Вещи, что Тави говорит
Глубокие вещи (Deep Things)
Каприкорн зевает, трёт глаза, затем, прищурившись, смотрит на светящуюся консоль.
– Хорошо... значит... у нас получается по крайней мере... двадцать? – она моргает. – О богиня... двадцать восемь сэмплов из одиннадцатой баллады. И половина из них – вокал. Тебе нужно изолировать их ещё больше?
Я качаю головой, затем указываю на последний диск.
– Мммм... верно. И из двенадцатой баллады у нас получилось семнадцать сэмплов. Эм... Винил Скретч... – Каприкорн откидывается назад, указывая на лист бумаги, который я прикрепила к столу. – Что именно означает эта вторая категория?
Я беру пару ручек и кручу их.
– О. То есть… – она моргает, – ты хочешь поиграться с некоторыми сэмплами, чтобы создать оверлей?
Я киваю, затем снова жестикулирую.
– Я... я не утверждаю, что у тебя нету на это прав! В конце концов, инструментальные партии тоже ты сочиняла.
Поморщившись, я вывожу ручками ещё несколько фигур в воздухе.
– Всё... всё в порядке. Просто мне... бывает трудно заметить разницу между… – она борется с очередным зевком. –...твоим воодушевлением и... твоей злостью.
Я киваю, выдыхая. Не произнося больше ни слова, я подбираю диск номер один и возвращаю его на проигрыватель.
Каприкорн недоверчиво смотрит на меня.
– Ты... ты хочешь пройтись по балладам ещё раз?
Я пожимаю плечами... затем, в конце концов, киваю.
– Ты же не надеешься выцепить ещё больше сэмплов?
Я просто включаю запись и подношу один наушник к левому уху. Мои брови хмурятся над очками, когда я слушаю... концентрируюсь.
– Я имею в виду... всё идёт прекрасно, Винил. Просто… – она вздыхает, её веки тяжелеют. – По правде говоря, я совсем запуталась. Я не представляю, как тебе удается уследить сразу за всем... или, хотя бы, разложить всё по категориям.
Я ставлю диск на паузу, затем поднимаю карандаш, чтобы оставить временную отметку.
Скрипнув стулом, Каприкорн встаёт и проходит в мою часть студии.
– Я польщена тем, что участвую в этом. Но... но я не уверена, насколько я могу быть полезна, – она неловко улыбается. – Серьёзно, мне почти что кажется, что я тебя лишь торможу.
Я замираю на краткий миг. Я поднимаю на неё взгляд. Левитируя карандаш и ручку, я снова выражаю свои мысли пустой речью.
Она читает меня, и улыбается.
– Что ж, спасибо за добрые слова. И как бы мне ни хотелось на них ответить… – она колеблется, – боюсь, что я просто потеряю сознание, если попытаюсь продолжать в том же духе. Надеюсь, что ты не возражаешь...
Я качаю головой, помахивая копытом.
– Мммм... хорошо. Я буду наверху, – она шаркает от меня, затем останавливается. Она оглядывается назад. – Можешь поспать на диване, если хочешь.
Я приподнимаю бровь.
– Я уже вижу, что ты будешь заниматься этим долгое время. И когда я согласилась помочь, это включало в себя предоставление моего убежища, наравне с моими инструментами, – она улыбается. – Если возвращение в отель лишь задерживает выполнения твоей работы, то мы не должны с этим мириться. Ты согласна?
Я прикусываю губу. Пожав плечами, я улыбаюсь ей, затем склоняю голову в благодарности.
– Прошу. Для меня это честь и удовольствие. Уж поверь, – наконец, она зевает. – Просто... мне придётся подождать до утра, чтобы снова почувствовать себя честной и довольной. Уверена, ты понимаешь.
Я неопределённо киваю в её сторону, помахивая копытом.
– Ага. Уже в зоне. Что ж, желаю удачи, – она шаркающей походкой поднимается по лестнице. – И помни, Винил Скретч. Ты уже являешься гением. И теперь у тебя есть возможность преумножить это.
Я моргаю, поднимая голову в её направлении.
– Просто позволь этому произойти естественно, – и она уходит. Бордовый вытекает из комнаты вслед за ней.
Теперь всё, что осталось, это лазурный и малиновый.
Я окружена ими.
Тону в них.
И единственный путь... ведёт в глубину.
Так что, со вздохом и парой наушников...
…я погружаюсь.