Другая Найтмер

Глава 37 Допрос спящей

— Найти, давай без неприличных слов, — грозно глянула Кейденс, — а то не посмотрю на то, что ты моя сестра, и рот вымою мылом. Принцессы так не выражаются. Мы говорим изящно и изысканно даже тогда, когда ругаемся, используя особые слова с глубокими и сложными смыслами, которые мало кто знает, отчего необразованные разумные, не понимая, как их опускают всего лишь правильно построенной фразой или красивым словом, проглатывают оскорбления, даже не в силах осознать смысл сказанных слов.
— Но у меня всё кипит внутри от этих гадов даже без всякой тьмы! — стараясь думать и следить за свои языком, я ощущаю, что близок к срыву. — Как ты можешь быть так спокойна после таких фотографий!
— Месть — это блюдо, которое подают холодным, — хищно улыбнулась Кейденс, — как меня учила Селестия. Если очень хочется отомстить, мсти позже, на холодную голову, иначе можешь наломать дров. Так что не беспокойся, сестрёнка, за пару лет я приручу эту птичку, и если ты всё ещё будешь желать сатисфакции, она окажется полностью в твоих копытах, познав заслуженное наказание за свои подлые деяния.
— Ладно. — вдох, выдох. — Наверное, Селестия права, но знала бы ты, как у меня внутри горит от этого.
— Идём. — грустно вздохнув, Кейденс направилась дальше по коридору, вынуждая догонять. — Привыкай. На некоторых переговорах или балах бывает так обольют помоями, что эти фото покажутся невинными цветочки на фоне тяжёлых яблок дипломатии, которые оппоненты не редко метают прямо в лицо, по-настоящему раня маму, и, что там говорить, заставляя меня буквально гореть возмущением.
— Серьёзно? — в голове не укладывалось. — Я думала, её ничто не может прошибить.
— Возможно маску и не прошибёшь, — пробормотала Кейденс, — но лучше избегай любых, даже косвенных намёков на бесплодие. Внешне может ты и не заметишь, но это её по-настоящему ранит.
— Подожди. — у меня в голове не складывалось. — Ты же дочь Селестии!
— Приёмная. — ещё один тяжёлый вздох. — Это долгая история. Но если вкратце: когда я стала аликорном, прибыла Селестия и ночь проговорила с моими приёмными родителями, которые удочерили меня ещё в младенчестве. Настоящую мать я никогда не видала. Как итог, у меня появилась новая официальная мама и новая жизнь во дворце.
— То есть, Селестия отобрала у тебя родителей? — разговор откровений просто какой-то!
— Что ты, нет конечно! — принцесса чуть не споткнулась от моих слов, продолжая разъяснять мне, словно жеребёнку, прописные истины. — Когда я стала аликорном, моя судьба сделала крутой поворот, хотела я того или нет. Просто представь огромный бриллиант, лежащий ничейным на дороге, который может подобрать кто угодно. Тогда я была маленькой и глупой кобылкой, не понимающей, почему должна покинуть дом, но теперь я понимаю, что за меня началась бы такая свара, что кровь могла пролиться реками, ведь я была пусть маленьким, но аликорном, которая через двадцать лет станет той кобылой, которую ты знаешь. Как думаешь, многие хотели заполучить меня в свои копыта? Даже если без насилия, а, скажем, браком, или просто вынудить мою семью подписать вассальский договор с могущественным родом? Я уж не говорю о тривиальном похищении и прочих темных мерзостях, которые могли случиться. Сама должна понимать, какая весёлая могла быть у меня жизнь без защиты этой золотой клетки. — от взгляда Кейденс повеяло застарелой болью и бессонными ночами, полными слез.
— Понимаю. — кивая, обнимаю сестру крылом, как никто другой понимая её боль жизни в этой обители Селестии. — У меня схожие проблемы, если не ещё большие.
— Знаю, сестра, но мир — это не настолько безопасное место, дабы мы с тобой могли просто беззаботно жить в глуши. Пусть эти силы мало кто видит, но они есть и они крайне коварны, так что с тех пор я живу в Кантерлоте, под защитой магии Селестии и редко вижу своих первых приёмных родителей со своими приёмными братьями и сёстрами.
— Но почему? Это же здорово, наверное, иметь других братьев и сестёр! — в голове просто не укладывается.
— И видеть, как время берет своё? — обронила, словно глыбу, Кейденс. — Я не девочка. Моим приёмным родителями уже за пятьдесят и они стареют буквально у меня на глазах. Братья и сестры уже по вылетали из родительского гнезда и у них свои семьи и свои дети, которых я не хочу знать, ведь когда-то они тоже постареют и умрут, как скоро умрут папа с мамой, а я всё также буду вечно молодой приходить к ним в гости, на кладбище. Нет, Найти, я не хочу такого будущего для себя. Тем более, когда у меня появилась бессмертная сестра, с которой я смогу разделить вечность. Ты просто не представляешь, как мне было больно, когда дедушка умер. А ведь скоро уйдут и обе бабушки с дедушкой. Им не так много осталось, максимум, лет десять-пятнадцать, и я ничего не могу с эти поделать.
Под конец голос почти стал шёпотом, но я понял, насколько же одиноко было сестре в этой золотой клетке и почему она могла беситься в прошлом, откалывая разные безумные вещи. Так что даже не будь мы названными двоюродными сёстрами, то мы могли просто смешать свою кровь в будущем и назвать себя сёстрами по жизни, как братья по оружию.
— Принцессы? — оторвал меня от размышлений голос пони, а искажающий полог пал, открывая взгляду пару жеребцов стражей, стоящих перед массивной дверью. — Доступ к специальной палате ограничен.
— Но не для нас. — копыто Кейденс опускается на хрустальный шар перед стражем, который загорается нежным розовым свечением. — Прошу, откройте двери. Нам очень нужно поговорить с больной.
— Но она ещё не пришла в себя. — стражник сделал последнюю попытку, но под взглядом Кейденс сдался. — Проходите, но будьте аккуратны. Она может проявить немотивированную агрессию.
— Мы будем аккуратны, и если что, позовём вас, доблестные стражи.
От этой патетичной речи я чуть не рассмеялся, но стоило глянуть на магию этой пары земнопони, как смех застрял в горле. Может, они и не Темпест, но точно не слабаки и я категорически не хочу получить от них копытом, потому что такой удар может просто головы лишить в одно мгновение.
Пока я размышлял, пропитанные магией стальные двери открылись, уйдя в стены, как переборки, где не совсем замерли, а за ними оказалась крайне аскетичная комната, сделанная из стали и магии, только слегка прикрытая декоративными пластинами дерева. Но я видел, что это была сильно упрощённая версия моей камеры под землёй, сломать которую нетривиальная задача даже для свободного мага, что уж говорить о пони с сломанным рогом, которую, к тому же, окольцевали, как меня. Проще уж об стенку убиться, чем пытаться магией пробить такое.
В остальном тут не было ничего, кроме кровати, маленькой тумбочки и кресла. Причём, всё было пропитано магией по самое не могу, и если магия тумбочки и кровати в общем была понятна, то зачем зачаровывать большое мягкое кресло, я просто ума приложить не мог. Ну ведь глупость же полная! Хотя, может и есть смысл, только для этого в кресло нужно сесть?
— Просто наблюдай. Не вмешивайся, пока ухом не махну вот так, — дёрнув левым ухом, Кейденс шагнула к больной, и с её рога сорвались заклятья, накрывающие Темпест голову, вызывая активизацию магического тела. — То, что я делаю, не совсем законно и может иметь последствия, но сейчас не та ситуация, чтобы уповать на её честность.
Буквально минута мягкого воздействия от Кейденс, и Темпест открыла глаза, явно просыпаясь, только, кажется, не до конца. Во всяком случае, выглядела она так, словно была не совсем тут, смотря в потолок немигающим взглядом мертвеца. Да и зрачки никак не реагировали на свет, неподвижно застыв, смотря в равномерно светлый потолок без источников света.
— Темпест, ты меня слышишь? — странный вопрос от Кейденс остался без ответа пару секунд, когда губы Темпест зашевелилась.
— Слышу, — безжизненно равнодушный голос пугал, а я, кажется, понял, что происходит.
— Ты готова отвечать на мои вопросы?
— Да.
— Кто ты? — голос Кейденс тоже стал приглушённо безэмоционален.
— Физелпопс Беритвист, наёмница диких земель.
— Зачем ты прибыла в Кантерлот?
— По заданию короля Шторма. Я должна выяснить боевой потенциал Эквестрии и придумать способ завоевать пони.
В наступившей тишине я очень пожалел, что не почитал книгу, подброшенную Луной. Насколько всё было бы проще.
Да и Кейденс это выбило из равновесия, так что в палате наступила тишина, которую едва разгоняло наше тихое дыхание, да биение моего сердца.
— Зачем ты пыталась похитить Найтмер?
— Я не пыталась похищать Найтмер, — столь же безжизненно скупой ответ заставил Кейденс снова замолчать и думать.
Явно понимая, что допрос будет долгий, Кейденс подтащила к себе кресло и уселась в него, почти утонув в его глубинах, отчего меня кольнуло неприятное предчувствие.
— Зачем ты вышла на контакт с Найтмер и устроила драку?
— Чтобы попасть в госпиталь при дворце, — я своим ушам не поверил, осознавая себя дураком.
— Значит, ты умышленно проиграла?
— Да, — последовал буквально убийственный ответ.
А я смотрел на её всё так же спокойную магию и размеренное сердцебиение, не понимая, что меня снова тревожит, когда Кейденс задала следующий вопрос.
— Ты умышленно подставилась под удар копыт Найтмер?
— Да, — в голосе Темпест мне послышался смешок.
Неожиданно Кейденс замерла, словно парализованная, а магия кресла ожила и пришла в движение, сама же мебель словно живая пошла буграми, вздувшись отвратительно зелёными пузырями, которые в одно мгновение лопнули, обдав Кейденс зелёной слизью с головы по копыта и забрызгав всё вокруг этой гадостью, которая обожгла парализующим холодом шею и грудь.
А само кресло вспыхнуло зелёным пламенем и через секунду на месте Каденс и кресла уже была королева перевёртышей, вцепившаяся сестре в горло своими огромными клыками, с которых стекала зелёная слизь. Выкручивая парализованной Кейденс копыта, пока с залитого зелёной слизью рога сыпались искры и шёл розовый дым.
Ужас буквально парализовал разум и я могу только наблюдать, как это чудовище, словно легендарный вампир убивает принцессу. Осознание этого позволило мне сделать первый шаг вперёд, ощущая, как тело словно замерзает и с трудом шевелиться.
— Не так быстро, моя сладкая. — перед копытами хлестнула молния, заставляя притормозить. — Я ведь говорила, ты будешь моей?
Переводя взгляд на кровать, я только открывал и закрывал рот, ощущая себя так, словно оказался в кошмарном сне наяву, который с каждой секундой становится только страшнее и страшнее.
Ведь Кейденс усыхала буквально на глазах, словно из неё выпивали плоть, а шерсть серела, в то время как королева перевёртышей текла, словно воск, а из её хитиновой плоти пробивалась розовая шерсть. Крылья из стрекозиных становились как у аликорна, а рог выпрямлялся, становясь почти точной копией Кейденс.
— Я не позволяю! — неуклюжий прыжок вперёд был жестом отчаянья.
— Разве то был удар? Вот это удар! — над ухом раздался пугающий голос Темпест, после чего мир кувыркнулся и погас.