Тысяча лет сновидений

Тебе правда интересно, что я делала тысячу лет, пока была заточена на Луне? Я просто спала. Всю тысячу лет я там проспала. Что значит, самая бессмысленная трата времени? Это грубо с твой стороны. Ладно, извинения приняты. Вынуждена признать, прозвучало и вправду не очень. Просто я не то, чтобы совсем спала.

Эта тысяча лет была наполнена снами. Некоторые из них были такими реалистичными, будто я не сплю, а живу. Почти воспоминания, которые можно потрогать копытом. А некоторые сны на нашу реальность были совсем не похожи. Часто там всё выглядело так, будто всё в этом мире состоит из маленьких-маленьких кубиков. Ты смотришь на стену, и видишь, что она состоит из маленьких точечек. Как будто весь мир на бумаге в маленькую клеточку и кто-то там закрасил их разными цветами. Некоторые из этих снов состояли только из разных оттенков зелёного, кстати.

Вижу, тебе хочется узнать, что мне снилось. Ладно, как хочешь, устраивайся поудобнее, я тебе всё расскажу.

Конечно, это были не просто сны. Они были чуть-чуть другими. Я даже не знаю, как тебе это объяснить. Знаешь ли ты, что ты почти спишь, когда читаешь интересную книжку? Иногда, когда я обхожу царство снов, я вижу как сквозь какую-то завесу приключения Дэринг Ду, как Марта Криспи ведёт очередное расследование, или даже свою сестру. Это значит, что кто-то ночью под одеялом с фонариком забыл обо всём на свете за очередной книжкой по истории Эквестрии.

Мои сны там, на луне, были чем-то похожи на эти «почти сны». Почти неотличимые от обычных, они часто повторялись. Как будто они хотели мне что-то рассказать. И они снились мне, пока у меня не получалось. Что именно получалось? Вот поэтому я и не хотела рассказывать. Не знаю даже, как это объяснить, серьёзно. В таких снах мне всегда надо было что-то сделать. И если у меня не получалось, надо было пробовать снова. Как я понимала, что у меня не получалось? Ха, скажем так, во сне это всегда понятно. Чаще всего я просто умирала.

Обычно я была обречена сражаться и умирать. Снова и снова. Помню один сон, точнее, это было три-четыре похожих друг на друга сна, в которых я была мертва изначально. Бродила по миру трупом, уже мёртвым. Я была проклята, и после каждой смерти была обречена на то, чтобы воскресать из пепла. Но я была не фениксом, а проклятой нежитью, с каждым разом теряющей всё больше и больше от себя самой. И никто этому не удивлялся. Почти все там были такие. Не только я умирала в том сне. Весь мир умирал.

Старинные замки, поросшие травой и мхом, храмы, где уже никто не знал, в честь кого это воздвигли, укрепления, покорёженные в сражениях, забытых много-много лет назад, сквозь которые проросли вековые деревья. Величие, до которого уже никому не было дела. И там бродила я, пытаясь избавиться от проклятия. Сражаясь с такими же проклятыми, потерявшими остатки своей души.

В начале моего пути меня всегда ждал рыцарь. Я не помню ни его имени, ни его лица. Я только помню голос, тоскливый и бесцветный. Рыцарь потерял всякую надежду и ни во что не верил. Я тоже не верила, но я шла вперёд, потому что больше мне идти было некуда.

Я запомнила особенно ярко в этих снах один момент. Кажется, это был второй из этих снов. Но я не уверена. Я только помню, что вышла из какого-то очень тёмного леса, а там деревня у высокого обрыва над морем. В этой деревне было то ли три, то ли четыре дома. Один большой, почти особняк. Я помню, что он был заперт. Во втором доме жила гигантская говорящая кошка. От третьего осталось только пару огрызков стен да фундамент. Но дверь была закрыта и я не могла там пройти. Не спрашивай, почему. В четвёртом жил торговец. Я ещё помню, что посреди деревни, прямо между домами была громадная яма.

А деревня была около скалистого обрыва над морем. Солнечные лучи покрывали трещинки в камне. Внизу где-то шумела вода. У неё ещё был такой характерный шум. Как шипение, но очень громкое. На берегу почти не слышно, но ты понимаешь, что там внизу, у воды, стоит страшный грохот.

Помню, у самого обрыва была статуя. А у её подножия сидел грустный рыцарь. Кажется, тот же. Нет, тот был ещё и насмешлив, а этот просто грустен. Солнце освещало этот обрыв, а он сидел в тени. Потерянный и почти стёртый, как надпись на постаменте статуи. Ещё у берега, недалеко от статуи горел костёр. А у костра стояла пони в платье с капюшоном. Её голос был похож на голос моей мамы, а лицо было одним из самых прекрасных, что я видела в своей жизни. Во всём, что она говорила, были маленькие капельки надежды. Совсем маленькие. Мне хватало и этого.

Но не это мне в память врезалось. Тот мир умирал тихо, только свист ветра звучал в опустевших городах. Везде меня встречала тишина, изредка только очередной проклятый вынимал свой меч, чтобы пойти на меня. Везде, кроме этой деревни.

Когда я входила туда, начинала играть музыка. Она была тихой, очень тихой, но она заглушала всё. Стоило только прислушаться, и я тонула в её переливах. Казалось, что это не музыкальные инструменты, а кто-то дёргает струнки чьих-то душ. Душ уже обретших покой. Да, от этой музыки исходил покой. Исцеляющий покой. Она звучала как гимн всем, кого когда-либо забыли. Очень спокойная мелодия, как будто переливается что-то, то ли колокольчики, то ли струнки. И эта музыка звучала везде, но исходила из ниоткуда. Куда бы я не пошла, за мной следовала эта прекрасная музыка. Я клянусь тебе, это было воплощение всего прекрасного. Как будто кто-то понял и принял всю мою боль, как будто кому-то казалась абсурдом сама мысль, что можно кого-то судить, кому-то причинять боль.

Не бойся, со мной всё в порядке. Хоть мой голос и начинает дрожать каждый раз, когда я вспоминаю эту музыку. Я не помню, сколько я провела в этой деревне. Но я помню, что я расплакалась, когда услышала эту мелодию. Не бойся, не бойся, со мной всё хорошо. Вспомнила вот ещё один интересный сон.

Я — зверёк. С какими-то странными шипами на голове. И голова у меня очень большая. Но она мне не мешает. Забавно, но сейчас я не могу вспомнить, кем я была в том сне. Котом? Ежом? Драконом? Какой-то ещё тварью? Зато точно помню, что я была самой быстрой на свете. Я могла бегать быстрее скорости звука! До первой стены, конечно.

Помню, что мир вокруг был невероятно цветастый. Не как в том сне, о котором я только что рассказывала, где всё было почти потухшее. Нет, это было как в детской книжке. Был лес, где жило очень много милых зверят. Лес стоял на холмах и состоял из редких пальм. Если подумать, это даже лесом было сложно назвать. Там ещё земля была почему под травой на шахматную доску похожа. Но это всё ерунда.

Меня там волновало только то, что там можно было бегать вволю! И пусть у меня не было крыльев, я бегала так, что никакие крылья не были нужны. Просто разбегаешься, прыгаешь, и улетаешь куда-то далеко-далеко.

А потом пришла моя сестра. Она была толстой, злобненькой и с очень смешными усами. Она решила, что надо завоевать мир. Она превращала зверят в злые машины. Помню, что я не могла остаться в стороне. Как она вообще посмела? Чем зверята были виноваты?

Я хорошо помню, что я очень быстро бежала. Очень быстро. Я разбивала все злые машины головой. Оттуда потом вылезали зверята, целые и невредимые. А потом я прибегала к своей сестре. Она всегда сидел в какой-то коляске. А коляска была прикреплена к очередной злой машине. Или какому-то странному устройству. И моя сестра обязательно пыталась меня этим устройством раскрошить. Но я всегда разбивала её оружие. И все её машины. И разбивала те железные штуки, в которых она несчастных зверят держала. Ведь я была самой быстрой на свете. Ничто не могло меня остановить. Машины были бессильны, ведь я всем приходила на помощь, расправлялась со всеми играючи. Это злые роботы были бессильны против самой быстрой на свете меня. И вот я такая раскидываю всех робот, освобождают всех котят, поросят, птичек и енотов, а потом…

А потом эта смешная, толстая и очень злая учёная аликорна убегала от меня. Да, убегала, потому что настолько толстой она была. Я бежала изо всех сил, я бежала быстрее звука, я бежала быстрее всех! А она шевелила усами и ещё так смешно пыхтела. Но догнать я её не могла, как бы я не старалась. И она всегда убегала. Раз за разом. Я бежала за ней по холмам, по мраморным развалинам, по какому-то казино, бежала за ним сквозь лабиринт, сквозь какой-то фантастический город, где я бежала так быстро, что бежала по небу, раскрошила всё в её секретном логове. А догнать эту толстую пони всё равно не могла. Как ни пыталась. Сейчас вспоминаю, и только смешно становится. А вот тогда, во сне, было очень обидно.

Да, в тех снах я часто сражалась. О некоторых вещах, что мне снились, даже жутко рассказывать.

Однажды мне приснилось, что нас завоевали. Какие-то пони с далёкого востока воевали с Эквестрией. И мы проиграли эту войну. Мы были просто солдатами. Я ту войну пережила вместе с сестрой. Но мы проиграли. А потом её убили. И это было очень давно.

А теперь я живу сама по себе, никому не нужная, в грязном городе у моря, где ночи так горячи и так неприятны. В этом городе, где дома – развалины чуть ли не из картона, ночью не видно звёзд, лишь огни от рекламы да костры бездомных, мне было одиноко. И я ненавидела пони, что нас захватили. Они были повсюду, они считали себя главнее. Но Эквестрия ничего не могла сделать. И поэтому что-то решила сделать я.

Мне просто говорили, что сегодня вечером надо куда-то пойти. «Эй, забери посылку на углу 3-ей радужной и облачного проспекта», «Помоги с вечеринкой на 4-ой карамельной, без тебя никак», «Забери грязное бельё из прачечной на углу 7-ой карамельной и 13-ой солнечной», «Надо помочь приготовить торт на 9-ой конфетной». Я не помню толком, кто мне всё это говорил и как. И мне было плевать, если честно. Но я помню, что я должна была делать.

Вечером, когда уже темнело, я одевала костюм и маску. Иногда это была Найтмер Мун, иногда это была маска Дискорда, иногда маска Тирека. Кажется, там ещё мелькал Сомбра. Можно было одеть ещё его маску, я это имею в виду. Потом я приходила на установленное место. Там всегда был дом, где жили захватчики. Обнаглевшие бандиты, решившие, что им можно всё. Знаешь, это чувство, когда ты от обиды и несправедливости взорваться готова? Когда внутри тебя всё горит. И тебе остаётся только закричать. Ведь сделать ты ничего не можешь. В том сне я могла. Это было похоже, на сны, где земнопони умеют летать. Только я там умела не летать.

Это было похоже на танец. Не знаю даже, почему я так думаю. Кажется, это из-за того, что всегда звучала музыка. Похожая на ту, что ставит та белая единорожка на модных вечеринках, но злая, очень злая. От такой кровь буквально кипит. Под эту музыку я врывалась в какой-то дом и начинала этот «танец». Вот шажок вперёд, одно па, чтобы отбросить партнёра к стене задними копытами, другое, чтобы подхватить упавший обрезок водопроводной трубы, третье, чтобы разбить ему голову. Маленькие файерболлы, делающие сквозные дыры, метательные ножи, биты, доски с гвоздями, цепи, мечи, собственные копыта – я пускала в ход всё, что помогало резать, бить, колоть, отрывать конечности, раскалывать черепа. И всё надо было просчитать до последнего шага. Потому что одна ошибка и уже у меня отрывают ногу, боевая магия останавливает моё сердце, мне ломают шею одним ударом. Вспышка боли и ты снова на пороге дома, где полно этих негодяев. Снова начинаешь этот танец. Да, ошибаться было очень неприятно. Но какой же восторг, когда у тебя получается! Когда эти гады, которых ты так ненавидишь, ничего не могут сделать тебе. Ещё мгновение назад тебя хотели убить, но ты успела первой. Выхватила оружие, выпрыгнула из-за угла и нанесла удар. Бам! Он лежит и уже смотрит на тебя абсолютно пустым взглядом. И каждое твоё движение подходит к каждой ноте! И никто ничего сделать тебе не может. И эта музыка, у меня до сих пор от неё мурашки по коже. И вот ты пытаешься раз за разом. Каждый раз, успевая сделать чуть-чуть больше, пока тебя не убьют. А потом в какой-то момент враги кончаются.

Музыка резко останавливается, как кто-то начал скрести иголкой по пластинке. Ты стоишь одна в абсолютно пустом доме. Вокруг тебя лежат ещё тёплые тела, всё залито кровью. Ты вспоминаешь, что ты воткнула этой кобыле осколок бутылки в живот и вспорола. И теперь ты смотришь на это, и понимаешь, что именно ты только что сделала. В доме очень неприятная тишина, а вместо музыки какой-то давящий изнутри шум. Похоже на шум ветра, смешанный с гудением магического артефакта. Ты как в полубреду бредёшь к выходу из дома, едва-едва переставляя копыта. А изнутри к тебе липнет какое-то противное чувство. То ли холодок, то ли брезгливость. И ты просто уходишь оттуда.

Иногда мне снились кошмары. Да, это были сны во сне. Не такое уж и редкое явление, кстати. Я смутно один запомнила. На улице гроза. В доме же почему-то душно до одури. И ночь не раскрашена фиолетовой рекламной магией, как в том противном городе всегда было, а непроницаемо чёрная. Сквозь вспышки молний я вижу, что у меня в гостиной собрались пони в точно таких же костюмах и масках, как у меня. Там, кажется, сидели «Найтмер Мун», «Сомбра», «Тирек», «Дискорд». Тебе так страшно, что ты даже не зовёшь на помощь. И пони в маске Найтмер Мун что-то говорит мне. Я помню только, что она у меня спрашивала «тебе нравиться делать больно другим пони?». А ты задаёшь себе этот же вопрос. И вот этот ответ и превращает тот самый «сон во сне» в кошмар. И как в хорошем кошмаре, проснуться не получается, пока пони в маске Найтмер Мун не договорит.

А задания поступают и поступают. Я кого-то спасаю, выхаживаю, мне есть о ком позаботиться. Какой-то несчастный жеребец, попавший в плен к бандитам, селится у меня. А потом его убивают. И меня убивают. Почти убивают. Стражники меня находят и кладут в госпиталь, под охрану. Но я всё равно сбегаю из больницы и продолжаю мстить. Потому я убиваю всех, кого только могу. Кажется, в конце меня ждёт какой-то белый единорог с чёрной гривой. Я убиваю и его. И меня увозят в тюрьму уже насовсем.

Снаружи кто-то, как и я, борется с захватчиками. Кто-то даже пытается подражать мне. И я то ли знаю об этом, то ли могу наблюдать за всеми этими пони, то ли даже превращаюсь в них. Актёр, детектив, писатель что-то делают, то же кого-то убивают, как и я. А мне уже абсолютно на всё плевать.

Смешно. Обычно во снах ты запоминаешь конец, но лично мне там запомнилось другое, один повторяющийся момент из середины. После каждого ночного выезда на «задание» я заезжала в магазин. Какой магазин? Да неважно. Это могла быть пиццерия. Или книжный магазин, пару раз я покупала книжку на вечер. Ну, или добротного сидра. В какой бы магазин я не зашла, за кассой всегда была моя сестра. Я знала, что она мертва, что её убили захватчики, превратили в горстку пепла своей злой магией. Но она всё равно была за кассой, спокойная и невозмутимая. Моя любимая сестра. И я этому почти не удивлялась. Я даже не успеваю сделать заказ, а она улыбается и выкладывает на прилавок то, что я хотела купить. Мол, специально для тебя, последнее осталось, очень вкусное. Я уже лезу за кошельком, чтобы заплатить. Но не успеваю достать деньги. Сестра меня ласково останавливает, и говорит мне «всё за счёт заведения, подруга». И улыбается такой задорной улыбкой, как только она умеет. Мне хочется ей что-то сказать в ответ. Поздороваться, поблагодарить, просто сказать что-то приятное. Но я не могу. Что-то меня останавливает. Я забираю свой заказ и ухожу, ни слова ей не сказав. И так раз за разом, пока в какой-то момент она не пропадает оттуда.

Я вот до сих пор думаю: если бы я тогда осознала, как я по ней тоскую, изменился бы тот сон? Потому что в конце все пони убили друг друга, и на планете не осталось ничего живого. А если бы я хотя бы сказала «привет, Селестия», как бы тогда закончился тот сон?

А потом я в какой-то момент устала от сражений. И мне приснился мир из кубиков. Нет, не из маленьких кубиков, а из больших. Они были размером с половину меня. Да, в этом мире всё было квадратным. Деревья состояли из квадратов, почва из земли выкапывалась только ровными кубами, листья отрывались от деревьев только кубическими блоками. Даже солнце и луна, и то были квадратными.

О, хаос. Если я опишу, чем я там занималась, это будет очень скучно. Да и сам сон был не сказать, чтобы очень захватывающий. Но я его запомнила почти ярче всех. Трудно сказать почему. Почти всё то время, пока я провела в этом пустом мире, состоящем из кубиков, я копала. Сначала копытами я разрыхляла почву, отделяя кубик за кубиком. А потом киркой, которую я собрала из четырёх кубиков дерева, долбила камни внизу. А из кубиков, которые потом оставались, я строила что-нибудь.

Сначала я выложила маленький домик из кубиков дерева. Там, кроме двери и кровати ничего не было. Потом домик чуть побольше, из камня. Не буду тебя долго томить, но дело закончилось тем, что я выложила точную копию горы, на которой стоит Кантерлот вместе с замком. Причём я хорошо помню, что не нашла мрамора и использовала вместо него овечью шерсть. Издалека, кстати, было не отличить. Белые кубики и белые кубики, какая разница. И там очень хорошо спалось. Да, опять сны во сне. Я же говорю, явление не редкое. Он сгорел, когда я уронила зажигалку, но потом на его месте построила пирамиду из песчаника. Забыла, правда, факелы расставить. И её верхушку взорвали зелёные прямоходящие свиньи. Как взорвали? Подошли, сделали «пш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…» и взорвались вместе с верхушкой пирамиды. Они ещё были похожи на палки на четырёх ножках. Так! Это мой сон, и я уверена, что это были свиньи.

Чем я ещё занималась? Пшеницу сеяла, кур разводила, стекло плавила. По ночам приходили монстры, но они не любили свет, поэтому я просто расставляла факелы по своему дому. Ещё я из того, что от взорвавшихся свиней осталось, динамит делала. Я не знаю, почему я считаю их свиньями. Они не хрюкали, они шипели. И взрывались. Я потом взорвала копию замка двух сестёр, которую сама и сложила.

Сон был странным, и знаешь, то, что я там видела и то, что я там делала, мне казалось не очень важным. Дело было в другом. Этот мир из кубиков был бесконечен. И это был мой мир. Да, я там голодала, пока не научилась делать хлеб, меня колотили какие-то зомби, я заблудилась в пещерах пару раз, и это мы ещё не говорим о том, как я падала в лаву. Приятного мало, даже во сне. Но зато это был мой мир. Мой сон, где больше никого не было. И я могла там делать всё, что захочу.

И вот от этого чувства свободы просто дух захватывало. Никто не мог мне помешать. Нет никаких дворян, никаких пони, никаких обязанностей, никаких чужих снов, никаких кошмаров. Только я и бесконечность. И эти чудесные закаты. Солнце было квадратным, облака были квадратными. Но цвет у неба был такой настоящий. Из-за этого мир не казался игрушечным.

И вот я бегаю там везде, машу своими квадратными крыльями, и делаю замок из шерсти. Просто потому что могу. И взрываю свой дом тоже, потому что могу. Да, я построила замок двух сестёр. Не из шерсти, а из камня. Специально утащив несколько кубиков со старых руин, потому они были покрыты мхом, как и тот замок, откуда меня изгнали. А потом я забила его динамитом по самые окна, дождалась утра и подожгла фитиль. От замка осталось только несколько каменных кубов, висящих в воздухе. Да, в том сне кубики, которые положила куда-то, не падали вниз. Поэтому я динамита я положила много. Взрыв был такой силы, что сам этот сон едва не рассыпался в щепки. А я повернулась к квадратному солнцу, закричала «И ничего ты мне за это не сделаешь, бе-бе-бе-бе-бе-бе!» и показала солнцу свой квадратный язык. После чего доломала то, что осталось от замка своими копытами. И не было во всей Эквестрии пони, счастливее меня.

Я бы навечно там осталась. Но со временем всё менялось. Менялся чуть-чуть этот сон. Добавлялись какие-то странные правила, новые вещи. Но самое главное — менялась по чуть-чуть я сама. Сон оставался таким же ярким и цветным. Но чувство свободы превращалось в чувство одиночества. Капля за каплей исчезали новизна, дух приключения, радость открытия. И моё одиночество давило на меня всё сильнее и сильнее. Я могла разделить этот сон с другими пони, я знала, что в любой момент могу разделить этот сон с другими пони. Но я не хотела. Мне казалось, что другие пони придут и всё разломают. Или настроят своего. Да и в глубине души я понимала, что это не спасёт от одиночества.

Однажды я поймала себя на том, что кричу на курицу. Не разговариваю с ней, потому что разговоры с курами были давно пройденным этапом, а именно кричу на неё и что-то от неё требую. Вот тогда я поняла, что больше этот сон мне ничего не даст. И я проснулась. Только для того, чтобы провалиться в другой сон.

Не знаю, может быть, из моих рассказов это не очевидно, но сны работали по определённым правилам. И не всегда эти правила соблюдались, что порой приводило к забавным вещам.

Много раз мне снилось, что я царица, которая руководит какой-то страной много тысячелетий. Что со мной пони прошли путь от колеса до диковинных артефактов и чудесных механизмов, позволяющих летать в космос. Я строила города, направляла науку и культуру, занималась армией и дипломатией.

И вот тут-то начинается самое интересное. Кроме меня было несколько стран, и у каждой был свой лидер. И каждый лидер был отдельной личностью со своим характером. И к каждому надо было найти свой подход. Только вот когда изменялись их страны, менялись по чуть-чуть и лидеры. Если пони в какой-то стране учились жить в мире друг с другом и с элитой своей страны, то у них менялся государственный строй. И одновременно с этим чуть-чуть становился добрее и лидер страны. И он не то, чтобы становился добрее. Скорее, у него становилось меньше злобы в душе.

И вот был во главе одной страны очень добрый пони. Махама? Или Махата? Вот хоть убей, не могу вспомнить, как его звали. Помню, что на наш язык его имя переводилось как «Почтенный». И Почтенный прославился тем, что всегда находил способ обойтись без насилия. Я где-то слышала, что он отвоевал независимость для своей страны, так и не применив ни оружия, ни боевой магии.

И вот меняется его страна. Пони становятся добрее. Меняется то, как страна устроена. И у Почтенного злобы остаётся всё меньше и меньше. И однажды её не остаётся вообще. А сон забирает злобу и забирает. И Почтенный становится настолько беззлобным и добрым, что сходит с ума, объявляет всем пони на свете войну, перестраивает свою экономику на военные рельсы и начинает закидывать всех, до кого только может дотянуться, ужасными бомбами, уничтожающими целые города.

И я поняла, что во сне что-то пошло не так, когда Бэлтимейр превратился в руины. Я очнулась, погрузилась в этот сон заново, всё повторилось. На третий раз я уже была готова, и Почтенный со всеми пони его царства стал моим поданным ещё до того, как он сошёл с ума.

Да, тогда сон был каким-то неправильным. Не должно было такого с Почтенным случиться. Но знаешь, тогда я впервые задумалась, только ли зависть стала причиной того, что случилось со мной.

Но чаще всего «неправильность» во снах всё портила.

Мне однажды приснился такой интересный сон! Там было всё: сражения, интриги, любовь, куча интересных пони, с которыми всегда можно было поговорить, прекраснейший Кантерлот, точь-в-точь, как он был, когда меня изгнали на луну. Помнишь, я помогла восстановить сгоревший когда-то театр, зарисовав по памяти крышу и шпиль? Так вот, я не помнила этот театр из своей жизни до превращения в Найтмер Мун. Я видела его в том самом сне. Я уж молчу о том, какая заковыристая история там была. Без шуток, очень интересный сон.

Но в какой-то момент всё пошло не так. Я говорила с парочкой пони и в какой-то момент у них исчезли лица. Просто представь себе, в воздухе висит платье, шляпа, грива, глаза и зубы, а лица нет. Ты видишь те места, где волоски гривы крепятся к голове сквозь пустое место. Зрелище жуткое, но меня тогда разобрал жуткий хохот. И до сих пор из того сна я помню не прекраснейший театр, а эти нелепые зубы и глаза, висящие в воздухе. И грива на фоне развевается.

Говоришь, «неправильные» сны странные? Я бы не сказала. Многие сны работали правильно, как и должно было работать. Но это «правильно» было слишком уж странным.

Однажды мне приснилось, что Старсвирл Бородатый король всего космоса. И его рост больше трёх километров. Нет, ты не ослышалась. О, дитя, это намного выше той горы, на которой стоит Кантерлот. У него большущая корона, а смотрит он всегда строго и устрашающе. А я принцесса. Просто принцесса. И я его дочь. Мой рост – пять сантиметров. Я такая маленькая, что могу бегать по кромке его копыта, как по тронному залу.

И однажды Старсвирл напивается и уничтожает все звёзды, созвездия и луну. Да, ему только про этот сон не рассказывай, пожалуйста. Будет немного неловко. Так вот, он напивается и уничтожает звёздное небо. Исчезают все звёзды с неба. И он требует, чтобы я восстановила все звёзды. Потому что я его дочь, и должна ему за то, что существую.

Чтобы восстановить звёзды, мне надо скатать комок. Ну, я знала, что это комок. Просто комок, в который я скатываю вещи. Мне дали комок размером с меня, в пять сантиметров. И я его катила, чтобы к нему липли штуки. Маленькие штуки липнут, а большие останавливают этот комок, который я катаю. Стукнешься об большую штуку, и всё рассыплешь. Налепляй потом маленькие штуки снова. А времени мне давали мало. Меньше получаса, чтобы скатать в комок как можно больше вещей.

Что я скатывала в комок? Там много всего было. Если вкратце: кнопки, скрепки, муравьи, конфетки, монетки, коробки спичек, брелоки, ключи, перья, карандаши, печенье, ножницы, открывашки, яблоки, пилочки для копыт, кружки, ложки, вилки, мыши, воробьи, миски, тарелки, табуретки, кошки, собачки, резиновые сапоги, мячики, куры, зонтики, арбузы, шезлонги, почтовые ящики, колёса от телег, столы, стулья, коровы, прилавки, земнопони, пегасы, фейерверки, стражники, единороги, занавески, телеги, яблони, деревья, дорожные знаки, жирафы, бизоны, лодочки, слоны, дома, кафе, локомотивы, вагоны, рельсы, корабли, дирижабли, рынки, замок двух сестёр, фермы, стадионы, особняки, древо гармонии, драконы, острова, вечнодикий лес и ещё чуть-чуть по мелочи.

Я скатала это своими копытцами в комок, а потом Старсвирл взял этот комок и превратил его в звёздное небо. И вернул луну. А я подросла на два сантиметра. Я помню, что потом Селестия отдыхала на луне со своей семьёй. В том сне у неё была семья.

Нет, Пинки Пай такое не снилось. Хотя ей бы там понравилось. Катать все эти вещи было очень весело.

Приснился мне однажды сон о том, что из-за какой-то катастрофы с гигантским стационарным артефактом, который должен был помочь осветить всю Эквестрию, Вечнодикий лес разросся. Очень сильно. Поглотил пару ближайших городков и стал намного-намного опаснее. Его отгородили забором и перестали туда пускать пони. И в том лесу водилось множество страшных тварей. Невидимые пони, у которых вместо рта комок щупалец. Они подкрадываются к тебе сзади, и высасывают всю кровь до последней капли. Злые собаки с обезображенными, как будто обгоревшими лицами. Странные полупрозрачные фигуры, которые из ниоткуда выплёвывают огонь. Рядом с ними предметы сами по себе поднимаются в воздух, чтобы потом ударить тебя как можно больнее. И весь лес был оцеплен забором с охраной.

Там всегда была промозглая осень. Одно воспоминание об этом отвратительном месте, и мой нос начинает течь, а тело сжимается от противного ветра. И дождь с маленькими-маленькими капельками. Вы никогда не видели такого дождя. Что-то холодное и заползающее в самую душу от этой бесконечной воды, которая везде и нигде. И эта стена сверху упирается в отвратительное небо. Невыносимые тучи, на которые смотришь, и уже хочется завыть от тоски. Снизу сплошные, склизкие листья, липкие от этого нескончаемого дождя.

И ловушки, везде ловушки. Сгустки вышедшей из-под контроля магии. Ты видишь, что там едва-едва рябит воздух. Кидаешь туда веточку, и она сгорает в столбе трёхметрового пламени. Или какие-то пузырьки, которые искажают воздух. Ты заходишь туда, тебя начинает кидать из стороны в сторону, пока оттуда не будет выброшены твои останки с переломанными костями. Какая-то желеобразная гадость, что растворяет твои копыта. Молнии, ползающие у самой земли и бьющие всех, кто подойдёт близко.

Но рядом с неконтролируемыми сгустками магии иногда появлялись артефакты. Магические вещи с самыми разными и чудесными свойствами. И в вечнодикий лес потянулись толпы авантюристов, искателей приключений, хитрецов, разбойников и прочих странных личностей, которым не было места в Эквестрии.

И вот мне снится, что я в этом лесу. Я не помню, кто я такая, и откуда я пришла. Мне говорят, что меня нашли в какой-то опрокинутой телеге, среди мёртвых тел. У меня с собой ничего, кроме моего дневника, где написано, что я должна убить Луну. Я понятия не имею, кто это такая. И никто не знает. Торговка, которая меня выходила, просит кое-чего для неё сделать. Обещает узнать, кто такая эта самая Луна.

Я переполнена яростью. Меня же ведь нашли еле живой. Меня явно пытались убить и почти преуспели. И эта гадкая Луна с её друзьями как-то к этому причастна. Повторю, я абсолютно ничего не помнила. Я только знала, что мне надо найти Луну и её друзей, и прикончить её раз и навсегда. И я начинаю искать. Превращаюсь в ужас Вечнодикого леса, который идёт напролом к самому его сердцу. К легенде Вечнодикого леса, Древу гармонии.

Среди искателей приключений ходят слухи, что Древо гармонии может исполнить любое твоё желание. Самое сокровенное. Но туда никто не может пробиться. Потом что, чем ближе к центру, тем хуже, опаснее и бесконтрольнее магия Вечнодикого леса. Древо Гармонии под замком двух сестёр. А около замка двух сестёр городок небольшой, к которому не пробиться никак. Любой, кто к нему подходит, сходит с ума. И даже если каким-то чудом ты сохранишь рассудок, дерево охраняют «Элементы гармонии». Кучка сумасшедших пони, которые уничтожают любого, кто подойдёт к древу.

И говорят, что Луна туда как-то пробилась со своими дружками. И я иду в центр, сшибая всё на своём пути. Нахожу защиту от сводящей с ума магии. Уничтожаю всех, кто мне встретится. Монстры, «зомби» из «Элементов Гармонии», разбойники, жуткая магия, непогода, склизкие листья, холод и поганый ветер. Я ненавижу всё это всей душой, и прошибаю себе дорогу сквозь лес. Где силой, где сноровкой, где хитростью, а где просто понадеявшись, что пронесёт, что подобранный где-то среди сгустков магии камешек действительно защитит меня от молнии или опаляющего пламени.

Ничто не может меня остановить. И вот я уже в пещере перед самым Древом гармонии. Наполнена злостью и обидой. Уж слишком много по дороге к Древу было мошенников, разбойников, нечистых на копыто торгашей и фанатиков, и ни единого следа Луны. И когда древо спрашивает меня о моём самом сокровенном желании, я выпаливаю «пони безнадёжны, пусть они все исчезнут». И мою голову наполняют жуткие видения с гибелью всей Эквестрии. Я чувствую, как рассудок покидает меня.

Сон обрывается и начинается с начала. И вновь я превращаюсь в кошмар Вечнодикого леса. Вновь я у Древа Гармонии. Желаю богатства, и меня засыпает золотом. Снова тот же сон, снова тот же путь. Я желаю власти над всем миром, и мой дух отрывает от тела, меня затягивает внутрь Древа гармонии, а там лишь пустота. И опять я у Древа гармонии. Желаю бессмертия, и меня превращает в статую. Желаю, чтобы исчез этот проклятый лес. И он исчезает. Для меня. Я слепну.

Снова этот сон. Снова эта же дорога вглубь леса. Только теперь я измотана. Перед тем, как опять двигаться к тому городку, к замку, к Древу, я ещё раз перебираю свои дневники. И нахожу маленькую заметочку. О том, что мне надо встретиться с проводником у самой кромки Вечнодикого леса. Поговорить с ним о друзьях этой самой Луны.

От проводника я иду в какой-то тайник. И попадаю в ловушку. Меня оглушает, а когда я просыпаюсь, то вижу Селестию. «Луна, ты же сама эту ловушку ставила, зачем ты сюда полезла?». Я не сразу понимаю, о чём она. А моя сестра продолжает говорить. Что-то о центре леса, о той тайне, что в самом его сердце. О двери, ключ от которой спрятан в брошенном пони городе. Но самое главное – нет никакого Древа гармонии. Оно лишь иллюзия, которая никому ничего не даёт. А Луна – это я.

Я слабо помню, чем именно этот сон кончился. Я нашла какой-то совет единорогов. Хоть убей, не помню, как они себя звали. Они рассказали, что создали Вечнодикий лес, попросили меня присоединиться к ним. Я уничтожила их всех, надеясь, что Вечнодикий лес исчезнет. Но это всё мелочи.

Из того сна я запомнила страх и отчаянье, что были разлиты в том проклятом лесу. И горькое разочарование, когда оказалось, что нет никакого Древа из волшебных кристаллов. И оно не исполнит твоё самое сокровенное желание. А значит, не было никакого смысла становиться кошмаром Вечнодикого леса и раз за раз пробивать себе дорогу в центр леса. И чтобы я не делала, он так и останется там.

Я даже не знаю, зачем я рассказываю именно об этом сне. Наверное, потому, что мне хочется туда вернуться. Всегда хотелось. Да, он был пропитан страхом и отчаяньем. Но это были мои страхи и моё отчаянье. Что-то в этом всём было мне родным. В этом дожде, от которого не спрятаться, в этих зданиях, которые пони покинули давным-давно, в таких же одиночках, как и я, которые надеялись найти в этом лесу хоть что-то, или бежали от кого-то.

И когда я понимаю это теперь, мне становится горько. Горько от того, что приснившийся проклятый лес, где каждая кочка могла меня убить, стал мне роднее, чем мой дом. Но чья в том была вина, как не моя?

А ещё мне однажды приснилось, что я – живой кусок мяса. Склизкий такой, хлюпает, оставляет следы крови, когда бежит. Конечно, фе. Помню ещё, мне надо было пробраться сквозь страшные места, похожие на полосу препятствий, созданную исключительно для того, чтобы меня убить. Так жутко было. Везде и всюду куча ловушек. Одна ошибка и ты обращаешься в ничто. Но я смогла. С три тысячи семьсот тридцать восьмой попытки. Эти сны так просто тебя не отпускают.

Почти тысячу лет я убегала в эти сны от того, что натворила, и от того, чем стала. И мне было стыдно за это. Спасаться в иллюзиях от того, что стало с моей жизнью. Мне казалось, что это для трусов. Иногда я злилась на себя, когда вместо того, чтобы отвоевать свою душу из железной хватки Найтмер Мун, я вновь засыпала и растворялась в очередном мире. Злилась, но ничего не могла с собой поделать.

Теперь я понимаю, что иначе я бы сошла с ума окончательно. Без этих приключений, без того отдыха, что они дали моей душе, без возможности пережить радость приключения, свободу, все эти чудесные и необычные истории в невообразимых мирах, я бы никогда не смогла вернуть свой рассудок. Когда магия гармонии надломила эту проклятую корку из моих страхов, сомнений, ненависти к себе и другим, зависти, над которой сидела Найтмер Мун, я пробила её изнутри и вернула свою душу туда, где она должна была быть. И если бы эти сны не помогли ей окрепнуть, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

Ты знаешь, когда-нибудь мне снова приснится, что я снова прилетела в маленький город, стоящий на двух островах. Меня попросят вернуть какие-то деньги, разобраться, что происходит в этом городе, пойти к какому-то адвокату. А я вместо этого захвачу первую попавшуюся зачарованную телегу, поеду к берегу моря, найду там трамплин и погоню телегу прямиком на этот трамплин. И буду до посинения выполнять разные безумные трюки, пока эта телега не развалится. А когда она развалится, найду ещё одну, ещё быстрее прежней. И погоню на трамплины уже её. И буду прыгать на трамплинах на фоне заката, пока не надоест. А потом на этой телеге въеду в здание, до самого верха, набитое городской стражей, и устрою такую погоню, что она войдёт в легенды этого иллюзорного мирка. И не будет во всей Эквестрии пони, счастливее меня.