Пони, который всегда говорит правду

Часть 8 - Начало конца

Тихий домишко на окраине Понивиля, окруженный огромными полями с пшеницей и кукурузой, мирно встречал безветренную и спокойную ночь. В окнах этого скромного, но добротно построенного домика загорелся свет, а из трубы стали выплывать клочки дыма. Мать семейства начинала готовить ужин.

Уже не молодая, но все еще полная сил кобыла кропотала на кухне, то и дело цепляя зубами половники и ножи, отец устроился в гостиной, в большом продавленном кресле, захватив с собой газету, а вместе с ним в комнате была и маленькая дочка, с энтузиазмом рисуя пони в золотых латах. Некоторые из ее рисунков имели грубую подпись "папа". В гостиной царила умиротворяющая тишина, которую нарушал лишь успокаивающий треск огня в камине, да негромкая музыка граммофона, из трубы которого раздавалась какая-то опера.

— Ужин скоро будет готов! – вдруг в дверном проеме появилась зрелая кобыла, — Лизи, убирай свои игрушки и иди за стол!

— Хорошо, мамочка, — жеребенок кивнул и начал быстро собирать разбросанные по полу рисунки и карандаши.

— Ну, как у тебя дела на работе? – кобыла положила голову на плечо мужа.

— Ох, бывало и получше, — устало вздохнул жеребец, отложив газету, — Сегодня командир снова пристал ко мне с советом переехать в Кантерлот. Говорит, у него есть связи, чтобы переезд прошел без лишних хлопот. Да я то и не против, но нельзя же оставлять отцовский дом! Я же тут большую часть сознательного детства провел.

— Ну, тебя ведь никто не заставляет уходить, — супруга ободряюще улыбнулась, — Здесь так тихо и спокойно. И мне, и Лизи здесь нравится.

— Оно, конечно, хорошо, но только советы командира – это полбеды, — жеребец снова вздохнул, пусть и не так громко, — Сейчас в Кантерлоте неспокойно. Все, как на иголках. Говорят, принцесса готовит план по поимке какого-то опасного преступника. Говорит, жертвы неизбежны. Конечно, нас будет больше, но мысль о том, что я могу потерять моих друзей просто невыносима!

«Трое внутри»

— Ох, — взволновано вздохнула пони в фартуке, — Знаешь, может тебе следует взять отгул на завтра? Мы можем пойти все вместе на пикник, или на озеро. Погода сейчас просто чудесная и тебе явно не помешает немного развеяться от городской суеты.

— Пожалуй, ты права, — призадумавшись, кивнул жеребец, — Думаю, за один день ничего не случится. А мне действительно стоит отдохнуть. Спасибо, милая.

« Не оставляй никого!»

— На что же еще нужна семья, — кобыла ласково поцеловала мужа в щеку и хотела было уйти обратно на кухню, однако лай собаки, который начался еще во время разговора супругов, начинал настораживать, — На кого так срывается Пиклз?

— Наверное, опять вороны. Эти проклятые птицы все время заставляют старика глотку срывать, — отвлеченно сказал муж, однако жена все равно решила внимательно посмотреть в окно, за которым ничего не было видно.

Но вдруг, спустя несколько секунд, истошный лай резко прервался и его сменил короткий жалобный визг, за которым последовала тишина.

— Пресвятая Селестия! – прикрикнула кобыла, отпрянув от окна.

Напуганный не меньше жеребец быстро встал с кресла и быстрым шагом пошел к шкафу у выхода на улицу, в котором хранились доспехи королевской стражи и оружие. Пони выудил из шкафа арбалет и также быстро вернулся в гостиную.

— Бери Лизи и ждите меня здесь! – жеребец топнул копытом по полу, после чего выбежал на улицу.

— Нет, постой! – крикнула кобыла, ухватившись за плечо супруга, — Не нужно ходить туда!

— Больше идти некому. Не волнуйся, милая, я скоро вернусь, — попытавшись успокоить супругу, жеребец вышел в ночной двор.

Как только пони вышел на холодную улицу, черные тучи медленно проплыли дальше по направлению ветра и белая луна, наконец, осветила домик, окруженный огромными засеянными полями. Первым делом жеребец побежал к недавно покрашенной будке собаки, которой не было ни внутри постройки, ни снаружи. Единственное, что осталось от пса – это порванная привязь и длинный след на земле, ведущий от будки и до поля с пшеницей.

— Пиклз! – громко окрикнул хозяин свою собаку, однако ответа не получил.

Не став звать пса еще раз, стражник направился по следу на земле. Он думал, что этот след уведет его глубоко в колосья, однако след обрывался совсем близко к дому. Жеребец, сам того не заметив, наступил на заднюю половину собаки. Передняя же отсутствовала и на ее месте лишь торчали вывалившиеся из тела внутренние органы, кровавый след от которых уходил еще дальше. У пони перехватило дыхание от увиденного, и он отпрянул от разорванного пополам пса, медленно попятившись к порогу дома, однако истинный ужас его обхватил, когда он увидел быстро приближающуюся фигуру. В этот миг луна будто засветила ярче, позволяя в деталях разглядеть незваного гостя. Пони был одет в привычную для кантерлотской знати верхнюю одежду, которая была грязной от засохшей грязи и крови, Лицо же нельзя было разглядеть из-за порядком изношенных бинтов, от которых был свободен лишь один большой и будто выпуклый глаз. Пройдя половину пути, пришелец вытащил из-под полы плаща длинный кухонный нож.

Жеребец со страхом осмотрел таинственного убийцу, однако осознав угрозу со стороны незнакомца, взял себя в копыта и прицелился из арбалета в туловище своего противника, которого нисколько не смущала грозящая ему опасность. Тщательно прицелившись, пони выпустил болт, который со свистом пролетел вдоль проселочной дороги и наполовину вошел в шею убийцы. Пришелец пошатнулся, однако уже через пару секунд ядовито-желтое левитационное поле обхватило снаряд и одним резким движением вытащило его из тела. Последнее, что запомнил стражник перед тем, как побежать обратно в дом – это то, что ни болт, ни свежая рана не были покрыты кровью.

— Что происходит, папа? – спросила маленькая кобылка, опередив этим вопросом свою мать.

Жеребец проигнорировал вопрос, выхватил из шкафа позолоченный меч, после чего не без усилий отодвинул громоздкую мебель от стены. Шкаф скрывал довольно крупную щель в стене, через которую мог пролезть довольно крупный пони.

— Полезайте туда! – приказал стражник своей семье, — Сидите за стеной и ждите. Как только эта тварь уйдет, лезьте к другому концу этого прохода, он выведет вас в сарай позади дома. Потом бегите в замок и скажите, что вы – моя семья, о вас позаботятся.

— Да что происходит? – спросила кобыла, помогая ничего не понимающей дочери забраться в щель, — Зачем нам бежать? Почему тебе не пойти с нами? Кто сюда идет?

Не отвечая на град вопросов, жеребец настойчиво затолкнул супругу за стену и начал задвигать шкаф на место.

— Сидите тихо! – только и сказал стражник перед тем, как окончательно скрыть проход.

— Мама, почему мы… — только и успела сказать девочка, прежде чем мать жестом указала молчать.

Обе женщины умолкли и с содроганием сердца стали слушать раздающиеся снаружи звуки. Сначала был слышен лишь отдаленный лязг металла и глухие удары. Вскоре и эти звуки стихли. Почувствовав, что напряжение спало, кобыла подтолкнула дочку идти дальше. За стеной было очень пыльно, грязно и темно. Свет обеспечивался лишь через небольшие щели во внешней стене, которые появлялись в доме быстрее, чем их успевали заделывать. Через одну из таких щелей, которая находилась чуть выше плинтуса, мать и решила следить за происходящим в доме, параллельно успокаивая свое дитя.

Еще около минуты не было ничего слышно, однако тишина прервалась громким ударом, раздавшимся прямо в доме. От неожиданности жеребенок испуганно вскрикнул, однако крик утонул в оглушительном ударе. Как только этот шум утих, стали слышны быстрые шаги. Вскоре кобыла увидела два бледно-кремовых копыта, которые были пронизаны темно-синими, почти черными венами. Два задних копыта скрывал длинный грязный плащ. Пытаясь удержать испуганный вздох, кобыла заткнула себе рот копытом. Пришелец перешел в середину комнаты, после чего начал разбрасывать все вещи в поисках своих целей. Когда в гостиной, которая и просматривалась матерью, не осталось мест, в которых можно спрятаться, убийца направился в другие комнаты, где, судя по звукам, стал также устраивать разгром. Через десять минут он вернулся в гостиную ни с чем и вновь пошел в коридор. Кобыла уже начала думать, что незнакомец намеревался прекратить поиски и уйти, однако ее секундное облегчение сменилось неподдельным ужасом. Шкаф мужа с грохотом влетел в камин, разбросав все свое содержимое.

Женщина обернулась и увидела, как обмотанная багровыми бинтами голова в цилиндре таращится на беглецов своим то расширяющимся, то сужающимся черным зрачком. Крикнув дочери «беги», кобыла стала подталкивать девочку и пони заспешили к тайному выходу из дома. Пришелец же быстро вбежал в гостиную, после чего начал бить ножом по стене, за которой скрывались кобылы, пытаясь зацепить их. Мать же продолжала подгонять дочку бежать быстрее, хотя это было практически невозможно в столь тесном пространстве. В конце концов, пони достигли закопанной рыхлым песком дыры, которая вела к всегда открытому сараю с фермерскими принадлежностями. Стена гостиной была уже сильно истерзана мощными ударами убийцы, а нож был все ближе и ближе к беглецам. Мать быстро разрыла песок и первым делом стала помогать пролезть своему ребенку. Когда жеребенок вылез, то кобыла начала и сама протискиваться в тесную дыру, как вдруг блуждающее в стене лезвие глубоко вонзилось в заднее копыто кобылы и та рухнула на землю. Доски стали быстро отламываться и вскоре в стене образовалась приличных размеров дыра, через которую убийца начал вытаскивать мать семейства.

Маленькая Лизи же, уверенная в том, что мама бежит за ней следом, уже пересекала поле, засеянное капустой и картофелем, то и дело спотыкаясь о созревшие плоды. В скором времени из дома выбежал и пони в костюме, некогда белая рубашка которого сейчас разукрасилась новым слоем крови, который быстро обнаружил беглянку. Он бегло осмотрелся и подбежал к большому сеновалу, из которого торчали вилы. Выхватив инструмент, убийца поднял вилы над головой, отклонил их назад и, отмеряя расстояние, бросил их, словно копье, в убегающую жертву. Через пару секунд вилы достигли своей цели, которая тут же перестала убегать.

«Его собираются убить. До конца осталось недолго. Иди к нему и защищай его любой ценой! Скоро настанет твой день. Скоро ты займешь свое заслуженное место».

Еще раз оглядевшись, убийца убрал оружие под плащ и в быстром темпе пошел по направлению в Понивиль со своим последним заданием.
Темноволосый жеребец сидел за своим столом, заваленным кипами бумаг, и с интересом изучал многочисленные записи и изображение, которые его интересовали. Среди бумаг были как научные статьи и журналистские заметки, так и многочисленные легенды и придания. Сейчас же Спайдера интересовало только одно – как сразить Селестию.

Среди пони в Понивиле, и даже за его пределами, росли возмущения связанные с властью принцессы. Разоблачающие передачи Гримма по радио заставили пони задуматься о том, кому они служат. Назревал бунт, а то и революция. Единорог прекрасно понимал это и готовился к решающему дню. Даже сейчас, когда все остальные спали в своих кроватях, Гримм разрабатывал свой план действий.

— Коса, что забирает жизни… — задумчиво пробубнил единорог и пролистал толстую и пыльную энциклопедию, — Дамнатионим…

Журналист посмотрел оглавление и быстро нашел нужную страницу, после чего также быстро открыл ее. В книге не было фотографий или реалистичных изображений косы, лишь грубые рисунки, созданные по словам очевидцев, которых было не так уж и много. Спайдер отложил трехдневную газетную статью, на первой странице которой красовалась новость о жестоком убийстве за городом, и хотел было начать читать длинное описание, как вдруг в его кабинете раздался телефонный звонок.

Жеребец вздрогнул от неожиданного звонка и помедлил брать трубку. Время было позднее, никто бы не стал просто так звонить в такой час. Подумав об этом несколько секунд, Гримм все же взял трубку.

— Алло? – неуверенно произнес единорог.

— Спайдер! – на другом конце провода раздался возбужденный крик, — Спайдер, это я, Спайк! Помнишь меня?

— Спайк? Откуда у тебя этот номер? – настороженно спросил жеребец.

— Нет времени объяснять! Они все знают! – панически кричал дракон, — О тебе, о твоих друзьях, они все узнали и уже идут за тобой!

— Что? Откуда они узнали? – испуганно спросил Гримм.

— Черт возьми, Спайдер, вали оттуда нахрен, пока еще не поздно!

— Твою мать! – шокировано прошептал единорог, после чего прильнул к трубке, — Спайк, быстрее иди к Флаттершай и уводи ее! Ты знаешь какое-нибудь безопасное место?

— Ну, бутик "Карусель" закрылся, Свитти Белль забрали родители, там больше никого нет. Думаю, я мог бы отвезти ее туда!

— Я с остальными буду там! – после этих слов пони кинул трубку на стол и со всех ног побежал в сторону спален, пытаясь разбудить всех громким криком.
Ближайшей комнатой оказалась комната Дитзи, поэтому в первую очередь Гримм вбежал туда, начав расталкивать пегаску. Когда Дитзи проснулась и стала лениво потирать глаза копытами, окно с оглушительным звоном разбилось и в комнату влетела бутылка с зажигательной смесью, которая оставила в огне половину комнаты. Это сразу привело Дитзи в чувство и она, не задавая вопросов, побежала вслед за Спайдером.

В мгновение ока весь особняк наполнился едким черным дымом. В каждое окно кинули по бутылке. Пытаясь держаться как можно ближе к Дитзи, дабы не потерять ее, Гримм двигался ко второму этажу, на котором ночевали Пинки и Рэй. Но, как только двое пони начали подниматься наверх, им навстречу выбежала еще одна пара пони, которая была в не меньшем шоке, чем первая пара.

— Какого хрена тут происходит! – ошеломленно выкрикнул Рэй, прикрывая лицо копытом.

— Нам нужно выбираться отсюда! – только и успел сказать журналист, прежде чем залиться кашлем, — Бегите к задней двери, я вас догоню!

— Совсем охренел! – раздраженно бросил маленький жеребец, — Здесь все в огне! Нам всем нужно убираться, сейчас же!

Спайдер хотел было что-то ответить, однако упавшая с крыши балка нарушила разговор и заставила пони спешно бежать. Дитзи, Рэй и Пинки направились к выходу, Гримм же незаметно ото всех откололся от группы и побежал к своему кабинету, до которого было не так уж и далеко, однако огонь уже успел затянуть почти все свободное пространство. Но, несмотря на это, единорог упорно бежал к своей цели, не обращая внимания на удары огненных языков.

Как только пони вбежал в пылающий кабинет, то первым делом смел со стола все уцелевшие бумаги в свою сумку. Потом он поспешил достать из выдвижного шкафчика недавно доставленный револьвер с коробкой на полсотни патронов к нему. Бегло осмотревшись в комнате, в которой не осталось ничего ценного, Гримм собирался было бежать вслед за своими друзьями, как вдруг потолок провалился и вся мебель, что находилась над кабинетом на втором этаже, упала вниз, вместе с кусками древесины, перегородив путь к отступлению. Единственным способом выбраться из огненной ловушки являлось разбитое окно с видом на двор, где стояло множество стражников с факелами и мечами. Ближе всех к входным воротам во двор стоял золотистый жеребец в роскошном доспехе, окруженный отрядом стражников.

— Блядь, если я выберусь отсюда живым, то уйду на пенсию, — прошипел Спайдер и, разогнавшись, насколько это возможно, прыгнул в окно, разбив его до конца, и оказался на улице, среди толпы королевских воинов.
Стражники еще не успели понять, что происходит, как две пули пробили головы двух воинов насквозь, сбив шлемы с пробитых черепов. После этого ближайшие стражники выхватили мечи и рванулись к своему врагу. Гримм же схватил окровавленный клинок мертвого стража и ловко отразил первый выпад, выдав после этого еще один выстрел в голову агрессора. Следующий воин не успел отразить удар журналиста и меч вошел между глаз воина, оставшись внутри головы. Увы, битва Спайдера была недолгой: как только еще один единорог упал, сраженный выстрелом, сзади к жеребцу успели подойти еще стражники, которые быстро повалили Гримма с копыт и разоружили его. Как только журналист был обезврежен, к нему медленно подошел и сам командир стражи в сияющем доспехе, который даже снял с себя шлем.

— Так, так, значит, это и есть знаменитый Гримм Скрибблер, гроза общественного порядка? – оценивающе сказал Лав, разглядывая потного и черного от сажи единорога, — Приятно наконец увидеться с тобой лично, Спайдер.

— А, Энфорсед Лав, я полагаю, — уставшим голосом сказал Гримм, — Я слышал, ты сильный и смелый воин. Однако ты не постеснялся сколотить армию и направить ее против нескольких спящих пони. Ты не воин, а трусливый кусок дерьма!

После последнего едкого замечания жеребец получил крепкий удар в челюсть от одного из стражников.

— Смелость или надутая честь тут не причем, — спокойно продолжал Лав, — Принцесса сказала избавиться от тебя любыми методами. Этим я и занимаюсь. На самом деле хорошо, что ты сам решил к нам выйти. Принцессе будет интересно лично увидеть тебя, я в этом уверен.

— Да клал я на твою принцессу и ее интересы, — возмутился Спайдер, нарываясь на очередной удар, — Неужели ты не видишь, что она делает? За ней столько грехов, что ни один демон прошлого не сравниться с ней. Как ты, блядь, можешь служить этой суке?

— Принцесса живет в этом мире дольше, чем кто-либо другой, — сказал командир, недовольный речью Гримма, — И не тебе, грязному выродку, решать, правильны ли ее действия или нет.

— Ну, конечно. У тебя, видимо, с рождения мозги с задницей перепутались, раз ты не видишь очевидного, — чуть увереннее заявил Гримм.

— Довольно, — скучающе заявил Лав, — Заковать его и приготовить к отправке в Кантерлот. Можете переломать ему копыта, мне плевать. Главное, чтобы он не сбежал. И обыщите всю прилегающую территорию. Если найдете подельников Спайдера – убейте, они нам не нужны.

Как только Энфорсед развернулся, чтобы уйти, с неба начал моросить дождь, быстро перераставший в ливень.

— Какого хрена? Сегодня не должно было быть дождей! – возмутился командир стражи, вглядываясь в грозовые тучи.

Когда же начались раскаты грома, Лав осознал что происходит, однако было уже поздно.

— Это серая пегаска! Она… — Энфорсед не успел закончить фразу, в одного из стражников ударил разряд молнии, который мгновенно убил жеребца, что навело панику на, казалось бы, невозмутимых воинов.

— Твою ж мать, где наши пегасы? Почему они не держат небо под контролем! – Лав в ярости схватил ближайшего стражника, — Приведи сюда пегасов! Немедленно!

Однако как только напуганный воин побежал к воротам, из-за кустов неожиданно выскочила розовая пони, которая неизвестно как туда забралась, и хорошенько лягнула убегающего единорога, который потерял сознание от удара.

— Не так быстро, одноглазый! – со всей серьезностью заявила кобыла, однако это не помогло.

Левитационное поле Лава обхватило шею Пинки и подняло несчастную пони над землей, отчего та начала задыхаться. Командир же не собирался ждать смерти кобылы и, достав клинок, стал быстро к ней приближаться.

Паника охватила весь некогда зеленый и благоухающий двор, который сейчас был полон окровавленных трупов и огня. Молнии неустанно били по пытающимся укрыться стражникам, в результате чего Спайдер оказался вновь свободен. Жеребец хотел было бежать к ближайшему выходу из проклятого места, однако, как только он застал Лава, готовящегося сделать смертельный удар, то гнев наделил единорога новым приливом сил. Журналист разбежался и набросился на командира стражи, сбив того с копыт.

— Ты можешь схватить меня, но я не позволю тебе трогать моих друзей! – выкрикнул Гримм, нанося тяжелые удары по лицу командира.

Однако Энфорсед смог поймать приближающееся копыто противника и столкнуть с себя обезумевшего от ярости жеребца.

— Ох, как же вы мне все надоели! – возмутился Лав, стирая кровь с побитого лица, — Почему ты никак не сдохнешь, ублюдок?

— Хочу, чтобы ты забронировал мне место на той стороне! – прошипел Спайдер и бросился в атаку.

Энфорсед приготовился и увернулся от удара единорога, сделав следом мощный апперкот, который заставил Гримма схватится за челюсть с парой расколотых зубов.

— Вся твоя борьба, Гримм, это бессмысленная игра, в которой погибают много хороших пони! Ты называешь себя освободителем, однако не гнушаешься убивать невинных! Хороший герой! – никак не унимался командир стражи, удерживая некоторое расстояние между противником.

Спайдер же не стал отвечать и вновь начал атаковать. Но и в этот раз ничего не вышло: Лав вновь поймал копыто журналиста и, заломав его, нанес очередной удар.

— Принцесса любила тебя! Она видела в тебе потенциал! И даже когда ты начал творить все то безобразие, которое нарушило мирную жизнь Эквестрии, она хотела простить тебя и взять к себе! – кричал Энфорсед, прохаживаясь кругами вокруг своего врага.

Собирая остатки сил, Спайдер встал с земли, однако еще один удар в торс заставил единорога упасть обратно.

— Ты мог бы стать великим пони! Стать мне союзником, другом! А вместо того, чтобы принять любовь нашей принцессы, ты очернил ее имя, стал якшаться с каким-то сбродом! Ты и только ты виноват в том, что сейчас происходит! Но что толку болтать, уже ничего не изменить! Молодец, Спайдер, ты все просрал!

После своего монолога Лав замахнулся, дабы нанести последний удар в шею журналиста, однако произошло то, чего никто не ожидал. Вдруг у шеи золотистого единорога появился длинный клинок, который был создан явно не для пони. Весь мир будто замер и все стражники, которые еще были в живых, уставились на появившуюся из ниоткуда фигуру.

— Отойди, Лав, — слегка прихрипшим голосом произнес стареющий грифон, приставив лезвие к горлу командира стражи.

— Фолкен, — мрачно произнес Энфорсед, — Блудный страж вернулся, избрав неверный путь.

— Я ходил по неверному пути уже слишком долго, — спокойно продолжал грифон, — Пришло время отрабатывать свои грехи. Отойди!

Единорог послушно отошел от жеребца, внимательно наблюдая за Фолкеном, рядом с которым уже стояла пришедшая в себя Пинки Пай. Грифон жестом указал кобыле помочь журналисту подняться и укрыться за спиной бывшего инквизитора.

— Так значит ты теперь на стороне Спайдера и готов пойти против всех стоящих здесь воинов? – спросил Энфорсед, поглаживая шею.

— Я могу убить всех вас, не получив и царапины. И ты это прекрасно знаешь, Лав, — ответил грифон, не теряя бдительности, — И я только что, при помощи двух пони, проредил ряды твоей хваленой армии наполовину.

Нависло тяжелое молчание, во время которого к небольшой группе, возглавляемой грифоном, присоединилась серая пегаска. Оставшиеся силы командира стражи также собрались рядом с Лавом.

— Уходим, — кратко скомандовал Энфорсед, раздраженно прищурившись своим единственным глазом.

Как только враг отступил, Фолкен расслабился и убрал меч, после чего обратился к избитому единорогу, которому помогала стоять розовая кобыла.

— Нам есть, где укрыться?

— В бутике. В Понивиле, — с трудом протянул Гримм, откашлявшись кровью.

Получив ответ на свой вопрос, Фолкен повел небольшую группу за собой, то и дело оглядываясь по сторонам. Вскоре остался только тлеющий особняк, во дворе которого лежало несколько мертвых солдат.
В замке Кантерлота была особенно мрачная ночь. Всем слугам и гостям было велено покинуть замок до завтрашнего дня, огромное здание почти пустовало. Лишь в казармах сотни стражников ждали своего часа, а на верхних этажах бодрствовали принцессы, которых охраняло всего несколько воинов. Однако солдаты у дверей в покои богини солнца предпочли уйти на время. В комнату вошел командир стражи, который и дал охране небольшой отгул. Напряжение в белоснежных коридорах нарастало с каждой секундой.

— Значит, ты упустил его, — пробубнила принцесса, наполняя бокал вином, — Упустил безоружного старика…

— Принцесса, он был…

— Заткнись! – разгневанно крикнула Селестия, высушив бокал и начав быстро подходить к провинившемуся стражнику, — У тебя были солдаты, оружие, информация, но ты не справился с простейшей задачей – задержать одного проклятого пони!

— Вы многого не знаете… — в ответ на свое замечание Энфорсед получил молниеносный удар хрустальным бокалом в лицо, который разбился вдребезги и некоторые осколки вонзились в кожу единорога, однако тот даже не шелохнулся.

— Не смей меня прерывать! – прошипела аликорн, переполненная гневом, — Делай, что хочешь, зови, кого хочешь и бери, что хочешь, но разберись с Гриммом! И либо при следующей нашей встрече ты отдашь мне его голову, либо я заберу твою! А теперь убирайся отсюда прочь!

Приняв ультиматум принцессы, Лав молча вышел из покоев, по пути избавляясь от осколков на лице.

— Сэр, вы в порядке? – обеспокоенно спросил вышедшего единорога один из стражников в окружении толстого и тонкого товарищей.

— Отправь гонца Спаркл, пусть собирает своих инквизиторов и идет сюда, — не оборачиваясь в сторону стражников, сказал командир, — И сообщите де Лис, чтобы она подготовила лучших воинов Ордена. Пора кончать со всем этим.

Отдав пару указаний, Лав скрылся за поворотом, оставив на синем ковре следы от крови. Один из трех воинов сразу помрачнел.

— Ой ёй, кажется, время пришло, — обеспокоено сказал толстый коротышка.

— Да уж, — присоединился высокий и худощавый приятель, — Эйв, что будем делать?

— Действовать! – выпалил глава странной парочки и быстро направился к покоям Луны.

Друзья переглянулись и поспешили следом.

— Если принцесса еще не отказалась от своей безумной затеи, то сейчас самое время ее осуществить! Надеюсь у нее все готово! – пробубнил жеребец и, как только зашел за очередной поворот, то на всей скорости столкнулся с темно-синим аликорном, которая тоже куда-то спешила, осторожно оглядываясь по сторонам.

— Ах, это вы! – испуганно прошептала Луна, оглядывая своих верных стражей, — Я видела Лава и он был не в духе. Он не поймал Гримма?

— Нет, принцесса, но говорят, что поймали кого-то из его соучастников, — также тихо сказал жеребец, поправляя шлем на голове, — А вы сделали то, что хотели?

— Да, — осторожно произнесла богиня луны, то и дело осматриваясь вокруг, — Я знаю, где находится Гримм и остальные! И если вы еще не передумали, то нам пора действовать.

— Ну, мы дали клятву защищать вас, принцесса, поэтому мы с вами до конца! – Эйв неуверенно улыбнулся, — Верно, парни?

— А то! – весело согласился тонкий.

— Ага, хотя кормят в Кантерлоте неплохо, — подметил толстый, за что получил оплеуху от высокого товарища.

— Спасибо, друзья мои, — кивнула Луна, после чего перешла на более серьезный тон, — Итак, сначала идем в темницу, а оттуда в бутик «Карусель», что стоит в Понивиле.

Не задавая лишних вопросов, компания пони направилась на нижние этажи замка, намереваясь забрать еще одного своего товарища.
— Спасибо тебе огромное, Спайк, ты нас здорово выручил, — розовая кобыла, волосы которой от штормового ветра, или еще от чего то, выпрямились, кивнула маленькому фиолетовому дракончику.

— Да, я был рад вам помочь, — мрачно произнес дракон и посмотрел в сторону серого единорога сидевшего за старым трухлявым столом, вдалеке ото всех, — Он будет в порядке?

— Не уверена, — грустно произнесла Пинки, — После того, как мы осознали, что Рэя рядом с нами нет, он совсем расклеился. Он и до этого был в плохом состоянии, а теперь… я волнуюсь за него.

— Что ж, думаю, сейчас ему нужна дружеская поддержка как никогда прежде, — неуверенно заключил Спайк, — Ладно, мне пора идти, пока Твайлайт не вернулась и не заметила моего исчезновения. Днем я принесу вам еду и воду, если вы будете еще тут.

Выслушав еще одну благодарность в свою сторону, Спайк тяжело вздохнул и направился к лестнице. Розовая кобыла заперла за драконом дверь и мрачно оглядела темный подвал бутика, в котором укрылась группа. Флаттершай устроилась среди тканей и старой одежды, расстеленных на холодном бетонном полу, рядом с ней беспокойно спала уставшая Дитзи, пожилой грифон сидел на стуле под небольшим окошком под потолком, пребывая в мрачных думах, а Спайдер же восседал за единственным уцелевшим столом, приложив копыто к лицу и закрыв глаза. Поразмыслив немного, Пинки Пай решила все же осторожно подойти к подавленному жеребцу.

— Эй, Спайдер, — пытаясь сделать свой голос как можно бодрее, сказала Пинки Пай, — Как ты, дружище?

— Я облажался, Пинки, — скрипучим голосом произнес Гримм, — Я думал, что у меня все под контролем, думал, что я умнее всех. Думал, что победа уже не за горами. И теперь мы все платим за мою чванливость. Я не супергерой и не великий революционер. Я просто горделивый старик. И Лав был абсолютно прав – я все просрал.

— Но все не может закончится вот так! – возразила розовая пони, однако единорог быстро ее прервал.

— Может, Пинки. Может. Мы не сможем прятаться тут долго. Вскоре нас найдут, закуют в цепи и отведут в темницу. А оттуда нам прямая дорога к плахе. Они никого не отпустят. Никого, — Спайдер обернулся в сторону Пинки, — Все кончено, Пинки. Все кончено.

Эти слова словно эхом отразились по холодному подвалу, обратив внимание всех присутствующих. Никто больше ничего не сказал, лишь Фолкен крепко сжал кулак, отчего когти впились в кожу. Пинки опустила голову, не придумав, что сказать и просто села в свой угол, ожидая грядущего.
Несмотря на то, что на улице была глубокая ночь, а в небе отдаленно разносились раскаты грома, на площади перед замком собралось немало ликующего народа. Казалось, все пони Кантерлота пришли вживую посмотреть на долгожданное для некоторых событие. Те же, кто был лишен возможности увидеть это событие, садились поближе к своим радиоприемникам – передача шла в прямом эфире. Все уже было готово, оставалось лишь дождаться главную звезду и все с нетерпением этого ждали. На площадке перед живой толпой кантерлотской аристократии уже стоял палач с тяжелым молотом, однако гул пони обрел свою истинную мощь, когда на эшафот вывели маленького бурого жеребца, а следом за ним затащили и огромное деревянное колесо, к которому жеребца привязали животом к оси так, что все конечности бедолаги были направлены в разные стороны. Измученный избиениями и допросами Рэй был обязан смотреть на бушующую толпу, просунув голову между спиц, которая отправляла в адрес пони как проклятия, так и жалобные сочувствия. В последнюю очередь на эшафот помогли забраться уродливой кобыле в инвалидном кресле, которая явно пребывала в бодром расположении духа. Рэрити поставили лицом к толпе, слева от жуткого орудия казни. Палач же ждал своего часа, стоя по правую сторону. Спустя пару минут стражники утихомирили пришедших поглазеть пони, и Рэрити стала медленно зачитывать заученный текст, не снимая с лица лукавую улыбку.

— За неоднократные террористические акты, убийства, контрабанду, подмену улик, хищение информации, пособничество и прочие преступления против Эквестрии, Рэй Рэйсон приговаривается к казни через колесование! – гордо заявила некогда прекрасная кобыла и дала знак палачу начинать приводить приговор в действие.

Получив сигнал, грузный жеребец в маске подошел к привязанному пони сзади и, не медля ни секунды, нанес сильный удар по копыту Рэя, отчего то с мерзким хрустом сломалось и прошло меж спиц. Вся площадь наполнилась душераздирающим криком, полным немыслимой боли и отчаяния. Через пару секунд и второе копыто было сломано, а разорванная костями плоть обильно кровоточила на и без того не свежие доски. Жеребец готов был упасть в обморок уже после первого удара, однако предусмотрительная Рэрити, которая и настояла на том, чтобы обезглавливание заменили на колесование, заранее позаботилась о том, чтобы Рэя накачали большой дозой адреналина. Палач же и не думал останавливаться и вскоре все копыта жеребца были уродливо переломаны и просунуты между спиц колеса. Некоторые пони из толпы уже предпочли сбежать со столь жуткого зрелища. Большинство же осталось наблюдать казнь до конца. Лишь покалеченная кобыла испытывала удовольствие от происходящего, наблюдая за мучениями Рэя. Сам же маленький пони уже не мог кричать – при каждом выдохе он испускал тугую струю крови. Последний же удар прошелся по хребту Рэя, отчего позвоночник мгновенно сломался, а все внутренние органы были расплющены тяжелой кувалдой. Жеребец испустил огромную струю крови, которая даже достала до стоящих в первых рядах аристократах. Все было окончено. Изуродованный пони неподвижно висел на окровавленном колесе, глядя стеклянными глазами на соглядатаев, которые начинали расходится, тихо проговаривая последние слова покойнику. А Рэрити все стояла на эшафоте и смотрела на тело, изо рта которого непрерывно текла кровь. В конце концов кобыла не сдержала радостного смешка и, хохотнув в копыто, попросила стражников спустить ее с эшафота, а также приказала им оставить пони висеть на колесе, пока тело не начнет гнить. Не все воины поняли, для чего это делать, но спорить не стали. Никто ни о чем не хотел говорить. И уже через полчаса площадь опустела. Осталось лишь мрачное изваяние, оповещавшее о том, что беззаботным временам пришел конец.