Вещи, что Тави говорит
Скрипучие вещи (Raspy Things)
– Я не понимаю, Винил! – Пинки Пай моргает из-за прилавка Сахарного Уголка. – Что ты вообще здесь делаешь? – синее копыто шлёпает её по гриве. – Ай!
– Потому что она застряла в той душной больнице на чёртову неделю, Пинки! – Рэйнбоу Дэш хмурится, паря над нами с чёрным как смоль голосом. – Кобылка заслуживает немного солнца и воздуха, фруктовая ты помадка!
– О! Точно! Хи-хи! Такая уж я! Наифруктовейшая из помадок! – Пинки высовывает язык и встряхивает гривой, чтобы та снова распушилась. – принести тебе Dr. Pony, Вайни? За счёт заведения! – она подмигивает.
Я выдыхаю, кивая с благодарным вздохом. Когда кобыла отскакивает, чтобы принести мне бутылку, Рэйнбоу Дэш опускается ближе ко мне.
– Я слышала, что в больнице Понивиля всё было шероховато, с тех пор как появился отец Октавии, – её рубиновые глаза сужаются. – Тот ещё подарочек, да?
Я покачиваю копытом из стороны в сторону, подавляя зевок.
Я спала на скамейке этой ночью.
Очень даже шероховато.
– Но серьёзно, судя по словам Твайлайт и Спайка, он полный придурок, – её зубы обнажаются, когда она рычит тёмным, обсидиановым тоном. Её голос мог бы разрезать стекло. Острый, как бритва. – Возможно, если бы все шесть членов Совета Дружбы нанесли ему визит, это поубавило бы его напыщенность.
Я слегка ухмыляюсь... затем качаю головой.
– У-у-у-у-у... – её голос срывается, скрипучий и плаксивый, как у жеребёнка. – Почему нет? Октавия должна знать, что мы её поддерживаем! Все мы! – шерсть у неё на загривке встаёт дыбом. – Грррррр... этот чёртов Тэлонхрен. Когда он напал на Тави, он напал на всех нас, понимаешь! Мы все вместе на этом... мммммм... дружбоэкспрессе, понимаешь?
Я поправляю очки и, прищурившись, смотрю на неё.
– Эй! Не смотри на меня так! Ну да, может быть, я не хороша в метафорах! Ты же улавливаешь, к чему я клоню! – она прочищает своё хриплое горло. – В любом случае, если отец Октавии раздражает её, мы все вместе должны показать ему, где проведены границы, верно?
Приглушенно вздохнув, я смотрю в дальний угол Сахарного Уголка.
В этом-то и проблема.
Он ничего не сделал...
...он просто...
... …существует?
И разве это преступление?
Я бы спросила Октавию, будь она доступна. Кроме того, никакая дружба или добрая воля не смогут изменить того, насколько шаткими стали отношения между отцом и дочерью.
Я наклоняю голову, потирая копытом морду и солнцезащитные очки.
Октавия...
Я знаю, что тебе становится лучше...
Но...
Но я ничего не могу с собой поделать...
Не могу не быть эгоисткой...
Я хочу тебя услышать...
Хочу ощутить текстуру твоих слов...
Хочу обернуться в твой голос и наслаждаться этой сладкой, тёплой радостью...
Мир был безрадостен без тебя всю прошлую неделю... весь бежевый и бирюзовый...
Это почти как..... как...
...как если бы я так и не спустилась тогда.
Вот на что оно было бы похоже?
Проходит вечность, прежде чем Пинки возвращается, со стуком ставя бутылку на прилавок.
– Ваш заказ, музыкальная кобылка! – она подмигивает. – Холодный как лёд и супер газированный! Самое то для…
Вжух! Моё копыто сдёргивает бутылку со стола, и я обильно поглощаю её содержимое.
– Воа! Ха! – Рэйнбоу Дэш хихикает. – Вот что значит постоянный клиент!
– Хи-хи! Можно было подумать, что, проведя в больнице столько времени, она будет сторониться вещей с надписью "Доктор"!
– Точно! Ха-ха-ха!
– Хи-хи-хи...
Я пью и пью.
О... глупые... глупые пони.
Со стуком я ставлю полупустую бутылку на стол, моё тело сотрясается мелкой дрожью. Я чувствую настоящий взрыв, поднимающийся у меня внутри.
– О, о! Вулкан извергается!
– Не держи в себе, подруга!
Я качаю головой, поднимая копыто. Спустя несколько дрожащих секунд я смягчаю отрыжку, позволяя ей мягко выйти через нос и уши. Мой мир подёргивается малиновой рябью, а затем мягко погружается обратно в зелёное гудение.
Фух.
Это было близко.
Это был бы не первый случай, когда отрыжка чуть не лишила меня сознания... но обычно это происходит, когда рядом есть Бо.
– Знаешь, Вайни, – Пинки Пай с улыбкой перегибается через прилавок. – Когда всё это закончится, и Тави снова встанет на ноги, я собираюсь устроить вам обеим большую-пребольшую вечеринку!
Я моргаю, глядя на неё. Я показываю на себя.
– Да! Для вас двоих!
Я слегка бледнею. Моё сердце бешено колотится.
– Это будет сдвоенное счастливое событие! – Пинки поднимает копыто в воздух. – Для Тави это будет "Поздравляем С Выпиской Из Больницы Вечеринка!", а для тебя это будет "Поздравляем С Тем Что Твоя Лучшая Подруга Выписалась Из Больницы Вечеринка!" Хи-хи-хи! Разве это не здорово? Какую глазурь ты хочешь на торте? О! Я знаю! Фруктовую! Ха!
– Знаешь, Пинки… – Рэйнбоу подлетает к ней поближе, голос тонкий и тёмный, как чёрная пушистая пряжа, – только ты можешь заставить что-то звучать так нелепо и так потрясающе одновременно.
– Я знаю! Хи-хи! Таков мой дар!
– Хех, как скажешь.
Я ухмыляюсь. Затем я подскакиваю на месте, мои уши навостряются.
Рэйнбоу и Пинки обе выглядят удивлёнными.
– Подруга? В чём дело? – Пинки щебечет.
Они не слышат этого... панического алого стука скачущих копыт... и янтарного дыхания, сопровождающего его.
Я оборачиваюсь ещё до того, как она врывается в дверь.
– Винил! – восклицает Лира. – Мы должна идти, быстрее! Рэйнбоу Дэш! Пожалуйста! Приведи принцессу!
– Что? – Рэйнбоу моргает, подлетая к двери. – Что случилось?!
Лира смотрит на меня, обливаясь потом.
– Это... это Опуленс, – пищит она.
Моё сердце замирает на мгновение.
– Он собирается отвезти Тави о-обратно в Троттингем!
А затем оно падает.