Fallout: Equestria - Роквилль

Глава 8: Тоннель.

Хух...это стоило мне сна, но я справился. Размер заданного моей шизой мной формата идеален, как по мне. Ну, и всем тегам нашлось место в главе, чему до сих пор не могу нарадоваться.

Очнулся я лежа на койке в медицинском отделе Стойла. Я это понял по некогда висящей здесь картине и черному, открытому нараспашку сейфу.

В комнате было светло, видимо Сиа и Лун восстановили подачу электричества. Осмотрев глазами себя я понял, что вид у меня, скажем прямо, неважный. Я был полностью забинтован от передних ног до живота. Внутри всё болело, но не так сильно, как в прошлое моё бодрствование. По крайней мере я мог нормально дышать.

За стеной слышались голоса. Видимо, Лун что-то обсуждал с Сией по поводу нашего похода в тоннелях. Наверное, опять пытается её переубедить. Я попробовал улыбнуться, но боль в рёбрах быстро спустила меня с небес на землю. Не скажу, чтобы я был сильно против.

Зато у меня было время вдоволь подумать о вчерашнем. Хвост с себя мы конечно сбросили, да только поплатились сломанными ребрами в лице меня и парочкой ранений в лице Луна. И та фраза. Обычно я доверял своему внутреннему голосу и своей чуйке, но сейчас во мне внезапно проснулся скептик. Не уж то он тогда глаголил истину? Сначала я подумал, что это чистой воды бред, но этот бред заставил меня превозмочь и встать. Этот бред спас мне жизнь. Тогда с какой стати я все еще, после всего того, что произошло вчера (или, может, раньше) отнекиваюсь от него. Не проще ли принять это как факт, признаться хоть самому себе в этом?

“Что же, Базз, можешь себя поздравить, ты влюбился.” – сказал я самому себе в мыслях. Для меня это было обычным делом – разговаривать с самим собой в голове. И признание не исключение. Мне, на удивление, стало легче. Неразбериха в голове начала постепенно устаканиваться. Даже боль в рёбрах кажется, что отступила. Поразительно, что творит честность в купе с эффектом Плацебо. Может, быть честным не так уж и плохо?

Из размышлений меня вывели Лун и Сиа, вошедшие в палату. Видя облегчение на их лицах, я улыбнулся. Вообще, я начал замечать подобное с некоторого времени. Видя их мне почему-то становится спокойнее на душе и я начинаю давить лыбу. Не знаю, странно это, или, наоборот, нормально, но мне нравится.

— Рады что ты очухался. – сказал бэтпони. Трудно было не заметить ликование на его мордашке. – Тебе неплохо досталось.

— Точнее, ужасно досталось. – Сиа, несмотря на улыбку, выглядела обеспокоенной. – Ребра пробили плевру правого легкого. Залатать получилось, но придется тебе еще полежать, чтобы всё затянулось.

— И сколько же? Ну, ориентировочно? – я хотел побыстрее закончить сей кошмар.

— Если я буду исправно тебя лечить, то сутки минимум, а так, пару суток точно. Мы отыскали на нижних этажах складское помещение, нашли там инструменты и пару консервов. Думаю, нам их хватит.

— А вода.

— Водный талисман повреждён, но, кажется, я сумею залатать. Мы его заберём с собой.

— Рад слышать. – и с этими словами я обнял единорожку. Она сперва опешила, но ответила на объятия. На удивление, Лун не стал подтрунивать. Видимо, шутить над больными всё же было ниже его достоинства. Не скажу, что мне это не нравилось.

Объятия нехотя пришлось разорвать. Я остался лежать в медицинском, а Сиа с Луном отправились на нижний этаж – собрать провиант и починить водный талисман.

По крайней мере я выспался. Последние дни такую роскошь мы себе не позволяли. Сперва бойня в Эпплузе, потом погоня а затем битва в Стойле, и лишь сейчас я смог выспаться, чего явно нельзя было сказать о моих друзьях. Вот уж действительно, друзья познаются в беде, а в нашем случае бед было по меньшей мере три за эти 5 дней, если не больше. Не знаю сколько я проспал.

Остановившись на этой мысли я вновь задремал. Видать, мой организм решил, что не гоже мне быть в сознании, пока он латает сам себя и я отключился за ненадобностью. Действительно, последнее дело больному – напрягать мозг, когда напряжено всё тело.

Дрёму прервал звук шагов. Открыв глаза я понял, что переспал. Стоило пошевелить головой, как она мигом взорвалась острой болью в лоб. От такого я даже зажмурился на пару секунд.

— Ответственно заявляю, что мы вернулись. – Лун явно был доволен походом на нижние этажи.

— И починили водный талисман. – подхватила с улыбкой Сиа. – Должен быть как новый.

— Судя по вам и вашему ликованию, вход в тоннели вы тоже нашли? – проговорил я сквозь истязающую меня головную боль.

— С тобой всё в порядке? – Сиа нахмурилась.

— Перебрал со сном немного. – ответил я и в следующую секунду почувствовал, как голову заполняет приятный холодок, а боль отступает.

— Спасибо. – только и сказал я.

— Обращайся. – ответила единорожка. – А я пока займусь твоими рёбрами.

— Кажись, кое-кто недооценил нашу подружку. – я с ехидством посмотрел на Луна.

— Да-да, продолжай, мистер Прагматичность. – тот закатил глаза. – Я же уже признался, что был неправ.

— Может, пора бы и уговор отменить? – я поиграл бровями.  Скажу по секрету, ещё ни разу не видел Луна настолько озадаченным.

В комнате повисла тишина. Поводя глазами по потолку, бэтпони выдохнул.

— Хорошо.

Закричать от радости я не мог, да и мешать Сии меня лечить не хотелось, но в душе у меня была эйфория. Наконец-то! Конец этим псевдоиспытаниям в дороге, подколам и прочему шлаку. Но самое главное – Лун наконец-то признал Сию нашим другом, чего еще для счастья надо?

Так прошло минут десять, может больше. Сиа не отрывала взгляда от моей грудной клетки, а Лун, казалось, что уснул стоя. Не мудрено, он-то, в отличие от меня, не спал минимум двое суток. Наконец свечение рога погасло и Сиа, качаясь, отошла от постели, едва не упав от изнеможения. Признаюсь, во мне проснулась вина. Вина за то, что по моей халатности друзья были похожи на зомби. Они не спали двое суток, наблюдая и оберегая меня, который по своей нерасторопности оказался на грани.

— Тебе на за что себя винить, Шуран. – с зевком сказал Лун. Порой его проницательность меня пугает не на шутку. – Случись такое со мной или с Сией, ты поступил бы точно так же.

Что ж, это было честно. Во всяком случае, я так считал и в это верил, а большего сейчас и не надо. Надо дать им отдохнуть, а после отправиться в путешествие по заброшенным тоннелям в 87 Стойло.

Лежа в постели я невольно начал вспоминать своё прошлое. В детстве я услышал про такую вещь как шары памяти, позволяющие пони хранить какие-то важные воспоминания из своего прошлого и переживать их заново, будто они и вправду там присутствовали. Помню, очень расстроился, узнав, что проникнуть в эту память могут лишь единороги. Сестра еще несколько недель надо мной подтрунивала. Вообще, несмотря на то, что жизнь в Стойле я воспринимал, как ожидание выхода в большой мир, у меня о ней остались не самые худшие впечатления. Даже, иллюзия безопасности что ли. Порою, вспоминая о тогдашней жизни, понимаешь, что там было все полюс-минус, но тихо, размеренно, там были родственники и некоторые хорошие знакомые. Скажем, басист, которого все звали “У́лаб”. Очень душевный и постоянно травящий анекдоты, от которых если не было до боли смешно, то точно становилось теплее на душе. Интересно, где он сейчас? Может, всё ещё играет в Стойле да так и живёт? Или уже уехал оттуда, перебрался, может, в НКР?

А моя семья? Моя мама и сестра? Как они там живут? Сестра, стопудово уехала. Она эти серые стены презирала, пожалуй, еще хлеще, чем я.

Вообще отношения с ней у нас не всегда легко складывались. Когда ты старший, пусть и всего на два года, в семье родители часто на тебя если и не забивают, то уделяют меньше внимания. И лет так до десяти я презирал ещё тогда совсем маленькую Эмили. Потом ко мне слишком рано начало приходить понимание, и я попытался сдружиться с сестрёнкой, и, на удивление, понимание пришло в двустороннем порядке. Но толика недосказанности всегда оставалась. Посмотри кто-нибудь на нас лет эдак пять назад и не знай он, что мы брат с сестрой, нас наверняка рассудили бы, как молодую парочку. Которые ссорятся по пустякам, дуются пару дней, а потом чувства снова берут верх над разумом. Святая Селестия, упаси меня от шуток про инцест в моей шальной голове…

И все же голова вспыхнула, но не образом чего-то непристойного, а образом моей семьи. Вернее образом фотографии, стоявшей у меня в комнате в Стойле, потом переехавшей со мною в квартиру, а сейчас лежащей где-то на дне седельной сумки под кладезью патронов, антисептика-самогона и парочки сухпайков, купленных в Роквилле у барыг, или найденных по дороге.

Улыбающаяся четвёрка. Папа, еще живой и всегда искренний. Мама, любящая и поддерживающая нас после любой нашей неудачной авантюры. И мы с Эмиленой. Счастливые и довольные жизнью, но выглядящие как диаметральные противоположности. У меня светло-пепельная шерстка с угольно-черной гривой, а у неё темно-серая, почти черная, с белокурой гривой. Но было одно сходство – полосы в гриве. Правда и они отличались противоположностью цветов, но все же.  Даже эмоции не натянутые, а самые что ни на есть реальные. Невольно я задержался на образе, прежде чем продолжить нить воспоминаний. Повезло, что фотографию успели сделать. Спустя два года папа скончался от сепсиса из-за травмы на предприятии, и такой искренней и счастливой улыбки на моём лице не было с того дня. До недавнего времени. Сейчас я искренне улыбался, но одновременно меня застолбила печаль. Печаль от того, что я, вероятно, больше не увижу ни свою маму, ни свою любимую сестру.

Как удивительно работает мозг. Занимаясь любимым делом не замечаешь ту предательски огромную скорость, с которой летит время. Сейчас также. Ощущение было такое, будто прошло от силы папа-тройка минут. А сейчас меня уже тормошила четвёрка копыт, при том, что я был в сознании и видел перед собой потолок.

— Подъём, Шуран! – Вскрик около левого уха вывел меня из нити воспоминаний. Вот видите – для того, чтобы провалиться в самодельный шар памяти никакой рог не нужен. Я повернулся к источнику шума. Сиа и Лун стояли около меня и на мордочке единорожки читалась тревога.

— Ты будто в транс попал. – сказала она. – Мы думали, что-то серьёзное.

— Нет-нет, всё в порядке. –заверил я их. – Просто семью свою вспомнил.

— Давай я тебя проверю. – Сиа зажгла рог и принялась водить около опоясывающих мою грудь бинтов. Ощущения были, скажу прямо, специфическими. Будто меня вскрыли, пока я в сознании и сейчас копошатся внутри. Я передёрнулся в мыслях.

— Здоров. – констатировала единорожка и принялась снимать бинты с меня. – Проверься на походку и можем идти.

— Да, мне не помешает. – ответил я, после чего сполз с койки и встал на свои четыре. Боль полностью ушла, только небольшая чесотка около рёбер доставляла дискомфорт, о чём я поделился с Сией.

— Так будет пару часов. Потом отпустит, не переживай. – заверила она.

— Ну-с, тогда выдвигаемся. – и с этими словами мы направились на нижние этажи к проходу.

Тоннели между Стойлами служили как транспортная система для тех из них, что не строились с целью эксперимента. Моё Стойло было самым обычным. 87 Стойло и Стойло Сии также. В некоторых тоннелях была даже железная дорога, для более успешной транспортировки. Тут уж не поспоришь, что Стойла – буквально подземные города.

Мы прошли через Атриум, уже очищенный от тел горе рейдеров и спустились по лестнице в подвальный этаж. Если бы мой Пип-Бак умел говорить, он бы сказал, что-то типа: “Данное место совпадает с 6 из 9 пунктов, характеризующих его, как объективно жуткое.”

Внутри даже мне было некомфортно. Благо у нас была лампа с огоньком Сии и фонарики на Баках, так что тьма, пусть и немного, но все же расступилась, но ощущение было то еще.

Мы прошли через очень узкий по ощущениям коридор, заглянув лишь в еще не осмотренную Луном и Сией морозильную. Судя по тому, что Стойло не простояло заброшенным и десятка лет, в ней могли еще оставаться хотя бы какие-то продукты. А идти без провианта по тоннелю мы не могли ну никак.

В холодильниках нашлось немного еще не испорченной зелени, неплохой такой мешок консервированных овощей и, что самое главное – сушенные фрукты с местной фермы. Видать, последние жители забыли взять всё это с собой когда покидали Стойло. Ну и шут с ними, главное, что нам сейчас больше достанется.

Захватив с собой всё съестное мы спустились еще ниже, на…как это будет правильнее назвать…минус второй этаж, как-то так? Будем считать, что так.

Спустившись ниже, я сверился с Л.У.Мом и картой тоннелей. И если первый был чист, что меня несказанно обрадовало, то второй показывал, насколько долго нам придется идти по темному и покинутому тоннелю. Отогнав от себя страшные и попросту паникёрские мысли, я выдохнул и пошел вперед. Сиа и Лун последовали за мной.

На нижнем этаже не было ничего сверхинтересного. Пара будок и огромный круглый темный проход, ведущий, как может показаться на первый взгляд, в никуда. Лун остановился чуть впереди и осмотрел тоннель своим зрением.

— М-да, ну и путь ты взял, Шуран.

— Что не так? – мне было искренне интересно.

— Что-то больно трупное место ты выбрал. – Лун показал взглядом вниз. Я поднёс фонарик и увидел, если это можно так назвать, кладбище. Натуральное кладбище. Братская могила даже. По дну тоннеля были разбросаны скелеты пони, причем весьма свежие. Некоторым не было и 10 лет от момента смерти, если оценивать на глаз и запах, сейчас перебивающийся сыростью и спиртом от меня и Луна – последствия нашего антисептика. Он тоже порой вонял похлеще изопропила.

— Всё равно идём, отступать поздно. – сказал я. – Если мы выйдем к 87 Стойлу, то сможем выбраться не только через дверь. А возвращаться назад в Эпплузу и топать до Роквилля мне не охота, да и вам тоже.

Молчание – знак согласия? Рассудив, что так оно и есть, я спустился вниз. Рядом приземлился Лун, Сиа же спустилась последней.

С толикой страха и вагоном решимости мы пошли в проход.

Тоннель был удивительным местом. Местом, где переплетаются смерть и жизнь, тьма и свет, безысходность и стремление. По стенам некогда девственно чистого желоба росли, пробиваясь сквозь кладку мелкие заросли. Я даже поразился – разве растениям не нужен солнечный свет, чтобы расти и развиваться. В тоннеле витала атмосфера абсолютной тишины. Я бы даже сказал, что ощущение было из разряда такого, какое испытывают застрявшие во времени. Только сейчас в их шкуре оказались мы. Всё было слишком одинаковым. Один раз мы наткнулись на пролом сбоку, но не решились туда наведаться. Дискорд знает, что там может прятаться, а у нас сейчас не вылазка, чтобы шкурой рисковать лишний раз. Мы старались идти по мере своих сил, изредка переходя на крылья. Лун, казалось не испытывал особого страха. Оно и понятно. Когда ты во тьме видишь почти как обычные пони днём, не мудрено не шарахаться от каждого шага. Мы же с Сией пытались не отстать, прижавшись друг к другу.

Мой Пип-Бак вдруг загорелся. Проверив я узнал две вещи: Первое – Местное время. Ровно полночь. Символичненько. А вторая новость – Л.У.М. На нём явно показывалась одна красная точка. Я оповестил об этом Луна, но бэтпони никого не видел, хотя его Л.У.М. тоже светился красным огоньком.

Мы замедлили шаг, пытаясь идти как можно тише, пока не остановились вовсе. Л.У.М. ясно давал мне понять, что цель в 20 метрах от нас, но там никого не было. Я даже специально посветил в то место фонариком на Пип-Баке. Стрелять по Зебрилийски, наугад – плохая идея. Но и пройти дальше мы не могли. Пат, не иначе.

Постояв пару секунд мы заметили, что точка начала приближаться. Дрянь! Убежать мы уже не успели бы. Я выстрелил. Благодаря глушителям, выстрел был относительно тихим и точка на Л.У.Ме пропала. Я даже успел порадоваться своей удаче. Как вдруг заметил нечто странное. Лун стянул с себя седельные сумки и просто сел на желоб.

— Лун, ты в порядке? – спросил я его нахмурившись. Бэтпони был куда выносливее нас с Сией.

— Да, всё в порядке. – ответил он, не поднимая взгляд и прокашлявшись. – Немного устал просто.

— Ладно, воды хочешь? – я открыл свою сумку и достал оттуда бутыль, наполненную водой из водного талисмана.

— Не откажусь. – ответил тот.

Я кинул ему бутылку и заметил, что он поймал её правой ногой, которую ему еще пару суток назад прострелили насквозь. Я лично видел это. Не подав виду я прицелился в Луна.

— Что с тобой, Шур? – спросил он, и тут вся моя мозаика сложилась. Это не Лун! Вернее не он в своём теле. Я понял это, едва он назвал меня “Шуром”, причем несколько отличным по тембру голосом.

— Где Лун? – прямо я спросил сидящего передо мной.

— Это же я, Шур. Сижу перед тобой. – если управляющий Луном и испугался, то не подал виду.

— Ты не Лун. – я чувствовал, что в моих глазах сверкнула холодная ярость.

— В смысле?

— Ты поймал бутылку правой ногой. Судя по тому, что произошло двое суток назад, ты на неё хромать до сих пор должен.

— Оно уже затянулось, Шур. – на мордочке “Луна” показался страх.

— Да, а что насчет голоса? Нигде не слышала, чтобы тембр менялся с простудой. – теперь уже Сиа бомбардировала существо доводами.

— И наконец, — не дал оправдаться твари я. – Лун никогда не звал меня “Шуром”!

В следующую секунду произошло слишком много движений. Существо, управляющее телом Луна рванулось ко мне и занесло удар когтем на крыле, целясь в шею, но на полпути было схвачено телекинезом и отброшено в сторону. Тело Луна поднялось и он уставился на нас уже никак не желтыми, присущими ему, но бездонно черными глазами. Существо вновь рванулось но на полпути упало на землю, скованное анестезирующим заклятием.

Мы не знали, что делать. Как вернуть Луна? Мысль, что мы его потеряли упорно отказывалась подыхать в моей голове. Я даже не знал, что схватило его.

— Давай я попробую. – Сиа села около скованного бэтпони и зажгла рог. В следующую секунду мордочка Луна исказилась в болевой гримасе. Видимо, боль была такая, что ощущалась даже сквозь анестетик. Глаза вновь восстановили свой естественный жёлтый цвет. Наконец, Лун выдохнул и потерял сознание а Сиа застыла, держа над собой облачко, окруженное телекинезом. Я мог поклясться, что внутри ничего не было.

— Можешь его прикончить. – спросил я уже обливающуюся потом единорожку.

— …Да… — слабо проговорила она и начала сжимать облако, видимо в попытке задушить существо. Я беспокоился и одновременно бил себя, за беспомощность. Все что я мог делать – смотреть, и молиться Богиням, чтобы все прокатило. Облачко сжалось еще сильнее, после чего растворилось и Сиа, выдохнув, упала на меня. В какой-то момент я испугался, как бы у неё не случилось выгорание. Сестра с ним однажды столкнулась. По её рассказам, было очень неприятно.

Я проверил Л.У.М. Чисто. Хотя, судя по тому, что произошло сейчас, даже Л.У.М. может не ощущать подвоха.

Решив дать единорожке время отдохнуть, я вернулся к Луну. Видимо, ему пришлось, мягко говоря, несладко. На мордочке были видны ссадины, кожистые крылья в нескольких местах порвались. На теле остались раны. Видать, эта дрянь неплохо так въелась в Луна, раз он с такой болью реагировал на её удаление. Любопытно было даже не это, а выражение, с которым бэтпони сейчас лежал. Он улыбался. Видимо, улыбался тому, что выжил и не стал кормом для той бестелесной швали. Я бы на его месте тоже ликовал. Но сейчас надо было сделать перевязку и обработать раны. Кто знает, что за хрень тут ползает. Открыв антисептик, а смочил им вату и принялся прохаживаться по ранам. Обработав, я замотал их марлей, которая пусть и была не резиновой, но сейчас это было не важно.

От Луна я перешел к Сие

Проверив её на предмет дыхания, я успокоился. Она просто в отключке, но должна проснуться. Хотя сюжет с выгоранием всё ещё в силе.

Я уложил её на бок, подстелив под голову одну из своих сумок. В ней лежали патроны для винтовок и сухпайки – не самая мягкая набивка, но единорожке, как я понял, было всё равно.

Я прилег рядом и уставился на неё. В голове всё большее место отвоёвывали мысли о ней, заменяя собой шок, случившийся буквально пару минут назад. Пуританские мысли хлынули с новой силой и я начал ломаться, в мыслях, но уже начал. Так продолжалось от силы минут пять и меня это порядком утомило. Такие же испепеляющие мысли посещали меня перед выходом на сцену в отрочестве. Когда ты движение боялся сделать, скованный по крыльям и ногам страхом.

— Пошло оно к Дискорду на луну! – подумал я и поцеловал единорожку. Скажу честно, было приятно. Очень. У неё был крайне необычный, но приятный аромат моря. Поразительно, как я это понял, если море видел только на иллюстрациях учебников, но интуиция подсказала. А интуиция у меня редко врёт.

Так прошло секунд тридцать и я все же решил отстраниться. В голове был пожар. Да и не только в голове, признаюсь без подробностей. Я понял, что улыбаюсь самым безобразным образом, как умственно-отсталый. На мордочке Сии тоже играла улыбка, но я списал это на облегчение от того, что произошло накануне. Пребывая в эйфории, мой организм выпнул из сознания мысли о сне и решил, что думать сейчас – для слабых. Так я и лежал с глупой улыбкой уставившись глазами в потолок.

— Кха-кха… — Я вскочил и увидел Луна, кашляющего кровью. Вид у него был болезненный, прежняя улыбка пропала и заменилась болью от кашля.

— Извини, Сиа всё ещё в отключке. – я подошел к бэтпони и помог тому подняться. – Так что, надо жить.

— Уже нет. – послышалось сзади. Я повернулся. Единорожка подошла к нам и зажгла рог. Судя по мордашке Луна, он испытал непередаваемое облегчение.

— Что бы мы без тебя делали?.. – Я в очередной раз похвалил свою интуицию в купе с прагматичностью.

— Не берусь судить. – ответила Сиа и зажгла лампу. Я достал из сумки пайки и раздал каждому. Несмотря на то, что нашими сбережениями заведовал Лун, еда всегда была на мне. Можете считать это из разряда принципа разделения труда или что-то типа того.

— Может, заночуем здесь? – не самое худшее предложение. Вряд ли кто-то набредёт на нас за ночь, а если и забредёт – не сможет застать врасплох.

— А у нас есть выбор? – проговорил Лун сквозь еду. – Нам что здесь, что дальше, один хрен.

— Согласна. Вряд ли мы отыщем тут – Сиа обвела копытом тоннель. – что-то большее для ночлега.

— И почему, никто не строит ночлежки в тоннелях. – пошутил про себя Лун.

— Тогда решено. Вы спите, а я посторожу, на всякий случай. -  сейчас обоим моим друзьям нужен был отдых, а я могу и потерпеть, тем более, что поспал куда больше их.

— В таком случае, доброй ночи. – Лун ополоснул консервную банку водой (благо она у нас была и избытке) и лёг около края тоннеля, прислонившись к стене.

— Спокойной ночи, Шура. – Сиа посмотрела на меня зардевшись и легла около лампы, также быстро провалившись в сон. Смотреть на неё без умиления было нельзя. Но у меня в голове крутилась иная мысль.

Надо написать сестре. Как выберемся, я передам если не ей, то хотя бы маме сообщение.

Я отошел чуть поодаль друзей – не хотел разбудить их своим бормотанием и включил Пип-Бак.

Тусклый зеленый свет ударил в мои глаза. Пролистав опции до записи, я мысленно потоптался в нерешительности и все же включил диктофон.

Привет мама, привет Эмили. Это сообщение я записываю специально для вас…я сейчас около Эпплузы…если точнее, то в тоннеле под Стойлом около Эпплузы. В такой экстраординарной обстановке невероятно хорошо думается и…я подумал, что есть смысл вам написать. Мы идём обратно, в 87 Стойло и я надеюсь, вы…вас…повидать. Знаю, прошло уже пять лет, как я покинул вас, но…я хочу…хотел бы…чтобы вы знали, что я очень по вам соскучился…и что…мне вас ужасно не хватает…

Не хватает тебя, мама. Твоей заботы, твоей поддержки. Помниться, когда я жил в Стойле, именно ты сподвигла меня на полёты, на игру на гитаре, на то, чтобы не сдаваться и не отступать от своей мечты…увы, но мечте не суждено сбыться…извини меня, пожалуйста…

И, конечно же, мне не хватает тебя, Эмили. Твоего озорства и остроумия…Твоей искры в глазах, порой серьёзно недостаёт. Да, твой старший брат тоже может в слёзы…ха. Но если серьёзно, то это правда. Я ужасно по вам скучаю и, думаю, вы по мне так же. Как буду дома, обязательно заскочу к вам. А до тех пор буду крепиться и не забывать вас…

Я выключил диктофон. Никогда не думал, что я настолько сентиментален, обычно это был удел сестры. Собственно, из-за этого я сначала её и презирал – ей достаточно лишь заплакать и пожалуйста, все что хочешь – к твоим ногам. Со мной же такая штука не то что не прокатывала, но делала только хуже, подрывая авторитет.

— Я тоже порой скучаю по своей семье. – от этого, пусть и приятного, но неожиданного голоса я чуть не схватил инфаркт. Обернувшись, я увидел Сию.

Единорожка села рядом и обняла меня.

— И ведь, я даже не знаю, где они, живы ли они. Это гложет меня каждый день. – Она склонила голову мне на плечо. Я приобнял её в ответ.

Сейчас худшее, что можно было сделать – попытаться использовать мысленный словарь юного манипулятора. Решив хотя бы в кои-то веки говорить искренне, я продолжил.

— Признаться честно, я тоже. Последний раз, когда я с ними встречался был больше года назад. До этого всё было иначе, как то ближе и теплее, а сейчас я отстранился, и очень серьёзно. Я не знаю, где они сейчас, как сейчас мама, где живет Эмили, мне ничего об этом не известно. И виноват в этом в первую и последнюю очередь я сам. – Я попытался сдержаться, но у слёзных каналов было иное мнение.

— Ну что ты, Шура. Я уверена, что они не держат на тебя зла. – Сиа погладила меня по гриве. – Это же твоя семья, как они могут так плохо о тебе подумать?

— Я бы подумал. – признался я вслух. – Я бы всерьёз рассудил, что раз меня забыли, то я не очень-то и нужен, а значит и мне до них нет дела. За это страшно. За себя и за то, кем я стал.

— Но ты же понимаешь, что это не так?

— Понимаю, но ничего не могу с собою поделать. – я шмыгнул носом. – радует, что я не одинок на чувства.

— Можешь порадоваться. – Сиа улыбнулась. – мы дойдём и ты увидишься с семьей, обещаю.

— Даже так? – впервые вижу, как кто-то дает так смело обещание. Хотя это не просто кто-то, а один из моих самых близких друзей.

— Даже так. – твердо заявила она. – к слову. – тут судя по голосу, покраснела. – Я же не спала тогда, лишь дремала. И все ощущала.

Внутри у меня будто рухнул лифт. Причем солидных таких размеров. Я морально приготовился ко всем возможным вариантам развития диалога. Ну, во всяком случае, мой внутренний манипулятор точно был наизготовку.

— Ты правда меня любишь?

Так, самый важный вопрос за последний месяц точно, если не за всё время. Отставить голову и выбирать подсознанием, как если бы полагался на интуицию. А интуиция ясно трубила одно слово: Да.

— Да. – сказал я наконец. Во мне уже начал зарождаться вопрос, а признался бы я самостоятельно, и без наводящего вопроса, но он так и не оформился в полноценную мысль, когда Сиа поцеловала меня. Я притянул её к себе и обхватил за талию. Было неописуемо приятно. Мой внутренний голос вопил от эйфории, всякие мыслимые и немыслимые границы наслаждение были смыты напропалую из памяти и заменены один – сей сладостным моментом.

Я слился с ней и не понимал сколько времени проходит: минута, час – не важно. Сейчас это не имеет особого значения. Моя рациональная и сейчас едва не отключённая часть мозга навела на мысль, что тут есть пара мутных, желтых глаз, что пристально глядят на нас. Я разорвал поцелуй и повернул голову к лампе. Что вы думаете? Там, в идеально бодром состоянии лежал Лун с полной, едва ли не до ушей улыбкой. Но мне было в целом, плевать. Я вернул поцелуй и застыл в немом удовольствии. А Лун всё глазел и улыбался.

Окончательно закончив с поцелуем, мы вернулись к лампе. И к Луну. Бэтпони лежал и копошился в своём Пип-Баке. Он делал это всякий раз, когда не хотел кого-то смущать своим взглядом. Правда делал он так лишь после того, как кого-то за чем-то спалил.

— 2 минуты 12 секунд, надо же! – он посмотрел на нас. – Шуран, кажись ты мне чего-то недоговорил про свою жизнь.

— Ты еще и секундомер подрубил. Какой расторопный! – воскликнула Сиа, на сей раз не покраснев.

— Есть такое. – ответил я на вопрос Луна. – Порой и у друзей бывают секреты.

— Да, я такой. – Лун сощурился на Сию и вернулся к своему Пип-Баку. – Спать-то будем?

— Будем. Надо попытаться забыть то, что произошло с тобой сегодня. – сказал я и улёгся около лампы рядом с Сией. Единорожка не была против и потушила светильник.

Проснулся я от сигнала на Пип-Баке. Как выяснилось, я положил левую ногу, а точнее место с экраном прямо на глаза и мне пришло сообщение. Экран вспыхнул, стреляя зеленым светом прямо в глазницы. Я поморщился и встал. В тоннеле царил абсолютный мрак. Я не видел ничего дальше своего носа. Конечно, тут были лампы, но спустя 200 лет наивно полагать, что хотя бы одна из них в рабочем состоянии. Хотя, если Стойл-Тек что-то делали, то делали это на века, так что…

Я повернулся налево, к Луну. Рядом с ним лежала сумка с водой, а сам бэтпони нещадно ворочался. Сотрясал ногами воздух и даже чуть не вломил мне в челюсть. Я не стал на него сердиться. Он пережил такое, что врагу не пожелаешь. Я невольно задался вопросом, а как выглядел мир глазами Луна в тот момент? Его сознание спало, или боролось на грани с той дрянью, подчинившей тело.

Добравшись до воды и смочив горло, а также умывшись, я взглянул на время.

Пип-Бак показывал 11 часов 24 минуты до полудня. Я уже говорил, что презираю тех, кто придумал 12-часовую разбивку времени?

Внезапно, Лун открыл глаза и начал озираться по сторонам. Я включил фонарик на Пип-Баке и направил его вверх, чтобы не травмировать глаза бэтпони.

— Как спалось? – спросил я Луна.

— Отвратно. – ответил тот, и тоже потянулся к фляжке. – Ты пил отсюда?

— Да, обработай только перед трапезой. – ответил я ему, глядя сквозь зеленый свет на спящую единорожку. На душе стало немного теплее от вчерашних воспоминаний.

Отпив воды и проверив время, Лун встал и начал надевать на себя плащ и проверять BARы. Это, конечно бессмертный реликт, но порой и реликту нужен уход. Трудно не согласиться, что Лун души в этой паре не чаял.

Звуки щелчков затворов и наши не самые тихие шаги в купе со светом фонарика разбудили Сию. Она встала и, обработав горлышко бутылки и отпив воды, принялась укладывать медикаменты, что у нас остались, а так же собрав своё подобие туники с листами брони на ней не забыв, впрочем, про карабин – можно сказать, мой подарок ей, не раз спасавший жизнь.

Окончив сборы, мы зажгли лампу и отправились дальше, постоянно сверяясь с Л.У.М.ом. Повторение прошлого сценария никому не хотелось.

Второй день прошел на удивление спокойно. Нам не попалось ни единой живой души, чему мы были только рады. Но была другая беда. – у нас заканчивались лекарства, а именно – антисептик. Учитывая наше отношение к гигиене и к дезинфекции воды – в частности, он бы подошел к концу уже на следующий день. Тогда было принято решение пить воду по графику, не взирая на жажду, или её отсутствие. Так мы растянули наш горе-самогон еще на два дня.

К концу четвёртого дня пути, на нас было страшно смотреть. Мы провели почти неделю в кромешной тьме и ужасно устали, несмотря на сон.

— Первое что мне потребуется – душ. Много душа. – сказала монотонным голосом Сиа. Я был с ней солидарен. Предполагаю, что Лун – тоже. После четырех дней в абсолютно голом тоннеле, не мудрено, что начинаешь забивать на интонацию. Все будто становится таким одинаковым.

— Осталось полдня пути от силы и Роквилль – наш. – я часто приободрял друзей когда они унывали, и это давало свои, пусть и не очень существенные, но результаты – мы шли вперёд. Делать так приходилось часто. Но я не унывал, по крайней мере в этом и продолжал их бодрить. Надо же во что-то верить, а то жить не хочется.

— Давай остановимся. – Лун остановился и сел на желоб.

— Давай. – как будто у меня был выбор.

— Где мы сейчас? – спросила Сиа.

— В 36 километрах от Стойла 87. Примерно 6 часов пути из почти 50. – сообщил я ей. Серьёзно, мы потратили гребанные пятеро суток, дабы добраться сюда и едва не потеряли Луна. Я мысленно присвистнул. С другой стороны, пойди мы в обход через Вечнодикий, возможной смертью всё бы вряд ли ограничилось.

— Отдохнули? – спросил я друзей.

— Даже если и отдохнули, это не особо заметно, ибо кругом не видно ни зги. – ответил мне бэтпони.

— Не вешаться. Руки в ноги и вперед. – сказал я им.

— Где ты таких фраз нахватался? – спросил меня Лун.

— Вычитал в одной из копий “Антропологии” – ответил я ему. – автор утверждала, что на Эквусе живут некие “человеки”, что располагают руками. Отсюда и это выражение.

— Всё-то ты знаешь! – горько усмехнулся Лун и, встав пошел вперёд.

— Чувствую, если задержимся здесь еще на пару дней, нас доконает. – Сиа выглядела встревоженной даже сквозь свою недавно собранную монотонную маску.

— Значит, выберемся сегодня. – просто ответил я и зашагал вместе с ней вслед за Луном.

Последние 36 километров прошли так, словно на их месте были все 500.

Шесть часов пути мы прошли несколько быстрее – 5 часов и 17 минут, как оповестил меня Пип-Бак, но это стоило нам последних моральных сил. Последние 10 километров даже меня постигали мысли всё бросить, но их даже мой потрепанный разум сразу расценивал, как бредовые.
Наконец, желоб закончился ступеньками и мы вошли в Стойло 87, более сотни лет простоявшее в забвении.

Заметка. Новый уровень.

Добавлена способность: Неунывающий. Вас очень сложно вогнать в депрессию и вы не даёте другим в неё впасть. Вы получаете +1 к Харизме и можете успокоить/утешить некоторых своими речами.