Там, где зла нет

Глава 2

— А если я взмахну палочкой, и ничего не произойдёт? — поинтересовался Гарри.

— Тогда отбрось палочку в сторону и дай ему кулаком в нос, — посоветовал Рон.

Джоан Роулинг. “Гарри Поттер и Философский Камень”.

Победа сил Добра над силами Зла навсегда изменила мир, и хотя для всякого рода темных личностей это было настоящей катастрофой, наступившие закон и порядок распространялись даже на них. И в том числе принимали их сторону, если то было по справедливости.

В очередной непримечательный день, справедливость повернулась к добру задом и что самое обидное – справедливо.

Как не силился переживший жесткое приземление Лайтбим упечь злодеев куда подальше, да понадежнее, Верховный Эквестрийский Суд постановил, что магические кандалы были использованы без получения на то разрешения вышестоящего начальства, за что единорогу был выписан немалый штраф (и отменен долгожданный отпуск), а другую сторону конфликта обязали искупить самоуправство путем исправительных работ. Смягчающие обстоятельства и результаты тестов сильно этому поспособствовали. Повелитель сначала хотел было обжаловать приговор на месте и в своей неповторимой манере, но встретившись взглядом с отчаявшимся истцом, сразу передумал и даже встал в полный рост и громогласно восхитился самым гуманным и справедливым судом в мире. Все это время сидевшая с ним на одной скамье Стернита старалательно делала вид, что с соседом незнакома, периодически прикрывая уставшие от света глаза копытом, особенно, когда тот раскрывал рот вместо предоставленного им адвоката. Впрочем, когда началось отбывание срока в ближайшем городе, радость за чужую неудачу у Повелителя улетучилась моментально.

— Меня, Властелина Тьмы, в маляры! — Возмущался он, закрашивая при помощи валика настенный рисунок кошки, которая подозрительно походила на киску.

Получалось у него откровенно плохо: не размазанная как следует краска, оставляла после себя уродливые бугристые подтеки, похожие на замороженные сопли, но критиковать худую работу никто не осмеливался. В первый день на Повелителя накричал приземистый грифон, помощник надзирателя, за заляпанный краской мундир, а злодей на это ни сказал не единого дурного слова.

Помощника забрали на медицинской карете после обеденного перерыва, каким-то загадочным образом к его кисточке на хвосте добавилась вторая – под ним. Если что в этой эпохе у злодеев и оставалось, так это их накопленные за плечами дела и среди наполненного тусклыми карликами небосвода, полярной звездой сиял Повелитель. Слава у него и без того была самая дурная, и недавнее происшествие её лишь укрепило. С тех пор Повелителя избегали не только осужденные, но даже стражи, одна лишь Стерниты кружила рядом, слишком уж ей было интересно, что ему за это будет.

В данный момент чейнджлинг зависала в воздухе на своих стрекозиных крыльях с ведром краски в передних ногах, единственная польза от этого была в том, что высокому Повелителю не приходилось каждый раз нагибаться и обмакивать валик, а краску он транжирил за пятерых.

— Бывшего Властелина Тьмы, — насмешливо поправила его Стернита и предусмотрительно отлетела подальше.

Повелитель поглядел на нее исподлобья, но промолчал, то ли ничего не придумал, то ли решил не марать валик. Но в чем можно было быть уверенным – так это он не оставит.

Не успело утро перейти в день, как один из надзирателей объявил о срочном собрании. Как и следовало ожидать, осужденные это восприняли благосклонно, поскольку ратовали за любую деятельность, кроме работы.

Их собрали во дворе одного из промышленных зданий, где они отдыхали между сменами. На улице, помимо персонала охраны и главного надзирателя, была еще какая-то неизвестная пони кремового окраса с кьютимаркой в виде глобуса. Стернита пихнула Повелителя и беззастенчиво указала ему на нее. Тот лишь безразлично ответил: “космонавт, наверное”.

Старший надзиратель выступил перед строем, прочистил горло и поправил сползшую на нос фуражку.

— Итак, господа алкоголики, тунеядцы и подонки. — Начал земнопони, делая ударение на каждое классифицирующее слово.

“Надо же, три из трех”, подумал Повелитель, и в душе его зародилась мимолетная гордость.

Тем времени земнопони продолжал:

— Милостью наших Принцесс, у каждого, даже такого сброда как вы, есть шанс на исправление. И сегодня вам выпал именно он! — Он отошел в сторону и вежливо пригласил кремовую пони на свое месте.

Та неуверенно ступила вперед и взволнованно протерла тряпочкой свои большие очки. Закончив, она водрузила их обратно.

— Здравствуйте, меня зовут Грей Тич, и я работаю учительницей начальных классов в местной школе. — Она неуверенно замолчала и перевела взгляд на надзирателя, будто спрашивая разрешения говорить дальше. Тот кивнул и она продолжила. — Сегодня должен начаться всеобщий Урок Дружбы по теме современных злодеев и их места в обществе. Мне нужен один, а лучше два добровольца для проведения занятия.

По рядам прошелся нестройный гомон, кто-то сипло выкрикнул: ” А сколько нам за это скостят?”

— Если миссис Грей Тич устроит результат, то я смогу освободить одного из счастливчиков досрочно. — Ответил старший надзиратель.

Повелитель не славился тем, что схватывал все на лету, но фраза о долгожданной свободе словно задели какой-то триггер: схватив чейнджлинга в охапку, он выпрыгнул из строя и моментально оказался перед парочкой пони. Не теряя момент, он повернулся к строю, после чего затряс свою ношу, словно переполненную копилку.

— Эй, а ну превратись во что-нибудь острое и опасное.

— Чего?! — Стернита упустила момент смены дислокации и теперь испуганно семенила ногами.

— Превращайся, а то шею сверну!

Чейнджлинг вспыхнула, сузилась, удлинилась, и через пару секунд в руках у Повелителя было длинное, покрытое многочисленными отверстиями копье. Он тут же направил его в сторону готовых сорваться следом осужденных.

— Кто тронется с места или скажет слово, того пырну этой дрянью и она отложит внутрь вас личинки!

Про черных чейнджлингов знали мало и держались от них подальше даже другие злодеи. Одной из присказок было: ”Говорят, не повезет, если жукоконь дорогу перейдет”, и большинство склонялось верить ей на слух. Именно поэтому никто не рискнул ослушаться, а один особо впечатлительный варан упал без чувств.

Повелитель удовлетворенно хмыкнул, забросил на плечо копье и повернулся к ошарашенным пони.

— Я – доброволец! — Объявил он. Копьё вспыхнуло зеленным огнем и когда пламя рассеялось, Стернита уже удобно устроилась между шипов. Чтобы ее присутствие не осталось незамеченным, она пнула один из рогов. — Ну, то есть мы…

Пони лишь беспомощно переглянулись, Грей Тич что-то испуганно зашептала надзирателю на ухо, но тот лишь с сочувствием фыркнул. “Не отстанут”, всем своим видом давал понять он. А еще старший надзиратель недавно узнал от хирургов, как глубоко в организм может проникнуть посторонний предмет и, памятуя о незавидной судьбе помощника, желал по-тихому отделаться от Повелителя, пока не начались утраты более крупного хозинвентаря.

Учительница еще раз с опаской взглянула на парочку и неуверенно протянула переднюю ногу.

— Очень приятно. — Неуверенно пробормотала она.

Повелитель с сомнением покосился на аккуратно отполированное копыто, Стернита выдала сдержанное “здрасте”.

— Ладно, вы двое с миссис Грей до канцелярии, остальным в колонну по двое! — Скомандовал старший надзиратель. — И поднимите кто-нибудь этого чешуйчатого симулянта.

Страдальчески вздыхающие осужденные исчезли за спинами, а Грей Тич, оставив злодеев снаружи, зашла в офисное здание и очень быстро вернулась с маленькой папкой в седельной сумке.

— Можем идти, тут недалеко. — Объявила она. Злодеи ответили немым безразличием. — Извините, если тороплю события, но могу я узнать ваши имена?

— Конечно, можете. — Повелитель без предисловий вынул из седельной сумки папку, вытащил свое личное дело и за неимением у земной пони рук, рога или хотя бы крыльев, свернул его в рулон и запихнул ей в рот. — Если еще место осталось, я вам и чейнджлинга представлю.

Не разговаривали они до самой уличной кафешки. По дороге на работу Грей Тич обожала заскакивать  в неё за чашечкой ароматного кофе с молоком, которое бодрило её даже в самые тяжкие будни. Она решила, что возможно именно здесь, в тихой и спокойной обстановке, можно будет поговорить о делах. Себе она взяла зеленый чай без сахара, так как утро уже миновало; Стерните приглянулось ванильное мороженное – как только его принесли, чейнджлинг, игнорируя ложку, запустила свой змеиный язык в креманку. Повелитель на меню даже не взглянул, а только взял невостребованный столовый прибор и стал ловко перебирать им между пальцами.

— Ладно, что от нас требуется? — Наконец, после неловкого молчания разбавляемого довольным чавканьем, спросил Повелитель.

Учительница отодвинула нетронутый, исходящий густым паром чай и попыталась искренне улыбнуться, по крайней мере, насколько это было возможно, глядя на несколько центнеров неприветливого металла напротив. Она решила начать издалека, как обычно поступала с оставленными после уроков хулиганами.

— Я слышала о том, как доктор Лайтбим превысил свои полномочия, он не должен был этого делать. — Пони с сочувствием покачала головой. — Бедные, разве так можно.

— Мы бедные. — Охотно согласился Повелитель. — На наших бедах клейма ставить негде.

— Вот именно. — Согласилась пони. — Это от вас и требуется. Расскажите ученикам о нелегкой и бесперспективной жизни злодея, поделитесь негативным опытом своего прошлого. Дайте понять, в какое замечательное время мы живем.

— Мне опытом делиться нельзя, — возразил Повелитель, после чего пояснил. — Некоторым старым знаниям лучше оставаться в прошлом.

— Ну, не обязательно пересказ былых злодеяний. — Не унималась учительница. — Может, есть какие-нибудь интересные и поучительные истории?

Вторая фраза была адресована скорее чейнджлингу, в расчете на её сговорчивость. Стернита подняла перепачканную морду и даже захотела что-то сказать, но Повелитель влез и тут.

— Интересные истории у жукоконей? Для жеребят? — Злодей ткнул в ее сторону ложкой. — Да у них пересказ одного приема пищи ни один ценз не пропустит, какие уж там истории. Это только сейчас она за безопасную халяву взялась.

Стернита нападок приняла и осмыслила. Взяв почти пустую креманку, она взвесила её на копыте, а затем без разговоров разбила об шлем на уровне глаз. Осколки с треском забарабанили по броне, растаявшее мороженное залило горжет и множество отдельных капель, словно крохотные гоночные кареты, оставляя за собой сладкий белый след, устремились вниз по нагруднику. Повелитель не растерялся – ложкой, которой он до этого бросил обвинение, зарядил по лбу обидчице, выбив из зеленых глаз сноп ярких искр.

— Немедленно прекратите! — Грей Тич ударила по столу передними ногами, чуть не перевернув его, поскольку сил из-за собственной не конфликтности рассчитывать не умела. — Если не остановитесь, отнесу ваши документы обратно и выберу кого-то другого.

Рог Стерниты потух и зависший над Повелителем стул опустился на прежнее место, злодей в свою очередь с явной неохотой выпустил из рук тонкую шею.

— Теперь миритесь. — Более уверенно потребовала пони.

Чейнджлинг, пробубнив что-то себе под нос, протянула переднюю ногу к визави. Тот посмотрел на неё, словно видел данную часть тела впервые.

— Что? Что она делает?

Грей Тич вздохнула, как обычно украдкой делала на занятиях и терпеливо объяснила:

— У пони и околопони это является жестом примирения, просто стукни в ответ.

— А, понятно.

Учительница всегда хорошо доносила свои мысли, профессия обязывала, поэтому она очень удивилась, когда черный кулак отбросил чейнджлинга на соседний столик, испортив свидание какой-то воркующей парочке. Выбравшись из-под скатерти и битой посуды, Стернита сплюнула на пол густой зеленью и шумно втянула воздух.

— Я тебе сейчас голову с гузном местами поменяю, никто и не заметит.

Повелитель поднялся и вызывающе развел руки.

— Подходи так близко, на сколько смелости хватит.

Не успевшую завязаться драку остановил негромкий всхлип. Злодеи повернулись к Грей Тич, которая, уткнувшись лицом в копыта, едва заметно дрожала.

— Чего это с ней? — Удивилась Стернита.

Повелитель скомкал салфетку и бросил её в учительницу – та зло отмахнулась и громко шмыгнула носом.

— Ба, типичная пони, развесила нюни на пустом месте.

Чейнджлинг, обладая хоть каким-то чувством такта, подошла к Грей Тич и пихнула её в плечо.

— Ну, ладно, ладно, хватит… — И нехотя проворчала. — Мы больше не будем, только хватит уже реветь.

Пони подняла заплаканную мордочку, достала платок, утерлась, а затем громко, не без удовольствия прочистила нос.

— П-правда? — Наконец спросила она.

Повелитель и Стернита вернулись на свои места, всем своим видом давая понять, что переступают через себя.

— Тогда поклянитесь. — Еще немного подрагивающим голосом попросила учительница. — Я не могу рисковать своими учениками, приводя в школу драчунов.

Повелитель молча поднялся и пошел в кафе. Открыв стеклянную дверь, он едва протиснулся в узкий проход, и его контрастирующая с окружением фигура пропала из виду.

— Куда он? — Удивилась пони.

— Боюсь, скоро узнаем. — Вздохнула Стернита.

Повелитель вернулся быстро, официант даже не успел принять заказ. Увидев приближающегося злодея, он беззвучно захлопал губами, но не найдя подходящих слов, шустро ретировался.

В руках у злодея был нож. Обычный кухонный нож с розовой пластиковой рукоятью и тонким односторонним клинком. На лезвии еще виднелись кусочки пирога. Стернита вытаращила глаза, когда Повелитель остановился напротив нее.

— Сейчас будем клясться на крови. — Зловеще изрек он, соскребая с лезвия румяную выпечку. — Тебе в ногу ткнуть, или куда помягче?

— Нет-нет-нет, никакой крови! — Запротестовала Грей Тич. — Просто пообещайте и все.

Повелитель фыркнул и швырнул нож через левое плечо. Тот, хоть и не предназначался для бросков, вонзился в портрет какого-то важного усатого пони, висящий на самом видном месте.

— Что это за клятва такая, в которой нет силы? Что нам помешает ее нарушить?

Пони попыталась найти поддержки у чейнджлинга, но та лишь покрутила копытом у виска. Видя, что сомнительные моральные устои н позволяют перейти на ее сторону, Грей Тич неуверенно предположила:

— Э-э-э… ваша совесть?

Если бы звуки, которые издавал Повелитель, проиграли для пони на патефоне или более современной магнитоле, она бы решила, что это предсмертные вопли гидры, половина голов которой страдала от логоневроза, а другая половина – от гайморита. Но это был смех, вероятно искренний. И колебания воздуха, исходившие от создания, неспособного воспроизвести простейшую и самую светлую реакцию для разумного существа, будут еще долго преследовать ее одинокими ночами.

— Ладно, пони, ты забавная. — Отсмеялся Повелитель. — Будет тебе и твоим спиногрызам история.

Стернита застучала по столешнице ложкой. Когда внимание было получено, она недовольно скрестила на груди передние ноги.

— А что там насчет того, что отпустят только одного из нас?

Пони закусила нижнюю губу, этот разговор должен был настать позже, желательно после урока. Повелитель всполошился.

— И правда, что за дела?

— Ох, понимаете… — Грей Тич старалась аккуратно подбирать каждое словно, но на ум ничего не шло, да и злодеи это не те, перед кем хочется юлить. — Урок Дружбы занимает целый учебный день, но у одного гостя почти никогда не хватает тем на такое количество времени. В участке мне сказали, что на исправительных работах и так мало осужденных, преступность почти на нуле, а те, что есть, со временем перевоспитываются. Я с трудом уговорила отпустить со мной двух существ, но даже тут поставили условие, что срок обнулят только кому-то одному.

Злодеи призадумались, правда, ненадолго. Для порядочных созданий эта новость стала бы настоящим шоком и вызовом их узам дружбы, но тут речь шла и близко не о порядочных созданиях.

— Значит, уже сегодня к себе в башню вернусь. — Повелитель мечтательно закатил красные точки глаз. — У меня там одна кассета уже семь дней пылиться без дела.

Стернита взъерепенилась, раскрыв крылья и стрельнув для важности языком.

— А чего это сразу ты вернёшься, может быть и я?

Тот даже не удостоил ее взглядом. Ченджлинг не унималась.

— Я знаешь, чем занимаюсь? — Она взяла паузу, дабы значимость между фразами успела подкопиться. — Я подрабатываю в театре, и меня часто зовут на сцену и даже в кино! Знаешь, кого я недавно играла?

— Знамо кого – очередное страшное мурло, на которое то ли грима не наскребли, то ли на костюм пожадничали.

Стернита, в попытке возразить поняла, что возражать, собственно, нечего. Вместо этого она решила поступить достойнее – перевести стрелки.

— Ну а ты-то сам, о чем расскажешь? У тебя на харе красным по-черному написано, что ты душегуб и всю жизнь этим промышлял, какие у тебя могут быть истории для маленьких жеребят?

Теперь уже Повелитель почувствовал себя уязвленным. И правда, его историями можно было не только пугать особо впечатлительный молодняк, но так же натаскивать криминалистов и подкидывать темы для рефератов по военным преступлениям прошлого. И все же, в самом центре этого застывшего океана из слез, страданий и боли был крохотный, едва различимый островок светлых мыслей. Именно он не позволял пучине отчаяния поглотить злодея целиком, именно он давал ему сил каждый день открывать глаза и жить с осознанием собственной беспомощности. Именно эту информацию он соберет, систематизирует и расскажет на Уроке Дружбы.

— У меня есть история. — Погрозился он. — Такая история, всем историям история!

Грей Тич, поглощенная спором, приложилась к кружке с чаем, но старалась, как обычно, не хлюпать, чтобы не упустить ни единого момента откровения.

— И о чем же эта твоя историчная история? — Насмешливо спросила Стернита.

Повелитель встал в полный рост и гордо вскинул подбородок, словно над улицами разнесся позабытый и запрещенный гимн старой Империи Тьмы.

— Это история о том, как я надрал Селестии задницу.

Пони поперхнулась на самом большом глотке и обдала Стерниту потоком чая и слюней. Та, преодолев саму себя, терпеливо намотала на копыто салфетку и принялась наводить порядок. Все еще не веря в услышанное, Грей Тич прокашлялась и неуверенно спросила:

— Прошу прощения я так увлеклась вашим спором, что старалась ловить каждый звук. Но, честно говоря, мне послышалось, что вы сказали…

— Что надрал задницу Селестии, да. — Закончил за нее злодей и уточнил: — А что такого?

Еще бы ничего такого. Пони испуганно озиралась в поисках развешенных ушей. Утершаяся, наконец, Стернита озвучила свои сомнения, как обычно, в нелитературной форме.

 — Кто лжец?  Я лжец? — Возмущенно перефразировал ругательное обвинение Повелитель. — Врать вам еще, много чести.

Чейнджлинг подперла морду копытом и предстала настоящим воплощением скептицизма.

— То есть ты хочешь сказать, что надрал задницу одной из нескольких официально задокументированных богинь? Ты ведь в курсе, что Селестия способна вращать Солнцем, а оно, на минуточку, в миллион с чем-то раз больше нашей планеты?

У Повелителя было, что возразить насчет Солнца, но сразу расхотелось. Жил давным-давно ученый астроном Галлус Галлиус, так он тоже пытался рассказать про Солнце, про какие-то перигелии и афелии, но подлетел слишком близко к обжигающей правде, а посему закончил скоро и печально. Злодей случившееся лишь одобрял: нечего простым смертным знать, что вокруг чего вращается, а вот новому правителю подобное может быть на руку. Кто осмелится восстать даже против самого жестокого тирана, у которого силушки хватает на управление светилом? Другое дело, что пока теплое место под крупом у доброй богини, но, как говориться, еще не вечер. Ничто не длится вечно, особенно идиллия.

Поэтому Повелитель просто демонстративно отвернулся, “Не верите и не надо”.

— Простите, извините, — Грей Тич уже залила культурный шок остатками чая. — А можно, э-м-м-м… без надирания задниц?

— Нет, нет, пусть рассказывает. — Весело заступилась повеселевшая Стернита. — Мне же легче будет, у нас, как ни крути, соперничество образовалось.

“Точно, соперничество, вот только легче тебе не будет, уж я прослежу”, мстительно подумал Повелитель.

---

Школа оказалась не такой, какой её себе представляли злодеи. О четырех этажах, с богатым, как у иных дворцов, фасадом и просторным кампусом. Еще большее удивление вызывало то, что учились в ней не золотые отпрыски местной знати, а самые обыкновенные жеребята (и не только) из простых семей. Эквестрийцев мало в чем можно было упрекнуть, но общее отсутствие скромности, особенно в архитектуре, так и вертелось на остром языке. Может поэтому Повелитель считал, что для пони еще не все потеряно.

— Богато живете, — присвистнул он, ступая вместе с остальными на крыльцо. — Скромная обитель знаний, как же.

Грей Тич виновато пожала плечами. Она работала здесь всю свою жизнь и не видела ничего такого, что могло вызвать недовольство, но из вежливости решила промолчать. Внутри было тихо и пусто, оказывается, все уже давно собрались в одном месте и ждали только их.

— Подождите тут, а я вас объявлю. — Сказала учительница и скользнула в приоткрытую дверь актового зала.

Оставшиеся наедине злодеи обменялись оценивающими взглядами. Неожиданно Стернита злорадно усмехнулась, и её поглотило зеленое пламя, чтобы мгновением позже на месте страшного чейнджлинга оказалась миловидная светло синяя пегаска, с аккуратно уложенной в косу золотистой гривой. Кьютимарка пару секунд выглядела как направленный в сторону Повелителя неприличный жест, а затем сменилась одиноким мотком кинопленки.

— Эй, ты чего это удумала? — Возмутился он. — Это не по правилам!

— По каким еще правилам? — Осклабилась теперь уже пегаска. — Не было никаких правил. Да и что в этом такого, я просто использую свою природную способность, это даже не жульничество.

— Ах, природную способность, значит… — Повелитель уже знал свой следующий шаг. — Ну, ладно, ладно, я тебе и так спуска давать не собирался.

— Ой, боюсь, боюсь! — Стернита не упустила возможности показать новый язык, он был длинный, но с родным змеиным даже рядом не стоял.

Повелитель с  трудом удержался от попытки схватить дразнящийся орган и так намотать его на кулак, чтобы нутро наружу вылезло.

Через открытую щель высунулась мордочка Грей Тич.

— Итак, кто первый… — Увидев новый облик Стерниты, она растерялась — О?

— Надеюсь, зрители не будут возражать, если я выйду в более привычном для них виде? — Спросила чейнджлинг, с нотками издевательства, предназначались которые точно не учительнице.

— Да, да, конечно, — Поспешно закивала пони и открыла дверь пошире. — Проходите.

— А я снаружи подожду, — Подозрительно дружелюбно сказал Повелитель. — Водички что-то захотелось.

Пони улыбнулась и попросила напоследок далеко не отходить.

Оставшись наедине, злодей несколько раз подряд со свистом вспорол воздух острыми когтями, представляя перед собой подлого жукоконя. Подставу он ожидал заранее, но не такую наглую и прямолинейную. С другой стороны это было не важно, поскольку он с самого начала обдумывал свою… Не менее наглую и прямолинейную. Для ее воплощения Повелитель выбрал ближайшую пустующую нишу и попытался в нем затаиться, получалось с переменным успехом, из-за габаритов постоянно что-то выглядывало и выпирало. Кое-как утрамбовавшись, черная туша затихла, и наступило томительное ожидание. Продлилось оно совсем недолго – с другого конца коридора в припрыжку шла одинокая бардовая пони с растрепанной зеленой гривой, на её шее покачивался какой-то чехол. Насвистывая себе под нос задорный мотив, она поравнялась со злополучным углублением и не успела даже пискнуть, как длинная черная рука схватила её за шкирку и утащила с глаз долой.

---

Стернита не страдала боязнью сцены, с её нелюбовью к излишнему вниманию это было воистину удивительной  чертой. С другой стороны и предшествующие ситуации были иными: выступления перед чейнджлингами в улье проходили уверенно, поскольку каждого она знала в лицо и при случае могла объяснить с глазу на глаз, как нехорошо громко зевать или шушукаться с товарищами, когда декларирует помощница самой Королевы. В театральных постановках и редких съемках отдельных кино эпизодов, на которые её последнее время почти не звали, было еще легче: оборачивайся крокозяброй прямиком с рабочего концепт-арта и играй саму себя, злую и страшную бестию. Школьный актовый зал был совсем небольшой, он даже не умещал всех учеников и учителей, некоторым приходилось вставать вдоль стены до самого края. Несколько десятков рядов с дюжиной стульев в каждом занимали детеныши разных рас и возрастов, впереди сидели самые низкие или мелкие от рождения, дальше разноцветной диаграммой по возрастанию ютились остальные. За отдельным столом сидели преподаватели, они негромко переговаривались и изредка бросали на Стерниту опасливые взгляды. В целом, атмосфера была спокойной, местами даже слишком. Все разговоры стихли, как только чейнджлинг вышла на сцену.

Тишина и всеобщая заинтересованность оплели ее ноги невидимыми щупальцами и намертво пригвоздили к скрипучему деревянному настилу. Стернита сглотнула, прикрыла глаза, и перед взором тут же предстал крохотный паясничающий Повелитель.

“Я вернусь к себе в башню уже сегодня, бу-га-га”, тонким голоском самодовольно бахвалился воображаемый злодей. Стернита напряглась, подбирая достойный ответ.

“Хрен тебе”

Воображение поддалось, картинно схватилось за сердце и с противным шипением сдулось, словно уродливая шина.

Чейнджлинг представилась, настроила стойку микрофона и начала рассказывать. Хотя никто не перебивал и даже лишние звуки, будто бы удалились по просьбе директора, Стернита ощущала безразличие. Но не аудитории, нет. Свое собственное. Работа, которая многим могла показаться невероятно интересной и захватывающей, не приносила ей никакого удовлетворения. Гонорары были скромными, карьера топталась на спине одного единственного амплуа, а место в титрах мало кого интересовало. Кому какое дело, кто играл “Реброжуя номер два ”? Там и первый оставался в безызвестности.

Неожиданно тишину прорезал скрип плохо смазанных петель, и в зал проникла пони. Она сразу привлекла всеобщее внимание, в том числе Стерниты и было чем! Бедняга выглядела так, словно последнюю неделю провела в центре Вечнодикого Леса, сражаясь с его обитателями за выживание не на жизнь, а на смерть и вышла победителем. Но куда примечательнее была её походка: каждую из четырех ног будто поменяли местами, удалив при этом часть суставов, потому что пони шагала с величайшим трудом, пару раз заваливалась на растерянных младшекласников.   Наконец, втиснувшись в самый центр первого ряда, она уставилась на чейнджлинга с гаденькой улыбочкой.

Стернита встряхнулась, сбрасывая наваждение. Кратко подытожив свое выступление, она предложила задавать вопросы и тут же пожалела об этом. Странная пони вскинула сразу две передние ноги, подчеркивая важность заявки.

Стернита вздохнула и указала на нее копытом.

— Да?

— А вы правда из тех чейнджлингов, которые отказались принимать новую форму?

От такого вопроса Стернита заметно разволновалась. Зал всколыхнулся от начавшихся переговоров, часть аудитории, преимущественно учителя, неодобрительно бубнили, но ученики, в большинстве своем, заразились любопытством. Несмелые сначала, но более уверенные с каждым новым голосом, пони и все остальные начали просить (а скорее мягко требовать), показать чейнджлинга свой истинный вид. Стерниты вздохнула и вновь взглянула на странную пони – та требовала громче остальных.

— Хорошо, — Неохотно согласилась Стернита и исчезла в зеленых всполохах, чтобы секундой позже явить свое истинное обличие.

Зал охнул, как единый организм. В Эквестрии предрассудков не имели, но на диковинных созданий реагировали, как и в любых других королевствах. Особо впечатлились новые чейнджлинги, похожие на разноцветные фломастеры группки жукоконей зашептались активнее других.

— Эй, мы требовали показать настоящий облик, а не одного из монстров, которых ты играешь. — Возмутилась странная пони.

Кто-то захохотал, реакцию подхватило еще несколько весельчаков, но дальше нескольких секунд негромкого смеха дело не пошло. Стернита издала низкий рык, заблаговременно опустив микрофон.  

Внезапно со своего места встала Грей Тич и обвинительно указала передней ногой на провокаторшу.

— Милочка, мы тут гостей не оскорбляем, даже если они злодеи. Вас вывести?

Странная пони протестующе замотала головой, да с такой силой, словно пыталась сбросить ее, как ненужный рудимент.

— Что вы, что вы, я просто не знала, как выглядят ненормальные чейнджлинги!

—Я нормальная! — Взорвалась Стернита, от ее крика задребезжали стекла. — Нормальная я!

Странная пони вскочила и едва не упала – ноги чуть не согнулись сами собой. Удержав равновесие, она снизу вверх посмотрела на чейнджлинга. Во взгляде читалась готовность озвучить новую гадость.

— Соленый Хот Дог!

Стерниту прошиб холодный пот. Эту шутку не вытерпит ни один даже самый покладистый старый чейнджлинг, знала она, что не вытерпит и сама.

По какой-то причине знала это и нахалка.

— А правда, что Соленый Хот Дог, это когда ненормальный перевёртыш выбирает самую большую дырку на лапе, просовывает туда чужой…

Договорить странная пони не успела: разъяренная Стернита с ревом набросилась на нее прямо со сцены. Когда двух катающихся по полу кобыл с трудом расцепили, Стернита держала в копыте клок гривы.

— Я тебе покажу Соленый Хот Дог! — Вопила под всеобщее веселое улюлюканье чейнджлинг, размахивая трофеем, словно боевым знаменем, пока с десяток пони еле её удерживали. — Пасть порву, моргала выколю!

Пострадавшая продолжала, как могла, корчить из себя саму невинность.

— Нет, вы видели, видели! Набросилась на меня, как лев на антилопу, а я ничего такого не сказала.

— Потому что не успела. — Хмуро ответила Грей Тич и отошла к беснующемуся чейнджлингу. — Простите за это недоразумение, мы сейчас узнаем, кто это и что делает в нашей школе. Она вам больше не помешает.

Стернита хотела было уже сопроводить сумасшедшую пожеланием счастливой дороги в несчастливом направлении, но тут взгляд её упал на клок гривы, вымазанный в какой-то черной тягучей дряни, которая липла к копытам, словно сладкий сироп. Эту гадость она узнала безошибочно.

— Ах ты, сукин сын…

— Что, простите? — Удивилась учительница.

— Да так, ничего, — проворчала чейнджлинг, с отвращением пытаясь избавиться от липкой субстанции. — Пусть она остается до конца выступления.

Грей Тич вскинула брови. Остальные пони, видя, что злодейка успокоилась, отошли в сторону, но недалеко.

— Вы уверены? — Озаботилась учительница. — Она ведь опять может начать…

— Ничего, в Эквестрии свобода слова, даже такого, — Возразила Стернита таким тоном, будто шла на великую жертву. — Мне бы только на пару минут отлучиться, водички попить…

Учительница уважительно закивала.

— Конечно, конечно, не торопитесь, мы подождем.

Покинув зал, чейнджлинг не стала терять времени даром, рог вспыхнул ядовито-зеленым огнем и чувства всех созданий Лорен приобрели формы, запахи, а некоторые даже стали осязаемы, но трогать их не следовало. Прямо посреди  прекрасного и бескрайнего цветочного луга, где смешивались радость и горе, цвела подобно розам любовь, а рядом мучительно вяла ненависть, и порхало от стебелька к стебельку любопытство, черным обгоревшим пнем возвышалось Зло. Стернита нахмурилась и подошла к головешке, та затрещала тлеющим углем, после чего распалась вместе с остальной магией и чейнджлинг оказалась перед дверью в уборную. Ничего удивительного, гадов вроде Повелителя всегда тянуло спрятаться в сортире, видно он и подобные ему невольно возвращались к истокам…

Стернита ступила на кафель и поочередно начала открывать двери кабинок магией. Не напугав никого до полусмерти лишь по чистой случайности, она вскрыла последнюю кабинку и нашла Повелителя. Тот, скрючившись, занимал собой все свободное пространство, не двигался и казался безжизненной кучей старого, вонючего металлолома. Чейнджлинг, вооружившись ершиком, осторожно потыкала тело. Ничего. Тогда она, отбросив импровизированное орудие, подошла совсем близко и припала ухом к прорези в шлеме. Оттуда, как из морской ракушки, шел сплошной шум, но то был не шум далеких морей, а галдеж из актового зала.

— Вот значит как, — Шепотом сообразила Стернита и начала озираться.

Обнаружив искомое, она хищно осклабилась, а затем выдернула из бачка шланг для подачи воды. Направив тонкую струйку в сторону, чейнджлинг напряглась и с помощью телекинеза начала поочередно крутить спрятанные за стеной вентили. Третий по счету увеличил напор, и Стернита, перекрыв поток,  заблокировала его хитрым заклинанием с коротким таймером, который в случае чего можно было бы обнулить по желанию мага.

— Вот тебе и водичка, — Приговаривала Стернита, просовывая шланг в бездонную прорезь, и как следует его закрепляя. — Сам ведь начал.

В актовый зал она вошла походкой победителя, мимолетом кинув взгляд на марионетку – та притихла и растерянно потирала живот. Взойдя на сцену, Стернита окинула присутствующих оценивающим взглядом.

— Еще вопросы будут?

Как и ожидалось, марионетка не унялась. Только она вновь начала подниматься со своего места, к ней уже направились двое серьезно настроенных учителей, но чейнджлинг остановила их.

— Не надо, пусть спрашивает.

Марионетка сделала пару нетвердых шагов и вновь потерла живот, колоноскопия гофрированным шлангом начинала давать о себе знать.

— Да, последний вопросец. — Марионетка старательно давила рвотные позывы. — Древний мудрец Фрейдус однажды изрек, что каждый растущий в улье темный чейнджлинг, хочет собственной королеве… буль-буль?

Окончание вопроса полилось на пол нескончаемым потоком черной воды. Первые ряды повскакивали от удивления, те, кто располагались подальше тоже не усидели. Стернита, с трудом сдерживая хохот, наблюдала за марионеткой. Та попыталась заткнуть грязный водопад копытами, но сделала только хуже – из ушей ударило еще две струи. Затем из растопыренных ноздрей. А потом закономерно поддалась и корма.

Поскальзываясь на собственных лужах, постоянно падая и пытаясь затыкать разные щели только двумя свободными конечностями, марионетка, на глазах всей школы, позорно ретировалась прочь. Стернита, как сумела, подвела итог.

— Полагаю, в моем выступлении оказалось слишком много воды.

Большинство учителей выбежали следом, и это стало своеобразным сигналом об окончании выступления. Довольная собой чейнджлинг сделала книксен, в ответ раздались аплодисменты, не самые бурные, но, как говориться, дареным зрителям…

Когда она сошла со сцены и уже собиралась уходить, её окружила небольшая группка учеников. Среди них самым бойким был новый чейнджлинг, его словно покрытое фруктовой глазурью оранжевое тело подпрыгивало от возбуждения на месте.

— Простите, мисс, — Улыбался он, тряся перед мордой Стерниты какой-то книжкой. — Можно автограф?

Та растерянно озиралась на восхищенный молодняк.

— Я не пишу книги.

— Но вы играете в фильмах по ним. — Объяснил новый чейнджлинг. — Когда я услышал, что это вы сыграли Поньхеда из “Пришедших из Тартара” моего любимого писателя Лайва Маркера у меня чуть  сердце не остановилось, прямо как при просмотре фильма. Вы тогда так круто вжились в роль!

Стернита растерянно почесала затылок, такое не каждый день услышишь. Приняв книгу и открыв её магией, она вывела размашистую подпись на титульном листе. Чейнджлинг, буквально засияв от радости, поблагодарил и умчался прочь, на выходе чуть не поскользнувшись на очередной луже. Остальные ученики хотели того же, но видно были не такими ярыми поклонниками литературы, поэтому росписи пришлось ставить на тетрадных листках, дневниках и даже на одной клейкой бумажке-напоминалке.

По коридору Стернита шла в приподнятом настроении, ощущения были странными, но постыдно приятными. Между делом, остановившись у одной из приоткрытых дверей, она подслушала, что одержимую откачали. Ей оказалась старшая сестра одной из заболевших учениц, которая фанатела ото всего мрачного и злодейского и сердобольная родственница спешила на выступление с камерой наперевес, но по пути потеряла сознание и очнулась уже от того, что какой-то незнакомец делал ей искусственное дыхание. Стерниты хмыкнула и подошла к окну напротив. За надраенным стеклом и был виновник.

Он стоял во дворе на четвереньках и щедро поливал газон из нашлемной щели на зависть любому разбрызгивателю, площадь покрытия ужасала и вызывала трепет. Стернита бесшумно приземлилась неподалеку.

— За рога подержать?

Злодей, как оторванный от трапезы зомби, медленно обернулся, один красный глаз засветился ярче второго. Поднявшись и слегка покачиваясь, Повелитель угрожающе двинулся на чейнджлинга. Та попятилась.

— Ты первый начал!

— Я начал, я и закончу, — Заявил Повелитель, отплевываясь на ходу.

Неизвестно чем бы все обернулось, не появись Грей Тич вовремя. Взяв злодея за руку, она повела его обратно в школу.

— Мы вас обыскались. — Недовольно причитала она. — Ох, видели бы вы, что на выступлении творилось…

Повелитель молчал, поворачивая голову за отдаляющимся чейнджлингом. Оттопырив указательный и средний палец на свободной руке, он поднес их к прорези, а затем плавно перевел на Стерниту. Та ответила тем же, наколдовав по-быстрому неказистую лапу.

Оставшись наедине и на свежем воздухе, мозги сразу стали работать активнее. Спутанные мотки мыслей сбивались в кучу, перемешивались и на выходе выдавали варианты разнообразных подлостей. Стернита перебирала и отбрасывала их одну за другой, пока не осталась ни с чем, но это оказался нужный результат. Она не будет ничего делать! Уверенная в своей победе чейнджлинг представляла, как этот болван начинает нести чушь про Селестию и его под всеобщее неодобрение закидывают помидорами и прочим гнильем. Это точно надо увидеть самой.

Чтобы успеть быстрее Повелителя, чейнджлинг залетела в открытое окно. С беспорядком боролись: снаружи зала стоял с десяток переполненных черной водой жестяных ведер, а внутри и вовсе почти ничего не напоминало о недавнем потопе. Разве что от стула, на котором сидела одержимая, все старательно и с каким-то суеверным страхом отодвигались, даже ценой влезания друг на друга, чем чейнджлинг и воспользовалась, сев прямо на него. Влага проступала даже через расстеленную на сидушке тряпку, но подобное неудобство можно было перетерпеть ради символизма. Место, на котором Повелитель хотел подставить Стерниту, засвидетельствует вместе с ней его собственный провал. Огорчало одно, идиот-переросток, скорее всего этого не поймет, даже после объяснений.

Первой вошла Грей Тич. Она привстала на задние ноги, убирая задвижку, тем самым открывая вторую створку, но и так Повелитель еле протиснулся, чуть не разворотив массивными рогами косяк. Зал оживился, обсуждая нового гостя. Стернита с некоторой завистью отметила, что даже ее резкое преображение было встречено едва ли не тише, чем обычное его появление.

“Ничего, как только рот раскроет, вот тогда мы похохочем”, размышляла Стернита.

Повелитель, шлепая остатками воды в сапогах, взобрался на сцену. Настил со скрипом запросил пощады, но вес держал. Злодей прошелся из одного конца сцены в другой и обратно, что с его габаритами требовало шагов пять, бросил недобрый взгляд на довольную собой Стерниту, вернулся на центр и начал говорить.

И поведал он о временах Древних Богов, воителей и королей, об острове с огнедышащими горами и огромной стране, построившей вдоль своих границ сплошную стену, обернувшись гигантским городом. Про неприступный замок в скале и про материк, на котором все было с ног на голову. Где Повелитель только не побывал. Стернита поняла, что заслушалась сама, когда отвисшая челюсть начала ныть. Подобрав слюни, чейнджлинг осмотрелась и поникла: все без исключения внимали, боясь пропустить слово. Победитель вырисовывался слишком четко, отчаявшаяся Стернита возмущенно перебила выступающего:

— Что за шутки, ты хотел про Селестию рассказать!

На нее тут же зашикали со всех сторон, отчего чейнджлинг невольно втянула голову в плечи.

Повелитель недовольно прочистил горло.

— Про Селестию в самом конце, я к этому подвожу, — Наконец изрек он и вернулся к увлекательному рассказу о том, как искал среди множества ложных кубков один настоящий, дабы получить заветное бессмертие или, в случае неправильного выбора, скончаться в невообразимых муках.

Стернита пулей покинула зал, но никто даже не повернулся ей вслед. “Только бы успеть”, думала она, вспоминая, где рядом со школой стоит телефонный автомат. План был прост, спонтанен и надежен, как оставленный охранять кучу золота грифон. В синей будке уже находился какой-то сухопарый алмазный пес, Стернита вытряхнула его наружу, а в ответ на законные возмущения обратилась мантикорой и сдула бедолагу оглушительным ревом. Собрав в горсть оброненные монеты, чейнджлинг сняла трубку, дала прожорливой механической гадине блестящий кругляш и на память стала крутить пронумерованный диск. После непродолжительных гудков с того конца ответил заспанный и недовольный голос.

— Администрации её Величества Принцессы Селестии, первой имени ее…

— У меня важная новость! — Перебила Стернита. — Мне нужно поговорить с принцессой!

— Ждите. — Так же вяло ответил голос, и в динамике заиграла приставучая песня, писали её со знанием дела, явно для того, чтобы не выдерживающие просители бросали трубки первыми.

Песня оборвалась резко, и её сменили звуки прерванного звонка. Стернита потрясла невинную трубку, несколько раз треснула автомат, но связь не вернулась. Готовясь расстаться с очередной монеткой, чейнджлинг замерла, когда по стеклу кто-то постучал.

— Занято, — Огрызнулась Стернита, перебирая магией чужие деньги.

Постучали еще раз, более настойчиво. Чейнджлинг резко обернулась, готовая объяснить наглецу, чем и по чему она ему настучит, если он сейчас же не исчезнет, но слова комом застряли в пересохшем горле.

Через стекло на нее смотрела сама принцесса Селестия. Аликорн, живое воплощение величия, облаченная в золото и взирающая на высокого чейнджлинга как на обыкновенного жеребенка, подала знак выходить. Стернита спорить не стала. Даже для принцессы телепортироваться на такое расстояние при помощи только своей магии было делом непростым, но как же она была зла, раз случайно захватила с собой колесницу и двух гвардейцев, которые осознавая свою бесполезность, пинали неподалеку воздух.

— Так это и есть тот шутник, который уже третий день забивает линию, — Селестия рассматривала чейнджлинга, видимо выискивая отличительные особенности любителя телефонных розыгрышей. — Где на этот раз заложена бомба, террорист?

У Стерниты во всех смыслах за спиной наблюдалось множество темных пятен, однако сейчас был тот редкий случай, когда она действительно оказалась не виновата.

— Нет, Ваше Величество, я и не думала вас разыгрывать, — Взмолилась Стернита, про себя думая, что развлечение должно быть ни такое уж плохое, раз удалось вывести из себя саму принцессу. — Я хотела сообщить важную новость, даже хорошо, что вы прибыли сами.

Аликорн устало помассировала виски, стараясь успокоиться.

— Опять теории заговора?

Стернита отрицательно промычала.

— Прямо сейчас один бывший злодей рассказывает о вас постыдные вещи целой школе, — в подтверждение своих слов, чейнджлинг указала на обозначенное здание, как бы убирая важный вопрос о наличии такового.

Хотя ни один мускул не дрогнул на лице аликорна, Стернита, как чейнджлинг, уловила возвращающуюся злость.

— И что же он такое рассказывает?

Стернита поняла, что теперь слова подбирать надо тщательно, поэтому почесала затылок и растерянно засмеялась.

— Да ерунду полную, про то, мол, что когда-то давно надрал вам, извиняюсь, задницу.

— Что за вздор! — Выпалила Селестия, едва не встав на дыбы. — Никто мне никогда задницу не надирал!

— А я говорила, — Поддакнула Стернита. — А он не слушал.

Принцесса нахмурилась.

— Вы знакомы? Он твой друг?

— Нет, что вы, никакой он мне не друг, он… — Стернита попыталась подобрать емкое определение для их с Повелителем взаимоотношений, но у нее не получалось. Можно было окрестить и врагом, но врать принцессе не хотелось. Наконец, она нашла что сказать, — Мы на курсы вместе ходили.

— Ясно. Знаешь, где он?

— На втором этаже, я вас отведу. Только бы поздно не было…

Селестия вздернула нос.

— Принцессы никогда не приходят поздно, — затем повернулась к пегасам и крикнула. — Гвардейцы, припаркуйте мою колесницу и сразу за нами на второй этаж. — Те отсалютовали и бодро укатили дорогой транспорт. — Веди.

В зал Селестия вошла в гордом одиночестве, Стернита куда-то спешно отпросилась, а гвардейцы то ли заблудились, то ли еще и не решили, где оставить вверенное им имущество. Все, включая Повелителя, как один уставились на нее, самые рьяные почитатели тут же попытались расшибить себе об пол лбы, но принцесса мягко их остановила. Повернувшись к злодею, принцесса натянуто улыбнулась, но с её опытом публичных выступлений никто фальши не заметил.

— Ну, привет.

— Принцесса Селестия. — Сухо ответил Повелитель. — Чем обязаны?

— Почему же сразу обязаны? — Притворно удивилась аликорн. — Разве я не могу посетить Урок Дружбы, как самый обычный пони?

— Вы-то много чего можете, — Проворчал злодей и забегал глазами рядом с правительницей Эквестрии. — Где этот жук, который меня сдал, что, уже сбежала?

Тотчас появилась Стернита, она шла на задних ногах, передними сжимая огромное ведерко с попкорном. Прошествовав так до своего места, чейнджлинг уселась, и всеобщее молчание прервал хруст воздушной кукурузы.

— Легка на помине…

— Как я уже сказала, — Перехватила нить разговора принцесса Селестия. — Я решила посетить Урок Дружбы лично, послушать интересные истории, может даже подкорректировать те, которые слишком приукрашены.

— А свобода слова? — Возмутился злодей.

— Свобода слова не распространяется на ложь, — мягко пояснила Селестия.

Повелитель с облегчением смахнул со лба воображаемый пот.

— Тогда ладно, я-то не лгу.

— И про меня? — Спросила принцесса.

— Про вас тем более. — Успокоил Повелитель.

— А какую именно правду ты сегодня хотел рассказать или уже рассказал?

Стернита так усиленно жевала попкорн, что даже не сразу заметила, как с двух сторон по-тихому подсевшие к ней гвардейцы подворовывают честно купленное лакомство. Отогнав стрекотом обоих, он вернулась к лицезрению лучшего представления в её жизни.

— Ну как какую, — упер руки в бока Повелитель. — Такую, где я в далеком прошлом надрал вашу тощую на тот момент задницу!

Стернита буквально ощутила всеобщее напряжение, в её отсутствие Повелитель не успел подвести к главной идее своего рассказа, поэтому фраза с “Селестией” и “надранной задницей” в одном предложении обрушилась на зрителей подобно упавшему с тяжелой ветки снегу. Кто-то наигранно заохал, кто-то возмутился, кто-то обнадеживающе заржал во весь голос.

Такое даже сдержанная принцесса вынести не могла.

— Да как ты смеешь! Мне, принцессе, задницу надирать?! — Разъярилась она, в глазах вспыхнул огонь.

— Так образно же. — Ответил злодей и когда аликорн немного успокоилась, добавил. — Просто дал в морду, ты и вырубилась.

Селестия в один прыжок оказалась на сцене рядом с Повелителем и, вытянув шею, силилась рассмотреть за прорезью шлема зачатки разума или хотя бы инстинкта самосохранения.

— Ах вот значит как, — Не найдя ни того ни другого, заключила аликорн. — Хорошо, давай поступим так. — Она развернулась к залу и тут же превратилась в воплощение добродушия. — Как мои маленькие пони и все остальные смотрят на то, чтобы я присоединилась к финальному акту лично?

Все одобрительно загалдели, громче всех аплодировала Стернита, её ободряющее “мочи его” подхватили несколько солидарных граждан.

Когда гул стих и замолчал последний пони, Селестия продолжила.

— Мы разыграем выдуманную тобой сценку, и у тебя будет один удар строго по сценарию. Сможешь меня хотя бы поцарапать, и я проигнорирую весь твой сегодняшний поклеп, но если нет. — Принцесса перешла на мрачный шепот, предназначенный исключительно злодею. — Уберешься из моей страны через три дня или запущу тебе на солнце прямо в твоей гадкой башне. Полагаю, это честно.

Повелитель пренебрежительно рассмотрел аликорна, как бы проверяя на прочность настоящую богиню и неудовлетворительно заключил.

— Тебя в больницу, а меня в темницу, куда уж честнее.

— Если хочешь отказаться от своих слов, так и скажи, — нахально ухмыльнулась Селестия. — Еще не поздно сознаться.

— Ладно, но не говори, что я не предупреждал. — Повелитель отвернулся и обратился к залу. — Все согласны?

Громогласное и единодушное “Да” было ответом, даже умудренные сединами учителя не могли сдержать восторга, одна только Грей Тич сидела тихо и подозревала, что добром все это не кончиться.

— Хорошо, — кивнул злодей и снова обратился к Селестии. — Слова помнишь?

— Как я могу помнить то, чего не говорила?

Повелитель фыркнул и достал блокнот, затем ручку и начал что-то быстро в нем писать. Заполнив несколько листков, он резко всучил его аликорну, это было так неожиданно, что принцессе пришлось схватить зубами.

Пока Селестия читала свои реплики, злодей сошел со сцены и остановился напротив Стерниты. Та сразу напряглась, но Повелитель лишь зачерпнул своей лапищей огромную горсть попкорна и с размаху попытался затолкать её в прорезь. Большая часть просыпалась на пол, но судя по утробному чавканью, немного все же попало куда надо.

— Так, а где твои реплики? — Спросила принцесса, дочитав до конца.

— Самая последняя. — Отозвался Повелитель, поднимаясь обратно.

— Всего одна?

— Тебе хватило.

Селестия хмыкнула и вернулась к заучиванию роли. Повелитель нетерпеливо мерил сцену шагами, изредка давая аликорну пояснения насчет тембра и интонаций.

— Так, я готова, — принцесса закрыла блокнот и внезапно кинула его в зал.

Повелитель с сочувствием посмотрел, как десятки лап и копыт разорвали его на сувениры.

Аликорн отошла назад, насколько позволяла маленькая сцена, глубоко вдохнула, выдохнула и одним мгновением преобразилась в настоящую актрису.

— Как смеешь ты, чудовище, угрожать моим подданным и Альянсу Порядка, — грозно наступала она, чеканя каждое слово. — Ваши темные легионы разбиты, лидеры склонились перед Светом, а цитадели обратились в прах! Неужто разум твой так же темен, как и твоя душа?

Стернита уплетала за обе щеки, пораженная игрой принцессы, а актеров чейнджлинг повидала немало, она часто проносила мимо рта, и упавшие хлопья соленой кукурузы подклевывал затаившийся между ножками ушлый гиппогриф. Селестия и правда старалась, но вот Повелитель стоял истуканом, иногда проверяя, надежно ли закреплены те или иные части его доспеха.

— А может, ты жаждешь возмездия? — Продолжала принцесса, приложив к груди копыто. — Вырвать надежду из наших исстрадавшихся сердец? Не бывать этому! Сразимся, и ты познаешь поражение! — Селестия стянула золотой нагрудник и бросила его на пол сцены. — Без регалий! — Следом полетели накопытники. — Без титулов. — Последней упала корона. — Без привилегий! Давай!

— А давай, — ответил Повелитель, после чего слегка сместился в сторону и молниеносно выбросил вперед кулак.

Стернита не успела ничего понять, как ударная волна откинула её на спинку стула, а затем и вовсе через неё. Больно ударившись затылком, чейнджлинг на мгновение потерял сознание, очнувшись лишь от продирающего сквозняка – все окна оказались выбиты напрочь. Зажимая неглубокую рану, она осмотрелась. Зрители приходили в себя, помогали друг другу встать и испуганно глядели на сцену. Стернита тоже подняла взор.

Повелитель стоял, как и прежде, согнув в локте пострадавшую руку, от развороченной кисти шел пар, словно от растопленного самовара. Раздробленные пальцы пальмовыми ветвями тянулись к земле. Селестия находилась на прежнем месте, но её голова была развернута под таким углом, будто принцесса не имела шейных позвонков. Тут её рог вспыхнул, и голова с противным хрустом вернулась на законные координаты. Стернита витиевато помянула матушку – левую часть прекрасного лица аликорна украшала пунцовеющая гематома.

Селестия разлепила дрожащие губы и попыталась что-то сказать.

— Ниху… — На большее её не хватило, изящные ноги богини разъехались в разные стороны, и она распласталась на сцене.

Шокированная публика, взирая на поверженное божество, замерла в едином стоп-кадре, и только редкие птичьи трели с улицы напоминали, что время идет своим чередом.

— Так это, — наконец подал голос Повелитель. — Чье выступление вам понравилось больше?

---

Со стороны могло показаться, что школа горит, выбитые стекла второго этажа чадили густым ярко синим дымом, явно магического происхождения. Из клубов выпорхнули три фигуры – две в золотых доспехах и одна черная, как чернильная клякса. Гвардейцы приземлились на безопасном от дыма расстоянии и стянули резиновые маски, Стернита развеяла воздушный пузырь вокруг головы.

Центральный вход отворился от удара ноги, Повелитель, с венценосной особой под мышкой, вышел последним. Подойдя к остальным, он беспечно скинул основной груз, стряхнул с рогов и шипов в спешке нацепленные регалии и выдохнул – все это время злодей не дышал. Услышав громкое “газы” он сразу понял, что к чему и, взяв самое ценное, припустил на улицу.

— Чем это вы всех потравили? — Поинтересовался Повелитель.

— Никого мы не травили. — Огрызнулся одни из пегасов, пока второй пытался уловить ритм аликорньего сердца. — Это фиксамнезийный газ, поспят немного, и очнуться без воспоминаний за последний час.

— Последний час! — Ужаснулся злодей. — Так это что, выходит, все зря было?

— Ты бы насчет другого волновался, — хмуро ответил один из гвардейцев.

— Поугрожайте мне еще, двое из дворца, одинаковых везде.

— Хватит! — Окликнула их Стернита. — Надо думать, что дальше делать.

Повелитель хмыкнул и скрестил на груди руки.

— А чего тут думать? Подождем, пока рассеется, и вернемся, а там уже и второй раз можно выступить. — Он поднес к носу чейнджлинга уцелевший кулак, и та резко отскочила назад, в памяти еще свежо было перекошенное лицо принцессы. — На этот раз без подстав.

— Минуточку, вы же не можете вот так просто взять и уйти, — возмутился пони, отняв ухо от едва вздымающейся белой груди.

Повелитель удивился.

— Без нас её до больницы не довезете?

Пегасы переглянулись, выглядели они испуганными и взволнованными.

— Да куда мы её повезем, — начал один из них. — Никто не знает, как богов лечить.

— А по голове нас за такое не погладят, — вторил второй. — Мы же собственную правительницу не уберегли.

Пока они говорили, Повелитель тщетно пытался отличить одного гвардейца от другого, но они были словно отражениями одного пони. Призвав к тишине, злодей извлек из пустоты черный маркер и ловким росчерком отметил три вертикальных отрезка на золотых шлемах, один на одном, два, параллельных друг другу, на втором.

— Вот, теперь хоть различать можно, — остался довольный своей сообразительностью Повелитель.

Пегасы завозмущались, что у них есть имена, личности и все остальное, а маркер не оттирается, но насущная проблема не терпели пустой болтовни. Сегодняшнее происшествие сулило большие неприятности, особенно двум злодеям и двум же неудачливым гвардейцам, посему пришлось невольно объединяться. Единогласно было решено перетащить принцессу подальше от любопытных глаз, выбор пал на неприметную веранду на окраине кампуса, в которой её и усадили. Повелитель расщедрился и нацепил на аликорна солнцезащитные очки, чтобы, в крайнем случае, принцессу можно было предъявить как спящую.

Повелитель, правда, спохватился и напомнил, что они с чейнджлингом на учете, но один из пегасов раздраженно заявил, что такая мелочь решается за пять минут в приватной беседе. Все-таки что-то остаётся неизменным всегда. “Начистил рыло самому главному и большому, так тебе последний долг простят. Жаль получается через раз”, подумал злодей.

— Так, у нас две основные задачи: привести с соседней улицы колесницу и найти место, где наша принцесса сможет спокойно и без лишних свидетелей восстановиться. — Распоряжался первый гвардеец. — С первым проблем не будет, а вот со вторым идей пока нет.

Стернита посмотрела на Повелителя. Тот сначала не обращал внимания, но потом встретился взглядом и все сразу понял.

— Нет. Абсолютно нет.

— Что, “нет”? — Поинтересовался второй гвардеец.

— Мы можем отвезти принцессу в башню. — Пояснила Стернита.

— Оглохла что ли! — Ярился злодей. — Нет, я сказал!

— А что, мысль дельная, наслышан я об этой башне, любая живая тварь за километр обходит, — согласился первый.

Повелитель влез между собеседниками и затряс разломанной перчаткой, с бряцающих переломанных пальцев во все стороны разлетались тяжелые черные капли. Один из гвардейцев героически закрыл принцессу.

— Хорошо вы тут все порешили, а если её найдут? Может, вы и не знаете, но даже у злодеев с действующей лицензией нет прав на похищение кого-то выше виконта. — Разгоряченно объяснял Повелитель на выживших пальцах. — За принцессу в башне меры применят драконовы, а я даже улететь не смогу.

— Но… — Попытался спорить второй.

— Всех сдам, так и знайте! — Пообещал Повелитель, хотя это было и не в его стиле, он решил, что если в колодки, то только вместе.

Стернита топнула ногой.

— Да это из-за тебя все и случилось!

— Точно, ты виноват! — Поддержали гвардейцы хором.

Атакованный со всех сторон, злодей откровенно растерялся, критиковали его нечасто.

— Да… да она первая начала!

— Она начала, остальные закончат. — Ухмыльнулась Стернита, оборачивая старую фразу против её владельца.

Повелитель хотел было возразить, но понял бесспорность собственной гениальной мысли и от этого стало совсем тошно.

— Ладно, Дискорд с вам, — Сдался он. — Как везти будем?

Вопрос оказался на редкость дельным. Колесница было одноместной, следовательно, посадить туда могли только кого-то одного. Селестию можно было закрепить ремнями, Стернита могла лететь рядом в виде третьего охранника, но что оставалось делать со здоровенным злодеем – непонятно, а ведь только он мог помочь попасть в башню. Если не врал.

— Давайте я за поводья, а принцессу в ноги, — предложил Повелитель.

Гвардейцы оценили тяжелые сапоги и выразили однозначный протест.

— Тогда принцессу за поводья, а я на подножке. — Не унимался тот.

— Долго не выдержим. — Засомневался первый. — Раскачает. Да и внимание привлечем, патрульные пегасы еще подумают, безбилетника не заметили, подлетят…

Повелитель крепко призадумался, все остальные тоже подперли подбородки копытами. Тут злодей встрепенулся, словно вспомнил что-то важное, и привычным движением полез за пазуху, после чего извлек на волю гладкий как галька овальный белый камень, с расчерченной в самом центре красной спиралью. Спираль, при ближайшем рассмотрении, будто двигалась и бесконечно вилась вглубь самой себя.

— Камень возвращения, — Похвастался он. — Правда, работает только раз в день и только на кого-то одного, без него устал бы каждый раз с курсов возвращаться. Странно, что запамятовал.

— Башка дырявая… — Пробормотала Стернита.

Повелитель расслышал ровно половину и за дырявого в следующий раз пообещал дать в грызло.

— Довольно ругани, используй камень, и жди нас в башне, — нетерпеливо прикрикнул первый.

Злодей положил артефакт на целую ладонь спиралью вверх и стал сосредоточенно водить над ним поврежденной рукой. Из-под шлема полились слова древнего и темного заклинания.

“Меня ноженьки не держат”

“И заждался родной дом”

“Пусть расступиться пространство”

“Словно море пред жидом”

Но прежде чем заклинание успело сработать, Повелитель в один миг оказался рядом с принцессой и ловко всунул ей камень между зубов, каким-то чудом не выбив несколько из них. Аликорн исчезла в яркой вспышке, на этот раз не по своей воле.

— Теперь вариантов с посадкой поменьше, — Заявил схватившимся за головы гвардейцам злодей. — Да не орите вы, все с вашей принцесской в порядке будет, меня самого этот камешек много раз выручал. Правда, пару раз в стену впечатывал и разок с обрыва скинул, но тут уже статистика.

Гвардейцы инициировали безрассудное нападение, но Повелитель словил их одной рукой и прижал спинами к своей широкой груди. Восемь ног яростно, но безрезультатно задергались в разные стороны. Чтобы пегасы быстрее успокоились, злодей усилил объятие, выдавливая остатки углекислого газа и перекрывая поступление кислороду. Пони в знак капитуляции забарабанили по черному металлу, после чего, заметно посиневшие, упали на землю и сразу стали жадно хватать ртами воздух.

— В следующий раз могу не отпустить, — пригрозил Повелитель. Горе охранники лишь хрипели.

— И как мы теперь без принцессы полетим? — Спросил первым пришедший в себя гвардеец под номером два.

— А зачем без принцессы? — Удивился Повелитель. Настала его очередь бросать намекающие взгляды.

Стернита не на шутку испугалась.

— Перевоплощаться в богиню, вы сдурели? Да с меня семь хитинов спустят за такое!

Повелитель лаконично успокоил напарницу.

— Будешь артачиться, я с тебя все десять спущу.

Регалии были рассчитаны на крупного аликорна, поэтому нагрудник висел на чейнджлинге хомутом, накопытники не поднимались вместе с ногами, даже корона съезжала на бок от малейшего движения. Стернита напоминала жеребенка упорно пытающегося надеть материнскую одежду. Облачившись не без помощи гвардейцев, злодейка опустила веки и попыталась сосредоточиться на, пожалуй, самом сложном в ей жизни перевоплощении. Вспышки зеленого огня сменяли друг друга, после каждого отрицательного качания головами от судей. В какую Селестию она только не обращалась: с двумя передними лапами и двумя ногами, одетой в деловой костюм; на четырех, но с розовой гривой; в огневолосую демоницу со змеиными зрачками, и даже в похожую на хлебный кирпич малявку. Наконец нужный результат оказался достигнут, Лжеселестия внимательно себя оглядывала.

— Ну как? — неуверенно спросила Стернита, облик аликорна давил ответственностью и возможными последствиями.

— Жопа толстовата. — Повелитель придирчиво потыкал в указанную часть тела мизинцем.

Стернита рефлекторно взбрыкнула, и силы нового тела хватило, чтобы злодея отбросило в стену. Как только он выбрался из каменной кладки, вся четверка направилась искать колесницу. Стернита сразу ощутила неловкость, гвардейцы пристроились по бокам, Повелитель вообще шел в стороне, всеми правдами, и кривдами показывая, что с принцессой у него общее только направление. Теперь она была у всех на виду, в центре внимания. Настоящее испытание для чейнджлинга, особенно такого, как Стернита.

Как только они оказались рядом с транспортом, Повелитель от нетерпения затоптался на месте. Стало очевидным, почему он так легко расстался с волшебным камнем.

— На трехглавом драконе летал, на хит-птице летал, на ведре с пропеллером летал, а на летающей колеснице не довелось. — Возбужденно приговаривал Повелитель, ласково поглаживая  золотой борт.

Откатив колесницу с улицы в небольшой скверик, подальше от любопытных глаз, товарищи поневоле стали решать, как же все-таки теперь лететь. Проблема, как несложно догадаться, шла от Повелителя.

— Ну и у кого жопа большая?! — Стернита пыталась влезть рядом со злодеем, и одновременно не насадиться на один из шипов. Четырехколка угрожающе качалась из стороны в сторону.

— Сейчас и вторая договориться, — ворчал Повелитель, но пространство старался освободить, как мог.

Когда Лжеселестия смогла влезть, она поняла, что ей нечем дышать, а внутренности карабкаются по пищеводу наружу. Послав все в небезызвестные дали, она вылезла обратно, чтобы потом полезть вновь, но теперь на Повелителя. Тот и сообразить ничего не успел, а чейнджлинг уже удобно устроилась на закорках, и намерений слезать не проявляла. Ворот послужил неплохим, хотя и жестким седлом, в шипы с внешней части наплечников было удобно упирать задние ноги, передние держались за рога, будто за рычаги в кабине крановщика. Помогавшие друг другу с упряжью гвардейцы, увидев такое зрелище, было запротестовали, но Стернита ничего не хотела слышать.

— Я, значит, старшая принцесса и я буду ездить, как и на ком мне вздумается, — вещала она, репетируя свою новую роль. — А это. — Она постучала по шлему, который тут же отозвался нехорошими словами. — Просто каретостопщик, а мы, принцессы, не оставляем в нужде даже самых сирых и убогих.

Повелитель сначала злился и пытался снять верткого чейнджлинга, но потом неохотно признал, что так и правда удобнее, да и других вариантов особо не было. Пегасы топтались на месте, видно ожидая команды, злодей перегнулся и подергал постромки.

— Н-но, залетные.

Хотя и наблюдался явный перегруз, колесница, вопреки опасениям, взлетела резко и почти без разгона, ездовые свое дело знали, Повелитель едва успел схватиться за удачно оказавшийся в колеснице поручень для лап, а Стернита так потянула за рога, что едва не вырвала их из гнезд.

Очень скоро листва и крыши домов скрылись из виду, постепенно отдаляясь и становясь частью одного размытого пейзажа. Мимо проносились редкие кучевые облака и разномастные пернатые (и не очень) обитатели небес. Повелитель немного разочаровался, летать на драконе было определенно веселее, особенно, когда он делал захватывающие пируэты, стрелой бросался вниз, чтобы за миг до, казалось бы, неизбежной гибели, раскрыть мощные кожистые крылья и устремиться обратно, ввысь, ввысь, ввысь… Интересно, а пегасы смогут сделать бочку? Может, если он хорошо попросит…

— Хватит крутиться! — Стернита схватилась с рогами, как матерый капитан, борющийся с корабельным штурвалом в эпицентре шторма. — Все подхвостье сотрешь!

Полет проходил нормально. Рикши иногда оборачивались к пассажирам, и Повелитель указывал нужное направление. Разве что на полпути им встретились упомянутые ранее патрульные пегасы: два звена по четыре головы разделились и ненадолго присоединились, взяв по борту. Даже круглые летные очки и похожие на намордники маски не могли скрыть удивления на их лицах. Гвардейцы занервничали, но Лжеселестия не растерялась: важно кивнув, она отдала воинское приветствие. Летуны поколебались пару секунд, но все же ответили. Повелитель решил не рушить конспирацию и тоже козырнул свободной рукой со сломанной кистью. Пальцы-макаронины развивались подобно крохотным флажкам-ветроуказателям.

Сопровождающие задержались ровно настолько, насколько требовалось времени, чтобы осознать увиденное, затем отстали, перестроились и единой колонной улетели по служебным делам. “Если раскусили и отзвонились, то недолго нам осталось”, подумал Повелитель и захотел прикинуть высоту, но Стернита вновь начала ругаться.

Громадный пустырь начался так же, как у калеки заканчивается несчастливая конечность – неожиданно и не очень приятно. Похожий на незарастающую проплешину он уродовал красивую, с вкраплениями гор и рек, зеленую шкуру Эквестрии. Словно обломок черного клинка в побледневшей ране, Клык Скорби надвигался медленно, но неумолимо.

Колесница зашла на посадку и приземлилась перед самым входом, поднимая облака пыли и мертвой бесплодной почвы. Оказавшись в таком месте и без того хмурые гвардейцы помрачнели еще больше, боязнь за настоящую принцессу только окрепла. Стернита, спрыгнув на землю, задрала голову и взглянула на башню уже снизу, вершины не было видно. Чейнджлинг громко и с выдумкой восхитилась  ониксовой дылдой, не забыв упрекнуть Повелителя в излишней сублимации.

— Весишь, как муравей, а воняешь, как скарабей, — откликнулся тот, показывая гвардейцам место для парковки.

Вопреки ожиданиям, в башню вели не монументальные врата, а обычная тяжелая кованая дверь, крепко сидящая на жиковинах, похожих на нетопырьские крылья. Две ручки-стукало в виде львиных голов держащих в своих пастях поедающих собственный хвост змей, взирали на гостей пустыми глазницами. Раньше в них сияли драгоценные камни.

— Приключенцы… — С нотками смущения оправдался Повелитель. — Оставь их наедине с собственным добром хоть ненадолго, все подчистую вынесут… Гады.

— Открывай, — сухо бросила Стернита и вернулась к тщательному обнюхиванию самой себя.

Казалось, что сейчас злодей забормочет очередное неполиткорректное заклинание, но он лишь перевернул напольный коврик и извлек крохотный для своей лапы ключик. Игнорируя полные ненависти взгляды гвардейцев, Повелитель поочередно щелкнул многочисленными замками и толкнул плечом тяжелую створку.

— Не чувствуйте себя как дома, вы тут не задержитесь, — предупредил Повелитель, пряча ключик на прежнее место.

— Чего с собой не носишь? — Спросила чейнджлинг, проходя мимо злодея.

— С собой у меня запасной, — пояснил тот, пропустил идущих следом пегасов и закрыл после себя.

Громкий хлопок отрезал последние лучи света, Стернита применила заклинание освещения. Башня угрожающе нависала над незваными гостями жесткими угловатыми сводами, множеством развешенного по стенам оружия, и пустыми взглядами с жутких картин. Никто в здравом уме не назвал бы это место своим домом, кроме его нынешнего владельца,

— И где наша принцесса? — Панически спросил первый гвардеец. — Это место, оно… оно огромное!

— Значит, будем меньше болтать и больше искать, — приободрил Повелитель.

Стернита призывно вскинула переднюю ногу.

— Стойте.

Все обернулись к ней. Рог Лжеселестии вспыхнул еще ярче и перед ней, среди гнили, тлена и безграничной тоски, задалась маленькая, но яркая, как умирающая звезда точка. Чейнджлинг открыла глаза и властно приказала:

— За мной!

Под ногами хрустело старое крошево. Гвардейцы спотыкались о выступающие обломки зальных плит, перелетали бездонные провалы в полу, но храбро следовали за ведущим чейнджлингом, осветительный конус её рога вырывал из тьмы огрызки готического интерьера  и разгонял едва различимые силуэты. Повелитель замыкал, каждое его движение было тягучим и расслабленным, будь на поножах карманы, точно упрятал бы туда руки. Даже пропасти перепрыгивал с напускной ленцой.

Стернита резко остановилась и пегасы чуть не свалили и её и друг друга, как поставленные на ребра костяшки домино.

— Она тут. — Стернита освещала хлипкую деревянную дверцу, непонятно как до сих пор не сгнившую.

— А ну-ка, — Повелитель протолкнулся вперед и без раздумий потянул на себя ненадёжную преграду.

На холодную плитку шлепнулось несколько швабр и метелок, с грохотом выкатилось мятое жестяное ведро, рассыпались какие-то порошки. Следом, на все это добро, вывалилась настоящая Селестия. Не считая пары новых синяков и грязной половой тряпки на голове, венценосная особа не пострадала.

— Ну да, в кладовку тоже, бывает, выкидывает, — подтвердил злодей.

Принцессу подняли, отряхнули и взвалили на спины верным гвардейцам.

— Куда теперь? — Спросил второй.

Повелитель задумался.

— В темнице есть пара еще целых камер с нарами, правда крысы там здоровые, размером с кабанчиков. — Повелитель развел руки в стороны, отмеряя куда больше сказанного. — Они даже не бегают, а просто ходят.

— Не пойдет! — Хором выпалили перепуганные пегасы.

— Неженки, — фыркнул Повелитель и безнадежно махнул на кого-то перед собой. — Ладно, теперь все за мной.

Сравнительно ровная поверхность сменилась ведущими наверх каменными ступенями в узком подъеме, строили явно с расчетом на осаду. Кромешную темноту развеивал только идущий от рога Стерниты тусклый искусственный свет, он падал на широкую спину злодея и, казалось, тонул в ней. Когда у пони уже начали проступать зачатки клаустрофобии, группа вышла в широкий неосвещенный коридор. Миновав несколько поворотов, они свернули за очередной угол, и вышли к железной двери, на этот раз комнатной.

Комнату, а точнее, целые покои, в которых они оказались, сложно было назвать уютными, но в сравнении с мертвыми нутром башни тут хотя бы виднелись признаки жизни. Не самой бурной, однако ж…

— Располагайте Её Величество, только под ноги смотрите, — Повелитель подобрал пустую бутылку и опрокинул горлышком к прорези. Не дождавшись ни единой капельки, злодей расстроенно бросил её, где взял.

Стернита распахнула ставни для проветривания и отвернулась, тьма была настолько глубокой, что глаза быстро успели отвыкнуть от солнца. Пегасы осторожно уложили правительницу на широкое ложе, Повелитель водил рукой под матрасом, выискивая стеклотару.

— Ладно, что дальше? — Стернита пододвинула к себе табурет, с подозрением потрогала чуть липкую поверхность и после недолгих колебаний с опаской опустила на нее круп.

— Дальше дело за тобой, — ответил Повелитель, присаживаясь на краешек кровати. Та немного приподнялась и Селестия начала скатываться вниз, злодей вовремя это заметил и вскочил, как ужаленный.

Чейнджлинг сглотнула подступивший ком, то, чего она боялась, наступало. Она даже украдкой бросила взгляд на распахнутое окно, но Повелитель это заметил и подобрал бутылку, с явным намерением предотвратить попытку к побегу её метким броском.

Пока гвардейцы объясняли подменной правительнице основы этикета, дабы не попасться на самых банальных вещах, злодей разбирал скарб и расфасовывал его по гардеробам и шифоньеркам, что не лезло – летело прямиком в раскрытое окно. Принцесса очнется в скверном настроении и Повелитель понимал, что чем меньше предметов будет у нее под копытом, тем лучше, поэтому он даже вытащил в коридор телевизор и старую, покрытую пылью громоздкую приставку. Следом отправились ровные кубы с записывающими кристаллами внутри, за ними сложенные столбиком, выходящие из обихода кассеты с магнитной лентой.

Стернита нервно притоптывала на месте и бросала полные надежды взгляды на свой прообраз, надеясь, что тот во-вот очнется. Но принцесса лежала, как неживая и словно этого было мало, вернувшийся Повелитель со скорбным видом скрестил ей на груди передние ноги.

Договорились быстро и без лишних усложнений: Стернита играет свою роль, гвардейцы подыгрывают и помогают освоиться во дворце, а Повелитель следит за аликорном и если остается в живых после пробуждения богини, делает звонок.

— Только бы принцесса быстрее очнулась, — взволнованно тараторила Стернита, перепроверяя уже в десятый раз, как сидит корона.

— Знал я одну, дрыхла целый век, пока прекрасный жеребец не разбудил её своим поцелуем. — Не к месту вспомнил Повелитель.

Чейнджлинг отчаянно облизнула пересохшие губы, она, конечно не жеребец и уж тем более не прекрасный, но ведь всякое в жизни бывает, может принцесса и тем и этим…

Гвардейцы, словно прочитав неподобающие мысли, спешно потащили лжеправительницу на выход. “Дайте, хоть в щечку чмокну!”, — выкрикнула она напоследок, а после скрылась со своей свитой в темноте. Повелитель подошел к окну и проследил, чтобы входную дверь надежно закрыли, а колесницу не загнали в небольшое болотце, которое медленно поглощало парковочную площадку. Летающий транспорт взмыл легко, словно перышко под бризом, злодей против своей воли пробежался пальцами по набрюшнику. Звучало вроде звонко.

Селестия покачнулась, когда злодей грохнулся рядом и завел руки за голову. Плевать в потолок было нельзя, точнее можно, но рискованно; устанавливать заново телевизор, возясь в темноте с многочисленными штекерами не хотелось, а скука уже подступала. Пошарив под кроватью, Повелитель услышал сиротливый дребезг пустой тары, а там по обыкновению всегда лежало последнее.

“Нас точно в Тартар сошлют“. — Подытожил Повелитель и потрогал нерабочую кисть. Та уже застыла комком твердой как гранит слизи, став, по сути, не разжимаемым кулаком. Потом проверил Селестию: кое-как нащупал пульс и, ощутив слабые колебания через толстые перчатки, с облегчением вернулся в лежачее положение.

— В карты играешь? — Спустя несколько минут молчаливого бездействия спросил Повелитель.

Принцесса ответила тягучей капелькой слюни, ползущей от щеки к ганашу

— Отлично, сейчас устрою!

Повелитель вернулся с колодой, забрался с ногами на кровать и начал раздавать. Распределив по полдюжины карт, остальные сложив в стопку и определив козырь, злодей взглянул на свои, на них вместо стандартных королей, принцев и принцесс были изображены комплекты доспехов, слишком изящные, чтобы предназначаться для битв. Талии у них были суженые, ляжки широкие, грудь дополнялась двумя полусферами, а позы не походили  на готовность к бою. Повелитель смущенно кашлянул и сделал ход.

Он проигрывал третий раз подряд, когда до него донесся гул ручек-стукал. Заглянув напоследок в чужие карты и обвинив бессознательного аликорна в жульничестве, Повелитель нехотя поплелся на первый ярус. Это не могли быть чейнджлинг с пегасами, по прикидкам они должны были только-только прибыть в столицу, значит, вариантов оставалось немного.

Приключенцы. Повелитель сжал от предвкушения единственный кулак, уже рисуя в голове красочные образы удирающих трусов, возомнивших себя монстробоями. Перед тем, как распахнуть дверь, злодей запоздало подумал, что новый поток еще не доучился, а старые герои, как правило, к нему не совались.

Большинство на его месте умерли бы со страху в тот же миг. Те, кто посмелее, упали бы ниц и принялись вымаливать прощение. Совсем дураки стали бы сражаться. Повелителю был ближе третий вариант, но из-за растерянности и неверия в представшую перед ним картину, он лишь заговорил на давно позабытом языке.

— Nani?

Мощный багровый луч чистой магии вырвался с той стороны, и голова Повелителя исчезла на его пути. Он бил не больше секунды и когда рассеялся остаточный след боевого заклинания, злодей упал на колени. Руки пошарили на месте, где был шлем и не найдя искомого, безвольно опустились по швам. Громоздкое тело свалилось на живот, из-под оплавленного горжета и рваной бармицы, заструилась черная мерзкая жижа, словно нечистоты из прорванной канализационной трубы.

Темно-синий аликорн с гривой, будто сотканной из кусочка ночного неба ступила со всем присущим младшей принцессе благородством и сдержанность. Обойдя тело, она направилась вглубь башни, левитируя за собой три серебряные клетки, в каждой из которых сидело по заговорщику. Увидев, что стало с подельником, гвардейцы в страхе отвернулись, а Стернита вздрогнула и негромко выругалась.

Принцесса остановилась посреди холла и стала внимательно оглядываться, пока не обнаружила то, что искала. Нетронутый шлем Повелителя лежал на боку и осуждающе смотрел на младшую принцессу пустой прорезью.

— Хватит притворяться, — сказала та и двинулась к нему.

Внезапно шлем задрожал, запрыгал и со стороны шеи пробились шесть сегментированных как у насекомых лапок. Шлемопаук бодро вскочил, подпрыгнул на месте и попытался скрыться во тьме, но призванная магией серебряная клетка поймала и его. Левитировав к себе ярящегося уродца, Луна поджала губы от нескрываемого отвращения, а вот Стернита, кажется, облегчённо вздохнула.

— Где наша сестра, тварь? — Спокойно и с расстановкой спросила младшая принцесса. Она не выглядела злой, наоборот, в каждом её движении сквозило холодное безразличие, но чейнджлинг ощущала, что это совсем не так. Одна неверно брошенная фраза и всех присутствующих могло просто не стать.

Шлемопаук что-то неразборчиво пропищал, но затоптался на месте, выражая готовность к сотрудничеству. Принцесса Луна поднесла клетку ближе и повторила.

Это было ошибкой.

“Х-х-х-х-х-тьфу!”

Темно-синий аликорн вскрикнула и выронила клетку, та, коснувшись пола, тут же распалась на мерцающие осколки, которые моментально таяли, как коснувшиеся теплого носа снежинки. Шлемопаук, воспользовавшись моментом, скрылся в мрачных лабиринтах, его победоносный писк становился тише с каждым мгновением.

— Он… он в нас плюнул? — Принцесса вытирала мордочку дорогим шелковым платком с вышитым вензелем. — В нас?! Принцессу Ночи?! Ну, ничего, никуда не денется. — Она обратила испепеляющий взгляд на остальных заговорщиков. — Для вас же лучше, если вы сможете ответить на заданный мною вопрос.

И гвардейцы (вероятно, уже бывшие) и чейнджлинг возражать не стали, подняли передние ноги и указали в одно направление.

Обнаружив сестру в подобном состоянии, младшая принцесса не запаниковала, не начала причитать о жестокой судьбе, вместо этого она сотворила известное ей одной заклинание. Сканер прошелся вдоль и поперек Селестии, обнажая голубоватые от спектра магии кости и органы. Луна нахмурилась, стараясь не подавать виду.

— Как это случилось? — Коротко бросила она, не отходя от сестры.

Пегасы и чейнджлинг тут же наперебой стали рассказывать, все, что знали и, для большего веса, чего не знали. Клетки сильно ограничивали жестикуляцию, но Стерните все же удалось передать сцену со злополучной зуботычиной. Принцесса Ночи слушала терпеливо, не перебивала, а когда пересказ закончился, холодно спросила:

— Мы похожи на идиотку?

Стернита хотела ответить честно, но увидев, как усиленно пегасы мотают мордами, бросила короткое “нет”.

— Тогда зачем вы говорите нам то, во что поверит только полный идиот? — Вновь спросила она, теперь уже не скрывая раздражения. — Или мы должны принять на веру, что бывший злодей, а ныне обыкновенный ярыга, одним ударом уложил аликорна, живое воплощение света?

Все трое часто-часто закивали.

— Кто-то еще может это подтвердить?

Стернита скрипнула зубами, вспоминая злополучное облако магического дыма. Пегасы вслух подтвердили её опасения.

— Значит, вы отказываетесь сознаваться в заговоре с темными перевертышами?

— Ваше Величество, клянемся! — Умоляюще причитали пегасы. — Мы хотели как лучше, чтобы никто не узнал.

— Вот про часть “чтобы никто не узнал” мы вам верим, а все остальное. — Принцесса хмыкнула. — Что ж, будем работать.

В воздух возникли целые россыпи ржавых крюков, зазубренных ножей и других опасных, не вызывающих доверия инструментов. Но тут из темноты выскочил шлемопаук: храбро выставив вперед рога, он ринулся на аликорна, но, не пробежав и полпути, взлетел под силой телекинеза.

Луна сдержанно захихикала.

— Вы поглядите, кто вернулся, сам грозный хозяин башни, — принцесса крутила шлемопаука так и эдак, тот извивался и безостановочно перебирал тонкими лапками. — Хочешь без очереди, малыш? Добро.

Шлемопаук подозрительно затих и обмяк, принцесса раздраженно его потрясла и внутри что-то щелкнуло. Из прорези ударил слабый свет, словно от миниатюрного проектора. Луна недоверчиво развернула шлем к себе, но на этот раз со всей осторожностью, помня о прошлом неудачном опыте. Шлемопаук заговорил, а куда вероятнее воспроизвел кусок какой-то записи, голос был чужой, приглушенный, немного искаженный эхом.

“Это ты, Джон Уэйн? Это я.”

Кто такой Джон Уэйн, Стернита не знала, не знали и гвардейцы, даже младшая принцесса выглядела озадаченной. Этого короткого замешательства оказалось достаточным, чтобы безголовое тело, все это время, подкрадывающееся сзади, оказалось достаточно близко. Оно присело на одно колено и ловко обхватило аликорна поперек груди, после чего выпрямилось и упало на спину, вонзая венценосную особу головой в пол.

---

— У нас так аликорны скоро кончаться, — заметил Повелитель, закручивая шлем таким образом, если бы его шея была ламповым патроном.

Принцесса Луна лежала рядом с сестрой, но в отличие от неё была скована цепями, на голове, с прорезью для рога, сидел плотно завязанный мешок. Сам рог по всей длине был облеплен бельевыми прищепками, по словам злодея, работало как худой заменитель блокирующего магию кольца. Стернита еще раз проверила прочность звеньев и взглянула на пегасов. Гвардейцы выглядели так, словно весь их смысл жизни обернули материальным объектом, а затем показательно разнесли ударом забойной кувалды. Первый нервно раскуривал трубку и глядел в никуда, второй, обхватив задние ноги передними, раскачивался в уголке и, судя по звукам, плакал.

— Н-д-а-а, — коротко подытожила Стернита их незавидное положение.

— Как прокололись-то? — Спросил Повелитель.

— Сама не знаю. — Пожала плечами чейнджлинг.

— Не знает она, как же, — первый гвардеец от возмущения чуть не проглотил трубку. — Может на том, что на вопрос принцессы Луны: “Тебе какой кусочек торта, с розочкой или без”, ты ответила: “я не хочу торт”?

Закончив обвинение, пегас вернулся к курению. Повелитель неодобрительно посмотрел на Стерниту.

— Серьезно, играя Селестию, ты отказалась от торта?

— А что, я должна была ринуться на кухню и сожрать его целиком прямо с подноса? — возмутилась та.

— Да! — Ответили ей все, в том числе и скулящий в стороне второй номер.

— Сразу видно, эквестрийских газет ты не читаешь, — вздохнул Повелитель.

— Аппетит отбивают, — огрызнулась чейнджлинг.

Все приуныли еще больше, даже большая фигура Повелителя будто скукожилась под тяжестью незримой ноши.

— Вас кроме Луны кто-то еще рассекретил? — Наконец спросил злодей.

Пони притихли, чейнджлинг почесала за ухом.

— Слушай, а вроде и нет, принцесса как нас схватила, так с места и телепортировалась, когда узнала, где сестра. — Задумчиво ответила она.

— Ну, так возвращайтесь, чего расселись! — возмутился Повелитель.

Прежде чем успели прозвучать первые возражения, он уже сгреб злосчастное трио в охапку и понес к телепорту.

— Мне что, еще и Луну играть? — С ужасом спросила Стернита, озираясь в руническом круге.

Гвардейцы тоже нервничали, пару раз пытались выйти за границы ритуала, но Повелитель пихал их обратно, попутно настраивая руны.

— Откалибровал как смог, но десяток миль на собственных крыльях вам до дворца пролететь придется, — сказал Повелитель, наблюдая, как столбы света сходятся на вжавшихся друг в друга копытных. — И на будущее: наведете на меня еще раз, я за себя не отвечаю.

---

Во дворце было на удивление тихо, видно принцесса Луна и правда решила никого не предупреждать и тем самым забрать себе всю редкую в нынешние дни славу. Но наслаждаться тишиной пришлось недолго, очень скоро Стернита познала на своей шкуре, как же трудно быть богиней-правительницей. За один только этот неполный день у неё состоялось две речи на камеру, три аудиенции с заграничными послами, двадцать семь прошений от подданных, и бессчётное количество документов и грамот, требующих её немедленной росписи.

Но работа и не думала кончаться, войдя в покои Луны, уставшая Лжеселестия спрятала морду в копытах, вспоминая, что она и есть Луна. Ночная смена оказалась легче, но только на первый взгляд. Поднять ночное светило получилось просто, Стернита, сверяясь с песочными часами, засветила рогом и когда упала последняя песчинка, небесное тело через некоторое время появилось само собой. Чейнджлинг даже немного разочаровалась, она-то думала, что луна выскочит, как джек-из-коробки, с другой стороны, на её памяти ничего подобного не происходило. В обязанности принцессы Луны так же входило оберегание снов спящих эквестрийцев и прочих сопричастных, но Стернита не имела понятия, как это делается. Заговорщиков пришлось отпустить, а сторожащие снаружи фестралы – личные стражи Принцессы Ночи, за такой вопрос сразу бы скрутили и отвели, куда следует. Куда именно, чейнджлинг боялась предположить.

Возможно, ремесло младшей принцессы было связано с располагавшимся посреди кабинета планетарием. Вокруг медного шара вращались множества шаров поменьше, а вокруг тех, что поменьше, крутились совсем маленькие. Чейнджлинг прищурилась, силясь разобрать, как пересекаются между собой оси, но неожиданно веки налились свинцом, и она завалилась на ковер.

Ворс сменился пожухлой травой, стены дворцы – плотными рядами деревьев. Стернита поднялась и осмотрелась. Лес, как лес, только темно, хоть глаз выколи и вдалеке кто-то орет. Крик, словно отреагировав на замечание Стерниты, стал усиливаться, становиться отчетливее.

Из кустов вывалилась перепачканная и исцарапанная земнопони, она спешно вскочила и, проигнорировав свою принцессу, с тем же ором ринулась мимо. Стернита посмотрела туда, откуда бежала пони.

В её сторону прогулочной походкой двигалось широкоплечее чудовище, ненамного уступающее в росте Повелителю. Одетое в странный синий комбинезон, оно скрывало свою личность за белой маской с множеством отверстий. В лапе недобро покачивался причудливый короткий меч.

— Не подходи, дурак! — Предупредила Стернита, но дурак все равно подходил.

Не выдержав напряжения, Лжелуна припустила прочь и, ориентируясь на крики, быстро нагнала земнопони.

— В-ваше Величество! — сбивчиво выдыхала она. — В-вы п-пришли п-помочь?!

Стернита попыталась ответить, но преследователь вырос прямо из кучи прелой листвы, и пришлось оббегать его по бокам. Заточенный с одной стороны клинок просвистел в опасной близости от чейнджлинского уха. Возможность умереть во сне, испытывать на себе не хотелось, поэтому увидев посреди леса одинокий сарайчик, Стернита бросилась к нему. Земнопони не отставала, теперь уже вела не она.

— Ваше Величество, почему мы убегаем? — Недоумевала чумазая земнопони, наблюдая, как принцесса подтаскивает к двери тяжелую канистру. — Вы разве не должны рассеять кошмары одним лишь мановением своего рога?

— Это не так работает. — Раздраженно пробурчала Стернита и принялась обыскивать захламленные полки на наличие полезных вещей.

— Я думала, что вы расскажете про мои страхи и почему они напрасны, — растерянно пробурчала земнопони, иногда уворачиваясь от отбракованных принцессой предметов. — Может, дадите урок дружбы или типа того, хотя проку от него сейчас…

Стернита замерла на миг, а затем обернулась. На лице у неё была не улыбка принцессы, а хищнический оскал заправского лиходея.

— Дружба, ну конечно! — Просияла она и полезла куда-то в глубины сарая.

У земнопони отвисла челюсть, когда Лжелуна извлекла наружу цепную пилу, в рамке из острых зубцов красовался вышеупомянутый омоним.

Клинок пробил дверь, разлетелись гниющие щепки, маньяк ревел, и остервенело прорубал себе путь к добыче.

— Ваше Величество… — пораженная земнопони наблюдала, как Повелительница Ночи дергает рукоятку стартера.

Взревел мотор, перекрывая вопли верзилы в тот момент, когда он уже выломал хлипкие доски.  Маньяк ворвался лишь на секунду, чтобы тут же попятиться обратно. Диковинный меч выскользнул из ослабшей хватки и вонзился в рыхлый перегной.

— Беги, лысый, теперь вожу я! — Захохотала Стернита и, воздев над головой “дружбу”, бросилась вслед за убегающим порождением кошмара, оставляя хозяйку сна наедине с собой.

Теперь земнопони не боялась вымышленных маньяков, глубоких, непроходимых лесов и даже пугающей с самого жеребячества темноты. Нет.

Теперь она боялась только принцессу Луну, которая с леденящим душу гоготом гоняла двухметрового амбала вокруг опушки.

В эту ночь, обливаясь холодным потом, проснулось еще несколько счастливых взрослых и жеребят, их кошмары оказались изгнаны навеки. С крайней жестокость. Злобного красно-белого паяца утопили у ливневки, из которой он и выбрался. Ребристый хвостатый пришелец, с башкой похожей на зубастый баклажан, оказался раздавлен лабораторной гермодверью. Стаю слепых облезлых собак заманили в силки и сбросили в морозильное помещение, где их тут же обступили смуглые, серьезно настроенные гуманоиды с мясницкими ножами и точилами. И хотя теперь у пациентов в гривах серебрились целые пряди благородной седины, Лжелуна посчитала, что для первого раза получилось неплохо.

К сожалению, оказалось, что бодрствуя во сне, наяву, будучи сноходцем, ты не отдыхаешь. Стернита осознала этот нюанс довольно быстро, уже на второй день, прибывая в облике Селестии: она клевала носом, не засыпая лишь благодаря булавочным уколам, которыми гвардейцы-сообщники делились со всей присущей пони щедростью.

На третий день возникли визуальные галлюцинации, вазы оборачивались болотными жителями с вплетенными в волосы цветами и издевательски строили гримасы. Они не пропадали даже после пятиминуток сна, каждая из которых могла стоить провалом всей авантюры. Поверх век Стернита нарисовала вторую пару глаз, и как только выпадала возможность стоять и ничего не делать, чейнджлинг показывала окружающим раскосые, местами смазанные тушью радужки.

На четвертый день Стернита начала отвечать глюкам взаимностью. Следом за бессонницей пришел голод. Тех жалких фляжек с розовым наполнением, которые тайком проносили гвардейцы, едва хватало, чтобы поддерживать нужный облик, очень скоро пришлось перейти на обычную еду, не предназначенную для перевертышей. В итоге она дважды засыпала на пригретой подкове унитаза, в то время как капризный организм отвергал съеденное, правда, не полностью. Жучиный желудок кочевряжился, но питательные вещества извлекал в меру возможностей.

В пятый день, на одном из многочисленных банкетов, посвященных очередному празднику, коих у эквестрийцев было по несколько штук в день, Стернита от отчаяния начала пробовать ликеры и дорогой коньяк. Когда какой-то сидящий на другом конце стола сноб поинтересовался: ”Ваше Величество, вы разве пьете?”, чейнджлинг хмуро пробормотала: ”я еще и ем”, и немедленно закрепила свой ответ, закусив свиной отбивной, телекинезом позаимствованной у зазевавшегося гостя из грифоньего народа. Событие попало на первые страницы “Гарцующего Вестника”, но…

Стернита этого не видела, ибо переживала шестой день, между делами с боями вырывая каждую секунду отдыха.  На балу какой-то аристократ решительно предложил ей некий “менуэт”, но Стернита хоть и была у себя в улье не последним трутнем, истолковала просьбу не правильно и чуть не пересчитала бедняге все кости.

На седьмой день она допустила мимолетную мысль, что умерла и теперь её сломленный дух заключен в стенах проклятого дворца, до конца веков обреченный крутиться в цикле из скуки, страха разоблачения и маячащего на периферии безумия.

И все это время она ждала заветного звонка, как бы она обрадовалась басистому, противному голосу Повелителя! Но звонки шли откуда угодно, да только не от злодея. Дозвонился даже знаменитый шутник, но чейнджлинг так умело обрисовала ему, кто он по жизни и под кем воздух коптит, что хулиган, осознав собственную ничтожность, удавился телефонным проводом на месте.

По прошествии недели, Стернита, игнорируя возражения и причитания сообщников, приказала готовить колесницу. Может к галлюцинациям добавилась еще и паранойя, а может разбросанные стрессом мысли вдруг собрались таким порядком, что чейнджлинг решила лично проверить принцесс. Поэтому до башни колесница не долетела, а укрылась за огромным валуном, оказавшимся её же древним, сточенным ветрами обломком. Стернита, не смотря на то, что моргать приходилось не без помощи копыт, упорно летела к черной твердыне в одиночку. Гвардейцы опостылели настолько, что желание без свидетелей свернуть им шеи  становилось все более навязчивым. Нет уж, пусть кукурузу лучше охраняют. Кукурузы на пустыре не росло, но пегасы сразу догадались, что лучше не спорить.

Смеркалось. Зависнув под стеной, Стернита поплевала на камни, затем поставила на каждое из четырех пятен по ноге. Вроде держалась. Мир стал вертикальным, но не шел ни в какое сравнение с тем, что чейнджлинг успела увидеть за неделю без нормального сна. До нужного окна добраться было непросто, издали башня казалась нетронутой и целой, но на деле тут и там встречались прочерченные временем кривые линии трещин, местами отсутствовали целые секции и надстройки. И все же Стернита справилась, заветный оконный проем становился ближе и ближе, а еще отчего-то отдавал слабой подсветкой и обрывками звуков. Подобравшись почти вплотную, она стала отчетливо разбирать слова, а высунув над подоконником морду, обнаружила их источник.

Повелитель в уже новеньких доспехах и с отросшими пальцами, развалился на диване, ноги закинув на спинку высокого кресла. В руках у него дергался странный пульт с двумя рукоятями. Рядом сидела совершенно здоровая принцесса Луна с точно таким же пультом, но его она держала магией. Позади них, облокотившись на спинку, наблюдала Селестия, не считая пары засохших пластырей на лице, выглядела она не хуже сестры. Свет с огромного экрана бил прямо в глаза, поэтому они не заметили, как в комнату прошмыгнула тень.

— Опять завалила, может, хватит использовать этот удар? Его не заблокировать! — Сетовал Повелитель, пульт в его дергающихся руках жалобно скрипел.

Луна ухмыльнулась, рог вспыхнул ярче, вдавились одновременно несколько клавиш. Боец под её управлением на той стороне экрана жестоко уничтожил ослабленного злодейского подопечного.

— А приседать-то зачем? Никакой воинской доблести! — Продолжал возмущаться Повелитель, видя поругание чести своего чемпиона.

— Мы беспощадны к своим врагам и до кончины и после неё, — С напускной суровостью произнесла Луна, затем нажала одну кнопку и виртуальные мучения закончились.

— Дайте мне тоже попробовать! — Селестия попыталась завладеть сначала одним пультом, затем другим. Безрезультатно.

— Еще пять минут, вот отыграюсь… — Обещал Повелитель.

— Сестра, не ты ли молвила, что кристальные игры есть удел маленьких жеребят? — Укорила Селестию сестра.

Та лишь скучающе фыркнула и обиженно надула губы.

— Можешь еще раз озвучить пункты нашей договоренности. — Попросил Повелитель. — Хочу опять их услышать.

Селестия фыркнула снова, на этот раз куда протяжнее и неприличнее, даром что принцесса. В воздухе перед ней завис аккуратный свиток. Развернув его, Селестия начала читать таким тоном, словно делала это уже десятки, а то и сотни раз.

“Сим постановляю, что отныне Клык Скорби является запретной для посторонних территорией, а именно в связи с присвоением ему статуса сооружения культурного наследия. Посторонними являются все, кроме владельца, гостей с соответствующим разрешением и в чрезвычайных ситуациях – самих принцесс. Чрезвычайной ситуацией является проявление агрессии по отношению к жителям Эквестрии и союзных государств хозяином башни или иным злодеем, скрывающимся внутри. В радиусе трех миль от башни запрещено разбивать лагеря, творить заклинания, возводить любые постройки, а так же унижать честь и достоинство хозяина башни при помощи громкоговорителей или иной голосовой аппаратуры. Строго запрещено проникать внутрь башни под любыми предлогами. Любой нанесенный физический, материальный и моральный ущерб обязан быть компенсирован в десятикратном размере хозяину башни, субъектом его нанесшим. При отсутствии необходим средств, нанесший ущерб субъект отправляется на принудительную отработку в пользу хозяина башни. Приказ входит в силу в указанную дату”.

Однако дата пока не обозначилась. Закончив читать, Селестия свернула пергамент, но далеко убирать не стала. Минут через двадцать у злодея опять зазудит.

— Объект культурного наследия? — Заулыбалась Луна, пускай слушала зачитку много раз. — Скорее памятник прокрастинации и алкоголизму.

Повелитель не обиделся. Со вторым утверждением он давно примирился и стал единым, а про первое слово, к своей неловкости, узнал только сейчас. Ближайшая созвучная ассоциация нашлась быстро, и злодей осторожно прикрыл пах локтем.

— Интересно, сколько еще продлиться наш отдых? — С грустью  вздохнула Селестия. Очередной поверженный на экране монстр напомнил ей, что все имеет конец.

— Мы думает день, максимум два, — Луна старалась говорить бесстрастно, но и в её ледяном голосе слышалось разочарование.

— У меня есть идея, которая, возможно, придется вам по душе. — Хитро произнес Повелитель.

Аликорны обменялись недоверчивыми взглядами, “хорошая идея” и “идея от злодея” считались антонимами.

— Предлагаю ждать до упора, — не дожидаясь ответа, заявил Повелитель и вернулся к игре.

Сестры синхронно разинули рты и так же синхронно друг другу их закрыли.

— Мы правильно поняли, что “ждать до упора”, это когда в экстренном выпуске новостей объявят, как свалившаяся без сознания принцесса оказалась чейнджлингом, а вторую вообще не могут найти? — Спросила Луна.

— Я все продумал, — заверил Повелитель и, потеряв очередного чемпиона, отложил пульт в сторону. Селестия нетерпеливо втиснулась между игроками, перехватывая управление. — Как только чейнджлинг раскроется, ваши бойцы её, понятное дело схватят, но я вас, добряков, знаю, пытать не будут… сразу, по крайней мере. Как только об этом станет известно, вы возвращаетесь во дворец и устраиваете своей службе безопасности разнос. — Повелитель стал пытаться имитировать голоса аликорнов, но выходило гнусаво и совсем не похоже. — “Что ж это вы, такие-растакие, принцесс своих проворонили? Мы вам специально проверку устроили, думали, сейчас за день управитесь, а вас за нос водили, пока без сил не свалились! Понимаешь, как две дуры прятались в лесу, радио каждый час слушали, у белок последние шишки с грибами отбирали и хоть бы одна скотина хватилась!”  — Закончил он.

Аликорны замерли. Прямо сейчас в их чистых умах схлестнулись ни на жизнь, а насмерть, объединенные силы добродетелей и неисчислимые орды лени.

Первыми стали сдавать позиции защитники Луны.

— Знаешь, сестра, мы считаем это… приемлемым пренебрежением.

Селестия колебалась, но теплый отзывчивый пульт в облаке магии и мягкий, прямо таки обнимающий диван склонили исход битвы в сторону разрозненной орды.

— Что ж, это звучит неплохо, — старшая принцесса помолчала, а потом, словно оправдываясь, добавила: — Да и подобная проверка не лишней будет, верно?

— Разумеется, верно, — поддержал Повелитель. — Так же верно, как и за мою подсказку, еще пару пунктиков добавить.

— Ты отвратительный друг для этого чейнджлинга. — Покачала головой Селестия.

— А мы и не друзья вовсе, — уязвленно произнес Повелитель. — Мы… на курсы вместе ходили. Так что насчет дополнительных пунктов?

— Мы подумаем, — уклончиво ответила Луна.

Повелитель призадумался, потому что Луна постоянно говорила за себя и за кого-то еще.

— Мы, это ты или мы, это вы? — Спросил Повелитель, и чтобы выразиться понятнее, указал сдвоенными пальцами на Луну, а потом развел их в сторону каждого аликорна.

Селестия захотела ответить, ну тут её взгляд зацепился за что-то настолько жуткое, что белая шерсть встала дыбом. Выронив пульт, она подняла дрожащую переднюю ногу и с заиканием пробормотала:

— П-п-п-приз-зрак?!

— Какой еще призрак? — Удивился Повелитель и проследил за направлением, в которое указывало нестойкое  копыто.

Свет от экрана был недостаточно сильным, чтобы освещать покои целиком, но его хватило на обводку острых контуров стоящей сбоку от телевизора зловещей фигуры. В игре произошло нечто знаменательное, на секунду экран загорелся намного ярче, и на делящую один диван троицу уставилось исхудалое, с огромными мешками под раскрасневшимися глазами, застывшее в диком оскале лицо.

Первой во всю глотку заорала Селестия. Луна подхватила, как опытный бэк-вокалист. Аликорны сорвались с насиженных мест и ринулись к выходу, со страху позабыв и про крылья и про магию. Некоторое время королевские формы мешали протиснуться в проход одновременно, однако очень скоро эхо их удаляющихся криков едва слышно доносилось откуда-то снизу.

Повелитель вскочил и схватился за кресло, выставив его перед собой вперед ножками. С нежитью ему дела иметь приходилось, с утопцами, костяками и даже ненасытными вурдалаками. Но призрака он видел впервые и по слухам, поразить их простой сталью или деревом было никак нельзя. Для проверки слухов, Повелитель швырнул свое единственное средство самообороны, но оно разлетелось на части еще на подлете. Призрак ступил ближе, и злодей смог его разглядеть.

“ Загнали жука, теперь она меня с того края изводить начнет!” — обреченно думал Повелитель. — “Как теперь жить? Просыпаешься, а на тебя эта страхолюдина зенки таращит! Так даже моё черное сердце долго не выдержит”.

Не имея до этого дел с врагом, которого нельзя было сразить злым клинком, хозяин башни отчаянно обратился к одному из Настоящих-или-Выдуманных-Богов, который, по тем же слухам, мог отгонять разную погань. Подобрав два обломка, Повелитель сложил их друг поперек друга и направил на призрака.

— Изыди, нечисть! — Нараспев кричал он. — Именем Могущественного Джимми, изыди!

Привидение остановилось, но мимолетное облегчение Повелителя оборвал нарастающий из глубины лязг. Рог призрака полыхал ядовитым огнем, зрачки бешено вращались, жуть. А комната постепенно заполнялась объятым зеленой дымкой старым оружием: мечи, топоры, гизармы, палицы, все новые и новые опасные железяки залетали внутрь, но их поток, словно не иссякал. Должно быть, собирались со всех стоек. Когда прибыл последний крохотный стилет и вместе с остальным арсеналом как по команде развернулся в сторону Повелителя, тот бросил взгляд на распахнутое окно. Падать было долго и, наверное, очень больно, но, по крайней мере – наверняка.

“Не успею”, подумал злодей и тотчас метнувшиеся в его сторону смертоносные фаланги подтвердили его измышления.

Все закончилось быстро. Тело Повелителя, с торчащим, откуда только возможно, разнообразным оружием, напоминало дохлого морского ежа. В полукруглой клетке из смарагда бесился шлемопаук – Стернита кое-чему научилась за минувшую неделю. Уставший чейнджлинг развалилась на диване, попутно скинув какой-то шуршащий мусор. Обнявшись с подушкой и накрыв себя шерстяным одеялом, она с наслаждением закрыла глаза. Шлемопаук же продолжал визжать, бодать крепкие прутья и всячески заявлять о своем желании досрочно освободиться, но чейнджлинг его не затыкала.

Эти полные бессилия вопли были для нее мелодичнее любой колыбельной.