Пони, который всегда говорит правду

Некролог придворного мага

«Мое имя – Стар Свирл, маг при королевском дворе. Мне все еще трудно понять, зачем я пишу эти строки. Надеюсь лишь, что эти кривые буквы, написанные наспех, смогут прочесть и распечатать в подпольных типографиях, что зарабатывают на распространении незаконной литературы, коими и являются эти записи. Конечно, эту помятую бумагу не пропустят без личного досмотра принцессы, которая ненавидит меня также сильно, как и боится. Боится того, что я знаю. И я не могу ее судить. Ни один здоровый разум не должен быть отравлен теми кошмарными знаниями, которыми обладаю я. В любом случае, глупо отрицать, что мой рассудок помутнен, и безумие вскоре накроет меня с головой.  Наверное, именно поэтому я нещадно давлю пером по бумаге. Оставляю частицы моего утекающего сознания на белых листах, испуганно пряча их от каждого шороха за дверью. Поскольку с каждой секундой в глазах мутнеет все сильнее, я начну свой рассказ о том, что же произошло на самом деле.
Вряд ли я смогу вспомнить хотя бы одну точную деталь моего недавнего прошлого, особенно дату случившегося. Даже приблизительно мне не под силу это сказать. Иногда кажется, что я сделал страшную находку неделю назад, а иногда – будто это было сотню лет до сегодняшнего дня. Но это не столь важно. В тот день я работал над своим третьим томом создания простых заклинаний. По приказу принцессы я должен был закончить работу к концу месяца, поэтому у меня не было времени на развлечения. Я был полностью поглощен работой. Поэтому новость о нахождении таинственного монолита где-то на далеком заснеженном севере прошла мимо меня. Лишь когда курьер лично отдал мне в копыта письмо с приглашением в лагерь научной экспедиции для более детального изучения артефакта, я посмел побеспокоить принцессу с просьбой отпустить меня на время с учеными и магами, что толпами ломились в снежную пустошь. К сожалению, я получил согласие.
Надо сказать, мои попутчики были действительно хороши в своих специализациях. Многие из них были авторами научных трудов, экземпляры которых лежали в каждом учебном заведении Эквестрии. Эти достопочтенные пони, которые явно были рады провести со мной время, рассказали мне множество слухов и даже баек по поводу археологической находки. Самые невинные из них гласили, что монолит являлся капсулой, оставленной в земле тысячи лет назад для будущих поколений. Самые же невероятные говорили о пришельцах из других миров, посланиях павших богов и даже о приближении мессии зла. В моем возрасте удивление ослабевает ровно настолько, чтобы уметь безошибочно отсеивать полезные вести от куч информационного мусора, поэтому я не воспринимал истории моих попутчиков всерьез, продолжая наигранно удивляться их рассказам. Их истории здорово забавляли меня на протяжении всего долгого пути, хоть под конец их голоса начали бы раздражать кого угодно, в том числе и меня. Поэтому мне было вдвойне приятнее услышать от попутчиков о завершении пути.
Встретившие меня на месте археологи любезно отнесли мой багаж в одну из палаток и пригласили на обсуждение, связанные с таинственным камнем, распивая бутылку вина. За весь долгий и утомительный путь я растерял интерес к изучению артефакта древних лет и собрался было спросить, где я смогу провести ночь, как вдруг глава экспедиционной группы попросил меня взглянуть на объект наших общих интересов.
Невозможно через текст передать все те эмоции, что нахлынули на меня при виде шестигранного монолита, пребывавшего в глубокой яме, в которой он был недавно зарыт. Трудно сказать, что такого привлекательного было в этом объекте, но я просто не смог удержаться от того, чтобы аккуратно съехать на дно ямы и осторожно дотронуться гладкого холодного камня. Прикоснувшись к этому артефакту, я почувствовал еще больший трепет. Не знаю уж, были ли эти чувства физическими, или же всего лишь плодом моего разыгравшегося воображения, но по всему телу пробежала легкая вибрация, заставившая меня удивленно вздохнуть. К тому времени, как я в оцепенении ощупывал поверхность находки, упираясь копытом в небольшие выбоины, к яме сбежалась толпа обеспокоенных археологов с фонарями. В теплом свете огня моему взору предстали таинственные иероглифы, идущими от основания монолита и до самой его вершины. Несмотря на мои глубокие познания в истории мира и укладе как минувших, так и существующих народов, я не мог определить ни один из этих символов, которые почти не повторялись, что говорило о богатстве этого мертвого языка. От своего ребячьего восторга я отошел лишь когда один из моих попутчиков умоляюще попросил меня выйти из холодной ямы и перейти в теплую палатку. Ветер в этих краях был воистину пронизывающим и холодным, поэтому я принял решение покинуть место раскопок до завтрашнего утра, а пока отоспаться и набраться сил.
Скачущие в голове мысли не давали мне спокойно уснуть. Даже свист северных ветров не так сильно мучил меня. Я чувствовал небывалый прилив энергии, поэтому сидеть на месте я просто не мог. Я решил поговорить с археологами и исследователями, которые также бодрствовали, на тему того, есть ли у них какие-нибудь записи о найденном артефакте, или хотя бы о смысле иероглифов на нем. К сожалению, их познания в области монолита были весьма скудны и не внесли существенной ясности о природе артефакта. Убедившись в том, что ничего дельного по поводу монолита мне не узнать, я решил затронуть более приземленные темы. Мне было интересно, можно ли доставить находку в Замок Кантерлота. В библиотеке замка содержалось множество записей, сделанные моими предшественниками, которые, как мне думалось, смогут пролить свет на природу артефакта. Да и надолго оставаться в ледяной пустоши мне не хотелось. К моему счастью, глава группы уверил меня, что его рабочие в состоянии загрузить артефакт в вагон, где его бы приняла королевская служба. С удовлетворением решив дать остальным пришедшим время на изучение находки, я отправился в свою палатку, где долго не мог уснуть в предвкушении завтрашнего дня.
Думаю, я могу отложить подробности тех десяти дней, проведенных в компании прожженных археологов и молодых ученых. Суровый климат и таинственность камня быстро отсеяли большинство приезжих, которые поспешили уехать на ближайшем поезде. Остальные же, в том числе и я, так и не обнаружили ничего значимого. При моих полевых исследованиях я выяснил, что монолит не имеет магического фона и прочих опасных для здоровья излучений. Удивительным было то, с каким искусством был выдолблен этот камень, который был невероятно прочным. Пони обучились так искусно вырезать структуры из камня всего каких-то несколько сотен лет назад, монолит же был в тысячи раз старше этого срока. По моим приблизительным подсчетам артефакт был создан еще до появления пони, но так и не было понятно, для чего. Но один факт был просто очевидным: чем больше времени я проводил с камнем, тем больше рос мой интерес к нему. Понятия не имею, почему я с таким трепетом изучал символы, смысл которых мне, или кому-то еще, был не ясен, но мне вовсе не надоедало часами разглядывать этот крепчайший кусок камня. Я все больше мечтал отправиться в Кантерлот, дабы изучить монолит в своих кабинетах.
Когда же я вернулся домой, многие мои коллеги и приятели отметили, что за время моего короткого отъезда я стал значительно хуже выглядеть. Только после этих замечаний я и сам обратил внимание на мой удручающий внешний вид. Мало того, что мои волосы загрязнились и запутались, так еще и само тело истощало и покрылось множеством морщин. Это были обычные метаморфозы для пони моих лет, однако они проступили совсем уж быстро и резко. Но, как бы там ни было, меня интересовала лишь моя работа с монолитом!
Дни летели один за другим, а мои исследования никуда не продвигались. Я не нашел ни одной записи, которая говорила бы о реликвии прошлого, но мой интерес не затухал. Более того, он разгорелся еще сильнее. Я перестал ходить в столовую, попросив слуг носить еду ко мне в покои, а мои умиротворяющие прогулки по паркам, которые я проводил пару раз в неделю, и вовсе исчезли из жизни. В обществе я стал появляться только тогда, когда выпадала возможность поговорить с достопочтенными учеными и магами, в надежде, что они смогут сказать что-либо о моей находке. Но все было впустую. Любой другой на моем месте давно бы опустил копыта и бросил это безблагодатное дело, но только не пони, вроде меня. Мои постоянные неудачи не казались мне барьером, а лишь препятствием, миновав которое я приду к истине, содержание которой затмит все предыдущие неудачи. К сожалению, принцесса обратила внимание на мою подозрительную отчужденность слишком поздно.
Сейчас я задаюсь одним вопросом: что бы было, если бы меня отговорили от изучения артефакта еще тогда, когда я приехал с экспедиции. А что, если бы я и вовсе не ехал в ту злосчастную ледяную пустыню! Возможно, я бы прожил еще несколько лет, посвятив эти годы обеспечению блага для Эквестрии, но сейчас уже поздно думать об этом. Чем ближе я подхожу к следующим строкам, тем сложнее становиться формулировать мысли, дабы они не сливались в малозначимый бред сумасшедшего, кем меня назовет любой другой пони. Но, как бы мне этого не хотелось, я обязан собрать больные воспоминания в кучу и выплеснуть их на лист бумаги, пока еще есть время.
Прошел месяц, может больше, как я вел свой рабочий образ жизни. Есть я почти перестал, обходясь лишь супом в обед, сон также перестал быть для меня необходимым. Три-четыре часа сна на софе у распотрошенных книжных шкафов мне хватало на пятнадцать часов непрерывной работы. Мое нездоровое любопытство тонко граничило с отчаянием, в котором я никак не хотел сознаваться. Я раз за разом перечитывал исторические труды ученых далекой древности, а также перечертил каждый из символов на отдельные листы бумаги, пытаясь найти в них некую закономерность. Моим удручающим состоянием души и тела беспокоились уже не только слуги и стражники, которые опасливо перешептывались обо мне в своих покоях. Даже Принцесса Луна решила навестить меня, поинтересовавшись моим самочувствием. Сильный недосып и сконцентрированность сделали меня невероятно раздражительным и грубым, и когда принцесса нарушила мертвенную тишину стуком в дверь, я не стал ее выслушивать и крикнул, чтобы она убиралась восвояси. Разумеется, сейчас я очень об этом жалею, как и обо всех других обиженных мною пони, но вряд ли у меня будет время раскаяться.
Ключевым моментом стала та роковая ночь, когда вместо положенных трех часов сна я окунулся  в мир грез на почти целые сутки. Любой другой, даже вы, спишите это на переутомление, но я уверен, что у этого события более тонкая причина. Ибо именно в ту ночь я увидел самый страшный кошмар в моей жизни. Подземное царство, архитектуру которого невозможно сравнить ни с чем, что иметься в нашем мире! Бесконечной высоты колонны, реки магмы, статуи, описать которые я даже не буду браться! Такие кошмарные образы никому не под силу представить. А я, ничтожная кроха в этом королевстве титанов, стоял посреди невообразимого города. Но даже не отвратные виды местной архитектуры и не гигантские постройки, уходящие крышами далеко под темный купол пещеры, напугали меня больше всего. В неконтролируемый ужас меня привел голос. Даже не знаю, можно ли назвать эти звуки голосом. Скорее это была безумная смесь всех существующих звуков на свете, но они явно имели в себе смысл. Ужас сковал меня. Я не мог двигаться, не мог даже моргнуть, вглядываясь во тьму. Этот чужеродный голос въедался в каждую клетку мозга, пропитывал его насквозь. Казалось, эта экзекуция продолжалась веками и шла бы еще дольше, если бы я вдруг не усвоил запретное знание, которое обитатели глубин доносили до меня. Знание, о котором вы не прочитаете ни в одной книге, и не услышите ни из каких уст. Отвратительное, богохульное, древнее, как сама реальность, знание. Знание, которое я унесу с собой в могилу, и, надеюсь, оно больше никому не достанется.
От таких бурных эмоций я с криком вскочил с софы и, не осознавая своих действий, рванул к монолиту, смысл которого стал мне понятен. И понимание этого накатывало все новые волны ужаса. Но, что самое удивительно, мой первобытный страх прерывался и немалым любопытством. Не понимая зачем, я молниеносно исписывал бумагу теми самыми символами. Вот только теперь их смысл был мне полностью понятен и это не могло не пугать. Символы складывались в слова, а слова – в предложения. На каждый листок я тратил не больше полминуты. Я выписывал все те знания, которые в меня вдохнули, не останавливаясь и не ошибаясь. Нервный срыв и непрекращающийся ужас лишил меня абсолютно всех сил. После часа безостановочного письма и сотен изрисованных листов, я окончательно выбился из колеи и упал без сознания.
Вот я и добрался до эпилога. Как только я очнулся, то не узнавал свой кабинет. Все, абсолютно все, было покрыто кошмарными письменами. Мои копыта покрыты укусами и царапинами, которые, судя по всему, я сам и оставил. Эту теорию подтверждает и то, что большая часть омерзительных надписей сделаны кровью. За долгие недели моего нарастающего безумия разум оказался относительно чист, и я смог привести мысли в порядок, но я всеми клетками своего тела ощущаю, что это затишье перед бурей. Полностью контролируя свои тело и разум, я с большим трудом уничтожил проклятый камень, который довел меня до такого состояния и позаботился о том, чтобы никто больше не увидел выточенных на монолите символов. Как только я закончу писать это письмо, то постараюсь уничтожить как можно больше своих свежих записей, которые в несколько стопок лежат на столе. Святая Селестия, дай мне сил, чтобы я мог сжечь это зло, расписанное на чертовой бумаге. Я не прошу ничего больше. Я совершил жестокую ошибку и готов понести за это наказание, но лишь я знаю всю мощь этих…
Это невозможно терпеть. Что-то вырывается изнутри, разум вновь заполняется безумными образами. Нужно действовать! Сейчас же! Поэтому я закончу. Да помогут мне боги...»
Лавандовая единорожка отложила пожелтевшие страницы с кривым почерком и взволнованно вздохнула. Принцесса сразу обратила на это внимание и поспешила прервать мрачные размышления Твайлайт.

— Итак, Твайлайт, ты получила ответы на свои вопросы по поводу Свирла? – спросила Селестия, сев рядом с единорожкой.

— Это… просто невероятно! Просто кошмарная история! – не в силах сдержать эмоций, сказала Твайлайт, — Неужели Свирл действительно видел этих… существ? Кто они такие? Что это за символы?

— Спокойнее, моя дорогая, спокойнее, — умиротворяющее сказала принцесса, — Я и сама до сих пор не знаю подробностей. Стража вошла в его кабинет тогда, когда он в ярости пытался собрать осколки камня, который был очень мелко покрошен. Некоторые из его записей все таки были сожжены в камине, но большая часть уцелела и сейчас они хранятся в шести книгах, которые так манили тебя к себе.

— Но… ведь эти записи сделаны неизвестным никому языком. Почему меня так тянуло к ним? — все также тороторила единорожка.

— Не знаю наверняка, но ты очень сильный маг, Твайлайт. Возможно, ты могла бы понять смысл запретных знаний, — уже более мрачно сказала аликорн, — Именно поэтому тебе не стоит приближаться к тем книгам. Раз уж они свели с ума самого Свирла, то вряд ли с тобой будет лучше.

— Ох, — испуганно выдохнула Твайлайт, — Думаю, вы правы, принцесса.

— Что ж, давай отклонимся от этой темы, — Селестия ободряюще улыбнулась, — Тем более, с тобой хочет еще кое-кто повидаться.

Не успела единорожка задать вопрос, как принцесса жестом указала стражникам ввести в роскошный кабинет гостя. Двое жеребцов открыли двери, и в комнату медленно вкатилась на инвалидном кресле некогда белая единорожка, большая часть тела которой теперь была лысой и объеденной.

— Здравствуй, Твайлайт, — хрипящим голосом сказала новая гостья, улыбнувшись той половиной лица, которая еще могла улыбаться.

— Рэрити? – Твайлайт резко встала со стула, — Этого не может быть!

— Как видишь может, моя дорогая, — Рэрити подкатилась к подруге, — Воины Ордена нашли мое окровавленное тело и отнесли меня в Кантерлот, где меня смогли вылечить. Пусть я теперь и не выгляжу, как красивейшая пони в Понивиле.

— Да, это было сложно, — вмешалась в разговор принцесса, — Мерзкие крысы обгрызли бедняжку со всех сторон. Пришлось срочно искать доноров кожи. К счастью, они нашлись, но, увы, гриву и хвост пришлось сбрить и они теперь никогда больше не вырастут.

— О, принцесса, не стоит об этом беспокоиться, — прохрипела белая кобыла, — Вы и так многое для меня сделали. Тем более я всегда могу надеть парик.

— Ох, Рэрити, я так рада, что ты жива! — Твайлайт кинулась обнимать подругу, — Тебе наверняка очень плохо! Что ты собираешься делать теперь?

— Ну, принцесса настояла на том, чтобы я осталась в замке, дабы оказать мне медицинскую помощь в случае непредвиденных обстоятельств. Так что я пока побуду здесь, — тут улыбка сползла с половины лица кобылы, — Но я не собираюсь сидеть на месте. За то время, пока я была в кругу доверия Флаттершай, я смогла вытянуть из нее одно имя, которое может быть зацепкой для нас.

— Имя? Говори же мне скорее, я пошлю за этим пони своих грифонов немедленно! – жестко заявила Твайлайт.

Рэрити же вгляделась в лицо подруги, которое было полно решимости, после чего мельком глянула на легкую улыбку принцессы, что внушило кобыле еще больше уверенности. Все в замке, в том числе и стража на входе, отлично понимали, что этот момент можно было считать началом конца.