Учитель заклинаний

Пыль на книжной полке

Неделю в замке стояло затишье. Скандал, которого ожидала Флёрри после побега от матери, так и не разразился громом над её кудрявой головой. Она не знала, что тому виной — череда ответственных мероприятий, в которых были задействованы родители, или чье-то вмешательство, но ей было всё ещё страшно попадаться на глаза им обоим. Занятия с Ксандором продолжались и Флёрри успешно трансформировала вазы в зеркала и перехватывала атаки единорога собственными. Ксандор ухмылялся и повторял «Хорошо» каждый раз, когда его залп не достигал шерсти аликорночки.

А ей приходилось очень сильно концентрироваться на том, чтобы не отрывать глаз от летающих вокруг огненных шаров, а не от учителя.

Он был прекрасен, когда маска сдержанности покидала его лицо. Азарт загорался в его глазах диким пламенем, словно он наблюдал спортивную игру, и он вливался в неё всем существом. Гибкое тело становилось молнией, тугие комки мышц, перекатывающиеся под лоснящейся шерстью, пружинили, заставляя принцессу стыдливо скрывать румянец на щеках. Грива Ксандора развевалась непослушными локонами, и она практически слышала карканье воронов каждый раз, как он встряхивал головой. Его атаки становились сильнее и хитрее, Флёрри с трудом уходила и блокировала их, а затем атаковала сама. Поединок становился жарче с каждым новым заклинанием, и Флёрри чувствовала, как её кровь кипит. И абсолютно точно знала, что-то же самое испытывает Ксандор.

От разрядов электричества шерсть становилась дыбом, а треск в комнате, мебель которой буквально разлеталась в щепки, только добавлял адреналина. Перекрестные атаки магией, преломлявшейся через кристаллы спектром радужных цветов, вспышки взрывов и рев пламени — и всё в пределах одной комнаты, крохотной для сражения аликорна и могущественного единорога. Флёрри чувствовала жар горящих под ней стульев, пульсацию обугленных и изуродованных стен. Хаотичная фантасмагория происходящего отбивала ритм в её горле. В замкнутом помещении в воздухе она была наиболее уязвима, но щиты, коими Флёрри владела с младенчества, позволяли минимализировать урон.

— Вы должны быстро думать, если не хотите погибнуть, — командовал единорог, подныривая под парящую Флёрри и выстреливая магическим зарядом ей в живот. Аликорночка, мощно взмахнув крыльями и сделав бочку, уклонилась от удара, но красная стрела тут же впилась в её спину — кристальный потолок отразил её, а Флёрри не убедилась о своей безопасности и сменила щит на атакующее заклинание. Она вскрикнула и упала на пол, чувствуя, как её кости буквально трещат от натуги. Пламя погасло, копоть со стен исчезла, но подниматься принцесса не торопилась. Удары Ксандора не были реальными, они лишь на минуту лишали её способности двигаться. Если заклинание попадало в Флёрри, бой считался оконченным. Такую тактику Ксандор объяснил тем, что бой после первого ранения — проигран. Флёрри не считала это правильным, но спорить с учителем не смела.

— Если бы это оказалось настоящее заклинание, ваше высочество, вы были бы мертвы, — холодно заявил единорог, подходя к лежащей аликорночке. — Вы не убедились в собственной безопасности и слишком рано бросили щит. Всегда дожидайтесь момента, когда заклинание сработает и никогда не раскрывайтесь слишком рано.

— Я… попытаюсь ещё раз, — пропыхтела Флёрри, с трудом поднимаясь на крыльях — ноги всё ещё не слушались толком. — В этот раз у меня получится.

— Сомневаюсь, ваше высочество, — Ксандор покачал головой и развернулся к ней спиной, обидно для Флёрри фыркнув. — Вы слишком самонадеянны и нежны, чтобы продолжать бой. Вам…

Золотая стрела практически пронзила его голову, но с присущим единорогам изяществом он уклонился от залпа. Флёрри чувствовала, как закипают слёзы на её глазах. Нежная? Самонадеянная?! Да как он может так говорить о ней, да ещё и в таком пренебрежительном тоне?! Ноги сами разъехались в стороны, а корпус наклонился вперед, как будто она вот-вот рванет вперед, чтобы пронзить его поджарый угловатый круп.

Следующий залп Ксандору пришлось принять во внимание: уклониться так же играючи не получилось. Он развернулся лицом к ней и зажег рог, но Флёрри уже исчезла. Град золотых вспышек разразился вокруг него, лишая обзора. Ксандор накрылся щитом, но поздно — Флёрри успела лягнуть его копытами и сбить на кристальный пол. Поток ветра, создаваемый её крыльями, не позволил единорогу подняться. Флёрри закусывала губы и морщила нос от гнева. На кончике её рога сплеталось самое сокрушительное заклинание, которое она знала, и оно должно было разорвать Ксандора на клочки…

Совсем как ту собаку, да, Флёрри?

Воздух наполнился тысячей смертоносных игл. Они впивались в легкие, причиняя боль. Из глаз Флёрри потекли слёзы, крылья сами собой сложились. Аликорночка рухнула на пол, пытаясь вдохнуть, но каждое движение глотки, каждая попытка грудной клетки расшириться вела за собой спектр мучений. Перед глазами потемнело, пытка стала невыносима. Флёрри не могла пошевелить и копытом. В мутном пятне ей почудилось что-то черное, сверкающее, словно поглощающее весь свет мира. О грани можно было порезаться, даже не касаясь их, и Флёрри вдруг чётко осознала, что они сейчас войдут в её грудную клетку.

Зрение прояснилось. Ксандор застыл над ней с искрящимся рогом, с которого готово было сорваться заклинание. Он тяжело дышал, на ногах и плечах Флёрри заметила порезы, как будто от осколков чего-то. В ледяных голубых глазах отразилась странная эмоция, которую Флёрри не смогла бы описать, прочитай она хоть сто романов. Но его взгляд завораживал, и этого ей было достаточно.
«Как он прекрасен, — проскочила нерациональная мысль, кокетливо вильнув хвостиком. — Было бы чудесно, если бы он сейчас склонился ко мне и…»
Она красочно представила, как единорог склоняется к её губам, как их дыхание смешивается между собой, как самое первое, робкое и чуть влажное касание губ впечатывается в память, и не смогла спрятать румянец. Ресницы принцессы дрогнули, и она несмело отвела глаза, робко наблюдая за Ксандором искоса.

Боль уже не сковывала легкие, но Флёрри боялась вдохнуть по другой причине. От этого момента зависело всё. Только бы он понял, только бы её чувства действительно были взаимны…

Ксандор отмер. Он моргнул, тряхнул головой и отстранился, максимально тактично переступив через её съежившееся от благоговения тело. На его лице, (хотя, может, это было лишь неудачное освещение?), появились пунцовые пятна.

— В следующий раз, принцесса, — сказал он, стараясь придать голосу невозмутимости, — если вы окажетесь в подобной ситуации, не медлите. Этот момент может стоить вам жизни.

Флёрри разочарованно проводила учителя взглядом, чувствуя, как досада и отчаяние наполняют её нежную кобылью душу. Ксандор скрылся за дверью, очевидно принадлежащей ему комнаты, оставив Флёрри в классе одну. Она встала и потянулась, прогоняя ноющую боль в крыльях и ногах. Под ними лежали куски битого стекла и прозрачно голубые льдинки, похожие на треугольные клинья. «Сейчас они уже растают», — подумала Флёрри, осматриваясь. Нельзя было понять, что делал Ксандор за стеной, потому что было уж подозрительно тихо: как Флёрри ни прислушивалась, не удалось уловить ни шелеста, ни шепота. С минуту или две аликорночка стояла в оцепенении, с ужасом и нарастающим отчаянием додумывая возможное развитие событий, становившееся раз за разом всё хуже и хуже, отчего сердце юной принцессы сжималось в спазмах в ритме зебринского народного танца. Она уже было рванула вперед с горячим желанием сломать дверь копытами в молебном стуке и, захлебываясь словами и слезами, извиняться за всё произошедшее, но её остановил внезапный и громоподобный в застывшей тишине хруст.

Флёрри посмотрела вниз и увидела, что наступила копытом на одну из льдинок. Она сломалась, усеяв пол мелким стеклянным крошевом, и только сейчас до принцессы дошло, что они не тают.

Это были не льдинки.

Это были кристальные стрелы.

Флёрри зачарованно уставилась на усеявшие пол блестящие треугольники. Очерченно правильная форма, острая даже на взгляд грань внушало смешанные чувства. Восторг, восхищение и какой-то животный ужас перед тем, кто сотворил эти идеальные стрелы. Библиотека Кристальной империи была полна книг о тех, кто умел работать с кристаллами. Из них делалось все: мебель, дома, украшения, но Флёрри читала одну и ту же главу настолько часто, что страницы обветшали и покрылись бахромой слегка надорванных трещин. Кристальное оружие интересовало Флёрри больше всего. Легенды об оружии, способном поглощать магию и передавать её своему хозяину, или артефакты, наподобие Кристального сердца, превращающие эмоции в энергетические волны, способные сокрушить врага или воодушевить союзника, но стрелы были способны изготовить только самые искусные мастера. Но, поскольку население Кристальной Империи состояло в основном из земных кристальных пони, выращивать кристаллы при помощи магии единорогов стало невозможно. Выростить в условиях химической лаборатории, конечно, можно было, но это заняло бы уйму времени и сил, не факт, что занявшийся этим пони дожил хотя бы до «созревания» одного наконечника… А здесь и сейчас её учитель создает таких два десятка и посылает их прямо в неё.

Два десятка кристальных стрел. В неё.

«Он…он хотел…» — Флёрри не успела проговорить эту страшную мысль в своей голове, потому что грохот из соседней комнаты привлек её внимание. Последовавшая за ним тишина заставила Флёрри напрячься. Интуиция подсказывала, что случилось что-то нехорошее, страшное, что лучше ей не заглядывать за эту дверь и бежать отсюда. «Но Ксандор там, — подумала аликорночка. — Если это он упал? Если ему стало плохо?!» Почему единорогу в расцвете сил могло стать плохо, Флёрри не задумывалась. Она взмахнула крыльями, аккуратно перелетая через упавшие стрелы, местами вошедшими наконечниками в кристальный паркет, и приземлилась возле двери, нервно переступая копытами. Нужно было постучать в дверь, но не выглядеть слишком обеспекоенно, чтобы сохранить достоинство, но она не могла сдержать порыва. Стук прозвучал не слишком уверенно, но даже его силы хватило, чтобы приоткрыть незапертую дверь.

— Ксандор? — позвала Флёрри. — С вами всё в порядке?

Темный коридор больше напоминал чулан для инвентаря. Флёрри несмело двинулась вперед, прислушиваясь и прядая ушами на любой шорох. По ощущениям комната была не очень большой, но Флёрри понятия не имела о том, насколько это ощущение было правдиво: Ксандор мог расширить свои апартаменты при помощи магии, если бы захотел, в этом она не сомневалась. Вопрос был только в том, куда он мог из неё деться.

Где-то впереди раздался шорох. Флёрри заметила смутное очертание широкой мускулистой спины, но освещение было на редкость странным — она казалась угольной в фиолетовом свете двух пламенных полос, расположенных на уровне глаз.

— Ксандор? — испуганно позвала Флёрри ещё раз, прижав уши к голове. Единорог едва заметно дернулся и чуть повернул голову. Флёрри сдавленно вскрикнула: его глаза светились ядовито-зеленым, а сузившаяся радужка налилась кровью.

— Не подходи ко мне, — прорычал единорог, поднимая копыто так медленно и напряженно, как будто воздух вокруг него сгустился и оказывал сопротивление. — Не смотри на меня!
Флёрри не могла повиноваться. Полосы пламени приковали её взгляд, а мечущиеся в панике глаза учителя заставили собрать волю в копыто и сделать шаг вперед.

— Вам плохо? — спросила она. Ксандор отвернулся и зашипел, влипая лицом в стену, и чем ближе подходила Флёрри, тем сильнее становилась её решимость помочь во что бы то ни стало. — Ксандор, что мне нужно сделать, только скажите, я прикажу позвать врача или кого-то, кто сможет помочь!

— Не надо никого звать, — прошипел единорог, вдыхая с такой тяжестью, что у Флёрри невольно сжалось сердце. — Всё в порядке, это пройдет, не переживайте ваше высочество.
— Что с вашими глазами? — спросила Флёрри, осторожно и слегка нелепо кладя копыто ему на плечо. Ксандор дернулся. — Вам точно не нужна помощь?

— Всё в относительном порядке, Флёрри, просто не смотри на меня, хорошо?

Ксандор чуть ли не впервые обратился к ней по имени, да ещё и на «ты», и в голосе его было столько жалости и досадного отчаяния, что Флёрри невольно подчинилась. Она вздохнула и опустила взгляд, пытаясь заглушить ноющее чувство тревоги.

— Если… если вам так будет спокойнее, я никому не скажу, — проговорила она, чувствуя, как краснеют щеки. — Я просто хотела, чтобы вы знали, что вы… вы можете доверять мне, я приму вас любым, ведь вы не станете учить меня хуже из-за того, что вам иногда бывает плохо… Простите меня за все эти странные и нелепые слова, я просто хотела… — Флёрри судорожно вздохнула, дёрнув крыльями, — простите, я понимаю, что несу ерунду, мне не надо было…

— Спасибо, — сказал Ксандор и Флёрри замолкла. — Я очень рад, что вы не напугались, принцесса, и что вы действительно так искренне заботитесь о моем состоянии. Мне приятно знать, что среди населения Эквестрии ещё остались сердца, способные любить, не оглядываясь на репутацию или прошлое.

Флёрри не удержалась и бросила испуганный взгляд на учителя. Он снова стал прежним: те же льдисто-голубые глаза, белоснежная чуть ли флуоресцентная шерсть. Ксандор выпрямился, во взгляде его было спокойствие и тихая, нежная признательность.

— Я осведомлен о вашей симпатии ко мне, принцесса. Мне весьма льстит ваше внимание и доброта, но я бы не хотел пользоваться ими чрезмерно.

— О-о-откуда вы знаете? — вспыхнула от стыда Флёрри. Из легких как будто выбило воздух — ей отказывали. Пони, вызвавшей в ней такую эмоциональную бурю, тот, кого она так крепко полюбила и возжелала, отталкивал её, а она даже не знает, что сказать в свое оправдание!

— Мне хватило моей наблюдательности, принцесса. Вы часто краснеете и не сводите с меня глаз даже во время тренировочных боев, из-за чего и проигрываете. Сегодняшняя схватка могла бы стоить вам жизни, — он подошел к ней, возвышаясь над её хрупкой фигурой. Флёрри чувствовала, как надламывается тонкий стержень, позволявший раз за разом подниматься после любого поражения. Она уже думала о том, как будет отлынивать от занятий под предлогом болезни, а на самом деле прорыдает несколько дней в постели, как горестно она будет страдать от несчастной первой любви, как Ксандор вдруг быстро приподнял её подбородок копытом и посмотрел прямо в глаза.

— Если бы я не любил вас.

Ресницы Флёрри дрогнули, и с век сорвалась тонкая пленка слез. Две мокрые дорожки прочертили нежно-розовую шерсть, пока затаившая дыхание от свалившейся на неё эйфории Флёрри смотрела в глаза Ксандора. Он слегка улыбался ей одними губами, глаза оставались холодны, но Флёрри верила, что за этой ледяной крепостью на дне зрачков теплится то же чувство, что горит у неё в груди.

— Могу я предложить вам разговор в более благоприятной обстановке? — Ксандор опустил копыто, оставив Флёрри с задранной головой. Она кивнула, прикрыв глаза пушистыми ресницами, чтобы он не видел её глупых слёз. — Давайте встретимся в библиотеке сегодня. Скажем, часов в десять? Не волнуйтесь насчет стражи, за вами не будут следить.

— Х-хорошо, — смазано ответила Флёрри, кивая несколько раз. — Я приду.

— Только, прошу вас, наденьте ленту, которую я вам подарил. Мне будет очень приятно видеть, что мой дар приносит пользу.

Аликорночка закивала ещё усерднее и на путающихся друг в друге ногах вышла из комнаты. Ксандор вышел следом, развеял пару заклинаний и класс приобрел свой будничный вид. Флёрри на секунду застыла перед дверью и резко развернулась.

— Могу я задать вам вопрос?

Ксандор приподнял бровь, давая безмолвное разрешение. Флёрри вобрала в грудь воздуха и выпалила:

— Вы можете научить меня кристальной магии?

— Ваши познания поистине велики, принцесса, — улыбнулся Ксандор. — Я пообещал, что научу вас всему, чему вы пожелаете учиться.

Флёрри улыбнулась и выпорхнула из дверей. Сердце стучало так сильно, что готово было проломить ребра и упасть в копыта Ксандора, даже когда он был в другой комнате. Она поскакала к своей комнате, чтобы как можно скорее привести себя в порядок перед самым первым в её жизни свиданием.

До десяти оставалось два часа. Флёрри вихрем занеслась в комнату и резко остановилась, потерявшись в мыслях. Нужно было сделать столько всего — вымыться, высушить гриву и крылья, выбрать наряд, уложить гриву, прорепетировать слова, и Флёрри совершенно не знала, с чего начать. Постояв в раздумьях полторы минуты, она решила, что подумать над словами можно и во время ванны, а особо пышный наряд ей будет и не нужен.
Мягкая вода с розовым маслом успокаивала кожу. Флёрри позволила себе расслабиться буквально на пять минут, втирая в голову многочисленные шампуни и бальзамы. Скрабы, маски, масла — всё, чем могла похвастаться королевская ванна, было использовано. Флёрри ощущала себя цветком — так чудесно от неё пахло розами и ландышем. Она насухо вытерлась полотенцем, бережно обернула им волосы и вышла из ванны. Отжав всю воду, принцесса зажгла рог и легким бризом высушила гриву. Привычные кудри запрыгали от объема, а аликорночка впорхнула в комнату и обратила взор к шкафу и столику с зеркалами, который мать с гордостью называла трельяжем. На нем тоже стояли многочисленные баночки с кремами, маслами, эссенциями и прочими богатствами. Там же лежала и золотая лента, которую Флёрри поместила в телекинетическое поле вместе с расческой, чтобы точно не забыть её надеть.

Роскошные платья были отброшены сразу же. Чрезмерно пышные тоже. Со всею тщательностью обдумав предстоящую встречу, Флёрри решила, что ограничится легким бархатным плащом с элегантной вышивкой на ногавах и подоле. Золотая канитель на темно-синем фоне выглядела богато, но не настолько броско. Самой большой проблемой была прическа. Времени оставалось не так много, но Флёрри крепко прилипла к зеркалу, пытаясь определиться, как именно ей уложить гриву. Если хвост можно было просто расчесать и оставить кудри, то с гривой возникали проблемы. Нужно было гармонично вплести в фиолетово-бирюзовые кудри золотую ленту, и Флёрри не знала, как лучше это сделать. Взбить волосы в высокую прическу и повязать лентой? Вплести её в косу? Повязать над рогом и оставить кудряшки? Флёрри глубоко вздохнула и примерно обмотала ленту вокруг макушки, собрав небольшой пучок. Получилось недурно. Локоны были достаточно длинными, чтобы спадать на шею, но большая часть волос уходила назад, оставляя спереди только челку. Осторожно закрепив ленту, Флёрри решила остановиться на этом варианте. Времени мешкать уже не было, поэтому принцесса накинула плащ и вышла в коридор.
На удивление, стража действительно не интересовалась, куда она идет в такой поздний час. «Как будто они меня не видят», — подумала Флёрри, тихонько проскальзывая между дверьми вслед за серым единорогом в форме. Ей повезло, что караул только что сменился: стражники, стоящие возле входа, выходили из замка, и ей не пришлось открывать двери самой.

На улице свежий воздух чуть отрезвил её беспечное счастье, но Флёрри только ускорила шаг. Она не знала, что точно скажет Ксандору, но её голова была полна мыслей и фраз. Она была готова клясться ему в любви, говорить о том, как неожиданны были их чувства и как сильно она счастлива, что они взаимны, но, конечно же, она сохранит достоинство. «Я скажу ему, что готова понять разницу между нами, ведь он намного старше и всего лишь учитель, а я принцесса, но для меня титул и возраст не имеют значения, ведь любовь всем возрастам покорна. Он будет уговаривать меня подумать о родителях и будущем, но мы пустимся в путы любви!»

Флёрри отчасти понимала, что мысли её наивны и по-детски глупы, но ей было всё равно на то, что подумают взрослые. Она любила так, как могла, и радовалась этому всеми клеточками души.

Ночная библиотека была таинственнее обычного. Две статуи грифонов у входа предупреждающе скосились на принцессу, словно порицая столь поздний приход сюда, да ещё и не за знаниями. Флёрри глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь маленьким ритуалом, которому научила её мама, и, твердо ступив на кристальную ступеньку, пошла к дверям. Они на удивление легко поддались и бесшумно сдвинулись с места, впуская её внутрь хранилища знаний и тайн.

И кромешную тьму.

Флёрри стояла несколько минут, пока глаза привыкали к темноте. Обычно свет проникал сквозь полупрозрачные кристальные окна, но сейчас они были занавешены плотными шторами. Флёрри уже успела подумать, что Ксандор решил жестоко подшутить над ней, и почти что расстроилась, но тут на втором этаже появился огонек. В сверкающем облачке красного телекинеза выплыл трехглавый подсвечник, а следом вышел и Ксандор. На чёрных локонах играли блики пламени. Он не заколол их в хвост, как обычно, а позволил рассыпаться по плечам, стянутым черным сюртуком. Он подошел к перилам, осторожно поставив подсвечник рядом, и махнул копытом, приглашая подняться. Флёрри расправила крылья и взлетела, аккуратно спланировав, приземлилась чуть поодаль, чтобы не затушить свечи.

— Такая обстановка больше располагает к откровениям, не правда ли? — спросил Ксандор. Его голос эхом отдавался от каждой полки и проникал в самое сердце. Флёрри сглотнула, понимая, что не сможет вымолвить ни слова, и кивнула в знак согласия. Ксандор склонил голову вперед и сделал несколько шагов, оказавшись практически перед ней.

— Мы, кажется, остановились на том, наши чувства взаимны?

— Да, — выдохнула Флёрри, заворожено глядя в глаза единорога. Она чуть дрогнула, когда его копыто снова коснулось её подбородка, но легкий испуг тут же затмило предвкушение. Ксандор склонился к ней, Флёрри чувствовала его дыхание и неполновесное касание клеточек кожи их губ. Нетерпение не позволило ей стоять на месте и она чуть дёрнулась вперед, делая их поцелуй настоящим. Если Ксандор и не ожидал этого, вида он не подал. Лишь скользнул копытом к её затылку и прижал к себе, углубляя поцелуй. Флёрри безропотно подчинялась, стараясь подстроиться и предугадать любое движение единорога, но он был подобен стихии. То чуть уводя в сторону, то прижимаясь так тесно, что становилось больно, он мял её губы, примериваясь, чтобы сделать легкий укус, а когда чуть отстранился, Флёрри потянулась следом. Она позволила себе вжаться копытом в смоляной затылок, зарыться им в его волосы и вжаться настолько тесно, насколько получалось. Каждое его прикосновение выбивало из неё искры, в низу живота крутилась теплая судорога, которая подхлестывала её стыдливо дергать хвостом от смущения и нарастающего возбуждения. Ксандор целовал её с завидной страстью, о которой Флёрри только читала в романах. Постепенно он переключился на её щеки и шею. Аликорночка разомлела, наслаждаясь долгожданной лаской и любовью, но всё же неохотно-осторожно подставляла нежные участки своего тела для жарких губ и острых клыков. Она не думала о том, что следы этого невинного развлечения будут заметны для окружающих, в данный момент её волновало только одно: чтобы Ксандор продолжал целовать её, и чтобы эта ночь не прекращалась никогда.

Единорог наступал, и Флёрри пришлось сделать несколько шагов назад, пока она не уперлась крупом в книжный стеллаж. Ксандор встал на задние копыта, подняв её за собой, и провел по твердеющим от возбуждения крыльям. Флёрри пыталась не забывать дышать, но копыта Ксандора выбивали из неё полувздохи и полутстоны, словно всю жизнь были призваны это делать. Каждое касание — локальный взрыв внутри Флёрри, каждое, даже самое легкое соприкосновение губ — в глазах фейерверк до потери зрения. Она остро реагировала на каждое движение единорога, и когда он откинул в сторону её плащ и приподнял левую заднюю ногу, затрепетала. Только сейчас она почувствовала, что всё зашло как-то слишком далеко. К этому она не была готова. Но страх разрушить сказку, страх оттолкнуть пони, которого она сама к себе притянула, запаял ей горло. Слова не выпрыгнули изо рта, и Флёрри молча наблюдала за тем, как Ксандор трется о нежную розовую шерсть. Она старалась дышать и не смотреть на то, чем именно он трется, но она чувствовала пульсацию и запах мускуса. Страх сковал её тело, и единственное, что смогла сделать Флёрри — это закрыть глаза. «Все хорошо, — уверяла она себя, — так надо, это нормально. Боже, что он делает? Почему мне так страшно, я… я не хочу!»

Ксандор скользнул копытом ей между ног. Флёрри мелко задрожала, чувствуя, как теряет контроль. Она сама несколько раз пыталась трогать себя там, но собственные копыта не приносили ей удовольствия, в отличие от того, что делал Ксандор. Она запрокинула голову и высунула язык, поддаваясь всем телом навстречу трахающему её копыту. Ксандор прижал её своей грудью к стеллажу и впился зубами в нежную шею, на которой уже красовалось несколько багровых пятен. Он тут же зализал укус и перешел на новый участок, пока подготавливал её тело. Флёрри чувствовала, что теряет контроль. Она уже не осознавала, где грань дозволенного, что ей следует делать и что нет. Единственное её желание было сконцентрировано под копытами Ксандора. И она была не в силах отказать ему.

Ксандор убрал копыто, провел его по её шерсти, втирая быстро стынущую смазку в её живот. Мышцы Флёрри задергались приятной судорогой, внутри что-то ёкнуло, когда горячая пульсирующая головка прижалась к её телу.

Он задрал её ногу выше и прижал к пыльным полкам.

Флёрри замерла, не в силах оторвать взгляда от Ксандора. Даже сейчас он завораживал её своей красотой и грацией. Его уверенность передалась ей тоже, но её не хватило надолго. Странное ощущение чего-то чужого внутри неё сменилось резкой болью, и Флёрри глотала воздух ртом, пока Ксандор исступленно ласкал её шею и мял бедра. На глазах выступили слезы, которые Ксандор тут же слизал, успокаивающе обнимая её за плечи.

— Б-больно, — прошептала Флёрри, тихонько скуля.

— Потерпи, — сочувственно ответил Ксандор, чуть замедляя темп. — Твое тело скоро привыкнет и будет приятно. Ты мне веришь?

— Да.

— Обними меня.

Флёрри повиновалась, едва удерживая равновесие на одном копыте. Ксандор удерживал её передними копытами на весу, буквально насаживая на себя, и каждый раз Флёрри чуть ли не ревела от боли, хоть член и заполнил жгучую пустоту внутри неё. Нельзя было сказать, что ей не было приятно. Но Ксандор даже не пытался быть нежным. Она обнимала его ногами за талию, и с каждым движением ей становилось всё легче и легче переносить эту боль, а через несколько движений она и вовсе исчезла. Ксандор выцеловывал её шею, копытами рисуя узоры на нежной, пахнущей ландышем коже, разминая пустые бока и лаская внутренние стороны бедер.

Всё пошло совершенно не по сценарию.

— Ксандор, — простонала Флёрри, чувствуя, что вот-вот заплачет, но не понимала, из-за чего. Он поднял голову и посмотрел на неё, не переставая двигаться. Флёрри зажмурилась и задрала голову, открывая подбородок и шею.

— Расслабься. Просто расслабься.

Ксандор чуть сбавил темп, до ужаса медленно двигаясь в аликорночке. Она посмотрела ему в глаза с благодарностью. Постепенно жар нарастал, Флёрри начала двигаться сама, а Ксандор лишь следовал задаваемому ей ритму. По ногам Флёрри текла смазка, живот Ксандора из-за неё был мокрым. Её запах пьянил обоих. Флёрри застонала, но Ксандор закрыл ей рот копытом.

— Мы в библиотеке, Флёрри, — сказал он, лаская её щеку. — Здесь нужно соблюдать тишину.

Она кивнула и закрыла рот, прислонив к нему предплечье. Им обоим хотелось большего. Ксандор ускорялся и замедлялся, мучая её, пока не почувствовал первое мощное сокращение восхитительных ребристых стенок. Флёрри сжато вскрикнула, сжимаясь в сладкой судороге, и вжалась в единорога. Её задние копыта всё ещё сводило, а зрение слегка смазалось, когда Ксандор внезапно выскользнул из неё, и она рухнула на пол. Он раскрыл рот ещё ничего не понимающей после мощного оргазма Флёрри и всунул в него блестящий от смазки член. Горячая сперма влилась ей прямо в горло, вышла через нос. Слизистую жгло огнем, Флёрри закашлялась и свалилась на пол, когда всё ещё твердый, но уже не настолько, член разорвал нитку слюны.

Свечи погасли. Флёрри не видела лица Ксандора, но чувствовала, как его копыта виновато вытирают её лицо и гладят плечи и спину. Она всхлипнула и ткнулась мордочкой в его грудь.

— Прости, — шептал Ксандор. — Всё должно было быть не так.

Следующее, что Флёрри помнила — это красный свет и мягкий шелк простыней.
Утром она проснулась измотанной и уставшей. Промежность ныла, а на шее красовалась россыпь синяков.

Это всё было по-настоящему.

Флёрри закрыла глаза копытами и зарыдала, чувствуя, что её жизнь теперь изменилась навсегда.