Где не ступала нога человека

Глава 1-14: Час расплаты

Говорят, что самые банальные истории начинаются с того, что главный герой просыпается…

Капитан Маркус Грей точно не мог похвастать незапоминающимся пробуждением. Мужчина аж подскочил на своей лежанке, словно на него ведро ледяной воды опрокинули. Проснулся он в ужасе, не понимая, сколько времени прошло и что вообще происходит. Капитан вздрогнул, будто заново пережив резкую боль в шее и отвратительный хруст, которые оборвали все его воспоминания тогдашнего дня. Вот-вот Грей и его второй пилот должны были отправиться на задание с датчиком нового образца и командой ученых… Ощущение того, что кто-то подходит к нему сзади, звуки шагов… Капитан повернул голову, но увидел лишь хаотично мельтешащие отблески разных цветов. В глазах рябило, рассмотреть что-либо дальше собственного носа категорически не представлялось возможным. Глаза человека пересохли, как и слизистые в целом – прижатый чем-то округлым к нижней челюсти язык по содержанию влаги, кажется, мог соперничать с Сахарой. На лице Маркуса, обхватив его рот, с шипением работала какая-то странная помесь пылесоса и бумажной помпы. Осознав, что его руки свободны, пилот с более чем двадцатилетним стажем схватился за устройство и, вздрогнув от отвращения, вынул трубку из трахеи. Глубоко, полной грудью вдохнул…

Что ни говори, это было ошибкой. Теперь он задыхался! Человек схватился за горло, натужно пытаясь откашляться; воздух обжигал легкие, как настоящий отравляющий газ. Средства индивидуальной защиты… Грей слепо заскреб руками вокруг себя, сметая какие-то провода и трубки, затем, покачнувшись вперед, рухнул на колени.

Вдруг Маркус Грей замер – и вовсе не потому, что вконец запутался в простыне, до этого скрывавшей его наготу. Выражение паники на лице человека сменилось на ровную отстраненность. Существо скрупулезно анализировало полученную информацию:

Тестовый запуск прошел успешно. Приоритетный пакет данных поднят и выгружен.

Ошибка: параметры работы систем были выставлены на стандартные. Наблюдается фрагментация сознания. Небольшая неисправность, или необходима полновесная калибровка?

Существо поднялось на ноги, первым делом возвращая себе возможность видеть в привычном спектре. Если бы оно было способно выражать эмоции, создание ощущало бы удовлетворение. Оно хорошо поработало за эти две недели, низведя поражающие факторы среды к минимуму. В пазухах черепа теперь находились слюнные и слезные картриджи со специально подобранным составом на основе местной воды, который станет удерживать бериллий в себе, не загрязняя ткани. Пополнение основы — из местной атмосферной влаги через "дыхание", либо через тепловые контуры, либо самым простым и эффективным способом — через питье. Создание позаботилось и об оптимизации конструкции в целом. Теперь, когда с приростом массы ему было доступно хорошее оружие, тот же язык вернулся в прежнее состояние... Просто короткий сильный мускул, являющий собой походную лабораторию-анализатор, спокойно угнездившийся в чашке нижней челюсти, а не сросшийся с пищеводом длинный отросток-кнут. Мускулы на теле выглядели неестественно, и в целом фигура смотрелась сложенной далеким от гармоничности образом – будто на каждое сочленение под кожу загнали по два гидропривода. За счет этого руки и ноги казались чрезвычайно худыми по сравнению с телом, которое, несмотря на некоторую костлявость, было вполне пригодным для маскировки под человека. Ну, зато несущая платформа вновь обладала полным боекомплектом, включая один небольшой заряд для опустошающей атаки…

Калибровка отложена. Неблагоприятные условия во время завершения работы. Производится подготовка к бою.

…более чем достаточной для того, чтобы расчистить себе дорогу. Создание, оборвав еще несколько трубок и выдернув из запястий катетеры, без колебаний шагнуло к стойке, в которой покоилось ручное огнестрельное оружие, навскидку оценивая его пригодность.

Средство подавления… Поражающие элементы отсутствуют, боевое применение невозможно. Средство прямого столкновения один… Функциональность отсутствует: повреждение ствольной коробки. Боевое применение невозможно. Средство прямого столкновения два… Повреждение механизма прицеливания и системы гашения отдачи. Эффективное боевое применение ограничено. Производится изъятие средства и дополнительных поражающих элементов.

Антропоморфное существо испарило из руки облачко красного газа. Оно задействовало механизм, по опыту предыдущих циклов способный разрушить препятствия, что окружали искомое средство. Так и вышло – переливающиеся вокруг оружия кольца с треском рассеялись, и существо взяло оружие наизготовку, передергивая затвор и привязывая магазин от первого карабина жилой ко второму. Система сигнализации если и имелась, то не была снабжена звуковым оповещением. Да даже если на его пробуждение сбегутся все литиевые, ранее отмеченные как приоритетные цели… В этот раз создание было куда лучше подготовлено к бою. В этот раз можно было рассчитывать на совсем иной исход. Грузно ступая, направив оружие стволом вперед, двуногий шагнул к выходу – туда сквозил едва заметный поток металлических газов.

Оценка обстановки и внедрение. Директива 1 подтверждена.

Восполнение запаса ресурсов. Директива 2 подтверждена.

… Директива 3.

… … … Директива 3.

Отсутствует подтверждение третьей директивы.

Отмена боевых протоколов. Требуется подтверждение третьей директивы. Устанавливается целостность оболочки...

Синхронизация личности 2%.

Существо взялось рукой за ткань, напоминающую брезент, и отодвинуло полог, наставляя в темный проем свое оружие. Очень смутно подумало о том, как будет выбираться отсюда, сколько живых существ еще придется уничтожить, чтобы обрести, наконец, свободу действий. Оно не могло ответить, что больше его беспокоит в этом вопросе – само количество или величина энергии, которую придется затратить на сей дорогостоящий процесс. Энергию эту можно было бы использовать куда более продуктивно… Очевидно, что существо не собиралось атаковать своих малосъедобных неприятелей, если бы ему не доставляли проблем, которые оно перенесло за последнюю пару недельных циклов…

Синхронизация личности 5%.

Человек моргнул, замирая на месте. Нет, правда, куда он сломя голову рвется в бой? Он, кажется, в безопасности, никто не нависает над ним со скальпелем. Определенно, это место навевало какое-то негативное чувство, но все-таки… Скорее, это было то, что люди называют "дежавю": нечто материализовалось в тумане памяти, но не торопилось приобрести ясные очертания. Поколебавшись, человек ступил назад, опуская свое оружие. Он вытянул вперед руку, быстро и ловко расставляя выскочившие из поясницы мины над проходом. Трех штук должно было хватить, чтобы притормозить незваных гостей. Гиппарх делал запрос на незамедлительную разведку, но человек решил притормозить до тех пор, пока не разберется в собственных ощущениях. Все теперь казалось ему необычным, не таким, каким должно быть. Химическая фабрика, вновь заполнившая брюшину, по команде вытянула свои щупы наружу по левую сторону, но в количестве лишь двух штук. Сердце вместо ровного шума челна вполне ощутимо, ритмично стучало.

Он стал кем-то другим. Как его звали раньше?

Перехватив карабин левой рукой, человек поднес к глазам правую и стал изучать выпуклость мускульной тяжи на внутренней стороне предплечья. Рука тоже казалась ему какой-то странной. Архонт услужливо подключил вторичное и третичное зрение, дабы помочь в изыскании возможных дефектов, но мужчина не обнаружил ничего примечательного. Человеку просто казалось, но он еще не до конца существует, не имеет окончательной формы. Было в этом что-то противоестественное… Затем он повернул руку ладонью вниз. В середине кисти, прямо меж пястными костями, виднелся аккуратный кристаллик, мерно вспыхивающий голубым светом. Осмотрев свою грудь, человек обнаружил еще два таких же камня в районе сердца — следы недавнего вторжения в его тело.

«Меня изучали здесь», — решил человек. Почему еще он мог оказаться безволосым и обнаженным, с каким-то подобием датчиков, загнанных под кожу? Человек наконец-то изыскал повод осмотреться внимательнее. Он находился в большой комнате с шероховатыми стенами — но это был не тесаный камень и не штукатурка, а все тот же материал наподобие серого брезента, прошитого металлической нитью. Источником света и тепла здесь служило зависшее под потолком проявление магии – будто шаровая молния, сотканная из огня. Вплотную к "стене" расположился стол, весь заставленный колбами и смахивающими на медицинские трактатами, там же стояло широкое кресло с низкими ножками и подлокотниками. У места, где человеку довелось проснуться, обнаружилась тоже низкая, явно не предназначенная для человека раковина с небольшим зеркалом, как в операционной. Нигде не было видно ни растений в кадках, ни иных украшений, если не считать за таковые маленькую позолоченную стойку, сверкавшую у рабочего места. На ней, в углу палатки-комнаты, пошевелилось что-то яркое.

— Курл?

На жердочке примостилась птица, отдаленно смахивающая на фазана, с огненно-крикливым оперением – она-то и испускала легкое свечение. Пернатое существо глядело на человека с любопытством и, отчасти, с неодобрением, наклонив голову с хохолком набок. Ну еще бы, поднялась тут двуногая каланча с кровати, принялась все громить…

— Эм, мо-нин, - сам не зная почему, поздоровался человек.

— Курлы?

Синхронизация личности 14%.

— Да уж, ну и денек выдался, а? – пробормотал он на неродном языке, который было бы до крайности сложно воспроизводить, не обладай человек другим голосовым аппаратом. — Ты тут за мной приглядываешь?

«Феникс. Буквально "Пурпур, дарующий тепло"», — вспомнил он странное, но в то же время приятное уху сочетание в языке эквиидов. На вторые сутки в этом месте человеку было сложно рассмотреть, но сейчас он был почти уверен, что пламенем в ночи являлось существо именно такого толка. Уже тогда ему пора было начать подозревать, что этот мир выполнен в рамках мифологической… ну, или сказочной традиции.

Сказки сказками, а местные эскулапы свое дело знали. Да, они точно изучали человека – лежал он совсем недавно, окруженный всякой мудреной аппаратурой, на подобии прозекторского стола. Человек мгновенно узнал этот предмет обихода ученого, связанного с экспериментами над живой плотью и кровью, с ложбинкой для стока всевозможных физиологических жидкостей. Мужчина словно со стороны услышал собственные мысли: Ты не прикован неразрушимыми оковами к столу, а вокруг тебя не бегают кругами лошадиные доктора, панически крича "он очнулся, вызывайте ударную группу". Ему оставили если не свободу, то некое ее подобие, но что-то в системе восприятия беспокоило человека. Это был не гнев на незадачливых зооморфных экспериментаторов, даже не собственнические по отношению к его телу чувства – это было эволюционное новообразование, которое в полной мере развилось у млекопитающих и называлось "Страх". Разобравшись с природой раздражителя, человек понял, что сам факт изучения эквиидами тут ни при чем. Человека беспокоило нечто иное: все ли в порядке с его телом? Вроде бы вмешательства четвероногих видно не было, и в какую-то понячью версию… как же звали того полицейского?

Синхронизация личности 21%.

…вроде, в какую-то понячью версию Мерфи (прим. Алекс Джей Мерфи — он же Робокоп. От тела сабжа после гибели при исполнении и внедрения в роботизированный корпус только голова и осталось, плюс-минус пара внутренних органов) его не превратили, а дали восстановиться самостоятельно. Но все равно, была необходима проверка. «В генетической памяти для вас открыта вся нужная информация, если только вы умеете ее читать», — подумал человек, вспоминая слова некогда своего начальника, директора МакМаллена, который был огромным специалистом на этом поприще. Человеку совсем не улыбалось, чтобы не только пони, но и те же химеры расставили по всему телу закладки для дальнейших изменений. Еще, чего доброго, эти чрезвычайно инициативные машины вздумали подсуетиться с Y-хромосомой, сочтя, что неплохо бы превратить носителя в его женскую версию... исключительно из соображений рациональности. Хотя бы для простоты внедрения в популяцию местных самок — которых вопреки принципу Нэша и трем градациям отбора оказалось больше самцов, а значит, в обществе они почти наверняка играли и более значительную роль.

Пока шел сбор генетических данных, человек приблизился к шкафу со множеством папок и книг, тщательно рассортированных по одним лишь их владельцу известным параметрам. Он дотронулся рукой до одной из полок, рассеянно перебирая бумаги на ней, и шагнул мимо к другому столу, который больше напоминал верстак со множеством маленьких тисков, чем лабораторный стол. Функции некоторых разложенных здесь предметов начали всплывать из памяти по мере того, как человек переводил на них свой взгляд. Навигационный модуль… Пони нашли-таки тайник на болотах, но, судя по целехонькой биопломбе, с целью добраться до начинки его не вскрывали… или сделали вид, что не трогали. Взглянув на металлический ящичек, выдранный из бортового компьютера, мужчина подумал, насколько тяжело было бы приспособить хоть что-то из технологий людей для этого мира, насколько сложно найти синтезу электричества и механики нишу в обществе пони.

- Хэл-лоу, маэй лил фрэ-енд, (прим. Say hello to my little friend, "Скажите привет моему маленькому другу". Отсылка на заключительный махач "Лица со шрамом", где Томми Вирсетти... пардон, Тони Монтана в соло противостоял армии головорезов, заливая все вокруг себя свинцом, есесвенна) - пробормотал человек, опустив взгляд на свое оружие.

А может, и не так уж сложно. Человек разрядил карабин и вложил его в секцию, которая находилась в самой глубине помещения, за полками. Тот же ныне опустошенный пулемет вполне неплохо ему послужил, ибо единороги обладали набором очень мерзких дистанционных атак — так что вынудить их перейти в оборону заместо наступления было самое то. Мужчина, аналогичным образом разрушив барьерные кольца на оружии, взял M249 в руки. Провел по относительно свежему следу оружейной смазки большим пальцем, поднес его к губам и быстро, будто змея, высунул кончик языка, облизывая подушечку.

«Не прежняя», — резюмировал про себя человек. Состав у консерванта был самый что ни на есть иномировой, направленный на сдерживание каких-то иных факторов, чем травление хлористым калием или ртутью капсюля. Неустановленный пользователь произвел сборку-разборку, чистку и даже кое-какой ремонт: выпрямил поврежденный короб, который человек бросил на поле боя. Да и в целом было видно, что винтокрылую машину вместе с ее содержимым уже начали потихоньку разбирать. В стойке нашлось место и для нескольких малых ракет типа «Гидра» со скрученными боеголовками, окруженными все теми же кольцеобразными аурами, и ровным рядам лент из двуствольных пулеметов. Что касалось иных методов несения демократии по всему миру, то здесь была пара стандартных боевых карабинов M4, без глушителей и коллиматоров, но со сломанными блоками наведения, по которым ориентировались визоры Дозора. Патроны к однозарядной ракетнице вышли еще во время боя, и средство быстрой доставки инфовирионов прямиком ко врагу исчерпало свою полезность – как и счетчики Гейгера, кои дожидались своего часа в герметичной емкости с неизвестным понячьим символом на ней. Один повредило при падении, второй просто сгорел после удара радиоактивной молнией… Может, из двух сломанных удалось бы собрать один рабочий, дабы оградить себя от… радиации. Ядерный взрыв. Новейшая точка отсчета.

Синхронизация личности 43%.

Человек многозначительно хмыкнул: «Да, это было бы… сильно». Попади он во вспышку ядерного взрыва, повреждения грозили оказаться фантастическими, тянущими на рекорд. Впрочем, ему и так досталось… Оставив пулемет в покое, мужчина взглянул на стенд с тонкими пластинами, подозрительно напоминающими рентгенограммы. «По-моему, у Жнеца уже скоро фантазия кончится, чем бы еще побаловать своего любимца, — подумал человек, рассматривая срез своего шлема с торчащим из него позвонком. — Попадание на другую планету — оно такое… Можешь научиться прыгать выше головы в условиях пониженной гравитации, (прим. Мерсер продолжает загружать базы данных, а потому на этот раз ему вспоминается "Принцесса Марса" Берроуза — на минуточку, чуть ли не первое произведение жанра "попаданец нагибает всех дарованными в ином мире суперспособностями", по совместительству идейный вдохновитель Супермена) а можешь начать терять конечности в промышленных масштабах. Я вон в этом плане тоже выше головы умудрился прыгнуть… потеряв все, кроме этой самой головы».

Человек отправился в долгое путешествие через мерцавшие экраны и записи ученых пони, сделанные на удивление изящным почерком, попутно доставая застрявшие в коже минералы, которые еле-еле фонили и были снабжены кристаллическими иголками наподобие акупунктурных. Многое было ему непонятно, но, кто бы этим занимался, он явно знал свое дело. То же обозначение церебрального лишайника "Ржавчиной" было не так уж далеко от истины, учитывая состав как с точки зрения биохимии Земли, так и этого мира.

С должной тщательностью просматривая журналы исследований, сверяя с ними генетические логи, человек все больше убеждался, что пони в него ничего не встраивали и вообще в нутро старались особо не лезть. Только лишь считывали безобидные "внешние" показатели вроде температуры, сердцебиения и изменений в анатомии... А вот вирус постарался на славу. Тело хоть и ощущалось весьма близким к его изначальной форме развитого, но заторможенным, словно ради пониженного энергопотребления были введены ограничители рефлексов. Челн в сердце оказался неподвижен, гемосуррогат качался благодаря обычным сокращениям. Контуры из-под лопаток чадили теплом еле-еле, максимум градусов сорок пять — раньше в особо напряженные моменты выдавали более сотни, так что ИК-наведение Джавелина работало как часы. Очевидно, химеры сочли, что лучшими боевыми характеристиками можно снова пожертвовать… только на этот раз временно. Теперь организму было необходимо время на разогрев, ориентировочно секунд двадцать. Накачать стройматериалы, поднять уровень гормонов – почти как у обычных людей железы выбрасывают секрет лишь когда в них возникает необходимость, когда проявляет себя раздражитель. С одной стороны, плохо: в бою и доли секунды может оказаться вполне достаточно, чтобы распрощаться с жизнью. С другой стороны, в повседневной жизни здесь серьезных угроз не предвиделось… Плюс, жители этого измерения казались большими любителями потрепаться во время схватки, а значит, этой парой десятков секунд развитого должны были обеспечить. Допустимый риск.

Синхронизация личности 55%.

— О, три глаза на предыдущей версии, плюс тепловая пластина, — сам удивился человек, взяв в руки соответствующее изображение. Неплохо… Видимо, троица химер в голове решила, что в условиях Болотного улья ему нужно более четкое восприятие глубины, прямо как на командирских визорах Дозора в зараженном квартале. Все было чисто, никаких тревожных поползновений в его сторону аборигены, являющие собой мирную расу, не делали, даже для его удобства излишек сернистого газа через трахею закачивали. «Спокойнее, друг», — напомнил себе мужчина. Оба отростка модифицированного кишечного тракта с голодным урчанием втянулись назад, сворачиваясь по левую сторону отдела для боезапаса; поза человека стала более расслабленной. Зачем вообще он затеял эту проверку? То был совершенно иррациональный страх.

Мужчина, с облегчением избавившись от боязни вернуться чем-то иным, нежели привык за три недели бессонницы, оставил рабочее место за спиной и вновь подошел к выходу. Чем бы это место ни являлось, оно не походило на аналог этажа, целиком отданного под нужды Элизабет Грин… Если только вся эта "палатка" не находилась внутри стеклянного куба. Человек не видел причин, чтобы ксено понадобилось возводить для него такие декорации. Тем более, модифицированная барабанная перепонка улавливала шум повседневной жизни и голоса, доносившиеся снаружи.

Нейтрализовав ловушки привычным набором энзимов, человек вернул их к остальному боекомплекту и ступил в полумрак прохода. Он обернулся и на секунду представил, как эта безопасная зона исчезнет из его памяти, стоит ее покинуть, и мужчина уже не сумеет вернуться сюда. Его захватило еще одно странное ощущение: нежелание столкнуться снаружи с последствиями того, что человек сотворил. Он на миг прислонился к брезенту и вздохнул, кашлянув в кулак. Напомнил себе, что неприязнь окружающих – далеко не худшее из того, что может произойти с разумным. И пусть человек не был достаточно искушен, чтобы классифицировать многие из доносящихся снаружи шумов, он осознавал, что данные звуки не несут угрозу. Не мог же этот мир быть настольковраждебным, чтобы беспрестанно атаковать его! Поколебавшись, человек миновал брезентовый ход и взялся рукой за внешний полог, сдвигая его в сторону. Оттягивать сей момент еще сильнее не имело никакого смысла.

Положительно, раскинувшаяся перед ним картина раннего утра… навевала воспоминания, воскрешала какие-то отрывки в голове. На территории, расчищенной от деревьев, образовалось нечто вроде военной базы. Человек с трудом узнал это место. Он предполагал, что пони захотят контролировать зону терраформера по истечении этих двух, а то и двух с половиной недель, но на подобную обстоятельность со стороны жизнерадостных цветастых эквиидов вряд ли мог рассчитывать… Рост и улучшенное зрение позволяли человеку охватывать взглядом большее пространство, нежели было доступно сухопутным аборигенам, но даже человек не мог рассмотреть границы базы — во всяком случае, отсюда и под таким углом. Территория была застроена вокруг купола неизвестного назначения; бо́льшая часть ее была занята все теми же брезентовыми палатками, которые, окажись мужчина в мире людей, можно было бы смело называть арсеналом, столовой, лазаретом и прочими непременными атрибутами военного быта. Всего зданий-палаток человек углядел двадцать три, не считая той, из которой он наполовину высунулся. Очевидно, их соорудили в первые дни существования "наблюдательной станции", когда заботились больше о необходимости на скорую руку… э, копыто разместить солдат, чем о надежности и долговечности. Вскорости пони собирались разрешить и эту проблему: с западного края наблюдалось мельтешение земнопони, которые возводили украшенные бело-золотыми и голубыми вымпелами, но столь же бесхитростные жилые блоки с маленькими окнами, между которыми укладывались армированные мостки, которые в иное время предназначались бы для перевозки грузов на электрокарах. Ближе к куполу начинались постройки научного характера: баки, трубы, стенды, какие-то странные агрегаты, складированные контейнеры с незнакомыми обозначениями. На одном из ящиков человеку даже удалось рассмотреть стилизованный единорожий череп... Хотя, учитывая, что для обитателей этого мира Адамова голова обозначала в первую очередь принадлежность к расе, а не угрозу смерти, возможно, то были материалы для изучения магами.

В общем, пони развернули у болот натуральный военно-исследовательский комплекс. Не хватало только гудящего в воздухе "Апача", делающего плановый облет, да роящихся в воздухе тарелок-беспилотников – вместо них были пегасы, целеустремленно пролетавшие куда-то по своим делам. Они же мелькали вдали на юго-востоке, где в небе нависали тяжелые тучи, где сурово погромыхивали и изредка змеились небольшие молнии. Скверного вида атмосферный фронт закручивался, по мере приближения к земле образуя вихрь и теряясь вдали среди красного тумана, что стоял за барьерной стеной. Мужчина, желая рассмотреть погодную аномалию получше, вышел наружу… и тут он, наконец, ощутил по соседству чужое присутствие.

Гвардеец у входа в палатку искоса смотрел на него, человек, в свою очередь, смотрел на гвардейца. Это была самка бледно-сиреневой масти со светлой гривой – обычный единорог, не какой-то там потомок древнего племени, члены которого, идя на войну, систематически придавали себе черты летучих мышей артефактами и зельями до тех пор, пока не произошло скачкообразное и передающееся по наследству изменение. Последние хорошо угадывались среди пони не только благодаря своим внешним отличиям, но и потому, что большинство из этих фестралов человек видел во время схватки. Некоторые из них, разглядев пришельца, в ступоре застывали на месте, другие мигом отворачивались и шли своей дорогой, усиленно делая вид, что ничего не заметили, но тем привлекая больше внимания со стороны человека. Он видел, как принялись перешептываться меж собой пони, одетые в странные желтые костюмы, в то время как прочие гвардейцы удостаивали его кто настороженными, кто удивленными взглядами. Повернув голову, человек увидел второго стражника на посту, на этот раз пегаса. Тот будто бы не обратил внимания на гостя из иного мира, решившего покинуть свою обитель – но гвардейца выдала капелька пота, предательски скользнувшая из-под шлема по серой шерсти. Пегас был явно не в восторге от нахождения рядом с пришельцем, но не шелохнулся и виду каким-то иным способом не подал. В свою очередь, человек почувствовал себя неуютно под прицелом множества любопытных и отчасти напуганных глаз…

Синхронизация личности 89%.

Беспокойство ослабело, и человек преодолел желание убраться обратно в помещение. Он двинулся мимо пони, которых здесь было, наверное, не менее пары сотен. Самые крупные ксено вновь доставали ему макушкой разве что до пупка, казались непривычно маленькими. Не менее половины эквиидов на улице составляли гражданские, вероятно из числа обслуживающего персонала и исследователей, которых было легко опознать по смахивающим на медицинские халатам и защитным костюмам, активному проявлению эмоций, а также любви к кристаллическим приборам и прочему оборудованию, которое они таскали с собой. У некоторых морды были закрыты прозрачными масками, что вызывало… ассоциации родные и неприязненные одновременно. Человек с усилием напомнил себе, что и он когда-то принадлежал к числу подобной ученой братии. Заметив, что одна из "сотрудниц" в сопровождении гвардии бредет как раз из того места, куда он направлялся, человек молчаливо преградил им дорогу. Ухоженного вида земнопони, которая до этого с упоением рассматривала огражденную барьерами колбу-контейнер, едва не боднула пришельца пучком своей пышной гривы, лишь в последний миг сообразив, что на ее пути возникло препятствие. Когда она подняла голову, глаза пони округлились до состояния небольших блюдец. Приспешница местных государынь осторожно кашлянула:

— Эм, простите, вы?..

Человек требовательно вытянул руку ладонью вверх, указывая на контейнер с образцом. Алхимик, с растерянным видом оглянувшись на своих конвоиров (те только поводили ушами, исподлобья глядя на пришельца и не зная, как им следовало реагировать), поколебалась, но все-таки отдала образец двуногому, вкладывая его в цепкие пальцы. Не говоря дурного слова, человек забором энергии аннулировал действие заклинаний и, сорвав крышку, запустил руку внутрь, хватая влажный клочок земли с красными прожилками. Глаза светло-бордовой пони вспыхнули азартом:

— Удивительно! – воскликнула она. – Первый раз вижу осознанное и направляемое разрушение матрицы! Видите ли, эффект нахождения в тумане обычно не только случаен, но и имеет свойство накапливаться, и срабатывает…

Человек не слушал восторженные словоизлияния. Его поглотили бесконечные вереницы данных, которые источал Болотный улей, находившийся в нескольких милях к югу отсюда. Казалось, в то мгновение его главная информационная хризалида оказалась совсем рядом с мужчиной. Что же… те вложения, кои человек, что называется, от себя оторвал, полностью окупились. С тех пор, как пегасы стали снабжать терраформер гелием, инопланетная структура вошла в оптимальный режим работы и более не росла. Сейчас человек видел со своего места, как зону отчуждения в сотне метров от него опоясывает барьер, за которым клубился багровый туман и зловеще качались на ветру деревья, искореженные неуправляемой магией. Периодически доносился приглушенный рокот, шипение и бульканье, как на горячих источниках. Торнадо осуществляло доставку холодного воздуха куда-то за периметр, туда же вглубь топи шла часть труб и надувных дорожек-плотов, по которым с большой осторожностью перемещались команды в специальном снаряжении, исключая пегасов – их магия полета среди миазмов серы и инопланетных частиц тоже работала из крыльев вон плохо. Никаких дотов, минных полей и колючей проволоки на подступах к барьеру не оказалось, но можно было заметить единорогов из числа стражи, которые то ли что-то ремонтировали в кристаллах, генерирующих поле, то ли просто дежурили, неся боевое охранение. Оглядываясь на свежие данные, "сумеречная зона" имела десять-одиннадцать километров в диаметре и не более сотни метров в высоту, причем абсолютное большинство контактов инфосреды с незваными гостями пеленговалось там, где человек сейчас находился. По периметру кольца определенно должно было находиться еще несколько постов, дабы спроваживать гражданских и вести наблюдение, но основную базу все-таки развернули здесь, не так что бы далеко от понячьего городка в зеленой долине.

— …мы имеем несколько рабочих теорий о том, как в вашем мире организован круговорот веществ в природе, но без данных от… Э, куда же вы?

Человек решительно развернулся и зашагал обратно. Это было в интересах пони — позволить улью разрастись до оптимальной массы, а дальше просто поддерживать его работу. Все секреты, которые человек создал на пару с технологией Света, рано или поздно окажутся в одном из экранированных магией контейнеров, но это не особо его беспокоило. Человек задумался: не забыл ли он что-то важное в месте своего пробуждения? Надо было вернуться и проверить. А что касалось изучения Ржавчины, то, как и в случае изучения под рентгеновской установкой и микроскопом его самого, мужчине казалось, что это неосторожное при иных обстоятельствах действие здесь не было способно обернуться катастрофой. Четвероногие ксено сохранят его свободу и приватность… должны были сохранить, в отличие от людей, которым не повезло иметь с ним дело. Отчего-то человек был уверен в этом. Миновав обеспокоенных стражей и зайдя внутрь, пришелец не заметил никаких изменений: его иномировое "наследство" дожидалось, пока его приспособят к делу, записи ученых пони были нетронуты, феникс чистил огненные перышки. Человек даже проверил, как обстоят дела с батареей, не требуется ли ее заменить – но нет, новый, улучшенный источник питания в капсуле с дополнительным бронированием прочно угнездился справа от легкого и сердца. Так что же человек здесь забыл?

В конце концов, кем он таким являлся, раз был удостоен чести – заслужить дружелюбие со стороны пони, если помнил, что успел навредить им?

Синхронизация личности 100%. Ведущая личность установлена. Дефектов не обнаружено, отклонения в пределах погрешности.

Мужчина замер. Регенерация по стандартам развитого оказалась долгой – все-таки восстановить тело после столь обширных повреждений и заодно мозг из консервации достать не шутка, это вам не сращивать разорванные связки. Указать свое место выбитым после патрона .357 "Пустынного орла" нейронам и то было проще, да и посредственный прирост массы на пользу не шел. Впрочем, если техногенез чему и научил человека, так это тому, что многие проблемы можно разрешить, выключив и включив...

Перезагрузка системы. Доступ к ядру восстановлен.

Птица обеспокоенно заворочалась на жердочке, когда воздух в помещении пошел рябью, замелькал отсветами красного и оранжевого на стенах. Человек изменялся. У его неизвестного до сего момента предшественника не было планов толстеть раньше шестидесяти, и сидячая работа обязывала поддерживать себя в тонусе, формируя что-то весьма близкое к понятию "уличный боец". Ставка не на грубую силу, но скорость и точность ударов, а значит, человек должен был оставаться поджарым, характеризующимся во всех отношениях средним объемом мускулатуры и минимумом подкожного жира. Теперь — субстанции, что имитировала его, наравне с кожей участвовала в обменных процессах и маскировке… Именно ту прежнюю форму человек и восстанавливал, разбирая на запчасти боло-бомбы и мины, полностью опустошая боекомплект. Ни он, ни превращение этой базы в натуральное кладбище множеством гигантских шипов не могли здесь понадобиться. Все закончилось… Мужчина с хрустом сжал кулаки, когда на его руках принялись укладываться тягучие пласты недостающих мускулов, а фигуру окутали волокнистые струпья, застывая в виде одежды, которая была на нем в момент перерождения. Под капюшоном сверкнули торжеством глаза с алой радужкой:

— Я — доктор Александр Джей Мерсер, — наконец-таки ответил человек на мучавший его вопрос.

«И мне определенно следует перестать просыпаться в беспамятстве на лабораторном столе, — добавил про себя Алекс, медленно стягивая капюшон. — Приятно вернуться, черт побери!»

Все и правда закончилось. Подойдя к умывальнику и склонившись над ним, Мерсер набрал в ладони воды из-под крана. Фыркнув, плеснул в лицо, впервые за долгое время чувствуя кожей ровную прохладу и бодрость, которую она принесла с собой. Алекс больше удовольствия ради тщательно умылся, затем усилием воли расстегнул куртку и заправил рубашку в джинсы, убрал торчащий ворот, осмотрел свою голову в зеркале, попутно убедившись, что глаза потухли, вернув свою тусклую голубизну. Совсем уж хорошо было бы позавтракать, если придерживаться его старого распорядка дня, яичницей с зеленью, тосты бы тоже сошли… но уж чего здесь в плане биохимии не существовало – того не было. Мерсер прикинул по своим биологическим часам, сколько теперь могло быть времени. Выпрямившись, мутант прошел к рабочему месту, где помимо прочего его измененное состояние не заметило радиостанцию. Не стоило терять время, ибо скоро доктор Мерсер обязался предстать перед Их Высочествами. Примерно… сейчас. По крайней мере, Луна восприняла всерьез его слова о боязни наготы и вместе с сестрой изволила накрыть бездыханное тело простыней, прежде чем наблюдать за его пробуждением. Но, видимо, не учла, что Алекс сам может проигнорировать "одеяние" и выбежать наружу вовсе без него...

— Так, ладно, уважаемые, — деловито произнес развитый, — это принцесса Луна поколдовала над моим фильтром восприятия, через известную связь блокировав возможность замечать вас, или вы некой магией обеспечили себе абсолютную прозрачность?

Для подобных фокусов с оптикой нужна была все та же атомная электростанция, но Мерсер постулировал: уж что-что, а мощность для созданий, способных управлять ходом небесных тел, не была проблемой — пусть солнце с луной и были какими-то другими, не влияющими на гравитационные величины. Алекс завершил осмотр, с удовольствием отметив, что у секции лишь закоптило пламенем корпус, оплавило пластиковые детали да несколько проводов оказались перебиты обломками, но основной удар Луны миновал устройство. Мужчина обернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с Королевскими сестрами… В то время как Алекс выяснял, что радио пострадало куда меньше, чем следовало ожидать, в комнате действительно раздался треск, как от электрических разрядов. Воплощения Дня и Ночи возникли на середине помещения, притом Луна смотрела на сестру с легким оттенком самодовольства.

— У меня не было ни шанса, не так ли, Лулу? – вздохнула Селестия.

— Нет, — коротко ответила темненькая, но затем добавила:

— Зачем еще, по-твоему, я вздумала с тобой спорить?

Селестия вновь испустила тяжкий вздох, после чего левитировала со стола пергамент и, не глядя чиркнув что-то на нем, нехотя вручила младшей. Та придирчиво проверила написанное, кивнула, затем чинно растворила его в бледном пламени, не дающем света. Мерсер поднял бровь. Похоже, его вдобавок угораздило стать предметом спора между принцессами… ну и ладно. Они и были тем, зачем его предыдущее состояние вернулось сюда. Истина очевидная, диархи бы не стали оставлять пришельца без наблюдения на срок сколь-нибудь долгий, пока не выдастся поговорить с ним. Скорее всего, захотели посмотреть, как отреагирует Мерсер после своего пробуждения… Натолкнувшись на молчаливый взгляд Алекса, Луна изволила объяснить:

— Наша дражайшая сестрица изначально полагала, что ты из породы солдат, посему и среагировал так на выстрел, — фыркнула принцесса Ночи, — но ты ученый, что мы не раз пытались ей втолковать, и осознал, что мы находимся здесь.

— Гм, — невнятно хмыкнул Мерсер, свинчивая крепления и приподнимая металлическую крышку блока. — Понятно.

Бывшая Найтмер Мун оказалась занимательной собеседницей — порой излишне подверженной эмоциям и не располагающей значительной практикой в словесных баталиях, но особой неглупой. Что разом свело бы на нет любые попытки притвориться, будто Алекс вновь обзавелся провалами в памяти, как он рассматривал в качестве одной из версий еще до столкновения с диархией — ибо Луне удалось-таки отыскать лазейку к нему в голову. И да, ее поведение во "сне" разительным образом отличалось от такового во время схватки. Трудно было не признать в разъяренной, с пронзительным взглядом воительнице отголоски ее гипертрофированной личности, которая вздумала свергнуть сестру из-за недостатка любви и внимания со стороны подданных. Задействовав этот опыт, Луне довелось-таки разглядеть подгнившее по меркам этого мира нутро Алекса, подцепить его на крючок… как и Мерсер ее, если уж на то пошло, ибо общая тайна делает уязвимой обе стороны. Не то что бы Алекс всерьез решил вести подковерную борьбу против этой по-своему чуткой и умеющей сострадать альфа-ксено. Покуда она не пытается использовать это знание вне обговоренных рамок, Мерсер собирался соответствовать впечатлению, которое аликорн должна была составить для Селестии. Нынешним утром Луна так вообще меньше всего походила на мастера предательств и многоступенчатых планов – забавно взъерошенная, уставшая, с намеком отеков под глазами, но умудрявшаяся оставаться по-королевски грациозной. Алекс усмехнулся про себя. Навряд ли хоть кто-то из футурологов Земли мог полагать, что правитель сверхтехнологичной цивилизации, использующий автономный поток сознания в качестве секретаря и способный залезть в голову подданным на другом конце континента, будет выглядеть как очаровательная рогато-крылатая лошадка с хмурой физиономией.

— Что ж, — сухо произнесла Луна, — тогда на этом мы вас оставим. Лично я сыта разглагольствованиями по горло, — обратилась она уже более формальным тоном к Селестии. — Я спать.

Принцесса исчезла со вспышкой голубого света и хлопком, оставляя Мерсера наедине с ее старшей сестрой. Первый раз Алекс видел некогда единоличную правительницу Эквестрии так близко. Белоснежная "вытянутая" пони с завораживающей красоты гривой держалась спокойно, даже беззаботно, хоть она и находилась в близком соседстве с тем, кто недавно чуть не прибил Луну, в то время как охрана осталась снаружи. Она либо на полном серьезе так добросердечно относилась ко всему сущему, либо в совершенстве владела собой… Последнее также включало допущение, что Ее Светлость обводит вокруг копыта и сестру тоже, которая мнит себя лучше Селестии в сфере менталистики. Фактор превосходящей огневой мощи тоже нельзя было исключать из уравнения — хотя Селестия и выглядела довольно безобидно, Мерсер знал: стоит ему по-настоящему дернуться в сторону аликорна, и от развитого останется горстка головешек. Несмотря на это, особой враждебности к созданию, что наглейшим образом свело на нет все его потуги в сражении, Алекс теперь не чувствовал. Попутно копаясь в схемах и высвобождая из магических оков каким-то чудом умудрившийся не взорваться аккумулятор, Мерсер принялся гадать, являлась ли эта встреча, обстановкой более походящая на неофициальный дружеский визит, чем на межмировую дипломатию, демонстрацией личной силы или, может быть, попыткой ослабить его бдительность. В любом случае, Алекс полагал, что меж собой сестры все давно решили по поводу Мерсера, а "решение судьбы" исходя из допроса станет не более чем формальностью, попыткой создать иллюзию, будто от Александра что-то зависит.

— Итак, Ваша Светлость, — снова взял слово Мерсер, — нам все-таки довелось встретиться в более… благоприятной обстановке.

— Александр, — доброжелательно кивнула Селестия, — рада видеть вас в...

Мерсер поднял ладонь, и принцесса Дня умолкла, с удивлением воззрившись на мужчину.

— Прежде чем мы станем говорить друг другу что-то, о чем потом пожалеем, — ровным тоном произнес он, — или выражать взаимную признательность, будьте так добры, поведайте мне чуть подробнее, отчего вы не в силах вернуть меня туда, откуда я прибыл.

— Такова природа магии пространства и времени, — не став тратить время на предисловия, отлично поняла его вопрос Селестия. — Лишь те, кто находятся в ином мире, могут позволить внести в него изменения будущего. Я не стану углубляться в перечни законов, которым следует наше мироздание, но скажу, что в вашей речи схожая теорема была обозначена как новьи-кофф, - с трудом выдавила из себя принцесса ворчаще-шипящее слово, не очень-то подходившее для изречения нежными голосовыми связками пони. Мерсер вздохнул, счищая обгоревший пластик с одного из проводов.

— И что, совсем никаких вариантов?

Селестия сделала паузу, чтобы закрутить в роге какое-то заклинание, направив его в потолок; по всей видимости, наводила меры против подслушивания.

— Наш наставник более других преуспел в изучении сих материй. До того, как пропасть без вести, — вдруг принялась вспоминать эпоху далекого средневековья принцесса, — он пытался улучшить уже знакомое вам заклинание перемещения во времени. В конце концов, Старсвирл пришел к выводу, что составляемая им матрица не просто формирует параллельную ветку, как он рассчитывал с целью проведения эксперимента, но способна переписать всю реальность с момента изменения. Последствия этого могли быть непредсказуемы, а посему губительны… — Селестия произнесла эти слова таким же спокойным тоном, но Мерсер разглядел довольно ясный намек, зачем аликорн вообще решила ему выдать эту информацию. — Старсвирл оставил проект до лучших времен, надеясь отыскать более изящный и контролируемый способ управления временем, но так и не сумел к нему вернуться…

— Дайте-ка угадаю, — вновь осмелился взять слово Алекс, — если применить это заклинание и заставить Твайлайт Спаркл отказаться от планов по установлению контакта с иным измерением, заклинание просто сделает так, будто меня никогда не существовало в Эквестрии? Причем, даже если не учитывать 100% вероятность погибнуть в кристаллическом взрыве, я на Земле не появлюсь, потому что изменение в мой мир уже внесено, и аннулировать его отсюда никто не способен?

— Сожалею, но это так.

Мерсер тем временем установил, что принцессы умудрились зарядить аккумулятор и притом, опять же, не спалить или взорвать его. Сами во многом разобрались… «Неплохо для почти что средневековых королев-волшебниц», — одобрительно подумал мужчина.

— Грхм, — поразмыслив, многозначительно кашлянул Алекс. — Ну, игры со временем — это абсолютно точно не вариант.

— Вы так уверены? – подняла брови Селестия.

— Время — слишком ненадежная, сложная и склонная к парадоксам субстанция, даже если не принимать во внимание глупости, которые приписываются ей культурой моего народа, — ответствовал Алекс. — Ученые Земли в этом плане бытия пока довольствуются лишь теорией и мыслительными экспериментами. Цифры, которые описывают эти величины, мнимы и непостоянны... Подобием единорожьей магии я, скорее всего, никогда не сумею овладеть, поэтому буду основательно разбираться в теме, лишь когда дело покажется совсем безнадежным. Или если вдруг отращу специальные органы, выучусь наживую воспринимать… — Мерсер задумался, как на языке пони передать понятие "тахион", но в итоге решил, что увлекаться неологизмами в этом вопросе не стоило, поэтому сказал просто:

— …частицы времени. К тому же, если мудрец, намного более просвещенный в этом вопросе, передумал искать в хрономанипуляциях разрешение проблем Эквестрии той эпохи, то мне тем более не стоит. Выкапывать вашего наставника из-под земли, дабы заставить его продолжить работу в этом направлении, тоже не представляется возможным…

Уже произнеся фразу, Алекс поморщился. Прозвучало как посредственная шутка, которая сошла бы для разговора с обычными пони, но никак не с их правительницей. Мерсер, выбрав наиболее удачную формулировку из тех, что пришли ему в голову, пояснил:

— Что бы обо мне ни подумала Ее Темнейшество Луна, мертвых я оживлять не способен ни в каком виде. Было бы неплохо, если вы мне заодно пояснили, на чем конкретно были основаны ее подозрения.

Селестия улыбнулась и подалась вперед. Ее лицо озарил мягкий свет, излучаемый огненным шаром в потолке, и Мерсер увидел, что улыбка принцессы выглядела скорее печальной, чем выражающей радость. Казалось, благодаря вытянутым чертам и резкой линии носа ее мордочка должна была являться менее выразительной, чем у обычных пони, однако это с лихвой компенсировали красивый разрез больших глаз и длинные темные ресницы. Хоть и стройная, но менее атлетически сложенная фигура в магическом сиянии фонаря будто сама излучала свет. Глядя в нутро радиоблока, Алекс сощурился, а потом и вовсе закрыл глаза, прислушиваясь ко всем своим форсированным чувствам. Едва уловимая аура тепла шла от Селестии, будто изысканный аромат духов, просачивающийся сквозь ноздри прямо в мозжечок, минуя вентиляционную систему и нервы. Иное чем у ее младшей сестры очарование… что-то вне человеческих стандартов, будто Александр и впрямь имел дело с пламенным ангелом, как он думал незадолго до схватки. И у Алекса еще промелькнул мимолетный отголосок смущения, что он сверкал причинным местом перед существом женского пола, да еще все видели, как он с голым задом из ее палатки выбегал? Стесняться без пяти минут воплощения Солнца, бескорыстно дарующего тепло всем и вся? Абсурд. Находиться ближе чем Мерсер к христианскому пониманию Бога было просто невозможно.

— Мы с Луной не застали эти времена… Короткое, но жестокое столкновение с последним из некромантов пришлось еще на юность нашего наставника, когда экзотическое вооружение и вшитые в тело артефакты уже казались чем-то из ряда вон. Ваша "магия", Александр, именно такой и кажется, — аликорн нарочно выделила голосом это определение, признавая его неточность. — Она — словно гость из древнего прошлого, из очень далекой и забытой страны, куда мог сбежать сведущий в некромантии, а затем на протяжении нескольких тысяч лет перестраивать и совершенствовать своё искусство, покуда его корни не оказались утрачены. Пока оно не изменилось настолько, что стало чем-то другим.

— Некромантия, говорите? – пробормотал Мерсер, улавливая знакомое смысловое сочетание. – Я извиняюсь, принцесса, но ваши слова противоречат тому, что я знаю лучше многих. Даже такой выдающийся представитель вай-рузез, как "Черное сияние", работает только с живой тканью, с цельными микроскопическими единицами-органиками, пусть даже самыми примитивными. Это одна из его ключевых характеристик в качестве вида и основа его жизненного цикла. Он – посредник.

— Я слышала это название от сестры, — понимающе кивнула Селестия. — Надеюсь, вы тоже не откажете мне в пояснении, чем по меркам вашего мира считается вэай-рузз?

— Форма… Паразитическая форма жизни, — замялся Алекс, с одной стороны недоумевая, как верно отразить характеристику, и потому обращаясь к описанию чейнджлингов, а с другой не понимая, как на эквестрийском выразить пограничную сущность вирусов. — На языке ученого сообщества Земли переводится как "Яд, вызывающий болезнь". И это не случайное название, так как большинство вай-рузез вносят разлад в выверенную работу органики. У нас эта группа стоит особняком от животных царств... Они являются большими хитрецами по части взлома клеток и вынуждения их производить копии себя. Чистая молекулярная механика… — Алекс умолк, не собираясь углубляться в термины, после чего, как ему казалось, более простым языком окончил:

— Если угодно, можно сказать, что источник моих сил – это катализатор, который сам по себе ни на что не годен, но за счёт чужой жизни способен существовать и размножаться. А порой – и ударяться в развитие, создавать что-то доселе небывалое, — с усмешкой кивнул Мерсер на рентгеновские снимки-пластины. – Существует теория, что именно вай-рузез как эволюционному фактору наша биосфера обязана своим многообразием. И насколько мне известно, в вашем животном мире такого организма не существует… даже не может существовать.

Селестия, поразмыслив, с сомнением в голосе заключила:

— Что ж, тогда получается, что у вас нечто, схожее с некромантией — это не форма магического искусства, а отдельный микроскопический организм, инстинктивно практикующий какую-то его форму. Магический симбионт-артефакт, коли на то пошло.

— Думается мне, здесь имеет место взаимное непонимание терминов, — искоса посмотрел на нее развитый. — Я никак не могу уловить, при чем тут понятие "некрос", староэквийское "смерть". Может, я подобно мертвецу и не дышу… не дышал, — поправил себя Алекс, учтя, что теперь он при помощи легкого не только формировал звуки, но и собирал атмосферную влагу. – И да, быть может, я способен работать здесь лишь с простейшими элементами, с вашей точки зрения состоя из металлических атомов, как какой-то архисложный голем, но в моем теле по-прежнему идут процессы обмена энергией. И мои клетки, несмотря на иную начинку, вне всякого сомнения, демонстрируют свою жизнеспособность. Что до инстинктов… В моем мире химеры позволяли себе вольности ради сохранения носителя, инстинктивность, которой у человека быть не может. Однако в Эквестрии, в по-настоящему критической ситуации они ничем не заявили о себе…

Алекс умолк, не желая скатываться в банальное самооправдание. Он позволил себе отвлечься, когда радио по щелчку уцелевшего тумблера ожило, послав волну статики в разодранный шлемофон. Работало, хоть и со скрипом! Принцесса Дня же молча подошла к стойке, будто в раздумьях принявшись гладить копытцем пернатый факел. Феникс издал довольную трель, и Мерсер краем глаза увидел, как под действием невидимой силы сдвигаются перышки на голове крылатого создания. Осторожно поинтересовался:

— Ваша Светлость, так что вы полагаете под этим словом?

— Как я и говорила, некромантия — это жестокое ремесло, и знание о нем опасно, — серьезно глядя на него, объявила Селестия. — Я поясню для вас, но вкратце. Дело не в смерти как таковой…

Последовавшая за этим лекция была выдана достаточно примитивным языком, чтобы Мерсер уловил суть, хотя недомолвок хватало. Если описывать в двух словах, то некромантия – это не "магия смерти", а более развернутое понятие: "магия душ". Причем в культуре эквиидов "душа" — это не некая информационная единица, что остаётся витать в пространстве после физической смерти разумного, а что-то связанное с магией носителя, своеобразный отпечаток… который в придачу был связан с Метками. К смерти как таковой отношение у понек оказалось довольно прогрессивным — они ни во что такое не верили. Существовали самые разные погребальные обряды и традиции, но суть оставалась неизменна: пони скорбели об отошедших "в мир иной", но не полагали, что предки смотрят на них с небес. Не строили пони иллюзий может еще и потому, что сами при жизни обладали сверхъестественными способностями, да и вообще среди смертных в Эквестрии натуральные богини прогуливались. В сфере нематериальных субстанций здесь еще числились довольно-таки редкие духи на манер древних Виндиго, но и они не были отражением умерших – являлись исключительно разумными и полуразумными магическими сущностями, зачастую элементального характера. Если угодно, персонифицированными силами природы — или хаотичным нагромождением ее сил, как в случае с Дискордом, о природе которого, кажется, и принцессы не имели до конца представления.

Итого, некромантия в первую очередь являлась лишением воли чужой "души", дабы заставить ее служить себе. Перевод разумного в состояние "ходячего мертвеца" консервацией, когда испытуемому оказывалась не нужна подпитка АТФ, был уже делом вторичным, эдаким симптомом, что колдун вконец свихнулся на почве жажды власти и его совсем не заботит, что он забивает гвозди микроскопом. Притом упомянутый белой кобылицей Тирек, с которым поначалу спутали Мерсера, отнюдь не являлся некромантом, действовал куда проще, "переоформляя на себя" магический канал Гармонии, увеличивая этим ресурс и пропускную способность своего природного чародейства. Некромантия же виделась аликорнам куда глубже и ужаснее, вещью необратимой… Алекс не понял смысл многих обозначений Селестии, хоть и переспрашивал. Он подозревал, что в языке людей таких понятий просто не существовало, как характеристиками тока до создания соответствующих приборов было, к примеру, не напряжение, а явление электричества "стеклянным" или "смоляным". В понимании эквестрийцев Мерсер, естественно, не являлся полноценным некромантом, даже с поправкой на то, что он мог "привыкнуть работать исключительно с собой", да еще и застрял в пограничном состоянии, как тот же вирус, не приемлющий иную жизнь на местном углероде. Но развитый точно занимался с точки зрения Селестии и Луны чем-то странным, в чем они сами не были уверены. Может, препарировал души поглощенных, выдирая для себя куски посочнее, может, хранил в резерве и доставал из него энергию c массой (опция эта в Эквестрии, впрочем, была отключена), а может все и сразу — так или иначе, тонкостей работы его организма аликорн не знала и прямо ни в чем не обвиняла. Когда Селестия окончила свой рассказ, мужчина поднялся, рассеянно перекидывая из руки в руку кристалл-датчик, некогда засевший в его коже.

— Приняв во внимание сказанное вами, я осознаю, что вы уже обговорили с Ее Темнейшеством, как поступить со мной, — бесцветно сообщил Алекс. – Ваша Светлость, без лишних отлагательств... каков будет вердикт престола Эквестрии? Что меня ожидает?

— Ваш мир суров, и вы его истинное дитя. Но здесь, в Эквестрии, мы относимся к разумным иначе, — смягчила свой тон принцесса, которая до этого говорила с довольно удрученным видом. — Мы считаем, что нельзя сурово судить того, кто в жизни знал мало добра и истинной гармонии.

Похожесть Селестии на милостивую всепрощающую богиню лишь усилилась, так что безмерное, столь важное для Мерсера чувство собственного достоинства не было затронуто осознанием, что к нему относятся снисходительно, в какой-то степени как к незнакомому с благами цивилизации дикарю. Принцесса, развернув широкое низкое кресло к своему собеседнику, уселась в него, прямо как Луна в их общем "сне". Мерсер остался стоять, прислонившись к шкафу и скрестив руки на груди.

— Вы и вправду так считаете?

Селестия кивнула:

— Да, именно так. Луна сообщала мне, что несмотря на происки человеческих правителей, работа ваша изначально была вложением в будущее, а не велась ради разрушения настоящего. И вы решили, что у себя дома принесете людям больше пользы, двигая вперед науку и в целом помогая обществу, не пытаясь завоевать, переделать его на свой манер.

— Если бы мне стали доступны макромолекулы вашего мира, я и в Эквестрии рискнул предположить то же самое, — проворчал Алекс, не уточняя, что в таком случае действовал бы во время схватки намного агрессивнее, не исключено, что сожрал бы попутно пару солдат и имел удовольствие познакомиться со всей пылающей яростью Солнца. — Я мог бы заявить, что генитиевые технологии не злые и не добрые. Земляным шипом можно колодец выкопать, а можно... а, пустое, — аликорн на этих словах немного насторожилась; она явно осознавала, что у мира человека есть свои нелицеприятные стороны, но подобные вещи вызывали у Селестии если не шок, то и вправду не приходили ей в голову, как заявляла Луна. — Все зависит от людей, как они решат их применить… Но есть у меня подозрение, что у вас, принцесса, есть на это какой-то парируемоустойчивый аргумент, о котором я в силу специфики Эквестрии не в курсе. И думаю, именно в силу этого вы ограничите мои начинания, — Алекс смерил полубогиню долгим взглядом, после чего прямо спросил:

— Отчего у вас, цивилизации с невероятным по моим меркам уровнем развития, нет биологических технологий? Это в мое время на Земле биотех – недешевое, сложное и далеко не всегда эффективное предприятие, но в Эквестрии оно обязано быть намного доступнее…

— Если уж на Земле такие сущности, живые лишь наполовину, свободно пребывают уже тысячи лет, и ваша планета до сих пор не превратилась в один огромный склеп… В вашем мире все может обстоять и так. Но у нас… Александр, — мягко обратилась к нему Селестия, — вы должны понять, что как раз по этой причине мы и не используем алхимию на цельных генитях. Ни в каком виде, ни при каких обстоятельствах. Мы с сестрой храним древние тексты в самых запретных секциях своих личных библиотек лишь на тот случай, чтобы иметь представление, с чем мы при самом плохом развитии событий можем столкнуться.

Алекс молчал, не совсем уверенный, было ли у него чем возразить на такие откровения — и тихо костеря себя за то, что смел думать еще до контакта с диархией, будто у Мерсера получится впарить им биотех в обмен на какие-то привилегии или хотя бы валюту. Селестия продолжила:

— Если говорить о медицине, то в этой сфере наши подданные исправляют многие плохие вещи зельями и магией единорогов, иногда хирургическим вмешательством, но мы не можем позволить им развивать то, что вы именуете "генитиевой технологией", ибо некромантия, единожды обретя свою истинную форму, сбрасывает любой контроль. С какими бы благими намерениями ни выступали маги на этом поприще тысячи лет назад, рано или поздно все они причиняли больше зла, чем успевали поправить. Исключений не было, — на ее мордочке вновь промелькнула тень грустной улыбки. — Может, у себя дома люди и научились управлять ее подобием, обуздывать эту силу. Но у нас это... это совершенно патологическая величина. Вся наша теория магии спустя тысячи лет преумножения знаний не может сказать, откуда она берется, почему так враждебна и с какой целью возникает в нашем мире. Мы знаем лишь то, что некромантия не подвластна никому из ныне живущих и живших прежде магов. Отвечая на вопрос, что вас ожидает, — решила вернуться к изначальной теме Селестия, — по причине того, что вам ее слабое подобие как раз-таки подвластно, и вы не демонстрируете никаких признаков физической и ментальной деградации, что описываются в текстах, мы не станем как-то ограничивать вашу свободу. Мы с сестрой также не собираемся заставлять вас что-либо подписывать в рамках договора, дабы вы сохраняли молчание и не развивали тайком своё искусство во вред Эквестрии. Просто знайте — мы даём вам второй и потому последний шанс, Александр, — смерив его выразительным взглядом своих аметистовых глаз, сообщила принцесса. — Пожалуйста, не упустите его. Ибо если вы каким-то образом необоснованно нанесете вред нашим маленьким подданным, я обещаю, что вы пожалеете об этом.

Сказано было без какой-либо угрозы и враждебности — Селестия просто констатировала факт. Перекатывая в пальцах кристалл, Мерсер подумал, что тоже мог бы просто констатировать: я, мол, тоже даю пони еще один шанс, и лучше вам быть благодарными за то, что так легко отделались. Если бы не договоренность с младшей сестрой, Алекс, глядишь, еще на будущее предостерег Селестию, что ей не следует брать пример с Кризалис и строить планы по выстрелу ему в спину в наиболее подходящий момент, ибо человек выживет… Всегда, в любом случае выживет. Станет преследовать до самого конца и растерзает. Но нет — ничего такого, никакой враждебности к диарху, пусть и предупредительной, Мерсер не ощущал. Чувствовал развитый лишь легкое удивление… и, пожалуй, искреннюю благодарность.

— Прямо так? – развел руками Алекс. — Безо всякого ношения артефактов-ограничителей и непреложных обетов?

— Нам будет достаточно вашего честного слова. И если вы добровольно станете извещать престол о том, что собираетесь куда-то уехать, — теперь царственная пони удостоила Мерсера куда более теплым взглядом. — Я верю, что вы хороший разумный, и мы с сестрой понимаем то, что при любом другом развитии событий вы ни за что не желали бы причинить боль пони… и людям тоже.

— Вот как.

Словно уловив в его безэмоциональном тоне скепсис, Селестия добавила:

— Мы не предаём суду тех, чьи деяния оказались поправимы, и кто ступил на путь заблудший не в силу своей злобной натуры, но вынужденно, в силу обстоятельств.

Алекс смутно почувствовал в ее словах какую-то недосказанность. Создавалось впечатление, что Селестия даже тех, кто творит злодейства сознательно, станет наказывать с большой неохотой. Ту же сестру в состоянии измененного сознания она извинила легчайшим образом, в то время как на Земле это сошло бы за отягчающее обстоятельство, но никак не наоборот. Теперь Мерсер действительно был уверен, что у принцессы Дня нет никаких тайных мотивов и планов. По крайней мере в тех рамках, коих Алекс мог бы ожидать от подобного создания… Ненависти, что затопила Алекса при вмешательстве Селестии в схватку, теперь не было и в помине. Не было и опасений, что она способна прервать его существование. Могущество аликорна никуда не делось — пусть Мерсер сейчас мог какое-то время противостоять диархии куда эффективней, следовало отдавать себе отчет, что он имеет дело с особью, которая способна наколдовать электронную пушку прямо в мозг развитого или вовсе не станет заморачиваться и трансмутирует материю по соседству с Алексом в антивещество. Но, спрашивается, на кой черт организму, который имеет такую силищу, с Мерсером подобные церемонии разводить? Нет, Селестия абсолютно точно не притворялась. Перед Мерсером находилась властительница, которая добивается успеха, предпочитая обращаться к разумному как к другу, а не подкарауливать в засаде, скрывая до поры кинжал за россыпью улыбок и дежурных масок. Не бесстрастное сверхсущество с далеких звезд, но прекрасная и великодушная античная богиня, пускай и четвероногая, наравне с такими же четвероногими смертными ступающая по земле. По-настоящему грандиозное создание.

— Вы, Королева-пони, намного мудрее, чем люди могут себе позволить, — наконец тихо произнес Мерсер, с задумчивым видом подбрасывая кристалл на ладони. — Теперь мне даже интересно, какие конкретные условия вы мне предложите.

— Что же, как я поняла из рассказа Луны, — теперь почти жизнерадостным тоном отвечала Селестия, — вы не любите, когда всевозможные правители вмешиваются в ваши дела и тем более пытаются изучить вас. Мы догадывались, чем вы в первую очередь собираетесь заняться, поэтому в качестве дополнения предлагаю следующее: вы, Александр, не станете препятствовать нашим исследованиям Ржавчины и того, как она влияет на магию Эквестрии, а мы не станем вмешиваться в вашу жизнь и обязуемся сделать так, чтобы сие место, — аликорн махнула копытцем на юг, в сторону аномальной зоны, — своевременно получало жизненно важные для вас реагенты и солнечный свет. И мы с сестрой рассчитываем, что если что-то пойдет не по плану, то мы сможем надеяться на уведомление об этом друг друга и взаимную помощь. Тогда, мы считаем, ничто не станет препятствием для того, чтобы вы стали другом народу пони, — заключила Селестия, кротко прикрыв глаза.

«Если вам вдруг захочется нести тарабарщину на мертвых языках, пронзать чье-то сердце в круге кровавой пентаграммы, или просто начнут кровоточить глаза — немедленно сообщайте нам», — перевел для себя Алекс. От него не требовали ничего невыполнимого, и Мерсер, право слово, не хотел иметь с понячьим народцем какие-то узы, отличные от дружественных – не только потому, что во главе его стояли существа, способные перемолоть развитого в костную муку и не заметить этого. Как ему вообще довелось воспринимать этих симпатяг в качестве врагов? Алекс внезапно подумал, что перед ним в новом свете расцветают занимательные тонкости эволюционной психологии… Человек, как известно, любит созданий, что мельче него, о коих хочется заботиться, которыми необременительно владеть. Человек также держит за привлекательные черты большие глаза, маленький рот, а ещё исключительную и не очень пушистость. Пони, наоборот, в силу своего происхождения испытывают тягу к тому, что значимее их физически и ментально, притом относится к эквиидам благосклонно – они хотят быть любимыми и оберегаемыми. Аликорны так вообще идеально подходят: едва взглянув на подобное создание, пони с их не до конца вытравленными разумностью инстинктами, наверное, сразу признают его за альфу, единственно достойного вожака. Что-то стройное, высокое, доброе, что обнимет их и защитит от невзгод мира… Если уж на то пошло, психологический шедевр Гигера, для человека являющийся абсолютным антиподом понятия "милый" (полное отсутствие глаз и шерсти, безгубый оскал клыков на половину черепа, болезненная костлявость), для пони должен казаться не настолько пугающим, как мог бы. «Держу пари, та самая Хранительница так и вовсе его посчитала бы за вполне неплохой вариант домашнего любимчика», — подумал Мерсер, и тут же, когда Алекс вспомнил поведение девочек и Лиры, его осенило: «Мать вашу! Так человек и пони с точки зрения психологии едва ли не идеальный эволюционный тандем!» Алекс тряхнул головой, прочищая ее от несвоевременных мыслей. Возвращаясь к диалогу с Селестией, беспокоила ли его необходимость отчитываться перед теми, кто был похож на существ его родного мира, более низких по уровню организации, чем люди? Не особо. Может, Мерсер и считал себя горделивым человеком, но гордыни в нем было не так чтобы через край.

— Я не против водить дружбу с зе-но, - заявил Мерсер, возвращаясь к столу и принимаясь крепить металлические пластины обратно на радиоблок. — Я согласен на условия диархии, но есть ряд нюансов более приземленного характера. В первую очередь, есть ли у вас какие-либо планы на материалы, из которых состоит винтокрыл?

Ответ Селестии не стал для Алекса открытием. Инопланетная машина в видении пони оказалась практически бесполезной, если считать ее за набор систем и механизмов – но с точки зрения алхимии "Черный ястреб" был все равно что метеоритом с чрезвычайно редкими, уникальными в своем роде материалами, которые получить в обычных условиях невозможно. Почти как сверхпроводник для людей, стабильно работающий при комнатной температуре. Какой бы богатой, могущественной и технологичной ни была страна, куда этому метеору довелось свалиться, он непременно вызовет интерес…

Закрепляя радио на спине и вешая на пояс ракетницу, Мерсер думал над тем, следовало ли ему как-то по-особому разыгрывать эту карту. Селестия, в общем-то, может просто поставить гостя из другого мира перед фактом, что его машина конфискована в пользу урона, который развитый успел нанести, и Мерсер ничего с этим поделать не сможет. Навряд ли она так поступит — к тому же, диарх вызвалась поддерживать его систему жизнеобеспечения почти забесплатно. Не стоило жадничать… пони с их магией все равно сотворили бы с винтокрылом больше, чем мог бы Алекс, которому летательный аппарат, строго говоря, и не принадлежал вовсе. Мерсер решил, что сможет претендовать, скажем, на четверть иномирового "наследства". С его новейшими биологическими техниками мужчине всего и было нужно, что защита от кристаллического излучения да иных недугов. Почти две тонны материалов сполна хватило бы для многих его задумок. Плюс, некоторые мелочи вроде стандартного боевого карабина… Один из них все равно пошел бы в утиль: ствольную коробку искорежило от падения. А вот у второго, хоть было к нему всего пара магазинов, погнуло телескопическую насадку на приклад, но досылающий механизм в нем оказался целёхонек.

— Ваша Светлость, что касается оружия моего мира, у меня есть ряд идей по поводу этой вещи, которые вы, возможно, сочтете интересными, — Алекс, будто придавая весомости своим словам, покачал M4 в ладонях. — Я, разумеется, не собираюсь использовать его по прямому назначению, против тех же подданных эквестрийского престола. Этот проект, как и другие, будет направлен исключительно на обустройство в вашем мире… и, не в последнюю очередь, на противодействие чейнджлингам, — он перевязал тяжью массы прицельную раму и навесил карабин сбоку от радио. — Так уж выходит, что даже в Эквестрии с появлением союзников человек всегда обзаводится и врагами… Может, в схватке против вас эти паразиты и сдерживаются, дабы захватить пони и питаться их любовью, но по мне они ударили так, что чуть ребра наружу не полезли, — Мерсер легонько ударил кулаком по груди, желая напомнить, что он тоже вообще-то являлся пострадавшей стороной. – У меня намечается комплекс мер, как избежать этого исхода без привлечения ваших специалистов, если оборотни вновь решат познакомиться поближе. Не ходить же мне до конца дней в коробке из ваших солдат, не правда ли?

— Нашей гвардии, я так понимаю, вы больше доверять не станете в этом вопросе? – заметила Селестия, ничем не показав, что просьба оставить при себе единицу земного вооружения ее как-то беспокоит. Ну еще бы, раз аликорн не переживает, что по соседству с пони будет ходячее оружие обретаться, что ей какой-то там скорострельный продукт мистера Кольта? Мерсер покачал головой:

— Дело не в том, могу я им доверять или нет. Пусть они и отвечают эквестрийским реалиям, я не способен иметь дело с вашими солдатами в первую очередь потому, что этим реалиям не отвечаю я. Весь мой арсенал — слишком серьезный… — Алекс щелкнул пальцами, выбирая подходящее слово, — серьезный неучтённый фактор. Вы сами видели, как плачевно может закончиться такая сцепка. Я не командный игрок… никогда им особо не был. И систему обороны собираюсь выстраивать сам, рассчитывая только на свои силы.

«Зря, что ли, военных инженеров выцеплял из-под бдительного ока командира базы», — добавил про себя Алекс. Взяв со стола чистый лист бумаги, Мерсер другой рукой подцепил карандаш и несколькими размашистыми движениями набросал эскиз. Поинтересовался:

— Как в вашем языке обозначен материал, который используется при строительстве мэйнхэттенских башен?

— Ну, это зависит от здания, — несколько удивленно отвечала Селестия. — Иногда они имеют стальной каркас, также используется гранит и бетон…

- Бетон, - повторил мужчина незнакомое доселе слово ее голосом. — Бетон. Именно этот материал нужен мне в качестве основы. Если произойдет нечто маловероятное вроде нападения или, что вероятнее, очередного связанного с этой вашей "магией дружбы" происшествия, именно здесь я смогу укрыться и привести в действие контрмеру. Вот, — Алекс протянул ей лист, постаравшись, чтобы жест не выглядел ни небрежным, ни подобострастным. — Начну с этой простейшей конструкции в подходящем месте. Естественно, со временем она обрастет деталями, свойственными лишь моим технологиям.

В рисунке не было ничего необычного и поразительного: перевернутый стакан с двумя перемычками, с четырьмя малыми проемами по периферии в верхней его части и куда более обширным – посередине. Мерсер не собирался пока всерьез работать над деталями, вроде телефонной линии, систем водоотвода и энергетических каналов, а потому схема олицетворяла собой предельный минимализм. Алекс и подумать не мог, что Селестия столь тщательно и долго будет рассматривать ее.

— Это не похоже на жилой дом, — наконец пробормотала она, зачем-то переворачивая лист с ног на голову. — Погодите-ка… Это линия земли? — Селестия вернула чертеж в правильное положение, недоуменно глядя на Алекса. — Это имеет смысл. Но зачем вам такие сложности?

— У нас, Ваша Светлость, есть поговорка: «хочешь мира – готовься к войне», — позволил себе едва заметную усмешку Мерсер. — То, что мы сумели разрешить недоразумение, возникшее между нами, вовсе не означает, что я могу прямо-таки расслабиться. Возможно, оборонительный характер здания мне никогда не пригодится, но он позволит еще и держать рядовых эквестрийцев подальше от вещей, которые способны нанести им по незнанию вред. Точно так же, как вы собираетесь держать их подальше от этого места. Но у вас, принцесса, в распоряжении множество солдат, а я один, и посему конструкция нужна для… как это называется? — Алекс снова щелкнул пальцами, но затем махнул рукой на конкретику и резюмировал:

— В общем, я знаю много надежных средств отгородиться от противника. Это — одно из таких.

Селестия понимающе улыбнулась:

— Вы хотите отгородиться, я разумею, по совместительству и от нас?

— Естественно нет, — поднял бровь Мерсер. – Такая оборона никак не сдержит организованно действующую армию, тем более с аликорнами во главе. Вашей гвардии она станет препятствием, скажем, не более чем на пять минут, но одиночных разведчиков и малые группы чейнджлингов будет способна удерживать сколь угодно долго. Кроме того…

Александр замялся, не зная, как лучше обратиться к принцессе. Они уже не обсуждали никакой крамолы по понячьим меркам, так что, пожалуй, выйти наружу было бы позволительно. Мерсер кивнул головой в сторону брезентового прохода:

— Ваша Светлость, не возражаете, если мы пройдемся?

— Конечно.

Следующие несколько минут они, очутившись снаружи, шли молча — лишь феникс, вылетев вслед за хозяйкой, позволил себе издать громкую мелодичную трель, а затем направился куда-то по своим делам. Пони кланялись, приветствуя свою владычицу, на Мерсера искоса или в открытую глазели, но Алекс, более не удостаивая взглядом ни гвардейцев на входе, ни множество других пони, целенаправленно двигался к куполу. Странно, но теперь Мерсер улавливал доносящийся оттуда запах чего-то сладкого... На пропускном пункте жужжали, опускаясь по направляющим, странные устройства с кристаллами, напоминающие рентгеновские аппараты. Помимо молчаливых стражников, на проходной обнаружился единорог бледно-охровой масти с гривой цвета молочного шоколада, который светил своей магией под "пультом управления", от усердия едва не высунув язык.

— Кто там? Сюда только по… — высунувшись из-под стойки, он замер, сбитый с толку видом и высочайшей персоны, и гостя из другого мира одновременно. – Ох.

— Все в порядке, советник, — доброжелательным тоном обратилась к нему Селестия, и ученый торопливо закивал, а затем, нервно оглядываясь на человека, обогнал его и метнулся к раздвижной двери, пропадая в здании. Алекс, не медля, двинулся следом.

Вогнутый потолок под куполом был окрашен в светлые тона и поднимался метров на пятнадцать вверх. По его поверхности были уложены металлические рельсы, с которых свешивались незнакомого вида и назначения манипуляторы, крепления, лебедки. Сотрудники, которые находились в главной зале и оказались предупреждены о нежданном визите, сбились табуном у одной из стен, тихо переговариваясь, вытягивая шеи и с любопытством поглядывая на Мерсера. В основном то были единороги, но Алексу удалось разглядеть пару пегасок и нескольких земных пони. А посередине купола…

— Вот ты где, приятель, — пробормотал себе под нос мужчина.

Пока сотрудники рассыпались в любезностях пред своей государыней, Алекс подошел к Ястребу, лежащему на постаменте. Его догадка оказалась верной: аликорны умудрились перенести машину единым куском, не превратив его по дороге в бесформенную груду металлолома… не превратив больше, чем вертолет уже являлся. Алекс за время карантина успел сбить минимум тридцать его сородичей: большую часть ракетами и захваченной техникой, пару-тройку угнал и в итоге бросил в воздухе над зараженными кварталами, еще у нескольких лопатки турбин были съедены металлическим крошевом кондиционеров, разлетающихся от винта. Но сейчас Алекс невольно чувствовал себя признательным по отношению к навек застывшему механизму, что некогда служил его врагам — насколько вообще можно испытывать благодарность к неодушевленному предмету.

«Ты хорошо мне послужил, друг», — похлопал ладонью по искореженному крылу Алекс. На пару с генеральским приоритетом полета "Сикорски" помог спасти целый город от уничтожения… Насколько Александр знал, на острове стараниями Зевса и Таггарта той ночью осталось лишь считанное количество дозорных, как и очагов инфекции, а значит, поутру должны были прибыть регулярные войска. Все закончилось не только для Мерсера, но и для Нью-Йорка. «Осталось лишь разумно распорядиться тем, что мне довелось утащить из этого конфликта в Эквестрию», — решил Алекс. Дозорные использовали штурмовую модификацию с четырьмя подвесами, и если в Ираке или любой другой подвергаемой бомбардировкам стране на них обычно крепились дополнительные топливные баки, то в городе далеко летать не было необходимости. Два ракетных блока гидробомб, две спаренные авиационные пушки – весь арсенал был здесь, под куполом, убранный подальше от гражданских и деликатно выкрученный из соответствующих пазов, защищенный барьерами. Мерсер поднял голову, рассматривая правую силовую установку, которую как раз перед его приходом не торопясь вытаскивали наружу, отсортировав множество проводов и трубок. По счастью, основной удар приняли на себя кабина, хвост и десантный отсек (последний натурально сложился, будто консервная банка под асфальтовым катком), а вот верх машины был относительно цел. Один из двух валов был способен выдать почти 2000 условных единиц мощности… более чем достаточно для одного из вариантов задуманного. Летать в понячьем мире все равно не выйдет, по крайней мере, привычным рядовым людям образом, но если разрешить проблему с местным окислителем и топливом, Т700 можно было бы использовать отнюдь не по прямому назначению.

— Ваша Светлость, я собираюсь оставить за собой один турбинный движитель, — негромко обратился Мерсер к подошедшей Селестии. Пони-академики навострили уши, а аликорн не торопилась отсылать их прочь, так что Алексу ничего не оставалось, как в открытую излагать свою принципиальную позицию:

— Для меня предпочтительна автономность. На магические источники энергии я не привык полагаться, поэтому собираюсь сделать из него что-то вроде генератора.

«Правда, это есть лишь половина правды», — усмехнулся про себя Алекс и, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Помимо него, мне необходимы будут, скажем, четверть всего металла, что содержится в винтокрыле. Также немного стекла, пластика и схем. Орудия – забирайте, хоть для музея, хоть на разборку, но на какое-то время мне понадобятся все без исключения их жала.

— Но не само оружие? – уточнила Селестия. В ее голосе не было слышно беспокойства, и Мерсер довольно кивнул. У него все равно не было технологий плавки и прокатных станков, чтобы заниматься металлическими изделиями, и Селестия наверняка рассчитывала легко контролировать это поле деятельности, ибо Алексу придется обращаться к какому-то способному единорогу или ремесленникам. Подойдя к одной из стоек, Мерсер потянул за ленту и выщелкнул из ее сегмента боеприпас крупнокалиберного пулемета.

— В каждом жале, Ваша Светлость, содержится поражающий элемент – свинец, — Александр легонько постучал ногтем по наконечнику мини-снаряда. — Он интересует меня по той же причине, что и вас винтокрыл. Тот случай, когда содержание важнее формы… Этот металл – лучший из тех, что находятся здесь среди материалов другого мира, в плане соотношения количества и плотности. Она-то и определяет защиту от кристаллического излучения, — человек вопросительно наклонил голову вбок. — Вас устроит устная договоренность, или же вы предпочтете разделить винтокрыл, учтя каждый винтик, на специально заверенных бумагах?

Аликорн воззрилась на него с выражением столь искреннего удивления на мордочке, что Алекс не менее растерянно пожал плечами:

— Ваша Светлость, в моем мире крючкотворство не прихоть, а необходимость. Как одному из ведущих сотрудников… некогда сотруднику научного предприятия, мне привычно разговаривать с ответственным лицом на языке цифр и документов, но если в Эквестрии такое не практикуется…

— Ну, вы в любом случае пока не можете заключать какие-то договоры с престолом, — всерьез задумалась Селестия. — У вас не определен статус гражданства, нет документов, отсутствует юридическое обоснование для того, чтобы остаться на территории Эквестрии… пока что. Как насчет того, чтобы на словах постановить, что я учту ваше пожелание? – если бы Селестия вздумала выступать в суде, говорящей лошадке безо всяких доказательств поверила не только коллегия присяжных, но и прокурор, настолько искренними казались ее слова. — Будь вы иномирцем, специально отправленным к нам своими сородичами, мы бы без проблем одарили вас статусом парламентера, а то и официального посла, но, учитывая обстоятельства… Да и вам, я подозреваю, такое отношение было бы не в радость, — Селестия тонко улыбнулась, благодушно взирая на Мерсера. Алекс, напротив, нервно вздрогнул:

— Тут я с вами солидарен. Подобные радости мне ни к чему.

— Тем не менее, вы, Александр, сможете рассчитывать на оформление в качестве беженца из другой страны. Престол не выдавал ее очень-очень давно, но такая форма все еще существует. По ней же мы определим вам пособие, — внезапно перевела разговор на более материальную сторону Селестия, обводя копытцем свод купола. — Если вам будет необходимо какое-то оборудование и финансы сверх него — обращайтесь сюда, получите все, что потребуется.

— В каких пределах, Ваша Светлость? — мигом заинтересовался Алекс. Пусть он не понимал, как работает экономика понячьей страны, все же Мерсер подозревал, что местная валюта имеет определенную ценность. Селестия, в свою очередь, наверняка понимала, что человек не собирается требовать с нее компенсацию и вообще чего-то сверх разумного, но Алексу было любопытно, как она ответит на вопрос. И Селестия его не разочаровала:

— Скажем, обзавестись набором лабораторной посуды для ваших исследований вы сумеете без проблем, — весело отвечала она. — Однако, если вы рассчитываете получить в личное пользование дирижабль, вам потребуется быть на редкость убедительным.

Мерсер кивнул в ответ, добродушно усмехаясь. Теперь он мог рассчитывать и на некоторое финансирование, без которого человеку было бы тяжеловато маневрировать в некоторых отраслях Эквестрии... на первых порах. Истинный космонит, (прим. раса постлюдей из все той же вселенной "Основания" Азимова. Пока человечество сидело под гигантскими куполами Земли и радостно обзаводилось агорафобией (а также недоверием к роботам), сабжи на пару со своими механическими помощниками вовсю осваивали космос) по идее, должен полагаться только на себя и свои машины, но здесь над лучшими вариантами работа еще только предстояла; Алекс весьма и весьма посредственно разбирался в «технологиях» пони, и предложить им что-то новое и конкурентоспособное был пока не в состоянии. Пусть уж они сами копаются во владениях вируса — дареному коню, как говорится… Не регулировать же, в самом деле, пребывание четвероногих эскулапов в "запретной зоне", наложив когти на поток знаний и инопланетные диковинки, которые они сумеют оттуда вынести? Досаждать человеку пони со слов принцессы не собирались, а Мерсер, в свою очередь, не собирался злоупотреблять гостеприимством Селестии…

— Что до непосредственной жизни в Эквестрии, — продолжала аликорн, — я не лукавила, когда говорила, что нам будет достаточно, если вы станете извещать престол по отъезду. Вы не обязаны оставаться здесь, Александр, — озвучила она истину, бесспорную для Мерсера, но, возможно, для жителя государства с самодержавным строем менее очевидную. — Мы удерживали вас, покуда сознание пребывало "во сне" и не контролировало тело, но теперь, если захотите переехать в другое место, мы не станем чинить препятствий. Пожелаете обосноваться в Понивилле, у которого вам довелось быть перенесенным в наш мир — пожалуйста, я уверена, горожане с подачи ваших новых друзей с радостью примут вас в свое общество. Эквестрийский престол вас ни к чему не принуждает и никогда более не напомнит о себе, если только мы не понадобимся друг другу снова... – она указала изящным спиральным рогом на вертолет, — в подобного рода материях.

Алекс, прикинув варианты, не нашел что возразить. То, что человек уже успел распугать понивилльцев, или что Мерсер по натуре являлся городским жителем, просто меркло перед тем, что на новом месте развитый станет слишком зависим от поставок ресурсов. Кроме того, станут недоступны многие эксперименты, даже если Селестия устроит его в каком-то тамошнем НИИ в качестве подопытной зверушки… В-третьих, Мерсеру не улыбалось окружать себя целыми толпами навязчиво-дружелюбных ксено, пусть жители в больших городах, по словам Лиры, и являлись более сдержанными в проявлении своих чувств. Здесь, в сельской местности, пусть и на пересечении главных транспортных путей, все три этих фактора можно было контролировать гораздо проще.

— Я был бы не прочь жить в городе, напоминающем мой родной, — ответил Алекс, — и мне в некотором роде не повезло с местом, где Твайлайт Спаркл вздумала проводить свой эксперимент. Очутись я в том же Кантерлоте, у меня было бы намного меньше шансов выбраться за его пределы – отсутствие источника ресурсов, больший контроль со стороны гвардии… Меня либо сумели бы захватить, либо я сам пошел к вам на поклон, не видя иной возможности уцелеть. Так или иначе, этого… недоразумения бы не произошло, — с искренним сожалением вздохнул мужчина. — Большой город означает продвинутую инфраструктуру и более плотное информационное пространство, однако мне не понадобится ни то, ни другое. Я останусь здесь, по меньшей мере сделаю Понивилль своей точкой базирования… А вы не кажетесь удивленной моим выбором, Ваша Светлость, — заметил Алекс, когда на мордочке Селестии расцвела улыбка. – Вы не думали, что между вашим покорным слугой и местными способны возникнуть непреодолимые разногласия? Встречают, как у нас говорят, по одеянию, а я успел оставить след в жизни здешних обитателей...

— Занимательная идиома, — оценила иронию принцесса, ибо ни она, ни ее подданные не имели привычки носить отвечающей понятию "повседневная" одежды. — Поверьте, большинство пони уже и не вспоминает о событиях двухнедельной давности, в негативном ключе уж точно. И я более чем уверена, что если такие разногласия и возникнут, вам не составит труда мирно их разрешить. В конце концов, вы довольно-таки… неординарная сразу во многих смыслах личность.

— Вам об этом, случайно, не Ее Темнейшество поведала? — прищурился Алекс, опасаясь, что подобный разговор может завести его на тонкий лед.

— Разумеется, — охотно согласилась Селестия. — Она также рассказала мне, что вы совершенно осознанно ввязались в войну со своими сородичами, но благодаря ей было спасено много человеческих жизней. Противоречивый поступок… Однако вы имели смелость выбрать сторону и прийти к успеху там, где другие бы не смогли или не захотели, вы ведь так считаете?

— Хрм. Да, у меня был дискордово серьезный повод так поступить, и… — начал Мерсер, не совсем уверенный, какое впечатление успела составить о нем Селестия исходя из слов младшей сестры, но замолчал под серьезным взглядом принцессы:

— Вы лучше, чем полагаете, Александр, — сказала она. — Может, вам в силу характера и привычек комфортнее в одиночестве, и вам не нужно чужое мнение, чтобы следовать ему, но вы за каких-то пару дней совершенно добровольно обзавелись небольшим кругом знакомых, с мнением которых считались и с которыми вы чистосердечно, с радостью общались. Мы, пони, ценим такие искренние чувства, — выражение мордочки Селестии теперь можно было трактовать как участливое. – И я понимаю, что у вас дома тоже были такие разумные, к которым вы чувствовали привязанность. Скажите, Александр, вы правда собираетесь заняться исследованием шансов возвращения к ним, как говорили про заклинание времени?

Алекс заглушил рвущийся из него протест, что знакомство с девочками и Лирой было продиктовано больше необходимостью, чем личными чувствами, и принялся гадать, что за проверку вздумала устроить ему Селестия. С чего умудренная в политике королева-пони позволила себе достаточно резкий переход? Она хотела сбить его с толку? Очевидно, сведения о Дане и ее роли в произошедших с Мерсером злоключениях принцесса добыла у хозяйки снов, но как она намеревалась использовать их? Не допустила ли Луна утечку информации касательно "вопроса целей и средств"? Подумав, Мерсер сдержанно ответил:

— Не сразу, но да. Новиков на моей стороне… Если линия времени неразрывна, значит, я смогу вернуться домой в любое время, никак не повлияв на уже произошедшие события.

— Даже если мы, искушенные в магических искусствах, говорим вам, что это невозможно?

В этот раз Мерсер взглянул на правительницу Эквестрии с затаенным подозрением. Ее беспокоит, что человек по ходу своих поисков затронет какие-то опасные технологии Старсвирла, которые предпочтет утаить от диархии? Или просто для Селестии было желательно, чтобы Алекс забыл о своем мире, стал более привязан в эмоциональном плане к Эквестрии, дабы в случае непредвиденных обстоятельств был минимален шанс того, что Мерсер причинит подданным рогато-крылатой пони вред…

Или богиня, которой непривычны махинации и прочие игры с разумом "простых смертных", всего лишь переживает за него. Полагая его усилия заранее обреченными на провал, хочет, чтобы человек обрел в Эквестрии счастье, думая, что по итогу бесплодных поисков он все сильнее станет разочаровываться в своих способностях и жизни как таковой. Мерсер вздохнул, скрещивая руки на груди, после чего посмотрел на белоснежную пони:

— Ни за что не перестану искать способ, — ответил он. — Мой мир слишком многое значит для меня, Ваша Светлость. Там было много плохих воспоминаний, много боли и бессилия до скрипа в зубах, но хорошего найдется не меньше. И да, там осталась моя сестра – а я никогда не предам память о ней. Говорите, это невозможно? – усмехнулся Алекс. — Так же невозможно с точки зрения эквестрийской науки существование меня,но вот же я, перед вами. Полагаю, для вашего Мироздания тем более нет ничего невозможного… Задача людей моей профессии как раз и заключается в том, чтобы выделить какое-то свойство Мироздания и поставить его на службу человечеству. Обуздать то, что заложено в самой природе, придать ему новую форму. Магия времени и пространства – даже близко не моя специальность, но что поделаешь… — развел руками Александр. — Можете не сомневайться, Ваша Светлость, когда-нибудь я обнаружу и путь домой. Тысячу лет это займет или миллиард – для меня не имеет значения.

Мерсер сказал это на случай, если аликорн все-таки опасалась, что он станет торопиться и в силу этого начнет совершать необдуманные поступки. Как Алекс уже выяснил, фактор времени был на его стороне, и не было нужды сломя голову кидаться искать проход в свой мир, боясь, что принятых им перед самоубийственной миссией мер окажется недостаточно. Селестия молчала, пока, наконец, ее мордочка не расплылась в медленной улыбке.

— Странный вы, люди, народ. И в то же время похожий на нас, — она посмотрела на ученых пони, которые немного осмелели и принялись что-то тихо обсуждать, активно жестикулируя копытцами, то и дело бросая на Мерсера заинтересованные взгляды. — Так тому и быть. Предупреждаю, что определенные права и возможности станут вам доступны, лишь когда вы решите сменить статус беженца на гражданство Эквестрии – а это, в свою очередь, станет возможно только по выполнению ряда условий, — принцесса собиралась сказать что-то еще, наверное, раскрыть полнее эту тему, но передумала. В резюмирующем жесте поведя крылом, Селестия сказала:

— Ну хорошо, Александр, вы определились со своим будущим… с общим вектором, куда собираетесь двигаться, можно сказать. Ну а если говорить более конкретно? – она заинтересованно насторожила ушки. — Я полагаю так, что хоть вы и собираетесь находиться почти что на полном самообеспечении, такой разумный как вы не сможет долго сидеть без дела. Вы не хотели бы обзавестись каким-то… более приземленным занятием?

Алекс пожал плечами. «Ну и задачку вы мне подкинули, принцесса Дня», — мысленно посетовал он. Мерсер не думал, что подобные вопросы сейчас имеют для него смысл – он всегда найдет, чем заняться вне рамок абстрактной "науки"… Внезапно Алекс понял, что несколько погрешил против истины, когда заявлял, что не может прямо сейчас предложить что-то конкурентоспособное и интересное для пони. Эквииды, сиречь существа эмоциональные, легко увлекаются новым, доселе невиданным… поэтому, судя из того, что Мерсер услышал от девочек, в Эквестрии музыканты, писатели, актеры, певцы, даже именитые спортсмены – персоны куда значимее аристократов, политиков и прочих категорий, которые в измерении Земли как минимум бы оставались на слуху. Та же Скуталу запросто позабыла о своем "наикрутейшем" кумире, что уехала за тридевять земель, когда у нее прямо тут есть "просто крутой" пришелец. А в голове у Мерсера, на секунду, была настоящая кладезь из знаний — не только своих персональных, но и разной степени бесполезности чужих. Если бы Мерсер всерьез решил этим заняться, он вполне мог начать с издания какой-то человеческой книги под заголовком "Басни Армагеддона"…

«Вот только быть медийной личностью — это совсем, совсем не мое», — усмехнулся про себя Алекс. Уже хотя бы потому, что развитый до сих пор не знал в точности, что из себя представляет сверхъестественная способность аборигенов синхронизироваться через песню, и не ударит ли по Алексу такая модуляция, взятая из культурного пространства Земли и воспроизведенная пони. Опять же, что бы там ни говорила Лира о том, как пони легко сдружатся с ним, Мерсеру отнюдь не хотелось с прорвой докучливых ксено заводить приятельские отношения и вообще в центре их внимания оказываться. Довольно с него будет и троицы милых девчушек… ну, еще Тиара и Спун шли довеском, да Хартстрингс на крайний случай, если Мерсеру, конечно, удалось бы объяснить ей, какого дьявола ее сожительница лишилась ноги. Почему, хотелось бы знать, Селестия до сих пор не подняла эту тему? Допустим, понячья медицина абсолютный дилетант в плане генотерапии, но притом действительно искусна на поприще реабилитации, и нанесенный Алексом урон рано или поздно нивелируют, но все же… Неужто Селестия и впрямь рассчитывала, что пони, которым развитый причинил боль, так легко об этом забудут, не станут его воспринимать как врага всему живому?

Впрочем, неважно. Мерсер успел обзавестись недоброжелателями куда опаснее, чтобы всерьез обращать внимание на рядовых пони — и это были вовсе не принцессы, хоть Алекс и успел открыто выступить против них. А вот целая иномировая раса… Мужчина скрипнул зубами, прилагая усилие, чтобы его лицо не побелело от тихой ярости. Он не был против того, чтобы его интеллект и способности использовали… если это в итоге отвечало его интересам, что в плане работы на Гентек, что сотрудничества с Кроссом. Но эта сука… эта дилетантка подумала, что может использовать Зевса как разменную монету, просто чтобы подгадить эквестрийской диархии, и сделать это безнаказанно? Просто понадеявшись, что мутант в лучшем случае убьёт одну из сестер, а в худшем погибнет, лишив Селестию потенциального союзника, могущественного по меркам рядового гражданина Эквестрии метаморфа – а главное, способного проливать кровь? Она думала, что доктор Мерсер – это диковинная зверушка, которую можно, как на гладиаторской арене, стравить с воительницей-Луной, лениво попивая вино у себя в императорской ложе?

«Глупо… Непростительная глупость», — проклокотал у себя в голове Алекс. Ему вспоминалось, какой исход схватки тогда он уготовил для Луны… Ну, с домиком для птиц Мерсер однозначно погорячился. Не было нужды и сжигать ульи чейнджлингов, истребляя их обитателей на корню. В конце концов, это так непродуктивно – а инфраструктура Мерсера, в отличие от жителей этого мира, скоростью прироста ресурсов оставляла желать лучшего. И из малого следовало извлекать пользу. В случае с Кризалис, к примеру, из ее черепа вышел бы роскошный кубок! Можно было бы вручить Луне в знак признательности, все-таки она дала пришельцу шанс, когда не была обязана... Все равно аликорны довольно редко берут предметы обычным гравихватом, так что рукоять в виде изломанного рога не только будет эффектным украшением, но и останется функциональной. Из шкуры королевы оборотней стоило пошить отличный, даже богато выглядящий чемодан. А с ее дронами…

Но это потом, потом... Это блюдо традиционно подается холодным, так что доктор Мерсер собирался обождать. Алекс задумчиво провел ладонью по волосам. Чем он намеревался заняться в Эквестрии помимо работы над своей глобальной программой-максимумом? Непростой вопрос… Насчет процесса адаптации-то все просто: необходимо заняться им, потому что в мире пони ты либо разбираешься в биомеханике и генной инженерии (или имеешь привычку таскать с собой герметичный скафандр), либо умираешь в страшных муках.

— Не могу сказать ничего конкретного, пока не освоюсь, — заключил мужчина. — Может, даже займусь созданием чего-то полезного не только для себя, но и для вашего народа. Мне сложно говорить еще и потому, что передо мной целый неизученный мир. Ваша Светлость, неужели вы в самом деле считаете, что я так сходу могу говорить о предмете, о котором, возможно, еще даже не имею представления? – Алекс исподлобья взглянул на Селестию, насколько это понятие работало в случае, когда человек оказывался выше собеседника. Затем он понизил голос на случай, если кто-то из четвероногих академиков особо усердно грел уши:

— Если оперировать исключительно понятием мира, могу сказать лишь то, что я абсолютно точно не собираюсь использовать свои силы, дабы стать его непререкаемым властелином.

Вопреки предположению Алекса, что принцесса Дня станет допытываться у него из соображений "почему нет", та лишь звонко рассмеялась.

— Ох, конечно же, я не имела в виду ничего такого, — прикрыла копытцем улыбку Селестия. — Просто… Вы не думали, что приносить пользу можно и более приземленным способом, без небывалых теорий и изобретательства? Луна поведала мне, что в своем мире вы были не прочь заняться адаптацией вашей «магии» для медицинской сферы. И я думаю, из вас при должном обучении получился бы, к примеру, отличный хирург. Среди наших с сестрой подданных сей талант – большая редкость, и не только потому, что такие услуги в Эквестрии требуются не так чтобы часто. Дело еще и в том, что мало кто из наших маленьких пони обладает необходимой для этого ремесла выдержкой…

Изначально Алекс встретил предложение Селестии в штыки, мысленно вскипев: ему, одному из лучших генетиков и в целом умнейших людей планеты, коновалом рекомендуют стать?! Королева-пони хочет, чтобы Александр, как какой-нибудь там доктор Ливси, жил заместо благоустроенного по меркам викторианской эпохи Лондона в глуши, заботился о здоровье ее с сестрой подопечных, а в перерывах наведывался в местный трактир, периодически влипая в неприятности? Еще чего! Спасибо хоть на манер Тиары не предлагает стать стилистом и ухаживать за понячьими гривами в здешнем спа-салоне. Мерсер слишком хорошо помнил, чем заканчивается история, когда фрик-биомеханоид попадает в центр общественного внимания… особенно женского. Бедолага Джонни. (прим. Алекс имеет в виду фильм Тима Бертона "Эдвард руки-ножницы", но отчего-то вспоминает его по имени актера, а не главного героя)

Или же…

Алекс не знал, что и ответить, и это резко отличалось от состояния едва сдерживаемого гнева на Кризалис, которое он испытывал всего с пять минут назад. Он понял, что имела в виду Селестия: дело не только в том, что хирург должен не бояться крови и рациональной, своего рода осмысленной жестокости, чем мог похвастаться Мерсер. Это занятие еще и не столь уж приземленное, по крайней мере в видении обычного человека – Селестия даже не подумала предлагать Алексу что-то, в чем он сможет быстро и легко разобраться. Учиться всем тонкостям биологии ксено придется долго, и даже с учетом его способностей Алексу, понятия не имеющему о тех же магических системах пони, будет непросто. То, что доктор Мерсер любит… вызов, достойная его разума задача.

Развитый покосился на свою собеседницу, задумавшись. Намеренно она это делает или нет, но сердцевед из принцессы выходил отменный. Большому кораблю большое плавание, так ведь? А если отбросить вероятные мотивы кошколошади, что, мол, Селестия переживает за душевное состояние человека либо собирается еще больше привязать его к чуждому миру, нужно ли это самому Александру? Укротить весь изысканный цинизм и хладнокровие доктора Мерсера, чтобы они могли служить добру в более прозаичном смысле… слышать неподдельные слова благодарности, наблюдать за тем, как пролитые слезы из раза в раз оборачиваются веселым смехом детей.

— Я... — голос мужчины на какую-то секунду дрогнул. — Я не думаю, что готов сейчас обсуждать данный вопрос. Но, возможно, мне действительно стоит обучиться хотя бы оказывать первую помощь вашим подданным. Прошлый инцидент можно было бы списать на коллективную вину, и в какой-то степени всем нам повезло, что вы оказались рядом и сумели остановить… стычку, — неодобрительно поморщился Алекс. — Но дальше, Ваша Светлость, я не смогу рассчитывать на ваше своевременное появление, и хоть я приложу все усилия, чтобы такого больше не повторилось, вокруг меня слишком часто творится какой-то… какая-то странная чушь. Поэтому я намереваюсь принять меры.

— Чудесно. Напомню, что для некоторых официальных сфер деятельности вам будет необходимо обзавестись подданством диархии, и медицина – как раз одно из таких занятий. А насчет материалов из вашей машины не беспокойтесь, Александр, — пообещала Селестия. – Получите все, что сочтете нужным.

Было бы просто отлично, если Мерсеру довелось без особых проблем выбить себе причитающееся. Кровь из носу нужно было заполучить долю земного металла... Конечно, необходимые Алексу предметы можно воссоздать и из здешних материалов, но в бою такие компоненты долго не проживут. А вот иномировые... Скажем, карабин М4 все еще можно расплавить жаром, да даже банально забить грязью, но очень проблематично телекинезом вырвать из рук Алекса или мановением рога превратить смертельно опасную игрушку во что-то безобидное. Строго говоря, против более-менее способного волшебника он и есть безобидная игрушка в силу магических щитов, но инфограната решает этот вопрос. Да и не собирался Мерсер оставлять свое оружие в прежнем виде — нужно было адаптировать к нестандартным условиям.

— Кхм, — ее последняя фраза прозвучала так, будто Селестия собиралась окончить разговор, и Алекс тоже решил закругляться. — Что ж, тогда позволю себе откланяться. Я уже занял достаточно вашего времени. И еще кое-что, Ваша Светлость...

Вспомнив, о чем он вел речь до этого момента, Алекс поколебался. Шляпу, что ли, следовало завести, чтобы в качестве уважительного жеста снимать ее? Не пристало европеоиду XXI века кланяться – для азиатов это в порядке вещей, да и для пони тоже, а вот Мерсеру сие телодвижение немного отдавало унизительными пережитками средневековья. Тем не менее, Алекс переборол себя, сочтя этот способ наиболее подходящим, чтобы выразить свою признательность.

— Кажется, мне не довелось поблагодарить вас. Спасибо, что появились тогда, — поклонился массивным за счет радио корпусом Алекс, опустив голову ниже уровня глаз принцессы, — и что решили дать мне шанс.

Селестия кивнула в ответ:

— Пожалуйста, Александр.

Произнеся эти слова самым что ни на есть приветливым тоном, аликорн исчезла во вспышке телепорта, оставив Мерсера наедине с другими пони и не одарив никаким напутствием в дорогу. С одной стороны, все правильно: пришелец сам с головой дружит, когда его за руку водят не любит — а с другой, у Алекса уже шевелилось подозрение, что Селестия его так сходу отправила в свободное плавание, дабы устроить очередную проверку… Все, хватит с Мерсера подозрений всего и вся. Неважно, что о нем думают и наблюдают ли за ним – поступать Алекс один хер собирался по-своему. Пока человек приходил к этому философски всеобъемлющему выводу, к нему подошел единорог, встретивший его и принцессу на входе. Жеребец, который был то ли главным среди ученых пони, то ли выбран ими в качестве делегата, вполне дружелюбно поинтересовался:

— Уважаемый, верно ли я понимаю, что вы…

— Не сейчас, — Алекс с бряцанием оружия на боку развернулся и направился прочь из купола. — Только не сейчас.

Выбравшись на свежий воздух, Мерсер решил, что сперва следовало нанести "визит вежливости" персоне, которая была ответственна за нахождение человека в этом мире, некой Твайлайт Спаркл, и задать ей ряд вопросов. Алекс уже вознамерился было отловить кого-то среди пони и выспросить у него, в каком именно отделе этой базы работает ученица Селестии, даже хотел вернуться в купол и поинтересоваться там… Но тут ему на глаза попался прямо-таки идеальный кандидат.

— Вы, кажется, собирались отправиться почивать, Ваше Темнейшество? – спросил мужчина у Луны, которая с еще более недовольным выражением мордочки вышла из пристройки, скорее всего военного назначения. Темная аликорн неохотно повернула голову в сторону Мерсера.

— Мы встретили кое-кого, кто в ближайшее время может поступить в наше распоряжение. Теперь точно отправлюсь, — проворчала она, подходя ближе и требовательно глядя на Алекса. — Как прошел разговор с нашей сестрой?

— Кажется, нам удалось поладить, — Луна скептически приподняла бровь, и Мерсер развел руками в ответ – мол, не понимаю, чему тут можно удивляться. – Что? Когда я веду с кем-то переговоры, я могу быть на редкость убедительным. Большинству хватает сломанных ног…

На мордочке вконец уставшей принцессы на долю секунды воцарилось смятение, но затем по ней скользнула тень мрачной улыбки.

— Ох уж этот твой человечий юмор, — оглянувшись по сторонам и не обнаружив поблизости никаких признаков своей сестры, Луна вдруг заявила:

— Поначалу мы даже обеспокоились, когда ты проявил интерес к жаловому оружию… что это вообще были за телодвижения?

— Небольшие проблемы с памятью, как после глубокой заморозки. Ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться, — поднял ладонь Алекс. — В конце концов, ощущение это должно быть вам знакомо, принцесса — быть в сознании, но не осознавать себя…

— Хрм, — фыркнула Луна, никак иначе не отреагировав на намек Мерсера. — Ясно. Если не знаешь, с чего начать, поговори с ученицей Селестии, Твайлайт Спаркл. Ты найдешь ее в Понивилле.

— Разве она не… здесь? – Алекс указал большим пальцем себе за спину, на готовые и еще только возводящиеся корпуса базы. В его понимании, ученая пони, которую зачем-то отправили в сельское захолустье, была бы вне себя от счастья, что академическая братия Кантерлота решила обосноваться недалеко от Понивилля. Луна, вздохнув, пояснила:

— Юная Твайлайт – отнюдь не компанейская пони… по крайней мере, не настолько. Она вундеркинд, и когда магия не касается дружбы, ей проще сделать все самой, чем разбираться в чужой работе. Кроме того, ей порой приходят в голову интересные… а временами и небезопасные идеи, — сказано это было столь многозначительным тоном, что Мерсеру тут же пришли на память некоторые весьма расплывчатые, даже обрывочные сведения от Лиры и девочек. Судя по ним, протеже Селестии работала, что называется, "на своей волне", в уникальном режиме, и другие пони частенько не были способны угнаться за полетом ее мысли. Темы, которые она исследует, привыкшему к строгой академической иерархии сотруднику этой базы, должно быть, могли показаться бессмысленными.

— Та-а-ак, — протянул Алекс. — И где именно сейчас она находится, Ваше Темнейшество?

— В «Золотом дубе». Она была очень воодушевлена новостью о том, что с пришельцем удалось наладить контакт, рвалась познакомиться, но Селестия решила пока оградить Твайлайт от… более жестоких жизненных уроков, — младшая аликорн отчаянно зевнула, и Алекс мельком подумал, какой у нее был режим сна. Должно быть, Луна "интенсивно работала" ночью, сразу после этого отсыпалась, а бодрствовала, отдыхала и занималась прочими делами престола часов эдак с трех до заката… Между тем, Луна добавила:

— Поэтому мы надеемся, что ты проявишь должное благоразумие и не станешь посвящать ее в свои... биологические особенности слишком уж подробно. С Твайлайт Спаркл и так довольно, что она впервые столкнулась с последствиями своей работы, которые невозможно обернуть вспять. Что она несет ответственность за кражу разумного существа из его родного мира и разрушение привычного ему уклада жизни, мы имели в виду, — пояснила Луна. Алекс кивнул:

— Само собой. Она действительно почти ничего обо мне не знает?

— Наша сестра позаботилась о том, чтобы жители Понивилля остались в неведении касательно произошедшего, — тут принцесса воспроизвела набор странных звуков, в которых Мерсер с трудом узнал староэквийский, ныне мертвый (если не считать за носителей по сей день живущих сестер-аликорнов) язык, что являлся эдакой понячьей латынью, читаемой как набор иероглифов — с подковами, лошадиными головами и прочими символами без гласных на манер египетского письма.

— "Имитатор одиночный", — перевела она для Алекса. – Так она хочет назвать тебя, противопоставляя чейнджлингам, которые живут роем. До того, как Твайлайт с подругами уехали в Империю, она считала тебя за какое-то их подобие.

Развитый более не собирался всерьез прикидывать, хотела Луна задеть его этим сравнением или просто предупреждала на будущее, дабы Мерсер не стал сердит на единорожку. «Значит, и впрямь эта Твайлайт была лишена подавляющего большинства информации, которую получили сестры, и по ее приезду никто до сведения Твайлайт эту информацию не донес. Иначе названием служило бы какое-нибудь там "трансформер обыкновенный", или меня вообще рассматривали бы как симбиотическую сцепку, а не единичный организм», — пришел к выводу Алекс, мимоходом подумав, что он успел опередить "мисс Спаркл". Не мудрствуя лукаво, развитый вывел на правах первооткрывателя, пока спал, термин "эквиид разумный гармонический". Играть с надстройками вроде "длинноногий" и "кошкоподобный" Алекс не стал хотя бы потому, что в языке пони существовало разделение по родам, причем "кошка" обозначало именно домашнего любимца, а "кот" — представителя народа фелиноподобных пигмеев с юга континента… Понятие выходило слишком ненадежным в переводе.

Как бы то ни было, названное Луной место ни о чем не говорило Алексу. Однако действительно примечательный дуб в черте Понивилля рос только один, и было сложно забыть этого мутировавшего исполина, в коем располагалась городская библиотека. Мерсер, поколебавшись, решил уточнить:

— Если она была так заинтересована мной, чем теперь занята? Не корпит, случайно, над заклинанием переноса меня домой?

— Отнюдь, — возразила Луна, по всей видимости считавшая такое времяпровождение бессмысленным. — Сестра отобрала для Твайлайт сырье из твоей машины, которое она могла счесть занимательным. Работой над ним Твайлайт сейчас и поглощена. Кроме того, ей весьма интересно, как у вас налаживаются дружеские отношения — и какую форму Гармония могла бы принять в человеческом мире…

Насчет последнего Алекс до сих пор имел весьма слабое представление, так как, с одной стороны, он не особо и интересовался, а во-вторых, Мерсер раз за разом натыкался на стену языкового барьера и невозможности через примитивные термины выразить то, о чем ему собирались рассказать пони, как в том же случае с некромантией. Может, у Твайлайт получилось бы лучше? Разумеется, она в любом случае станет оперировать более широкими понятиями, наукой века трехсотого, не меньше, а то и всеми четырьмястами. Если принять за данность, что человечество не вымрет после исчерпания запасов углеводорода, разумеется... Если Мерсер спросит, каким образом единорог манипулирует разом всеми атомами или откуда берет энергию на их трансмутацию, чтобы превратить кирпич в бабочку, Твайлайт, вполне возможно, посмотрит на него как на умственно отсталого — это все равно что пещерный человек спросил бы у ученого XXI века, сколько нужно выстругать из кремния каменных топоров, чтобы собрать продемонстрированный ему компьютер на полупроводниках. Это не значит, что он не способен этим топором ученого по голове двинуть, вышибить из него дух и объявить себя правым, но все же это не совсем то… Надо было попробовать. Все-таки Твайлайт была не настолько умудрена веками, как Селестия, вполне имевшая право относиться снисходительно к дикарю, что "не знает истинной гармонии". Тот, кто пытается с нуля разобраться в предмете, имеет больше шансов понять другого исследователя. В любом случае, будет непросто... а потому интересно.

Пока Мерсер думал таким образом, к Луне подбежала белая пони в очках, с повязанным вокруг шеи воротником и красным платком-галстуком – наверное, из числа вспомогательного персонала или секретарей. В отличие от других эквиидов в лагере, пони вообще никак не отреагировала на Мерсера, ровным тоном обратившись к Луне:

— Ваше Темнейшество, вы просили сообщить, если возникнут проблемы! Канцлер задерживается, и…

— Ох, древние духи, помогите мне... — страдальчески пробормотала Луна, закатывая глаза и вообще всем видом демонстрируя, насколько ей нужен чертов сон.

— Алекс?!

Мерсер развернулся, не поверив своим ушам. Бежевая пони, крепкая и подтянутая, с замершим на мордочке странным выражением и подобием чемодана на спине сдвинулась в сторону, выпуская из здания свою подругу, которая рванула к Алексу, едва завидев человека. Тот с подозрением и затаенной надеждой покосился на Луну, мол, что тут еще за происки хитромудрой понячьей королевы имеют место? Принцесса Ночи в ответ и бровью не повела — «Выкручивайся сам как умеешь, наша договоренность на кого-то еще окромя Селестии не распространяется». Аликорн испарилась все с тем же эффектом миниатюрной светошумовой гранаты, и Мерсеру вспомнились слова ее старшей сестры о том, что пони все забыли, и человеку не составит труда с ними помириться. Похоже, совершенно внезапно, без должной подготовки и контролируемой среды настало время проверить эту гипотезу на прочность… Мятная единорожка подбежала быстро, вид имела одновременно взбудораженный и уверенный в себе. Никаких заминок на долю секунды, никакого колебания перед тем, как приблизиться к Алексу, она не показывала; будто понятия не имела, что Мерсер умеет взрываться и в целом являет собой опасную и беспощадную тварь. Человек молчал, уставившись на Лиру, и та взяла слово первой:

— Значит… — единорожка пытливо смотрела на Алекса, будто стараясь распознать в безэмоциональном выражении его лица хоть какие-то чувства, — та твоя история вовсе не была шуткой?

«Она в курсе», — принял к сведению Алекс. По крайней мере той части, что Мерсеру в родном мире пришлось непросто. Следовательно, нужно было рассчитывать, что диархи сообщили Лире и информацию касательно схватки, поскольку эти сведения затрагивали дорогую ей пони… С другой стороны, Луна утверждала, что от гражданских было решено подоплеку случившегося сокрыть. Вздохнув, мужчина с неохотой выдавил из себя:

— Ну, принимая во внимание, что ноги я все-таки терял не безвозвратно, и учитывая особенности вашего языка, то была… — Мерсер не успел докончить фразу, как Лира привстала на задние копытца и обняла его, ткнувшись затылком в живот человека. Алекс за секунду до этого предположил, что Хартстрингс собирается пырнуть его рогом в пах, но сразу же отбросил идиотскую догадку. Пони были начисто лишены кровожадности… лягнуть, конечно, могут, но большинство гражданских в опасной ситуации всегда предпочтет сбежать.

— Глупый человек, — приглушенно донеслось из складок его жилета, и Мерсер почувствовал, как по псевдоткани скатывается слезинка, а затем другая. — Ну зачем, зачем ты всех запутал, и себя самого в первую очередь? Я ведь переживала, и за Бонни, и за тебя…

— Привет, Пушистик, — с запозданием, совершенно невпопад откликнулся Алекс.

— Ты еще и Пинки-клятву нарушил! – всхлипнула Лира, поднимая на него мокрые глаза.

— Я предупреждал, что для меня это деформированный набор ваших рифм, не более, — рассеянно отвечал Мерсер, подняв руку и осторожно поглаживая Лиру по голове. — Возможна нехватка словарного запаса, компенсируемая образованием идиолектизмов…

— Как вы там у себя живете, если только и делаете, что друг друга обманываете?!

Анализ голосовых модуляций показывал низкую вероятность скрытой враждебности. Да даже судя по обычному, человеческому восприятию можно было понять, что перед ним прежняя Лира, добрая и склонная к излишней эмоциональности пони, которая искренне расстраивается, когда какая-то там залетная букашка отбирает у нее пирог! Будь она человеком, Мерсер наверняка окрестил бы Хартстрингс "сопливой дурехой" и отказался иметь с ней хоть какие-то дела, но общаясь с разумным, у которого эти черты являлись врожденными, частью его натуры… «Я разочаровал добрейшей души создание, у которого чувство зависти если и развито, то в самом что ни на есть зачаточном виде, и которое при попытке спровоцировать его на самозащиту скорее убежит, чем ударит в ответ», — с сожалением подумал Алекс. Голос мужчины едва не дал слабину второй раз за утро, когда он проворчал:

— Нормально… мы живем.

— Знакомая песня… — донесся до погруженного в рефлексию мужчины голос Бон-Бон. Земная пони, в свою очередь, приблизилась к Алексу и, сощурив глаза, окинула его фигуру с головы до пят внимательным взглядом.

— Так значит, вот как ты выглядишь в мирной обстановке.

Сдержанный, но притом лишенный враждебности тон лириной подруги смутил Мерсера. Она либо разыгрывала из себя железную леди, с неописуемым бахвальством демонстрируя свою храбрость пред лицом чудища, которое чуть не отожрало у нее ногу, либо… К слову о ноге – Бон-Бон немного прихрамывала, однако на ее пясти не было и следа того, что эта конечность всего пару недель назад представляла собой рваный обрубок. Нога выглядела абсолютно так же, как и до злополучной встречи, и шерстка на ней была столь же ухоженной и пушистой. Мерсер, в свою очередь прищурившись, коротко подтвердил:

— Во плоти.

Пони с фиолетово-розовыми кудрями, наверное, собиралась что-то спросить у Александра, но тут Лира, шмыгнув носом и утерев копытцем глаза, отстранилась:

— Так, — серьезно посмотрела она на Мерсера. — Сейчас вы извинитесь друг перед другом, и мы все вместе пойдем в Понивилль уже друзьями! Будем знакомить тебя с горожанами!

— Э… С горожанами может и рановато, но есть у меня одно дело… — начал было Мерсер, но тут до него дошел смысл утверждения единорожки. Потрясение было сильным, хотя Алекс и был к нему в какой-то степени готов благодаря словам принцессы Дня. Вряд ли это были чейнджлинги, лишь притворяющиеся дружелюбными… их наверняка проверяли на входе базы.

«Заметка: в дальнейшем придётся либо прибарахлиться кристаллами с закрученными в них заклинаниями для проверки, либо самому изыскать способ распознавать оборотней», — подумал Алекс. Вдвойне неплохо было бы получить одного жука в личное пользование, да где его возьмёшь… Мерсер, конечно, собирался организовать меры предосторожности, но то, что чейнджлинги теперь полезут так внаглую, виделось ему маловероятным развитием событий… по крайней мере, пока Алекс будет находиться в городе и окрестностях. Итак, если эта парочка не являлась подменышами, то какого черта та же Бон-Бон была так спокойна? Между тем, Лира продолжала распекать человека:

— …на две с лишним недели, Алекс! Не стыдно тебе? Ни слуху ни духу, я уж думала, тебе совсем худо пришлось, раз столько лечился у принцесс!

— Я же говорила, никто не знал, как и чем его лечить, вот и пришлось пустить все на самотек… — тут Бон-Бон выразительно посмотрела на человека, — верно, Алекс?

Мерсер принял за отправную точку своей логики новую установку: в отличие от рядовых понивилльцев, Лира была в курсе произошедшего, но ей, а возможно и трио Меткоискателей стараниями Селестии была выдана облегченная, менее удручающая трактовка событий. Еще хорошо, что девочки заявились только под самый конец сражения, когда поломанных им гвардейцев утянули с поля боя... Вид растворяющегося Алекса, быть может, тоже вызвал бы у жеребят психологические травмы, если Мерсер не успел продемонстрировать отважной троице свои "биологические особенности", как выразилась Луна. Мерсер старательно отгонял от себя предположение, что было бы, если девочки успели сбежать еще раньше и случайно попали под его когти в разгаре боя... Не хотелось даже краем мысли думать о таком. Как ни говори, наверняка и жеребятам, и Лире досталась версия без лишних подробностей, мол, из-за происков врага государства человек и диархи повздорили, и все это время Мерсер провел на болотах, поправляя здоровье. "Агент Дропс", тронув подругу за плечо, вмешалась в сцену воссоединения человека и его самой большой поклонницы:

— Лира, мы отойдем, хорошо?

— Ладно… — единорожка сдвинула брови, выглядя скорее потешно, чем угрожающе. — Только никаких ссор на этот раз! Я серьезно!

— Гм, — буркнул себе под нос Мерсер, — почему бы и нет.

Когда они не торопясь, показательно расслабленно убрались подальше от любопытных ушей, в том числе и других пони на базе, земная пони развернулась, в явно нервном жесте дернув хвостом со светлыми и темными прядями. Мерсер присел на корточки, дабы быть на уровне глаз своей недавней противницы, внимательно отслеживая ее реакцию. На некоторое время воцарилось молчание. Бон-Бон порывалась начать диалог первой, но тут Алекс кивнул ей под ноги:

— Что с твоей конечностью, млекопитающее? – сухо поинтересовался он, решив без предисловий перейти к сути. Бон-Бон непроизвольно посмотрела вниз, затем, озадаченно подняв бровь, на Алекса — странный этот двуногий, как будто сам не видит!

— Ну… теперь с ней все в порядке, — с искренним недоумением в голосе отвечала пони.

— Как она так быстро восстановила свою функциональность?

— А, ты про это… — поняв, что именно вызвало подозрительность человека, Бон-Бон в замешательстве взглянула на Мерсера. — У нас даже пегасы с размозженным крылом дольше недели-полутора на больничной койке не проводят, если что.

— Значит… — мужчина поморщился. Он предполагал что-то подобное, но существовала разница между формированием версии из обрывочных данных от Селестии и самоличным лицезрением. – Значит, все остальные гвардейцы тоже давно на ногах?

— Естественно. Они исполняли свой долг и особой обиды на тебя не держат, — сочла нужным уточнить Бон-Бон, заметно оживляясь. — Скажи спасибо Ее Темнейшеству, она с ними…

— Хрм. Уже неплохо, — перебил ее Мерсер, размышляя над тем, стоило ли продавить еще малость, дабы выяснить истинные мотивы Бон-Бон. Сочтя, что возможный результат того стоил, он посоветовал:

— В следующий раз бей не в голову, а в сердце, Дропс. Млекопитающие сильно переоценивают необходимость высшей нервной деятельности… Выведешь из строя сердце — нанесешь мне больше урона и на небольшой промежуток времени отключишь регенерацию.

Естественно, то не являлось правдой. Точнее, не совсем правдой — в кровоснабжении развитого играли роль и крупные сосуды, способные к сокращению, хоть улучшенное сердце наравне с ИИ и оставалось ведущим фактором регенерации, ускоренного метаболизма в целом. Но слить дезинформацию, если в поле зрения диархии до сих пор присутствуют те же нераскрытые шпионы Кризалис — святое дело… На самом деле в теле Зевса куда более уязвимыми, критичными для боеспособности являлись суставы, особенно плацентарная связь на стыке модифицированной конечности и обычных (насколько это слово применимо для мутанта) тканей корпуса. Что касалось самого сердца, то попробуй достань его, когда на Мерсере полновесная броня! Разве что опять со спины бить, через тепловые контуры, там шансов больше – да только черта с два Алекс вновь позволит зайти себе в тыл. С другой стороны, ресурсы брони можно было бы пустить на более активное наступление, чем на защиту, которую особо сильным заклинанием рано или поздно прожгут… Может, стоило разработать возможность быстрой замены, чтобы не отвлекать организм от непосредственной схватки, не заменять батареи чаще оптимального промежутка времени? Съемный вариант… Бон-Бон тем временем в неловком жесте поправила свой чемоданчик за спиной. Улыбка, которая возникла на мордочке пони, получилась скорее вымученной:

— Я учту это. Послушай, извини меня за… случившееся, — с трудом выговорила она. — И пожалуйста, не говори Лире.

Александр усмехнулся:

— Значит, перед гвардией и Ее Темнейшеством ударилась в откровения, а как все поулеглось, вновь хитрить с ней собираешься?

— Лира слишком хорошая и ранимая для такого, — Бон-Бон посмотрела на человека с вызовом, но тут же, смутившись, куда более тихо добавила:

— Не нужно ей знать такие подробности. Ты ведь хуже в ее глазах не собираешься выглядеть, чем на самом деле, верно?

— Вы тут, собственно говоря, что забыли?

— Ну, как меня выписали из лазарета, недельку дома отдыхала, — Бон-Бон мотнула головой на север, в сторону Понивилля. — А последние два дня давали консультации. Принцесса Селестия собирает старую гвардию, — Мерсер поднял бровь, и бывший агент изволила объяснить:

— В смысле не солдат, а моих подруг-охотниц в строй вернуть собирается. Ее Светлость, кажется, загорелась идеей реорганизовать нас и Ночную стражу для поимки чейнджлингов, и принцесса Луна ее поддержала. А Лира… — бежевая пони испустила тихий вздох, ясно показывающий все уроки смирения, через которые Дропс прошла в ее отношениях с единорожкой. — Еле уговорила ее не организовывать горожан для штурма лагеря, дабы "освободить человека от гнета властей". Ее Светлость была так добра, что лично взялась ее убеждать, что ничего страшного здесь не происходит. Даже пообещала Лиру пристроить куда-нибудь ко мне поближе, если она того захочет.

— Она не в курсе, значит?

— Что ты мне ногу отгрыз? – Бон-Бон вздрогнула, встопорщив шерстку холки. Было видно, что вспоминать произошедшее ей все-таки непросто. — Нет. Она знает, что я пострадала от твоих рук, но характер травмы ей знать необязательно.

Даже если Бон-Бон немного опасалась человека, она этого ничем не показывала. Казалось, земнопони вполне искренне хочет примирения, забыть произошедшее как страшный сон… Может, ее мотивы были не совсем личными, и она делала это в большей степени ради подруги, но все-таки.

— Признаться, твоя реакция – не та, на которую я рассчитывал, — задумчиво произнес Мерсер, стараясь выиграть себе лишние секунды на размышление.

— Что, думал, охотница с многолетним стажем убежит с криками, едва тебя завидев? – храбрясь, Свити подбоченилась, выпятив пушистую грудку. — Лишь потому, что ты показал зубы?

— Ну как сказать... – фыркнул Алекс. — В моем мире, если ты отгрыз девушке, пусть и закаленному в схватках ветерану, конечность, то обычно добиться прощения несколько сложнее… тем более, добиться извинений уже с ее стороны, — тут Александр всерьез задумался, пытаясь вообразить подобную ситуацию у себя дома, после чего заключил:

— Хотя, учитывая, что на Земле доля военнослужащих женского пола несравнимо меньше, а отвязных удачливых солдат среди них так и вовсе можно по пальцам обеих рук пересчитать, у меня просто недостаточно статистики, чтобы говорить наверняка.

— Мы, пони, легко прощаем, — теперь Бон-Бон смотрела на Мерсера с явно видимым облегчением, понимая, что чужак вовсе не был сердит на нее из-за покушения на его мозги. — У нас потери очень редко невозместимы, если ты об этом. Сама виновата, полезла куда не надо… следовало тебя оставить Ее Темнейшеству, — проворчала пони и тут же удивилась:

— А что за солдаты удачи такие у вас есть? Погоди, у вас что, одни только жеребцы служат?..

— Не бери в голову.

— В смысле не брать… Эм, ну ладно, — Бон-Бон почесала за ухом, сбитая с толку очередным странным выражением пришельца. — Так что, мир? – с искренней надеждой посмотрела она на Мерсера, протягивая ему лапку. Тот степенно кивнул в ответ, аккуратно пожимая конечность и даже не особо задумываясь над иронией, что еще недавно эта же пони ему собиралась копытцем на ошметки лицо разнести:

— Мир, агент Дропс.

— Просто Бон-Бон, — пони строго посмотрела на него. – Может, для гвардейцев и Лиры это уже не секрет, но для горожан я по-прежнему обычный кондитер.

— Ну, как скажешь, — усмехнулся Алекс. Свити сделала странное движение ему навстречу, но Мерсер уже поднялся, вновь возвышаясь над кобылкой почти на целый рост. Бон-Бон сделала шаг назад, и в ее взгляде промелькнуло нечто, что можно было трактовать как растерянность и обиду, так что Мерсер против воли ощутил себя неуютно. Он не мог понять столь резкую перемену ее настроения, и это заставило развитого проверять свои последние слова и действия на предмет уязвления чувств пони, оживив в Мерсере бдительность, в кои-то веки обезоруженную им. Бон-Бон вздохнула:

— Тебе действительно сложно примиряться, не так ли?

— А? Мириться? – недоумевая, переспросил Алекс. — Ну, у меня действительно не так что бы много опыта в этом деле. В прошлой жизни я избегал причинения неприятностей окружающим… если они только сами не нарывались, — заметив, что мордочка Свити прямо-таки источала скепсис, Алекс решил осторожно поинтересоваться:

— Что-то не так?

— Ладно, забудь, — усмехнулась Свити, затем развернулась и повысила голос:

— Лира, мы уходим!

— Что? Но как же…

Земная пони направилась к своей подруге, которая обескураженно переводила взгляд с человека на Бон-Бон и обратно, а Мерсер смутно подумал, что нехорошо как-то все получилось. Перед Луной не извинился, Селестию только поблагодарил… а перед Бон-Бон, между прочим, стоило бы — она-то точно была ни при чем, просто попала под раздачу. Не то что бы мужчине не было все равно, просто...

«Ладно, мне совсем не все равно, — сердито подумал Мерсер. — Вот так всегда — столько лет считаешь себя независимым… всю жизнь учишься думать, как в высшей мере рациональный человек, и тут бам! Вдруг появляется какая-нибудь Селестия со своими разговорами о любви, доброте, всепрощении, мирном сосуществовании, и все твои труды насмарку…»

Неожиданно Алекса осенило, что причина смены настроения Бон-Бон заключалась не в том, что она ждала извинений и не получила их, совсем нет! Добродушная по натуре, Свити Дропс вообще считала Мерсера кем-то вроде несправедливо пострадавшей стороны… а может, общество пони в целом более бережно относилось к самцам ввиду их малочисленности? Да вроде нет – те рвались в бой наравне с самками, уж в этом-то плане у эквиидов точно имело место завидное равноправие. Неплохо сочеталось со взглядами на равноправие Мерсера, который в схватке с диархией награждал вражеских солдат пинками, не взирая на их принадлежность к полу…

Дело было гораздо проще. У пони тактильный контакт, в частности объятия — признак доверия, дружеских отношений. Бон-Бон хотела обнять его, закрепляя сказанное словами, только и всего, но Мерсер, по ее мнению, предпочел отказаться… Человек лишь сварливо пару слов из себя выцедил, да и ушел тут же на свой план бытия, на один рост вверх. Такое устное заверение в дружбе пони, возможно, расценила как отмазку, хитрость, лицемерие – как угодно, но не искренние чувства.

Алекс установил, кто являлся виновником произошедшего, но что было делать? Одно дело, если юная ксено у тебя на коленях отдыхает, или Лира бочком примостилась. Гладить развалившуюся рядом с тобой живность это одно, а это все-таки другое, несолидно как-то… правда ведь? Впрочем, Мерсер быстро сообразил, как обдурить свое вновь поднявшее было голову эго. Заодно стоило проверить его поверхностную теорию о тяготении пони к личному пространству человека и наоборот...

— Мисс Дропс! – окликнул Алекс земную пони. Удостоверившись, что внимание Бон-Бон переключилось на него, Мерсер быстрым шагом приблизился к дежурно переругивавшейся до сего момента парочке и вновь опустился вровень глазам пони. Бон-Бон неодобрительно взглянула на человека:

— Я ведь говорила, на публике называй меня…

— Бон-Бон, пожалуйста, прости меня, — ровным тоном произнес Алекс. — Мне, к сожалению, пока нечего предложить тебе, чтобы загладить свою вину. Но если уж из-за меня ты некоторое время была, кхм, обездвижена… — Мерсер кивнул на копытце земной пони, обладающее силой дробить валуны в щебенку, но из-за недавней травмы не восстановившее свой функционал до самого конца. — Как насчет того, чтобы пока не напрягать ногу? Я вполне могу донести тебя до города.

Лицо Бон-Бон вытянулось – а вот мордочка Лиры расплылась в восхищении, и она с радостным писком подскочила к Мерсеру, закружив вокруг него, словно огромный щенок:

— Я уж думала, ты не спросишь!

— Э-э… Ну, я даже не знаю, — растерянно пробормотала Свити Дропс, которая явно не ожидала такого поворота событий.

— Да брось, Бонни! Алекс же сам предлагает!

— Я тебя прощаю, — наконец, определилась с ответом Бон-Бон, глаза которой встревоженно забегали туда-сюда. — Все в порядке, приятель, я ж говорила, что сама виновата-а-А-А! — земная пони взвизгнула, от неожиданности роняя чемоданчик, когда эта самая земля внезапно ушла у нее из-под ног. Способные гнуть танковые бронепластины руки бережно приподняли ее в воздух, устраивая поудобней и тут же принявшись поглаживать загривок.

«Гм, не так уж и плохо», — решил для себя Алекс, когда выглядящее безобидно, но притом удивительно сильное создание оставило попытки вырваться и в целом расслабилось. Это, разумеется, была не изысканнейшая, будто атлас, шкурка Свити Белль, но пушистые бока Бон-Бон, что теперь возлегали в "гнезде" из рук, были довольно приятны с тактильной точки зрения. Да и лапки, благодаря которым она частично перенесла свой вес на предплечевой сегмент левой руки, представляли отнюдь не жилистые ходули из сочленений и суставов копытных Земли, а что-то деликатное и ухоженное, по консистенции близкое к человеческой плоти. Лира-то руку мужчины вдоволь общупала, а он проверить не удосужился… Что ж, теперь Алекс подтвердил на наглядном пособии данные из справочника, что у зооморфов Эквуса копытце с учетом всех суставов поворачивалось градусов эдак на 240, не сильно уступая кисти обычного человека. А еще Мерсер подтвердил, что и взрослые пони на руках у него чувствовали себя вполне комфортно – Бон-Бон, поняв, что ее не собираются забрасывать куда подальше на манер несчастных гвардейцев, а всего лишь обнимают на людской манер, теперь довольно жмурилась, охотно откликаясь на ласку и в целом впав в знакомое Мерсеру состояние неги, так что Лира была вынуждена повысить голос:

— Бонни-и-и? – привлекла она внимание земной пони. – Бон-Бон, очнись! Как тебе человеческие обнимашки?

— Ну, здесь довольно удобно, — сделала осторожное заявление Дропс, глядя сверху вниз на подругу. Та с самодовольным видом кивнула:

— Говорила же я тебе, люди — прирожденные носильщики пони! – тут единорожка сообразила, что для нее-то места уже не остается, и всполошилась:

— Эй, а я? Как же я?!

— А у тебя, пони, проблем со здоровьем не наблюдалось, — проворчал Мерсер, разворачиваясь в сторону ворот. — Своим ходом двинешь. Тоже мне, нашла носильщика…

— Эй!!!

Усмехнувшись, Алекс присел, мотнув головой набок – запрыгивай, мол. Лира немедленно вскочила ему на закорки, усаживаясь на массивный корпус радиоблока и обхватывая лапками шею мужчины. Что-то припомнив и с подозрительным видом оглядевшись по сторонам, единорожка подхватила телекинезом чемодан подруги, повесила его по соседству с винтовкой. Затем она с веселым фырканьем потерлась пушистым подбородком о затылок Мерсера, и тот выпрямился, собираясь отправиться в путь. Пони в округе смотрели на образовавшуюся фигурную композицию кто с удивлением, кто посмеиваясь – пара-тройка гражданских так вообще проводили человека взглядами, чем-то напоминающими завистливые, но доктору Мерсеру уже было не до реакции окружающих. Когда он направился к воротам с гербом Эквестрии на них, у Алекса в голове промелькнула странная фантазия: рассорься он с пони, и при оставлении этого места у него точно возникло бы чувство, что Мерсер отмотал срок, и сейчас ему наедине со своими мыслями придется ждать автобус до города. КПП, опять же, навевал не самые лучшие воспоминания о военных базах, как и охрана по периметру, выставленная сестрами на случай, если Вечнодикий по соседству изволит выкинуть сюрприз.

— Лира, пристегни ремень.

— Чего? – не поняла единорожка. Алекс пояснил, немного сгибая ноги, накапливая заряд для рывка:

— Держись крепче, говорю.

— Погоди… в каком смысле? – Бон-Бон, видимо, начала что-то подозревать сквозь пелену умиротворения.

— Все нормально, — издал смешок Мерсер. — Мне не впервой таскать живых существ так, чтобы они этого не заметили.

— Эй, я на такое не подпи...

Свити клацнула челюстями, замолчав, когда Мерсер резко ступил вперед, раздувая ноздри. Давно он не чувствовал свои настоящие ноги… кажется, вечность прошла с тех пор, когда каждый шаг развитого крошил асфальт, придавая все больше и больше скорости биологической военной машине, сметающей все на своем пути. В венах у него вновь пульсировала кровь, по мысленной команде обжигающая, будто расплавленный силикат, являющая собой боевой коктейль из стимуляторов, питательных веществ и смертоносных для обычного человека токсинов. Посредственные объемом в сравнении с завсегдатаем спортзала, но незыблемые мускулы перекатывались под мягкой оболочкой – такие не бронебойный мелкий калибр разве что поцарапает…

Алекс Мерсер снова чувствовал себя на пике сил. Он почти неуязвим для зла во всех его проявлениях… Может, в Эквестрии и не существовало такого серьезного зла, по крайней мере, в этой эпохе. Сумело бы человечество построить подобную утопию своими силами, или доктор Мерсер лишил его шанса, выпав из своего мира в этот? Мог ли он повести человечество за собой, разработать для мира чудесную панацею на основе "Черного света"? Алекс Мерсер не мог знать. Может, то была какая-то другая история, отличная от сюжета, в котором развитый оказался теперь. Но это не значило, что он не будет стараться узнать ответ на сей непростой вопрос… И пусть сестры-аликорны говорят, что затеянное им предприятие противоречит эквиидскому видению мира, пускай оценивают вероятность успеха как мизерную. Они не в силах обучить Александра искусству единорожьей магии, дабы он самолично убедился в несостоятельности своих притязаний и, скорее всего, в целом не смогут помочь ему с этим делом – ну и что с того, как Мерсер заявил в первые часы своего нахождения в Эквестрии?

В гордом одиночестве — вот как делаются по-настоящему великие дела. Достаточно одного человека, чтобы все засияло в новом свете… Внедрение прогресса в общество требует многих людей, но его переломные моменты куются там, где искра эволюции раздувается в неистовое пламя, подпитываемое опытом предыдущих поколений и собственной гениальностью человека – того, имя которого потом будет занесено в учебники. В Эквестрии, в измерении магии и колдовства личные возможности доктора Мерсера были ограничены, но в каком-то смысле здесь он мог видеть дальше и шире, чем когда-либо. Космическую программу эквестрийцам отгрохать Алекс не обещал, но планов у него было много, и все они так или иначе были направлены не только на исследование всего и вся, но и на комфорт долговременного пребывания доктора в Поньляндии, в перспективе — на благополучное отбытие из нее. Создать гибрид машины времени и Звездных врат – это ли не достойная задача для Homo Superior, Человека Превосходящего, которым он теперь являлся?

«Сегодня эта Вселенная потешается надо мной своими парадоксами и дилеммами, но ученый, как и всегда, будет смеяться последним», — с предвкушением подумал Мерсер, оскалясь. Сорваться бы с места, колыхнув воздух багровой волной, перемахнуть одним прыжком через ворота базы, прямо как в старые недобрые времена, и рвануть вперед, навстречу славному будущему…

«Сбавь обороты, — почти сразу же одернул себя Алекс. — Спокойней, приятель. Здесь правила изменились». В кои-то веки у доктора Мерсера появились разумные, кого он неуклюже мог назвать друзьями, и с которыми было необходимо считаться, если он хотел и дальше считать себя не самым дурным человеком на свете. Вряд ли Бон-Бон будет в восторге, если Мерсер с ней на руках ломанется через лес подобно гоночному болиду. Дану-то он уносил из ее квартиры в силу необходимости, сбрасывая хвост из Дозорных, а здесь… Да и Лире еще, чего доброго, голову можно снести, если развитый пробежит под каким-нибудь особо раскидистым деревом. Тепловыми контурами, опять же, не обжечь бы единорожку… Это, конечно, далеко не выхлопные восемьсот градусов танкового дизеля, но все-таки. «Легче, легче, — все так же мысленно внушил себе Алекс. — Пусть пока все идет как идет. У тебя много времени».

— Эгей, Алекс! Чего стоим? — удивленно прощебетала Лира на ухо Мерсеру.

— У меня появилась мысль, и я ее думаю.

— Мхм. С ним это часто случается, я погляжу? — подняла на подругу глаза Бон-Бон, устраиваясь поудобнее и нежась в хватке Мерсера, будто гигантская кошка. Лира кивнула:

— А то!

— Бывает, — откликнулся Алекс, вновь приходя в движение. Кивнул головой гвардейцу в будке КПП – мол, открывай давай, служивый. Тот задал какой-то вопрос в недра постройки, может непосредственно у старшего по званию интересовался, но затем тронул управляющий кристалл, и створка ворот поползла в сторону.

Мерсер ступил наружу и неспешно побрел в город по дороге, которую успели проложить пони за эту пару недель, сопровождаемый бряцанием карабина и пением птиц, которое становилось тем громче, чем дальше он удалялся от "сумеречной зоны". Когда Лира задала ему вопрос, а Бон-Бон поддержала ее, внезапно Алекс Мерсер понял, что был не так уж и прочь рассказать кобылкам о своем внезапном пробуждении, разговоре с Селестией, проникновении в суть жизни и себя самого. Может, при любом другом развитии событий Алекс покидал бы место своего недавнего заключения в полном одиночестве, никому не нужный, выброшенный на обочину этой самой дороги. Но на этот раз…

На этот раз доктор Мерсер был не один. И пусть, как вещала молва про Красного кардинала, (прим. Имеется в виду Ришелье, одна из важнейших политических фигур за всю историю Франции. Любил кошек и королеву, в небезызвестном романе Дюма представлен как злодей, всячески угнетающий дворянство (впрочем, в последующих романах цикла реабилитирован) у того, кто превосходно разбирается в людях, не может быть друзей… «Полагаю, мы и впрямь должны предоставить друг другу шанс. Дать еще один шанс схождению двух миров», — улыбнулся своим мыслям Алекс. Он всегда успеет вернуться к образу жизни затворника, сходящего с ума от страха за свою жизнь, которого интересуют лишь величины, которые он может открыть, и которые в глазах Гентек станут отражать ценность его существования. На Земле, в человеческом обществе такой подход ни к чему хорошему не привел, однако в Эквестрии Александр Мерсер мог рассчитывать, что на этот раз все будет иначе. В конце концов, истинная цивилизация там, где людей нет…

Где не ступала нога человека — там, говорят, и дышится привольней, и в целом жить можно.