Дом — это для слабаков
Головоломка
– Эй, Никто? – тихонько произнесла Скуталу.
– Хм? – жеребец устроился поудобнее.
– ...Я никогда не знала, кто моя мама, но..... как ты думаешь, мой отец гордился бы мной, если бы он все еще был рядом? Я имею в виду, что я тут в этой коробке и все такое?
– А-А-А-А-А-А! – Тревожность Селестии отпрянула. – НЕТ, НЕТ, НЕТ! САНСЕТ ШИММЕР БЫЛО БОЛЕЕ ЧЕМ ДОСТАТОЧНО, НАМ ЭТО НЕ НУЖНО!
– Летние поросятки, – Паника Селестии раскачивалась взад и вперед в углу. – Летние поросятки!
Невозмутимость Селестии подошла к монитору, который контролировал ее действия, и заставила ее изобразить идеальную мягкую улыбку с оттенком сочувствия.
– Все в порядке, – заговорило Чувство Юмора Селестии, – я справлюсь!
Оно подошло к доске и начало писать фразу, которую должна была произнести Селестия.
“Ну, Скуталу, учитывая, что ты слишком боишься признать, что тебе следует жить в приюте, я думаю, что твой отец нашел бы тебя скорее...”
Хрясь!
Чувство Юмора было сбито с ног и безжалостно избито Добротой, Тактом и Тревожностью Селестии.
– ОБНИМИ ЭТУ КОБЫЛКУ, ОБНИМИ ЕЕ ПРЯМО СЕЙЧАС! – кричало Сочувствие Селестии.
– Нет, идиотка! – Такт шлепнул Сочувствие по затылку. – Скуталу это показалось бы странным, у нас репутация заботливого, но отчужденного и любящего дразниться жеребца! Мы должны сделать это в крутой манере!
– Как насчет того, чтобы поцеловать ее? – Непристойность Селестии говорила сама за себя.
– Кто ее выпустил? – воскликнул Такт. – Мы посадили ее в клетку не просто так!
– Эй, через пару тысячелетий я в значительной степени устала даже от самых странных вещей, включая клетку. Так что я буду делать что хочу.
– Кто-нибудь, зовите Сдержанность! – заорала Паника.
Невозмутимость спокойно указала на три надгробия с надписями "Сдержанность", "Достоинство" и "Гордость".
– Быстро, все, бросьте ее обратно в клетку, я не позволю ей все испортить!
– Мне вообще не давали порулить в течение последних 273 лет! – глаз Непристойности дернулся. – Мы сейчас приударим за этим маленьким цыпленком или я тут все сожгу!
– Кто-то сказал “сожгу”?! – Пиромания Селестии ухмыльнулась.
– Кто-нибудь, остановите этих ненормальных! – закричала Забота.
– Летние поросятки, – Паника всхлипнула, свернувшись клубком в углу.
– ЖГИ! – заорала Непристойность – ЖГИ!!
Скуталу ждала, пока неловкое молчание все длилось и длилось. Морда жеребца, на которой играла нежная улыбка, внезапно покрылась густым румянцем.
– Ох-х-х... – пегаска нервно переступила копытцами.
Пиромания боролась до самого конца.
– ЖИВИ – ЛЕГКО, УМРИ – ...
Непристойность и Пиромания были засунуты в картонную коробку, которую Такт запечатал скотчем.
– М-может, нам потушить все это пламя? – спросила Нерешительность Селестии.
– Нет времени, мы должны были ответить Скуталу, фиг знает, как давно! Нам нужен ответ и немедленно! – приказал Такт.
– Л-летние поросятки...
– Нет, Тревожность, нормальный ответ! – Такт фыркнул.
– Скажи ей, что мы ее любим! – настаивала Доброта.
Тревожность согласно кивнула, а Такт медленно покачал головой.
– Слушай, а может, нам просто снова лечь спать? – Апатия Селестии лишь пожала плечами. – Это же не будет значить, что мы ее совсем игнорируем?
– Это из-за тебя мы попали в эту ситуацию! – Такт схватил Апатию и встряхнул ее. – Мы же не могли просто найти себе свою собственную картонную коробку, да?
– Ты не думаешь, что злиться лучше потом? Мне и правда неохота всем этим...
– Ох, божечки, она собирается пойти за нами обратно в замок... – прошептала Тревожность. – Она будет настаивать, что мы ее мать, и начнет ревновать, когда из ниоткуда снова выскочит еще один аликорн. В отличие от предыдущей, она не собирается убегать. И она уже придумала план как убить нас! Мы обречены. Обречены!
Тревожность начала бегать кругами, крича, бросаясь предметами и пиная стены.
– Почему вы все ведете себя как жеребята?! – взревело Раздражение Селестии.
Тревожность схватила Раздражение и толкнула его на Такт, Доброту и Сочувствие. Все трое потеряли сознание.
Что-то острое отломилось где-то наверху и упало на Невозмутимость, отрубив ей переднюю ногу.
Из левого уха жеребца вытекла тоненькая струйка крови.
– Никто, ты в порядке?! – ахнула Скуталу.
Жеребец продолжал сидеть с нежной улыбкой и раскрасневшейся мордой, кровь стекала по его щеке.
Непристойность и Пиромания вырвались из своего заточения и вступили в отчаянную борьбу с Паникой и Раздражением. Паника медленно подползла к Невозмутимости и схватила микрофон, прикрепленный к монитору.
– Летние поросятки, – спокойно сказал Никто.
Скуталу уставилась на него с беспокойством.
– Я схожу за доктором, – ответила она. – Тебе лучше побыть тут.
Жеребец медленно кивнул и сел. Он начал медленно раскачиваться взад и вперед.
– Летние поросятки...