Мэйнхеттенский блюз
Нас никто не спросил
Старый уличный фонарь уже, давно мерцавший тусклым светом, бросил свои последние лучи и, наконец, потух. Коко неуверенно посмотрела на него и ускорила шаг. Мэйнхэттен, как она успела убедиться, был городом больших возможностей. Жаль только, что ради этих возможностей приходилось ходить по тёмным, пустым, заваленным мусором улицам.
Коко нервно огляделась. Когда она только-только приехала в Мейнхеттен, она подумала, что скоро привыкнет и к причудам местных, и к гнетущей атмосфере города. Прошло уже несколько месяцев, а она так и не смогла свыкнуться. На широких, хорошо освещённых улицах с магазинами и модными ресторанами город был прекрасен, но стоило лишь свернуть, как ты оказывался в, как выразилась подруга Коко Грейс, совершенно другой экосистеме.
И вот теперь она оказалась именно в такой ситуации. Коко шла по лабиринту узких улочек среди трущоб. Вокруг не было нипони и хвала Селестии за это; вид мрачных, изморенных голодом пони, глядящих на неё со странным блеском в голодных глазах, был бы ещё хуже.
Грейс назвала это экосистемой, но у Коко было более подходящее слово. Это организм. Разросшаяся раковая опухоль в самом центре города. Странная и пугающая жизнь так и бурлила на улицах ночного города. Из тёмных уголков улиц раздавался звон бьющихся бутылок, чьи-то крики, приглушенный смех и стоны кобылы, занимающейся сексом. Волна мускусных органических запахов пронзила ноздри Коко.
Внезапно она почувствовала, будто бы к её спине прижалось холодное копыто. Чувство, которое рано или поздно испытывал любой житель Мейнхеттена.
За ней кто-то следил.
Она обернулась, но там не было никого, лишь пустая улица со знакомыми матерными граффити и рваными плакатами на стенах с облупившейся краской, да переполненным мусорным баком. Коко вздохнула с облегчением и побежала вперед. Наконец-то узнала где находится, до её дома оставалась всего пара кварталов.
― Стоять! ― услышала она голос перед собой.
Она немедленно остановилась. Одним из главных правил такого города, как Мэйнхеттен было то, что приказы пони, прячущихся в тени лучше не игнорировать. Целее будешь.
― Гони бабки! Живо! ― приказал голос.
Невысокий серый единорог с шипастой красной гривой шагнул в круг света от уличного фонаря. На нем была черная кожаная куртка, скрывающая кьютимарку. Коко беззвучно вскрикнула, когда увидела, что он левитирует нож. Она не знала, как далеко он сможет дотянуться своей магией, но что-то подсказывало ей, что более чем достаточно, чтобы она не смогла убежать.
― Бабки! Быстрее! ― повторил единорог.
К ней подошли еще два пони в кожаных куртках и судя по шагам, за спиной были еще двое.
― Я бы на твоем месте послушалась… ― Услышал она другой голос. К удивлению земнопони, он принадлежал кобылке, которая вошла в круг света и ухмыльнулась Коко.
Когда Коко была маленькой, родители часто говорили ей не приближаться к таким детям, как эта кобыла. У неё была амарантовая грива и бурая шерсть. Коко подумала, что если бы не лёгкая полнота той кобылки, из неё получилась бы отличная модель.
В ушках кобылки висел пирсинг, а на спину была накинута чёрная кожаная куртка с серебряными шипами. Она жевала жвачку. Когда Коко посмотрела в ее зеленые глаза, кобылка надула большой розовый пузырь, который лопнул, забрызгав Коко кусочками жвачки и слюны.
— Нам не нужны проблемы, — сказала она. Нож, почти касавшийся горла Коко, говорил об обратном. — Нам нужно только твоё бабло!
Коко медленно потянулась к седельным сумкам, нащупала кошелёк и протянула его кобылке. Та буквально вырвала его у неё из копыт и сразу же заглянула внутрь. Ухмылка исчезла с её мордочки.
— Всего сто бит? — спросила земнопони. Коко подумала, что она похожа на жеребенка, который не получил подарок на День Согревающего Очага.
Замешательство длилось недолго.
— Чё лыбу давишь, пизда?! — воскликнула кобылка. — Чё в сумках? Вываливай всё!
Коко сглотнула. У неё не было ничего ценного: всего лишь несколько незаконченных рисунков её проектов, новая одежда, которую она купила сегодня и ключи от квартиры. Грабители неуверенно посмотрели на содержимое её седельных сумок.
— Мы конечно можем взять кое-что ещё… — пробормотал один из пони позади Коко.
Она замерла, когда почувствовала, как копыто коснулось её хвоста. Первой её мыслью было лягнуть его, но потом она вспомнила про нож, всё ещё нацеленный на неё.
— Не смей её трогать! — воскликнула кобылка.
— Что? — Коко всё ещё чувствовала пони позади себя. — Ты ревнуешь что ли? Тогда можешь присоединиться…
— Блядь! Только попробуй, и я скормлю тебе твои же яйца! — ответила кобылка, доставая нож из своей куртки. Коко вздохнула с облегчением, когда почувствовала, что жеребец убрал своё копыто.
— Вы заебали, у нас нет на это времени… — заметил единорог. — Валим отсюда, пока она не обоссалась…
Банда сбежала и исчезла в переулках, оставив Коко одну посреди улицы. Прежде чем они ушли, бледно-желтый пегас с зеленой гривой, тот, что стоял позади, бросил на неё последний взгляд, безумно улыбнулся и взлетел.
Какое-то время Коко просто стояла там, медленно осознавая, что её только что ограбили. Затем она быстро собрала рассыпанное содержимое седельных сумок и, глотая слезы, побежала домой.
В Мэйнхэттене было достаточно пустующих зданий. Рано или поздно каждому в голову приходила идея начать свой бизнес. Большинство просто забывала об этом на следующий же день, но некоторые всё-таки умудрялись накопить денег и открыть свой магазин или предприятие. Естественно, большинство этих предприятий обанкротились в первые же месяцы, оставив после себя лишь пустые склады, разрушенные магазины или заброшенные фабрики. Перед уходом их владельцы тяжело вздыхали и вешали на дверь замки, надеясь, что когда-нибудь их положение улучшится и они ещё вернутся.
Было не сложно взломать замок на одном из таких складов, расположенном недалеко от Бридлвея. Вокруг костра внутри сидели пять молодых пони. Их кожаные куртки, несколько месяцев назад украденные у каких-то грифонов, валялись в дальнем темном углу. Спрятанная в коричневый бумажный пакет, бутылка передавалась от одного пони к другому. Коричневая кобылка, выплюнув жвачку в костер, взяла сигарету из лежащей рядом с ней пачки и закурила.
— Сто бит. Не так уж плохо, — сказала она, выдыхая дым. — Но, Крекер, ещё раз такое отмочишь, я тебе яйца отрежу…
— О, да не кипятись ты, Бэбс, — ответил Крекер, долговязый желтый пегас с зеленой гривой. — Знаешь же... Когда я вижу красивый круп, я просто не могу сопротивляться… Твой круп, кстати, тоже ничего.
— Ну, тогда подрочи перед тем как идти на следующее дело, — процедила Бэбс. — У Хеджхога таких проблем нет…
Она указала копытом на серого красногривого единорога, пытавшегося настроить акустическую гитару.
— Ну естесно, вы ж двое ебётесь, как кролики… — пробормотал Крекер. — Держу пари, он и Вайт Дав уже отымел…
Вайт Дав, единственная, кроме Бэбс, кобылка в банде, вздрогнула. Прежде чем они ограбили Коко, ей пришлось провести двадцать минут в темной аллее с Крекером. Это было её первое ограбление, на мгновение она даже подумала сбежать, но затем пегас сказал ей, что он с ней сделает, если она попробует.
— Да не трахал я Дав, — сказал Хеджхог. — Ей даже пятнадцати нет… Я бы разорвал её напополам…
Вайт Дав залилась краской. Бэбс посмотрела на неё; иногда она думала, насколько же та похожа на подругу кузины, Свити Белль. Если бы не оранжевая, кудрявая грива Дав, она бы не смогла их различить.
— Да, верно… — Крекер издал пронзительный смешок. — Я, конечно, люблю, поуже, но не настолько же…
— Завали ебало, Крекер, — проворчал пятый член банды, мускулистый осел по имени Разговор. Это было первое, что он сказал в эту ночь, но даже Крекер прекрасно знал, что, когда Раз начинает говорить, то его лучше слушать.
— Так кто же станет нашим следующим клиентом? — спросил Хеджхог. Единорог ударил по струнам и тут же поморщился, услышав результат.
— Не знаю, думаю нам придется на пару дней залечь, — ответила Бабс. — Она могла позвать стражу.
Внезапно она захохотала и вскоре, к ней присоединилась остальная часть группы.
— Позвать стражу… смешно, — Хеджхог вытер слезы с глаз. — Но я спрашивал серьезно.
— Понятия не имею, — ответила Бэбс. — Раз, ты чё думаешь?
Осел пожал плечами и указал на Вайт Дав. Несмотря на то, что та выпила совсем немного, кобылка уже дремала, облокотившись спиной на Раза.
— Вайт Дав? — позвала Бэбс. — Проснись, соня!
— А? Что? — Вайт Дав открыла глаза и огляделась. — Что я пропустила?
Бэбс закатила глаза.
— Я спросила, кого мы грабанём в следующий раз, — проворчала она. — Есть идеи?
— О-о-о… — глаза Вайт Дав загорелись, когда она начала взвешивать варианты. — В школе есть пара кобылок, которые меня уже достали… У них много денег, и по выходным они ходят по клубам…
— Богатые пиздёнки значит? — пробормотала Бэбс. — Мне нравится эта идея… Они шляются из одного клуба в другой с битами в гламурных сумочках?
— Понятия не имею, — ответила Вайт Дав. — Моя мама не отпускает меня на вечеринки…
Крекер хихикнул.
— И она позволяет тебе тусоваться с нами? — спросил он. — Скажи маме, что ей стоит пересмотреть свои приоритеты…
— Она не знает… — кобылка покраснела. — Она думает, что я ночую у подруги…
— Ну, ты можешь переночевать со мной… — пробормотал Крекер, размахивая копытом. Раз прочистил горло и бросил на него злобный взгляд.
— Как бы то ни было, — сказала Бэбс. — Эти богатые сучки просто ждут не дождутся, когда кто-нибудь их отымеет. Я за…
— Ага… — Хеджхог зевнул. — Хватит базарить о делах.
Он сделал глоток из бутылки и заиграл на гитаре. Бэбс посмотрела в огонь, слушая активную, неуместную в столь мрачном месте мелодию и хриплое пение своего друга.
Нас никто не спросил,
Что хотим мы иметь,
Пару крыльев или магический рог.
Все однажды придут нам помочь.
Меткоискатели, так они себя называли. Ну, у Крекера и Хеджхога уже были кьютимарки, а Раз был ослом и никогда её не получит. Но они любили тусоваться вместе. Все лучше, чем сидеть дома.
Наши гривы обрежут,
Нас скуют и запрут,
Нам промоют мозги.
Превратят нас в безмозглые пни.
Бэбс было интересно, что делают её родители. Может быть, они спали; они уже давно привыкли, что их дочь пропадает вне дома целыми днями и ночами. Пока она приносила деньги, они не задавали вопросов.
А когда нас отпустят,
Мы будем другими.
Будем петь, валяясь в траве.
— О, Селестия, как рад я судьбе!
— Серьезно? Запрут и промоют мозги? — закатив глаза, спросил Крекер, когда Хеджхог закончил петь.
— Заткнись! — ответил тот. — Это моё послание.
— Ага, как же, послание… — пегас плюнул в костер. — Ты грабитель-дебил, рисующий члены на стенах. И когда тебя поймают, ты чё, собираешься запеть страже, что они нарушают твои права? Послание блин…
— Дело не в этом, — ответил единорог. — Я думаю, что каждый пони должен иметь право высказать свое мнение…
— Тогда, я выскажу своё, — прервал его Крекер. — Когда я говорю, что хочу трахнуть кого-то, это потому, что я хочу, а не потому, что за этим есть какая-то идеология… какое бы дерьмо ты не выдумал, это только заводит меня ещё больше. Кроме того, Селестию не ебёт твоё мнение.
Он повернулся к остальным своим спутникам.
— Я прав?
— Да завалитесь вы уже! — ответил Раз. Вайт Дав спала, положив голову ему на плечо.
— Поддерживаю, — проворчала Бэбс. — Я слишком устала и пьяна, чтобы ебать себе мозги идеологией. Я просто поссу и пойду спать. Завтра будет тяжёлый день.
Бэбс застонала. Тяжело дыша, Хеджхог скатился с неё и лег рядом на матрас. Бэбс потянулась, села на пол и нахмурилась, наблюдая, как из неё капает сперма. Её сердцебиение вернулось к нормальному ритму.
— Так быстро? — подумала кобылка. — Опять?.
Она бросила сердитый взгляд на Хеджхога и сказала:
— Если бросишь меня, я тебя убью…
Хеджхог зевнул и закрыл глаза.
— И даже не заикайся о свободных отношениях, иначе я откушу твои яйца.
Раздался храп единорога.
— Ну и хрен с тобой… — пробормотала Бэбс и встала.
Проходя мимо остатков костра, она нашла бутылку алкоголя. В ней всё ещё оставалось немного жидкости. Кобылка допила её, поморщилась и бросила бутылку в стену. Земнопони хмуро улыбнулась и накинула на плечи куртку. Приятное тепло тут же разлилось по телу, успокаивая боль между ног.
Кобылка потрусила к металлической лестнице и взобралась на крышу. Осторожно избегая острых обломков металла, она подошла к краю, села и посмотрела вниз.
Несмотря на ночь, Бэбс видела свет во многих окнах. При взгляде с крыши, они выглядели как звезды из какой-то далекой галактики. Она подумала о пони, живших там: почему они ещё не спали? Что они делали? Рыдали потому, что сегодня украли их последние деньги? Веселились, пока их дочь шлялась по тёмным улицам?
«Некоторые из них, наверно, занимаются сексом…» — Подумала Бэбс.
Странно. Из-за строительской привычки экономить на толщине стен, в Мэйнхэттене почти не существовало уединения, но все же было как-то мерзко думать о том, как другие пони занимаются этим.
Бэбс подумала о Хеджхоге и вздохнула. «Может быть, кто-то из них умеет делать это по нормальному…»
Некоторые огни погасли, но вместо них появилось несколько новых. Бэбс посмотрела на залив и Статую, возвышающуюся над ним.
Она подумала о том, что придётся сделать завтра, и вздрогнула. По городу ходило множество легенд о пони, чьи жизни оборвались в темных водах залива. Но, с другой стороны, деньги стоили риска.
Кобылка усмехнулась. Хеджхог мог сколь угодно говорить о свободе и обществе без правителей и без подданных, но, в конце концов, речь всегда шла о деньгах. Она ненавидела это признавать, но Крекер был единственным членом их группы, который мог сказать об этом в открытую.
«Блин, он словно кузен Эпплджек… — подумала Бэбс. — Ну, кузен Эпплджек, но при этом пегас, в детстве упавший с Клаудсдейла и долбанувшийся башкой об землю.»
Ну, может, Раз тоже был честен. Но, с другой стороны, кто знает, что происходит в его голове?
Бэбс покачала головой и вынула пачку сигарет из кармана куртки, открыла её и вытянула сигарету зубами. Земнопони обыскала карманы и нашла золотую зажигалку. Она ухмыльнулась, вспомнив, как они грабили её предыдущего владельца. Крекер хотел продать зажигалку и поделить деньги, но Бэбс настояла на том, чтобы сохранить её.
Горький дым наполнил её легкие. Она выдохнула, и облако табачного дыма закрыло город. Вкус дешевой сигареты приятно раздражал нёбо. Бэбс вынула её изо рта и сплюнула, проводив взглядом густую слюну, разбившуюся о грязный бетон.
Она вспомнила доктора из её школы, который всё время твердил ученикам о раке легких. Её это не волновало. В таком городе, как Мэйнхэттен, вероятность того, что она проживет достаточно долго, чтобы умереть с костями и мозгом, съеденным метастазами, была близка к нулю. Шансы сдохнуть под колёсами пьяного таксиста, с ножевой раной в подворотне, или от девяти миллиметровой дырки во лбу, была куда как выше.
— Однажды я умру, — сказала Бэбс, ни к кому не обращаясь, и вдохнула дым. Кобылка помолчала, позволив себе насладиться приятным воем табака в голове. Наконец, она шумно выдохнула и посмотрела на раскинувшийся под ней город. — Но сначала, Мэйнехэттен станет моим…
Примечание автора:
Другой город, другая кобылка, другое преступление, но те же чувства…