Волшебный цветок Лили

Сумрачный туман безапелляционно заволок просторные небеса своим естеством. Жаркий раскалённый день сменялся холодной пугающей ночью. Вечной, для простых смертных, коим не суждено пережить эту напасть в своём сознании, для тех, кто не способен смириться с уходящими минутами жизни. Лишь только завтра, когда палящее гнетущее солнце снова поднимется над горизонтом, вечность холода и тьмы, наконец, закончится. Но ушедший день навеки будет забыт. Никто и не вспомнит. На день ближе к мучительной смерти, на день меньше в пустой бесцельной жизни.

Маленькая милая розовая лошадка, торгующая цветами, в этот пустой и ничем не примечательный вечер смотрит куда-то мимо прохожих. Её взгляд скользит от одной пони к другой. Словно души неупокоенных, блуждающих в забвении, кобылки и жеребцы проплывают мимо прилавка. Изредка они останавливаются и просят букеты. Будут ли цветы подарены дорогому другу или подруге или останутся гнить в урне? Будут ли с превеликим удовольствием съедены и даруют свой незабываемый мягкий цветочный вкус и аромат или же останутся забытыми на лавочке, на обочине жизни, такие печальные и разбитые? Никто не знает.

Лошадка вытягивает свои розовые, цвета нежной клубничной пастилы, копытца на прилавке, а её мысли по-прежнему хаотичны. В полном беспорядке. Белоснежная лилия в гриве пони изо всех сил старается подчеркнуть невинность и чистоту цветочницы, но получается неважно, ведь нет спокойствия в терзаемой душе. Страшные разрозненные мысли не дают трезво оценивать ситуацию: лилия превращается в часть похоронного савана несмышлёной торговки, все окружающие пони становятся безразличными участниками её морального и эмоционального опустошения, а по стеблю розы вдруг начинает ползти мерзкая плотоядная мразь, так и жаждущая отведать мякоти и жизненных соков растения.

— Ужас! Ужас! — вырываются отчаянные стоны из горла кобылки.

Она уже ничего не в силах изменить, ей остаётся лишь с болью наблюдать за мучительной смертью цветка, отождествляя его бытие с собственной жизнью. Такая же беспомощная и бездарная, туда и дорога всем, кто не способен взять судьбу в свои копытца. Протягивая трясущуюся ножку к цветку в бессильной попытке противостоять привычному ходу этой мрачной вселенной, пони с горечью и осознанием слабости прижимает оба своих копытца к груди, а на глазах проступают слёзы. Слабый писк поражения отдаётся в её ушах, будто безнадёжный крик о помощи падающей в бездонную бездну мучений маленькой, неспособной к геройствам кобылки.

Гусеница повернула голову в сторону пони и со вздохом растворилась в воздухе.

— Нет, ну знаешь, Лили, это уже ни в какие ворота. Тебе не кажется, что ты слишком драматизируешь? — Возникший рядом Дискорд и не собирался кушать растительную плоть розы. Его пища — размышления и веселье.

— Дискорд? О нет! Нет, нет, нет, нет, нет… — Пони стала беспорядочно перебирать передними копытцами в воздухе, словно желая поцарапать ткань материи и спрятаться в образовавшуюся прореху. К несчастью, из них двоих только у бога Хаоса была такая возможность.

— Знаешь, это слегка грубо.

— Что тебе нужно? Я чуть не… упала в обморок. Оставь меня, мне страшно.

— Пожалуйста, прекрати. Это всего лишь гусеница. Ты серьёзно?

— Ты не видел, как однажды несколько таких обглодали мой товар, ты не чувствовал, как…

— Да, да, ладно, я понял. — Дискорд ткнул в мордашку Лили пушистую сладкую вату, но та лишь крепко зажмурилась, словно её пытали стекловатой, — а где твои подруги?

— Дэйзи и Роуз нет сегодня. Только я одна. — "Одинёшенька" – промелькнуло в её сознании.

— Мисс Лили Вайли, как вы можете прокомментировать это покушение, учитывая, что других свидетелей нет? Следственный комитет уже занимается данным вопросом? Прокуратура вообще возбудила дело? — Бог Хаоса в странной серой шляпе и безвкусном пиджаке поднёс к мордочке земнопони горячую кукурузу на палочке, видимо представляя вместо неё микрофон.

— Тебе не понять, мы, пони, порой бываем обречены, понимаешь? И вообще, зачем ты здесь? Почему ты выбрал для мучений меня?

Дискорд бесцеремонно расхохотался, но уже через мгновение прервался.

— Ах, точно. Какие тут шутки. Слушай, Лили, — Дискорд снова исчез, затем появился на прилавке и прислонился к розе, теперь его размеры не напугали бы и жеребёнка (к сожалению, для Лили этого всё ещё было недостаточно), — ты знаешь, почему я так сдружился с Флаттершай?

— Она сама доброта. Она дала тебе шанс исправиться. А ты по-прежнему…

— Нет, я не об этом. Посмотри вокруг. Весь мир – моя игровая площадка. И я играл. Моих сил хватало на многое, я создавал и уничтожал вселенные. Но со временем я стал замечать, что что-то не так. И проблема была как раз в моей силе. Тогда я стал осознавать, что совсем не весело, когда можешь всё. Даже когда я обратил себя в камень и простоял на лужайке, не пользуясь силой, тысячелетие, я всё ещё мог сделать что угодно. Не пользовался всемогуществом, но мог, если бы захотел, понимаешь? Так что и в этом не было никакого смысла. Но всё изменилось, когда я стал прислушиваться к тому, что говорят мне игрушки. Теперь, когда я вижу, какие вы хрупкие и беззащитные, я знаю, что не могу всё. На самом деле я не могу почти ничего. Превращаешь морковь с грядок в двигатели внутреннего сгорания, работающие на синтипоне или глине, пока играет глитч хоп или синти-поп, а лошадки вдруг начинают страдать от голода. — Дискорд нервно засмеялся, в его голосе чувствовалось какое-то горькое разочарование. — Кто бы мог подумать, верно?

— Какого сгорания?

— Я это к тому, — устало посмотрел Дискорд куда-то вдаль, — что Флаттершай – самая тихая и спокойная из Элементов. Она с наименьшим шансом захочет изменений и с наибольшим – оставить всё как есть. Мне с ней очень непросто. И вот теперь моя жизнь выглядит занятной. Я занят тем, чтобы не сделать ничего такого, что окружающим не понравится. — Хлопок в ладошки – и вокруг появилось несколько тусклых светящихся сфер цвета подсолнечного масла. — Да, не всегда выходит, но это стоит того, когда видишь, как и сама Флаттершай вдруг делает что-то ей несвойственное для того, чтобы идти навстречу мне. — Ещё хлопок – сферы исчезли, но в воздухе остался витать запах, несмотря на то, что цвет не равно вкус. Или запах. Или звук переливающегося масла в купе с ощущением жидкости из семян на копытцах. — Меня подкупает сама возможность пересмотреть свою жизнь, желание развиваться и приспосабливаться.

Дискорд погладил лапой красную, как закатное солнце, поверхность цветка, словно жалея, что в ночи красота померкнет, потускнеет, выцветет. Украдкой посмотрев на пони, он ожидал от неё каких-либо действий. Любых. Хоть что-нибудь. Напрасно.

— Знаешь, я ненавижу консервативных пони, — вздохнул дух Хаоса и снова стал обыкновенного размера, появившись рядом с цветочницей. — Они не просто не меняются без причин, они это делать боятся. А ведь я не так чтобы давал повод. Да, я бываю страшным, и моя сила может пугать, но очень немногие видели настоящую силу Хаоса. Тем не менее они всё равно боятся. Вот почему меня раздражают те, кто не желает никаких изменений в своих жизнях. Но ты, Лили… Ты – другое дело. Ты меня не раздражаешь. Тебя мне жалко.

— С чего вдруг… я… — Лили в отчаянии наклонилась вперёд, желая показать свои намерения отстоять право мирной и спокойной жизни. — Не надо меня жалеть! У меня всё в по… — Она замолчала, а её зрачки медленно стали сужаться, будто она догадалась, что скажет её собеседник дальше, но вот парировать его возражение не могла.

— Маленькая жалкая гусеница способна остановить тебе сердце.

Кобылка почувствовала нестерпимую боль, в носу защипало, а один из локонов выбился из гривы. Она опустила взгляд и сжала губы, казалось теперь её привычный порядок жизни был нарушен. Мгновение спустя она осмелилась посмотреть драконикусу в лицо. Пони смешно надулась, в её золотых глазах отразилось неприступное рвение доказать неугомонному зазнайке, что он неправ и вообще. Осталось только подобрать правильные слова.

— Дискорд! Ты неправ! И вообще!

Драконикус ухмыльнулся, ему нравилось, когда какая-нибудь безобидная лошадка бросала вызов самому богу Хаоса. Лили же разошлась не на шутку:

— Я живу счастливой жизнью, меня всё устраивает. Какого сена я должна хотеть что-то менять? Какого сена ты пытаешься заставить меня сомневаться? Я, может…

— Да, вот именно…

— И хватит меня перебивать! Который раз уже, лягать тебя в круп! Ты не даёшь мне слово сказать, а мне, может быть, и есть, что сказать… я… — Пони притихла и прикрыла копытцами мордочку. Ярость в глазах снова сменилась на ужас.

Откуда в ней это? Это какая-то злая шутка? Жёлтый локон перед мордочкой не способен скрыть свою хозяйку от беспросветного стыда. Возвратившись в своё обычное состояние страха перед всем сущим, малышка уже начинала подзабывать, как дышать. Всё вернулось на круги своя, но теперь, почувствовав слабый привкус свободы от собственной мнительности, она понимала, что что-то изменилось. Нет, она не боялась духа раздора и дисгармонии, было очевидно, что он безвреден. Кобылка всегда в глубине души знала, что опасность представляют не угрозы вокруг неё, а собственное отношение к окружающему миру. Инстинкты самосохранения тем не менее не давали и помыслить о таком кощунстве, как пренебрежение своим умиротворением.

— Прости, я не хотела… кричать.

Дискорд обернулся по сторонам. Как и ожидалось, прохожие даже и не отреагировали на этот вызывающий выпад со стороны цветочницы.

— Кричать? — вопросил драконикус. — Тебя было едва слышно. Интересно, все жёлто-розовые лошади думают, что они способны на разрушительные последствия? Чай не принцесса, чтобы пугать кого-то Кантерлотским Гласом. Ну хорошо, Флаттершай наоборот, с гусеницей я погорячился, признаю, — в лапе Дискорда появился кексик, но без глазури, — иногда кажется, что жизнь не жизнь, а малина, — кексик окрасился в нежно-розовые тона, — а иногда жизнь мёдом не кажется, — на верхушке появилось растекающееся жёлтое пятно, — но извини меня, даже у пугливых лошадей кролики в качестве питомцев, а ты при их виде падаешь в обморок. Фу, свекольно-сырный…

Кексик упал в портал, появился на том же месте, только немного выше, снова упал, но уже на ледяную скульптуру наковальни, разлетелся на множество маленьких крылатых представителей выпечки обыкновенной, и они все вместе бросились в разные стороны, отчаянно махая миниатюрными крылышками.

— Это не так. Просто…

— Что? — Дискорду уже не терпелось на корню прервать неубедительное оправдание этой вечно боязливой кобылки.

— Хорошо. Ты прав. Может быть, ты прав. Но знаешь что? Я докажу. Докажу, что способна на изменения. И совершенно не заслуживаю жалости.

— Не слышу тебя! — взмахнул лапой почитатель раздора и подставил ушко прямо к мордочке пони.

— Я говорю, что не заслуживаю жалости! — уже с лёгкой улыбкой ажиотажа произнесла кобылка значительно громче прямо в ухо Дискорда. — Я не боюсь меняться! Не боюсь быть сильной!

Отстранившись от неё, оглушённый поклонник дисгармонии прижал обе лапы к лицу, с гордостью и благоговением смотря мерцающими от радости глазами на готовую в любую секунду ринуться в опасное приключение собеседницу.

— Вот это моя пони…

---

Мрачен и беспросветен чудовищный Вечнодикий Лес. Даже простое созерцание его со стороны может заставить маленьких пугливых лошадок с отчаяньем пятиться в противоположную сторону. Такой большой и неизвестный… Сердечки страшащихся милашек и не приспособлены вовсе к таким серьёзных нагрузкам – там же полным-полно угроз и всяких разных опасностей! Но нашу героиню не остановить, пока её ножки дрожат, хвост пушится и прижимается к телу, а ушки в хаотичном трепете, она гордо ступает прямо в тёмную чащу – какой кошмар! – и ни капли сомнений не видно на её уверенной мордочке – как можно! – на зависть всем боязливым дрожащим забившимся в угол своих предрассудков пони. Солнце клонится к горизонту, но здесь это и неважно – свет скорее редкий гость в этих угодьях тьмы и вечного спокойствия, нежели хозяин.

Шаг за шагом маленькая пони и большой драконикус (снова принявший размеры, позволяющие ему оседлать лошадку и с комфортом устроиться на её спине, облокотившись к задней части шеи) совершали путь в неизвестность. Никто из них не знал, куда ведёт тропа. Любая из бесчисленного множества троп, одну из которых они выбрали наугад. Кобылка не подавала виду, что её это беспокоит. Дискорда определённо не мучали какие там вопросы транспортной логистики. Он был занят своими историями:

— И вот я ей рассказываю:

"Лежит на рельсах Лили Вайли, читает книгу. Лучшее место выбрала просто, ага. Рядом пролетает кобылка Сассафлэш.

— Лили, не боишься, что поезд поедет?

— Неа, это ж не Флаттершай. Я его услышу.

— Лили, не боишься, что уйти с рельс не успеешь?

— Неа, это ж не Рэйнбоу Дэш. Они довольно медленные.

— Лили, не боишься, что книжка окажется слишком интересной и ты не сможешь остановиться читать?

— Неа, я ж не Твайлайт, потом дочитаю.

Проезжает поезд, кобылки оборачиваются. Поезд кислотно-розовый, на трубе – бантики, из трубы сахарная вата торчит, окна в форме сердечек, повсюду рюшечки, цветочки, а сам светится, будто через пруд с блёстками проехал.

Лили Вайли от этой безвкусицы театрально запрокидывает голову и прикладывает копытце ко лбу, крича:

— О ужас! О ужас!

И падает в обморок.

Сассафлэш хватает за загривок подругу и тащит с рельс.

— Ты не Твайлайт, ты Рэрити. Хотя иногда думаешь, что Мод."

Дискорд беззастенчиво рассмеялся, но Лили его юмор не оценила. Хотя стоит признать, никакого дискомфорта она сейчас не испытывала, скорее наоборот – ей было спокойнее, когда она чувствовала, что не одна. Но тем не менее её вердикт был непреклонен, и мнение на этот счёт у неё имелось.

— Вот совсем не смешно.

— Потому что про тебя и потому что правда?

— Нет. Потому что меня наши поезда устраивают. Уж лучше такие – розовые, сахарные и слащаво-милые, чем какие-нибудь смертельно-чёрные, мрачные и грохочущие. Как ужасные вестники неизбежного конца всего сущего… — произнесла Лили. Похоже, кобылка совсем успокоилась, раз чувство самосохранения не давало о себе знать каждую секунду, несмотря на то, что её мысли по-прежнему выражали исключительный пессимизм.

— Ну, Рэйнбоу Дэш понравился анекдот. А знаешь в чём прелесть поездов?

— Удиви меня, — улыбнулась пони.

Так много опасностей нас поджидает в жизни. Некоторые мы выдумываем себе сами, но ведь есть и то, о чём действительно стоит беспокоиться. Неспешно прогуливаясь в вечерней глуши, лишь с маленькой магической сферой света рядом, две противоположности, кажется, умудрились найти общий язык. Она – боящаяся собственной тени и даже милых пушистых безобидных кроликов. Он – давно забывший, что такое страх, и не воспринимающий всерьёз даже поистине ужасные вещи.

Здесь и сейчас вокруг были непроходимые буреломы, каждый куст мог скрывать свирепого древесного волка или леденящего душу кокатрикса. Солнце не было способно одарить это место своими нежными лучами. Царапающиеся ежевичные кусты не щадили дрожащие ножки. За ближайшим деревом слышалось едва различимое шуршанье. Дорожка вела всё дальше и дальше, было очевидно, что путь назад найти уже не получится. Так много всего страшного! Но пони не боялась.

Здесь и сейчас Дискорд мог сказать: "Прелесть поездов в том, что они увозят поней и всякий хлам в самые дальние дали" или "Это же верх промышленного гения! Так много механизмов работает сообща и приводит в движение такое огроменное и мощное устройство" или "Они стремительны и несокрушимы, несутся к своей цели, не зная никаких преград" или "Поезда выпускают тучи пара и задорно свистят, оглушая окрестности". Так много всего можно сказать! Но драконикус не заставил бояться.

— Они ездят по рельсам Лили. Пока ты не на железнодорожных путях, можешь быть уверена – тебе ничего не угрожает.

— О, как хорошо! Значит, я могу сосредоточиться на других своих страхах, — засмеялась розовая кобылка.

Дискорд обернулся и улыбнулся. Как раз в этот момент из-за дерева на них ринулось напоминающее волка большое чудовище. Жуткие светящиеся глаза, хвойные колючие иголки грязной мрачной шерсти, смола, капающая с острых щепок-зубов, и безрассудное желание разорвать маленькую, забредшую в дебри лошадку. Всего мгновение, и древесный волк разлетелся в разные стороны. Не дав пони опомниться и снова начать паниковать по поводу и без, бог Хаоса решил побыстрее вставить своё слово:

— У, нехорошо. Скоро вновь соберётся по частям и пойдёт по нашему следу. Но на данный момент мы в безопасности. — Исчезнув во вспышке, Дискорд очутился сбоку и привлёк внимание зажмурившейся от страха, попрощавшейся с жизнью пони ещё одной репликой: — Ну не здорово ли?

Лили открыла глаза и опустила голову в сомнениях.

— Ага. Надо уходить. Если дорогу назад найдём… Я, честно говоря, ожидала большего от этого приключения, — попыталась скрыть дрожь в голосе и заглушить стук сердца в ушах кобылка.

— Все ожидают большего, когда стараются что-то доказать самим себе. — Драконикус провёл когтистой лапой по стволу какого-то дерева, срезая с него кору. Ушки Лили дёрнулись на источник звука, и она, подняв голову, обернулась.

— Что это?

— Где?

— Вон там, в кустах.

— Ещё один волк? — улыбнулся Дискорд, не утруждая себя одарить вниманием нечто, приковавшее взгляд спутницы.

— Он прекрасен… — с благоговением любовалась на свою находку поняша.

Посреди дремучих зарослей рос цветок, каждый лепесток которого был окрашен в свой цвет. Видимо, приходящееся родственником вольт-яблоне растение слишком выделялось на фоне местной зелени. Недолго думая, кобылка сорвала цветок, словно боясь, что в следующий же миг он исчезнет, растворится в воздухе, как мираж, и такую славную диковинку ей больше отыскать не удастся.

— Смотри, Дискорд, я нашла трофей к нашему приключению. Никогда таких не видела…

— Вечно вы, пони, всякую гадость в рот тащите, — сморщился собеседник. — Он ещё и радужный, ну конечно. Ты б ещё солому вместо сена… — Дискорд прервался.

— Что? Что не так? Почему ты замолчал?

— А это, случаем, не тот самый цветок, который желания исполняет?

— А такие бывают? — не поверила пони.

— Более чем. Наглядная демонстрация, что может произойти от союза земной магии и ботаники. Хм… В Лошадкостане просто обязаны найтись две кобылки с такими именами. Какая же у Кейдэнс всё же тяжёлая работа… Ну ладно, давай уже назад отправляться. Пешком мы, конечно, не пойдём.

— Я догадывалась. И спасибо, что не бросил меня здесь одну.

— Обижаешь, как можно… Я ж не чудовище.

Лили вставила свой радужный цветок в медового цвета гриву, и её мордочку озарила милая смущённая улыбка. Белая вспышка унесла загулявшуюся парочку обратно в Понивилль.

---

Солнечные зайчики целой стаей устроились на фиолетовой спине кобылки-заучки этим ленивым неспешным утром. Стук в дверь отвлёк лавандовую единорожку от чтения второго тома защитных заклинаний продвинутой магии. Повернув голову, кобылка моргнула и потянулась всеми четырьмя конечностями в разные стороны, приминая велюровую подушку к полу своим животиком. Подходя к двери, цокая копытцами по деревянному полу дуба-библиотеки, она уже заприметила Дискорда в одеянии лакея у себя на пороге. Терпеливого и спокойно дожидающегося своей минуты.

— Здравствуй, Ди. Зачем стучал, раз всё равно уже вошёл?

— Это не я. У тебя вон лошади на пороге, а ты их не встречаешь.

— Ну, хоть кто-то воспитанный пожаловал, — прищурилась кобылка.

Открыв дверь, Твайлайт ткнулась носиком в гостью и жестом пригласила войти.

— Рада видеть тебя, Лили. Пришла взять что-нибудь почитать?

— Привет, Твайлайт, нет, меня кое-что особое интересует. Вот, видишь… — Пони указала копытом на макушку и подняла взгляд, но мордочку ей закрыла взявшаяся из ниоткуда фетровая федора. Со знанием дела, Дискорд оттянул свои подтяжки, отпустил, после чего взял шляпу с головы кобылки и повесил на вешалку. В блондинистой гриве красовался радужный цветок. — Вот, видишь, мы нашли его вчера в лесу. Дискорд сказал, что он исполняет желания. Думаю, он меня разыгрывает, — покосилась на приятеля пони.

— Вообще, он прав. У меня где-то должна найтись книга, где описаны такие радужные цветы. Что-то такое о них действительно было. Сейчас поищу, — единорожка ускакала в неведомые глубины своего большого дерева-библиотеки, пока компания друзей устроилась в гостевой.

— Ну что, — подтолкнул Лили Дискорд, — на что желания потратишь? Поможешь какому-нибудь бедному и несчастному жеребцу, прячущему костыли под лавочкой, — наигранное сочувствие драконикуса сменилось настоящей непритворной ухмылкой, — или всё же на себя?

— Даже и не знаю. — Лили счастливо улыбнулась. Не каждый день (или ночь) в копытца попадает такое богатство. — Слушай, у тебя ведь тоже безграничная сила есть…

— Ты на что намекаешь? Что я злой и бессердечный? Никому не помогаю? Ну так у меня, может, оправдание есть. Лень. А ещё я вполне себе могу быть подчинён некоторым условностям и закономерностям, которые не дадут мне использовать силу таким образом, или наоборот вынуждают меня действовать так, как я, может, и не хочу вовсе. И вообще, не безграничная, а почти безграничная. Не одно и то же. — Под Дискордом вдруг вырос белый единорог на пружине, чудной аттракцион, и он стал раскачиваться на игрушке взад-вперёд, словно за прошлый вечер не накатался на лошадке. От созданных в довесок волшебных миниатюрных радуг, искорок и фейерверков вокруг него стало рябить в глазах. — Но в основном, конечно, лень, да.

— Я бы могла помочь стольким пони… — Лили вынула цветок из гривы и стала считать, — восьми. Или стой, нет. А могу ли я загадывать желание для нескольких?

— Пф, конечно, — Дискорд махнул лапой, — хоть на весь Лошадкостан эффект, хоть на весь мир.

— Тогда лучше сразу для всех исполнить желание. А то выходит, что если одному помогу, то это будет нечестно. Счастливчик просто окажется в нужном месте в нужное время. Нет, здесь нужен комплексный подход.

— Хах, ты напоминаешь мне Твайлайт. Того гляди начнёшь графики строить и диаграммы по количеству нуждающихся. А что, себе самой ничего не хочешь загадать?

— Ну, не знаю. Это было бы эгоистично, наверное.

— Не-е-ет, — протянул собеседник, наматывая серебряной вилочкой золотые нити спагетти в рубиновом соусе с алмазной тарелки, — как можно…

Лавандовая единорожка вернулась с книгой и открыла её на одной из страниц. Вид у поняши был весьма задорный, но вот её ассистент-дракончик где-то пропадал.

— Это цветок Гармонии, и он исполняет желания. Для этого, правда, нужно произнести соответствующее заклинание, — начала единорожка.

— Ага, инструкция по применению: сорвать лепесток, бросить, сказать слова из книжки, загадать желание, дождаться пока упадёт на землю, — продолжил Дискорд. — Слушай, а ведь в невесомости, скажем в космосе, работать не будет? Забавно…

Розовая земнопони, единственная из троицы, кто обладала только лишь пассивной земной магией и не могла творить волшебство за неимением активной, с любопытством уставилась в книжку.

— Лети, лети, лепесток… Оу, оно довольно длинное. Могу я его переписать?

— Конечно, вот. — Твайлайт предусмотрительно принесла все необходимые письменные принадлежности. — Здесь также говорится, что такие цветы – большая редкость, было найдено всего три экземпляра. У каждого цветка по семь разноцветных лепестков, и у два из трёх они повторяли цвета радуги.

— У моего восемь… — Земнопони ещё раз пересчитала лепестки. — Да, точно, восемь. И мой не повторяет радугу. Здесь вон один из лепестков – розовый, как я.

Единорожка с широкой улыбкой записывала все интересующие её детали о цветке, а сбоку даже набросала небольшую схему-рисунок, где обозначила лепестки цифрами, а снизу, в легенде, подписала, какая цифра какому цвету соответствует. Порой простые чернила творят чудеса, и если есть воображение, одного чёрного цвета будет достаточно.

— Пятьдесят процентов всех цветов Гармонии повторяют цвета радуги, а двадцать пять процентов – имеют отличное от семи количество лепестков. Как интересно…

Десять минут подробных расспросов о местонахождении и времени обнаружения, о приметах и различных необычных сопутствующих событиях, о наличии рядом других растений, температуры, влажности воздуха и сухости почвы, одним словом, удовлетворения любопытства лошадки-заучки спустя Дискорду наскучило общение.

— Атмосферное давление? Откуда мы можем это знать-то? — произнёс он.

— Благодаря измерениям ртутного барометра? Или хотя бы механического.

— Я сейчас твои буквы в записях съем, — напугал её Дискорд. — Пойдём, Лили. Она от нас не отстанет, пока не соберёт достаточно данных для диссертации.

— Но ведь это такая редкость… — захныкала сиреневая библиотекарша.

— Лучше бы больше времени с подругами проводила. Может, они бы тебя даже споили однажды. И Селестия бы помогла. Всё лучше, чем это. — Дискорд закатил глаза.

Уже у порога розовая медовогривая кобылка остановилась и опустила голову, видимо соображая, насколько ценно её сокровище в волосах.

— Хочешь тоже загадать желание? — предложила земнопони хозяйке дуба.

— Нет-нет-нет, это твой цветок. Хотя я бы… — сиреневая кобылка задумчиво отвела взгляд куда-то в потолок своей библиотеки.

— Нет, не пойдёт. Это же ты нашла цветок, Лили. Получится совсем нечестно. Не переживай, и в её жизни, и в моей – магии и так хватает, этот цветок только для тебя, — вмешался Дискорд. — А у Твайлайт и так есть солнцекрупая принцесса, которая исполнит все её желания. Пойдём уже, нам пора.

— Как невежливо, — прищурилась и пробубнила Твайлайт.

— Не дуйся, маленькая лошадка-виноградинка, я тебе целый букет насобираю.

— Волшебных, радужных?

— Нет, но съедобных и очень вкусных.

— Тоже неплохо, — смирилась со своей участью единорожка.

---

Громкий неспокойный вздох, и ушки Лили повернулись к источнику звука. Ещё стенания, уже сбоку. Глаза малышки разбегаются, а в голове гуляют неприятные терзающие мысли. Кто-то подвернул ногу, кто-то не совладал с кипятком, у какой-то кобылки рядом ободран весь бок, будто ею провели, как половой тряпкой, от одного конца улицы к другому, у пегаски неподалёку перевязано крыло, хотя она выглядит, скорее, просто печальной, нежели страдающей. Дрожащие губы прикоснулись к кроваво-красному лепестку, но облегчения, как ни странно, не последовало.

— Лети, лети, лепесток… — пони остановилась и задумалась.

— Кому из них? — вмешался бог Хаоса в её мысли.

— Не смогу выбрать. Всем нужна помощь. Мне очень больно на них смотреть, но мне также будет больно, если я использую свои возможности, но кому-то не помогу. Это не должно быть случайностью, если уж и помогать, то всем. Ты сказал, что я могу загадать желание сразу для всех, так?

— Верно.

— Ни одному, ни целой больнице, ни целому городу, ни всей стране, а сразу на весь мир, правильно?

— Да, да. Валяй. Загадывай. Так много страдающих. Кошмар.

Лили посмотрела на собеседника с недоверием. Ей казалось, что она знает, что делает. Казалось, что уж саму себя она знает. Она думала, что как увидит больных пони, то сразу захочет их вылечить, но что-то её останавливало. А что потом? Кто-то снова обожжётся кипятком. Так что, неужели всё это бессмысленно? Может, загадать желание, чтобы пони не получали увечий? Неуязвимость. И тогда уж и бессмертие в придачу. Чтобы не умирали.

— Дискорд… а сколько тебе лет?

— Мне нравится ход твоих мыслей. Забудь про этих несчастных, я люблю с шоколадной глазурью, а ещё с тебя подарок, про свечки не беспокойся: мне так много, что можно просто одну розовую поставить, прямо по центру. У, хочу с кремовыми розочками.

— Я не собиралась праздновать твой день рождения… Кстати, у тебя что, день рождения?

— Неа. Но почему бы и нет. Я праздную, когда вздумается. Так о чём задумалась?

— Я поняла, что не могу. Если я исцелю их, они рано или поздно снова заболеют или поранятся. Всё это как-то неправильно… Даже если я загадаю желание сделать всех: и больных, и здоровых, и раненых, и целых – невосприимчивыми к болезням и ранениям, всё равно ничего не получится. Я лишь только создам ещё больше проблем.

— Мёртвые пони восстанут, и будет зомби-апокалипсис?

— Нет, будет перенаселение, голод. Новые поколения пони останутся в прошлом, а то население, что есть сейчас, будет вынуждено недоедать. Кажется, я не всё продумала. Знаешь, я всегда считала, что даже одна спасённая жизнь – это уже великий поступок. Но никогда не задумывалась, — кобылка провела копытцем по толпе из чихающих, кашляющих, перевязанных бинтами и просто скучающих лошадок, пока наконец не указала на одну конкретную пони. Она не была заболевшей. Она не имела ран, ушибов или хотя бы царапин. На её уставшей мордочке можно было уловить лёгкую улыбку, когда в один из кабинетов входила, хромая, очередная пациентка. Этой пони была Рэдхарт, и её белоснежная шёрстка будто передавала светлые, искренние мысли о том, что пациент смог добраться до больницы, — что работа врачей, медсестёр, санитаров, фельдшеров, парамедиков – это не работа. Это призвание. Я не уверена, что могу отобрать одни жизни, взамен спасения других.

Действительно ли это стоило бы того? Насколько велика цена? Сделает ли её этот поступок жестокой – поставить красный крест на жизнях тех, кто каждый день спасает жизни других и кто как никто другой достоин быть счастливым, помогая пони и оказывая им первую помощь? Лили не знала.

— Да, уж. Ты копаешь слишком глубоко. Я всего лишь предложил кого-нибудь исцелить, а ты уже дошла до голода, перенаселения, призвания…

— Но теперь я всё больше задумываюсь о голоде, — нахмурилась Лили. — Мы могли бы избавить мир от него. Если есть везучие пони, которые не ходят по поликлиникам и больницам, то вот голода избежать не получится. Лети, лети, лепесток…

— Уф, неприятно здесь, — пробормотал Дискорд.

Яркая вспышка, и место страданий, а также исцелений, вторых шансов и новых жизней, осталось где-то далеко. Бескрайние поля растянулись до горизонта, лёгкий ветер слабо потрепал гриву медовогривой кобылки. Лили сразу сообразила, почему Дискорд решил телепортировать их именно сюда. Сие было очевидно. Буквально. Пони по колено стояла в изумрудных зарослях сочной травы, кои простирались, докуда хватало обзора, её зелёный лепесток в цветке Гармонии, который она пока не успела откусить, выглядел блёклым и невзрачным по сравнению с этими равнинами, словно сошедшими с рекламных обложек из журналов. Не журналов моды, потому что после такого большая часть кобылок пересмотрит своё отношение к диетам. Колыхающиеся на ветру травинки приятно щекотали розовые ножки, достаточно было опустить голову, чтобы очутиться в новом мире, мире роста и жизни. Где-то там, далеко за горизонтом, раскинулись такие же, только жёлтые, поля пшеницы, которая будет радовать лошадок вкусом мягкого тёплого хлеба из печи. Где-то расположились плантации кукурузы, дожидающейся своего часа в больших удобных початках, где-то земля усеяна красными крупными каплями томатов и располагающимися рядом длинными огурцами. Невозможно представить нежный тыквенный крем-суп без самого главного ингредиента, зреющего и наполняющегося сочностью овоща, что оранжевым ярким гигантом растёт на бахче.

— А, ну да. Точно. Могла бы и сама догадаться.

— О чём догадаться?

— Ты перенёс нас сюда, чтобы показать мне всё это многообразие… как бы это сказать, обильной пищи? — уточнила кобылка.

— Нет. Я перенёс нас сюда, потому что мне не нравилось там. В моей жизни и так хватает страдающих, думающих, что они обречены, лошадей, — прищурился Дискорд. — Но да, теперь мне действительно кажется, будто это всё было частью моего гениального плана. Настолько великолепного, что я и сам не сразу это осознал. Вот уж кто мастер планировать события и продумывать ход вещей. Какой же я молодец. И раз уж мы здесь, мне бы хотелось уточнить два вопроса. Первый – ты готова отказаться от прекрасного чувства насыщения, когда тепло и спокойствие наполняет всё твоё естество? Ведь если голод пропадёт, то и в еде потребность отпадёт. А это одна из самых лучших маленьких радостей в жизни. Второй – ты ведь в курсе, что живёшь в социальной утопии? Ну хорошо, не совсем, но близко к ней. Здесь случаи голода можно по копытцам одной пони пересчитать. Равно как и преступности, безработицы, войн, бедности… И заметь, я даже не вспомнил про бизнес ресторанов и фермеров, который загнётся после всего этого. Эквестрия как раз и славится агропромом, помимо магических разработок и источников.

— Возможно, я просто несообразительная. Это натолкнуло меня на одну мысль. Перенеси нас, пожалуйста, в школу.

Вспышка света, и пони содрогнулась от истошного звенящего шума. Лили очутилась на втором этаже прямо рядом со школьным звонком. Спустя пару мгновений двери в кабинеты стали открываться. Маленькие жеребята выходили в коридор, бурно обсуждая свои тесты и контрольные, желания сходить в столовую или продолжить спать на парте, новый наряд симпатичной преподавательницы и ещё кучу разных школьных интересов. К розовой земнопони подошёл Дискорд с косичками и белыми бантами, в коричневом аккуратном платье и с большим рюкзаком на спине, наполненном различной канцелярией и всеми возможными учебниками по всем возможным предметам.

— Знаю, что ты скажешь. Нет, это не совпадение, я перебросил нас не только в пространстве, но и во времени, чтобы ты послушала этот чудесный зво… в смысле, чтобы тебе проще было принять решение о желании, видя все эти цветы жизни.

— Лети, лети, лепесток… — произнесла пони, дотронувшись до жёлтого, солнечного лепестка, но вдруг замолчала.

— Я даже теряюсь, Лили. А зачем мы здесь вообще? Вернуть ни разу не открывавшуюся книжку по квантовой физике в библиотеку? Просидеть ещё пару часов над пустым листком, где написано лишь "Как я провела лето"? Наконец, спустя годы рассказать учительницам пранцузского, гермэйнского и испонского, что наша бабушка готовит отличное черничное варенье, сегодня в классе никто не отсутствует, а Кантерлот – столица Эквестрии? Ну хоть будет шанс оправдаться и доказать, что "мастин" не имеет никакого отношения к мустангам (и ты совсем не думаешь о диких кобылках и жеребцах на уроках), а к горчице и усам уж тем более, и что это просто герундий для модального глагола "должен". Так что?

— Нет, я передумала.

— А что ты вообще задумала? Загадать, чтобы все школы исчезли?

— Знаешь… — Лили посмотрела на собеседника и махнула хвостом. — Да. Я действительно хотела избавить мир от школ. Но не потому, что не любила учиться, а просто загадать, чтобы все стали умными и образованными. Без школ и университетов. Хотя я опять лишу призвания некоторых пони: учителей и преподавателей.

— Ага, институты и университеты, колледжи и техникумы, школы и училища, зачем они все? Образование переоценено. Ладно в нашем мире – можно прожить без особых проблем – но что-то мне подсказывает, что где-нибудь бедняжки тратят годы времени своей единственной конечной жизни, чтобы потом узнать, что без опыта они будут не нужны. А ведь кто-то ещё и горы монет отдаёт за платное обучение.

— Нет, я просто подумала, что пони могли бы решить множество своих проблем сами, без моей помощи, без помощи цветка. Если бы были достаточно умными. Но это плохая идея, потому что… — Лили затихла и задрожала, так что драконикусу пришлось коснуться её холки, чтобы кобылка почувствовала себя в безопасности, — некроманты тоже достаточно умные, и они используют свой интеллект для не совсем правильных вещей, — аккуратно подбирала слова пони. — А если кто-нибудь изобретёт что-нибудь очень опасное благодаря моему желанию?

— Пф, зря волнуешься. Тия отправит негодяя на луну. Ну, если справится с ним, конечно. Хотя вдвоём с Луной они должны справиться. Наверное. Кто их знает.

— Принцесса Селестия будет мной очень недовольна, если я своим желанием погублю Эквестрию… — Паника отразилась в глазах милой кобылки.

— Нет-нет-нет, так, стоп. Послушай, я тебя прикрою, чтобы ты не натворила, идёт? У каждой, даже у самой маленькой пони и без волшебного цветка может получиться повлиять на ход вселенной. И нет, никого ещё не обвиняли в подобном. За вами постоянно присматривает целый сонм богов, который время от времени разрешает какие-то глобальные конфликты. И да, я в их числе, естественно, я же сильнее Тии и Луны вместе взятых. Не бойся. Ну хорошо, начни с малого тогда. — Бог Хаоса закатил глаза.

— Да, точно. Ты прав, Дискорд. — Лили посмотрела в окно школы, где жеребята всё ещё гонялись друг за другом – перемена пока не закончилась. — Попробуем что-нибудь придумать со злодеями попроще.

— Ни слова больше.

Белая вспышка, и кобылка в униформе и со значком уронила от неожиданности пончик. Кружка кофе, к счастью, стояла на столе, но пони всё равно была недовольна и произнесла печальный неразборчивый звук, похожий на "о-о-у".

— Вы арестованы! — Дискорд защёлкнул накопытники на ножках ничего не понимающей кобылки. — За мусор, за растрату продуктов питания, за нецелесообразное использование бюджетных средств, за бесчестие в отношении правоохранительных органов, и, учитывая, что вы всё ещё не признаёте свою вину и не пишете явку с повинной, за сопротивление аресту и угрозу жизни представителя власти.

— Отстань от неё, наконец. Какая ещё угроза жизни? — закатила глаза Лили.

— Она может лягнуть меня копытами, боднуть, укусить или хлестнуть хвостом.

В уютный светлый офис полицейского участка за доли секунды ворвался настоящий ураган, множество бумаг взвилось в воздух. Кобылки и жеребцы не успели даже сообразить, что случилось и почему, но все как один ринулись хватать кружащие то тут, то там документы. Пони в накопытниках в недоумении переставляла ножки, смотря на хитроумную ловушку для конечностей и пытаясь сообразить, упадёт ли она, если попытается дойти до стола, где в ящике притаился ключ, небольшими шажками, или нет.

— Вот, ты только почитай! Какая-то пегаска разбила окно! Глупые птицелошади влетают в окна, а потом их от осколков отряхивай. Или вот ещё: единорожка перешла пустую улицу на красный свет. А ведь если бы повозка, гружённая мандаринами, в этот момент проезжала, что тогда? Останавливаться ей? Немыслимо! Вас, пони, сеном не корми, дай что-нибудь сломать, разбить или нарушить.

— Считаешь, что у нас, в социальной утопии, слишком низкий уровень преступности и не стоит тратить на это целое желание?

— Нет, Лили. Тратить желание на проблемы ожирения – вот это действительно не стоит того.

Клубничная кобылка обернулась, чтобы оценить свои бока и круп, дёрнула ушами, и перевела взгляд в окно полицейского участка. Все проходящие по аллее лошадки выглядели примерно так же, как и любые другие. Лили вообще не могла припомнить, видела ли она когда-нибудь пони с лишним весом. Или с недостающим. Странно, иногда кажется, будто все пони одинаковые, только цветом и отличаются. Словно игрушки какой-нибудь могущественной большой корпорации, которая никак не хочет выпускать новые молды, и только перекрашивает одно и то же, называя это новыми персонажами. Лили присмотрелась, с обеих ли сторон у неё кьютимарка. Ей бы хотелось быть индивидуальностью. Дискорд тем временем продолжал:

— Или проблемы непопулярности видеоигр. Почему-то все вы предпочитаете скучную реальность миру виртуальных развлечений.

— Что за видеоигры?

— О чём и речь… Но послушай, преступление есть преступление. Мелкое оно или крупное, это всё ещё нарушение прав и свобод честных пони.

— Но ведь ты сам говорил! — воскликнула Лили.

— Нет, я сказал, что преступлений мало, я не говорил, что это неважно.

— Хорошо, — согласилась Лили и прикоснулась носиком к синему лепестку, — может быть, и не слишком эффективно получится, но если я смогу помочь хотя бы кому-нибудь, то это уже будет хороший поступок, ведь верно?

— Точно. Эй, Лили… ну как, тебе нравится чувствовать власть в своих копытцах? Теперь ты можешь больше не дрожать от страха перед каждой встречной. Ты способна сама влиять на судьбы других пони, всей Эквестрии и даже мира.

— Но теперь на мне лежит огромная ответственность. Лети, лети, лепесток…

— Ну вот что такое? Не умеет веселиться, что поделать. Не предполагает этот цветок никакой ответственности, только возможности, — пробурчал дух дисгармонии. — Почему ты замолчала?

— А что, если пони вынуждены совершать преступления? Если кто-то крадёт булку из булочной, то, вероятно, он делает это не из-за злого умысла. А потому что голоден.

— Голод уже обсуждали.

— Преступления – это следствия. А причиной может оказаться что угодно. Это какая-то бессмыслица… Я не могу загадать ни единого желания.

Страх снова обуял маленькую кобылку. Сама вселенная к ней неблагосклонна. Шутка ли, иметь столько великолепных лепестков на дивном цветке, мочь так много, но при этом – ничего. Она смотрела пустым взглядом на почти безграничную силу, крутила растение в копытцах, но пёстрые цвета не давали ей успокоения. Её разум тонул в мыслях, одна за другой они занимали внимание несчастной пони, но не могли задержаться с ней надолго. Ей стало казаться, что ей овладевает тягучая беспомощность, несмотря на разноцветное сокровище. Страх…

— А что если избавить пони от страха? — вопросила нежно-розовая кобылка.

— Вот это я понимаю. Ты всё-таки решила прислушаться ко мне и загадать желание непосредственно для самой себя любимой? Так держать!

— Нет, не непосредственно. Я всех сделаю бесстрашными. Помнишь старую легенду о Найтмэр Мун? Этот кошмар с Вечной Ночью случился потому, что пони боялись. Боялись её ночи. Они прятались по домам, быстрее хотели лечь спать, зажигали маленькие искусственные солнышки, неудивительно, что Луна обратилась в Найтмэр. Она старалась для них каждую ночь, украшала ночное небо созвездиями, она так хотела, чтобы все пони увидели и оценили красоту её творений. Но пони боялись. Это одна из самых значимых страниц нашей истории. Признаться, я не вижу здесь никаких последствий, которые бы сделали всё только хуже. Ну разве что в одном празднике больше не будет смысла. Зачем нужна Ночь Кошмаров, которая призвана всех пугать, если никто не будет бояться? Небольшая цена за спокойствие. Лети, лети, лепесток…

Голубой лепесток цветка Гармонии выглядел как чистое бескрайнее небо. Такое утешающее и тихое. Но пока этот кусочек небес не сорвался с разноцветного цветка, волшебное растение напоминало одну радужногривую пегаску с небесно-голубой шёрсткой. Единственная из Главной Шестёрки героев Эквестрии, которую было не упрекнуть в слабости духа. Самая бесстрашная, никогда и ничего не боится. Ведь правда? Лили задумалась. Нет, это не так, Рэйнбоу Дэш тоже иногда боялась. Пусть Скуталу постоянно твердит обратное, но малышка просто не всё знает. Рэрити рассказывала, как Рэйнбоу от ужаса дрожала во время соревнований в Клаудсдейле. В отличие от самой Рэрити, которая была уверена в себе и своих крыльях. Слишком уверена.

— Я не могу это загадать. Это против природы. Возможно, я сама ещё жива только лишь благодаря инстинкту самосохранения. Я всю жизнь живу в страхе, но теперь, когда у меня появилась возможность от него избавиться, я чувствую, что сроднилась с ним. Страх оберегает пони.

— Лили, ты неисправима. А как же Найтмэр Мун? — цокнул языком бог Хаоса.

— Найтмэр Мун могла бы найти ещё причины превратить мир в холодную тёмную пустыню без солнца. И если бы её не боялись, то вполне возможно, что у неё бы нашлись и союзники.

— И да случилось сеча великая на чисто поле между силами света богини солнцеликой, армии крепких молодцев-жеребцов да кобылиц ведущей, и силами тьмы богини кошмаров, из недовольных правлением княгини-матушки состоящих. — Дискорд, облачённый в кольчугу, поднял большой тяжёлый двуручный меч над головой, его белоснежная борода колыхалась на несуществующем ветру, сбоку висела палица, а второй лапой он прикрывался щитом с изображением герба, на котором красовался дивный зверь – дракон, состоящий из частей тел других существ – он сам. — Не время для яств заморских, покуда супостаты непокорные не биты силушкой богатырской…

— Нет, Дискорд, давай без этого, пожалуйста, — прервала друга Лили.

— Какая ты скучная.

— Насилие – это не весело, — заявила розовая земнопони. Все кобылки и жеребцы в полицейском участке с грустью покачали головами. Все они пришли сюда служить и защищать, но никак не бить или быть избитыми. К счастью, за всю карьеру правозащитника поняшам приходиться сталкиваться с подобным исключительно редко.

— Твоя грива не мёд. Это тоже не весело. — Лили с содроганием дотронулась копытцем до своих янтарных волос, но с облегчением выдохнула. — Любая история к чему-то ведёт, иногда очевидно к чему, иногда не очень, но это не значит, что стоит ставить на ней крест, если она, к примеру, закончилась, но всё равно в ней ничего не понятно. А если уж ты и продолжения не хочешь, то откуда мёд-пиво возьмутся? Я бы специально для такого случая усы отрастил.

— Просто это не мой жанр. Не люблю сражения, и баталии, и драки, и войны, и… и ты подсказал мне идею!

— Уже давно время обеда, кстати, — перебил её драконикус.

Яркая вспышка перенесла пару в какой-то вычурный ресторанчик, прямо за столик, рядом с которым проходил официант.

— Гарсон, что можете предложить?

— Пасту… — от неожиданности официант потерял дар речи, обычно посетители не пренебрегали дверями.

— О, пардон, месье. В смысле… равиоли с шампиньонами, рикоттой и моцареллой, пожалуйста. Спагетти будешь? — повернулся дух раздора к подруге.

— Нет, спасибо. Если избавить мир от агрессии, то он станет лучше. Никто не станет ни на кого злиться, все конфликты будут разрешаться мирно. Что здесь может пойти не так?

— Ага, отличная идея, Кейдэнс бы одобрила. Спагетти болоньезе есть? — Собеседник её, казалось, совершенно не слушал.

— Только с соевым фаршом, синьор.

— Ну что ж, значит, решено. — Кобылка с улыбкой взглянула на нежно-розовый, цвета её шкурки, лепесток, а в глазах отразился дивный новый мир, избавленный от ненависти и вражды. — Лети, лети, лепесток…

Улыбающиеся пони желают друг другу приятного дня. Кобылки, что покупают платья в бутиках, расплачиваются за обновки и с радостными мордочками хватают пакеты зубами, чтобы донести до уютного дома. В каком-то кафе запах тёплой выпечки ласкает носики проголодавшихся жеребцов, заглянувших сюда после вечерней прогулки. Счастливые жеребята со всех ног бегут в школу на восходе солнца, потому как стремятся получить знания и поболтать с друзьями. Нет ни одной ссорящийся влюблённой пары. Нет больше непонимания и злобы. Вражда забыта и осталась в прошлом. Но что-то всё равно не складывается, мысли постоянно цепляются за что-то неуловимое, но важное, словно взгляд, что раз за разом натыкается на нелицеприятное чёрное пятно под взорвавшимся чайником. Разрушительные последствия этих напастей больше не тревожат жителей, это правда, но что же насчёт причин? Откуда то, что призвано исправить желание, вообще берётся? Как бы пони не хотелось об этом не думать, это чёрное пятно беспристрастно. Оно объективно существует и никуда не собирается деваться. И оно требует подобной непредвзятости и от заблудившейся в раздумьях кобылки. Размышления земнопони прервались ироничным замечанием драконикуса, попавшим точно в цель. Видимо, сказался большой опыт существования, раз он догадался, в чём заключается проблема, даже без заключения маленькой цветной лошадки.

— Никто не ругается, потому что не может или потому что не хочет?

— Да, я уже поняла. Ну я не знаю тогда. Принцесса Кейдэнс как-то справляется.

— Контроль и манипулирование сознанием – это не совсем правильные вещи. Когда я применял это для веселья, даже я не всегда получал результат, который ожидал. С Флаттершай не прокатило. Пришлось вручную. Стыдно вспоминать о таком. А Кейдэнс затрагивает далеко не весь обширный спектр эмоций и не во всех случаях, и даже в её скромной компетенции она зачастую ошибается. Потому Селестия и Луна – принцессы по статусу и богини по способностям, а розовая куколка, выскочившая замуж и призванная увеличивать продажи мерчендайза типа замков, свадебных карет, фигурок, плюшек и сопутствующих аксессуаров среди маленьких кобылок и больших жеребцов – пока ещё только принцесса, и неизвестно, когда станет богиней. Несмотря на то, что её магия уже значительно больше всех остальных лошадей, до королевских сестёр ей как до луны, хотя будем честны, ей бы и не пошла эфирная грива с хвостом.

— Я не могу. Я просто не могу, — помотала головой Лили. — Возможно, это не моё – загадывать желания.

Дискорд рассмеялся, наматывая пасту с соусом на вилку.

— Как это? По-твоему, для того, чтобы чего-то захотеть, нужен талант?

— У тебя прекрасно получается, честно говоря. А ведь даже кьютимарки нет.

— А как вообще должна выглядеть кьютимарка, означающая талант к загадыванию желаний? Пармезану бы сюда… — В лапе драконикуса появилась небольшая баночка с тёртым сыром, и он стал в задумчивости прикидывать, сколько ему нужно. — А ещё стоит учесть, что может найтись кто-то, кто не знает, в чём его талант, несмотря на наличие кьютимарки. Или кто не хочет талант, который отражает его метка, а хочет другой. Или кто хотел талант, а потом, в середине жизни, решил всё поменять кардинально. Или кто боится получать метку, потому что ему кажется, что это перекроет другие пути в его жизни. Или кто не знает, будет ли кьютимарка связана с деятельностью семьи, у всех членов которой что-то специфическое, фамильное на крупах. — С каждым новым предположением он тряс баночкой, и сыр жёлтыми стружками щедро заполнял тарелку, скрывая само блюдо.

— Значит, нужно загадать желание, чтобы все заранее знали о своих призваниях, и понимали, что это их никак не ограничивает.

— Сквики Белль, Эппл Глум и Бугалу останутся довольны этим решением, и, наконец, забудут про свои мучения. А то вечно пытаются найти место в жизни, но у них не выходит. Та, яблочная, даже меткосыпь подцепила, рассказывали.

— Лети, лети, лепесток…

Дискорд, подносивший вилку со спагетти и сыром ко рту, замер, ожидая, что случится на этот раз. Какая неожиданность. Спустя полминуты он продолжил наслаждаться своим обедом и уже обдумывал, не заказать ли десерт.

Пони не могла решиться. Она смотрела на ярко-розовый, цвета фуксии, лепесток на цветке и снова боролась со своими сомнениями.

— Нет, так я отберу у всех свободу. Пони сами выстраивают ступени к своему счастью, они вольны поступать, как им вздумается. Если я это решу за них, то лишу выбора. Я не готова ввергнуть мир в рабство.

— Ой, да ладно. Все мы немножечко рабы, Лили. Даже я. Эти картинки на ваших попах, довольно схожи по концепции. Держу пари, когда троица меткоискателей получит то, о чём мечтает, то их метки будут… похожими друг на друга и ярко-розовыми, как лепесток, на который ты смотришь. Предсказуемо.

— Это какой-то кошмар! Я не понимаю. Я уже всё перепробовала. Разве что остался последний вариант…

— Что же это? Что-то ошеломляющее и потрясающее воображение? То, из-за чего страдания канут в небытие? Любовь и дружбу всем и каждому? Мир во всём мире?

— Избавить мир от Хаоса.

Дискорд поперхнулся и начал кашлять, его глаз задёргался.

— Ты хорошо всё обдумала? Может, взвесишь все за и против, нет?

— Лети, лети, лепесток… — Пони прикоснулось копытцем к фиолетовому лепестку и зажмурила глаза, представляя мир в Гармонии. Как ей раньше в голову не пришло? Лучшее, на что способен цветок Гармонии – это осчастливить мир Гармонией.

Дискорд со страхом и сожалением вздохнул. Потом он вздохнул в непонимании. А после – вздохнул устало, и посмотрел на стрелки часов, показывающих без ста сорока восьми двадцать шесть.

— А почему именно Хаос?

— Он мешает жить? Ты сам говорил, что когда морковь вдруг внезапно превращается во что-то другое, то пони начинают страдать от голода. Нет, не пойми меня неправильно, я тебя не виню. Я понимаю, что Хаос – твоя сущность. Но когда происходит то, чего не ожидаешь, это может…

— Ага, выбить из колеи, я понял. Прямо совсем недавно такое испытал. Действительно неприятное ощущение. Похоже, мы поменялись местами. Обычно я щёлкаю пальцами, зная при этом, что произойдёт, а окружающие – нет. Неожиданно, когда наоборот. Приходится быть в неведении.

— Если я сделаю мир правильным и гармоничным, если настанет всеобщий порядок, то, даже несмотря на то, что проблемы останутся, пони будут к ним готовы.

— Знаешь, сюрпризы бывают не только плохими. Ты не любишь, когда я устраиваю дождь из шоколадного молока или превращаю облака в сладкую вату? Не покажется ли жизнь скучной, если всё в ней будет предсказуемо?

Слезинка скатилась с мордочки поняши. Потом ещё одна. И ещё.

— Извини…

— Ох, Лили, не стоит. — Дискорд исчез для того, чтобы появиться у неё на плече и обнять маленькими лапками её розовую шею. — Ты правильно заметила, нужно давать пони выбор. Ты можешь загадать какое угодно желание, я не против.

— Нет, извини, что не подумала сразу, как эти два дня были для меня ценны. Я всю свою жизнь чего-то боялась, жила по придуманным правилам, жила осторожно и аккуратно. Чтобы никому не навредить, никого не обидеть. И только сейчас я заметила: последние два дня были, пожалуй, самыми весёлыми и непредсказуемыми. Да, обладать такой властью действительно интересно, я чувствовала, что решаю проблемы в судьбах других, всего мира. Если бы мне сказали, что когда-нибудь я умудрюсь бросить вызов богу Хаоса, я бы… — Лили засмеялась сквозь слёзы, — не поверила. Я даже белой пушистой зайке не готова бросить вызов, я боюсь их до ужаса, особенно если они бегут на меня всей стаей. А тут такое. — Земнопони помотала головой в знак протеста против своих желаний, отчего драконикус чуть не свалился с её плеча. — Если неопределённость способна изменить жизнь в лучшую сторону даже такой не любящей изменений пони, как я, то мне не стоит лишать мир Хаоса. Я хотела загадать такое желание, чтобы помочь кому-то другому, а не себе – не быть эгоисткой, такое, чтобы помочь сразу всем, а не кому-то конкретно – не быть глупышкой, такое желание, чтобы оно не навредило – не быть вредительницей. И с последним – сложнее всего. Что бы я ни загадала, всё приведёт к нежеланным последствиям. У меня нет больше идей. Перенеси нас к лесу, пожалуйста.

---

Пушистое облако так и норовило сорваться с места, скинуть наездников и уплыть куда-нибудь за горизонт. Даже совершенно обычная небесная вата превращается в лютую, дикую и непослушную над этими беспорядочными зарослями. Все знают, что в Вечнодиком Лесу всё не так, как в остальной Эквестрии. Растения там растут сами по себе. Животные заботятся о себе сами. Даже облака двигаются без чьего бы то ни было вмешательства. Дискорд и Лили сидели на белоснежной пушистой перине и наблюдали за спокойствием леса. Они оба знали, что где-то там скрыты миллионы движений, лес никогда не остаётся таким, каким был секунду назад. Но внешне, просто глядя со стороны, нельзя было сказать, что в нём что-то происходит. Равно как и Лили спокойно сидела на облаке, хотя пегаской никогда не была и крыльев не отращивала – нельзя было просто по внешнему виду сказать, что заклинание удерживало её на ватной мягкой поверхности. Земнопони достала цветок из гривы.

— Лети, лети, лепесток… — произнесла поняша, откусывая лепестки один за другим и отпуская их кружиться в воздухе. Уносимые ветром, они приземлятся в неизвестности, в самых отдалённых уголках этого мрачного леса. Вполне возможно, кто-нибудь когда-нибудь найдёт в лесу новые цветы, выросшие из разноцветных лепестков этого маленького чуда. Пока Лили произносила заклинание, Дискорд смотрел на красивый непредсказуемый полёт безграничных возможностей и не мог ни угадать их движений, ни сдержать улыбки.

— Хочу, чтобы все мы сами творили свою судьбу, — загадала желание пони.

Они просидели в полной тишине несколько минут, всё ещё смотря на кажущийся неизменным лес и созерцая медленное течение времени. Драконикус никак не ожидал, что если какая-нибудь пони получит беспредельное могущество в свои копытца, то… просто откажется от него. Для него пользоваться силой Хаоса было сродни существованию. Даже когда он пытался держать себя в лапах, чтобы не навредить своим маленьким живым игрушкам, он и помыслить не мог, что вообще возможно настолько задумываться о последствиях. Дискорд предполагал, что Лили натворит глупостей, он всё исправит, и покажет ей таким образом, что любое её решение не конец света. Если бы малышка осознала, что даже в таких масштабах её ошибки исправимы, то в повседневности уж тем более можно ничего не опасаться. Но Лили оказалась слишком вдумчивой. Сама же кобылка всегда считала, что её бесконечный страх перед всем сущим никогда не даст ей вздохнуть спокойно, и захотела от него избавиться. Ей не приходило в голову, что окажись у неё безграничные возможности, она не просто не забудет про страх, но станет даже более осторожной и будет более аккуратно подбирать решения, ведь страх её всё это время оберегал, а не просто мешал жить.

У всего есть причина. И если что-то хорошее до сих пор не произошло, это значит, что и не должно было произойти. Есть что-то, что препятствует реализации. Даже если волшебство вмешается и исполнит все мечты, то огромное количество непреднамеренных, порой непредсказуемых и неочевидных негативных последствий дадут о себе знать.

— Смотри-ка, ничего же не поменялось. Эх, как знал, что рогатый виноград нам неправильное заклинание подсунула, — улыбнулся бог Хаоса.

— Ди, у меня есть один вопрос.

— Ага, валяй.

— А как ты с помощью силы Хаоса сотворил цветок Гармонии?

— Не думал, что догадаешься, — повернул голову к пони Дискорд. — Всё просто, магия Гармонии и магия Хаоса довольно близки и неплохо дополняют друг друга. Как если бы в тебя летел огненный шар, и ты бы поставила силовое поле магии Гармонии, чтобы отразить его, или сотворила портал магии Хаоса, чтобы увернуться. Принцип действия разный, но результат один и тот же – ты спаслась.

— Люблю, когда "я спаслась", — произнесла кобылка. — Пожалуйста, не забудь снять меня с облака.

— Обижаешь, как можно… Я ж не чудовище.

Лили вставила свою белоснежную привычную лилию в медового цвета гриву, и её мордочку озарила милая смущённая улыбка. Белая вспышка унесла засидевшуюся парочку обратно в Понивилль.

"Волшебный цветок Лили", Cold Sky, 2019

Написано на основе:

"My Little Pony: Friendship is Magic / Моя маленькая пони: Дружба — это магия", Hasbro Studios, DHX Media Ltd., 2010-2019

"Цветик-семицветик", Валентин Петрович Катаев, 1940

"Цветик-семицветик", Союзмультфильм, 1948

"Последний лепесток", Союзмультфильм, 1977

"Bedazzled / Ослеплённый желаниями", 20th Century Fox, Regency Enterprises, 2000

© Cold Sky, 2019

8 сентября 2019 г.