Марсиане
Сол 238
– Итак, – сказал Венкат после обмена дежурными телефонными любезностями, – Брюс, как прошёл твой отпуск??
– У меня не было отпуска, – сообщил Брюс Энг. – У меня была просто пара недель с восьмичасовым рабочим днём и достаточным количеством сна. "Слейпнир" может быть и закрыт, за исключением моментов, когда он окажется необходим для будущего "Ареса VI", но у JPL много и других проектов.
– Как и у всех нас, – согласился Венкат. – А если серьёзно, ты и твои люди проделали огромную работу, и мы все вам благодарны, – он откинулся на спинку кресла и продолжил: – Итак, ты получил мою записку об изменениях МВМ "Арес IV" для Уотни и его друзей?
– Получил. Я провёл весь день и часть ночи, разбираясь с этим, – сказал Брюс. – И мне очень не хочется тебе этого говорить, но твои "расчёты на салфетке" в корне неверны. Ты пошёл не тем путём.
– Не тем путём? Как так?
– Посадочная ступень МВМ имеет отношение тяги к весу 1,2, – сказал Брюс. – Но это до того, как топливная установка превратит полторы тонны водорода, которые МВМ привёз с собой, в почти двадцать тонн топлива и кислорода. Твоя математика предполагает, что отношение тяги к весу одних гидразиновых двигателей составляет 1,2 при общей массе транспорта сорок четыре тонны. Но приземлившийся МВМ, прежде чем он начнёт производить топливо, весит всего около двадцати шести тонн. Для полностью заправленного топливом МВМ соотношение тяги двигателей посадочной ступени и веса составляет всего около 0,7.
– А-а... – Венкат прикинул числа в голове и понял, что Брюс чертовски прав. Он рассчитал приблизительный вес всей сборки МВМ, предполагая, что всё остальное будет оставаться прежним. – Это нехорошо. Это очень нехорошо.
– И не говори, – согласился Брюс. – Я пробовал разные варианты с двигателями пони, но ни один из них не выглядит многообещающе. И мы мало что можем сделать для облегчения нагрузки, если хотим, чтобы капсула МВМ была хоть немного пригодной для резервного плана полёта прямо на Землю на Спаркл-двигателе.
– Продолжай работать над проблемой, Брюс. Теперь это в твоих руках, – Венкат сделал паузу и подумал вслух: – Если мы не сможем использовать двигатели пони на посадочной ступени, где мы вообще могли бы их использовать?
– Работу я, конечно же, продолжу, – ответил Брюс. – Лучше всего было бы сбросить один двигатель и топливные баки второй ступени и заменить его одним двигателем пони и тремя тоннами батарей. Те могли бы постепенно перезаряжаться и дозаправлять корабль на орбите. Но я просто не понимаю, как Марк и его друзья могли бы безопасно получить доступ к этому движку, даже с помощью магии. Кроме того, удельный импульс у двигателя не так хорош, как на метано-кислородном химическом двигателе, поэтому мы фактически променяем "дельта-V прямо сейчас" на "дельта-V когда-нибудь потом". Я не знаю, хорошо ли это сработает.
И я очень не хочу добавлять ни единого нетопливного грамма веса к первой ступени, если только смогу этого избежать. Компромисс с дельта-V на старте не компенсирует потерь в конце. Наш профиль подъёма опирается на то, что первая ступень потеряет семьдесят процентов своей массы во время работы, Венкат.
– Делай, что можешь, и держи нас с Тедди в курсе.
– Сделаю всё, что смогу, – вздохнул Брюс. – Тем временем спроси у пони, есть ли у них какой-нибудь хитрый способ сделать побольше гидразина, который их всех не поубивает.
Было время, когда доктор Гейтер железной рукой командовал Центром управления спутниками, или иначе Саткомом. Затем пришли инопланетяне, а вместе с ними и псевдо-повышение Минди Парк до главного наблюдателя за Марком Уотни, с правом отменять любые его, доктора Гейтера, приказы. Гейтер подал жалобу, и ему сказали, что в его полном ведении всё ещё остаются орбитальные научные аппараты НАСА вокруг Земли, две солнечные лаборатории, космический телескоп и орбитальный аппарат Венеры, так что ему стоит перестать жаловаться на Марс. Гейтер в ответ, запросил перевод на другую должность.
Теперь он был посредником в отношениях НАСА с поставщиками, разбираясь с частными подрядчиками НАСА из-за разгерметизации Дома на сол 88 и давно ставшей очевидной опасности лицевого щитка скафандра из безопасного стекла. Его места заняла Тамара Линкольн, и в отличие от бывшего босса Сатком, миссис Линкольн считала Минди важным и ответственным работником, а не амбициозной интриганкой. (Не то чтобы Гейтер когда-либо употреблял эти слова, но своё недовольство утратой влияния он выразил достаточно ясно).
Поэтому вместо того, чтобы самой идти к столу Минди и отдавать ей приказы или вообще её игнорировать, глава Сатком позвала её к своему столу.
– Эй, Минди, – сказала она. – Я только что получила странный запрос от отдела метеорологии.
Минди посмотрела через плечо своего нового босса.
– Это по поводу пыльной бури, которая разразилась на плато Амазонис? – спросила она.
– Именно, – сказала Линкольн. – Они хотят детального отслеживания бури до её истоков. Это не что-то неслыханное, но сейчас для таких бурь действительно не сезон.
И это было правдой: очень большие марсианские пыльные бури имели тенденцию начинаться в конце весны или в начале лета южного полушария Марса, когда планета была ближе всего к Солнцу, и марсианская погодная система получала максимум энергии. Лето на севере проходило, когда планета оказывалась в самой отдалённой точке своей эллиптической орбиты, резко уменьшая возможность солнечного прогрева. Но это было южное лето, когда становилось действительно жарко – дневные максимумы обычно переходили даже в положительную часть шкалы Цельсия.
Но мегашторм на сол 6 тоже был несезонным…
– Я могу понять, зачем, – сказала Минди. – Но почему они запросили анализ изображений именно у нас? У них же есть целый отдел, который занимается наблюдением за погодой на Марсе.
– Они попросили не нас, – сказала Линкольн. – Они попросили лично тебя.
– Ох, – только слабо простонала Минди.
– Добро пожаловать на скоростную магистраль, Минди, – сказала Линкольн. – И не удивляйся, если вдруг отдел обеспечения экипажа попросит тебя помочь с правками в их дизайн для тандем-ровера "Сириус".
– По крайней мере, это позволило бы мне на практике использовать моё образование и степень, – пробормотала Минди.
– Что-что?
– Да нет, ничего важного, – сказала Минди. – Сейчас же этим займусь.
Первый час Минди потратила только на чтение о марсианских погодных условиях. Чтобы иметь хотя бы надежду отследить зарождение бури, она должна была иметь хоть какие-то представление о том, откуда она могла взяться. Она изучила приблизительные модели ветров, существовавших на Марсе, и прочитала основные моменты того, что было написано о марсианской климатической системе за эти годы. Она не тратила время на копание в глубинах метеорологии; она изучала в своё время машиностроение, которое не давало ей большего понимания таких вещей, чем эффект Кориолиса.
Интересно, что утренние наблюдения за штормом на равнине Амазонис (с примерным центром в 10° северной широты и 170° западной долготы и движущимся к западу со скоростью шестьдесят километров в час) давали возможность предположить, что буря, зародившаяся… возможно зародившаяся в Тарсисе, реально прокатится прямо над самой горой Олимп. Впрочем, это было лишь забавным. Быстро прочитав текст, Минди ясно поняла, что три четверти сильных пыльных бурь, которые производил Марс, происходили из равнины Эллады или из низменных мест на северных равнинах со сравнительно высоким давлением атмосферы, где бури могли накопить энергию, прежде чем подняться на марсианское нагорье.
Эллада лежала в южном полушарии – бури, порождённые там, пересекали экватор только после того, как они становились действительно огромными. Буря, родившаяся на северных равнинах, могла бы пройти с северо-запада на юго-восток довольно далеко, прежде чем поймать пояс пассатных ветров Марса и развернуться. В любом случае буря должна быть не к северу от экватора, а к югу от границы пассатного ветра.
И, что особенно важно, хотя марсианские пыльные бури и могли расширяться со скоростью молнии, они имели тенденцию продвигаться со скоростью ледника. Эта же по марсианским меркам просто летела – подобно весенним или осенним холодным фронтам, проносившимся в районе Хьюстона со скоростью шестьдесят, а то и восемьдесят километров в час, гоня впереди себя грозы.
В этой буре всё было не так. Она не соответствовала ничему, что Минди успела уяснить в своём быстром погружении в марсианскую погоду.
Но она имела поразительное сходство с катастрофой на сол 6.
"Я могу догадаться, почему они хотели, чтобы я поработала над этим, а не сделали это сами".
Минди вызвала фотографии погоды над Тарсисом за предыдущий день и приступила к работе.