Любимое занятие Флаттершай

Как‑то раз поздно вечером в дверь маленького домика на окраине Вечносвободного леса раздался громкий и весьма требовательный стук.

— Кто бы это мог быть? — удивилась Флаттершай, которая уже успела уложить по кроваткам всех своих зверушек и собиралась сама идти спать. — Может, кто‑то из моих подруг собирался сегодня ко мне зайти, а я забыла об этом?

Робко выглянув в окошко, пегаска ничего там не увидела — темнота не позволяла разглядеть, кто стоял у порога. Хотя на миг ей показалось, что во мраке шевельнулся чей‑то высокий силуэт.

— А что если это какой‑то монстр из леса? — нервно сглотнула пони. — Кто ещё может появиться здесь в столь поздний час?

Стук повторился, и на сей раз он прозвучал ещё более требовательно. Видимо, стучавшему не терпелось поскорее попасть внутрь.

— С другой стороны, монстр бы не стал стучаться, верно? — отбросив сомнения, Флаттершай решительно направилась к двери. — Может быть, ему нужна моя помощь!

Щёлкнув запором, пегаска осторожно приоткрыла дверь… и ахнула. За ней, слегка пошатываясь от усталости, стоял попаданец из человеческого мира, уже занёсший было кулак для очередного стука.

— Мамочки мои! — воскликнула Флатти, хотя её изумлённый возглас всё равно был не громче, чем спокойная речь обычной пони. — Ты ведь человек, да?

— Ну да, — слегка недоумённо подтвердил тот, не ожидав, видимо, такой информированности от жёлтенькой пегаски. — Я это… Извиняюсь, конечно, что припёрся вот так на ночь глядя, но… Можно у тебя переночевать, короче? А то очутился незнамо где и бродил целый день по этим дурацким лесам‑буреломам! Вон, только к ночи и выш… Эй, ты чего?

Не дослушав попаданца, Флаттершай скорее затолкала его внутрь домика и усадила на диванчик.

— Сиди здесь, — строго велела она. — Я сейчас!

— Эм… ладно, — попаданец удивлённо пошкрябал в затылке, глядя ей вслед, и, пожав плечами, блаженно потянулся. — Фух, хорошо! А то уж думал, придётся под кустиком на голой земле спать…

— Вот! — рядом с уже начавшим дремать попаданцем внезапно бухнулся на пол какой‑то белый ящичек с различными пузырьками, бинтами и прочими медицинскими атрибутами. — А теперь скорее покажи мне свои раны — их нужно немедленно промыть!

— Эм… чего показать? — глупо переспросил попаданец, решив, что ослышался. — Стой, что ты де…

— Нет, лучше не шевелись, я сама всё сниму! — Флатти принялась копытами расстёгивать его рубашку. — Нужно спешить, а не то… Ох, прости! Кажется, я оторвала пуговицу… Мне так жаль! Обещаю, я потом попрошу Рарити, и она всё пришьёт — будет как новенькая!

— Да не в этом дело! — отстранив жёлтую пегаску, попаданец вскочил с дивана и попятился. — С чего ты вдруг на меня набросилась? Нет, не то чтобы я совсем не хотел заводить отношения с пони… я не ксенофоб там какой‑то или асексуал… просто я за здоровые отношения… ну, свидания там, цветы, всё такое… а потом уже… Да что такое, ты меня вообще слушаешь?!

Оттолкнув от себя настырную поняшу, успевшую‑таки расстегнуть рубашку и нацелившуюся было на штаны, попаданец прыгнул за диван и опасливо выглянул из‑за спинки.

— Эй, тебе нельзя резко двигаться! — топнула копытом Флатти и попыталась обойти диван, но попаданец сделал то же самое, испуганно хватаясь за подлокотники и тщательно сохраняя дистанцию. — А ну, сейчас же иди сюда, или тебе станет хуже!

— Да в чём дело‑то? — в ответ на попытки пони добраться до него попаданцу пришлось чуть ли не бегать туда‑сюда вокруг дивана. — Сначала раздеть пытаешься, теперь угрожаешь! Чего тебе от меня надо, в конце концов?

— Как это что? — Флаттершай остановилась и строго взглянула на гостя. — Осмотреть твои повреждения, конечно же! Ты ведь тяжело ранен, возможно, даже смертельно!

— Ранен?! Ты с дуба рухнула? — эта новость настолько ошарашила попаданца, что он встал за диваном как вкопанный, по‑идиотски хлопая глазами. — Слушай, ты что‑то явно не так поняла. Я же вроде сразу объяснил, что мне просто нужно где‑то переночевать. Может, ты меня с кем‑то перепутала?

— Я ничего не перепутала! — решительно пискнула Флатти. — Все люди, попадающие в Эквестрию, получают ужасные травмы! Они могут упасть с большой высоты во время перемещения между мирами или сражаться с ужасными чудовищами в Вечносвободном лесу или…

— Да не сражался я ни с какими чудовищами! — торопливо перебил её попаданец. — Я по дороге сюда от силы двух белок видел, и только.

— П‑правда? — на миг растерялась поняшка. — Значит, в тебя стреляли! Скорее, снимай одежду, нужно вытащить пули!

Вспомнив, наконец, про свои крылья, Флаттершай перелетела диван и, продолжая порхать в воздухе, вновь принялась стягивать рубашку с бедного попаданца.

— Да нет во мне никаких пуль! — кое‑как отбивался тот. — Не надо из меня ничего вытаскивать!

— Нет пуль? Выходит, у них было лазерное оружие? — не сдавалась та.

— У кого?

— Ну, у тех злодеев, которые в тебя стреляли. У фашистов или агентов секретной организации…

Попаданец не имел ни малейшего понятия, откуда тихой любительнице природы из Понивиля известно про фашистов, и о какой секретной организации идёт речь. Он просто хотел попроситься к кому‑нибудь на ночлег, а не заниматься принудительным стриптизом и выслушивать странные фантазии хозяйки дома.

— Да не стреляли в меня, сколько ещё объяснять! — кое‑как ему удалось обхватить руками разбушевавшуюся пегаску и прижать к себе, не давая двигаться. — Я обычный парень из двадцать первого века, и никаких врагов с пулями или лазерами у меня нет, понятно тебе?

— Пусти! Пусти! — брыкалась и вырывалась Флатти. — Ты делаешь себе только хуже! Я уже поняла, что на самом деле произошло: твой звездолёт взорвался, и твой друг погиб у тебя на глазах, спасая твою жизнь, поэтому ты не хочешь говорить о случившемся, не в силах вынести боль недавней утраты! Но не бойся! У меня есть специальная мазь, которая вмиг заживит все ожоги, а после мы вместе поплачем о его героической смерти…

Попаданец к тому моменту и впрямь совсем обессилел, но вовсе не от ожогов и не от скорби по погибшему товарищу, а от чересчур энергичной пони, которая сначала устроила ему забег вокруг дивана, а теперь почти вырвалась на свободу, чтобы снова начать раздевание.

— Нету у меня ни друзей, ни звездолётов, хорош фантазировать! — выпустив пегаску, попаданец торопливо попятился от неё. — Ай, чёрт с тобой! Я разденусь, так уж и быть. Но только сам, без твоей помощи, и только чтобы показать, что со мной всё в порядке!

Бормоча под нос что‑то недоброе и сердито кряхтя, он начал стягивать с себя одежду и швырять её на пол. Флатти ожидала увидеть глубокие порезы, переломы, ожоги, пулевые отверстия или, на худой конец, синяки, но её ожидало полнейшее разочарование. Вскоре попаданец стоял перед ней в одних трусах, целый и невредимый, а его шмотки, лишённые каких либо бурых пятен засохшей крови, ворохом лежали рядом.

— Ну что, убедилась? — торжествующе обвёл он себя руками. — На мне ни царапины!

— Хм… — пегаска задумчиво посмотрела на последний оставшийся предмет одежды.

— И там тоже всё в порядке! — поспешно заверил попаданец, хватая смятую рубашку и прикрывшись ею. — Слушай, можно я уже обратно оденусь, а? Прохладно всё‑таки…

Чтобы придать вес своим словам, он сделал вид, что зябко ёжится от ночного холода.

— Прохладно? — удивилась Флатти. — Но в доме же достаточно тепло… Постой, у тебя что, озноб?! Так что же ты сразу не сказал?! Немедленно в постель!

— Наконец‑то, — недовольно пробурчал попаданец и медленно потащился на второй этаж, где пегаска уже вовсю хлопотала, расправляя кровать и взбивая подушки. — Вот с этого и надо было начинать.

Смачно и удовлетворённо зевнув, он забрался под одеяло, но тут же с визгом выскочил оттуда.

— Т‑там какая‑то огромная тёплая жаба сидит! — воскликнул он, тыча пальцем в сторону скомканного одеяла. — Фу, противная!

— Это никакая не жаба, а грелка, — Флаттершай вытащила из‑под одеяла наполненную тёплой водой резиновую грушу и со вздохом принялась поправлять постель. — Сейчас же ложись обратно, я положу её тебе под бочок, чтобы твой ослабший организм хорошенько прогрелся.

— Слушай, не надо мне ничего прогревать! — попаданец поскорее юркнул под одеяло и натянул его до самого носа, старательно пресекая любые попытки пегаски засунуть туда грелку. — Я ничем не болен, понятно тебе? И вообще, я пошутил, что мне холодно.

— Со здоровьем не шутят! — сдвинула брови Флатти и, расправив крылья, пощекотала кончиком пера попаданцев нос.

— Апчхи! — от неожиданности попаданец выпустил одеяло, и хитрая пони тут же запихнула под него грелку.

— Что я говорила! — торжествующе воскликнула она. — Раз ты чихаешь, значит, точно болен! Так, теперь нужно измерить тебе температуру… — она выудила из стоявшей на столике баночки с водой один из трёх заготовленных градусников. — Открой ротик и держи потом крепко, чтобы не выпал.

— Эй, только в рот мне не надо ничего вставлять! — обеспокоился попаданец. — Это негигиенично, вообще‑то. Под мышку, так и быть, разрешаю, но только чтобы ты, наконец, убедилась, что я здоров…

— Точно! — обрадовалась пегаска и, отогнув одеяло, воткнула попаданцу под руку градусник. — А второй положим в рот, на всякий случай. Для чистоты эксперимента, как говорит Твайлайт.

— Да мне плевать, что она‑а‑а‑а‑м‑м‑м‑м‑ф‑м! — некстати открывшийся рот попаданца тут же был занят очередной стекляшкой.

После этого пегаска с жалостью взглянула на оставшийся сиротливо торчать из банки одинокий градусник.

— Ну, тогда уж и третий возьмём для ровного счёта. Так, куда бы тебе его поставить…

— Хе хахо хехьехо! — испуганно прошамкал попаданец, вовремя сообразив, какую локацию он может занять.

— Ну, не надо так не надо, — градусник вернулся в стакан, и попаданец мысленно выдохнул.

Следующие минут пять Флаттершай носилась туда‑сюда, раскладывая на столике целую гору всякой всячины: таблетки, банки, горчичники, какую‑то подозрительную зелёную бутыль с нечитаемой этикеткой, тазик с водой и прочую лечебную дребедень. Попаданец лишь глаза закатывал, глядя на всё это из‑под одеяла. Он уже порядком устал от этого балагана, но спокойно заснуть в такой беспокойной атмосфере было определённо невозможно.

— Хохо ехо? — поинтересовался он у снующей рядом пони.

— Думаю, уже можно проверять, — решила та.

Пегаска вынула из попаданцева рта градусник и осторожно покрутила его в копыте, чтобы разглядеть внутри блестящий столбик ртути.

— Тридцать шесть и семь… — удивлённо пробормотала она. — Как странно. Но всё равно это на целый градус больше нормы, поэтому тебе нужно срочно принять жаропонижающее!

— Ты считать вообще умеешь? — радуясь, что теперь хотя бы можно нормально разговаривать, возмутился попаданец. — Это одна десятая, а не градус! У меня нет никакой температуры!

— Хорошо, теперь посмотрим, что покажет другой градусник… — проигнорировав его слова, Флатти залезла под одеяло и выудила второй стеклянный прибор. — Мамочки мои! Тридцать девять!

— Это потому что ты свою идиотскую грелку туда запихнула! — оправдываясь, заявил попаданец и в качестве доказательства продемонстрировал на ладони колышущуюся резиновую амёбу. — Ты бы её ещё кипятком заправила!

— А ну, сейчас же накройся! — накинулась на него Флаттершай, подтыкая со всех сторон одеяло. — Против жара поможет холодный компресс!

Она окунула в тазик заранее заготовленное махровое полотенце и, забыв выжать, бросила его попаданцу на лицо.

— Тьфу… Тьфу… Убери это… Тьфу… — отплёвывался тот от затекающей в рот воды.

Он хотел было сбросить с лица мокрую тряпку, но Флатти уже была тут как тут, прижав её копытами и не дав этого сделать.

— Не крутись! — велела она. — А то компрессик сползёт, и снова головка будет болеть!

— М‑м‑м‑м‑ф‑м… — доносилось из‑под тряпки.

Наконец, Флаттершай сообразила, что компресс должен лежать на лбу, а не на носу, и передвинула его на правильное место.

— Хах… Хах… — попаданец никак не мог отдышаться. — Ты офонарела, что ли?! Зачем ты пыталась меня задушить?!

— Не говори глупостей. У тебя просто бред, поэтому ты не понимаешь, что происходит. Я всего лишь делаю так, чтобы твоя головка немного охладилась. Вот поправишься и спасибо мне скажешь.

— Да фигушки! Я скажу тебе спасибо, если ты перестанешь меня домогаться и просто оставишь в покое! И вообще, что у тебя за методы такие? То греешь меня, то охлаждаешь — определись уже, в конце‑то концов!

— Мне лучше знать, я доктор, — сказала Флаттершай и повернулась к столику с лекарствами, а попаданец, воспользовавшись этим, поскорее сорвал с себя мокрую тряпку и зашвырнул прочь. — А теперь тётушка Флатти напоит тебя своим проверенным чудо‑средством!

С этими словами она взяла ту самую бутыль, что принесла ранее, и накапала полную столовую ложку странной дурнопахнущей жижи.

— Давай, открывай ротик!

— Ты совсем сдурела? — попаданец постарался отодвинуться как можно дальше от тянущегося к нему копыта с ложкой неведомой гадости. — Я не буду жрать это дрищево! Пахнет так, как будто его из скунса выжимали!

— Бегемотик должен открыть ротик! Ам‑ням‑ням! — ложка угрожающе приближалась.

— Да щас! Ищи дурака‑а‑а‑а‑м‑м‑м‑м‑ф‑м… — тело под одеялом задёргалось в конвульсиях, а Флатти довольно улыбнулась, выполнив первый этап своей миссии.

Пациент попытался было выплюнуть неизвестную науке субстанцию, но пони тут же зажала ему копытом рот, и пришлось тому, как миленькому, всё проглотить.

— Вкусно? — зачем‑то спросила пегаска, хотя она прекрасно знала, что это ни разу не вкусно.

— Ты издеваешься?! Это что за дрянь вообще была?! Ты меня убить, что ли, пытаешься?! Совсем из ума выжила, дура‑а‑а‑а‑м‑м‑м‑м‑ф‑м… — поток ругательств был прекращён второй порцией чудесного лакомства от тётушки Флатти.

— Так, а теперь давай‑ка ложись на животик, чтобы я поставила горчичники, а потом скушаешь таблеточки, и можно будет приступать к банкам. А завтра подышишь над картошечкой… Ой, а её‑то у меня как раз и нет! Надо будет не забыть завтра с утра пораньше сходить на базар…

Что‑то весело напевая себе под нос, занятая любимым делом пони принялась рыться в разложенных на столике лекарствах. Но когда она повернулась, чтобы проверить, как там поживает больной, то увидела страшную картину: попаданец не только не перевернулся, как ему было велено, так ещё и выбрался из‑под одеяла, встав посреди кровати в полный рост. В руке он сжимал грелку, направленную прямо на пони.

— Это что ещё за проделки такие? — строго сказала Флаттершай, нахмурившись. — Ты почему не слушаешься? Сейчас же в постель!

— А ну, назад! — вскинул повыше грелку попаданец, стоило пегаске шагнуть в его сторону. — Мне уже осточертели твои закидоны! Всё, хватит! Сама себе голову лучше вылечи, а меня не трогай!

Флатти сделала крошечный шажок.

— Ни с места, я сказал! — попаданец вынул пробку из грелки, словно затвор передёрнул. — Не подходи, или пожалеешь!

Ещё один шажок.

— Я сейчас псюкну! Клянусь Луной, я псюкну!

Ещё один едва заметный шажок.

— Последнее предупреждение! Ещё шаг, и я открою огонь!

Флатти бросилась в атаку. Попаданец выстрелил.

ПСЮК!

Следующая сцена длилась несколько минут в полнейшей тишине. Тяжело дыша, попаданец возвышался над кроватью, держа в руке обвисшую пустую грелку. Возле кровати сидела бедняжка Флаттершай, насквозь мокрая, словно кошка после ванны. Пышная некогда грива теперь безвольно висела, закрывая оба глаза, а нижняя губа начала потихоньку подрагивать.

— А теперь, — попаданец спустился на пол и, угрожающе нависнув над несчастной пегасочкой, ткнул в неё пальцем, — слушай меня очень внимательно. Никто на меня не нападал и никто в меня не стрелял. Я ниоткуда не падал и ничем не заболел. Никаких взрывов, погибших друзей и прочей чепухи. Я просто пришёл сюда, чтобы переночевать, но теперь уже сильно об этом жалею. Похоже, спать в лесу под кустиком было не такой уж плохой идеей.

— А может… — робко подала голос пони. — Может, ты ничего из этого не помнишь, потому что у тебя амнезия?

Попаданец так зарычал на неё, что Флатти в ужасе сжалась в комочек, накрывшись промокшим хвостом.

— И память я тоже не терял! — процедил он, наклонившись прямо к её дрожащему жёлтому ушку.

Флаттершай была совершенно подавлена. Она не понимала, как это человек может попасть в Эквестрию и при этом быть абсолютно здоровым. Всё её мировоззрение сейчас буквально разваливалось на куски.

— А если ты вдруг выдумаешь ещё какой‑то предлог, чтобы меня раздеть или что‑то в меня затолкать, — продолжал тем временем добивать её попаданец, — то запомни одну простую вещь: ничего из того, что каким‑то макаром взбрело тебе в голову или взбредёт когда‑либо в будущем, у меня нет и быть не может! Понятно тебе?

— Понятно… — тихо пробормотала пони.

— Вот и славно, — буркнул попаданец, забираясь обратно под одеяло. — Раз мы закончили играть в больницу, тогда давай спать. И насчёт завтрака можешь не беспокоиться — утром я собираюсь как можно скорее покинуть этот дурдом и никогда больше в него не возвращаться, — он демонстративно отвернулся к стенке, продолжая сердито бубнить. — Блин, и чего мне стоило ещё пару шагов сделать… У любой другой пони я бы уже давно десятый сон видел, а не терпел все эти унижения… Кошмар какой‑то… Зашибись просто выдался первый день в Эквестрии…

Печально вздохнув, вконец расстроенная пегаска спустилась на первый этаж, погасила весь свет в домике, залезла на диванчик и накрылась пледиком. Ей было очень грустно и обидно, она всего‑то хотела вылечить раненого попаданца из другого мира, а тот, как назло, оказался каким‑то неправильным: совершенно здоровым да ещё и неблагодарным, к тому же. Тихонько всхлипнув и вытерев копытом предательские слезинки, пони закрыла глаза…

А тем временем ночь уже вошла в свои права. В доме еле слышно тикали часы и сопели по норкам зверушки. По кусочку неба за окном медленно скользил лунный диск, заставляя привычные предметы отбрасывать на пол и стены причудливые тени. Вскоре недовольный бубнёж этажом выше стих и сменился умиротворённым сопением. Это означало, что попаданец, наконец, отправился в царство Морфея.

— Пора, — решила Флаттершай, бесшумно слезая с дивана.

Она тихонько прокралась на кухню и набрала там с десяток кастрюль и сковородок. Затем, стараясь не шуметь, пегаска поднялась с покачивающейся башней из металлической посуды на второй этаж и принялась подвешивать их к потолку на верёвочках. Закончив с этими праздничными украшениями, Флатти сходила на улицу и принесла оттуда садовые грабли, аккуратно положив их там же на втором этаже, но поближе к лестнице. После этого она достала из мусорного ведра несколько банановых кожурок и бросила их неподалёку от кровати, на которой безмятежно дрых и ни о чём не подозревал наивный попаданец.

— Теперь осталось только ждать, — удовлетворённо прошептала она, возвращаясь к себе на диван.

Но ждать пришлось недолго — касторка (а в той бутылке была, конечно же, именно она) сработала безотказно, и вскоре на втором этаже началось шевеление.

— Блин, как не вовремя! — вновь послышался сердитый бубнёж вперемешку с шорохом одеяла. — Ягодами в лесу, что ли, траванулся… Только бы эту помешанную не разбудить, а то неровен час опять лечить вздумает… Кстати, а где тут у неё туа‑а‑а‑а‑А‑А‑А… Вжик!

В этот самый момент под ногу попаданцу очевидно подвернулась одна из банановых кожурок, на которой он и поехал по полу, в ужасе молотя по воздуху руками и вопя так громко, что наверняка перебудил в доме всех бедных зверушек. Затем раздалась серия звонких металлических ударов, от каждого из которых пугливая пегаска невольно вздрагивала — скользящий на кожуре попаданец тщательно пересчитывал лбом её кухонную утварь. Распрощавшись с последней сковородкой, он попытался было нащупать болтающейся в воздухе второй ногой точку опоры, но вместо этого нащупал грабли, радостно встретившие его черенком в нос и отправившие дальше по маршруту, где располагалась ведущая на первый этаж лестница. Ступеньки в домах пони принято было делать достаточно широкими, поэтому попаданец, кувыркаясь и грохоча, любезно познакомился с каждой из них и лишь у самого подножия прекратил, наконец, своё удивительное путешествие. Поняв, что никуда далее он катиться вроде бы не собирается, Флатти бросилась к нему.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила она, подбегая с заранее приготовленной аптечкой и ставя её рядом.

— Где я? — простонали с пола. — Кто я? Ничего не помню!

— Не бойся! — улыбнулась Флаттершай. — Сейчас я тебе помогу!