Лишняя

41. Аз есмь…

Так кто же я?..

— Твайлайт? Тук-тук!

— Сейчас её нет, мисс! Может, я смогу че… чем-то… — резко увял Спайк, вырулив откуда-то из-за шкафов и обнаружив на пороге «Золотого дуба» мою скромную персону.

— «Чем-то» сможешь. Привет, Спайк.

— Э-э… Ну… Здравствуй, Найтмер…

Дракончик меня с самого начала то ли побаивался, то ли недолюбливал, то ли всё вместе — потому старался пересекаться со мной пореже. Даже бегать в «Карусель» перестал, как я туда съехал. Как ни странно, но Рарити это заметила и даже намедни вспоминала его за ужином.

— Мне надо отправить письмо Селестии. И, кстати, Рарити шлёт тебе огромный и пламенный привет!

— Правда?.. — махом утратил угрюмо-опасливый вид «Спайки-Вайки», заодно совершенно безропотно приняв у меня насквозь официального вида свиток, даже запечатанный как полагается.

— Правда, правда, — усмехнувшись, кивнул я. — Недавно мне жаловалась, что не заходишь…

— А… А можно?

Блин, ну конечно же нет!

— Не знаю. Сам у неё спроси, если хочешь, — преувеличенно равнодушно пожал крыльями я, преодолев желание приложить копыто к лицу.

— А ты?.. Ну…

— Что «я»? «Карусель» — не моя вотчина, так что и вопросы не ко мне. Рарити дома сегодня — вот и спроси у неё. Правда, она может быть немного занята заказами… Или, может, ты просто боишься лишний раз со мной встретиться, м? — улыбнувшись во все зубы, поддел я Спайка.

— Да не боюсь я ничего! — чуть покраснев, неуверенно буркнул тот. — Я просто… Э-э… Занят был! Очень! А сейчас — вот, буквально, только что! — освободился и… И как раз собирался пойти к Рарити! Так что… — явно намылился уйти дракончик.

Э, ты это куда собрался? — проводил я удивлённым взглядом обходящего меня по направлению к выходу мелкого.

— Ничего не забыл? — обратил я его внимание на себя.

— Не!.. Ой, — смутившись, покраснел тот. — То есть, конечно, собирался к Рарити пойти… Письмо твоё отправить — и пойти! — Дракончик выхватил свиток из моего захвата, демонстративно набрал полную грудь и «сдул» свиток со своих ладоней языком зелёного пламени.

Хе, готово дело. И ни вопросов никаких, ни требований, ни подозрений, которые, спорю, были бы обязательно, не услышь наш низкорослый романтик про свою соскучившуюся ненаглядную…

— Найтмер, библиотека закрывается! — уже сзади, от дверей строго объявил Спайк.

— Иду, иду, — усмехнувшись, вымелся я наружу. Проводил взглядом чуть ли не вприпрыжку унёсшегося вдаль дракончика и, хмыкнув, направился следом.

Вот так, письмо Тие… Скоро третья неделя уже пойдёт с нашей последней встречи, а она всё молчит. Нет, может, конечно, её «в ближайшее время» — это «в течение пары лет» — с её-то продолжительностью жизни… Что там — месяцем больше, месяцем меньше? Но это всё-таки не повод отмалчиваться даже на прямые вопросы! Проклятье, Тия!.. Прости идиота… Я, вот, даже сдержал данную себе же намедни угрозу и таки сотворил послание по всем правилам: чернилами, ровным, как только сумел, почерком, с полагающейся по уставу шапкой… ну, насколько смог: своего-то официального статуса я даже близко не представляю… Потряс Твайку — на предмет оформления: благо, та, на свою голову, сама пришла в «Карусель» — «к Рарити», ага… А как библиотекарша наша сбежала — взялся за перо. Превозмог: тренировки телекинеза и возвращающаяся чувствительность позволили справиться с текстом не то чтобы легко и просто, но хотя бы справиться, а не как тогда… Почерк, конечно, у меня тот ещё, но вроде читаемо вышло, хотя до энтих ихних каллиграфиев мне ещё у-у-у… Но, так или иначе, послание, оформленное предельно официально — в рамках моих навыков — только что ушло по адресу. Надеюсь, хоть так Тия на него внимание обратит…

Но перья — это всё равно издевательство какое-то… Нельзя так жить. Припомнить, что ли, устройство шариковой ручки да поискать того, кто возьмётся её сделать?.. Хах, да если мне удастся победить эти клятые перья — аристократы свергнут Селестию и посадят на трон меня!..

Я тихо рассмеялся, прикрывая рот кончиком крыла. Вообразил, блин…

С остальными же письмами так уже не заморачивался — написал как удобно. Правда, только после отправки сообразил, что Каденс может и не в курсе быть моих предпочтений в писчих принадлежностях — как бы не обиделась, ёлки… Не то чтобы мы там прям общались и всё такое, но вот так, на ровном месте… Блин.

Писала наша розовая принцесса больше, как я понял, для затравки, начать общение. Так-то давно уже об этом говорили, помнится, ещё в мой прошлый визит в Кантерлот… Каденс же в письме пока делилась кое-какими местными дворцовыми новостями, немного рассказывала о себе, немного спрашивала обо мне — в общем, зондировала почву на предмет налаживания отношений. Правда, со всей очевидностью, писать она мне взялась не от скуки…

Было в конверте «от Каденс» второе письмо.

Луна.

Узнал я её только по почерку, подтвердив мелькнувшую на его счёт смутную догадку взглядом на подпись в конце. Ничего особенного в уже прочитанном начале я не увидел, но и дочитывать, понятно, уже не стал. Пусть что хочет пишет — это вовсе не означает, что я стану утруждать себя чтением её упражнений в словесности! С этой мыслью недочитанный лист был обращён телекинезом в жертву шредера, и полученное конфетти отправилось в мусорницу. Ответ синей тоже был готов быстро: описание того, где я видел её и её писанину уложилось в пару предложений и один сломанный на эмоциях грифель. Проклятая лошадь! Сохранила голову на плечах — так хотя бы свали подальше и не отсвечивай! Тварь скотская…

Вот над ответом Каденс я залип уже основательно, долго раздумывая, стоит ли интересоваться у неё состоянием Тии или нет. Скрепя сердце, решил пока не форсировать события и ответил примерно в тех же рамках, что задала собеседница. Мало ли, что там и как происходит… Но узнать, конечно, надо обязательно, и эту тему я непременно затрону когда-нибудь, с одним из новых писем, буде они последуют, конечно…

Так, за размышлениями и воспоминаниями, я без спешки, незаметно для себя добрался до «Карусели».

Что ж, ладно… Что я там ещё на сегодня планировал?..

…

— Вот! Готово! — вывел меня из полудрёмы радостный голосок Свити. — Можно смотреть! Я позову Рарити! — довольная собой жеребёнка пулей вылетела из комнаты.

Я зевнул, помассировал веки, прогоняя сонливость и приходя в себя. Разморило что-то неожиданно… Да и Свити сегодня явно дольше обычного возилась — собственно, она и обещала, что собирается попробовать кое-что новое и необычное. Ну-ка, что там вышло-то?..

Я поднялся с пола, коротко размяв крылья и ноги, подошёл к зеркалу и…

— А-а…

…завис, чувствуя, как из головы стремительно испаряются мысли, оставляя в гулком пустом пространстве черепа только эмоциональные междометия.

Да это… Я… Это…

Из зеркала на меня, стремительно краснея мордочкой и ошарашенно приоткрыв рот, смотрела антрацитово-чёрная аликорна с фиолетовой гривой, аккуратно расчёсанной, собранной в несколько прядей заколками и… увенчанной сверху огромным белым бантом! С блёстками!!!

— Свити, чтоб тебя… — севшим голосом пробормотал я, буквально чувствуя, как со скрипом и скрежетом заедают шестерни в голове.

Сделать из меня… Это?!

Милая и беззащитная Найтмер в зеркале потерянно и жалобно хлопнула ресничками.

Да как?!.. Да!..

Я растерянно зашарил передней ногой по гриве, пытаясь нащупать бант, чтобы поскорее избавиться от этого!.. Этого!

— Ну, На́йти, давай, хвастай… ся… — вошла Рарити, так и замерев на пороге с поднятой для шага ногой.

— Красиво, правда? — обогнув сестру, просочилась в комнату Свити.

— П-к-х-х-х!.. Гы-ы… — подавился кто-то ещё.

Я резко обернулся, чтобы успеть заметить выскальзывающего в коридор Спайка, зажимающего рот ладонями.

Свити, твою-то мать.

— Это… — отмерла старшая единорожка, — очень необычно и мило, признаться… Но, Свити, дорогуша, боюсь, нашей Найтмер вряд ли понравилось такое украшение…

Ты просто необычайно прозорлива, подруга! Проклятье, да это позорище на весь Понивилль! Сагитировал, бляха, Спайка, на свою голову — заморачиваться с его подозрительностью не захотелось, видите ли…

Сдирать бант я больше уже не торопился. Толку теперь? Поздняк метаться. Зар-раз-за-а-а!..

— Правда? Вам не нравится?.. — подняла на меня погрустневший взгляд Свити.

Я, с трудом удержавшись от слов, коротко качнул головой. Увенчанной большим и милым белым бантиком. А-а, блин…

— Ой, как жалко… — приуныла жеребёнка. — Вам идёт, я надеялась, что и понравится тоже… С шёрсткой красиво сочетается — он, такой, как луна на ночном небе почти! И вы с ним такая… ну… хорошая добрая пони, а не злодейка из сказки, которую никто не любит… Жалко… Простите, что у меня не получилось…

Я, тупо уставившись на младшую единорожку, стоял, как дерево, и просто не знал, что мне, нафиг, делать. Ругаться? Угрожать? Рвать на себе гриву? Что?..

— Не переживай так, Свити, — поцеловала ту в макушку Рарити. Мелкая, робко улыбнувшись, потёрлась о её бок в ответ. — Может, поставишь нам всем чаю?

— Конечно! — с энтузиазмом кивнула явно приободрившаяся жеребёнка. — Это… Простите, что плохо получилось! В следующий раз я лучше сделаю, обещаю!

— Не надо мне тут никакого следующего раза, — мрачно буркнул я в закрывшуюся за ней дверь.

— Не обижайся на мою сестру, дорогуша, — улыбнулась модельерша. — Ты же, скорее всего, сама ей не запрещала ничего подобного, верно? Это я уже успела понять, что ты у нас — кто-то вроде Дэш: той тоже не нравится всё такого рода… И, кстати… тебе правда очень идёт. Ты с ним так восхитительно мила… — подмигнула мне эта… змея!

Я, против желания, кинул взгляд в зеркало. Да уж, не поспоришь… Ещё и глаза из-за убранной назад чёлки такие сразу огромные…

А как бы этот бант выглядел на мне на том моём рисунке!..

Бл-л-ль!..

От вставшей перед глазами картины щёки моментально вспыхнули багрянцем, сердце забилось чаще, а внизу живота начала разгораться тёплая истома. Я, проглотив тут же вставший в горле ком, поспешно отвернулся и начал с остервенением на ощупь выпутывать бант из гривы.

— На́йти, не нужно так нервничать, пожалуйста. Позволь, я помогу! — осторожно притормозила меня телекинезом Рарити.

Я, сделав пару быстрых вздохов и проглотив ставшую вязкой слюну, нервно кивнул, позволив единорожке начать аккуратно и неторопливо разбирать причёску. Пф-ф, блин… Очень… удачная мысль была, бездна побери…

— Вот и всё. Зря ты так, дорогуша. Ты и правда очень симпатично и необычно с ним смотрелась, — продемонстрировала мне снятый бант Рар. Покрутила перед глазами, приложила к своей голове и посмотрелась в зеркало, разочарованно качнула головой, отложила его в сторону. Слишком в цвет с шёрсткой, теряется — ей и правда не шло.

То ли дело — мне!..

Я мотнул головой, силясь вытряхнуть из неё нафиг ненужную мысль.

— Знаешь… Я, пожалуй, должна извиниться перед тобой, — помедлив, неуверенно нарушила тишину Рарити.

— За что?

— За… За вчерашнее, — кобылка потупилась, слегка заалев щеками. — Мне… не следовало столь беспардонно… хватать твою вещь и… — окончательно смешалась она.

— Проехали, — хмуро вздохнул я.

Да уж, блин… Но разговор об этом, чую, всё равно рано или поздно зашёл бы.

— Спасибо, На́йти. Я постараюсь быть деликатнее в будущем, — слегка расслабилась единорожка. — А… это же ты нарисовала? — вновь смущённо отвела она взгляд.

Нет, блин, оно само! Вот на кой спрашиваешь, а?

— Ну я, — всё же выдавил признание, почувствовав, как потеплели щёки, а взгляд сам соскользнул в сторону. Проклятье!

— Я, конечно же, не рассматривала пристально, но… ты… очень талантливо рисуешь, — выдавила Рар, заставив меня пожелать провалиться сквозь пол. Не знаю, кому именно пожелать — ей или себе…

Да и как, блин, это понимать? «Найтмер, ты классно нарисовала саму себя в образе горячей похотливой развратницы, молодец!»? И что, «спасибо» за это сказать?.. Или…

— Извини. Я, наверное, лезу не в своё дело, — пробормотала Рар, прервав мой ступор. — Я только желала заострить твоё внимание на… ну… великолепном исполнении… То есть, ты могла бы стать, например, художницей и писать картины… Помнишь, ты говорила, что не знаешь, чем могла бы заниматься? Я… Я говорила в этом смысле.

— Подумаю, — буркнул я, до сих пор не зная, куда деться от… всего этого.

На долгую минуту в комнате повисла смущённая тишина. Мы с кобылкой упорно избегали друг друга взглядами и, похоже, оба не знали, что сказать дальше. Ещё и щёки, к вящему негодованию, так и продолжали гореть… Давно я себя таким идиотом не чувствовал, бляха…

— Это… — подал голос я, лишь бы сделать что-то с этой тишиной. — Ну… Не уверена я насчёт твоей идеи с рисунками…

Я напряжённо замолк под вопросительным и, похоже, тоже смущённым взглядом Рарити, пытаясь сформулировать мысль и рефлекторно хлестая себя хвостом по бокам.

А-а, зараз-з-за! Хватит, блин, мямлить!

— В общем… — соберись!!! — Боюсь, я недостаточно себя контролирую в процессе. Ты ж наверняка всю голову сломала, пытаясь понять, с чего бы мне стукнуло такое рисовать, — я нервно усмехнулся. — А я тебя удивлю, что и не собиралась даже! Как и в прошлый раз, кстати…

Единорожка заметно вздрогнула.

Ага, вот и мне с того рисунка было совершенно не по себе… Тия тогда оставила его у меня, а я потом оставил его в Кантерлоте. Сжечь бы к лешему, но рука не поднималась почему-то, как и тащить с собой этот простой листок бумаги, впитавший в себя боль и ужас столетий вместе с частицами карандашного грифеля… Бросил на столе и ушёл, надеясь, что больше никогда не увижу. Авось, там найдётся, кому его сжечь…

— Ну а теперь — вот, — красноречиво покосился я примерно в сторону мастерской, где пока хранились все мои немногочисленные вещи. — Чуть задумалась не… не о том, о чём надо — и пожалуйста. Даже не заметила, как полчаса пролетело, а в блокноте появился… этот ляганый шедевр! — я, вздохнув, неловко отвёл взгляд, не зная, что ещё тут сказать.

— Найтмер, ты… Ты любила Луну?

…

Кх-х… А-а…

Чё?.. Чего?!..

Да я!..

В смысле?!..

А-а…

— Ох! Найтмер, прости меня пожалуйста! Я!.. Мне не следовало напоминать тебе… всё это!.. Прости меня! — привстав, обняла меня Рарити и крепко прижалась к моей шее, обдав тонким ароматом парфюма и фиалок.

— С… С чего ты так решила?.. — спустя несколько секунд севшим голосом поинтересовался я, справившись со ступором.

Опять эти пони загнали меня в «синий экран»…

Но, блин, как? Откуда она вообще такой вывод додумалась сделать? Я — с Луной?! То есть, Найтмер с Луной… То есть!.. А-а, проклятье…

— Ну… — неохотно отлипла от моей шеи явно расстроенная единорожка с глазами «на мокром месте». — Т-ты так на всю романтику и упоминания о возможных для тебя близких отношениях реагировала всегда… Почти что с ненавистью!.. Я думала просто, что ты как Рейнбоу! Ну, в этой сфере!.. А теперь поняла, что ты, наверное, и хотела бы любить и быть любимой, как и любая кобылка, но тебе когда-то сделали очень-очень больно… Ох, мне так жаль!..

Единорожка уткнулась мне в шею и глухо всхлипнула.

— Т-ты чего?.. — машинально обняв её в ответ, растерянно пробормотал я, лихорадочно пытаясь сообразить, что вообще происходит и что мне с этим делать.

Блин, она же и правда, похоже, считает, что у нас с Луной… Но я ведь рассказывал ей, как было!.. Без подробностей, разумеется — так, вскользь…

Вот она и додумала то, о чём я не говорил. А о чём Найтмер Мун не сказала бы? О своих с кем-либо близких отношениях, конечно, тему которых в любом разговоре обходила десятой дорогой!

Зараза… Рарити…

Я вздохнул, продолжая осторожно гладить изредка вздрагивающую под копытом белоснежную спинку.

Глупенькая ты лошадка… Нашла тоже, из-за кого плакать…

Из-за разбитого вдребезги сердца своего друга, что теперь отталкивает от себя всех и никогда больше не полюбит?..

Пф-ф, чепуха какая-то, — скептически фыркнул я. Не было ничего такого! Да только Рар откуда это знать?..

Я опять не удержался от вздоха.

А может, рассказать ей всё? Вообще всё?..

Нафига? Чтобы вывалить на неё, что её… подруга — не та, кем кажется, и, в результате… Не знаю. Поссориться? Не, это вряд ли, конечно… Зато с Мороженки станется взяться меня насчёт родни утешать как-нибудь… Не надо об этом думать, ну нафиг. Только хуже становится… Нет. Не нужно ей этого знать. Никому не нужно. Даже если и поняли бы, то… Просто — зачем? Нет. Никто не знает — вот пусть так это и останется.

А насчёт Луны — так ли Рар неправа, коль скоро та когда-то столь много для меня значила? Я бы за неё хоть в огонь — а она просто выбросила меня!.. Выбросила Найтмер! Меня!.. А-а… Какая уже, бляха, разница…

Я покрепче сжал единорожку в объятиях.

Интересно… Найтмер — не я, а та, оригинальная — она простила бы Луну?..

А может, она и простила её, ещё тогда, на луне?..

Пф-ф… Бред всякий в голову лезет, зараза…

— На́йти, отпусти! Задушишь! — неуверенно зашевелилась внизу поглаживаемая Рар.

— Оу… Извини, — убрал я ногу, позволяя растрёпанной, но немного успокоившейся единорожке с покрасневшими глазами отступить на пару шагов.

— Это ты меня извини, — спрятала глаза она. — Мне не следовало…

— Не выдумывай, а? Извиняться она ещё будет… Ты как, Рар? — как возможно мягко перебил я кобылку.

— Ужасно! — подавленно вздохнула та. — Потому что… Ох… Я совершенно не представляю, как могу тебе помочь!

— Ты и так с самого моего возвращения делаешь для меня больше, чем кто-либо ещё, — почему-то спрятав взгляд, пробормотал я. — Большего и… Ну…

Захотелось снова обнять единорожку, но сдержался: разревусь нафиг ещё…

— Ох, но как же?..

— Не бери в голову! Справлюсь как-нибудь. И да, насчёт Луны ты… не то чтобы совсем не права, но никакой романтики там и в помине не было. «Любила», хах… Слепое обожание от меня, циничный расчёт от неё — вот и всё, — я, словно ставя точку, с чувством впечатал копыто в пол.

Вот и всё.

— А все эти отношения… Ну… Просто не моё это, наверное, — попытался как-то ответить на крик души подруги я. Получилось, к тихому моему негодованию, довольно неубедительно.

— Спасибо, что пытаешься успокоить, На́йти, — бледно улыбнулась Рар. — Но всё же… Не запирай своё доброе сердце от всех и от… от любви. Пожалуйста. Ведь так оно никогда не исцелится! А я… я всегда помогу тебе — пусть даже лишь советом или добрым словом.

Рар… Блин, ты… Зараза… Надо оно тебе… Я же…

Я поспешно уставился в потолок.

Приятная отделка. И люстра симпатичная, под стать комнате — мы же у Свити зависаем… Интересно, эти кристаллы в ней могут розовым светиться?..

— И потом, — поднявшись, уже куда более бодрым голосом нарушила тишину Рарити, — так ты, наконец, перестанешь меня пугать! Платья не любишь, жеребчиков сторонишься… даже в спа ходишь редко и с уговорами, хотя сама после первого раза уверяла, что тебе понравилось! Скажу по секрету, дорогуша: какая-то из тебя неправильная кобыла! — подмигнув, озорно улыбнулась единорожка.

«Знала бы ты, подруга, насколько ты права…» — не удержался от кривой усмешки и я.

— Извини, если… Я лишь хотела немного поднять тебе настроение, — стерев с лица улыбку, уже серьёзнее взглянула Рар.

— Да л…

— Рарити!!! Там!.. На… ух… кухне!.. — оборвав меня на полуслове, буквально вломился в комнату запыхавшийся Спайк.

Свити. Чайник. Ох, ё!..

…

— Ой!

— Потерпи, милая!

Я, перекрыв воду, меланхолично наблюдал за тем, как водоворот в раковине отчаянно пытается утянуть за собой тяжёлое мокрое полотенце. Край ткани в ответ на это лишь неохотно трепыхнулся пару раз в потоке воды, прежде чем та с обиженным журчанием скрылась в трубе в одиночестве, не сумев затянуть с собой компанию. Вытащив мокрую обгорелую тряпку из раковины, я сдавил её тисками магии, выдавливая из жалобно потрескивающей ткани влагу.

— Рарити, я!.. Я не…

— Ох, не переживай так, Свити, я тебя не виню!

— Но я!..

Встряхнул отжатое полотенце, развернул перед собой. Красота-а… Некогда яркое и украшенное цветочками, теперь оно закоптилось, местами почернело и пестрело обгорелыми дырами: многочисленными мелкими, и одной здоровой, сожравшей целый угол. Покачав головой, повесил несчастное полотенчико на место: пусть Рар разбирается, куда его теперь…

— Найтмер, пусти, — потыкали меня лапой по ноге. Я, кинув взгляд на несколько приунывшего уставшего дракончика с чёрной от копоти мочалкой в одной лапе и табуреткой, только что взятой обратно во вторую, молча отошёл от раковины, позволив тому взгромоздиться на свой табурет и сунуть мочалку под струю воды.

— Это… У-ух… — вздохнул Спайк, так же меланхолично, как я минутой назад, наблюдая за чёрной водой, стекающей с чёрной мочалки и чёрных лапок. А он меня ими трогал ещё, кстати, только что… Засранец.

— Это не «ух», тебе ещё чайник отмывать — вот там будет «ух», — усмехнувшись, «подбодрил» я мелкого.

— Если б я знал!.. — жалобно вздохнул тот.

Не знал, но на баррикады первым ринулся: «Всё сделаю, всё помогу!» Чего же я, слабая женщина, буду стоять на пути такого храброго рыцаря? Не-е, не буду… Я снова усмехнулся, под недовольным взглядом дракончика. А вот нефиг было над бантиком ржать, ящерица…

Разумеется, в стороне я не остался: скажем, пожар пришлось тушить, в основном, мне, горящее полотенце — тоже… Как, блин, оно вообще загорелось от магического нагревательного элемента?! Это же не газовая печь какая-то! Но Свити как-то с этим справилась… Огонь в первое мгновение признаться, напугал. Видимо, поэтому я на каком-то рефлексе и колданул неожиданно даже для себя магический щит, накрывший пламя и задушивший его. Я, конечно, этой темой интересовался, читал уже кое-чего, но чтобы так… Правда, отброшенную в сторону горящую тряпку сразу не углядел и пришлось её тушить уже в раковине, где, призадумавшись, я и попробовал зачем-то её отстирать. Не преуспел, но хоть успокоил нервы немного.

Рар же, в отличие от нас с «рыцарем», на царящий погром не обратила, кажется, никакого внимания, с ходу бросившись к сестре, и теперь до сих пор утешала её и обрабатывала той раны. Ничего серьёзного, кажется, — бросил я взгляд на пару единорожек.

— Простите, я не хотела! Я не знаю, как так получилось! — зашла на новый круг младшая сестра, до сих пор с глазами на мокром месте, несмотря на все усилия старшей. — Я п-просто расстроилась и… не углядела и…

«И поэтому решила всех сжечь, чтобы поднять себе настроение» — вовремя прикусив язык, проглотил шутку я. Не оценят…

Насмотревшись на горюющую Свити, подошёл к холодильнику и извлёк из его недр покрытое инеем ведёрко. Старшей сестре помогает, почему бы и младшей не помочь?.. С хрустом отодрал крышку и, пристроившись на полу, поставил мороженое перед заплаканной мордашкой. В ответ на удивлённый взгляд светло-зелёных глазищ протянул и ложку.

Свити, помедлив, тихо поблагодарила и, взяв ложку в зубы, зачерпнула из ведёрка. Мы с Рарити не удержались от синхронного смешка, вогнав смутившуюся единорожку в краску. Впрочем, Рарити немедленно снова принялась её успокаивать. Да уж — нервы, не мудрено… Вообще у пони на эту тему даже поговорка есть: «ложку ртом держит» — голова, то бишь, пуста, как барабан…

— Простите. И… спасибо вам, что… это… — немного успокоившись мороженым, отставила ведёрко смущённо потупившаяся жеребёнка.

— Ох, пустяки, сестрица, — пригладила её гриву тепло улыбнувшаяся Рар. — Мы рады, что ты в порядке и что всё закончилось хорошо.

— Я честно не знаю, как так вышло, — мимолётно улыбнувшись ласке, вздохнула Свити. — Ну, я немного переживала, задумалась, а потом… не помню. Задумалась, ненамного вроде совсем, а… а оно всё уже горит. Вот.

— Переживала? Что случилось, милая?

— Ну… — неуверенно ковырнула пол копытцем и правда милая единорожка. — Я просто так старалась! Ну, с причёской… Думала, что так лучше будет, что Найтмер тогда бояться меньше станут, общаться с ней начнут… Так ведь лучше будет, правда? — подняла она на меня полные надежды зелёные глазищи.

— Правда, Свити, — утвердительно кивнула Рар, пронзив меня взглядом.

А я что? Я вообще молчу…

— Но наша Найтмер… пока не совсем готова к… столь резким переменам образа. Впрочем, я уверена, что это когда-нибудь переменится, — обтекаемо завершила мысль модистка, наградив меня сочувствующим взглядом.

— Ага… — вздохнула младшая единорожка. — Только причёски делать она теперь не даст…

Единорожки переглянулись и молча уставились на меня.

— Да ладно, чё… Делай, — скомкано пробормотал я, не совсем понимая, что мне вообще сказать, на самом-то деле. — Только без… подобных экспериментов, ладно?

— Ой, правда? — разулыбалась маленькая поняшка и, приподнявшись, внезапно обняла меня за шею. — Спасибо большое!

— Да ладно тебе… — окончательно смутился я. А что, блин, это?.. А-а, зараза…

Что, «Солдат»… Хотя, в моём случае — «Кошмар ребёнка не обидит», да?.. Ё-моё, на что я подписался…

…

— «Магия — это сказка!» — говорили они, «магия — это чудо!» — говорили они… — я раздосадованно отмахнулся передней ногой и, вздохнув, развалился на земле, прижав голову ноющим затылком к прохладной траве и прищурив глаза в яркое небо. Ох, блин…

Щит, который сегодня был сотворён на каких-то неизвестных мне рефлексах при виде открытого пламени в преимущественно деревянной постройке, повторить ни в какую не получалось. А покоя он не давал: умение-то в высшей степени полезное! Я даже пробовал сам поразбираться в этой теме, помнится, но к успеху тогда не пришёл. Теперь успех был налицо, но вот каким образом я к нему пришёл?.. Я бы, честно, плюнул уже и попробовал себя в создании каких-нибудь фигур из камня — Найтмер-то в этом разбиралась как никто — но заниматься этим без щитов здесь было бы крайне неосмотрительно. Раскалённая каменная шрапнель выбивает глаза на раз, а растут они потом не меньше пары суток — и это на луне… Я передёрнулся. А потом передёрнулся снова, вспомнив однажды пережитую гамму эмоций ослеплённой Найтмер, когда такое произошло с ней в первый раз… Мотнул головой, силясь прогнать мысли, выругался, почувствовав, как кончик рога чиркнул по земле. Зараза, а! Я раздражённо оттолкнулся крылом, переворачивая себя на живот, и, вскочив, двинулся к озеру.

Честно говоря, после всего того, чего я насмотрелся про Найтмер на луне, мне совершенно удивительно, почему её тело ещё способно чувствовать боль, а часть её разума — испытывать страх. Всё самое болезненное уже почувствовала, а всё самое страшное — пережила… Вот и что после этого может меня пронять? А всё равно порой, почему-то, страшно, а ударят — больно… «Меня пронять»?.. Н-да… Может, теперь уже и меня. Я не знаю.

Задумчиво уставился в своё отражение, остановившись у кромки воды. Вот я это или нет? Тупой вопрос. Кроме меня здесь никого нет. Я. Вот только кто этот — или эта?.. — «Я»? Давно ли я испытывал дискомфорт от ходьбы с опорой на передние конечности? От дополнительной их пары в лице крыльев? От отсутствия рук? Не, рук изредка не хватало, особенно в ту эпопею с ограничителем на роге… Но тем не менее? Вот живу и, как бы, нету — и нету, и фиг бы на них…

— Найтмер Мун, — словно пытаясь пощупать звуки, с расстановкой произнёс я, вслушиваясь в звучание эквестрийского языка. Я на нём разговариваю — и даже не замечаю. Да и думаю, если подумать, на нём всё больше…

Я сорвал небольшой пучок травы и, намочив его в воде, принялся оттирать рог, пытаясь не сбиться от почти неприятно чувствительных прикосновений к нему же.

Вот и сколько уже во мне от кого?..

— Я — Найтмер Мун, которой снится, что она — человеческий парень, или человеческий парень, которому снится, что он — Найтмер Мун? — задумчиво произнёс я в пространство, покончив с рогом и выкинув импровизированную мочалку в камыши.

Я как-то представил себе свою текущую личность в виде этакого витража. Когда разбили два цельных стекла, а потом большой осколок от одного окружили кучей мелких, преимущественно, от другого. Но прав ли я был? Так ли мертва разумом оказалась брошенная на луне аликорна, если у меня начинаются такие вопросы?..

В бездну всё это, — я от души шваркнул копытом своё отражение, превратив его в мутный тёмный силуэт на фоне голубого неба, расползающийся вместе с кругами на воде.

Я уже не первое и не второе.

Хах, вот же… Плод союза человека и пони… Своеобразный…

Усмехнувшись, я двинулся прочь от озера.

Не такая уж и плохая аналогия, м?..

…

— Ну тебя тут только не хватало! Конские яблоки… — неожиданно «поздоровались» со мной с облака, на край которого я только что взлетел в поисках… не знаю, чего. Ещё большего, чем на озере, уединения, что ли?.. Чтобы даже звуков посторонних не было…

И на тебе — занято… Да кем!..

— Позлорадствовать припёрлась, да? — мрачно поинтересовалась Дэш, встретив меня хмурым взглядом… который поспешила отвести, стоило мне уставиться на неё в ответ.

Так… И что дальше? Улететь? Поговорить? Впрочем, о чём с ней говорить?..

О том, что она не бросается на меня — или от меня — а печально возлежит на облаке, всем своим видом выражая тоску и, похоже, не настроена на конфликт? Хм… Неужто навоевалась?

— Чё пялишься, кошмарище? Или ты простым смертным не отвечаешь, если они тебе в рот не заглядывают и не восторгаются? — вызывающе усмехнулась пегаска. Нарывается.

— Засмотрелась. Просто впервые вижу пони, которая с таким впечатляющим упорством копает могилу самой себе, — выдержав паузу ещё несколько секунд, «снизошёл» я до ответа.

— Это мы посмотрим ещё — кому! — вскинулась Рейнбоу. — Да ты летаешь хуже коровы! Щас облако это развею, и тебя придётся до вечера выкапывать!

— Хуже коровы, но лучше Скуталу, которую ты учила!

Слова крашеной, неожиданно, задели. Тебя на луне помариновать с моё — посмотрела бы, как ты будешь потом летать! Сволочь…

— Ты к ней вообще не лезь, слышишь?! — вскочила пегаска. — Я!..

— Ты её просто взяла и бросила! — припечатал я, телекинезом заткнув Дэш на полуслове. — «Верность»! Тебе твой Элемент не жмёт, чучело крашеное?

— Тебе-то что? — глухо ответила та, внезапно как-то разом сдувшись, и, отвернувшись, улеглась обратно на облако.

— Скут — мой друг.

— Ага, конечно, — тоскливо усмехнулась Рейнбоу. — И Рарити друг, и Пинки друг, и принцесса Селестия друг… И всех их разом почему-то вот ни капельки не заботит, что ты древняя злодейка, мечтающая отобрать у пони солнце и захватить Эквестрию! Интересно, почему? Может потому, что ты залезла им в голову и наврала с три короба? А скоро вообще весь Понивилль по твоей указке плясать примется! С-сено… Ну ничего, я тебя ещё выведу на чистую воду!

Дура несчастная…

— То-то Скуталу мне каждую нашу встречу рассказывает, какая Рейнбоу Дэш классная и как она с ней непременно скоро помирится… Хватит уже искать в тёмной комнате чёрную кошку, которой там нет.

— «Помирится», да? — очередная усмешка бедовой кобылы больше напоминала всхлип. — Да она мне сегодня прямо заявила, что видеть больше не хочет!

— А ты почаще бей других пони молнией у всех на виду. Может, дойдёт до тебя — почему так произошло… — буркнул я себе под нос, заколебавшись стоять и тоже пристроившись лёжа.

Дэш, проследив за мной краем глаза, мрачно фыркнула и, поднявшись, сиганула с облака, быстро превратившись в точку.

Поговорили.

Но, кстати, со Скут я тоже уже давненько не виделся… Что, к лешему меланхолию? Пойти малую поискать?.. Только сначала ещё к Флаттершай заглянуть на перевязку — и можно, пожалуй…

Да уж, прилетел, понимаешь, на облачко подумать в тишине и одиночестве… Впрочем… Думать о том, кто я теперь — много ли смысла, на самом деле? Я не растворилась в ужасе одиночества на луне и не сгинул в пламени на Земле, как должно было случиться. Я тут, и я живу. Уже немало, верно?..