Безымянная зарисовка

Стоять под тёплым весенним солнцем в зимней шапке с ушами и сшитом мамой плаще оказалось довольно жарко: по бокам щекотно скатывались капельки пота, а грива неприятно липла к шее.

Копытом он придерживал, прижимая к себе, длинную палку – выстроганное папой по такому случаю импровизированное копьё. Его задача заключалась в том, чтобы, вытянувшись по стойке смирно, пялиться в пустоту перед собой, до тех пор, пока кому-нибудь из снующих по парку жеребят не понадобится пройти мимо.

В таком случае он преграждал им путь копьём и рявкал: «Стой! Кто идёт?» Целью игры было поймать ченжлинга, и, хотя охранял он всего лишь горку на детской площадке – импровизированный вход в Кантерлотский замок, войти в который на деле можно было с любой стороны, а делать-то по большому счёту было нечего – игра была бы не игра, если бы кто-то из жеребят то и дело не пытался наведаться в замок просто чтобы попытаться убедить грозного стражника.

Ну и что, если напарника для него не нашлось? Хотя все и знают, что стражников должно быть двое, по обе стороны двери, игра ему всё равно нравилась.

Ради возможности почувствовать себя могущественным воином в золотистых доспехах, хранящим покой принцессы Селестии – единственной преградой между коварными ченжлингами и будущим целой страны – можно было потерпеть скуку и баню на голове.

Под высокими сводами, вырвав жеребца из детских воспоминаний, бархатисто и упруго прокатилось эхо боя дворцовых часов. Встрепенувшись, он принялся, было, в панике озираться, но уже секунду спустя облегчённо выдохнул и зашагал по устилавшей коридор мягкой ковровой дорожке в сторону своего следующего поста.

Вся жизнь Кантерлотского замка подчинялась бою этих древних часов; стражники регулярно менялись постами. И вовсе не напрасно: возможность как следует поразмять ноги даже после всего лишь одного проведённого по стойке смирно часа показалась жеребцу наградой почти равной взгляду принцессы. Почти.

Да что там: распорядок дня самой Селестии диктовали эти древние часы. Часы приёма, перерыв на обед… И даже Кошмарная Луна, кажется, безропотно подчинялась их раскатистому бою, став лишь деталью кантерлотского часового механизма.

Это была его первая смена: момент, о котором он мечтал всю жизнь с того самого жаркого весеннего дня. Но, конечно, в ту светлую пору Кошмарная Луна казалась ему лишь сказкой: леденящей кровь историей, в которой добро рано или поздно победит. Чем-то, про что говорят «это было тыщу лет назад», подразумевая «никогда».

И вот теперь она вернулась – тысячелетняя кобыла, могущественный аликорн, чей лик веками взирал на Эквестрию с тёмных небес, лелея кошмар о вечной ночи…

Он дошагал до следующего дверного проёма, подцепил копытом прислонённое подле косяка копьё и встал с ним по стойке смирно. Да, копья им во время смены постов надлежало оставлять, ведь шагать с ними по коридорам и залам было бы крайне неудобно. А кроме того, как сказал капитан стражи Шайнинг Армор, принцесса не хотела, чтобы по замку постоянно разгуливали пони с оружием наперевес: это бы лишний раз нервировало посетителей, гостей замка и послов сопредельных государств.

Дверь справа от него внезапно со скрипом отворилась. Не услышал он даже тычка копытом: видимо единорог.

Так! Глаза вперёд, вытянуться по стойке смирно!..

Сквозь увесистый шлем он мог лишь краем глаза, да шестым чувством угадать высокую белую фигуру в золотистом нагруднике. Какое-то невыносимо долгое мгновение фигура стояла там – справа, в непосредственной близости от него.

Жеребец вытянулся как на параде и не моргая уставился в вымышленную точку на противоположной стене.

Фигура молча направилась по коридору в ту сторону, откуда он только что пришёл. Новоявленный стражник так и не осмелился повернуть голову и посмотреть ей вслед: так и стоял, вытянувшись, пока, наконец, не понял, что начинает задыхаться. Он невольно задержал дыхание.

Ты дворцовый стражник. Игры давно закончились. И та, другая, которую тебе теперь придётся называть «ваше высочество», тоже где-то здесь.

Затаилась и ждёт своего часа…

Если что, я с вами, принцесса Селестия! – мысленно выкрикнул он вслед и крепче прижал к себе копьё.

Расставаться с оружием теперь вовсе не хотелось: он бы и в казарму со смены вернулся с копьём, и даже спать бы лёг с ним в обнимку.

Плевать на гостей и послов: на кону же судьба Эквестрии!.. Да и где это слыхано, чтобы дворцовая стража оружие на посту оставляла?! И почему нам приходится без напарника тут стоять? Ладно ещё в детстве жеребятам некого рядом было поставить, но в настоящей-то дворцовой страже?..

Интересно, чья это была блестящая идея?!

По спине под доспехом ледяной волной пробежали мурашки, и в голову пришла страшная догадка.

Шайнинг Армор сказал, что принцесса не хотела, чтобы по замку постоянно разгуливали пони с оружием наперевес.

Он сказал «принцесса», но не уточнил – которая.

---

За окнами незаметно стемнело, и слуги зажгли в замке бессчётное множество свечей. На Кантерлот опускалась ночь.

Новоявленный стражник брёл по мрачным коридорам обратно в казарму, удивляясь тому, как быстро они с этим управились. Кажется, только сейчас сновали повсюду, расставляя и зажигая свечи, а теперь всех будто и след простыл.

В коридорах не было и души: все попрятались за неведомыми дверями, будто мыши в свои норы в глубинах огромного, запутанного замка. Даже его собственных шагов по ворсистой ковровой дорожке было не слышно: навалилась бархатная, тяжёлая тишина.

Жеребцу стало не по себе: ему вдруг на секунду представилось, будто в древнем замке остался совсем он один. И тут же эту мысль сменила другая, более жуткая. Будто он остался там не совсем один.

По спине от гривы до кончика хвоста вновь предательски пробежала ледяная волна.

Он чуть замедлил шаг и прянул ушами, силясь разобрать хоть какой-нибудь звук помимо собственного тяжёлого дыхания.

Да где всё, в конце-то концов?! На посты уже должна была заступить ночная смена. Если только…

Если только его не забыли о чём-нибудь предупредить.

Стражник принялся лихорадочно копаться в памяти, но тщетно: среди всей кипы нехитрых по сути пунктов устава, должностных инструкций, дружеских советов, слухов и случайно услышанных обрывков фраз не обнаружилось ни единого логического объяснения.

За исключением того, что он попросту заблудился.

Ну конечно! В этом треклятом дворце сам Дискорд ногу сломит!..

Тут жеребец спохватился и три раза постучал копытом по не прикрытому дорожкой мраморному полу.

«Не поминай лихо»… Одна вон уже вернулась.

Ладно, пора искать путь обратно, а то не хватало ещё всю ночь по замку прошататься в свою самую первую смену.

Он крутанулся на месте, и копыта словно приросли к полу.

Противоположный конец коридора заливал слепяще-белый свет. Стражник словно бы находился всё это время в тёмной пещере, и вот теперь наконец-то нашёл выход…

Но только вот идти туда ему почему-то совершенно не хотелось. На всякий случай кинув взгляд в одно из окон, напротив которых шёл всё это время, жеребец с тоской безысходности убедился: снаружи по-прежнему царила ночь.

Солнце давно уже скрылось за горизонтом, и небосклон усеяли яркие кантерлотские звёзды, которые и близко не могли сравниться с лучом, что прорезал мглу, на секунду ослепив жеребца.

На какое-то мгновение этот луч залил всё снаружи словно выглянувшее из-за туч солнце. Солнце посреди ночи…

Стражник, морщась, проморгался, и вновь с опаской посмотрел туда.

Теперь на месте луча виднелся лишь ряд окон Кантерлотского замка. А за ними словно начался пожар. Там должен был быть точно такой же коридор, как и этот…

Жеребец в панике отпрянул от окна и вновь уставился на залитый слепящим светом конец своего коридора. А секунду спустя с шипением зажмурился: свет стал куда ярче. Кажется, источник, чем бы он ни был, готов был вот-вот показаться из-за угла.

Новоявленный стражник, позабыв всю подобающую храбрость, кинулся к ближайшей двери.

Слава Селестии! Не заперто!

Юркнул внутрь и тихонечко прикрыл дверь за собою.

Только теперь он смог перевести дыхание: сердце трепыхалось, словно пытаясь вырваться из груди.

Нет – к такому его учебка точно не готовила!

Точно?

Чтобы успокоиться, он принялся перебирать в голове инструкции, устав дворцовой стражи, а затем, не найдя в памяти ничего подходящего к ситуации, вынужден был обратиться к общим представлениям и здравому смыслу.

Нет: всё-таки по всему выходило, что в подобной ситуации он должен был с выражением решимости на лице встать в центре коридора, и при виде источника подозрительного света рявкнуть «Стой! Кто идёт?» А затем кинуться на него с копьём на перевес.

Жеребец тоскливо огляделся по сторонам в поисках хотя бы одного копья.

Интересно: а отсутствие рядом копья станет смягчающим мою вину фактором на трибунале?

Вряд ли.

Да: ненароком прислонённого к стене оружия поблизости, естественно, не обнаружилось. Зато когда он перестал крутить головой и вновь повернулся ко входу, подозрительный источник света оказался тут как тут: щели между косяками и дверью, а так же пол под его копытами теперь словно горели.

Источник света за ней не двигался.

Жеребец отпрянул, и вновь принялся озираться впотьмах. На этот он искал пути отступления.

 – Псст! Псст!!! Сюда!

Шёпот был едва слышен, но секунду спустя он заметил, как кто-то призывно машет ему копытом из-за массивной шторы.

Быстрее ветра преодолев просторный зал и не издав при этом ни звука, жеребец спрятался за штору и притаился.

Слава Селестии и её любви к коврам!

Пытаясь развернуться в укрытии между стеной и шторой, он ткнулся во что-то живое.

 – Эй, а что…

 – Т-с-с-с!!!

Дверь в зал со скрипом отворилась, и даже тяжёлая тёмная завеса перестала быть непроглядно-чёрной. Всё за исключением неё теперь слепило глаза, и стражник почувствовал себя букашкой, спрятавшейся под камень среди бескрайней, залитой солнцем пустыни.

Источник света приблизился, и из-за устлавшего пол ковра жеребец по-прежнему не мог с уверенностью сказать, есть ли у того копыта.

Да есть. Наверное.

Куда ж они денутся-то?!

 – Ни звука! – шепнула ему прямо в ухо откуда-то сверху кобыла. Стражник затаил дыхание. За шторой было так мало места, что они невольно прижимались друг к другу, хотя из-за доспехов он этого раньше не ощущал.

Насколько же она высокая?!

Жеребец скосил глаза: света вокруг теперь было в избытке.

Очень – очень высокая. Тёмно-синяя. В необычного вида серебристо-синем доспехе и шлеме. Он увидел рог, а затем, повернувшись, чёрное крыло, которым она его всё это время его обнимала.

Встретившись с жеребцом глазами, кобыла панически замотала головой, но было уже поздно.

Он негромко вскрикнул и отстранился.

Штора рывком отдёрнулась, ослепив его, но даже сквозь веки жеребец почувствовал на себе испепеляющий взгляд.

 – Кошмарная Луна!

Жеребец открыл глаза, но мог бы этого и не делать.

Он ослеп.

Нет, нет: стоило немного повертеть головой, и в поле зрения оказалась зажженная у выхода из казармы на случай ночных необходимостей свеча.

Стражник облегчённо рухнул обратно на подушку.

Просто сон дурацкий приснился… Проклятье! Надеюсь, я не вслух её по имени назвал. Плохие приметы плохими приметами, но вот косые взгляды и насмешки сослуживцев – это уж точно не к добру.

Впрочем, спать ему больше не хотелось: выбравшись из постели, он, чтобы никого не разбудить, тихонечко направился к умывальникам и принялся нехотя приводить себя в порядок.

Прекрасно началась служба. Лучше не бывает!

---

 – Эй, Драфт, вот ты где! – не успел жеребец повернуться, а рядом с ним за обеденным столом уже сидел со своим подносом Шайнинг Армор, – Ну как дела? Как спал? Нормально?

Стражник напрягся.

Ну началось…

 – Да, конечно, капитан.

 – Отлично. Отлично. Ты сегодня поднялся ещё до зари, вот я и подумал, не случилось ли чего.

 – Ни-и-каких проблем, капитан.

 – Фух, ну вот и замечательно. Знаешь…  – Драфт повернулся к нему, – Я ведь сам на этой должности недавно, ну, и считаю, что мой долг, конечно же помимо безопасности дворца, в том, чтобы сделать жизнь стражников проще, понимаешь? Особенно для новичков вроде тебя и меня. Так что, если будут какие-то проблемы, или захочется о чём-то поговорить, не стесняйся… И пожалуйста, вне службы зови меня Шайнинг.

 – Эм… Хорошо. Шайнинг.

---

Очередная смена. Череда постов и связавшая их красной нитью ковровая дорожка коридоров. Бой часов, смена, бой часов, смена. Одинаковые, двустворчатые закрытые двери, и редкие незнакомые пони, снующие тут и там.

В этой суете Драфт напрочь позабыл свои ночные переживания: сбылась его детская мечта, и, подпитываясь этим знанием, жизнь неуклонно возвращалась на круги своя. Не хватало ещё каким-то кошмарам омрачить лучший день в его жизни!

Впрочем, текущий пост упорно продолжал казаться ему подозрительно знакомым. Вымышленная точка на противоположной стене так и лезла в глаза…

«Вымышленная точка» – придумал тоже!

Дверь справа неожиданно скрипнула, и Драфт привычно вытянулся по стойке смирно.

Ну всё. Держись, вымышленная точка! Сейчас я тебя!..

Высокий белый силуэт, как и накануне, постоял мгновение рядом, а затем двинулся по коридору в направлении его предыдущего поста.

Жеребец, по-прежнему глядя перед собой, слегка расслабился. Принцесса вновь ускользнула от его взгляда. Но ничего. Рано или поздно она попадётся ему на глаза.

Едва слыщные шаги остановились в паре метров по коридору, а секунду спустя стражник с трепетом осознал, что они приближаются.

Золотистый доспех вплыл в поле зрения и остановился прямо напротив его глаз.

Какая же она высокая!

Почти как…

Принцесса резко нагнулась, и Драфт, затаив дыхание, узрел перед собой её глаза.

Пару секунд спустя, принцесса отвернулась, и вновь зашагала по коридору туда, куда изначально направлялась.

А жеребец чуть было не рухнул на красную ковровую дорожку, судорожно хватая ртом воздух.

Там – в глубине нежно-фиолетовых глаз принцессы – он был готов поклясться…

Горело янтарное пламя.

Драфт узнал испепеляющий взгляд из своего сна.

---

 – Шайнинг, ты не занят? – постучав копытом, просунул он голову в дверной проём.

В комнате капитана оказалось… Нормально. Говоря по правде, он совершенно не знал, чего от неё ожидать. Стол, стул, кровать. Шайнинг.

 – А, Драфт, заходи. Что-то случилось?

Он вошёл и, повинуясь жесту, уселся за стол.

 – Да так… Есть один разговор.

Шайнинг устроился на кровати по другую сторону стола.

 – Ох, я так и чувствовал, что с тобой что-то не в порядке… – капитан встрепенулся, – Не пойми меня неправильно! Я знаю: Кантерлотский замок… Ну, большое место, большое давление. Я здесь как раз чтобы помочь тебе вписаться. Короче, слушаю: о чём ты хотел поговорить?

 – Эм. Мне тут пришло в голову… Чисто гипотетически. Устав ведь предписывает нам остановить любого врага и в случае неповиновения броситься на него с копьём наперевес?

Шайнинг медленно кивнул.

 – А вот что, если атака произойдёт во время регулярной смены поста и я окажусь без копья? Это послужит смягчающим фактором на трибунале, или я должен с копытами броситься на превосходящие силы врага?

 – Серьезно? Вот это тебя волнует? Ну слушай, определённый героизм от нас ожидается: всё-таки работа такая, но не думаю, что, если речь совсем уж про превосходящие силы врага, а у тебя при себе даже нет копья… Короче, сомневаюсь, что дело дойдёт до трибунала. Но позволь поинтересоваться, почему ты спрашиваешь? Тебя волнуют какие-то вполне определённые… Превосходящие силы?

Драфт помедлил. Он уже и сам понял, что проблема у него идиотская.

Но Шайнинг по-прежнему сидел с другой стороны стола и внимательно смотрел ему в глаза. Похоже, капитан намеревался помочь ему, какой бы пустяковой не была проблема.

 – Ну, в общем, предположим, я забрёл в неохраняемое крыло замка. Вокруг ни души, при мне нет копья, и вдруг я вижу свет. Яркий, как будто смотришь на солнце посреди безоблачного дня…

---

В казарму он возвращался уже затемно, но зато чувствовал себя при этом так, будто наконец скинул с плеч хомут гружёной камнями телеги, которую тащил за собой последние два дня.

Сослуживцы уже улеглись по своим койкам, избавив его от ненужного внимания, а когда он скинул доспехи и улёгся, то почувствовал, что жизнь дворцового стражника действительно настолько хороша, как ему и казалось.

Он почти мгновенно начал соскальзывать, засыпая…

Но его разбудила тяжесть.

Несколько пар копыт навалились, прижимая ноги, тело и голову к кровати.

Драфт принялся дёргаться, вырываясь, но тут в поле зрения вплыло обеспокоенное лицо Шайнинга. Оно было перевёрнуто вверх ногами, но это потому, что капитан стоял у изголовья и вглядывался ему в лицо, нависая.

 – Я думал, что этот не доставит нам проблем, но Селестия как всегда оказалась права, – произнёс он, будто ни к кому конкретно не обращаясь, но затем встрепенулся, будто наконец заметив его, и перед глазами Драфта проплыла пилюля – А ну-ка, открывай ротик, проглотишь, и завтра будешь как новенький.

 – Шай… – попытался запротестовать он, по-прежнему уверенный, что произошла какая-то ошибка, но договорить помешала упавшая на язык пилюля.

А следом его нос и рот наглухо зажала магия.

Задыхаясь, он в панике проглотил лекарство, и принялся с наслаждением дышать.

Копыта ещё какое-то время держали его, но он их почти не чувствовал.

Сумасшедшее сердцебиение постепенно стало успокаиваться, и всё все чувства словно поплыли вдаль: обида, прижавшие его к кровати копыта, тёмный потолок на том месте, где только что было лицо Шайнинга…

Последними он перестал чувствовать текущие из глаз слёзы.

Потом исчезли образы и ощущения.

Остались лишь голоса.

 – Должен признать, вы были правы: у него очередное обострение.

 – Не нужно себя корить, мы все желаем своим пациентам скорейшего выздоровления, и потому нередко начинаем видеть признаки улучшения в очередной адаптации, в очередном витке болезни. Разум пациента играет с ним злые шутки. Иногда даже возникает впечатление, будто болезнь обладает своей собственной волей и разумом, заставляя пациента лгать докторам, избегая лечения…

 – Дискорд… А я ведь и правда надеялся, что шваброй он собирается мыть пол.

 – Мы вылечим его рано или поздно, – главврач помолчала, – По крайней мере, попытаемся.

---

Как ни странно, лекарство помогло. Впрочем, почему «как ни странно»? Теперь, наконец-то начав соображать здраво, он без какого-либо удивления вспоминал все предыдущие эпизоды своей болезни. И лекарство всегда помогало.

Это… Даже придавало сил.

Вот бы ещё только, придавая сил и ясности ума, оно не лишило его напрочь целей.

Так он и сидел в столовой психлечебницы: отдохнувший, чётко воспринимающий очертания реального мира…

И уныло ковырялся у себя в тарелке.

Всё-таки в его безумии что-то было – какая-то искра…

Или даже целое испепеляющее пламя! – жеребец ухмыльнулся.

Быть может, именно это всегда и мешало ему вылечиться.

Драфт встрепенулся. Да, как он теперь понимал, обычно это был плохой знак… Но ему в голову пришла идея.

Жеребец волевым движением скинул с себя сети уныния и буквально набросился на подостывшую еду. Силы ему сегодня пригодятся.

---

Он встал, напялив ведро себе на голову, грозно сжимая копытом швабру, по стойке смирно рядом с дверью кабинета.

Ждать пришлось довольно долго, но на этот раз он весь аж ёрзал от предвкушения.

И вот, наконец, дверь отворилась. Он почувствовал, что кобыла как обычно встала в проёме, с любопытством его изучая.

 – Здравия желаю, принцесса Главврач! – радостно воскликнул он и повернулся, увидев напротив себя, как и ожидал, удивлённо распахнутые фиолетовые глаза.

Жеребец почувствовал, как уголки рта помимо воли растягивает широкая улыбка.

Теперь оставалось только добить.

 – А вы никогда не замечали, что у меня на голове ведро, а в копытах швабра? Ну и кто после этого псих: вы или я?

Кобыла ничего не сказала, а вместо этого энергично направилась куда-то по коридору.

Драфт не был уверен, что его шутка удалась, но вряд ли её могли неверно истрактовать.

Ведь, признав своё поведение симптомом болезни, он по любым признакам пошёл на поправку, а значит скоро все мучения закончатся.

Пришедшие Шайнинг Армор со стражниками потащили его куда-то.

Он не сопротивлялся.

---

Тот зал, в котором он прятался за шторой. Драфт сразу его узнал.

Изнутри доносились голоса.

 – Ты не хуже меня понимаешь: он готов.

 – Селестия, ну пожалуйста… – почти рыдала вторая, – Неужели по-другому нельзя?!

В голосе главврача зазвенел металл:

 – Видимо за время своего отсутствия ты кое-что подзабыла.

Погодите-ка… Она что – назвала главврача Селестией?

 – И за всё это время ты не нашла другого способа?! Ты хотя бы искала?!

 – Мне не нравятся твои инсинуации, сестра. Я надеялась, после тысячи лет они, наконец, прекратятся. И нет, я не нашла другого способа. Сила Солнца требует подпитки даже теперь, когда я обрела над ним власть. Пони должны поддерживать пламя.

 – Он ещё так молод… – проговорила принцесса Луна.

 – Он стал дворцовым стражником, чтобы защитить Эквестрию. Он был готов пожертвовать собой, если потребуется.

Воцарилась тишина, а несколько секунд спустя дверь отворилась.

Принцесса замерла напротив него: всё такая же высокая, но какая-то сжавшаяся.

Она несколько секунд смотрела на него сквозь слёзы в широко распахнутых глазах, а затем сдавленно выдохнула:

 – П-прости… Я пыталась предупредить тебя.

Луна резко отвернулась и побежала прочь.

Драфту вдруг стало её жалко.

Бедная сумасшедшая кобыла…