Принцесса Селестия и Найтмер Мун объединяются, чтобы спасти всех
12. Сол Инвикта
Тьма.
В противоположность мнению многих пони Селестия, на самом деле, любила темноту. Иронично, может показаться, если забыть, что это – домен ее сестры. Быть во тьме – второй лучший вариант объятий с ней. Именно эта мысль, частая и твердая, и удерживала Селестию от безумия во время тысячелетнего ожидания ее возвращения.
После какого-то бесконечного ожидания посреди ничего во тьме появилась искра света. Селестия смотрела на свет, не обращая внимание на окружение – если бы там было что-то, кроме бесконечной тьмы – пока он медленно затухал.
Когда последние лучи солнечного света скользнули за горизонт, Селестия со вздохом отвернулась от окна своего кабинета.
На чем она остановилась, когда начался закат? Она не могла вспомнить… но с теми горами документов на ее столе это ничего не значило. Выбрав один она вернулась к работе.
А, да, мантикоры. У некоторых отдаленных деревушек с ними проблемы. Пока, к счастью, ничего серьезного, но рано или поздно понибудь может пострадать. К сожалению, как бы ей ни хотелось, сама она не могла защитить ее пони. Но найти для них способ защититься – не только более реалистично, но и даст им расти и учиться самостоятельно, что она всегда поощряла. Но им все же потребуется первый направляющий толчок, и чтобы все шло гладко, так что… гвардия для Эквестрии, пожалуй… в количестве, основанном на размере деревни, с поправкой на их местоположение… выделить фонды на гвардейцев, составить расписания тренировок, установить требования для рекрутов…
Последний солнечный свет давно угас, но Селестия продолжала работать. В конце концов, Эквестрия рассчитывала на нее. Никто больше не мог помочь ее пони. Она только что закончила с первым наброском плана охраны для деревень, как услышала, что двери открываются.
— Кто меня прерывает? – напряженно спросила она, выглядывая из-за гор бумаг.
— Я, глупышка!
Селестия застыла, потом моргнула и покачала головой.
В дверях стояла радостно улыбающаяся Луна.
Но еще в дверях была Твайлайт Спаркл с яркой улыбкой на лице.
Они не стояли бок о бок. В дверях была одна пони. Это была Луна, определенно Луна… но еще это была Твайлайт. Она, казалось, не могла их разделить. Взгляд на одну тут же проявлял другую. Но стоило на ней сосредоточиться, как тут же на первый план выходила вторая. Селестия покачнулась, пытаясь совладать с фактом, что обе пони были одной.
— Я… я…
— Ты не забыла? Ты сказала, что посмотришь, как я буду создавать сегодня новое созвездие!
— Ты не забыла? Ты сказала, мы сегодня пойдем на романтический ужин!
— А… к-конечно…
Селестия оттолкнулась от стола и начала подниматься с кресла, но… остановилась. У нее еще было много работы. Ее королевство, ее пони – все они рассчитывали на нее. Она посмотрела на пони – обеих – в дверях, а потом на горы бумаги. Через секунду она повесила голову и вздохнула.
— Прости, Лу – Твайли – прости. Но не думаю, что сегодня получится, — она обвела копытом кабинет. – Я слишком занята…
Уши обеих пони прижались, на лицах было разочарование, но они все же улыбнулись.
— Хорошо. Я понимаю. Может, в следующую ночь? – улыбнувшись кивку Селестии, она/они ушла.
Это был правильный выбор, решила Селестия, придвигаясь обратно к столу. Если ей нужно будет поесть, то она всегда может приказать доставить еду в кабинет. А когда у нее будет время, то пойдет и посмотрит новое созвездие Луны. Это звезды в небе, они никуда не денутся. Как не денется и Твайлайт.
А в особенности – эти ее документы и долг перед Эквестрией.
Законопроекты требовали подписи перед превращением в законы, договора – заключения, дипломаты – обхаживания, приемы, гала и балы – присутствия. И она занималась этим из года в год по мере того, как ее королевство росло, и новые пони сменяли тех, кого она знала. Это был бесконечный цикл, но она рада была быть его частью, потому что она знала, сколь много это значило для тех, о ком она пеклась больше всего – для ее подданных, ее маленьких пони.
С каждым повторением происходящее размывалось, и она не могла понять, чем она занимается в данный конкретный момент. Когда дни похожи друг на друга, было легко забыть, какой из них сейчас, и сколько их прошло. Тем не менее, она была за столом, полным бумаг, папок и скоросшивателей.
Вздохнув, она принялась за работу. На этот раз вопросом было – сколько и чего сеять. Селестия со смущением припомнила времена, когда она ничего не знала о севообороте, истощении почв, методах ирригации, калорийности относительно урожайности и многих других аспектах сельского хозяйства, которые она узнала за века. Сейчас она сама уже могла фермером стать!
Снова постучали в дверь. Она посмотрела, поморщившись от того, что в глазах опять двоило. Пони, которая была одновременно Твайлайт и Луной, стояла в дверях и выжидательно на нее смотрела.
— Ах, да, привет, эм… Привет. Рада видеть тебя.
— Я удивлена, что ты вообще меня видишь – из-за всего этого бардака, — Твайлайт/Луна сделала несколько шагов в кабинет, глядя на бумаги. – Как ты это все сюда затащила? Тебе стоит дать мне заняться чем-нибудь из этого. Так мы сможем больше времени проводить вместе.
— Да, я знаю, что заработалась, но… Я должна это делать. Это мой долг, — вздохнула Селестия. – Я знаю, что ты тоже могла бы с ними разбираться, но это мой вызов.
— Не сегодня! – заявила двойная пони. – Давай, пойдем повеселимся! Тебе надо прерваться. Мы можем погулять по саду, сходить на спектакль… или просто в библиотеке посидеть. Мы так хорошо обсуждали литературу до того… до того, как все вот это на тебя упало.
— Да, отдохнуть не помешает… — Селестия начала подниматься, но остановилась. Что-то тянуло ее назад. На секунду это показалось цепью, тянущейся от ее пейтраля – она практически слышала ее звон. Она посмотрела на стол, потом на Твайлайт/Луну. Она уже практически видела неодобрение на лицах пони… затем еще раз посмотрела на свой стол и повесила голову.
— П-прости, но…
— Все хорошо, Селестия, — Твайлайт/Луна была разочарована, но не удивлена. – Я знаю, как для тебя важна Эквестрия.
Принцесса обернулась к своему столу, слыша медленный стук копыт уходящей пони, и последние ее слова.
— Иногда кажется, это единственное, что для тебя важно.
Медленно, пошатываясь, она вернулась к своему креслу. Часть ее сопротивлялась зову долга… но большая часть приветствовала, вернувшись в его холодные, приятные объятия так же, как в удобно изношенное кресло, и принялась за работу.
Что они имели ввиду? Конечно, Эквестрия была для нее важна. Это ее королевство! Она – его принцесса! Что для нее могло быть важнее, чем процветание и счастье ее народа?
Ничего. Ничего не было важнее Эквестрии. Ни она, ни ее счастье, ни один, ни два или трое пони. Важным было королевство и ее долг, и более ничего. Она пожертвует собой, самой своей душой ради Эквестрии. Она отдаст все, что у нее есть, и еще больше ради своего долга.
А что может быть жертвеннее работы над налоговым кодексом? Она нырнула в него, проплывая сквозь предписания столь твердые, что могли бы служить фундаментами домов, следовала паутиной лазеек к их началу и закрывая их. Службы такси могли зарабатывать деньги, не работая? Уже нет! Яблоки так обложены налогами, что их дешевле из Грифонстоуна возить? А теперь выращивание яблок будет иметь налоговые льготы!
И это только вершина айсберга. Система маргинальных налогов Эквестрии была такой сложной, что она обнаружила себя высчитывающей производную кривой прежде, чем поняла это, и набросала систему заново. Налоговая служба тоже была зияющей дырой, неэффективной и коррумпированной, и нуждалась в реформах прежде, чем мог пойти какой-то значимый прогресс. А это привело ее к пересмотру почтовой системы, по пути со всей системой общественных служб…
Это была тяжелая, изнурительная работа. Она как-то сказала, что пожертвует душой ради Эквестрии, и работая над налоговым кодексом казалось, что так и произошло. Но оно того стоило. Потому что Эквестрия теперь была лучше.
Она была изможденной, с мешками под глазами и спутанной гривой, но все еще работающей за столом, когда дверь открылась вновь.
— Почему ты продолжаешь игнорировать меня? – прорычала/взмолилась вошедшая в кабинет пони.
— Луна? Твайлайт? О-о чем вы? – устало спросила она, поднимая себя одним копытом.
— Я – твоя сестра! И тоже принцесса, и заслуживаю тоже править Эквестрией!
— Я – твоя особая пони! Я знаю, что мы обе принцессы, но предполагается, что у нас должно быть время друг на друга!
— Я… я знаю, но… — замолчала Селестия, крепко сжав зубы.
Они не понимают? Селестия была принцессой! Да, Луна тоже была принцессой, да, Твайлайт была с ней в отношениях, но вопрос был в Эквестрии. Селестия должна была возглавлять страну, быть тут для ее пони! Как бы ей ни хотелось переложить часть ответственности на сестру, как бы ей ни хотелось быть с теми, кого она любит, но она не могла. Не могла, пока Эквестрия нуждалась в ней.
— Так необходимо, — произнесла она наконец. Равнодушие взяло свое и она встала, забыв про прошлую усталость. – Я знаю, что ты хочешь делать больше, я знаю, что ты хочешь больше времени проводить со мной, но Эквестрия превыше всего. Точка. И прямо сейчас это означает, что я трачу свое время, направляя ее в нужную сторону. Может быть потом…
— Потом – когда? – требовательно спросили наложившиеся друг на друга пони. – Ты веками со всем управляешься одна! Работы всегда будет много, так что дай мне помочь!
— Я сказала, что я – необходимое для Эквестрии! — заявила Селестия, топнув копытом. – Позволить другим пони делать мою работу – уклонение от исполнения моего долга! И у вас обеих есть, чем заняться, управляя Эквестрией как есть. Я бы предложила помнить об этом.
Твайлайт/Луна мрачно смотрели на нее, с гневом и разочарованием в глазах. Наконец выдохнув они развернулись.
— Хорошо, — сказали они и ушли.
Что-то было не так. В сердце Селестии была пустота, чего-то не хватало, и она не знала – чего. Поэтому она сделала то, что могла – вернулась к работе.
Полуночничанье ушло в прошлое, так как когда постоянно работаешь заполночь, то это уже норма. Ее копыто болело от пера, и потому она переключилась на рог, а когда начал болеть и он – вернулась к копыту, чередуя их так каждые две недели. Ела она так же за столом, что бы ей ни приносили – она перестала воспринимать, что она ест или каково оно на вкус давным-давно, просто уже питая себя, чтобы продолжать работать.
И она продолжала. Законопроекты слетали со стола, договора заключались, департаменты правительства создавались, укреплялись, сливались и распускались. Тяжбы о правах на землю в деловом центре Кантерлота? Она уже там. Открытие музея в Балтимейре? Она присутствовала с застывшей на лице улыбкой, и тем же вечером снова была за столом, подписывая доклад о затратах Королевской Гвардии на поездку. Эквестрия процветала и расцветала, как прекрасный цветок, чему она могла только порадоваться, поддерживая его здоровым.
Так все шло и шло, но однажды дверь открылась вновь.
— Думаю, уже ясно, что так продолжаться не может, — тихо произнесла/злобно прошипела Твайлайт/Луна.
— О… о чем ты? – Селестия встала из-за стола впервые… за незнамо сколько времени. Ее шаги были нетвердыми, как у новорожденного, так что она попыталась вспомнить, как работают ее суставы.
— Ясно то, что у Эквестрии может быть только одна принцесса! – заявила Луна.
— Ясно то, что ты совсем не дорожишь нашими отношениями, — вздохнула Твайлайт, закрывая глаза.
— Нет… нет, погоди… – умоляюще воздела копыто Селестия.
— И этой принцессой должна быть я!
— Так что с меня хватит. Я оставляю тебя, Селестия.
Луна исчезла в черной сфере, которая развеялась, явив Найтмер Мун. Твайлайт медленно развернулась и пошла в сторону коридора.
Селестия споткнулась. Ее тело дрожало, так как она пыталась одновременно отступить от Найтмер и последовать за Твайлайт. Они не понимают, насколько важна Эквестрия? Она думала, что они понимали… Но было ясно, что Луну больше заботят она сама и ее престиж, чем ее долг. А Твайлайт считала, что на первом месте должны быть Селестия и романтика. Как жаль.
— Тогда ты не оставляешь мне иного выбора, кроме как использовать их, сестра, — произнесла Селестия, призывая Элементы Гармонии.
— Если ты так считаешь, то другого выбора нет, — произнесла Селестия, опираясь одним копытом на дверь и смотря, как по коридору уходит Твайлайт.
Найтмер Мун возмущенно закричала, когда Элементы смели ее и унесли в небо, где запечатали на луне на тысячу лет.
Дверь за Твайлайт захлопнулась, и та покинула приемную кабинета Селестии, чтобы не вернуться никогда.
А Селестия…
Она вернулась за стол. Работы было много, и она единственная для нее подходила. Другим не хватало ее внимательности, ее приверженности долгу. Они думали только о себе и своих эгоистических желаниях признания и любви. Дурачье. Она выше этого, сильнее этого. Потому что она все делала по одной-единственной причине.
Ради Эквестрии.
Она вернулась к работе. Перья изнашивались, бумаги летели, чернила расходовались галлонами. Возвышающиеся кипы документов создавали департаменты правительства, которые распускались и переформатировались, когда появлялся лучший вариант. Эквестрийцы процветали и становились счастливее, она знала это, так как ее королевство становилось все более эффективным и надежным.
Ради Эквестрии.
Но пони должны были видеть их принцессу. Она не забывала выходить к ним, расспрашивать об их нуждах, давая им знать, что она тут ради них. Это имело свою цену. Даже бессмертному аликорну нужно было есть и спать, а с ее работой времени на это было все меньше. Медленно, но она уставала все более, хотя и никогда не показывала это.
Ради Эквестрии.
Документы не кончались никогда. Она проходила через ущелья бумаг, целые леса сводились, чтобы прокормить ненасытного бумагоеда, которым было чиновничество Эквестрии. Но это ничего не значило. Она могла вытолкать из кабинета гору документов – и на их месте объявлялись две. Но она все же работала, каждый день закатывая этот валун в гору.
Ради Эквестрии.
Ее копыта… болели?
Физические ощущения настолько притупились, что ей понадобились дни, чтобы осознать боль. Она отложила перо – новый приступ боли прокатился по ее передней ноге – и посмотрела на свое копыто. Оно было голым и красным. Выемка показывала, где она держала перо, а подошва была мягкой и сухой.
Она подняла голову и обвела взглядом кабинет. Как всегда – горы бумаг на всех возможных поверхностях. Она заполнила столько форм, подписала столько документов… а они все продолжали прибывать. Неважно, как усердно она работала, сколько раз забывала поесть – они не кончались.
И это все, что она имела, загоняя себя до смерти? Все больше работы – нескончаемый поток, обрушивающийся на нее каждый день?
Хватит… довольно. Она уже не могла это выносить. Ей нужно было отдохнуть, пусть и всего одну секунду. Она поднялась из-за стола, встала на ноющие копыта и отошла.
И обернулась, так как звук письма послышался вновь.
В ужасе своем она смотрела, как ее тело продолжило работать над лежащими вокруг законопроектами, договорами и соглашениями. Его копыта двигались гладко, механически. На лице застыла широкая улыбка. И расправляясь с каждым документом, оно произносило одну и ту же фразу.
— Ради Эквестрии!
Селестия поднесла трясущееся копыто к лицу. Оно было тусклым, слегка прозрачным. Махнув им в сторону стопки бумаг – без всякого удивления увидела, как оно прошло сквозь нее.
— Ради Эквестрии!
Она сжала зубы, пока ее тело раз за разом повторяла эту фразу. Она подошла к нему и попыталась вытолкнуть из кресла, обнаружив, что оно было все же осязаемым. Но оно сопротивлялось ее попыткам, застыв на месте, как скала, и подписывая бумагу за бумагой.
Селестия отступила, глядя на свое тело. Она всегда говорила, то сделает это – и так оно случилось. Она пожертвовала свою душу Эквестрии.
Ее тело встало, и от нечего делать Селестия следовала за ним весь день, встречаясь с разными чиновниками и важными пони, с которыми всегда встречалась Селестия. Оно не говорило ничего, кроме «Ради Эквестрии!» — но никто не обращал внимания. Как будто просто услышав эти слова они решали, что Селестия решит все их проблемы.
— Ради Эквестрии! Ради Эквестрии! Ради Эквестрии!
Оно неустанно маршировало по Кантерлоту, выдавая эту фразу, заботясь обо всех встреченных пони. Оно никогда не останавливалось, переходя к следующей проблеме сразу, как только решало предыдущую – без еды, сна или отдыха. И даже когда делать было нечего, оно вернулось в тронный зал, заняло свое место и сидело там с той же искусственной улыбкой на лице, ожидая работы, пока Селестия ходила пред ним вперед и назад.
— Ради Эквестрии! Ради Эквестрии! Ради Эквестрии! Ради Эквестрии! Ради Эквестрии! Ради Эквестрии! Ради…
— ДА ЗАМОЛЧИ УЖЕ?! – наконец закричала Селестия, схватив свое тело за плечи. Слезы застилали глаза, пока она трясла его. – Просто… остановись! На одну секунду, пожалуйста, пожалуйста, просто…
От тряски тело потеряло равновесие и покатилось вниз, ударяясь о ступеньки и разбиваясь, как фарфоровое. Большая его часть стала неразличимыми обломками, за исключением копыта там, кончика крыла тут, и…
О, а вот с этой стороны я его еще не видела. Селестия наклоняла голову в разные стороны, изучая открывшуюся ей картину, и аккуратно касаясь копытом. Не понимаю, и чего всех так заботят его размеры. Идеальная же форма. И многим жеребцам – да и кобылам – нравится, когда он большой.
Она отвела взгляд от своего отломившегося рога, вновь услышав свой голос. Остатки ее головы сохранились, скатившись вниз по лестнице и встав так, словно чтобы смотреть на нее.
— Ради Эквестрии! – хрипло произнес голос. – Ради… Эквес…
Он замолчал, и через мгновенье Селестия подошла к голове, тяжело дыша. Она наклонилась, чтобы осмотреть голову, и отшатнулась при виде отражения в глазах.
На ее голове была корона, больше похожая на шлем. Глаза были кроваво-красные и ярко пылающие, а грива превратилась в поток пламени. Ахая, она успела заметить острые зубы.
Совладав с дыханием, она аккуратно наклонилась еще раз, поворачивая голову своего тела, чтобы лучше осмотреться.
— Могло быть и хуже, — пробормотала она. – По крайней мере, выгляжу я лучше Найтмер.
— Но это действительно та пони, которой ты желаешь быть на самом деле? – прогрохотал голос, и Селестия запуталась в ногах, падая на ступени.
Двери тронного зала широко распахнулись, впуская в него туман, скрывавший коридор. Глубоко в тумане виднелась неописуемо огромная фигура.
— К-кто ты? Что ты имеешь ввиду? – спросила Селестия.
— Ты всегда говорила, что отдашь душу ради Эквестрии, отдашь всю себя. Если так будет… то что останется от тебя, как не чудовище?
— Это неправильно! – возмутилась Селестия. – Я бы отдала это ради Эквестрии! На благо всем пони! Почему это сделает меня чудовищем?!
— Потому что ты забываешь одну очень важную пони – себя. Как ты можешь позаботиться о других, если не можешь позаботиться о себе? Как ты можешь должным образом возглавлять своих пони, если загоняешь себя до смерти? Эквестрия важна… но и ты тоже.
— Я должна так делать! Если я остановлюсь, если не сделаю все идеально, то это будет означать, что я подведу своих пони!
В тумане раздался легкий смешок.
— Не все может быть идеальным. От отдыха время от времени Кантерлот с горы не свалится. Кроме того, разве ты не всегда говорила, что предпочла бы научить пони самих о себе заботиться?
— Да, но… но… — Селестия ковырнула землю копытом. – Они нуждаются во мне.
— Конечно. Но они нуждаются в тебе, как в лидере, копытоводителе. А не в том, кто принимает за них все решения, которые им нужно сделать.
Селестия сначала опустила голову, но потом подняла взгляд.
— Кто ты такая, чтобы указывать мне, что делать? – потребовала она. – Я – принцесса Селестия. Я правлю Эквестрией, защищаю ее граждан. Я расправилась со множеством угроз их безопасности, и носила Элементы Гармонии. Во всем мире не найдется того, кто воплощает мир и гармонию лучше меня.
— Забавно.
Фигура шагнула вперед, выходя из тумана, и Селестия с отвисшей челюстью отступила вверх по ступеням трона. В дверях тронного зала была… она. Та Селестия была огромна, ее рог цеплял сводчатый потолок тронного зала, и она сияла мягким светом. Она сделала несколько шагов вперед и остановилась, глядя сверху на Селестию с лукавой улыбкой.
— Ты понимаешь. В текущих обстоятельствах.
— Я… я… — Селестия шлепнулась на зад. – Ты… я?
— Я та, что коснулась Элементов Гармонии и все еще связана с ними и с Древом. Ты, которой ты хочешь быть, и какой тебя видят подданные.
Селестия смотрела на своего возвышающегося двойника, сияющего идеальностью, величием, добротой и бесчисленными добродетелями.
— Они… видят меня вот так? – ее настигла мысль. – И также меня видит Твайлайт?
— Если бы я показала тебе, как она видит тебя, — хихикнула сверх-Селестия. – То даже ты бы ослепла от яркого сияния.
— Почему ты делаешь это со мной? – спросила Селестия, переварив этот кусочек информации. – Мне нужен этот Элемент, чтобы освободить мою сестру, Твайлайт и остальных. И я гармонична! Посмотри на все, чего я добилась. Я принесла мир и безопасность в земли, некогда полные чудовищами и демонами. Я со всей тщательностью постаралась избавить жизни моих подданных от всякого хаоса. И ты хочешь сказать, что во мне недостаточно гармонии, чтобы быть достойной? Сколько еще порядка мне нужно принести в Эквестрию?!
— Порядок… очень странная цель. Особенно если стремиться привести мир в полный порядок. Можешь себе представить что-то более скучное? Ничего не меняется, все одинаково день ото дня? Иногда нужно просто сидеть и смотреть, что произойдет.
— Это нелепо, — заявила Селестия. – Ты утверждаешь, что являешься воплощением гармонии, и говоришь мне не… не… не стремиться к безопасности и порядку для моих пони? Отринуть мой долг и дать всему просто… происходить?
— Именно, — улыбнулась сверх-Селестия. – Возможно, ты забыла, что такое гармония. Это не исключительно «добро», «порядок», «добродетель» или еще какая-то такая чушь. Это о множестве вещей, самых разных качеств и достоинств, собравшихся вместе, чтобы образовать нечто большее, чем их сумма. Для гармонии нужны и порядок, и раздор…
— Без одного источника раздоров по имени Дискорд гармонии было много больше, — пробормотала Селестия, но была проигнорирована.
— …и день, и ночь. Что ты уже как-то узнала сама.
— Так ты говоришь мне… стать эгоисткой?
Сверх-Селестия засмеялась и радостно застучала копытами.
— До тебя доходит! Я, конечно, не говорю, что ты должна снять все деньги с того тайного анонимного счета и уехать на Коньрибы, как всегда мечтала, но нет ничего плохого в том, чтобы время от времени пожить для себя.
— Откуда ты знаешь о!.. Ах, да.
Сверх-Селестия качнула головой, и они пошли бок о бок, пока тронный зал растворялся вокруг них в безликой пустоте.
— Просто мне это как-то чуждо. Мне нужно помогать моим пони, делать их жизни лучше. И как же я это сделаю, если буду думать о себе? – спросила Селестия.
— И снова – я не говорю, что ты обязана построить себе дворец из золота, где слуги будут обмахивать тебя пальмовыми ветвями и кормить виноградом, а также возрождать гарем с обязательной двухгодичной службой там для каждого пони Эквестрии, как им исполнится восемнадцать. Ничего вроде этого.
— Но ты можешь быть немного эгоистичной. Оставь немного времени для себя! Ленись время от времени. Ты показывала неплохой прогресс после того, как приняла свои чувства к Твайлайт, но само осознание того, что ты делаешь что-то хорошее для себя, а не на благо Эквестрии, едва не заставило тебя отбросить то, что может быть лучшим в твоей жизни. Ты была на грани утери себя. Потому Древо и решило вмешаться. И поверь мне, вся эта заварушка – обращение всех тех хороших пони в камень, освобождение Найтмер Мун, гарантии, что ты найдешь нужные сосуды, рассеянные по Эквестрии…
— Просто… чтобы я отдохнула? – нервно пожевала губы Селестия. – Но что, если чего-нибудь произойдёт! Что, если я понадоблюсь пони? Если меня не будет на месте…
— То найдется кто-нибудь еще, — остудила ее сверх-Селестия. – У тебя есть многие, кто может занять твое место. Твайлайт, Луна, Кейденс, Кризалис…
— Притормози. Ты действительно предлагаешь мне доверить единоличное управление страной королеве Кризалис, пока я буду где-то на пляже прохлаждаться?
— Ты удивишься, обнаружив, на что она готова пойти ради защиты тех, о ком печется. Она вторглась в Эквестрию и выступила против тебя один на один даже не веря в победу – исключительно ради своего улья.
Сверх-Селестия закатила глаза и фыркнула.
— Я имею ввиду… просто присматривай за ней, хорошо? А то вот так вернешься однажды из отпуска – и либо все замки во дворце будут сменены, либо Империя Грифонов станет частью Эквестрии.
Они шагали в темноте, покрыв какое-то расстояние (если бы что-то подобное можно было измерить в безликой пустоте) и, наконец, Селестия вздохнула.
— Хорошо. Я… я попробую.
— Все, о чем я прошу, — ответила сверх-Селестия с теплой улыбкой. – А что насчет нашей маленькой Твайлайт Спаркл?..
— Ничто не остановит меня от налаживания с ней романтических отношений, — ответила Селестия, подняв подбородок и с целеустремленностью в глазах. – Она значит для меня очень много, и я хочу еще.
— Ты этого хочешь, — одобрительно кивнула сверх-Селестия. – Уже прогресс, как я погляжу.
— Если уж кто и поможет мне с этим прогрессом, то это она, — повесила голову Селестия. – Ты показала мне, что будет в противном случае.
— Я лишь показала, что может теоретически произойти, — мягко произнесла сверх-Селестия, кладя копыто на Селестию. Оно должно было лечь на плечи, но заняло всю спину. – Даже Древо Гармонии не знает будущего.
Взмахнув рогом, сверх-Селестия открыла прямоугольную дверь посреди ничего. Сквозь нее полился яркий свет, являя Пустоши и Найтмер Мун, бьющуюся с Дэйбрейкер в небе.
— Значит, она реальна, — произнесла Селестия, потом посмотрела на себя и увидела вновь появившиеся на ней регалии.
— Да. И у нее – последний сосуд для Элемента, который тебе нужен. Но, думаю, ты знаешь, что с ней делать.
Селестия посмотрела в дверь, к которой ее уже начала тянуть незримая сила, и кивнула.
— Да, знаю. И точно знаю, что сделаю с Найтмер, когда это все закончится.
— Тебе стоит быть снисходительнее к ней, — заметила сверх-Селестия, неодобрительно хмыкнув. – То, что она сотворила – неизмеримо ужасно, но она меняется, даже если так и не кажется. Или даже если сама не осознает этого. Древо предвидело, что чего-то подобное может произойти, и потому решило дать ей собственное тело. Даже она заслуживает прощения и второго шанса.
— Ооооо, нееееет, я не слышала, что ты только что сказала, потому что меня затянуло в реальный мир! – прокричала Селестия от двери. – Прооощаааай!
Сверх-Селестия покачала головой и вздохнула, когда дверь закрылась.
— Ладно. Думаю, этот урок можно и отложить.
Шайнинг Армор сглотнул, глядя вверх, где парила Дэйбрейкер.
— Я собиралась быть доброй, я собиралась быть милостивой, — выплюнула она с красным от ярости лицом. – Но теперь? Когда вы бросили мое великодушие мне в лицо? Ну, нет. Когда я закончу, в живых не останется ни одного пони!
Вокруг ее рога начала собираться магия, все такая же яркая, как раньше.
— Поэтому, когда спросят, почему Эквестрия вдруг стала стеклянной равниной, вы скажете, что это ваша ошибка. Потому что вы не приняли мою щедрость и простой выход. И вы скажете…
Она, квакнув, замолчала, когда ее опять сбил с неба луч магии. Но на этот раз он сиял мягким золотистым светом.
Задержав дыхание, прикусив губу, не смея и надеяться, Шайнинг Армор обернулся.
— Думаю, тебе нужно немного остыть, — произнесла принцесса Селестия, вытряхая остатки камня из своей гривы.
Она подбежала к жеребцу, чтобы убедиться, что он в порядке и цел. Потом осмотрела окружающую местность. Ее губы поджались, когда принцесса увидела Найтмер, лежащую на песке, но продолжила осмотр и вновь остановила взгляд на Шайнинг Арморе.
— Ты в порядке? – спросила она.
— Немного побит, немного устал, но ничего серьезного, — кивнул он.
— Хорошо. А… Ка-клак?
Единорог опустил глаза.
— Прости, Селестия, но он… погиб. Он пожертвовал собой, пытаясь спасти нас.
Селестия склонила голову, дыша часто и отрывисто. Шайнинг Армор молчал, и через некоторое время она подняла взгляд, сжав зубы и глядя твердо.
— В конце концов, он оказался хорошим другом, — мягко произнесла она. – Я не забуду его. И… кажется, я плохо думала о подменышах. Если они способны произвести кого-то, столь замечательного, то они определенно достойны быть нашими союзниками. Как только мы освободим Кризалис и остальных, то я с распростертыми копытами поприветствую ее и ее улей в Эквестрии. Это меньшее, что мы можем сделать в память о Ка-клаке.
Они склонили головы и стояли в тишине – которую вскоре прервал взрыв.
Охваченная пламенем Дэйбрейкер взлетела в небо, кипя от ярости и скрежеща зубами. На ее нагруднике был большой ожог.
— День определенно перестает быть томным, — прорычала она сквозь сжатые зубы. – Лети сюда, Селестия. Я тебя убью и все будет как надо.
— Ах, — посмотрела на жеребца принцесса. – Простишь меня ненадолго? Мне надо быстренько кое-о-чем позаботиться.
Она взлетела в облаке перьев, встретив атаку Дэйбрейкер своей на полпути. Два луча столкнулись с яркой вспышкой, свет и жар которой разлетелись короной от переизбытка энергии.
Шайнинг Армор поморщился и снова накрыл себя щитом, когда сверху вновь полетели искры. Они рассыпались веерами, пока Селестия и Дэйбрейкер бились за превосходство, толкая точку соприкосновения лучей вперед и назад. Столкнувшаяся мощь соперниц породила свирепые ветра, затягивающие искры в воронку.
Услышав стон, жеребец огляделся. Найтмер Мун лежала на боку, слегка подергиваясь, когда на нее падали искры. Он подошел ближе, накрывая щитом и ее.
— Спаси… бо… — чуть слышно прошептала она.
— Не стоит, — тихо произнес Шайнинг. – После всего, что ты сегодня сделала…
Он замолчал, не нуждаясь в завершении.
В небе Дэйбрейкер внезапно прекратила атаку. Она метнулась в сторону, едва увернувшись от луча Селестии, почти коснувшегося ее спины, и взорвалась вспышкой пламени. Огни разлетелись вокруг и превратились в дюжину клонов Дэйбрейкер, окружая принцессу. Как один, они выпустили град огненных шаров.
Селестия взлетела, вертясь волчком, чтобы уклониться от атак. Пока она вращалась, ее рог стрелял во все стороны, сражая одну Дэйбрейкер за другой. При попадании они взрывались, сливаясь в одну. Эта одна взмахнула крыльями, рыча и пыхтя, когда Селестия выровнялась и вновь развернулась к ней лицом.
— Сверху! – закричал Шайнинг Армор, и Селестия вздернула голову.
Последняя копия Дэйбрейкер пикировала на нее, вытянув копыто вперед. Оскалившись и ухмыльнувшись, другая Дэйбрейкер обратилась в поток пламени и слилась с пикирующей Дэйбрейкер, которая затем окутала себя пламенем и последний раз сильно взмахнула крыльями.
Селестия посмотрела на снижающуюся противницу и просто отклонилась назад, широко раскинув передние ноги.
Они столкнулись со взрывом, который сбил Шайнинг Армора с ног даже под щитом. Селестия поймала Дэйбрейкер, обняла ее и вместе они врезались в землю, как пылающий метеор.
Удар, в сравнении с предыдущими фейерверками, даже разочаровывал. Земля и камень взлетели фонтаном, и упали, постукивая по щиту Шайнинг Армора. Когда он закончился, жеребец сделал несколько осторожных шагов вперед, пытаясь разглядеть чего-нибудь сквозь облако пыли, застилающее кратер.
Внизу на спине лежала принцесса Селестия. Дэйбрейкер была сверху, все еще в объятиях принцессы. Огненный аликорн зарылась лицом в грудь принцессы и рыдала.
— Я… просто я так устала, — прорыдала Дэйбрейкер дрожащим голосом.
— Я знаю, я знаю, — утешила ее Селестия, поглаживая по спине. – Я так, так виновата. Я поставила Эквестрию превыше всего в наших жизнях. Это важно, быть лидером Эквестрии… но это и не единственное для нас.
— Было… было столько встреч, и они все были безрезультатны. И нам приходилось подписывать документы каждый день, часами, и бесцельно болтать с зарубежными сановниками, и… и… и…
— Шшшш, — чуть крепче приобняла Селестия Дэйбрейкер. – Теперь этого будет меньше. Мы можем позволить и Луне, и Кейденс, и Твайлайт и даже Кризалис облегчить эту ношу. И у нас даже будут отпуска. Настоящие, взаправдашние отпуска, честно. И… время с Твайлайт.
Дэйбрейкер все еще прижималась к груди Селестии, подрагивая, пока, наконец, не подняла взгляд и не посмотрела в глаза принцессы своими, полными слез.
— Обещаешь? – спросила она хриплым голосом.
— От всего сердца.
Шмыгнув, Дэйбрейкер продолжала смотреть, но, наконец, закрыла глаза.
— Хорошо, — тихо произнесла она.
Они обнялись, и белый свет охватил их тела. Когда он угас, Селестия поднялась с земли. Дэйбрейкер нигде не было, но Элемент остался, и принцесса держала его в копыте.
— Ты сделала это, — выдохнул Шайнинг Армор, когда она поднялась по склону кратера. – Ты на самом деле сделала это!
— Да, — склонила голову Селестия, закрыв глаза. – Хотела бы я… осознать многие вещи значительно раньше. Многие, многие вещи. Столько бед можно было бы избежать, столько потерь предотвратить. Но, по крайней мере, мы получили то, за чем пришли. Теперь мы можем, наконец, освободить остальных.
— Уррра, — каркнула Найтмер, приковылявшая к ним. Она была почти цела, хотя местами все еще неплотная и туманная.
Селестия мрачно на нее посмотрела и вновь отвернулась к Шайнинг Армору.
— Мы должны отправиться к Древу как можно скорее, — произнесла она, держа камень так, чтобы осмотреть его прозрачные грани. – Оно одолжит нам свои силы – как раз столько, чтобы сделать то, что нужно.
— И потом это все останется позади. Было сложно, и Ка-клак заплатил высокую цену… — на этих словах Найтмер удивленно фыркнула. — …но мы прошли через это. Мы спасем Луну, Твайлайт, Кейденс и Кризалис, как он и хотел. И никто не забудет его жертвы.
Найтмер хихикнула, и разозленная Селестия обернулась к ней.
— Что же в этом смешного? – оскалилась она, наполняя рог магией. – Ка-клак отдал за нас жизнь. За тебя. Он погиб, защищая Эквестрию, а ты смеешься?!
— То есть, ты… на самом деле… — Найтмер разразилась смехом, и из-за утери концентрации ее тело стало местами менее реальным. – О да! О да, я считаю, что это неописуемо смешно!
Селестия кипела, пока Найтмер смеялась. Она сжала зубы и напрягла мышцы, готовясь броситься на темного аликорна. Но глубоко, с дрожью вздохнув, сдержалась – благодаря одной мысли.
— Ладно, смейся пока, — произнесла она. – Надеюсь, ты повеселишься, пока можешь.
Селестия поднесла Элемент к глазам, рассматривая Найтмер сквозь него, и улыбнулась.
— Ну а пока пошли домой.