребцом, который совершил так много зла в прошлом, а теперь просил Шайнинга совершить величайшее зло в отношении его брака. Сердце единорога колотилось в груди всё сильнее, во рту пересохло. Но как только он на мгновение закрыл рот и проглотил лишнюю слюну, всё противоречивое сознание Шайнинга сосредоточилось на том, что он испытал совсем недавно.

Заглянув глубоко в глаза Сомбры, Шайнинг даже не понял, что приближается мордой к нему. Однако он точно знал, что делает, когда открыл рот и произнёс негромко, но достаточно ясно, чтобы Сомбра услышал:

— Я… Я хочу этого.

Пока солнце опускалось над стоявшей в первозданной красоте Кристальной Империей, ни один её подданный не догадывался о том, что их принц уступил просьбе бывшего короля Сомбры. За закрытой дверью и магией Шайнинг Армора захлестнула волна виноватого восторга, когда он взял бывшего врага в свои копыта и крепко поцеловал. Даже зная, как много они потеряют, если их обнаружат, жеребцы наслаждались каждой секундой любовных объятий, страстно целуя и держа друг друга. Шайнинг не мог думать ни о риске, ни об ударе по собственной морали — только о вкусе губ Сомбры. О силе, которую он ощущал в копытах Сомбры, так крепко сжимавших его спину. О вожделении и табу, которые он чувствовал, пока крепнущий член тирана утыкался в него при каждом движении.

Но больше всего Шайнинг Армор улыбался, целуя своего нового тайного возлюбленного, потому что чувствовал то, чего не испытывал так давно.

Счастье.