Реабилитация

Глава О

Очень, очень, ОЧЕНЬ краткое содержание предыдущих 27 глав.

Твайлайт Спаркл, одарённая единорожка, ученица самой принцессы Селестии, героиня, спасшая со своими друзьями Эквестрию от Найтмер Мун, Дискорда, королевы чейнджлингов Кризалис и короля Сомбры заснула у себя в библиотеке-дереве, а проснулась в мемориальной психиатрической больнице Бродхуф.

Ей говорят, что уже много лет она страдает от сильных галлюцинаций и параноидального бреда. Но теперь, из-за того, что ей назначили новое, революционное лечение, её неизлечимая болезнь может наконец-то поддаться лечению. Только ни в коем случае нельзя снимать магический глушитель на роге, иначе магические потоки в больном мозгу сведут на нет всё лечение, и Твайлайт может случайно выжечь себе мозг.

Оказывается, что незадолго до вступительных испытаний Твайлайт в школу одарённых единорогов принцессы Селестии произошёл несчастный случай. Кто-то (скорее всего другой ученик) погиб из-за Твайлайт. После этого родители отдали её на лечение в больницу, где ей пытаются помочь уже больше десяти лет. Сами родители развелись. Мать живёт в Мэйнхэттене с новым мужем. Отец в Кантерлоте. Брат работает полицейским в Понивиле.

Твайлайт встречает в больнице много знакомых лиц, в том числе своих подруг.

Эпплджек – доктор психиатр. Её отец умер от болезни, мать свихнулась от переутомления на ферме и умерла в стенах Бродхуфа, Биг Мак хотел стать архитектором, но был вынужден взвалить на себя ферму. Эпплджек экономит на всём. Пытается рассчитаться с кредитами на своё обучение на доктора в колледже Мэйнхэттена.

Пинки Пай – пациент-ассистент. Выросла на обычной ферме (не каменной). Пытаясь устроить родным вечеринку, устроила пожар. Чудом никто не погиб. Остались застарелые ожоги на задней левой ноге, покрывающие кьютимарку. Очень боится огня и быть «плохой пони».

Рэрити – социальный работник в больнице. Присутствует в роли независимого посредника от лица родителей. Ей пришлось продать бутик. Её младшей сестре, Свити Белль, ампутировали рог, из-за чего та превратилась в пони-овощ.

Флаттершай – из того же детского дома, что и Рейнбоу Деш. Запредельно застенчивая. Ни с кем не разговаривает. Если к ней подойдёт незнакомый пони, может упасть в обморок. Ей разрешили держать в больнице птиц. Когда на занятиях одна её птица погибла из-за несчастного случая, пегаска попыталась совершить суицид. Неудачно.

Рейнбоу Деш – из-за тяжёлой травмы в прошлом, не может нормально летать. Был причинён неисправимый ущерб нервной системе. Заикается. Единственный друг и защитник Флаттершай. Агрессивна, скора на расправу, из-за чего врачи ей регулярно подрезают крылья.

Спайк – никогда не существовал в реальном мире.

Также важную роль в больнице играют доктор Роуз – автор лечения Твайлайт, и старшая медсестра Ратчет. Её всегда сопровождает здоровенный санитар Силас, и она обладает почти безграничной властью над пациентами и персоналом больницы.

За две недели в больнице Твайлайт удалось заново подружиться со всеми своими друзьями. Она обнаружила, что доктор Роуз скрывает правду о результатах его революционного лечения, чтобы увековечить своё имя в истории медицины. Ей удалось выкрасть компрометирующую его историю болезни. И вот сейчас у неё почти готов план, как выбраться из этой больницы с помощью своих друзей, и в нем всего-то тридцать пять неизвестных.

А затем она всё исправит!

Использует элементы гармонии и победит зловещее нечто, состоящие из мрака и теней, но живое, которое наложило страшное проклятие на этот мир, и/или изменило его прошлое!

Но нужно торопиться!

Принцесса Селестия не сможет сдерживать это зло бесконечно! Ей необходима помощь элементов гармонии! Каждый день живая тьма продвигается к Кантерлоту!

Твайлайт обязательно справится!
И никакие

отражения её самой с улыбками как у вурдалаков, утверждающие, что все поступки Твайлайт только приносят окружающим страдания, что они просто хотят убрать боль,

или

тёмные жеребцы, окутанные в бинты и ткани с головы до копыт, с фарфоровой маской птицы и чёрными безднами самой тьмы вместо глаз,

не остановят Твайлайт!

Глава I

Беспощадный электрический свет с противным жужжанием обрушился на спящую единорожку. Веки лишь зажмурились чуть сильнее, пытаясь спасти остатки сна от этого внезапного вторжения. Твайлайт не помнила, чтобы ей что-то снилось. Последние несколько дней её сны были глубокими и без сновидений. Они давали ей покой, отдых и, самое главное, забвение. Бодрствование же могло предложить лишь полную ошибок реальность.

И чувство вины.

Мысли неохотно начинали свою дневную работу, отыскивая в памяти ответы на такие жизненно-важные вопросы как: «Где я?», «Что я здесь делаю?», «Что я могу сделать?». Твайлайт ещё не хотела сдаваться пробуждению. Она цеплялась за остатки дремоты, замедляя мыслительный процесс. Что-то ей подсказывало, что ответы на эти вопросы не принесут ей ничего, кроме разочарования.

Шли минуты. Глаза по-прежнему отказывались открываться. Но мозг, уже успел понять многое по другим чувствам. В воздухе чувствовался запах дезинфекции. Слух улавливал тихий звук дальних шагов по кафельному полу коридора, сквозь закрытую дверь и жужжание светодиодной лампы над головой. Под головой чувствовалась небольшая, жёсткая подушка. Потянувшись на кровати, Твайлайт обнаружила ещё кое-что. Её передние ноги были скрещены на груди, и рукава рубашки не позволяли им сменить положение.

Рукава смирительной рубашки.

Твайлайт тяжело вздохнула.

Изолятор.

Вопрос «Где я?» закрыт. Прежде чем вопрос «Что я здесь делаю?» получил полное внимание мыслительного процесса, Твайлайт открыла глаза. Она лежала на кровати в углу маленькой комнаты, под тонким белым одеялом. Стены, пол и потолок были обиты мягкой, белой материей. Прямо перед ней красовалась обитая той же материей металлическая дверь с маленьким квадратным окошком, за которым виднелся коридор с до боли знакомыми бело-зелёными стенами.

Изолятор. Свет включился минут пять назад. Значит, есть ещё примерно десять минут до того, как в эту комнатку зайдёт здоровенный санитар с утренней порцией лекарств.

Он не станет ничего говорить, не станет ничего объяснять, не станет отвечать ни на какие вопросы, не обратит внимания даже на громкую ругань или нездоровую истерию. Его задача – дать лекарства. Если не получится через рот, то через шприц или капельницу.

Твайлайт знала это, помнила это. Она здесь уже не первый день. Пятый? Шестой? Сложно уследить за временем, когда изо дня в день абсолютно ничего не меняется. Рано или поздно эта неделя наказания должна закончиться. Её должны будут, наконец, выпустить. Скорее бы.

Изолятор. Никаких докторов. Никаких разговоров. Никаких друзей. Только противное жужжание лампы.

Вскоре после лекарств настанет время завтрака. Другой молчаливый санитар принесёт поднос с едой и будет кормить её с ложечки, как несмышлёную. Интересно, что сегодня на завтрак? Помнится, недавно был очень недурной салат со свежей травой. Затем она опять останется одна в комнате для душевнобольных.

Потом это повторится в обед, в ужин, в завершение погаснет свет, унося с собой это проклятое жужжание.

Изолятор. Одиночество.

Наконец настал момент, который Твайлайт так старательно пыталась отдалить. Она продумала о настоящем всё, что только могла, и её мысли необратимо сосредоточились на прошлом. «Что я здесь делаю?», «Как я здесь оказалась?». Мозг неумолимо искал ответы на эти вопросы. Ответы, которые хранились в памяти, лежали почти на поверхности…

И не было никакой возможности спрятать их от любознательных мыслей, защититься от горькой правды…

Одинокая слезинка скатилась по щеке.

Я подвела принцессу Селестию.

Одинокая слезинка. Помнится, раньше она рыдала навзрыд часами. Её разум отчаянно сопротивлялся, не желая примиряться с провалом. А потом не осталось сил, чтобы плакать. Или начали действовать новые таблетки?

Твайлайт не могла проиграть. Она одна знала правду. Всё зависело от неё. Если она не справится, то всё будет потеряно. Ну почему сестра Ратчет и Силас оказались именно в том месте именно в то время?

За окном появился силуэт жеребца в халате. Замок двери громко щёлкнул, и доставка таблеток зашла внутрь. Пациентка приподнялась на кровати из положения лёжа. Не было смысла сопротивляться. Не было смысла говорить.

Не было смысла вообще ни в чём.

Твайлайт послушно открыла рот, позволяя засыпать таблетки, и запила водой из стаканчика, поднесённого санитаром. Затем открыла рот ещё шире, позволяя ему полюбоваться пустотой за щеками. Жеребец молча кивнул и приступил к осмотру магического глушителя на роге Твайлайт. Это заняло ещё секунд двадцать, после чего он вышел и закрыл дверь.

Скорей бы завтрак. Нельзя сказать, чтобы Твайлайт была голодна, но она искренне хотела, чтобы все утренние формальные процедуры поскорее закончились. Уж лучше быть наедине со своими мыслями, чем наедине с этими молчаливыми, бесчувственными благодетелями.

Смирительная рубашка – очень неудобная штука для пони. Она не позволяет не только держать предметы копытами или там почесать нос, но и нормально стоять на четырёх ногах. Так что у Твайлайт не было даже возможности думать и при этом бестолково ходить по кругу, как в старые добрые дни в родной библиотеке Старого Дуба…

Старый Дуб. Интересно, кто им сейчас заведует? Есть ли там те книги, что, как я помню, там были? Что не нашлись в моей палате.

Книги в её палате. Ещё одна попытка этого мира убедить её в том, что этот мир реальный, единственный реальный, а её память – нет. Как фотография на день рождения после вступительного экзамена. Как тот факт, что она помнит свои 19 лет жизни слишком ярко, как бредовую иллюзию…

Твайлайт закрыла глаза и попыталась представить себе библиотеку Старого Дуба как можно подробней.

Пенье канареек за окном. Запах книг, чернил и пергамента. Солнечные блики от утреннего солнца на полу и кровати. Она сладко потягивается на своей мягкой постели после спокойного сна и резко вскакивает на пол. Некогда прохлаждаться. Как ученице самой принцессы Селестии, ей нужно скорее вернуться к изучению природы магии трансмутации. Она спускается на кухню, начинает готовить завтрак, но по пути захватывает с рабочего стола книгу «Продвинутая теория морфических полей» авторства Лайтшифта, открытую на 147 странице. На той же странице, на которой она её оставила вчера.

«Эффективность использования методов морфического преобразования третьего порядка во многом зависит от абсолютной массы исходного объекта и уровня сложности магических полей Лонгмейна объекта итогового. Для объектов шестого уровня и меньше следует использовать методы второго порядка. Они проще и не бояться эфирных шумов.

Для оптимальной эффективности абсолютная масса исходного объекта должна совпадать с приведённой-морфической массой объекта итогового, что очевидно.

Теоретически допускается несовпадение масс в два раза в сторону увеличения и в три раза в сторону уменьшения, но на практике несовпадение масс уже в полтора раза делает заклинание неподъёмным для обычного единорога. Так как морфическое преобразование из нематериального требует разительно больше затрат магической энергии на поддержание стабильной работы классической сетки Ганаши...»

Твайлайт открыла глаза. Она, конечно, выделялась среди других единорогов отличной памятью, но помнить наизусть содержание 147 страницы «Продвинутой теории морфических полей»…

Был ли у неё подобный талант до пробуждения в больнице?

Причём она помнит не только содержание страницы. Она помнит иллюстрацию в правом верхнем углу, изображающую преобразование чашки в яйцо с живым птенцом (само преобразование обозначалось обычной стрелкой). Она помнит очень жирную и разбухшую, почти нечитаемую, букву ‘н’ во втором абзаце – очевидно ошибка типографического станка, на котором была напечатана книга. Она помнит, как она читала. Как она идёт с книгой к чайнику, как она наливает травяной чай, как нарезает себе бутерброд с ромашками, смотря одним глазом на нож, а вторым в книгу.

И она помнит, что в её палате в больнице этой книги не было.

Твайлайт попыталась вспомнить свой первый разговор с доктором Роузом.

Сестра Ратчет и Силас привели её к кабинету доктора. Роуз вышел из кабинета на минутку с сестрой Ратчет, чтобы расспросить о состоянии больной после пробуждения. Потом он расспрашивал об амнезии. Твайлайт завалила его кучей вопросов. Что я здесь делаю? Как я здесь оказалась? Почему я ничего не помню? Он пытался объяснить, что она больна. Что амнезия – побочное действие нового лечения. Как он назвал её болезнь? Какая-то шизофрения с какими-то осложнениями и что-то про расстройство личности…

Звук открывающегося замка прервал размышления. Время завтрака. Здоровенный санитар зашёл внутрь, держа во рту поднос с чем-то горячим. Над тарелкой шла тонкая полоска пара. Твайлайт снова села на кровати. Поднос опустился на её задние ноги. Ложка с едой застыла у рта единорожки в смирительной рубашке, с магическим глушителем на роге, со следами редких слёз на щеках. Твайлайт осторожно понюхала. На завтрак была очень жидкая овсяная каша. Бывало и хуже. Твайлайт открыла рот и начала есть. Через несколько минут она съела всю кашу и запила её какой-то жидкостью, отдалённо напоминающей ягодный компот. Санитар с подносом ушёл. Дверь опять закрылась. Над головой противно жужжала лампа.

Настало время для третьего вопроса. «Что я могу сделать?». Твайлайт внимательно осмотрела знакомые стены комнаты. Дверь не открыть. Кричать, шуметь бесполезно. Другого выхода нет. Да и куда выходить? Она осмотрела себя. На ней не было ничего кроме смирительной рубашки и магического глушителя. Жаль, нет листка пергамента и чернильницы с пером. Они остались в её палате. Хотя, после произошедшего, скорее всего её старые записи были обнаружены. Драгоценная кукла Смарти Панс также осталась у докторов. Единственное, что ей оставалось, это думать. Вспоминать, сопоставлять, анализировать, планировать.

В кои-то веки у неё было много свободного времени. Ей было некуда спешить. Ничего не зависело от неё здесь и сейчас. По крайней мере, пока она в изоляторе. Можно было спокойно разложить всё по полочкам. Осознать все свои ошибки, чтобы их не повторять. Понять, что ещё можно исправить.

Друзья. Эпплджек, Пинки Пай, Рэрити, Флаттершай, Рейнбоу Деш. Что с ними случилось после произошедшего?

Это важно. Это нужно вспомнить. А для этого нужно вспомнить всё о том, что случилось. Всё с самого начала, до самого конца.

Твайлайт попыталась усесться поудобней. Жужжание лампы уже не казалось таким противным. Оно отошло куда-то на задний план. Превратилось в безликий фон этого места, примерно как бело-зелёные стены коридоров или запах дезинфекции.

Что ж. Всё началось в «Комнате посещений и консультаций» с Эпплджек и Рэрити, когда я показала им компромат на доктора Роуза.

Глава II

В маленькой, уютной комнате стояла неестественная тишина. Три подруги, что весело говорили о всяких пустяках минуту назад, не отводили взглядов от небольшой стопки бумаг, лежащей на столе, и пытались осознать, что означали и какими последствиями грозили слова лавандовой пациентки-единорожки в бледно-зелёной больничной робе.

Наконец, оранжевая пони в медицинском халате оторвала хмурый взгляд от документов и направила его на пациентку.

– Как эти бумаги оказались у тебя? – нарушила затянувшееся молчание Эпплджек, смотря прямо в глаза Твайлайт. – Ты пробралась в кабинет доктора Роуза?

– Эпплджек, прошу тебя, – в глазах Твайлайт читалась мольба. — Сейчас неважно как они оказались у меня. Важно, что они доказывают, что Роуз лжёт! Он изменил лечение! Его новая методика, которая помогла мне, не помогает другим! И он пытается это скрывать!

– Ты обещала, что не будешь вытворять глупостей. Что не будешь устраивать проблем. Что будешь слушаться докторов.

– Я её знаю, – вдруг подала голос белая единорожка в деловом костюме, завладев вниманием оранжевого доктора и лавандовой пациентки. Соцслужащая так и не отвела взгляда от документов. «МПББ Форма регистрации пациента номер 437 Винд Сонг». – Винд Сонг, она проходит то же лечение, что и Твайлайт, – Рэрити склонилась над стопкой бумаг, и начала внимательно её изучать, страницу за страницей. – И в последние месяцы её состояние и вправду заметно ухудшилось.

Эпплджек перевела взгляд с Рэрити на бумаги, на Твайлайт, снова на Рэрити, и остановила на бумагах.

И, после недолгого раздумья, присоединилась к изучению истории болезни.

Следующие несколько минут прошли в напряжённой тишине. Хоть Рэрити и не была доктором, она прекрасно ориентировалась в медицинской терминологии. Проработав соцслужащим в больнице несколько лет, можно понять, что означают все эти термины и цифры.

– Дамс… Случай, конечно, … печальный, – наконец сказала Эпплджек, закончив повторное прочтение.

– И, на самом деле, имеют место нарушения, – добавила Рэрити. – Уровень напряжения в последних арканошоковых терапиях в полтора раза превышает допустимую норму! И это не говоря об одновременном использовании сразу трёх сильных нейролептических препаратов.

Твайлайт тихо ликовала.

– Ну, так что думаете? По-вашему, Роузу такое должно сойти с копыт?

Доктор и соцслужащая переглянулись.

– Нет. Конечно, нет! – сказала Рэрити. Твайлайт радостно улыбнулась. – Я сейчас же напишу письмо в кантерлотскую медицинскую комиссию! Заявлю о своих, ..э.., подозрениях, и попрошу провести тщательную проверку!

Радостная улыбка Твайлайт стала меньше.

– Тщательную проверку?

– А затем, я, Рэрити и эти документы пойдём к доктору Роузу, задать несколько вопросов, – продолжила Эпплджек. – Правда, будет тяжело объяснить, как эти документы оказались у нас.

– Вы отдадите ему все бумаги?

Доктор и соцслужащая наградили пациентку непонимающими взглядами. Радостная улыбка исчезла.

– Он же заметёт все следы. Перепишет истории болезней. И выйдет сухим из воды!

Напряжённая тишина вновь вернулась в комнату, правда всего на несколько секунд.

– Это всё ещё может быть единичный случай, – сказала Эпплджек. Правда, её голос звучал не слишком уверенно. – Может, у него были основания полагать, что подобные процедуры в её конкретном случае сработают. Я работаю с доктором Роузом уже два года, и он не похож на того, кто будет скрывать от посторонних правду о плачевных результатах своих методов лечения. Он всегда был заинтересован в благополучии своих пациентов.

– Я же очень надеюсь, что у него найдётся хорошее объяснение, – добавила Рэрити. – Я, конечно, всегда уважала его, как доктора, но изменение лечения это, считай, несогласованные эксперименты над больными! Я всё ещё сомневаюсь, что доктор Роуз скрывает правду обо всех своих пациентах, проходящих лечение по новой методике, но, если ты права, ему не удастся это скрыть от проверки.

– И как долго ждать этой тщательной проверки? – спросила Твайлайт с грустным видом.

– О! Совсем не долго! – ответила соцслужащая. – Чуть больше недели. Может, две.

Две недели. Это слишком долго. Твайлайт и так уже потеряла в этих стенах слишком много времени. Пора брать ситуацию в свои копыта. Выходит, что от успеха её сегодняшней затеи зависит слишком многое.

– Ну что ж, – сказала Эпплджек, – полагаю, что это все важные новости, которые ты хотела с нами обсудить. Да, Твайлайт? – Твайлайт кивнула. – В таком случае я сейчас провожу тебя в твою палату, пока Рэрити пишет письмо.

– Хорошо. – Твайлайт смотрела в пол. Её мысли были заняты деталями плана.

– Всё в порядке? – в голосе Эпплджек слышалась обеспокоенность.

– Да, да! – затараторила пациентка, пытаясь спрятать за притворной радостью притворную грусть – Просто, я надеялась, что вам будет проще поверить мне.

– Мы верим тебе, – сказала Рэрити, которая уже достала лист бумаги для письма и успела вывести на нём пару предложений. – Ты хотела как лучше. Просто не стоит перегибать палку. И знай, мы сделаем всё возможное, чтобы подтвердить или опровергнуть твои подозрения.

Твайлайт печально улыбнулась.

– Пойдём, сахарок, – сказала Эпплджек, открывая дверь. – Кстати, ты ведь осознаёшь, что рано или поздно тебе придётся рассказать мне, как ты достала эти бумаги?

Твайлайт вышла следом за Эпплджек в бело-зелёный коридор.

– Конечно. Я расскажу, но не сейчас, – дверь в кабинет соцработника закрылась за их спинами. – Может быть за ужином.

– За ужином, так за ужином.

Если всё пройдёт гладко, то к ужину Эпплджек всё будет понятно без слов.

Они пошли по лабиринту коридоров погружённые в свои мысли. На очередном повороте Твайлайт, посмотрев назад, увидела то, что так надеялась увидеть – кончик розового хвоста, скрывающийся за углом. Пинки Пай была рядом. Всё шло по плану.

Как хорошо, что им удалось поговорить за завтраком, что Эпплджек упомянула про встречу Твайлайт с Рэрити, что Пинки не забыла, что это означает, и что сейчас розовый пациент-ассистент гулял по этим же коридорам.

Теперь Пинки должна была провести Рейнбоу Деш в укромное место – дополнительную кладовую номер семь, что расположена неподалёку от кабинета Роуза, а затем прийти за Твайлайт. Только бы земнопони удалось умыкнуть пегаску из под надзора санитаров. Только бы Рейнбоу Деш хватило терпения, не шуметь и дождаться всех.

– Ну, вот и пришли, – Эпплджек открыла палату Твайлайт. – До обеда ещё чуть больше часа. Я постараюсь к этому времени закончить, но если мы не успеем, то я пришлю санитара, чтобы он проводил тебя в столовую.

Твайлайт тихо поблагодарила подругу. Эпплджек провела её взглядом до кровати и закрыла дверь на ключ.

Теперь начиналась одна из самых тяжёлых частей плана. Твайлайт должна была сидеть в своей комнате и ждать. Надеяться, что Пинки в скором времени придёт и отопрёт дверь, и ждать. Бояться, что Эпплджек проговориться насчёт того, откуда у неё те бумаги и ждать. Как же здесь тяжело рассчитывать на своих друзей!

Впрочем, у неё было ещё кое-какое дело в этой палате. Правда, оно совсем не подходило по настроению и содержанию к моменту. Но, в любом случае, это лучше, чем сидеть и изводить себя.

Взгляд Твайлайт заскользил по знакомых книжным шкафам и полкам, заполненным книгами до отказа, вызывая в памяти алгоритм поиска по системе каталогизации Дьюи Децимала, и через несколько секунд обнаружил искомое.

«Веселое руководство по истории для жеребят». Книга, принесённая старшим братом и нетронутая цензорами больницы. Книга, которая проливала свет на современную историю мира. Твайлайт уже успела её прочитать, но не проанализировать. В чём же отличия реальности от её памяти? Какие новые события произошли? Какие старые не произошли? Твайлайт окунулась с головой в старую добрую исследовательскую работу.

Тёмные времена, до основания Эквестрии… Магические трактаты Стар Свирла… Основание Кантерлота… Дискордова Эра… Вся эта старая история полностью совпадает. Хотя не совсем. Отсутствует легенда про Кобылу на Луне. И в периоды до изгнания Найтмер Мун, когда Эквестрией правили две сестры, в этой книге упоминается только принцесса Селестия. Интересно.

Тихий стук в дверь оторвал её от изучения картинки, изображающей дипломатический приём послов грифонов в Кантерлоте. Посмотрев в дверное окошко, Твайлайт увидела большие, полные напряжения, голубые глаза на розовой мордочке с гладкой, тёмно-розовой гривой.

Наконец-то.

Захлопнув книгу, единорожка вскочила с кровати и подбежала к двери.

– Пинки, всё в порядке? Горизонт чист? – спросила она тихо, но не слишком, чтобы её можно было расслышать через дверь.

Голос из-за двери произнёс что-то неразборчивое, но звучащее утвердительно.

– Открывай дверь.

Самодельная отмычка, сделанная из заколки и какой-то железки, тихо заскрежетала в замочной скважине. Пинки явно нервничала и торопилась, из-за чего процесс только замедлялся. Наконец раздался знакомый щелчок. Дверь была открыта.

Розовая пациентка-ассистент хотела было проскользнуть вовнутрь, но Тайлайт оказалась быстрее, выбежав наружу и закрыв за собой дверь.

– Пинки, всё хорошо, – попыталась она успокоить свою подругу. – Ты ведёшь меня к доктору Роузу на беседу. Помнишь?

Пинки молча кивнула.

– Пошли. И не надо торопиться, мы же не хотим выглядеть подозрительно?

– Не хотим, – голос розовой пони был непривычно тихим, и каким-то… грустным?

Они пошли по знакомому маршруту от палаты Твайлайт к кабинету доктора Роуза. Пони в коридорах почти не было. Даже на посту медсестры никого не оказалось, что, в принципе, было неудивительно. Бродхуф страдал от нехватки персонала, а большинство пациентов в это время находились либо в своих палатах, либо на процедурах, либо у своих лечащих докторов.

Изредка встречались одинокие санитар или медсестра, несущие какие-то документы. Они с любопытством поглядывали на двух пациентов, гуляющих по больнице, но, замечая карточку пациента-ассистента, висящую на шее Пинки, воздерживались от всяких вопросов.

– Как прошло с Рейнбоу Деш? – спросила Твайлайт, когда они вновь остались в коридоре одни.

– Без проблем. Услышав, что я её отведу на дисциплинарную беседу с доктором Роузом, доктор Уиллоу спокойно отпустила её.

– Пинки… – Твайлат остановилась, придержала Пинки и внимательно посмотрела ей в глаза. – С тобой всё в порядке?

Пациент-ассистент натянуто улыбнулась.

– Ну, я только что подглядывала за социальным работником, лгала доброму терапевту, отвела пациентку-хулиганку в тёмную кладовку со сломанным замком, взломала замок в палату одной единорожки, и в скором времени мне придётся украсть у другого доброго доктора очень серьёзные бумажки, и если нас поймают, то я лишусь статуса пациента-ассистента и очень сильно огорчу доктора Роя, и ведь вместо всего этого я могла сейчас сидеть в процедурной и слушать успокаивающие звуки моря, а так, да, всё в порядке.

Каким-то образом Пинки умудрилась протараторить это предложение за четырнадцать секунд. Но, к радости Твайлайт, в её голосе при этом звучала привычная весёлость и лёгкость.

– Прости, Пинки. Но ты же прекрасно знаешь, почему мы всё это делаем, – Подруги двинулись дальше. – То, что делает Роуз, незаконно и аморально. Мы должны остановить его.

– Да, да. А ещё нам предстоит победить эту страшнючую теневую штуку, о которой ты говорила.

– И это тоже. Потом. Я веду к тому, что мы уже зашли довольно далеко, и пока не было никаких особых проблем.

– Твайлайт, – Тон голоса Пинки резко упал обратно до грустного.

– Да?

– У меня нехорошее предчувствие.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, у меня копыто зудит, – Пинки приподняла заднюю левую ногу, – и за ухом чешется, – Прикоснулась копытом к правому уху. – К тому же сегодня на завтрак была гречневая каша, а я знаю, что если на завтрак гречневая каша, то ничего хорошего от такого дня ждать не приходится, – Пинки тяжело вздохнула. – Может, всё-таки, попробуем в другой раз? Пока ещё не поздно всё отменить?

Твайлайт нахмурилась. Пинки-чувство было всё-таки довольно серьёзным аргументом. Но другой раз? Когда ещё может выпасть такая возможность?

– Нет. Мы не можем ждать до следующего подходящего момента. Я даже не представляю, когда именно он может случиться! – Единорожка улыбнулась земнопони, и подбадривающе похлопала её по спине. – Мы просто будем очень осторожны. И всё будет хорошо.

– Хотелось бы верить.

Наконец, они вошли в крыло администрации. Чтобы пройти в интересующую их кладовку, нужно было пройти мимо интересующего их кабинета доктора Роуза.

Из которого раздавался звук разговора на повышенных тонах. Похоже, на неожиданные вопросы Эпплджек и Рэрити не нашлось подходящих ответов, и сейчас доктор Роуз пытался с помощью запутанных объяснений и собственного авторитета вывернутся из сложившейся ситуации. Скорей всего, ему это удастся, но упрямство Эпплджек и идеалистичность взглядов Рэрити заставят его изрядно попотеть.

Тихо прокравшись по пустынному коридору мимо двойных дубовых дверей, с бронзовой табличкой, подруги оказались у маленькой кладовки со сломанным замком.

В которой горел свет.

– Ну, зачем ей понадобилось включать свет?

Дверь в кладовку обладала маленьким стеклянным окном, из-за чего сейчас кладовка напоминала маяк в открытом море. Спасал ситуацию только яркий электрический свет в самом коридоре.

Пинки приоткрыла дверь, и подруги проскользнули внутрь.

– Рейнбоу Деш, – шёпотом позвала Твайлайт. Беглый взгляд по кладовке пегаску не обнаружил.

На полках находился инвентарь для уборки помещений, На полу лежало несколько больших, закрытых коробок с неизвестным содержимым, в углу висел огнетушитель.

– Вон она, – показала копытом Пинки на самую верхнюю полку. Из-за двух пустых вёдер выглядывал знакомый радужный хвост.

– Рейнбоу Деш, что ты там делаешь? Спускайся!

– Так это вы! – пегаска ловко соскочила с верхней полки. – Я дум-м-м-м-мала, что это уборщик.

Твайлайт выключила свет и плотно закрыла дверь.

– Эй, зачем выключать свет?

– А зачем в комнате, в которой по идее никого не должно быть, свету гореть? – Твайлайт сердилась, наблюдая за тем, как до радужногривой подруги медленно доходит смысл её слов.

– А, точно. Мы же, типо, прячемся. Просто, Пинки оставила меня в этой тём-м-м-м-мной комнатке, и сказала, чтобы я не шумела и не попадалась на глаза санитарам. Я решила спрятаться, но в темноте я не видела, где здесь сам-м-м-м-мое незаметное место. Тогда я включила свет, и поняла, что внизу все м-м-м-м-места заметные. Поэтому я спряталась наверху.

– А ты не подумала, что не включи ты свет, то просто присев за коробками ты бы оказалась гораздо незаметнее?

– Но тогда, если бы сюда зашёл уборщик и включил свет, он бы м-м-м-м-меня нашёл!

– Да не пользуются уборщики этой кладовкой! Ей уже давно никто не пользуется! – в доказательство своих слов Твайлайт провела копытом по ближайшей полке, смахнув слой пыли.

– Ну, мне об этом никто не сказал!

– Тише! – прикрикнула Пинки Пай, прислонившись ухом к двери. – Я из-за вас ничего не слышу!

Твайлайт устыдилась своего поведения, осознав, что последняя её фраза была сказана совсем не шёпотом. Не хватало ещё, чтобы её эмоции поставили под угрозу успех операции.

Пегаска, похоже, тоже почувствовала укор совести, хоть и пыталась спрятать это за маской уязвлённого самолюбия.

Тишина медленно наполнила тёмную кладовку.

– В коридоре никого нет, – прошептала Пинки, – но разговоры в кабинете доктора Роуза не утихают.

– Ну и каков следующий шаг? – тихо спросила Рейнбоу Деш.

– Следующий шаг – ждать, пока из кабинета доктора Роуза все уйдут.

– Непохоже, что они закончат скоро, – заметила Пинки.

Следующие пять минут прошли в тишине. Расслышать через две двери, о чём конкретно говорят в кабинете, не было никакой возможности, но тон разговора не менялся.

– Так значит, на обед мы не пойдём? – поинтересовалась Рейнбоу Деш. – До него минут десять осталось.

– Нет, не пойдём, – сухо ответила Твайлайт.

– Нас могут спохватиться, – заметила Пинки Пай.

– Будем надеяться, что не спохватятся.

Обед это, конечно, плохо. Даже если никто не заметит нашего отсутствия, после обеда начинаются занятия в классе мисс Луламун. И она наверняка поинтересуется насчёт недостающих учеников. И если весть о недостающих учениках дойдёт до сестры Ратчет…

Постойте-ка. Обед. Эпплджек говорила, что если не закончит до обеда, то пошлёт санитара проводить меня. Одинокого санитара. По этим самым коридорам. С ключами на поясе….

– Похоже, у нас намечается небольшое изменение в планах, – при этих спокойных словах на мордочке Твайлайт отобразилась жутковатая улыбка.

– Мы всё-таки пойдём на обед?

Снисходительный взгляд, удостоивший пегаску своим вниманием, выражал отрицательный ответ красноречивей любых слов.

Пинки Пай и Рейнбоу Деш терпеливо ждали продолжение.

– Судя по всему, разговор в кабинете продлится ещё полчаса минимум, но кто-то должен проводить пациентку Эпплджек, – Твайлайт указала копытом на себя, – в кафетерий. Они, наверняка, вызовут санитара, и поручат ему это дело, – единорожка обвела взглядом подруг. – Нужно будет заманить его в эту кладовку.

– Что? – вытаращила глаза Пинки. Рейнбоу Деш же при этих словах жутко усмехнулась, повторив улыбку Твайлайт.

– Не волнуйся, Пинки. Мы не причиним ему вреда. Почти, – от этих слов вытаращенным глазам Пинки, кажется, стало ещё хуже. – Мы не причиним ему серьёзного вреда. Обещаю. Подумай сама. Если он не обнаружит меня в моей палате, то может подняться тревога.

– Но, но…

– Мне нужна твоя помощь, Пинки.

Наблюдать за угрызениями совести на мордочке розовой подруги было почти физически больно. Твайлайт приблизилась к Пинки и поймала взглядом её бегающие глаза.

– Пожалуйста. Без тебя мне не справиться.

Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. Потом Пинки опустила взгляд в пол.

– Но это плохо.

– Иногда, чтобы сделать хорошее дело, приходится поступать плохо.

– Ты сама-то в это веришь?

Вопрос будто выбил на мгновенье почву из под ног Твайлайт. В старой жизни, до пробуждения в стенах больницы, она, наверное, не поверила бы в то, что только что сказала. Но старая жизнь давно кончилась. Она уже много дней живёт новую жизнь. Жизнь, где её держат взаперти против её воли, и от того, сбежит она или нет, зависит судьба всей Эквестрии. В этой жизни нет месту слабости.

– Верю.

Пинки медленно подняла взгляд. В нем больше не было терзаний. Была только обречённая покорность судьбе.

– Что от меня требуется.

Твайлайт даже не смогла определиться, чего ей хочется больше – радоваться, что Пинки согласилась помочь, или волноваться из-за её душевного состояния.

Рейнбоу Деш, поняв, что с эмоциональной составляющей закончили, и сейчас пойдут конкретные детали, навострила уши, чтобы внимательно запоминать каждое слово.

– Когда санитар выйдет из кабинета, ты попросишь его о помощи. Ты скажешь, что относила документы в администрацию, и вдруг услышала странные звуки из приоткрытой двери кладовки. Ты заглянула и увидела, что там лежит пациентка, и, кажется, она не дышит. Я притворюсь этой пациенткой, а Рейнбоу Деш спрячется за коробками. Как только санитар зайдёт, ты, Пинки, закроешь дверь и выключишь свет, после чего Рейнбоу Деш постарается без шума его оглушить. Ты же справишься с этим? – поинтересовалась она у пегаски.

– Обижаешь, – самоуверенно заявила радужногривая подруга, начавшая разминать суставы передних копыт. – Правда, совсем без шума не выйдет.

– В идеале, он должен пролежать здесь без сознания пару часов. За это время мы должны закончить дела в кабинете. Когда он очнётся и расскажет про нас, … мы что-нибудь придумаем.

– Если он про нас расскажет, у нас будут серьёзные проблемы, – заметила Рейнбоу Деш.

– Если тебя он не увидит, то тебя эти проблемы минуют.

– Хорошо, – безэмоциональный голос Пинки, звучал до жути неестественно.

Земнопони вернулась к своему месту у двери, пытаясь расслышать звук шагов предполагаемого санитара, идущего по коридору. Но, пока что, удавалось расслышать только звук разговора в кабинете доктора Роуза.

Минуты медленно ползли одна за другой. В кладовке чувствовалось какое-то напряжение. Как будто какая-то недосказанность. Но ни у кого из трёх пони не было сейчас желания с этим разбираться.

Тон разговора в кабинете принял более спокойные оттенки. Вместо раздражённых и злых возгласов Эпплджек и Рэрити, теперь в основном звучал сдержанный, рассудительный голос Роуза.

Но вот розовые уши услышали тихий цокот копыт по кафелю.

– Кто-то идёт.

Твайлайт и Рейнбоу Деш сбросили с себя оцепенение.

Пинки осторожно приоткрыла дверь, чтобы можно было просмотреть коридор одним глазком. Неизвестный всё ещё был за поворотом.

– Это санитар? – спросила пегаска.

– Он ещё не повернул, не знаю.

Теперь каждая секунда медленно ползла одна за другой. Как будто законы времени и пространства специально издевались над тремя пациентками психиатрической больницы.

Но вот из-за поворота показался бирюзовый жеребец в медицинском халате.

– Это санитар.

– По местам, – скомандовала Твайлайт, и постаралась улечься в удобной, но неестественной позе в самом центре кладовки.

Рейнбоу Деш заняла своё место за коробками. В темноте её было не разглядеть, а при свете взгляд санитара должен был остановиться на единорожке.

– Когда он зайдёт в кабинет, выходи из кладовки, – сказала Твайлайт Пинки.

Санитар подошёл к кабинету и вежливо постучал копытом. Непрекращающийся разговор докторов и соцслужащей на секунду умолк, после чего дверь открылась, пропуская жеребца.

– Он зашёл.

– Помоги нам Селестия, – тихо пробормотала Твайлайт.

После долгих минут ожидания события последующих пятидесяти секунд казались сильно перенасыщенными событиями.

Вот Пинки, находясь снаружи, делает вид, что впервые открывает дверь кладовки.

Вот она с озабоченным выражением мордочки просит своим звонким голосом санитара о помощи.

Вот санитар заходит в кладовку и включает свет.

Вот он нащупал пульс на переднем копыте Твайлайт.

Вот погас свет.

Вот раздался приглушённый звук удара копытом в затылок, и беспамятный санитар придавил своим телом единорожку.

– Идеально, – Подвела итог Твайлайт, после того как выбралась из-под жеребца, и проверила его пульс. – Ловко ты его. И где только научилась?

Рейнбоу Деш гордо вытянула грудь, как солдат.

– Чтобы защищать других нужно уметь защитить себя.

– С ним точно всё будет в порядке? – судя по голосу, Пинки была на волоске от того, чтобы разрыдаться. А ведь ей ещё взламывать замок. И не один.

– Дыхание спокойное, пульс нормальный, видимых повреждений от удара нет, очухается через пару часов с головной болью, к завтрашнему утру будет как огурчик. Так ведь, Рейнбоу?

– Так! Так! В санитары только крепких жеребцов берут. Как бы он наоборот, слишком рано не очнулся.

Было видно, что эти слова оказывают на розового пациента-ассистента желанное воздействие. Дрожь в ногах унялась, глаза, еле сдерживающие слёзы, начали успокаиваться.

– Если, когда мы закончим, он ещё не очнётся, то я приведу сюда других докторов.

– Хорошо, хорошо. Но сначала – документы из кабинета. А пока что… – Твайлат нащупала на поясе жеребца вожделенную связку ключей. – А пока что я избавлюсь, наконец, от магического глушителя.

Твайлайт подошла поближе к двери, где было побольше света, и начала внимательно изучать ключи. Их было много. Штук тридцать-сорок. Тридцать четыре – быстро определила единорожка.

Если на них и были какие-то опознавательные символы, то в сумраке кладовки их было не разглядеть. Оставалось только перебирать по очереди.

Выделив на связке часть ключей, которые по размеру должны были подходить, Твайлайт начала перебор.

Теперь тишину в кладовке нарушали позвякивание ключей и звуки явного недовольства, когда очередной ключ входил в замочек у основания рога, но напрочь отказывался поворачиваться в нём. Подруги молча, но с интересом наблюдали за её попытками.

Вдруг, когда Твайлайт только вставила в замок двадцать третий ключ, Пинки изменилась в лице и испуганно зашептала:

– Тихо! Кто-то идёт!

Твайлайт замерла, и услышала. По кафельному полу шли двое пони. Довольно близко. Подруги так расслабились после успеха с санитаром, что забыли уделять должное внимание разведке местности. Три пони в кладовке старались не двигаться, и даже не дышать. Только оглушённый санитар мерно посапывал.

Цокот восьми копыт приближался. Сейчас они должны пройти мимо кладовки. Одна пони прошла. Второй пони, здоровенный жеребец, тень от которого проникла в кладовку через дверное окошко, бросил мимолётный взгляд в темноту служебного помещения.

И встретился глазами с Твайлайт.

Силас.

Может быть всё бы и обошлось. В кладовке было темно. Если бы взгляд санитара не обнаружил внутри никакого движения, он бы мог пройти мимо.

Но копыто Твайлайт дрогнуло, и звон толстой связки ключей привлёк его внимание.

Силас остановился.

– Я что-то слышал.

– Да? И что же? – холодный, невозмутимый и такой знакомый голос старшей сестры Ратчет вселял настоящий ужас.

Силас спокойно открыл дверь в кладовку…

---

Вот так всё и закончилось. Открывшаяся перед сестрой Ратчет картина была крайне красноречива.

Твайлайт, с ключом в замке магического глушителя. Оглушённый санитар. Пинки, которая от охватившего её ужаса не могла пошевелиться. И Рейнбоу Деш в боевой позе с нескрываемой яростью в глазах.

Сестра Ратчет не зря была старшей медицинской сестрой. Её не зря боялись. Конечно, она была невысокой, раза в два меньше, чем Силас, но магией владела на уровне кантерлотских магов-гвардейцев из старых воспоминаний Твайлайт.

Медсестра быстро оценила ситуацию и сразу захватила пегаску в телекинетическое поле, приподняв её над полом, не давая двигаться. Оказавшись не способной драться, Рейнбоу Деш обрушила на медработников поток отборной брани, но никакого эффекта это не оказало. Силас быстро и проворно выхватил ключи из копыт остолбеневшей Твайлайт и легко скрутил и её, и Пинки.

Затем последовали три поочерёдных укола в трёх поочерёдных пациенток. И сознание лавандовой единорожки поглотила тьма…
Потом были слёзы, крики, ругань…

Эпплджек, выслушивающая нравоучения от сестры Ратчет…

Что-то рассказывающий бирюзовый санитар с перебинтованной головой…

Неконтролируемая исповедь, вызванная панической атакой, в которой Твайлайт сама говорила про живую тень, про принцессу Селестию, про элементы гармонии, про жуткого жеребца в фарфоровой маске…

Обсуждение наказания для Рейнбоу Деш – снова подрезать крылья или отправить в изолятор…

Плач Пинки Пай, обещающей рассказать всё, что ей известно, и про план, и про украденные ранее документы, и про участие Флаттершай, и про страшнючую тень…

Спор между сетрой Ратчет и доктором Роузом насчёт того, как именно следует наказать Твайлайт…

«Если она не может вспомнить свою жизнь в больнице, то нужно создать для неё новые воспоминания, которые помогут сдерживать её параноидальный психоз», – Утверждала старшая медсестра…

И, наконец, она оказалась в этой самой комнатке, в этой самой смирительной рубашке, и светодиодная лампа издавала точно такое же противное жужжание.

Итак, что же мы имеем в сухом остатке?

Я нарушила обещание, данное Эпплдждек, и она навряд ли скоро мне это простит. Может быть, она даже перестанет быть моим доктором.

Рэрити написала письмо в кантерлотскую медицинскую комиссию, но сама, судя по всему, удовлетворилась объяснениями доктора Роуза. В конце концов, он пытается спасти единорогов от цератотомии (ампутации рога).

Пинки Пай лишили статуса пациента-ассистента. Она рассказала докторам всё, что знала. Навряд ли она захочет когда-нибудь снова заговорить со мной.

Рейнбоу Деш, скорее всего, попала в карцер. Её лишили привилегий в тренажёрном зале. Вполне возможно, что она находится сейчас в паре комнат от моей. Но, есть шанс, что конкретно меня она винит не так сильно, как остальные.

Флаттершай наверняка выслушала лекцию сестры Ратчет о том, что нельзя помогать смутьянкам, вроде меня, устраивать беспорядки. Скорее всего, санитары больше меня к ней не подпустят.

Доктора знают о моих «галлюцинациях» насчёт Эквестрии, поражённой живой тьмой, разговоров с принцессой Селестией, зловещего жеребца в фарфоровой маске, которого никто кроме меня не видел… Скорее всего это будет воспринято за рецидив моей болезни. Следовательно, в скором времени можно ожидать повторный сеанс электрошоковой терапии.

Подведя в голове итог, Твайлайт заметила любопытную вещь – всё это не имело для неё никакого значения. Не было ни злости, ни страха, ни горечи, ни даже печали. Как будто речь шла не про неё, а про какую-то чуждую незнакомку.

Потому что всё это не имеет никакого значения после того, что мне не приснилось несколько дней назад…

Тяжело вздохнув, Твайлайт закрыла глаза и вызвала из памяти другое свежее воспоминание, которое так не хотелось вспоминать. Которое ранило сильнее, чем унизительная беспомощность настоящего и отвернувшиеся друзья.

Поначалу казалось, что это просто обычный сон…

Глава III

Вечносвободный лес всегда был опасным местом. Особенно для одинокой единорожки. Особенно ночью.

Твайлайт бежала галопом через незнакомые чащобы, держа в телекинетическом поле маленькую лампу со светлячками. Её свет был очень тусклым, но, всё же, окружающая ночная тьма отступала перед ним, а древние деревья покорно отбрасывали длинные тени.

Единорожка выбежала на довольно большую поляну и смогла осмотреться. При свете полной луны и ярких звёзд безоблачного неба она смогла рассмотреть гору, на склоне которой серыми призраками возвышались гордые башни Кантерлота. Никаких других ориентиров за тёмными кронами окружающего леса было не разглядеть.

Твайлайт продолжила свой галоп в направлении великого города.

Спустя какое-то время она обнаружила, что что-то изменилось. Окружающая темнота как будто стала другой. Стала плотней. Свет от лампы теперь освещал окружение неравномерно, словно натыкаясь на занавески из непроглядной тьмы, которую он был не в силах развеять.

И эти занавески направляли её бег.

Они медленно окружали Твайлайт с трёх сторон, оставляя единственный путь – вперёд, потихоньку подбираясь всё ближе.

Наблюдая за этими жуткими тенями, Твайлайт не сразу заметила, что теперь бежит вверх по склону холма. Дикорастущие чащобы поредели – верный признак близости края леса.

Тьма играла с ней, словно кошка с мышкой, отставая буквально на несколько метров, забавляясь её страхом и упрямством.

Но вот, просвет среди деревьев впереди открыл взору лунный диск. Собрав все свои оставшиеся силы, Твайлайт рванула навстречу открывшемуся выходу из этого жуткого леса. До спасительного прохода оставались считанные метры…

Подступающие с боков тёмные занавески резко расступились, оставшись позади под кронами могучих деревьев. Свет лампы залил своим тусклым светом вершину холма, покрытую травой. Посмотрев назад, Твайлайт убедилась, что жуткая тьма не собирается преследовать её за пределами леса. Единорожка, наконец, позволила себе остановиться и перевести дыхание.

С холма открывался прекрасный вид на столицу Эквестрии. Белые стены, позолоченные крыши, элегантные воздушные арки… Даже в лунном свете город выглядел восхитительно.

В окнах замка не горело ни одного огонька. На крепостных стенах не было видно ни одного стражника.

Неожиданно к Твайлайт пришло понимание, что она оказалась к Кантерлоту гораздо ближе, чем рассчитывала. Как будто расстояние от опушки в лесу до холма было искусственно сокращено раз в десять.

– Как хорошо, что ты смогла прийти! – Этот голос. Он вызывал страх, гнев, презрение и неверие одновременно. – Я уж боялась, что мне придётся наслаждаться представлением в одиночестве.

Твайлайт медленно повернулась в направлении обладательницы голоса и, как и ожидала, увидела её. Лавандовую единорожку 19-ти лет, с меткой в виде шестиконечной звезды, мордочку которой украшала милая, доброжелательная улыбка.

Отражение без зеркала.

– Что ты тут делаешь? – спросила оригинал. Коктейль противоречивых чувств более-менее устаканился, и в нем возобладала ярость.

– Я? Ничего. В этот раз ты сама пришла ко мне. Впрочем, я рада компании, – шарлатанка подошла к Твайлайт и начала, в уже привычной манере, обходить её кругами. – Наверное, в твоей жизни произошло что-то серьёзное. Какое-то сильное эмоциональное потрясение. Раз уж ты смогла добраться сюда.

Твайлайт прожигала взглядом виновницу всех своих несчастий.

Это она украла мою жизнь. Она исковеркала прошлое моих друзей и заставила их страдать. Она погрузила Эквестрию в непроглядную кошмарную тьму. Но меня ей не сломить!

Как бы сильно она её не ненавидела, Твайлайт понимала, что здесь и сейчас ей никак не навредить шарлатанке. Это была её территория. Она диктовала правила.

Оставалось только смотреть за представлением, которое она приготовила.

– Пожалуй, я не буду пытаться тебя разубедить в твоих ошибках. Ты прекрасно помнишь, мои слова. Это не твой мир. Отрицая правду, ты причиняешь боль тем, кто тебе дорог. Я могу избавить тебя от боли, если ты мне разрешишь. Мне нет надобности ломать тебя. Нельзя сломать уже сломанное, – шарлатанка остановилась перед Твайлайт и с любопытством посмотрела прямо в глаза. – Я знаю, ты не поверишь ни единому моему слову. Но, к счастью, я нашла кое-кого, чьё слово ты услышишь, – разорвав зрительный контакт, она развернулась к Кантерлоту. – Пора оставить в прошлом очередную страницу твоего больного бреда.

Поизучав несколько секунд свою застывшую соперницу, взгляд Твайлайт последовал за взглядом отражения в сторону белокаменной столицы.

Поначалу она не заметила, чтобы хоть что-то происходило. Она уже хотела поинтересоваться, долго ли ещё ждать, как вдруг поймала краем глаза какое-то движение у подножья горы.

Полная луна щедро освещала ночной мир, но только сейчас Твайлайт заметила, что тени, отбрасываемые любыми объектами, были неестественно чёткими… Будто светила не луна, а июльское солнце.

И у подножья горы тени двигались. Медленно.

Вытягивались от деревьев, камней, кустов и других объектов, их породивших, не разрывая до конца эту связь, сливаясь и переплетаясь друг с другом.

Осмотрев горизонт, Твайлайт обнаружила, что тени задвигались по всей обозримой Эквестрии. Тонкие, и не очень, чёрные полоски ползли по земле, по рекам, по склонам гор и холмов.

Единственное место, где законы светотехники не сошли с ума, было вокруг стен Кантерлота.

Обернувшись, Твайлайт увидела, что вечносвободный лес тоже посылает свои чёрные армии в бой. Несколько толстых чёрных полосок медленно ползли из-под могучих деревьев в сторону горы.

Хорошо, что они всё-таки избегали света её маленькой лампы, обходя единорожку на почтительном расстоянии. И что её собственная тень, порождённая этой лампой, а не полной луной, не спешила оставить свою хозяйку.

Так значит представление – это штурм замка принцессы Селестии?

Как завороженная, Твайлайт смотрела за разворачивающимся действом.

Вид был и в правду захватывающим. Живая чёрная краска медленно собиралась в огромную бесформенную кляксу у подножья горы, накапливая свои силы.

Она не торопилась наступать. Клякса медленно разрасталась, увеличиваясь, вытягиваясь вверх. Теперь её форма напоминала гигантскую чёрную каплю, которая продолжала расти.

Вот она уже высотой с взрослую пони…

С дерево…

С двухэтажный дом…

Со стену замка…

Её размеров уже хватило бы для того, чтобы накрыть собой весь Кантерлот и его ближайшие окрестности!

Наконец, всякое движение прекратилось.

Все толстые полоски, тянувшиеся по земле к гигантской капле, вытянулись в тонкие чёрные нитки.

Тьма собрала все свои силы.

Твайлайт боялась дышать. Ей вдруг показалось, что если она не будет двигаться, то ей, возможно, удастся обмануть само время. И этот торжественный момент – противостояние огромной, чёрной субстанции и спокойных, благородных, величественных белых стен – будет длиться вечно…

И то, что должно за ним последовать, никогда не случится…

Но тому было суждено случиться…

Живая тьма двинулась на штурм.

Чёрная капля медленно поднималась по горе. Все неровные объекты, которые ранее не были подвержены влиянию «теневой магии» из-за близости Кантерлота, начали отдавать свои тени в общую массу чёрной субстанции проползающей мимо.

Когда капля преодолело половину пути до стен замка, его защитники, наконец-то, проявили себя.

Из самой высокой башни на балкон вышли два аликорна, белоснежно белый и тёмно-синий. Королевские принцессы. Они взлетели в ночное небо и обрушили на наступающую тьму колоссальные потоки чистой сияющей магии.

От ярких вспышек заклинаний становилось светло как днём. Твайлайт никогда не видела, чтобы за раз использовалось столько магической энергии.

Тьма прогибалась под сверкающими лучами, изгибалась, словно от боли. Её движение сильно замедлилось.

Казалось, что принцессы хорошо справляются. Лучи света выжигали тьму, иногда даже пробивали её насквозь. Чёрная капля заметно потеряла в высоте. Но вскоре Твайлайт поняла, что это впечатление было обманчиво.

Тьма почти не уменьшалась в объёме, она просто меняла форму. Уплотняла свою «шкуру».

Вскоре очередные магические удары вызывали лишь мелкие судороги на чёрной поверхности.

Также оказалось, что выносливость аликорнов тоже имела свои пределы. Магические лучи сияли всё так же ярко, но время, которое принцессы тратили на сотворение каждого следующего заклинания, постепенно увеличивалось.

Наконец тьма подошла вплотную к стенам белого города.

Но даже бесчувственные камни не собирались сдаваться без боя. Едва тьма касалась белых стен, как в месте касания вспыхивала маленькая белая вспышка, и тьма отдёргивалась, словно от ожога.

Какое-то время тьма продолжала свои попытки, выискивая слабое место в стенах Кантерлота.

Но в стенах Кантерлота не было слабого места.

Тогда она прекратила свои попытки. Аликорны, по-прежнему, поливали агрессора потоками сияющего света, но живая тьма просто… бездействовала?

Картина не менялась. И это беспокоило Твайлайт. В этом не было никакого смысла.

Конечно, пытаться понять живую тьму, штурмующую замок, задача не из лёгких, но все предыдущие действия агрессора поддавались хоть какой-то логике.

Накопление сил, поддерживание защитной формации, поиск уязвимого места…

Встать неподвижно под стенами и позволять себя расстреливать?

Но вот на картине появились новые штрихи, и всё встало на свои места.

По белизне благородных стен Кантерлота вверх медленно ползли тонкие, чёрные полоски, покрывая её причудливым узором беспорядочных чёрных линий разной толщины.

Так вот в чём дело. Атака не прекращалась. Просто основной бой происходил у основания стены. Не сумев пробить оборону с наскока, тьма ударила тонкими чёрными щупальцами с земли. Похоже, сила противодействия была пропорциональна площади соприкосновения.

Медленно, но верно тьма покоряла белую поверхность метр за метром, покрывала своей чёрной росписью стены, башни и их золотые крыши.

Теперь уже замок не мог называться белым. Чёрного на нём было около четверти.

Аликорны изменили свою тактику. Теперь они били не по окружающей субстанции, а по этим продвигающимся чёрным щупальцам, используя более слабые точечные заклинания. Видимый результат от этого был налицо. Несколько заклинаний оставляли участок стены, шириной в пару домов идеально белым. Но два аликорна никак не успевали по всей длине крепостных стен.

И там, где принцессы не успевали, тени укреплялись и утолщались. И на то, чтобы их прогнать, уходило всё больше и больше времени.

Вскоре аликорны оставили попытки отбить стену. Теперь их магические лучи поражали врага, который переполз через белую преграду и продолжал тянуться к центру города внутри крепостных стен.

Живая тьма медленно, но верно побеждала. Было очевидно, что это всего лишь вопрос времени. В конце концов, тьма поглотит Кантерлот, и сил двух аликорнов было не достаточно для того, чтобы это предотвратить.

Вдруг, белоснежная принцесса подлетела к своей сестре, что-то ей сказала, и направилась назад, в центральную башню, оставив тёмно-синюю сдерживать врага в одиночку.

Что она задумала? Может у защитников остался ещё какой-то козырь? Какой-нибудь могущественный артефакт, или очень сложное и хитросплетённое заклинание, требующее предельной концентрации и продолжительного времени?

Ответ не заставил себя долго ждать, но пришёл, откуда Твайлайт никак не ожидала.

– Тва…айт… – коснулся ушей единорожки тихий, добрый голос.

Знакомый голос, с которым было связанно столько тёплых и хороших воспоминаний. Сейчас он вызывал в душе Твайлайт только ужас примерного ученика, не подготовившего домашнее задание.

– Твайлайт… ты меня слышишь… – звук исходил изнутри её лампы со светлячками.

– Принцесса Селестия?

– Твайлайт! – в голосе принцессы звучала искренняя радость, отчего сердце единорожки сжималось ещё сильнее. – Поддерживать заклинание связи сейчас, почему-то, гораздо легче! Где ты находишься? Ты смогла вернуть гармонию своим подругам?

– Принцесса Селестия… – на глазах наворачивались слёзы. Расплывчатый взгляд наблюдал за тем, как великий город покрывается сеткой из чёрных теней. – Принцесса Селестия… Я не справилась…

На залитой тёплым светом светлячковой лампы вершине холма наступила гробовая тишина. Принцесса пыталась понять, что её верная ученица хотела этим сказать. И почему она плачет.

– Я не успела вернуть гармонию своим друзьям! – Твайлайт кричала сквозь слёзы, вложив в свои слова все переполняющие её чувства — и страх, и стыд, и боль, и злость, и всё остальное. – Я допустила ошибку, и весь прогресс последних недель пошёл насмарку!

– Твайлайт, – голос принцессы звучал тихо и слегка озадачено.

– И ТЕПЕРЬ УЖЕ СЛИШКОМ ПОЗДНО! – Твайлайт, не стесняясь, разревелась в голос.

Принцесса не прерывала её. Ждала, пока переполняющие ученицу чувства выйдут наружу вместе со слезами.

Поймав момент, когда всхлипы единорожки стали чуть тише, Селестия сказала своим спокойным, добрым, мягким голосом, в котором не было и намёка на разочарование:

– Моя маленькая Твайлайт. Прости меня, – добравшись до сознания ученицы, эти слава сильно её удивили.

Она ожидала, что принцесса будет её ругать, или выпрашивать подробности, или искать возможные пути решения, или пытаться воодушевить её…

– Я взвалила на твои плечи непомерную ношу. Никто не должен был столкнуться с тем, с чем столкнулась ты. Да, к тому же, в одиночку. Я хочу, чтобы ты знала. В произошедшем нет твоей вины.

Стены города, покрытые чёрными линиями, вдруг начали разрушаться. Величественные белые башни превращались в груды камней. Окружающая город чёрная субстанция снова двинулась вперёд, к центральной башне.

– Если кого и стоит винить, так только меня. Это я не сумела защитить Эквестрию. Я не смогла остановить эту напасть. Я подвела своих поданных, и ничем не помогла своей верной ученице, единственной, кому удалось не потерять себя.

Темно-синяя аликорна приземлилась на балконе центральной башни, и продолжила свой обстрел оттуда.

– И если наша история должна на этом закончиться, то твоя должна продолжаться. В конце концов, даже если у сказки плохой конец, это вовсе не означает, что в ней не было ничего хорошего. Ты же ещё даже не представляешь границ своих возможностей.

Постройки города, которые показывались из-под проходящей чёрной субстанции, становились серыми, словно сотканными из тех же самых теней. От внешней белой стены остались только тёмно-серые руины. Единственным кусочком белого возвышалась центральная башня.

– Помни… Дружба… Это… Магия…

Заклинание связи прервалось, и через считанные секунды на балкон вышла вторая принцесса, продолжив обстрел подступающих чёрных теней.

Твайлайт беспомощно наблюдала за происходящим, сквозь заплаканные глаза. Её душевных сил еле хватало на то, чтобы подавить пробивающиеся наружу всхлипы.

Обороняя такой маленький участок пространства, аликорны спокойно расправлялись с наступающими чёрными щупальцами, но вслед за ними подходила основная масса чёрной субстанции, которая снова вытянулась в высоту.

Подобравшись к сердцу города почти вплотную, живая тьма резко вытянулось вверх и сомкнулось над центральной башней, образовав колпак непроглядной тьмы.

Который продолжал сжиматься.

Иногда поверхность колпака немного раздувалась, когда магия аликорнов безуспешно пыталась её пробить…

Величественный белый город превратился в унылую, серо-чёрную мешанину построек, в центре которой возвышался острый, чёрный конус.

На холме вокруг Твайлайт, заметно похолодало. Осмотревшись, она обнаружила, что стало заметно темней.

Её лампа со светлячками угасала.

С каким-то первобытным страхом она завороженно наблюдала за тем, как прыгающие яркие точки внутри лампы поочерёдно гаснут…

Вот погас последний светлячок.

И в этом мире больше не осталось живого света.

Подняв взгляд от потухшего фонаря к чёрному колпаку, Твайлайт обнаружила, что бой уже окончился.

Чёрный конус исчез.

Кантерлот снова выглядел почти нормально, если не считать руины внешних крепостных стен, но и они лежали на земле непривычно белыми камнями. Законы светотехники вернулись. Тени от полной луны были различимы, но не бросались в глаза своей непроглядной чернотой.

Но этот вид не вызывал в душе Твайлайт надежды или радости. Она знала, чем всё закончилось. В белокаменной столице Эквестрии не было жизни.

Нет больше никаких королевских принцесс.

– Это было поистине восхитительно, – если бы Твайлайт не была так опустошена, то эти слова непременно вызвали бы в ней хоть какие-то эмоции. – Определённо представление стоило всех приготовлений и ожиданий. И я очень рада, что смогла им поделиться.

Шарлатанка снова развернулась к Твайлайт, дружелюбно улыбаясь. Лунный свет играл весёлыми искорками в её глазах.

– Должна открыть тебе один секрет. Твоя принцесса ошибалась. Даже, если бы ты находилась здесь со всеми элементами гармонии, их сил не хватило бы, чтобы остановить меня. Разве что задержать. Ты изначально не могла ничего сделать.

Рог шарлатанки засветился, и, словно из ниоткуда, в телекинетическом поле выплыла кружка, от которой шёл пар и пахло травяным чаем.

– Моё предложение по-прежнему в силе. Зачем продолжать страдать? У тебя не осталось ни друзей, ни наставника, ни надежды. Позволь мне забрать твою боль. Пей чай. И всё закончится.

Слова шарлатанки словно забивали в сердце один гвоздь за другим.

Чужая магическая аура обхватила переднее копыто Твайлайт и приподняла его. Кружка с чаем опустилась в ногу единорожки, которая крепко её сжала, и застыла в нерешительности.

– По правде говоря, мне нет никакой выгоды от этого. Ты не способна мне помешать. Я могла бы просто дождаться, пока ты умрёшь от старости в стенах психиатрической больницы… Я просто хочу помочь тебе.

Твайлайт верила её словам. Всё звучало логично. Она на самом деле не видела для себя никакой надежды на лучшее.

Кружка с чаем медленно поднималась к губам…

Знакомый запах. Знакомое тепло горячего напитка в копыте. Наверняка он обладает знакомым вкусом. Когда я его выпью, весь этот кошмар закончится. Боли больше не будет.

Твайлайт бросила на свою мучительницу прощальный взгляд.

Вдруг в глазах мучительницы промелькнуло удивление.

Всего на долю секунды.

Тут же спрятанное подальше привычной улыбкой превосходства.

Она удивилась? Я её удивила?

Я ещё не выпила чай. Она не могла знать, о чём я думаю.

Её удивило что-то ещё?

В её мире?

Твайлайт оглянулась назад и её сердце замерло.

Под кронами вечносвободного леса стоял жеребец в чёрном плаще и белой фарфоровой маске. Копыта его были замотаны грязными бинтами. На спине висели полные, поношенные седельные сумки.

Весь его образ был каким-то … неестественным.

Он был абсолютно неподвижным. Даже не дышал. И цвета его были какими-то … не такими.

Он словно не отражал свет полной луны, а вместо этого поглощал его, и излучал свой, тусклый, противоестественный.

Если живая тьма, штурмовавшая замок,была чёрной, как чёрная краска в глубоком подвале без единого лучика света, то плащ этого жеребца был чёрным, как бездонная бездна, которая никогда не видела света и даже не знает, что это такое.

Он аномалия. Его не должно существовать в этом мире.

– Ну, зачем он появился? – в голосе шарлатанки звучало явное недовольство, как от надоедливой мухи.

Чёрный жеребец медленно поднял переднее копыто указывая на что-то.

Проследив в указанном направлении взглядом, Твайлайт увидела на земле между собой и шарлатанкой свою погасшую светлячковую лампу.

Почему она там? Не помню, чтобы я выпускала её из телекинетического захвата! И если бы я его просто развеяла, то лампа бы громко разбилась!

Внутри лампы что-то клубилось, и иногда вспыхивали яркие белые искорки. Верные признаки протекания химически-магической реакции. Обычно они заканчивались либо образованием объекта сложной структуры, либо разноцветным сиянием, либо…

С громким хлопком лампа взорвалась, и из неё вырвались чёрные клубы тумана, быстро заполняющие собой всё окружающее пространство.

Чёрные, как пращ жеребца.

Твайлайт инстинктивно закрыла глаза и затаила дыхание. Вдыхать результаты химически-магической реакции крайне не рекомендовалось.

Но вот звуки взрыва и ветра, созданного расширяющимся чёрным туманом, кончились…

И вместе с ними кончились вообще все звуки.

Твайлайт осторожно открыла глаза.

Затем закрыла и открыла их вновь.

Разницы между закрытыми и открытыми глазами не было никакой. Она видела только кромешную тьму.

Твайлайт осторожно вдохнула воздух.

Воздух был абсолютно без запаха. Ей даже показалось, что в нём отсутствует запах кислорода. Она дышала пустотой.

Эй! Вы здесь? Попробовала позвать Твайлайт, но не услышала своего голоса.

Твайлайт обратилась к последнему чувству – осязанию.

Она на чём-то стояла.

Ну, хоть гравитацию оставили.

В переднем копыте всё ещё находился какой-то предмет.

Подвигав его из стороны в сторону, Твайлайт узнала в нём ту самую кружку с травяным чаем, которую она так и продержала в застывшем копыте.

Твайлайт осторожно понюхала её содержимое. Как и ожидалось, содержимое запахом не обладало.

Наверняка я даже вкуса воды не почувствую. Горько усмехнулась про себя Твайлайт.

И медленно перевернула кружку кверху дном, позволяя гравитации сделать своё дело.

Жидкость беззвучно выливалась из кружки, о чём говорило изменение веса последней.

Зачем продолжать страдать? Спросила Твайлайт мысленно саму себя. А почему бы нет? И бросила проклятую кружку куда-то вперёд.

Она подождала несколько секунд, ожидая хоть какой-то ответной реакции от окружающей тьмы.

Но её не последовало.

Попыталась оглядеться.

Но со всех сторон тьма была совершенно однородна.

Перепроверила ещё раз все свои чувства, и наконец-то кое-что обнаружила…

Мысли в её голове.

Голова была пуста.

И эта пустота была … звенящей.

Звук, которого не существовало. Который был только в её голове.

В окружающей пустоте это мог быть ключ.

Твайлайт мысленно потянулась к этому еле слышимому звону, пыталась наполнить им все свои мысли, усилить его.

Звук становился насыщенней, реальней.

И тут она его узнала.

Противное жужжание!

Твайлайт резко открыла глаза … и увидела белый потолок, обитый мягкой материей, освещённый проклятой светодиодной лампой. Потолок её изолятора, в котором начиналось новое утро.

---

Вот такой не сон приснился Твайлайт в изоляторе несколько дней назад.

И сегодня она впервые вспомнила всё. От самого начала до самого конца.

Итак, попробуем подвести итог.

В первую очередь, Твайлайт вызвала в памяти свой самый первый список, который она составила в голове, едва обнаружив себя в больнице.

Список состоял всего из двух пунктов: 1)план побега; 2)вернуться домой.

И мысленно зачеркнула второй пункт.

Нету больше никакого домой. Некуда возвращаться.

Закончив с главным, она вернулась к разложению информации по полочкам.

Принцесса Селестия больше не “позвонит”.

Чёрный жеребец зачем-то спас меня. Почему – абсолютно не понятно, учитывая, что всё моё естество кричит об угрозе самой его природы.

Причинить хоть какой-то вред шарлатанке я не способна.

А может быть всё это и вправду происходит только в моей голове?

Эта мысль возникла, словно из ниоткуда. Кажется, когда-то шарлатанка что-то такое говорила, но сейчас Твайлайт была готова рассмотреть эту возможность всерьёз, проанализировав её холодной головой учёного.

Что, если доктор Роуз прав? Я нахожусь в этой больнице уже больше десяти лет. И всё это время я жила в воображаемом мире. Училась у принцессы Селестии. Заводила замечательных друзей. Переживала удивительные приключения… Пока в один прекрасный день электрошоковая терапия меня не вылечила…

И она сработала просто невероятно хорошо. Даже Спайка я больше не вижу. Но, всё же, хоть болезни и был нанесёт серьёзный удар, она всё ещё во мне. И мучает меня этими снами и галлюцинациями. Все эти шарлатанки в зеркале, жеребцы в темноте, сообщения от принцессы Селестии, оставшейся в моём мире… Всё это существует только в моей голове. И мне нужно об этом просто забыть. Мне просто нужна медицинская помощь. И, может быть, если я перестану упрямиться, меня вылечат. И я смогу вернуться к семье. И я вернусь… к маме в Мэйнхэттен, или к папе в Кантерлот, или к Шайнинг Армору в Понивиль…

И всё, что для этого нужно, это признать, что все мои воспоминания нереальны. Что мне нужно привыкнуть к этому миру. И тогда, может быть, мне удастся найти в нем своё место…

Но как же Эпплджек, которой я доверилась, вися над обрывом на пути к руинам замка двух сестёр? Как же Пинки Пай, чьё невероятное шестое чувство спасло меня от четырёхглавой гидры на болоте? Как же Флаттершай, спасшая нас всех от разъярённого дракона? Как же Рейнбоу Деш, несущаяся к земле от самого Клаудсдейла, чтобы спасти падающую Рэрити, и успевающая в последний момент у самой земли, исполнив при этом легендарный «Радужный удар»?

Твайлайт чувствовала, как холодная голова учёного уступает место горячей голове обычной девочки, у которой были лучшие на свете друзья…

Это не может быть неправдой. Не должно быть неправдой! Даже если этого не происходило на самом деле, Я НЕ ХОЧУ ЭТОГО ЗАБЫВАТЬ!

Непрошеные слёзы снова заполняли глаза.

Мысли причиняли боль. Сознание не хотело примиряться с реальностью. Разум не мог обнаружить логически верную схему устройства мира, в которой душа согласилась бы существовать.

Кто же я на самом деле? Сумасшедшая, или единственная, кто помнит истину?

Ответа не было.

Глава IV

Твайлайт лежала на своей кровати. Открытые немигающие глаза были направленны в потолок. Звенящая пустота в голове пыталась подражать жужжанию лампы.

Недавно закончился ужин, но до отбоя была ещё пара часов. Напрягать голову не было никакого желания. И так за день надумалась. Вот единорожка и пыталась «очистить разум от всего лишнего». Она как-то читала в кантерлотском журнале «Cosmoponytan» (спасибо Рэрити), что подобные упражнения позволяют лучше контролировать эмоции.

Громкий щелчок открывающегося замка был неожиданностью.

Раньше такого не случалось. Обычно, в период с ужина до утренних таблеток её существование никого не волновало.

В очищенный разум полезли ненужные мысли. Это расстроило Твайлайт, но ни позы, ни выражения глаз она не изменила.

Вошедший медленно подошёл к кровати и встал в нерешительности, оставаясь вне поля зрения. Наконец, перед взором появилась бледно-зелёная больничная роба, которую держало оранжевое копыто. Роба медленно опустилась на одеяло, и взор Твайлайт проследовал за ней.

– Вставай, – голос был смутно знаком. За его сухостью слышались обида и твёрдый характер. – Твоя неделя наказания прошла. Сегодня ты будешь спать в своей палате.

Смысл произнесённых в стенах изолятора слов ещё ускользал от единорожки, но она поняла, что её хотят переодеть.

Твайлайт послушно села, не отрывая глаз от зелёной рубахи. Оранжевые копыта начали расстёгивать ремни смирительной рубашки, затем заботливо сняли с пациентки белую хламиду и помогли надеть зелёную.

– Пошли.

Чужие копыта помогли Твайлайт встать на все четыре ноги. С непривычки ощущение в отвыкших, передних конечностях было странным, но приятным, несмотря на лёгкую дрожь.

Пациентка смотрела под ноги, чтобы не упасть. Она так и не удостоила вошедшую взглядом. Ей было не интересно, кем является эта очередная молчаливая, бесчувственная благодетельница. Её интересовало только одно – когда эта формальная медицинская процедура закончится, и её оставят одну.

Не отрывая глаз от пола, Твайлайт последовала за выглядывающими из под белого халата оранжевыми копытами.

Они шли по кафельным коридорам. Прошли через двойные двери, у которых, кажется, стоял охранник. Эти двери были входом в крыло одиночных камер – снаружи кафель имел другой узор.

– Доктор Роуз очень переживал из-за твоего психического состояния. Мне нужно, чтобы ты ответила на несколько простых вопросов.

Твайлайт молча кивнула головой, не заботясь о том, увидела ли собеседница этот жест или нет.

– Ты знаешь, где мы находимся?

– В больнице Бродхуф.

– Ты помнишь, кто такой доктор Роуз?

– Доктор, который пытается мне помочь.

– Можешь примерно описать, каков распорядок дня для пациентов в больнице?

– Утренний осмотр, ванная комната, завтрак, процедуры с докторами, обед, занятия, групповые терапии, прогулки на свежем воздухе, ужин, игры, отбой.

Собеседница одобрительно хмыкнула. Похоже, ответы её удовлетворили.

– Ты помнишь, почему ты оказалась в изоляторе? – вопрос был задан гораздо более тихим голосом. Медработнице было боязно теребить свежие воспоминания Твайлайт.

– Я оказалась в изоляторе, потому что пыталась что-то украсть из кабинета доктора Роуза, и из-за меня пострадал санитар.

На этом вопросы закончились.

Скоро они оказались перед какой-то белой дверью и зашли внутрь.

Туалетная комната. Определила Твайлайт по характерной только для этого помещения крупной плитке.

– Тебе нужно принять душ. Вода ещё тёплая. Затем я отведу тебя в твою палату.

Единорожка послушно сняла больничную робу и прошла в душевую кабинку.

Принять тёплый душ после недели в изоляторе было очень даже приятно. Но на её настроение это никак не повлияло.

Туалетную комнату от её палаты отделяло всего несколько палат других пациентов.

Вот нужная железная дверь уже открыта, и Твайлайт уже встречают знакомые ароматы книг и пергамента.

А в палатах кафель тоже отличается. Здесь он мелкий и ромбовидный.

– Спокойной ночи, Твайлайт, — произнесла сопроводившая и закрыла дверь.

Твайлайт. Что-то было в том, как она произнесла её имя. Какие-то неподдельные грусть и забота.

Пациентка, наконец, с интересом посмотрела в смотровое окошко, но провожатая уже ушла дальше по коридору.

Всё равно это не имеет никакого значения.

Ничто не имеет значения.

---

Твайлайт опять повезло. Ей опять ничего не приснилось. Яркий свет штурмовал закрытые веки, и немного посопротивлявшись, она открыла глаза, чтобы увидеть знакомые, обитые мягкой, белой материей стены и дверь…

Но вместо этого увидела ломящиеся от книг книжные шкафы, бело-зелёные стены и чёрную металлическую дверь.

Да и жужжание светодиодной лампы звучало не привычно противно, а тихо и еле заметно.

Моя палата.

В памяти постепенно вставали картинки событий вчерашнего дня в хронологическом порядке. Пробуждение, воспоминания о провале авантюры, картины из сна, неожиданная посетительница после ужина…

Значит, неделя изолятора закончилась. Теперь опять начнутся доктора, разговоры и … друзья.

Мысль о друзьях заставила встрепенуться какие-то непонятные чувства, но, сквозь не отпускающую единорожку со вчерашнего вечера апатию, эти чувства не пробились.

Начинался очередной обычный день в больнице, когда всё подчиняется строгому распорядку дня. И первым пунктом стоял утренний осмотр.

Вскоре Твайлайт уже стояла со сменной рубахой и умывальными принадлежностями в очереди на лекарства и утреннюю гигиену в окружении смутно знакомых пациентов с разного рода нервными тиками.

На губах Твайлайт даже появилась небольшая улыбка, когда она обнаружила, что после четырнадцати проигнорированных попыток поздороваться, её неадекватная соседка, Силвер Глоу, всё-таки оставила её в покое.

После утренних процедур, у поста медсестры её встретил лечащий доктор – Эпплджек.

– Привет, Эпплджек, – безэмоциональным голосом сказала единорожка.

– Идём. Завтрак ждать не будет, – тот же самый сухой, обиженный голос. – Затем тебя ожидает беседа с доктором Роузом.

Они направились в кафетерий, находящийся на первом этаже больницы.

Значит Эпплджек всё ещё мой лечащий доктор. Или они так беспокоятся из-за моих бредовых рассказов, что не рискнули передавать меня другому психиатру?

До окончания завтрака некогда близкие подруги не проронили ни слова.

Правда, на мордочке Эпплджек промелькнуло удивление, когда Твайлайт без каких-либо видимых усилий съела свою порцию сборной из разных круп пережаренной каши сомнительной консистенции с аналогичными вкусовыми свойствами. Кажется, буфетчицы просто смешали вместе всё старое и почти простроченное.

Ни Пинки Пай, ни Рейнбоу Деш в кафетерии Твайлайт не увидела. Правда, она не особо-то их и выискивала.

Из кафетерия они направились в кабинет доктора Роуза по знакомому маршруту.

– Слушай, – вдруг обратилась доктор к пациентке, когда они прошли уже половину пути, – я, конечно, понимаю, что неделя в изоляторе это то ещё наказание. Но мы все надеялись, что ты вынесешь из этого свой урок. И, хотя бы, попросишь прощения за свои поступки.

Попросить прощения? Непонятные чувства снова заскреблись на задворках сознания. Может попробовать ей объяснить? Хуже всё равно уже не будет.

Твайлайт медленно направила на Эпплджек взгляд, который как бы смотрел сквозь неё.

– Моего дома больше нет, – тихо сказала единорожка.

– Как это нет? – смутилась земнопони. – Конечно есть. У тебя есть любящие родители и старший брат.

– Ты не понял, – взгляд, наконец, перестал разглядывать нечто, никому не видимое, и устремился в глаза собеседнице. – Моего дома больше нет. Мне некуда возвращаться.

Через несколько секунд непонимающее выражение мордочки Эпплджек сменилось на угрюмое.

– Опять эти твои фантазии. Что ж, надеюсь, доктор Роуз сможет найти какое-нибудь решение.

Далее был разговор с доктором Роузом.

Сначала он задавал стандартные вопросы о прошлом Твайлайт, а она просто отвечала то, что помнила.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать, – поймав на себе удивлённые взгляды с застывшим в них вопросом, Твайлайт добавила. – Я всё ещё не помню, чтобы раньше жила в больнице. Но если мне говорят, что на самом деле я семнадцатилетняя, то я не вижу причин не верить.

Потом пошли неприятные вопросы про то, о чём она говорила во время панической атаки.

– Я иногда вижу странные вещи, которые мне казались реальными. С этим связаны и мой кошмарный сон, о котором я не захотела говорить, и инцидент с зеркалом в туалете, и тот случай, когда я панически испугалась выключившегося света.

Доктор Роуз с интересом расспрашивал о подробностях этих галлюцинаций, и с радостью рассказывал какие именно застарелые психические травмы и подсознательные комплексы Твайлайт олицетворяют эти образы.

Также из этого разговора Твайлайт выудила для себя немного полезной информации. Сегодня суббота. Поднимался вопрос о том, снимать ли с Эпплджек обязанности её лечащего врача. Доктор Роуз говорил, что для этого нет возможности из-за нехватки персонала, пока что. И, самое главное, после обеда её ожидает воспитательная лекция старшей сестры Ратчет.

В общем, оба доктора остались довольны беседой. Испугавшие их бредовые высказывания Твайлайт оказались не рецидивом болезни, а обострившимися на эмоциональной почве остаточными симптомами. К тому же пациентка выказала готовность к сотрудничеству на новом доверительном уровне. Конечно, вызывала небольшую озабоченность её ярко выраженная апатия, но она являлась довольно распространённой реакцией на изолятор.

Об украденной Твайлайт истории болезни пациентки Винд Сонг не было произнесено ни слова.

Когда лавандовая пациентка и оранжевый доктор, наконец, вышли из кабинета Роуза, оказалось, что время уже подходит к обеду.

– И зачем ты молчала об этих, преследующих тебя кошмарах? – рассуждала вслух Эпплджек, пока бело-зелёный коридор выводил их на лестницу. – Мы бы добавили в твоё лечение антипсихотических препаратов. Назначили бы личные сеансы для борьбы с фобиями. Может быть, удалось бы разубедить тебя в целесообразности предприятия, которое ты выкинула неделю назад.

Ответом было апатичное молчание.

В обед Твайлайт ждал неприятный сюрприз. И он касался не супа с недоваренной перловой крупой.

Когда она с подносом во рту прошла за Эпплджек к столу, то оказалось, что за ним уже сидит парочка очень знакомых пони.

Пинки Пай, гладкая грива у которой стала ещё более гладкой и бледной. Её мордочка не выражала никаких эмоций. Глаза лениво изучали содержимое ложки, застывшей на полпути от тарелки. Если бы поблизости было зеркало, то Твайлайт обнаружила бы поразительное сходство состояния Пинки со своим апатичным состоянием.

Карточка пациента-ассистента НЕ висела на её шее.

И Рейнбоу Деш, тяжёлый взгляд которой буравил ненавистную похлёбку. Казалось, она специально сосредоточила всё своё внимание на этой тарелке, чтобы её злость не перекинулась на что-либо ещё.

Эпплджек и Твайлайт уселись напротив знакомой парочки и молча принялись за свою еду.

– Зачем мы едим ложками из тарелок? – вдруг сформулировала свою мысль Пинки. – Если бы мы делали огромные ложки и маленькие тарелки, то можно было бы есть тарелками из ложек. И это было бы удобней, – грустный тон голоса плохо сочетался с глубоким смыслом высказывания.

– Об удобстве пациентов здесь дум-м-м-мают в последнюю очередь. Если вообще думают, – не смотря на внешний вид, голос Рейнбоу Деш казался вполне спокойным.

– Ложки не такие устойчивые, как тарелки, – Твайлайт сама не знала, зачем она поддержала эту тему разговора. Просто его тон совпадал с её настроением. – А у тарелок нету удобной ручки, чтобы можно было за неё держать и не бояться испачкать копыто в супе.

– Значит, просто нужно сделать ложки устойчивыми и приделать к тарелкам удобные ручки, – пыталась развить свою мысль Пинки.

– И чем бы тогда получившиеся ложка с тарелкой отличались от изначальных тарелки с ложкой? – нанесла единорожка новый удар своей неоспоримой логикой.

– Материалом и формой, конечно же! – неоспоримая логика – не самое эффективное средство против логики Пинки Пай.

– Если бы тарелки были метал-л-л-лическими, то санитарам понадобились бы защитные костюмы к их дубинкам, – усмехнулась Рейнбоу Деш.

– У нас же и так есть металлические ложки! Чем же тарелка была бы лучше? – от всего этого разговора веяло каким-то смутно знакомым теплом.

– Всё дело в массе, – объясняла пегаска. – Ложки гораздо л-л-л-легче. А взять без спросу сразу десяток метательных снарядов, не вызывая подозрений, не представляется возможным.

На этом тема разговора оказалась исчерпана. Пациентки погрузились в свои мысли. Добавить было нечего.

– Сейчас, после обеда мы все пойдём в комнату для групповой терапии, где сестра Ратчет прочитает вам лекцию о дисциплине.

От этих слов, сказанных Эпплджек, веяло неприятных холодом, несмотря на профессиональную доброжелательность в голосе доктора. Остатки душевного тепла сдуло без следа.

Две другие пациентки также быстро спрятали свои только-только показавшиеся чувства за масками отчуждённости.

Остаток обеда прошёл в тишине.

Привычный тихий звоночек сигнализировал об окончании приёма пищи, и наша разношёрстная компания направилась к выходу из кафетерия.

Вскоре цокот шестнадцати копыт по кафельному полу растворялся в звуках оживлённых коридоров больницы.

Повсюду ходили группы пациентов, сопровождаемые санитарами на прогулки, музыкальные занятия, занятия по копытоделию, занятия по рисованию, занятия в тренажёрном зале…

Сегодня была суббота, а не будний день, когда большинство пациентов отправлялись на обучение у больничных педагогов или на групповые терапии.

Сегодня групповая терапия ожидала только наших, особо выделившихся пациенток.

За очередным поворотом показалась конечная точка маршрута. Санитар и медсестра тихо о чём-то беседовали у входа в неприметный кабинет, в котором, как помнила Твайлайт, находилось два десятка стоящих по кругу стульев. Похоже санитар был за охранника, а медсестра за чью-ту провожатую.

Внутри уже ожидали старшая медсестра Ратчет, её верный помощник Силас, и, неожиданно, Флаттершай, которая вжалась в свой стул, находящийся на наибольшем расстоянии от сестры Ратчет и входа одновременно, и еле заметно тряслась.

– Доктор Эпплджек, рада вас видеть, – не стала терять времени старшая медсестра. – Полагаю, никаких неприятностей, вроде споров и обвинений, наши особенные гостьи не доставили.

– Не доставили. Они наоборот вели себя очень тихо и порядочно, – Эпплджек пропустила пациенток вперёд, оставшись стоять у двери.

Гостьи стали рассаживаться. Рейнбоу Деш поспешила сесть рядом с Флаттершай, и приобнять её подрезанным крылом, что помогло последней побороть свою дрожь.

Твайлайт и Пинки Пай же выбрали места случайно, держась подальше от медсестры и друг друга.

– Приятно слышать, – профессионально-сладким голосом продолжала сестра Ратчет, ожидая пока все рассядутся. – Итак, как вы все знаете, неделю назад было совершено страшное дисциплинарное нарушение, к которому вы все причастны…

Далее последовала долгая, нудная лекция о дисциплине, о поддержании порядка, об особенностях отношений между медперсоналом и пациентами, о необходимости дисциплинарных наказаний, о положительном влиянии самодисциплины на психическое состояние…

Твайлайт слушала в пол уха, виновато склонив голову, чтобы скрыться от взгляда лекторши. Глаза лавандовой пациентки гуляли по комнате, пытаясь уловить настроение остальных слушателей.

На Пинки не было лица. Она пыталась слушать очень внимательно. Однако, всё, что она слышала, было одной и той же фразой, замаскированной в разные слова. «Ты – плохая пони».

Рейнбоу Деш почти не скрывала своё полное безразличие к теме лекции. Она просто не слушала. И хоть взгляд её был направлен куда-то в центр комнаты, всё её внимание занимала сидящая рядом жёлтая пегаска.

По внешнему виду Флаттершай было крайне сложно определить хоть что-то. Она наверняка слушала, но не слова, а тон, с которым говорила сестра Ратчет. И очень боялась, что тот станет суровым.

Зачем я на них вообще смотрю? Чего я от них хочу? Странное чувство опять вызывало в голове неприятный зуд непонимания.

– А теперь, дорогие мои нарушители, я очень хотела бы услышать ваши искрение извинения, – сестра Ратчет обвела ледяным взглядом присутствующих. – Пинки Пай, – розовая пациентка-неассистент чуть не подпрыгнула от собственного имени. – Не хочешь ничего сказать?

– Д-да. Конечно, сестра Ратчет, – как же неприятно было слышать столько страха в голосе вечно весёлой подруги. – Я хотела сказать, что больше никогда не буду взламывать замки в больнице. И, вообще, никакие замки! И я не буду помогать другим пациенткам в их неправильных замыслах, какими бы смешными и интересными они не были. И если я снова узнаю, о чём-то плохом, что задумывает кто-то-мне-не-безразличный, то я тут же сообщу об этом медработникам, чтобы кому-то-мне-не-безразличному помогли не совершить эту страшную ошибку.

– Хорошо сказано, Пинки, – взгляд медсестры оторвался от розовой земнопони, к облегчению последней, и направился на парочку пегасов. – Рейнбоу Деш, не хочешь извиниться?

– Простите м-м-м-меня за то, что я стукнула санитара. Взрослая кобылка не должна решать проблемы силой. Мне не стоило связываться с сом-м-м-мнительной компанией хулиганов, и принимать участие в их глупой выходке, – радужногривая пегаска проговорила эту фразу, как зазубренную шпаргалку, не вкладывая в слова никакого смысла, но сестру Ратчет, кажется, такой ответ устроил.

– Рада, что ты это поняла.

Теперь настал черёд самой молчаливой и беззащитной пациентки.

– Флаттершай, – дрожь названной пациентки вернулась, и даже стала сильней. Радужногривая подруга постаралась обнять её крепче, но это не помогло. – Ты ведь больше не будешь принимать участие в сомнительных авантюрах и помогать дебоширам нарушать больничные порядки? Не будешь?

Несмотря на тряску, жёлтая пегаска нашла в себе силы выразительно утвердительно кивнуть.

– Вот и славно, – пугающий холодный взгляд отпустил несчастную. Её дрожь начала утихать.

Наконец старшая медицинская сестра Ратчет посмотрела на виновницу всего произошедшего.

– Твайлайт Спаркл. По-моему все, присутствующие здесь, очень хотят услышать твои извинения. Тебе есть что сказать?

Вдруг Твайлайт обнаружила, что и вправду все присутствующие в комнате, а именно три пациентки, доктор, старшая медсестра и санитар, внимательно смотрят на неё.

– Я…

Мысли предательски путались. Единорожка не находила слов для извинений.

Непонятное чувство медленно подгрызало защитный слой апатии.

– Я…

– Ну же, Твайлайт. Ты разве не хочешь попросить прощения? – попыталась подсказать Эпплджек.

Хочу ли я попросить прощения?

И тут пришло понимание, что это было за чувство, вызываемое её друзьями.

Раскаяние.

Я хочу прощения! Я хочу не просто извиниться. Я очень хочу, чтобы мои друзья поняли и простили меня. Я хочу объяснить им всё. Объяснить, почему я всё это делала.

Я не хочу оставаться одной!

Чувство стыда и угрызения совести пробились наружу, заметно изменив голос.

– Я хотела сказать, что…

Громкий стук в дверь прервал несостоявшуюся исповедь. Дверь резко открылась и на пороге появилась… Рэрити?

Глава V

– Сестра Ратчет, извините, что прерываю, но требуется ваша помощь, – Рэрити стояла за дверью и не спешила заходить. Судя по небольшой стопке документов в её телекинетическом поле, роль доставщика сообщений выпала социальному работнику совершенно случайно, оторвав её от более важных дел. – В парке произошёл инцидент с Лирой и одним санитаром.

– В парке? Там же должен быть доктор Дример. Да и Прайзу разрешено урегулировать подобные вопросы. Зачем вам именно я?

– Доктор Дример был вызван в канцелярию, там какая-то несостыковка с последней партией анестетиков. А насчёт Прайза, я точно не знаю. В парке его не видела.

– То есть на весь парк с десятками пациентов не нашлось ни одного медработника с достаточными полномочиями, – старшая медсестра встала со своего стула. Силас последовал за ней к выходу. – Эпплджек, я же могу оставить на вас наших хулиганок?

– Можете, разумеется.

– Наверняка, это всё ваш родственничек, Голден Делишес, и его наивные идеи, что до любого пациента можно достучаться словами.

Рэрити пропустила властную парочку и уже собиралась закрыть дверь.

– Рэрити, постой! – остановил её тихий, но полный отчаяния голос Твайлайт. – Не уходи!

Социальный работник посмотрела на лавандовую пациентку, затем направила вопросительный взгляд на оранжевого доктора.

– У нас тут была дисциплинарная лекция по поводу инцидента недельной давности. И Твайлайт как раз собиралась извиниться перед всеми, кого в это втянула, – объяснила ситуацию Эпплджек. – Может, ты тоже послушаешь?

Белая единорожка посмотрела на полные мольбы глаза Твайлайт, затем на висящую в телекинетическом поле стопку документов.

Документы, в отличие от глаз, умолять не умели.

Рэрити вздохнула, зашла внутрь и закрыла дверь. Бумаги опустилась на ближайший к двери стул.

Подумать только! Я и все мои подруги в одной комнате! И нас никто не должен потревожить! Если бы мне только получилось подобрать правильные слова!

– Я очень рада, что мы все смогли собраться вместе. Я должна извиниться перед вами. И не только за инцидент. Последние несколько недель я вела себя просто безобразно. Я воспринимала вас не столько как живых пони, сколько как инструменты для своих целей… – Твайлайт перевела дыхание и обвела взглядом своих подруг. Её слушали. Внимательно. Но ещё не понимали. – Давайте, я попробую объяснить всё по порядку.

Лавандовая пациентка уже понимала, что ей надо сказать. Раньше она бы и не подумала о таком. А сейчас это был её единственный шанс.

Я должна рассказать им правду:
– Началось всё примерно месяц назад. Стоял замечательный солнечный день. Пегаска, ответственная за погоду была моей близкой подругой и мастером своего дела. Она могла очистить небо от облаков за считанные секунды, и в освободившееся время любила подремать на небольшом, пушистом облачке.

Я отправилась на рынок, пополнить запасы еды. Где встретила другую свою подругу – фермершу, которая знала всё о том, как выращивать фрукты с любовью. Однажды попробовав её товар, вы его уже ни с чем не перепутаете.

Потом я заметила в переулке маленькую бездомную кошку. Бедняжка выглядела очень худой и одичалой. Я сразу вспомнила о ещё одной подруге, которая жила на окраине города и любила заботиться о животных. Я отнесла кошку ей, и, как я и думала, они отлично поладили.

Затем я заглянула в местную кондитерскую, где очередная моя подруга устроила вечеринку в честь дня-после-дня-рождения одного жеребёнка, которого я почти не знала. Она обожала веселить других, и все в городе любили её за это.

Вечером я заглянула к своей пятой подруге, изысканной модельерше, которой нужна была помощь с её новейшим творением. Я, конечно, не считала себя хорошей моделью, но она настаивала, что на живой пони платье выглядит совсем не так, как на манекене. А как оно сияло в лучах заходящего солнца!

Поздно вечером я и все пять моих подруг собрались на небольшой пикник на ближайшем холме, чтобы полюбоваться красотой звёздного неба. Я захватила с собой телескоп, и смогла рассказать и показать им много интересного о звёздах, созвездиях и соседних планетах. Мы просидели там до полуночи…

Это был хороший день.

Обычный хороший день.

После которого я проснулась в этой больнице…
Несколько секунд Твайлайт вызывала в памяти события своих первых дней в Бродхуфе. Подруги даже не думали нарушать наступившую тишину. Они ждали продолжения.
– Когда мне объяснили, почему я здесь…, чем я больна…, я не поверила.

Я начала искать способ, вернуть всё как было. Выискивать логические несостыковки в этом мире. Пытаться объяснить произошедшее со мной вмешательством невообразимых магических сил.

Я даже выдумала себе теорию, согласно которой на Эквестрию напало могущественное воплощение живой тьмы, целью которой являлось уничтожение всей известной мне Эквестрии! И отчасти, я до сих пор в неё верю.

Поэтому я должна была сбежать из больницы Бродхуф.

Должна была освободить себя и спасти нуждающихся в моей помощи, но не понимающих этого.

И я не сумела.
Твайлайт перевела дыхание. На глазах выступили непрошеные слёзы, но она быстро смахнула их и продолжила.
– Вот поэтому я и сделала всё то, что сделала.

Я запуталась.

Я не знаю кто я.

Если моя теория верна, … то уже слишком поздно чтобы всё исправить.

Если же никакой живой тьмы никогда не было…

Я сомневаюсь, что смогу это принять.

Что смогу жить в этом мире.

Перечеркнуть всё своё прошлое.

Предать своих подруг, которые остались в том солнечном городе.

Которые рассчитывали на меня.

Которые выручали меня столько раз!

А я их подвела.
Полные слёз глаза обвели расплывчатые образы собравшихся.

– Простите меня, – тихий голос с плаксивыми нотками, принадлежащий лавандовой пациентке, беспрепятственно прошёл по просторной комнате и дошёл до каждой из пяти слушательниц.

И в следующую секунду произошло то, чего, наверное, никак не ожидал никто из присутствующих.

Расплывчатый взгляд уловил какое-то резкое движение. Слух уловил звук падающего стула. И Твайлайт вдруг обнаружила, что кто-то её обнимает, тихонько вздрагивая от сдерживаемых слёз.

Лавандовая единорожка обняла подругу в ответ. Как же ей не хватало этого тепла! Этой умиротворённости!

Вытерев глаза, Твайлайт смогла наконец разглядеть, кто же именно это был.

Светло-розовая грива. Жёлтая шёрстка.

– Флаттершай? – Эпплджек, судя по голосу, стоило больших трудов поверить своим глазам.

А вот кто сразу сориентировался в ситуации и предпринял соответствующие действия – так это Рэйнбоу Деш.

Лазурная пегаска медленно встала со своего места, подошла к обнимающимся, и бесцеремонно … присоединилась.

Вслед за ней поспешила и розовая пациентка-неассистент.

Доктор и соцслужащая немного помедлили, смущённо переглядываясь, но всё же тоже присоединились к групповым обнимашкам. Как-никак это заверенное, эффективное средство по борьбе со стрессом.

Твайлайт почувствовала, как все её заботы и страхи растворяются без следа.

Она не была одна.

У неё были настоящие подруги, которые любили её. Не потому, что она что-то для них сделала, или не сделала. А просто потому, что они узнали её. Увидели, какая она на самом деле. Так же как она когда-то увидела их.

И не имело никакого значения, что кругом враждебная больница, что память не совпадала с реальностью, что непонятно что делать дальше…

Если у меня в этом мире есть настоящие друзья, значит, всё может быть хорошо.

– Спасибо, – глаза снова грозили наполниться слезами, но в этот раз — слезами радости. – Спасибо вам. Я и не думала, что такое можно понять. И простить.

Но всё хорошее рано или поздно заканчивается, и спустя секунд тридцать непревзойдённой душевной теплоты, обнимашки начали распадаться. Они и вправду затянулись уже на неприличное время.

Последней разжала объятия Флаттершай, которая поспешила спрятаться за Рейнбоу Деш.

Твайлайт оказалась сидящей на стуле в окружении своих стоящих подруг.

– Ну и что теперь? – спросила радужногривая пегаска.

– Теперь я вас разведу на занятия. Тебя в тренажёрный зал, а остальных…

– Да я не про это! – перебила оранжевого доктора Рейнбоу.

Эпплджек задумалась. Вопрос, который озвучила пегаска, волновал всех присутствующих. И у доктора больницы должен был найтись подходящий к случаю ответ.

– Ну, так, по-моему, всё очевидно. Твайлайт же сама сказала, что не может разобраться в себе. Нужно ей с этим помочь. Чтобы она поняла, кто она на самом деле, и приняла реальность такой, какая она есть, как бы тяжело это не было.

– И как нам ей помочь? – спросил звонкий, задорный голосок Пинки Пай.

– Не думаю, что ей сможете помочь вы, или даже я. Психологическое состояние пациента – за это отвечают доктор Роуз и его назначенное лечение. Совместные терапии, личные беседы, встречи с родственниками…

– Это не поможет, – прервала подругу Твайлайт. – Мой старый мир слишком похож на этот. Каждый раз, когда я встречаю что-то знакомое, оно выглядит как издёвка над моей памятью. Даже если мне подробно расскажут, как именно возникло каждое из моих бредовых воспоминаний, и что произошло на самом деле, я не поверю до конца. Для меня это работает в обе стороны. Будто сам мир подстраивается, чтобы оболгать мои воспоминания! Чтобы я ни узнала, ни услышала, ни прочитала… это меня не убедит.

Так и есть. Никакая информация, полученная в этом мире, не сможет мне доказать, что информация из моего старого мира ошибочна.

Однако, если бы удалось установить, что старая информация ошибочна сама по себе…

– Впрочем, кажется, есть один вариант, – по телу лавандовой единорожки пробежали мурашки от собственной дерзости. Но она чувствовала, что именно здесь и сейчас её предложение может быть рассмотрено всерьёз. – Все мои старые знания тем или иным образом перекликаются с этим миром. Я могла это где-то прочитать, услышать, и вплести в свои фантазии в изменённом виде… Но в моём мире у меня также были некоторые… навыки. Вещи, которые никак не могла освоить единорожка, пролежавшая десять лет в психиатрической больнице и продолжающая изучать сложение дробей.

Взгляд Эпплджек посуровел.

– Да. Я говорю о магии, – Твайлайт постучала копытом по магическому глушителю.

Пять пар глаз уставились на хмурого доктора.

В комнате наступила тишина. Опять.

И продержалась целых три минуты.

– То есть, вы предлагаете мне нарушить одно из основополагающих правил современной медицины, рискнуть своей должностью, и подвергнуть свою пациентку риску рецидива до состояния годичной давности, – расставила все точки над и Эпплджек.

– Мы предлагаем тебе, возможно, единственный шанс для твоей пациентки на выздоровление, – ответила Твайлайт. – Иначе её психологическое состояние не улучшится, и её никогда не выпустят из этой больницы.

Поиграв в гляделки ещё несколько секунд, Эпплджек всё-таки полезла копытом в карман своего халата. Вдруг хмурое выражение на её мордочке сменилось на озадаченное, и затем копыто достало из кармана наружу не связку ключей, а кое-что другое…

Смутно знакомую аппликацию фиолетово-оранжевого цветка с аккуратной каллиграфической надписью. Твайлайт её не видела с такого расстояния. Она её не писала. Она её читала всего один раз. Но простые слова вспыхнули в памяти как яркие звёзды.

«Надеюсь, для тебя все скоро станет проще! Твоя подруга, Твайлайт Спаркл»

Через несколько секунд Эпплджек тяжело вздохнула, убрала драгоценный подарок своей подруги обратно, и достала связку ключей.

– Если из-за этого ты забудешь себя и потонешь в пучинах безумия, я никогда себе этого не прощу, – улыбаясь уголками губ, проворчала Эпплджек.

– Если я не забуду себя и не потону в пучинах безумия, мне не хватит жизни, чтобы тебя отблагодарить, – улыбнулась ей в ответ Твайлайт.

Ключ, неожиданно большой, но с узкой шейкой, вошёл в замочек у основания рога и легко повернулся. Доктор медленно сняла магический глушитель.

Твайлайт была свободна.

Глава VI

Привычные магические волны тонкого мира захлестнули лавандовую единорожку. Магия пьянила. Твайлайт ощущала настоящую эйфорию.

Наверное, примерно так же чувствует себя пегас, вернувшийся в небо после долгого перерыва.

Спокойно. Не торопись. Не спеши.

Твайлайт глубоко вздохнула и постаралась взять свои эмоции под контроль.

Вот так. Это просто магия. Ты же помнишь, как составлять заклинания? Начнём с чего-нибудь простого.

Твайлайт встала со своего стула. Друзья отошли подальше, освобождая для неё пространство. Рэрити, как бы невзначай, встала у двери и заслонила собой смотровое окошко.

Простейшее заклинание телекинеза. Я ему научилась ещё будучи маленьким жеребёнком. Было так здорово, когда я научилась перелистывать страницы книг силой мысли!

Взгляд упал на стопку документов, что принесла с собою Рэрити.

Подойдёт.

Шаг первый. Мыслеобраз. Представить себе объект воздействия заклинания. Совместить его с объектом в реальности.

Рог Твайлайт засветился фиолетовой аурой, и такая же аура окутала верхнюю папку из стопки.

Шаг второй. Лейлинии. Создать устойчивый канал для передачи магической энергии. Ну как создать? Нащупать эфимерную ниточку, тянущуюся от объекта к источнику воздействия, и накачать её магической энергией. Так как ниточка связана со мной, то она как бы является моим продолжением. И я могу ей управлять.

Что значит эфимерный? Значит почти воображаемый. По сути они существуют только в моей голове, но на лекциях нам говорили, что на самом деле все объекты в мире взаимосвязаны. И наши мысли о лейлиниях на самом деле являются отражением реально существующих взаимосвязей. И главная сложность заключается именно в совмещении мыслеобраза с реальным объектом. Но у единорогов это получается естественно. Как у пегасов получается ходить по облакам.

Папка медленно поднялась в воздух и поплыла к единорожке.

Шаг третий. Не выпуская из головы мыслеобраз, воздействовать на него с помощью лейлинии и делать с ним, что заблагорассудится.

Папка раскрылась. Содержащиеся в ней бумаги выскользнули вверх, подхваченные новыми лейлиниями.

Спустя несколько секунд насыщенной ментальной работы перед взором единорожки красовался грубый бумажный домик, окутанный фиолетовой аурой, у которого папка выполняла роль крыши, а стены были из листов.

Твайлайт не смогла сдержать улыбки.

Повертев домик перед собой, чтобы рассмотреть с разных сторон, она разобрала его на составляющие и сложила бумаги обратно в папку в том же порядке, в котором извлекла, после чего вернула папку на место.

Также, в случае с заклинанием телекинеза, важную роль играет масса объекта. Чем объект тяжелее, тем больше магической энергии требуется передать в лейлинии, чтобы обеспечить управляемость. Одновременное поддержание мыслеобраза и крупного магического потока является нетривиальной задачей, требующей значительной концентрации.

Твайлайт осмотрела комнату, в поисках чего-нибудь потяжелее, но не живого, и остановила свой выбор на опрокинутом Флаттершай стуле.

Мыслеобраз. Лейлиния. И стул в фиолетовой ауре приподнялся над полом, приняв правильное положение.

Слишком лёгкий.

Соседний стул тоже окутала фиолетовая аура, и он медленно приподнялся и опустился на первый, что всё ещё висел в воздухе, благо их форма предусматривала подобную компоновку.

Ещё.

К двум стульям присоединился третий. Затем четвёртый. Пятый.

На шестом стуле, Твайлайт, обливаясь потом внешне и головной болью внутренне, решила, что пяти стульев достаточно.

Охватив всю стопку общим мыслеобразом, она сделала ей пару вертикальных оборотов, и, уставшая, но довольная, положила стопку на ножки в углу комнаты.

Это всё замечательно, но это всего лишь телекинез. Ты же не какая-нибудь Трикси, показывать одно и то же в разных обёртках. Покажи другую магию.

Магический щит.

Суть заключается в том, чтобы призывать в реальный мир объект, обладающий физическими свойствами, но не обладающий физическим телом. Полностью состоящий из магической энергии.

Шаг первый. Мыслеобраз. Какой ты хочешь щит? Куполообразный, цилиндрический, в виде настоящего щита? И, главное, какой магической структуры? Для ученических целей, приходилось учить стандартные магические структуры наизусть. Они были удобны, просты и эффективны. Однако сильный единорог может обойтись без структуры вообще, хотя при этом расходуется гораздо больше магической энергии, или может придумать свою, нестандартную структуру, оптимально противодействующую определённому воздействию. Щит, защищающий от огня, сильно отличался от щита, защищающего от камнепада.

В голове возник образ простого, куполообразного щита, с усложнённой трёхслойной магической структурой, придуманной самой Твайлайт. Такой щит был довольно универсальным, но немного хрупким.

Шаг второй. Лейлиния. Её нужно создать. Искусственно. Как? Да очень просто. Выбираем случайную пустующую точку в ближайшем окружении, и мысленно проводим нашу эфимерную ниточку в неё. Её не было. И мы бы её и не заметили. Но мы её придумали, и она появилась.

Лейлиния в заклинании магического щита крайне важна. Так как она и является магическим щитом. Это она обладает формой, магической структурой и физическими свойствами.

Рог окутался магической аурой.

Шаг третий. Совместить лейлинию с мыслеобразом магического щита, наполняя её магической энергией до тех пор, пока магический щит не замкнёт свою структуру, превратившись в монотонный блок самоподдерживающейся магической энергии. При практическом использовании необходимо проявлять особую осторожность. Будучи созданным, магический щит не требует поддержания мыслеобраза. Магическая структура сама всё помнит. Но в то же время продолжает вытягивать магическую энергию. И для его развеивания необходимо разорвать лейлинию. Что при излишней резкости, может быть крайне болезненно.

Твайлайт окружил фиолетовый купол. Идеальный магический щит, защищающий со всех сторон.

Оценив своё творение, единорожка решила его немного изменить. На то, чтобы изменить форму магического щита, не изменяя его магическую структуру, требуется не так уж много сил.

Немного изменённый мыслеобраз совместился с лейлинией и фиолетовый купол начал потихоньку расширяться, отталкивая мешающие стулья.

Ещё парочка штихов в рисунке в голове, и купол сменился шестиугольной пирамидой.

Немного подумав, Твайлайт внесла в мыслеобраз последнее изменение.

Пирамида раскрылась и собралась в небольшой щит, перед единорожкой. Наподобие тех, что носили с собой кантерлотские гвардейцы. Даже герб Эквестрии был различим на его прозрачной фиолетовой поверхности.

Налюбовавшись своим творением, Твайлайт аккуратно разорвала лейлинию, позволяя щиту медленно растаять в воздухе.

Ну? Что дальше? Боевые импульсы в закрытом помещении, наверное, лучше пропустить. Как насчёт трансмутации?

Боевая магия и магия превращения очень схожи. Когда боевая магия создаёт магические заряды, которые должны сжечь, заморозить, оттолкнуть или обездвижить неприятеля, магия превращения создаёт более сложный магический заряд, несущий в себе всю необходимую информацию о конечном результате.

Морфическое преобразование первого порядка. Превращение в однородный объект простой структуры.

Шаг первый. Мыслеобраз. Тут всё просто. Представь в голове как можно подробней желаемый, конечный результат.

Твайлайт представила себе обычный серый булыжник подходящего размера.

Шаг второй. Формирование магического заряда, снабжение его необходимыми магическими инструкциями. В этом вопросе революционную роль сыграли классические сетки Ганаши, предоставившие очень удобную форму для хранения магических инструкций. При их составлении следует учитывать структуру изначального объекта.

Вообще при использовании этой магии, крайне не советуется отвлекаться и поражать магическим зарядом непредусмотренные цели. Особенно живые. Чтобы у вас не получился квакающий апельсин.

К счастью, заклинание трансмутации не может самоподдерживаться, и если единорог не будет каждые несколько часов его продлевать, изначальный объект вернёт свою естественную структуру.

Рог Твайлайт засветился, накапливая магический заряд. Мыслеобраз камня и особенности структуры больничного стула заняли свои места в магической сетке заряда, вместе с классическими методами магического преобразования материи.

Шаг третий. Не промахнуться.

Твайлайт выстрелила своим магическим зарядом в ближайший стул.

Стул послушно превратился в серый булыжник.

Развеять заклинание трансмутации очень просто. Достаточно сделать ещё один выстрел с пустой сеткой Ганаши, чтобы магическая энергия, переданная объекту, перестала питать магическое преобразование материи, тем самым позволяя объекту вернуть свою изначальную структуру.

Повторный магический заряд превратил серый булыжник обратно в больничный стул.

Морфические преобразования второго и последующего порядков отличаются только сеткой Ганаши, которая раздувается просто до не приличных размеров, храня в себе всю необходимую информацию об исходном объекте, конечном объекте и магических преобразованиях материи.

Вместе с сеткой, которую нужно постоянно держать в своей голове, растёт и магическая энергия заряда, необходимая, чтобы сохранить содержащуюся в заряде информацию неизменной на время его полёта.

Рог Твайлайт засветился снова, гораздо ярче, чем прежде. На губах единорожки появилась довольная улыбка.

Четвёртый порядок. Это будет красиво.

Магический заряд, гораздо больше и ярче предыдущих, снова поразил тот же стул.

И он превратился в горшок с цветами. Фиалкой, календулой, розой, тюльпаном, ромашкой и гвоздикой.

Полюбовавшись своим творением секунд тридцать, она всё-таки развеяла его.

И теперь – гвоздь программы. Заклинание телепортации.

Твайлайт отошла в самый угол комнаты, и сосредоточила своё внимание на противоположном углу.

Заклинание телепортации было совсем другого уровня.

Ошибка в нём могла причинить серьезный вред здоровью.

Ему обучали только самых способных учеников, под пристальным надзором опытных преподавателей.

И у Твайлайт всё получилось далеко не с первой попытки.

Шаг первый. Мыслеобраз самой себя.

Твайлайт представила себя, как бы, со стороны. Свою позу. Свои мысли. Свою суть.

Шаг второй. Мыслеобраз себя в другом месте.

В этом и заключается главная сложность заклинания телепортации. Необходимость удерживать в голове сразу два сложных мыслеобраза себя самого. И ни в коем случае не путаться. И, разумеется, нужно иметь хорошее представление о том месте, куда телепортируешься.

В голове возник второй образ, потеснив первый. Такая же Твайлайт, в такой же позе, в противоположном углу комнаты.

Шаг третий. Лейлиния. Соединить два мыслеобраза воображаемой ниткой в пространстве и направить в этот магический канал всю смою магическую энергию без остатка. И в момент, когда тебя покидают последние магические силы, мысленно объединить два мыслеобраза в один – второй. Таким образом, всё твоё существо, как бы, пробегает по этой ниточке, и ты оказываешься там, где хотела.

Не теряя концентрации, Твайлайт направила свою магическую энергию в лейлинию.

Момент.

Объединение образов.

Хлопок.

Где-то пол секунды Твайлайт ощущала, будто она несётся на бешеной скорости сквозь что-то тягучее, как желе.

И вот она снова стоит в углу комнаты и сосредоточенно смотрит в противоположный угол.

А это не тот же самый угол? Вспыхнула в голове пугающая мысль. Я что, ошиблась?

– Что… Это… Было?

Твайлайт повернула голову направо, к открывшей в изумлении рот Рейнбоу Деш.

Кажется Рейнбоу стояла слева от меня.

– Заклинание телепортации, – Ответила на вопрос лазурной пегаски белая соцслужащая. – Ему обучают только в высших магических учебных заведениях. Да и то не всех.

У меня получилось!

Твайлайт обвела своих подруг счастливым взглядом.

– Так что же получается? – подала свой голосок Пинки Пай. – Твайлайт не сумасшедшая и миру на самом деле угрожает могущественное воплощение живой тьмы, стремящееся уничтожить всю Эквестрию?

Твайлайт медленно подошла к Эпплджек, мировоззрение которой, кажется, пошатнулось сильнее всех.

Оранжевая доктор искренне надеялась, что Твайлайт просто попробует парочку придуманных больным воображением заклинаний, не преуспеет в этом, и встанет на путь примирения с действительностью, ведущий к выздоровлению.

Не разрывая зрительный контакт, Твайлайт взяла магией из копыт доктора магический глушитель и связку ключей, перехватила ключи копытом, надела на себя магический глушитель и закрыла на ключ замочек у основания рога.

Эпплджек ошарашенно приняла у неё связку ключей.

И тут Твайлайт, не сдерживаясь, задушила подругу в объятиях.

– Спасибо! – шептала счастливая Твайлайт. – Спасибо!

Остальные подруги окружили их, надеясь услышать хоть какое-то объяснение.

– Я не понимаю, – призналась Эпплджек, приобняв подругу в ответ.

– Я тоже не понимаю, – не стала скрывать Твайлайт, постепенно выпуская подругу из своей крепкой хватки. – Но спасибо!

– Это… Было… Обалденно! – вставила своё меткое замечание Рэйнбоу.

– И не говори! – звонко затараторила Пинки. – Когда Эпплджек сказала, что Твайлайт может потерять себя, я жутко испугалась! Но Твайлайт не потеряла себя! Вместо этого она начала исполнять магические трюки! А как всё летало, появлялось, преображалось! А как она исчезла в одном месте и появилась в другом…

– Мы всё прекрасно видели, – прервала её Рэрити.

– И что теперь? – спросила лечащий доктор у своей удивительной пациентки.

– Теперь? – Твайлайт одарила Эпплджек счастливой, беззаботной улыбкой. – Теперь ты отведёшь нас на занятия. Рейнбоу Деш в тренажёрный зал, а нас… Хотя, судя по заходящему солнцу за окном, уже пора на ужин.

– А что насчёт тебя?

Твайлайт задумалась. Сейчас, когда все её сомнения развеялись без следа, хотелось просто жить настоящим, а не думать о будущем. Но кое в чём она была уверена.

– А со мной теперь всё будет хорошо. В моей жизни снова есть смысл. Я, наконец, понимаю, чего я хочу от мира. Я знаю кто я.

Счастливый взгляд лавандовой единорожки обвёл друзей.

– Я ваша подруга, Твайлайт Спаркл.

Глава VII

Жизнь в мемориальной психиатрической больнице Бродхуф шла своим чередом. Краткосрочные пациенты приходили и уходили, оканчивая свои короткие курсы укрепления психического здоровья.

Долгосрочные пациенты, в том числе и из крыла повышенной безопасности, продолжали свою размеренную жизнь, полную правил, расписаний, осмотров, медицинских процедур, таблеток и отвратительной еды из кафетерия.

Доктора расспрашивали своих пациентов добрым, профессионально-приторным голосом о реакциях организма на изменения в лечении.

Санитары буравили всех и каждого холодными взглядами, поглаживая резиновые дубинки на поясах.

– Да нет же! Пегас может ходить только буквой L! Ты не могла съесть моего единорога!

– Но Твайлайт, если мой пегас мог пролететь над головой твоего единорога, то, что же мешает ему приземлиться чуть раньше? – искренне недоумевала Пинки Пай.

Тяжёлый вздох раздался в стенах комнаты для игр, заполненной множеством пони.

Сверху из динамиков играла спокойная, умиротворяющая музыка.

У дальнего окна, открывающего вид на заходящее солнце, сидели две знакомые пегаски и о чём-то тихо разговаривали, рассматривая какие-то рисунки. (Да, да. Флаттершай разговаривала.)

Твайлайт уже третий день подряд пыталась научить Пинки играть в шахматы. Но дело продвигалось медленнее, чем хотелось бы.

– Давай так. Пегасы не могут пролететь расстояние меньшее, чем максимально возможное, потому что это не круто!

– Максимально возможное? На три клетки?

– Ну, не все пегасы прирождённые вондерболты. К тому же, пегас единственная фигура, способная поставить аликорна под удар без риска для себя, а это дорогого стоит.

С памятной лекции по дисциплине, устроенной старшей медсестрой Ратчет, прошло пять дней.

Эпплджек, на правах лечащего врача, изменила ежедневный набор таблеток Твайлайт, заметно его сократив.

– Хорошо. Тогда я не хожу пегасом. Земной пони холм один — холм шесть. Съедаю твоего гвардейца.

Твайлайт самоуверенно улыбнулась.

– Пегас лужайка семь — холм шесть. Съедаю твоего земнопони.

– Берег три — лес пять. Твоя принцесса под ударом. Шах.

А вот это было неожиданно. Пинки своим аликорном не только съела моего гвардейца, но и поставила шах моей принцессе, пробив оборону правого фланга. И всё из-за того, что этот гвардеец стоял под защитой того самого пегаса, которым я съела земнопони. Конечно, она заплатила за это довольно ценной фигурой, но в ближайшие ходы её аликорн будет беспрепятственно есть моих гвардейцев, и даже имеет шанс поймать моего единорога.

Иными словами, Пинки Пай удалось заполучить значительное тактическое преимущество, играя по правилам. Партия в шахматы стала гораздо интересней.

Всё своё свободное время Твайлайт старалась проводить с подругами. И в кафетерии, и во время прогулок по парку, и в игровой комнате, а также в те редкие случаи, когда удавалось найти окно в расписании больницы и уговорить Эпплджек устроить какую-нибудь совместную деятельность.

В последний раз этой деятельностью был импровизированный поход на репетицию местных музыкальных дарований, который очень понравился Флаттершай.

Но наибольшую ценность для Твайлайт представляли собой те случаи, когда у неё получалось поговорить с одной из подруг наедине…

---

– Ну что, Пинки, ты уже дошла до буквы ‘С’ в словаре, что я тебе подарила?

– Буквы ‘С’? Нееееееет. Я только-только дошла до буквы ‘Р’. Реализовать, Реванш, Ревматизм, Революционер…

– Хорошо, хорошо. Значит с буквами ‘В’, ‘Г’, ‘О’ и ‘П’ ты уже закончила.

Пинки Пай активно закивала головой.

– И такие слова как «Выпечка», «Готовка», – на мордочке розовой подруги отобразилось недоумение.

– «Огонь», – недоумение сменилось настоящим испугом.

– И «Пекарь» тебе хорошо знакомы?

Пинки молчала.

Её переднее копыто невольно потянулось к ожогу на задней левой ноге. Взгляд беспорядочно гулял по полу, неспособный ни на чём остановиться ни на секунду.

Наконец она ответила тихим, обиженным голосом:

– Зачем ты спрашиваешь?

– Затем, – голос Твайлайт звучал спокойно и уверенно, – что не существует более разрушительного чувства для пони, чем страх. Уж поверь мне.

Подступающие образы ужасов прошлого в розовой головке уступили место беспокойству за свою подругу, и Пинки растерянно уставилась на Твайлайт.

– И если страх не даёт пони заниматься любимым делом, то этого нельзя так оставлять.

Твайлайт, её глаза, её поза, её голос, всё излучало спокойствие и уверенность.

Пара минут ушла у Пинки на то, чтобы осмыслить услышанное.

– Но что, если всё повториться? – задала Пинки вопрос, мучающий её уже много лет.

Твайлайт мягко улыбнулась.

– Не повториться, – Твайлайт сжала переднее копыто Пинки своими копытами. – Ты теперь гораздо более взрослая, умная и ответственная кобылка, чем была когда-то. Ты будешь осторожнее и не позволишь огню играть не по правилам.

Розовая подруга жадно впитывала каждое слово.

– И даже если что-то вдруг пойдёт не так… – розовые ушки в страхе прижались к головке. Испуганный взгляд не отрывался от Твайлайт. – Я и твои друзья будем рядом и не позволим случиться ничему плохому. Никогда.

---

– Отличная тренировка, Рейнбоу Деш.

– Да куда там. Из-за этих тупых докторов мои крылья и двадцати минут меня в воздухе не продержали, – пегаска с грустью расправила свои крылья, которые совсем недавно были подрезаны.

– Но я не видела никого другого, кто за двадцать минут умудрился бы сделать пятьдесят три больших круга по тренажёрному залу.

– Это да. И мне ещё приходилось задерживаться, чтобы медсестры не отставали. Хорошо, что они додумались лететь вдвоём и менять друг друга. Но всё-таки, этого слишком мало.

Рейнбоу Деш тяжело вздохнула.

– Если я хочу когда-нибудь стать вондерболтом, то я должна выкладываться на все сто процентов. Нет! На двести процентов!

– Рейнбоу, – тон голоса Твайлайт вдруг стал очень серьёзным.

– Я знаю, что я могу это. Но эта проклятая больница со своими проклятыми правилами, ограничениями, стенами, решётками на окнах…

– Рейнбоу, – сказала Твайлайт чуть громче.

– Вот только не надо! Я знаю этот твой тон. Я много раз слышала его от своих докторов. «Твои раны тяжелее, чем кажутся», «Ты никогда не сможешь нормально летать», бла бла бла…

– Рейнбоу.

– Они все ошибаются! И им всем покажу! Я стану вондерболтом! Я стану лучшей летуньей во всей Эквестрии!

– Рейнбоу.

– ЧТО?

Их взгляды встретились. Разъярённый пегаски и серьёзный единорожки.

– Рейнбоу… Ты станешь вондерболтом.

Язвительный подготовленный ответ не успел сорваться с губ радужногривой подруги, остановленный смыслом, содержащимся в этих простых словах.

– Ты станешь вондерболтом, но для этого тебе придётся очень сильно постараться. Так сильно, как, наверное, не приходилось ещё никому в мире. И я говорю не только о физических тренировках.

Вот теперь Твайлайт действительно удалось удивить Рейнбоу Деш. И заинтересовать.

– Ты помнишь, почему ты оказалась в этой больнице?

Твайлайт ждала ответа. Рейнбоу Деш с ничего не выражающим лицом смотрела в ответ.

– Из-за неудачной посадки, – медленно ответила она.

– А помнишь, что произошло перед этой самой посадкой?

На мордочке пегаски заиграла слабая самодовольная улыбка.

– Я получила свою метку.

Твайлайт хитро улыбнулась.

– Один раз ты уже доказала всему миру, что ты самая лучшая летунья во всей Эквестрии. Если кто-то в это не верит, это его проблемы. Ты не должна никому ничего доказывать. Тебя должно волновать только твоё собственное мнение и ничьё другое. Верь в себя, Рейнбоу Деш.

Хоть внешне пегаска и старалась оставаться невозмутимой, по её глазам Твайлайт видела, что подобные мысли были для неё в новинку.

– Это всё, конечно, очень интересно, но сейчас-то мне что делать? А, яйцеголовая?

– А сама как думаешь? Что нужно сделать Рейнбоу Деш, чтобы приблизиться к своей мечте?

Радужногривая пегаска задумалась. Что ей нужно сделать? Сбежать из больницы? Заживить крылья? Встретиться с вондерболтами? Тренироваться по двенадцать часов в сутки?

Лёгкая судорога пробежала по крылу, подсказывая правильный ответ.

– Выздороветь, – глаза Рейнбоу Деш широко раскрылись, словно ей только что открылось сакральное знание.

– Совершенно верно.

– Но как? Эти тугодумы не знают, как мне помочь.

– Они не знают тебя. Не знают, на что ты способна. Но все их лечебные процедуры, лекарства и рекомендации направленны на восстановление нервной системы.

Пегаска грустно улыбнулась.

– Мне придётся очень сильно постараться, да?

Твайлайт подбадривающе похлопала подругу по спине.

– Тебе нужно набраться сил, терпения и смирения. А я и остальные твои друзья будем тебя ждать.

---

Твайлайт в восьмой раз осмотрела свой рисунок и в восьмой раз задала себе вопрос, на который не могла знать ответа. «Готова ли Флаттершай?»

Глубоко вздохнув и отбросив сомнения в сторону, Твайлайт направилась к жёлтой пегаске.

Она моя подруга. Она должна быть сильной. И я её не оставлю!

– Привет, Флаттершай! – сказала единорожка, надев на мордочку дружелюбную улыбку. – А я тебе рисунок принесла. Правда это не птица, но, думаю, тебе понравится.

Флаттершай отвернулась от окна, выходящего в парк, и мило кивнула в знак приветствия. Она уже давно не боялась подруги-единорожки. Даже позволяла ей дружеское похлопывание по спине.

Однако вытащить из пегаски хотя бы пару предложений по-прежнему было почти невозможно.

Твайлайт медленно протянула подруге сложенный пополам лист бумаги.

Флаттершай приняла его и аккуратно развернула…
Её передние копыта начали мелко трястись. Затем дрожь распространилась на задние ноги и крылья.

Твайлайт внимательно следила за ней, сохраняя внешнюю невозмутимость.

Она увидит? Она должна увидеть! Нужно было аккуратней прорисовывать. Наверное, клыки получились слишком большими…

Вдруг Флаттершай тихо ахнула, и прошептала:

– Она ранена!

У Твайлайт отлегло от сердца.

Она три дня потратила на этот рисунок, пытаясь перенести образ из своей памяти настолько точно и ярко, насколько это вообще возможно. И если бы её старые воспоминания не обладали такой невероятной точностью, то не стоило бы и пытаться.

Но, похоже, у неё получилось.

Существо на рисунке действительно было ранено. А ещё оно было сердито. Открытый в рёве рот, полный острых зубов, ясно говорил, что оно хочет, чтобы его оставили в покое. Так же как грозно распахнутые перепончатые крылья и взведённый скорпионий хвост.

И только незаметные слезинки в уголках глаз и странно поджатая передняя лапа, из которой торчала незаметная колючка, указывали на то, что существу на самом деле очень больно.

– Это Epibouleus Oxisor. Мантикора, – Твайлайт присела рядом. – Я решила нарисовать её, потому что встречала её лично.

Флаттершай неверящими глазами посмотрела на лавандовую единорожку.

– Долгая история, – Твайлайт неопределённо махнула копытом. – Главное, что всё закончилось хорошо. Ей помогли.

И тут Твайлайт достала ещё один рисунок.

Та же самая мантикора, спокойная, с умиротворённой улыбкой на львиной морде, расслабленно лежит на освещённой солнцем полянке.

Если на первом рисунке был нарисован большой, страшный пониядный монстр, то существо на втором рисунке скорее напоминало очень большую кошку, готовую вот-вот заурчать.

Флаттершай медленно переводила взгляд с одного рисунка на другой. Её дрожь полностью прошла.

– Удивительно. Она пыталась закрыться от всех. Рычала, пыталась напугать. Но стоило одной доброй пони увидеть её боль… предложить свою помощь…

Флаттершай замерла. Её взгляд остановился на рисунке с раненой Мантикорой, но глаза словно остекленели.

Твайлайт аккуратно приобняла подругу. После чего медленно продолжила, аккуратно подбирая слова:

– Бывает, что пони говорят обидные, грубые вещи. Бывает, что они совершают страшные, непростительные поступки. Но это вовсе не значит, что они этого на самом деле хотят, – Твайлайт потянулась к рисункам и выровняла их. – Как правило, это значит, что они чего-то сильно боятся. Боятся, что всё пойдет не так, как они планировали… Боятся, что про них начнут думать не так, как думали раньше… Боятся, что им не хватит сил всё исправить…

Твайлайт аккуратно накрыла рисунок с раненной мантикорой рисунком со спокойной мантикорой.

– Но это вовсе не значит, что им нельзя помочь преодолеть эти страхи.

Наступила тишина.

Твайлайт всматривалась вдаль, изучая горизонт за окном. Её передняя нога лежала на плечах жёлтой подруги.

Флаттершай держала в копытах рисунок со спокойной мантикорой и внимательно рассматривала его.

– Твайлайт.

– Да?

– А кем была та добрая пони?

Твайлайт улыбнулась своим воспоминаниям.

– Она была удивительной пегаской. Любила зверей, боялась высоты, и была моей близкой подругой.

---

– …И знаешь, что ответил Биг Маг?

– Что?

– Йеп, – у Эпплджек отлично получилось спародировать говор своего братца.

Бело-зелёный коридор залился смехом лавандовой пациентки и оранжевого доктора.

– Не думала, что он у тебя такой остряк.

– Да, мой брат, он такой.

Рассказы о забавных случаях из жизни были отличным способом скоротать время перехода по этим однообразным коридорам.

За очередным поворотом перед Твайлайт открылся вид, почти полностью повторяющий тот, что она увидела дней двадцать пять тому назад.

Тогда Твайлайт испугалась и убежала куда глаза глядят.

Сейчас же она намеревалась поступить полностью наоборот.

– Эпплджек, подождёшь меня пять минут? Я хочу поговорить с Рэрити.

Оранжевая подруга бросила взгляд на соцслужащую, идущую дальше по коридору, и маленькую коляску, которую она везла.

– По-моему сейчас не самое подходящее время для этого.

– Наоборот, сейчас самое подходящее время. Мне нужно с ней поговорить.

В последнее время Эпплджек стала больше доверять Твайлайт. Не в последнюю очередь из-за того удивительного прогресса, который начали демонстрировать и Пинки Пай, и Рейнбоу Деш, и Флаттершай…

– Ну, хорошо. Если что, я буду здесь.

Твайлайт направилась быстрым шагом к подруге в деловом костюме, стараясь издавать при ходьбе как можно больше шума.

– Привет Рэрити! Привет Свити Бель.

Рэрити удивлённо обернулась, чтобы увидеть беззаботную улыбку своей лавандовой подруги.

– Твайлайт! Не ожидала тебя здесь увидеть.

– Я шла с Эпплджек в комнату для игр. Вижу, грива уже отрастает.

Твайлайт осторожно нагнулась над коляской, внимательно разглядывая сидящую в ней кобылку. Свити не обращала никакого внимания на лавандовую единорожку. Её зелёные глаза рассматривали пустоту прямо перед собой. Её безвольно приоткрытый рот придавал мордочке отталкивающее выражение.

– Какая же она красавица!

– Красавица, – эхом отозвалась Рэрити, проведя копытом по её начинающей отрастать сиренево-розовой гриве. – Красивая молодая кобылка. Через неделю из её гривы уже можно будет соорудить замечательную причёску. У меня уже есть пара идей…

– Она выглядит усталой. Когда она обычно ложится спать?

Рэрити на секунду запнулась, удивлённая тем, как Твайлайт её перебила.

– До отбоя ещё около часа, но сегодня у нас был довольно напряжённый день. Все эти осмотры, магические сканирования, консультации… И все результаты указывают на одно и то же.

«Что из-за ошибки во время операции по ампутации рога Свити Бель навсегда останется такой», – не смогла произнести вслух соцслужащая.

Твайлайт встала прямо перед коляской, чтобы Свити Бель не могла её не видеть, и мягко улыбнулась.

И прежде, чем Рэрити сумела сформулировать и задать какой-нибудь логичный вопрос, Твайлайт запела.

Hush now, quiet now,

it's time to lay your sleepy head.

Hush now, quiet now,

it's time to go to bed.

– Что ты делаешь? – хотела было возмутиться Рэрити, но тут она заметила выражение глаз младшей сестрёнки и обомлела.

Drifting off to sleep,

the exciting day's behind you.

Drifting off to sleep,

let the joy of dreamland find you.

Свити Бель слушала. Её глаза внимательно смотрели на Твайлайт, а из открытого рта вырывались нескладные звуки, которые, однако, явно старались подражать издаваемой Твайлайт мелодии.

Hush now, quiet now,

it's time to lay your sleepy head.

Hush now, quiet now,

it's time to go to beeeeeeeed.

Голосок Свити Бель становился громче и отчётливей. Слов она не выговаривала, но в ноты попадала почти идеально.

Drifting off to sleep,

the exciting day's behind you.

Drifting off to sleep,

let the joy of dreamland find you.

Песня закончилась. Твайлайт одарила вторую певицу широкой, тёплой улыбкой.

И увидела, что та улыбается ей в ответ.

– Она улыбается, – голос Рэрити дрожал. Она, кажется, боялась поверить в то, что только что увидела. – Я не могу вспомнить, когда она в последний раз улыбалась.

Глазки молодой кобылки медленно закрывались, под тяжестью накопившейся за день усталости, и вскоре она уже мерно посапывала. А на её мордочке так и застыла счастливая улыбка.

Две единорожки любовались в тишине этим красивым зрелищем.

Падающий из окна свет вечернего солнца окрашивал её шёрстку в золотые цвета. Короткая двуцветная грива, казалось, подчёркивает её неряшливый характер.

– Она всё та же, – тихо произнесла Твайлайт. – Всё та же добрая, утончённая, красивая кобылка, что любит петь, переживает за других, не умеет готовить и восхищается своей старшей сестрой, – Твайлайт повернула голову к Рэрити, встретившись с ней взглядом. – И она может к нам вернуться, по-настоящему.

Рэрити не знала, что ей на это ответить. Она просто смотрела на подругу неверящими глазами.

– Не волнуйся. У тебя есть друзья, которые смогут вам помочь. Обещаю.

– Твайлайт… – прошептала соцслужащая.

– Ну мне пора, ещё увидимся, – лавандовая единорожка бойко поскакала в сторону Эпплджек. – Пока.

– Пока, – эхом отозвалась Рэрити.

– И что это было? – спросила Эпплджек, как только они вдвоём свернули за угол.

– Да так, ничего, – хитро улыбнулась Твайлайт. – Просто, мне показалось, что в её жизни слишком мало надежды.

– Надежды? – Эпплджек о чём-то сильно задумалась. – По-моему не стоит давать надежду на то, что может оказаться невозможным.

– Первый шаг на пути к невозможному — усомниться в невозможности, – важно произнесла Твайлайт, как какую-то неоспоримую истину.

Эпплджек вопросительно приподняла бровь.

– Один из основополагающих принципов теоритической магии, – объяснила Твайлайт. – Говорят, что его впервые сформулировал сам Стар Свирл Бородатый.

– То есть, этот принцип, действительно работает? Ну, в этой самой магии.

– Конечно. Как раз он позволил заложить основание для теории нематериальных преобразований материи.

Две подруги дошли до лестницы и начали подниматься на третий этаж.

– Эпплджек, можно тебя спросить? – голос Твайлайт звучал тихо и неуверенно.

– О чём?

– Извини, конечно, если лезу не в своё дело…

– Да успокойся. Я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Ну?

Несколько секунд Твайлайт собиралась с духом и, наконец, спросила.

– Эпплджек, когда у тебя следующий выходной?

Эпплджек недоумённо посмотрела на свою чудну́ю подругу.

– Ну, расписание дежурств у нас каждую неделю новое. На этой неделе у меня один выходной в пятницу.

– И как ты собираешься его провести?

– Ну, так же как и всегда. Закроюсь в своей коморке, отосплюсь и почитаю книжки по психологии…

– Тебе следует навестить свою семью на ферме «Сладкое Яблочко», – произнесла Твайлайт тоном, которым учительница выдаёт домашнее задание своим ученикам.

Эпплджек несколько раз выразительно моргнула глазами.

– И мне следует это сделать потому, что…

– Ты уже давно их не видела, и они сильно по тебе соскучились, – невинно улыбнулась ей лавандовая пациентка.

Оранжевая доктор тяжело вздохнула.

– Раньше я и вправду каждый выходной проводила на ферме, но у меня там не получалось нормально отдохнуть, – Эпплджек устремила свой взор вдаль, пытаясь разглядеть образы ушедших дней. – На ферме всегда полным-полно работы. То забор надо подравнять, то колодец засорится, то поленница отсыреет, то ступеньки прогниют… И это ещё не говоря о самих яблонях, об уходе за ними, о лекарствах от вредителей, о сборе урожая, о сортировке урожая…

Твайлайт внимательно слушала свою подругу. По её голосу было ясно, что всё, озвученное ранее, не являлось основной проблемой.

– И вот стоишь ты у покосившегося водостока, пытаешься его выпрямить, чтобы потом аккуратно прибить на место гвоздями, и тут подходит Биг Мак, – Эпплджек грустно улыбнулась. – Подходит и начинает тебя ругать. «Что ты делаешь?», «Ты приехала сюда отдыхать! Иди в дом и отдыхай!», «Я сам потом тут всё починю!», а сам при этом видно что уставший — весь день работал. Но старшего брата мне не переспорить. Упрямства ему не занимать. И, главное, я же сама понимаю, что он прав!

Эпплджек с силой стукнула передним копытом по кафельному полу коридора, словно пытаясь раздавить свою обиду.

– И я иду в дом отдыхать. А перед глазами стоит покосившийся водосток. И завалившийся забор. И засорившийся колодец. И отсыревшая поленница. И прогнившие ступеньки…

Твайтайл удовлетворённо кивнула каким-то своим мыслям.

– Вот я как-то и решила, что лучше мне отдыхать вдали от дома.

За разговором подруги уже добрались до цели своего путешествия, и теперь стояли у входа в комнату для игр.

– Ответь мне ещё на один вопрос.

Эпплджек устало махнула копытом.

– Валяй.

– Как по-твоему, чего для тебя хотели… твои родители?

Если первый вопрос Твайлайт всего лишь удивил и позабавил оранжевую подругу, то этот поразил до глубины души.

Она крепко задумалась, пытаясь сформулировать максимально честный ответ.

– По-моему, мои родители хотели, чтобы я хорошо училась, нашла интересную и хорошо оплачиваемую работу, стала хорошим примером для моей младшей сестрёнки, и, когда придёт время, встретила кого-нибудь особенного, и завела свою счастливую семью.

Эпплджек облегчённо улыбнулась.

Твайлайт внимательно смотрела ей в глаза.

– Я, конечно, не знала твоих родителей лично, – медленно начала она, – но, по-моему, в первую очередь они хотели… чтобы ты была счастлива.
Разорвав зрительный контакт, Твайлайт медленно пошла прочь от своей подруги и зашла в комнату для игр, что уже была заполнена другими пациентами.

Оранжевая доктор осталась в пустынном бело-зелёном коридоре наедине со своими мыслями.

---

– Шах и мат! – объявила Твайлайт, закрывая своим единорогом последние безопасные клетки вокруг вражеской принцессы.

Пинки тщательно изучила образовавшуюся на игральном столе ситуацию, и, убедившись, что ни пегас на другом конце поля, ни недавно проведённый аликорн не могут спасти правительницу, признала поражение.

– Я проиграла. Было весело. Но в следующий раз тебе так легко не отделаться! Теперь я запомнила, что гвардейцы могут бить гвардейцев на проходе! Больше ты меня на этом не поймаешь!

– Приму к сведению.

Спокойная музыка, раздающаяся из динамиков, вдруг замолчала. Это был верный сигнал, что время, отведённое на игры, подходит к концу.

– Пинки, у меня есть к тебе две, небольшие просьбы.

Санитары и медсёстры уже начали организовывать пациентов, выстраивая их в ряды у выхода. Времени было мало.

– Во-первых, передай всем нашим подругам от меня сообщение: «Не волнуйтесь, я скоро вернусь».

– «Не волнуйтесь, я скоро вернусь» – повторила Пинки. – Оки-доки-локи! А куда ты вернёшься? А откуда? А почему ты не сможешь сама передать им это сообщение? – тут глаза розовой пациентки широко раскрылись, и в них промелькнуло понимание. – Ты хочешь сказать, что…

– А, во-вторых, – перебила подругу Твайлайт, – ты можешь рассказать об этой моей странной просьбе санитарам, но, пожалуйста, не делай это до того, как окажешься в своей палате.

– Рассказать санитарам?

– Ну да. Как ты умеешь, – Твайлайт широко улыбнулась и вытаращила глаза, пытаясь спародировать собеседницу. Вышло довольно посредственно, если бы не её изменившийся голосок. – Извините! Кажется, моя подруга замышляет что-то неправильное! Она говорила такие вещи, что можно было подумать, что она покинет больницу! Но пациентам нельзя покидать больницу, если они не здоровы! Хотя, она совсем не выглядит не здоровой, но чтобы быть здоровой нужно чтобы тебя таковой назвал твой лечащий доктор, а её лечащий доктор её таковой пока что не называл!

Наблюдая за импровизированным представлением Твайлайт, Пинки не сдержалась и расхохоталась.

Твайлайт вышла из образа и несколько секунд любовалась ухахатывающеся подругой, пока та не успокоилась.

– Завтра пятница. У Эпплджек выходной. Сегодня её смена уже кончилась. Так что можешь передать ей послезавтра.

– Но, всё же, куда ты собралась?

Перед мысленным взором Твайлайт встали результаты её исследовательской работы по аназизу прошлого мира, и поисков несовпадений с её памятью. Результаты, которые облачились в крайне тревожные выводы.

– Если я права, то есть ещё одна пони, которой приходиться тяжелее, чем всем нам вместе взятым. Но она не в больнице. И я обязана попытаться ей помочь.

---

Санитар-единорог по имени Блейз шёл по крылу повышенной безопасности и мысленно ругал свой длинный язык.

Дурак. Дурак. Зачем я вообще стал слушать ту розовую чокнутую? Зачем пошёл докладывать старшей медсестре Ратчет? «Иди, удостоверься, что Твайлайт спит в своей палате. Я разберусь с этим завтра утром.» Да где она ещё может быть? Всех пациентов развели по палатам без происшествий! На окнах решётки! Двери металлические, и заперты за замок! Если бы я просто проигнорировал ту розовую, согласно инструкциям, то сейчас был бы уже дома, в тёплой, мягкой постели.

За очередным поворотом показалась конечная точка маршрута.

В палатах было темно. На ночное время в коридоре горела только каждая четвёртая лампа, чего было более чем достаточно.

Твайлайт… Твайлайт… Ага, третья палата слева.

Блейз подошёл к нужной двери и заглянул в дверное окошко.

На кровати никого не было. Только скомканное одеяло.

Что за шутки?

Санитар попытался осмотреть остальную комнату.

Это определённо была палата Твайлайт. Только у неё хранится столько заполненных книгами шкафов. Но в царящем внутри сумраке можно было различить лишь общие очертания.

Блейз нажал на кнопку интеркома, и начал говорить с комнатой-которая-не-должна-быть-пустой.

– Твайлайт? Почему ты не в кровати? Всё хорошо?

Он подождал несколько секунд, но ответа не последовало.

– Я захожу.

Достать связку ключей, найти нужный ключ, открыть дверь… На это ушло тридцать секунд.

Засветив рог неярким голубым светом, Блейз зашёл внутрь.

Пациентки в палате не было.

Ни под кроватью, ни под столом, ни за углом широкого книжного шкафа. Санитар даже проверил отсек для смены белья, хоть взрослая пони никак не могла там поместиться.

– Какого сена.

Тут его внимание привлёк необычный предмет, валяющийся на полу в дальнем углу.

Блейз наклонился, чтобы получше его рассмотреть.
Это был магический глушитель.

Хотя, не совсем так. Это было то, что когда-то было магическим глушителем.

Ткань была сорвана. Металл был сильно деформирован и покорёжен. У самого кончика тянулась глубокая трещина. При этом нижняя часть и сам замочек остались не тронуты. Судя по всему, замочек по-прежнему был закрыт.

Она умудрилась его сломать. Поразился санитар. Но как же она его сняла? При закрытом замке простого телекинеза не хватило бы! И куда же она, всё-таки, подевалась?

Санитар ещё раз обошёл палату, и остановился у окна.
В двадцати шагах от больницы, стояла молодая лавандовая единорожка с меткой в виде шестиконечной звезды.

Увидев санитара, она улыбнулась и помахала ему копытом.

У Блейза отвисла челюсть.

Тут же решётка! Она не могла просто выпрыгнуть!

Тем временем, нарушительница спокойствия, невозмутимо развернулась и неторопливой рысью побежала в сторону виднеющегося вдали Понивиля.

Не теряя больше времени понапрасну, Блейз бросился докладывать сестре Ратчет.

Глава VIII

Замечательно! Теперь меня будут ловить! И им придётся рассказать властям, на что способна, сбежавшая из психиатрической больницы сумасшедшая!

Хорошо, что я правильно определила металл. Сплав висмута и свинца! Особенности его кристаллической решётки полностью блокируют магические потоки. Но стоит в хрупком металле появиться хотя бы маленькой трещинке…

Правда, защемлять свой рог металлической дверцей отсека для смены белья было… жутко.

Но оно того стоило. После четвёртого удара по защищённому рогу я ощутила тонкий ручеёк магической энергии, пробившийся через блокаду.

А дальше дело техники.

Терпеливо накопить достаточный магический заряд. Точно исполнить заклинание трансмутации, разрушив магическую блокаду. Избавиться от ненавистного магического глушителя заклинанием пространственного смещения. И, будучи свободной от магической изоляции, телепортироваться на улицу через окно.

Твайлайт уже подходила к окраине городка. Ночь уже вступила в свои права, и на улицах почти никого не было.

Ладно, мне нужна хоть какая-то маскировка. Навряд ли я смогу просто просидеть на понивильском вокзале до нужного поезда и не привлечь внимание прочёсывающих весь город поборников порядка.

Твайлайт начала перебирать в голове места, куда, теоритически, можно было бы податься.

Старый дуб, бутик «Карусель», «Сахарный уголок», коттедж Флаттершай, ферма «Сладкое яблочко». Последний вариант, в отличие от остальных, хотя бы возможен. Но не хотелось бы подставлять Эпплджек.

Может к Шайнинг Армору? Я не знаю, где именно он живёт. Хотя, я знаю адрес…

Но он может неправильно понять.

Твайлайт вдохнула полной грудью свежий, ночной воздух.

Так-то на улице нельзя сказать, чтобы холодно. Мне не нужен большой и тёплый дом. Мне нужно место, где можно привести себя в порядок.

Твайлайт перебирала все известные ей места, но не находила такого, где были бы рады вломившейся посреди ночи незнакомке.

Она уже собиралась было направиться в городской парк, но тут ей пришла в голову неожиданная мысль.

Которую она начала думать.

Шансов мало. Конечно, в моих воспоминаниях они дружили, но здесь они даже не знакомы.

Однако проверить всё равно стоит. Да и в худшем случае, крыша над головой там будет.

Беглая единорожка направилась в сторону фермы «Сладкое яблочко».

Вскоре она свернула с протоптанной дороги на неприметную тропинку, ведущую в чащу леса. (Белохвостого леса. Не вечносвободного.)

Дорогу Твайлайт почти не узнавала. Ночью она здесь ни разу не была. Но всё же ей удалось выйти на памятную полянку.

И обнаружить знакомый домик на дереве.

Ну, здравствуй, несостоявшийся штаб меткоискателей.

Внешне он выглядел заброшенным и готовым вот-вот развалиться.

Твайлайт осторожно поднялась по скрипящим ступенькам, открыла скрипучую дверь и осветила внутреннее убранство мягким, фиолетовым светом.

Вопреки ожиданиям, помещение внутри оказалось прибранным и используемым.

Нигде не было ни пыли, ни паутины. В дальнем углу на стене и полу находились какие-то рисунки. На маленькой тумбочке лежала пара каких-то книг.

Получается, Эпплблум приходит сюда поиграть, даже без своих друзей.

Обыскав помещение, Твайлайт нашла всё, что ей требовалось: кисти с красками для рисования, маленькое зеркальце и старую расчёску для гривы.

Через полчаса её новый образ был завершён.

Гриву она зачесала назад и прихватила верёвочкой, образовав хвостик. А к звезде на кьютимарке пририсовала лупу. Теперь её с натяжкой, но можно было принять за астронома.

И в завершение она поработала над своим взглядом. Сделав его высокомерным и надменным.

Они будут искать фиолетовую пациентку, сбежавшую из больницы. Вероятно неопытную и напуганную или весёлую и неадекватную, и в любом случае крайне опасную.

Я же сейчас уважаемый астромном из Кантерлота по имени Стелла Креперум, которая возвращается домой и не потерпит, чтобы её задерживали из-за каких-то пустяков.

За окном всё ещё была глубокая ночь. Пассажирские поезда раньше семи утра не появлялись. Так что Твайлайт решила вздремнуть часок-другой.

---

Первые лучи восходящего солнца застали нашу единорожку уже входящей в Понивиль.

Нормально поспасть у неё не получилось. В домике не нашлось ничего, похожего на кровать, а беспокойные мысли, прорабатывающие четырнадцатый вариант наиболее вероятного развития событий, напрочь отказались уступать место подсознанию с его снами. (Что, впрочем, было не так уж плохо.)

Стелла Креперум уверенной походкой шла к понивильскому вокзалу. Гордо приподнятая голова и холодный, бесчуственный взгляд кобылки, которая знает, зачем и куда идёт, отлично защищали её от ненужного внимания добродушных понивильцев.

Пару раз она замечала на улицах подозрительных жеребцов крупного телосложения с какими-то листовками, но те не обращали на неё особого внимания.

Маскировка работает.

Добравшись до вокзала, Стелла обнаружила, что ближайший поезд до Кантерлота отправляется только в одиннадцать утра.

Высокомерно фыркнув себе под нос, Стелла подобрала какую-то старую газету и уселась на вокзальной скамейке.

У меня нету с собой ни багажа, ни, хотя бы, седельных сумок. Это может показаться подозрительным. Если что буду говорить, что я здесь кое-кого встречаю.

Газета оказалась позавчерашней. «Школу одарённых единорогов принцессы Селестии окончил десятитысячный выпускник», «Неслыханное происшествие в Кантерлотской опере. Как контрабас оказался на люстре?», «Интервью с начальником гвардейской стражи Дафтхорном», «На прошедшем в Клаудсдейле выступлении Вондерболтов был побит рекорд по количеству взмахов крыльями в минуту», «Из чего на самом деле состоит радуга. Частное расследование Сенси Стива»… Обычные высосанные из пальца истории для среднестатистического пони со скучной работой.

– Извините, мэм?

Стелла Креперум подняла глаза. Перед ней стояли два здоровенных жеребца. Пегас и земнопони.

Кажется, я припоминаю этих санитаров.

– Извиняю. Чего вы хотели?

– Вы ведь не из Понивиля? – говорил земнопони.

– Нет, я не из Понивиля. Я из Кантерлота, – чётко проговаривая каждое слово, ответила Стелла. – А что, собственно, происходит? Кто вы такие?

– Извините моего напарника, – вмешался в разговор пегас. – Ему не хватает хороших манер. Меня зовут Лайтвинг, а моего друга – Тиэлхуф.

– Стелла, – величаво склонила голову единорожка.

– Видите ли, мы работаем в Психиатрической больнице Бродхуф, и вчера ночью из неё сбежал пациент.

Глаза Стеллы широко раскрылись от притворного ужаса.

– Сбежал пациент? То есть, вы хотите сказать, что прямо сейчас по этому городу расхаживает опасный сумасшедший?

– Пациент — единорожка семнадцати лет, с фиолетовой шёрсткой, сиреневой гривой и меткой в виде звезды.

Стелла ненадолго задумалась, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Нет. Я никого такого не видела. Фиолетовый цвет шёрстки довольно редко встречается. Я бы запомнила.

Жеребцы молча переглянулись, и скрестили взгляды на единорожке.

– Что? – та непонимающе моргнула глазками.

– Разрешите взглянуть на вашу метку.

– ЧТО?! – Стелла вскочила со скамейки. Не ожидавшие такой громкой и сердитой реакции жеребцы невольно попятились. – Вы хотите сказать, что я похожа на сумасшедшую?!

Единорожка медленно наступала. Её глаза метали молнии.

– Я?! Уважаемый астроном?! Член кантерлотской академии естественных наук?!

Жеребцы продолжали пятиться, пока не оказались загнаны в угол около киоска продажи билетов.

Стелла продолжала уничтожать их взглядом.

Потом резко вскинула голову, закрыла глаза и повернулась к ним боком.

– Пожалуйста! Любуйтесь!

– Н-Не сов-впадает, – заикаясь, констатировал земнопони.

– Приносим глубочайшие извинения, – поспешил добавить пегас.

Грозная парочка поспешила убраться с вокзала подобру-поздорову, но всё же успела услышать, как ей в спину высокомерно фыркнули.

Маскировка работает! Ликовала Твайлайт Спаркл.

Стелла Креперум подобрала упавшую газету, и вернулась на скамейку.

…

Наконец, вдали раздался гудок паровой трубы, и, поискав источник звука глазами, Стелла обнаружила долгожданный паровоз, прибывающий к перрону.

Ни денег, ни билетов у меня нет. Контролёры меня в вагон не пустят. Телепортироваться посреди вокзала опасно, могут заподозрить. Самый надёжный вариант, подождать неподалёку, пока поезд тронется, и телепортироваться на движущийся объект. Мне, конечно, выпишут штраф, но ради одной безбилетницы поезд останавливать не станут.

Определившись с планом действий, Стелла направилась к выходу из вокзала.

---

Над Понивилем стоял полдень.

Старшая медсестра Ратчет и одиннадцать санитаров из больницы собрались на центральной площади.

И только к одному из них, у медсестры не было никаких претензий.

– Спасибо, Силас, – перехватила телекинезом бумажный стакан с чёрным кофе Ратчет. То, что нужно после бессонной ночи. – Итак, значит, никто из вас до сих пор не обнаружил ни следа нашей беглянки.

Десять крупных жеребцов виновато смотрели в землю.

– Никак нет.

– Ни следа.

– Два раза обошли весь город. Без толку.

– Ни одной фиолетовой единорожки.

– А мы одну фиолетовую единорожку видели, но это была не она, – неуверенно промямлил Лайтвинг.

И сильно пожалел о своей излишней откровенности, обнаружим на себе испытывающий взгляд старшей медсестры.

– Можно поподробнее? – попросила она своим ледяным голосом.

– Ну, это была кантерлотская кобылка. Кажется, она представилась как Стелла. Она сильно испугалась, когда услышала, что из больницы сбежал пациент, и страшно разозлилась, когда мы попросили её показать метку.

– И какая у неё была метка?

Пегас ненадолго задумался.

– Звезда под увеличительным стеклом. Она была астрономом.

– Звезда, – медленно повторила Ратчет. – Розовая, шестиконечная звезда, – она не спрашивала. Она утверждала.

Пегас сглотнул и кивнул головой.

– Где и когда вы её встретили?

– Н-На понивильском вокзале. Примерно три часа назад.

Испытующий взгляд медсестры отпустил провинившегося санитара. Ратчет сосредоточено что-то продумывала.

– По крайней мере, мы теперь знаем, где её искать. Без билета её высадят на ближайшей станции. Поезда из Понивиля направляются в Кантерлот или в Эпплузу. И, исходя из её истории болезни, в Эпплузе ей делать нечего.

Старшая медсестра выпрямилась и заговорила командным голосом:

– Блейз, Прайз, Голден, оставайтесь в Понивиле, опросите Эпплджек и Шайнинг Армора, она могла выходить с ними на контакт. Трейлс, доложи доктору Роузу, что я отправилась за беглянкой в Кантерлот. Остальные за мной, – с этими словами Ратчет бодрой рысью направилась к понивильскому отделению полиции. – Лайтвинг, расскажи мне подробно, что именно произошло. Как она выглядела, как себя вела, что говорила, я хочу знать всё.

---

– И всё же разрешите ещё раз принести вам глубочайшие извинения по поводу пропавшего багажа, – кондуктор последнего вагона оказался очень добрым, приятным, молодым жеребцом. И очень наивным. И Стелла Креперум не постеснялась этим воспользоваться. – Это первый подобный случай на моей памяти!

– И я ещё раз вас уверяю, что ничего страшного не произошло, – вежливо отвечала наша единорожка, кокетливо хлопая глазками. – Ничего особо ценного я не везла. Я же возвращаюсь из отпуска домой, и почти все деньги я успела благоразумно потратить. В сумочке, кроме кошелька, были только незначительные безделушки и парочка дешёвых сувениров. Если я о чём по-настоящему и жалею, так о пропавшем билете! Очень неприятно ощущать себя бессовестной безбилетницей!

– Прошу вас! Не стоит об этом волноваться! Мы же прекрасно понимает вашу ситуацию!

– И мне очень повезло встретить такого понимающего кондуктора. Подозреваю, что другой бы на вашем месте мог бы не разбираясь выбросить меня из поезда на ходу!

– Да что вы такое говорите! Ни один служащий железной дороги никогда не позволит себе столь неуважительного обращения с дамой!

– С дамой? То есть, если бы на поезд заскочил грубый, неопрятный жеребец, с ним бы подобное вполне могло бы случиться?

Раздавшийся гудок поезда заставил собеседников отвлечься на вид за окном. Судя по всему, до прибытия на кантерлотский вокзал оставались считанные минуты.

– Похоже, мне пора, – заметила Стелла Креперум.

Пассажиры из соседних купе уже собирались на выход, со своим багажом.

– Загляните на вокзал через пару дней. Если мы найдём сумку, соответствующую вашим описаниям, то она будет ждать вас в бюро забытых вещей.

– Я запомню!

Стелла поспешила к выходу. Поезд уже тормозил у платформы.

Единорожка вышла на оживлённом вокзале столицы Эквестрии, и сразу сверилась с привокзальными часами, прикидывая, сколько у неё ещё времени.

Около трёх часов дня. А полдник принцессы Селестии традиционно начинается в четыре. Традиционно. На протяжении пятисот лет как минимум.

– Госпожа Стелла?

Внутри у Твайлайт похолодело. Никто здесь не должен был знать этого имени!

С плохим предчувствием единорожка медленно повернулась к двум единорогам в полицейской форме, стараясь сохранить на мордочке высокомерное, презрительное выражение.

Один буравил её недобрым взглядом, держа в телекинетическом поле какую-то листовку. Второй беспардонно рассматривал её кьютимарку.

– Пройдёмте с нами, пожалуйста.

МАСКИРОВКА НЕ РАБОТАЕТ!

Яркая вспышка телепортации вызвала у стражей порядка секундный ступор. Но недалёкие крики возмущённых пони помогли им быстро обнаружить бегущую галопом в центр города фиолетовую единорожку. Полицейские бросились в погоню.

Плохо. Очень плохо. Очень, очень плохо. Да, пожалуй, именно так. Три «очень» уже будет необъективно.

В конце улицы появилось ещё двое полицейских. Одни из них указал копытом в её сторону, и громко крикнул:

– Вон она!

Твайлайт резко свернула в какой-то тёмный переулок.

Как же мне от них оторваться? Я не спортсменка! Скоро они меня догонят!

Повиляв по узким улочкам, Твайлайт остановилась после очередного поворота, посмотрела наверх, сконцентрировалась, и телепортировалась на верхний балкон ближайшего жилого дома.

Отследить телепортацию возможно, но для этого нужно хорошо разбираться в высшей магии. Есть шанс, что рядовому полицейскому это окажется не по плечу.

Пригнувшись и притаившись, Твайлайт стала ждать. Через пятнадцать секунд внизу послышался топот копыт нескольких бегущих галопом пони.

Они пробежали дальше.

Твайлайт отдышалась и осторожно выглянула с балкона. Улочка была пуста. Полицейских поблизости не было.

– Что-то случилось? – раздавшийся откуда-то сверху голос заставил Твайлайт подпрыгнуть от неожиданности.

В воздухе над ней завис пегас.

В полицейской форме.

– У вас всё в порядке? Выглядите так, словно только что сбежали от стаи древесных волков.

Пегас.

Пегасы быстрее.

Если он за мной погонится, придётся отбиваться магией.

Твайлайт молча смотрела на него. В её глазах была усталость и холодная решимость.

В голове она перебирала подходящие заклинания, пытаясь выбирать те, что не сломают ему крылья, не подпалят перья, и не привлекут слишком много внимания его болезненными криками…

И у неё это получалось плохо.

Пегас рассматривал её в ответ. Её взмыленную, фиолетовую шёрстку. Растрёпанную гриву. Потёкшую на кьютимарке краску… Глаза…

Несколько долгих секунд они играли в гляделки.

Он же понимает. Наверняка понимает. Что ж, пусть он начинает. И я отвечу.

– Кажется, – медленно проговаривая слова начал пегас, – вам не нужна моя помощь.

Не делая резких движений, он отдалился от балкона, после чего медленно развернулся к ней спиной, и улетел прочь.
Твайлайт опустилась на пол, тяжело дыша.

Голова была пуста.

Пару минут она пыталась прийти в себя.

Я бы не остановилась. Вместе с пониманием пришёл страх. Я бы его покалечила.

Её взгляд упал на потёкшую кьютимарку.

Нужно поскорее покончить с этим.

Твайлайт развязала хвостик на своей голове, вернув гриве её привычную форму, и попыталась с помощью телекинеза оттереть краску. Получилось удовлетворительно. Шестиконечная звезда была хорошо различима на её испачканных боках.

Через город идти нельзя. Следующая встреча с полицейскими может так удачно не закончиться. Может рискнуть с телепортацией?

Где-то в замке должно быть место, которое в достаточной степени совпадает с моей памятью.

Какое помещение я помню лучше всего? Та комната на верху одиноко стоящей башни, конечно!

Я жила и училась там, пока я не переехала в Понивиль.

И, когда я заселялась, она была уже давно неиспользуемой.

Но это не значит, что сейчас она окажется незаселённой…

С балкона можно было рассмотреть большинство центральных башен замка. Взгляд Твайлайт заскользил по их золотым крышам, пытаясь найти знакомые памяти узоры.

Нет… Нет… Не она… А вот эта похожа, нет, слишком высокая… А может та? Форма окон похожа. Да и расположение к замку и солнцу подходит. А из её окна было видно вокзальную улицу? Кажется, да. Получается, что это она.

Поколебавшись ещё немного, Твайлайт всё же отбросила сомнения и начала формировать в сознании сетку заклинания.

Расстояние… почти полкилометра. Голова будет изрядно болеть.

Твайлайт закрыла глаза, накапливая силу воли и магическую энергию. Силу воли для поддержания концентрации. Магическую энергию для поддержания лейлинии на такое большое расстояние.

Яркая розовая вспышка осветила на мгновенье пустую, узкую улочку.

И осталась почти никем не замеченной.

Лишь одинокий пегас в полицейской форме, задумчиво разглядывал издалека пустой балкон.

---

Ноги под единорожкой ощутили холодную поверхность пола. Её глаза были предусмотрительно закрыты, так как она знала, что сейчас будет.

Страшная головная боль обрушилась на Твайлайт.

Тихо застонав, она рухнула на пол.

Так вот ты какая «Откатная реакция мира, компенсирующая грубое несоответствие мыслеобраза с реальностью при использовании заклинания телепортации на большие расстояния». Не зря в книгах о ней столько раз повторяли.

Боль постепенно утихала.

В помещении царила тишина. В воздухе был сильный запах чернил.

Твайлайт открыла глаза и встала, чтобы осмотреться.

Получилось. Обстановка почти полностью совпадала с её воспоминаниями.

Она находилась на втором ярусе знакомого жилища.

Кто-то здесь живёт. Сразу поняла Твайлайт.

В комнате не было признаков запустения, таких как большие паутины и толстые слои пыли на всех поверхностях. Книжные шкафы, знакомые Твайлайт по памяти, но расположенные немного по-другому, были заполнены книгами.

Неподалёку располагался столик, с множеством исписанных листов пергамента на нём.

Пройдясь взглядом по корешкам книг, Твайлайт обнаружила, что библиотека жильца довольно сильно отличалась от той, что здесь хранила она сама.

Если у Твайлайт можно было найти и «Древнюю историю Эквестрии», и «Вводный курс астрономии», и «Легенды и сказания Юникорнии», и «Культивирование. История понивечества через призму земледелия», и многое другое, то специфика здешних книг была куда более узкой.

«Основы магии», «Базовая магия», «История магии», «Теория магии», «Особенности магии у жеребят», «Сложнейшие заклинания современности», «Парадокс рекурсивных заклинаний»…

Ладно. Пора уходить. Не хотелось бы столкнуться с хозяином. Хотя, уверена, он оказался бы очень интересным собеседником.

Головная боль не спешила проходить, но уже была вполне терпимой. Твайлайт уверенной походкой подошла к окну, прикинуть своё местоположение в замке.

Её взгляд зацепился за две фигуры, не спеша идущих по дорожке.
Твайлайт почувствовала, как её сердце сильно забилось в груди.

Переполнившие её сильные эмоции не давали собраться с мыслям.

Не может быть! Думала она, не в силах оторвать взгляда от этих фигур.

В одной из них не было ничего примечательного. Обычная единорожка с оранжевой шкурой и жёлто-красной гривой. Несёт седельные сумки. Наверное, возвращается после покупок.

Но вторая фигура.

Вторая фигура была не пони.

Это он! Он здесь тоже существует!

На глазах Твайлайт наворачивались слёзы, пока они разглядывали фиолетовую чешую… зелёные шипы… выразительные зелёные глаза…

– Спайк, – прошептала она заветное имя.

Наблюдаемая парочка свернула с центральной дорожки и направилась к той самой башне, в которой сейчас находилась Твайлайт.

Они идут сюда! Что же делать?

Бежать!

Нет! Я хочу поговорить с ним!

Он меня не знает! А единорожка навряд ли станет разбираться! И вообще, я сюда не за этим пришла!

Парочка уже скрылась из виду внизу башни и сейчас поднималась по винтовой лестнице.

Чего я жду? Нужно телепортироваться наружу! Они же сейчас войдут!

Но я могу его больше никогда не увидеть!

Я увидела его сейчас! Я знаю, что с ним всё в порядке! У меня нет на это времени!

С нижнего яруса раздался звук открывающейся входной двери.

– До сих пор не верится, что ты смогла выторговать у того торгаша целых тридцать битсов, – этот голос. Его голос. – Кстати, ещё раз спасибо за те изумруды.

– Пожалуйста. Всё что угодно для моего главного помощника. Я пока разберу сумки, а ты иди наверх, приготовь те же книги, что и вчера.

– Опять весь день будешь искать ошибку в расчётах того мудрёного единорога…

– Не мудрёного единорога, Торн, а Лайтшифта. Основателя современного представления об астральном подпространстве! И я чувствую, что уже близка. Вчера я, наконец, поняла, зачем ему понадобилось выражать промежуточные уравнения через одиннадцатимерный гиперкуб.

Знакомый звук его шагов и невнятного ворчания себе под нос поднимался по лестнице. Твайлайт в оцепенении ожидала без малейшего понятия о том, что она делает или что собирается сделать.

– Ээээм… – Спайк поднялся на второй ярус и уставился на незваную гостью. – Здравствуйте, а вы кто такая?

Яркая, розовая вспышка телепортации осветила жилище оранжевой единорожки.

---

Дура! Дура! Продолжала мысленно ругать себя Твайлайт. Её ноги, бегущие по чистым, аккуратным, каменным дорожкам, окружённым зелёной травой, приближали хозяйку к внутренней цитадели. Ты действительно думала, что Спайк тебя узнает? Он теперь даже не Спайк! Та единорожка назвала его Торном! На что ты вообще надеялась?

Вокруг было довольно много пони, неторопливо идущих по своим делам. Её спешка привлекала к себе всеобщее внимание. Растрёпанный и неопрятный внешний вид так же заметно её выделял.

К счастью, полицейских в округе почти не было. Эта часть города считалась очень спокойной и безопасной из-за близости цитадели и её гвардейцев.

И, судя по всему, гвардейцев ещё не предупредили о сбежавшей фиолетовой, однорогой сумасшедшей. Иначе бы те двое белых единорогов в золотых доспехах, возвращающихся в казармы, удостоили бы её более пристальным вниманием, чем пара слегка удивлённых взглядов.

Усилием воли Твайлайт заставила себя перейти на быстрый шаг. Эмоции начали утихать. Мысли – упорядочиваться.

Время — почти четыре. Определила единорожка, сверившись с солнцем. Я уже почти у входа в цитадель. Внешний вид у меня такой, что любой стражник выдворит меня на улицу без вопросов. Мне нужно попасть в тронный зал. В отличие от основных приёмов пищи, лёгкий полдник проходит именно в нём.

Твайлайт стояла у входа в цитадель. Два гвардейца, чьи глаза смотрели прямо перед собой, стояли у дверей. Большие створки, покрытые золотой вязью сложноразличимых узоров, были закрыты, но не заперты.

Что ж, вот и пришло время сделать что-то очень глупое.

Твайлайт обратилась к гвардейцам.

– Передайте от меня извинения за то, что я сделала.

В следующее мгновение её рог ярко засветился, накапливая огромное количество магической энергии.

Всё произошло очень быстро. Гвардейцы не успели среагировать.

Магическая сила оттолкнула их назад в стену и распахнула двери. Твайлайт бросилась галопом вперёд.

Глава IX

Принцесса Селестия восседала на своём троне и внимательно изучала содержимое письма. Рядом с троном на маленьком столике находился драгоценный поднос с её полуденным угощением. Изящный бутерброд с изысканными, разноцветными цветами, напоминающий своей формой произведение искусства, а не лёгкую закуску, был съеден менее чем наполовину. Чашка отборного, горячего какао была почти нетронута.

У подножия трона стояли два верных гвардейца. Их напряжённые взгляды не отрывались от дальнего входа в зал и коридора за ним. Все гвардейцы в замке получили сигнал о вторженце, неслышимый, для остальных. И тот факт, что за целых пять минут сигнал отбоя так и не последовал, внушал серьёзные опасения.

Принцесса Селестия во второй раз пробежала глазами по письму своей ученицы, которое решило так внезапно прервать её трапезу.

«Принцесса Селестия

Извините, что отвлекаю вас от ваших, несомненно, более важных дел, но у меня есть все основания полагать, что происшествие, которому я оказалась свидетельницей, заслуживает вашего пристального внимания.

Когда я вернулась из магазинов домой пятнадцать минут назад, в моём жилище обнаружилась незнакомая пони. По словам Торна она была молодой единорожкой с лавандовой шкуркой и сиреневой гривой. Едва она увидела моего дракончика как тут же телепортировалась наружу. Я попробовала прочитать ауру её заклинания, и обнаружила, как она попала внутрь.

Заклинание телепортации на расстояние более полукилометра при тридцатипроцентном несовпадении мыслеобраза! Я дважды перепроверила! В воздухе явно ощущалась боль от отката!

Телепортация на такое расстояние доступна только очень сильным магам, вроде меня. И я уверена, что вы сможете пересчитать таких магов поимённо.

Несовпадение мыслеобраза означает, что у неё не было свежих воспоминаний об этом месте, и она сильно рисковала. Будь несовпадение сорокапроцентным, моя гостья провалялась бы сутки без сознания! Значит, она способна на опасные и необдуманные поступки!

Но больше всего меня волнует вопрос о том, откуда она взяла остальные семьдесят процентов мыслеобраза! Среди моих знакомых нету никого, кто подходил бы под описание Торна. И даже, если бы она когда-то давно сюда заходила, то за шесть лет, что я здесь проживаю, она никак не смогла бы сохранить целых семьдесят процентов мыслеобраза!

Я просто не представляю, как такое возможно.

Рассчитываю на вашу мудрость.

Ваша ученица, Сансет Шиммер.»

Тут, наконец, до тронного зала докатился какой-то отдалённый шум. Он медленно приближался. Топот множества копыт, крики гвардейцев, звуки боевых магических импульсов, разбивающихся о каменные колонны и магические щиты…

Принцесса Селестия начала третье прочтение письма, полностью игнорируя этот шум. Рядом с ней находилось два гвардейца, первостепенной задачей которых являлась её безопасность. Она могла себе позволить потратить ещё немного времени на анализ этой неординарной ситуации.

Лавандовая единорожка с сиреневой гривой. Сильный магический дар…

Инцидент десятилетней давности с одной похожей кандидаткой на вступление в школу одарённых единорогов.

В конце коридора появилась лавандовая единорожка. Она была окружена фиолетовым куполообразным магическим щитом. Выбежав на перекрёсток коридоров, она ни секунды не сомневаясь, уверенно повернула в сторону тронного зала.

Её направление в больницу Бродхуф. Практика экспериментального лечения в больнице Бродхуф.

Вслед за ней показались пятеро гвардейцев. Они посылали в неё магические импульсы, но щит уверенно их сдерживал. Гвардейцы при троне, быстро переглянувшись, засветили свои рога и начали закрывать дверь в тронный зал.

Сбежавший этой ночью пациент из больницы Бродхуф. Сообщение из понивильского отделения полиции о том, что сбежавший скорее всего направляется в Кантерлот.

Дверь захлопнулась почти перед самым носом единорожки. Но через секунду она вновь предстала перед глазами тронных гвардейцев в яркой, розовой вспышке телепортации.

И это письмо… Принцесса Селестия подняла глаза от письма на вторженца.

Единорожка, сняв свой магический щит, быстро развернулась к двери и запечатала её сдерживающим заклинанием.

Это заклинание не позволяло двери открыться. Гвардейцы снаружи могли бы пробить его грубой магической силой, но это бы сломало драгоценную дверь. А на то, чтобы аккуратно развеять такое заклинание, у них уйдёт приличное количество времени.

Единорожка перевела дыхание. Вид у неё был очень растрёпанный и уставший. Она постаралась принять благородную позу, и учтивым шагом начала приближаться к трону принцессы Селестии, полностью игнорируя притронных гвардейцев.

И она знает, что мои гвардейцы её не тронут, пока она не нападёт или пока я не прикажу.

Остановившись на расстоянии, чётко соответствующем церемониалу, единорожка учтиво поклонилась и заговорила:

– Приветствую вас, Принцесса Селестия.

---

Последние штрихи сдерживающего заклинания встали на свои места. Дверь в коридор была заперта.

Я добралась! Я в тронном зале принцесс! Принцесса Селестия здесь! И она ещё не приказала меня схватить!

Твайлайт, наконец, могла перевести дыхание после длительной пробежки с препятствиями по всему замку. Голова сильно болела от магического перенапряжения. Всё остальное тело – от физического.

План удался! Принцесса что-то обо мне слышала! Я её заинтересовала! Она может меня выслушать!

Сделав последний глубокий вдох, Твайлайт постаралась принять настолько благородный вид, насколько возможно, и медленным степенным шагом двинулась вперёд.

Её глаза неотрывно смотрели на принцессу, ответный взгляд которой был спокойным, холодным и … каким-то тяжёлым… уставшим… Весь её образ почти полностью совпадал с образом из памяти Твайлайт за одним маленьким исключением.

В воспоминаниях принцесса всегда улыбалась.

Шесть… Пять… Четыре… Отсчитывала Твайлайт шаги до положенного церемониалом места. Я сейчас словно посол из страны сумасшедших. Что недалеко от истины.

Два притронных гвардейца сверлили её недобрыми взглядами. Если она даст им повод, даже неосторожным словом, они им воспользуются. Преследователи за дверью, судя по тону приглушённых голосов, уже определили, что за заклинание не даёт двери открыться, и уже начинают его рассеивание.

Времени мало.

Твайлайт сделала глубокий, учтивый поклон и начала свою речь.

– Приветствую вас, Принцесса Селестия, – Твайлайт очень старалась, чтобы её голос звучал как можно более благородно и учтиво. – Прошу прощение за столь внезапное вторжение, но у меня не было абсолютно никакой возможности добиться вашей королевской аудиенции иным способом.

Ноль реакции. Принцесса даже ухом не повела.

– Кхм. Разрешите представиться. Твайлайт Спаркл, сумасшедшая, сбежавшая из мемориальной психиатрической больницы Бродхуф. Мне нужно вам кое-что передать и кое-что показать.

Заклинание, сдерживающее дверь, уже было развеяно больше, чем наполовину.

– Во-первых, принцесса Луна просила передать, что она страшно жалеет о том, что сделала, и что она сильно по вам скучает.

Как Твайлайт и надеялась, имя принцессы Луны произвело на принцессу Селестию сильное впечатление. Внешне она осталась почти непоколебимой, но Твайлайт слишком хорошо знала свою наставницу, чтобы не заметить тот огонёк искреннего удивления, что промелькнул в её глазах. И хоть её взгляд и остался холодным, спокойным и тяжёлым, но усталости в нём больше не было.

Теперь она хочет узнать, откуда я это взяла.

Твайлайт не торопилась продолжать. Она внимательно смотрела принцессе прямо в глаза. Она знала, что у неё уже нет времени на «второе».

Заклинание, сдерживающее дверь рассеялось. Около десятка гвардейцев ринулись внутрь.

Твайлайт не обратила на них никакого внимания. Даже когда её окружили. Её взгляд был направлен на принцессу Селестию, и, что более важно, взгляд принцессы был направлен на неё!

А это означало, что ситуация в тронном зале попадала под определение королевской аудиенции. И гвардейцы не имели права прерывать её без прямого разрешения со стороны принцессы.

Вбежавшие гвардейцы неуверенно смотрели на принцессу, ожидая приказов. Никто не смел нарушать наступившую тишину. Всё зависело от тех слов, что сейчас произнесёт принцесса.

И она их произнесла.

И это были именно те слова, которые рассчитывала услышать Твайлайт.

– А во-вторых? – её голос. Он был так знаком и чужд одновременно! Слишком холодный, спокойный… бесчувственный…

Принцесса ответила. Статус королевской аудиенции был официально подтверждён.

Окружившие Твайлайт гвардейцы отступили от неё на несколько шагов, освобождая личное пространство.

– А во-вторых, разрешите продемонстрировать вам одно заклинание. Оно абсолютно безопасно! Но применяется на живую пони.

По рядам гвардейцев пробежал тихий, возмущённый ропот. Позволять нарушителю использовать неизвестную магию на живой цели, это было неслыханно!

Взгляд Селестии оторвался от Твайлайт, и прошёлся по гвардейцам, возвращая в зал тишину.

– Дафтхорн! – обратилась принцесса к одному из гвардейцев по имени.

– Да, ваше величество?

– Ты будешь целью её заклинания, – тон голоса, как и взгляд принцессы, не допускал дальнейшего обсуждения этого принятого правительницей решения.

– Так точно! – единорог, встал между троном и вторженцем, изо всех сил стараясь сохранить на лице профессионально-бесстрастное выражение.

Взгляд принцессы Селестии вернулся на Твайлайт.

Её взгляд больше не был тяжёлым. Только спокойным и холодным.

– Разрешаю, – её голос также перестал быть бесчувственным. Или Твайлайт это только показалось?

– Спасибо, – поклонилась в ответ единорожка.

Рог и голова Твайлайт изрядно болели после приключений в коридорах замка, но она была уверена, что ей удастся поддерживать необходимую концентрацию и накопить нужное количество магической энергии.

Однако кое в чём она сомневалась. Однажды это заклинание уже подвело её.

И у неё не было возможности его перепроверить.

Сейчас всё по-другому. С заклинанием телепортации я справилась. Это же ненамного его сложнее. Просто вспомни, чему тебя учили.

Твайлайт начала сплетать из лейлиний хитроумную сетку заклинания заточения. Сложное и тщательно контролируемое, оно было создано для того, чтобы заточить пони на длительный срок. Принцесса Селестия лично обучала ему Твайлайт для самообороны, неоднократно подчёркивая важность самоконтроля и ответственности.

Сложная геометрическая фигура выстраивалась перед её мысленным взором. Воздух вокруг гудел от магических потоков, подчинённых её воле.

Но магическая структура никак не собиралась стабилизироваться.

Нет.

Нетнетнетнетнет!

Всё повторялось. Заклинание распадалось на составляющие, выскальзывая из её мысленной хватки.

Почему не получается? Я уверена, что правильно помню структуру! Трёхслойная усложнённая сетка с дополнительными элементами в виде контрольных мостов! Структура должна стабилизироваться, после чего её можно выпустить в цель, окружив её непробиваемой магической решёткой!

Удерживать заклинание становилось всё сложнее. Лейлинии упорно не хотели вставать на свои места, отталкиваясь друг от друга.

Я не справилась! Осознала Твайлайт страшную мысль, разрушающую все её надежды.

Нужно погасить заклинание, пока я никому не навредила.

Усилив контроль, Твайлайт начала быстро разбирать своё заклинание, разделяя скопленную магическую энергию на безопасные сгустки.

Заклинание с трудом подчинялось её воле.

Ощущение было такое, словно она голыми копытами держит раскалённый уголёк из костра, и пытается стряхивать с него искры.

Только вместо голых копыт был магических захват, а вместо обжигающего жара – чудовищная головная боль.

У неё получалось. Накопленная магическая энергия рассеивалась. Боль ослабевала.

Наконец всё было кончено.

Тяжело дыша, Твайлайт виновато смотрела в пол тронного зала. На её глазах наворачивались слёзы.

Вот и всё. Я не справилась. Сейчас меня схватят и отправят назад в больницу.

– Простите, – прошептала она в царившей тишине.

Несколько долгих секунд ничего не происходило.

Затем Твайлайт услышала стук копыт, обутых в золотые накопытники, медленно спускающийся с трона.

Звук подошёл к ней почти вплотную.

Твайлайт не смела поднять глаза. Такая неспособная неудачница как она не заслуживала лицезреть принцессу. У неё был единственный шанс, и она его провалила.

– Попробуй ещё раз, – этот голос. Спокойный голос. Голос из её воспоминаний.

Ещё раз? Не всякое заклинание мне удавалось с первой попытки. Не раз я слышала от неё эту фразу. Но сейчас в этом нет никакого смысла. Раз заклинание не сработало, значит, мои воспоминания должны быть ошибочны. Я не смогу. Нужно ей отказать.

Твайлайт робко посмотрела на стоящую прямо перед ней принцессу Селестию.

Перед ней стоял не величественный правитель Эквестрии! Аликорна склонила свою гордую голову, чтобы быть с Твайлайт примерно на одном уровне. Её взгляд был спокойным и … уверенным. В нем не было ни усталости, ни тяжести, ни холода! И даже на уголках её губ играла еле заметная улыбка.

Перед Твайлайт стояла её наставница из воспоминаний! И она хотела полюбоваться на магические успехи своей верной ученицы!

Твайлайт робко улыбнулась ей в ответ.

Ещё одна последняя попытка. В этот раз я не стану сдерживаться, и когда всё пойдёт наперекосяк, им придётся меня обезвредить.

Увидев ответный кивок, принцесса Селестия отошла, освобождая пространство между Твайлайт и Дафтхорном.

Сделать несколько глубоких вдохов. Взять эмоции под контроль. Утихомирить головную боль. Просканировать магическую ауру зала на предмет сильных эфирных шумов. Всё в пределах нормы. Что ж, начинаем.

Хитроумное сплетение из лейлиний снова возникло перед её мысленным взором. Твайлайт начала аккуратно и медленно наполнять заклинание магической силой. По идее на исполнение этого заклинания требовались считанные секунды, но сейчас Твайлайт делала всё очень медленно, в слабой надежде обнаружить свою ошибку.

И вот, на том же этапе заклинания, что и в прошлый раз, структура опять начала расходиться.

– Держи осанку.

Осанку?

Осанка!

___

Белоснежная аликорна и лавандовая единорожка склонялись над толстым фолиантом «Магической теории», раскрытом на разделе продвинутых структур магических заклинаний.

– Вот так выглядит усложнённая тройная структура, – говорила аликорна. – Что о ней думаешь?

Единорожка внимательно рассматривала запутанные схемы уравнений, описывающие магические структуры, пока не сформировала в голове полную картину.

– Но, здесь же нет серединного потока! Без этой стабилизирующей лейлинии структура должна рассыпаться! Сколько бы магических сил ты не бросил на её поддержание!

– Верно. От серединного потока пришлось отказаться. Его связь со вторым слоем создавала восьмиконечный узел, который сильно тормозил магические потоки.

– И эти контрольные мосты… Обычно двух мостов хватает с лихвой. Зачем понадобился третий?

Аликорна тепло улыбалась, наблюдая за мыслительным процессом на мордочке своей ученицы.

– И что это, по-твоему, значит? – спросила наставница.

– Это значит… – глаза ученицы широко открылись от поражающего воображение открытия. – Это значит, что контрольный мост взял на себя функции серединного потока! Но сам по себе бы он с этой задачей не справился! Значит, его нужно совместить с естественными магическими потоками заклинателя!

– Совершенно верно. И, именно поэтому, используя подобные заклинания, крайне важно правильно держать осанку.

___

Твайлайт резко выпрямилась. Мыслеобраз третьего контрольного моста совместился с телом единорожки, проходя по рогу через череп дальше по позвоночнику и заканчиваясь на хвосте.

Магические потоки, циркулировавшие по этому маршруту, сливались с внутренней жизненной силой единорожки, передавая видоизменённую энергию в трёхслойную структуру заклинания.

И эта структура начала стабилизироваться!

Лейлинии послушно встали на отведённые им места. Первый со вторым контрольные мосты сияли перед мысленным взором идеальным фиолетовым оттенком, сигнализируя об отсутствии структурных нарушений.

Заклинание было готово.

Твайлайт выстрелила магическим зарядом в Дафтхорна.

Вокруг гвардейца образовалась прозрачная фиолетовая клетка заклинания заточения.

– Получилось! – Твайлайт переполняло счастье. Она напрочь забыла о церемониале и запрыгала на месте, как маленький жеребёнок. – У меня получилось! Как я могла забыть о серединном потоке? Я правильно вспомнила структуру, но забыла про особенность третьего контрольного моста!

Тут её взгляд зацепился за принцессу Селестию, и Твайлайт прервалась, смущенно смотря на тёплую улыбку своей доброй наставницы.

– Можешь, пожалуйста, его освободить?

– Конечно! Извините.

Заклинание заточения не зря было таким сложным. Оно само поддерживало себя, вытягивая магическую энергию из окружающего мира. И теоритически могло держаться годами. И без единорога, сотворившего заклинание, его развеивание потребовало бы магической силы минимум четырёх сильных единорогов.

Рог Твайлайт засветился, простое заклинание с «ключом от замка» выстрелило в фиолетовую клетку, и та растаяла в воздухе, освобождая гвардейца.

Принцесса Селестия, мерно кивнув, вернула себе подобающий месту высокомерный вид и степенным шагом вернулась на свой трон.

Селестия-наставница исчезла, уступив место Селестии-правительнице.

Твайлайт вернулась на положенное церемониалом место и гордо подняла голову, в ожидании верховного приговора правительницы Эквестрии.

Дафтхорн занял свое место среди гвардейцев позади Твайлайт.

Внимательный, холодный взгляд правительницы Эквестрии осмотрел единорожку с ног до головы. И вот раздался её холодный голос.

– Твайлайт Спаркл, на этом наша аудиенция окончена, – прежде чем Твайлайт успела испугаться, а гвардейцы успели сделать что-нибудь грубое, принцесса подняла передние копыто, призывая к тишине. – Наша беседа продолжится через час в более подобающих обстоятельствам условиях.

Подобающих условиях… Я всё-таки отправлюсь в темницу.

– Сентришилд, – обратилась Селестия к одному из притронных гвардейцев, – ты назначаешься провожатым.

Провожатым? В темницу провожатых не назначают!

– Отведи нашу гостью в восточное крыло и проследи, чтобы она хорошенько отмылась, вкусно поела, и, по возможности, отдохнула. Обращаться с ней учтиво.

Переднее копыто принцессы опустилось с громким стуком, прерывая всякий невысказанный протест.

– Остальные свободны.

Гвардейцы с плохо скрываемым удивлением в глазах поклонились принцессе и направились к выходу.

Сентришилд подошёл к Твайлайт, учтиво поклонился, как какой-нибудь вельможе, а не беглой преступнице, и попросил проследовать за ним.

– Капитан Дафтхорн, – позвал в спину неудачливого гвардейца голос Селестии, когда он уже был в одном шаге от выхода из зала.

– Да, ваше величество, – резко развернулся тот.

– Попрошу вас задержаться. Нам нужно обсудить особенности вашей дальнейшей службы в качестве сержанта.

Глава X

Комната для гостей в восточном крыле оказалась роскошнее, чем в самых смелых фантазиях сбежавшей пациентки. Мраморный пол, покрытый красочными толстыми коврами, шторы из шёлка, вычурная мебель из красного дерева, и широченная, мягчайшая кровать…

Сентришилд сторожил за дверью. Возложенные на него обязанности он выполнил безукоризненно.

В большой ванной комнате находилась ванна размером с маленький бассейн и богатый набор шампуней, кондиционеров, душистых мыльных растворов и других флаконов, чьё назначение смогла бы определить разве что Рэрити.

Только Твайлайт закончила очищать свою шёрстку и приводить в порядок свою гриву, как на прикроватном столике её уже ждал серебряный поднос, заставленный кулинарными шедеврами придворных поваров.

И что это были за шедевры!

И овощное рагу по филлидельфийски, и салат «Игогозарь», и воздушные эклеры, и особый суп с сеном, приготовленный по специальному кантерлотскому рецепту, и, в завершение, свежевыжатый сок из неизвестных Твайлайт тропических фруктов.

Вот только у единорожки никак не получалось насладиться изысканным вкусом этих роскошных блюд, пока её голова была занята одним серьёзным вопросом.

Как я могла забыть о серединном потоке?

Серединный поток являлся довольно важным элементом магической теории. Многие заклинания Твайлайт использовали его в том или ином виде.

Даже заклинание телепортации! Именно серединный поток вытягивался в транспортную лейлинию, по которой и происходило перемещение!

Как из моей головы мог выпасть столь важный элемент заклинания?

Единорожка вновь и вновь возвращалась мыслями в прошлое. Как она планировала свой побег. Как она решила, добиваться встречи с принцессой. Как она выбрала именно это заклинание заточения заранее. Как она прогоняла в памяти раз за разом уроки принцессы Селестии из своих воспоминаний.

И как она ни разу не вспоминала о серединном потоке.

И если бы не подсказка принцессы, то я бы сама так и не вспомнила!

Что же она тогда со мной сделала?

Шарлатанка. Отражение без зеркала. Тот сон-не-сон, в котором заклинание заточения её впервые подвело. Твайлайт тогда выпила чаю, но не до дна. Она чувствовала, как холодные щупальца чужой магии проникают в её мозг. Но сумела вовремя закрыться.

Кто же она такая?

Осторожный стук в дверь вырвал единорожку из раздумий, и она обнаружила себя рассеяно постукивающей вилкой по давно опустевшему блюду, на котором когда-то был салат. Это Сентришилд. Он открывает дверь, и начинает открывать рот, чтобы сказать, что пора идти на беседу с принцессой.

– Веди, – резко перебивает его вскочившая из-за стола лавандовая единорожка.

Закрыв рот, гвардеец кивает, и они вдвоём направляются в коридоры замка.

---

Правительница Эквестрии сидела за рабочим столом, склонившись над раскрытой папкой, в одном из пустых залов западного крыла. Пустым он был только по отношению к пони. По отношению к книгам, к листам пергамента, к химическим приборам, и к странным металлически-кристаллическим устройствам непонятного назначения зал был очень даже полным. И даже немного захламлённым.

Именно здесь принцесса Селестия проводила уроки со своей личной ученицей.

Легка на помине. Промелькнула в голове солнценосной аликорны мысль, вызванная знакомыми эфирными колебаниями.

Яркая оранжевая вспышка ознаменовала успешную телепортацию.

– Принцесса Селестия! Я прибыла так быстро, как только смогла.

– Здравствуй, Сансет Шиммер, – оторвала взгляд от раскрытой папки Селестия.

– Дело касается моего письма? В вашем ответе вы выражались довольно расплывчато.

– Да, дело касается твоего письма. А точнее твоей незваной гостьи. Впрочем, вскоре она к нам присоединится, и ты сама всё увидишь.

– Присоединится? В этом самом зале?

– Да. Её зовут Твайлайт Спаркл. Она сумасшедшая, сбежавшая из мемориальной психиатрической больницы Бродхуф. По крайней мере, именно так она представилась.

– Сумасшедшая?! – испуганно воскликнула Сансет. – Опасная сумасшедшая?! И она была в моём доме?! Так, стоп. Что вы имели в виду, когда сказали, что она так представилась?

– Я имела в виду, что она вбежала в тронный зал, окружённая магическим щитом, с десятком гвардейцев на хвосте, запечатала двери перед носом преследователей сдерживающим заклинанием, после чего вежливо попросила моей королевской аудиенции.

Сансет Шиммер села на круп там, где стояла.

– И вскоре она присоединится к нам в этом зале… – поразилась оранжевая единорожка. – И вы написали мне прийти, как можно быстрее, и не брать с собою Торна…

– Именно так. Мне нужен кто-то, способный беспристрастно взглянуть на ситуацию со стороны. А насчёт твоего главного ассистента… Здесь написано, – указала Селестия на раскрытую папку, – что её галлюцинации включали в себя дракончика-помощника, который по описанию поразительно похож на Торна. Фиолетовая чешуя, зелёные шипы, изумрудные глаза, ростом в половину взрослого пони.

– Это что, её история болезни?

– Всего лишь устаревшая копия. Здесь нет никакой информации за последний год. Только за предыдущие девять.

…

– То есть она лечилась в больнице последние десять лет?

Селестия молча кивнула.

…

– И всё же почему нельзя просто отправить её обратно в больницу?

– Вернуть её в Бродхуф мы всегда успеем. Но зачем упускать возможность спросить напрямую, как пациентка психиатрической больницы умудрилась сбежать на волю, и где научилась заклинаниям телепортации и магического щита, а также правилам королевского этикета?

Сансет встала и заходила по залу взад вперёд с напряжённым выражением на мордочке.

– Чисто теоретически можно предположить, что все эти знания она почерпнула из книг. Тот же королевский этикет не является большой тайной, и соответствующую книгу можно найти в библиотеке. А всяких учебников по теории и практике магии пруд пруди. Конечно, без наставника и возможности тренироваться её успехи выглядят поразительными, но не невозможными.

– А если я скажу тебе, что она на моих глазах сотворила заклинание заточения?

– Заклинание заточения? То самое заклинание заточения, которому вы обучили меня год назад?

Ещё один кивок.

– Такое заклинание в библиотеке не найти. Я вообще не знаю никакого другого способа обучиться ему, кроме как быть вашей ученицей! Честно говоря, не знаю, что и думать.

– Поэтому, просто отправить её обратно в больницу было бы очень глупо.

– Вы уверены, что она не опасна?

– Может она и ненормальная, но не безумная. Я уверена, что Твайлайт не станет вытворять глупости. Она сама пришла ко мне в замок. Очевидно, ей нужна моя помощь.

Двери в зал открылись настежь, пропуская гвардейца и обсуждаемую, лавандовую единорожку. Чистая шёрстка, ухоженная грива и уверенный в своих силах взгляд разительно отличали её от той грязной, растрёпанной, взволнованной особы, что ворвалась в тронный зал чуть больше часа тому назад.

Твайлайт склонилась в поклоне.

– И снова приветствую вас, принцесса Селестия.

Селестия кивнула ей в ответ и перевела взгляд на гвардейца.

Правильно поняв невысказанное пожелание своей правительницы, гвардеец покинул зал, закрыв за собой двери.

– Позволь представить тебе мою ученицу, – принцесса указала наклоном головы на оранжевую единорожку, – Сансет Шиммер.

– Рада знакомству, Твайлайт Спаркл, – сказала Сансет, натянуто улыбаясь.

– Взаимно, – отвесила ещё один поклон Твайлайт. – Принцесса Селестия, первым делом я прошу простить меня за те слова, что я сказала в тронном зале. Я не встречалась с ней и не получала от неё никаких просьб. Я даже не знаю, где она сейчас находиться.

Наступило секундное молчание.

– Но я знаю, что она хотела бы передать вам те слова.

Сансет непонимающе переводила взгляд с принцессы на лавандовую единорожку.

– С ней?

– Перед тобой, Сансет, я тоже должна извиниться. Я не знала, что та башня играет роль твоего жилища. Хотя, должна заметить, что собранная тобой библиотека вызывает уважение. У меня в своё время так и не получилось раздобыть четвёртый и пятый тома «Уравнений в астральном подпространстве» Лайтшифта.

Натянутая улыбка на мордочке оранжевой единорожки уступила место открытому в удивлении рту. Мало какой пони мог по достоинству оценить её библиотеку. А ведь для того, чтобы раздобыть упомянутый четвёртый том, содержащий оптимальные способы магического взаимодействия с тонким эфиром в заклинаниях нематериального преобразования, её пришлось отдать немалую сумму битов одному богатому коллекционеру!

– Извинения приняты, – сказала за двоих Селестия. – А теперь, для начала я бы хотела уточнить некоторые детали.

С этими словами принцесса открыла лежащую перед ней папку на первой странице.

– Имя: Твайлайт Спаркл. Родители: Твайлайт Велвет и Найт Лайт. Полных лет: семнадцать. Десять лет назад была помещена в больницу Бродхуф с диагнозом шизофрения в тяжелой форме и бред величия на фоне обсессивно-компульсивного расстройства личности. Пока всё верно?

Твайлайт, прижав ушки к головке, кивнула. Селестия перелистнула несколько страниц.

– Болезнь протекала без осложнений. Пациентка реагировала на лечение в соответствии с ожиданиями, и особого успеха не демонстрировала. В результате, доктор Валентино Роуз настоял на её участии в экспериментальном лечении, основанном на теории, что больное состояние психики является следствием нарушения естественных магических потоков в мозгу пациентки. И, если подкорректировать эти самые потоки электрошоковой терапией, то возможно удастся одолеть эту тяжёлую болезнь.

Селестия ненадолго замолчала, ожидая, не найдутся ли у лавандовой единорожки какие-нибудь комментарии по поводу услышанного. Но Твайлайт не знала, что сказать.

– Теперь касательно недавних событий, – Селестия достала из-под папки какой-то отчёт. Судя по оформлению и большому гербу Эквестрии по центру — полицейский. – Сегодня в два часа ночи в понивильское отделение полиции поступило сообщение о сбежавшей пациентке психиатрической больницы. Согласно этому сообщению, она повредила свой магический глушитель, нарушив магическую изоляцию, затем сняла его с себя, предположительно, заклинанием пространственного смещения.

– Вообще-то, сначала я использовала простое заклинание трансмутации, превратив сплав висмута в обычное железо, проводящее магию. Иначе, накапливать достаточное количество магической энергии для заклинания пространственного смещения пришлось бы почти час.

– После чего, предположительно, телепортировалась наружу через закрытое решёткой окно второго этажа.

Твайлайт кивнула.

– В сообщении особо подчёркивается, что её удивительные магические способности являются непредвиденной реакцией организма на экспериментальное лечение, и что её необходимо как можно скорее вернуть в больницу, пока она не навредила окружающим и себе, – принцесса Селестия отодвинула бумаги в сторону и внимательно посмотрела на застывшую единорожку. – Впрочем, я не знала раньше случая, чтобы из-за экспериментального лечения единорожка научилась усложнённой тройной структуре заклинаний с дополнительными контрольными мостами. Поэтому, сперва я хочу услышать, что ты ответишь на мой вопрос, Твайлайт Спаркл. Кто ты такая?

Твайлайт неуверенно переступила с ноги на ногу.

– Хороший вопрос, принцесса. Видите ли, я сама до конца не понимаю. Я не уверена… По факту, я пони, чья память не совпадает с реальностью. В реальности я сумасшедшая из Бродхуфа, а в памяти я ваша личная ученица.

– Личная ученица принцессы Селестии? – не удержалась Сансет от уточнения.

– Именно так. Давайте я для начала расскажу всю фактическую часть. Благо она короткая:

– Около месяца назад я проснулась в психиатрической больнице Бродхуф без малейшего представления о том, где я нахожусь, и как я там оказалась. Мне объяснили, что временная амнезия – это побочный эффект нового экспериментального лечения. Но я не помнила ничего о самом существовании больницы. И за этот месяц никакие воспоминания так и не вернулись.

Я заново привыкала к больничному распорядка дня, к видоизменённой реальности мира и к отсутствию магии из-за магического глушителя. И укреплялась в мысли, что в истории о моей болезни что-то не сходится. Наконец, примерно неделю назад мои подозрения получили подтверждение. Мне удалось добиться того, что с меня ненадолго сняли магический глушитель, и я смогла попробовать парочку заклинаний из моих воспоминаний. И они сработали! Моя память не являлась болезненным бредом! Но доктора не стали бы меня слушать! Для них было слишком важно доказать эффективность нового лечения.

Поэтому я решила обратиться за помощью к той единственной, кто могла бы понять и объяснить, как такое возможно. И вот я здесь.

Твайлайт попыталась улыбнуться беззаботной улыбкой.

– Значит, когда ты говорила те слова в тронном зале, за которые извинилась…

– Я не знаю, насколько правдива гуляющая среди народа байка, и что именно с ней приключилось, но в моих воспоминаниях с ней связана целая легенда. Древняя легенда. Но закончилось всё хорошо. И вы снова правили Эквестрией вместе, как когда-то. И, честно говоря, – потупила взор в смущении Твайлайт, – я хотела попросить у вас возможности встретиться с ней в реальности.

Наступила тишина. Взгляд Сансет скакал с аликорны на лавандовую единорожку.

– Правили Эквестрией вместе? Как когда-то? Но ведь принцесса Селестия всегда правила одна! Даже во времена основания Эквестрии именно Селестия возглавила совет трёх рас! Это и жеребята знают!

Селестия тяжело вздохнула, встала из-за стола и подошла к окну.

– И всё же, несмотря на все приложенные мной усилия, имя моей сестры снова прозвучало в стенах моего замка. Впервые за семьсот лет.

– Сестры? – подпрыгнула на месте Сансет.

Твайлайт невольно сглотнула.

– О ней не прочитать ни в учебниках по истории, ни в классических произведения прошлого, ни в кантерлотском архиве. О ней осталась только глупая байка, гуляющая среди народа, согласно которой у меня есть некая дальняя родственница, которая тронулась умом, и мне пришлось запереть её в башне.

У Сансет мурашки пробежали по шёрстке от того холода, что заключался в словах принцессы.

– Она на самом деле тронулась умом, – продолжила Твайлайт грустным тоном, каким только что говорила Селестия. – Она говорила странные вещи. Что никто не ценит красоту её ночи. Что подданные её презирают. Что она заслуживает большего. Она даже собиралась напасть на вас.

В глазах принцессы Селестии вновь промелькнуло неподдельное удивление. Твайлайт попала в точку. Опять.

Сансет в недоумении переводила взгляд с правительницы Эквестрии на сбежавшую сумасшедшую и обратно.

– Постойте-ка! Вы серьёзно? У принцессы Селестии есть сестра? Родная сестра? И вы правили вместе? – ещё один медленный кивок белоснежной аликорны. – И давным-давно с ней произошёл некий… инцидент, в результате которого она оказалась запертой в башне?

– Именно так, – подтвердила Селестия.

– И, если я правильно поняла, в твоих воспоминаниях события разворачивались совсем по-другому?

– Ну, не сказала бы, что совсем, но по-другому. По крайней мере, никакой башни не фигурировало.

– Секундочку… – оранжевая единорожка вдруг устремилась к дальнему столику, загромождённому исписанными листами пергамента, и начала что-то среди них искать – Секундочку… Твайлайт, когда именно ты очутилась в больнице? Можешь вспомнить точную дату?

Твайлайт задумалась. В последнее время она не утруждала себя запоминанием конкретных дат. Все интересующие её события всегда находились в пределах одной недели.

Недели.

Она может вычислить нужную дату, ориентируясь на памятные события, происходящие в памятные дни недели.

Сегодня пятница. Последняя неделя с друзьями. Субботняя лекция медсестры Ратчет. Предшествующая неделя в изоляторе. Пятничная авантюра, из-за которой я оказалась в изоляторе. Предшествующая подготовка. Понедельник, когда я рассказала о своем плане друзьям. Суббота, когда я и Пинки проникли в кабинет доктора Роуза. За день до этого произошла первая нормальная встреча с Рейнбоу в тренажёрном зале. До этого в понедельник было посещение Шайнинг Армора. Пятница, когда я увидела устройство для электрошоковой терапии. Среда, когда я впервые встретила Рэрити. И вторник, когда я впервые проснулась в той больнице.

Итого…

– Это произошло тридцать один день назад. Во вторник. Я проснулась в больнице рано утром во вторник.

– Во вторник… – повторила Сансет, продолжая копошится в бумагах, – Тридцать один день назад… Это получается… Получается… – оранжевая единорожка быстро взяла чистый лист пергамента и сделала на нём пару заметок, после чего сверилась с какими-то бумажками. – Получается, что всё получается! Принцесса Селестия, взгляните, пожалуйста!

Аликорна подошла к своей оранжевой ученице и склонилась над бумагами.

Сансет представила результаты своих поисков. Три больших листа, исписанных какими-то формулами.

На несколько долгих секунд воцарилась тишина. Взгляд Селестии медленно скользил по хитросплетённым магическим уравнениям.

– Ну, что думаете? – спросила оранжевая единорожка свою наставницу.

– Думаю, что ты можешь быть права. Временной промежуток подходит. А особенности воздействия электрошоковой терапии на мозг природно одарённой пациентки могли вызвать искажения, достаточной магической силы.

Тут взгляд принцессы поднялся от бумаг к фиолетовой единорожке, и на её губах появилась хитренькая улыбка.

– Твайлайт, взгляни сама, – позвала Селестия. – Довольно любопытная теория.

Твайлайт медленно подошла и встала с другой стороны от оранжевой единорожки.

Поначалу сложные многослойные магические формулы эфирных полей поставили её в ступор. Но Твайлайт не привыкла отступать, особенно когда дело касалось получения новых знаний. Она анализировала формулу за формулой, выявляя закономерности, вспоминая примеры построения подобных формул из книг по высшей магии.

– Концепция Инквелла об источниках эфирных потоков! – обнаружила Твайлайт знакомую систему эфирных уравнений. – Никогда не изучала этот вопрос всерьёз!

– И она поняла это, несмотря на твои сокращения, – прошептала Селестия на ухо Сансет.

– Мои сокращения вполне понятные и совсем не чрезмерные, – смутилась оранжевая ученица.

Сложные многослойные формулы постепенно открывали Твайлайт заключённый в них смысл. Лавандовая единорожка не смогла не поразиться умственным способностям оранжевой ученицы Селестии. Как ловко та приводила уравнения к общему виду! Как изящно избегала излишних вычислений, используя симметрически-асимметрические особенности!

– Откуда у вас такие точные данные? Я думала, что подобная аппаратура есть только в Кантерлотском Высшем Магическом Университете!

– Всё верно. Именно из Университета мы эти данные и получили! – ответила с гордой улыбкой Сансет.

Формулы описывали эфирные потоки с невиданной точностью. Их направление, интенсивность, их «эхо». (Назвать что-то столь эфемерное структурой у учёных-единорогов язык не повернулся.) И описываемые ими возмущения эфирных полей в разы превышали среднестатистические значения.

Именно такие возмущения были необходимы для реализации магических экспериментов, способных подтвердить или опровергнуть теории об источниках эфирных потоков. И именно описанию необходимых для этого заклинаний были посвящены второй и третий лист.

– Общую идею я поняла. Но какую именно теорию вы собирались подтвердить? «О материальном времени»? «О вероятностном многообразии»? «О квантовом свете»?

– «О бесконечных суперсферах и связях между ними», – улыбнулась Сансет. – Думаю, она лучше всего объясняет природу твоих воспоминаний.

…

– То есть, вы хотите сказать, что я попала сюда из другой суперсферы?

– Такова наша теория, – подтвердила принцесса.

– И мозг магически одарённой единорожки во время электрошоковой терапии мог случайно сотворить заклинание подобное описанному здесь? – Твайлайт указала на сложное заклинание-маячок с четырёхслойной структурой из третьего листа.

– Теоретически, такое возможно, – заметила Сансет.

Твайлайт крепко задумалась.

Неужели всё так просто? Неужели я всего лишь гостья из другого мира, а не какая-то сумасшедшая? Неужели из-за бури в эфирном подпространстве моё сознание перешло через границу суперсферы и оказалось в теле пациентки-единорожки, проходящей экспериментальное лечение? Но что тогда случилось с её сознанием?

– Как бы невероятно это не звучало, – раздался голос принцессы Селестии, – пока что это наша самая правдоподобная теория. И мне было бы интересно послушать, как выглядит Эквестрия в твоих воспоминаниях.

– Ну, рассказ получится не из коротких.

– Ничего. У нас будет целых два часа. Именно столько времени занимает полёт небесной колесницы до Ночной Башни.

Глава XI

Небесная колесница, запряжённая четвёркой белых пегасов в золотых доспехах, плыла по вечернему небу. Небу, заполненному тёмными тучами. На ночь была запланирована небольшая гроза.

Лавандовая единорожка продолжала рассказывать о своём мире остальным высокопоставленным пассажирам колесницы.

– …И вновь сотворённое заклинание щита капитана гвардейской стражи, подкреплённое любовью принцессы Кейденс, сумело выбросить всех чейнджлингов за пределы Кантерлота. Включая саму королеву Кризалис!

– Как-то неправдоподобно, – выразила свои сомнения Сансет Шиммер, личная ученица принцессы. – Одним единственным заклинанием очистить целый город от вторжения чейнджлингов! Да даже магических сил аликорна на такое может не хватить!

– Ты невнимательно слушала, – подала голос правительница Эквестрии, принцесса Селестия. – Магические щиты являлись особым талантом капитана, а любовь, как известно, является одним из сильнейших источников магической энергии в мире. К тому же чейнджлинги, питаясь эмоциями, имеют слабость перед направленными потоками чистых чувств. Ты же с удовольствием пьёшь яблочный сидр из кружки, но если на тебя обрушится целый водопад из сидра… И если учитывать, что королева Кризалис, напитавшись любовью капитана, смогла противостоять мне на равных…

– Их просто смыло едой! – изумилась оранжевая единорожка.

– В общем, – продолжила рассказ Твайлайт, – как только кризис миновал, капитан с принцессой смогли наконец-то сыграть свадьбу. И жили они долго и счастливо, пока не вернулась Кристальная Империя…

Время за рассказами пролетало незаметно. И вот уже на горизонте показалась тёмная, одиноко стоящая башня.

Внешне она почти не отличалась от башен Кантерлота. Только была построена не из белого камня, а тёмно-серого. И купол был не золотым, а серебряным. Башня стояла на небольшом холме, неподалёку от леса. Вечносвободного леса. А точнее, его противоположно расположенного по отношению к Понивилю края.

Вскоре колесница опустилась неподалёку от входа. У дверей сторожили двое тёмно-серых гвардейцев в серебряных доспехах.

Разговоры как-то сами собой сошли на нет. Это темнеющее небо, эта тёмно-серая башня, эти тёмные гвардейцы у входа и та самая принцесса тьмы, заточённая наверху…

Аура у места была угнетающей.

В полной тишине тройка посетителей направилась к входным дверям. Гвардейцы, удостоив правительницу Эквестрии почтительным кивком, молча открыли двери, за которыми оказалась винтовая лестница, освещённая редкими факелами.

Аликорна и две единорожки направились вверх по мраморным ступеням. Громкое в царившей тишине эхо от перестука копыт, казалось, бессовестно нарушает неписаные правила этого места. Правила, запрещающие говорить и вообще издавать любые нетихие звуки.

И тут сверху донеслось глухое эхо жуткого хохота. Знакомого хохота. Твайлайт хорошо помнила его по замку двух сестёр. Только сейчас он звучал радостней, безудержней, безумней.

– Постарайтесь не слушать, что она говорит, – подготавливала маленьких единорожек принцесса Селестия. – Не поддавайтесь на её провокации.

– Она всегда такая? – спросила Твайлайт, вслушиваясь в становившийся всё более громким хохот.

– Последние лет двести — да.

– Не верится, что такой смех может принадлежать вашей сестре, – съёжилась Сансет.

– Сестре… – эхом повторила Селестия. – Мы уже давно не называем друг друга сёстрами.

Посетители поднялись на самый верх, где их ждала ещё одна двойная дверь и ещё один тёмно-серый гвардеец. И вот, спустя ещё один почтительный кивок для правительницы Эквестрии, они наконец увидели ту, ради которой проделали весь этот путь.

Принцесса Луна. Или это всё-таки была Найтмер Мун? Она стояла у большого окна и любовалась начинающейся вдали грозой, заливаясь зловещим смехом. На ней не было знакомых Твайлайт тёмно-синих доспехов, цвет её шёрстки был не чёрным, а привычным синим, но драконьи зрачки и горделивую позу нельзя было не узнать.

Вся просторная комната была разделена пополам прочной металлической решёткой. Половина узницы представляла собой истинно королевскую тюремную камеру. Изысканная мебель, вычурные магические светильники, заполненный толстыми фолиантами шкаф, и даже магический телескоп! Твайлайт с удивлением обнаружила, что и сама была бы не против провести в подобном заключении годик-другой.

Половина же посетителей была абсолютно без мебели. Если не считать за мебель ещё одного гвардейца, сторожащего дверь с внутренней стороны.

Заключённая, наконец, прервала свой смех, оторвала взгляд своих драконьих зрачков от окна и, продемонстрировав свои белоснежные клыки хищной, лукавой улыбкой, заговорила.

– Не думала, что ты вспомнишь про мой день рождения, принцесса.

Только теперь Твайлайт заметила, что рог узницы украшал серый магический глушитель. Очень большой глушитель.

Правительница Эквестрии тяжело вздохнула.

– Я ещё помню, когда твой день рождения, Луна, и он не сегодня.

– Луна? – заключённая осмотрела свою камеру. – Нет здесь никакой Луны. А вот у Найтмер Мун день рождения именно сегодня. В любом случае, спасибо за подарки – тёмно-синяя аликорна указала наклоном головы на маленьких единорожек. – Такие молоденькие, наивные, преисполненные такого чудесного страха, – с этими словами узница плотоядно облизнулась. – Я прямо отсюда ощущаю трепыхание их сердечек.

Сансет от этих слов, поёжившись, отступила на один шаг, вызвав тем самым у Найтмер очередной приступ зловещего смеха.

Твайлайт, сохраняя внешнее спокойствие, внимательно наблюдала за поведением узницы.

– Кстати, я тут придумала ещё одну весёлую игру, которую устрою, когда выберусь отсюда, – отсмеявшись, продолжила заключённая. – Представь. Небольшой остров в открытом море, на нём разбросано различное оружие — луки, копья, мечи, топоры… На остров высаживается штук пятьдесят пони, без возможности его покинуть… И я наблюдаю за тем, как они убивают друг друга, пока в живых не останется один единственный пони, выигравший главный приз — возможность жить дальше.

И Луна вновь залилась кошмарным смехом.

Даже Селестия, представив описанную картину, не смогла сохранить бесстрастное выражение лица и поморщилась.

– Ничего не получиться, – равнодушным голосом заметила Твайлайт. – Пони не станут убивать друг друга в подобных условиях.

Кошмарный смех прервался, и заключённая направила гневный взгляд на наглую выскочку.

– Во-первых, если среди пони будут пегасы, то они смогут спокойно улететь, – как ни в чём не бывало продолжала лавандовая единорожка. – Даже если остров будет расположен от материка на расстоянии, превосходящем дневной перелёт пегаса, тому хватит одного маленького облачка чтобы передохнуть и набраться сил. Во-вторых, оказавшись в подобных условиях, пони начнут обустраивать остров как своё новое жилище. Начнут строить домики, выращивать еду, а это гораздо удобней делать сообща, чем в одиночку. Думаю, если оставить такой остров с пони лет на пятьдесят, то на нём вырастет процветающая деревушка, с растущим населением. Если же почва на острове окажется ну совсем неплодородной, то да, выжить пони не удастся. Но всё равно голод не заставить их убивать друг друга. И не думаю, что наблюдать за пони, умирающими от голода, будет столь увлекательно.

Гневный взгляд заключённой немного похолодел, превратившись в злой взгляд.

– Это только наброски идей, – прошипела Найтмер. – Я их ещё доработаю. Уверена, что если добавить в уравнение стаю древесных волков или заклинание пространственной иллюзии, то удастся достичь страха, заглушающего голос разума.

– Принцесса Селестия, – обернулась Твайлайт к белой аликорне, – какой именно диагноз был поставлен принцессе Луне?

– Диссоциативное расстройство идентичности.

Твайлайт задумалась. Когда-то давно, в старых воспоминаниях, она натыкалась на этот диагноз.

В книгах писалось, что в результате тяжёлой эмоциональной травмы сознание могло разделиться, для своей защиты, абстрагироваться от самого себя. Этакий механизм психологической защиты, который вышел из-под контроля.

И почти всегда этому заболеванию сопутствовали депрессия и чувство тревоги.

– Я, наверное, попрошу сейчас об очень многом, но могли бы вы довериться мне? – спросила бывшая пациентка психиатрической больницы у правительницы Эквестрии, – Я хочу кое-что проверить, но мне нужно, чтобы нас оставили нас наедине.

Несколько долгих секунд Селестия, нахмурившись, обдумывала предложение.

– Ты уверена?

Твайлайт одарила белую аликорну своей беззаботной улыбкой.

– Не думаю, что из-за магического глушителя и металлической решётки мне что-то угрожает.

…

– Ну, хорошо, – не очень уверенно согласилась правительница Эквестрии.

Белая аликорна и оранжевая единорожка пошли к выходу. И гвардеец, получив от Селестии жест-приказ, последовал за ними.

Три пони покинули помещение. Двери закрылись.

Твайлайт осталась наедине с принцессой Луной.

---

– Что бы ты ни задумала, ты зря тратишь своё время, – холодный голос бывшей принцессы ночи был подкреплён холодным как лунный свет взглядом.

Твайлайт смотрела аликорне прямо в глаза, пытаясь разглядеть знакомую душу.

Тёмные грозовые тучи успели подойти к башне вплотную. Первые капли грозы застучали об окна.

А если я всё-таки ошибаюсь…

Взгляд Твайлайт ещё раз пробежался по королевской тюремной камере и зацепился за рабочий стол.

Фиолетовая аура окружила рог единорожки, подхватившей телекинезом чистый лист пергамента и чернильницу с пером.

Найтмер с неприкрытой завистью проследила за уплывающими через решётку письменными принадлежностями. Твайлайт по себе знала, как раздражает чужая магия, когда на тебе магический глушитель.

Сделав на листе короткую запись, Твайлайт положила пергамент около двери и вернула чернильницу на место.

– По-моему коротковато для завещания. Не находишь? – попыталась съязвить аликорна, но была прервана, розовой вспышкой телепортации.

Твайлайт оказалась на её половине.

Вместо металлической решётки их теперь разделяло всего несколько шагов пространства. От неожиданности узница немного попятилась, под пристальным взглядом лавандовой единорожки. Взглядом, смотрящим прямо в душу.

Но аликорна быстро пришла в себя, и на её лице расползлась жутковатая улыбка.

– А ты знаешь, эти магические глушители так-то очень даже острые, – сладким голосом пропела Найтмер, покачивая своим утяжелённым рогом. – И спокойно могут, например, пронзить сердце одной чрезмерно наглой фиолетовой особы.

Ответом ей было молчание. Твайлайт ничего не предпринимала. Только продолжала буравить узницу взглядом.

Внезапно Найтмер резко бросилась на Твайлайт, целясь рогом в грудь.

На стороне единорожки была магия, но у неё была всего пара секунд, чтобы среагировать. Кому-то вроде ученицы принцессы Селестии этого времени хватило бы, если бы ей удалось не испугаться и чётко сотворить заклинание телепортации.

Твайлайт не испугалась. Но не стала сотворять никаких заклинаний. Не стала даже пытаться уклониться. Лишь её глаза неотрывно следили за глазами приближающегося аликорна.

Ни одним мускулом Твайлайт не выдала страха за свою жизнь.

Покрепче сжав зубы, Найтмер в последний момент немного повернула головой, отводя остриё длинного рога от беззащитного тела.

От столкновения Твайлайт отбросило далеко назад, и она сильно ударилась спиной о стену. Всё-таки масса аликорна превышала единорожью больше чем в два раза.

Аликорна остановилась тяжело дыша. У неё на лбу выступили капли пота. Её переполняли смешанные чувства, в которых она не могла до конца разобраться.

Твайлайт начала подниматься. Ушибы изрядно болели, но, к счастью, она ничего не сломала. Кое-как сев, она вновь направила на заключённую свой взгляд, и последнюю это вывело из себя.

– УБИРАЙСЯ ОТСЮДА, ПОКА Я ТЕБЯ НЕ УБИЛА!

Если бы на Найтмер не было магического глушителя, то от её кантерлотского гласа задрожали бы стены и выбились окна. Но магический глушитель был надет, и у Найтмер вышел просто очень громкий крик.

Маленькая единорожка смотрела снизу вверх в эти полные кипящей ненависти глаза и вдруг улыбнулась.

Твайлайт увидела.

– Я не ошибалась.

Ненависть скрывала за собой страх. Страх перед самой собой, перед тем, что она может сделать. Страх, который мог принадлежать только настоящей принцессе Луне.

Но лишний раз играть на нервах узницы не стоило, и Твайлайт поспешила телепортироваться на свою половину помещения. Аликорна продолжала буравить яростным взглядом эту ненормальную единорожку с этой счастливой улыбкой на губах.

– Если бы я ошибалась, – радостным голосом говорила ненормальная, – то твоё выздоровление затянулось бы ещё надолго. А так, понадобиться не больше года.

С этими словами она подняла телекинезом лист пергамента, оставленный у двери, и развернула его так, что Найтмер могла прочитать, что там написано.

– Ты почти угадала. Это было почти завещание.

Аккуратным, каллиграфическим подчерком на пергаменте было выведено: «Это только моя ошибка».

Пергамент охватило пламя, быстро превращая в пепел не нужное больше послание.

Тут из-за закрытой двери послышался приглушённый голос взволнованной Селестии.

– Твайтайт! Всё в порядке? Мы слышали крики!

Поморщившись, единорожка поспешила ответить.

– Всё в полном порядке! Не волнуйтесь! Я ещё не закончила!

– Если что, только позови!

– Хорошо!

Вернув на лицо улыбку, выглядящую теперь виновато, а не счастливо, Твайлайт вновь встретилась глазами с заключённой, ярость которой уже успела остыть до мстительной расчётливости.

Но улыбка быстро исчезла, стоило Твайлайт произнести следующие слова неожиданно серьёзным тоном:

– Мне очень нужно, чтобы ты ответила на один вопрос.

Если бы не тон, то прозвучавшие слова можно было бы принять за очень глупую, несмешную шутку.

Но это была не шутка.

– И не мечтай, – ледяным голосом ответила аликорна.

– И поэтому я сделаю для тебя ещё кое-что.

Рог единорожки засветился, обволакиваемый фиолетовой аурой заклинания. Аликорна напряглась, ожидая новую подлянку. И вот с тихим «Пуф» заклинание высвободилось.

В первую секунду заключённая не заметила, чтобы хоть что-то изменилось.

А затем первая секунда прошла.
Принцесса ночи, соправительница Эквестрии, заключённая в этой башне уже почти тысячу лет своею старшею сестрою из-за психологического нездоровья, неверящими глазами смотрела на обыкновенную единорожку. Умную, способную, ненормальную, применившую заклинание трансмутации на её магический глушитель, превратив сплав висмута в обычное железо, проводящее магию.

В комнате наступила тишина, прерываемая звуками дождя и далёкими раскатами грома.

Луна медленно отходила от первичного шока и эйфории захлебнувших её магических потоков.

Наконец в тишине раздалось ещё одно «Пуф» – от применённого аликорной заклинания пространственного смещения, и Луна, удерживая ненавистную железку в телекинетическом поле перед собой, произнесла вслух вопрос-утверждение:

– Я могу теперь сбежать.

– Можешь, – согласилась Твайлайт, невинно улыбаясь.

Глушитель опустился на рабочем столе, и с него в воздух поднялся перочинный нож.

– Я могу прямо сейчас убить тебя.

– Можешь.

Нож плавно покачивался перед Найтмер, охотно подчиняясь воле могучего существа.

– Я могу одолеть Селестию, и воплотить в жизнь свои самые кошмарные замыслы.

– Можешь, – с каждым ответом невинная улыбка разрасталась всё шире, продолжая сбивать с толку аликорну.

И вот, она задала вопрос-неутверждение:

– И почему бы мне не сделать всё это?

– Потому что ты этого не хочешь, – ни секунды не сомневаясь, ответила единорожка.

…

– Интересно, – наклонила на бок голову Луна. – И чего же я на самом деле хочу?

В этот раз Твайлайт не торопилась отвечать, медленно убирая улыбку со своего лица.

– Завтра утром, принцесса Селестия снова придёт сюда… И попросит прощения…

И наступила тишина.

Казалось, даже гроза за окном забыла, что в ней должны присутствовать молнии.

Нож медленно пролетел на свое место на рабочем столе. Найтмер села на круп и начала тереть свои виски.

Наконец, она поняла, какой вопрос её мучает сильнее всего.

– Почему ты это делаешь?

– Потому что мне нужен ответ на вопрос, – отчётливо выговаривая каждое слово, произнесла Твайлайт.

Несколько долгих секунд Луна обдумывала услышанное.

– Хорошо, я отвечу, – сказала бывшая соправительница Эквестрии.

Твайлайт подошла вплотную к решётке и тихим голосом спросила.

– Заклинание переноса сознания?

Яркая молния за окном на долю секунды залила помещение своим ослепительным светом, и грому от неё лишь немного не хватило до того, чтобы быть оглушительным в буквальном смысле этого слова.

– Да.

– И её неожиданная реакция не позволила его правильно завершить?

– Да.

– Спасибо.

---

– Как вы думаете, о чём они там разговаривают? – спросила Сансет Шиммер у своей наставницы.

Твайлайт что-то проверяла наедине с принцессой Луной уже пятнадцать минут. Один раз из-за дверей даже были отчётливо слышны угрозы заключённой, пробившиеся сквозь закрытые двери и звуки разбушевавшейся на улице грозы, но Твайлайт заверила, что всё в порядке и ей нужно ещё немного времени.

– Уверена, она нам сама всё расскажет, когда выйдет.

Площадка перед дверьми была довольно маленькой, четыре пони — два гвардейца, ученица и наставница, с трудом расположились на ней без всякого излишнего дискомфорта. Пятого уже пришлось бы выталкивать на лестницу.

Наконец, двери раскрылись, и закончившая все свои дела Твайлайт, игнорируя правительницу Эквестрии, поспешила обратиться к оранжевой единорожке.

– Сансет, ты практикуешь ночные марафоны в погоне за знаниями?

– Ээээ… Ты имеешь в виду, не засиживалась ли я за книгами по теории магии до рассвета?

– Да-да.

– Конечно! Не раз бывало, что какой-то вопрос не давал мне покоя. В таком состоянии я совсем не могла спать. Приходилось пролистывать учебник за учебником, в поисках ответа, который нередко находился лишь на следующее утро.

– Отлично. Не поможешь мне этой ночью? У меня появилась одна теория, напрямую связанная с путешествиями между суперсферами, но я хочу убедиться, что она теоретически непротиворечива.

За этими беглыми разговорами Твайлайт ненавязчиво утянула Сансет и Селестию за собою вниз по лестнице.

– Нам понадобятся трактаты Инквелла, таблицы Лонгмейна, Сомнамбулические трактаты, чтобы убедиться в достоверности слов Луны…

– Луны? – Селестия остановилась, и единорожки обернулись к ней. – Тебе удалось до неё достучаться?

– Ну, – смущённо потупила взор Твайлайт, – я не уверена. Большую часть информации я выловила из ехидных обмолвок и колких замечаний по поводу моих умственных способностей, но не думаю, что она обманывала меня в каждом своём слове. В любом случае сейчас её лучше не беспокоить. Я дала ей пищу для размышлений. Посмотрим, что из этого выйдет.

– Так значит, ты полагаешь, что может быть связь между подпространством тонкого эфира и миром снов? – спросила уловившая направление мыслей лавандовой единорожки Сансет.

Три пони продолжили спуск по лестнице.

– Слова принцессы Луны указывают на то, что это возможно. И я склонна довериться опыту аликорна-сноходца.

Между единорожками завязался научный разговор о природе эфирных возмущений и схожести их колебаний с колебаниями аур сомнамбулических заклинаний.

Тем временем, лестница кончилась.

– Подождите здесь, – сказала принцесса Селестия, и, создав небольшой магический зонтик, вышла под затянутое тучами небо.

Сансет с Твайлайт замолчали, наблюдая за тем, как аликорна, повернувшись на запад, величественно подняла голову и засветила рог своей золотой аурой.

Ни солнца, ни звёзд за облаками было не разглядеть, но для Селестии это не было проблемой.

Вечерние сумерки плавно перетекли в кромешную ночь. А затем лунный свет пронзил закрывающие небо тучи, и те, неохотно, пропустили его дальше к земле, делая ночь не совсем кромешной.

– Мне никогда не надоест на это смотреть, – сказала Сансет.

– И не говори, – подтвердила Твайлайт.
Весь обратный путь в небесной колеснице звуки ночной грозы вторили не затихающему научному разговору.

Какого метода теоретической доказуемости придерживаться? Какую структуру заклинания использовать? Каким вспомогательным конструкциям отдать предпочтение? Какими формулами описывать эфирные возмущения? Как выразить природу сонных потоков узорами лейлиний наилучшим образом?..

И к моменту, когда колесница приземлилась на широком балконе одной из башен кантерлотского замка, единорожки уже определились по большинству вопросов.

Время уже было к полуночи.

Принцесса Селестия была вынуждена оставить единорожек из-за накопившихся государственных дел. Сансет с Твайлайт же поспешили в знакомый зал западного крыла, служивший местом занятий принцессы и её личной ученицы.

Им предстояло придумать, составить и вычислить новое заклинание. Заклинание, наподобие продемонстрированных Сансет в записях по концепции Инквелла об источниках эфирных потоков, но с сомнамбулическими элементами. Заклинание, которое могло бы сказать, что именно произошло с Твайлайт месяц назад. Хотя бы в теории. Заклинание, которое должно было существовать. Которое должно было оказаться теоритически возможным.

Единорожек ожидала очень долгая ночь.

За которой последует очень долгий день. Грустно усмехнулась про себя Твайлайт.

Глава XII

– Нет, не получается. Магические потоки снова сталкиваются на четвёртом контрольном мосте, образуя затор, – усталым голосом проговорила Сансет, склонившаяся над восемнадцатым вариантом записи их нового заклинания.

– Ну, по крайней мере, удалось избавиться от магического резонанса между параллельными лейлиниями, – постаралась сохранить оптимистичный настрой сонная Твайлайт.

Небо за окнами уже светлело, предвосхищая скорый восход солнца.

В зале царил организованный беспорядок. Многие фолианты, которым не хватило места на рабочем столе, лежали раскрытыми прямо на полу. Мусорка была переполнена скомканными листами пергамента, содержащими расчёты, что оказались теоретически неприменимыми.

Поначалу дело продвигалось быстро. Единорожки легко нашли все необходимые книги. Нашли записанное в привычных формулах заклинание для взаимодействия с миром снов. Взяли за основу уже полученное ранее Сансет заклинание-маячок с четырёхслойной структурой. Но все попытки их совместить уже три часа не могли привести к удовлетворительному результату.

– А что если использовать трёхуровневый распределительный узел Лайтшифта? – предложила лавандовая единорожка, пытающаяся удержать в голове структуру неполучившегося заклинания.

Оранжевая единорожка задумалась, пытаясь оценить поступившее предложение.

– Нет. Изменение направлений потоков восьмой и десятой лейлинии приведёт к перегруженности второго контрольного узла, от которой мы ушли только в шестом варианте, – покачала головой оранжевая единорожка.

– Восьмой и десятой? – попыталась Твайлайт уследить за высказанной мыслью. – Да нет же! Я говорю не про пересечение серединного потока и контрольных мостов, а про узел между четвёртым контрольным мостом и переходными лейлиниями третьего слоя.

Предложение было, мягко говоря, неэлегантным. Добавлять столь сложный распределительный узел для развилки всего из пяти магических потоков выглядело, как удар элементами гармонии по школьному забияке. К тому же сложность раздутой сверх всякой меры четырёхслойной магической структуры заклинания и так уже грозила оказаться неподъёмной даже для лучших магов Эквестрии.

Но итоговое заклинание могло оказаться теоретически непротиворечивым.

– Изменив направления двух из трёх лейлиний и моста, мы сможем избежать затора на последнем, – развивала свою мысль Твайлайт. – А возникающую при этом неопределённость Лонгмейна можно разрешить, перенаправив магические потоки пятой и шестой лейлиний из второго слоя!

Сансет попыталась представить получающуюся структуру, но сонная голова протестующе заболела, отказываясь перенапрягаться.

Встряхнув головой, Сансет потянулась за чистым листом пергамента.

– Что ж, сейчас посмотрим. Вариант номер девятнадцать.

Оранжевая единорожка начала аккуратно выводить структуру заклинания, внимательно следя за каждой лейлинией, каждым магическим потоком, каждым узлом. Оказываясь записанной на бумаге, структура заклинания куда проще проникала в голову.

Через пять минут запись девятнадцатого варианта была готова.

И ещё через семь минут у единорожек не получилось обнаружить в ней никаких структурных нарушений или теоретических противоречий.

– Кажется, получилось! – выдавила Сансет усталую улыбку. – Вспомогательные уравнения Ганаши не выявляют никаких узких мест в циркулирующих потоках магической энергии.

– И, несмотря на колоссальный объём этой самой энергии, четырёх контрольных мостов и серединного потока должно хватить, для сохранения структурной целостности, – повторила её улыбку Твайлайт. – Это заклинание является теоретически непротиворечивым.

Сансет ещё раз осмотрела получившуюся груду магических формул. Сложность заклинания зашкаливала. Будучи сотворённым, оно спокойно могло претендовать на титул «Самого сложного заклинания десятилетия». И она с грустью отметила, что, даже если бы ей удалось выучить наизусть эту зубодробительную магическую структуру, на применение этого заклинания её магических резервов не хватило бы.

– Осталось только найти какого-нибудь аликорна, который согласился бы выучить это заклинание и сотворить его, чтобы доказать, что оно является не только теоретически непротиворечивым, но и практически применимым.

– С этим можно не торопиться, – встала Твайлайт из-за стола, потягивая затёкшую спинку. – Мы доказали теоретическую непротиворечивость, и теперь можем просто сослаться на теорему Лайтшифта о неоднородности структур однородных заклинаний.

– Ты хочешь сказать, что…

– Что, раз мы нашли сложное заклинание с непротиворечивой структурой, то у него может быть однородное заклинание более простой структуры, – улыбнулась своей беззаботной улыбкой лавандовая единорожка.

Сансет тоже встала из-за стола и повторила потягивающее движение Твайлайт.

– Так значит, получается, что тебя перенесло в этот мир из-за неизвестного заклинания, однородного этому.

–И, что теоретически, это возможно, – беззаботная улыбка увеличилась ещё на пару миллиметров.

С этим было сложно спорить. Полученное заклинание было способно доказать теорию «О бесконечных суперсферах и связях между ними». Ну, или, на худой конец, безоговорочно её опровергнуть. Всё, что для этого требовалось, это маг с достаточным количеством магической энергии, точно знающий заклинание, и сильные эфирные шумы, которые могут зафиксировать только сложные, сверхточные, дорогие измерительные приборы из Кантерлотского Высшего Магического Университета.

Первые солнечные лучи проникли в зал, залив его приветливым золотистым светом. Единорожки подошли к окну, чтобы понаблюдать за священнодейством правительницы Эквестрии. Её силами в этот мир приходил новый день. Целый день для новых свершений, новых впечатлений, новых препятствий и их преодолений.

– Принцесса Селестия подняла солнце, – восторженный голос Сансет Шиммер заставил эту банальную фразу звучать почти торжественно. Но последовавший за этим глубокий зевок испортил всё впечатление. – Нужно доложить ей о нашем прогрессе.

– Доложишь одна? – попросила Твайлайт Спаркл. – Меня заждались кое-какие дела вне замка.

– Позволишь мне забрать себе всю славу? – шутовским тоном изумилась Сансет.

– Что есть цена славы по сравнению с ценой знаний! – преувеличенно восхищённым голосом ответила Твайлайт.

Единорожки вышли из зала и направились по дворцовым коридорам.

На очередном перекрёстке Твайлайт вдруг остановилась и схватилась копытом за голову.

– Да как так! Чуть не забыла! Подожди секунду! – протараторив это, лавандовая единорожка исчезла в розовой вспышке телепортации.

Оранжевая единорожка неуверенно встала на перекрёстке, смотря на столь внезапно опустевшее место.

Но опустело оно ненадолго. Через считанные секунды новая розовая вспышка телепортации озарила близлежащие коридоры.

– Передай это Селестии, – Твайлайт протянула Сансет дорогой, старинный перочинный нож. – Я скажу капитану гвардейской стражи, куда отправилась, на случай если я вам понадоблюсь.

Сансет подхватила странный предмет своим телекинезом, и повертела перед собой. В нём не было ничего необычного. Почти у каждого государственного служащего в замке на рабочем месте имелся подобный.

– А теперь мне пора бежать, пока! – сказала лавандовая единорожка, идущая пружинистой походкой по коридору, ведущему к выходу из замка.

Сансет пожала плечами, и повернула в коридор, ведущий к тронному залу.

---

Принцесса Селестия стояла на балконе своей башни и любовалась сотворённым рассветом. Хотя, точнее будет сказать, что она пыталась им любоваться.

Опять утренние тени слишком размытые. Как будто сейчас начало зимы. У меня же получалось раньше как надо! Золотая аура окружила рог Селестии, пытающейся подправить движение небесного светила. Но, как она не старалась, результат её не устраивал. А может проблема не в моём солнце? Может дело в воздухе? Советник по здравоохранению не раз высказывал опасения, что дым от искусственной древесины, попадая в атмосферу, может негативно влиять на здоровье живых существ. Может он также может влиять на распространение солнечных лучей?

Оставив бесполезные попытки исправить утренние тени, Селестия направилась вглубь замка.

Сегодняшний день обещал оказаться столь же насыщенным, как день вчерашний. И тот факт, что ей пришлось сократить свой обычный шестичасовой сон до четырёх часов, не способствовал бодрому расположению духа.

Наверное, зря я вчера поддалась просьбе Твайлайт и отправилась поздно вечером к Ночной Башне. Навестили бы Луну сегодня… Интересно, им удалось проверить непротиворечивость своей теории, или сон всё-таки одолел маленьких единорожек?

Пройдя знакомыми лестницами и коридорами, правительница Эквестрии вошла в свой тронный зал через располагающуюся за троном дверь. В зале её уже ожидала пара советников с парой вопросов государственной важности, не терпящих отлагательства.

Начинался этот обещающий быть столь насыщенным день чересчур привычно.

Но вот вопросы государственной важности были разрешены, тронный зал опустел, и принцесса Селестия уже собиралась отправиться в королевскую столовую к ждущему её королевскому завтраку, как тут в дальнем коридоре показалась её личная ученица.

Сансет выглядела очень уставшей, но довольной. Тёплая улыбка заиграла на губах Селестии.

Похоже, сон оказался слабее единорожек. По крайней мере, одной из них.

Но тут взгляд Селестии упал на странный предмет, что Сансет держала в телекинетическом поле.

Смутно знакомый предмет.

Хранящий на себе смутно знакомые отголоски эфирных колебаний.

Улыбка исчезла с лица принцессы.

Лишь белоснежная шкура аликорны не позволила никому заметить, как побледнело её лицо.

– Принцесса Селестия, у нас получилось! Мы…

– Что это? – перебила ученицу наставница, не отрывая глаз от предмета. Её голос был не привычно спокойным, а громким…, испуганным…

– Это? – переспросила Сансет, разглядывая странный ножик. – Твайлайт сказала передать это вам. Не знаю зачем.

Золотистая аура окружила старинный, дорогой перочинный нож, и притянула к правительнице Эквестрии.
«Вообще-то, сначала я использовала простое заклинание трансмутации.»

«Сейчас её лучше не беспокоить.»

«Посмотрим, что из этого выйдет.»
Как же сильно Селестия хотела бы сейчас ошибаться!

Но, имеющиеся на предмете следы заклинаний не оставляли никаких сомнений.

И никакой надежды.

– Принцесса? – позвал взволнованный голосок её оранжевой ученицы.

Правительница Эквестрии быстро взяла себя в копыта. Время для колебаний закончилось. Настало время для действий.

– Сансет, ты готова?

– Готова? К чему?

Вместо ответа Селестия выстрелила в неё магическим разрядом.

Боевым разрядом.

Пропустив который, можно месяц пролежать в больнице с парализованной конечностью.

Будучи личной ученицей принцессы, Сансет обучалась у неё в том числе и самообороне. Имели место и занятия с применением боевой магии, проходящие на специальном полигоне под пристальным надзором докторов. Занятия, требующие изрядной физической и волевой подготовки.

В последний момент Сансет успела закрыться грубым магическим щитом. Щит обладал простейшей внутренней структурой и имел неудачную форму прямоугольного экрана, но единорожка наполнила его таким количеством магической энергии, что со своей задачей тот справился, защитив хозяйку от магической атаки.

Тяжело дыша, Сансет недоумённо уставилась на свою наставницу.

Хороша. Не зря я её учила. Возьму с собой, может пригодиться.

– Пойдёшь со мной, – прозвучал спокойный, уверенный голос правительницы Эквестрии, которая величественным шагом направилась к выходу из тронного зала. Её глаза смотрели прямо перед собой, и не думая опускаться к оранжевой единорожке.

Сансет ничего не оставалось, кроме как молча последовать за своей наставницей. Когда принцесса включала в режим «правительницы», перечить не стоило.

У выхода из зала их встретили новый капитан гвардейской стражи, Айрон Армор, с четырьмя гвардейцами, вызванные слышимым только для гвардейцев дворца сигналом от самой принцессы.

– Ваше величество, – поспешил поклониться капитан.

– Боевая тревога, капитан, – не останавливаясь, начала раздавать указания Селестия. – Через пятнадцать минут первый небесный полк должен быть готов к вылету. Остальные военные силы Кантерлота должны находиться в полной боевой готовности.

Два из четырёх гвардейцев, отдав честь, поспешили к казармам, передать приказы правительницы.

– Также, пусть приготовят к вылету мою небесную колесницу и приведут ко мне лейтенанта Стар Хантера и сержанта Роял Лайтнинг. Мне понадобятся единороги, способные отслеживать магические следы.

Ещё один гвардеец, получив разрешение капитана, бросился выполнять королевские поручения.

Тут Селестия кое-что вспомнила, и удостоила взглядом свою оранжевую ученицу.

– Где сейчас Твайлайт? – почему-то от спокойного голоса и холодного взгляда наставницы у Сансет мурашки пробежали по шёрстке.

– У неё были какие-то дела вне замка. Капитан королевской стражи должен знать лучше.

Не изменяя выражения лица, Селестия перенаправила свой взгляд на Айрон Армора.

– Пять минут назад Твайлайт Спаркл была отправлена конвоем в больницу Бродхуф. Она сказала, что ей нужно ответить за свои поступки и вернутся туда, где ей смогут оказать квалифицированную психологическую помощь.

Селестия подавила внутренний стон. За всеми свалившимися на неё вчера новостями, она напрочь забыла о необходимости официально разрулить ситуацию с побегом из Бродхуфа. Чем лавандовая единорожка не постеснялась воспользоваться.

Значит, ты решила спрятаться от моего гнева в больничном заключении. Ну, ничего. Мы ещё поговорим по душам.
За очередным поворотом перед королевской процессией появился гвардеец-пегас, который, похоже, влетел в коридор через открытое окно. Судя по боевым доспехам, из первого воздушного полка. Судя по тому, как эти доспехи были застёгнуты, неопытный юнец, только закончивший обучение.

– Ваше величество, – склонился он в почтительном поклоне, – полковник Блу Скай смиренно просит у вас конкретизировать место назначения.
– Ночная Башня.
Гвардеец-пегас не мог похвастаться белым цветом шкуры. И от этих слов его лицо побледнело очень даже заметно для окружающих.

---

Золотая небесная колесница в окружении двух сотен пегасов летела над вечносвободным лесом.

Было решено лететь напрямик, а не использовать привычный, безопасный маршрут. Для целого полка пегасов ужасы вечносвободного не представляли угрозы, а каждая минута была на счету.

Связные единороги передали сигнал боевой тревоги в каждый крупный город Эквестрии. Каждый местный гарнизон был приведён в состояние повышенной боевой готовности. Но нигде не было никаких признаков надвигающейся катастрофы.

Противник упустил своё преимущество внезапности. Думала правительница Эквестрии. Раз он не напал на крупные города, значит он мог напасть на малый, незащищённый населённый пункт, или залечь на дно, чтобы составить продуманный план. В любом случае, вскоре мы его найдём.

Когда на горизонте показалась серебряная крыша одиноко стоящей башни, возвышающаяся над тёмными, древними деревьями, Селестия не смогла сдержать зубовного скрежета.

Башня НЕ была разрушена.

Её стены НЕ испещряли узоры трещин от магических ударов, которые говорили бы о доблестной защите стражников, до конца исполняющих свой долг.

Мало того, сами стражники невозмутимо караулили на своих местах, как ни в чём не бывало.

Предатели. Пошли на поводу у владычицы ночи, забыв о долге перед своей родиной.

Глубоко в душе Селестия понимала, что она к ним несправедлива. В честном бою у них не было шансов. Но вместо того, чтобы сражаться до последнего или, хотя бы, позорно убежать, они решили помочь противнику! Ни о чём не доложили! И продолжали играть в незнайку даже сейчас, не смотря на приближение самой правительницы Эквестрии!

– Схватить предателей, – отдала Селестия короткий приказ.

Два десятка пегасов тут же устремились к сторожащей входные двери паре гвардейцев.

Стражи не стали сопротивляться и молча позволили себя скрутить.

Принцесса Селестия спрыгнула с колесницы, не дожидаясь, пока та приземлится, и величественно полетела к входу в башню.

Десяток пегасов последовал за ней, сохраняя боевое построение. Остальные пегасы окружили башню двойным кольцом, готовые отразить любую угрозу изнутри строения или снаружи.

Как бы Селестия не торопилась, у входа ей пришлось приземлиться. Внутри было недостаточно места для расправленных крыльев.

В то же время, направленные на неё взгляды подчинённых не позволяли перейти на поспешный бег или прибегнуть к телепортации. Внешний вид принцессы должен был излучать величие и спокойствие, чтобы поддерживать моральный дух её маленького войска. Конечно, вероятность боевого столкновения с противником здесь и сейчас была ничтожной, но не нулевой.

Степенным, величественным шагом Селестия направилась вверх по мраморной лестнице.

Изнутри башня казалась пустой. Более пустой, чем обычно. Не было той угнетающей ауры, что здесь царила вчера. Конечно, не малую роль в разрушении этой ауры сыграли две сотни шумных пегасов, но, вслушиваясь в царящую наверху башни тишину, Селестия убеждалась, что на то были и другие причины.

Но вот величественный шаг вывел принцессу на верхнюю площадку.

Вот верные пегасы скрутили ещё двух несопротивляющихся предателей, сторожащих дверь.

Вот дверь распахнулась, открывая взору правительницы Эквестрии металлическую решётку, с находящейся за ней изысканной тюремной камерой.

И вот в царившей в комнате тишине принцесса услышала слова приветствия:

– Здравствуй, сестра.

Глава XIII

Пять разных пони собрались в небольшой комнате с бело-зелёными стенами. У них были разные характеры, разные привычки, разное социальное положение… Единственное, что их объединяло – дружба с одной необычной лавандовой единорожкой.

– Они собираются отпилить ей рог, – раздался голос Эпплджек в стенах комнаты для групповой терапии мемориальной психиатрической больницы Бродхуф.

Троих присутствующих эти слова поразили до глубины души. Лишь реакция четвёртой, социального работника, выражалась понимающим кивком.

– Её побег оказался беспрецедентным случаем, – продолжала оранжевая доктор. – Бродхуф не знал раньше пациентов, способных на заклинание телепортации и не боящихся разломать магический глушитель. Согласно правилам содержания пациентов у администрации больницы оставалось только два варианта. И для ведения круглосуточного надзора за пациенткой у больницы не хватает персонала.

– Когда? – спросила Рэрити. Она заранее догадывалась, о цели устроенного Эпплджек собрания, и понимала, что время будет играть ключевую роль.

– Начало операции через три часа. Они бы начали раньше, но, к счастью, доктор Дриммер утром уехал за очередной партией медикаментов, а доктор Роуз наотрез отказался подпустить к Твайлайт менее квалифицированного специалиста. Он всё ещё надеется, что, несмотря на цератотомию история Твайлайт поможет продвинуть его экспериментальную методику лечения.

Эпплджек замолчала, позволяя присутствующим обдумать услышанное.

– По крайней мере, она вернулась. Как и обещала, – заметила Рейнбоу Деш.

– Она говорила, чтобы мы не волновались, – прозвучал плаксивый голосок Пинки. – Что ей просто нужно помочь ещё какой-то несчастной пони. Но как нам не волноваться, когда у неё хотят забрать магию! Как нам не волноваться, если малейшая оплошность хирургов может привести к тому, что вместе с магией пропадёт и сама Твайлайт!

– Какова вероятность успешного проведения операции? – задала очередной уместный и точный вопрос Рэрити.

– Статистически семьдесят два процента. Но её история болезни и свежеполученные жизненные показатели делают практически невозможными никакие прогнозы. Она никак не походит на среднестатистического пациента. Фактически, её шансы могут быть как намного выше, так и намного ниже.

За словами Эпплджек снова последовала пауза на обдумывание, которую неожиданно прервал тихий, робкий, но в то же время преисполненный уверенности голосок.

– Нет, – одним словом Флаттершай привлекла к себе всеобщее внимание. – Нет… Мы не можем доверить жизнь нашей подруги слепому случаю. Это… неправильно.

Оказавшись под столь пристальным вниманием, жёлтая пегаска быстро стушевалась и уставилась в пол.

– И, конечно же, мы так не поступим, – подбадривающе приобняла подругу крылом Рейнбоу Деш.

– Конечно, не поступим, – подтвердила Эпплджек. – Для этого я вас и собрала. У меня уже есть кое-какой план.

Лёгкая улыбка заиграла на губах оранжевого доктора.

– Идея проста. Как вы знаете, Твайлайт довольно хороша в магии. Если бы удалось снять с неё магический глушитель, то она бы смогла сбежать. Но до операции её без присмотра и на минуту не оставят. Поэтому, нужно всё провернуть прямо у всех под носом. Прямо на операции.

Убедившись, что подруги с интересом ловят каждое её слово, Эпплджек продолжила:

– Операция будет проходить под общей анестезией. А что, если анестезия не сработает? Что если вместо закиси азота будет подан обычный воздух, а Твайлайт притвориться спящей? Что если дежурный единорог-диагност, являющийся моим хорошим знакомым, даст добро на начало операции? Что если с Твайлайт снимут магический глушитель, считая, что она находиться в глубоком сне?

На губах подруг тоже заиграли лёгкие улыбки.

– Итак, нам нужно достать маскировку под ассистента хирурга, наложить свои копыта на баллон с анестезирующим газом и подать Твайлайт сигнал, что мы рядом, и что ей нужно притвориться спящей. А дальше, просто прикрывать её побег.

План понравился подругам. Всем кроме одной.

Неожиданная мысль пробежала в головке розовой пациентки-неассистента, убирая улыбку с её мордочки.

– А если она не захочет убегать? – тихо спросила Пинки Пай.

– Как это не захочет? – удивилась Рейнбоу. – Если бы доктора захотели отпилить мне крылья, я бы сбежала не задумываясь!

– Эпплджек, ты её видела? – продолжала Пинки. – Видела, какой у неё взгляд?

Оранжевая доктор хотела было ответить, но вдруг запнулась.

Она видела Тайлайт, когда ту привели в Бродхуф. Та выглядела очень уставшей, но с её лица не сходила какая-то глупая улыбка. И её взгляд. Она не замечала, что происходит вокруг. Её глаза смотрел куда-то далеко. Очень далеко. И Твайлайт нравилось то, что она там видит.

– Она вернулась сюда не только потому, что обещала, – разъясняла свои подозрения Пинки. – Мне кажется, что она сейчас просто плывёт по течению. Она не станет сопротивляться или пытаться убежать.

На несколько секунд наступила гнетущая тишина.

– То есть она… сдалась? – неуверенным голосом спросила Рейнбоу Деш. Ей очень не хотелось в это верить.

– По-моему, она решила, что уже сделала всё, что могла. Что теперь от неё уже ничего не зависит, – объяснила Пинки.

Подруги смотрели на Эпплджек, ожидая, что та опровергнет слова розовой пациентки-неассистентки.

Из пяти присутствующих только им двоим довелось увидеть Твайлайт.

И Эпплджек с грустью обнаружила, что Пинки может быть права.

В глазах лавандовой единорожки не было и следа того духа борьбы и неповиновения. Тех самых качеств, что при неудачных обстоятельствах привели к памятному заключению в изоляторе.

– Что ж, это немного всё усложняет, но и только, – разобралась в своих мыслях Эпплджек. – Если Твайлайт «просто плывёт по течению», то она также не станет мешать нам спасать её. Но план придётся доработать. Придётся нам рассчитывать не столько на её магию, сколько на свои силы. И последствия для нас окажутся гораздо серьёзнее.

Эпплджек вернула на мордочку лёгкую улыбку и обвела взглядом подруг.

– Кто готов ради нашей подруги нарушить больничные порядки — поднимите копытце, – сказав это, оранжевая доктор подняла ногу сама.

Первой среагировала Рейнбоу, поднявшая ногу одновременно с Эпплджек. Пинки поспешила последовать её примеру. Через несколько секунд вверх неуверенно поднялось жёлтое, дрожащее копытце Флаттершай. Оглядев присутствующих и тяжело вздохнув, Рэрити также подняла свою белую ногу.

На лицах подруг заиграли искренние, тёплые улыбки.

---

Золотая небесная колесница принцессы Селестии, запряжённая четвёркой белоснежных пегасов в сверкающих на солнце золотых парадных доспехах, приземлилась перед мемориальной психиатрической больницей Бродхуф. И из неё вышла правительница всея Эквестрии собственной персоной.

Два гвардейца, освободившись от сбруи, последовали за принцессой, образовав парадный эскорт.

Следившая за приземлением из окна третьего этажа розовая пациентка-неассистент поспешила передать тревожные новости оранжевой земнопони в костюме ассистента хирурга, находящейся возле операционной. Розовая пациентка понимала, что появление на игровой доске столь крупной фигуры легко может разрушить весь план!

Селестия уверенной походкой направлялась вглубь больницы. Каждый встречный пони спешил склониться в почтительном поклоне. Каждая преграждающая дорогу дверь – открыться. Никто не смел потревожить правительницу неуважительным вопросом о цели её столь неожиданного прибытия.

Принцесса отметила про себя, что её визит может также послужить внеплановой государственной проверкой.

В те разы, когда она посещала эту больницу официально, предупредив заранее, Бродхуф выглядел по-другому.

Сейчас же не было ни многочисленной приветственной делегации, ни запаха свежей краски, да и общие уровни шума и, следовательно, дисциплины значительно отличались от «показательных» не в лучшую сторону.

Вон, например, какая-то жёлтая пегаска-пациентка устроила истерику, которую было слышно за два коридора. И совместных действий трёх медработников не хватало, чтобы её успокоить.

А вон, на перекрёстке о чём-то громко и увлечённо спорят белая единорожка в деловом костюме и старшая медсестра с крупным жеребцом-санитаром за спиной. Причём спорят настолько увлечённо, что проходящую мимо правительницу Эквестрии они заметили только в четырёх шагах от себя! Ну, хоть поклониться не забыли.

А какая любопытная картина предстала перед Селестией на третьем этаже! Сначала за стеной раздавались металлический скрежет и громкие злые крики вперемешку с задорным смехом, а потом в коридор на большой скорости выехала больничная каталка. Над ней в воздухе висела голубая пегаска-пациентка с радужной гривой. Она активно работала крыльями, опираясь передними копытами о каталку, чтобы направлять её движение.

Ловко управляясь со своим импровизированным транспортным средством, пегаска легко вошла в поворот, но, увидев в конце коридора белоснежную аликорну, пациентка от неожиданности потеряла управление. Каталку занесло вбок, и столкновение с дверным косяком привело к развороту на сто восемьдесят градусов с последующей остановкой.

Тут же вслед за пациенткой в коридор выскочили четыре санитара, которые быстро взяли ситуацию под контроль.

Наконец правительница Эквестрии дошла до двери операционной. И у находящихся за ней пони в белых халатах и медицинских масках с шапочками обнаружились некоторые возражения.

– П-Принцесса? – заикаясь, заговорил серебристый жеребец, судя по всему – главный хирург. – Извините, но у нас тут начинается операция! Все посторонние должны покинуть помещение! Нельзя нарушать стерильность…

– Мне нужно поговорить с пациенткой, – перебила его Селестия. – Она нужна мне в ясном уме и твёрдой памяти.

Врачи в операционной неуверенно переглянулись. Особенно забавно выглядела оранжевая ассистентка с замершей в копытах маской для анестезии.

Лавандовая пациентка, расслабленно лежащая на операционном столе, открыла глаза.

– Оставьте нас, – приказала правительница Эквестрии.

Главному хирургу ничего не оставалось, кроме как почтительно поклониться.

– Как пожелаете.

Пони в медицинских халатах направились к выходу.

Последней вышла оранжевая ассистентка, долго не спускавшая взволнованного взгляда с пациентки, что беззаботно улыбнулась ей в ответ.

Лавандовая единорожка осталась наедине с белой аликорной.

Наконец, принцесса Селестия могла получить ответ на свой вопрос.

– Откуда ты знала?

Новая беззаботная улыбка озарила мордочку Твайлайт, когда та встретилась взглядом с Селестией.

– Так значит, я не ошиблась. Вы ведь попросили у неё прощения?

---

– Здравствуй, сестра.

Принцесса Селестия застыла на пороге.

Десяток готовых выполнить любой приказ верных пегасов-гвардейцев стоял прямо за ней.

Ещё примерно двести – кружили вокруг Ночной Башни.

А виновница всего переполоха лежала на своей роскошной тюремной кровати с безразличным, уставшим выражением на лице и приветствовала посетительницу словом, которого Селестия от неё не слышала уже многие сотни лет.

И на ней был надет магический глушитель.

– Что, даже здороваться не будешь? – безразличным тоном поинтересовалась узница, когда пауза затянулась.

Для неискушённого глаза, развернувшаяся перед белой аликорной картина почти ничем не отличалась от вчерашней. Но чуткий взор аликорны улавливал многочисленные следы недавних заклинаний «узницы». Особенно на её магическом глушителе, перенёсшем не менее десятка различных преобразований.

Она притворяется. Она может использовать магию. Она может атаковать в любой момент.

Принцесса Селестия жестами приказала гвардейцам покинуть помещение и никого не впускать. Она взяла их с собой в первую очередь для облегчения поиска и устранения мелких побочных помех. При столкновении же с серьёзной опасностью Селестия предпочитала сражаться лично, а не подставлять под удар верноподданных.

– Прекращай этот маскарад, – с этими словами Селестия бросила на половину заключённой злосчастный перочинный нож, со следами принадлежащей Луне магии. – Что ты сделала?

У неё наверняка есть план. Она наверняка успела за ночь что-то провернуть. Что-то из своих больных фантазий. И зачем-то ей нужно было встретиться со мною именно здесь.

Ленивый взгляд Луны проследовал за брошенным предметом, упавшим около её кровати. Тёмная аликорна медленно встала и подошла к решётке с другой стороны.

Синеватая аура охватила магический глушитель и легко сняла с рога.

Затем синеватая аура окружила лицо «узницы». Драконьи зрачки сменились обычными, а длинные хищные клыки уменьшились до обычных размеров. Да и её усталая поза разительно отличалась от привычно-горделивой.

Подняв на Селестию спокойный, уверенный взгляд, Луна тихо произнесла:

– Ничего.

Под взглядом «узницы» Селестия на секунду растерялась.

Она очень давно не видела Луну такой. И дело было не только в форме глаз.

Когда принцесса Луна так смотрела и так говорила, она никогда не врала.

– Луна? – голос правительницы Экветсрии предательски дрогнул. – Это действительно ты?

– И всегда была.

– А как же Найтмер Мун?
– Скажем так. Эта глупая игра мне уже надоела.

– Игра? Но обследовавшие тебя доктора! Их тесты! Годы обследований и тестов!

Заключённая лишь печально улыбнулась.

– Обследований и тестов, направленных на установление вполне определённого диагноза. Вместо того чтобы указывать вам на ваши ошибки, я решила подыграть.

Это всё ещё может быть ловушка! Ей нельзя верить! Не ослабляй бдительность!

– Когда говорила тебе правду — ты не слышала. Когда попыталась повысить голос — ты заперла меня здесь. Когда очередной психолог не мог определить, что со мной не так — ты присылала нового.

Не верь! Опасно! Ей хватит одного точного заклинания чтобы…

– Что же я наделала… – ноги белоснежной аликорны задрожали, и она опустилась на колени. Глаза заволакивали слёзы, лишая её чёткого обзора позиций вероятного противника. Недопустимая ошибка для правителя Эквестрии, ответственного за жизни своих верноподданных.

Но сейчас ей было наплевать на верноподданных. Наплевать на Эквестрию. Наплевать на свою беззащитность.

– Луна… Сестра… Сможешь ли когда-нибудь простить меня?

Тихий хлопок и синяя вспышка света ознаменовали заклинание телепортации. Селестия зажмурила глаза, мысленно готовясь к худшему.

Но секунды проходили одна за другой, и ничего не происходило.

Наконец, открыв глаза, Селестия увидела, что принцесса Луна стоит прямо перед ней на коленях, повторяя её позу, и ободряюще улыбается.

Поймав взгляд белоснежный аликорны, «узница» выразила ответ на её вопрос одним коротким кивком.

---

– Да. Я попросила у неё прощения. И сестра даже простила меня. Жаль только мне не удалось до конца ей поверить. Я бы себя не простила.

– Значит, Эквестрии очень повезло, что в Ночной Башне оказалась именно младшая из сестёр, – Твайлайт показалось, что её шутка вышла очень грубой и неуместной. Но не напрасной, о чём свидетельствовала заигравшая на губах Селестии робкая улыбка.

– Но как ты узнала?

– У меня были подозрения насчёт её состояния. Эти подозрения я тогда и проверяла. Вы уже видели то заклинание, что мы разработали с Сансет?

– Да. Странное заклинание. Смесь хождения по снам и сверхдальнего магического сканирования.

– А вы знали, что при сильных эфирных возмущениях, кристаллическая решётка висмута начинает пропускать ультратонкие магические колебания?

Эти два вопроса единорожки, заданные подряд, позволяли взглянуть на недавние события в совершенно новом свете. Селестия с удивлением смотрела на Твайлайт.

– Я тоже не знала. А потом наткнулась в Сомнамбулическом трактате на описание особенностей этих самых колебаний. И, сверившись с параметрами энергопроводности висмута из справочника по минералогии, убедилась в правдивости своей теории.

Селестия была поражена. Магический глушитель Луны, спроектированный, сделанный и проверенный лучшими учёными Эквестрии своего времени, не блокировал при достаточных эфирных шумах заклинания тонкого эфира! Теоретически, Луна всё ещё могла гулять по чужим снам! И не только!

– Я её освободила в первую очередь, чтобы получить ответ. И она рассказала мне, что за заклинание она сотворила месяц назад. Возьмите то, что получилось у нас с Сансет и добавьте двухстороннюю ментальную проекцию.

Принцесса Селестия попыталась мысленно представить, что тогда получится, как бы тогда выглядела магическая структура заклинания… И обнаружила, что получающаяся структура выглядит очень даже знакомой…

Запретное заклинание переноса сознания.

Луна что, была настолько в отчаянии? Она была готова променять своё вечное заточение в теле могущественного аликорна на жизнь обыкновенной единорожки? Конечно, исполни она заклинание идеально, с ней остались бы все её знания и память. И, возможно, потом она бы умудрилась вернуть своё тело обратно…

– К сожалению, сотворить столь сложное заклинание без открытого доступа к магическим потокам, опираясь лишь на отголоски вибраций эфирных шумов, оказалось слишком сложно даже для сильнейшего мага-сноходца. К тому же, боясь не успеть, Луна торопилась дотянуться хоть до кого-нибудь, погружённого в мир снов. И ближайшей к ней по ментальному состоянию оказалась пациентка психиатрической больницы Бродхуф, потерявшая сознание от боли во время электрошоковой терапии…

Казалось, что принцесса Селестия уже не может выглядеть более удивлённой, но каким-то образом ей это удалось. Ещё один кусочек пазла происходящего встал на своё место, хорошо вписываясь в общую картину.

– И всё это сошлось вместе: буря в эфирном подпространстве, магический глушитель, высокая сложность заклинания, единорожка с сильным магическим даром и электрошоковая терапия… Число возможных исходов из такой гремучей смеси не поддаётся исчислению… И, поскольку я сейчас здесь, фактический исход включал в себя доказательство теории «О бесконечных суперсферах и связях между ними».

– И, поскольку Луна осталась Луной, и её поведение ничуть не изменилось, значит, разум больной единорожки, подчиняясь искажённому обстоятельствами заклинанию переноса сознания, переместился в твой мир, – подвела итог Селестия.

– И, судя по всему, этот разум захватил с собою кусок знаний, памяти и обиды принцессы Луны. И теперь, путешествия по миру тонкого эфира между суперсферами, он пытается сломить мою волю кошмарами и завладеть моими знаниями, чтобы окончательно вписаться в мой мир и заменить меня…

Лавандовая единорожка разорвала зрительный контакт, легла обратно на операционный стол и зажмурилась, потягивая свои затекшие конечности.

– По крайней мере, такова моя теория.
Правительница Экветсрии, закончив обдумывать слова своей собеседницы, удостоила наконец своим вниманием окружающую операционную. Её внимание привлёк висящий на доске рентген головы пациентки с красными пометками около рога. Пометками, характерными для вполне определённого вида операций.

– Мне вот интересно, – поинтересовалась Селестия, – а что бы с тобой было, если бы я не успела остановить операцию?

– Ну, у меня уже были кое-какие планы, – задорно улыбнулась единорожка. – И они включали в себя весёлое времяпрепровождение с моими подругами… Но я рада, что вы успели. Веселье закончилось бы очень быстро.

Из-за дверей, за которыми находились освободившие помещение доктора, раздались приглушённые звуки спора. Кажется, верховная администрация больницы пожаловала разобраться в ситуации. Но оставленные снаружи гвардейцы не пропустили бы внутрь даже герцога из Мэйртонии.

– Знаешь, Твайлайт, по правде говоря, я не знаю, что теперь делать со всей этой королевской ситуацией. Очевидно, что держать Луну взаперти больше нельзя, но ей всё ещё нужна помощь. Психологическая помощь.

– Ну, думаю, в Эквестрии найдётся квалифицированный психолог, способный ей помочь. Главное, навещайте её почаще, и будьте с ней честны.

– Думаю, ты права, – робкая улыбка Селестии уступила место хитрой. – У меня даже есть кое-кто на примете. Одна молодая единорожка, которая уже не раз успела продемонстрировать удивительное понимание чужих проблем. Конечно, у неё маловато опыта, зато она на своей шкуре испытала нечто подобное, хоть и несравнимое по масштабам. К тому же, что немаловажно, она уже обладает некоторой осведомлённостью по данному вопросу.

– Некоторой осведомлённостью? Так стоп. Вы же это не серьёзно?

Хитрая улыбка и не думала покидать лицо принцессы Селестии.

– Лаааадно… – сказала Твайлайт. – В таком случае, думаю, она не откажет. Правда у неё всё ещё остались кое-какие незаконченные дела в Бродхуфе, при том, что она напрочь испортила отношения с тамошней администрацией.

– Не вижу никаких проблем, которые не смог бы разрешить приказ, подписанный правительницей всея Эквестрии.

И ещё одна новая улыбка появилась на благодарной мордочке Твайлайт.

Глава XIV

Топот маленьких ножек раздавался в пустынных коридорах замка. Он отличался от столь привычного в этих стенах степенного цокота. Ножки, его издающие, не оканчивались копытами. Да и ритм не соответствовал четвероногому передвижению. Однако хозяин этих ножек явно торопился, стараясь как можно скорее исполнить возложенные на него обязанности.

Топот быстро перемещался, эхом отражаясь от мраморных стен. Вот он миновал винтовую лестницу, ведущую в центральную башню, притормозил на секунду возле двери в столовую, и, спустя ещё две сотни шажков, затих возле входа в библиотеку.

Затем в пустынных коридорах замка послышалось эхо от нетерпеливого стука в дверь и скрипа плохо смазанных петель.

– Сансет! Почта пришла! – разорвал пронзительный голосок царившую в библиотеке «библиотечную» тишину.

– Торн? – показалась из-за перил второго яруса недовольная мордочка оранжевой единорожки. – Обязательно так кричать? Вообще-то правила поведения в библиотеке касаются всех посетителей!

– Но я же знаю, что в такую рань кроме тебя здесь никого не будет! – сказал маленький фиолетовый дракончик, закрывая за собой дверь. – Разве что эта лавандовая гостья из другого мира. К тому же ты сама говорила, что по прибытии письма с красной полоской немедленно сообщать тебе. А у меня таких писем целых три штуки!

– Сейчас спущусь, – вздохнула личная ученица принцессы Селестии и скрылась из виду.

Торн знал, что она, как всегда в таких случаях, пошла к какому-то столу, заваленному множеством различных книг, с которыми работала, чтобы навести на нём хоть какое-то подобие порядка. Ведь, если в письмах окажется что-то важное, то ей придётся отлучиться.

А рабочий беспорядок должен существовать только во время работы.

Не прошло и минуты, как Сансет появилась перед Торном в оранжевой вспышке телепортации.

– Так, посмотрим, что у нас здесь, – подхватила она телекинезом письма и стала изучать конверты.

– И всё же я не понимаю, зачем было предоставлять этой Твайлайт доступ к твоему «магическому почтовому ящику»? Почему нельзя было обойтись обычной почтой?

– Да ладно тебе, не так уж это и хлопотно. К тому же ты прекрасно знаешь, откуда взялась такая необходимость. Нашему новоиспечённому королевскому психологу очень сильно помогла возможность консультироваться у профессионалов.

– Ага. Вот только сомневаюсь я, что все те двадцать пони, переписка с которыми проходит через меня, являются профессиональными психологами.

– Ну да. Твайлайт очень любознательна, и захотела подтянуть свои знания и по другим направлениям медицины.

– И тебя запрягла, прочёсывать медицинский отдел кантерлотской библиотеки…

Сансет хотела было возразить и ещё раз объяснить упрямому дракончику все особенности сложившейся ситуации, как её остановил попавшийся на глаза отправной адрес третьего конверта.

– Слушай, – продолжал дракончик, – я понимаю, что вы опять занимаетесь чем-то очень важным. Как и всегда. Мне просто не нравиться, что с каждым днём этих писем становиться всё больше.

Вместо ответа Сансет вскрыла третье письмо и быстро пробежалась по нему глазами.

– Который час? – резко спросила она, направив взгляд на библиотечные часы, что висели над входом. – Утренний экспресс из Ванхуфера должен был прибыть десять минут назад. Мне надо бежать. Отнесёшь письма Твайлайт в обсерваторию, хорошо? Спасибо, пока.

И Сансет Шиммер исчезла в оранжевой вспышке телепортации.

Три письма, что держались в воздухе силой её телекинеза, устремились к полу, но были успешно перехвачены ловкими драконьими лапами.

Выпрямившись и расправив слегка помятые конверты, Торн тяжело вздохнул.

– Ненавижу, когда она так делает.

Но ничего не поделаешь. Как главный помощник ученицы принцессы Селестии он должен был добросовестно выполнять ответственные поручения своей единорожки.

Даже если эти поручения включали в себя общение с пони, к которой он испытывал личную неприязнь.

Дракончик встряхнул головой и бодрыми шажками отправился в долгий путь к находящейся в другом крыле замка обсерватории.

– Я знаю, Сансет рассчитывает на меня, даже если не всегда это показывает.

По правде говоря, эта Твайлайт была очень даже хорошей пони. Умная, трудолюбивая, способная… Она, вроде как, даже помогла самой принцессе Селестии с давней семейной проблемой. И именно лавандовая единорожка занималась реабилитацией некоей принцессы Луны, которую Торн никогда не видел, но о которой очень много слышал от восторженной Сансет.

Конечно, все эти странные разговоры про «гостью из другого мира» вызывали некоторое беспокойство… Особенно на фоне того, что в прошлом Твайлайт лежала в психиатрической больнице… Но за те три недели, что она провела в стенах замка, она так и не сделала ничего по-настоящему безумного. А при сопоставлении с Сансет Твайлайт вообще выглядела абсолютно нормальной.

Но всё же…

Каждый раз, когда дракончик попадался ей на глаза, лавандовая единорожка осекалась посреди предложения, книги падали из её телекинетического захвата, а её взгляд спешил сосредоточиться на чём-нибудь другом.

Но даже это не являлось проблемой.

Проблемой являлось то, что Торн успевал увидеть в этом взгляде, пока Твайлайт его не отводила.

Собственничество.

Глубоко в душе Твайлайт хотела, чтобы Торн был её дракончиком. И только её.

И Торн это чувствовал.

Неприятное чувство.

– Обсерватория, обсерватория… – дракончик стоял посреди очередного перекрёстка и пытался вспомнить правильный путь. Он был уже почти у цели, но именно в эту часть замка ему приходилось заходить крайне редко. А переплетения коридоров и лестниц здесь были на редкость изощрёнными, – Будь я обсерваторией, где бы я находился?

Тут из правого коридора послышался шум. Как будто что-то тяжёлое и стеклянное упало, но при этом не разбилось. Последовавшее за этим громкое, злое ворчание развеяло последние сомнения дракончика.

– Ага, – Торн повернул направо, прошёл по изогнутому коридору, и обнаружил искомую винтовую лестницу, ведущую в башенку обсерватории.

Поднимаясь по лестнице, дракончик начал различать отдельные слова неумолкающего ворчания:

– …Да кто. . . . . . . . инструкцию. . . Почему шаг семь. . . . . . . . . перед шагом шесть бэ. . . И как вообще можно. . . . . . . . . . . . . хроноликвидную эссенцию. Она же деформируется при солнечном свете!..

Вежливый стук в дверь обсерватории, и ворчание тут же сменилось абсолютной тишиной.

– Войдите, открыто, – позвал куда более добрый и дружелюбный голос. Можно было даже подумать, что он принадлежит совершенно другой пони.

Дракончик открыл дверь… и в очередной раз удивился, как быстро увяла приветственная улыбка на лавандовой мордочке, и как резко взгляд фиолетовых глаз вернулся к пристальному изучению находящейся в углу груды хлама. Которая, судя по всему, должна была собираться в мудрёный научной прибор.

– Сансет велела передать тебе письма, – Торн помахал тремя конвертами в лапе, так чтобы их было хорошо видно даже периферийным зрением, – Она бы передала их сама, но у неё внезапно обнаружились срочные дела, как-то связанные с утренним экспрессом из Ванхуфера.

– Ванхуфера? – Твайлайт резко подскочила к дракончику и подхватила телекинезом конверты.

Из-за такой резкой реакции Торн невольно отступил на пару шагов. Хорошо ещё, что в центре пристального внимания единорожки оказались именно письма, а не дракончик их принесший.

– Холлоу Шейдс, профессор Вайлдлиф. Это по поводу древних обрядов зебр и шаманизма вообще. Неужели он обнаружил что-то, подходящее под мои описания? Балтимэр, доктор Стилхуф, нейрохирург с завидным стажем. Похоже, его заинтересовали мои наброски идей про восстановление нервных окончаний с помощью насыщения магией. Ванхуфер, доктор Лайтли Майнд, невролог, знающая устройство структуры рога единорога как свои четыре копыта… Зачем ей посылать письмо с красной полоской? Она же должна быть занята до конца месяца с обучением интернов.

Достав злосчастное третье письмо из конверта, Твайлайт начала его читать про себя.

– О нет. Нет, нет, нет, нет, нет, – так же, как и Сансет до неё, Твайлайт бросила испуганный взгляд на настенные часы. – Да как так-то! Раньше нельзя было предупредить?! Я не готова прям сейчас обсуждать особенности проведения хирургической операции с подключением кристаллических каналов в естественную биологическую систему!

Твайлайт заметалась по обсерватории, беспорядочно листая какие-то книги и медицинские журналы.

– Как давно пришло это письмо? – спросила единорожка, когда её метод беспорядочного перебора обнаружил какой-то толстый медицинский справочник, содержащий хоть немного полезную для неё информацию.

– Минут двадцать назад.

– Минут двадцать? Двадцать минут!? Ты хочешь сказать, что у меня могло бы быть на целых двадцать минут больше времени на подготовку к этой встрече!?

– Я хочу сказать, что если бы эта Лайти написала о своём приезде хотя бы за два дня, как сделал бы любой нормальный пони, то не было бы никаких проблем.

Твайлайт моргнула. И ещё раз моргнула. И, наконец, осознала две вещи.

Первое – смысл, заключающийся в словах дракончика.

Второе – тот факт, как и на кого она смотрит широко раскрытыми глазами.

Взгляд фиолетовых глаз опустился к лавандовым ногам.

– Извини, ты прав. Это не только твоя вина.

– Это вообще не моя вина, – сердито скрестил лапы на груди дракончик.

– В любом случае, нам остаётся только работать с тем, что мы имеем. И спасибо что передал мне письма.

И Твайлайт Спаркл исчезла в фиолетовой вспышке телепортации, прихватив с собой толстый медицинский справочник.

Фиолетовый дракончик проследил взглядом за злосчастными письмами, что опять лишились поддерживающей силы телекинетического поля. На этот раз их плавное движение вниз прошло гладко и беспрепятственно.
Перед выходом Торн окинул обсерваторию взглядом, и только покачал головой.

Повсюду были разбросанные книги и медицинские журналы, на рабочем столе бумажной горой возвышалась неаккуратная стопка каких-то исписанных свитков, в углу кучей хлама валялся недособранный научный прибор.

– Как же мне всё-таки повезло с Сансет. Мало в мире таких аккуратных пони, приучившихся не оставлять за собою жуткого беспорядка.

---

Сансет Шиммер повезло. Она успела.

Успела не опоздать окончательно.

И, когда оранжевая единорожка уже подходила к кантерлотскому вокзалу, ей навстречу вышла знаменитая доктор из Ванхуфера, фотографии которой не редко появлялись на страницах изучаемых Твайлайт медицинских журналов.

– Мисс Лайти Майнд?

– Да? – отозвалась белая единорожка с длинной зелёной гривой.

– Меня зовут Сансет Шиммер. Я личная ученица принцессы Селестии.

– Так моё письмо дошло? Какое облегчение! Я уже боялась, что вы его потеряли или что я ошиблась с отправляющим заклинанием.

– Нет-нет. Всё пришло. Пра-а-авда вы похоже забыли учесть вторую поправку Лайтшифта для значительного изменения высоты над уровнем моря… Из-за чего до нашего «почтового ящика» письмо дошло только сегодня утром.

– Оу… Понятно, почему меня никто не встречал.

– Зато теперь, когда я вас встретила, позвольте проводить вас в замок. У нас полно пустующих гостевых комнат.

Две единорожки направились не спеша по дорогам Кантерлота.

– Я изучала ваши работы, и должна заметить, ваши ментальные упражнения для магов это просто нечто, – продолжала Сансет. – Они сильно мне помогли. У меня исчезли проблемы с концентрацией, а головные боли, вызываемые магическим перенапряжением, стали значительно слабее.

– Рада слышать, что мои многолетние теоретические изыскания приносят хоть какие-то практические плоды.

– На самом деле я хотела вас спросить кое о чём, как профессионала в своей области. С раннего детства меня интересует один вопрос. И до сегодняшнего дня я так и не смогла найти на него полного, правдивого ответа.

– Я вся внимание.

– Откуда у пони вообще появилась возможность целенаправленного применения магии? Как возникли первые единороги?

– О-о-о-о. У меня есть ответ на этот вопрос. Правда, он носит характер теории, но раз уж вы спросили. Как вы знаете, известная история понивечества насчитывает всего лишь чуть более трёх тысяч лет. Однако существует множество археологических свидетельств…

…

– …Иными словами можно с уверенностью заявлять, что до так называемого «Ледникового периода», наши доисторические предки, единые для всех трёх рас, поголовно были земнопони. И при этом их способности к выращиванию пищи были в разы хуже, чем у современных аналогов. Равно как и их умственные способности…

…

– …Древняя легенда «О битве за солнце» имеет множество вариаций, в зависимости от того, в какой части Юникорнии обитали предки рассказчика. Но в одном они все сходятся: страшное землетрясение и извержение вулкана. И тут нам снова на помощь приходит археология. Мы не знаем наверняка, что произошло, но мы знаем когда…

…

– …Также значительные изменения в лобных долях мозга и нервной системе вообще, слишком резкие для такого короткого промежутка времени, а для эволюции сорок тысяч лет это очень мало, заставляют меня верить, что между доисторическим пони и единорогом существовало промежуточное звено. Я называю их про себя психопони. Они были способны к физическому взаимодействию с окружающим миром посредством внутренних потоков магии без рога. Но то, что для нас является обычным телекинезом, для них являлось пределом мечтаний…

…

– …В общем да, я утверждаю, что первый в мире единорог не родился единорогом в результате естественного эволюционного развития, а превратился в единорога из психопони в результате некоторой катастрофы. Физического или магического характера. Возможно даже и то, и другое вместе. Но в конечном итоге это всё пустые домыслы. И пока археология не подтвердит существование промежуточного звена, они таковыми и останутся. А отличать скелет доисторического пони от скелета доисторического супер-умного-пони мы навряд ли скоро научимся. И очень жаль, что бальзамирование изобрели только десять тысяч лет назад.

Спустя несколько секунд тишины, Сансет, наконец, подобрала слово, которое лучше всего отражало её впечатление от этой внезапной исторической лекции:

– Вау. Просто Вау. Это было… интересно… и правдиво. Боюсь даже представить, как в вашем мировоззрении происходило отращивание пегасами крыльев.

Но, если у Лайти Майнт и было что рассказать по озвученному вопросу, то времени на это у неё не было. Так как две единорожки уже подходили к парадному входу в замок.

И за высокими позолоченными створками их уже встречало нечто лавандовое и крайне взволнованное.

– Лайти Майнд, это большая честь встретить вас, мы очень рады вашему приезду, пусть он и оказался для нас неожиданностью, приятной неожиданностью, как прошла поездка? Ой, где мои манеры? Я, Твайлайт Спаркл, королевский психолог на службе принцессы Селестии. И я очень рада возможности проконсультироваться по вопросам устройства магических каналов в мозгу и роге единорога. Не желаете чаю? Или вы хотели для начала распаковать свои вещи в гостевой комнате? Или…

– Вижу, вы в надёжных копытах, – одобряюще улыбнулась Сансет немного опешившему доктору. – Прошу меня извинить, но я вынуждена вас ненадолго покинуть. Дела.

Яркая оранжевая вспышка озарила просторный холл замка, и перед взором Сансет предстали знакомые мраморные коридоры третьего этажа.

Когда, три недели назад принцесса Селестия попросила её помочь «уважаемой гостье» с её научно-медицинскими исследованиями, Сансет и предположить не могла, на что подписывается. Поиск статей, отбор специализированных книг, организация переписки и встреч, улаживание мелких конфликтов с высшим обществом… Эта помощь забрала у оранжевой единорожки всё имеющееся время.

Но при этом Санстет не могла не признать, что иногда это было очень интересно и увлекательно.

С каким энтузиазмом Твайлайт бралась за работу, когда находила новую перспективную теорию! Как горели её глаза, когда в малоизвестном медицинском журнале обнаруживались подтверждения её домыслов! С каким жаром она могла спорить с напыщенным единорогом из совета министров по поводу того, что единороги НЕ являются превосходной расой, ловко оперируя аргументами из прочитанной только сегодня утром медицинской статьи!

Каким же заразительным было её непонятное (и не совсем здоровое) увлечение!

Примерно с такими мыслями Сансет дошла до цели своего назначения – обсерватории.

Оглядев царивший внутри беспорядок, единорожка вздохнула и зажгла рог заклинанием поиска, чтобы быстро обнаружить искомое или его след.

Искомое обнаружилось. На полу. Подсвеченное яркой оранжевой аурой.

И, как Сансет и подозревала, первое и второе письма были нераспечатанными.

– Что ж, надеюсь Вайлдлиф не взял внезапный незапланированный отпуск посреди исследовательской экспедиции по болотам восточного побережья. Как некоторые.

К счастью, опасения оказались напрасными. И Вайлдлиф, и Стилхуф просто развёрнуто отвечали на полученные ранее от Твайлайт вопросы, указывая на ошибки, разъясняя непонятные моменты и рекомендуя определённую литературу для лучшего понимания обсуждаемой темы.

Убрав письма на положенное им место, Сансет думала было найти Торна, но ни в библиотеке, ни в домашней башенке его не обнаружилось. А это означало, что он был в столовой и поедал свои любимые самоцветы. И единорожка решила пока что не утруждать пустяками своего дракончика.

Тогда Сансет отправилась к расположенному на первом этаже замка залу для совещаний, в котором Твайлайт и Лайти Майнд должны были обсуждать мудрёную, специализированную медицинскую тему, о которой оранжевая единорожка почти ничего не знала.

Но, мало ли? Вдруг Твайлайт понадобиться психологическая поддержка?

– А я тебе повторяю, что магического шока не случится, если предварительно снизить жизненные показатели до второго уровня Колдхарта, – были первые слова, что Сансет услышала, когда открыла дверь в зал совещаний.

– Но, Лайти! Второй уровень Колдхарта в разы повышает риск развития хронической сердечной недостаточности! И вообще может привести к необратимым повреждениям печени и селезёнки! – возражала Твайлайт. – К тому же ограничение такой сложной операции по времени лишит нас возможности динамической коррекции! По-моему, мой вариант с внедрением в конджурное заклинание диагностических элементов выглядит гораздо безопаснее и перспективнее!

– Внедрения одних только диагностических элементов будет недостаточно. Понадобятся также управляющие стоп-элементы для безопасного прерывания заклинания и соединяющие элементы, обеспечивающие целостность структуры заклинания. А тогда получаемый в результате магический поток рискует оказаться неуправляемым. И, думаю, мне не стоит говорить, каких дров может наломать вышедшее из под контроля заклинание в теле оперируемого. Говорю тебе – магией эту проблему не решить. Нужно биологией.

– О чём спорите? – обозначила своё присутствие оранжевая единорожка-ученица.

– Да так, ни о чём, – натянуто улыбнулась белая единорожка-доктор. – Просто пытаемся разрешить двухсотлетнюю проблему нейрохирургии, сидя за столом и попивая чай. Но почему-то у нас ничего не выходит.

– Ладно, – закатила глаза лавандовая единорожка-психолог. – Попробую объяснить более-менее простыми словами. Есть некий пациент, с повреждёнными магическими каналами в мозгу. Есть кристаллический имплантат, который в теории способен заменить повреждённые каналы и функционировать не хуже. И есть заклинание, которое должно объяснить естественным магическим потокам пациента, что в теле изменилось, и как им теперь работать. Так вот в этом заклинании и заключается вся проблема.

Твайлайт прервалась на секунду, и сделала глоток горячего чая из стоящей перед ней на столе фарфоровой чашечки.

– Для того, чтобы заклинание сработало гладко, необходимо замедлить циркуляцию магических потоков пациента, чтобы вторжение магии извне не вызвало… переполнения системы магических потоков. Но добиться этого можно только воздействием на жизненно важные процессы: температура тела, сердцебиение, дыхание. И любые наши теоритические попытки постоянно приводят к перегибу то в одну, то в другую сторону. Либо пациент замерзает насмерть. Либо получает тройку новых повреждённых магических каналов в систему.

– И вовсе не насмерть он замерзает, – заворчала Лайти Майнд. – Второй уровень Колдхарта это всего лишь тринадцать градусов выше нуля. Если успеть провести операцию за десять минут, то пациенту хватит трёх месяцев постельного режима, чтобы оклематься.

– Вот только даже в самой упрощённой версии заклинания его длительность не может занимать меньше пятнадцати минут. Ты предлагаешь урезать его ещё сильнее? Может отказаться от контрольных точек и объединить все преобразования в сплошной поток? Чтобы малейшая ошибка на ранней стадии могла привести к полному реструктурированию всей магической системы?

– Можно взглянуть на это ваше заклинание? – спросила Сансет.

– Да, конечно, – ответила Твайлайт и повернулась к Лайти Майнд. – Передашь классическую версию? Она попонятнее.

На то, чтобы только прочитать запись заклинания у Сансет ушло две минуты. Ещё десять ушло на то, чтобы хоть немного осознать, что оно делает, как и почему.

Однако, когда с этим было покончено, и в голове вырисовалась более-менее внятная картина, Сансет обнаружила, что уже сталкивалась с отдалённо похожей проблемой. Когда по поручению принцессы Селестии помогала профессору Кантерлотского Высшего Магического Университета с заклинанием объединения микроскопических полусфер. (Хоть она и успела напрочь забыть, зачем это вообще было нужно.)

– Если я правильно поняла, проблемой является именно скорость передачи магии, а не общее её количество, верно?

– Верно, – отозвалась Лайти Майнд.

– Тогда эту проблему можно решить, преобразовав заклинание к виду Ганаши-Лайтспелла и расставив повременные якоря.

– Ты, должно быть, шутишь? – нахмурилась Твайлайт. – Это заклинание и так относится к категории сложнейших медицинских заклинаний. А преобразование его к виду Ганаши-Лайтспелла раздует его раза в три, при этом значительно снизив его эффективность.

– Так разве не этого вы добиваетесь? Не снижения эффективности?

Твайлайт хотела что-то возразить, но не нашла аргументов.

– И всё же, – подала голос Лайти Майнд, – идея выглядит сомнительной. Платить за успешное проведение операции магическим истощением и психическим перенапряжением доктора-единорога, исполняющем заклинание… При том, что это должен быть очень сильный, выносливый маг с достаточным запасом магии, идеально запомнивший все шесть страниц магических формул…

– Вот только, к счастью, заклинания в виде Ганаши-Лайтспелла прекрасно поддаются процедуре фрагментации, – победно улыбнулась Сансет.

– Разделить заклинание на соединяющиеся друг с другом подзаклинания! – поразилась Твайлайт.

– Разным подзаклинаниям можно отдать разные подзадачи! – подхватила Лайти Майнд, – Одному — диагностику, второму временные якоря, третьему проверочные точки…

– И обеспечения безопасности пациента можно добиться посредством дополнительного контроля за транзакциями, изменяющими состояние магических потоков! Ведь объём заклинания больше не будет являться проблемой!

– А также, снизив скорость передачи магии в три раза, можно вообще не беспокоиться за интоксикацию магической системы пациента или, как ты выразилась, её «переполнение».

Последовавшее получасовое обсуждение, преисполненное возбуждённых возгласов и неизвестных Сансет медицинских терминов, завершилось радостным известием.

Двухсотлетняя проблема нейрохирургии теперь имеет свое теоретическое решение.

– Обязательно напишите мне, когда закончите преобразование классического заклинания, – говорила белая единорожка-доктор, стоя у выхода из зала совещаний. – Думаю я смогу дать несколько дельных советов о том, как следует его улучшить.

– Всенепременно, – заверяла её лавандовая единорожка. – И мы рассчитываем на то, что вы продолжите свои исследования в области изучения источников магической силы единорогов и порадуете нас новыми действенными способами, как усилить нашу магию.

– Если вам снова понадобиться моя консультация — не стесняйтесь обращаться. Для вас я всегда найду время.

– Буду иметь в виду. Спасибо вам за всё. До свиданья.

– До свиданья, – и двери захлопнулись за покинувшей помещение белой единорожкой.

– Фух, ну и утречко, – сказала оранжевая единорожка, посмотрев на настенные часы, и обнаружив, что времени всего лишь полдень.

– Да-а-а-а, – ответила ей лавандовая.

– Да-а-а-а, – раздался за спинами единорожек мелодичный и благородный голос.

Единорожки медленно развернулись… и пред их глазами предстала единственная и неповторимая белоснежная аликорна.

---

– Сансет, можешь нас оставить наедине? – раздался голос принцессы Селестии в стенах зала совещаний.

Личная ученица принцессы посмотрела на стоящую рядом Твайлайт, чтобы поймать её панически бегающий взгляд, и подбадривающе улыбнулась.

Это было всё, что она могла для неё сделать.

– Конечно, принцесса, – ответила Сансет Селестии, отвесив почтительный поклон, после чего просто вышла из зала.

Звук от закрывшихся дверей медленно растаял в воздухе, сменившись напряжённой тишиной.

Наконец, немного успокоив беспорядочно бегающие мысли, Твайлайт натянула на мордочку натянутую улыбку и нарушила затянувшееся молчание:

– П-принцесса С-селестия, о чём вы хотели со мной поговорить?

– О том, чем ты занималась последние три недели… – если до этого Твайлайт паниковала, то теперь она паниковала.

– Пожалуйста, простите меня, я вовсе не хотела злоупотреблять вашим гостеприимством, мне очень жаль, что изучению психологии я отводила так мало времени, и Сансет сама вызвалась помочь, и…

– …И о том, как именно это связано с твоими незаконченными делами в Бродхуфе, – продолжила Селестия неизменившимся голосом.
– Оу, – не нашла другого подходящего слова Твайлайт.
– Должна признать, я ошибалась на твой счёт. Я полагала, что твоё внимание будет сосредаточено на помощи моей сестре и углублённом изучении теории суперсфер, но твои приоритеты оказались расставлены иначе. Древний шаманизм, нейрохирургия, психиатрия, кристаллология, пластические операции… и психология.

Твайлайт смущённо переступила с ноги на ногу.

– Думаю, я знаю, чего ты хочешь, – продолжила Селестия, немного наклонив голову. Её глаза словно смотрели прямо в душу Твайлайт. – Ты хочешь помочь моим маленьким пони. Так ведь?
– Так, – склонила голову Твайлайт.

– В таком случае, у меня есть все основания полагать, что у тебя получится им помочь, – рог белоснежной аликорны засветился золотой аурой, и перед ней возник какой-то документ, призванный заклинанием телепортации. – И поэтому я предоставляю тебе такую возможность.

Твайлайт перехватила предоставленную принцессой красиво оформленную бумажку и начала её изучать.

Глаза лавандовой единорожки широко раскрылись. Затем открылся в изумлении рот. Наконец, изумлённый взгляд фиолетовых глаз оторвался от документа и уставился на правительницу Эквестрии в недоумении.

– Ты продемонстрировала, что умеешь полностью задействовать предоставленные тебе ресурсы, вот я и решила предоставить тебе их побольше.

– Но… Это же… Как…

– О бюрократической стороне вопроса можешь не волноваться. Всё будет улажено в лучшем виде.

Глаза Твайлайт ещё раз пробежались по документу. И в этот раз взгляд единорожки был серьёзным и осмысленным.

– Ну, так что? Я могу на тебя рассчитывать? – спросила Селестия.
– Можете, – ответила Твайлайт. – Только у меня есть парочка замечаний.

– Я слушаю.

– Во-первых, я бы хотела, чтобы перед названием моей должности появилось «Временно исполняющая обязанности». Потом вам же будет легче всё переорганизовать.

Принцесса Селестия согласно кивнула.

– А во-вторых, если вы не против, я бы хотела изменить название…

Глава XV

В больнице Бродхуф завершилось общее собрание персонала.

Доктора, медсёстры, санитары, уборщики… – все начали вставать из-за своих мест и потихоньку продвигаться к выходу из конференц-зала, ни на секунду не прекращая обсуждать между собой удивительные новости.

Социальная работница – белая единорожка в деловом костюме, поспешила протиснуться к своей хорошей знакомой – оранжевому доктору-психологу, чтобы уточнить у неё некоторые непонятные ей детали.

– Эпплджек?

Хорошая знакомая не спешила вставать из-за своего места. Вместо этого она смотрела пустым взглядом перед собой. Но на знакомый голос, произнёсший её имя, отреагировала.

– Рэрити? Не видела, как ты входила.

– Я опоздала на пару минут.

– Ну, значит, ничего важного ты не пропустила.

Белая единорожка присела рядом с оранжевой земнопони.

– Можешь мне, пожалуйста, разъяснить? – спросила Рэрити. – Что сейчас произошло?

– Думаю, ты и сама прекрасно всё слышала.

– Слышала, но меня до сих пор мучают сомнения, что в самый ответственный момент со мною не приключился неожиданный приступ слуховых галлюцинаций.

– Не тебя одну, – вздохнула Эпплджек.

Рэрити продолжала буравить подругу вопрошающим взглядом. И Эпплджек начала разъяснения:

– Ну, во-первых, в больнице Бродхуф открылось новое отделение — отделение «Гармонической медицины». Вроде как, по приказу самой принцессы Селестии. Оно должно сосредоточится на экспериментальных, «прогрессивных» методах лечения. Этому отделению отдали несколько кабинетов третьего этажа, из восточного крыла. Также в него перевели нескольких врачей, включая меня.

– Да-да, это я слышала. И про перевод персонала. И про то, что пока что в отделении будет только четыре пациента, включая некую таинственную «госпожу Эл», важную шишку из Кантерлота. А что там было про главу отделения?

Эпплджек печально улыбнулась.

– А временно исполняющей обязанности главы отделения назначается некая Твайлайт Спаркл.

Рэрити моргнула. И ещё раз. В её голове звенела пустота, какая бывает после оглушительного грохота.

– Эта некая Твайлайт Спаркл вроде как настоящий гений, – продолжала земнопони. – В свои неполные восемнадцать лет она уже является магистром магических наук, выдающимся теоретиком психиатрии и кристаллологии, а также Кавалером Ордена Солнца за особые заслуги пред королевской семьёй. По крайней мере, нам продемонстрировали соответствующие документы. И, думаю, стоит ещё добавить, что остальными тремя пациентками новообразованного отделения являются небезызвестные тебе Рейнбоу Деш, Флаттершай и Пинки Пай.

Голова Рэрити опустилась на стол, обхваченная её передними ногами.

– Я попала.

– Разве? – удивилась Эпплджек. – Мне казалось, что ты одна ускользнула от неё. Социальный работник не подчиняется определённому отделению больницы.

Рэрити подняла голову, и теперь её пустой взгляд смотрел куда-то в никуда.

– Несколько дней назад мне пришло письмо. Из Кантерлота. От знаменитого нейрохирурга Стилхуфа. В нём писалось, что в поисках интересных медицинских случаев он ознакомился с историями болезней пациентов Бродхуфа, и его заинтересовал случай моей младшей сестры. И он просил у меня разрешения на дополнительные исследования, включающие рентген, томографию мозга и спектрально-магический анализ. И я дала разрешение… Знала бы я кто за ним стоит!

Эпплдек приобняла Рэрити за плечи, стараясь приободрить.

– В любом случае, ещё рано волноваться. Пока ты не согласишься на более серьёзные не диагностические процедуры, Свити ничего не угрожает. И, как знать, может быть у Твайлайт и вправду всё получится…

– Всё получиться… – повторила за подругой Рэрити. – Знаешь, Эпплджек… Пожалуй… именно этого я и боюсь сильнее всего… Что всё получиться… И всё измениться…

---

– Твайлайт! Твайлайт! Сюда, Твайлайт! Заходи, заходи! Ух! Я так рада тебя видеть! Извини за беспорядок, я только сегодня утром переехала.

– И тебе привет, Пинки.

– А у меня больши-и-и-ие новости! Меня перевели в какое-то новое-приновое отделение и теперь всё-всё изменится! Именно так говорил доктор Рой! Кстати, мне нравится твой новый белый халат. Где ты его взяла? Я могу получить такой же?

– Боюсь, второго такого халата не найдётся.

– Ууууууууу. Ну ладно. Так о чём это я? А точно! Больши-и-и-ие изменения. Правда, утренней порции таблеток они не коснулись. Как и обычного сеанса звукотерапии после завтрака. И руководил звукотерапией по-прежнему доктор Рой. Но я уверена, что больши-и-и-ие изменения буквально стоят за поворотом! О! О! Например, с минуты на минуту меня должна навестить лично глава отделения! Я так взволнована! Какой пони будет эта глава? Может быть, мы сразу подружимся? А может быть, она вернёт мне статус пациента-ассистента, чтобы я снова помогала врачам с новенькими, объясняя им как здесь всё устроено?

– Увы, Пинки, но, насколько я знаю, после меня тебя никто навещать не собирается, а отделение Гармонической медицины пока что не испытывает необходимости в пациентах-ассистентах.

– Уууууууу. Жалко-жалко. Так что ты здесь делаешь? Я не видела тебя с того самого дня, когда тебе хотели отпилить рог! А потом тебя забрала сама принцесса Селестия! Тебя что, перевели в психиатрическую больницу Кантерлота, где нашёлся добрый доктор, который назвал тебя здоровой, и теперь ты можешь спокойно ходить по просторам Эквестрии?

– Ну, можно и так сказать.

– Правда! Я так рада! Я знала, что с тобой всё будет хорошо! Потому что принцесса Селестия хорошая! И ты хорошая! И она увидела, что ты хорошая! И…

– Послушай, Пинки, у меня есть к тебе серьёзный разговор.

– Оки-доки! Слушаю-послушаю-я-вся-уши!

– Как видишь, я принесла с собой документы!

– Ты про эти серьёзные бумажки?

– Да, про серьёзные бумажки. Мне нужно, чтобы ты их прочитала и дала своё разрешение на операцию.

– Разрешаю! А что за операция?

– Эээээээ… Это простая пластическая операция по удалению шрамов с использованием особой сыворотки, приготовленной по древним зебриканским рецептам. Она должна пробудить магию, ответственную за твою кьютимарку, и обновить её.

– Обновить мою кьютимарку? Ты хочешь сказать, что я буду выглядеть в точности так, как до… как до…

– Не совсем. Совершенно бесследно подобные операции не проходят. И кое-какие следы останутся. Но это определённо будет выглядеть лучше, чем огромный, бросающийся в глаза шрам. А кьютимарка вернёт себе чёткость линий и яркость цветов.

– Звучит здорово. Правда, я не до конца уверена, что хочу избавляться от шрама. Это всё-таки моё прошлое.

– Твоё прошлое навсегда останется с тобой. В твоей памяти. Но, по-моему, когда между тобой и другими пони не будет стоять образ этого шрама, тебе будет ещё проще вызывать у окружающих смех и улыбки.

– …Думаю мне понравятся грядущие изменения!

---

– Так, ладно, сдаюсь. Я не могу понять, что здесь написано, – наконец признала Рейнбоу Деш после двадцати минут безуспешного изучения принесённых Твайлайт документов. – Фронтальная иммобилизация, протомаджиконовые инъекции, когерентно-эфемерные волны… Объясни понятными словами, что ты предлагаешь.

– Понятными словами? Я предлагаю экспериментальное лечение, которое должно поспособствовать восстановлению твоей нервной системы. Мы его разработали совместно с лучшими нейрохирургами современности. Оно основано на особых когерентно-эфемерных магических колебаниях, чьё влияние на живые клетки вообще и нервные в частности…

– Твайлайт… – перебила её пациентка. – Что. Конкретно. Ты. Предлагаешь?

– …В общем, процедура не из приятных. Мягко говоря. Мы закатаем тебя в гипс с копыт до головы, чтобы обеспечить максимальный покой и будем колоть твои расправленные под гипсом крылья очень болезненными внутрикостными уколами. По три раза в день. На протяжении целой недели. Плюс тебя будут облучать особым магическим излучением, от которого у тебя будет болеть голова.

– Но зато, это сработает?

– …Я не знаю.

– Что!?

– Я не могу этого гарантировать! Ты будешь первой пони в мире, проходящей подобное лечение. И есть ненулевая вероятность, что это всё окажется абсолютно бесполезно.

…

– Лишиться возможности двигаться на целую неделю. Чтобы даже кормили меня с ложечки. Стать заключённой в своём собственном теле, вдобавок к тому, что я и так заключённая больницы. И, как вишенка на торте, больнючие уколы и головные боли. И всё это может оказаться напрасным.

Твайлайт лишь молча кивнула.

Радужногривая пегаска горько вздохнула… и вдруг нахально улыбнулась.

– Если ничего не выйдет, то я отвешу тебе знатный подзатыльник. Чтобы в следующий раз твоя дурацкая яйце-башка напрягалась получше, прежде чем предлагать мне всякую хрень.

– Договорились, – улыбнулась в ответ лавандовая единорожка.

---

– Привет, Флаттершай, – поспешила обозначить себя глава отделения, пока страх от звука открывающейся в палату двери не захватил робкую пегаску.

Пациентка сидела у окна, из которого открывался прекрасный вид на находящийся неподалёку лес.

Услышав знаковый голос, она резко развернулась, и улыбнулась, увидев знакомую пони. А когда её взгляд упал на предмет, что висел рядом с посетительницей в фиолетовом поле телекинеза…

– Познакомься с Коки, замечательной представительницей семейства Serinus canaria, – и принесённая Твайлайт клетка со звонко чирикающей канарейкой внутри опустилась на прикроватный столик.

Не отрывая глаз от Коки, Флаттершай встала и медленно подошла к клетке. Канарейка с интересом разглядывала жёлтую пегаску в ответ, изредка почирикивая.

– Я знаю, что раньше тебе разрешали держать у себя птиц. Вот и решила, что Коки сможет скрасить твои серые будни в больничной палате.

Флаттершай открыла дверцу клетки и аккуратно подставила своё копытце. Поизучав скептическим взглядом жёлтую конечность, Коки радостно чирикнула и бесстрашно запрыгнула на неё.

И когда пегаска поднесла канарейку поближе к своей мордочке, последняя вдруг начала о чём-то звонко и подробно рассказывать на своём птичьем языке.

– Эээм… Твайлайт, – перевела пациентка смущённый взгляд на главу отделения. – А ты, случайно, не принесла для неё… корма?

– Да, конечно, – ответила Твайлайт, доставая из заднего кармана халата упаковку каких-то семян.

Флаттершай взглянула на упаковку, и её мордочка нахмурилась.

– Семена овса… Они слишком крупные для такой малютки. Ей бы больше подошли семена льна или конопли.

– Оу. Извини. Я не знала. Я могу достать правильную еду до вечера.

– Не надо до вечера, – Флаттершай помогла канарейке перебраться на верхушку клетки, и взяла у Твайлайт упаковку семян. – Давай уже завтра. До обеда.

Открыв упаковку, пегаска начала собственнокопытно измельчать семена и пересыпать в кормушку.

Через минуту кормушка была наполнена. Через две – сытая и довольная Коки устроилась на голове Флаттершай и счастливо пела свои птичьи трели.

– Вижу вы отлично поладили, – улыбнулась Твайлайт. – Если тебе или Коки вдруг что-то понадобиться – не стесняйся попросить. А если тебе будет… неудобно… попроси любого санитара передать мне записку. Я им строго-настрого запрещу их читать.

– Твайлайт…

– Да?

– Спасибо тебе.

– Да не за что, – смущённо махнула копытом Твайлайт.

Пока ещё не за что.

Дверь палаты закрылась, скрывая за собою пациентку и её новую, маленькую подружку.

Твайлайт облегчённо вздохнула.

Похоже, чувство уверенности в себе и вправду можно развить через заботу об окружающих. Спасибо Тремблвинду за то, что сто пятьдесят лет назад он написал книгу, подробно разбирающую эту тему. И спасибо Вайлдлифу за то, что он мне эту книгу указал.

---

Небольшая небесная колесница, запряжённая парой гвардейцев в серебряных доспехах, рассекала ночное небо. Сидящая в ней пассажирка уставшими глазами смотрела на полную луну и сверкающую вокруг неё россыпь звёзд.

Переднее копыто пассажирки прикрыло рот, чтобы скрыть беззвучный зевок, и она встряхнула головой.

Нельзя было спасть. Её ждали.

Колесница начала плавное снижение. Перелёт от больницы Бродхуф до кантерлотского замка подходил к своему концу.

Взгляд пассажирки направился вниз, на балкон центральной башни замка, и обнаружил, что её уже встречают.

Вид двух знакомых пони вызвал улыбку на её губах и помог отогнать докучающую сонливость.

Колесница мягко приземлилась.

– Сансет! Эпплджек! – раздались из колесницы радостные и немного поспешные слова приветствия.

– Давно не виделись, Твайлайт, – ответила оранжевая единорожка.

– Мы тебя уже заждались, – заметила оранжевая земнопони, – Я уж боялась, что ты позабыла о своей встрече с госпожой Эл.

– Госпожой Эл? – удивилась лавандовая единорожка. – Эпплджек, здесь же здесь все свои! Можешь называть её просто Луна.

– Может быть, её и зовут Луна, но уж точно не просто. Она же аликорн! Причём такая статная… и грозная… Меня от одного взгляда на неё дрожь берёт!

Начальница отделения, ученица принцессы Селестии и доктор-психолог направились вниз по винтовой лестнице. Обитающая в замке таинственная пациентка Бродхуфа находилась в другой башне, не обладающей широким балконом, пригодным для приземления колесницы. Требовалось совершить крюк через мраморные коридоры верхних этажей.

– Как твоя начальница я надеюсь, что эта дрожь не сказывается на качестве твоей профессиональной деятельности.

– Обижаешь, я же отдала несколько лет своей жизни на обучение в Мэйнхэттенском медицинском колледже. В отличие от некоторых. И, уверяю тебя, не зря.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто, когда госпожа Эл… когда Луна рассказала мне, как именно проходили твои с ней занятия… Скажем так, зачёт по психотерапии ты бы не получила.

– Кстати, Твайлайт, – решила влезть в разговор Сансет, пока засмущавшаяся лавандовая единорожка не начала оправдываться, – Мне пришёл ответ от Лайти Майнд! Она доработала мою версию конджурного заклинания, убрав излишние контрольные точки и подправив диагностические и стоп-элементы. Думаю, у меня уйдёт ещё пара дней, на то чтобы убедиться, что подзаклинания соединяются правильным образом, и тогда всё будет готово к «полевым испытаниям»!

– Правда? Это отличные новости! Я, пожалуй, уже сегодня перепишу твои записи. Чем раньше я начну зубрить заклинание, тем лучше я его буду знать.

– Ты же понимаешь, что тебе не обязательно знать наизусть все шесть объединяющихся частей заклинания? – приподняла бровь Сансет.

– Ты же понимаешь, что меня это не остановит? – снисходительно улыбнулась Твайлайт.

– А я вот кой чего не понимаю, – подала голос оранжевая земнопони. – Как так получилось, что Луна стала пациенткой Бродхуфа, при том, что физически она осталась в замке? Это же столько лишней бумажной мороки!

– По правде говоря, на этом настояла принцесса Селестия, – сказала Твайлайт. – Она при этом пыталась мне что-то объяснить про общественное мнение, но я невнимательно слушала. Я тогда всё ещё пыталась как-нибудь уложить в голове новость о моём назначении главой отделения.

– О! Я знаю, – привлекла к себе внимание оранжевая единорожка. – Всё дело в том, что принцесса Селестия в тебя верит. Прям по-настоящему верит. И поэтому, когда слава об удивительных достижениях отделения Гармонической медицины прогремит на всю Эквсетрию, и народу будет представлена вторая королевская сестра, простым обывателям будет гораздо легче поверить в её чудесное выздоровление. Как могло быть иначе! Ведь она тоже проходила через это чудотворное гармоническое лечение!

Твайлайт прижала ушки к головке.

– Я, конечно, понимала, что принцесса Селестия в меня верит. Но, чтобы настолько…

Тут Твайлайт обвела собеседниц взглядом, и в её глазах заплясали радостные искорки.

– А, вообще, знаете что? С такими замечательными помощницами как вы, я не собираюсь подводить правительницу Эквестрии.

Очередная винтовая лестница завершилась, и три пони остановились перед входом в личные покои «госпожи Эл». Двойные, высокие створки из тёмного дуба, окрашенные в тёмно-синий цвет и украшенные узорами звёзд и полумесяцев.

Твайлайт аккуратно постучала три раза и стала ждать ответа.

Который последовал лишь тогда, когда последние отзвуки эха от стука растаяли в воздухе.

Синеватая аура охватила створки дверей и беззвучно открыла.

Кивнув своим спутницам, лавандовая единорожка прошла внутрь. Створки закрылись за её спиной.

Пришла пора для первой еженедельной встречи главы отделения Гармонической медицины со своей особой высокопоставленной пациенткой.

Тёмно-синяя аликорна стояла у окна, изучая внимательным взглядом ночное небо.

Твайлайт поймала себя на мысли, что представшая пред ней картина почти в точности повторяет образ из Ночной Башни. Только теперь узница не заливалась безумным смехом, а была, наоборот, крайне серьёзна.

Постояв немного в нерешительности, и не дождавшись от Луны никакой реакции, Твайлайт решила попробовать навязать непринуждённый тон беседы. Для этого она заняла место рядом с аликорной и тоже сосредоточила свой взгляд на открывающемся за окном виде.

– Хорошая сегодня погода. Безоблачная. Самое то для астрономов. Думаю, даже с простеньким трёх-дюймовым телескопом можно было бы разглядеть Нейптун и его кольца. Достаточно знать, что искать его нужно между созвездиями единорога и дракона…

– Я не могу её найти, – Тихо произнесла Луна.

Твайлайт поспешила закрыть свой рот и навострить свои уши.

– Я пытаюсь дотянуться до неё каждую ночь. И порой я нахожу её следы… Но они всегда старые и ведут в никуда… – аликорна оторвала взгляд от окна и направила его на единорожку. – Прости, но я не могу её найти.

Твайлайт беззаботно улыбнулась.

– Всё в порядке. Я подозревала, что она залегла на дно. Меня уже давно не мучали её кошмары… И это хорошо. Это означает, что она боится.

– Она будет настороже. Когда мы её найдём, она будет готова.

– В любом случае, пока что у меня нету времени с ней разбираться. Для начала мне нужно покончить с делами в Бродхуфе. А уж потом… Сансет докладывает тебе об изменениях уровня эфирных шумов?

– Да, но я ещё не замечала, чтобы колебания тонкого эфира сильно влияли на мои поиски.

– Ну, значит, не зря мы одолжили из Кантерлотского Высшего Магического Университета один ультраточный хроноликвидный анализатор тонких потоков и установили его в нашей обсерватории. А эфирные шумы уже достигали третьего уровня?

– Нет. Только второго. И то один раз.

– Если я права, то для того, чтобы к ней прорваться, нам понадобиться эфирная буря уровня пятого. Не меньше. И, судя по собранной университетом статистике, в ближайший месяц таковой не предвидится. Поэтому, предлагаю пока что оставить эту тему. К тому же, у моего сегодняшнего визита есть вполне определённая цель.

Твайлайт хитро улыбнулась. Луна же нахмурилась, переступив с ноги на ногу.

– Ита-а-ак. Как обстоят дела с домашним заданием?

– Знаешь, Твайлайт, вообще-то Эпплджек говорила, что твоя методика является сомнительной, неконструктивной и слишком бесхитростной. А у неё больше опыта…

– Лу-у-уна, – перебила единорожка владычицу ночи тоном, каким обращаются к нашкодившему жеребёнку. – Я ни за что не поверю, что ты забыла о том, что я по-прежнему являюсь твоим личным королевским психологом, несмотря на новую должность. И уж тем более не поверю, что ты могла просто взять и не сделать порученное тебе задание.

На несколько секунд наступила напряжённая тишина, в течение которых аликорн и единорожка играли в гляделки.

И победителем в этой игре оказалась Твайлайт.

Отведя взгляд, Луна засветила свой рог синеватой аурой, и с рабочего стола к ней подлетела пара свитков, исписанных изящной каллиграфией с чёткими, резкими линиями.

– И всё же, я солидарна с Эпплджек. Это просто ощущается… глупо.

Твайлайт с интересом начала изучать записи своей пациентки, важно ходя из стороны в сторону и кивая головой каким-то своим мыслям.

– Неплохо, неплохо. А ближе к концу, пожалуй, даже хорошо. У тебя и вправду очень живой ум и богатая фантазия.

Этот комментарий заставил пациентку нахмуриться ещё сильнее.

– Вот только в развязке, когда идёт описание стычки охотников и мантикоры, слишком много натуралистичных подробностей.

– Слишком много?

– Ну да. Это же должна быть сказка для маленьких жеребят! Для них и одного словосочетания «вспороли брюхо» достаточно, чтобы обеспечить кошмары на неделю! Кстати, думаю ещё стоит добавить сценку, где, после того как из живота мантикоры выходят бабушка и внучка, добрый доктор зашивает всё как было.

– Вот так вот просто? После того как мантикора съела двух ни в чём не повинных пони?

– Мантикора была голодна. А пони тоже хороши! Пошли в самую чащу леса не пойми зачем!

Луна тяжело вздохнула.

– Вот уж не думала, что писать сказки для маленьких жеребят это так сложно.

– И у тебя хорошо получается. Немного практики и ты научишься придумывать добрые поучительные истории так же легко, как раньше придумывала страшные и ужасные, – улыбнулась Твайлайт своей беззаботной улыбкой.

Луна тяжело вздохнула. Ещё раз.

– Ну ладно, ладно. Не вздыхай ты так. Так и быть, я не буду задавать тебе на следующую неделю придумывать новую сказку про последствия лжи. Вместо этого у меня есть на примете кое-что поинтереснее.

Твайлайт подошла к окну и посмотрела на расположившийся внизу город, на улицах которого даже в столь поздний час можно было разглядеть редких припозднившихся жителей, идущих по своим делам.

Луна подошла к окну, и проследила за взглядом единорожки.

– Помнится, ты как-то упоминала заклинание пространственной иллюзии, – припомнила Твайлайт. – А ты знакома с его упрощённой версией, опирающейся на нулевой магический щит?

Глава XVI

– Твайлайт! – огласил громкий, звонкий голосок больничную палату пациентки, что только вчера перенесла пластическую операцию.

– Привет, Пинки. Как себя чувствуешь?

– Чувствую себя замечательно! Почти так же как выгляжу! Я всё утро разглядывала себя в зеркало! И сверху, и снизу, и сбоку, и вблизи, и издалека, и в ходьбе, и стоя на голове, и мне это так нравилось! А потом зашла эта занудная медсестра, и сказала, что мне нужно соблюдать постельный режим! И теперь я его соблюдаю. Глупый режим! Даже обнять тебя не могу из-за него! Слушай. Ты же теперь вроде как главная. Можешь его отменить?

– Прости, Пинки, но твоё здоровье для меня важнее, чем твои хотелки.

– Значит не можешь. Тогда… Тогда мы найдём другой способ! У! У! Я, кажется, придумала! Нам просто нужны особые, укороченные, очень лёгкие кровати с ремнями, привязывающими её к туловищу, чтобы пони мог стоять вертикально на задних копытах, оставаясь при этом в кровати! Тогда я смогу обнять тебя, не нарушая постельного режима!

– Или, я могу просто подойти к тебе и позволить себя обнять, – и именно так Твайлайт и поступила. – Постарайся, всё же, отнестись к этому серьёзно. Любое хирургическое вмешательство это серьёзный стресс для организма. Но, если ты будешь следовать всем предписаниям, то уже через пару дней швы затянутся, и постельный режим больше не потребуется.

– Хорошо, я постараюсь, – Пинки выпустила Твайлайт из своих объятий после чего вытянулась стрункой под одеялом, надев на мордочку очень серьёзное выражение.

Настолько серьёзное, что Твайлайт засмеялась.

– Можно не настолько серьёзно.

– Но ведь именно так медсестра мне и предписала! «Ложись в кровать и не двигайся». Хотя, постойте-ка. Если она это сказала, можно ли считать мне это предписали? Или предписания обязательно должны быть написаны? Бывают ли устные предписания?

– Пинки, – сказала вдруг Твайлайт громким шёпотом, с хитрой улыбкой на мордочке, – у меня есть для тебя радостная новость, но ты должна будешь сохранить её в секрете. Ты с этим справишься?

В ответ Пинки энергично закивала головой.

– В следующее воскресенье в Понивиле намечается большой праздник. И в моей власти устроить так, что ты тоже его посетишь.

– Правда? Правда-правда-правда? Ты сделаешь это для меня? Позволишь выйти из больницы и оказаться на большом празднике в окружении огромного количества счастливых и радостных пони?

– Да, я это сделаю. Только т-с-с-с-с. Я ещё не уладила все сопутствующие дела с серьёзными бумажками.

– А что это за большой праздник? День Летнего Солнцестояния давно прошёл, а до Дня Сердец и Копыт ещё очень далеко!

– Это новый праздник. И больше я тебе ничего не могу сказать. Я тоже пообещала сохранить секрет. К тому же, не хочу портить сюрприз.

---

– Твайлайт! – тихий голосок с трудом пробился сквозь щебет четырёх птичек, летающих по палате, но начальница отделения всё равно была приятно удивлена таким прогрессом.

Это был первый раз, когда Флаттершай поприветствовала свою лавандовошкурую подругу раньше её.

– Здравствуй, Флаттершай. Как поживаете? – перепугавшиеся было из-за открывшейся двери птицы вернулись на свои места, и Твайлайт обвела взглядом двух канареек, синицу и дрозда.

– Всё просто замечательно, – улыбнулась жёлтая пегаска с двумя канарейками на голове. – Спасибо тебе ещё раз за то, что разрешила открывать форточку и за скворечники на дереве под окном. Мои маленькие друзья очень обрадовались возможности полетать под открытым небом. Да и в палате так меньше убираться приходиться.

Более тридцати слов за одну фразу. Поразилась про себя Твайлайт. Значит, методика работает. Значит, нужно продолжать.

– Помнится, Коки жаловалась тебе на однообразие пищи, – с этими словами Твайлайт начала расстёгивать застёжки на седельных сумках, – так что я решила сделать ей и остальным небольшой подарок.

И пред глазами пегаски появились два больших, спелых, сочных яблока.

– Думаю, ты сможешь их разделить так, чтобы никто не обиделся.

Флаттершай осторожно взяла в копыта эти драгоценные источники витаминов и минеральных веществ, столь необходимые для поддержания здоровья её маленьких пернатых друзей.

Внезапный стук в дверь палаты разрушил торжественность момента. Флаттершай замерла и напряглась. Птицы тоже замолчали, уловив изменение настроения жёлтой пегаски. Замерла и лавандовая единорожка от неожиданности.

Стук повторился, в этот раз настойчивей.

Сделав глубокий вздох, Флаттершай смогла кивнуть смотрящей на неё вопрошающим взглядом подруге. Твайлайт подошла к двери и открыла.

– Твайлайт Спаркл, извините, где найти дежурного ветеринара? У меня ЧП.

За дверью стояла молодая медсестра, только недавно устроившаяся в отделение Гармонической медицины. В передней ноге она держала маленького хомячка, который жалобно попискивал.

– Что случилось? – спросила Твайлайт.

– Один жеребёнок в приёмном отделении принёс с собой этого малютку. И как-то так случилось, что он упал. И теперь он пищит и прижимает ушибленную лапку. Я взялась отнести его к ветеринару, но у Свитхарт сегодня выходной! А кто дежурит вместо неё, я не знаю!

– Я сбегаю в ординаторскую, уточню. А ты найди Брауна. Он опытный травматолог, наверняка сможет помочь, – Твайлайт внимательно осмотрела хомяка. – Малютке нужен покой. Бегать с ним дальше по больничным коридорам — плохая идея.

Тут глава отделения оглянулась на жёлтую пациентку.

– Флаттершай, – пегаска вздрогнула от своего имени, произнесённого в такой ситуации, – можешь приглядеть за ним, пока мы сбегаем за помощью?

Жёлтая пациентка только беззвучно открывала и закрывала рот. Её тело охватила мелкая дрожь.

– Тебе просто нужно уложить его на мягкое, тёплое место и проследить, чтобы он никуда не пропал. А мы вернёмся через пару минут и поможем ему.

Взгляд пациентки бегал с начальницы отделения на медсестру, и, наконец, остановился на жалобно пищащем хомячке.

Сделав ещё один глубокий вздох Флаттершай твёрдо произнесла:

– Я помогу.

После чего резко встала и подошла к двери, чтобы принять несчастную зверушку.

Маленькое живое существо, испытывающее боль, опустилось в жёлтые копыта.

Дверь закрылась. Звук от четырёх пар копыт, бегущих рысью по больничным коридорам, затих вдалеке. Птицы продолжали хранить молчание, с интересом наблюдая за жёлтой пегаской.

Флаттершай хотела было уложить малютку на своей подушке на кровати, но тут заметила кое-что на полу. Нераскрытую упаковку стерильных бинтов, что, похоже, выпали из седельных сумок Твайлайт Спаркл.

…

Пять минут спустя три пони, глава отделения, медсестра и дежурный ветеринар, стояли перед открытой дверью в палату жёлтой пегаски-пациентки, и не могли найти слов.

Пегаска сидела на своей кровати. Рядом с ней находился хомячок с аккуратно перевязанной передней лапкой, который с довольной мордочкой поедал отломленную от яблока дольку.

– Это был просто ушиб, – тихо произнесла Флаттершай, не отрывая глаз от маленького живого существа. – Кости не сломаны, серьёзных внутренних повреждений вроде бы нет. По крайней мере, соответствующих неприятных ощущений он не испытывает.

– Флаттершай?.. – наконец произнесла Твайлайт, удивлённым голосом, – Но… Как…

– Ему было больно, – пациентка направила на главу отделения взгляд своих голубых глаз, который был… пронзительным. – Я не могла просто стоять и смотреть.

---

– Твайлайт! – знакомый голос позвал главу отделения Гармонической медицины с другой стороны бело-зелёного больничного коридора.

Лавандовая единорожка повернулась, и увидела знакомую оранжевую земнопони.

– Эпплджек? Доброе утро.

– Утречка, Твайлайт, Есть серьёзный разговор.

– Я слушаю.

Эпплджек поравнялась с Твайлайт, и подруги продолжили путь вместе.

– Как ты знаешь, – направила оранжевая пони на лавандовую какой-то странный взгляд, – недавно на ферме Сладкое Яблочко закончился сезон сбора урожая. И я, как всегда в таких случаях, забрала крупную часть выручки и отправилась в Мэйнхэттен, чтобы внести взнос за кредит.

– Оу… – виновато отвела глаза Твайлайт. – Извини… Я никак не находила времени, чтобы тебя предупредить.

– Не находила времени. И за целых две недели, так и не нашла. А ведь они чуть было не забрали мой взнос! Если ли бы не их хитрые улыбочки и бегающие глазки, я бы не потребовала показать мне нужные бумаги!

Голова Твайлайт склонилась ещё ниже, и её ушки боязливо прижались к головке под пристальный взглядом оранжевой пони.

– Зачем ты это сделала?

– Ну что ты сердишься! Я же, по сути, не сделала ничего такого! Просто теперь ты будешь выплачивать свой кредит не мэйнхэттенскому банку, а перекупившему твой долг кантерлотскому. С немного изменёнными условиями договора.

– Немного изменёнными… Ноль процентов годовых… Срок погашения – тысяча лет… Поручитель — сама принцесса Селестия… Я тут посчитала на днях, если откладывать по одному битсу в день, то моя прапрапра… и ещё одиннадцать раз пра… правнучка как раз погасит этот кредит к концу девятого столетия.

При этих словах из Твайлайт вырвался невольный смешок. Но взгляд оранжевой подруги и не думал становиться менее серьёзным.

– Я не просила тебя о помощи.

– Слушай, я знаю, что ты не просила о помощи. Я знаю, что ты прекрасно справилась бы сама. Но я также знаю, что этот кредит висел бы над твоей жизнью ещё долгие годы, не давая возможности полноценно наслаждаться жизнью. Я просто хотела, чтобы тебе не нужно было волноваться ещё и об этом. Вот я и не сдержалась и воспользовалась своим служебным положением королевского психолога.

Эпплджек покачала головой.

– И всё же нужно было хотя бы спросить.

– И ты бы отказалась. И как бы я тебя не уговаривала, ты бы продолжала отказываться. Я же тебя знаю. В общем, извини, но это был единственный способ преодолеть твоё упрямство. Я ведь его преодолела? – закончила Твайлайт свою фразу робким вопросом.

Эпплджек вздохнула, признавая поражение.

– Ну, переоформлять кредит обратно на мэйнхэттенский банк я не собираюсь. Терпеть не могу эту бюрократическую мозготрёпку.

---

– Твайлайт, – раздался очень сердитый голос откуда-то из большой гипсовой фигуры пони в полный рост, таящей в себе одну радужногривую пегаску, – если ты пришла не для того, чтобы меня освободить, то лучше тебе уйти. Пока я не успела наговорить того, о чём я потом даже жалеть не буду.

– Неделя прошла, Рейнбоу. Мы снимаем гипс.

Вслед за лавандовой единорожкой в палату прошла пара медработников, что направилась к гипсовой статуи.

– Постойте, – возмутилась статуя. – Твайлайт, а можно снять гипс в тренажёрном зале? Хочу сразу проверить свои крылья.

– Сразу? Они же у тебя сейчас отвыкшие и расслабленные! Нужна хотя бы пара дней, чтобы адаптироваться к позабытым ощущениям.

– Напомнить тебе, сколько раз мне подрезали крылья? Мне не привыкать. Отвези меня в тренажёрный зал. Или… – в сердитом голосе появились ехидные нотки, – ты так сильно боишься заслуженного подзатыльника?

Твайлайт лишь вздохнула.

– Хорошо, – и обратилась к медработникам: – Отвезите её в тренажёрный зал.

Сказать по правде, Твайлайт боялась.

Магическое сканирование загипсованной подруги за всю неделю так и не выявило ни повышенной мозговой активности, ни ускоренного движения естественных магических потоков по крыльям, ни необычных сигналов, исходящих из обрабатываемых участков нервной ткани.

Никаких признаков, указывающих на то, что экспериментальное лечение оказывает на организм ожидаемое положительное воздействие.

Гипсовая статуя была доставлена в тренажёрный зал. И спустя ещё пять минут точной работы четырёх передних копыт медработников, заключённая в ней лазурная пегаска смогла встать на свои четыре копыта и расправить свои два крыла.

Немного поразмяв затёкшие суставы, Рейнбоу встала в позу для взлёта. К ней тут же подошла страхующая пегаска.

– Только будь осторожна, – попросила Твайлайт Спаркл.

– Угу, – пробормотала Рейнбоу Деш, и резко взлетела.

…

Наблюдать за её потугами было почти физически больно.

Радужногривая пегаска не могла продержаться в воздухе и тридцати секунд. Её движения казались рваными и дёрганными. Страхующая пони просила её прекратить, но Рейнбоу Деш упрямо продолжала свои попытки, демонстрируя новые и новые чудеса кривого пилотажа.

Через три минуты, пегаска «пропрыгала» один большой круг по залу и, запыхавшись, остановилась перед лавандовой единорожкой.

– Тва-айла-а-айл… Подставляй затылок.

Главе отделения ничего не оставалось, кроме как подойти к пациентке, склонить голову и зажмурить глаза.

Но, вместо ожидаемого подзатыльника, единорожка вдруг почувствовала, как ей просто взъерошили гриву на голове.

– Не знаю что, – произнёс рядом голос Рейнбоу, – не знаю как, но у тебя вышло.

Твайлайт открыла глаза и в удивлении уставилась на подругу. На её одобрительную улыбку. На огонёк, сверкающий в её глазах.

– Но… Ты же так плохо летела!.. Так дёргано!..

– Угу. Отвыкшим и расслабленным крыльям не хватает сил, чтобы удержать меня в воздухе. После изолятора так же было. Но… – тут голос Рейнбоу стал тише и серьёзнее, – как бы я не напрягала свои крылья, под какими бы углами их не выворачивала, я всегда их чувствовала. И они всегда меня слушались. А такого не было уже о-о-о-очень давно.

Твайлайт не знала что сказать.

Неужели получилось! Неужели лечение сработало, и повреждённые нервные окончания восстановились? Нужно провести углублённое диагностическое исследование! И, если всё подтвердится…

– В общем, подруга, засекай время. Потому что через месяц я планирую поставить новый рекорд больницы, пролетев сто больших кругов меньше чем за полчаса.

---

– Твайлайт, – раздался знакомый голос в стенах операционной больницы Бродхуф, – у нас большая проблема.

Глава отделения Гармонической медицины тяжело вздохнула, разворачиваясь от доски с рентгеновскими снимками пациентки к оранжевой единорожке.

– Что там опять, Сансет?

– Пришло срочное сообщение от Блустара. Он не сможет прийти на операцию. У него произошёл цитата: «Форс мажор семейного характера», — конец цитаты.

Форс мажор семейного характера. Понятно, какой там форс мажор. Ну почему, ему обязательно нужно было случиться именно сегодня! Говорила я Сансет, что не надо брать в группу заклинания единорога, у которого жена беременна. Особенно если кобылка на десятом месяце. И не важно, насколько он сильный и способный маг.

– Остальные трое из группы придут? – спросила Твайлайт профессионально-бесстрастным голосом.

– Двое уже пришли, а третий вчера писал, что обязательно будет.

– Тогда всё в силе. Только мне понадобиться ещё минут десять в тишине и покое, чтобы освежить в памяти заклинание. Блустар же отвечал за диагностическую часть?

– Да… но… Ты и вправду возьмёшь на себя два подзаклинания?

– Сансет, – подняла лавандовая единорожка на подругу очень серьёзный взгляд, – если понадобиться, то я возьму на себя все шесть подзаклинаний.

Прежде чем оранжевая единорожка нашла что на это ответить, дверь в операционную открылась, пропуская медработника Гармонического отделения больницы Бродхуф, аккуратно несущего длинный пластиковый контейнер.

– Куда положить протез? – спросил он.

– Сюда-сюда, – указала Сансет на медицинский столик на колёсиках рядом с широким операционным столом. – Спасибо, Прайз. Можешь заодно передать остальным, что начало операции откладывается на десять минут?

– Остальным это кому? Родственникам пациентки? Хирургам? Магам-помощникам?

– Всем вышеперечисленным, – сказала Твайлайт, просматривая свои записи конджурного заклинания. – И ещё попроси их тоже «передать остальным». Так точно никого не забудем.

Последовавшие минуты, заполненные повторением трёх страниц магических формул, пролетели для Твайлайт незаметно. Не зря она день за днём зубрила заклинание, чтобы от рога отскакивало.

И вот, наконец, настало время операции.
– Та-а-ак, – обвела Твайлайт собравшуюся в операционной уйму народа, – начинаем проверку готовности. Анестезиологи?

– Готовы.

– Хирурги?

– Готовы.

– Экстренная группа?

– Готовы.

– Группа заклинания?

– Готовы, если вы готовы.

– Я готова. Введите пациентку.

Две медсестры покинули операционную и через минуту вернулись. Они медленно везли маленькую коляску со спящей в ней пациенткой.

– Начинайте операцию.

Операцию. Первую в истории Эквестрии операцию по вживлению искусственного рога единорогу, пережившему цератотомию. Немало медицинских книг было перерыто. Немало консультаций с лучшими хирургами современности проведено. Немало прототипов протеза из разных материалов перепробовано.

Пока, наконец, не удалось обнаружить кристалл, с подходящими физическими и магическими свойствами, и вырастить на его основе образец идеально подходящей пациентке формы.

Вживление прошло гладко.

Пациентка хорошо среагировала на полную анестезию, и кристаллический рог под пристальным вниманием хирургов уверено занял подобающее ему место.

Осталось только соединить его искусственные каналы лейлиний с естественными каналами единорожки.

– Группа заклинания — по местам, – сказав это, Твайлайт заняла своё место, прямо напротив операционного стола с пациенткой.

Её окружили четыре единорога из группы заклинания, включая Сансет Шиммер.

– Время, – отдала команду Твайлайт.

Операционную наполнила тишина. Затем ответственная медсестра запустила метроном, и звук от его равномерных ударов наполнил помещение.

– Ох, друзья, не подведите, – обвела Твайлайт взглядом группу заклинания, и увидела в ответ робкие улыбки. – Шесть, пять, четыре, три, два, один, старт.

Рога пяти единорогов начали одновременно светиться, сплетая единое сложное заклинание.

Метроном позволял единорогам отслеживать одни и те же временные метки.

Каждые десять тиков единороги посылали Твайлайт по очередному фрагменту подзаклинаний, а Твайлайт проверяла, чтобы их слияние с её собственной двойной частью проходило гладко, и перенаправляла результат на пациентку.

Именно для этого она и взяла на себя изначально контрольное подзаклинание.

Достигнув пациентки, соединённое заклинание должно было просканировать её мозг, обнаружить оборванные магические каналы, активировать их, пробуждая от спячки связанные с ними участки мозга, подключить к каналам искусственного рога, и, самое главное, не навредить.

Не вызвать интоксикации магической системы, не перенаправить куда не надо естественные магические потоки, не перевозбудить нервные центры головного мозга, что могло бы привести к нарушению анестезии… А также суметь обнаружить любое из подобных экстремальных происшествий и просигнализировать об этом. Чтобы доктора тут же прервали заклинание и постарались сразу исправить то, что заклинание успело натворить.

К счастью, никакого экстремального происшествия так и не случилось.

За все двадцать минут, что творилось конджурное заклинание.

Единороги из группы заклинания не подвели. Твайлайт не заметила ни одной, даже малейшей, ошибки. И ни один из многочисленных, подстраховочных элементов заклинания не подал сигнала об опасности для здоровья пациентки.

Заклинание прошло гладко.

Рога единорогов погасли. Все пятеро были сильно вымотаны из-за ментального напряжения и опустошения внутренних магических резервов. Сама Твайлайт нетвёрдо держалась на ногах, мучимая головной болью.

Но всё же глава отделения подошла нетвёрдой походкой к операционному столу, на котором лежала спящая пациентка с безмятежным выражением на мордочке, и направила взгляд на единорожку из группы хирургов, что продолжала сканировать пациентку диагностическим заклинанием и была готова вот-вот выдать первые результаты операции собравшемуся персоналу.

– Докладывай, – несмотря на то, что Твайлайт заметно покачивало из стороны в сторону, её голос звучал также твёрдо, как до начала операции.

– Думаю, можно вас поздравить, – улыбнулась единорожка. – Ранее спящие мозговые участки пациентки проявляют заметную активность, а её естественные магические потоки циркулируют по протезу, как по родному рогу. Конечно, до того, как пациентка очнётся, и мы сможем провести все необходимые тесты, оценивать результат рано, но это определённо успех.

Помещение заполнили радостные, одобрительные возгласы собравшихся пони.

Операция прошла гладко.

Со вздохом облегчения глава отделения Гармонической медицины позволила себе снять личину руководителя и тепло улыбнуться.

Затем Твайлайт склонилась над лежащей на операционном столе маленькой, белой единорожкой, которой недавно снова сбрили только-только отросшую сиренево-розовую гриву, и произнесла:

– С возвращением, Свити.

---

– Успокойся, всё будет хорошо.

– Хорошо? Хорошо?! А если хирурги опять ошибутся? А если в том огромном заклинании всё-таки закралась ошибка? А если кристалл треснет прямо у неё в голове? Дура, дура, о чём я только думала? Как я могла подписать на такое свою сестрёнку!

– Рэрити, послушай меня, там с ней Твайлайт. Твайлайт подобного не допустит. Да я скорее поверю в то, что Твайлайт открыла портал в Тартар, чтобы одолжить немного тамошней магии, чем в то, что она допустила, чтобы со Свити что-то случилось.

– Портал в Тартар? – абсурдность предположения выбила из колеи мысли нервно ходящей по кругу белой единорожки в деловом костюме, заставив её остановиться. – Может быть ты и права, Эпплджек. Но всё же, почему так долго? Прошло уже пятьдесят минут, как забрали Свити! И до сих пор никаких новостей!

– А вот и новости, – улыбнулась оранжевая земнопони, рассматривая что-то за спиной Рэрити.

Сразу же после этих слов из-за спины Рэрити раздался звук открывающейся двери зала ожидания, и Рэрити бросилась к показавшейся из-за неё детской коляске, что везла медсестра.

– Тихо, не разбуди её, – нежно произнесла показавшаяся из-за спины медсестры Твайлайт Спаркл.

– Сколько бинтов! Она в порядке? Почему так долго? Заклинание сработало? Что с ней теперь будет?

– Тшшшшшшшшш… – призвала жестом к тишине ведущая коляску медсестра.

Рэрити, заметив, как заворочалась во сне Свити, поубавила свой пыл.

Весь лоб малышки покрывали толстые бинты, из которых торчал её новенький кристаллический рог. Серо-синий. Полупрозрачный. Непропорционально длинный, но, в тоже время, довольно изящный.

– Она в порядке, – начала тихо отвечать на вопросы подруги Твайлайт. – Операция заняла ровно столько времени, сколько планировалась, и прошла без сучка, без задоринки. О том, сработало ли заклинание, судить пока рано, но прогнозы самые оптимистичные. Формально экспериментальное лечение Свити ещё не окончено. И пока мы не проведём все необходимые проверочные процедуры, покидать больницу она не может.

– Да-да, конечно, я понимаю, – ответила фиолетовогривая подруга. – Но я обязательно должна быть рядом, когда она проснётся. На случай, если… всё получилось…

– Рэ…рити…

Четыре пони испуганно посмотрели на лежащую в коляске маленькую кобылку.

Но кобылка по-прежнему спала.

А это слово она просто произнесла во сне.

На глазах белой единорожки проступили слёзы. Передним копытом она прикрыла рот, из последних сил стараясь удержать себя в копытах.

– Она… помнит…

Твайлайт и Эпплджек подошли к Рэрити и приобняли её с двух сторон, таким образом, чтобы они все втроём могли полюбоваться маленькой пациенткой.

Глава XVII

«Твайлайт Спаркл

Ты не перестаёшь меня приятно удивлять. Я внимательно изучила твоё предложение об утверждении нового национального праздника, и готова признать, что это отличная идея. Такой праздник способен не только помочь определённой пациентке Бродхуфа, но и оказать благотворное влияние на Эквестрию в целом.

Так что считай, что у тебя есть моё одобрение.

Датой проведения праздника объявляется последнее воскресенье месяца. Мэру Понивиля были отосланы соответствующие инструкции и выделен бюджет. Если понивильские жители примут его хорошо, то я объявлю праздник всеэквестрийским и ежегодным.

С нетерпением жду твоего отчёта о результатах.

Принцесса Селестия.

P.S. Луна значительно подтянула свои практические навыки использования заклинания пространственной иллюзии с твоего прошлого визита.»

Твайлайт отложила письмо на дальний край рабочего стола. Оно не было новым. Глава отделения уже столько раз перечитывала его, что знала наизусть.

Однако сейчас, когда до обозначенной в письме даты оставался один день, очередное прочтение помогло унять подступающее волнение.

Взгляд единорожки вернулся к остальным документам, находящимся на рабочем столе в кабинете главы отделения Гармонической медицины.

Диагностическая экспертиза пациентки № 354 Рейнбоу Деш, которая не обнаружила абсолютно никаких нарушений нервной системы, и подчёркивала, что из-за усердного поддержания физической формы пегаску можно хоть завтра устраивать в погодный патруль Понивиля.

Отчёт о проведении проверочный тестов пациентки № 602 Свити Бель, согласно которому протез функционирует идеально. Единорожка сумела с помощью него сотворить простейшее заклинание телекинеза без всяких проблем. После прохождения реабилитационного курса она сможет выйти из больницы и поступить в обычную школу.

Заключение доктора-психолога Эпплдек по поводу пациентки № 1000 «Госпжи Эл». Пациентка демонстрирует положительную динамику. Тесты показывают, что её уровни самообладания и наблюдательности превышают значения здоровой пони. Однако, доктор выказывает опасения, что изначальная депрессия пациентки ещё не побеждена до конца.

Неофициальный отчёт ветеринара Свитхарт по поводу пациентки № 345 Флаттершай. Практика привлечения пациентки к ветеринарной деятельности зарекомендовала себя хорошо. Пациентка охотно помогает с перевязками больных животных, обработкой ран лечебными мазями и даже консультированием хозяев! И если к жёлтой пегаске подойдёт незнакомый пони с животным, о котором он хочет что-то спросить, то Флаттершай с радостью ему поможет!

Разрешение коллегии Бродхуфа на посещение пациенткой № 298 Пинкаминой Дианой Пай увеселительного мероприятия, происходящего в поселении Понивиль, в сопровождении ответственного медработника больницы. Сколько же разных бумажек, содержащих фразу «под мою ответственность», пришлось Твайлайт подписать для того, чтобы заполучить это разрешение…

Наконец взгляд Твайлайт упал на ещё одно письмо. Письмо от Игниуса Рок Пая и Кдауди Кварц, родителей Пинки.

Письмо, в котором они благодарили Твайлайт за отличные новости по поводу их дочери и соглашались с её завуалированным за красивыми фразами опасным предложением.

Твайлайт тяжело вздохнула.

Надеюсь, я права. И желание Пинки дарить радость окружающим окажется сильнее её страха.

---

Две пони шли по дорожке, ведущей от больницы Бродхуф к Понивилю. Хотя по факту шла только одна из них. А вторая беспорядочно прыгала вокруг первой как резиновый мячик, ни на секунду не прекращая при этом словестного потока:

– Здравствуй, вечернее солнышко! Здравствуй, зелёная трава! Здравствуй, высокое дерево! Твайлайт, ты видела это высокое дерево? Оно тако-о-ое высокое! Кстати, оно поздоровалось с нами в ответ! Как же здорово оказаться на свободе! Снять ту ужасную зелёную робу! Почувствовать всем телом дуновение тёплого ветерка! Я так долго этого ждала! Я даже успела почти обидеться на тебя за то, что ты так рано мне обо всём рассказала! Ждать было та-а-ак трудно! Но я знала, что всё будет супер-дупер-восхитительно! И, поэтому, я тогда на тебя так и не обиделась! А теперь я тебя супер-дупер-обожаю! О! Это Понивиль? Это уже Понивиль? А нет, это всего лишь заброшенная мельница. Твайлайт, я нашла заброшенную мельницу! Как думаешь, в ней сидит мельник?

– Не думаю, Пинки, – ответила лавандовая единорожка, осмотрев неказистое строение с заколоченными окнами и сломанными мельничными крыльями. – На месте мельника я бы отправилась в городок, чтобы посетить праздник.

– Так значит мельник уже в Понивиле? Нам надо поторопиться! А то я не успею поздравить его с праздником и рассказать, какое прекрасное впечатление на меня произвела его мельница!..

Так и продолжался их путь. Пока, спустя десять минут, они не дошли до окраины городка.

В Понивиле кипела жизнь. Повсюду гуляли улыбающиеся пони, бегали смеющиеся жеребята, дома были украшены праздничными ленточками белых и синих цветов. Почти у каждого дома из окна висела хотя бы одна лампа, что должна была зажечься после захода солнца.

Войдя в город, Пинки во все глаза смотрела по сторонам, с раскрытым ртом. Похоже, у неё было так много мыслей и впечатлений, что они просто не могли все вместе преодолеть короткий путь от головы розовой пони до её языка.

Иногда на улицах попадались торговцы сувенирами, некоторые из которых ещё не успели собрать свои прилавки, и пони в смешной форме, собирающие смешные непонятные деревянные «кучи». Ни на что другое, по мнению Пинки, это не походило.

Но тут взгляд розовой пациентки зацепился за большой бело-синий плакат, висящий над улицей, и она прочитала, что было на нём написано:

– С праздником Ночных Огней.

Огней.

Пинки замерла как вкопанная посреди улицы. Твайлайт внимательно наблюдала за подругой и её реакцией.

Но не прошло и пары секунд, как Пинки продолжила идти вперёд своей пружинистой походкой, глазея по сторонам.

– Ночных Огней. Теперь понятно, почему празднование начинается вечером, – говорила Пинки почти не ставшим менее радостным голосом. – Сложно праздновать ночные огни днём. И все эти лампы… Они же светлячковые? По форме похожи на светлячковые. Это будет так красиво! После захода солнца весь город потонет в свете настоящих живых ночных огней!

– Нам нужно поторопиться, если мы хотим успеть на церемонию открытия, – сказала Твайлайт. – Мэр должна выступить с речью на центральной площади Понивиля на заходе солнца и тогда начнётся настоящие празднование.

Сказано, сделано.

На центральной площади Понивиля собрался почти весь город. Пинки отметила про себя, что здесь также много тех самых непонятных деревянных «куч». А многие пони имели при себе непонятные металлические палочки, которые розовая пациентка замечала на прилавках продавцов сувениров.

– Дорогие друзья! – раздался над площадью голос мэра города, начинающей свою речь. Собравшиеся пони поспешили завершить свои шумные разговоры. – Дорогие друзья! Для меня большая честь приветствовать вас всех в этот знаменательный день! День, когда и взрослые, и дети могут позволить себе забыть о правильном распорядке дня и веселиться всю ночь напролёт! Вас ждут танцы при свете костров, ночные рестораны, специальные мероприятия для жеребят и многое другое! Леди и джентельпони, без дальнейших промедлений я объявляю этот первый понивильский фестиваль Ночных Огней открытым!

Из-за сцены, на которой выступала мэр, с громким свистом в небо взлетели фейерверки, озарив ещё не до конца почерневшее небо своими красочными узорами.

Пони разразились радостными возгласами и начали поджигать свои металлические палочки, оказавшиеся бенгальскими огнями, и радостно ими махать.

Непонятные деревянные «кучи» вспыхнули ярким пламенем, оказавшись специальными заготовками для больших, красивых костров.

– А мэр молодец, – услышала Пинки голос Твайлайт где-то за спиной. – Ей удалось превратить праздник Ночных Огней в праздник всех Ночных Огней. А так даже лучше… Пинки?..

Плечи Пинки вздрагивали как будто от плача. Она медленно пятилась назад, низко наклонив голову, чтобы не видеть этого огня, что был повсюду.

Он был в небе. Он был на земле. Он был даже на пони!

Прям как тогда…

И тут Пинки услышала голос, что как будто бы пришёл прямиком из воспоминаний:

– Пинки?

Это было уже слишком.

Розовая пони резко развернулась и хотела было броситься наутёк. Но стоило ей развернуться…

– Пинки! Я так рад тебя видеть!

В десяти шагах от неё стоял Игниус Рок Пай. Рядом с ним стояла Клауди Кварц. Здесь же находились и сёстры Пинки. Все они смотрели радостными и любящими глазами на свою единственную и неповторимую Пинкамину Диану Пай.

И каждый из них держал в переднем копыте горящий бенгальский огонёк.

 

Они пришли сюда, чтобы навестить её, поняла Пинки.

Они любили её, прочитала Пинки по их глазам.

Они хотели, чтобы Пинки одолела свою глупую болезнь и вернулась к ним.
Но огонь… Со всех сторон доносились радостные звуки веселившихся пони.

Этот огонь… И громкий, задорный смех жеребят.

Этот преследующий её в жутких кошмарах огонь… И у каждого пони на лице сияла счастливая улыбка.

Это всего лишь глупый огонь! И ничего больше! Решила для себя Пинки Пай раз и навсегда.

– Папа! Мама! Сестрички! Я не знала, что вы здесь будете! – и розовая пони побежала, чтобы обнять свою семью. – Как вы здесь оказались? Как вы узнали про праздник? Твайлайт говорила, что это большой секрет! Или вы не знали?!

– Это я пригласила их. Мне хотелось лично сообщить твоим родителям хорошую новость, – объявила глава отделения Гармонической медицины, завладев вниманием семейства Пай. – Я внимательно наблюдала за состоянием вашей дочери и могу с уверенностью заявить, что Пинки поборола свои страхи. Она здорова. Нужно ещё уладить кое-какие бюрократические моменты, но через неделю её выпишут из больницы Бродхуф.

Семейство Пай ответило молчанием и поражёнными взглядами. Они не ожидали такого резкого развития событий.

– Я здорова? Правда?

– Правда, – улыбнулась в ответ Твайлайт.

– Я здорова! Мой доктор назвал меня здоровой! Теперь меня выпустят из больницы! Не то, чтобы в больнице было плохо. Совсем даже наоборот. Но я уверена, что снаружи больницы будет также неплохо, как было внутри! Или даже лучше! Хотя я допускаю, что иногда снаружи будет немножко хуже. Но только иногда. Очень-очень-очень редко! И раз уж я теперь здорова, то я смогу заниматься своим любимым делом — устраивать вечеринки и готовить вкусняшки. Ведь я теперь не боюсь огня! Совсем-совсем не боюсь! Только не подумайте, что это что-то плохое. Я всё ещё знаю, что огонь опасен, и что шутки с ним плохи. Но я не позволю больше страху перед огнём мешать мне заниматься любимым делом! А можно мне тоже зажечь эту странную металлическую палочку?

---

Оставив Пинки Пай в кругу родственников, Твайлайт направилась к краю города.

Лампы, что имелись у каждого дома, и вправду оказались в большинстве своём светлячковыми. Мягкий живой свет наполнял даже самые укромные улочки. От звуков праздника также не было укрытия во всём Понивиле.

А значит, Твайлайт нужно было из него выйти.

На границе города лавандовая единорожка остановилась и осмотрела окрестности, освещённые мягким светом полной луны и ярких звёзд.

Несколько пони гуляли здесь, вдали от праздничной суматохи, наслаждаясь тишиной и покоем. Кое-где горели небольшие костры, окружённые молодыми пони, рассказывающими друг другу страшилки. Также Твайлайт заметила одну милую парочку, сидящую в обнимку под деревом на холме и любующуюся безоблачным ночным небом.

Праздник работает. Отметила про себя Твайлайт.

Тут её взгляд привлекла школьная колокольня. Она находилась достаточно далеко от города, чтобы не слышать звуков праздника, и с неё открывался отличный вид на близлежащие окрестности и ночное небо.

Если вдруг это не оно, то я сильно удивлюсь.

Путь до колокольни занял две минуты.

Дверь внутрь оказалась не заперта.

Внутри царил мрак, так что единорожке пришлось использовать заклинание света, чтобы подняться по ведущей наверх лестнице.

И поднявшись, Твайлайт обнаружила, что эта башня уже занята.

– Оу, – произнесла она, когда её взгляд обнаружил здесь незнакомую синюю пегаску. – Я не думала, что здесь кто-то есть.

Пегаска просто смотрела в ответ, не произнося ни слова.

– Если вы хотите побыть одна, то я, наверное, лучше пойду.

– Не стоит, – произнесла пегаска тихим, нежным голосом. – Я не против компании. К тому же, отсюда открывается такой чудесный вид, что им грех не поделиться.

Твайлайт заняла место радом с пегаской.

Вид был и вправду чудесным. Голубой блеск травы на холмах, тёмная полоска дальнего леса около горизонта, яркие белые алмазы звёзд на полотне небосвода… К тому же отсюда можно было рассмотреть каждый домик в освещённом огнями Понивиле.

– Хороший получился праздник, – сказала Твайлайт. – Правда немного шумный и утомительный.

– Угу, – ответила пегаска.

– Хотя, если подумать, то повод выглядит немного надуманным. Это же, по сути, праздник посвящённый нарушению режима сна! И зачем тратить на такое общественные налоги?.. Нет, праздник, конечно, вышел хорошим. Но каким-то бессмысленным.

– И вовсе не бессмысленным. Ибо он чествует красоту ночи.

– Красоту ночи? – окинула единорожка прекрасные виды ещё одним взглядом. – Ну да, безоблачное ночное небо это красиво. Но оно и так довольно часто случается.

– А часто ли пони веселятся и радуются под ним? – спросила пегаска. – Часто ли жертвуют своим драгоценным сном ради этого?

Взгляд единорожки вернулся к освещённому огнями городу.

– Мне кажется, что большинство пони просто развлекаются как могут, и им всё равно день сейчас или ночь.

– Может и так, – согласилась пегаска, – но большинство это не все. Видишь вон того земнопони под деревом?

Проследив взглядом в указанном направлении, Твайлайт увидела пони с раскрытой тетрадкой в копытах, который смотрел на луну и задумчиво жевал кончик пера.

– Он поэт, у которого раньше получались замечательные стихи. Но свою последнюю работу он опубликовал почти два года назад. И в эту ночь… в ночь, когда ему напомнили об этой красоте… к нему вернулось вдохновение. Или вон тот, гуляющий около берёз…

Пегаска указала на одного медленно бредущего по земле пегаса. С гордо поднятой головой.

– У него наступил тяжёлый период в жизни. Переезд, потеря работы, не сдержанное обещание, что он опрометчиво дал близкому пони… Но сейчас, в эту ночь, гуляя по этим тёмным тропинкам, вдыхая полной грудью этот ночной воздух, он явственно ощущает, как к нему возвращаются силы. Силы жить. Силы изменить свою жизнь к лучшему.

– Явственно ощущает?

– Или вон те двое, – в этот раз внимание упало на сидящую на холме под деревом парочку. – Они уже долгое время знали друг друга. Общались друг с другом. Тайно мучились друг другом. Но именно в эту ночь, когда он увидел её, задумчиво сидящую под деревом в свете луны, ему удалось, наконец, набраться храбрости и признаться в своих чувствах.

Пегаска перевела свой взгляд на единорожку.

– Ночь способна вдохновлять. Способна придавать сил. Способна разжигать огонь в сердцах. И через таких пони, как они, её благотворное влияние может распространиться и на остальных жителей Эквестрии.

Твайлайт Спаркл улыбнулась своей собеседнице и произнесла:

– И, всё-таки, это четвёрка.

Пегаска моргнула глазами.

– Четвёрка? Что за четвёрка?

– Оценка за твоё домашнее задание. Ну, ты знаешь. Упрощённое заклинание пространственной иллюзии, опирающееся на нулевой магический щит.

Несколько секунд пегаска просто молчала, а потом на её мордочке появилась смущенная улыбка.

– И в чём же я прокололась?

– Ты слишком увлеклась, описывая внутренние переживания этих пони. Если с земнопони и парочкой ещё можно всё объяснить поверхностным знакомством и внимательностью, то с пегасом ты описала такие подробности, которые мог бы узнать только кто-то вроде аликорна-сноходца. Кстати иллюзия безупречная, но я предупреждала, что условием для пятёрки будет невозможность уверено тебя опознать.

Замаскированная Луна покачала головой, и вернулась к изучению видов. Твайлайт последовала её примеру.

– Теперь, когда мы сняли маски, – сказала особая пациентка королевскому психологу, – что ты на самом деле думаешь о моей ночи и празднике вообще?

– Я думаю, что ночь вышла бесподобной. А праздник имеет все шансы прижиться в Эквестрии.

Следующие пять минут двое пони на колокольне провели в благоговейной тишине, наполненной умиротворяющим созерцанием.

– Ты получила письмо от Сансет? – к сожалению существовала ещё одна тема, требующая обсуждения, и Луне пришлось о ней заговорить.

– В котором она писала об уровнях эфирных шумов? Да, получила.

– И что думаешь?

– До сих пор прогнозы из университета оказывались верными. Думаю, так будет и в этот раз. А ещё думаю, что это очень вовремя. Я, фактически, уже закончила со всеми своими делами в Бродхуфе. Я буду готова.

– Мы понятия не имеем, как она может отреагировать. Ты осознаешь, чем рискуешь?

– Осознаю... Всем… Но оно того стоит.

---

Твайлайт Спаркл снова сидела в своём кабинете главы отделения Гармонической медицины, и снова осматривала документы, расположившиеся на рабочем столе.

Только в этот раз каждый из них она составляла лично.

Перевод пациентки № 602 Свити Бель в кантерлотский реабилитационный центр. Он являлся довольно известным и солидным учреждением. У побывавших там пациентов почти никогда не возникало дальнейших проблем с социализацией.

Приказ об отправлении в принудительный оплачиваемый отпуск на две недели доктора-психолога Эпплдек, с прикреплённой к нему запиской: «Надеюсь, тебе хватит этого времени для того, чтобы выпрямить водосток, подровнять забор и очистить колодец».

Рядом отдельной стопкой лежали приказы о выписке из больницы.

Для пациентки № 354 Рейнбоу Деш, с рекомендательным письмом для погодного патруля Понивиля.

Для пациентки № 345 Флаттершай, с рекомендательным письмом в ветеринарную клинику Понивиля.

Для пациентки № 298 Пинкамины Дианы Пай, с рекомендательным письмом в пекарню-кондитерскую Понивиля.

И для пациентки № 1000 «Госпожи Эл» без рекомендательного письма.

Наконец, последним документом, находящемся на рабочем столе, по порядку, но первым по важности, являлся приказ об увольнении по собственному желанию с должности временно исполняющей обязанности главы отделения Гармонической медицины больницы Бродхуф, некоей Твайлайт Спаркл.

Оглядев все находящиеся на столе документы, Твайлайт поймала себя на мысли, что чего-то не хватает.

Ей нужно было сделать что-то ещё.

Перед тем, как навсегда покинуть стены этой психиатрической лечебницы.

Точно.

Подхватив телекинезом чистый лист бумаги, Твайлайт начала писать письмо, чтобы потом оставить его в одном из ящиков рабочего стола.

«Приветствую тебя, новоиспечённый глава отделения Гармонической медицины.

Пишет тебе та, кто занимала эту почётную должность до тебя.

Ты, наверняка, что-то обо мне слышал. Так вот. Всё, что тебе говорили – правда. Но, если ты вдруг захочешь узнать всё в деталях, то советую обратиться к Сансет Шиммер, личной ученице принцессы Селестии.

В этом же письме я хочу попытаться объяснить, в чём же заключается идея гармонического лечения.

Идея эта проста до безобразия:

Надо дать пони возможность заниматься любимым делом.

Надеюсь, ознакомившись с хорошо задокументированными случаями моих гармонических достижений, ты поймёшь, что я имею в виду.

И не будешь отбирать у прирождённого мага возможность колдовать, у прирождённого спортсмена возможность побеждать, у прирождённого мыслителя возможность ясно рассуждать и так далее.

И, главное, не стоит бояться.

Ни пациентов. Ни магии пациентов. Ни страхов пациентов.

И я очень надеюсь, что найдя способ одолеть последнее, ты не побоишься им воспользоваться.

Искренне желаю удачи в твоём нелёгком ремесле,

Твайлайт Спаркл.

P. S. Передавай от меня привет старшей медсестре Ратчет и санитару Силасу.»

Глава XVIII

Кантерлот.
Королевский дворец.
Зал западного крыла, в котором принцесса Селестия проводила занятия со своей личной ученицей, переоборудованный для «эксперимента».
Две королевские аликорны, согласившиеся помочь с его проведением.
И одна Твайлайт Спаркл.

Этот день, наконец-то, настал.
Установленный в обсерватории ультраточный хроноликвидный анализатор тонких потоков зафиксировал эфирную бурю пятого с половиной уровня.
Поиски принцессы Луны на границах мира тонкого эфира обнаружили её свежие следы.
А в лежащем на столе свитке была записана формула запретного заклинания переноса сознания. Улучшенная, доработанная, рассчитанная на преодоление границы суперсферы.
Непроверяемая.

Всё было готово.

Включая Твайлайт Спаркл.

– Ты уверена? – спросила принцесса Селестия в третий раз за день. – Ты могла бы остаться у нас. У тебя очень выдающийся ум. Если с ним что-нибудь случиться…

Лавандовая единорожка громко вздохнула.

– Мы уже обсуждали это, принцесса. И, мне казалось, что вы меня поняли. Я не прощу себе, если даже не попробую вернуться. Сомнения и мысли об утраченных возможностях будут мучить меня вплоть до последних дней жизни! И, по-моему, такая судьба даже хуже, чем то, что меня ожидает в самом худшем варианте развития сегодняшних событий. Мой дом там. А её дом здесь.

– Просто мы не разделяем твоего оптимизма, – заговорила принцесса Луна. – Нарушить правильный ход работы спроектированного нами заклинания очень просто. И тебе навряд ли удастся застать её врасплох.

– Просто доверьтесь мне. У меня есть план. И он может сработать. Вчерашняя вечеринка, кстати, тоже являлась его частью.

– Но, если план не сработает… – произнёс взволнованный голос Селестии.

– Если план не сработает, – опустила единорожка взгляд, понизив голос, – то будь, что будет. В любом случае я постараюсь сделать так, чтобы она меня не забыла.

– Она права, сестра, – поддержала единорожку Луна. – Не пристало хозяевам удерживать гостя против его воли, даже если предстоящий ему путь полон опасности.

– Хотелось бы мне, чтобы существовал более безопасный способ, – наклонила голову Селестия.

– Хорошо, – беззаботно улыбнулась ей Твайлайт. – Если всё получится, то я, находясь в своём мире, найду этот более безопасный способ. И сообщу вам о нём. Договорились?

Робкая улыбка заиграла на губах белоснежной аликоны.

– Договорились.

Лавандовая единорожка заняла своё место – легла на расположенной в центре помещения кушетке – и закрыла глаза.

Белоснежная и тёмно-синяя аликорны встали у кушетки напротив друг друга и зажгли свои рога, творя особое заклинание сна.

– Удачи, – было последним словом, что успела услышать гостья из другого мира, прежде чем её сознание провалилось во тьму.

---

Твайлайт Спаркл обнаружила себя стоящей посреди тёмного помещения, в котором с трудом угадывался тот же самый зал западного крыла кантерлотского замка. Только находящиеся здесь магические светильники вместо привычного яркого света, имитирующего солнечный, излучали очень тусклые серые лучи.

А за окнами царила беспросветная чернота.

Я во сне… И я осознаю, что я во сне… Первая фаза прошла успешно. Теперь надо дождаться сигнала от принцессы Луны…

Тихий звон наполнил помещение.

Обернувшись на звук, Твайлайт увидела у дальней стены большое овальное зеркало высотою с взрослую пони. Зеркало, которого не было в «реальном» зале.

Дождавшись, пока звон растает в воздухе, Твайлайт подошла к зеркалу и заглянула в него.

Единорожка в нём не отражалась. Только освещённый тусклыми серыми лучами зал.

Подняв переднее копыто, Твайлайт коснулась гладкой зеркальной поверхности. Вместо холодного твёрдого стекла копыто нащупало своеобразное зеркальное полотно. Мягкое. Растягивающееся. Тонкое.

Твайлайт усилила давление и начала потихоньку продвигаться вперёд, внутрь зеркала.

Полотно сопротивлялось. Чем сильнее оно растягивалось, тем сильнее становилось давление, и тем больше сил прилагала единорожка, чтобы продвинуться ещё на пару сантиметров вперёд.

Пока с тихим хлопком полотно не исчезло.

От неожиданности Твайлайт потеряла равновесие и упала. И покатилась по оказавшемуся за зеркалом крутому склону, ведущему куда-то вниз.

Склон был длинным, но и катилась единорожка быстро. И вскоре она докатилась до его основания и распласталась на спине, тяжело дыша.

Пространство вокруг по-прежнему наполнял тусклый серый свет. Твайлайт попыталась унять головокружение и оглядеться… но не успела.

Со звуком включающегося прожектора на единорожку обрушился яркий электрический свет, ослепив глаза.

Твайлайт попыталась прикрыть их передним копытом и не смогла. Кожаные ремни, охватившие передние конечности, не давали им пошевелиться.

В следующее мгновение новая информационная атака обрушилась на остальные чувства единорожки.

В нос ударил сильный запах дезинфекции, присущий больницам. Её рог вдруг заметно потяжелел, как будто его охватила какая-то толстая железка. А уши услышали перестук копыт по кафельному полу и знакомые голоса:

– Это и так уже третья ваша попытка! Если амнезия по-прежнему прогрессирует, то цератотомия это единственный выход, – спокойный, холодный голос старшей медсестры Ратчет.

– Да, вы правы, – отвечал ей рассудительный голос доктора Роуза. – У меня уже кончаются идеи. Если после вчерашнего сеанса электрошоковой терапии её состояние не изменилось, то я дам добро на проведение операции. Ведь в первую очередь я заинтересован в благополучии своих пациентов.

– Она очнулась, – грубый и бесчувственный голос Силаса.

И наступила тишина, разбавленная противным жужжанием электронной лампы над головой.

Твайлайт аккуратно приоткрыла слезящиеся от света глаза.

Она находилась в крохотной комнатке с гладкой металлической дверью. Стены комнаты были окрашены в бело-зелёные цвета. Она лежала привязанной к кровати. На ней была одета бледно-зелёная больничная роба. А её рог украшал серый магический глушитель.

И в комнатке находились три других пони, внимательно изучающие её холодными взглядами.

– Твайлайт? – обратилась к ней старшая медсестра Ратчет. – Я знаю, что тебе сейчас страшно, и ты, должно быть, ничего не помнишь, но сначала ты должна ответить на один вопрос. Сколько тебе лет?

В смешанных чувствах Твайлайт перевела взгляд со старшей медсестры на санитара, с санитара на солидного доктора.

И на её губах заиграла улыбка.

Доктор Роуз как всегда был в очках. И, присмотревшись, можно было увидеть в этих очках отражение комнаты.

Твайлайт присутствовала в этом отражении.

И её отражение не повторило её улыбку.

– В прошлый раз, когда я пришла к тебе, ты была рада моей компании. Почему же теперь всё по-другому? – улыбка Твайлайт стала ещё шире, наглее. – Может быть, в твоей жизни произошло что-то серьёзное? Какое-то сильное эмоциональное потрясение?

В комнатке словно замерло само время. Даже жужжание лампы куда-то исчезло, хотя свет от неё остался неизменным.

Три возвышающиеся над кроватью пони замерли неподвижными статуями.

И лишь отражение лавандовой единорожки из очков смотрело на оригинал высокомерным, презрительным взглядом.

Затем отражение начало двигаться. Оно подходило ближе. Становилось больше.

Когда весь вид за очками занимала только лавандовая голова, отражение выпрыгнуло наружу… и в комнате оказалась пятая пони.

– Я знаю, зачем ты здесь, – произнесла шарлатанка, не изменив выражения глаз. – Но у тебя ничего не выйдет. Каких бы могущественных друзей ты не завела, какую бы сложную магию не использовала, тебе не починить того, что сломано.

– Однако, одна из нас даже не пыталась, – усмехнулась привязанная единорожка в магическом глушителе. – Впрочем, не буду пытаться разубедить тебя в твоих ошибках. Я прекрасно знаю, ты не поверишь ни единому моему слову. Только ты сама можешь переубедить себя.

Отражение продолжало буравить оригинал высокомерным, презрительным взглядом.

Это из-за меня её жизнь перевернулась с ног на голову. Это я разрушила её идеальный план, не поддавшись отчаянию. Это я умудрилась превратить её кошмарное существование в свою счастливую жизнь, в то время как она только без конца расстраивала моих друзей из моего мира.

Но ещё не поздно попытаться ей помочь.

И оригинал продолжила:

– Должна открыть тебе один секрет. Ты ошибалась. Даже, если бы твой план удался, и ты заполучила бы магические умения личной ученицы принцессы Селестии, ты бы не стала своей для моих друзей. И я готова это доказать.

В высокомерном и презрительном взгляде промелькнуло удивление.

Сделав глубокий вздох, Твайлайт Спаркл произнесла:

– Я пришла, чтобы выпить чай.

И теперь удивление заполнило собою весь взгляд, прогнав высокомерие с презрением.

– Надеюсь, твоё предложение по-прежнему в силе? Будет очень печально, если нет.

– В силе, – голос шарлатанки заметно дрожал.

– Тогда… позволишь? – красноречиво приподняла бровь оригинал.

Рог отражения зажёгся, и из-за её спины выплыла дымящаяся кружка с вкусным напитком, и поплыла к Твайлайт.

Единорожка была по-прежнему привязана, её магия по-прежнему не работала, но ни её, ни шарлатанку это не беспокоило.

Кружка подплыла к губам Твайлайт, наполняя ноздри приятным знакомым ароматом.

Твайлайт блаженно закрыла глаза… и начала пить обладающий знакомым вкусом напиток, пробуждающий самые приятные воспоминания из ее старой жизни, позволяя себе полностью расслабиться.

Твайлайт осушила кружку до дна.

И не стала напрягаться, когда щупальца чужой магии коснулись её мозга.

Не стала сопротивляться, когда чужое заклинание начало копаться в её мыслях и памяти, из-за чего мысли начали путаться, а ощущение реальности происходящего куда-то уходить.

А ты была права. Боли больше нет. Усмехнулась про себя Твайлайт, будучи уверенной, что отражение её слышит. Теперь всё зависит только от тебя. Я дала тебе выбор, но ты сама должна его сделать.

И не бойся поступить правильно.

 

Шарлатанка слышала эти мысли.

И игнорировала их.

Ведь у неё получилось! Она добралась до головы своей везучей копии! Теперь ей просто нужно было просто добраться до вожделенных знаний о магии сквозь пласты более ранних воспоминаний и присвоить всё себе!

Образы из чужой памяти проносились перед взором шарлатанки: разговор с царственными аликорнами, шумная и глупая вечеринка во дворце, перебирание бумаг в рабочем кабинете больницы, наблюдение за долгими и нудными лечебными процедурами со стороны…

А это ещё что такое?

Одно свежее воспоминания ярко выделалось на фоне остальных. Оно было сильно эмоционально окрашено при том, что сопутствующий визуальный ряд представлял собою неменяющееся тёмное пятно.

Не в силах противостоять охватившему её любопытству, шарлатанка взглянула на это воспоминание поближе.

---

– Твайлайт! – раздался голос личной ученицы Селестии из-за закрытой двери. – Все уже собрались, и ждут только тебя.

– Я готова! – ответила Твайлайт Спаркл, потуже затягивая чёрную повязку на своих глазах.

Затем раздался звук открывающихся дверей.

– Твайлайт? Это ещё зачем? – прореагировала на повязку Сансет.

– Так нужно, – улыбнулась лавандовая единорожка своей беззаботной улыбкой куда-то в сторону входной двери. – Проводишь меня? А то я давно не практиковала заклинание эхолокации.

– Ну что за безумная идея опять ударила тебе в голову, – раздалось справа от Твайлайт, и оказавшееся на лавандовой спине оранжевое копыто направило незрячую единорожку в правильном направлении. – Причём в такой день! Все выписанные из больницы пациенты Гармонического отделения собрались поздравить тебя с уходом в отставку! Вместе с принцессой Селестией! А ты опять вбила себе в голову какую-то «гениальную» глупость!

– Это ещё не конец. Хотя, очень даже близко.

– Не конец?

– Я объясню, когда мы придём. Не хочу повторяться.

Память тела подсказывала Твайлайт, где она находится.

Вот она прошла по изогнутому коридору второго этажа. Вот спустилась по винтовой лестнице в холл на первом этаже. Вот остановилась перед входом в зал для совещаний.

И вот…

– Твайлайт! – пронзительный голосок Пинки Пай привлёк всеобщее внимание к вошедшей единорожке.

Но последовавшая за этим гнетущая тишина была… странной… Мягко говоря…

– А-а-а принцесса Луна как раз нам рассказывала об разных способах, сделать свои воспоминания более яркими, – раздался откуда-то сверху немного дрожащий голос Рейнбоу Деш. – И мы ещё смеялись над этим. Какой смысл в целенаправленном лишении себя, например, зрения! А п-потом она рассказала, зачем это может пригодиться… А потом вошла ты… с этой повязкой на глазах…

Твайлайт надела на мордочку ещё одну беззаботную улыбку.

– Спасибо всем, что пришли. Извините, я не хотела вас пугать. По крайней мере, не сразу. Но да. Я собрала вас сегодня не для того, чтобы отпраздновать достижения Гармонического отделения Бродхуфа, а для того, чтобы пригласить вас на свою прощальную вечеринку.

Последовавшая тишина, казалось, стала ещё более гнетущей.

– Кхм-кхм. Принцесса Луна, не расскажите подробности? – предложила Твайлайт.

– Мы нашли дом Твайлайт. И завтра будут идеальные условия для того, попытаться вернуть всё на свои места. Если у нас всё получится, то Твайлайт покинет нас. Если же не получится… то, скорее всего, её разум кардинально измениться. До неузнаваемости. Так что в любом случае сейчас самое время чтобы проститься.

– Ты покидаешь нас? – спросил тихий голосок Флаттершай из дальнего уголка.

– Я не могу остаться здесь навсегда. У меня есть свой дом. И меня там ждут.

– Но как же мы будем без тебя? – раздался расстроенный голос Эпплджек.

– У вас останется память обо мне, о нашей дружбе, а также… – выделила голосом Твайлайт, – моя последняя просьба.

И снова последовало несколько секунд тишины. Но в этот раз она не была гнетущей. Только напряжённой.

– Помогите ей, – тихо произнесла лавандовая единорожка. – Помогите Твайлайт Спаркл, которая окажется в этом теле после того, как я уйду. Помогите этой маленькой, напуганной единорожке, терзаемой страхами и чувством вины! Помогите ей увидеть, кем она может стать! Чего она может достичь! Помогите ей… так как я помогла вам…
– Можешь рассчитывать на нас, дорогуша, – раздался голос Рэрити. – Ведь у нас был отличный пример для подражания.

– Ясное дело! – согласилась Рейнбоу Деш. – Мы сотворим из неё вторую тебя в два счёта!

– Можешь об это не волноваться, – уверенно прошептал голосок Флаттершай. – Мы хорошо о ней позаботимся.

– Эй, ребята, а почему так тихо радуемся? – наполнил пространство пронзительный голос Пинки Пай. – Наша лучшая-прелучшая подруга, Твайлайт Спаркл, возвращается домой! Не знаю, как по-вашему, а по-моему это отличная новость! Так давайте же праздновать!

---

«Помогите ей», – эхом раздавалось в голове шарлатанки.

Её зубы сжались плотнее. На её глазах выступили слёзы.

«Помогите ей», – нарушившаяся концентрация чуть не привела к прерыванию заклинания, с помощью которого шарлатанка залезла в голову.

Но она больше не могла обманывать себя. Свои чувства.

«Помогите ей», – ведь это было именно то, чего она хотела.

Чтобы ей помогли. Чтобы у неё тоже появились друзья. Чтобы она смогла достичь желаемого своими силами, а не с помощью запретной магии сознания, разрушающей чужую личность.

Да, она хотела, чтобы её помогли.

Но как? Что мне нужно сделать, чтобы принять их помощь?

И тут она заметила ещё одно особое воспоминание.

Оно наоборот состояло только из визуального ряда, лишённое эмоций, запахов и прикосновений.

Воспоминание в котором Твайлайт Спаркл четыре часа подряд поглощала глазами запись формулы заклинания переноса сознания, чтобы оно накрепко впечаталось в память.

Заклинания, которое могло бы быть так легко оборванно шарлатанкой, если бы Твайлайт попыталась применить его к ней.

Но, будучи применённым к самой Твайлайт, расслабленной, открытой, максимально уязвимой Твайлайт, оно должно было сработать.

Глава XIX

Мягкий солнечный свет, проникнув через окно, прикоснулся своими тёплыми лучами к спящей единорожке. Веки лишь зажмурились чуть сильнее. В сонной голове творилась какая-то беспорядочная неразбериха, полная странных образов, обрывков разговоров и мудрёных медицинских терминов.

Твайлайт особенно сбил с толку образ, помеченный в голове как самое последнее воспоминание. В нём Твайлайт стояла вертикально на задних копытах, к её телу была привязана… укороченная лёгкая кровать, и она обнимала передними копытами… свою копию.

Единорожка встряхнула головой и укрылась толстым одеялом от солнца. Ей не хотелось думать. Ей хотелось спать. И, если бы её ожидали какие-то срочные дела, то она бы об этом помнила.

Но, всё-таки, что-то было не так…

Какой-то непонятный зуд на краю сознания не давал ей покоя…

В воздухе витали ароматы бумаги, книг, чернил и пергамента, а также знаний и жизни, какие бывают только в хорошо ухоженном обжитом доме. Из-за окна доносились утренние трели певчих птиц и приглушённые звуки просыпающегося провинциального городка. Осязание отмечало теплоту и мягкость окружающих её матраса, одеяла и подушки.

Прям как в библиотеке Старого Дуба.

И тут Твайлайт вспомнила.

И проснулась.

И открыла глаза.

И резко вскочила с постели, боясь до конца поверить в своё счастье.

Она была дома.

Её окружали знакомые книжные полки, встроенные в стены, содержащие знакомые, любимые книги, упорядоченные по системе каталогизации Дьюи Децимала.

Осмотрев себя, Твайлайт убедилась, что на ней нету ни бледно зелёной больничной робы, ни маги…

Единорожка в удивлении уставилась на свой рог, который был укрыт какой-то мягкой тряпочкой и обвязан верёвочкой.

Она пощупала эту конструкцию копытом, и успокоилась, когда не обнаружила в ней никакого металла.

Попробовав сотворить заклинание телекинеза, Твайлайт обнаружила, что магия ей доступна, но усилий приходиться прикладывать раза в полтора больше, чем обычно.

– Утречка, Твайлайт, – этот голос.

Усталый, немного раздражённый, но это был его голос.

Медленно повернувшись к проходу в кухню, единорожка уставилась на маленького фиолетового дракончика глазами, полными счастливых слёз.

– Спайк, – прошептала она.

– Ты, чего? – ответил тот непонимающим взглядом.

Твайлайт начала накапливать большое количество магической энергии, чтобы наверняка хватило. Ткань, обмотавшая её рог, засветилась фиолетовым цветом.

– Эй, ты чего удумала! – отступил на шажёк дракончик. – Тебе сейчас вредно колдовать!

Заклинание телепортации сработало, переместив единорожку всего на пару метров в пространстве, чтобы она смогла схватить и крепко-крепко обнять своего неожидающего подобной атаки любимого дракончика.

– Я так скучала по тебе, Спайк! Так скучала!

– Да что на тебя нашло? – проворчал дракончик в грудь единорожки. – Если ты опять хочешь упросить меня написать письмо принцессе Селестии, то ничего не выйдет!

– Письмо принцессе Селестии? – немного ослабила хватку Твайлайт. – И часто я прошу написать ей письмо?

– Да почти каждые три дня. И почти каждый раз это высокопарная просьба прислать тебе «супер мощный магический артефакт», с помощью которого ты бы снова смогла творить «великую магию» несмотря на твой внезапный «магический недуг».

Твайлайт залилась смехом.

– Серьёзно? Я именно в такой формулировке и просила?

– Ну, да.

Наконец, отсмеявшись, Твайлайт спросила.

– А ты можешь написать письмо принцессе Луне?

– Принцессе Луне?

– Да. Думаю, она сможет понять, что произошло, – оценив скептический взгляд Спайка Твайлайт добавила: – Я даже могу пообещать, что это будет последнее моё письмо до тех пор, пока я не выздоровею.

– Последнее письмо? Обещаешь?

– Через сердце на луну, кексик в глаз себе воткну.

– Ну хорошо, – согласился дракончик.
«Принцесса Луна

Гуляющее по пространству тонкого эфира эхо от мощной магической вспышки вызвано запретным заклинанием переноса сознания, подкреплённого магическим потоком от двух аликорнов.

И, кажется, я доказала теорему Лайтшифта «О бесконечных суперсферах и связях между ними».

Твайлайт Спаркл.

P. S. Можете передать сестре, что я вернулась.»