Где не ступала нога человека

Глава 1-13: Если бы смерть спала

Это были едва ли не самые тяжелые восемь суток на памяти принцессы Луны.

Нет, младшая диарх ни в коем случае не жаловалась — все-таки до времен войны и самых темных лет Раздора суета, что захватила окрестности Понивилля, не дотягивала. Аликорн сносила выпавшие на ее долю заботы со смирением и искренним желанием помочь их маленьким подданным вернуться к тому укладу жизни, что был привычен для мирных пони… и церемониальной гвардии тоже. Но изредка ее начинали тревожить неясные подозрения. Если та полосатая мастерица зелий утверждала, что произошедшее — это наилучший исход для всея эквестрийской земли... то каким же был бы тогда наихудший исход? Неужели и впрямь чужак в одиночку был способен вернуть те смутные времена, которые даже она с сестрой не застала, был способен повести за собой легионы Выжигателей, уничтожающих все на своем пути? Но если Мерсер был таков, то как в его душе вообще отыскались крохи доброты, что он решился прекратить это слепое сопротивление, сумел-таки перебороть свои амбиции и гордость? Неужто он настолько переживал за детей? Ведь если бы не жеребята, столкновение в яблочных акрах точно могло закончиться много хуже...

А может, Александр просто устал сопротивляться, как всякое живое существо, хоть он на таковое не очень-то походил? Дошел до критической точки?

Это были резонные вопросы — и прикидывая ответы на них, Луна неохотно понимала, отчего старшая сестра все еще открыта к диалогу с чужаком, готова забыть о произошедшем в обмен на какие-то пункты мирного договора. И это притом, что если бы Мерсер не определил темную принцессу с Тией как ключевые цели, их гвардейцев уже оплакивали домочадцы! Так или иначе, Луна не видела за собой права всерьез судить Александра, разве что продолжила злиться на него в силу покушения на ее рог. В случившемся была ее вина тоже, и от сестры Повелительница ночи, разумеется, получила нагоняй. Однако Селестия не отрицала того, что в каком-то смысле поспешные действия Луны привели даже к лучшему исходу, чем могли бы... Например, если бы Луна дождалась пробуждения старшей, и королевские сестры двинулись на встречу с пришельцем вместе, Александр мог, не видя иного шанса, сходу включить свою самоубийственную атаку — а сестры не успели бы понять, что происходит. Строго говоря, по мнению Тии любое решение, которое они обе могли принять после того, как чейнджлинг сделал свой ход, и события пустились стремительно вскачь, было бы неправильным.

Принцессе Луне не хотелось так думать. Аликорн размышляла над тем, что можно было изменить — ей ведь изначально не хотелось оказаться рядом с человеком без барьера, но именно в эту ловушку она и угодила! То, что любая активная магия начинает сбоить в тумане на болоте, было Луне известно. Но чтобы чужак оказался способен так сходу воссоздать этот эффект? Ведь во время побега из городка с радиостанцией за плечами, в опасной близости от принцесс Мерсер ничего такого не демонстрировал! Может, он и сам до поры не знал об этой своей способности в новом мире — а может, что вероятнее, скрывал до времени еще одну козырную карту. Гость из другого мира оказался куда хитрее, чем полагала Луна... и опаснее, но проявил он эти опасные качества лишь оттого, что таким его посчитала аликорн, и исходя из этого принялась действовать на опережение. Принцесса Ночи вспоминала ее последний разговор с сестрой и возникшие между ними разногласия, когда Луна хорошенько разглядела поисковую матрицу в свежесоставленном заклинании. От младшей не укрылось, что основой послужило заклятье развеивания некросвязок меж костьми, пусть и измененное почти до неузнаваемости. Она спросила Селестию, помнит ли лучшая ученица Старсвирла, сколь много горя принесли за столетия до их коронации те забытые тексты. Тия продолжала настаивать, что за некроманта существо почитать нельзя. Разговор превратился в спор, и Луна на нервах уже почти выпалила, что за то время, пока часть ее жизни выпала из времени и пространства, Селестия вконец размякла и оказалась не способна адекватно воспринимать угрозу. По счастью, на этом моменте по-прежнему любимая ею сестра отключилась, а Луна...

Она просчиталась. Тия утверждала, что открыто предпринимать недружелюбные действия человек, будучи осторожным и по натуре неконфликтным существом, не станет... Так и вышло. Его активную роль в этом представлении сносно отыграл чейнджлинг, а на ответную агрессию спровоцировала Луна, подбросив еще немного поленьев в костер, сложенный дроном. Отдаленное сходство с Тиреком, опасность забытых текстов некромантии, подозрительное соседство чужака с детьми — все это наслоилось в единый комплекс неприязни, заставило принцессу Луну сорваться в галоп. Она поддалась эмоциям, которые предпочитала сдерживать в этой эпохе, на крайний случай давая им волю в собственных снах...

Как бы то ни было, сидеть, кручинясь о нелегкой монаршьей доле, и посыпать гриву пеплом было некогда. Дел у диархии из-за Мерсера скопилось невпроворот; одна организация лагеря в предместьях Фрогги Боттом чего стоила. Совместно с пегасами гвардии и здешней погодной бригадой принцессы были вынуждены два дня распутывать клубок аномалий, который примостился в "подбрюшье" атмосферного фронта Вечнодикого. Разрабатывались и тут же воплощались на практике меры, призванные не дать зоне свободной магии расползаться дальше... хотя последняя не очень-то и торопилась это делать. Гидру, следуя советам приглашенных магов-зоологов, пришлось переселять, как и множество обычных животных — ну, хотя бы в этом отношении часть забот взяли на себя другие пони, а вскорости и Флаттершай. Принцессы брались за отдельные случаи травм, уменьшая нагрузку на лекарей, восстанавливая сложные магические связки крыльев, залечивая глубокие раны и сращивая раздробленные кости. Луна еще и проводила с некоторыми профилактические беседы во сне, когда сознание более пластично и легче поддается искоренению негативных чувств, ибо многих гвардейцев теперь мучали кошмары. Столкнувшись с образами, которые сотворил в умах ее подданных чужак, принцесса не могла не возблагодарить небеса, что схватка не выплеснулась на улицы Понивилля, почти никак не затронула горожан. Если уж подготовленные ко всяким эквестрийским напастям гвардейцы оказались деморализованы, то что говорить об обычных пони? Негатив, что просочился-таки сквозь барьер слухов и уклончивых ответов диархии, с удовольствием ликвидировала Элемент Смеха — она закатила для жеребят, пожалуй, самое грандиозное празднество по поводу получения Меток из всех, что видела Луна. Приглашены были буквально все подряд, даже обосновавшаяся по соседству алмазная стая, а на уборку конфетти потом затратили столько сил, будто пора забега Листопада наступила раньше времени...

Солнечная диарх тоже не сидела сложив крылья. Привыкшая к беспрекословному подчинению в военное время, Луна на ее месте, скорее, всех под одну гребенку бы построила, разве что к детям отнесясь помягче. А вот Тия в очередной раз показала себя деликатным политиком, к каждой категории свидетелей найдя свой подход. Помимо лечения и обязательных премий за вредность, солдатам диархии был адресован лаконичный приказ — в интересах престола молчать о "сим прискорбном инциденте", что они в силу своего призвания с достоинством выполняли. Особо отличившимся лекарям, как военным, так и из числа штата местной больницы, было предложено не только вознаграждение, но и практика в столичном заведении и доступ к медицинской секции библиотеки Тии. Мадам Мэр с ее скромным штабом помощниц и секретарей Селестия удостоила личной аудиенции, на которой отметила, что довольна их работой в плане организации пони в такое непростое время и обеспечения их спокойствия, выразила надежду, что и в дальнейшем престол встретит здесь содействие. Надо ли говорить, как были польщены члены местного административного аппарата от такой похвалы и участия самой Ее Светлости, клятвенно пообещав не разглашать подробности? Владельцы "Сладкого яблочка" получили хорошую компенсацию за погром, устроенный Мерсером и войсками, а также официальные поздравления по поводу обретения Метки младшей кобылкой семьи. С детворы, так невовремя (или все-таки вовремя?) оказавшейся меж молотом и готовой вот-вот лопнуть наковальней, Селестия просто взяла обещание не растрезвонить детали случившегося всем вокруг, в свою очередь взявшись доставить на праздник угощения от придворных кондитеров и лично посетить мероприятие в честь жеребят. Обещание Тия исполнила с удовольствием, ибо сладости Кейков, в частности работавшей у них Пинки Пай, она почитала особенно. Девочки же были в полном восторге — наверное, мало кто из их сверстников мог похвастаться колдографией, где жеребята горделиво демонстрировали свои Метки в обнимку с самой принцессой Дня.

Да, Селестия по-прежнему являлась для ее с сестрой подданных воплощением доброты и теплой, едва ли не материнской заботы. Но что касалось истинных виновников произошедшего... Право слово, Луна давно не видела сестру такой сердитой.

— Я надеялась, Кризалис достанет ума понять, что ей не тягаться с Эквестрией, и рано или поздно она переборет свою непомерную гордыню, возьмет слово в переговорах, — отвечала Селестия на вопрос младшей, что престол собирается предпринять теперь, холодно прищурив свои царственные очи. — Но с меня довольно, милая сестра. Даже Дискорд не опускался до того, чтобы обращать друзей пони даже не в противников, но в оружие против них же. Этой... этому вредителю придется сделать нам шаг навстречу, если она хочет, чтобы в следующий раз я была хотя бы снисходительна.

Едва через пару дней после "Сражения при яблочных акрах" ситуация была выправлена, как пегасы ринулись во все уголки Эквестрии, где можно было найти управителей от имени престола и подчиненных им стражей порядка. У Понивилля гвардейцы вообще перевернули вверх дном чуть ли не все окрестности — и таки обнаружили берлогу чейнджлинга, выстеленную тем же материалом, что использовала Кризалис для коконов. Дрон успел избавиться от компромата, способного привести к его собратьям, и в этом перевалочном пункте всего и обнаружилось, что запас безобидных зелий — никаких текстов и карт, эликсиров для связи на дальние расстояния, никаких зацепок. Естественно, то был не мирный одиночка, изредка выбиравшийся "на промысел" подпитываться эмоциями от случайных пони, иначе зачем он влез в противостояние Луны и Мерсера? Разведчик преспокойно занимался слежкой за ученицей Селестии и ее друзьями, это было очевидно. Тия, осерчав еще больше, заявила, что внимание Кризалис к ее любимой протеже не останется без внимания, и более Селестия такого не допустит — если понадобится, привлечет всех своих многочисленных знакомых и специалистов, и как бы хорошо чейнджлинги ни умели прятаться, массированных облав кто-то избежать да не сумеет.

Говоря об одной подающей надежды единорожке по имени Твайлайт Спаркл... Ну, хоть у кого-то эти дни прошли достаточно гладко, без особых потрясений. Странным совпадением можно было назвать то, что обострение конфликта с Александром пришлось на момент, когда Спаркл вместе с остальными ступила на территорию Империи, так что Луна, еще в начале предлагавшая сестре составить Твайлайт компанию, все равно невольно оказала ей услугу. Как оказалось, Сомбра и не думал исчезать бесследно; у площади кристального города Каденцию, Хранительниц и отряд гвардии с Шайнингом во главе настигла массивная тень, отрезая пути к отступлению. Пони приготовились было к схватке, но тут приключилось затмение... Этим радостно воспользовалась Пинки Пай, завопив в притворном ужасе, что "Большущей злобной чернильнице" лучше проваливать подобру-поздорову, ибо за время его пребывания в заточении некоторые единороги развили свое магическое искусство до такого уровня, что стали в одиночку способны управлять ходом небесных светил! И если, мол, не уступит дорогу, Великая и Ужасная Твайлайт (которая как раз закручивала в роге одно из своих экспериментальных заклинаний), коли понадобится, не только затмение устроит, но и на него эту самую луну уронит!

Свергнутый король мгновенно отступил, растворившись в холодной пустоши. То ли он принял угрозу Пинки за чистую монету, то ли счел затмение дурным знаком, то ли вовсе решил не связываться с розовой оторвой во главе Хранительниц — спросить было некого. Кристальные пони, очутившись посреди новой эпохи, были растеряны, лишены памяти и до смерти напуганы тем, что их дома оказались заметаемы снежным бураном, держась лишь на резервных источниках магии. Они стали несколько сговорчивее, когда Кейденс использовала свои чары, дабы развеять бурю и запитать погодные кристаллы — и совсем уж обрадовались, когда в ходе преодоления искусов темной магии Сердце оказалось торжественно возвращено во дворец. Поговаривали, что кристальный народ собирается позвать Кейденс на царствование в качестве новой Императрицы — в качестве жеста благодарности и признания ее таланта, схожей формой которого обладала старая династия. Но единства в этом плане среди пони не было. Иные обитатели империи посчитали, что этой чести лучше удостоить саму Твайлайт Спаркл, которая шла в авангарде отряда по подземельям и раз за разом расчищала путь от жутких препятствий, коими когда-то наводнил их Сомбра. Твайлайт от такой чести растерянно отказалась и, смущенная, втихую бежала, прихватив с собой Спайка и подруг, до этого пытавшихся выведать местонахождение Сердца у жителей.

Луне уже была любопытна реакция маленькой талантливой скромницы, учитывая, что они с сестрой в любом случае намеревались сделать ее членом королевской семьи и, впоследствии, своей преемницей... Пинки Пай порывалась остаться в империи еще на недельку-другую, дабы поразвлечься на Кристальной ярмарке, которую на радостях организовали жители, но подруги схватили ее в охапку и упихали в поезд. Немудрено: часть кристальных пони уже собиралась посадить Розовую Фурию на трон как национальную героиню, что прогнала вернувшегося вслед за империей Сомбру одним только суровым окриком! Напротив, немалая часть пони сему эпизоду не стали свидетелями, а слухам прильнувших к окнам горожан верить не пожелала, утверждая, что за прошедшую тысячу лет злой король если не отбросил копыта, то забился в самую глубокую из своих нор, и под защитой Сердца его больше не следует бояться. Да и вообще, странные эти эквестрийцы, откуда-то у них целая новая принцесса взялась... Не сочиняют ли они россказни о Сомбре, дабы объявить себя освободителями от его гнета и так удачно заполнить вакуум власти?

Селестия в ответ на такие известия от ученицы печально вздохнула — Луна же только усмехнулась. Недоверчивым кристаллийцам вполне может выдаться случай вновь лично узреть своего тирана... Сомбра совершенно точно ослаб, но вернется, попытается вернуться непременно: обратившись к темной стороне ментальной магии, направленной на подавление воли других существ, он стал чрезвычайно жесток, упрям и честолюбив, и от того, что считает своим, ни за что не отступится. В прошлый раз Луна с сестрой подловила его на этом, но как дело обернется в этом тысячелетии, Повелительница ночи гадать пока не бралась. Устроив с Тией и оставшейся в Империи четой Ми Аморе совет, Луна согласилась, что формирование патрулей из лояльного населения, тех же бывших стражников, и организация разведки ледяных пустошей пока станет лучшим решением, дабы не быть захваченными врасплох. Как только пони обнаружат хоть какие-то признаки логова Сомбры, Кейденс вместе с диархией примет меры. Кроме того, следовало озаботиться исследованием подземелий на предмет темных артефактов и тайных ходов, ведущих за пределы купола... Уже хорошо, что Империя более не являлась угрозой. В перспективе, если Кейденс завоюет любовь и доверие остальных пони (а веселую и ласковую принцессу было сложно не полюбить), взойдет на трон, то обычно державшееся особняком государство и вовсе могло стать хорошим союзником. Твайлайт деликатно выполнила свое поручение там, где сестры-аликорны когда-то прошлись паровым катком, а Тия ухитрилась в непростых условиях исполнить уже свое обещание. Не без оговорок, но она его исполнила.

Что до пресловутой "оговорки", нелепым образом сцепившейся с Луной, почти на ровном месте оказавшейся втянутой в противостояние с принцессой Ночи — аликорну было неприятно думать над тем, в какую сторону развернутся отношения меж пони и человеком, если... когда он очнется. Пока существо восстанавливало себя, Луна не переставала ожидать от Мерсера нового ужасного сюрприза. Очередной направленной против пони эволюции его способностей, если угодно, ибо меж собой и творящим хаос Болотным ульем чужак составлял какую-то фантасмагорическую экосистему. Хорошо, пускай на этот раз все произойдёт не единомоментно, и диархия успеет принять меры, как обещала Селестия. Но Луне совершенно не улыбалось вновь говорить с пришельцем! Оправдания никогда не были коньком Луны; что она сумеет из себя вымучить, кроме сдавленных извинений, если до сих пор не сумела отпустить чувство вины за куда более давнее деяние? Ее действия привели не к лучшим результатам — пусть уж тогда Тия говорит с Мерсером, а сознание Луны послужит сном-посредником...

— Я поговорю с ним, — мягко согласилась принцесса Дня, помешивая ложечкой кофе с молоком. — У меня достаточно обширный опыт в убеждении тех, кто считал себя преданными, уж поверь...

— Охотно верю, — разглядев скрытую в ее словах беззлобную иронию, усмехнулась темная принцесса. В конце концов, она сама входила в это число.

— ...но первый шаг обязана сделать ты сама, — добавила Селестия. Феломина, соскучившаяся за эти дни по хозяйке и недавно явившая себя во вспышке пламени, согласно курлыкнула. Магическое создание переступило на жердочке и вновь упрятало голову под крыло — несмотря на свою стихию, быть ранней пташкой феникс не желал. Заметив взгляд Луны, полный скепсиса, солнечная принцесса кротко потупила очи:

— Иначе не Кризалис будет казаться в его глазах главным виновником, но я — интриганкой, которая пытается выставить свои деяния в лучшем свете и свалить все на проштрафившегося подчиненного. Вне сомнения, доктор Мерсер нам доверился, но в нем еще бурлит множество подозрений. Лулу, — просяще взглянула на нее сестра, — я понимаю, что ты предпочла бы дать волю эмоциям и решить, что положение уже не исправить, да и незачем исправлять. Когда мы только взошли на престол, я и сама примерно так же хотела отнестись к неизбежным неприятностям на нашем с тобой пути, — Селестия прикрыла глаза, вдыхая поднимающийся над чашкой пар, мыслями возвращаясь в эпоху минувшего. — Я думала, что стану лучшей правительницей, на которую только может рассчитывать Эквестрия, самой мудрой и достойной, обладающей небывалым могуществом. Что я, коли потребуется, и без твоей помощи сумею покончить с беспорядком и остатками тьмы, что оставили Старсвирл и его друзья на нас с тобой, — старшая аликорн печально улыбнулась. — Я непременно скажу свое слово, но прошу, поговори с Александром первее меня. Выясни, почему он отказывается идти на контакт, разузнай, о чем он думает. Извинись перед ним... и я уверена, он тоже найдет в себе силы принести тебе извинения. Человек отнюдь не глупец и понимает, что вы вполне неплохо поладили бы, если не вмешательство чейнджлинга.

Луна покачала головой, молча возблагодарив судьбу за то, что Селестии достало терпения не проявить эту свою... наверное, эгоистичную сторону за время ссылки младшей принцессы. Хотя уж от кого-кого, а от милейшей Селли Луна и в прежние-то времена, когда порядки в Эквестрии были строже, вряд ли ожидала бы подобного — а теперь и подавно. Но раз уж Тия говорила всерьёз… Умом темная аликорн понимала, что должна оставаться стойкой подобно сестре, но Луна не верила, что для нее было бы достаточно попросить прощения, будь принцесса на месте чужака — раз уж они настолько похожи, как еще после визита Лиры утверждала Селестия. С конфликта-то диархов Ночи и Дня миновала целая тысяча лет, и аликорн даже не могла вообразить, как старшая сестра истосковалась по своей "маленькой Вуне", давным-давно извинив ее за тот порыв гнева. А здесь раны были совсем свежие... Понурившись, Луна упрямо настояла на своем:

— Пусть так, но я не знаю, чего можно от него теперь ожидать, сестра. Потому что не помню, чтобы нам хоть когда-то приходилось демонстрировать подобную жестокость, даже в столкновении с Сомброй. Мы с ним условились быть добрыми друзьями, но Мерсер атаковал без колебаний, не считаясь со средствами, будто я в момент стала для Александра злейшим врагом. Он собирался лишить меня, саму Повелительницу Ночи, магии... — вздрогнув, аликорн умолкла, не желая об этом говорить. Ее копытце рефлекторно дернулось вверх, стремясь прикрыть рог, но Луна взяла над собой контроль, выкидывая прочь из головы ужасные воспоминания.

Человек, как и Луна, тоже не горел желанием возобновить диалог, на упомянутый контакт идти отказывался. За все то время, которое Луне потребовалось, чтобы нащупать лазейку в его сознание, он не реагировал ни на речь пони, ни на последовательности простых звуковых сигналов, ни на иные раздражители. Все, что человек делал с тех самых пор, как его голова обрела суставчатые ноги и принялась довольно шустро бегать — без лишних слов пробовал выбраться за пределы барьеров, а затем, неудовлетворенный, прятался в земле либо замирал на месте. Несмотря на надежду, что дипломатия с иным миром еще не вконец загублена, Селестия пока отпускать Мерсера на все четыре стороны не собиралась. Шлем-череп бережно перенесли в конусообразную влажную яму, в которой ассистенты Тии раскопали одну из основных "артерий" улья, окружили достаточного для наблюдений размера сферой и оставили возможность питаться через небольшие ворота. Одним словом, сестры Александра предоставили самому себе, рассудив, что почти бессмертный "живой голем" и без помощи пони разберется, что ему нужно. И пока существо, взбодрившись в красном тумане, набирало силу, в походной лаборатории Тия и Луна лично следили за его состоянием, ибо Совет старшая пока решила не привлекать. Их участие в дальнейших проектах было неизбежно, но все-таки.

Палатка, где расположились сестры, была начисто лишена привычной им роскоши: здесь можно было найти лишь рабочие инструменты, зелья, тома магических искусств всех направлений, алхимическое оборудование да портальные экраны, на которые выводилась информация о состоянии их невольного "гостя". Луна вечером третьего дня разбиралась в ручной жаловой пушке Мерсера, вполне успешно подавлявшей ее солдат, и думала, что воистину все гениальное — просто. Энергия от расширения газов алхимического заряда не только выталкивает жало наружу, сообщая ему скорость, но и используется для отвода "челна" назад и заряжания следующего, позволяя вести непрерывный огонь... Чистая механика, заключенная в должным образом сработанных кусках металла. Такое смертоносное, но притом изящное, лаконичное изобретение... и в лапах кого-то кроме Мерсера совершенно бесполезное в условиях Эквестрии, если считать за таковые противостояние гвардейцам, а не пугливым кобылкам из Понивилля или любого другого провинциального городка. Именно тогда магическая проекция вывела тревожный сигнал: Алекс впервые подал признаки жизни... но и только.

В последующие дни Селестия и Луна перепробовали решительно все способы добиться разумного ответа от Александра. Не было у него легких, чтобы говорить — так почему он всего и делал, что курсировал по выделенному пространству туда-сюда, а не пытался ответить, хоть что-то нацарапав на земле? Хотя в полной мере безмозглым создание назвать было нельзя. То был интеллект, способный на планирование и вычисления, но какой-то... иной. Подчиненное ему, тело Мерсера копило питательные вещества и, когда их начинало хватать не только на повышение уровня организации, но и для нормального функционирования тела, Мерсер изменял себя. Личности там не было и в помине, так как мозг человека все еще пребывал в состоянии спячки, вяло перекликаясь меж своими отделами на уникальном церебральном языке, ни капельки не похожем на мыслительные процессы пони.

Пока мозг спал, тело гостя из иного измерения продолжало растягиваться, управляемое какой-то неведомой силой среди генитей его клеток, тянуть новые каналы нервов, усложняться. Становиться все более высокоразвитым организмом — позвоночной теплокровной формой жизни, на которую Мерсер походил изначально. А вот его промежуточные формы точно не были родственны приматам, как он заявил Лире Хартстрингс. Их бесспорно можно было считать чем-то насекомоподобным, чем-то, что роится в Улье, живет в условиях взвеси из микроскопических "переносчиков"... Все формы Алекса, кроме последней, настолько отвыкли от обычных способов восприятия, что не имели ни обоняния, ни слуховых отверстий, ни глаз — в лучшем случае последние заменяла рецепторная ямка, вплавленная в броню. Между тем, объем мозга оставался практически неизменным, пока надстройка-морда изменялась в процессе того, сколько живых тканей оказывалось в распоряжении Алекса. Сначала то был всамделишный "черепаук", в арсенал которого входили лишь четыре заостренных лапки и красная точка-сенсор. Затем — нечто, напоминающее скелет юной морской пони, с длинным раздвоенным хвостом-пикой, которым существо отталкивалось при передвижении, и единственной парой коротких относительно тела насекомовидных лап, что будто взяты были у богомола. Глаза еще не появились, но под черепом успели нарасти разделенные пополам жвалы, действующие так, словно это были хелицеры обычного паука — но и они уступали следующей версии, обладающей впечатляющим набором клыков и двумя парами челюстей. Тело Алекса на тот момент напоминало немного поросший мускулами и броней скелет обычного пони, которому передние копытца заменили на хитиновые серпы, что были длиннее опорных лап и потому выбрасывались назад во время бега. Шея стала длиннее, хвост, напротив, укоротился до обрубка, на котором оканчивался позвоночный гребень из острых пластин-шипов.

Если бы принцессы и дальше не ограничивали его в "пище", скорее всего, Мерсер превратился в себя прежнего; каким чужака видела Твайлайт, Рейнбоу Дэш и немногочисленные свидетели во время его первых часов пребывания в Эквестрии. Но когда к исходу восьмой ночи Александр стал максимально походить на то, в какой форме с ним столкнулась Луна — разве что глаз у него стало три, и располагались они скопом в правой глазнице, образуя равносторонний треугольник, — принцесса Ночи воссоздала дорогу в его сон. Признаться, она не ожидала от Тантабаса такой инициативы. Что может безропотный слуга предложить окромя помощи в организации сознания да временами угнетающих образов? Но прирученная сущность теней и впрямь стала ключевым фактором успеха, затронув механизмы, известные одному Александру. Так что с утра Луна и Селестия в несколько напряженной обстановке пили кофе, обговаривая последние детали перед тем, как младшая сестра окунется в сознание Мерсера. Человек, уже передвигавшийся на задних лапах-ходулях, на портальном экране не демонстрировал ничего сверхестественного: его тело так и бродило по заполненному алым туманом куполу, будто лунатик, способный неосознанно навредить тому, кто встанет у него на пути. Когти передних лап существа подрагивали, глаза таращились строго вперед, изредка моргая вразнобой. Селестия удостоила горбящуюся фигуру на проекции молчаливым взглядом, после чего обняла сестру, ласково потерлась подбородком о загривок Луны.

— Доверься мне, — негромко сказала она. — Ты способна на много большее на поприще дипломатии, чем думаешь, сестра, и разбираешься в тайных устремлениях разумных существ лучше всех, кого я знала. Уж ты-то осознаешь, через что выдалось пройти Александру.

Луна, еще чуть поколебавшись, медленно кивнула:

— Хорошо. Я постараюсь найти нужные слова.

Она едва не добавила, что никакого толку из этого не выйдет, а возможно и навредит, если попытку проникнуть к нему в голову человек расценит как очередное покушение на свою жизнь и свободу. Тем не менее, решимость Луны сделать все от нее зависящее, чтобы распутать этот конфликт, была искренней. Она не хотела заниматься самообманом, всерьез считая Мерсера виновным в случившемся — так что собиралась поступить, как просила Тия.

— Как думаешь, не потому ли он может не идти на контакт, — невесело поинтересовалась Луна напоследок, — что ощущает себя потерянным, подобно тому, как я чувствовала себя по возвращению? Просто желает свернуться клубком и отгородиться от мира вокруг...

Селестия тихо погладила сестру по шее и отстранилась, серьезно глядя ей в глаза.

— Может, и так. Но Александр до самого конца не собирался сдаваться. И если все то, что человек тебе рассказал, правда, он способен на исключительное понимание того, что бывал и в худших ситуациях... и успешно с ними справлялся. Быть может, Александр просто ждет повода, чтобы встряхнуться и выйти из этого болезненного состояния. Предоставь ему такой повод, Лулу.

Сестры умолкли, размышляя каждая о своем, и Луна тяжело выдохнула, одним глотком допивая свой кофе. Она принялась творить заклинание, так что вскоре все звуки вокруг аликорна отодвинулись на задний план: негромкое пыхтение алхимических колб, позвякивание ложечки, размешивающей сахар в чашке сестры, шипение подогреваемого для пенки молока, сонное щебетание Феломины. Растворившись в потоке мысли, Луна перенеслась сознанием на охраняемый лучшими из гвардейцев полигон и, задержав дыхание, нырнула в "пузырь" чужеродного сна.

Ее накопытников коснулась темная трава. Прошло более двух тысяч лет с тех пор, как последний раз Луне пришлось вторгаться в чужой разум против воли его хозяина... Тот раз запомнился ей тяжелой схваткой, из которой принцесса Ночи вышла победительницей ценой истощения всех ее сил. Сломить волю обычного пони для аликорна не представляло никакого труда, чем Луна, естественно, никогда не пользовалась — пони охотно предоставляли ей доступ к своим воспоминаниям. Когда-то давно они делали это в силу уважения и легкой толики страха, а после наступления Гармонии из-за любви и безграничного доверия к престолу. Но встречались на жизненном пути Луны и такие вот бастионы разума... Натуральные крепости, которые необходимо было брать длительной осадой по всем правилам. Причем силы защитников, очевидно, сами не способны взять в осаду вражеский лагерь, но вполне могут рыть встречные подкопы и устраивать вылазки, истощая силы атакующих в надежде, что те уйдут несолоно хлебавши.

Принцесса стояла на заросшем холме, окруженном с двух сторон молодыми деревьями и валунами. Твердыня была отделена от него пропастью, дно которой терялось среди все тех же зарослей и острых скал, расплывающихся в красном тумане. Из разлома бил поток горячего воздуха, так что Луна поморщилась и сделала шаг назад, поднимая голову. По мере того, как ей открывался вид на все новые башни и стены, опорные пункты и цилиндрические посты с плоской крышей, что влезали друг на друга все круче, переходя в вертикаль, у принцессы невольно закружилась голова. Замок, который выступал из отвесной скалы перед Луной, и, казалось, сам вот-вот растворится в толще камня, виделся ей неприступным. Слишком большой объем, слишком перегруженное фортификацией строение. Из множества бойниц торчали жаловые орудия, причем жерла их стволов диаметром порой достигали головы Луны, а на площадках у стен замерли непонятные военные машины-коробки, сплошь закованные в сталь и резину.

Перебрав в памяти множество различных типов ментальных заграждений, Луна не обнаружила ничего похожего. Решительно, сие вместилище разума было ни на что не похоже. Обороняйся Александр всерьез на этом рубеже, и Луна даже не знала бы, как к нему подступиться, с чего вообще начинать. Но дело было в том, что Мерсер и не пытался наладить оборону. Да, принцесса все еще не могла так просто войти в главные ворота, но эта внушающая трепет боевая крепость была... пуста. Нигде не горел свет, у бойниц не готовились к осаде вражеские солдаты, не слышались грозные окрики командиров. Крепость, на которой не было видно ни знамен, ни привычной Луне геральдики, оставляла впечатление вымершей, давно покинутой ее обитателями.

Однако благодаря прислужнику Луна знала, что это отнюдь не вся картина сна. Тантабас, что спокойно ждал по соседству, проструился на ту сторону. О чем он говорил с неясной тенью, да и говорили ли они вообще, Луна не имела представления. Может, слуги просто обменялись понимающими "взглядами". Как бы то ни было, одна из массивных машин вдруг пришла в движение, подползая ко рву и принявшись медленно раскладывать громоздкую металлическую конструкцию на своем хребте, образуя подобие моста. Тантабас, вернувшись и накинув на себя привычный облик теневой копии, кивнул — их пропускали беспрепятственно... Луна успела заметить, как высокая фигура в темном одеянии скрылась за воротами. Не видя иного выхода, она миновала рокочущий "мост" и шагнула в проем.

Внутри принцессу Ночи встретили уже привычные коридоры с высокими сводами, освещаемые факелами, выложенные мрамором и полированным гранитом. Из-за этого в первый момент Луне показалось, что нутро крепости списано с замка Сестер. Но это было не совсем так; вместо доспехов, статуй и прочих декоративных элементов в нишах вдоль коридора тянулись двери. Судя по всему, проемы были заперты, и попытка открыть хотя бы пару из них ни к чему не привела. Повсюду, точно россыпи звериных следов, принцесса находила следы чьей-то бурной деятельности: самые разные предметы обихода (от привычных до совершенно незнакомых), коробки, стеллажи с жалометами под человеческую руку, модели тех самых странных машин, свернутые карты, бумаги с надписями на неизвестном языке. Могло ли быть так, что коридоры разума были покинуты в спешке? Может, именно с этой целью их обитатели заперли все двери в хранилищах памяти — чтобы Луна не узнала ничего лишнего?

Погрузившись в раздумья, на очередном повороте Луна едва не врезалась в долговязую фигуру. Нечто обогнуло Луну и зашагало прочь, мерно переставляя длинные ноги, облаченные в подобие темных брюк.

— Александр? — неуверенно спросила ему вслед Луна. Она думала, что была готова к любому развитию событий, однако то, что Мерсер предпочел ее не заметить, несколько поколебало уверенность принцессы. Тем не менее, Луна быстро взяла себя в копытокинез. Принцесса Ночи собиралась двинуться за существом в костюме, скроенном под долговязую фигуру человека. Путь ей преградил Тантабас, неслышно следовавший за хозяйкой — он только покачал головой и, облетев Луну, поплыл по воздуху в сторону, противоположную той, куда направился человек.

— Ну, если ты настаиваешь...

Коридор вывел их в зал, первую и единственную большую комнату на пути Повелительницы Снов. У стены на другой стороне потрескивали поленья в камине, контрастируя языками пламени с серым камнем, хоть как-то оживляя залу. Ровно на середине помещения Луна обнаружила массивный стол, не тронутый даже графинами с водой. Вокруг него расположились резные сиденья, похожие на троны с высокими ножками и спинкой, очевидно, тоже предназначенные для людей. Луна обошла зал в надежде найти какие-то подсказки в окружении, но, кроме пустого стола, здесь ничего не было — ни гобеленов, рассказывающих какие-то личные истории, ни витражей и полок с книгами. Принцесса всего и заметила, что будто вытесанных из гранита «стульев» было ровно пятнадцать, причем целых три из них стояли во главе стола, пока остальные выстроились по бокам. Глубоко разочарованная, Луна попросила слугу, сведущего в этом "пустом" сне, трансформировать высокий стул в более удобное для пони кресло и уселась с края стола. Выпив воды из явившего себя в тенях бокала (вода здесь имела странный привкус, но не показалась неприятной), принцесса со вздохом облокотилась на подставку кресла и уставилась на пламя в камине, размышляя, как ей привлечь внимание хозяина этого места. Что, если они с сестрой переоценили восстановительные способности Мерсера? Если после нескольких дней "спячки" алхимия его мозга все еще пыталась вернуться в некое равновесное состояние и до сих пор не давала никакого отклика, не рановато ли Луна залезла сюда, пусть и с помощью Тантабаса?

Ждать долго Луне не пришлось. Звук чужих шагов возник в проеме позади нее; не цоканье копыт и не легкое позвякивание регалий, а именно шаги, приглушенные обувью. Любопытство заставило принцессу наклониться и посмотреть назад. В помещение быстро вошла группа из четырех человек — теперь Луна могла отчетливо рассмотреть, в какой мысленной форме пребывал Александр. Ворча себе под нос что-то в духе "и ради этого вы подняли меня в такую рань", Мерсер широкими шагами приблизился к столу и грузно осел в его главе, спиной к камину. Притом лицо его, к удивлению Луны, было бледно-зеленым, словно незрелый помидор. Одежда на нем была примерно та же, что и на незнакомце в коридоре, ручной работы: темный камзол с клиновидным вырезом и высоким воротником, длинными полами и белыми полосами на рукавах, брюки почти в обтяжку и пара туфель с узким носом. Одежда... казалась удивительно подходящей высокому двуногому, однако Луна эти новые детали ощущала как что-то чуждое и непривычное. Облик Мерсера был пригоден для прогулок по аллеям Кантерлоте и званых вечеров, но никак не для ведения боевых действий, которыми Александр успел отличиться. Луна успела заметить, как на спине мужчины блеснула россыпь изумрудных огоньков, но тут ее внимание привлекла свита Алекса.

Группа из трех... людей схожей комплекции в темных костюмах последовала за Мерсером и с натренированной синхронностью встала за его спиной, каждый ровно напротив своего сидения, и замерла. Это были безликие существа с такой же зеленой кожей — их лысые головы не имели ни носа, ни глаз, ни иных деталей, будто над ними поработал какой-то чудаковатый художник-авангардист. Застигнутая врасплох их неестественным, но в то же время обыденным видом и тем, как спокойно вели себя "кошмары", Луна молча взирала на странную компанию. Безликие стояли абсолютно неподвижно, сложив руки за спиной. Мерсер просто сидел, с рассеянным видом подперев голову ладонью, другой рукой потирая лоб. Аликорн, поколебавшись, кашлянула.

Мерсер вздрогнул, поднимая голову и будто впервые замечая принцессу Ночи. Реальность грез вокруг человека подернулась рябью, и три фигуры за его спиной в смазанном движении слились в одну, а затем и вовсе развеялись без следа. Мужчина широко распахнул глаза:

— Как ты оказалась здесь? — он даже приподнялся на резном стуле от удивления. — Тебя не должно быть зде...

Александр оперся кулаками о стол и замер, уставившись в глаза принцессы. Некоторое время они молчали, буравя друг друга недоумевающими взглядами. Но вот, наконец, Алекс расслабился – вся настороженность, выдающая себя в подрагивающих мускулах на пальцах и жилке шеи, вдруг разом оставила его тело.

— А-а… — протянул он и медленно уселся обратно, сощурив глаза. Хотя человек уже не глядел на Луну сверху вниз, следующая фраза показалась ей давящей, каким-то немыслимым образом звучащей у самого уха принцессы, будто угрожающий шепот:

— Так у вас тоже есть своя ручная… хм, прикормленный механизм. Узнаю этот запах мысли…

Молчаливо следя за человеком, Луна не могла не отметить, как быстро к нему вернулось самообладание; это проявилось даже в том, что он вновь перешел на официальное обращение во втором лице. Попутно бывшая Найтмер не могла мысленно не удивиться: «Что еще за машина? Что все это значит?» Она даже решила уточнить у пришельца, что именно он имел в виду, но Алекс благополучно ушел в себя, как в воспоминаниях Лиры, потирая узкую переносицу и негромко бормоча себе под нос:

— …итого, моя гипотеза "В этом мире никто не в силах залезть ко мне в голову подобно Матери" оставалась рабочей немногим более полутора недель в дневных единицах Земли. Лучше, чем я ожидал…

Луна смутно подумала, являлось ли нарочным то, что в словах человека "мать" было употреблено с иной интонацией, придавая смысл не родства, но изначальности. "Того, что следует до", как фестралы уважительно величали ее "Матерь Ночи". Алекс, прямо взглянув на свою невольную слушательницу, медленно покачал головой – не демонстрируя уже никаких признаков того, что приход Луны в сон потревожил его. Из вспышки фосфористо-зеленого цвета в руке Мерсера появился кубок, судя по отсвету металлический. Человек сделал небольшой глоток и усмехнулся.

— Кровавое пекло, Луна, — вздохнул Мерсер, — ну скажите, где ваше хваленое понячье уважение неприкосновенности чужого разума? Отчего вы хотя бы не подождали, пока я окончу восстанавливаться?

— Я нашла способ, — ровно отвечала принцесса, хотя при этом обеспокоенно повернула голову назад, к своему слуге, — и, посоветовавшись с сестрой, решила не откладывать это. Всякое могло произойти.

Луна постаралась, чтобы ее последняя фраза прозвучала нейтрально, без намека на опасную непредсказуемость человека. Однако в следующее мгновение ей уже было не до того, что там подумает или не подумает Мерсер: поворот головы увел Тантабаса из поля ее зрения. Луна ощущала его слабое присутствие, — казалось, он по-прежнему находится у хозяйки за спиной, — но не могла больше видеть слугу, как растворились в материи сна безликие копии Александра! Куда Тантабас мог запропаститься? Если их с Мерсером диалог обернется схваткой, противостоянием, конечно, польза от теневого прислужника была бы иллюзорная, но все равно Луне было неуютно оставаться с человеком наедине. Алекс нахмурился, словно что-то припоминая.

— Надеюсь, вы держите ее на коротком поводке, — отнюдь не угадав предмет истинного беспокойства Луны, заметил он. — Что-то ваша машина слишком вольготно разгуливает, будто не ограничена четкими инструкциями. Моя, гм, предала… при куда менее стесненных обстоятельствах.

— Машина? Предала? - непонимающе посмотрела на него Луна. Мерсер повел рукой с кубком:

— Очевидно, я вновь употребил не самое подходящее слово. Злословие, вероломство здесь ни при чем… В конце концов, машина оборачивается против своего хозяина не потому что злая, а потому что для нее имеет значение лишь поставленная задача. Если ты не знаешь, как выставить ограничители, она будет поглощать все больше вычислительной мощности, максимизируя свою эффективность, и в итоге…

Луна напряглась. Связь с Тантабасом на какую-то частичку мгновения дрогнула, прежде чем вновь принялась сквозить ровной пустотой тени – и в этой заминке ей послышалась угроза, алчность, жажда свободы. Принцесса не была уверена, что это не могли быть эмоции самого Мерсера, донесшиеся сквозь ткань его сознания, но аликорн определенно различила что-то знакомое. Столь же чужеродным, выводящим из себя было ее видение человека сразу после того, как Мерсер навел переполох в городке.

— ...дискорд меня дернул полагать, что то могло быть старое потомство моего врага! — человек, между тем, благополучно продолжил беседу с самим собой, не очень-то нуждаясь в одобрении своих слов Луной. — А ведь она не просто прислала вышестоящие инструкции, а буквально высосала из меня часть системы, так что я этого и не заметил! Дискорд побери, я должен был это вспомнить, как только... — заметив, что аликорн окончательно потеряла нить разговора, Мерсер деловито заключил:

— Ладно, принцесса, я думаю, с нас обоих хватит пустопорожней болтовни. Просто скажите, что вам от меня нужно — я откажусь, и мы разойдемся, сделав вид, что этого разговора не состоялось.

— Я здесь не для того, чтобы выдвигать условия, — осторожно заметила Луна. — Ничего неприемлемого не…

— Никакие приемлемые условия мне тоже от вас не нужны, Ваше Темнейшество, — сказал Алекс все тем же спокойным голосом. — Я стану говорить только с дипломатической половиной диархии, принцессой Селестией. Дайте-ка угадаю: она послала вас лишь затем, чтобы я не вздумал подозревать Ее Светлость в качестве истинного виновника произошедшего? – человек одним быстрым глотком допил содержимое кубка и поставил его на стол, отодвинул прочь, выставив вперед руку. — Вы правда думаете, что явившись сюда в одиночестве, без венценосной сестры, вашей позиции вы придадите какую-то новую силу?

Луна с трудом подавила желание дать волю своему гневу: «После всего, что произошло, он не воспринимает насвсерьез? Когда мы с сестрой решили пощадить его?!» Аликорн вздрогнула от пробежавшей по ее телу волны раздражения, но сумела заглушить неприязнь резонным вопросом – с чего Мерсер вообще встал в такую категоричную позицию? Это его истинные чувства, или человек просто хочет выторговать себе какие-то дополнительные условия, набить цену? Или… неужели ему уже настолько все равно?

— Вам нечего здесь ловить, Луна, — пробормотал человек, складывая перед собой руки на столе, переплетая пальцы. — И без обсуждения случившегося все предельно ясно. Мы водили друг друга за нос, а потом умудрились вцепиться друг другу в глотки. Я использовал других разумных в качестве живого щита. Вас я тоже намеревался использовать таким образом. Я поступал так не колеблясь, и поступил бы так снова. Ни каких-то новых откровений, ни извинений вы от меня не дождетесь. Вы здесь затем, чтобы… что? Использовать фактор нашей с вами общей "болезненной" темы для установления эмоционального отклика? — Мерсер невесело улыбнулся, облокачиваясь на спинку своего сидения. — Не настолько наши расы похожи, чтобы смириться друг с другом, Луна. Вам лучше уйти, — резюмировал Александр, прикрывая глаза. — Все, что я хотел — это вернуться домой, но вы встали у меня на дороге…

«Не похожи? Разве он не говорил жеребятам и Хартстрингс, что считает пони за этих зэ-но… за подобие людей?» Луна хотела было вставить пару слов, но и в этот раз, задумавшись, упустила момент. Мерсер продолжал настаивать на том, что хочет домой… В груди у принцессы кольнуло от сумбурного чувства, для которого аликорн никак не могла подобрать названия — жалость, перемешанная с неприятием. Испытывала бы Луна чувство вины по отношению к Мерсеру, не будь он обязан своим положением ей, не будь хотя бы отчасти? Знай Луна о… истинной сущности пришельца заранее, и она, наверное, ни за что не захотела бы иметь с Мерсером дел.

— …могли и понять, что разговора после такого у нас не выйдет, — вывел принцессу из раздумий голос Алекса, будто вторящий ее мыслям. — Вы неглупая пони, Ваше Темнейшество: понимаете, на что я способен, и знаете, в силу каких обстоятельств могу решиться применить эти способности. Между нами сейчас не осталось ни тайн, ни недопонимания… Просто уходите.

— Я не имела в виду… — начала было принцесса Ночи, но Мерсер ее перебил:

— Вы просматривали воспоминания Лиры, — уже более категоричным, даже раздраженным тоном выдал он. — Я был честен с ней. Что я могу сообщить такого, что вам неизвестно, и что вам мешает вынести вердикт в мое отсутствие, как вы решили на основе непроверенных данных, что я представляю угрозу?

— А что я еще могла подумать? – отчаянно стараясь не цедить сквозь зубы и не бросить ему в лицо известные только Луне обвинения, в свою очередь высказала претензию младшая сестра. Даже если это и не являлось провокацией Мерсера, как во время первого контакта, лучше было на нее не поддаваться. — Я понятия не имела ни кто вы такой, ни что вам от нас надо. Вы, Александр, даже не представляете, в чем еще я могла вас заподозрить, учитывая ваши способности и мой опыт древней магической истории!

Человек оправил манжеты своей темной одежды, пошитой на долговязого двуногого.

— Ну извините, — сухо откликнулся Александр, — что влетевший в Эквестрию пришелец оказался ходячей энциклопедией, демонстрирующей доселе неизвестные вам способности, умеющей почти в совершенстве контролировать свой разум и в целом являющей собой подобие технического гения, так что вы оказались не готовы. Я-то, наивный, рассчитывал, что для вас, сверхтехнологичной нации, это привычное дело… да и вообще, что вы каждое раскресенье с какой-нибудь напастью континентального масштаба вынуждены дело иметь. А вообще, — тут его тон сменился с ровного сарказма на что-то, в чем чувствовалась немалая крупица иронии, — скажите спасибо, что в моем винтокрыле не летели их коренные обитатели, бойцы из Черной стражи. Вот тогда стало бы весело всем без исключения, а не только вашим солдатикам.

— Мы не собирались…

— Хотя, как знать, — не дав ей развить мысль, призадумался Алекс. – Может, эти напичканные алхимией и лозунгами автоматоны тоже решили бы, что с них хватит. Раз уж первичную установку, защищать человечество, здесь не представляется возможным... А теперь, — заключил Мерсер, складывая вместе ладони, — почему бы нам не расстаться? Мое полное, хм… "выздоровление" займет еще пару-тройку дней. Когда оно произойдет, тогда мы и поговорим с Ее Светлостью в мире реальном. Если вы не хотите уходить, уйду я, — человек приподнялся и, склонив голову в коротком поклоне, вышел из-за стола. — Не советую следовать за мной, Ваше Темнейшество. В коридорах моего разума легко укрыться от назойливых посетителей. Кроме того, здесь могут водиться хищники… — Мерсер направился к проему, через который он почтил зал своим присутствием. — Ваше искусство погружения в чужие сны ведь имеет представление о том, что даже обычные нейроны способны бороться меж собой? Что уж говорить обо мне…

Луна молчаливо смотрела вслед Александру, взглядом задержавшись на его спине – там мягко светились зеленоватым оттенком крылья, состоявшие из острых лепестков-узоров. Схематичное, но притом довольно сложное изображение со многими деталями не походило на привычную ей геральдику, тем более на звездообразный "герб" винтокрыла и многочисленные символы на оборудовании человека. Что же оно могло значить для Александра, если даже во сне он тяготел к этой руне?

«А что, если?..»

Неожиданно принцесса Ночи поняла, что знает, как найти подход к человеку. Вопрос был… в постановке вопроса. Бывший Рэнделл не поднялся, едва разглядев вторженца в его сознание, и не ушёл молча – следовательно, не так уж Мерсеру было и наплевать. Хоть и немного, но он заинтересован в разговоре с принцессой. Возможно, Мерсер проверял ее, опять полагая, что имеет дело с какими-то враждебными наклонностями, как считала Тия. Что диархия собирается вытянуть из него информацию…

На самом деле, неважно было, специально Александр это делает, испытывая Луну, или на полном серьезе не остался в восторге от перспективы говорить с ней. Пытаться им манипулировать, должно быть, являлось затеей безнадежной, ибо человек был превосходно осведомлен о тайных мотивах их разговора. Нельзя было также запугать его, и Луне особо нечего было предложить Мерсеру, что сейчас стоило бы его внимания. Но человека можно было заинтересовать. Разжечь его любопытство — не этого ли Александр хотел от нее? Ведь Мерсер из памяти мятной единорожки производил впечатление существа, которое сильнее всего на свете любит загадки природы, и еще больше любит их разгадывать. Даже Тантабас был первым, на чем оказалось сосредоточено внимание доктора, а не сам факт того, что его сон потревожили.

— Почему ты зеленый?

Мерсер, уже вышедший в коридор, остановился, едва не замерев с поднятой ногой на полушаге, и некоторое время был недвижим. Когда он развернулся, лицо Алекса оказалось исполнено всамделишным недоумением. Человек нахмурил темные брови:

— Прошу прощения?

— Эти… механизмы, которые тебе служат, — Луна припомнила странное обозначение, которое использовал Алекс. — Они тоже обладали зеленой кожей. Разве ты не заметил?

Александр посмотрел на свои руки, поворачивая их перед глазами так и эдак. Он потянул за кожу на костяшках, используя противопоставленный и указующий перст как щипцы, даже подергал себя за щеку. Затем человек встрепенулся, как бы припомнив заданный ему вопрос:

— Механизмы? Сагитар, Аларий, Пельтаст? (прим. Рода пехотных войск в Древней Греции, что в сочетании позывным Мерсера, данным военными, какбе намекает) – Мерсер закрыл на несколько мгновений глаза, после чего его маловыразительная по сравнению с пони морда вдруг сморщилась, собрав кожу бороздками вокруг глаз и приподняв скулы:

— А если я подумаю об этом так… Ча-эрн, зал образов, бедняжка Джэ-дизз? (прим. Джадис — она же Белая колдунья из "Хроник Нарнии". Слова Мерсера отсылают к ее происхождению, описанному в приквеле, "Племяннике чародея". Почему Мерсер вспоминает именно это произведение — загадка. Может, потому что тоже купался в болотистом пруду? Или по тексту далее дается более удобоваримое объяснение, этого тоже отрицать нельзя) Не звонит звоночек? – поинтересовался он. Луна в замешательстве качнула головой, обводя взором залу, практически пустую в отличие от коридоров.

— Здесь нет никаких звонков.

— А что насчет того, что снаружи? – поинтересовался Алекс, махнув рукой куда-то вверх и вбок от себя. — Это не опустевший город?

— Мне удобней представлять чужой… недружественный разум в виде крепости, которую необходимо взять в осаду, а затем штурмовать, — решилась на откровенность Луна. — Однако твоя оборона такова, что я не могу найти ей аналогов в нашем мире. Несомненно, это что-то пришедшее из твоей памяти.

— Занятно, — человек потер подбородок, возведя глаза к каменным сводам. — Для меня это город… Всегда город. Иногда он цел, и по нему расхаживают жители, как ни в чем не бывало. Иногда он наполнен лишь тенями былого… их много, — вздохнул Алекс. — Бывает, что от зданий остаются лишь обглоданные кристаллической вспышкой остовы, а я смеюсь на одной из крыш под зараженным дождем. До того, как все окончилось, вообще шла война. Я был командиром бронированной роты, а подчиненные мне бойцы… — человек пытливо всмотрелся в мордочку Луны, словно в поисках хоть какого-нибудь намека или подсказки. — К слову, как выглядят с твоей точки зрения эти безмолвные служители машинного интеллекта, химеры?

Луна улыбнулась про себя, решив не обращать внимания на то, что Мерсер, очевидно, имел в виду отнюдь не редкое магическое создание-триплекс. Ей было бы куда привычнее воззвать к сердцам верных ей с сестрой пони, чем обсуждать значительно более мудреные понятия живой алхимии и механизмов, о коих толковал Александр. Но, по всей видимости, этим ей удалось найти уязвимую точку в броне, которой Мерсер окружил себя.

— Камердинеры в опустевшем замке, — коротко ответила принцесса Ночи.

— Камердинеры? Неожиданно, — Мерсер теперь выглядел задумчивым и одновременно самодовольным, будто он уже подобрался к разрешению вопроса, что заинтересовал его. – Я бы рассчитывал обнаружить в вашем видении сна троицу боевых горничных или что-то вроде того.

Луна позволила себе в жесте удивления приподнять брови:

— С чего бы?

Человек посмотрел на нее странно.

— Ну, учитывая, что исходя из слов Лиры в ваше время наблюдался куда больший гендерный реверс социальной среды, да и сами времена были менее спокойные… или еще до вас, я так и не понял. Хм, так ведь все сходится! – одобрительно кивнул он головой, ударяя кулаком о ладонь. — Безликими они могут быть потому, что хоть и адаптированы под меня, не являются персонифицированными величинами. По крайней мере, не сейчас, — Мерсер потер одну ладонь о другую, зябко поерзав плечами, облаченными в темную ткань. — А когда восприятие касается оболочки, посредник Вашего Темнейшества отчасти заимствует уже мой базовый фильтр восприятия. В вашем измерении спектр сдвинут, искра другого цвета и выкручена насыщенность. Скажите помощнику откалибровать эти параметры. А может, это у меня какой-то сбой после облучения, — Алекс покрутил пальцем у виска, подходя к столу и забирая вновь наполнившийся чем-то красным кубок. — Здесь ни в чем нельзя быть уверенным. Может, вы мне всего лишь снитесь. А может, с меня на границе миров сделали дешевую злую копию, и она всем теперь дома заправляет.

— Могу заверить, что я – настоящая принцесса Луна. Других столь же опытных менталистов в новейшем тысячелетии я не знаю, — пробормотала темная аликорн, закрывая глаза и взывая к силам Тантабаса. Она будто сквозь дрему своего личного сна услышала вздох Александра: «Ну, уже кое-что». Когда Луна вернулась в пространство грез, мужчина пододвигал к камину мягкое кресло, еще недавно бывшее высоким резным троном. Кожа Мерсера была нежно-розового цвета, дополненного желтизной отблесков пламени, а узор на спине был примечателен тусклым оттенком алого. Усевшись в кресло, человек утопил подбородок в изгибе меж "большим" пальцем и остальными четырьмя, после чего куда более охотно согласился:

— Так и быть, давайте обменяемся еще парой слов. Ну-с, — он выжидающе посмотрел на Луну и, не переменив своей осанки, странным образом закинул ногу на ногу. — Так с чем конкретно ты на этот раз ко мне пришла, принцесса Луна? Что плохого скажешь?

«Не пытайся играть с ним, — подумала темная диарх. — Ты должна быть предельно честной, если хочешь, чтобы из этого разговора вышел толк». Мерсер, в свою очередь, становился честен с собеседником, когда убеждался, что под него не копают. Кажется, в этом отношении чужак оказался удовлетворен: Алекс никак не протестовал, когда она решила обратиться к человеку в первом лице. Более того, легкость, с которой он перешел на менее формальное обращение, удивляла даже с учетом знания, сколь искусен мог быть человек на стезе притворства.

- Сестра послала меня узнать, что ты думаешь о сложившейся ситуации, — ответила принцесса, стараясь говорить мягко, располагающим к себе тоном, как умела Тия, — узнать, почему ты ничего не предпринимаешь. И за взаимными извинениями.

— Крхм, — неопределённо проворчал себе под нос Мерсер. — Вот как.

— Она думает, что еще не поздно начать с чистого листа. И мы еще можем продемонстрировать друг другу истинное... дружелюбие.

Человек усмехнулся. Луна уже решила, что за этим последует вполне предсказуемый вопрос в духе "сама ты, понимаю, так не думаешь?" Однако Мерсер лишь махнул рукой:

— Принцесса, я и так старался быть максимально доброжелательным. Настолько, насколько это вообще возможно при моем характере и положении, в котором я очутился. И что из этого хорошего вышло? Я не представляю, в чем еще ты могла меня подозревать – но и ты не представляешь, как много я здесь работал… в том числе над собой. Сколь от многих возможностей отказался, чтобы наладить с вами мирный диалог. И все мои усилия полетели в тартар, — Мерсер, поджав губы, обернулся к пламени камина. — С чего вы с сестрой решили, что я вновь собираюсь повторить эту ошибку?

После того, как Мерсер задал этот важный вопрос, Луне хватило благоразумия сдать назад и не пытаться немедленно найти ответ на него. Прежде следовало выйти с Александром, так сказать, вровень – раз уж он не был так категорично против разговора по душам. Луна поднялась из своего более широкого кресла и пролевитировала его к камину, прихватив с собой графин с водой. Серебристые регалии на ее стройных ногах мелодично цокали об пол, пока принцесса Ночи шла к очагу. Луна уселась, оказавшись глазами под стать Мерсеру, который внимательно, безо всякой скрытой неприязни смотрел на нее. Что же… В любом случае, это должно было оказаться легче, чем долгий, почти в год длиной, процесс адаптации после ее возвращения из тысячелетней ссылки. Привычные тебе вещи и обычаи уже не существуют в природе, не говоря уже о дорогих тебе пони, из немногих знакомых радостей жизни – разве что потребность в сладостях и, в частности, в пончиках… Луна поежилась, так что шерсть на холке встала дыбом, когда она вспомнила о сне Тии, представлявшем собой подлинную фантасмагорию. Уж что-что, а эти порывы, в отличие от сестрицы, младшая аликорн могла контролировать намного лучше.

— Мне... Мне жаль, что так произошло, — вздохнув, Луна попробовала вернуть беседу к относительно легкой материи, в которой пони испокон веков хорошо разбирались – эмоциям. Разумеется, давить исключительно на жалость было бы бесполезно, поэтому Луна подкрепила свои слова резонной, как она считала, причиной:

— Мне и в голову не приходило, что ты так подумаешь. Что мы, пони, способны выстрелить в спину тому, с кем мы только что обязались сохранять мир.

— Да уж, — хмыкнул Александр. — С моей точки зрения предложить помощь, поинтересоваться самочувствием после того, как атака не достигла своей цели, был поистине невообразимый уровень лицемерия. У меня аж дух захватило от столь восхитительной наглости. И, так понимаю, тебе аналогичным образом не пришло в голову, что я имею лишь самое поверхностное представление об оборотнях…

— Такие… одиночки больше не станут причиной раздора ни меж пони, ни меж иными расами, — сочла нужным пообещать Луна. – Престолом уже организована кампания по отлову их агентов.

— М-хм, — сдержанно среагировал Алекс. — Это было близко. Я постарался сгладить углы своей инородности, когда давал представление о себе Лире по алгоритму "пони – это четвероногие люди". Но вот сейчас сижу и думаю, что наши расы отличаются намного больше, чем я полагал. Тот же образ мышления характерен разительными отличиями… — Алекс отчего-то не стал развивать тему с чейнджлингами, не подал вида, что человеку есть дело до истинного виновника того, что его отношения с престолом оказались в столь плачевном состоянии. — То, что ты со своими гвардейцами не стала на месте рассматривать версию, что я могу так подумать, говорит о многом.

— Дабы больше не ставить друг друга в неловкое положение всякими небылицами, — выразительно посмотрела на него Луна, делая глоток холодной воды, — предупреждаю, что мы уже на второй день догадались, что твой винтокрыл являл собой передвижную военную машину, а иной мир является довольно недружелюбным местом, в котором ваш вид так или иначе стал доминирующим – и воюете вы не только с… "монстрами", но и меж собой тоже. Если тебя интересует что-то еще, я могу поведать о нашем представлении… так называемой Земли.

Естественно, принцесса не собиралась так прямо сообщать Мерсеру о худших подозрениях, которые, наверное, посетили только ее, но никак не Тию, по-прежнему верящую в лучший исход для всех. Между тем, в глазах пришельца впервые блеснул подлинный интерес к собеседнице, а не напускное равнодушие или удивление.

— Какая обескураживающая честность, — протянул Алекс. — Не сомневаюсь, что правители моих сородичей в аналогичной ситуации и не подумали бы демонстрировать, что им известен весь расклад. Но ты права, принцесса Ночи, — человек потянулся, расправляя свои широкие плечи, как бы растекаясь ими по тканевой спинке кресла. — Мой мир недружелюбен в сравнении с вашим, это факт. Даже Земля современности неподготовленному эквестрийцу, должно быть, покажется Армагеддоном, измерением смерти… Без магических сил, способных упорядочить хаос миллионов лет отбора, природа становится хитра на жестокие выдумки. И я еще надеялся, что плод такого мира наладит контакт с миролюбивыми, глубоко социальными зо-моррзз, (прим. Zoomorphs, упоминаемые ранее зооморфы. Nuff said) и все пройдет гладко? – горько усмехнулся Мерсер, складывая лапы на груди. — Теперь я понимаю, сколь губительны могут стать заминки в понимании друг друга, если человечество когда-нибудь наладит контакт с жизнью извне Земли. Даже учитывая знание вашего языка и угрозу моей свободе, мне следовало начинать не с выставления себя важной персоной — попытка чего была, основываясь на ретроспективе, далеко не оправданна! — а с того, что является общим для всех разумных существ. Последовательность красок, музыка, картины... Золотистое сечение. Может, даже стихосложение, песня. А может, и вовсе следовало с тобой, принцесса, танцевальный поединок устроить... то еще зрелище было бы.

— Итак… тебе не все равно? – резонно предположила Луна. — Ты ведь размышлял об этом, пока был отгорожен пеленой сна от тела?

Мерсер поерзал влево-вправо своими длинными руками, сцепленными в замок. Зевнул, пряча морду в высоком белом воротнике.

— Разве что немного, под самый конец. Разобрался не торопясь со своей новейшей организацией, механизмам названия дал. Для нашей братии классификация многое значит… Потом уже просто дремал, ожидая завершения регенерации, — уголки губ человека немного приподнялись, когда он закрыл глаза. – Давно так хорошо не высыпался.

Принцесса не знала, что еще было бы уместным спросить, поэтому глотнула воды. Человек вновь открыл глаза, сонливо моргнув. Он молчал, замерев в кресле, а потом неожиданно поинтересовался:

— Как думаешь, я мог бы уничтожить ваш мир, если захотел?

Луна поперхнулась, выдав через ноздри роскошный фонтан прямиком в камин. Она закашлялась, после чего прикрыла копытцем мордочку и в изумлении взглянула на Алекса. Тот не шелохнулся, спокойно рассматривая собеседницу и ничем не показывая, что целью человека было вывести ее из душевного равновесия.

— Уничтожить… Эквестрию? Эквус? — Луна отставила графин в сторону и силой мысли осушила мокрую шерстку. — Почему… Зачем, скажи на милость?!

Внезапность вопроса ошарашила принцессу, и она сердито уставилась на Мерсера. Был ли это мимолетный каприз хитрого человека, какая-то проверка, или Александр и впрямь хотел узнать ее мнение по этому вопросу? Алекс хранил молчание, так что Луна, в конце концов, не выдержала:

— Селестия бы сказала, что нет, — проворчала темная аликорн. – Сказала бы, что магия дружбы восторжествует, и раз уж дружба с отдельными пони стала причиной того, что ты изволил остановиться — сие есть лучшее тому подтверждение. Но ты, человек, — Луна ткнула в его сторону левой передней ногой, сурово нахмурившись, — одно из самых опасных существ, которые когда-либо водились в Эквестрии. Если включить в список сестру и меня, пятое место, не ниже. А если не принимать во внимание быстрый срок истощения "алхимических запасов" и учесть факт того, что мы пока не знаем, как некоторые твои способности взаимодействуют с магией, может даже четвертое. Поэтому я скажу – да, ты мог бы причинить немало горя, и нанести урон, который оказался бы невосполним.

Алекс зловеще улыбнулся, продемонстрировав ранее скрытые губами гладкие белые зубы. Он провел большим пальцем по краешку кубка, который стоял на деревянном подлокотнике. Луна встревоженно дернула ушками:

— Погоди. Неужели ты так обозлился после… — аликорн вскинула подбородок, нервно мотнув хвостом и сверху вниз глядя на Мерсера. — У тебя в самом деле возникают такие деструктивные мысли?

Александр деланно усмехнулся, подняв ладонь.

— Естественно нет, — он взял кубок с питьем и с показательно беспечным видом пригубил. — Что мне ваш мир? Мир ваш мне ничего не сделал. Это чисто академический вопрос. Мне просто было любопытно, на основании чего вы просчитали, что моя угроза "затащить с собой в небытие Эквестрию" являлась блефом, и Ее Светлость продолжала упрашивать меня сдаться.

— О, сестра и я с самого начала знали, что это блеф. Не только потому, что ты и до этого не брезговал дурачить головы нашим подданным, — выдохнув про себя, усмехнулась аликорн. Телекинезом она поправила свои струящиеся звездной россыпью пряди, кои сбились в клубок из-за конфуза с водой, и пояснила:

— Будь ты даже космическим виндиго, извести Эквестрию подчистую, как ты угрожал, невозможно. Наш мир слишком крепко вписан в Мироздание.

Человек наклонил голову вбок, озадаченно поглядывая на принцессу Ночи.

— Не уверен, что понял, о чем идет речь, но… допустим, — он рассеянно провел ладонью по своей темной гриве, пропуская короткие пучки-локоны сквозь пальцы. — Но все равно, почему тогда Ее Светлость решила остаться, а не телепортировалась прочь, чтобы я мог спокойно в одиночестве покончить с собой? Зачем пошла на риск, пусть и не самый значительный?

— Селестия такая, — фыркнула младшая сестра. — Она решила дать тебе шанс – и ты, к моему удивлению, решил им воспользоваться, переступил через свою гордыню, чтобы прекратить это безумие. Я имею в виду, кто еще из разумных согласился бы погибнуть в заранее обреченной на провал попытке уничтожить своих врагов? – себя Луна в этот перечень, разумеется, и не подумала включать. Даже будучи сраженной безумием Найтмер, у принцессы Ночи доставало самолюбия, чтобы в безвыходной ситуации, в противостоянии с намного превосходящим ее врагом (за таковых Твайлайт Спаркл с подругами и сестру, разумеется, Найтмер не почитала) не биться до смерти, но склонить голову – хотя бы затем, чтобы поквитаться позже. Тряхнув головой, Луна серьезным тоном заявила:

— Мой черед задавать вопросы. Почему ты так категорично отказывался тем или иным способом закончить бой? Разве заключение хуже смерти? Ты действовал жестоко не без причины, это так, но ведь ничего бы не произошло, если ты просто сбежал, когда, — Луна нахохлилась, будто собираясь мехом отгородиться от жутких ощущений, — вывел меня из схватки. Но ты бросился ко мне, будто желал докончить начатое!

Человек с бесстрастным любопытством глядел на Луну, уже пригладившую шерстку – словно на нового мотылька в своей коллекции.

— Сбежал куда? – коротко поинтересовался он. — Мне, конечно, не приходилось калечить четвероногих пушистиков, да и не хотелось особо, так что в любом ином случае я предпочел бы избежать схватки, как во время похищения радиостанции. Но у меня просто не оставалось иного выхода. Если вы в самом деле враги, меня настигли бы залпами в спину, да и появление Ее Светлости в самый неподходящий момент никто не сбрасывал со счетов… оставалось только довести неравный бой до конца. А что до возможности сдаться… Принцесса, — Мерсер наклонил голову, смотря на нее исподлобья, — в вашей реальности вообще хоть кто-нибудь поднимал вопрос целей и средств? Ты когда-нибудь была на войне?

— Я была на двенадцати, — безо всякого высокомерия ответила Луна. Гордиться сим фактом, право слово, ей и в прежние времена не особо хотелось. — Хвала Небесам, эта пора миновала еще до того, как мы с сестрой повздорили, даже до того, как Дискорд вздумал превратить Эквестрию в свое имение.

— Неужели? Тогда ты должна понимать, что... как ты там говорила? — Алекс притворно задумался, поднеся согнутый палец к губам, явно припоминая их разговор до эскалации конфликта. – Вам, в таком случае, не удастся переложить вину на меня. Не знаю, как ваши суды, а у меня на родине любой международный трибунал сделал бы послабление. Когда солдат в форме Эквестрии с опознавательными знаками одной из диархов стреляет в переговорщика, Эквестрия переходит в статус врага. Точка, — Мерсер наставительно поднял вверх палец. — У тебя в распоряжении, Луна, был ровно один способ исправить эту ситуацию.

— И какой же? — сухо поинтересовалась темная аликорн. В словах человека, определенно… имелся смысл, пусть он и напирал на факты, о которых обычный эквестриец предпочел бы умолчать в разговоре с диархами, заранее считая сестер правыми.

— Немедленно казнить того придурка, который вздумал стрелять мне в спину, разумеется, — разочарованным тоном, будто искренне недоумевая, как она сама не догадалась до такой прописной истины, отвечал Алекс. — Вместо того, чтобы оправдываться, мол, «я не я, и лошадь не моя», казнить идиота, посмевшего нарушить приказ и поставившего под угрозу мирное сосуществование двух миров! На месте, в назидание другим, без суда и следствия! Абсолютная власть у вас или нет, в конце концов? Только в этом случае я согласился бы тебя выслушать, не открывая огонь, принцесса Луна.

Аликорн не могла скрыть своего изумления. Она, хлопнув ухоженными ресницами, только и сумела, что выдавить из себя:

— Ну у вас на Земле и порядки…

— Нормальные у нас порядки, — невозмутимо отверг ее претензию Алекс. — В самый раз для хрупких по сравнению со многими другими творениями природы существ, большую часть своей истории вынужденных бороться за выживание и место под солнцем. Я, принцесса, жил в самой цивилизованной стране Земли – но при этом самый близкий аналог ей, что у вас может найтись, это империя Сомбры. Разве что, в отличие от этого кретина, Объединенные Содружества порабощают в меньшей степени своих граждан, нежели более слабые государства-соперники – кого-то в ходе военных действий, но куда чаще деньгами и обязательствами. Ты думаешь, кто-то из людей всерьез переживает и возмущается, как неэтично и несправедливо такое положение дел? — Мерсер фыркнул, закатив глаза к потолку. — Есть у нас и такие великовозрастные идиоты, но остальные в равной степени рукоплещут что очередной развязанной правительством войне, что массовым беспорядкам против этих самых правителей ради абстрактных, сомнительных идей.

— И ты тоже? С твоим-то здравым смыслом?

— А мне было все равно, пока за мной и моей сестрой не пришли, — пожал плечами мужчина. – Наша государственная система на протяжении двух сотен лет демонстрировала жизнеспособность там, где другие бы уже давно развалились под собственным весом, так какое мне дело до тонкостей ее работы, если "маленький человек" вроде меня занимает в ней хорошее место? Есть ли мне разница до того, что творится в менее благополучных странах на другом конце обитаемого мира? Свои бы проблемы решить… — вздохнул Алекс, устраиваясь в кресле поудобней. — Мы, знаешь ли, не сидим на всем готовом, в то время как магические сверхсущества по доброте душевной решают глобальные проблемы. Когда нам нужно топливо, чтобы согреть наши дома зимой, люди набиваются под землю добывать его, рискуя быть взорванными и заваленными. Но все равно идут — потому что это дело их жизни, и поскольку им нужно кормить свои семьи. Как бы ни был жесток наш мир, обремененное разумом человечество не ломается, держится за продиктованные рациональностью порядки, старается стать лучше, чем могло быть. С переменным успехом истребляет шакалов, которые идут по легкому пути и пытаются решить свои проблемы за счет других… совсем уж не считаясь со средствами, — Мерсер повысил голос, который исполнился толикой гордости за те вещи, о которых он вел речь. — Смерть и боль преследуют нас от самого зарождения племенного строя в недрах каменных пещер до эры космических технологий. Наши первые храбрецы, которые должны были положить начало межпланетным путешествиям, дотянуться до луны, сгорели заживо в металлическом гробу. Наши конкуренты, с которыми мы в ту пору активно бодались, во время первого в истории выхода человека в открытый космос пережили семь аварийных ситуаций, из которых не менее половины в другое время привели бы к гибели космоходцев! (прим. Мерсер имеет в виду трагедию "Аполлона-1" и полет товарища Леонова соответственно) - Александр до хруста сжал кулак, подняв его до уровня глаз, блеснувших азартом и чем-то, что Луна в другое время могла бы назвать благородной яростью. — Но мы не сдаемся! Мы продолжаем идти вперед. Мы поем песни и рассказываем истории, вдохновляющие миллионы людей по всему миру, и… — человек вдруг замолчал, разом осунувшись, будто из него вышел весь запал. После чего непривычно тихо он закончил:

— Да, народы пони и людей действительно слишком уж разные. Наши порядки, Луна, писаны кровью… Но я не откажусь от своих слов, что порядки наши тоже созданы, чтобы сохранить мир, насколько это возможно.

— Я так и не поняла, зачем вам понадобилось лететь на луну и вообще в космос, — находясь под впечатлением от его пламенной речи, несколько рассеянно заметила принцесса. Мужчина непонимающе посмотрел на нее, но затем ответил:

— Если расскажу о том, что я накопал во время своей подрывной деятельности, ты этому вряд ли поверишь. Сочтешь глупостью. Но если вкратце, там целый ряд факторов – престиж, жажда первооткрывательства, гонка оружия… — Мерсер помотал головой, будто желая отвертеться от назойливых мыслей и вернуться к прежней теме. — Одним словом, я тоже должен был стать такой вот очередной жертвой на пути прогресса. Та-лизз вита еист, - продекламировал он на своем иномировом языке. (прим. На самом деле это не инглиш, а вполне себе латынь, "Talis vita est". Означает буквально то, что Мерсер говорит далее в тексте) - Такова жизнь. Люди погибают, остальные продолжают сражаться, потому что единственный способ не ввергнуть себя в бездну отчаяния и хаоса – победить. Я выбрал победу, отказавшись умирать вне зависимости от того, сколько людей ради этого придется отправить в небытие. Я предпочел схватку, чтобы защитить то, что мне дорого. И чтобы мои секреты не достались всяким посредственностям из числа правителей, не знающим ни в чем меры, — Алекс выдержал паузу, когда по его кисти пробежали черно-багровые жгуты, медленно обволакивая каждый палец и вновь растворяясь в обманчиво мягкой и беззащитной коже. — Этого я и боялся, Луна. Что вы собираетесь вывести меня из строя, а затем станете сроком в вечность мучать и разбирать на всякие интересные для магов компоненты.

— Кто станет так поступать с разумным существом?! – ужаснулась принцесса. – Это ты имел в виду, когда говорил, что при помощи тебя хотели получить оружие для каких-то темных дел?

— Можно сказать и так.

Аликорн брезгливо поморщилась. Даже не подумав, что может обидеть Александра, она прямо заявила:

— Послушать, так среди твоих сородичей полно исключительно мерзких типов.

— Как я и говорил, не все и не всегда таковыми являются, — ничем не показав, что слова Луны его задели, произнес человек. — Я видел в своей жизни немало хорошего. Многого в ней добился. А вот ты, Луна… — он апатично смерил принцессу взглядом своих блекло-голубых глаз. — Если ты предпочтешь не наказывать своего солдата ради сохранения мирных отношений с могущественным противником… Если ты не готова пожертвовать союзником ради блага большинства, то как правитель в нашем мире ты будешь меньше, чем самая захудалая тень.

Луна вздрогнула, похолодев. Страшно было представить, во что могло вылиться столкновение двух миров, если контакт не ограничился одним-единственным человеком – которого, в силу его способностей, и так хватило сполна! Она позволила своей мордочке скривиться в вымученной усмешке, чтобы отвлечься от слов Александра, избавиться от внезапного волнения.

— Я ни за что не хотела бы оказаться в вашем мире.

Мерсер усмехнулся в ответ, беря кубок:

— А я не желал обнаружить себя в вашем. Для меня, наоборот, это Эквестрия – Армагеддон, где на каждом шагу аномалии, отрава, рукотворные чудовища, зе-но и противоестественная зловещая магия. Еще теперь и предатели будут чудиться на каждом шагу благодаря нашим общим ухищрениям, — он отсалютовал Луне кубком, сделал хороший глоток и утер губы тыльной стороной запястья. — Но думаю, что как-нибудь да справлюсь. Я много с чем научился жить.

— Например?

Человек посмотрел на свою собеседницу с таким осуждением, словно та держала его за величайшего глупца в истории Эквуса, не меньше.

— Не притворяйся менее проницательной, чем ты есть на самом деле, принцесса, — лаконично посоветовал Алекс. — Ты все еще желаешь оценить, насколько я могу быть откровенен с вами, не так ли? Не стоит… игры такие со мной никого до добра не доводили, — поставив емкость с воображаемым напитком обратно, он сложил руки локтями на коленях, наклонившись вперед и ловя взглядом каждое выражение мордочки Луны. – Я более чем уверен, что ты прочла в воспоминаниях Лиры, что человек ради поддержания собственной жизни вынужден отбирать ее у существ высокой организации. И раз уж тебе довелось понять, что мой винтокрыл являл собой предмет военного ремесла…

— Моя сестра догадалась о назначении винтокрыла первой, не я, — быстрее, чем следовало, ответила Луна. Мисс Хартстрингс действительно сделала неверный вывод из их с сестрой беседы, но в этом отношении человек грозил оказаться совершенно правым.

— Пусть так, — согласился Алекс. – Но думается мне, что я все-таки не переоценил твои мыслительные способности, принцесса Ночи, — и тут же человек кивнул головой, добродушно улыбаясь, будто и не приковывал ее к месту испытующим взглядом всего мгновеньем ранее. — Ну же, Луна? Ты ведь обо всем уже догадалась. Я показал себя хорошей военной машиной. Даже слишком хорошей, близкой к универсальности, использующей все доступные возможности, чтобы одержать верх над врагом. Боевые припасы в ходе длительной схватки могут закончиться, волшебники – получить магическое истощение. Даже незримый, нематериальный боевой дух солдат имеет свойство кончаться. Мне сказать вслух… — Алекс замешкался, приняв во внимание, что разговор их шел в пограничной зоне мыслей, и окружающим никак не мог быть слышим, — гм, сказать в открытую, или ты сама назовешь ресурс, в коем никогда не будет недостатка на настоящем поле боя?

«Все-таки не вышло утаить», — обреченно подумала про себя Луна. Принцесса хотела скрыть от Мерсера, что догадывается об этой ужасной подробности его существования – по крайней мере до той поры, когда прояснит интересующие ее детали, но пытаться играть эмоциями и словами с тем, кто считал своего оппонента не намного глупее себя, оказалось воистину бесполезно. В первые три дня после прибытия в Эквестрию человек не казался ей чудовищем – он был опасен неизвестностью другого мира, но и только. Однако после выведения заклинания Тией, после своих собственных наблюдений Луна не знала, что и подумать. По крайней мере, Александр точно не был безумен и не упивался страданиями других, не казался порабощенным своей противоестественной силой. Но если кровопролития было нельзя избежать, он, по всей видимости, без колебаний истреблял любого, кто встанет у него на пути… не брезгуя даже такими вещами, которые обычному пони не привидятся и в кошмарном сне. Луна выдохнула и коротко произнесла шокирующее, давно вышедшее из обихода их маленьких подданных слово, способное встретиться разве что медицинском справочнике, который от корки до корки заучил человек:

- Трупы.

Человек развел руки в стороны, с написанным на лице ироничным сожалением как бы признавая вину:

— Именно. И я бы предпочел сохранить в тайне эту мою… особенность.

Луна ничего не ответила, желая промочить пересохшее горло. Она не знала, куда заведет их этот разговор, но ей уже было не по себе. Возможно, Александр намекал на какую-то тайную сделку – такого характера договоренность, с которой Луна, единожды дав волю измененной себе, больше никогда не хотела иметь ничего общего.

— И зачем мне прислушиваться к твоему пожеланию, интересно? — спросила она.

— Затем, что ты тоже не торопишься сообщить всем и каждому, как я ужасен, — пальцы Мерсера дрогнули, сжавшись и разжавшись, будто выдавая тревогу, скрытые опасения, но его слова звучали по-деловому сухо. — Не думаю, что Ее Светлость, уже более тысячи лет стремящаяся верить в лучшую сторону всех и каждого, самостоятельно догадается о такой милой подробности. Ты же пришла к сему выводу еще до того, как полезла ко мне в голову. И не сочла нужным сообщать сестре, раз все-таки оказалась здесь. Следовательно, это в твоих… в наших интересах, — последнюю фразу гость из иного мира произнес так выразительно, что Луна прямо спросила:

— Ты знаешь, что я сделала тысячу и один год назад?

Может, со своей стороны Александр и утверждал, что схожести их историй было недостаточно для установления, как он выразился, "эмоционального отклика", но какой-то частице души Луны было жаль Мерсера. Они оба избрали путь жестокого сопротивления, полагая, что иными методами не смогут достичь своей цели. Они оба не думали о других непричастных разумных, когда поступали так. Им обоим довелось принять безжалостное решение, грозившее уничтожить все, что они любили. Луна не могла знать, причинило ли это Мерсеру такую же боль, как ей, ибо человек реагировал на многие нелицеприятные вещи своего мира с равнодушием и даже с каким-то нездоровым оптимизмом. Но принцесса могла утверждать, исходя из разговоров с Лирой и жеребятами, что в чужом для него обществе Алекс стремился к мирному небу над головой, и не то что бы охотно готовился противостоять диархии. Необходимо было признать, что между Луной и пришельцем наступил некий момент откровенности. И если бы темная аликорн сдала Мерсера сестре, она предала свое собственное убеждение, глубоко укоренившуюся надежду, что бывшая Найтмер достойна прощения за свое покушение на свободу и даже жизнь сестры, за попытку установления тирании Ночи.

— У меня дома это известная дилемма, древняя, как сама человеческая порода, — неторопливо отвечал Алекс, пока Луна обдумывала сложившуюся ситуацию. — Ты либо вынужден угождать величине, от которой зависит твое могущество, либо со временем обнаруживаешь себя в силах самолично изменить мир – так, как нужно тебе одному. Все мы, люди по Лэм-у, не против винить себя в том, что решились пойти на такой шаг... но чувство вины, как правило, преследует нас, только если карта легла неудачно, либо же подготовки оказалось недостаточно, и мы проиграли. Вот почему я думаю, что ты ищешь повод не выставлять меня в худшем свете, принцесса Луна, — человек провел кончиками пальцев по скулам к подбородку, поморщившись. — Тебе может пригодиться тот, кто одержал победу на этом фронте… ну, или по крайней мере умудрился не потерпеть поражение. Кто не только потерял, но и обрел взамен что-то выдающееся. Естественно, фактор эмпатии для пони не менее важен, хоть ты и дитя другой, более суровой эпохи, — Мерсер бесцельно покрутил рукой в воздухе. — Ты думаешь, что мы оба презрели наш старый образ жизни тогда, предали постулаты, которым безукоризненно следовали много лет. Скажу больше: мы в равном положении и сейчас, - он отвел взгляд и стал смотреть на пламя, краснеющее в недрах камина. — Девять ваших суток назад мы оба отличились не с лучшей стороны. В битве между эмоциями и скупой логикой понятно, что всегда побеждает… А еще так совпало, что недоброжелатель попал по старой области батареи, что только укрепило мои подозрения.

— К чему ты все это говоришь? – сбитая с толку его словесными излияниями, спросила Луна. По приплюснутой, но по-своему благообразной мордочке человека скользнула тень раздражения.

— Я пытаюсь быть более любезным и словоохотливым, нежели привык обходиться со своими недавними противниками, хорошо? – буркнул Мерсер. — Когда тебе пробивают грудную клетку, настроение начинает стремительно портиться, а доверие к собеседнику волей-неволей достигает отрицательных величин — быстрее, чем ты возвращаешь себе способность мыслить трезво. У меня, знаешь ли, аллергия на предательства, — заявил Александр, складывая руки на груди. — Я не собираюсь извиняться и не жду от тебя извинений, если на то рассчитывает Ее Светлость. Мы оба были в своем праве. Ты хотела защитить жизни своих подданных, и я тоже думал о сохранности жизни – своей. Всю жизнь предпочитал думать о себе как о своего рода зеркале, — фыркнул Мерсер. — Я с детства видел, что мир безразличен, и мне, в свою очередь, было начхать на его судьбу. Ко мне проявляли симпатию, и я старался быть вежливым, по мере своих возможностей дружелюбным в ответ. Меня ненавидели и пытались уничтожить – я давил их жестоко, без сомнений и какой-либо жалости, — Алекс мотнул головой, отклоняясь назад, возвращая себе привычную позу у самой спинки кресла. Черты лица мужчины плавно разгладились, составляя нейтральное выражение.

— Мне, как и тебе, жаль, что так произошло, так неудачно все совпало. Я был бы рад все вернуть и не устраивать погром с членовредительством, но получилось так, как получилось, – куда менее решительным тоном добавил он. Внезапно на лицо Александра вернулась улыбка с толикой насмешки:

— Да, к слову о жестокости, как о весьма эффективном инструменте! Куда делся этот мелкий паршивец, что якобы ослушался приказа и выстрелил в меня? Кто за ним стоял?

— Это был чейнджлинг. И если не ошибаюсь, это тебе должно быть прекрасно известно, разве не так? — приподняла брови Луна. Мерсер пожал плечами:

— У меня есть ряд предположений о мотиве этого существа, но хотелось бы послушать вашу с сестрой официальную версию.

— Это был вражеский лазутчик, — начала принцесса. — В переполохе ему удалось скрыться, затем бежать. Впрочем, как я и говорила, это ненадолго. Моя сестра очень серьезно отнеслась к этому случаю, — темная аликорн перевоплотилась в зловещую, покрытую черной гладкой шкурой фигуру с изломанным рогом и острыми ногами, сплошь пронизанными отверстиями в хитине. От Луны не укрылось, как человек впился глазами в своего врага, нехорошо прищурившись. — Кризалис — их самопровозглашенная Королева. Кто она такая, откуда взялась престолу неизвестно, но если кто и может стоять за этим покушением, то только она. Чейнджлинги на протяжении пары столетий появлялись в Эквестрии, но то были отдельные случаи, и в целом их появления были довольно безобидны. Откуда бы они ни пришли, основная часть Роя держалась подальше от нашего государства вплоть до свадьбы в Кантерлоте.

Мерсер слушал свою недавнюю оппонентку в облике истинного врага молча, не перебивая, так что Луна посчитала нужным вновь поднять тему, которой она ранее касалась:

— Мы пока еще не определились, какие конкретно будут предприняты ответные действия против Кризалис. Но они будут. Может, ты и не представляешь государство другого измерения, так что на дипломатический скандал случившееся не тянет, но через тебя оборотни причинили вред нашим подданным. Сделали больно невинным… — ее голос смолк, когда Луна зло уставилась на свои видоизмененные крылья, сдерживая гнев на их истинную владелицу. — Вполне возможно, что Кризалис рассчитывала при помощи тебя обезглавить престол хотя бы наполовину. Либо же, что вероятнее, узнать, на что я с сестрой способна в открытом противостоянии.

Луна вернула свой привычный облик, и в «переговорной зале» установилось молчание — лишь огненные язычки с потрескиванием лизали в камине поленья, за все время разговора отказывавшиеся прогорать. Мерсер хмыкнул:

— Убежал все-таки, значит, — заключил он. — Это радует.

— Почему это?

— Мысль о том, что этот бедолага сейчас места себе не находит от понимания того, во что он, дискорд побери, вляпался, забавляет меня, — весело сообщил Александр. — Но не только это. Кризалис с его слов поймет, что я способен быть невообразимо жесток по меркам эквестрийцев, если решу, что жестокость оправдана. Она не будет знать, каких еще фокусов иного мира можно будет от меня ожидать, начнет терзаться неизвестностью… А враг, которого тебе удалось взбудоражить, склонен к совершению просчетов. Обзаводится дополнительной уязвимостью.

Луна не была уверена, что Кризалис может так подумать. Она даже прикинула, стоило ли предложить Мерсеру помочь диархии и сделать вид именно такого исхода, на который Королева чейнджлингов, наверное, и рассчитывала – что человек ценой собственной жизни нанесет урон престолу. Впрочем, принцесса от этой затеи быстро отказалась; вряд ли свободолюбивая личность Александра, и так пробывшая уже столько времени в заключении собственного рассудка, согласится надолго скрыться с глаз долой, и вряд ли можно было безукоризненно замаскировать работу Болотного улья, высвобождающего фоновую магию.

— То, что ты сделал у себя дома, стоило того? – тихо спросила Луна. – Оправдана ли была твоя жестокость, я имела в виду.

Человек усмехнулся:

— Если бы я остался в своем мире и имел возможность обернуть новообретенные знания и способности на пользу человечеству, помог ему выйти из этой затянувшейся петли… Да если мне хотя бы стал известен исход моих деяний уже после перемещения сюда, я с легкостью мог бы сказать "Еще как", — Алекс взглянул на нее с едва уловимым выражением превосходства на лице. — Так что ты уж извини, Луна, но я отвечу вопросом на вопрос. Допустим, такая ситуация могла возникнуть и в Эквестрии тоже. Так что бы ты сделала, если твоей любимой сестре угрожала опасность, а у тебя была возможность ее спасти, уплатив за это соответствующую цену… Ну, скажем, жизнями парой-другой сотен совершенно незнакомых тебе даже не подданных, но чейнджлингов? Согласилась бы ты уплатить такую цену?

Шерстка на щеках принцессы побледнела от гнева, ноздри ее затрепетали – однако Луна, одернув пустившиеся вскачь мысли, заставила себя взглянуть на вопрос под другим углом. Нет… Здесь не было никакого скрытого смысла. Мерсер не думал угрожать сестре, лишь предлагал Луне самой попробовать разрешить непростую во всех смыслах дилемму. Отстранившись от беседы, принцесса Ночи сама не заметила, как за думами миновало уже добрых несколько минут, но Александр ее не торопил.

— Я бы никогда не хотела узнать ответ на этот вопрос, — наконец заявила Луна.

— Значит, вместе вы прошли через многое за эти тысячелетия, — рассудил Мерсер. — Ее Светлость действительно дорога для тебя, раз ты не ответила сразу категорично «Нет». И я расцениваю твой ответ как достойный здравой личности, — в противовес его словам, сказанным весьма уважительным тоном, лицо человека помрачнело:

— Вопрос целей и средств - плохой вопрос. Один из худших, что встречаются в человеческом обществе. До каких пор ты готов продолжать идти вперед, преследуя свои цели? А если ценой деяния, которое в ином случае назвали бы благородным, окажется благополучие целого мира? - Алекс не смотрел младшей сестре в глаза, будто не считал ужасное предположение чем-то важным. — На самом деле, вопрос этот сильно отличается с точек зрения практики и теории. Предугадать в точности, как ты поступишь в подобной критической ситуации, непросто. И, скорее всего, ничего хорошего из твоего поступка не выйдет, как ни посмотри, — сказал Александр, мрачно улыбнувшись. — Мне довелось сделать такой выбор, Луна. И не только в том смысле, что пришлось обагрить оружие кровью, чтобы защитить сестру, — с непоколебимым видом кивнул головой человек. — Я не лгал, когда говорил, что если бы я этого не сделал, мир стал другим. То, что моя страна оказалась способна сотворить, поставь она на службу мои возможности — это еще цветочки. Вся планета, весь цивилизованный мир покатился бы к катастрофе! Я заявил об их планах, необратимо выгрузил сведения в информационное пространство людей, а затем принялся вести борьбу с цепными псами, тут же взявшими мой след. Предпочел бы не умирать по ходу дела сам, но что поделаешь... Ты спрашиваешь, стоило ли оно того, принцесса Ночи? – искоса взглянул на нее Мерсер. — Я отвечу тебе - абсолютно. Я бы сделал это снова. У меня дома иногда наступает такое время, что если ты не поступишься общепринятыми нормами морали и даже своими принципами, то потеряешь все, за что боролся.

— Судя по твоей оговорке, ты понимаешь, что в Эквестрии этот вопрос так остро не стоит, — сказала Луна. Потом, смерив пришельца требовательным взглядом, добавила:

— Тебе на тот момент не приходило в голову, что шальной магический заряд может быть не заговором, а именно что несчастливой случайностью?

— Шанс того, что кто-то мог выстрелить, полагая меня угрозой для Твоего Высочества, был минимален, — равнодушным тоном ответствовал Мерсер. — Допустимая погрешность. Я рассчитывал, что единственные в своем роде вооруженные силы Эквестрии будут достаточно компетентны, чтобы у них не дрожали пальцы на... – он осекся, посмотрев на собственную кисть, затем, кашлянув, продолжил:

— Хм. Что в гвардию не принимают тех, у кого нервы тоньше волоса, — Алекс вопрошающе приподнял бровь. — Или я ошибся?

Луна недовольно поморщилась. Крыть было особо нечем, когда человек вновь ужалил в эту болезненную точку – во времена-то юности Луны солдаты отличались большей решимостью и были лучше подготовлены к ведению войны, хотя реалиям современной Эквестрии гвардии сестер отвечали в полной мере. Кроме того, именно под руководством Луны гвардейцы умудрились не принять во внимание иную, менее явную угрозу… Вздохнув, принцесса заметила:

— Тем не менее, ты сдался. Хоть и утверждаешь, что твоя жестокость была оправдана, ты не только о своей жизни переживал.

— Кррхм, — Мерсер издал гортанный звук, напоминающий карканье ворона, после чего с отстраненным видом согласился:

— Допустим.

— И упомянутое мною ранее преступленье через гордыню здесь ни при чем, потому что?..

— Ладно, ладно, что ты желаешь от меня услышать? – поднял руки Алекс, брюзжа в притворной досаде. — Для этого Мать меня и создала – для управляемой, рациональной в отличие от иных своих творений жестокости. Но просчиталась, не учла, что сознание доктора Мерсера все еще при мне — а я отнюдь не желал быть чьим-то оружием, — Алекс поднялся из кресла и подошел к камину, сложив руки за спиной. Не оборачиваясь, подытожил:

— Я бы никогда сознательно не причинил вред детям, тем более этим мордашкам. Глубоко сомневаюсь, что даже в таком безумном мире как ваш ребенок может обрести довольно сил, чтобы порабощать пони и угрожать убить моих друзей, что заставит меня рассматривать его в качестве угрозы.

— Да, такое сложно представить, — позволила себе улыбку Луна, припоминая, что мятная единорожка тоже обратила внимание на выбор пони для первого контакта.

— Как я и говорил во время нашей встречи, знакомство с девочками стало одним из примечательнейших моментов моей жизни, принцесса Луна, — тихо, но с нотками воодушевления в голосе сообщил Александр. — То, что мисс Спаркл призвала меня сюда, происки самого что ни на есть счастливого случая — не только потому, что она спасла меня от участи стать горсткой пепла… гм, клубами пара, если уж на то пошло. Я… назовем это переосмыслением,- Мерсер с шумом фыркнул своим небольшим острым носом, предварительно расправив и так широкие плечи, сделав глубокий вдох. — Я для кого-то в Эквестрии оказался важен не потому, что обладал ценной алхимической информацией в недрах своего организма, но по факту всамделишней симпатии и дружелюбия. Многое из того, что я полагал важным за последнюю пару месяцев, ушло, но объявилось что-то новое... чистое, незамутненное, — по его тону можно было сказать, что Мерсер вновь улыбается, на этот раз искренне, отнюдь не сумрачно. Кивнув самому себе, Александр заключил:

— Правильно сделала Твайлайт Спаркл, что выдернула меня в ваше измерение, пусть оно и пропитано всякой отравой. А то, глядишь, я там у себя совсем зачерствел бы без мощного позитивного фактора, и человечеству могло не поздоровиться. Хотя… а, забудьте.

«Он изъясняется об этом в завершенном времени, словно не предполагает, что способен вернуться. Понимает ли он?» — с сомнением подумала Луна. Человек говорил о своем родном мире с оптимизмом, но был как будто не в восторге от перспективы вновь оказаться там, пытался найти оправдание возможности остаться в Эквестрии. С другой стороны, он отказывался забывать о Земле, явно испытывая необходимость вернуться на родину хотя бы потому, что там осталась его сестра. В его словах и мотивах не было заметно фальши… Александр просто создавал впечатление противоречивой личности – или, быть может, старающейся не рассматривать любую из приключившихся с ним ситуаций однобоко, исключительно со своей точки зрения. «Возможно, несмотря на то, что люди и пони по-разному думают, имеют разные понятия о допустимом… в глубине души не так уж мы и отличаемся», — решила Луна. Если не говорить с Александром с позиции силы, не считать за угрозу и не пытаться заставить что-то делать против воли, выработанная в жестоком и требовательном мире оболочка могла раскрыться – и наружу показывалось существо любознательное и спокойное… может даже дружелюбное, которое было способно заботиться не только о себе, но и о других. Сквозь хитроумную сеть противоестественно, коварно скрещенных генитей проглядывала натура, плененная в ней. Наоборот, Луна теперь размышляла не о том, усилилась бы ее неприязнь, если она не узнала Мерсера поближе среди яблочных акров – принцесса спрашивала себя, испытала бы она весь этот негатив, большее чем положено возмущение, если Алекс вовсе не обладалспособностями, отдаленно походящими на некромантию? Пожалуй, что нет, он казался вполне приятным собеседником… когда не злоупотреблял провокациями. Аликорн смотрела на Мерсера, который встал во весь свой немалый рост, с видимым удовольствием потягиваясь, разминая кости плеч и позвоночник, и думала над тем, как построить остаток беседы. Раз уж Мерсер сам не интересовался возможностью возвращения домой, Луна не хотела его торопить. Сперва необходимым являлось довести дело до конца.

— Если уж мы говорим так откровенно, — собралась с силами Луна, — как ты получил свою "магию"? Что ты имеешь в виду, говоря, что тебя "создала" мать?

— Мать... Она являлась чудовищем, выведенной из человеческого вида. Еще одним проявлением закономерностей природы, которых моя страна собиралась использовать в военном деле, источником вай-рузз, - признался мужчина. – Алхимической субстанции, заставляющей живую материю коренным образом изменить свои свойства и назначение. Но это не только заслуга Матери, — в непонятном жесте Алекс быстро покачал указующим пальцем вправо-влево, подняв руку. — Мое нынешнее состояние стало плодом долгих поисков… огромной, неподъемной для иных людей исследовательской работы. Работы, которую проделал прежний я, по инерции выполняя заказ правительства. Достаточно будет сказать, что изыскания оказались настолько успешны, что несколько людей из моей команды были устранены, а вскоре очередь должна была дойти и до меня. Оставили напоследок, как самого ценного специалиста. Положили меня рядом с мертвыми – едва живого, незаметно воплощающегося во что-то другое. С тех пор я в полнейшей мере владею своей сущностью… и одновременно не владею, — голос мужчины утратил спокойствие, в нем прорезались нотки досады. — Во мне живут искусственные структуры, созданные и обучающиеся с единственной целью – адаптировать носителя, — Алекс наполовину обернулся, щуря глаза и глядя куда-то над головой Луны. Человек похлопал себя по плечу:

— Я так понимаю, тебя заинтересовал мой знак.

Принцесса вздрогнула и кивнула, не отводя глаз. Ее догадки получили еще одно подтверждение: Алексу в каком-то смысле уже приходилось умирать… Внезапно она поняла, что несмотря на свою видимую честность, Мерсер никогда и ни за что не поведает всю подкопытную своей сущности до конца. Не только потому что собирается и дальше играть словами – а потому что слова просто не смогут ее передать.

— Это не Метка. По крайней мере, не в вашем мире, — задумчиво произнес Александр, покачав головой. — Когда я покупал этот предмет одежды, рисунок ничего не значил. Так, просто в целом приглянулся вид. Но сейчас это одна из немногих вещей и образов, что мне удалось пронести в Эквестрию, и я начинаю размышлять над тем, что он мог бы означать, сложись все иначе, останься я дома. Символ Зе-уша, - упомянул он уже знакомое жеребятам имя-кличку, — орел – значит гордость, благородство, силу, но их двое, и потому они обречены на вечную схватку, сцепившись в воздухе, как я теперь вынужден бороться с самим собой физически и духовно. Может, это просто абстрактные крылья, намекающие, что я подобно фениксу всегда восстану, даже из пепла после кристаллического взрыва, — небрежным тоном сказал Мерсер. — А может, это значит зеркальное отражение, уравнивающее симметрию, как лэ-бризз (прим. Лабрис — обоюдоострая секира-башка-карачун. Имеет значение в некоторых течениях феминизма, но изначально — один из атрибутов Зевса в классическом фольклоре Древней Греции) способен разить в обе стороны, будучи одинаково опасным как для врагов Зе-уша, так и для его чемпиона.

Правая рука гостя из другого мира отозвалась влажным шелестом, и Мерсер извлек из вспышки алого света черно-серый, как его когти, широкий клинок с прожилками на "рукояти". Алекс неторопливо описал массивным оружием точно выверенную дугу, с гудением рассекая воздух. Органическое лезвие казалось тяжелым и жестким, как металл, в нем не чувствовалось гибкости. Человек замер, держа клинок перед собой и внимательно рассматривая свое творение, потом поднял глаза на Луну и кивнул. Вид у него был удовлетворенный.

— Скорее, первое, — резюмировал Алекс. — Они не только работают сообща, чтобы создать что-то новое, но и сражаются друг с другом… в конце концов, здоровая конкуренция есть залог прогресса. Берут лучшее у врагов, самостоятельно создают в том числе такие занимательные формы. Снабжают меня советами в тех областях, где психика человека не может позволить себе осмысленное действие. Квинтэссенция… все же естественногоотбора, — он поднял левую руку, ударяя костяшками пальцев по лезвию. — По крайней мере, я так полагаю. Мать была готова сровнять с землей весь город и бросить на стол свои козыри раньше положенного только ради того, чтобы вернуть меня в Рой. Но вот он я — такой, как есть, в своем уме и трезвой памяти, отщепенец.

«Ему не привыкать брать в руки оружие для самозащиты, но человек в первую очередь изыскатель до мозга костей, а потом уже воин — как он и говорил», — подумала Луна. Убеждение принцессы, что Мерсерова позиция была характерна многогранностью и основательным подходом, закрепилось. Александр являлся в куда большей степени ученым, нежели солдатом и тем более безумным колдуном. Как бы разрушительны ни были силы, сокрытые в нем, насколько бы ни росла мощь пришельца, Мерсер умудрялся держать себя в узде трезвого рассудка, похоже, весьма долгое время. Впечатленная продемонстрированным ей достижением (ибо их с Тией предшественники в свое время сталкивались с теми, кто использовал в жутких ритуалах других, но никак не себя), Луна, тем не менее, нашла что спросить:

— Значит, поэтому магия кристаллов оказывала на тебя воздействие? Она негативно отражается на тех, кого ты именуешь… механизмами?

— Человек – сам по себе самый совершенный и сложный механизм, созданный нашей Вселенной, — отчего-то решил заявить Мерсер. — Даже обычный человек, столкнувшись с мощным кристаллическим фоном, проживет достаточно долго, хоть и будет к концу испытывать нестерпимые муки. Я же лучше научен не только сопротивляться излучению, но и избавляться от его последствий. Была бы у меня лишняя масса… располагай я привычной оболочкой опорно-двигательных систем — облачился бы в полновесную броню. Это снизило бы эффект молнии где-то втрое, может, на три четверти. Дало мне достаточно времени… Вы, я так погляжу, уже успели меня немного изучить? – тут Алекс улыбнулся, поигрывая лезвием, отчего принцессе сделалось немного не по себе. — И как там продвигается мое потрошение?

— Мы не удерживали тебя без сознания насильно, — отрезала Луна, лихорадочно стараясь сообразить, как человек может среагировать на их весьма скромные попытки осознания, как Александр вообще способен жить и существовать. С одной стороны, он довольно спокойно говорил о том, что зачем-то может быть нужен принцессе Ночи, но в то же время с большим неодобрением говорил о тех, кто пытался использовать Мерсера в родном мире… Человек пожал плечами, обычным и измененным своей "магией":

— Разумеется, не удерживали. Я сам ушел вглубь, — Алекс нежно похлопал по когтеобразному выступу с противоположной стороны клинка. — Просто не хотел иметь с вами дел до тех пор, пока не выдастся случай ответить… в случае агрессии. Вы, в свою очередь, позволили мне восстанавливаться… Исходя из желания помочь, или все-таки дабы увидеть, что станут делать машины без моих приказов?

— Больше первое, нежели второе.

Мерсер смерил принцессу Ночи испытующим взглядом, затем сказал:

— Предположим. Но все равно, какая судьба мне уготована, учитывая то, что тебе довелось узнать?

Алекс с ворчанием вобрал клинок обратно в ладонь, и хитиновый покров уступил место мягкой коже, освобождая пальцы человека. Усевшись в кресло против Луны, он подобрал одну ногу под другую. Сейчас Мерсер казался предельно сосредоточенным – как и повелительница Теней, которая в подобной сложной ситуации обязана была в первую очередь думать о благе Эквестрии, пусть судьба пришельца ей была не то что бы безразлична.

— Прежде ты должен сказать, что собирался делать, имей возможность остаться в Эквестрии, — назвала свое условие Луна.

— Определенно, меня заинтересовали бы кое-какие новшества, связанные с моими способностями, если ты об этом, — голос человека был исполнен удовольствия, будто вопрос Луны привел его в хорошее расположение духа. — Будь я дома, многое бы изменилось. В обществе, в политике, но в первую очередь – в медицине… Не сразу, может, через многие столетия, но как-нибудь я приспособил бы свои технологии на пользу человечеству. Насколько понял, старости я не боюсь, так что ограничений ради безопасности можно было бы наставить сколько угодно, лично все контролировать… Глядишь, все стало бы поправимо, почти как у вас.

— А в Эквестрии? – переспросила Луна, удивленная, насколько его взвешенные слова разнятся с тем сценарием, который попадал под определение "Человечеству бы не поздоровилось", упомянутое Алексом.

— Обойдетесь, — невозмутимо откликнулся Мерсер. — В отличие от Земли, пока я не заметил в вашем мире чего-то, что требовало бы немедленных радикальных изменений по принципу "так быть не должно". Я все эти дни ничего не предпринимал еще и потому, что обобщал свои знания. Успех… переменный. Ваш мир — сплошная загадка, — Мерсер провел по лбу ладонью, устало прикрыв глаза. — Я не знаю, что думать по поводу всех этих странностей. То, что у вас в южных регионах строили пирамиды — совпадение низкого уровня, так как в горных плато можно найти подходящий известняк, а пирамида — это просто наилучший и самый надежный способ сложить камни в единую конструкцию-монумент, превышающий определенную высоту. То, что на востоке есть город, напоминающий мой родной, тоже низкий уровень. У вас в силу исторических процессов тоже образовалась урбанизированная зона с соответствующими отраслями экономики, и вряд ли она могла бы выглядеть иначе, располагаясь на небольшой площади острова. Аналогичная статуя в заливе… допустим, средний уровень, — поморщился Алекс. — В конце концов, факел есть распространенный во многих культурах символ… Но животные и чудовища прямиком из сказок и мифов Земли? Само население Эквестрии и прилегающих территорий, представляющее сборную солянку из мифологических существ? – Мерсер развел руками с озадаченной миной на лице. — Я не шутил, когда говорил, что они с моей точки зрения обязаны быть рукотворными. Чудовища происходят из человеческого воображения и культурных особенностей народа, который выдумал их, но у вас они являются таковыми от природы, хоть и магической... Странно все это.

Луна смотрела на Мерсера, который вновь принялся разглагольствовать, но думала вовсе не о странной, как человек утверждал, схожести миров пони и людей. Она видела перед собой существо, невозможным образом сочетающее в себе Гармонию и ее антипод, Хаос. Среди привычных пони черт Луна видела сдержанность, честность, приверженность истине. Одним словом, принцесса Ночи углядела в Мерсере хорошего пони, который всегда поступает как до́лжно. Но его понятия о справедливости мигом оборачивались рычанием и голодным воем – и Луна уже видела среди теней безжалостного монстра, который в битве буквально вгрызается в ряды противника. Да, он никогда не бывает зол без серьезной на то причины, но все же… Принцесса не могла не поразиться тому, что если кто-то вздумает угрожать тем, кто человеку дорог, Мерсер всерьез способен сжечь весь мир до основания, лишь бы не допустить печального исхода для своих. Как можно было являться одновременно столь любящим и пугающим? Неужели суровая жизнь там извратила само понятие Любви?

Однако в Эквестрии "отражение мира" обещало быть куда более смирным, чем могло стать у себя дома. Может, Алекс и безжалостен по отношению к тем, кто предал его доверие, но вне военных условий он нормально относится к своему окружению и искренне любит немногочисленных разумных, что заслужили его дружбу. Да, человек опасен, без сомнения – и не только потому, что его "магия" в определенной степени походит на одну из главных угроз, с которой сталкивались пони времен до Гармонии. Но он не закоренелый преступник, еще способен измениться — как решила дать себе шанс Луна. Дурные дела можно смыть делами хорошими и напоминанием, дабы такое больше не повторилось… Может, и впрямь в других обстоятельствах они с Мерсером поладили бы, как говорила сестра.

«Или нет», — фыркнула про себя Луна. Гость из другого мира мог быть до обидного прямолинеен… "Тебе может пригодиться", как же! Алекс мог решить, что аликорн признает его преимущество, раз следует расчетам хитроумного человека — ну и пусть так думает! Человек и так, наверное, считал себя умнее всех… не сказать, что так уж незаслуженно. Луна решила, что неважным было, что подумает или не подумает Мерсер. То, что принцесса Ночи собиралась теперь сделать, являлось необходимостью.

— Мы, Луна Эквестрийская, приняли решение, — официальным тоном заявила она, после чего сделала выверенную паузу. Человек едва уловимо наклонил голову вбок:

— Я весь во внимании.

— Мы забудем о том, что ты чуть не расшиб нам рог, — постановила Луна. — Мы, говоря с нашей высочайшей сестрой, не станем вдаваться в подробности твоего мира… и твоей жизни тоже. И скажем, что меж нами более нет вражды.

— Вы не сообщите Ее Светлости? – с легким удивлением переспросил Алекс, даже не пытаясь оспорить последний пункт – строго говоря, вражды между Луной и Мерсером никогда и не было, а столкновение оказалось вынужденным. Луна строго кивнула:

— Недостойно осуждать того, кто не знал истинной Гармонии и притом старается в самых дурных обстоятельствах быть лучше, чем мог стать, — тут принцесса позволила себе горестно вздохнуть:

— Селестия, может, и бывает добра чрезмерно, но… можешь поверить – она живет на свете поболее моего и начисто лишена наивности. Ты не способен воздействовать на энергетику и генити пони, и потому в ее видении всерьез опасен быть не можешь. Ты изменяешь себя, не других… Но если бы ты мог переносить свою "магию" на иных существ нашего мира, она бы тебе спуску не дала. Посему мы не станем вдаваться в детали, — для весомости повторила Луна, — но взамен когда-нибудь мы попросим тебя об услуге, которую ты выполнишь безоговорочно, не задавая лишних вопросов.

Человек молчал, глядя на нее исподлобья и скрыв нижнюю часть своей морды за переплетенными пальцами. Затем Алекс поперхнулся, будто обескураженный предложением диарха:

— Кхе. Ну, знаете ли, не задавая вопросов… Товар покупаю, не взглянув на него, — не давая Луне времени сообразить, как можно приобрести вещь, не имея о ней представления, Мерсер без обиняков заявил:

— Значит, вы осознаете, что выгода перевешивает возможные риски… или это эмпатия, жалость говорят в вас, и вы просто придаете достоверности своему деянию, полагая, что я с подозрением отнесусь к инициативе "за просто так", без выгоды для вас?

— Какая есть разница тебе, человече? – с вызовом посмотрела на него Луна. — Тебя устроит и то, и другое.

— Справедливо, — признал Мерсер. — Это ваше окончательное предложение, или я могу торговаться?

— Можешь попробовать, — усмехнулась принцесса Ночи, — но не факт, что тебе понравится исход торгов.

— Хм. В любом другом случае я предпочел бы не обзаводиться долгом с фактором неопределенности, — всерьез задумался Мерсер, — но не вижу альтернативы такой сделке… окромя вероятности существенно подпортить впечатление о себе.

— Не жалуйся, — голос Луны лишь на единый миг стал приветлив, и бровь мужчины коротко поднялась, вновь выражая удивление. — Ты и так нам должен за то, что выставил нашего офицера пьяницей.

— Ах, это… — отмахнулся Мерсер, как от пустячной шутки. — Что же, Ваше Темнейшество, в столкновении с вами я полагал, что вы отличаетесь от своих подданных, от Лиры, которая охотно назвала чудовище своим другом. Что вы — дети суровой, походящей на Землю эпохи, а потому способны на предательство. Но, несмотря на то, что я способен обглодать ваш мир, и вы это признаете, я по-прежнему могу остаться на свободе, получить еще один шанс… Не вижу причин им не воспользоваться. Я ваш, принцесса Ночи, — кивнул Мерсер, соглашаясь. — Я приму условие… если вы, в свою очередь, мне кое-что пообещаете. Это не станет равноценным обменом, поскольку, исходя из моей просьбы, затрат не понесете ни вы, ни ваша сестра. Все, что от вас понадобится… бездействие, — ровным тоном сообщил Мерсер, но Луна уже чувствовала подвох. — Когда вы надумаете всерьез решить проблему с чейнджлингами, вы привлечете меня… Например, доведете до моего сведения, где скрывается Кризалис.

— Допустим, мы так и сделаем, — осторожно предположила Луна. — А потом?

— А потом вы с сестрой уберетесь у меня с пути… для вашего же блага.

Человек оставался серьезен, спокойно глядя на свою собеседницу; никакой прорезавшейся зубастой ухмылки или чего-то в этом духе он больше не демонстрировал. Но Луна могла поклясться, что в глубине его маленьких проницательных глаз мелькнуло что-то хищное, вспыхнули и исчезли огоньки первородной злобы. Она не ждала, что Мерсер так легко простит тех, кто стравил его с диархией – Луна не меньше была сердита на Кризалис за ее подлость! – но осознавать, чем договор принцессы с пришельцем мог обернуться для живых и разумных существ, было все равно непросто.

— Хорошо. Нас это устроит, — скрепя сердце подтвердила Луна. — Сделка?

— По рукам, — выдал человек новую странную фразу. Он подался вперед, беря чашу, и Луна, в свою очередь, собиралась телекинезом выставить хрустальный кубок, но тут же передумала. Не настолько они с Мерсером были хорошо знакомы, чтобы отмечать договоренность звоном бокалов, пусть и воображаемыми. Человек на это и не рассчитывал, допив рубиновую жидкость в гордом одиночестве. Затем он протянул темной принцессе свою руку, так что Луне ничего не оставалось, как с неохотой повторить ритуал, еще недавно обернувшийся почти настоящим сражением. Очевидно, схожие воспоминания настигли и Мерсера, так как он подозрительно оглянулся через плечо, будто и на этот раз ожидая подвоха. Луна коротко хмыкнула:

— Мда…

— Да уж… — без лишних слов поняв ее, отозвался Мерсер. — Ваше Темнейшество, мне кажется, остался еще один предмет разговора, на котором в прошлый раз нас так грубо прервали, — на удивление равнодушно сообщил Алекс. — Если уж вы собираетесь позволить мне остаться среди ваших подданных, то и отпустить прочь в состоянии, не так ли? Не думаю, что я овладел за это время какой-то информацией об Эквестрии, в силу которой вы уже не сможете позволить мне вернуться домой…

«И все же, почему он не задавал этот вопрос с самого начала?» — недоумевала Луна. Могло ли быть так, что бесстрашный, всегда идущий до конца человек попросту боялся получить не тот ответ, на который рассчитывал? Если Мерсер оттягивал момент понимания настолько, что был готов вести переговоры с той, против кого он недавно сражался… Луна, вздохнув, поинтересовалась:

— Это так важно для тебя?

— Естественно, — словно бы удивился в ответ Мерсер. – Мой мир далек от совершенства, но это мой мир. И если выбирать, я предпочел бы прожить свою жизнь среди подобных мне. У нас, знаете ли, есть поговорка, что старый друг лучше новых двух... Я вернулся бы, даже если ценой стала невозможность продолжения контакта с целой инопланетной расой.

— Боюсь, это невозможно.

— Причина? – немедленно среагировал Алекс.

Навряд ли человек желал, чтобы Луна принялась читать ему целую лекцию, половину которой он не поймет ввиду специфики терминов и законов, которые там фигурируют. Но если сформулировать в единичном тезисе… Стараясь говорить благожелательнее, принцесса ответила:

— Это противоречит всему, что пони знают о пространстве, магии и времени.

Мерсер не переменился в лице, не принялся расхаживать по залу, подобно химере в клетке — но Луна увидела, как побелели кончики пальцев человека, сжимающие кубок. Аликорну даже показалось, что она слышит металлический скрип. Наконец, Александр встал на ноги и болезненно выпрямился.

— Ожидаемо. Но принять это за свершившийся постулат непросто, — он развернулся и направился к выходу. — Мне нужно подумать.

Больше человек не произнес ни слова, растворившись в полумраке коридоров. Сколь на непоколебимую личность он мог походить, теперь Александр все равно вел себя и двигался иначе. Будто на его плечи был возложен неподъемный груз, а рассудок терзали кошмарные переживания вроде тех, испытывать вторично которые у Луны не было ни малейшего желания. Принцесса вздохнула, опустив голову – и тут же почувствовала, как что-то начинает рвать ее заклинание на части. С уходом Мерсера что-то изменилось.

— Тантабас? – встревоженно позвала Луна.

Ей послышалось, будто во всем необъятном замке разом захлопали двери, и многочисленные голоса обитателей наводнили эту цитадель разума. Луну выбрасывало из сознания человека в реальность, попутно заставляя ее собственный разум открывать для себя все новые и новые стороны мира людей. Каменные стены, а за ними и коридоры растягивались и растворялись, показывая обрывки картин, как невозможные для Эквестрии, так и вполне узнаваемые. Заполненный разномастными тварями подземный комплекс, объятия с младшей сестрой, множество людей в белых халатах, огромный железный корабль с машинами стремительных форм на палубе, обожженные руины с высотными зданиями-остовами, переливающиеся множеством крохотных лампочек ящики, кровь, падающие в окоп грязь и осколки металла, множество подбрасывающих в воздух квадратные шляпы с кисточками смеющихся людей, вздымающийся над долиной огненный шар, кабина летательного аппарата, панорама города, что никогда не спит… Иномировые картины, рассредоточенные на десятки лет истории, мгновенно отхлынули от Луны, как набегавшая до сего момента волна. На огражденном барьером полигоне тело человека замерло, безропотно опустившись на болотистую землю, закрыв все три глаза и поджав под себя лапы, словно маленький сфинкс. Луна тяжело задышала, когда вынырнула из реальности грез – чем бы это ни являлось, набор образов угнетал сознание своим многообразием эмоций, от любви до ненависти, и титаническим объемом информации. Не было ни малейшего шанса разобраться в нем.

— Он настоящее чудовище, — хотела ответить принцесса на вопрос обеспокоенной сестры «Как все прошло». — Его мир таков, что по-настоящему сильным там становится тот, кто способен отправить друзей на смерть – может, роняя попутно слезы, но не колеблясь. Нам следует захоронить его в самой древней и надежной гробнице и сделать вид, что его никогда не существовало.

Однако категоричные эти слова будто застряли у Луны в глотке. «Мы пришли к взаимопониманию», — вместо этого сказала она Селестии. Может, Александр Мерсер и являлся монстром с точки зрения пони, но монстром он был воспитанным и отказывающимся выбирать самый легкий путь из доступных, если считал его недостойным себя, как в случае с жеребятами. Сестра всегда говорила, что такие разумные заслуживают признания… А тому, кто призна́ет его, кто отнесется к человеку в качестве друга, уважающего его свободу, Мерсер станет вернейшим сподвижником, напрочь лишенным вероломства.

Ну а если этот кто-то по своей глупости либо вероломству обзаведется врагом в лице Александра… Тогда человек станет подлинным ночным кошмаром, бессердечным как голем и изворотливым как тысяча чейнджлингов.

Лишь поняв это, принцесса окончательно решилась на сделку — ибо Луна не могла не признать могущество магии дружбы, но все-таки доверяла ей меньше сестры. В конце концов, Эквестрия однажды уже стояла на краю, когда их наставник ушел на великую битву и не вернулся, оставив на юных аликорнов бремя правления страной — когда, по его словам, время переговоров безвозвратно прошло.

И если обитателям Эквестрии и впрямь когда-нибудь понадобится чудовище, Луна предпочла бы, чтобы оно было на их стороне.