Марсиане
Сол 86
"Амицитас". Полёт 3. День миссии 84
Арес III Сол 86
На приборной панели ровера вспыхнул огонёк, потух, затем загорелся на целую секунду, потом моргнул, снова загорелся и наконец погас.
– Что это было? – спросила Старлайт Глиммер.
– Радиомаяк Дома, – ответил Марк, не сводя глаз с местности перед ними. В целом она была ровной, хотя тут и там попадались камни, не говоря уже о надоедливых оврагах и очень редких в этих краях холмах или кратерах. Они, наконец, вернулись на Ацидалийскую равнину, оставив позади более визуально интересную пойму долины Арес. – Мы пока не должны его слышать. Наверное, марсианская погода чудит.
– Эм-м-м? – Старлайт хотела поискать слово "маяк" в компьютерном словаре Марка, но компьютер был неотъемлемой частью системы управления ровером. Да, руль и газ с тормозом были выполнены отдельно, примерно так же, как было сделано на карнавальных повозках на Эквусе, но кроме этого в ровере много чем надо было управлять. Пока они ехали, Марк всегда держал одну руку рядом с клавиатурой. – Что такое "маяк"?
– У Дома есть две радиосистемы, – начал человек. – Одна для разговора с Землей – её антенны были разбиты во время бури.
Он убрал руки от руля и клавиатуры на секунду, чтобы ударить кулаком в ладонь, демонстрируя слово "разбить", и снова продолжил, взявшись за руль:
– Другая посылает сигнал только на фиксированной частоте. Помнишь, что такое частота?
– Да, – кивнула Старлайт. Она много практиковалась с этими терминами. Это должно было пригодиться, когда придёт время общаться с людьми на Земле.
– Нельзя изменить сигнал, нельзя изменить частоту, поэтому нельзя использовать для общения, – продолжил Марк. – Но роверы используют его, чтобы всегда знать, в каком направлении находится Дом.
– О. Так что… Это вроде как… хм… – единорожка пока не знала этого слова, но в эквестрийском было два других, и учитывая, насколько их языки схожи по структуре… – Как сигнальная башня?
Марк на секунду оторвал взгляд от несуществующей дороги, с удивлением глядя на Старлайт.
– Сигнальная башня? Да, похоже, – сказал он. – Но сигнальные башни сообщают судам об опасности. Маяк Дома говорит: иди сюда.
Ага, маяк! Теперь Старлайт знала, что имел в виду Марк – например, сигнальные огни, которые помогали приводить дирижабли в порт после наступления темноты, или древние костры в горах, которые использовали земные пони, чтобы предупредить свои племена о нападениях пегасов или единорогов в дни до объединения.
Но как такое можно сделать с радио? Существовали заклинания влечения, которые могли легко направить пони в какое-то место. Были даже заклинания влечения настолько сильные, что могли притянуть пони куда-то силой, даже против их желания. Но ведь радиоволны ничего не притягивают. Радиоволны ведь просто упрощённая форма света.
Ага! Свет! Если ты следуешь за световым маяком, то тебе просто надо идти на источник света! Если ты находишься на правильном пути, свет становится всё ярче! Так что, если у тебя есть направленная антенна, например, как параболическая антенна Марка, то сигнал будет наиболее мощным, когда тарелка направлена прямо на источник!
Какое простое и, в то же время, блестящее изобретение! Единорожка не могла дождаться, чтобы рассказать об этом Твайлайт Спаркл по водному телеграфу. Это ведь будет работать как волшебный маяк для любых пони, а не только для единорогов или тех, у кого есть магически зачарованный приёмник.
– Хорошая-хорошая идея! – сказала Старлайт.
Марк покачал головой, как он часто делал, когда она хвалила что-то, что он считал само собой разумеющимся.
– Очень хорошая идея? – предложил он. – Может быть, великолепная идея?
– Что такое "великолепная"?
– "Великолепная" означает очень, очень хорошая.
Марк посмотрел на приборную панель и продолжил:
– Пожалуй, самое время остановиться, – он оглядел окрестности, решил, что ему нравится место, где они находятся, и остановил ровер.
Старлайт едва могла поверить, что с нетерпением ждет возможности надеть скафандр. Он был громоздким, жёстким, шумным и, в целом, раздражающим. Иногда шлем задевал о её рог, что всегда было неприятно. Но зато воздух внутри скафандра не вонял, словно внутренности канализационной трубы под Мэйнхэттеном. После выхода из шлюза, скафандр позволял ей насладиться свободой открытого пространства хоть всей планеты. И, в течение часа или двух, она могла находиться на любом расстоянии от своего спутника.
Говоря прямо, Марк вонял. Старлайт доводилось встречаться со множеством пони за свою жизнь, включая и немалое количество бездомных странников, идущих неведома куда, но даже самый вонючий, немытый, пренебрегающий элементарной гигиеной пони, какого она когда-либо встречала, мог бы послужить прекрасным освежителем воздуха, если бы его повесили на шею Марка. Помимо запаха дерьма и мочи, царивших в ровере, от него несло сильным запахом пота, не говоря уж о запахе восьмидесятикиллограммовой обезьяны, только-только свалившейся с дерева.
"Я не помню, чтобы Сансет Шиммер пахла так, – подумала она. – Или любой из её друзей. Или даже эта помешанная на кино чудачка, не-помню-как-её-там-зовут. Но он выглядит как человек, и слово "человек", по-видимому, одинаково на обоих языках, но… Блин!
Я даже не могу поговорить об этом ни с кем другим, потому что зеркало должно оставаться секретом!"
– Сколько ещё дальше? – спросила Старлайт.
Марк покачал ладонью в воздухе.
– Сто километров, может быть, меньше, – сказал он. – Два сола, чтобы добраться.
Старлайт нахмурилась. Пони без скафандра могла бы преодолеть сотню километров за день, не сильно устав. У неё возникло искушение просто скакать по песку, камням и пыли, пока она не достигнет Дома, где атмосферный регулятор отфильтровывал наиболее ужасные запахи, где у неё была своя койка и, хвала Селестии, был душ.
При мысли о душе единорожке захотелось оторвать кусок седельной сумки ровера, соорудить из него седло и увезти с собой Марка вместе со скафандром и всем прочим, лишь бы только быстрее избавить его от вони.
Но нет. Они же экипаж. Они команда. Они друзья. А друзья не бросают друг друга.
Марк закончил закрывать уплотнения своего скафандра и посмотрел на Старлайт.
– Пойду пособираю ещё камней, – сказал он. – Закончу через пару часов.
Единорожка фыркнула. Идея оставить Марка с его камнями стала вдруг намного привлекательней. Она-то надеялась, что, когда эта ужасная еда на основе бобов наконец превратится в конские яблоки и куча рационов исчезнет, в ровере может появиться хоть немного больше свободного места. Ага, как же. Марк всё их путешествие был одержим желанием набрать образцов для изучения. Как будто эти камни когда-нибудь смогут попасть на Землю! Когда наконец придёт момент спасения, места у них не будет ни для чего, кроме как для них шестерых. Даже Старлайт знала это!
"Успокойся, – сказала она себе. – Он лишь пытается придумать себе занятие и остаться в здравом уме, как и ты. Осталось всего два дня".
– Хорошо, – сказала она по большей части для себя и страстно желая, чтобы у неё сейчас было бы достаточно магии, чтобы скастовать заклинание "бутилирования". Просто взять всю ярость, накопившуюся после целого дня, проведенного в катящейся банке вместе с вонючей обезьяной, которая рассказывает непонятные шутки на языке, который она только-только начинала понимать, и которая отказывалась признавать превосходную ультрасовременную музыку, когда слышала её…
…засунуть эту ярость в бутылку и оставить на Марсе, где никто и никогда не сможет на нее наткнуться.
Конечно, в дополнение к мане, ей ещё понадобится подходящая бутылка. Самым подходящим из того, что у них было, являлись контейнеры, которые они использовали в качестве туалета – оба они были сейчас почти полны. Старлайт даже не хотела думать о том, что может сделать эмоционально заряженная магия с такими… ингредиентами.
– Хорошо, – снова сказала она. – Я просто… пойду… туда.
"Пойду вон туда. Пробегусь километра три-четыре."
– У тебя есть твой кристалл? – продолжила единорожка.
Марк похлопал по скафандру.
– Батарея и кристалл прямо тут.
Старлайт, уже облачённая в скафандр, использовала свою магию, чтобы надеть шлем.
– Тогда я готова.
Вместе они втиснулись в шлюз. Тут было тесно, но не намного сильнее, чем в остальной части ужасного, вонючего ровера.
– Старлайт Глиммер, это "Амицитас", на связь.
– "Амицитас", это Старлайт. Мы примерно в ста километрах к югу от Дома. Мы должны вернуться через два дня.
– Замечательно! Здесь все нормально… только… я что-то должна была сказать Марку, но теперь забыла.
– Если забыла, то, может, это не очень важно?
– Нет, я уверена, что важно. Хм… я не говорила вам, что мы сняли четыре сиденья с посадочного модуля Марка, чтобы установить их в "Амицитас"?
– Да, говорила. Марк сказал, что хорошо, но просил сохранить старые сидушки – металл может оказаться полезен.
– Мы это сделали. И… ну, я больше ничего не помню.
– Как батарея маны?
– Тридцать процентов заряда. Мы берем её на корабль только для этих сеансов связи. Все под контролем.
– Хорошо. Экономьте энергию. Завтра не вызывайте. Мы должны быть в пределах пешей досягаемости Дома после следующего перегона.
– Принято. Я подумаю об этом. Но завтра вечером держи свой скафандр наготове, если я всё равно вас вызову.
– Ясно, Черри. Старлайт Глиммер, конец связи.
Примечания:
Как видите, я решил, что "Эквестрийские Девчонки" есть и в этом мире. Как правило, все мультфильмы являются каноном для КПЧ/Марсиан, если они прямо не противоречат тому что было написано до того. (то есть, все, кроме финала шестого сезона и последующих появлений чейнджлингов)
Я внёс незначительную правку в одну из ранних глав, но я ещё не вижу никакой необходимости делать по-другому. Одним из последствий перехода к повествованию от лица экипажа “Амицитас" является то, что ни один из пони не получает достаточно много времени. И, поскольку существует много вполне логичных причин, почему Зеркало стоит хранить в секрете или, по крайней мере, не предавать публичной огласке, то вполне логично, что Старлайт единственная из членов экипажа, кто про него знает и видела людей раньше...
... а Марк настолько отличается от людей из зеркального мира, что она вправе сомневаться в том, что они одного вида.
Я как-то читал, что запах, оставляемый босыми человеческими ногами, является одним из самых стойких и неприятных запахов среди всех плацентарных млекопитающих. Это может быть правдой, а может и нет, но возможно, что одна из причин, по которой мы, люди, выжили достаточно долго, чтобы развить цивилизацию, заключается просто в том, что мы были настолько отвратительны на вкус, что только очень, очень голодные хищники могли бы на нас позариться... что ж, эта мысль действительно меня забавляет.
Одно из названий легендарного снежного человека/йети/бигфута — "вонючая обезьяна". Что ж, у меня для вас новости: настоящие вонючие обезьяны — это мы.