Сабрина. Начало
Глава 21. Мрачный кортеж
После памятных событий с участием Немого, доступ к двери был закрыт. (Кеура только копытами развела, узнав что ещё лет семьдесят назад к ней водили экскурсии. И потом громко, матом, что случалось с ней редко, орала на совещании о режиме секретности.)
Раз в сутки проверять зал приходил только комендант укрепрайона, так как он работой не перегружен, может и в выходной день зайти. Ибо вдруг дверь выкинет очередной фортель?
Как раз в выходной он позвонил Веларе.
Магичка в тот день заступила ответственным дежурным по Ордену. Всё равно была одинока, и делать дома ей нечего.
Так как «главнее» Велары в этот момент в стране никого не было, ей пришлось взять целую колонну разношерстной техники, чтобы доехать до бывшего «летнего дворца» Фессона и Алое.
Хотя машины были «вылизаны», а экипажи задолбаны до полусмерти, всё равно их ещё надо было поднять по тревоге… Ну и в составе конвоя имелись довольно тяжёлые машины дальней связи и огневого прикрытия, которые не могли ехать быстро. Вобщем, добрались они часа за три.
Она, конечно, могла вызвать Кеуру, Идрис, ещё пару зебр, коим доверяла, но проблема была в том, что коменданту только показалось, что надпись на двери изменилась. За много месяцев он не удосужился её запомнить. Поэтому она приказала ему родить фотоаппарат, сфотографировать дверь, а более ничего … , … старому, до её приезда не делать.
И дабы не выглядеть дурой, если пожилому жеребцу неясной ориентации в самом деле померещилось, взяла весь этот устрашающий конвой, и попёрлась ко дворцу. Ежели ничего на самом деле не произошло, прокатит за внезапную проверку боеготовности.
В отличии от некоторых других стран, в Зебрике, командарм, скажем, запросто мог провести учения с боевыми стрельбами, кроме ядерного оружия, когда захочет его левое копыто, просто поставив в известность командование и местные власти. В пределах разумных лимитов расхода боеприпасов, моторесурсов, утопленных танков и покалеченного-убитого личного состава армии, понятно…
На следующий день Кеура застала подругу в дежурке.
— Что ты, ночь продрыхла?
— Не, нифига, работала… Говорят, ночь на первый день недели самая хреновая… По-моему, обычная.
— Это так новобранцы говорят, — пояснила ей бывшая армейская волшебница, — которым старшие товарищи сдают наряд в раздолбайском состоянии. А в первый день недели всё начальство с новой силой готово овладевать подчинёнными, и надо подготовить вверенную территорию, чтоб избежать порыва сладострастия … Ну, порядок такой, не нами, как говорится, заведено… Ладно, это мелочи. Мне утром начальник гарнизона звонил, что ты тут чуть боевые действия вчера не открыла, уведя из города «кортеж Последнего дня», и заставила всех нервничать… Но нет худа без добра. Зато теперь мы знаем, кто из иностранных резидентов трус, а кто нет.
И в ответ на недоумённый взгляд пояснила:
— Кто потрусливее, рванул из города, так как по нему будет первый удар. Кто похрабрее — остался, или вернулся с дачи, если был там в выходной… Так что ты делала-то?
Велара коротко объяснила напарнице суть дела.
— Знаешь, коменданту крупно повезло, что он родил-таки фотоаппарат. Потому что иначе пришлось бы тебе выслушивать доклад из гарнизона о паре убийств… Ибо надпись на двери исчезла.
— Что-о?!
— Но её успели сфотографировать. В смысле, новый вариант, проявившийся на несколько часов… И часть этой ночи я потратила на перевод. Так как, если дверь будет радовать нас сообщениями каждую неделю, и по этому поводу мы будем каждый раз убивать по одному профессору древней письменности, то они быстро кончатся… Достала букварь, как его, верхне-архаичного алфавита, это было нетрудно, — Велара указала на тонкую брошюру, — и толковый словарь этого самого четыре тыщи лет назад бывшего «всеобщего»… — другой том, напротив, поражал солидностью. — Понятно, почему они такие были в среднем тупые. Подобную письменность и я не вдруг бы разучила…
— И что там?
— Три слова: «пусть начнётся соревнование».
Кеура уселась на жёсткую табуретку и глубоко задумалась.
— Легенда гласит, что в битву с Олдерой Мудрой вступили несколько магов, чтобы не дать ей стать новым аликорном… А если легенда лжёт? Если это и было соревнование? Битва насмерть за право взять «глаз бури»?
— Если это и было так, — сухо заметила Велара, — то они все проиграли, не достигнув цели. Да и то, что мы знаем о Фессоне и Алое, противоречит такой идее. Они были жестокими, но не расточительными. И просто убивать несколько ведущих магов в бессмысленной драке не стали бы. Тут нечто более нетривиальное.
— Я тоже не хочу с тобой драться, — чуть улыбнулась Кеура, — без обид… Но мы излишне усложняем их мироощущение, как мне кажется. Там было просто: лупи, пока оно (что бы оно ни было) не сдохнет, либо не покорится…
Велара покачала головой.
— Нет. Тут скорей они не препятствовали наместникам, у которых в самом деле в голове были опилки… И вообще, мы тут с утра богохульствуем, как бы не поразил нас рахит.
— Пожалуй… Вобщем, верно: если мы устроим поединок, Селестия с Луной придут радостно «болеть» с жаренными пирогами и сендвичами. Плакатик какой-нибудь принесут, барабан и файеры… — Кеура криво усмехнулась. — Так что это не вариант.
В кабинете у Селестии за столом совещаний сидела она сама, а напротив — Луна и Старлайт. Дневная принцесса вздохнула, кивнув на «кулончик», лежащий между ними:
— Кто-то говорил, что оно безопасно.
— Ты тоже его смотрела, — огрызнулась Луна. — Там несколько энергоёмких, но бессмысленных последовательностей записано, и всё. Откуда я и сделала вывод, что это просто часть чего-то большего…
— Прошу прощения, — сказала единорожка, — могу я узнать, что случилось?
— Можешь, — кивнула Луна. — Сегодня днём в ваших с Санбёрстом комнатах…
Селестия с некоторым удивлением подняла голову, но вспомнив, видимо, что пони имеют свойство взрослеть, промолчала.
— …убирали две горничных. Внезапно к ним зашёл помощник дворецкого. Не говоря худого слова, стукнул по голове в прихожей одной, и в кухне — другой, к счастью, не насмерть. Забрал артефакт, который ты бросила на столе, и вышел в коридор.
— Ну, я же его не всегда таскаю, — пожала плечами Старлайт, — и ничего не было…
— А теперь стало… В коридоре бродила пара гвардейцев. Один, тоже без всяких предупреждений, достал карабин и его застрелил. Потом залез в карман трупа, и забрал кулон. Второй гвардеец, тоже не особо задумываясь, достал своё оружие…
— В этот момент, — перебила Селестия, — я почувствовала, что во дворце происходит что-то в высшей мере нездоровое, пришла туда, забрала у всех оружие, и погрузила выживших в глубокий сон.
Старлайт моргнула.
— Что они показали?
— Моя школа, — в полголоса заметила Луна.
— Гвардейцы толком ничего. Первый почувствовал, что Вайл — помощник дворецкого — завладел некоей вещью, которая может нести угрозу для мира. И расстрелял его. Второй откуда-то понял, что его товарищ с минуты на минуту обратится чем-то ужасным, затмевающим всех злодеев истории, и собрался его уничтожить… Но, — Селестия сделала паузу, — оба они врут.
— Это как? — поразилась единорожка.
— Ну в смысле недоговаривают. Первый на самом деле в глубинах своего «я», никогда не выпускаемых на поверхность, сам хотел бы быть опаснейшим существом в мире. Второй же…
— Короче, они хотели в этот момент абсолютной власти. — Вмешалась Луна. — И кулон, освобождая это первобытное желание, одновременно внушал, что он — именно то, что откроет им дорогу ко всемогуществу… И я делаю вывод, что другие части артефакта существуют, и кулон может с ними связываться, временно перенимая их свойства. Это такая перемычка, предохранитель, рецептор, ключ…
— И это плохо. — Опять вступила дневная аликорн, — потому что изготовить предмет таких свойств в Эквестрии сейчас смогли бы пять магов, включая меня и Луну.
— Так а почему же я… Впрочем, понятно, — кивнула Старлайт, — я была его законным владельцем, его отдали мне добровольно, как и я — вам.
— Да, — кивнула Луна. — Раньше в артефакты часто пихали такую защиту от кражи… В зависимости от силы и жестокости мага — начиная с лёгкого поноса и вплоть до испепеления на месте. А тут, изволите видеть, желание убить носителя, и самому стать носителем.
— Но зачем же этот Вайл его спёр? — удивилась единорожка. — И почему так глупо? Он же мог в любое другое время зайти, когда в комнатах никого нет…
— Например, он был чьим-то… Понятно чьим, агентом, — задумчиво предположила Селестия, — и в Зебрике знают, что это. Соответственно, он получил приказ, отданный впопыхах: «изъять немедля». Впрочем, теперь уж не спросить.
Единорожка ещё помолчала.
— Хорошо, а что теперь? Запрёте его в подвал?.. У меня другое предложение: я могу дальше носить артефакт…
— Ловить на живца? — кивнула Селестия. — Интересно, но ты не боишься? Эти зебры, знаешь ли , довольно беспощадны, это раз, и весь дворец уже обсуждает происшествие, это два. Вряд ли кто-то поверит, будто я настолько выжила из ума, чтоб не изъять у тебя столь опасную вещь.
— А что, собственно, произошло? Имел место злоумышленник, его обезвредили. Да, с превышением необходимой меры применения силы… Ну, бывает. Украденное имущество вернули владелице, вот и всё. Так и следует всем объявить.
Селестия вопросительно посмотрела на сестру, та едва заметно кивнула.
— Хорошо, да будет так.
На кухонном столе лежал дискордов кулончик, крест-накрест перехваченный связывающим заклинанием, по мнению Старлайт, очень незаметным.
Через несколько минут вошел Санберст.
— Привет… Ну, мне таки присудили ехать в Балтимор, штатным волшебником при одном из глав районов. Ну, хоть не заведовать водопроводом… А тебе?
Единорожка вкратце изложила события, особо ничего не скрывая.
— Так что я теперь опасная особа. В смысле, что на меня, или место где я живу, могут напасть в любой момент.
— А мне пофиг, — сказал жеребец, — поехали со мной.
— Спасибо. — Она кивнула. — Но теперь я просто обязана выяснить, что это за херовина.
Санбёрст, не говоря дурного слова, шарахнул энергопоглощающим заклинанием по мраморной сфере.
— Так лучше?
— О да. — хмыкнула Старлайт. Шарик покрылся инеем, как и кусок стола. Хрустнула, сломавшись под своим весом, цепочка. Но ничего больше не изменилось.
Она потёрлась головой о шею Санбёрста.
— Это так не решается, друг мой… С тебя теперь цепочка, — она улыбнулась, — эта-то перемёрзла.
— Договорились. К ней еще подарю тебе медальон с моей отвратной рожей, чтоб не забывала.