Поколение Хе. Про Зебрику
Часть 3. Альтернативная
Я закончил очередной клинок и осмотрел плод своих усилий. Жаль, никто здесь не в состоянии оценить его.
То есть тот, кому я его вручу, конечно, оценит его боевые качества, но припишет их колдовству. А то, что десяток металлов я сплёл в сложнейшую структуру, разумеется, останется за пределом понимания.
Хотя я всегда любил возится с бронзой и сталью — на родине заниматься столь низким ремеслом я бы не смог. Разве только в юности, а потом стало не до того. Короли-кузнецы бывают лишь в детских сказках. А если бы начал штамповать золото или железо в промышленных масштабах, то немедля получил бы дипломатические ноты: «Возлюбленный и царственный друг мой! До меня дошли сведения (несомненно, распространяемыми врагами мира на континенте), что ты выпускаешь в свободный оборот синтезированные тобой драгоценные металлы. Ни секунды не веря в такой навет, всё же прошу тебя: устрани источник таковых слухов, или устранить его придётся мне.»
Следуя этой мысли, я вспомнил об оставленной Зебрике и о «коллегах».
Когда прямо в процессе очередного «диалога» с Деревом Гармонии вместо получения новых знаний, я оказался здесь, и понял, что это другой мир, и что я не могу вернуться, и не могу докричаться ни до собственно Тарны и ни до кого из аликорнов… Теоретически, мне следовало в бешенстве сжечь пару сотен квадратных лиг леса, а потом (благо возможные свидетели сыграли бы при этом в ящик) с визгом и матом, брызгая слюной, копаться в пепелище, пытаясь найти что-нибудь не сгоревшее, что можно от ненависти разбить копытами.
Потому что я теперь не король, а какой-то бродяга. И страну мою соседи растянут по ниткам. И даже если мне удастся вернуться, то возвращаться уже через пару месяцев будет некуда и незачем… Однако, я пережил такие новости с удивившим меня самого спокойствием. То есть я конечно был зол, но понимал, что изменить что-то я здесь не в силах, а стало быть, нет смысла сильно психовать. В конце-концов я родился отнюдь не наследным принцем, а добился всего сам, будучи в десять раз моложе, и в несколько раз слабее. И ничего не мешает мне пройти тот же путь ещё раз на новом месте, надо только найти тут других зебр, или пони, или кто тут есть.
Я вспомнил своё детство, кончившееся полтысячелетия назад. В доме родителей не было никаких книг, а в храмовой библиотеке нашего города, помимо религиозных текстов, была лишь пара описаний подвигов достославных героев. Я, конечно, зачитывался ими и мог цитировать с любого места.
Тогда я считал, что познал мудрость.
Спустя пятьдесят лет, став королём, я получал огромные массы информации от генералов, магов, шпионов; отчёты из провинций, просто личные просьбы и доносы. Буквально один день просрочки грозил завалить меня с головой, пока не вырастил себе заместителей, но всё равно, конечно, сам контролировал значительную часть дел. Здесь же, оказавшись в информационном вакууме, я первое время терялся, но очень быстро оценил свободу.
Я не обязан направлять усилия миллионов зебр.
Для того у них есть свои мозги... Эта мысль так поразила меня, что на полном серьёзе несколько дней обдумывал: "не умер ли я?" Но по совокупности признаков от этой идеи отказался.
В принципе, я мог просто уйти в горы и выплавить там совершенно неприступный для местных замок. Создать себе пару десятков магических слуг, а может наворовать живых, и обложить данью окрестные племена. Но это, пожалуй, была бы деградация. Не в последнюю очередь мы прогрессировали, чтоб "укусить" соседа. И даже тихий алкоголик Коуди сочетал учёбу с пьянками, потому что иначе давно остался бы без царства, и пустыня бы не помогла.
Я поболтал в кувшине остатками пива. Нагрелось, ну да ничего, сойдёт. Покосился на сегодняшние изделия.
Наверно, я всё-таки безнадёжно испорчен, потому что из всего многообразия возможных инструментов, в первую очередь делал мечи, топоры и кинжалы. И только довольно редко, под настроение — лопаты или пилы. Пил, кстати, здесь не знали, если не считать деревянного, утыканного обсидианом, серпа. Когда я объяснил, что это, все были в восторге…
О`Гамби постучала в дверь. На всякий случай я её запирал, а то вопрётся кто-то и увидит мою работу.
В городе было несколько колдунов. Ради интереса, за несколько месяцев я посетил их всех. Только двое были талантливыми самородками, и могли бы поднять в воздух чашку чая. Остальные были либо шарлатанами, либо сумасшедшими, либо опять же самородными психологами, мастерски дурящими земляков… Поэтому не стоит, чтоб кто-то видел, как я «переплавляю» в воздухе одну субстанцию в другую.
О`Гамби тоже не была волшебницей, но на удивление иногда чувствовала, что мне сейчас требуется. Я затруднялся это объяснить. В теории можно наладить телепатический контакт с немагом, но это опасно для психики «реципиента», поэтому ничего такого я не делал…
Вот и сейчас она принесла мне новый кувшин. В начале знакомства кобылка таскала молоко — драгоценную по местным меркам жидкость. И всё не верила, что я просто не в состоянии его пить, как и есть сено или траву. Зато местные грибные салаты почти возместили мне отсутствие мяса.
— Ты горячий, — заметила она.
— Ну, — я пожал плечами, — металл плавится при высокой температуре, а экранировать его мне лень.
Просто удивительно, как за год, что я провёл здесь, никто не поинтересовался, почему в моей «кузнице» нет горна. А первое время не было и молота с наковальней — просто не вспомнил, что они нужны. Теперь-то я обзавёлся полным комплектом бутафорского оборудования, ни разу не бывшего в деле. А горн просто не помещался в маленькую пристройку внутри крепостных стен… Свои клинки и мотыги я свиваю прямо в воздухе из кучи глины, сваленной в углу. Это проще, чем из пустоты. Ну и все же знают, что из глины делают формы, куда потом заливают металл…
— Тебя спрашивал ванакт. — Сказала О`Гамби.
— Хорошо, я иду.
— Нет, не стоит. — Досточтимый Королло, правитель города, уже стоял на пороге.
Я чмокнул жену в щёку.
— Родная, сходи пока на рынок, купи что-нибудь на ужин.
Ванакт прошёлся по моей «кузнице», потом обернулся.
— Вы, наверно, не очень высокого мнения о нас… Знаете, я даже не буду спрашивать, кто вы на самом деле, и как делаете то, что сделали вчера в сражении. Однако, сегодня ночью я не спал. Я ожидал двух исходов. Точнее трёх. Первый «А» — вы придёте меня убить. Первый «Б» — утром я обнаружу вас на своём рабочем месте, и мне придётся с этим смириться… Второй и он же третий — ночью вы с Гамби тайно покинете город… Где я ошибся?
— Вы задали мне много вопросов. Насчёт мнения. Я стараюсь не судить. В конце-концов, это не моё дело. Насчёт захвата власти. Не скрою, когда я сюда пришёл, моё намерение было именно таково. Точней даже не так. Власть над одним городом с предместьями меня не интересовала. Я собирался сколотить империю, опираясь на этот город, но… В последнее время передумал. Мне интересней работать кузнецом.
Ванакт вздохнул.
— Удивительно, как сходятся наши мысли. А мне нравилось когда-то бегать на большие дистанции. А теперь я стар и толст… Но мне приходится судить, для того я существую. Судить, опираясь на здравый смысл, совесть и прецеденты. А вот в империи Ноеспара есть централизованный судебник…
— Вы читали этот судебник? Я читал. Не спрашивайте, как… Хорошо, что не на ночь. В моём по крайней мере было написано просто : «да будет убит» — без уточнения, как именно. Обычно, самым простым образом.
Он приподнял «заготовку», лежащую на наковальне который месяц.
— В вашем судебнике, — задумчиво повторил он, — и это, конечно, не оговорка… А вы точно не служите дьяволу?
— Нет, — я улыбнулся, — иначе, стал бы я вам помогать?
Он кивнул, соглашаясь.
Этот странный вопрос задавал мне каждый второй, и я сначала не мог понять, почему. Оказалось, в местных верованиях имелось злобное божество (куда ж без злобного божества), и у него в услужении — еще один демон в виде пегой, чёрно-белой лошади. Хорошо хоть не полосатой, вряд ли я тогда бы что-то кому-то без палки доказал.
— Я хотел предложить вам иное. Раз уж вы не размозжили мне голову этой красивой кувалдой… Все города на десять дней пути вокруг не прочь наказать тех дерзких, что вторглись к нам. И как доносят соглядатаи, признанного наследника после смерти Ноеспара нет. И если бы вы с вашим мечом возглавили поход… Слухи бегут впереди армии, и когда её ведёт непобедимый…
— Но это же будет набег? То есть, вы не собираетесь брать империю Ноеспара под свой контроль?
Ванакт удивлённо посмотрел на меня:
— Разумеется нет.
— И зачем мне тогда участвовать в этом? Как я говорил вам раньше, мне не интересна власть над одним городом...
Я осёкся. Какое это в самом деле имеет значение, кроме как тешить моё самолюбие? Уж себе-то признайся: ты просто хочешь обожания и преклонения. А чтоб снабжать меня едой, вином и кобылами, одного города хватит более чем. И меня хватит, чтоб дать этому городу защиту от обычных угроз, и некую повседневную пользу обывателям.
— Простите, но нет. И вообще мне надоело сражаться. Мир велик, и, возможно, я найду место, где мне не придётся это делать. С вашей стороны разумно было бы склонить меня ко мнению, что этот город — именно то место. Ибо, в случае чего — например, неуспеха вашего похода — я буду защищать своё место жительства. Поэтому, непобедимый воин не пойдёт с вами сражаться в чужие земли. И вообще, непобедимых воинов не существует.
— Что ж, очень жаль. Но вы ведь не жеребёнок. Вы понимаете, что природу не изменить.
— Не совсем так, — пробормотал я, — наше поведение это функция от природных условий… Но ответ мой, как понимаете, окончательный.
Он молча кивнул и вышел.
Когда через несколько часов О`Гамби вернулась, я приобнял её.
— Знаешь, ты сегодня именинница.
— Да? Почему?
— Из-за тебя я не отправился на войну. Это спасёт жизни многим.
Она прижалась ближе.
— Я уже говорила, что ты странный?
— Много раз.
— Неужели, — она хмыкнула, — ты не хочешь принести добычу?
— Неужели, — я улыбнулся, — ты ещё не поняла, что любую добычу я могу доставить
прямо сюда?
— У меня есть одна главная добыча. Это ты, мохнатый-полосатый.
Вечером я сидел на лавке возле своего дома. То есть он вобщем-то не мой, а принадлежит городским властям. Строения внутри стен стоили очень дорого, но предоставлялись в пользование ценным гостям.
Гамби возилась с чем-то в доме. Надо сказать, она была немножко ленивой, но из-за минимума мебели и утвари, много времени работа по дому не занимала.
В конце улицы, как и каждый день, появился жрец со служкой. Он заунывно приглашал всех посетить святилище, или на худой конец, что-нибудь ему пожертвовать. Я поманил их копытом. Если самому жрецу я мог бы дать, разве, кочергой по спине, то для жеребёнка сделал подарок — красивый бронзовый колокольчик с орнаментом. С такой диковиной выручки у них повысятся, и он будет чаще есть, а то худющий какой-то.
Когда я вручил мальцу подарок, жрец вдруг изменился в лице и затрясся. Я поднял бровь: завидует что-ли? Но тут он уронил пену с губ… Понятно. Сейчас пророчествовать будет. Так как я общался с их братией много, то перехватил его телекинезом за горло и отвесил две оплеухи. Обычно, это губило пророческий транс на корню. Ну, или попытки изображать себя больным, хромым и несчастным в ответ на вопрос: «где воровал, когда и с кем?»
Но против ожидания, течение пены не прервалось, а жрец рухнул на землю, когда я его отпустил. Вот же… Я включил «взгляд смерти».
Как ни крути, а в магии высшего порядка есть элемент непознанного. Некромантское зрение например. Оно может диагностировать беременность с первого дня, врождённые болезни плода — с месяца, приобретённые болезни зебр — с момента приобретения, и до любых симптомов.
Мда, редкий случай, когда я побил действительно припадочного. Как бы копыта не откинул. Хрен, конечно, с ним, но такому герою как я, это не пристало. Придётся проводить реанимацию. Я «осушил» ему пасть, заодно подключив прямое насыщение крови кислородом, и начал искать в мозгу нездорово «бьющийся» кусок. Совсем некстати у меня самого заболела голова. Ну да, я вчера выпил, но не до поросячьего визга, да и вообще, это было вчера. И с утра признаков похмелья не было… Лоб резануло совсем не по детски, и я остановился. Я просто забыл, что это. Такая боль бывает, когда криво взламываешь защиту более сильного мага. Ничего себе.
Жрец перестал валяться и брыкаться на полу, и встал.
— Послание. Для называющего себя Глэтом , который на самом деле бессмертный из Зебрики.
Я отодвинул пустую тарелку, кивком поблагодарил жену.
— Помнишь, я обещал рассказать о себе?
О`Гамби прикрыла глаза.
— И ты, наверно, догадываешься, что я пришёл издалека. Из очень-очень далёкого далека… И там, ты не поверишь, я был королём…
— Почему же, верю. — Она улыбнулась. — Есть в тебе что-то такое. Властное.
Я хотел сказать, что она неправильно поняла, сочтя меня, вероятно, кем-то вроде Королло. Тогда как вся империя Ноеспара в Зебрике потянула бы в лучшем случае на пару провинций… Но такая тирада прозвучала бы неуместным хвастовством.
— И ещё я был магом… Собственно, почему был? И есть. Ну да, впрочем, это видели все, кроме слепых. Так что ты досталась в жёны настоящему колдуну. И благодаря этому я стал править. Так как до поры до времени никто не мог бросить мне вызов… Но попал я сюда не по своей воле.
— Тебя свергли? — спросила О`Гамби.
— Не совсем. Хотя по сути — да. То есть забросили сюда, без возможности вернуться. А это значит, что моя страна попала, или попадёт в ближайшее время, под власть соседей, или того хуже — под власть временщиков, или каких-то сумасшедших жрецов… То есть, по итогу всё равно придут мои коллеги, и повесят всех временщиков на сосне, или заставят служить себе, но до того они порезвятся… И вот та, кто забросила меня сюда — Тарна — предлагает мне вернуться.
— Это твоя злая сестра? — поинтересовалась О`Гамби.
От неожиданности я фыркнул.
— Нет.
— Тогда, — она замялась, — жена? Вы не поделили корону?
— Увы, даже не родственница. Я так и не понял, кто или что она такое. Ты назвала бы её божеством моего мира, потому что она там практически всевластна… И когда я отошёл от бешенства, связанного с тем, что оказался заброшен сюда, и особенно, — я подмигнул, — после того, как встретил тебя, то подумал, что возможно, это не просто так. Что я должен усвоить какой-то важный урок…
Не мудрствуя, я телекинезом придвинул к себе кувшин пива. Гамби чуть наклонила голову, на миг показавшись много старше, чем она была, и не выказав по поводу летающих кувшинов удивления. Впрочем, после боя-то… Мда, война.
— Веришь, я не знаю как сказать, но вобщем, я не был самым милостивым монархом там, у себя… И будь я обычным жеребцом «царского рода», мне перерезали бы горло на десятый год правления.
Гамби удивлённо подняла взгляд.
— Знать была недовольна тем, что я заставил их работать. Жрецы — тем, что обожествил себя, и заставил учить новый «пантеон» и опять-таки, работать. Маги… ну, эти, пожалуй, всем были довольны, кроме одного: «почему не я?» — но тут уж как судьба распределила… Купцы были недовольны налогами, гвардия — разгоном гвардии… Потом я сформировал новую. Третье сословие… Ну, вот им было всё равно, и даже немного лучше, но монарх не может опираться на третье сословие: оно слишком далеко от трона, чтобы отвести цареубийственный кинжал. В подобных условиях например Ноеспар, несмотря на всю свою звериную жестокость, не зажился бы на свете.
— Как же ты справился?
— За счёт личного могущества. Они просто меня боялись, и не могли ничего сделать, а я… Гм. Иногда применял эту силу сверх необходимого. Теперь же я в раздумиях.
— Возвращаться или нет? — Поняла О`Гамби. — Если это из-за меня, то конечно, иди.
— Не совсем так. В конце-концов, почему ты не можешь пойти со мной? Что мешает? И да, любой, даже очень жестокий король лучше гражданской войны. Хуже неё только тупой или трусливый король… Просто я. Как бы сказать… Я немного теперь не такой. Не знаю, что со мной случилось, но я не уверен теперь, что смогу бестрепетно карать. А это совершенно необходимое условие для правителя… Смысл тогда мне возвращаться? Угробить страну, если её не угробили ещё за этот год?
Я поднял взгляд на О`Гамби.
— Бедный, — сказала она. — У тебя же, наверно, никогда не было друзей. Да уж, я бы тоже задумалась, возвращаться ли… А давай так сделаем, — она воодушевилась, — ты взглянешь одним глазом, и если война уже отгремела, то не пойдёшь, а если ещё нет, то вернёшься на престол, а я буду помогать тебе…
Непроизвольно я метнул в неё предостерегающий взгляд, и тут же, устыдившись, упёр глаза в пол.
— Вот видишь, — она улыбнулась, — тебе точно нужен помощник. Завёл бы себе какую-нибудь зебру из народа, которая просто пришла к тебе на приём, и спрашивал её в сложных случаях.
Я усмехнулся:
— У меня не было приёма. По крайней мере для тех, кто не номарх и не вельможа, за очень-очень редким исключением… Впрочем, был такой забавный случай. Князь одного из вассальных племён, после взбрыкивания и «вразумления», отдал мне сына в заложники, чтобы такого больше не было… Ну, то есть не сидеть в темнице на хлебе и воде, конечно, а вести вполне приличествующую положению жизнь. Только он не мог без моего ведома покидать столицу… Да о чём говорить: двое таких заложников когда-то стали моими личными учениками, а добрая половина не хотела уезжать, ибо тут столица, а дома — грязь по брюхо и жабы квакают. Этот, впрочем, для ученика был туповат, но академию потом закончил как должно, ибо не к лицу аристократу не разбираться в военных вопросах… Но его любовница, которой кто-то наплёл, что княжич сидит в яме и в цепях, припёрлась его выручать. Ко мне. Одна… И так скандалила на входе, что мне об этом доложили. Заинтересовавшись, я велел её пустить, и сходу сказал, мол, денег у тебя нет, для постели моей ты не подходишь, с чего мне отпускать твоего друга? Сошлись на том, что она отгадает три загадки, и отгадала. Впрочем, я не загадывал что-то для неё невообразимое… Тогда я велел позвать княжича, а ей — спрятаться пока за ширмой. Привели его, я спрашиваю: «как жизнь, не обижает ли кто?» Он говорит: «нет, всем доволен. В академии первое время было трудно, но всё равно, спасибо, что туда определили, а то от безделья недолго и с ума сойти, или, чего доброго, спиться. Вот только с женским полом плохо.» Тут эта Сомнамбула за ширмой, слышу, завозилась. Я кашлянул. «Что же, — говорю, — плохо, если ты — сын владетельного князя, собой не урод, получаешь содержание из моей казны, да и отец, наверно, тебя не забывает?» «Да вот, — отвечает, — есть у меня любимая, но отец против нашего брака, поэтому, раз уж вы спросили, то нельзя ли её сюда вывезти, так чтоб отец не знал?» Я посмеялся, потом говорю: «вылезай»… Было у меня, знаешь, подозрение, что она любит его, а он — кого-то другого. Но посмотрев, как они обнимались, опять же, передо мной, страшным и ужасным… «Ладно, — говорю, — решу вопрос с твоим отцом, чтоб он не противился вашим отношениям. Нельзя, чтоб такая любовь пропадала втуне. Невесте твоей дам дворянство. Судя по имени, её готовили в жрицы, но одно другому не мешает.»
— И чем кончилось? — улыбнулась Гамби.
— Свадьбой, понятное дело. Я не присутствовал — моё присутствие испортит любую пьянку, если только не с зеркалом — но подарил новобрачным дом в столице. Не без задней, каюсь, мысли. Когда княжич съехал, то дом стали сдавать в аренду. За сумму примерно в одну десятую от того дохода, что приносил ему домен. Понимаешь?
— Прости, нет, — повинилась кобылка, — ты же с него дань хотел получать, или как?
— Одна десятая — это после сборов всех налогов. Кроме того, народная вольница — всегда неустойчивый источник дохода, по крайней мере, для простых смертных. А у него был дополнительный — устойчивый, хоть небольшой. И ему не резон было со мной ссориться.
— Ну ты коварный змей, — О`Гамби шутливо толкнула меня копытом. — Так почему же меня не пустят?
— Ты не дворянка, — пояснил я, — а из простого населения… Ты представляешь, сколько ко мне бы шлялось посетителей, если население страны больше тысячи тысяч, да помноженных ещё на десять?
— Тысячи тысяч, — задумчиво повторила О`Гамби. — Да врёшь ты всё.
— Накажу, — я толкнул её носом в плечо. — Правда, они значительно меньше нас. По весу раза в четыре, а ростом по плечо. И им надо меньше еды… Хотя впрочем, тебя как раз бы пустили — из-за роста. У нас, видишь ли, до таких размеров вырастали только великие маги. И охрана решила бы, что ты тоже, только другой рассы. Но не радуйся: скорей всего, появись ты на моей родине, кто-то из моих коллег тебя бы убил. Просто на всякий случай.
Она с опаской посмотрела на меня.
— Вы убивали друг друга просто на всякий случай?
Я вздохнул:
— Ну, вобщем да. Любой из нас убил бы другого, если бы выпал шанс сделать это безнаказанно… Помнишь, я обещал тебе всё-всё рассказать? «Всё» включает и это.
Если честно, я ожидал что она уйдёт. Или бросит что-то вроде: «ну и катись». Но Гамби сочувственно кивнула:
— Тебе в самом деле нужна помощь.
Утром начали собираться в дальний путь. Я пересчитал деньги, и их оказалось немного — свои поделки я в основном раздавал бесплатно. ( С другой стороны мы не платили за дом и еду.) Но кое-что всё-таки было. Также присутствовали: мешок сушёных грибов, зерно, медный котёл и ещё кое-какие полезные в пути вещи. Вобщем, нужна была тележка.
Внезапно выяснилось, что весь доступный транспорт мобилизирован в армию — ибо Королло так и не внял голосу разума, и от своего похода не отказался.
Те же телеги, что этой чести не удостоились, либо нужны были хозяевам дозарезу, либо доехали бы, максимум, до первой ямы.
Пришлось идти к ванакту. Впрочем, я и так хотел наведаться, сказать, что мы уходим. Он немного поубеждал меня остаться, но как-то без огонька. Было видно, что он считает такой исход неплохим. Оно и понятно. Сегодня я говорю, что не желаю власти, а мало ли, что стукнет мне в голову завтра? Поэтому телегу нам всё-таки выдали.
Я встретился с парой знакомых купцов, и отдал им на хранение почти все деньги. Вдруг путешествие окончится ничем, или, о чём я старался не думать, О`Гамби придётся вернуться назад одной.
Остаток дня мы потратили на сборы, а Гамби еще — на прощание с друзьями. У меня-то друзей не было. Я вообще трудно схожусь с кем-то. Мне не интересны их имена, желания и проблемы. Привычнее приказывать. Даже странно, что умудрился так быстро жениться.
Вышли с утра пораньше, пока не очень жарко. Хотя по сравнению с Зебрикой жарко тут не бывает. Да, если удастся забрать О`Гамби с собой на Эквус, ей будет трудно акклиматизироваться.
Колёса тележки мирно поскрипывали. Я ухмыльнулся про себя: видела бы это та же Алое. Она, наверно, даже не стала бы издеваться надо мной, а предложила прислать врачебную помощь.
Попутно я рассказал Гамби о сути сообщения. Оно было довольно коротким. Дерево Гармонии, дистанционно влезши в голову жреца, предложило мне вернуться домой. Для чего в окрестности города Ридин, а конкретно — в деревню на северо западе от него — за мной отправлена шлюпка. При чём тут шлюпка, и почему (если уж без неё никак) нельзя было отправить её прямо сюда, Тарна не пояснила. Здесь нет моря, так в окрестностях Ридина его тоже нет… Что, впрочем, не должно удивлять: конкретностью и недвусмысленностью посланий наше божество, обычно , не баловало. А смысл её речей становился ясен потом. Хорошо хоть никогда не врала…
— А мы так и будем идти пешком? — Спросила О`Гамби. — Я почему-то думала, что мы… ну, полетим?
— Это вряд-ли, — ответил я, — очень уж затратно поднимать в воздух самого себя. А если еще и тебя с телегой, то улетим мы шагов на сто. Это вот стоя на земле, я могу поднять почти любой объект. Так что если устанешь, скажи — я тебя понесу. Правда, не слишком высоко. Ни к чему пугать народ летающими кобылицами. Но дорогу мы всё же немного сократим, на это моих способностей хватит. Только вот влезем на тот холм.
О`Гамби с сомнением посмотрела на упомянутую возвышенность. Никакой необходимости на неё лезть она не видела, когда можно обойти, но доверилась мне.
Когда же мы поднялись на вершину, я просто прокинул портал к горизонту, сэкономив таким образом пару часов дороги.
— Это здорово!.. Слушай, — она задумалась, — а почему ты сразу не откроешь такое окно в Ридин? Или… Сразу домой?
— Есть проблема: это так не работает. Я никогда не был в Ридине, и не знаю никого, кто там живёт. А насчёт дома — я пытался, и много раз. Впрочем логично, что Тарна закрыла для меня эту возможность, иначе в её выходке не было бы ровно никакого смысла…
А мысленно я добавил, что может быть и другое объяснение. Пугающее.
Что, если время в разных мирах течёт по разному, и на Эквусе прошёл миллион лет? И города поглотила пустыня, бывшие пустыни затопило море, а все, кого я знал, умерли? Впрочем, это отдавало паранойей.
Трюк с вершиной холма я повторял ещё трижды, пока не настал вечер, и мы не достигли реки. Выйдя же из последнего портала, я увидел в нескольких десятках метров четверых жеребцов, сидящих у костра. Гамби ойкнула, но я не волновался. Первое правило, вбиваемое ученикам: «сначала в портал входит щит, потом — ты сам.»
Впрочем, они и не пытались напасть. Пару секунд длилась немая сцена, а потом они рванули наутёк вниз по течению. Я сначала удивился, но потом, заметив на них доспехи, молча кивнул.
— Чего это они? — спросила О`Гамби.
— Надо думать, это остатки армии Ноеспара. Не всех же перебили, в самом деле… Я их не помню, но они, видимо, запомнили меня, потому и убежали.
— Как-то совсем не в ту сторону они шли.
— Ну, — я пожал плечами, — тут может быть много объяснений. Например, просто заблудились. Или проявили смекалку: искать-то их будут на дороге домой, а тут — обходной манёвр. Или они не верят в беспристрастность суда своих властей, и решили дезертировать…
— Знаешь, — кивнула кобылка, — я всё больше верю, что ты на самом деле был королём.
— А ты сомневалась? — притворно оскорбился я. — И ещё вариант, если уж они совсем были мудры, могли попробовать срубить плот, и уплыть по реке, как собираемся мы.
— Мы собираемся сделать плот? — удивилась Гамби. — Но у нас же нет инструментов…
— Пусть это тебя не беспокоит, — ответил я, снося лучом первое дерево. — Раз уж эти господа любезно оставили нам костёр, может ты пока сваришь что-нибудь?
— Конечно, — кивнула она, — а они не вернутся?
Я хмыкнул, и она тоже улыбнулась, поняв, что сказала глупость. И ещё полчаса я занимался плотницкой работой. Не так-то просто, как оказалось, сделать плавсредство, даже обладая почти безграничной силой. В итоге, убедившись что О`Гамби не смотрит, я сделал две двухсаженные стальные шпильки, и «сколол» ими брёвна. Воткнул мачту, и, уже наплевав на таинственность, синтезировал льняной парус. Тем более, что варево в котелке пахло весьма соблазнительно.
Вообще-то «код» этих грибов я давно переписал на «кристалл памяти», дабы по возвращению в Зебрику, отдать их крестьянам, и приятно дополнить таким образом мясную диету. Но здесь, в этом дремучем мире, мне казалось правильным таскать тележку с грузом пожитков.
— Какая-то гадость у меня сварилась, мохнатый-полосатый, — посетовала Гамби.
— Ничего, — сказал я, укладываясь возле костра. — Расскажу тебе историю. Когда Зебрику ещё только колонизировали, и аликорны… Гм, то есть могучие маги ещё не родились, фронтир достиг земель другого народа — кирин. Когда-то они владели, как утверждает легенда, всем Эквусом. И другие народы покорно склонялись перед властью их предводителей… Но предводители ушли, а кирины, расслабленные веками мирной жизни, проиграли зебрам, и вынуждены были переселиться на другой континент.
— Ты думаешь, Тарна выбила тебя, как когда-то выбила властителей кирин? — Спросила О`Гамби.
— Да, я так думаю.
Я засунул переднюю ногу в огонь, глядя как переливаются щиты.
— Понимаешь, Гамби, в этом мире я непобедим. У меня просто нет соперников, кроме Тарны, а с ней договорюсь. Лет за пятьсот я покорю планету. И не будет войн, и никого не будут грабить потому, что жизнь такова… Будет мир и покой. Одна религия, одна философия, одна столбовая дорога для науки.
Жена смотрела на меня большими карими глазами, в которых отражалось пламя, и молчала. Всё-таки, наверно, она идеальна.
— Но на пути к этому миру, я убью сотни тысяч. Два года назад мне даже не пришло бы в голову задуматься над этим. Даже половину населения я счёл бы приемлимыми потерями. Оно восстановится, никуда не денется. А теперь это почему-то стало меня беспокоить. И я, по сути, трусливо бегу в привычный быт, где мне довольно наказать сотню преступников в год, и вести локальные войны, в коих опять же гибнет тысяча-другая солдат, а вместо серьёзных боевых действий, мы лишь грозим таковыми друг другу… А этот мир, видимо, должен развиваться сам… Интересно, есть ли место, где всё неизменно, и нет нужды в этом дурном соревновании?
— Хорошо ли это будет?
— Не знаю. Но полагаю, что «схождение с ума» узников в одиночке, например, происходит от их недоделанности. Мне никогда не было скучно в одиночестве. В детстве я любил часами смотреть на ветви деревьев, на облака, и даже прямо на солнце — оно не слепило меня… На главное, белое Солнце, — пояснил я, не вдаваясь в детали. — Потом, как любая взрослая зебра, я утратил этот дар, и вернул только тогда, когда осознал, что стал аликорном. То есть могучим магом. А теперь мне плохо одному.
Я опустил на наше «первобытное стойбище» защитный экран. Ибо мало ли кто тут может водиться, помимо ноеспаровых солдат.