Причуды удивительного мира
Иногда алкоголь действительно расслабляет...
— …И кстати, Джеймс… — услышал я в кромешной темноте голос пегаски. — …с праздником…
После следующей фразы пегаска нежно прильнула к моим губам, в одно мгновение растворив все насущные проблемы…
Поцелуй был настолько нежным, что я даже ощутил легкое головокружение, которое увеличивалось по мере того, как пегасочка старалась все сильнее и сильнее прильнуть к моей груди. С такими эмоциями и с такой откровенной отдачей я встречался впервые в своей жизни. Мягкий пушок, который выступал прямо из ее груди продолжал тереться прямо о мою верхнюю одежду и с каждой секундой меня все сильнее и сильнее одолевало искушение зарыться прямо в него всем своим лицом. Поцелуй был не просто нежным. Он был очень страстным, почти жадным. Но это не отталкивало, скорее приманивало и действовало, как самый настоящий афродизиак. И все это проявлялось не только в этом. Флитфут сама по себе была очень яркой особой. Огонь, что таился у нее внутри проявлялся в ее вызывающей манере общения; походке; в ее бездонных глазах. И это был не отталкивающий маневр, скорее та самая изюминка, которую она использовала, чтобы заинтересовать присутствующих. Будь то полет или обычная прогулка, пегаска всегда была очень грациозной, а взгляд всегда таил в себе нечто большее, чем просто заинтересованное рассматривание. И только сейчас она раскрылась и стала той, кем она хочет себя показать. Неравнодушной девушкой, которой тоже не чужды понятия любви, заботы и потребности в том, чтобы рядом был тот, кто сможет по достоинству оценить все эти яркие качества, спрятанные под ее бархатной на ощупь шерсткой.
Вопрос, «почему именно я?» ни в коем случае не был связан застенчивостью. Даже в новом мире я стал чувствовать себя гораздо комфортнее, чем это было бы там, где каждый встречный думает исключительно о своих интересах. Но все было слишком радужно.
Я гулял своей рукой по телу пегаски, не решаясь перейти ту черту, за которой начнется нечто серьезно. Однако, когда последняя отпрянула и взглянула на меня самым добрым взглядом, за которым пряталось негласное понятие искренней симпатии, я уловил тот самый сигнал. Флитфут нагнулась еще ближе и на удивление нежно поцеловала меня в шею, отчего у меня даже перехватило дыхание, а вздохи стали похожими на отрывистое пыхтение сломанного паровоза. Она проходила своим нежным языком вдоль моей шеи и дышала так глубоко, что все мое тело по температуре стало напоминать раскаленную печку, а движения рукой стали более уверенными. Двигаясь вдоль спинки, я задерживался на той самой чувствительной зоне между крылышек; на ее красивых бедрах; и даже бывало, как бы невзначай, поглаживал ее хвостик, отчего пегаска неслышно хихикала. Я догадывался, что она рассчитывала на большее, но, как говорится, любая прелюдия — это профессиональная актерская игра, в которой нужно не просто доставить удовольствие, но и создать ту самую интригу, от которой начнет бить самая настоящая дрожь от предвкушения последующих событий.
Именно с этой мыслью я все же решился и нежно оттянул ее хвостик в сторону, отчего Флитфут даже на пару секунд застыла. Она продолжала проводить своим языком по моей шее, аккуратно спускаясь к груди, но теперь это были лишь робкие почмокивания, так как ниже шеи все еще была надета темная водолазка. Я лишь приподнялся и быстро стянул ее, а когда оглянулся, увидел то, что вызвало у меня откровенно отвисшую челюсть.
Флитфут расплосталась вдоль второй половины дивана прямо на спине. Передние копытца были чуть согнуты в локте, а задние разведены в сторону, обнажая все то, что ранее скрывалось за бархатным белоснежным хвостом. Милая улыбка и раскрасневшиеся щечки, как у кошечки, были как бархотные иглы — они проникали в самые сокровенные места где-то внутри. Туда, где обитает всеми известная человеческая душа. Я не стал медлить. Лишь опустился лицом в тот самый пушок на ее груди и стал водить своей ладонь по ее внутренней стороне бедра, ощущая ее движением тела, что та хочет как можно скорее ощутить эти прикосновения, но уже гораздо ближе.
Обхватив копытцами мою голову, пегаска лишь с закрытыми глазами начали тихонько постанывать, стараясь заглушить эти звуки своими попытками потереться своим влыжным носиком о мои длинные волосы. Я чувствовал каждое мгновение: ее бархатные ножки; как она двигается в такт моей руки; как ее носик водит по моей макушке. Мне настолько хотелось запечатлеть каждое мгновение, что я невольно погрузился в свои мысли и не обратил внимание на то, как рука сама поднялась к ее мягкому животику и начала поглаживать мягкий-примягкий сосочек у вымечка.
— М-мм, — лишь услышал я ласковый стон пегаски, которая отвернула свое раскрасневшееся личико и прикусила губу.
Тем временем я смирился с собственной автоматикой и добавил к этому легкие поцелуи, начиная от ее пушка на груди, заканчивая мягким животиком прямо у самого основания ее упругих бедер. Кобылка извивалась, как могла. Но игривая улыбка да прикушенная нижняя губа никак не спадали с ее личика. Я лишь изредка поглядывал на эту утопическую картину, ведь уже всей головой увлекся поглаживанием ее маленького сосочка, да прогулкой языка по ее мягкому животику.
Впрочем, когда я обнаглел и провел языком по ее дернувшемуся вымечку, я не смог сдержать предательской улыбки от громкого стона пегаски, дрогнувшей от удовольствия с такой силой, что еще немного и можно было бы делать расчет по пятибальной шкале Рихтера. Теперь уже не только ей, но и мне самому хотелось гораздо большего. Но это уже было дело чести. Вся эта картина неимоверно возбуждала. Но мне хотелось в первую очередь доставить удовольствие этой бархатной особе. Освободившейся рукой я прошелся еще ниже и встретился с еще одним протяжным стоном, когда рука от обильной смазки, как по гладкой поверхности скользнула прямо между ее мягких прелестей. И, войдя несколькими пяльцами прямо в ее лоно, я ощутил, как та, содрогнувшись всем телом, крепко схватила копытцами меня за голову, начиная по кошачьи, дергаться в экстазе. Выглядело это может странно, но чертовски похотливо. Я двигал рукой медленно, стараясь растянуть момент удовольствия как можно дольше. Ее лоно было узким, но в тоже время очень мягким и от представления того, насколько долго я смогу сдерживаться, будучи в другом положении, вызывали необыкновенные эмоции, от которого дыхание постоянно сбивалось.
Впрочем через некоторые мгновения Флитфут неожиданно привстала и ненастойчивым давления своего копытца перевернула меня на спину, взглянув на меня одновременно таким ласковым и таким жадным взглядом, что я в мыслях без всяких задних намеков перекрестился. Нагнувшись к моему уху, она со сбитым дыханием обратилась:
— Спасть я тебе сегодня не дам…
— Ага… — счастливо улыбнулся я.
Я просто наблюдал со стороны, как пегасочка начала целовать мою грудь и с каждым поцелуем спускаться все ниже и ниже, пока ее губы не дошли до застежки моих брюк. Она попыталась ловким движением зубов снять пояс и расстегнуть пуговицу, но после нескольких неудачных попыток ситуация приобрела комичный характер.
— Слушай… я… это… — раскрасневшись сильнее помидора, указала та копытцем на застежку брюк.
— М-да, секунду…
Сняв брюки, кобылка не дала и секунды на то, чтобы отдышаться и вместо этого начала сразу тыкаться носиком мне в паховую область, улыбаясь от того, что под нижним бельем образовался довольно большой бугорок. Она просто за долю мгновения стянула зубами нижнее белье и оставила меня абсолютно без одежды, что меня хоть и немного смутило, но я не подал этому виду. Я будто со стороны наблюдал за тем, как она нежно положила свои копытца мне вдоль бедер и начала с игривым выражением разглядывать мой боевой агрегат, что меня немного позабавило. Но не прошло и нескольких секунд, как Флитфут… Начала нежно водить своим языком от основания до самого кончика головки, заставив меня выгнуться стрункой, а колени дернуться в разные стороны, что она заметила и лишь сильнее прижала меня своими копытцами к дивану. Пребывая в самом настоящем экстазе, мне даже показалось, что мне не хватает воздуха и, вдохнув от удовольствия настолько глубоко, насколько это было возможным, у меня вышел больше тяжелый стон, от которого пегаска начала водить своим языком вдоль моего агрегата еще сильнее. Муки удовольствия продолжались, по мне так, настолько долго, что я в какой-то момент испугался того, что скоро могу окончить этот спектакль. И вместо того, что попросить пегасочку остановиться, я просто притянул ее к себе и, дергаясь от удовольствия всем телом, просто посадил ее туда, где ей было необходимо быть.
Одновременный стон был настолько душераздирающим, что в голову прокралась мысль о том, как бы кто ненароком услышал это сквозь снежную метель на улице. Пегаска, тяжело дыша, лишь опустилась мне на грудь в то время, как я поступательными движениями стал вводить все свое естество все глубже и глубже в лоно аквамариновой пегаски. Нежно поцеловав меня в щеку, она крепко обняла меня за шею, отдав все инициативу в мои руки, чем я, конечно, воспользовался и вжал обе ладони в ее упруги бедра, нежно опуская ее на разгоряченный агрегат.
В какой-то момент стоны стали одновременными. Я понимал, что не смогу долго держаться. Это была самая сладкая пытка в моей жизни, перетерпеть которую я бы никогда не смог. Но вместо всего того, что можно было услышать в этой ситуации, я услышал лишь то, из-за чего мне не удалось сдержаться и я оказался на самом пике:
— Давай… — шепнула мне на ушко пегаска, начиная двигаться в такт моих безумных движений, из-за чего я не сдержался и спустя пару толчков, с громким стоном выпустил несколько больших струй прямо внутрь ее нежного естества.
Моя голова в одно мгновение опустошилась ото всех мыслей. В ней лишь осталось место для этой нежной пегасочки и меня. Флитфут продолжала лежать у меня на груди, счастливо улыбаясь и, вертя своим немного запачканным хвостиком. Нам не нужны были слова, чтобы описать то, что мы чувствовали сейчас по отношению друг к другу. Мы просто лежали, глядя друг другу в глаза, ведь знали, что сейчас находимся на абсолютно одинаковой волне. Меня не волновало, что она была пегасочкой. Ее не волновало, что я был человеком. Разве это имело значение, особенно, когда все взаимно и ты нашел ту, что приняла тебя таким, какой ты есть…
Мои размышления прервало то, что она немного приблизилась к моему лицу и, нежно поцеловав меня в губы, одарила меня самой светлой улыбкой, после которой все самобичевальные мысли отошли на второй план.
— Флитфут… я…
— Я знаю, — улыбнулась пегаскочка. — Я знаю…
И после следующей фразы она нежно прижала меня к своей бархатной груди, в одно мгновение растворив все насущные проблемы. Остался лишь я и эта незабываемая аквамариновая пегасочка…