Рыцарь в Паучьем Царстве

Естество

Воины-арахниды обладали трехметровым ростом и восемью конечностями. На нижних четырёх они передвигались с ошеломительной скоростью, а четыре верхние конечности использовали как оружие. Их тела, по весу и размеру составляющие примерно треть понячьего корпуса, были сегментированы подобно телам насекомых: небольшое сухощавое брюшко свисало между двух широко расставленных тонких двигательных конечностей; массивный торс в прочной броне, от которого отходили четыре верхних конечностей, и плоская, широкая, клинообразная голова, снабженная мощным ротовым аппаратом, издающим щелкающие звуки, тяжелым крепким гребнем над бровями и крупными белыми глазами. Все четыре верхние конечности в точности повторяли трофей, добытый Люцием в первой схватке: металлизированное лезвие метровой длины, начинающееся сразу над суставом. Каждый участок тел арахнидов был надежно защищен гибкой, почти волокнистой броней серебристого цвета, кроме крепкого и окостеневшего хитинового гребня над головой, имевшего естественное происхождение.
По мере продолжения боев Найт решил, что разгадал назначение этих гребней. Чем крупнее хитиновый нарост, тем старше – и сильнее – воин.
Первого врага Найт разрубил по полам. Арахнид ринулся на них из зарослей внезапно задрожавшей травы и одним ударом верхней конечности обезглавил Шедоу. Даже в момент удара он казался гиперактивным пятном, словно его метаболизм и скорость жизненных процессов были гораздо быстрее, чем химические и физические процессы иных существ. Найт немедленно атаковал. Три удара оставили вмятины на срединной линии одетого броней торса, а четвертый разрубил голову твари на две половины превратив ее в фонтан из белой мастики и обломков костяного гребня. Ноги мегарахнида подогнулись, царапнули землю, верхние конечности взмахнули лезвиями, и существо рухнуло на землю. Но до этого раздался еще один звук падающего тела: обезглавленный труп, оказавшегося слишком близко от лезвий чудовища, Шторма упал в серую пыль, а кровь еще продолжала толчками вытекать из рассеченной артерии.
На этом скоротечный поединок закончился. Вся схватка заняла столько времени, сколько понадобилось несчастным Шедоу и Шторму, чтобы упасть.
Вслед за первым арахнидом появился второй. Верхние конечности неуловимым для глаз движением выбили клинок из копыт Найта и оставили глубокую царапину на нагрудной броне, перечеркнув изображение глаза Луны. Это считалось страшным преступлением. Из всех орденов и полков гвардии только Детям Ночи особым разрешением самой Принцессы Ночи было позволено носить на доспехах Око Луны как знак отличия. Найт отшатнулся. Вокруг него в зарослях гремел бой и раздавались отчаянные крики, но ужасней всего было оскорбление. Он выхватил второй меч и взяв копытоять обоими копытами нанес удар обидчику.
Длинное тяжелое лезвие отскочило от гребня на голове чудовища, и Найту пришлось снова отступить, чтобы избежать столкновения с четырьмя острыми лапами-лезвиями.
Второй удар получился удачнее. Меч прошел рядом с гребнем и глубоко врезался в шею арахнида, в то место, где голова соединялась с корпусом. Грудная оболочка раскололась до самой середины, и из трещины выплеснулась блестящая струя белого ихора. Арахнид вздрогнул и покачнулся, чувствуя приближение гибели, а Найт поспешно выдернул меч. Через мгновение арахнид был уже мертв. Дрожащие лапы-лезвия протянулись к голове Найта и с обеих сторон обхватили его помертвевшее от ужаса лицо, прикрытое шлемом. Прикосновение было почти ласковым. Во время падения раздался отвратительный скрип, и на полированной поверхности закрытого забралом шлема появились четыре царапины от кончиков лезвий.
Раздался чей-то отчаянный вопль. Третий враг выскочил из зарослей, но Найт уже пришел в ярость. Развернувшись всем телом, он рассек арахнида в том месте, где верхняя часть туловища соединялась с нижней, между верхними и нижними конечностями.
Белесая жидкость брызнула в стороны, и верхняя часть тела полетела на землю. Брюшко, болтавшееся между четырьмя ногами, продолжало двигаться вперед, пока не столкнулось с толстым стеблем и не упало.
В этот момент бой закончился. Стебли травы прекратили паническую дрожь, а проклятые личинки возобновили свой свист и шипение.

После девяноста часов, проведенных на поверхности, они двадцать восемь раз столкнулись с арахнидами в зарослях бамбука, и семеро воинов были убиты или пропали. Они двигались вперед автоматически, словно в каком-то трансе. Не было ни руководящих указаний, ни стратегической линии. Они не смогли войти в контакт с Преторианцами, как не смогли связаться со своим командиром или хоть какими-то частями экспедиции. Они просто продвигались вперед и через каждые несколько часов отражали атаки.
По мнению Найта, это была почти идеальная война. Она казалась простой и захватывающей, в полной мере испытывала их боевое искусство и физическую выдержку. Словно на тренировке, только под угрозой смерти. Уже через несколько дней он с удовольствием осознал, насколько повысилась концентрация его внимания с момента высадки. Его инстинкты приобрели остроту и отточенность, сравнимую с остротой вражеских лап-лезвий. Каждое мгновение он был настороже, не имея возможности расслабиться или отвлечься, поскольку нападения арахнидов всегда были стремительными и яростными, враги появлялись словно из воздуха. Отряд шел и сражался, потом снова шел и снова сражался, не имея возможности отдохнуть или подумать. Ни раньше, ни после Найту не приходилось принимать участие в таком совершенном воинском противостоянии, не обремененном ни политикой, ни проблемами верований. Он и его товарищи были оружием Ночной Владычицы, а арахниды представлялись им безусловной квинтэссенцией враждебного мира, стоявшего на пути пони.
Почти все из оставшихся в живых фестралы теперь орудовали мечами. Для убийства арахнида требовалось слишком много арбалетных болтов. Клинок оказался надежнее, если, конечно, его владелец был достаточно проворен, чтобы первым нанести удар, и достаточно силен, чтобы этот удар оказался смертельным.
Не без некоторого удивления Найт обнаружил, что его друг, капитан Люций, придерживается другого мнения. После очередного налета Люций похвалился, что играючи справился с врагом.
– Это все равно что сражаться сразу с четырьмя противниками, – бахвалился он.
Найт знал, что Люций был непревзойденным мастером в бою на мечах. Там, где Найту и остальным воинам приходилось трудиться изо всех сил, чтобы овладеть тем или иным приемом, Люций превращал тренировку в спектакль. К немалому разочарованию собратьев, и его успехи во владении стреломётами и метании дротиков позволяли Люцию не тратить время на стрельбищах. Он с гордостью заявлял, что лично своим мечом истрепал четыре тренировочных стенда. Иногда другие мастера-фехтовальщики, вроде Райдара или Квирела, участвовали в его тренировках, чтобы улучшить свою технику. Говорили, что даже сам Айер нередко выбирал Люция спарринг-партнером в тренировочных боях.
Люций носил на спине длинный древний меч, изготовленный во времена восстания Найтмер Мун ремесленниками фестральего клана Террава. Это было подлинное произведение искусства, идеально сбалансированное и закаленное. Как правило, Люций сражался в старинном стиле, надев на левую ногу боевой щит. Витая рукоять меча была необычно длинной, что позволяло Люцию держать его как одним, так и двумя копытами. Он то вращал мечом, словно палицей, то перехватывал меч, чтобы нанести мощный рубящий удар. Теперь он обычно привязывал щит на спину, а добытый в схватке обрубок конечности арахнида держал в левом копыте в качестве второго меча. Острый край поверх сустава Люций обернул несколькими слоями стальной полоски, оторванной от щита, чтобы предохранить ногу от повторного пореза. Опустив голову, он шел через бескрайние заросли гигантских трав, с радостью бросая вызов смерти.
Во время двадцатой по счету атаки Найт впервые увидел, как сражается Люций. Он не отступил ни на шаг и провел серию ударов, умело блокируя все четыре лезвия арахнида своими двумя мечами. Найт отметил три возможности нанесения прямых смертельных ударов, но Люций не то чтобы пропустил их, а намеренно не использовал. Он так надеялся на свое мастерство, что не хотел слишком быстро заканчивать бой.
– Попозже мы поймаем одного или двух насекомых живыми, – совершенно серьезно сказал он Найту после схватки. – Я посажу их в тренировочные камеры. На занятиях эти существа принесут немалую пользу.
– Они же чудовища, – угрюмо заметил Найт.
– Если я хочу хорошенько отточить свое мастерство, мне требуется достойный противник. Мне нужна практика. Ты можешь назвать пони, который бы смог мне противостоять?
– Но это чудовища, – повторил Тарвиц.
– Возможно, это проявление воли Диархов, – предположил Люций. – Возможно, эти существа специально выпущены в эти горы, чтобы мы могли улучшить свои боевые навыки.
Найт даже не пытался понять, какие мысли бродят в головах арахнидов, но он был совершенно уверен, что даже если у них и имеется какая-то высшая непостижимая цель, то она состоит не в роли тренажеров для Люция. Лишь на короткое время он задумался, а есть ли у них язык или культура в том смысле, в каком их понимают пони. Искусство? Науки? Эмоции? Или все эти черты так надежно укрыты за их необычной броней, что пони не могут их ни заметить, ни различить? Есть ли у них какие-то веские причины охотиться на блуждающих в зарослях Детей Ночи, или они просто реагируют таким образом на посягательство на свою территорию, как бросается на обидчика пчелиный улей, если его потревожить палкой? Найту даже пришло в голову, что арахниды могут атаковать их и потому, что видят в представителях их расы враждебных чужаков. Монстров.
Эта мысль ужаснула его. Не могут же арахниды не видеть превосходства народов пони по сравнению со своим собственным строением? Может, они сражаются из-за ревности?
Люций ни на минуту не умолкал, подробно рассказывая о некоторых тонкостях, которым уже научился в схватках с арахнидами. Он даже продемонстрировал один прием, выбрав в качестве манекена стебель травы.
– Видишь? Подъем и поворот. Подъем и поворот. Удар наносится сверху и идет внутрь. Против пони в броне он не пригодится, но здесь как раз подойдет. Я думаю, надо составить специальное руководство. Прием будет называться «Удар Люция Великолепного». Как ты считаешь, неплохо звучит?
– Прекрасно, – ответил, натянуто улыбаясь, Найт.
– Я что-то нашел! – раздался голос из талисмана магико-волновой связи.
Это был голос Найтмер, и друзья поспешили к ней. В почти непроходимых зарослях гигантской травы они неожиданно обнаружил удивительную поляну. Толстые стебли расступились и открыли обширное пространство голой земли в несколько квадратных километров.
– Что же это такое? – спросил Люций.
Найт хотел сказать, что поляна могла быть расчищена намеренно, но никаких признаков когда-либо росшего на ней бамбука не было заметно. Со всех сторон поляну окружал высокий шелестящий травяной лес.
Один за другим фестралы вышли на открытое пространство. В густых зарослях было почти незаметно, что группа движется в каком-то направлении, поскольку местность со всех сторон казалась одинаковой. Эта прогалина оказалась нежданной отметиной. Сбивающей с толку неожиданностью.
– Смотрите сюда, – позвала их Найтмер Рэд.
Она отошла метров на двадцать от края травы и наклонилась к самой земле, что-то рассматривая. Найт понял, что их позвали не только из-за перемены в окружающем ландшафте.
– Что там такое? – крикнул Найт, торопливо приближаясь к Найтмер.
– Капитан, кажется, я поняла, – ответила Найтмер. – Но не хочу говорить. Я обнаружила это на земле.
Найтмер подняла предмет, чтобы Найт мог его хорошенько рассмотреть.
Это был вогнутый кусок покрытого черной эмалью металла, слегка закругленный по краям, примерно по девять сантиметров с каждой стороны. Края были сплющены и явно обработаны копытами. Найт сразу понял, что перед ним, поскольку сам носил на себе латы из такого же, только темно-синего металла. Найденный предмет был частью доспеха преторианского гвардейца. Какая же сила смогла разбить доспех на мелкие осколки?
– Это то, о чем ты подумал, – сказал Найт.
– Но это не наши?
– Нет, думаю, что не наши. Плотность немного отличается. Очевидно, это преторианский доспех. Точнее, то что от него осталось
– Значит, Преторианцы?
– Да. Преторианцы.
Обнаружилось первое физическое доказательство чьего-то еще присутствия, кроме них.
– Посмотрите вокруг, – приказал Найт. – Внимательно поищите на земле!
Отряд десять минут занимался поисками. Больше ничего не нашли. Над головами, словно привлеченный их остановкой, стал сгущаться особенно темный шторм. Ослепительные зигзаги молний срывались с краев тяжелых туч. Свет стал желтоватым, а в наушниках вокс-связи запищали и затрещали грозовые помехи.
– Мы здесь совершенно беззащитны, – пробормотал Рейн. – Надо забираться обратно в лес.
Найт удивился. Рейн, самый отчаянный из них, серьезно считает, что в непроходимых зарослях, кишащих монстрами, они находились в безопасности?
Длинные разветвленные копья ослепительных желтовато-белых молний вонзались в почву и обжигали ее своими разрядами. Хотя каждая из них существовала всего доли секунды, они казались плотными и осязаемыми, как все физические предметы, как каменные грибы-деревья, усыпанные шипами. Молнии попали в троих фестралов, включая и Люция. Зачарованные доспехи пока выдерживали, и разряды не причинили никакого вреда. Фестралы встряхнулись от ощутимого толчка, а потом со смехом разглядывали гирлянды голубых потрескивающих огоньков, обвивавших доспехи еще несколько секунд после разряда.
– Наш друг, Рейн прав, – сказал Люций, и его голос в талисмане связи после удара молнии на время стал едва слышным. – Я хочу обратно в лес. Хочу охотиться. Я уже двадцать минут никого не убивал.
Несколько стоявших рядом воинов шумно приветствовали намеренно задиристый тон боевого товарища и застучали копытами по земле.
Найт снова попытался связаться с лордом Айером или еще с кем-нибудь, но буря все еще блокировала передатчик. Он считал, что небольшой отряд выживших гвардейцев не должен разделяться, но бравада Люция его насторожила.
– Можете поступать так, как считаете нужным, капитан. Я собираюсь выяснить, что там такое, – раздраженно сказал он Люцию и махнул крылом.
На противоположном конце поляны, в трех или четырех километрах, над зарослями виднелись большие белые шары.
– Еще какие-то деревья, – бросил Люций.
– Да, но…
– Ну, хорошо, хорошо, – уступил Люций.
Под руководством Найта и Люция теперь осталось всего двадцать два воина. Они разошлись в свободную цепь и стали пересекать поляну. Открытое пространство, по крайней мере, давало возможность издали заметить приближение арахнидов.
Тем временем буря все усиливалась. Еще пятеро получили удары молний. Одного, Урана, буквально сбило с ног. В тех местах, где молнии ударяли в землю, они видели оплавленные до состояния стекла кратеры, словно после попадания боевых ракет. Шторм, казалось, опускался на них громадной крышкой, спрессовывал воздух и сжимал воздушными тисками.
Арахниды сначала выскакивали из зарослей по одному и по двое. Канц первым их заметил и окликнул товарищей. Серые силуэты продолжали мелькать у края зарослей, то выбегая на поляну, то исчезая в траве. А затем все арахниды выскочили на открытое пространство и устремились к отряду Детей Ночи.
– Луна Благословенная! – хрипло воскликнул Люций. – Вот это будет настоящий бой!
Чужаков набралось не меньше сотни. Они с громким чириканьем сомкнули ряды и окружили фестралов со всех сторон. Образовавшееся кольцо ощетинилось мелькающими ногами-лезвиями.
– Встаем в круг, – спокойно скомандовал Найт. – Первая линия мечи к бою. Вторая линия готовь стрелометы.
Он выхватил свой меч и воткнул его кончиком в землю у самых ног, а затем поднял заряженный арбалет. Фестралы выполнили его приказ безупречно, единым движением. Боковым зрением Найт отметил, что Люций продолжает сжимать в руках пару мечей.
Поток арахнидов заслонил землю, серое кольцо сомкнулось вокруг горстки Детей Ночи.
– Всем приготовиться, – скомандовал Найт.
Люций, держа по бокам поднятые мечи, с радостью позволил приятелю командовать боем.
Кольцо врагов смыкалось все туже, и теперь кроме беспрестанного отрывистого чириканья люди слышали сухой треск – топот четырех сотен ног.
Найт кивнул Райсу, лучшему стрелку в отряде.
– Очередь за тобой, – сказал он.
– Спасибо, сэр. – Райс поднял свой многозарядный арбалет и прицелился. – С десяти метров, – скомандовал он. – Стрелять, пока не кончатся заряды!
– А потом перейдем на мечи, – добавил Найт.
Едва сужающийся круг арахнидов приблизился на десять с половиной метров, Найт крикнул: «Огонь!» – и круг фестралов выпустил шипы.
Первые ряды противников отбросило удачными попаданиями, большая часть арахнидов попадала на землю. Кого-то из них пал с арбалетным болотом ушедшим по самое оперение в грудь, кто-то с болтами торчащими из глаз и голов. В воздух полетели поблескивающие цинком обломки оболочек.
Как и было приказано, фестралы стреляли до тех пор, пока не кончились заряды, а затем встретили натиск врага поднятыми мечами. Арахниды нахлынули, словно прилив на утес. Звук стрельбы из арбалетов сменился резким металлическим лязгом скрестившихся клинков. На мгновение взгляд Найта выхватил Люция, ринувшегося навстречу врагам с поднятыми мечами. Отличный фехтовальщик ловко наносил удары то сверху, то сбоку.
Весь бой длился не дольше трех минут. По интенсивности он мог сравниться с двухчасовым сражением. Еще пятеро фестралов были убиты. На серой земле остались лежать десятки обезглавленных или разрубленных арахнидов. Алая кровь смешивалась с белым ихором, образуя интересные узоры на пыльных камнях. Позже, пытаясь восстановить ход битвы, Найт не мог вспомнить ни одного отдельного эпизода. После того как он бросил разряженный арбалет и поднял палаш, все вокруг слилось в сплошное мелькание стали. Он опомнился от боли в натруженных ногах, с залитыми клейкой массой доспехами. Арахниды отпрянули и стали отступать.
– Перегруппироваться! – услышал Найт собственный крик.
– Вверх! Смотрите вверх! – завопил Рейн.
Найт поднял голову.
Из тяжелых грозовых туч на них падали еще какие-то существа.
Как оказалось, у арахнидов имелась еще одна биологическая разновидность.
Летающие существа снижались на длинных блестящих крыльях, махая ими так часто, что казались размытыми пятнами и испускали резкий дребезжащий звук. Тела этих чудовищ имели черную окраску и были гораздо длиннее, чем у их пеших собратьев. Длинные тонкие ноги были опущены вниз, наподобие железных шасси.
Крылатые особи нападали на фестралов с воздуха. Они резко пикировали и цепкими крючьями на ногах хватали воинов за доспехи. Фестралы отмахивались от них мечами, пытались увернуться, улететь, но уже через несколько секунд четыре или пять кричащих и извивающихся солдат были подняты в штормовое небо.
Единый строй был сломан. В попытках увернуться от падающих с неба врагов фестралы бросились врассыпную. Найт командовал, стараясь восстановить порядок, но и сам сознавал тщетность своих приказов. Гудение крыльев раздалось над его головой, и Найт был вынужден припасть к самой земле, чтобы не попасть в лапы врага. Уголком глаза он успел заметить на черной голове гребень, оканчивающийся длинным острым крючком.
Еще один летающий арахнид прожужжал мимо. Раздался чей-то истошный вопыль. Найт, все еще лежа на земле, попытался достать противника мечом. Дребезжащее гудение крыльев было таким громким, что у фистрала завибрировала диафрагма. Он поднялся и ткнул мечом вверх, так что летающее существо перевернулось и беспомощно ударилось о землю. В следующий миг оно неуловимым движением перевернулось, взлетело, и острые когти унесли в небо ближайшего воина.
Очередной противник вцепился в Люция. Он подлетел сзади, вцепился в спину и уже поднимал капитана над землей. Найт с поднятым мечом бросился на выручку, но летающий арахнид нанес удар одной из ног, и оружие, кувыркаясь, полетело на землю. Найт вцепился в Люция.
– Прыгай! Прыгай! – завопил Люций.
Когти арахнида вонзились в привязанный за спиной щит, и Найт, извернувшись, достал одной ногой кинжал и ударил лезвием по креплению. Ремни лопнули, и Люций с Найтом неуклюже маша крыльями рухнули на землю с десятиметровой высоты.
Летающие арахниды повернули назад, унося с собой девятерых воинов. Они направлялись к белым шарам, выделявшимся на фоне зарослей. Найту не пришлось отдавать приказ. Все оставшиеся воины с предельной скоростью ринулись вслед за удалявшимися точками.
Они догнали их на дальнем краю поляны. Белые шары, образованные длинными шипами, были не просто деревьями, и теперь Люцию стало понятно их назначение.
Тела схваченных фестралов были насажены на шипы и крепко удерживались в неподвижном состоянии, давая возможность арахнидам спокойно поесть. Существа непринужденно расселись на каменных деревьях, их крылья остановились, и можно было увидеть блестящие прозрачные полоски, сложенные вдоль тела, словно пластины слегка окрашенного стекла. Арахниды при помощи крючьев на голове вскрывали доспехи, словно консервные банки и выедали плоть.
Найт и его товарищи в ужасе остановились и беспомощно смотрели на эту сцену. Алая кровь капала с белых шипов и стекала по толстым известковым стволам.
На страшных деревьях были не только их товарищи. Там были и другие тела, уже объеденные и высохшие до состояния мумий. Обломки черных доспехов покачивались на шипах и валялись под деревьями.
Наконец они узнали, что произошло с Преторианцами.