Марсиане
Феникс. День 22
ЖУРНАЛ МИССИИ – ФЕНИКС. ДЕНЬ 22
Ну вот, я наконец-то починил сломанный компьютер Старлайт. Не то чтобы потребовалось много времени – единорог быстро разобрала его, и я показал пурпурной принцессе, как выглядят микропереключатели клавиатуры, дабы она могла скопировать и заменить сломанный под клавишей "ноль". Но это заняло три недели, потому что… ну… потому что мы были заняты.
Это немного странно – видеть "день" вместо "сол" в заголовке журнала. Но это ещё одно напоминание, что сол – это марсианский день, и причина, почему я использую дни вместо солов, заключается в том, что меня там уже нет!
День за днём я не перестаю поражаться: я больше не на Марсе. И в течение последних двух недель я был в инопланетном мире – в хорошей разновидности, такой, где вы можете выйти на улицу без скафандра, где дует лёгкий ветерок и поют пони, а дракон в смокинге приносит тебе завтрак.
(Я не шучу насчёт дракона в смокинге. Был тут один, ростом примерно в треть Файрбола. Старлайт говорит, что его зовут Спайк, и она была почти так же рада его видеть, как ту голубую единорожку в костюме волшебницы… но что-то я отвлёкся).
В общем, в последний раз, когда я делал запись в журнале, я помогал с последними предполётными проверками. И, как вы, наверное, знаете, запуск немного отклонился от намеченного курса. Что-то из магии не сработало, что-то из человеческих технологий не сработало, и не сработало множество предположений и коммуникации. Итоговый результат: мы оказались в глубоком-глубоком космосе, пытаясь собрать всё по кусочкам для ещё одного захода.
Но хорошая новость заключается в том, что пони из космической программы уловили наш магический всплеск – не от ускорителей, которые были слишком далеко от нашей системы жизнеобеспечения, а от нашей короткой сверхсветовой прогулки. Шестьдесят четыре миллиарда заклинаний телепортации дали им достаточно данных, чтобы наконец определить нашу вселенную – ну, почти. Ранее они использовали зонды, и у них случилось три промаха, прежде чем они окончательно нашли нас.
Однако им потребовалось некоторое время, чтобы нас спасти. Когда они впервые перепрыгнули в нашу вселенную, они оказались примерно в том же месте, что и в своем собственном мире – на очень низкой околоземной орбите. Они провели там совсем немного времени, только чтобы отыскать нас и отправить сообщение. Затем они вернулись домой, где магическая энергия супер-дешёвая, и провели несколько часов, пересекая более ста миллионов километров пустого пространства, прежде чем вернуться в нашу вселенную с её нулевой магией практически рядом с нами.
Конечно, их стыковочные узлы не были совместимы с узлом "Феникса", но у них было решение на этот счёт: схватить нас клешнёй гигантского манипулятора, а затем вернуться в свою вселенную. Оказавшись там, пони уже смогли использовать свои двигатели скафандров, которые никогда не использовались на Марсе, чтобы перебраться на материнский корабль. Это было, как говорят психиатры, говоря о пациентах с ПТСР, незабываемым опытом…
– Марк, у тебя с собой кристалл связи? – спросила Старлайт Глиммер.
– Да, он вот здесь… хм... – Марк похлопал себя по груди скафандра, вспомнив про кристалл. – Не знаю, зачем. Наверное, по привычке. У меня нет батареи для него. Нам пришлось установить её в двигатель, помнишь?
– Ты сейчас в нашей вселенной, Марк, – усмехнулась Старлайт. – Надень свой шлем и скажи что-нибудь на эквестрийском.
– Чего? – Марк замер на полпути к тому, чтобы надеть свой шлем на голову. – Ты действительно хочешь, чтобы я сказал что-то на вашем языке? Но если это сработает, то всю похабщину, что у меня получится, услышат все ваши.
– Они, наверное, и так слышат, – произнесла Старлайт, показав на свою собственную гарнитуру. – Просто попробуй.
– Ну ла-адно, – сказал Марк и пробормотал себе под нос. – Один маленький позор для человека, один гигантский дипломатический скандал для человечества, – он надел шлем, загерметизировал его, активировал систему жизнеобеспечения (которая сразу предупредила его, что его фильтр СО2 был насыщен до предела – чёрт, надо было прихватить с собой запасные) и, тщательно припомнив разные слова, которых он нахватался из разговоров пони за последние месяцы, сказал: – Проверка связи… я Марк Уотни. Дайте мне зад принцессы.
В канале связи послышался смех, после чего глубокий женский голос произнёс то, что Марк понял так: "Не волнуйся, принцесса-задница готова и хочет встретиться с тобой", а затем последовал более молодой голос, издававший возмущённые лошадиные звуки.
– Ну, кристалл работает, – пробормотал Марк. – Теперь довольна?
– Не унывай, Марк, – произнесла Старлайт. – На сей раз ты не сказал ничего слишком похабного.
– Да? А с чего тогда смех?
– Хм… изменение гласного звука для нашего слова "ваш" делает его созвучным слову "зад". Что также является первым слогом для…
– Вопрос был риторическим, Старлайт.
– Проверка скафандров, – Файрбол после всего времени на Марсе наконец-то оказался в зоне своей компетенции, чем и пользовался. – Давление нормальное?
Когда все подтвердили успешную герметизацию и давление, он продолжил:
– Марк, слушай. Между поручнями на "Фениксе" и трапами на "Гармонии" есть небольшое пространство. Чтобы перенести тебя через него, прибудет экипаж с корабля. Сами мы используем наши реактивные ранцы. Ты возьмёшься за меня, когда я тебе скажу. С одной стороны у тебя буду я, а по другую руку кто-то из команды. Мы перенесём тебя. Просто держись и будь спокоен. Хорошо?
– Хорошо. Я готовился к выходам в открытый космос.
– Хорошо, – произнёс Файрбол. – И сколько раз выходил?
– Почти один, – признался Марк.
– Понятно. Держись крепко и будь спокоен.
Потребовалось два полных цикла шлюзования, чтобы выпустить всех шестерых членов экипажа из "Феникса". К тому времени три другие фигуры с активированными ранцами уже плавали вокруг "Феникса". Марк испытал укол зависти к их ярким, чистым, не покрытым заплатками скафандрам, которые в сравнении с залатанными слизью чейнджлинга, потёртыми и покрытыми пылью скафандрами, едва отделявшими команду "Феникса" от Очень Плохого Дня, просто сияли на солнце.
Две фигуры были либо пони, либо чейнджлингами – отражения в лицевых щитках шлемов не давали рассмотреть лица. На третьей фигуре был костюм с настоящими руками или, по крайней мере, с четырьмя пальцами на каждой передней конечности. Эта фигура была явно мужской, судя по паре лаконичных фраз, которыми со скоростью пулемёта обменялось это существо с Файрболом, перед этим указав на Марка.
– Хорошо, Марк, – произнёс Файрбол по-английски. – Держаться руками и следуй за мной. Грифон Как-его-там помогать нам, когда мы добираться до носа Феникса.
Всё-таки грифон, значит.
Марк повиновался, изо всех сил стараясь не дать ногам уплыть в сторону от корабля и всегда держа хотя бы одну руку на поручнях, разбросанных по всей поверхности МВМ, специально для таких случаев, если прямая стыковка с "Гермесом" окажется невозможна. (Инженеры никогда не предполагали, что МВМ может оказаться на расстоянии сорока миллионов километров от любого другого космического корабля после отлёта с Земли). Продвигался он медленно и осторожно, предоставив Файрболу задавать темп, в то время как остальные активировали свои реактивные ранцы и поплыли вокруг сочленённых космических кораблей, уходя из его поля зрения.
А потом "Феникс" кончился – впереди не было ничего, кроме гигантской клешни, сжимающей его корпус, и около пятнадцати метров манипулятора, ведущего к массивному центральному корпусу корабля пони.
– Хорошо, Марк, жди здесь, – сказал Файрбол. – Мы вернуться за тобой.
Затем он мягко оттолкнулся от корабля и активировал ранец, два джойстика управления которого выскочили ему прямо под передние лапы, а их рукоятки аккуратно легли в ладони.
Файрбол стабилизировал скафандр короткими импульсами двигателей коррекции и отплыл назад, а астронавт-грифон сманеврировал, чтобы зависнуть рядом с ним.
– Хорошо, Марк, – произнёс Файрбол. – Тебе нужно ждать, когда мы развернуться, потом отпускать корабль и плыть к нам. Мы быть рядом, как два метра близко. Очень просто. Очень безопасно. Ты добираться до нас, хватать по одному нас в каждый рука. Тогда мы все идти на "Гармонию". Хорошо?
Марк посмотрел на дракона и грифона в скафандрах. Затем он посмотрел вниз на "Феникс" и ещё дальше вниз, в полное и абсолютное ничто, простиравшееся на ближайшие пять миллионов световых лет.
– Один вопрос. Вы когда-нибудь делали это раньше? Я имею в виду, два астронавта с устройствами ближнего маневрирования, буксируют третьего, без такого устройства?
– Неа, – ответил Файрбол. Марк явственно слышал усмешку. – Мы собираться попасть в учебник истории. Снова. Когда будешь готов.
Пока они использовали свои двигатели, чтобы развернуться ранцами к Марку, он задумался: "Не то чтобы я раньше не знал, что все эти инопланетяне ужасно небрежно относятся к возможности полной катастрофы. И если я промахнусь, то здесь не один, а целых два корабля, способных искривлять пространство, чтобы прийти за мной. Но…"
Очень, очень осторожно Марк развернулся спиной к "Фениксу", держась за него только одной рукой. Затем он очень, очень осторожно оттолкнулся, расслабив пальцы.
Ещё никогда в его жизни два метра не были такими же страшными. Ещё много недель они будут сниться ему в кошмарах.
Естественно, те сорок метров, что последовали дальше, проведённые в путешествии на спинах сразу двух не слишком скоординированных друг с другом астронавтов мимо путаницы препятствий к воздушному шлюзу, будут жить в его кошмарах вечно…
Оказавшись на корабле вместе с пони, я встретился с большими начальниками моих друзей. Самой в буквальном смысле большой из них была, очевидно, мама Драгонфлай. Семейное сходство было неоспоримым, за исключением того, что у Кризалис имелись волосы (длинные, прямые, гладкие и сине-зелёные) и глаза со зрачками (щелевидными) вместо больших блестящих голубых глаз, как у Драгонфлай. И у Кризалис крылья блестели так же, как и у Драгонфлай, когда мы впервые с ней повстречались… и у неё совсем не было дырок, за исключением большого изогнутого рога на голове с изгибами, которые вроде как на эти дырки намекали. Когда я прошёл через воздушный шлюз, она устраивала громкий разнос Старлайт, очевидно, разгневанная физическим состоянием Драгонфлай. Когда же Драгонфлай попыталась за неё вступиться, она, не упуская ни секунды, сменила цель и насела на нашего бедного жука с тем же остервенением, что и на нашего учёного-мага.
Но другой начальнице удалось прервать поток ругани. Твайлайт Спаркл, если уж на то пошло, выглядела ещё более милой, чем Черри Берри, с самыми большими и невинными глазами, которые я когда-либо видел у пони что до, что после этого. (А ведь я с тех пор посетил несколько понячьих начальных школ). Каким-то образом она свела на нет весь эффект от речи Кризалис, сказав несколько хорошо подобранных слов в духе "мы все очень рады, что вы вернулись", и закончила тем, что заключила Старлайт в тёплые объятия. Кризалис тоже обняла Драгонфлай, и, как я узнал впоследствии, это было, наверное, третье публичное проявление нежности, которое королева жуков позволила себе, в общем-то, за всю свою жизнь.
После этого все успокоились. Черри и Кризалис обменялись несколькими фразами, которые, как позже объяснила Старлайт, представляли собой серию дружеских подколок одной над другой в стремлении перещеголять в остроумии: "О, так ты ещё жива? Что ж, наслаждайся поездкой и смотри, как я НЕ закидываю корабль в другую вселенную". "Я тоже рада тебя видеть. Извини, что не привезла побольше сувениров из вселенной, которую мне довелось увидеть, а тебе – нет". Потом мы встретились с корабельным доктором, которому не понравилось ничего из того, что он увидел у кого-либо из нас, и стали устраиваться для поездки в мир пони.
Я бы сразу же вернулся на "Феникс" и попросил их меня подбросить, но, как оказалось, у Твайлайт на нас с "Фениксом" были другие планы. К тому же, ничего из того, что он увидел у меня, доктору тоже не понравилось, так что я получил электронный билет в страну пони, чтобы лечиться там вместе со всеми остальными. К счастью, у них была приготовлена капсула, вмещающая семь пассажиров, правда, моё место было немного тесноватым по сравнению с прочими.
Неделю мы провели в карантине, отчасти для того, чтобы приспособиться к полной гравитации после полутора лет при 0,371 G… а отчасти потому, что после менее чем одного дня на корабле пони, космической станции и в посадочной капсуле мы все простудились. Мы были изолированы от всех в течение полутора лет, с неоптимальным питанием, а наши мышцы ослабли из-за низкой силы тяжести, поэтому наша иммунная система представляла собой шведский стол для микробов. Даже с самой лучшей магической медициной, которую могла предоставить изобретательность пони, это была несчастная неделя, усугубленная необходимостью учиться ходить заново.
Правда, были и некоторые преимущества. Во-первых, теперь, когда она вернулась в свою естественную среду обитания без каких-либо ограничений на её Феноменальную-Космическую-Силу, Старлайт Глиммер наконец-то довела до ума своё заклинание перевода "вавилонской рыбки". (Вообразите её досаду, когда она узнала, что да, "Селестия" это действительно правильный перевод имени солнечной принцессы). А Драгонфлай набрала как минимум пять килограммов, сидя в карантине. Сейчас, когда я печатаю эти строки, она стала практически такой, какой она была, когда мы впервые встретились. Её крылья даже начинают снова искриться.
Кроме того, одна из подруг Старлайт, белая пони-единорог с фиолетовыми волосами, сняла с меня все возможные мерки, ушла, а на следующий день вернулась с новой, чистой, ни разу не ношенной одеждой. Всё просто идеально сидит. Она даже сделала для меня новые нашивки миссии, идеально совпадающие как со старой нашивкой "Ареса", так и с медальонами Спитфайр. Прошло почти два года с тех пор, как я в последний раз носил свежую одежду. Надевать её было очень приятно. Я впервые почувствовал, что могу расслабиться.
А после того, как карантин закончился… ну, случилось много чего. Начиная с первого парада триумфаторов, на котором я когда-либо был, даже если не брать в расчёт, что я ехал в экипаже, запряженном лошадьми (ну, хорошо, пони)…
"Моя рука сейчас отвалится", – подумал Марк, махая, махая и махая десяткам тысяч радостных пони, заполнивших улицы и высовывавшихся из окон главного проспекта крупнейшего города пони, который когда-то Старлайт Глиммер именовала "Город Шляпных Волос". Новое и улучшенное заклинание перевода исправило его, переделав в один из множества лошадиных каламбуров, к которым Марк начал привыкать за последние четыре дня: Мэйнхэттен.
Практически всё в городе напоминало Марку о теории параллельных миров. Конечно, это была не идеальная параллель. Континенты были немного другими, с Эквестрией – страной пони – расположенной в центре ближайшего эквивалента Северной Америки. Здесь не было Великих озер и, следовательно, Чикаго – эта область была заменена длинным барьером из заснеженных гор, которые отделяли Эквестрию от небольшого государства, называвшегося Кристальная Империя. Но в этом городе всё же был свой Бродвей (точнее, Бридлвей), полный театров, культовый мост и гигантская статуя Гармонии, стоящая на отдельном острове в гавани.
Это был Нью-Йорк, если бы он был примерно в десять раз меньше размером и населён пони.
– Эй, посмотри на это! – Файрбол, сидевший рядом с ним, указал на одно из табло со световой рекламой. Заклинание не помогало с надписями, поэтому Марк не мог это прочитать. – Тут написано: "Первая астропони: история Черри Берри"! Надо достать туда билеты! Я хочу посмотреть, как пони-босс взбесится, когда увидит, как они её играют!
Тут Марк как раз и услышал голос Черри Берри, ехавшей во второй повозке впереди. Он не мог понять слов, но мог догадаться, что она тоже увидела табло и не стала дожидаться, пока поднимется занавес, чтобы выйти из себя…
…Я был свидетелем того, как принцессы пони опускали луну и поднимали солнце – да, вы правильно поняли – их двигали при помощи магии…
Кружка была слишком маленькой, а ручка слишком большой и свободно висела на пальцах Марка. Зато кофе в ней был чернее чёрного. Марк пил его так быстро, как только осмеливался.
– Зачем мы так рано встали? – спросил он. – И нельзя ли нам сначала позавтракать?
– Тебе что, не понравились пончики? – спросила Старлайт Глиммер.
– Пончики были и правда хороши.
Поправка: это были великолепные пончики, глазированные настоящим сахаром, без какой-либо химии, и настолько свежие, что они всё ещё были тёплыми. Пони Джо, кем бы он ни был (или это название сети кофеен?), знал своё дело. И, самое главное, они не были картошкой.
– Но мы не ложились до полуночи, а сейчас нет ещё даже шести!
– Поправка, – произнесла Старлайт. – Сейчас пять пятьдесят восемь. – Она указала на высокие каменные стены крепости, парапеты и башни, которые выглядели как смесь Золушки и "Тысячи и одной ночи", прилепленная на отвесном склоне горы. – А теперь следи за теми двумя балконами. И за небом.
Марк попытался. Луна висела на западе и готовилась вот-вот опуститься за кромку дальних холмов. Слабое сияние освещало восточный горизонт и многие километры близлежащих полей, просматривавшиеся с высоты, по-видимому, никак не менее одного километра.
Ранее он имел неосторожность подойти к внешним городским стенам, когда они накануне прибыли сюда на поезде. Это было хуже, чем когда он отправился в центр города на смотровую площадку в бывшем Сирс-Тауэр. А ещё это болезненно напомнило ему о том случившемся недавно незабываемом выходе в открытый космос.
Он закрыл глаза, повернулся, пока его тело не оказалось снова развёрнутым к замку, и поднял голову. Там, на балконах, выдающихся из башен на противоположных сторонах замка, появились две большие пони, одна почти невидимая на фоне ночного неба, другая с сияющей белой шерстью, видимая даже в тусклом свете городских улиц.
Свет замерцал вокруг тёмной пони. Тени переместились, и Марк как раз вовремя посмотрел на запад, чтобы увидеть, как луна устремляется за холмы и скрывается из виду.
Затем намного более яркий свет окружил рог белой пони. Небо взорвалось светом и красками, когда на нём взошло солнце, в считанные секунды преодолев такую часть неба, какую, по ожиданиям Марка, оно должно было пройти за час.
Марк обнаружил, что опирается на единорожку.
– В чём дело? – спросила Старлайт. – Кофе не хватило?
– А-а-а… э-э-э-э… ты прекрасно знаешь, в чём дело! – произнёс Марк. – Небесные тела не должны так быстро двигаться!
– Добро пожаловать в Страну Пони… эм… – Старлайт пожала плечами, немного смутившись, и исправилась, применив термин, который дало ей новое заклинание: – То есть в Эквестрию.
Я посетил космические центры двух космических программ, которые отправляли моих друзей в космос, и я увидел записи их первых шагов в космосе, сделанных пять лет назад… такими, как они выглядели с точки зрения самих пони.
– А это, – произнесла Черри Берри, указывая на ещё один из гигантских плакатов на стене музея космического центра Хорстона, – Миссия Восемь, первая ракета, которая покинула атмосферу.
Марк посмотрел на конструкцию и дизайн ракеты и, уже не в первый раз, ввёл новые и более глубокие определения слова "потрясён".
– Так, во-первых, как она не упала и не взорвалась прямо на стартовой площадке? Эта штука похожа на балерину, если бы у балерины было три руки!
– Ну, в то время у нас было мало опыта, – сказала Черри. – Я думаю, это просто надо было видеть.
– Во-вторых, – продолжил Марк, решив не заводить разговор в эту конкретную трясину, – вы запустили живых пилотов на семи атмосферных ракетах, прежде чем попытались выйти в космос?
– О, их было гораздо больше семи, – ответила Черри Берри. – В первые дни буквально у всех были свои космические программы. Но у чейнджлингов было запущено семь. Я летала на трёх из них, Кризалис на двух, на одной была Драгонфлай и одна была беспонной.
– Одна была какой?
– Никого в ней не было.
– И это моё третье замечание. Ты говоришь мне, что прошёл почти год, прежде чем вы хотя бы задумались отправить ракету без экипажа. Что за чертовщина? НАСА проверяло каждую систему в нескольких беспилотных запусках, прежде чем рисковать жизнями!
– Да, верно, – сказала Черри, – мы не изобрели средств роботизированного управления, когда начинали. Роботы были просто сказкой, как хоббиты и "Экспекто Патронум", – она указала на несколько более скромный плакат. – Это был наш самый первый запуск. Миссия Ноль.
Марк посмотрел на это… нечто.
– Это, – начал он, чётко проговаривая слова, – просто картонная коробка.
– Ага, – согласилась Черри.
– И она стоит на большом металлическом мусорном баке.
– Именно так.
– И кто-то подумал, что это хорошая идея?
– Это была не я! – решительно произнесла Черри. – Вот почему на этом плакате и есть слова, которые там написаны, – она указала на надпись внизу.
– Заклинание не переводит надписи, помнишь? Что там написано?
– Тут написано, – ответила Черри, читая вслух, – "Вот Почему Мы Так Не Делаем".
Марк снова посмотрел на плакат.
– Это хорошая надпись. Это чертовски хорошая надпись.
Драгонфлай сунула голову в двери музейного зала.
– Вы двое всё ещё здесь, в Скучнограде? – спросила она. – Я целых полтора года ждала своей очереди на Машину Веселья! Пойдём уже!!!
Честно говоря, Машина Веселья была довольно хороша, хотя я и не получил такого же экстатического удовольствия, какое, кажется, получают от неё все чейнджлинги. Видимо, это общая черта их характера – любить сильный ветер и свободное падение.
Как бы то ни было, после этого я посетил родной город Черри и Старлайт и встретил величайших героев-пони… хоть меня и предупреждали…
После обалденно вкусных блинчиков на завтрак в замке Твайлайт Спаркл, когда астронавты вышли провести день в Понивилле, Марк наклонился к Старлайт и прошептал:
– Я уже в четвертый раз вижу эту розовую пони с кудрявой гривой, которая за мной шпионит.
– Просто не обращай внимания, – подсказала Старлайт. – Это Пинки Пай, и ты ничего не можешь с этим поделать. В какой-то момент в течение следующего часа будет внезапная вечеринка. И это неизбежно.
– Расслабься, – добавила Черри Берри. – Вечеринки у Пинки всегда отличные. Тебе понравится.
– Хорошо, но как насчёт оранжевого пони с кудрявыми чёрными волосами? – спросил Марк. – Я уже дважды его видел. Он ещё носит с собой резиновую курицу.
– Правда? – спросил Файрбол, на этот раз даже улыбнувшись. – Это Чиз Сэндвич. Он один раз тоже устроил мне вечеринку в честь моей линьки. Там были только он, я и три монстра, пытавшиеся меня сожрать, но всем нам было весело!
– Правда? – спросила Спитфайр. – Как давно это было?
– Может быть, лет десять назад, или немного больше, – ответил Файрбол. – Мне кажется, он тогда ещё только начинал. С тех пор всё стало только лучше.
– Значит, сюрприз для Марка устраивают и Пинки, и Чиз Сэндвич? – заключила Старлайт.
– Для всех нас, – поправила её Драгонфлай. – Пинки же обещала нам все наши пропущенные дни рождения. Обещание Пинки.
Где-то на заднем плане туба исполнила две ноты.
Ту-у-у-у… Дун.
– Что это было? – спросил Марк.
Туба повторила те же две ноты: Ту-у-у-у… Дун.
– Не спрашивай, – ответили Черри и Старлайт в унисон.
Туба начала снова и снова проигрывать одни и те же ноты, сначала очень медленно, но постепенно набирая темп: ту-у-у-у-у дун, ту-у-у-у-у-у-у-у дун, т-у-у-у-у-у-у-у дун, ту-у-у-у-у-у-у дун ту дун ТУ-ДУН ТУ-ДУН ТУ-ДУН…
– Да вы издеваетесь! – не выдержал Марк. – Это же музыка из моего мира!!!
В этот момент валторна проиграла короткие фанфары в весьма минорном ключе, когда двое упомянутых кудрявых пони высунули головы из близлежащего куста, улыбнулись зловещими улыбками и снова исчезли.
– Включая эту валторну! – добавил Марк.
– Мы не пытаемся разобраться в природе песен, идущих от сердца, потому что они очень личные, – произнесла Черри.
– И мы не пытаемся понять пони, устраивающих вечеринки, – закончила Старлайт, – потому что те, кто пытается, сходят с ума.
И по мере того, как группа астронавтов приближалась к центру Понивилля, музыка тубы становилась громче, хотя единственный музыкант, которого Марк мог видеть, была серая земная пони, игравшая на виолончели…
…копытами.
"Эта планета", – решил Марк, – "нуждается в кольце орбитальных знаков, указывающих вниз, с надписью: ДОРОГА К БЕЗУМИЮ".
Я наконец-то увидел Вечнодикий Лес, который похож на настоящий мир кошмаров пони. Мне он не кажется таким уж страшным, как им, но там было несколько вещей, которые на какое-то время пропишутся в кошмарах и у меня…
Шесть существ бежали по лесной тропинке. Не слишком далеко позади них раздавались вой, треск ломающихся сучьев и подлеска.
– Главное, продолжай бежать! – крикнула Черри Берри.
– Я… Я… и бегу… – выдохнул Марк. – Почему… мы просто не… телепор… тируемся?
– Я не могу телепортировать нас всех, когда мы так разбросаны! – крикнула Старлайт, несущаяся полным галопом.
Прямо над их головами Файрбол, Драгонфлай и Спитфайр шныряли туда и сюда между нависающими ветвями деревьев.
– Это всё ты виноват, Марк! – крикнул Файрбол.
– Почему? – спросил Марк между двумя судорожными попытками втянуть воздух. – Всё, что я сделал… это взял… образец… растения! Валежник! Да ещё и… с мхом!
– Ты оторвал кусок хвоста древесного волка! – крикнула Черри. – Я уверена, что мы предупреждали тебя о древесных волках!
– У нас… дома… лесной волк… это как… собака! – выдохнул Марк. – Дикий… опасный… пёс! А не… ходячие… дрова!
Марк поднял голову и чуть не упал, споткнувшись о корень, которого он не заметил, но удержался на ногах и прокричал:
– Ты же… дышишь… огнём… сожги их!
– Не могу! – закричал Файрбол в ответ. – От этого они только разозлятся!
– Бегите быстрее! – потребовала слегка запыхавшаяся Драгонфлай. – Они догоняют!
– Надо сойти… с тропы, – прохрипел Марк. – Давайте… собьём их со следа… в тех синих цветах!
– МАРК, НЕТ!!!
Вот так я и узнал, что в маленьком городке Понивилле есть пятизвездочный спа-центр с полным спектром услуг.
На следующий день я полетел на воздушном шаре, которые здесь работают немного иначе, чем на Земле…
– Так, давай кое-что проясним, – произнёс Марк, осматривая огромную корзину. – Этот воздушный шар полетит прямиком в родной город Спитфайр – Облачную Долину?
– Клаудсдейл, – поправила его Старлайт.
– Клаудсдейл. Но там, откуда я родом, тебе нужен двигатель, чтобы управлять воздушным шаром. Мы называем их дирижаблями.
– У нас они тоже есть, – произнесла Черри. – Правда, управление немного сложнее. Мне разрешили порулить ими пару раз, но у меня всё ещё нет лицензии.
– Я не вижу здесь двигателя, – сказал Марк.
– Ну, работает это так, – Черри похлопала по воздушному шару. – Это мой экскурсионный шар, который я использую для чартерных рейсов. Чтобы управлять им, я выбираю определённую высоту.
– Мы контролируем наш ветер, – добавила Спитфайр. – Дует в одну сторону на одной высоте и в другую на другой. Это как улицы в небе.
Черри кивнула.
– Большая часть обучения, чтобы получить лицензию на управление аэростатом, заключается именно в том, чтобы знать, где эти пути проходят над Эквестрией. Но мой личный воздушный шар – ну, формально это шар Твайлайт Спаркл, но она не просила его вернуть уже много лет – он дополнительно зачарован, поэтому я могу направить его в любом направлении.
– При спокойном ветре, – согласилась Спитфайр. – И работает это только с пилотом. Если верёвка на земле оборвётся, его унесёт как самый обычный воздушный шар.
– Это… звучит почти разумно, – произнёс Марк. – За исключением того момента, что ты ещё и астронавт на полной ставке и руководитель корпорации. Ты вроде говорила, что управляешь агентством по эксплуатации летательных аппаратов?
– "Ракетные запчасти Черри Берри и прочие работы, Инк", – кивнула Черри.
– Но при этом ты выполняешь чартерные рейсы?
– Ну да, – с улыбкой ответила Черри. – Нужно же чем-то заниматься на выходных.
Я совершил поездку на фабрику, где они производят погоду. Да, опять же, вы всё правильно прочитали: фабрика погоды. Вся из себя индустриальная, вплоть до требования касок на головах.
(Примечание: пони в касках и лабораторных халатах очаровательны в квадрате. Тем более что, учитывая всё остальное, что я узнал об обществе и психологии пони, я бы никогда не подумал, что здесь когда-нибудь изобретут каски…)
– Здесь вода смешивается с воздухом и перемещается в резервуары для хранения. Изменяя давление и циркуляцию внутри резервуаров, мы можем производить любые виды облаков, от декоративных пушистых белых кучевых облаков до тяжёлых стратонимбусов или стабильных облакоблоков для строительства. А эта система контролирует статическую поляризацию в каждом облаке, что позволяет нам изменять выходную мощность молнии практически от нуля до нестареющей классики "забавной мухобойки", также известной как "Рэйнбоу Дэш спешиал".
Марк широко раскрытыми глазами смотрел на Спитфайр, которая почти непрерывно болтала с тех пор, как они вступили в город, построенный из облаков. (К счастью, самые первые слова, которые она произнесла, были: "Марк, не сходи с мощёной дорожки.")
– А тут у нас радужный миксер, – продолжала Спитфайр. – Естественная радуга встречается во многих местах по всей Эквестрии, в частности, в Рэйнбоу-Фоллс, но мы используем бережливое управление ресурсами и запатентованную технологию для массового производства радужной жидкости, которая позволяет нам разворачивать радуги практически в любом месте, как во временном, так и в постоянном исполнении, под любые мыслимые требования.
– Спитфайр, – произнёс Марк, – это потрясающе.
– Конечно. И на вкус тоже неплохо, если любишь острое. Хотя лучше пробовать по чуть-чуть.
– Нет… то есть, да, всё это просто удивительно, – сказал Марк, указывая на радужную полосу у их ног и прозрачные трубы с блестящими жидкостями всех спектральных цветов, транспортирующие сырье. – Но что и правда удивительно, так это то, как много ты говоришь.
Спитфайр указала на Старлайт, чей рог продолжал светить ровно и ярко.
– Эй, когда я могу говорить на своём родном языке, я много чего могу сказать. Я не виновата, что на твоём языке говорю так, будто я врезалась в склон горы.
– Эй! – возмутился рабочий, стоявший неподалёку, с кьютимаркой в виде штанги, чётко видимой из-под халата. – Со мной это случалось только девять раз!
– Как бы то ни было, пойдёмте посмотрим офис планирования, – сказала Спитфайр. – Центральный офис планирования Клаудсдейла рассылает расписание погоды во все районы Эквестрии и даже за её пределы. Они также отправляют группы быстрого реагирования, включая моих "Вандерболтов", для всех связанных с погодой…
– Подожди минутку, Спитфайр, – Марк указал на другого прикрытого лабораторным халатом пегаса в каске, который катил большую металлическую бочку на двухколесной тележке. – Что он делает?
– Не знаю. Давай спросим, – она взмахнула крыльями и перелетела к рабочему, немного напрягаясь, очевидно, из-за того, что у неё ещё не полностью отросли перья, и спросила: – Эй, приятель. Что это у тебя в бочке?
– Промывка из миксера радуги номер три, – ответил жеребец. – Посмотрите сами, – он поднял крышку, демонстрируя, что бочка почти до краёв заполнена какой-то жижей.
Она была в клеточку.
– Фу. Токсичные отходы, – поморщилась Спитфайр.
– Да, – согласился рабочий. – По крайней мере, мы добрались до них, пока жидкость не стала в ромбик.
Я даже повидал драконьи земли, много драконов, которые не являются Файрболом. Сенсация: мой дорогой мизантроп мачо-ящерица, оказывается, необычайно милый, ласковый и общительный парень по меркам своего вида. Кто бы мог подумать?
Это сарказм, если что…
– А-а-ах, – вздохнул Файрбол, позволяя себе поглубже погрузиться в лавовый бассейн. – Как же давно я так не расслаблялся.
– Думаю, я воздержусь, спасибо, – откликнулся Марк с уступа на десяток метров выше – даже на таком расстоянии жара была почти невыносимой для человека. Пони вообще остались вне кальдеры, отчасти из-за жары, а отчасти потому, что хотели оставаться в пределах видимости Повелителя Драконов. Доверие между драконами и остальными расами было, мягко говоря, хрупким.
Файрбол, не ожидавший ничего другого, пожал плечами и на мгновение откинулся в лаву. Затем он слегка нахмурился.
– Это становится некомфортно, – сказал он, а затем мгновение спустя снова наклонился вперёд. – Это становится жарко! Что за поньская лягань? – И он с всплеском выпрыгнул из бассейна, приземлившись на край, и стряхнул с себя уже затвердевшие корки. – Что происходит? Я что, собираюсь линять? Так я уже линял!
– С тобой всё в порядке? – спросил Марк.
– У меня всё хорошо, – прорычал Файрбол. – Просто ещё кое-что, за что стоит поблагодарить Марс.
– В чем дело? – насмешливо спросил голос на эквестрийском прямо через плечо Марка. Он обернулся и уставился в золотые глаза на красном лице. Дракон, прикреплённый к этому лицу, был ростом с Файрбола, возможно, немного ниже, но зато гораздо крепче. И вся брутальность и высокомерие, которые Марк помнил по первым дням Файрбола в Доме, сочетались в этом новом драконе с более чем львиной долей презрения. – Наш большой космический герой Файрбол не может выдержать небольшую жару?
– Отвали, Гарбл, – огрызнулся Файрбол на том же языке, медленными взмахами крыльев поднимаясь на уступ, который шёл вдоль всего внутреннего края вулкана.
– Я всегда говорил, что если будешь тусоваться с пони и жуками, то станешь мягкотелым, – усмехнулся Гарбл, обходя Марка. Когтистая лапа опустилась на плечо человека и навалилась на него со страшной силой. – Но теперь ты тусуешься с обезьянами? Это и правда самое днище, Файрбол.
Из ноздрей Файрбола вырвались языки пламени. Его глаза сузились. С мягким рычанием, от которого у Марка, даже несмотря на полтора года жизни с драконом, сердце ушло в пятки и всё тело вздрогнуло с головы до ног, белый дракон сказал:
– Убери свои когти от Марка Уотни.
– Какого такого Марка Уотни? – усмехнулся Гарбл, сжимая плечо Марка, так что кончики его когтей начали врезаться в кожу человека через комбинезон. – Всё, что я здесь вижу, это глупую дрессированную обезьяну.
Ноздри Файрбола снова вспыхнули.
– Марк Уотни спас мне жизнь, – прорычал он ещё мягче. – Он спас нас от смерти в мире, где почти нет воздуха, нет тепла и абсолютно нет магии. Он нашёл способ выращивать там еду. Он построил машину, которая доставила нас к спасательному кораблю. Он спас корабль от той же катастрофы, что заставила нас разбиться.
– Тоже мне, большое дело, – усмехнулся Гарбл.
– Да, большое дело, – произнёс Файрбол всё в тех же мягких, угрожающих тонах. – Марк Уотни вылетел из своего мира в другой без всякой магии, он пережил взрывы и выбросы воздуха. Он ел одну и ту же ужасную еду каждый день в течение почти года, сделав так, что мне и моим друзьям вообще было что поесть. Теперь он здесь, в своём втором инопланетном мире. Сколько их посетил ты? – Он глубоко вздохнул, и пламя, поднимающееся из его ноздрей, стало ярче. – Кому ты спас жизнь? Что ты вообще сделал, Гарбл? Чего ты достиг за всю свою никчёмную жизнь? Назови хоть что-то. Одно.
– Эй, я делал всякое, – запротестовал Гарбл.
– Назови что-то одно, – прошипел Файрбол.
– Ну…
Марк держал язык за зубами (отчасти потому, что без Старлайт Глиммер, находящейся рядом, чтобы запустить заклинание перевода, его попытки говорить на эквестрийском мгновенно сделали бы ситуацию ещё хуже). Он очень хотел, чтобы Файрбол покончил с этим. Чем больше он заставлял Гарбла чувствовать себя неприятно, тем сильнее впивались в кожу когти красного дракона.
– Ничего? Тогда убери свои лапы от Марка Уотни. И пойди найди что-нибудь, что сделает твою жизнь хоть на одну десятую часть стоящей его жизни…
– Эй, успокойся, успокойся, Файрбол! – Боль в плече Марка почти прошла, за исключением царапин под одеждой. – Я же просто шутил, ты же знаешь?
– Не знаю и знать не хочу, – прошипел Файрбол. – Убирайся.
Послышалось беспорядочное хлопанье кожистых крыльев, и когда Марк обернулся, позади него уже никого не было.
– Эй, спасибо, – произнёс человек, потирая плечо. – Но почему ты не рассказал ему всё то, что сделал ты сам?
Уголок рта Файрбола изогнулся.
– Потому что я ещё не всё сделал.
И я побывал в месте, о котором обещал никому и никогда не рассказывать. Учитывая то, что там случилось, я с радостью так и поступлю…
Из зеркально отполированной грани постамента под статуей "Вандеркольта" перед Старшей школой Кантерлота выскочила долговязая лавандовая фигура. Сансет Шиммер стояла достаточно близко, так что ей понадобилось всего пару шагов, чтобы прийти на помощь новоприбывшей и удержать её на ногах.
– Привет, Твайлайт, – произнесла она. – Так почему ты попросила меня встретиться с тобой именно здесь?
– Ну, – ответила Твайлайт Спаркл, – помнишь тот другой мир, о котором я тебе рассказывала? Человеческий мир, который отличается от этого, без двойников, с другими континентами и прочим?
– Да, помню, – кивнула Сансет. – И наша Твайлайт по-прежнему очень чувствительна к этой теме после того, как ты попросила нас перестать ковыряться в вашем космическом зонде.
– Короче, – произнесла Твайлайт, – так получилось, что один из тех людей сейчас в нашем мире. В виде человека.
– Правда? И он остаётся человеком? – Сансет подняла руки и пошевелила пальцами, чтобы подчеркнуть свою мысль.
– Пока что да, – ответила Твайлайт. – И это немного проблема, так как мы не можем удовлетворить все его пищевые потребности.
– Какие?
Твайлайт покраснела.
– Мы привели его сюда, чтобы он мог получить этично приготовленный гамбургер, – тихо сказала она.
– Ох, – Сансет пожала плечами. – Ну, после всего того времени, проведённого с местными, меня это не так уж и волнует. Но где он, собственно?
Твайлайт огляделись.
– Я… не знаю. Он шёл прямо позади меня, я думала…
Ещё одна фигура выскользнула из зеркального портала, покатилась и врезалась в Твайлайт, сбивая её с ног в объятия Сансет.
– С тобой всё в порядке? – спросила Сансет.
– Да, кажется, – ответила Твайлайт.
Мужской голос произнёс что-то на языке, который Сансет не смогла понять.
– Ой! Извини, Марк, дай я… – Твайлайт замерла, глядя вниз на фигуру, изо всех сил пытающуюся встать на очень шаткие ноги.
Это был пони.
Точнее, это был жеребец земного пони, рыжего цвета со светло-каштановой гривой и кьютимаркой в виде ростка, нарисованного поверх ракеты.
– Ну, лягать меня в круп, – сказал Марк Уотни.
В общем, долго ли, коротко ли, прошло две недели с тех пор, как мы вышли из карантина. Сейчас мы вернулись на мыс Дружбы, чтобы пройти дополнительные медицинские анализы, назначенные для всех нас. Вот почему я наконец нашёл время, чтобы получить помощь от единорога, чтобы починить этот компьютер. (В обмен я должен был показать единорожке, которую зовут, как оказалось, Лира Хартстрингс, все клёвые штуки, которые он может делать. Она особенно заинтересовалась записями телевидения 70-х, которые я ей показывал, хотя рад сказать, что она первая пони из всех, кого я встречал, которая активно ненавидит диско. Она, очевидно, предпочитает классику. Так что она не заинтересовалась Странным Элом, зато от Джона Уильямса было не оттащить).
Так или иначе, завтра я узнаю, могу ли я снова летать. Должен сказать, что как бы ни были хороши эти маленькие каникулы, я уже готов вернуться домой. Планета пони невероятна, и я наслаждаюсь каждой секундой, проведённой здесь, и впитываю всё, что могу, но это не Земля. Это не Хьюстон, не Чикаго и даже не Форт Уэйн, штат Индиана. И каждый раз, когда я вижу что-то странное, магическое или причудливо старомодное (Соломенные крыши? Фахверковая архитектура? Серьёзно?), я вспоминаю об этом факте. Это чертовски болезненно.
Самое поразительное в этих каникулах – то, за чем я следил больше всего – это то, как всё в некотором роде смягчается рядом с пони. В Вечнодиком лесу, при всех его опасностях, есть несколько мест, которые почти одомашнены, вроде тропы между яблоневыми садами и руинами старого замка. Я видел пегаса, который пропахал землю на скорости в сотню километров в час, а затем просто встал, отряхнулся и пошёл. Я видел рой злых ос, которых усмирила словами милая жёлтая пони с розовой гривкой. И я видел пони-фермеров, которые полностью оправдывают заявления Черри о том, что она вовсе не фермер. Всё здесь как будто хочет сотрудничать с пони каким-то причудливым образом, даже местные хищники.
Теперь я немного понимаю, почему пони гораздо более небрежно относятся к смертельным опасностям, чем специалисты НАСА. Но в то же время я начинаю задумываться, не связано ли наше выживание с этой мягкостью пони. Может быть, этот эффект распространился и в наш мир. Не могла ли наша вселенная, при всей её беспощадности, немного сжалиться над ними? Не смогли ли они заставить реальность прогнуться, взглянув на неё щенячьим взглядом?
Вот о чём я думаю сейчас: пони, смотрящие печальным взглядом, чтобы энтропия передумала, и о возвращении домой. Не обязательно в таком порядке.