Кобыла, что когда-то жила на луне

Глава 12: Тавматургия

Твайлайт разложила чертежи на столе перед братом. У каждого была чашка с крепким кофе, много сахара, капелька молока. Ароматный пар поднялся между ними, приятно пощипывая в носовых пазухах.

– У меня есть идея, – начал Шайнинг, глядя на упрощенные схемы, – хотя тебе она не понравится. Но, возможно, это единственный способ прийти к более постоянному соглашению с принцессой.

– А нам нужно что-то более постоянное. Этот домашний арест становится все строже и строже.

– Так и должно быть, – вздохнул жеребец, – и ты знаешь, что я ненавижу принуждать тебя к подобному. Я просто хочу вернуться к Каденс, взять длительный отпуск и умыть копыта от всего этого.

Твайлайт сочувственно улыбнулась ему, протянула ногу и нежно погладила растрепанную шерсть на ноге брата. Всего лишь простое прикосновение. Он улыбнулся в ответ. Они все еще были друг у друга, даже сейчас.

– Тогда расскажи мне, что ты придумал. Это нелегко для нас обоих, и я сделаю все, что смогу.

Шайнинг осушил свой горячий кофе четырьмя большими глотками, что было не так сложно с учетом сахара. Жеребец указал на чертежи, стерев кофейные пятнышки со своей морды пока говорил:

– Ты должна сказать Селестии, что разрабатываешь для нее оружие. Что-то, что позволит выстрелить снарядом прямо из Кантерлота по любому пограничному конфликту, где бы он на этой неделе ни был.

Твайлайт ахнула, и весь воздух разом вылетел из легких. Она снова посмотрела на свои чертежи, словно видела их в первый раз.

– Это же не... Оно же не для этого. Это не может быть оружием, верно? – единорожка умоляюще посмотрела на брата, но тот просто сидел спокойно и терпеливо. – Шайнинг, я не создаю оружие.

Жеребец склонился над столом, кофейная чашка была пуста и забыта, взгляд был полностью серьезен.

– Я видел, куда ты на днях поворачивала свою крышу. И даже не думай, что не видел. Ты собиралась стрелять в Принцессу из этой своей штуки, да?

Твайлайт молчала, не в силах отвести взгляд. Даже опустить его от стыда. Холод, словно вся ее кровь отлила от конечностей в сердце, которое, казалось, остановилось. Молчание.

– По крайней мере, я так решил. Звезды небесные, Твайли, если ты собираешься сделать что-то подобное, ты должна пообещать мне, даже поклясться, – жеребец наклонился ближе, так близко, что все, что единорожка могла видеть, были эти холодные и серьезные глаза, – что ты не промахнешься. Никаких сожалений, никаких вторых шансов. У тебя будет один выстрел, и все. Так что, не промахнись.

Она просто смотрела на своего брата, кивнув, прежде чем она полностью осознала, что он сказал и что сказал это именно он. Шайнинг нахмурился, совсем чуть-чуть, и задумался.

Твайлайт повторила свою фразу еще раз, хоть и менее уверенно.

– Я не создаю оружие, Шайнинг.

– Я понятия не имею, сможешь ли ты это провернуть, но я уверен, что если у кого-то и есть шанс... Но да. Ты создала оружие, и я это видел. Даже если ты этого не хочешь, но, Твайлайт, существуют вещи, которые могут изменить мир, и для многих пони, лошадей и зебр это не будут перемены к лучшему. Возьми эти цифры полезной нагрузки, которые у тебя есть, расчеты скорости и преврати их в прогнозы мощности боеприпасов и дальности полета. Твайли, когда я говорил сказать Принцессе, что ты делаешь пушку, способную дострелить до колоний прямо из Кантерлота, я смотрел на чертежи, что ты мне сейчас показываешь.

Единорожка вскочила, опрокинув свой кофе, так и не успев допить его. Чашка упала со стола, подальше от чертежей, и Твайлайт почувствовала себя ужасно, что не уничтожила их.

– Она никогда их не увидит. Она никогда не узнает.

– Твайли, рассказать ей – это единственный способ построить все это. Тебе нужны деньги, тебе нужны ресурсы, и я не хочу и дальше держать тебя в заложниках, – взмолился Шайнинг Армор.

– Не надо меня обманывать, мистер! – прорычала единорожка, свирепо глядя на брата. – Ни один пони не умрет от моего копыта или от моих изобретений.

Шайнинг Армор в течении какого-то времени просто молчал. Просто смотрел в пространство над головой сестры, словно споря сам с собой.

– За исключением... э-э-э... пегаса из моего отделения.

– Несчастные случаи на производстве не в счет!

– Я уверен, что он бы с тобой не согласился, если бы мог! – запротестовал жеребец.

Твайлайт снова села, низко опустив голову, и ее голос стал очень тихим.

– Просто... второй пони не умрет от моего копыта, разве не звучит так же, как признание себя убийцей?

Шайнинг обошел вокруг стола и обнял сестру. Голова единорожки упала жеребцу на грудь, Твайлайт прижалась к нему и всхлипнула. Армор просто обнял ее крепче.

– Все просто. Больше ни один пони не умрет от твоего копыта.

– Хорошо, это подходит, – фыркнула Твайлайт. – Будем считать, что я выбрала этот вариант.

– И что же ты теперь будешь делать? – прошептал Шайнинг. В то время как его сестра продолжала прижиматься к его груди, жеребец лениво поглаживал копытом ее гриву. Она все еще была его младшей сестрой, даже сейчас. Может быть, даже особенно сейчас.

– Я должна как-то помириться с Принцессой, – единорожка потерлась о него носом, не поднимая головы. – Теперь все надо делать тайно. Собственные деньги, подпольные. Все в секрете. Без оружия.

– Никакого оружия, – согласился Шайнинг, все еще поглаживая гриву единорожки. У той была отвратительная привычка растрепываться, когда ее хозяйка слишком нервничала. – Я сказал, что тебе не понравится мой план, но я не думал, что до такой степени.

Твайлайт молчала, удерживаемая в этом настроении телесным контактом, поглаживаниями и нежными прикосновениями. Она не думала о своих изобретениях как об оружии, даже когда собиралась использовать их как оружие. Даже когда они наносили вред кому-нибудь.

Она не думала, что Принцесса может сделать с этими изобретениями.

Но теперь... Линкоры, движимые силой молний с лазерами на носу. Поезда с артиллерией, способные вести огонь по городам через целые страны. Перед ней были возможности воплотить все это в реальность.

– Даже если мы помиримся, – фыркнула Твайлайт, наконец-то отодвигаясь от брата и пытаясь восстановить самообладание, – она не должна знать об этом.

Шайнинг слабо улыбнулся, наблюдая, как его сестра выпрямляется.

– Значит, вместо этого ты собираешься совершить величайший инженерный подвиг, за всю историю пони, без каких-либо ресурсов, в полной тайне и в гордом одиночестве?

– Конечно нет, – Твайлайт покачала головой, пытаясь уверенно улыбнуться и вытирая нос тыльной стороной копыта. – Мои друзья мне помогут.

– Так, то есть если в произвольном порядке, – жеребец вытянул копыто и ударял по столу с каждым “именем”: – Поджигательница, сумасшедшая пони, та, что устроила тебе сотрясение мозга, разорившаяся фермерша и Рэйнбоу Дэш.

Последнее удивило единорожку.

– Ты не собираешься как-то подытожить ее недостатки?

– Я назвал ее по имени, не так ли?

Что ж, замечание принято.

– Да.

Шайнинг еще раз глубоко вздохнул, снова крепко обнял сестру, после чего направился к выходу, но через пару шагов на мгновение обернулся.

– Только не промахнись, ладно, Твайли? Это все, о чем я прошу, – жеребец говорил печально, но решительно. Возможно, он смирился.

– Я обещаю.

– Хорошо. Тогда я попробую придумать что-нибудь еще.

И с этими словами он ушел.

И с этими словами Твайлайт осталась наедине со своими расчетами, чертежами и планами спасения Луны, и все, чего она видела в них, было стволом винтовки, который не так давно был направлен на нее, но только размером с целый континент.

Такова была цена неудачи.

---

Первое, что Пинки купила на свои новые деньги, были конфеты на неделю вперед.

Второе, что Пинки купила на свои новые деньги, был набор из семи одинаковых банок, в которых обычно хранили чай или сахар, по одной на каждый день недели. Она поделила свои конфеты между ними на разумные порции, потому что была очень взрослой и сознательной пони.

Третье, что купила Пинки, были маленькие жестянки с керамической краской – из тех, что превращаются в керамику, когда ее нагреваешь. Сначала она выглядела совершенно не того цвета, но продавец заверил ее и Рэрити, что после обжига цвет будет правильным. Твайлайт также позволила ей использовать свой котел в подвале в качестве печи для обжига.

Но сначала она достала из них конфеты.

Теперь, когда у Пинки появились деньги, в ее жизни мало что изменилось. Твайлайт почему-то даже выглядела несчастной, когда земнопони предложила заплатить за аренду подвала, но Пинки уговорила единорожку хотя бы оплачивать часть коммунальных услуг и еду, поскольку Спайк все еще готовил для них – и, надо заметить, был в этом хорош.

Свидетельством новообретенного богатства Пинки служили лишь семь вкопытную расписанных банок. Одна фиолетовая с зеленым верхом для Спайка, более темно-фиолетовая с темно-розовой полосатой крышкой для Твайлайт, белая с фиолетовым для Рэрити (на этой банке фиолетовая краска закончилась), розовая с розовой крышкой для нее самой, желтая с  оранжевым для Эпплджек, розовая с желтым для Флаттершай (она была прекрасна!) и, наконец, ее любимая.

Банка Рэйнбоу была голубой со спиральным радужным узором на крышке. Ее было очень весело рисовать, и это была самая любимая банка Пинки. Она положила туда свои лучшие конфеты.

Рэрити посоветовала ей быть осторожной, потому что за деньги счастья не купишь. Но Пинки Пай уже и так была счастлива, так что она чувствовала себя хорошо, просто покупая себе кое-какие сладости время от времени.

И почти все, что она проверяла “тыкательным тестом” за эти дни, тоже было настоящим, так что земнопони перестала часто ощущать металлические цвета, как случалось только тогда, когда ей становилось очень плохо.

И иногда, когда она была с Рэйнбоу Дэш и покупала ей мороженое, потому что теперь она могла это делать, и это было здорово, у Пинки выпадало из памяти немного времени, и когда она просыпалась, у нее болело горло, и Рэйнбоу выглядела очень обеспокоенной за нее, и Пинки никогда не знала, что случилось, и Дэш просто говорила, что отходила на минутку, но уже вернулась.

Это было тревожно, но Рэйнбоу была очень милой. В основном она просто чувствовала себя неловко, потому что Дэш была действительно классной и, возможно, тусоваться с Пинки было не лучшим вариантом для нее...

Но потом они все равно покупали мороженое, и все забывалось.

Да.

Да, Пинки была счастлива.

Пинки была так счастлива, что чувствовала себя обязанной подарить Твайлайт несколько очень, очень, очень особенных воздушных шаров. Ей просто нужно было ненадолго одолжить Эпплджек...

---

Под пологом книжного леса была поляна, высоко над поверхностью земли, но все же пониже уровня телескопа. Конечно, здесь было гораздо больше места, чем в обсерватории, но все же достаточно близко к крыше и лифту – идеальное место или по крайней мере достаточно близко к таковому, – чтобы собрать детали для специального проекта.

К счастью, у Пинки и Эпплджек была отличная команда экспертов, чтобы помочь им с сюрпризом для Твайлайт.

Эпплджек снова прошлась по жеребчикам.

– Ладно, давай пройдемся еще раз, и никаких подсказок или намеков, я просто хочу убедиться, что все запомнила. Вроде как. Значит, этот рослый единорог медного цвета – Брасс Такс?

Жеребчик, о котором шла речь, весело фыркнул.

– Не знаю, мэм, я бы сказал, что у меня скорее цвет бронзы, чем меди, чё думаете?

– В целом верно, но это было бы, как бы это сказать, излишне. Тавтология? Есть такое твайлайтовское слово, если бы я хотела так выразится. Но тем не менее, я права, да?

– Не буду спорить, – согласился Брасс Такс.

– Ладно. А тихий земной пони в великолепной кепке, стало быть, Флаткап, я права?

Самый маленький из жеребят слегка поморщился, но в конце концов улыбнулся и кивнул.

Следующий жеребенок в очереди, зеленый с рыжей гривой, на которой было слишком много дешевого средства для волос, при этом раздраженно фыркнул, явно не впечатленный.

– Ты так сказала только потому, что она похожа на твою, да?

Эпплджек в шутливой обиде прижала копыто к груди. Рэрити явно оказывала на нее просто ужасное влияние.

– Ах, Слайд Рул, какая незаслуженная критика. Тем паче, думаю, ты просто завидуешь, потому что, если бы мы попробовали надеть такую кепку на тебя, то она либо прилипнет, либо соскользнет, не могу точно сказать.

Жеребчик только пробурчал что-то себе под нос, пока Брасс хихикал над ним. Флаткап только улыбнулся.

– Ладно, хорошо. Вы все здесь, пока Твайлайт занимается с остальными вместе с Матроной, учит их читать и тому подобное. И почему вы тут наверху, а не вместе со всеми?

Брасс снова фыркнул, и его улыбка стала более саркастичной, но казалось, что она была направлена больше на него самого, чем на кого-то еще. Усмешка обращенная внутрь.

– Полагаю, я совсем пропащий, мэм. Думаю, если бы вы позволили старому доброму мне заниматься со всеми, я бы уже к концу недели упер все канцелярские принадлежности и пару столов в придачу. Так что, по чесноку, мисс, но лучше я буду приглядывать за этим хулиганьем.

Слайд Рул прекрасно продемонстрировал, насколько он оскорблен подобным, но Флаткап не мог не ухмыльнуться, когда его обвинили в хулиганстве.

– Да? Ну, у нас есть хорошая честная работа, и я тебя смогу ей обеспечить. А что насчет вас двоих?

“Скользкий” пони многозначительно уставился в потолок, позволяя Флаткапу ответить первым.

Тот только улыбнулся. Когда он наконец заговорил, Эпплджек поймала себя на том, что наклоняется к нему, просто чтобы его расслышать.

– Мне просто нравятся эти штуки, мисс. Хочется когда-нибудь построить собственную паровую лопату.

Это была... необычно специфическая мечта для жеребенка.

– Не могу винить тебя за это. Хорошая честная жизнь в шахтах, для тех, кто хочет работать. А как насчет тебя, “скользкий”? Не навсегда же ты прилип взглядом к этому великолепному куполу.

– Мне нравится... Мне нравится математика, – наконец огрызнулся жеребчик. – Хочу быть архитектором. Так устраивает, мисс?

– Эй, я тоже люблю математику. Математика имеет смысл и логична даже когда все остальное не имеет. И давай не наезжай на меня, пацан. Но если ты сам хочешь тут помочь, то почему бы тебе не глянуть пока эти чертежи, которые выдала нам Пинки, пока я соображу, как это все надо собирать в кучу... Ты же разбираешься в технической документации?

– Ну да, я...

Брасс снова фыркнул.

– Хотелось бы верить. Скуталу для него книжки уже который год тырит.

– Заткнись!

Эпплджек вздернула бровь так резко, что она чуть не слетела с головы.

– Эй, в наше время читать не позорно.

Жеребчик пожал плечами и изобразил самую мерзкую ухмылку, какую Эпплджек когда-либо видела не у благородных пони.

– Вообще-то, я уверен, что наоборот.

Слайд Рул как-бы... немного сдулся и мрачно что-то буркнул.

А вот так совсем не годится.

Эпплджек написала “Считает чтение позорным” на листке бумаги самым красивым, самым витиеватым почерком, который ей когда-либо преподавали, и протянула его Брассу. Тот покосился на листок, но не смог разобраться в мешанине  завитков и закорючек.

– Вот, Брасс, отнеси это мисс Спаркл, скажешь, что она ответила, если это не помешает ее уроку. Не хотелось бы утомлять тебя этой технической ерундой. Не волнуйся, ты успеешь вернуться, чтобы научиться сварке.

Жеребчик подозрительно посмотрел на бумагу, но все равно взял лист. Остальные жеребята молча наблюдали, как он спускается по лестнице... Ну, лучше не думать о том, что будет дальше.

– Хорошо, я считаю, что ему там все разъяснят. Так все же, почему вы так раздражены тем, что находитесь здесь, мистер Рул?

Жеребчик сидел так же тихо, как Флаткап. Но Эпплджек была терпелива, как вода, медленно прорезающая целые каньоны. Правда на то, чтобы жеребенок сдался, времени потребовалось не настолько много.

– Учась по книгам, не получится далеко продвинуться в том, чем мы занимаемся, мисс. Другие любят мне напоминать время от времени.

– И что, эти “другие” действительно доставляют тебе столько проблем? Кажется, Скуталу готова заступится за тебя, учитывая обстоятельства и все такое.

Слайд Рул слегка улыбнулся себе под нос, подняв глаза и затерявшись в воспоминаниях. Он даже не заметил дерзкой ухмылки Флаткапа.

– Ну я, может, и не самый лучший учитель, да и она не самая лучшая ученица... Но нет, мисс, Брасс вообще-то часто заступается за меня. Я говорил не о других воспитанниках Матроны.

Ах.

Видя, о скольких жеребятах заботилась Флаттершай, было легко забыть, что это была лишь капля в море.

Оставалось надеяться, что Твайлайт будет не слишком сурова к бедному Брассу.

– Ну да, тут нам не там, если ты меня понимаешь. И лишняя пара глаз со всеми этими чертежами точно не помешает, особенно учитывая их... запутанность. Пинки, конечно, милая пони, но немного эксцентричная.

Слайд понимающе кивнул и некоторое время изучал диаграммы. Казалось, он в уме складывает цифры в скобках, а потом снова на чистом клочке бумаги, делая какие-то пометки. Как там это называется, сноски? Звучит вроде верно.

Что позволило Эпплджек сосредоточиться на Флаткапе и материалах. Кобыла была поражена тем, как быстро жеребчик все схватывал.

– Раньше я работал в сухих доках, мисс, – наконец тихо признался он. – Меня ставили заваривать котлы изнутри, потому что места там мало, а я тоже был совсем мелким.

– Ох. Мне очень жаль это слышать.

– Но почему? – переспросил жеребенок со странной, но счастливой улыбкой. – Мне очень нравилось, мисс, правда, для освещения нужен рог, из-за требований техники безопасности, а я больше светить им не могу.

Кое-что неприятно щелкнуло в голове Эпплджек. Та улыбнулась, чтобы скрыть отвратительное смущение, растущее внутри.

– Ну, твоя кепка просто великолепна, парень.

И она очень плотно сидела на голове жеребчика. Он был земным пони не больше, чем Скуталу, да?

– Будет здорово снова поработать с котлами, мисс, – в голосе Флаткапа послышались нотки грусти, которые не могли не восхитить Эпплджек. Он точно знал, чем хочет заниматься. Как бы.

– Ты же знаешь, что это не котел, верно? Это... ну-у-у...

– Нет, это именно котел, – возразил жеребчик, впервые от волнения повысив голос громче шепота, – просто вместо того, чтобы увеличивать давление изнутри, вы уменьшаете его снаружи. Но это все равно одно и то же.

И он был прав...

– Ну, мне не часто приходилось работать с герметичными уплотнениями, так что я рассчитываю на твой опыт в этом деле. Корпус в форме цилиндра это достаточно простая форма, так что сделать его будет...

– Оно должно быть треугольным, – уверенно заявил Слайд Рул из-за стола, делая быстрые наброски, не отрываясь от чертежей. – Ну, конус, если в трех измерениях.

– Да, это позволит сэкономить на материалах, – осторожно признала Эпплджек, – но я не уверена, что это лучшая идея.

– Вы же собираетесь подвесить это под воздушным шаром? При такой форме он будет самостоятельно занимать нужное положение, если сделать дно потяжелее. И максимальную прочность надо будет обеспечить только в точке крепления. Самое главное, что у него нет резких краев или швов, потому что Флаткап прав, эта штука сильно похожа на проект котла, который будут использовать в качестве поплавка.

– Ты гляди-ка, до чего умная у тебя голова на плечах. Ладно, я с этим тоже могу разобраться, если ты перестанешь на меня наезжать. Хорошо, разберись с формой, определи размеры, которые нам нужно будет вырезать, и мы все так и сделаем. Но со стеклом, как мне кажется, все будет немного сложнее...

Возможно, его придется отдельно заказать. Ну и черт с ними, они, конечно, пытаются максимально сэкономить, но это было то немногое, с чем Эпплджек точно бы не справилась.

Хорошо, значит, они могли бы начать с каркаса, по крайней мере с нижней части. Крепление строп тоже можно было продумать, пока Слайд Рул занимался чертежами, но это могло разочаровать Флаткапа. Придется для начала дождаться Брасса.

А вот и он, легок на помине.

Флаткап хихикнул. Голова Слайда не поднималась от столбцов цифр и чертежей, которыми он был занят, пока он не услышал, как Эпплджек буквально рухнула на пол от смеха. Однако жеребчик сумел подавить улыбку.

Вся мордочка Брасса была испещрена темными буквами: цепочками слов, слегка светящимися по краям. Они тянулась вниз и вокруг шеи жеребчика, каждая фраза была прекрасно различима: “Мои уста да не изрекут ереси”.

Через пару секунд Эпплджек встала с пола, отряхнулась, громко откашлялась и постаралась взять себя в копыта. Совершенно невозмутимо, кобыла спросила:

– Так ты передал ей мое сообщение, да?

– Она меня заколдовала.

Голос Брасса был чересчур бодрым, он улыбался, стиснув зубы и глядя на свои копыта.

– Но убрать это все достаточно легко. Все, что мне нужно сделать, это написать “Мои уста да не изрекут ереси” сто раз, и как только я буду заканчивать фразу, одна из этих мелких хреней, – все еще глядя в пол, жеребчик махнул копытом в сторону своей мордочки, –  исчезнет.

ЭйДжей старалась быть дипломатичной, на самом деле старалась, но она просто не могла скрыть веселья в своем голосе.

– Ну, может, тогда ты хочешь вначале покончить с этой проблемой, прежде чем мы начнем? У нас есть немного времени, пока мы тут разберемся с некоторыми мелочами.

– Не могу, мисс.

– Почему? Мисс Твайлайт не разрешила тебе воспользоваться пером и бумагой?

– Нет, э-э-э... Я уже пытался, но... заклинание не может разобрать мой почерк.

И Эпплджек снова рухнула на пол от смеха.

---

Твайлайт уже приготовила четверостишие – ее первая попытка без корректуры со стороны Рэрити.

“Сегодня вечером мы ближе.

Хотя все так же далеки.

Хоть, может, ты и не заметишь,

Но вместе в сердце мы моем”

Луна на мгновение замерла, словно в раздумьях. Ее ответ был достаточно коротким, чтобы она могла ответить кодом Морзе, а не писать на поверхности луны:

“Это ми-ми-ми”.

Твайлайт резко покраснела и несколько раз стукнула головой по телескопу. Однажды она уже чинила куда худшие повреждения...

“Извини”.

“Мне нравится ми-ми-ми, – заверила единорожку Луна. – Просто будь осторожна. Не торопись ради меня.”

“Но я ничего не могу с этим поделать! Не тогда, когда мы так близки друг к другу”.

Луна, казалось, улыбнулась в ответ. Потом она начала что-то писать в лунной пыли.

“Нас разделяют время и пространство.

Их надо оба пересечь.

Но у меня достаточно терпения, а у тебя намерения”.

Некоторое время после этого они "разговаривали". Всю ночь Луна рассказывала Твайлайт о старых названиях звезд и рисовала старые созвездия.

И каждый раз Принцесса устраивала грандиозное шоу, рисуя их. И каждый раз Твайлайт чувствовала глубокую признательность за то, что просто могла наблюдать это.

---

Ночь на крыше библиотеки была достаточно прохладной. Звезды ярко сияли над головой, а облака далеко унесло тем же сильным бризом, что заставлял зубы Пинки громко стучать всякий раз, когда она не использовала их, чтобы помочь Твайлайт с ремнями. Несколько масляных фонарей, расположенных в вершинах невидимого треугольника вокруг них, помогали как с освещением, так и с холодом, но их было недостаточно, чтобы побороть то или другое.

А рядом с ними темнел конус, похожий на металлический праздничный колпак, достаточно большой, чтобы в нем с трудом, но поместилась пони вместе со всем научным оборудованием, которое смогли впихнуть внутрь. С достаточно толстыми стенками, чтобы поддерживать внутри приемлемую атмосферу и давление, но при этом достаточно легкий, чтобы он мог взлететь вверх как пробка в воде, после того как отцепят балласт.

Пинки с Рэйнбоу помогали Твайлайт с последними приготовлениями, прежде чем она отправится в путешествие до нижних границ эфира.

Пегаска затягивала кожаные ремни, пока земнопони проверяла давление. Дэш возилась с летным шлемом Твайлайт, пока Пинки четырежды проверяла парашют и запасной парашют тоже. Ни одна из них не мешала другой, когда они суетились, проверяя все важные части.

– Ты уверена, что именно ты хочешь быть той, кто туда отправится? – в пятый раз спросила Рэйнбоу, и в ее голосе прозвучало все то же беспокойство, смешанное с недоверием. – Ты вообще-то сама летать не умеешь.

– Но ты не справишься с приборами, – возразила Твайлайт, – а у Пинки нет нашей чувствительности к магии. Из нас троих я смогу извлечь максимум из этого путешествия.

– А ты разве не боишься?

– Я просто в ужасе, – призналась Твайлайт с ободряющей, как она надеялась, улыбкой. – Наш прототип для этой концепции позволил Пинки подняться на башню из книг, а не закинуть пони к нижней границе эфира. Но ведь это всего лишь воздушный корабль, верно? Мы все знаем, что они довольно безопасны.

– Верно, вроде как... – пробормотала пегаска, потирая затылок, как делала всегда, когда была в чем-то не уверена. – А как насчет нас обеих? Мы же обе могли бы поместиться в капсуле, верно?

Твайлайт уже начала потеть в своей тяжелой флисовой куртке. Какой бы красивой ни была толстая, водонепроницаемая оранжевая кожа, и какой бы стройной она в ней ни выглядела, единорожка не могла дождаться момента, когда она либо снимет ее, либо поднимется достаточно высоко, чтобы не тонуть в собственном поту. – У нас для этого недостаточно водорода, у нас недостаточно места, и сейчас уже слишком поздно что-либо менять. Но ты можешь лететь со мной, пока получится.

– Верно... – неуверенно добавила пегаска, но потом, чуть подумав, продолжила, и куда увереннее: – Верно. Мы с Пинки будем тут, чтобы поймать тебя, если что-то пойдет ужасающе, феерично не так.

– Я навалила там кучу матрасов, – подтвердила земнопони чересчур восторженно, по мнению Твайлайт. – Ты просто должна стараться на них попасть, хорошо?

– Я постараюсь... Но в основном я буду стараться не допустить, чтобы что-то пошло ужасно, феерично не так, поэтому, надеюсь, мне они не пригодятся.

Глаза Пинки распахнулись от разочарования, как у щенка.

– Но я хотела посмотреть, как высоко ты на них подпрыгнешь.

Вообще-то, это звучало забавно. Родители Твайлайт никогда не позволяли ей прыгать на кровати, и такое развитие событий выглядело вполне логичным доведением до крайности безобидной жеребячьей забавы, если, конечно, его удастся пережить.

Пинки продолжила говорить, ведя единорожку к капсуле.

– Кроме того, я принесла тебе огнетушитель, на случай, если с водородом произойдет небольшая утечка. Но с тобой все должно быть в порядке!

Твайлайт снова попыталась ободряюще улыбнуться, но на этот раз почти исключительно для собственного успокоения.

– Спасибо, Пинки.

– Я в том смысле, что у тебя, вероятно, не будет и шанса им воспользоваться. Потому что если водород загорится, то он взорвется. БА-БАХ! Потому что у тебя его полно. Или это может случиться, когда ты уже будешь так высоко, что там не будет воздуха. Так что все будет хорошо, если не считать падения. Но на всякий случай я принесла тебе огнетушитель.

И Рэйнбоу, и Твайлайт долго смотрели на земнопони, но ее искренняя довольная улыбка не дрогнула ни капельки. Ни одна из них не испытывала особого желания зацикливаться на этом, поэтому они обе продолжили подготовку.

– Я также положила тут достаточно натронной извести и хлористого кальция, чтобы ты могла спокойно дышать в течение нескольких часов, ладно? Есть еще чистый кислород, на всякий случай. Вот в этой блестящая металлической трубке, которая закреплена на кресле пилота, а не та красная. Просто уточняю, чтобы ты не пыталась дышать из огнетушителя. Точно... это могло бы стать проблемой. Хех.

Твайлайт посмотрела на Рэйнбоу с Пинки совершенно неподвижным взглядом, застывшим в апатии, граничащей с недоверием.

– Я более чем уверена, что мы уже говорили об этом несколько минут назад.

– Эй, с тобой все будет в порядке!

Дэш тоже переключилась с беспокойства на попытки сделать все возможное, чтобы быть уверенной.

– Мы уже обсудили все по крайней мере три раза, особенно связанное с безопасностью, и ты лично наблюдала, как Эпплджек собрала все это вместе. Все будет хорошо. А если нет, то мы тебя спасем. Ты можешь доверять нам, даже если сейчас мы слегка сдулись.

– Но воздушные шары уже надуты, и вовсе не сдуваются...

– Фигура речи, Пинки.

– Ох. Понятно.

– Короче, Твайлайт, ты отправляешься туда и сделаешь столько науки, сколько сможешь, а когда вернешься, то мы зажарим здесь зефирки или что-нибудь еще, чтобы отпраздновать.

При этих словах Пинки радостно подпрыгнула, начав подталкивать единорожку к с-каждой-секундой-все-более-пугающей капсуле, которую тянула в небо гроздь воздушных шаров.

– Я испеку тортик! Скорее всего, он будет готов к тому времени, как ты вернешься.

Рэйнбоу тоже улыбалась, подталкивая Твайлайт с другой стороны.

– Ага-ага, чур я оближу сбивалку!

Пинки запихнула единорожку в летное кресло.

– Хорошо, оставлю ее тебе. Но ты ведь собиралась лететь с Твайлайт, помнишь?

Синие копыта помогли крепко затянуть ремни.

– Ох, точно. Конечно же, я лечу.

Кудрявая грива Пинки упала на мордочку Твайлайт, пока земнопони в последний раз проверила приборы вокруг нее.

– Но потом ты должна будешь ее помыть.

Пегаска в последний раз проверила крепления.

– Эх-х-х... А может, этим Спайк займется?

– Только если он вместо тебя сбивалку и оближет.

Обе подруги отошли от стартовой площадки.

– Фиг с ним, помою.

И это было последнее, что услышала Твайлайт, прежде чем дверь капсулы была закрыта и запечатана. У единорожки был маленький вентилятор, который надо было крутить с помощью магии, чтобы поддерживать циркуляцию воздуха над химическими веществами для очистки воздуха, множество мигающих датчиков, рулонов миллиметровой бумаги с дергающимися иглами самописцев, и большой красный рычаг, который должен был расцепить захваты на крыше.

Копыта Твайлайт были привязаны к подлокотникам кресла в целях безопасности при запуске, так что действовать придется телекинезом.

Рычаг с клацаньем опустился и...

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А...

Твайлайт рвануло вверх со скоростью не пробки, всплывающей из под воды, а скорее той же пробки, вылетевшей из бутылки с шампанским; ремни удержали ее на месте в момент взлета. Рэйнбоу изо всех сил старалась не отставать, Твайлайт ясно видела ее через стеклянные окна капсулы – вначале через боковое, а потом через нижнее, сделанное так, чтобы можно было смотреть во все стороны.

Еще один всплеск магии, и ремни, стягивающие ее конечности, были расстегнуты – они предназначались только для ускорения, а теперь скорость капсулы была постоянной.

Рэйнбоу Дэш стоически следовала за капсулой, в ее позе читалось явное беспокойство, хотя ее мордочка была скрыта маской и летными очками. Пегаска продолжала держаться недалеко от корабля, нервно оглядывая Твайлайт с ног до головы всякий раз, когда не махала ей копытом каждые несколько секунд.

Впрочем махать пегаска перестала, когда они миновали самые высокие здания. Она сопровождала Твайлайт мимо дворцовых шпилей, а столица лежала далеко внизу.

Единорожка сначала почувствовала дурноту от головокружения. Стеклянный пол совсем не помогал справится с этим, но было просто чудесно, когда она поднималась все выше и выше, чтобы видеть... все.

Все казалось таким маленьким. Пони выглядели такими ничтожными.

Может быть, именно так Селестия постоянно видела всех окружающих, благодаря дистанции, предоставленной ей временем, а не высотой?

Мысль была пугающая, но слишком правдоподобная.

Пинки ушла в дом. И хотя Твайлайт уже не могла разглядеть детали, было трудно не заметить настолько ярко-розовую пони, даже с такой высоты, на фоне голой каменно-стальной крыши библиотеки.

Капсула поднималась со скоростью около шести метров в секунду. Ровная, размеренная рысца, но прямо вверх. Куда быстрее и дольше, чем Твайлайт могла бы подниматься по любой лестнице. Тем не менее, Дэш держалась рядом, расправляя крылья и паря на невидимых восходящих потоках везде, где могла их найти.

Прошло всего пять минут, прежде чем капсула преодолела облачный слой. Вокруг ничего не было, но Твайлайт видела, что облака тянутся до самого горизонта. Стекло начало потрескивать, сжимаясь от перепада температур, но ничего особо опасного. Просто подчеркивая изморозь, образующуюся на любых краях и соединениях, которые только могли найтись в капсуле.

Пока что...

Единорожка выбрала достаточно ясную ночь, но все еще могла видеть облака, простирающиеся вдоль искривившегося горизонта. От дымовых труб и костров всегда поднималась дымка, но здесь она сконденсировалась и повисла в воздухе под ней. До них было неблизко, но капсула все равно поднималась из огромной дыры в пушистом белом поле, которое выглядело таким твердым, но было не более чем дымкой и туманом. Лунный свет отражался от поверхности облаков, и все вокруг становилось похожим на странный сон.

Твайлайт так сильно хотелось пробежаться по ним копытами. Просто посмотреть, на что будут похожи облака.

Но даже для Дэш, которая изо всех сил старалась не отставать от капсулы, подобное было невозможным. Вскоре пегаске пришлось последний раз махнуть единорожке копытом и, слабо улыбнувшись напоследок, начать снижение, закручивая долгую и медленную спираль далеко под капсулой. Твайлайт наблюдала, как ее подруга вначале из хорошо различимой пони превратилась в синее пятнышко, а потом и вообще растворилась далеко внизу.

А единорожка поднималась все выше и выше.

Теперь она могла видеть, как свет преломляется в атмосфере из-за ее искривления. Как же быстро планета стала такой маленькой.

В какой-то момент Твайлайт пожалела, что с ней нет Рэрити. Тут был нужен поэт.

Однако в таком случае ей бы понадобилось больше очистителей воздуха, а крутить вентилятор магией и так было достаточно утомительно. Твайлайт внезапно осознала, что крутит вентилятор с самого взлета. Она чувствовала легкое головокружение. Да, отчасти это могло быть связано с высотой, но, скорее всего, химические очистители воздуха удаляли из него слишком много углекислого газа. Да и отдохнуть от вращения лопастей тоже стоит.

Теперь капсула была высоко над пухлыми кучевыми облаками и поднималась к тонким перистым. Так высоко от поверхности земли уже даже не пар, а, казалось, сам воздух начал замерзать.

Трескучий мороз и изморозь все больше затуманивали иллюминаторы. Но поскольку сейчас тратить магию на вентилятор не надо... Твайлайт сконцентрировалась и очень аккуратно протерла внешнюю поверхность стекла. Это немного помогло, но почти сразу же иней сконденсировался обратно.

Хех.

Может, у нее и не было поэта, но инея у нее было предостаточно¹.

И почему рядом нет никого, кто мог бы это услышать? Каламбур был просто великолепен.

Но никого не было не только поблизости, вообще никто никогда тут не бывал раньше. Не на такой высоте. Или, по крайней мере, никто после такого подъема не выжил.

Тут было очень одиноко.

А Луна была еще выше...

Луна уже очень давно была куда выше.

Как бы ни мрачна была эта мысль, но сейчас у Твайлайт захватило дух от красоты... Весь мир под ней.

Ох, ничего себе.

Теперь она могла видеть континенты. Их очертания. И с такого расстояния, куда большего, чем можно было представить, они проявились так же как и облака над капсулой, а океан стал небом.

Твайлайт больше никогда не сможет пользоваться плоскими картами на пергаменте. Только глобусы, чтобы по-настоящему видеть эту кривизну... карты! Ох, а как много это может значить для картографии! Не идти вдоль побережья, следуя его изгибам, а просто увидеть все и сразу!

А что, если сюда взять телескоп? Или фотоаппарат! Надо будет выбрать такой, который не будет испускать в капсуле всякие ядовитые пары.

Но у нее были листы для записей, которые можно заполнить. Наброски облаков сверху, заметки о подъеме, упрощенные очертания континентов, которые она видела – к сожалению, лишь карандашные наброски, – изменение цвета неба от синего вверху до черного сверху и синего внизу, где оттенок неба был виден сбоку и снизу...

Шар замедлял скорость. Показания высотомера перестали увеличиваться. Твайлайт почти покинула атмосферу и практически попала в эфир. Никаких эффектно пробитых дырок, как в случае с экспериментом Пинки в подвале...

Впервые с тех пор, как она преодолела перистые облака, единорожка решила посмотреть вверх.

– Ох. Ох, ничего себе.

Она попала в ночь. Она была там, где всегда царила ночь, и казалось, что солнце могло лишь коснуться ее, но не развеять. Нет, не совсем так.

Аналогия с единственной свечой в огромной темной пещере, пытающейся осветить все вокруг была неверной... Все было куда хуже, поняла Твайлайт, глядя в сверкающую бездну. Это была бесконечность, настоящая бесконечность, наполненная звездами. И какие же яркие были некоторые из них! Были ли они ближе или просто больше? И то, и другое?

Солнце было свечой – да, но не в одиночестве и не в пещере. Это была свеча, зажженная верующим в равнодушном соборе, наполненном другими свечами, других верующих. Но все будут видеть только огоньки в этой тьме, никогда самого собора, никаких служек, а может быть, даже и других верующих.

И за какими из этих свечей присматривали? А за сколькими нет? А за какими присматривали, но не долго? А за какими лишь будут?

Твайлайт понадобится телескоп побольше и лазер поздоровее. И либо воздушные шары покрупнее, либо большая пушка, чтобы их сюда доставить.

А кое-какие очень трудолюбивые пони, как знала Твайлайт, недавно доказали, что свет не распространяется мгновенно – случайно, пытаясь доказать обратное, – используя хитроумный набор призм и знание о том, что Эквус вращается вокруг солнца по эллиптической орбите... Как далеко были эти звезды? Кто может сказать?

Насколько велик собор?

Стоп... как много из этих свечей погасло, но из-за ограниченной скорости распространения света Твайлайт просто не знает об этом ввиду огромного расстояния? Пони, конечно, знали из старых картин и астрономических атласов, что подобное происходило. Звезды иногда вспыхивали и гасли...

Затем единорожка снова посмотрела вниз и увидела, что весь ее мир висит в бездне, в пустоте и черном ничто, не обращая на все это внимания. Ни на что. И на далекую луну, которая была так мала по сравнению с Эквусом, что была видна все время. У нее не было атмосферы которой она могла бы укрыться от... всего.

От чего еще атмосфера нас защищает?

Приборы были, конечно же, поразительны. По какой-то причине тут был достаточно заметный радиационный фон – Твайлайт решила взять этот счетчик с собой только для безопасности, а не из-за каких-то реальных подозрений – температура была промораживающей до костей снаружи и вполне приемлемая внутри... тем не менее, ее зимняя одежда пригодилась, и единорожка больше не потела. Капсула была настолько близка к покиданию атмосферы, насколько позволяли законы плавучести, и коническая форма, вероятно, значительно помогала предотвратить ее разрыв из-за перепада давления...

Никаких аномальных электрических токов. Компас отказывался работать, так что магнитное поле здесь было определенно именно таким странным, как Твайлайт и предсказывала. Никакого ветра, потому что не было воздуха, чтобы двигаться...

Тогда осталось проверить последнее.

Твайлайт потянулась к пустоте своей магией и...

– Ого!

Единорожка откинулась на спинку кресла, вжалась в него, тяжело дыша. Она чувствовала себя так, словно пыталась лизнуть провод под напряжением.

Эфир был полон магии! Он был наполнен...

Эфир не был пустотой! Но это был не газ и не электричество... это была магия! Магические потоки исходили от этих свечей, как волны тепла, и по какой-то причине разбивались и обтекали вокруг планеты!

Но только не вокруг луны! У нее не было атмосферы, чтобы "защитить” ее! Вот как Луна чувствовала, что Твайлайт наблюдает за ней!

Сквозь Твайлайт текли потоки силы. Она не замечала этого, пока не использовала магию, но теперь явно ощущала... Ее было так много. Стоит лишь только представить, что она могла бы сделать...

Нет. Думай. Планируй. Изобретай.

Она может это использовать.

Это был прорыв, в котором Твайлайт так нуждалась.

Нет необходимости стрелять из пушки так, чтобы снаряд долетел до самой луны! Расчетную величину импульса можно будет снизить до такой, чтобы просто оказаться здесь, за пределами атмосферы, в эфире... Тогда Твайлайт сможет использовать всю эту энергию, всю эту неиспользованную силу, чтобы отправиться туда, куда хочет! Ей нужно будет провести еще несколько тестов, проверить кое-какие цифры и проверить вентилятор.

Очистители воздуха работали и без него, но с ним их эффективность вырастет.

Для начала Твайлайт полностью пристегнулась, готовая отцепить один из воздушных шаров и начать спуск. Она узнала все, что ей было нужно, и полученные данные были бесценны. Радиация никогда не была проблемой, которую единорожка раньше учитывала...

Ладно. Она протянулась магией к вентилятору и крутанула его...

---

Твайлайт падала.

И падала уже какое-то время.

Ее левая передняя нога была определенно сломана. Наверное, именно из-за адреналина она сейчас и очнулась. Единорожка все еще не чувствовала ногу полностью, но она все равно была сломана.

Капсула исчезла. Последнее, что Твайлайт помнила, был скрежет металла, звон разбитого стекла, а потом она очнулась, падая.

Воздушные шары все еще были высоко над ней. Она все еще могла видеть их. Но они становились все меньше и меньше слишком быстро.

Твайлайт падала слишком быстро. Никакого сопротивления воздуха, поняла она.

Ее спасло то, что единорожка сначала пристегнулась к креслу. Судя по резаным ранам на задних ногах, ее швырнуло вниз через иллюминатор. Вроде как ничего жизненно важного не пострадало, и благодаря обжигающему морозу там, где кровь пробилась сквозь одежду, конечности уже онемели.

Порезы, должно быть, были очень серьезными, раз были получены сквозь все эти слои меха и кожи, но без этих слоев все точно было бы намного хуже.

Почему поле зрения стало таким... узким? Как будто смотришь в тоннель...

Кислород. Твайлайт задыхалась.

Кислородный баллон для экстренных случаев все еще был прицеплен к креслу. Твайлайт потянулась к нему с помощью своей магии – колебание – все равно потянулась, так слабо, как только могла. Все еще слишком сильно, но не настолько, чтобы раздавить баллон. Эфир уже начал отступать. Прижать маску к мордочке, повернуть ручку, глубоко вздохнуть.

Судорожный вдох.

Все становится как должно быть. Тоннель исчез, и теперь Твайлайт прекрасно ощущает пронзительную боль в ноге, в легких, в теле, ох, вообще везде и боль не прекращается, как собственно и падение.

Она падает с поразительной скоростью без сопротивления воздуха.

Парашют закреплен на спине, зажатый между ней и спинкой кресла. Не предполагалось, что Твайлайт покинет капсулу вместе с креслом. Если уж она должна была воспользоваться парашютом, то необходимо было открыть герметичный люк и выпрыгнуть...

Они не ожидали проблем на такой высоте. Хоть об этом и не говорили вслух, но никто из них не думал, что в случае катастрофической неудачи на такой высоте будет вообще шанс выжить, чтобы беспокоиться о разнице давлений. Особенно об этом не говорили, когда Спайк был рядом.

Ох, звезды, неужели она никогда больше не увидит Спайка?

Не паникуй. Паника – это смерть. Чему учил ее Шайнинг?

Сосредоточься на себе. Сосредоточься на боли. Еще один глоток кислорода.

Не забывай ОВД.

Определение, Вывод, Действие.

Определение:

1) Я падаю – угроза

2) У меня сломана нога и серьезные резаные раны – осложнение

3) Я движусь с чрезвычайно высокой скоростью – угроза

3а) Но у меня есть парашют – решение

4) Я привязана к этому креслу – осложнение

Определение завершено.

Вывод:

Мне нужно отстегнуться от кресла, используя только одну ногу и раскрыть парашют.

Вывод завершен.

Теперь переходим к самой сложной букве.

Действие.

Твайлайт боролась с ремнем. Она кувыркалась и быстро, а воздух вокруг нее начал нагреваться. Трение или сжатие – а может, и то, и другое – начинало нагревать его тем быстрее, чем быстрее она двигалась. Судя по тому, как быстро она падала относительно того, с какой скоростью поднималась, то скорее всего единорожка действительно уже превысила равновесную скорость, возможно, даже на порядок.

А еще у нее до сих пор болталась сломанная нога. Боль начала пробиваться даже сквозь адреналин. Конечность свисала, как тряпичная, и если Твайлайт освободится от ремней, то все станет еще хуже.

Она стиснула зубы и попыталась ударить по защелке своим здоровым копытом. Ей потребовалось несколько попыток или, скорее, несколько переворотов, пока силы гравитации не помогли ее копыту упасть под нужным углом.

Переломанная, избитая и порезанная пони выпала из кресла, оттолкнувшись от него, и заставила себя развернуться мордочкой вниз, что прижало сломанную ногу набегающим потоком к груди, словно на перевязи. Мучительно болезненной перевязи, но, по крайней мере, теперь нога была неподвижна.

К сожалению, такое положение тела уменьшило сопротивление воздуха и значительно увеличило скорость. Щеки единорожки оттянуло от зубов потоком несущегося на нее воздуха, Твайлайт зажмурилась. Возможно, она и кричала, но сама не могла расслышать крик за завыванием ветра, а боль в сорванном горле просто терялась на фоне всех остальных неприятных ощущений, что распространялись далеко за пределы породивших их органов и частей тела.

И все же она не решалась дернуть за шнур парашюта. Когда он раскроется, большая часть рывка будет распределена в районе талии, но на плечи тоже придется значительная нагрузка. Если расстегнуть ремень на сломанной ноге, то усилие будет распределено неравномерно и на неповрежденное плечо придется куда более сильный рывок.

Проще говоря, если она вытащит свою правую ногу из под ремня, чтобы спасти ее, все, что она добьется – это вырвет левую переднюю ногу из сустава. Но если ничего не делать, на сломанную конечность тоже придется рывок и не сказать чтоб совсем незначительный.

И каждая секунда колебания была еще одной секундой ускорения, увеличивающего конечную скорость.

Сложная ситуация.

Прошло еще несколько томительных секунд. И все же она была благодарна за то, что закачанный в баллоны кислород позволил ей пережить аварию и продержаться так долго. Но что же будет дальше?

“Это будет больно это будет больно это будет больно...”

Твайлайт потянула за шнур и главный парашют раскрылся.

Раздалось "ВУШ", когда воздух подхватил его и потянул в сторону, резкий "ТВАНГ", когда стропы натянулись и замедлили спуск, а затем, вместо того, чтобы замедлить падение еще больше, произошел резкий и сильный рывок слева и Твайлайт закружилась, закружилась, закружилась слишком быстро, тошнотворно быстро.

Ей было больно, у нее болела голова, она чувствовала себя отвратительно и у нее все болело.

Единорожка снова закричала, но по-прежнему не слышала собственного крика. Она подцепила копытом зеленый шнур и дернула за него – основной парашют отцепился и улетел наверх, больше не связанный с Твайлайт.

Когда она снова стабилизировала свой полет, на этот раз спиной вперед, прижав сломанную конечность к груди – о звезды, как же больно, как много боли – Твайлайт увидела, в чем была проблема.

Порезами на ногах все не ограничилось. Некоторые осколки, должно быть, повредили веревки, удерживающие парашют на спине, и в результате сам парашют открылся не полностью, часть его запуталась и он начал вращаться.

Твайлайт внезапно обнаружила, что уже с криком пронеслась сквозь слой перистых облаков со скоростью выше звуковой; поток воздуха мучительно терзал ее.

“Проблема проблема проблема...”

Запасной парашют был аварийным парашютом. Основные парашюты предназначены для раскрытия на высоте сотен метров, а аварийные на высоте менее ста, что означало очень резкое торможение.

Больше боли.

“Еще больше боли, очень много боли, больно больно больно больно...”

Последний глубокий вдох из кислородного баллона и Твайлайт потянула за шнур запасного парашюта.

Со звуком, похожим на щелчок хлыста, парашют выстрелил из мешка и так же быстро распахнулся. В тот самый момент, когда это произошло, в то самое мгновение, когда весь набранный импульс рванул единорожку вверх, она провалилась в небытие.

---

Самый прекрасный рассвет приветствовал первый день будущего фермы “Сладкое яблочко”, и это будущее длилось уже почти два часа.

Эпплджек и Рэрити смотрели на блестящие металлические котлы, покрытые датчиками и циферблатами, "позаимствованными" у Твайлайт, и кое-какими техническими описаниями, "позаимствованными" у Пинки Пай, и в настоящий момент набитые яблоками, собранными Биг Маком.

Яблоки дробились целыми десятками, сок собирался в огромные чаны. Всякий раз, когда чан наполнялся, он запечатывался и нагревался на медленном огне – не совсем до кипения, но достаточно, чтобы уничтожить все микроорганизмы. По сути, чтобы очистить сок. Пастеризация прочно обосновалась на ферме.

– Я не могу в это поверить.

– Потрясающе, не правда ли?

– Нет, я в том смысле, что не могу поверить, что ты смогла меня уговорить на это.

– Ну, ты превратилась из трудолюбивой фермерши в настоящего фермера-промышленника. И я поговорила с этим галантным братцем мисс МунАйз –  и позволь добавить, что если бы он не был моим первым клиентом, я бы плюнула на все договоренности, украла его для себя, плюнув на свою репутацию, сколько бы потом ни пришлось ее восстанавливать, дорогуша, ведь он такой удивительно вкусный жеребец – о поставке пайков вооруженным силам Эквестрии. Консервированные продукты, подобные этому соку, идеально подходят для отправки в качестве пайков. Ты сможешь послать вкус дома всем своим воюющим родственникам на линии фронта.

Это вызвало у Эпплджек долгий, утомленный вздох.

– Да уж, не похоже, чтобы армия в ближайшее время прекратит закупать товары, в отличии от мирных пони...

– Какая досада, что ты окончательно подвела черту, когда дело дошло до жестяных банок. Было бы намного проще...

– Нет.

– ...выполнить нашу часть сделки...

– Не стоит, Рэрс, мы это уже обсуждали.

– ...если бы ты не настояла на стекле.

Эпплджек сняла свою кепку и отряхнула с нее пыль, прежде чем снова надеть. Ни одна из пони не смотрела на другую, они просто наслаждались гипнотическим ритмом большой машины, которую они вместе собрали, потратив на это последние финансовые накопления, что еще были на ферме. Даже та куча денег, что давным-давно Твайлайт заплатила за годовую поставку еды – переплатив – не до конца смогла покрыть расходы.

Хотя и лишней точно не была.

– Послушай, Рэрс, я не собираюсь идти на компромисс с качеством. Жестянки? Весь этот металл влияет на вкус и оседает во рту. Эт полный отстой. Со стеклом такого не происходит. Конечно, в стеклянной таре сок труднее доставлять, стоимость одной бутылки выше, но я ни на йоту не поступлюсь качеством нашей продукции. В соке и так не было ничего плохого, до всех этих штук с кипячением и прочего, и вкус был бы лучше, если бы пони прекратили быть такими мнительными.

– Я знаю, дорогуша, но...

– Но вкус слабее – это факт!

– ...существует риск для здоровья...

– И еще чуть-чуть гуще, так как часть воды упаривается!

– ...и пастеризация позволяет соку хранится гораздо дольше.

Тем не менее они просто наблюдали за гипнотическим процессом розлива, когда пастеризованный сок наполнял бутылки – получаемые в промышленных объемах с местного завода, с которым Рэрити заключила достаточно хитрую сделку. Владельцы завода сказали Эпплджек, что им придется взять с нее гораздо больше битов за первую партию бутылок, чтобы покрыть расходы на запуск, и объяснили это таким образом, что все казалось разумным и справедливым. Рэрити не согласилась. Она каким-то образом вывернула их собственные слова наизнанку и все закончилась тем, что на первую партию наоборот сделали большую скидку, когда единорожка указала, что это было бы инвестицией в долгосрочное деловое партнерство, а не попыткой подорвать отношения с самого начала.

Так что первый станок наполнял по бутылке каждые несколько секунд, затем другая машина плотно закрывала ее крышкой, а затем бутылка отправлялась в ящик.

После продажи этой партии им придется нанять еще рабочих. Теперь это будет не просто семейная ферма, а процветающий бизнес.

Так ведь было лучше, верно?

Эпплджек не была в этом уверена. Ее голос слегка дрогнул, когда она спросила:

– Рэрс, можешь мне ответить на один вопрос?

– Я очень постараюсь.

– Почему пони не любят старые добрые штуки? Почему я должна была пойти и испортить хороший сок, прежде чем они захотят купить его? Черт возьми, чем больше я с ним вожусь, типа закатывания жестянки, тем хуже я его делаю, но тем большему количеству пони я могу его продать. Что, черт возьми, с этим делать?

– Они не хотят ничего лучшего, дорогая Эпплджек. Пони хотят новизны и хотят нового, потому что живут в заблуждении, что новое и есть лучше. И однажды – может быть раньше, может быть позже – пони обнаружат, что "новое" стало старым, и то, что было старым, снова станет новым. Тогда, возможно, они вновь вспомнят дорогу к твоей двери ради традиций и качества...

Между подругами воцарилась задумчивая тишина, нарушаемая лишь бульканьем, шумом машин и звоном стекла.

– Знаешь, я как-то раз продала дизайн своего платья, – с несчастным видом произнесла Рэрити.

Эта фраза вывела Эпплджек из задумчивости. Наконец она взглянула на единорожку и увидела пони, который выглядела куда старше своего возраста.

– Что, какой-то другой модельерше?

Насмешливое фырканье.

– Нет, боже мой, нет! Конечно я позволяю другим пони изучать их, но нет. Ты готова была бы продать свои лучшие семена конкурирующей ферме?

Эпплджек уже знала, что Рэрити заботится о своей моде так же, как земнопони о своей ферме. Она этого не понимала, но не могла не уважать. Иногда она забывала об этом, но после подобных фраз не могла не вспомнить снова.

Все это пронеслось в голове у земнопони и она в ответ просто покачала головой.

Рэрити, должно быть, заметила это краем глаза или просто ждала подходящего момента, потому что она продолжила, не отрывая взгляда от разливочных машин.

– На фабрику. Я была так польщена! Они хотели, чтобы мой самый простой, элегантный дизайн стал массовым, и они платили мне процент с продаж. С таким гениальным дизайном, что я им послала, я была уверена, что стану миллионершей.

– Значит, ничего не вышло, да? Никто не хотел их покупать?

Единорожка печально покачала головой, в ее глазах появилось затравленное выражение.

– Нет, дорогуша. Нет. С этим я бы могла жить. Это было бы ударом по моему эго, но я бы просто успокоила мое бедное эго, сказав себе, что это просто слишком нишевое изделие. Наоборот, каждая пони хотела заполучить его.

– Ага, понятно, – произнесла Эпплджек, как будто и правда все поняла. Хотя на самом деле этого не случилось.

– Нет, ты не понимаешь, дорогуша, и я тоже не понимала, пока не увидела. Эпплджек, мои платья должны быть уникальными работами и не существует двух совершенно одинаковых. Каждый предмет гардероба – это произведение искусства, скроенный для одного конкретного пони, который больше всего именно его и хотел. Через месяц после сделки я увидела на углу улицы трех молодых кобылок, одетых в платья по моему эскизу. Абсолютно идентичные, точные копии друг друга. Я видела все то, что было особенным или замечательным в этом моем произведении, высмеянным и испорченным. И это не только те три... Вся партия была распродана. Я превзошла саму себя, – последнее предложение она выплюнула с ядом, который, казалось, полностью противоречил содержанию.

Эпплджек молчала, все еще обдумывая услышанное.

– Тогда почему ты не миллиардерша? Раз все так хорошо продавалось?

– Ох, Эпплджек, пожалуйста, никогда не произноси этих слов в моем присутствии. То что я создала стало... гротеском, – единорожка на самом деле заметно вздрогнула. – Я потратила все до последнего заработанного бита, чтобы выкупить модель с фабрики, и больше никогда не повторяла этой ошибки.

Эпплджек пришла к очень горькому выводу.

– Значит, ты знала, о чем просишь меня, когда говорила сделать... все это!

– Боюсь, что да.

– Почему ты ничего не сказала и даже не подала виду?

– Потому что мне нужно было сохранять позитивное отношение к задуманному. Сама ты бы никогда не довела дело до конца, особенно если бы я сказала тебе правду, о том, что это будет именно так больно, как ты себе и представляла, не так ли?

Эпплджек фыркнула, снова снимая кепку и прижимая ее к груди. Это успокаивало.

– Нет! И это было бы к лучшему, верно? Ты только что сказала, что ты несчастна!

– Я вернулась к успешному бизнесу, продавая невоспроизводимый предмет роскоши. А если бы ты не сделала все это, Эпплджек, ты бы потеряла свою ферму. Устроив все это, мы запятнали нечто красивое, прекрасное и личное. Эта машина перед нами варит что-то очень особенное для этого мира.

Машина пыхтела, не обращая внимания на слова. В конце концов, это был бесчувственный механизм.

– Я так понимаю, есть одно "но"?” – прошипела Эпплджек сквозь стиснутые зубы.

– И притом весьма значительное, – Рэрити либо не замечала гнева земнопони, либо была слишком мрачна, чтобы позволить ему сильно повлиять на нее. – Если бы мы этого не сделали, Эпплджек, ты бы все потеряла. Абсолютно все. А с помощью этих машин ты все еще можешь производить лучшую продукцию. Никто другой, кроме немногих близких родственников, не сможет оценить ее совершенство, которое тут было, а все остальное – лишь отражение изначального совершенства, но по крайней мере ферма у вас все еще есть.

– Агась, – мрачно согласился брат Эпплджек с подмостков над машиной, взваливая на плечи еще одну бочку яблок.

Приятная легкая дрожь пробежала по телу Рэрити.

– Ах, а еще тут есть восхитительные старшие братья, к которым мне запрещено приближаться. Яблоки всегда изображались как запретный плод...

Эпплджек ударила дурную единорожку кепкой по затылку.

– Знаешь, ты только что была такой душещипательной, Рэрс, а потом взяла и брякнула это.

– Я прошу прощения, я очень старалась не пялиться на него, но этот голос...

– Все хорошо, Рэрити. Я ценю твои усилия.

Долгое молчание. Биг Мак продолжал двигать бочки, наполненные яблоками, пот блестел на его мускулах, когда они напрягались. Эпплджек заметила, что единорожка очень тщательно не отводит взгляд от работающей машины.

– Я и не подозревала, что тебе так тяжело.

– Ох, это было ужасно! Зная, как сильно это тебя ранит...

– Но ты спасла ферму. Думаю, что в конечном итоге все было бы еще хуже. Мы бы продали ее по частям. Потребовались бы годы отчаянной борьбы, и в конце концов мы бы проиграли соседу, который в конечном итоге все равно устроил бы тут то же самое... Ты оказала нам хорошую услугу, Рэрити, даже если мы обе и  ненавидим это.

Снова долгое и задумчивое молчание.

Единорожка кашлянула в копыто.

– Знаешь, я подозреваю, что если мы перехватим чутка сока сразу после соковыжималки до того как он попадет в чан, то у нас будет самый свежий сок, до того “как он весь будет испорчен”.

– Думаю, я бы от него не отказалась.

– А что насчет тебя, Макинтош? Хочешь сока? – Рэрити повысила голос, чтобы ей не пришлось смотреть на жеребца.

– Агась!

Единорожка снова вздрогнула. Эпплджек снова ударила ее кепкой.

Они вышли из свежевозведенного сарая, где стояла машина, и обошли его сбоку, чтобы взять по бутылке, и тут увидели пыхтящую и задыхающуюся маленькую фигурку, бегущую к ним.

– Это же...

– Спайки?

Дракончик продолжал бежать и пыхтеть. Похоже, он не останавливался, чтобы перевести дух, всю дорогу от библиотеки до фермы, бедненький. Добравшись до кобыл, Спайк согнулся пополам.

Ему удалось выдавить три панических слова между прерывистыми вздохами.

– Твайлайт! Пострадала! Сильно!

Потом он упал.

Эпплджек и Рэрити обменялись быстрыми взглядами, после чего фермерша забросила Спайка на спину и рванула к городу. Рэрити даже не задумалась о том, как сильно она вспотеет. Даже она просто бежала.

---

Солнце еще не взошло.

Пинки совсем не была счастлива.

Твайлайт тяжело приземлилась на кучу “аварийных” матрасов, и не двигалась, и не открывала глаз, и Пинки даже не была уверена, что единорожка дышит. Рэйнбоу направила туда изломанную и порезанную пони, опасаясь по-настоящему прикоснуться к ней.

Какими бы мягкими ни были матрасы, приземление все равно было очень-очень жестким. Дэш выглядела крайне обеспокоенной, даже сильнее, чем когда у Пинки пропадало время. Пегаска накричала на Пинки – она никогда не кричала на Пинки, – чтобы та бежала за Флаттершай. Дэш так же велела земнопони не смотреть, и ей стало любопытно, так что хотя она и не хотела смотреть, но посмотрела.

Твайлайт истекала кровью. Рэйнбоу вытащила из кармана своей одежды нож.

– Пинки, возьми чайник, вскипяти воды. И принеси что-нибудь из постельного белья. Например, простыню.

– Чай и отдых в постели? Твайлайт простудилась?

Рэйнбоу зарычала, и нож сверкнул в лунном свете, срезая куски плотной одежды Твайлайт. Без нее кровотечение выглядело еще хуже.

– Это будет позже, потому что я почти уверена, что у нее сильная гипоксия. Но сначала надо прокипятить бинты.

– Ох.

Пинки побежала, чтобы выполнить порученное. Однако, добравшись до телескопа, она на мгновение остановилась. Да. Земнопони бросилась к переговорной трубе, стоявшей рядом с телескопом.

– Спайк?

– Да?

– Не мог бы ты быстренько принести простыню к телескопу? Да, и захвати еще немного угля, пока ты у котлов, – голос Пинки дрожал, как бы она ни старалась скрыть свое беспокойство. Земнопони надеялась, что оно потеряется в трубах по пути... – А потом, может быть, сходишь за Флаттершай?

– Ну конечно, наверное? А зачем...

– Ладно, спасибо, пока!

На этот раз Пинки просто побежала за чайником. Она сможет встретится со Спайком, когда он будет подниматься, взять все и передать Рэйнбоу, и Твайлайт будет в порядке, даже если ее нога совсем-совсем не должна выглядеть так, как будто у нее три противопоставленных сустава.

Чайник был в самом низу, а лифт был очень медленным, настолько медленным, что пока он спускался Пинки плакала, потому что, возможно, Твайлайт уже умерла, и если бы земнопони вместо этого слетела вниз по лестнице, то возможно, Пинки спасла бы ей жизнь, так что, возможно, она случайно убила Твайлайт, но потом земнопони взяла пару металлических ведер оттуда, где были ведра, и лифт был быстрее, чем подъем по лестнице, так что по пути наверх это выглядело как верное решение.

Спайк ждал ее наверху, держа в руках простыню, полную угля.

– Зачем тебе это понадобилось?

– Большое спасибо, Спайк! – Пинки заключила дракончика в крепкие объятия. – А теперь, э-э, не мог бы ты сходить за Флаттершай, пожалуйста? Ты ведь помнишь, как до нее добраться?

– Ну... да. Что случилось? Я думал, все в порядке, Рэйнбоу сказала...

Пинки оборвала его, дергаясь всю дорогу пока длилась эта медленная фраза, которая никак не могла помочь Твайлайт прямо сейчас.

– Да, все так, – судорога пронзила шею земнопони и ее голова слегка дернулась. Это плохо. – Но Твайлайт сейчас очень пострадала, понятно? И я не думаю, что было бы хорошей идеей рассказать ее брату, что тут произошло...

– Но у них может быть полевой медик, или... или... да, – Спайк сглотнул. – Я сбегаю за Флаттершай. Я, эм-м-м... Боже, жаль, что у меня такие короткие лапки!

Дракончик вразвалку подошел к лестнице и спрыгнул вниз, с лапы с боков лестницы и когти замедляли его спуск. Как только эта лестница закончилась, он перескочил на следующую, бросаясь с лестницы на лестницу.

Это было намного быстрее, чем лифт.

И все же у нее были уголь, чайник и тряпки. Пинки сгребла все это в один большой ком и поднялась на крышу.

Все выглядело очень, очень плохо. Одежда Твайлайт была срезана почти полностью, и ее шерстка была вся перепачкана кровью, и Рэйнбоу положила единорожку на спину, повернув голову набок. Твайлайт дышала с хрипом, прерывисто и влажно, и ее дыхание казалось странным образом застревало в горле, но это было нормально, потому что она дышала.

Пинки ничего не сказала. Просто поставила ведро на угли, вытащила из гривы коробок спичек, зажгла огонь, и вода начала медленно закипать. Нет, даже не близко к кипению, но это было начало и огонь горел хорошо.

Земнопони не хотела смотреть, но все равно смотрела, и задние ноги Твайлайт тоже выглядели... странно, не так плохо, как передняя нога, но она никогда раньше не видела такой крови... отвратительной. Действительно отвратительной. Пинки снова почувствовала вкус ланча, и если и в первый раз он был не очень, то во второй уж точно не лучше.

Рэйнбоу заметила, что она это заметила, и ободряюще поморщилась, что, по-видимому, было единственным, что она могла сделать.

– Это гипоксия, – сказала пегаска, как будто это все объясняло. Потом она все-таки объяснила, когда заметила, что Пинки выглядит сбитой с толку. – Это случалось только с несколькими пегасами, которые дошли до абсолютного предела. Это когда атмосферное давление сильно меньше чем... Я не знаю. Чем выше поднимаешься, тем при меньшей температуре все кипит.

Дэш указала на Твайлайт... и всю ситуацию в целом.

– Ее кровь буквально кипела вне ее тела, и, вероятно, внутри него немного тоже. Слюна, слезы, глаза, как бы это назвать... выпаривались.

Фу, фу, фу, гадко, гадко, фу, нет-нет-нет... Это из-за этого все выглядело так отвратительно мерзко!

Рэйнбоу покачала головой и передала нож Пинки. Он был весь в крови. Земнопони немного помешала им кипящую воду, прежде чем начала разрезать простыню на толстые полосы.

– Да, и похоже она задела несколько очень крупных и жизненно важных артерий, – продолжила говорить Дэш, – но кровь сворачивалась необычайно быстро, как только попадала на воздух. Это спасло ей жизнь. Если бы подобное произошло на меньшей высоте... Как бы то ни было, ей, вероятно, сильно повезет, если она сможет чувствовать свои ноги в ближайшее время.

– Но ведь она поправится, правда? Она моя лучшая подруга! Она должна быть в порядке!

Вспышка боли, словно отраженный свет, промелькнула в глазах пегаски.

– Я думала, что я твоя... Нет, послушай, с ней все будет в порядке, нам просто нужно ...

Ее прервали пушистые розовые объятия.

– Ты моя лучшая подруга тоже, ясно? Самая лучшайшая из лучших друзей! Пожалуйста, не сердись, я не выдержу, если ты разозлишься на меня прямо сейчас...

Рэйнбоу крепко обняла Пинки в ответ и мордочка земнопони уперлась ей в плечо. 

– Эй, я просто глупо приревновала, ну, буквально на секунду. Я сейчас тоже немного в раздрае, понимаешь? Мы позаботимся, чтобы с Твайлайт тоже все было в порядке. Мы приведем Флаттершай и все тут перебинтуем, чтоб никакого заражения не случилось, а потом она просто будет отдыхать в постели и читать... целый месяц, может быть?

– Д-да? – Пинки шмыгнула носом и возненавидела себя за это, потому что Дэш была такой храброй.

– Ты знаешь, как ей это понравится, если мы будем о ней заботится целый месяц, приносить ей каждый день завтрак в постель, а она просто будет читать? Она будет в раю, Пинки, мы просто должны помочь ей попасть туда, вот и все.

Пинки вытерла нос о куртку Рэйнбоу и, к чести искательницы приключений, она даже не вздрогнула.

– Но ведь она не попадет в настоящий рай, верно?

– Что за... Ох, черт возьми, нет. Не-не-не, просто... она будет счастлива, вот и все, Пинкс. Ей станет лучше.

– Х-хорошо, – земнопони снова шмыгнула носом и снова возненавидела себя за то, что сделала это, потому что оно не помогало. – По-моему, вода закипела. Я... давай все сделаем.

Она попыталась вывернуться из захвата, но Рэйнбоу лишь крепче сжала ее на мгновение.

– Все будет хорошо, Пинки. Ты не сделала ничего плохого, ясно?

Пинки прекрасно понимала, что это не так, но ей не хотелось расстраивать Рэйнбоу своим несогласием.

– Хорошо...

Поэтому земнопони кипятила простыни, пока Рэйнбоу не сказала, что уже хватит, и постаралась выжать как можно больше воды, чтобы им не пришлось кипятить много новой воды, потому что чтобы поднять ее сюда, требовалось время, так как трубы водопровода заканчивались внизу.

Рэйнбоу брала разрезанные простыни, каждую по очереди, нежно и аккуратно, и никогда не выхватывала их. Потом она обертывала их вокруг самого плохого из пятен крови, плотно и туго, и на всех из них проступали маленькие красные пятнышки, но так и должно было быть.

– Если этого не происходит, то повязка тебе вовсе не нужна, – заверила Пинки Дэш.

Они успели закончить со всеми ногами и использовать большую часть простыней, когда два жеребенка безмолвно прошли мимо земнопони к Твайлайт, неся носилки. Потом Флаттершай обняла Пинки.

– Ты хорошо справилась, малышка, – прошептала она нежно ей на ухо, и земнопони теперь знала, точно знала, что все будет хорошо. – Поможете мне перенести ее? Нужно как можно больше копыт, чтобы распределить вес.

Жеребятами были Капитан и Брасс, она знала их, они были хорошими ребятами и намного сильнее ее, поэтому они с Дэш в основном помогли осторожно перекатить Твайлайт на носилки, в то время как Флаттершай вместе с Пинки старались, чтобы ее голова и сломанная нога как можно меньше двигались.

Флаттершай не скрывала, какое впечатление произвела на нее их работа.

– Это просто отличное оказание первой помощи, Рэйнбоу. Вы проделали хорошую работу, – Матрона несколько секунд смотрела на пегаску с теплотой, прежде чем заметила что-то, чего земнопони не могла разглядеть, даже если бы прищурилась. – Пинки, принеси, пожалуйста, Рэйнбоу пустое ведро. И не могла бы ты расстелить один из этих матрасов?

Дэш казалась благодарной, поэтому Пинки просто сделала, как ее попросили. Она развернула матрас, достала ведро, и как только она это сделала, пегаска опорожнила в ведро свой желудок, дважды моргнула и крепко уснула, рухнув на матрас.

– Я должна принести ей одеяло... и подушку, – прошептала Пинки. Флаттершай кивнула и улыбнулась ей, и все снова стало хорошо, даже если это было не так.

– А где Спайк?

– Он пошел за остальными. Они, вероятно, захотят узнать о произошедшем, и я не хочу, чтобы он слишком волновался. Бедняга просто хочет быть полезным...

Пинки знала подобное чувство. Это было плохо, и она чувствовала себя плохо.

Потом Флаттершай в последний раз крепко, по-матерински обняла ее и понесла с жеребятами носилки вниз, чтобы уложить Твайлайт в настоящую постель. А потом вернулся Брасс Такс с озабоченным видом, подушкой и одеялом, так что Пинки могла просто остаться здесь и присматривать за Дэш, а потом жеребчик тоже ушел, и прошло уже несколько часов после того, как все началось.

Пинки свернулась калачиком рядом с Рэйнбоу, когда земнопони увидела самый прекрасный восход солнца, который она когда-либо видела в своей жизни.

Принцесса насмехалась над ними, она знала это.

Какой подлый, жестокий, ужасный, кошмарный... грэргх!!!