Так держать, Менуэт. Часть 2: Щупальца, мумии и прочее дерьмо

Глава 10

Я уже упоминала, насколько не люблю почтовые отделения? Особенно, когда нужно сделать дальний звонок, а кобыла, которая там работает, пялится на тебя и прислушивается к каждому твоему слову.

Ну, по крайней мере, на этот раз звонить нужно не мне. Лиру все еще слегка трясет после визита в Зебрику, и ей действительно не хотелось идти на почту в одиночку. Так что я вызвалась сопровождать ее.

Через некоторое время, потраченное на споры о цене международного звонка, а также на попытки вспомнить нужный номер, Лира наконец берет трубку, а я стою рядом, слушая ее и разглядывая царапины и вмятины на стене. Это, типа, самое скучное почтовое отделение, что я когда-либо видела.

— Бонни? — спрашивает мятная единорожка. — Привет, милая. Да, я в Хейгипте. Я решила позвонить, чтобы сказать, что вот только что вспомнила о том разе, когда мы были здесь вместе...

Чего? Неужели она действительно притащила меня сюда только для того, чтобы поболтать о старых добрых временах с Бон-Бон?

— Ох, ты тоже помнишь? — Лира вздыхает. — Это странно, потому что мы никогда с тобой в Хейгипте не были! Но, конечно, ты не мог этого знать, Думми!

Погодите... что это за фигня на самом деле? Нет, я, конечно, знаю, что в Хейгипте сейчас довольно жарко, но она что, спятила? И кто такой, едрить его, этот Думми?

— Так где же Бонни? — спрашивает Лира. — Ну конечно... Никто не понял, что это ты? Да, верно, мне потребовалась минута, чтобы разобраться... Опять могут пойти слухи... Если Кэррот Топ пригласит тебя, скажи ей, что ты болен. Мы же не хотим еще одну свадьбу, верно? Ладненько. До скорого.

Мятная единорожка кладет трубку.

— Не потрудишься объяснить, что это сейчас было? — спрашиваю я.

Лира подозрительно оглядывается, но кажется, что почтовая кобыла нас не подслушивает.

— Думми — наш чейнджлинг, — отвечает единорожка. — Он притворяется Бон-Бон.

Тяжело вздыхаю.

— Лира, ты знаешь это чувство, когда объяснение не только ничего не объясняет, но еще и вызывает дополнительные вопросы? Потому что именно его я сейчас и испытываю.

— Правда? — единорожка поднимает брови.

— Да, правда, — бурчу я. — Для начала, вы держите дома чейнджлинга?

— Его зовут Думми, — отвечает Лира. — Ну, мы не знаем, действительно ли он —  это он, и Думми так и не врубился в нашу концепцию пола, но когда мы предложили ему выбирать, он остановился на "он".

— Ага, меня всегда интересовало восприятие пола чейнджлингами, — я закатываю глаза. — И зачем он вам?

— Он притворяется Бонни, когда она отсутствует, — шепчет Лира. — Прямо как сейчас. Эта история со множественными личностями Бон-Бон верна лишь отчасти. Некоторые из них — дебил Думми, который не может запомнить свою роль. Его из-за этого из улья и выгнали. С тех пор он работает на правительство.

— Чего? — спрашиваю я, тупо уставившись в стену. — Почему наше правительство наняло чейнджлинга, чтобы он притворялся Бон-Бон?

— Она тоже работает на правительство. Она секретный агент, точно так же, как Флиттер и Клаудчейзер, хотя ее специальность — опасные магические существа. Когда она на миссии, Думми ее подменяет, — Лира ухмыляется. — Очень трудно отличить их друг от друга...

Мой разум внезапно атакуют очень неуместные образы.

— Скажи мне, ты же не...

— Ага, — потупившись, бубнит единорожка. — Хотя, мне кажется, Думми этого не понимает. А еще он также нервничает в толпе, и его маскировка иногда слетает.

Внезапно вспоминаю, как Руби говорила мне, что видела чейнджлинга на свадьбе... Хм, чья это была свадьба? Крэнки и Матильды? Возможно. Конечно, я ей не поверила, потому что такого просто не бывает. Ну, кроме той свадьбы, когда мы очнулись в пещере. Там чейнджлинги абсолютно точно были.

— Ладно, — говорю я. — Но если этот... Думми там, то где же Бон-Бон?

— Думаю, она ближе, чем ты думаешь, — кобыла за стойкой снимает парик и очки, демонстрируя, что она на самом деле Бон-Бон. — Знаешь, агентству это не нравится. На настоящий момент вы ищете древний артефакт, пытались убить какого-то важного политика в Троттоманской Империи и взорвали половину Зебрики. О, кстати, и одна из вас, очевидно, тайно вышла замуж за троттоманского принца. Какого хрена вы творите?

— Привет, — бормочу я. — Ну, в этом всем не только мы замешаны. И если ты изучишь эту кучу токсичного дерьма вокруг того озера в Зебрике, то сможешь найти толпу блондинистых чуваков, трындящих о тварях из-за грани реальности и захвате мира. Думаю, тебе стоит беспокоиться об этом куда больше, чем о сомнительном выборе спутников жизни Трикси.

— Вот почему ты все еще здесь, а не в ближайшем медицинском университете в качестве анонимного трупа, пожертвованного для студентов, — отвечает Бон-Бон. — Мы поняли, что у вас больше всего шансов заполучить этот кристалл... Если вы отдадите его нам, конечно.

— Обязательно, — отвечаю я, внезапно представив, как Винил заполучила этот кристалл. Да ну нафиг! — Он нам вообще не нужен. Просто пообещай, что правительство не будет использовать его против нас.

— С чего бы это? — спрашивает Бон-Бон. — Принцессы и так уже рептилоиды, зачем им еще монстры?

Она смотрит на меня и хихикает.

— Я просто пошутила. Мы бы чувствовали себя куда лучше, если бы эта штука была похоронена где-нибудь глубоко в подвалах агентства, а не валялась там, где такие идиоты, как ты, Ахуизотль или Арианна могут его найти и случайно вывалить нам кучу щупальцастых тварей прямо на головы.

— Ладно... — неуверенно смотрю на нее. — Так что же ты предлагаешь?

— Вы делаете то, что и планировали, — отвечает Бон-Бон. — А Лира после Зебрики, наверное, хочет домой, да?

— Вроде того, — отвечает мятная единорожка. — Я еще не решила.

— Ты отправишься к Думми и вместе с ним сформируешь команду поддержки, — Бон-Бон встает. — Думаю, рано или поздно твоим друзьям понадобится помощь. Я свяжусь с вами в ближайшее время.

Она кивает и исчезает. В буквальном смысле. В какой-то момент она стоит там, а в следующий уже нет и следа. Даже без магии или еще чего-то в этом роде.

Лира совсем не кажется удивленной.

— Старый трюк, — говорит она. — Нужна картонная коробка и два зеркала.

— А без коробки его можно сделать? — направляюсь к выходу из отделения, ожидая, что Бон-Бон снова откуда-то выскочит. Желательно из почтового ящика.

— Насколько мне известно, нет.

— Спрошу у Трикси, когда с ней увижусь, — говорю я.

Мы идем по улице к дому, который Дэринг Ду выбрала в качестве нашей штаб-квартиры. Доктор Кабаллерон машет нам с балкона. Мы машем в ответ. В конце концов, нужно быть вежливым к своим врагам, а если они не будут вежливы с нами — тогда мы им устроим полную Зебрику.

Когда мы входим в дом, Хекси сразу же подходит ко мне и бросает на пол грязную пластиковую рамку с какими-то жалкими черными клочками, налепленными по краям.

— Что это такое? — спрашиваю я.

— Воздушный фильтр нашего левого двигателя, — отвечает наш механик. — Вернее, то, что от него осталось после того, как мы свалили из Зебрики. Тот, который в правом, выглядит аналогично.

— Но... ты ведь можешь установить туда новые, верно? — беру фильтр, и он буквально рассыпается в моих копытах.

— Да, но боюсь, что мне также придется поменять все прокладки и уплотнители, а еще промыть все свежим топливом, чтобы избавиться от этого радужного дерьма в системе, — Хекси хватает остатки фильтра. — Это займет некоторое время.

— Так что же нам делать? — спрашивает Лира. — Мы не можем никуда улететь без самолета.

— Но ты забываешь о Трикси! — фокусница спускается вниз в сопровождении двух грифонов в красной форме. Она одета в яркое платье и драгоценную тиару. Единорожка поворачивается к своим спутникам: — Эй, вы что, забыли, как появляется Трикси?

— Разойдись, чернь! — кричит грифон. — Великая и Могучая Трикси идет!

— Так-то лучше, — кивает фокусница. — Итак, вы, очевидно, забыли, что теперь у Трикси в ее полном распоряжении есть дирижабль. И что она может щедро одолжить его вам.

Руби появляется на верхней ступеньке лестницы. Она смотрит на нас, потом на Трикси. Затем делает жест, имитирующий мастурбацию. Где она этому научилась? В конце концов, Руби начала трахать свой спальный мешок совсем недавно. Тем не менее, жест подходит идеально.

— Ну... это может сработать, — говорю я, поднимаясь по лестнице.

— Простите, парни, — бормочу я, отталкивая одного из грифонов в сторону.

Наверху встречаю Винил, Инки и Дэринг Ду, сидящих за столом и наслаждающихся чаем. Думаю, что подавляющая личность Трикси заставила их сделать это — Инки обычно не очень общительна, Винил предпочитает чаю виски, а Дэринг Ду не очень любит компанию диджейши.

— Привет, — говорит Винил. — Полагаю, ты уже познакомилась с нашей принцессой?

Единорожка многозначительно потирает рог копытом. Ну, по крайней мере это объясняет поведение Руби.

— Как обычно, — говорю я. — Ты можешь вытащить пони из Хуффингтона, но ты не можешь вытащить Хуффингтон из пони.

— Мой папа говорит, что я была зачата в Хуффингтоне, — бормочет диджейша, делая глоток чая. — А точнее, на заднем сиденье такси.

Инки прыскает чаем.

— Это... немного больше, чем я хотела знать...

— Мы знакомы два года, а ты все еще не привыкла к этому? — Винил пожимает плечами. — В любом случае, на нас постоянно давит эго Трикси. Знаешь, Октавия однажды вела себя так же, когда получила какую-то награду как виолончелистка. В конце концов, мне пришлось обоссать ее кровать, чтобы она перестала вести себя как Селестией проклятая принцесса Жопошница.

— Надеюсь, ты не собираешься провернуть это снова? — спрашиваю я, бросив на нее злобный взгляд.

— Нет, конечно нет, — отвечает единорожка.

— В любом случае, — Дэринг Ду смотрит на нас и потирает виски, — зачем Лира хотела позвонить домой?

— Она оставит нас ненадолго, — отвечаю я. — Кроме того, Бон-Бон шпионит за нами, и она хочет, чтобы мы отдали ей этот кристалл, как только найдем его. Наверное, потому что она работает на какую-то странную правительственную организацию. О, кстати, Лира и Бон-Бон держат дома чейнджлинга, чтобы он мог подменять Бонни, когда она уезжает. Они зовут его Думми.

— Э-э-э... не могла бы ты повторить помедленнее? — просит Инки.

— Хм, так вот почему Бон-Бон согласилась, когда я вломилась к ней в дом бухая и потребовала секса! — восклицает Винил. — А на следующий день, когда я пришла к ней за продолжением, она спустила меня с лестницы.

— Мне стоит все это слушать? — спрашивает Руби, входя в комнату. — Хотя похеру, всем все равно.

— Следи за языком, — ворчу я достаточно равнодушно.

— Думаю, мы просто оставим Лиру и Хекси здесь, — говорит Дэринг Ду. — Мы найдем место, где находится кристалл, и заберем его. А затем, посмотрим.

— Извините, — Руби поднимает копыто. — Кристалл — это "он", а в стихотворении говорится: "когда найдешь ее, лучше беги". Что, если вместо кристалла мы найдем еще одну сумасшедшую сучку, типа тети Трикси?

— Ошибка перевода, — отвечает пегаска. — Не волнуйся, малышка, кристалл должен быть там.

Слышу топот копыт в коридоре. Думаю, Трикси устала наконец рассказывать Лире о своей удивительности и пошла в свою комнату.

— А-А-А! — вопль фокусницы слышен даже сквозь стену. — ВИНИЛ, ТРИКСИ ТЕБЯ НАХЕР УБЬЕТ!

— Чего? — спрашивает Винил, когда мы смотрим на нее. — На этот раз это была не я...

---

Проходит некоторое время, прежде чем Трикси заканчивает принимать душ. В это время ее грифоны готовят дирижабль к взлету, перетаскивают наш багаж и проверяют все системы. Иду к месту, где они приземлились, чтобы самой все проверить.

Честно говоря, видала дирижабли получше. Он маленький и не сильно аэродинамичный, со слишком большой гондолой. Вероятно, он был спроектирован так, чтобы быть максимально большим и удобным, но при этом не настолько большим, чтобы возникли проблемы с посадкой. Двигатели — это троттоманские реплики тех, что производятся в Империи Грифонов, и их можно описать как смехотворно маломощные.

Захожу внутрь, решив взглянуть на кабину пилотов. Однако там стоит грифон, который преграждает мне путь секирой, как только видит.

— Тебе нельзя внутрь, — говорит он.

— Почему?

— Великая и Могучая Трикси не желает, чтобы ты взорвала этот дирижабль, — отвечает грифон. — Она говорит, что у тебя просто ужасный послужной список, когда речь заходит о летательных аппаратах.

— Спроси Великую и Могучую Трикси, что она знает о предохранителях на оружии, — бурчу я, отворачиваясь от него. Даже не успеваю пересечь богато украшенный деревянными панелями коридор в центре гондолы, как внутрь вбегает Руби.

— Разойдись, чернь! — кричит она. — Великая и Могучая Трикси придет, как только мы найдем дилдо достаточно большое, чтобы удовлетворить ее огромное эго!

— Чего? — спрашиваю я.

— Так сказала тетя Винил, — отвечает Руби. — А что такое дилдо?

— Не то, что тебе следует знать, — говорю я. — Мы отправляемся?

— Почти, — кобылка пожимает плечами. — Я думаю, тетя Трикси хотела бы устроить вечеринку, чтобы мы все ей восхищались, но тетя Дэринг не желает ничего слышать об этом дерьме. Кстати, этот доктор Паджеро тоже здесь. Наверное, гадает, куда мы собрались.

— Однозначно, — отвечаю я. — Интересно, отправится ли он с нами. Я бы предпочла его компанию, чем опять разбираться с Арианной.

— Ага, и мы можем случайно запереть его в какой-нибудь древней гробнице, — Руби хихикает. — Хотя тетя Дэринг, вероятно, не одобрила бы этого. Ей не о ком будет писать. Кроме того, у них обоих есть фотографии друг друга. Ну, я, как бы вломилась в его дом и нашла ее.

— Подожди... Ты вломилась в его дом?

— Тетя Дэринг научила меня, — Руби ухмыляется. — Хотя она, наверное, не рассчитывала, что ночью я залезу и в ее багаж. Ты знала, что у нее до сих пор есть этот амулет из “Дэринг Ду и пони с Марса”?

— Что я тебе говорила о вещах других пони? — тяжело вздыхаю.

— Я ничего не слышала из-за истории о том, как ты вскрыла хранилище Бакио делла Морте и забрала его деньги, — отвечает Руби. — Или как твой дядя учил тебя открывать сейфы.

Гадство. Я не лучший пример для подражания. Но, к счастью, ее мать не я.

Наконец, появляется Трикси, окруженная своей охраной. Я предпочитаю не находиться рядом с ней, когда она находится в своем Великом и Могучем режиме, так что направляюсь в одну из кают. Весь пол покрывает троттоманский ковер, а на нем стоит достаточно удобный диван. Падаю на него и наблюдаю за землей, пока мы взлетаем. Вскоре город становится меньше, и мы поворачиваем на юг.

Двигатели монотонно гудят, пропеллеры режут воздух, и мы медленно движемся вперед. Замечаю, что Дэринг Ду нарезает круги снаружи — похоже атмосфера Великого и Могучего двора Трикси не пришлась пегаске по вкусу, и она решила лично указывать дорогу дирижаблю.

Слышу чьи-то тихие шаги по ковру. Быстро поворачиваюсь к Инки, которая пятится, удивленная моим внезапным движением.

— В чем дело? — спрашиваю я, когда она садится на диван. — Готова к бесконечным часам раскопок?

— Более или менее, — отвечает мой второй пилот. — Я куда больше боюсь того, что мы можем найти.

— Не волнуйся, это просто кристалл, который может вызвать существ из другого измерения, которые, возможно, разрушат мир и заставят нас страдать невообразимым образом, — я машу копытом. — Не о чем беспокоиться.

— А что, если он попадет не в те копыта? — спрашивает Инки.

— Ты имеешь в виду Винил? Возможно, она вызовет суккубов или еще кого.

— Я имею в виду доктора Кабаллерона. Или Арианну.

Пожимаю плечами.

— Ну, судя по тому, что я слышала о демонах, они крайне не любят, когда их призывают. Так что первая же щупальцастая тварь для начала размажет мозги Арианны по полу. Я бы, кстати, не отказалась на это глянуть.

— Но после этого оно перейдет к нам, — бормочет Инки, вздрагивая. — Просочится в наши тела, сжигая их изнутри и превращая в безмозглых марионеток, страдающих в течение веков, находясь в сознании и полностью осознавая свое состояние.

— Эм-м-м... Ты в порядке? — спрашиваю я, глядя на нее. Эта кобылка иногда меня пугает.

— Извини, мне как раз вспомнился случай, когда Блинки вступила в секту.

А я думала, что это у Хекси было стремное прошлое.

— И что было потом?

— Ей стало скучно, и она выбила дерьмо из них всех, — отвечает Инки. — По крайней мере, она так сказала.

— Ну конечно, — я ухмыляюсь. — Твоя сестра может влупить любой мерзости в то место, которое больше всего напоминает морду.

— Весьма вероятно, — хихикает земнопони. — В общем, она победила.

— Возможно, звучит слегка сумасшедше, но не намного больше чем обычно, — потягиваюсь и выглядываю наружу, но вижу лишь реку посреди пустыни. — И долго нам еще лететь?

— Вероятно, пока Трикси не надоест.

Дэринг Ду снова появляется за иллюминатором и стучит в него.

— Скажи Трикси, чтобы сажала этот летающий бордель где-нибудь тут, — говорит пегаска. — Мы уже близко.

— Ладненько, — выхожу из каюты и направляюсь в самый большой зал гондолы, где Трикси лежит на диване и ест виноград, а позади нее стоят два грифона с большими опахалами в когтях.

— Говори, — произносит фокусница. — Великая и Могучая Трикси слушает тебя.

— Цитируя Дэринг Ду, мы должны как можно скорее посадить этот летающий бордель, — отвечаю я.

— Великая и Могучая Трикси одобряет твое предложение, — отвечает Трикси и указывает на одного из грифонов — темноперого, который с одной стороны, выглядит так, словно наслаждается каждой минутой, проведенной в обществе единорожки, а с другой стороны с радостью проткнет ее кинжалом, который прячет под широким поясом своего одеяния. — Лэйл-Ага, скажи пилотам, что Великая и Могучая Трикси хочет приземлиться.

— Так точно, — отвечает грифон странно высоким голосом и кланяется, прежде чем отправиться в кабину.

Наконец, мы приземляемся рядом с рекой, и наши пропеллеры устраивают небольшую песчаную бурю. Пока мы ждем, когда песок уляжется, я замечаю, что Винил пялится на Лэйл-Агу и едва сдерживает смех.

— В чем дело? — спрашиваю я, поворачиваясь к ней.

— Только не этот чувак, — посмеивается Винил. — Я спросила его, что означает его имя, и судя по всему, это “Тюльпан”.

— Ну и что?

— Если ты не в курсе, то они называют евнухов цветочными именами.

Вздыхаю и бью в лоб копытом.

— Ты же не собиралась с ним переспать, не так ли?

— Ну, я ему предложила, — отвечает диджейша. — Он проворчал что-то насчет того, что зарежет меня.

— Короче, он тебя отшил, — пожимаю плечами. Двери открываются, и некоторое время у нас нет времени на болтовню.

Лэйл-Ага выходит из дирижабля первым и кричит:

— Разойдись! Великая и Могучая Трикси идет!

Не знаю, кому именно он кричал. Наверное, песку и реке. Или, может быть, всем тем янычарам, которые покидают дирижабль и встают строем, когда Трикси спускается по трапу.

— Теперь это уже становится смешным, — бурчит Дэринг Ду, когда мы присоединяемся к ней.

— Только сейчас? — уточняю я.

Пегаска закатывает глаза.

— Ладно, неважно. Я не знаю, что они теперь будут делать, и мне насрать. У нас есть дела, — она указывает на большую скалу примерно в ста метрах от дирижабля. — Это она.

— Ну, вообще-то не сильно похоже на вилку, — говорит Руби.

— Больше похоже на камертон, — диджейша рассматривает скалу. — Жизнь состоит не только из еды, чтоб вы знали.

— Именно, — Дэринг Ду кивает и летит к скале. — Кроме того, древние вилки обычно имели два зуба.

Мы направляемся к странному памятнику. Примерно на полпути Трикси догоняет нас, торопясь самым недостойным образом. Она избавилась от своего платья, но ее шерстка вся пропитана потом, и похоже, что фокусница вот-вот упадет в обморок. И что еще веселее, Лэйл-Ага летит позади нее, с любопытством глядя на нас.

— Трикси пришлось отпустить своих охранников, — говорит наша голубая подруга. — Это было довольно трудно.

— А Трикси не могла просто послать их нахер? — спрашивает Руби.

— Это не так просто. А еще принц приказал Лэйл-Аге никогда не покидать Трикси.

— Должно быть, это слегка неловко, когда тебе нужно посрать, — хихикает Винил.

Грифон достает нож и начинает его точить.

— Ты ему не нравишься, за то, что ты сделала с кроватью Трикси, — объясняет фокусница.

— А ему вообще кто-нибудь нравится? — спрашивает Инки. — Я знаю этот взгляд. Они с Блинки стали бы большими друзьями.

Я бы предпочла не думать об этом. К счастью, мы добрались до вилки. Она сделана из почти черного камня, покрытого выгравированными на нем символами. В некоторых из них еще сохранились остатки красной краски. Несмотря на то, что большая часть краски осыпалась, эти изображения все еще не выглядят сильно дружелюбными. Особенно длинный абзац, который, судя по всему, посвящен самым распространенным ошибкам, которые можно совершить при обезглавливании кого-либо. Мы ходим вокруг скалы, время от времени стукая по ней, в поисках каких-нибудь подсказок, что же нам делать дальше.

— Все сильнее похоже на камертон, — говорит Винил, прикладывая ухо к скале. — Он жужжит, как будто внутри пчелы. И они жужжат на ноте “ля”.

— А прикинь, какая большая должна быть гитара, — бормочу я.

— Черный базальт, — тихо говорит Инки, прежде чем лизнуть камень. — Около пятидесяти двух процентов кремнезема. Здесь есть вулканы?

— Насколько мне известно, нет, — отвечает Дэринг Ду. — Наверное, кто-то доставил ее сюда, хотя ближайший вулкан находится в Хэйтопии...

— Еще лучше, — продолжает Инки. — Такая правильная форма не может быть результатом природных процессов, и я не вижу никаких следов обработки. Она была отлита.

— Что? — спрашиваю я. — Это базальтовая вилка, лежащая посреди пустыни. Три метра высотой, пять метров шириной, около пятидесяти метров длиной: двадцать пять для рукояти и двадцать пять для каждого зубца. Представьте себе, какой большой должна быть форма. И так как она сделана из базальта, то отливать ее должны были из лавы.

Делаю быстрые расчеты.

— Тысяча сто двадцать пять кубометров лавы.

— Значит, она весит около трех тысяч шестисот тонн, — говорит Инки. — Даже если ее отлили не здесь, то кто мог перевезти ее через пустыню?

— Инопланетяне, — Дэринг Ду пожимает плечами.

— Я знаю, что геология вас всех страшно увлекает, но мне всегда больше нравилась поэзия, — пегаска достает листок бумаги. — Итак, мы нашли вилку посреди пустыни и теперь нам надо пройти десять шагов навстречу солнцу...

— Какому солнцу? — спрашивает Трикси.

— Что значит какому? — пегаска стонет. — Есть лишь одно.

— Да, но оно справа, когда восходит, и слева, когда садится, — отвечает фокусница, прячась в тени скалы. — И куда мы пойдем?

— Может быть, к этой большой, похожей на солнце штуковине, — отвечает Руби, указывая за вилку. Примерно в двухстах метрах от нее находится похожая на солнце базальтовая структура. Мы не заметили ее раньше, потому что она частично погребена под песком, но река недавно смыла часть дюны, и около половины “солнца” теперь находится под водой.

— Те, кто это сделал, возможно и были сумасшедшими, но, по крайней мере, они были последовательны, — говорю я. — Десять шагов, верно?

— Да, — Дэринг Ду идет вперед в достаточно своеобразной манере. — Древние шаги были по факту мерой длины, чтоб вы знали... И на самом деле они были чуть меньше моих нормальных шагов.

Пегаска останавливается и встает ровно.

— Это должно быть где-то тут.

— Ладно, — говорю я, подхватывая магией лопату. — Начинать?

— У Трикси есть идея получше, — фокусница поворачивается к грифону, который парит над вилкой. — Лэйл-Ага! Скажи янычарам, что Великая и Могучая Трикси требует, чтобы они вырыли здесь яму.

Грифон кивает и летит к дирижаблю.

— Я бы сначала спросила, насколько глубоко копать, — бурчу я.

— Галип велел ему подчиняться всем приказам Трикси, — отвечает фокусница. — Конечно, Лэйл — мерзкий сукин сын, который при первой возможности прирежет Трикси, но Трикси его уважает.

— Ты считаешь, что кричать на всех и вести себя как позолоченный кусок дерьма — это уважение? — спрашивает Винил.

— Ага, именно так это и работает, — широко улыбаюсь диджейше. — У них менталитет твоих поклонников.

— Тогда почему ты и на нас тоже кричишь? — интересуется Инки. — Мы всегда можем орать на них вместе...

У меня очень живое воображение, но я с трудом могу представить, как Инки кричит на кого-нибудь, будучи трезвой. Ну, если только они не скажут что-нибудь плохое о ее семье.

— Тогда они тебя обезглавят, — отвечает фокусница. — Трикси — фаворитка их принца, поэтому они слушают ее, но вы значите для них меньше, чем грязь на когтях. Знаете ли, они настолько заняты собой, что не могут понять, что мы лучше их во всех отношениях.

— Да неужели? — бросаю лопату на землю. — Ну что же, я позволю им испачкать когти. Посмотрим, правда ли это.

Грифоны наконец начинают копать. Они копают…

... и копают...

... и копают…

Солнце почти садится, и дыра достаточно глубока, чтобы “Озорная Коко” могла поместиться туда по высоте, но мы все еще не нашли никаких следов древних руин, мощного источника энергии, который поджарил бы нас всех, или хотя бы мудрого зомби, который сказал бы нам, что делать дальше. Я очень разочарована.

— Ты уверена, что это были правильные шаги? — спрашиваю я Дэринг Ду, когда окончательно темнеет.

— Вроде да, — пегаска еще раз смотрит на стихотворение. — Если только Лира не ошиблась с переводом.

Один из грифонов бросает лопату на землю.

— Нафиг этих пони, — говорит он со странным акцентом, но на все еще достаточно понятном эквестрийском. — Они настолько заняты собой, что не видят, что мы лучше.

Его спутник вздыхает.

— Продолжай работать, или Лэйл ... — ну, что там Лэйл должен был с ним сделать, я не поняла. Хекси, скорее всего, разобралась бы, но ее тут нет.

— Лэйл? Он просто göt lalesi¹!

— Успокойтесь, чуваки, — Винил подходит к грифонам и заглядывает в яму, которую они вырыли. — Не надо обижать нашего друга-каплуна.

Диджейша спрыгивает в яму.

— Я уверена, что завтра мы найдем какое-нибудь решение... — внезапно она замолкает, когда земля проваливается под ее весом.

— Винил, ты в порядке? — спрашиваю я, подбегая к дыре, в которую она упала.

— Более или менее, — кажется, что голос единорожки доносится из глубин, что старше самого времени. — Я приземлилась на какой-то довольно мягкий труп.

— Свежий? — уточняю я.

— Не совсем, — Винил кашляет. — Это мумия или еще какое-то дерьмо. Тут все в пыли.

— Подожди минутку, — говорю я. — Мы сейчас тебя вытащим.

Ну, реальность быстро меняет мои планы. А если быть точным, то как только я добралась до Дэринг Ду.

— Вытащить ее? — переспрашивает пегаска. — Ни в коем случае. Мы наоборот полезем туда к ней. Кажется, Винил случайно нашла то место, которое мы искали!

Дэринг Ду подпрыгивает и делает сальто.

— Ну ладно, — ворчу я, закидывая на спину снайперскую винтовку. За спиной пегаски, Руби делает то же самое со своей пневматической винтовкой.

— Зачем она тебе? — спрашивает Инки. — Я думаю, там все давно мертвое.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — отвечаю я, добавляя еще несколько обойм.

Руби кивает.

— Да, а что, если на кого-то упадет скала? Нам нужно что-то, чтобы избавить его от страданий...

— Руби, заткнись, — я вздыхаю. — Кроме того, помните, что говорится в стихотворении: “когда найдешь ее, лучше беги”. Лучше сначала стрельну “ей” в колено, чтобы она за нами не погналась.

— Да, но кто эта “она”? — спрашивает Инки, пряча свой кристальный пистолет в седельную сумку.

— Не знаю. Но думаю, узнаем, когда встретимся с ней.

— Трикси считает, что эта “она” не такая уж плохая, — фокусница пожимает плечами. — Лэйл-Ага! Оставайся здесь с янычарами и жди возвращения Великой и Могучей Трикси!

Ну, я не вполне уверена, насколько Трикси могуча, но велика она куда больше, чем я думала. К примеру, нам потребовалось некоторое время, прежде чем мы смогли пропихнуть ее через люк. Думаю, что они строили его из расчета на хейгипетских крестьян, а не единорогов с медленным метаболизмом и довольно негативным отношением к физической активности.

Перестаю смеяться, когда дело доходит до меня. Бег трусцой, тренажерный зал и чрезмерная мастурбация не могут управиться с тем фактом, что я все еще люблю дешевую, нездоровую пищу, и денег мне на нее хватает с избытком. В общем, через люк я пролезла, но буквально впритирку.

Внутри склепа холодно, темно и пыльно. Подсвечиваю рогом, чтобы увидеть Винил, застенчиво стоящую рядом с какой-то раздавленной мумией. Надеюсь, она не успела проклясть диджейшу.

— Ну, вроде все в сборе, — бормочет Винил, когда Дэринг Ду приземляется рядом с нами. — И куда теперь?

— В самый глубокий и темный тоннель, конечно, — пегаска протягивает единорожке ее дробовик. — За мной.

Легче сказать, чем сделать. Несмотря на то, что у нас есть факелы, в этом месте темнее, чем в заднице яка, так что мы продолжаем спотыкаться о каменные обломки, какие-то деревяшки и случайные кости придурков, которые посетили это место до нас.

— Интересно, что там написано, — бормочет Инки, глядя на иероглифы, покрывающие стены. — Они выглядят не сильно добрыми.

— Скорее всего, что-то вроде “не курить” или "нарушителя зарежут и сварят в кипящем масле", — отвечаю я.

— Почему всегда в масле? — спрашивает Руби. — Вода была бы дешевле и запах был бы лучше.

— Потому что вода испаряется слишком быстро, — поясняет пегаска. — Масло куда горячее, и ожоги ужаснее. Кроме того, когда варишь кого-нибудь живьем, запах пригоревшего масла является наименьшей твоей проблемой.

— Круто, — Руби ухмыляется. — А они их потом ели?

— Редко, — Дэринг Ду пожимает плечами. — Учитывая, что масло обычно становится несколько грязным после процедуры варки.

Пегаска нажимает на один из иероглифов, и стена открывается.

— Сюда.

— Фу... — юная кобылка вздрагивает. Не уверена, то ли это реакция на историю Дэринг, то ли на какой-то полуразложившийся труп, выпавший из-за стены. У него на шее все еще висит массивная золотая цепь.

— Не волнуйтесь, он мертв, — пегаска равнодушно проходит мимо трупа. Трикси останавливается рядом с ним и хватает цепь своей магией.

Труп поднимает голову и смотрит в глаза Трикси. Или, скорее, он бы смотрел, если бы у него были глаза. Тем не менее, эффект тот же: фокусница застывает на месте, цепь дрожит в ее магическом поле.

— Трикси, оставь цепь, — бурчу я. — Он, наверное, очень рассердится, если ты его ограбишь.

— Ладно, — голубая единорожка отпускает цепь и отбегает от трупа как можно быстрее. Инки обходит его вокруг, стараясь даже не смотреть на тело. Наверное, оно и к лучшему, потому что труп отворачивается и снова прикидывается мертвым.

— Хм, может быть, это просто какой-то механизм? — спрашивает Винил. — Типа, ты тянешь цепь, и он поднимает голову...

Диджейша подхватывает цепь магией и труп хватает ее за копыто.

— Ладно, я поняла, — невозмутимо бормочет Винил. — Я просто пошутила, чувак.

— Наверное, не всем нравится кладбищенский юмор, — невинно говорит Руби.

— Мертвецки точно, — пожимаю плечами.

— Мне не нравится, — говорит Инки, внимательно глядя на пол перед собой. — В этом есть что-то гнилое.

— А ты не принюхивайся, — Винил смотрит на Трикси. — А у тебя как с подземным чувством юмора?

Фокусница чуть не спотыкается обо что-то. Она смотрит вниз и поднимает какую-то большую кость. 

— Трикси нашла этот копчик.

Дидижейша задумчиво смотрит на кость.

— Бедро иль не бедро, вот в чем вопрос.

— Ради Ньярлатхотепа, заткнись, — ворчит Дэринг Ду. — Я не могу сосредоточиться.

— Что ты такая бесхребетная? — бормочу я. — Хотя думаю, что вся эта пыль скоро может загнать нас в гроб.

— Вон, кстати, неплохой, — Винил хихикает, направляясь к углублению в стене тоннеля. Там стоит каменный гроб, но крышка сломана, и мумия, которая была внутри, теперь лежит на полу. Диджейша наклоняется к ней. — Кто тут наша мумия?

Мумия смотрит на нее и издает долгое шипение, демонстрируя нам гораздо больше зубов, чем следовало бы. Винил отскакивает назад, выхватывает дробовик и стреляет в зияющую перед ней пасть.

Волна пыли и осколков костей рушится на пол, но мумию, похоже, не сильно беспокоит дыра в затылке. Она прыгает на нас, едва не задев диджейшу. Я наполовину оглохла после выстрела, но тем не менее выхватываю винтовку и стреляю в мумию в упор.

— Бежим! — кричит Дэринг Ду. Мумия падает; хотя входное отверстие не очень большое, кажется, что выходное оказалось достаточно большим, чтобы задняя нога отлетела от сломанного таза. У меня нет времени разбираться. Я просто следую приказу пегаски.

Внезапно Инки резко останавливается прямо передо мной. Я едва не воткнулась рогом прямо ей в круп, хотя наша поза после столкновения все еще довольно забавна. Жаль, что наши единственные зрители — это около сотни мумий, уставившихся на нас красными глазами.

— От, гадство, — бормочет Инки.

— Валим отсюда! — кричу я, стреляя в ближайшую мумию и бросаясь бежать. Мы чуть не врезались в Винил, за которой гонится еще больше мумий. Руби сидит у нее на спине и стреляет в них из своей пневматической винтовки. Не думаю, что они вообще это замечают.

— Почему их так много? — стреляю в ближайшую мумию, у которой хватает приличий упасть мертвой после того, как пуля размозжила ей голову.

— Я думаю, что это рабочие, которые построили все это место, и слуги фараона, — отвечает Дэринг Ду, летая над мумиями.

— А чего они не мертвые?

Пегаска пожимает плечами прямо в воздухе.

— А мне почем это знать?

— Они лезут в гриву Трикси! — крик фокусницы сопровождается ослепительной вспышкой магии и дождем обугленных костей, посыпавшихся нам на головы. — Вот что вы получите за прикосновение к гриве Трикси, ублюдки!

Стреляю заклинанием в ближайшую мумию. Оно превращает его яйца в облако пыли, но мумии, похоже, все равно. Тем не менее, он замедлился достаточно, чтобы диджейша успела сунуть ствол дробовика ему в рот.

— Ты же у нас тут не самый мозговитый? — спрашивает единорожка и тянет спусковой крючок. Голова мумии взрывается облаком древней пыли и осколками костей. — Ну, теперь-то точно нет.

— Винил, прекрати валять дурака, мы все еще окружены! — кричит Трикси, стреляя заклинанием в группу мумий. Помогаю ей стрельбой из винтовки, пытаясь пробиться сквозь толпу. Мумии слегка отходят назад, поэтому мы решаем бежать, проскакиваем через толпу мумий и добираемся до ближайшей двери. Прежде, чем наши немертвые друзья понимают, что мы скрылись, Инки захлопывает дверь и приваливает ее сломанной колонной.

Позади нас коридор со множеством дверей по обе стороны. Подхожу к той, что ближе ко мне, но прежде, чем я успеваю открыть ее, Дэринг Ду бросается ко мне.

— Не делай этого — говорит пегаска. — Со мной такое уже случалось. Там будет что-то жуткое, и оно будет преследовать нас через все эти двери. Мне кажется, что все помещения позади них соединены, и мы просто будем вбегать в одну дверь, чтобы через секунду выбежать из другой. А иногда даже раньше, чем забежали.

— Это как? — спрашиваю я.

— Временные парадоксы — самое поганое.

— А что насчет этой двери? — спрашивает Руби, направляясь к четвертой двери слева. — Она выглядят намного старше остальных. Вообще-то, это даже не дверь, а кусок траханого камня.

— Где? — спрашивает Инки, с любопытством оглядываясь по сторонам.

— Да, мы все знаем про твой камень смешной формы, — хихикает Винил. — И твоя сестра не позволила нам его даже коснуться.

Что-то ужасно похожее на армию разъяренных мумий ломится в дверь, через которую мы сюда вошли.

— Великая и Могучая Трикси считает, что мы должны поторопиться, — говорит фокусница, оборачиваясь на дверь. — Нам все равно нужно выбрать какую-нибудь дверь, так почему бы не эту?

— Тогда ладно, — Руби толкает дверь и заглядывает внутрь. — Вот дерьмо.

Внутри находится мумия размером с моего соседа Балка, обернутая в куда лучшие бинты, чем те, что были у других мумий. На нем надета золотая корона и куча драгоценностей. Его красные глаза с любопытством смотрят на нас, пока мы наводим на него свои рога и оружие.

— Не так быстро! — орет мумия на довольно современном эквестрийском с небольшим кантерлотским акцентом, — У вас есть разрешение на уничтожение мумий в этом районе, а так же, может, у вас есть заполненная форма А-567 с приложением ВВ/7? Вы сдали сертификационный экзамен охотников на нежить с дополнительной квалификацией по разрезанию бинтов? Не говоря уже о разрешении на...

— Думаю, у нас есть разрешение валить нафиг! — кричит Дэринг Ду, разворачивается и летит к двери на противоположной стороне коридора. Пегаска распахивает ее и влетает внутрь, я следую за ней по пятам.

Ну, приплыли. В комнате за дверью нет пола.

Хватаю Дэринг Ду за задние ноги перед тем, как упасть в бездну. Затем подхватываю магией Руби, которая вбегает в комнату следом за мной. Пегаска стонет, когда Винил ловит меня за хвост, чтобы не упасть. Когда Инки хватается за диджейшу, Дэринг Ду отчаянно молотит крыльями и изрыгает проклятия.

— Трикси, нет! — кричу я, но уже слишком поздно. Фокусница не замечает отсутствия пола и врезается в нас. Крылья Дэринг Ду выгибаются просто невероятным образом, и мы все падаем в яму.

Падаем очень долго. Что еще хуже, мне кажется, что падение так и не завершилось. Мы просто появляемся в какой-то очень странной комнате.

— Ладно, — говорю я, глядя на свои ноги. Они на потолке, в то время как остальная часть меня парит над полом. Когда я двигаюсь вперед, они идут назад. Это довольно странно.

— Чего не так? — спрашивает Винил. Она стоит на лестнице, вверх ногами. Лестница идет наверх, поворачивает, обходит комнату и возвращается к той точке, где стоит диджейша. Не знаю, как это возможно.

— Трикси считает, что ты имела в виду “где верх”, — отвечает фокусница и указывает налево. — Трикси думает, что он там.

— С моей точки зрения, ты стоишь на стене, — говорю я. — А твой верх — это мой низ, хотя и слегка перекошенный.

— А где остальные? — Винил поднимается по лестнице... или спускается по лестнице. Короче, в основном налево.

— Не знаю, — пожимаю плечами, что выглядит довольно странно, так как мои ноги отсоединены от остального тела. Когда я подхожу к стене, они приближаются ко мне, но когда я отхожу от нее, то ноги идут направо.

— Что не так с этим местом? — спрашивает Трикси.

— Видишь перед собой песок?

— Трикси не видит перед собой никакого песка, — отвечает единорожка. — Но она видит песок позади себя.

— Нарисуй на нем треугольник, — говорю я, наклоняя голову, чтобы видеть ее.

Задняя нога Трикси отсоединяется от ее тела и рисует треугольник.

— Ну и что? — спрашиваю я.

— У него три прямых угла, — отвечает фокусница. — Трикси считает, что это невозможно.

— А я нарисовала двуугольник, — бормочет Винил. — Это еще более невозможно.

— Не волнуйтесь, подруги, — говорю я. — Это место просто следует законам сферической геометрии... Более или менее.

— Это обнадеживает, — ворчит Трикси.

— И сильно, — отвечаю я. — Наша планета тоже сфера, но мы так привыкли к ней, что считаем ее плоской, и именно поэтому неевклидовы места кажутся такими необы...

Замолкаю, наблюдая за длинной розоватой фигурой, ползущей ко мне. Все становится еще более странным, когда я понимаю, что это Руби. Точнее, Руби с задней частью гигантской змеи.

— С-с-с-с-слиш-ш-ш-шком умно... — шипит кобылка, обнажая клыки и демонстрируя довольно длинный раздвоенный язык.

— Она тоже неевклидовя? — спрашивает Винил.

— Нет, это просто обычный пиздец, — отвечаю я, поворачиваясь к Руби. — Ты не могла бы перестать быть змеей? Пожалуйста?

— С-с-с-с... Зачем?

— Потому что твоя мама выбьет из меня все дерьмо, если увидит тебя такой, — даже не знаю, куда смотреть, чтобы заглянуть ей в глаза. Все немного перекошено вправо.

Пытаюсь подойти к ней, но вдруг случайно натыкаюсь на угол, который должен быть острым. Только когда я спотыкаюсь об него, понимаю, что это на самом деле тупой угол. Что еще хуже, я снова проваливаюсь в бездонную яму, хотя на этот раз она слева от меня, а не внизу. Правда радости мне это не доставляет, даже отдаленно. Я просто падаю, падаю и падаю, пока мне не становится скучно. Ничего интересного.

— Наконец-то ты здесь, — голос звенит у меня в голове, чуть не раскалывая череп.

— Разве? — спрашиваю я. — С моей точки зрения, я все еще падаю. Дерьмовое чувство, но и к нему можно привыкнуть.

— Извиняюсь. Подожди секунду.

Мягко приземляюсь на пол в какой-то хорошо освещенной комнате. Рядом со мной стоит высокий черный аликорн. Ну типа, абсолютно черный, шерсть, грива, глаза. Все. Она с любопытством смотрит на меня и каким-то образом почесывает за ухом задней ногой.

— Серьезно? — спрашиваю я, глядя на нее.

— А что не так? Из того, что я знаю, вы, пони, ассоциируете такую форму тела с властью.

— Только не тогда, когда ты чернее крупа Сомбры, — отвечаю я. — Кроме того, ноги не должны так сгибаться.

Смотрю на свои и понимаю, что наконец-то они там, где должны быть.

— А, тогда ладно, — в мгновение ока аликорн превращается в кобылу-единорога кофейного цвета с кошкой в качестве метки. Она тепло мне улыбается, стараясь не показывать зубы. — Кстати, я извиняюсь за твою дочь. Я просто должна была наказать ее за то, что она делала с кошками.

Замечаю кота, стоящего позади нее, и понимаю, что это тот же самый лысеющий сукин сын, которого Руби пыталась подстрелить в Мексикольт-Сити.

— Тебе лучше вернуть все как было, — говорю я. — От нее и так достаточно хлопот, даже без того, чтобы она была змеей. Да, и кстати, она не моя дочь, упаси Селестия.

— Ты уверена? — спрашивает кобыла.

— А как ты можешь быть уверена? — закатываю глаза. — Ты там была?

— Я была везде, — отвечает кобыла. — Я была здесь до тебя и до всех тебе подобных. Я помню времена, когда племя, которое было здесь до вас, уничтожило себя. Ну, прошло достаточно много времени с тех пор, как они перестали поклоняться мне, так что мне было плевать, но Элохим был зол. Эти существа были их лучшим экспериментом.

— Да, конечно, — бурчу я. — Думаю, ты очень опытна и много знаешь о жизни, Вселенной и обо всем остальном, да?

Кобыла смотрит мне в глаза, заставляя содрогнуться при виде бесконечной пустоты, заполненной криками ужаса, которая скрывается за ними.

— Ну, если я скажу тебе, что вся вселенная, которую ты знаешь, находится в заднице гигантской Винил Скрэтч, ты мне поверишь?

— Я бы спросила, где живет эта гигантская Винил Скрэтч. И с кем она сейчас трахается.

— Никогда не могла понять, почему все эти существа основывают свои ругательства на репродуктивных функциях, — ворчит кобыла. — Но, в конце концов, вы все вроде как похожи. Вы даже взяли языки тех, кто был до вас, и исказили их, чтобы они соответствовали вашим недоразвитым речевым аппаратам.

— Да, конечно, — говорю я. — А мой пердеж вызывает грозы на другой стороне планеты. Кто ты такая, чтобы все это знать?

— Ох, я забыла представиться, — говорит кобыла. — Это довольно сложно с таким количеством имен, которые мне дали. Баст, Убасти, Бубастис, Ба Эн Асет, Сехмет... целая куча. Мне самой всегда нравилось Бастет. Если бы я не сидела здесь целую вечность, вы бы, наверное, назвали меня Бридлстет или что-то типа того.

— Скорее всего, — бормочу я. — Ладно, ты представилась, очевидно, живешь здесь уже целую вечность, но при этом знаешь много всего обо мне и мире в целом и продолжаешь говорить об экспериментах с каким-то чуваком по имени Элохим. Я поняла. Теперь мне можно идти?

— Элохим — это не один чувак, это целая куча чуваков, — отвечает Бастет, закатывая глаза абсолютно невозможным с биологической точки зрения образом. Ну, вроде как, ее глазные яблоки делают обратное сальто, как будто они не прикреплены к мозгу. — Ты называешь это коллективным разумом, не так ли? И довольно эксцентричным.

— Всегда мечтала об этом узнать, — вздыхаю, глядя на стены маленькой камеры, в которой мы находимся. — В любом случае, у меня есть дела. Можно я уже пойду, или ты расскажешь мне еще что-нибудь загадочное, типа “то, что ты ищешь, не здесь”?

Бастет неуверенно смотрит на меня.

— Вообще-то, я собиралась сказать именно это, — отвечает она. — К сожалению, его забрали отсюда давным-давно. Очень плохо. Я надеялась, что вы используете его, чтобы уничтожить себя. Я буду следующей, знаешь ли.

— Чего? — спрашиваю я, пытаясь уложить все услышанное в голове.

— А, ты же не знаешь, — Бастет хихикает. — У нас есть эта забавная игра. Мы берем один из примитивных видов, которые мы нашли на этой планете, и даем им... хм-м-м...

Она снова чешет за ухом задней ногой, сгибая ее совершенно невозможным образом.

— Ну мы поворачиваем переключатель в их мозгах и делаем несколько подстроек здесь и там. Затем мы смотрим, сколько времени пройдет, прежде чем они уничтожат все. Сначала это была разновидность обезьяны, которую ее потомки называли проконсул. Им потребовалось менее тридцати миллионов лет постоянной эволюции, прежде чем они решили взорвать себя. Мы ждали сто тысяч лет, прежде чем все успокоилось, и тогда Эпона выбрала самое тупое из всех выживших животных.

У меня такое чувство, что это было оскорбление.

— Что ты имеешь в виду?

— Идиот, который, несмотря на свою быстроту, позволяет другим видам поймать его. Тот, кто ест все дерьмо, которое только может найти, независимо от того, насколько оно ядовито для него. Тот, кто умирает, потому что лежал слишком долго. Я представляю тебе... — Бастет указывает на стену, и на ней появляется изображение.

Что это за хуйня такая? Это выглядит смутно похожим на жителей Седельной Аравии, но... блядь, оно просто неправильное. Что можно видеть с такими крошечными глазками? Нет, этого не может быть. Такая штука умрет сразу после рождения.

— Что это такое? — спрашиваю я.

— Твой предок, — отвечает Бастет. — Эпона перенаправила эволюцию на уменьшение размера, добавила магию и некоторые другие полезные вещи. Типа способности блевать.

— Будь она благословлена, — бормочу я. — Будь она нахрен благословлена.

Бастет смотрит на меня и качает головой.

— Когда вы все умрете, я выберу кошек, — она гладит кота, сидящего рядом с ней. — Но ближе к делу, того, что ты ищешь здесь нет, но я знаю, где оно. Давай заключим сделку.

— Моя мама предупреждала меня о сделках со странными пони, которые живут в древних подземельях. Но если бы я ее слушала, то сейчас сидела бы в местном центре занятости, а не тут. Что за сделка?

— Я покажу тебе две вещи, — отвечает Бастет. — Одну из них ты помнишь, а другую — нет, хотя должна помнить. Если ты посмотришь их и не сойдешь с ума, я скажу, где то, что вы ищете.

— Звучит не очень хорошо, — бурчу я, снова уставившись на жуткое существо, которое должно было быть моим предком. — А если я сойду с ума?

— Не волнуйся, — Бастет ухмыляется, демонстрируя множество острых клыков. — Я просто хочу показать их тебе для развлечения.

— Говорит та, кто даже зубы нормальные не может сделать...

— Зубы делать сложно, — отвечает Бастет. — Итак, ты согласна?

— Ну, это лучше, чем уйти и ничего не узнать, — пожимаю плечами. — Погнали.

— Ладно, — Бастет хихикает. Ее смех эхом отдается в моей голове, а потом меня затягивает в разноцветный водоворот времени и пространства. Ну точнее, я думаю, что это вихрь времени и пространства, потому что никогда не видела его раньше. Это просто как, ну даже не знаю, красочные, размытые изображения, мелькающие перед глазами. Или еще какое-то дерьмо.

Наконец, изображение становится четче. К своему удивлению, понимаю, что нахожусь в пабе Винил и сижу на стуле у бара. Он не выглядит таким новым, как я его помню — все темное и немного потрепанное. Пустые стены, которые там были, теперь увешаны флагами, саблями, якорями, картинами, и в углу висит что-то, похожее на пропеллер “Малышки Кейденс”.

В пабе полно пони. Не знаю ни одного из них, хотя кое-кто выглядит знакомо, как, например, та пожилая кобыла за стойкой, которая выглядит совсем как мать Винил, за исключением пары солнцезащитных очков. Большинство посетителей собралось вокруг кресла в углу. Там сидит старая кобыла, удерживает магией стакан виски и что-то рассказывает.

— А потом меня затягивает в разноцветный водоворот времени и пространства, — говорит кобыла. — Ну точнее, я думаю, что это вихрь времени и пространства, потому что никогда не видела его раньше. Это просто как, ну даже не знаю, красочные, размытые изображения, мелькающие перед глазами. Или еще какое-то дерьмо.

Замечаю, что одна из кобыл в толпе закрывает уши своему жеребенку. Еще один, красивый единорог лет сорока с небольшим, похожий на Руби, смотрит на нее и довольно неприятно ухмыляется.

— А потом все стало четче, и я очутилась в эту самую минуту, в этом самом пабе, — говорит старая кобыла, указывая прямо на меня. — Вон там.

Вздрагиваю, когда все оглядываются на меня. Что за херня тут происходит? Я, что, только что... Эта кобыла в кресле...

— Не смотрите на нее так, она сейчас пытается сообразить, что за херня тут происходит, — говорит старая ко... старшая я. — Кто-нибудь, дайте ей виски, она еще не знает, что это далеко не самое худшее, что может случиться.

— Погоди, чего? — выкрикиваю я. Кто-то протягивает мне стакан виски. Смотрю на него — это молодой единорог, хотя форма его зрачков говорит мне, что один из его родителей был бэтпони. По какой-то причине он с любопытством меня рассматривает.

— Чего уставился? — спрашиваю я, залпом выпивая виски. — Твоя мамаша так же пялилась на других пони. Если хочешь знать, что из этого вышло — глянь в зеркало.

— Прости меня, я была молодой и глупой, — произносит старая кобыла. — Не говоря уже о том, что она исчезнет через три секунды.

Три секунды? Что случится через...

От, гадство. Снова вихрь времени и пространства. Я уже начинаю его ненавидеть.

В этот раз приземляюсь в какой-то маленькой комнате. Стены с отслаивающейся краской покрыты плакатами, кровать завалена одеждой и книгами, повсюду пустые коробки из-под пиццы... Здесь пахнет так, будто что-то сгнило, не говоря уже о том, что пони, которая здесь живет, вероятно, много мастурбирует.

Погодите. В этот раз, к счастью, у меня нет телесной формы, и я своего рода призрак, висящий в воздухе. Кстати говоря, это моя старая комната, с тех времен, когда я была студенткой в Кантерлоте. А это значит, что...

Слышу щелчок замка, за которым следует несколько ругательств. Наконец дверь пинком распахивается, и в комнату входит более молодая я.

Ох, уебать меня лопатой. Я что, действительно использовала так много подводки для глаз? И эта грива просто смехотворна, не говоря уже о пирсинге. Кроме того, на меня надета футболка со словами: “Нахуй сердца, я предпочитаю свои копыта”. Охренеть, как круто.

Погодите, День Сердец и Копыт? Вот, блядь.

Пока я размышляю о своей судьбе, мое младшее “я” просто сметает магией половину вещей с кровати на пол.

— Охуенно, — говорит она. — Можете заходить!

Если бы я не была призраком, я бы дар речи потеряла. Совсем забыла, что у Берри была короткая стрижка и странная любовь к кожаной одежде. Неудивительно, что все считали нас парой лесбиянок.

Сначала я вообще не замечаю Дерпи. Она прячется в тени Берри, не говоря уже о том, что мешковатый свитер, который нацепила пегаска, делает ее похожей на огромную косоглазую овцу.

— Так тут ты живешь? — спрашивает Дерпи. — Типа, просто бомбически.

— Долбаный ерш! — отвечает младшая я. — Рада тебя видеть, Дерпи. Типа, я не видела тебя уже херов год.

— Офигеть, — бурчит Берри, падая на мою кровать. — Как сама, М?

— Очешуенно, — младшая я пожимает плечами. — У нас был урок о выращивании хера.

— Типа, как его поливать или что? — спрашивает пегаска. Берри и молодая я смотрят на нее и вздыхают. Ну, тогда мы всегда считали ее немного не от мира сего. Особенно, когда мы курили дурь.

— Я имею в виду, типа, при помощи магии, — отвечает младшая версия меня. — Но это, типа, невозможно. Типа, только самые могучие единороги могут магически изменить пол. Твайлайт и Мундэнсер чуть не усрались от натуги, но у них, типа, хер чего выросло.

— Офигенски, — бормочет Берри. — И чем займемся? Типа, тут тусить будем или пойдем приставать к жеребцам?

— Нахуй жеребцов, у меня тут есть улетнейшее музло, — молодая я включает граммофон, наполняя комнату каким-то старым синтезированным тяжеляком. Ну в смысле, это он сейчас старый. Тогда это был самый писк моды.

— Я предпочитаю слушать блядский рэп, — говорит Дерпи. Пытаюсь представить, как она говорит подобное сейчас, двенадцать лет и одного жеребенка спустя, но у меня просто не выходит.

— Нас не волнуют твои предпочтения в музыке, — бурчит Берри. — Или, типа, в чем-нибудь еще.

— Да пошла ты, — отвечает пегаска. — Есть чего курнуть?

— Есть кое-что получше, — Берри достает бутылку чего-то, скорее всего, нелегального. На этикетке изображена кошка, и она ужасно похожа на метку Бастет. Какой-то хейгиптский самогон? Неудивительно, что я ничерта не помню о той ночи. Единственное, что осталось в моей голове: Дерпи приехала к нам из Ванхуффера, а потом сразу наступило утро и я очнулась с головой в унитазе. О, и чуть погодя выяснилось, что и Берри, и Дерпи в ту ночь забеременели.

Так стоп... Значит, мы все-таки пошли кадрить жеребчиков? Интересно, увижу ли я того придурка, который обрюхатил этих двоих, но оставил меня бухой и нетронутой. Этот чувак задолжал нам алиментов за одиннадцать лет. Не говоря уже о побочном ущербе, связанным с тем, что нам пришлось иметь дело с чудовищем по имени Руби Пинч.

Тем временем Берри наконец откупоривает бутылку и делает большой глоток.

— Вот это классное дерьмо, — бормочет она, чуть не закашлявшись.

— Эй, хватит в него слюни пускать! — кричит младшая я, выхватывая бутылку из копыт Берри и отхлебывает из нее.

— Ух, чувихи... — единорожка кашляет. — Чистый яд.

— Можно мне? — Дерпи берет бутылку.

Какое-то время они пьют и болтают о всякой ерунде. Ха, теперь я знаю, что ощущала старшая версия меня, когда увидела меня в баре. Они сидят здесь, не зная, как скоро их жизнь достигнет совершенно нового уровня пиздеца. Если бы я действительно появилась там, предупредила бы я их или просто потрахалась с ними?

Хм, может быть, именно поэтому я теперь невидимка — Бастет, вероятно, думала, что я действительно попытаюсь вмешаться, вызвав временной парадокс, из-за которого Руби и Динки никогда не родятся, Дерпи станет наркоманкой, Берри в конечном итоге окажется в тюрьме за избиение какого-нибудь важного пони, а я буду еще более безответственной, чем сейчас. Для начала, я бы, скорее всего, согласилась поехать в Ниппонию с совершенно неизвестной наркоманкой, которая собиралась устроить там несколько концертов.

Ну, я иногда задаюсь вопросом, стала бы Винил такой известной в Ниппонии, если бы я поехала с ней.

— Ох, дерьмо, — говорит мое младшее "я", слегка заплетающимся языком. — Где ты это взяла, Берри?

Земнопони икает.

— Я, типа, купила его у какой-то старушки на улице... Типа, ваще ненормальной, чтоб ты знала, — Берри бесцеремонно валится на мою кровать. — И у нее была целая куча кошек.

— Пилите, Шура, пилите! — восклицает Дерпи. Как я уже говорила, в молодости она была вообще без царя в голове. Особенно, когда дело доходило до выпивки.

Внезапно моя более юная версия смотрит прямо в то место, где была бы я, если бы они меня видели.

— Долбаный пиздец, чувихи... — бормочет она. — Ну и уродина же я...

Да пошла ты тоже нафиг, мелкий полосатый отброс общества! Если бы я тебя не знала, то никогда бы не сказала, что ты сможешь вырасти мной.

— Чего говоришь? — спрашивает Берри.

Младшая я встает, уставившись в какую-то точку на стене. Гадство, я всегда быстро пьянела.

— Я чувствую, что я могу сделать все.

Абзац. Неужели я выпрыгнула из окна, думая, что могу летать? Снаружи достаточно много снега, так что, возможно, именно так я и выжила.

— Типа... Я умею колдовать и все такое...

— Да нихера ты не умеешь! — кричу я. Она вздрагивает, хотя уверена, что она меня не слышала. Затем ее рог начинает светится, и свечение поглощает единорожку целиком. Берри и Дерпи смотрят на нее с отвисшими челюстями. Берри неуверенно смотрит на полупустую бутылку и ставит ее на мой ночной столик.

Свечение гаснет. Молодая я осматривает себя и широко улыбается.

— Йу-ху-у-у-у! —восклицает она. — Я, блядь, сделала это! Я нахрен самый могучий единорог, и Твайлайт может отлизать мне пизду!

— Ты хочешь сказать, отсосать твой член, — бормочет Берри. — Формально это то, что у тебя сейчас есть.

— Ага, и он громадный... — Дерпи хихикает.

— Да, именно это мы и сделаем, — говорит более молодая версия меня, дотрагивается до морды и дергает короткую козлиную бородку. Потом заглядывает себе между ног и хихикает. — Мы найдем Твайлайт Спаркл, и я попрошу ее отсосать мне. Мундэнсер тоже сойдет, мне плевать.

Пиздец. И я еще думала, что Дерпи в молодости была глупой.

— Зачем размениваться на них? — спрашивает Берри. Она встает и обхватывает копытом шею жеребца. — Этому херу мы можем найти лучшее применение...

Вот дерьмо. Не делай этого! Не надо! Опасность залететь! Разве ты не понимаешь, что сегодня День Сердец и Копыт, вы только что выпили какого-то волшебного дерьмища и у вас у всех охота? Эй, алло! Эквестрия вызывает самую большую кучку неудачников в Кантерлоте!

— Думаю, ты уже достаточно насмотрелась, — шепчет Бастет мне на ухо. Образ моего молодого я, целующегося с Берри, слегка расплывается.

— Ты не собираешься мучить меня тем, что я вижу? — спрашиваю я.

— Ты будешь мучить себя тем, чего не видела, — Бастет хихикает. — Это куда смешнее. Кроме того, там все длилось всего несколько секунд.

— Иди нахуй.

— Когда-нибудь я попробую, — отвечает Бастет. Размытость времени и пространства затягивает меня внутрь. Ее смех все еще эхом отдается в моей голове...

---

— Она здесь! — кричит Винил. — И она вроде как без сознания. Как думаете, может, мне стоит сделать ей искусственное дыхание?

— Только попробуй, и тебе понадобится вставная челюсть, — бормочу я, открывая глаза. Кажется, я лежу на полу в коридоре древней гробницы, которую мы обнаружили.

— Просто великолепно, — говорит Дэринг Ду, закатывая глаза. — Вы все заблудились, а мы все еще так же далеко от того, чтобы узнать, где находится кристалл.

— Мы бы не заблудились, если бы ты нас не уронила, — ворчит фокусница. — Трикси могли съесть мумии.

— Они заработали бы себе ожирение, — невозмутимо отвечает диджейша. Трикси бросает на нее убийственный взгляд.

— Мы все еще не нашли кристалл, — пегаска бьет обоих спорщиц крыльями. — Давайте сначала найдем его, а потом вы сможете хоть убивать и жрать друг друга, мне все равно.

— Кристалла здесь нет, — говорю я. Странно. Как будто я всегда это знала. По крайней мере, Бастет не нарушила условий сделки.

— Тогда где же он? — спрашивает Инки.

— В древнем городе среди гор Южного Полюса, — отвечаю я. — Там, где Великие Древние спокойно бродили под бледным солнцем.

— Чего? — переспрашивает Дэринг Ду. — Откуда ты это знаешь?

— “Она” из стихотворения сказала мне. Я с ней познакомилась. Она старая кошатница, которая иногда дает другим пони подозрительный алкоголь. А потом смеется над тем безумным дерьмом, которое мы творим, когда напьемся.

Поворачиваюсь к Руби. По крайней мере, на этот раз она не змея, хотя это все еще не сильно облегчает ситуацию. Но, в конце концов, честность — это лучшая политика, верно? Сделаем это быстро.

— Руби, я твой отец, — говорю я.

Руби смотрит на меня, подняв брови. Какое-то время она смотрит на меня с любопытством, как будто впервые видит. Ну, Дискорд дери. Я облажалась. Я потеряла то небольшое доверие, которое она ко мне испытывала. Не говоря уже о том, что когда об этом узнает Берри — я труп.

Наконец, после мучительно долгой паузы, Руби открывает рот, а я пытаюсь сжаться и спрятаться между плитками на полу.

— Ну, ни хрена же себе, тетя, — говорит она со смешком.

Винил больше не выдерживает. Она взрывается приступом фыркающего смеха, катаясь по полу. Остальные тоже смеются. Блин, даже Инки немного улыбается.

— Мы можем ее отсюда вытащить, ну, типа, побыстрее? — спрашивает Руби, когда все наконец замолкают. — До того, как выяснится, что мозг моего папочки поврежден безвозвратно...