Улица Дружбы 34

XIX

Квартиру, которую снимала Ред Кросс, нельзя было назвать уютным гнёздышком. Беспорядок усиливался, когда хозяйка металась среди вещей в поисках очередного пузырька или шприца. Сторонний наблюдатель (если бы такой оказался в жилище одинокой пони) мог бы отпустить немало острот по поводу пирамиды пустых тарелок с остатками прошлых обедов и ужинов или свисающих с люстры чулок. Но саму Кросс сейчас больше всего занимало большое сырое пятно на потолочной побелке. В середине пятно было как и положено серым, серый цвет переходил затем в зелёный. Иногда по утрам эта зелень радовала Кросс, как может обрадовать нормальную кобылку вид растений в горшочках на окне. Но идущая по краю пятна синяя каёмка портила весь вид. Студентке в который раз захотелось взять ведро красной краски и перечеркнуть пятно несколькими ломаными линиями. Уставившись на высунувшиеся из-под одеяла задние ноги, Кросс принялась размышлять, есть ои у неё дома красная краска.

– Какого сена я вообще здесь делаю? – Вслух удивилась пони.

По всем прикидкам выходило, что она, Кросс, должна была быть сейчас на другом конце Филлидельфии, в общежитии. Но в общежитии что-то случилось. Что-то нехорошее.

– Хм… Белая пегаска… Нет, белая пегаска – это я. Белая единорожка…

Кобылка вспомнила, что именно случилось в её комнате несколько дней назад. Ужас, овладевший пони почему-то отозвался в её рту кислотой незрелого крыжовника. Вскочив с кровати, Кросс прыгнула к столу, на котором призывно блестел стеклом и хромом шприц. Кто-то способен, что называется, “на автомате” приготовить завтрак, кто-то так же ведёт экипаж по бесконечному шоссе между двумя городами. Для кого-то обыденностью, не оставляющей следа на поверхности мозга и души, стало чтение книг.

Для Кросс обыденность – прячущийся под кожей кончик полой иглы и обманчивый свет, бегущий в крови пегаски и делающий её глаза хоть немного более живыми. После очередной инъекции жгут сполз с ноги и, как показалось пони, змеёй скользнул в тёмный угол.

Измятая постель, на которой валялась белая кобылка, стала большой лодкой, медленно плывущей по скрытой под густым невысоким туманом реке. Кросс почувствовала одиночество и щекочущую слабость между ног от желания разделить своё одиночество с другим пони.

Белое копытце пегаски скользнуло по вставшим торчком соскам. Кросс изогнулась в тщетной попытке ухватить их зубами или хотя бы дотронуться языком. Жуя край простыни, чтобы возглас неудачи не вырвался наружу, Кросс представляла, как лодка её постели вплывает под своды грота. Закрыв глаза, пегаска представила, как в наступившей кромешной тьме, полной шорохов летучих мышей и плеска волн, мохнатые мускулистые копыта стягивают её передние и задние ноги верёвками, зажимают рот. Ночные чудовища по одиночке и парами овладевают кобылкой. Один из мучителей властно перекинул кобылку через борт, держа за задние ноги. Мордочка Кросс окунулась в ледяной чёрный поток. Напряжённый член вошёл в трепещущее лоно. Тьма усиливалась слоем щекочущей распахнутые глаза воды. Мышцы матки судорожно сокращались, наверняка принося насильнику удовольствие, когда Кросс изо всех сил пыталась сдержаться, чтобы не вдохнуть воду в горящие от удушья лёгкие. Сделать глоток пахнущего сыростью воздуха удавалось, лишь когда один из демонов за гриву выдёргивал голову Кросс на поверхность и стегал её по скулам и губам вытянувшейся до невероятной длины мужской статью. Струи горячего семени жгли окоченевшую от воды кожу, словно кипящее масло.

Внезапно тьму пещеры разбавило белое водянистое свечение. Насиловавшие пегаску призраки испарились, втянулись в подсознание. Кросс снова осталась в одиночестве на своей кровати. Оба передних копытца пони сунула во влажный горячий сумрак влагалища. Зубы впились ниже щиколотки в закинутую к самому ушку ногу. На край кровати присела белая, похожая на тень единорожка.

– Кристи? – Кросс почувствовала жар стыда, приходящего к каждому, кого застали за столь личным и не терпящим постороннего вмешательства занятием.

– Привет. – Голос Кристалин был бесцветен и сух. – Как же так. Сначала оттрахала. А потом убила.

Прозрачная тень оседлала распростёртую на спине пегаску. Кросс хотела возразить, что она не убивала. Но уверенности в обратном не было. На смену огню стыда пришёл полярный холод.

– А потом – убила. – Возникший на передней ноге Кристи коготь, похожий на хитиновую косу богомола, вошёл в правое подреберье пегаски.

Кросс печально смотрела, как её кровь бурым ручейком стекает в воды реки забвения.

Ред Кросс была одинока. Поэтому труп нашли лишь на второй день, когда терпение квартирной хозяйки лопнуло, и она пришла за обещанной платой.