Восхождение Тьмы

Особый обет

– Прошу не расходиться, – сказал оратор. – Никто не должен покидать группу. Никому не позволяется делать никаких записей, кроме копытописных заметок, без позволения. Все понятно?

Все ответили согласием.

– Нам дано десять минут, и это ограничение будет строго соблюдаться. Нам оказана большая честь.

Оратор, болезненного вида жеребец в возрасте около тридцати, по имени Боб, обладал, по мнению Скай Киллер, самым приятным голосом. Он немного помедлил, а потом дал последний совет:

– Это очень опасное место. Место, где идет война. Следите за каждым своим шагом и внимательно смотрите по сторонам.

Затем он повернулся и повел их по коридору к массивному люку в бронированной переборке. Стал слышен стук металла о металл. В этот отсек корабля не допускался еще ни один гражданский. В большую часть помещений, где располагалось оружие, можно было попасть только по особому разрешению, но взлетно-посадочная палуба всегда находилась под запретом.

В группе их собралось шестеро. Киллер, еще один фотограф по имени Симон Стар, рисовальщик Литл Тернер, сочинитель стихов Йелоу Винд и двое документалистов, Аравий Керн и Грин Стоун. Аравий и Грин уже негромко спорили по поводу заголовков и вступлений.

Все летописцы оделись в расчете на плохую погоду и взяли с собой рюкзаки с необходимым снаряжением. Киллер была совершенно уверена, что сборы окажутся напрасными. Столь желанное разрешение не будет подписано. Хорошо, что удалось добраться хотя бы до этого места.

Она забросила на плечо сумку со своими вещами и повесила на шею любимый фотоаппарат. Идущий во главе группы оратор остановился перед двумя воинами Ордена в полном боевом облачении, охранявшими портал дверей, и протянул им групповое удостоверение.

– Одобрено советником, – услышала Киллер его дрожащий голос.

Рядом с двумя вооруженными воинами оратор в повседневной одежде выглядел совсем хрупким. Ему даже пришлось запрокинуть голову чтобы посмотреть на лица часовых. Рыцари внимательно изучили документы, обменялись несколькими фразами и кивком разрешили им пройти.

Грузовая палуба – а Киллер пришлось напомнить самой себе, что это только одна из шести подобных палуб флагманского корабля, – представляла собой огромное помещение, длинный гулкий туннель, в котором виднелось множество пусковых площадок и проложенных из конца в конец вспомогательных рельсовых путей. На дальней стене, примерно на расстоянии двух сотен метров, через магическое поле можно было увидеть ярко голубое небо и серые горы внизу.

Шум стоял оглушительный. Автоматически управляемые инструменты трещали, лебедки визжали, издавали лязг и скрип, хлопали люки, а испытываемые двигатели ревели и гудели. Кругом кипела работа: палубные команды успевали повсюду, механики и оружейники проводили последние проверки и на ходу устраняли мелкие дефекты, рабочие заправляли двигатели небесных катеров горючим. Грузовые тележки с громким жужжанием составами катились по рельсам. Пахло горячим машинным маслом и выхлопными газами.

На передвижных платформах перед архиваторами стояло шесть штурмовых кораблей. Тяжелые бронированные суда для высадки десанта были предназначены для полетов на огромной высоте. Десантные корабли стояли по три машины в два ряда, широко раскинув крылья, словно хищные ястребы в ожидании команды к охоте. Они были выкрашены в белый цвет, а на фюзеляжах красовались пылающие, золотые кометы и звезда Защитницы.

– …Известные как штурм катера, – донесся голос оратора, когда они подошли к машинам. – Фактически это образец «Небесная Повозка VII». Большинство экспедиционных сил теперь предпочитают меньшие по размеру стандартные конструкции образца «Небесной Повозки», которые находятся под чехлами слева от нас, но Орден приложил все старания, чтобы оставить на службе эти старые сверхмощные машины. Они доставляли рыцарей боевых братств к местам боевых действий с самого начала Вечного Похода, и даже задолго до этого. Катера были изготовлены на верфях Мейнхетена и Филадельфии силами Научно-Исследовательского Института Волшебных Технологий для использования против сил Меринда во время Великой Войны, и во времена Объединительных Войн. В нашей экспедиции имеется дюжина штурм катеров: шесть на этой палубе и шесть в кормовой части, на второй грузовой.

Киллер подняла свой фотоаппарат и сделала несколько быстрых снимков стоящего перед ней ряда катеров. Для последнего снимка она низко наклонилась, чтобы получить впечатляющее изображение распростертых крыльев.

– Я сказал, никаких записей! – воскликнул оратор и поспешно подошел к ней.

– Я никак не могла подумать, что это серьезно, – вкрадчиво заметила Киллер. – Мы получили доступ на десять минут. Я – фотограф. Так что же я, по-вашему, должна делать?

Жеребец выглядел не на шутку встревоженным. Он собирался сказать что-то еще, но вдруг заметил, что увлеченные спором Аравий и Грин отбились от группы.

– Оставайтесь все вместе! – крикнул он и заторопился к ним, чтобы вернуть на место.

– Получила хорошие кадры? – спросил Киллер подошедший Стар.

– А как же иначе, – ответила она.

Он рассмеялся и достал из рюкзака свой фотоаппарат.

– Я не решился снимать, но ты права. Чем мы должны здесь заниматься, если не своей работой?

Он сделал несколько снимков. Стар нравился Киллер. Он был хорошим товарищем и имел внушительный опыт работы. Когда дело касалось портретов, его снимки отличались неплохой композицией, а для нее этот аспект был любимым коньком.

Оба документалиста переключили свое внимание на оратора и теперь забрасывали вопросами, на которые он пытался отвечать. Киллер мысленно удивилась, куда пропала Оливия Минт. За эти шесть разрешений среди летописцев шла нешуточная борьба, и Минт, благодаря рекомендации Киллер и еще кого-то из Ордена, выиграла одно из мест в группе, но не пришла вовремя сегодня утром, так что вместо нее в последний момент пригласили Аравия Керна.

Игнорируя инструкции оратора, Киллер отошла в сторону в поисках сюжетов для съемки. Она сфотографировала эмблему Ордена, отпечатанную на белом корпусе катера, группу палубных рабочих, смахивающих пот со лба после разгрузки целого состава вагонеток, и сияющее металлическое дуло пушки, выглядывающее из-под крыла машины.

– Ты хочешь, чтобы меня выгнали? – спросил неожиданно подошедший оратор.

– Нет.

– Я все же попросил бы тебя сдерживаться, – сказал он. – Я знаю, что ты в фаворе, но ограничения существуют для всех. После того происшествия на поверхности…

– Какого происшествия? – спросила она.

– Это случилось пару дней назад. Неужели ты не слышала?

– Нет.

– Один из архиваторов ускользнул от охранников во время посещения города и попал в ужасную переделку. Разразился жуткий скандал. Это разозлило командование. Верховному оратору пришлось здорово потрудиться, чтобы всех архиваторов не отстранили от работы и не выгнали из экспедиции

– Неужели все так серьезно?

– Я не знаю подробностей, знаю лишь то, что архиватор попал в реанимацию. Поэтому прошу, хотя бы ради меня, держись в рамках.

– У вас очень приятный голос, – сказала Киллер. – Можете просить меня, о чем угодно. Обещаю не высовываться.

Оратор смущенно вспыхнул.

– Давайте заканчивать наш визит.

Едва он отвернулся, как Киллер, сделала еще один снимок: худосочный оратор с опущенной головой на фоне энергичных рабочих и грозных кораблей.

– Оратор? – окликнула она. – А у нас есть разрешение присутствовать при загрузке десанта?

– Вряд ли это возможно, – грустно ответил он. – Извините, но меня ни о чем не предупреждали.

Над обширной палубой раздались громкие глухие удары. Киллер слышала – и ощущала всем телом – отрывистые звуки, похожие на удары огромного барабана или молота по листу железа.

– Все в сторону! Быстро, всем отойти в сторону! – закричал оратор, пытаясь собрать всю группу на самом краю свободного пространства палубы.

Звуки приближались и становились еще громче. Это были шаги. Стальные накопытники грохотали по палубе. Три сотни рыцарей Ордена в полном боевом снаряжении, шагая в ногу, прошли по грузовой палубе к ожидающим штурм катерам. Идущий первым знаменосец нес славное знамя Десятого Отряда.

При виде этой сцены Киллер едва не ахнула. Так много огромных, идеальных воинов, и все двигаются почти синхронно. Дрожащими копытами фистралка подняла фотоаппарат и начала снимать. 

Перед ней были гиганты в белой броне, словно созданные для войны, невозмутимые и целеустремленные.

Раздалась отрывистая команда, и воины, оглушительно щелкнув накопытниками, остановились. Воины словно окаменели, а их командиры разошлись по рядам, разделяя их на группы по числу катеров. Через мгновение без всякой суеты звенья поочередно разошлись к посадочным люкам.

– Они уже принесли обеты, – сдавленным шепотом пояснил оратор.

– Объясните, – так же тихо попросил Аравий.

Оратор кивнул:

– Каждый гвардеец, с самого начала службы присягает на верность Диархам, Орден не является исключением. Никто не ставит под сомнение их верность клятве, но перед особыми заданиями рыцари Ордена в каждом отдельном случае предпочитают давать особый обет, который еще больше настраивает их на выполнение предстоящей миссии. Полагаю, вам это может показаться повторением присяги, но это совершенно иной ритуал, и воины Ордена не собираются от него отказываться.

– Я не понимаю, – сказал Стар. – Они уже присягнули, но…

– Утверждать Истины Эквестрии и защищать Народы Пони, – прервал его оратор, – но особый обет относится к определенным задачам. Это специфический и точно установленный обычай.

Аравий кивнул.

– Кто это? – спросил Грин, показывая на старшего, судя по развевающемуся плащу, офицера пегаса, который шел вдоль рядов солдат.

– Это Сильвер Винд, – ответил оратор.

Киллер подняла фотоаппарат. Увенчанный пурпурным гребнем шлем висел на поясе. Подстриженные зеленые волосы обрамляли острое лицо. Изумрудные глаза казались бездонными. Минт рассказывала Киллер о нем. Если слухи правдивы, то сейчас он стал важной фигурой. Одним из пятерки.

Она сняла его беседу с подчиненными, затем поймала момент, когда Сильвер махал ногой техникам, приказывая освободить погрузочный трап. Он был самым значительным объектом. Киллер не приходилось задумываться о композиции или думать, что вырезать позже. Сильвер выделялся на любом фоне.

Неудивительно, что Минт так много о нем рассказывала. Киллер снова задумалась, почему подруга упустила такой шанс.

Когда почти все воины погрузились в катера, Сильвер отвернулся. Он что-то сказал знаменосцу и почтительно коснулся стяга. Еще один прекрасный снимок. Но вот палуба почти опустела, и Сильвер повернулся к пятерым подошедшим воинам, тоже закованным в броню.

– Это… – прошептал оратор, – это удивительно. Надеюсь, вы счастливы такое увидеть.

– А что происходит? – спросил Стар.

– Капитан последним дает свой особый обет. Его выслушают и примут клятву два сослуживца, тоже капитаны, но, Селестия Солнцеликая, остальные члены Братства тоже пришли выслушать его присягу.

– Это и есть Братство Сумерек? – спросила Киллер, не переставая щелкать фотоаппаратом.

– Первый капитан Панч Хув, капитан Дефолт, капитан Твинкл Спаркл, капитан Силен Круз и вместе с ними брат-сержант Лаймон Шилд и старший брат-сержант Биг Трек, – едва дыша, оратор перечислил всех.

– Который из них Панч Хув? – спросила Киллер, снова нацеливая фотоаппарат.

Сильвер опустился на колени.

– Не стоило… – заговорил он.

– Она хотел, чтобы все было сделано по правилам, – перебил его Дефолт. – Шилд?

Лаймон Шилд, брат-сержант третьего отделения, вынул лист гербовой бумаги, на котором был записан текст особой клятвы.

– Я прибыл, чтобы тебя выслушать, – сказал он.

– А я присутствую, чтобы засвидетельствовать обет.

– А мы пришли, чтобы поддержать твой дух, – добавил Дефолт.

Хув и Маленькая Твайлайт усмехнулись.

Ни Лаймон, ни Биг Трек не были «Детьми Сумерек». У Лаймон Шилда, было плоское лицо с глубоким шрамом поперек брови. Лаймон Шилд, участник многих войн, был улыбчивым, озорным симпатичным пегасом белого окраса с золотистой гривой и с яркими голубыми глазами. Его рот постоянно оставался полуоткрытым, словно он собирался что-то откусить.

Лаймон поднял гербовый лист.

– Сильвер Винд, сознаешь ли ты свою роль в этом деле? Обещаешь ли доставить своих солдат к месту сражения и вести к славной победе, вне зависимости от мощи и мастерства противника? Клянешься ли ты сокрушить мятежников, невзирая на их сопротивление? Клянешься ли ты быть достойным Боевого Братства и службы Эквестрии?

Сильвер положил копыто на копытоять меча, поднесенный Треком.

– Клянусь этим оружием, – произнес он.

Шилд кивнул и протянул лист с клятвой Сильверу.

– Сражайся за мир, брат, – сказал он, – и мсти за мертвых.

После этих слов он повернулся и ушел к катеру. Трек убрал меч и последовал за ним.

Сильвер поднялся на ноги и спрятал листок с клятвой под клапан на правом наплечнике.

– Делай свое дело, Сильвер, – сказал Хув.

– Хорошо, что ты мне это сказал, – невозмутимо ответил Сильвер. – А то я собирался провалить операцию.

Сбитый с толку Хув промолчал. Дефолт и Твинкл расхохотались.

– Он уже наращивает толстую шкуру, Хув, – хихикнула Твинкл.

– И ты клюнул на эту удочку, – добавил Дефолт.

– Знаю, знаю, – буркнул Хув, поглядывая на Сильвера. – Не подведи своего командира.

– Разве я могу? – откликнулся Сильвер и шагнул к своему штурм катеру.

– Наше время истекло, – раздался голос оратора.

Киллер это не огорчило. Последний кадр получился потрясающим. Члены Братства, Дефолт, Твинкл и Силен вокруг коленопреклоненного Сильвера.

Оратор вывел летописцев с погрузочной палубы на соседнюю, обзорную палубу, поблизости с пусковым шлюзом, откуда они могли наблюдать запуск штурм катеров. Вслед уходящей группе понесся нарастающий вой мощных машинных двигателей, разогреваемых перед запуском. По мере того как летописцы двигались по длинному туннелю, соединявшему два помещения, и толстые люки, один за другим, закрывались за их спинами, рев двигателей становился все тише.

Одна из стен обзорной длинной палубы целиком состояла из армированного стекла. Внутреннее освещение приглушили до минимума, так что можно было рассмотреть, что происходит в темноте ночного неба.

Зрелище было впечатляющим. Наблюдатели расположились как раз над разверстой пастью взлетно-посадочной палубы; пусковой люк по всей окружности мерцал яркими направляющими огнями. Выше люка зубчатым силуэтом готического замка нависала громада основной части флагманского корабля. Внизу простирались горные вершины, отсюда кажущиеся лишь холмами.

Поблизости мелькали небольшие вспомогательные суда и грузовые повозки; некоторые из них направлялись вниз, остальные – к другим кораблям экспедиционной флотилии. С обзорной палубы можно было увидеть сразу пять судов. Узкие длинные чудовища стояли на высоком якоре в километре от флагмана. На таком расстоянии можно было рассмотреть только силуэты, но сияние ночного светила образовало вокруг их ребристых туш неяркое призрачное свечение.

Но каким бы впечатляющим ни было это зрелище, делать снимки было бы пустой тратой времени. Толстое стекло и значительное расстояние слишком ослабляли разрешающую способность фотоаппарата.

Киллер отыскала местечко в стороне от остальных и начала пересматривать уже отснятые кадры, попутно добавляя к ним коротенькие пояснения.

– А можно, я посмотрю? – раздался чей-то голос.

Киллер подняла голову и, в сумрачном помещении, узнала говорившего. Им оказался верховный оратор Зэд.

– Конечно, – ответила она, поднялась на ноги и повернула портативный экран к оратору, чтобы он мог увидеть кадры, в то время как Киллер переключала аппарат с одного снимка на другой.

Оратор с любопытством вытянул шею.

– У вас замечательный глаз, госпожа Киллер. О, а это особенно удачный снимок. Видно, как тяжело приходится команде палубных рабочих. Кадр поражает своей правдивостью и объективностью. К сожалению, большая часть попадающих в исторический архив снимков слишком официальна и далека от реальности.

– Мне нравится снимать пони, когда они об этом и не подозревают.

– А это просто великолепно! Вы отлично выбрали момент для съемки Сильвера.

– Вы знакомы с ним лично, сэр?

– Почему вы об этом спросили?

– Вы назвали его по имени, а не по фамилии или занимаемой должности.

Зэд улыбнулся собеседнице:

– Мне кажется, я могу считать капитана Сильвера своим другом. Во всяком случае, мне хочется так думать. Когда имеешь дело с Орденом, невозможно ничего знать наверняка. Они очень странно строят свои отношения с окружающими, но мы провели немало времени вдвоем и обсудили кое-какие проблемы.

– Вы его наставник?

– Учитель. Это очень разные понятия. Я знаю многое из того, что ему неизвестно, так что в состоянии расширить его кругозор, но я не претендую на то, чтобы оказывать на него влияние. Ох, госпожа Киллер! Он замечательный! Я бы сказал, что он – лучший!

– Мне тоже так показалось. Я была просто очарована.

– Вы сделали прекрасный снимок: они все собрались вместе, и Сильвер Винд так смиренно преклонил колени, да еще вся сцена на фоне знамени…

– Это вышло случайно. Они сами выбрали место, где остановиться.

Зэд ласково тронул ее ногу своим копытом. Казалось, он испытывал подлинное наслаждение от ее работы.

– Даже один этот снимок принесет вам известность. Он будет включаться во все учебники истории, пока существует Эквестрия.

– Это всего лишь фото, – удрученно заметила она.

– Это свидетельство. Это прекрасный образец настоящей работы архиваторов. Мне приходилось просматривать некоторые образцы деятельности летописцев, прежде чем направить материалы в коллективный архив экспедиции. Некоторые данные я бы назвал слегка… обрывочными. Идеальный повод для противников летописцев назвать их работу пустой тратой времени, фондов и мест на кораблях. Но кое-что представляет собой подлинные шедевры, и ваши работы я смело могу отнести к последней категории.

– Вы слишком добры.

– Я честен, дорогая моя. И уверен, что пони обязаны оставлять честные и объективные свидетельства своей деятельности, иначе будет сделана только половина дела. Раз уж речь зашла о честности, прошу вас пройти со мной.

Зэд провел Киллер к остальной группе, собравшейся у прозрачной стены. К ним присоединился еще один жеребец, беседующий с Силеном. Им оказался советник Син, и при их приближении он обернулся.

– Зэддикус, ты хочешь им рассказать?

– Замысел принадлежит тебе, советник, так что тебе и рассказывать.

Син кивнул.

– После совещания с командованием экспедиции было решено, что вы, все шестеро, сможете присоединиться к ударной группе и наблюдать за этим рискованным предприятием. Вы доберетесь до поверхности на одном из кораблей поддержки.

Летописцы хором выразили свою благодарность.

– Относительно разрешения летописцам и архиваторов находиться в зоне боевых действий возникли жаркие споры, – сказал Зэд. – Особенно много возражений было против гражданской деятельности в зоне военных действий. И, кроме того, были сомнения, стоит ли вам видеть то, что произойдет. Воины Ордена в бою представляют собой шокирующее и жестокое зрелище. Кое-кто уверен, что подобные образы не следует демонстрировать широкой публике, поскольку они могут вызвать отрицательное отношение к самой идее Вечного Похода.

– Но мы оба уверены в обратном, – добавил Син. – Истина не может принести вреда, даже в том случае, когда передает жестокие или уродливые образы. Мы должны честно рассказывать о своей деятельности и о способах достижения побед. А всем остальным, в том числе и вам, предстоит выразить свое отношение. Только на такую абсолютную честность должна опираться истинная культура. Мы не можем не воспевать отвагу Ордена, а как вы можете это сделать, если не увидите их в действии? Я верю в эффективность положительной пропаганды, и в этом немалая заслуга присутствующей здесь госпожи Киллер и ее снимков моей скромной персоны. В донесениях и фоторепортажах о победах Эквестрии и страданиях ее граждан содержится немалая сила. Она объединяет и вдохновляет наши народы.

– Кое-кому может показаться, – подхватил Зэд, – что это не слишком показательный пример. Использование Ордена в непривычной для них роли полицейских сил. Для выполнения задания потребуется один или два дня, и риск при этом минимальный. И все же я хочу подчеркнуть, что предприятие очень опасное. Вы получите подробные инструкции на все случаи и никогда не пренебрегайте собственной безопасностью. Я буду вас сопровождать – это было одним из непременных условий Защитницы. Слушайте меня и всегда выполняйте инструкции.

«Значит, нас все же будут проверять и контролировать, – подумала Киллер. – Показывать только то, что мы должны, по их мнению, увидеть. Неважно, это все равно блестящая возможность. 

Невозможно поверить, что Оливия Минт могла от нее отказаться».

– Смотрите! – воскликнул Аравий.

Все обернулись.

Штурм катера стартовали. Они вылетали из люка, подобно огромным стальным стрелам, и далекая луна играла на блестящей броне. Корабли величественно разворачивались и пропадали в бездне, лишь голубые огни удаляющийся двигателей на фоне гор постепенно выстраивались в линию.