Обречённые

Вдох. Воздух тяжело идет через фильтры. Он пахнет пылью. Эта пыль теперь – наша постоянная спутница, она есть абсолютно везде: в воздухе, который мы вдыхаем, в еде и воде, которую мы пьём. Пыль сопровождает нас везде, куда бы мы ни пошли и что бы мы ни делали.

Ещё глоток густого пыльного воздуха. Не выдерживаю и закашливаюсь. Проверяю фильтры.

– Меняю! – выкрикиваю я. Маска плотно прилегает к морде, но звук всё равно разносится далеко.

Задерживаю дыхание и скручиваю фильтр. Главное – не вдохнуть. Никто не может сказать, сколько вдохов отравленного воздуха убьёт тебя, но узнавать это на своей шкуре мне не хочется вовсе.

Меняю фильтр на такой же старый и побитый, но дышать в нём становится заметно проще. Древние фильтры, которые были произведены ещё до пандемии, давно закончились, поэтому пони перезабивают старые.

– Эй, Хук, ты там как, в порядке? – спрашивает пони чуть впереди меня.

– Да, спасибо, – отвечаю я, переводя дух. – Скоро мы уже придём?

– Да уже, считай, на месте. Сейчас Сиг точно скажет, – с этими словами старый пони повернулся и посмотрел в направлении нашего движения. – Эй, Сиг, ты там нашла вход?

Мы приближались к развалинам странного сооружения. Чем бы оно ни было раньше, сейчас оно почти полностью разрушено и засыпано жёлтым песком. Над дюнами поднимались обломки металлических конструкций, а недалеко от них виднелась накренившаяся штуковина, напоминающая тарелку.

– Что это вообще такое? – спросил я, с любопытством глядя по сторонам.

– Не знаю, Хук. Пошли давай. Сиг не отвечает – надо её найти, – мой наставник направился в сторону остатков сооружения.

Мы поспешили добраться до старых обломков. Наносы и дюны покрывали развалины почти целиком так, что лишь некоторые места старых бетонных сооружений возвышались над жёлтым морем.

– Как думаешь, что здесь было раньше? – мой напарник обернулся ко мне. Этот пони по праву считался одним из самых опытных разведчиков, но даже он со всем своим опытом никогда ничего подобного не видал.

– Не знаю. Честно. Даже идей нет, – я пожал плечами. – Эй, смотри, кажется, вон она!

Солнце бликами отражалось от белого костюма химзащиты пони, стоящей на крыше разрушенного здания.

– Эй там, внизу! Хватит копаться, всё самое интересное внутри! – оклик Си́гнал разнесся далеко над развалинами.

Мы с товарищем ускорились. Бегать в защитных костюмах было крайне неудобно, но любопытство подстёгивало, поэтому мы вдвоем потрусили к ближайшей дюне, чтобы взобраться на крышу к Сиг.

– Ну чего вы так долго?! Хотите ночь снаружи встретить? – Сиг смотрела на нас сквозь стёкла противогаза. Казалось, она вся лучится энергией. Её можно было понять: она не находила себе места с тех пор, как сумела найти упоминание этих развалин пару месяцев назад. И сейчас, так близко к её заветной цели, ей наверняка казалось, что мы её только тормозим.

– Спокойно, Сиг, – произнёс мой компаньон, шумно дыша. Ему эта пробежка наверх далась тяжелее, чем он старался показать. Всё-таки возраст сказывался. – Что это вообще за место? Мы не полезем внутрь, пока не будем знать точно. – Наверняка ответ ему известен, просто хочет сделать приятно Сиг: молодой пони нравится быть в центре внимания.

Кобылка улыбнулась под маской:

– Это какой-то «Центр связи». Я не знаю подробнее. Все, что могу сказать – вся информация об этом объекте охранялась ещё строже, чем об убежищах. Можешь такое себе представить, Рэнч? – обратилась единорожка к моему спутнику.

Я слегка нахмурился. Насколько мне было известно, никакие объекты старой Эквестрии не охранялись более серьёзно, чем убежища. Впрочем, ходили ещё какие-то слухи о сверхсекретных лабораториях по разработке лекарства, но они никогда не находили подтверждения.

Судя по скрытой за маской морде Рэнча, он тоже пребывал в недоумении.

– И почему мы узнаём об этом комплексе только сейчас? – видимо, риторический вопрос, потому что ответ на него мы навряд ли получим. – Ладно, всё равно уже. Сиг, ты нашла вход?

Пони энергично кивнула.

– Да, смотрите, вот здесь.

Мы прошли по крыше к каким-то металлическим конструкциям, которые раньше, вероятно, были антеннами или чем-то таким. В крыше зияла дыра. Края её искрошились, обнажая арматуру, торчащую в разные стороны.

– Здесь и войдём – всё равно нормальные входы уже давно засыпало, – Сиг отошла от дыры и посмотрела на меня. – Готов, Спринг?

Короткий кивок в ответ. Начиналась та часть работы, для которой меня и брали на вылазки.

Я отстегнул сумку с бока и вынул оттуда моток верёвки. Мне предстояло спуститься вниз и подготовить нормальный спуск остальным и снаряжению, что мы тащили с собой. Следом за сумками должна была настать очередь защитного костюма. Нормально лазать в этой тяжеленной штуковине не представлялось возможным – равно как и находиться на поверхности без неё. Казалось бы, дилемма, но нет – следом за верёвкой извлекаю из сумки пластиковый кейс со шприцом в нём. Субстанция внутри переливается всеми цветами радуги. Эта штука даст мне кратковременную защиту от патогена в воздухе, так что костюм я смогу снять. Жаль только, что маска всё так же должна оставаться на мне, но ничего не поделать.

Ввожу кончик шприца в катетер на костюме. Сколько лет уже этой защитной одёжке, а работает-то всё так же исправно – словно лишь вчера сошла с конвейера. Плавно давлю на поршень и чувствую, как по ноге разливается онемение. Сыворотка подействовала – пора приступать.

Пока Рэнч крепит верёвку за остатки антенн, несколькими движениями расстёгиваю костюм и чуть ли не выпрыгиваю из него. Разгорячённое недавним спринтом тело радуется освобождению из душного плена химзы. Тёплый сухой ветерок овевает меня – и так и хочется расправить крылья и полететь куда-нибудь. Но не судьба.

Закрепляю на себе страховку и подхожу к краю дыры в крыше. Спускаться вниз было немного тревожно, но в то же время любопытно.

– Готов? – спрашивает Рэнч.

Разворачиваюсь и киваю. Осторожно свешиваю в проём сначала задние копыта, повисая на передних, а после и вовсе соскальзываю вниз, вися на одной верёвке и покачиваясь из стороны в сторону, словно маятник. Используя систему из парочки карабинов на страховке, начинаю медленно скользить по верёвке вниз, в темноту.

Луч налобного фонаря выхватывает из мрака стены этого здания. Какое же оно огромное! Крышу проломило прямо посреди колодца в центре строения, а вдоль стен я вижу многочисленные мостки и старые линии коммуникаций. Всё старое, покрылось песком, пылью, и обросло слоем грязи.

Копыта касаются земли. Отстёгиваю верёвку и два раза дёргаю за неё – знак остальным, что я спустился и что они могут присылать мне костюм. Канат быстро утягивается наверх, а я проверяю часы. Как и следовало ожидать, спуск занял немного времени – чуть меньше пары минут.

Теперь нужно дождаться химзы и закрепить страховку внизу, чтобы можно было спустить остальных.

Конечно, это было бы значительно легче, умей я летать. Но я не умел, поэтому и оставалось полагаться на верёвки и карабины. В убежище не было места, где можно было бы практиковать полёты, да и поговаривали, что они тоже как-то связаны с болезнью.

Внизу находится очень удобно рухнувший кусок балки, из которого получается прекрасный блок для веревки. Отточенными движениями я вяжу узлы и затягиваю их. Непросто без использования рта – но ничего, этот навык в убежище мы отрабатывали, так что справляемся.

Снова пора надевать костюм, который как раз спустили сверху. Душная резина плотно облегает и прерывает то мимолётное чувство свободы, но делать нечего – таковы реалии нашего мира. Возможно, когда-нибудь, пони снова смогут ходить по поверхности без этой душной химзы. Возможно…

Закрепившись, дёргаю за веревку один раз – готов. Через несколько секунд она натягивается между мной и балкой, но я стою неподвижно. Слегка приподняв копыто, я позволяю тросу скользить через блоки на моей страховке и неспешно нести одного из моих компаньонов вниз.

– Ой, а здесь как-то пустовато... – Сиг спустилась первой и теперь оглядывала окрестности. Не знаю, что, помимо вездесущего песка, Сиг рассчитывала здесь увидеть, но сейчас она явно не впечатлена.

Пока я спускал Рэнча, она успела облазить весь первый этаж помещения в поисках сувениров с поверхности. Я припомнил свою первую вылазку – как мне было интересно абсолютно всё. С тех времён прошло совсем немного, но поверхность уже утратила ту привлекательность, которая свойственна ей в самый первый раз.

– Ну, хоть без эксцессов, спасибо Селестии! – пробубнил Рэнч, оказавшись на земле.

– Эй, в тот раз это была не моя вина! – воскликнул я в ответ на его комментарий. Хоть я действительно не был виноват в том, что на прошлой вылазке старикан пролетел пару метров из-за порванной верёвки, он теперь до конца жизни меня этим будет попрекать. – Куда теперь?

Рэнч осмотрелся. Спец по древним технологиям, он безошибочно их чувствовал, как старое радио, что настроено на одну частоту.

– Сюда. Я более чем уверен, что основная часть комплекса находится под землёй, поэтому надо найти лестницу. А они обычно располагаются… Здесь!

Действительно, дверь, которую Рэнч толкнул плечом вывела нас на лестничную клетку. Пролёты уводили вниз на два этажа и оканчивались гермодверью.

– Подвинься, Рэнч, – Сиг протиснулась к тяжёлой двери. – Сейчас, у меня есть коды для открытия этого места.

Она что-то вбила в панельку на стене около двери, подключив к ней аппаратуру из своей сумки и невнятно что-то бормоча. Спустя пару минут дверь с шипением отворилась.

– Центр связи, говоришь? – спросил я у Сиг. – А была ли информация о других подобных объектах?

– Не знаю, – пожала плечами Сиг. – Мне точно не встречалась. Да и никому в убежище тоже, скорее всего.

Дверь закрылась за нами, и громкое шипение воздуха наполнило тамбур.

Естественно, если хоть какая-то информация могла хотя бы теоретически быть в убежище, Сиг бы прибрала её к копытам. Эта пони просто до безумия была влюблена в древние технологии и всё, что с ними связано. Но особенно сильно её привлекали старые информационные сети. Даже немного не так – её привлекали только информационные сети – и ничего больше. Всё, что осталось от информационного пространства Эквестрии, было для Сиг лакомым кусочком.

Тем временем другая дверь перед нами отворилась, открывая проход к очередной лестнице.

Спустившись, мы оказались в узком туннеле с серыми стенами.

– Сервисный ход. Он наверняка выведет нас в рабочие помещения этого центра, – сказал Рэнч, уверенно продвигаясь вперёд по туннелю.

Бетонные стены сервисного туннеля выглядели нетронутыми временем. Ни трещинок, ни сколов, ни выбоин – ничего не указывало на то, что это место стоит уже который десяток лет без ремонта.

– Пришли. Будьте осторожны, здесь может быть система безопасности, – сказал Рэнч, открывая металлическую дверь в конце коридора.

Помещение, открывшееся нам, было пустым. Да, тут была пыль повсюду, но ничего более.

– Так странно... – Сиг с удивлением озиралась по сторонам. – Сложно представить, что когда-то здесь были пони.

– Ага, – отозвался механик. – А теперь это место – большой пылесборник.

– Ой, да ладно тебе! – воскликнула Сиг. – Только представь себе, чем занимались пони тут раньше! Может, это центр связи с лабораториями, которые производили лекарство!

– Все подобные лаборатории давно разграблены, и лекарства в них нет, – откликнулся Рэнч. – Хвала Селестии, что хоть некоторые запасы сыворотки остались.

– Эй! – воскликнул я перед тем, как Сиг успела сказать Рэнчу ещё что-то – мне не хотелось слушать их споры о том, может ли где-нибудь быть лекарство или нет. – Пойдёмте уже, этот комплекс сам себя не обыщет.

В дальнем конце этой комнаты был проход, который, судя по всему, вёл в глубины центра связи.

– Смотрите-ка, он ведёт вниз, – с удивлением протянула кобылка, когда мы ступили в коридор.

– Ага, – подтвердил механик. – Видимо, комплекс располагается ещё глубже.

Этот туннель был значительно шире предыдущего. По его стенам через равные промежутки висели плакаты, выглядящие так, будто их напечатали только вчера. Глянцевая бумага переливалась радужными цветами в свете фонарика, и никаких следов старости не было видно. Время совсем не коснулось их – и на фоне серых стен и общего запустения они выглядели немного жутко и неуместно.

«Вместе в новое будущее!» – гласил тот, что я решил осмотреть. Над надписью была изображена лавандовая пони в лабораторном халате, держащая телекинезом колбу с радужной жидкостью.

«Наука – наше спасение!» – на другом пони-ученый стоял у доски и решал на ней какое-то уравнение.

И каждый плакат был исполнен в таком стиле и нёс схожий посыл.

– Сиг, это точно центр связи, а не научная лаборатория? – Рэнч тоже обратил внимание на все эти постеры.

– Я не знаю, парни. В документации к объекту было ясно сказано «Центр связи». А класс секретности не соотносится с таковым для любой из известных сети лабораторий. Разве что это одна из тех самых “сверхсекретных лабораторий”, – последнюю часть высказывания она проговорила со слегка задумчивой интонацией.

– Странно всё это, – сказал Рэнч. – Мне это не нравится. Не похоже ни на один объект из всех, где мне доводилось бывать. Будьте осторожны, мы не знаем, что это место может в себе таить.

Я с удивлением взглянул на старого пони. Такое высказывание от него действительно было неожиданным: он был самым опытным разведчиком Убежища. А место действительно было странным – даже я мог это чувствовать.

Может, точно какая лаборатория?..

– Да брось, Рэнч, – я попытался приободрить старика. – Зато представь, сколько всего тут можно найти! Судя по этим плакатам, наверняка здесь тоже занимались наукой. Может и сыворотка найдётся.

Рэнч лишь тяжело вздохнул. Я тоже пока слабо верил в то, что говорил.

– Предчувствие у меня нехорошее, – он потупил взгляд. Казалось, ему было неловко произносить это. – Тут бы живыми уйти...

Я не нашел, что ему ответить. Но неясное чувство тревоги продолжало нарастать во мне, несмотря на попытки его игнорировать.

Но вот спуск закончился, и мы вышли в атриум.

– Ух ты! – произнесла Сиг, явно впечатлённая размерами помещения.

Атриум был большим. Лучи фонариков выхватывали из окружающей тьмы низкие столики и мягкие пуфы, а ковровое покрытие извергало из себя облачка пыли при каждом шаге. Противоположные стены помещения терялись во мраке – лучи фонариков до них даже не доставали.

На ближайшем столе под слоем пыли лежал журнал. “Удивительные места Эквестрии: Рэйнбоу Фоллз” – значилось на обложке. Снова тот же глянец, что и на плакатах, как будто его напечатали только вчера, а не много десятков лет назад.

– А ведь когда-то там тоже жили пони… – задумчиво бормочет Сиг, глядя через моё плечо на журнал.

– Жили, да, – флегматично отвечаю ей я, упаковывая журнал в сумку.

– Хотелось бы там побывать? Самому посмотреть на эту красоту? – я вижу, как сверкают от возбуждения её глаза под маской.

– Туда пешком переться – никаких фильтров не хватит, – полушутливо отвечаю ей я. На самом деле я бы не задумываясь согласился махнуть туда на денёк-другой. Но единорожке я об этом не говорю – не хочу касаться этой темы.

Она тяжело вздыхает под маской.

– Ты такой же, как и он, – кивает в сторону Рэнча. – На уме одни фильтры и припасы. Ничего не осталось светлого.

Еле сдерживаю себя, чтобы не огрызнуться в ответ. Стоит только затронуть тему прошлой жизни при Си́гнал – и всё, разговор о том, как здорово было бы найти лекарство, обеспечен. Иногда мне кажется, что эта пони научилась взламывать компьютеры и получать доступ к запретной информации только для того, чтобы искать упоминание о лекарстве в ещё большем количестве источников.

С другой стороны, такая сильная вера в спасение была определённо достойна уважения.

– Если это их атриум, то сколько же всего пони здесь жило?! – Си́гнал решила сменить тему, за что я был ей безмерно благодарен.

– Много, по видимому. Я думаю, не меньше пары тысяч, – Рэнч направился вдоль стены помещения. – И если здесь у нас атриум, то недалеко отсюда должна быть комната управляющего комплексом и электрощитовая.

Мы в молчании двинулись за самым опытным членом нашей группы.

– Хм, Рэнч, – несмело обратилась Сиг к старику. – А это нормально что, ну, здесь никого нет?

Старый пони мотнул головой:

– Нет. И мне это не нравится.

– Но где тогда все пони? – не унималась молодая единорожка. – В плане, здесь есть вещи, кружки на столах, журналы и прочее, то есть здесь явно кто-то жил! Куда они могли подеваться?!

– Без понятия, – вздохнул Рэнч. Хоть я и не видел его лица, я не сомневался, что он сейчас закатил глаза.

Я вздохнул. Си́гнал иногда бывала на редкость приставучей кобылой. К счастью, небольшой коридор уже закончился очередной металлической дверью.

– Ага, вот мы и на месте!

За дверью находилась небольшая комнатка с пультами и несколькими тёмными мониторами.

– Ты сможешь запитать этот комплекс? – Сиг с интересом рассматривала пультовую, особое внимание уделяя мониторам. – Пожалуйста, очень пожалуйста, – она состроила жалобную мордочку за стеклом противогаза.

– Сейчас поглядим. Здесь где-то должен располагаться пульт управления генераторами, – старый механик попытался сохранить серьёзное выражение на лице, но глядя на Сиг не удержался и улыбнулся в ответ.

– Как думаешь, какие тут установлены? – спросил я, с улыбкой наблюдая за компаньонами. Чувство тревоги рассеялось, и я вздохнул свободнее. Не знаю, что меня так волновало, но вид смеющихся товарищей немного обнадёживал.

– Скорее всего, обычные, на магической искре. Судя по тому, что мы видели, это место было рассчитано на автономное существование. А раз света нигде нет, то есть два варианта: первый – генераторы в спящем режиме, второй – они сломаны.

– Ну, надеюсь на первый. Только представь, сколько всего можно вытянуть из их информационных систем! Если и есть какая-то информация по лекарству, то наверняка её можно получить здесь.

– Ага, ага, погоди минутку… – Рэнч колдовал над пультами. – Ага, вот ты где!

В тот же миг что-то щёлкнуло – и где-то глубоко под нами раздался низкий гул. Его было скорее не слышно, но, тем не менее, он отчётливо ощущался. Вскоре после этого, несколько раз резко моргнув, зажглись лампы на потолке, заливая пультовую ярким белым светом.

– Значит, это главная комнатка во всем комплексе? – спрашивает единорожка разочарованно.

– Не знаю. Управление генераторами производится отсюда, но наверняка здесь где-то должны быть кабинеты администрации комплекса или что-то такое. – Рэнч пожал плечами.

– Сейчас, наверняка здесь есть цифровые планы. Я мигом вытащу нам планировку этого комплекса! – Сиг с широкой ухмылкой подошла к одному из пультов под монитором. Теперь они светились приятным голубым светом и запрашивали пароль.

Сиг извлекла из своих сумок несколько проводков и подключила их к пульту. Следом она подсоединила их к портативному анализатору чего-то там – никогда не понимал, что именно она использует в своей работе. Анализатор этот был очень дорог для неё. Не помню, почему – что-то про “несанкционированные электронные отмычки” или нечто такое.

– Так-так-так, поглядим, что тут у нас… Пять-восемь, семь-девять, семь-пять… И это у нас… Серьёзно?! – она удивленно воскликнула. – Здесь точно сидел какой-то озабоченный извращенец…

На одном из синих мониторов появился план комплекса.

– Ого! А он действительно большой! – я присвистнул.

– Действительно, – подтвердил Рэнч. – Смотрите, вот генераторы на нижних уровнях, а вот и центр связи на один уровень ниже нас. И администрация прямо рядом с ним.

– Здорово! Самое время узнать, чем же тут действительно занимались и с кем связывались! – Сиг чуть ли не пританцовывала от нетерпения.

– Пошли, – Рэнч направился к выходу. – Не будем терять времени.

На обратном пути мы снова прошли через комнату отдыха. Теперь, залитая светом потолочных ламп, она выглядела куда печальнее. Запустение царило здесь, и под ярким светом это место ясно говорило: здесь жизни нет. Мне стало еще неуютнее в этом месте, а тревога, только отступившая в пультовой, начала снова закрадываться в сознание.

– И всё же я не понимаю, где все. Нет, в плане, если они умерли, то здесь должны быть тела или что-то такое, разве нет? – Си́гнал снова начала доставать старого пони вопросами.

– Пони, как правило, не умирают внезапно. Наверняка большую часть их останков мы сможем отыскать в комнатах, – Рэнч, не сбавляя темпа, шёл вперёд.

– Как думаете, мы сможем перевести пони из убежища сюда?

Я замер на середине шага. Такого вопроса я не ожидал даже от мечтательницы вроде Сиг.

Рэнч тоже остановился, глядя на единорожку в немом удивлении. Сиг была известна большей части Убежища не как талантливый хакер, а как непоседливая пони с немного безумными идеями. И это, судя по всему, была одна из них.

– Ты сейчас серьёзно? – неверяще уставившись на неё, спросил Рэнч.

Си́гнал вперила в него ответный взгляд, который словно бы говорил: “А что, собственно, тебя смущает?”

– Ты серьёзно… – пробормотал старый пони, закатив глаза. – Нет, не сможем. Просто скажи, как ты себе это представляешь?

Единорожка опустила взгляд. Сиг не сильно любила, когда ей так открыто указывали на абсурдность её идей.

– Это невозможно, Сиг, пойми, – уже гораздо мягче произнёс Рэнч. – Более того, мы не знаем, что случилось с пони здесь. Неужели ты хотела бы привести свою семью в место, которое может быть опасным?

Сиг приободрилась и виновато улыбнулась:

– Да, я как-то действительно не подумала об этом. Простите.

– Ничего страшного, Сиг. Впредь просто постарайся думать наперёд, хорошо? – приободрил её Рэнч.

Кобылка кивнула в ответ.

– Пришли. За этой дверью находится центр связи, – Рэнч толкнул дверь. – Хм, заперта.

– Сможешь её открыть? – с надеждой в голосе спросила Си́гнал.

– Наверняка, – отозвался земнопони. – Обыщем административные помещения: наверняка там найдутся ключи.

Административное крыло выглядело почти так же, как и комната отдыха, только куда меньше. Пред нами снова предстало округлое помещение с парочкой кресел и столиком, а в кабинеты начальства комплекса вели несколько деревянных дверей.

– Не будем терять времени. Хук, осмотри правую секцию, Сиг – левую, я пройдусь по центральной, – с этими словами Рэнч направился к двери напротив нас.

Я кивнул и двинулся в указанном направлении.

«Доктор Фул Бикер, старший научный сотрудник» значилось на двери, к которой я подошёл.

Внутри кабинет оказался небольшим. Напротив входа был стол с монитором на нём, а несколько картотечных шкафов стояло у стен по бокам от стола. Плакат с уже виденной мною ранее единорожкой висел на стене. Картину дополнял скелет пони, сидящий за столом.

Мне уже доводилось видеть мертвых и раньше. Скелеты, как правило, оказывались единственными обитателями подобных комплексов, где что-то пошло не так.

Я подошел ближе к останкам пони. Бейджик на халате подтвердил мои подозрения о том, что это и была старший научный сотрудник.

На столе около неё я обнаружил пистолет. Ещё раз оглядел скелет. Ну да, как я и предполагал, Бикер была единорогом. Довольно сложно застрелиться, если ты не можешь навести пистолет на свою же голову. Откуда у научного сотрудника было оружие я не знал, но меня это не сильно интересовало.

Помимо пистолета на столе также обнаружилась пластиковая карта с магнитным чипом на ней. Она была снабжена удобным ремешком, за который я её и поднял. Рэнч ещё во время моей первой вылазки научил меня, что все вещи подобного рода следует собирать в первую очередь, ведь частенько самые необходимые помещения бывают заперты.

Помимо пистолета и карты на столе больше ничего не было, если не считать монитор, который светился синим цветом. Я из любопытства нажал на одну из кнопок на клавиатуре. Вместо привычного поля для ввода пароля на экране высветился текст.

«Я пишу это в первую очередь для успокоения своей совести, ведь глупо надеяться на то, что кто-либо когда-либо это прочтёт. Вся работа, которую мы проделали с начала пандемии, весь прогресс и достижения – всё в пустую. Мы не продвинулись ни на шаг в разработке лекарства. Ресурсы комплекса на исходе. Ковчег не выходит на связь уже больше девятнадцати лет. Очевидно, что там все давно мертвы. Досадно, очень досадно. Генри хочет активировать протокол «Долгая Ночь». Считает, что это гуманнее. Гидропоника хоть и работает, но она не стабильна, а времени на тесты у нас уже нет. Можно было бы оставить часть наших ребят бодрствовать и отдать им все оставшиеся припасы, чтобы они наладили эти фермы, но это навряд ли сработает. Не знаю.

Я не хочу в стазис-сон. Это будет сон без возможности пробудиться – и Генри с Зенит это понимают. Пусть это будет личным выбором каждого, вот что я думаю. Обидно. Обидно, что мы подвели Эквестрию. Мы оказались бессильны перед этим вирусом. Мне жаль, что так вышло. Мы сделали всё, что могли. Прощайте.»

Я перечитал записку ещё раз. Она порождала только вопросы, на которые не было ответов: протокол «Долгая Ночь», нечто «Ковчег», какой-то сон. Я не бывал в центрах связи до этого, но очень сомневался, что они должны работать таким образом.

Вероятно, информация внутри компьютера могла бы пролить свет на некоторые детали всего этого, но она была под защитой: нажатие любых кнопок на клавиатуре ни к чему не приводило. К счастью, это ненадолго – с лучшим взломщиком Убежища в команде я не сомневался, что нам не придется ждать перед тем, как мы сможем заглянуть в данные на этой машине.

Выходя в общее помещение, отмечаю, что Рэнч уже закончил с кабинетом директора комплекса – вероятно, ему тоже нужна помощь Сиг с компьютером. Не удивительно – наверняка там стоит пароль или ещё какая защита.

– Нашел что-нибудь? – кивает он мне. Но что-то не так в его поведении. Как будто он чем-то встревожен.

– Немного. Скелет научного сотрудника и его записку. А ты?

– Скелет? – удивленно переспрашивает Рэнч. – Это первый мертвец во всём этом комплексе пока что. А что в записке?

– Куча тарабарщины. Какие-то приказы сверху, протоколы, какой-то «Ковчег», – пожимаю плечами. – Там также есть компьютер, но он под защитой – хочу попросить Сиг взломать его.

– Конечно. Пошли за ней, – Рэнч первым направляется к кабинету.

– Постой, – окликаю я его. Пони поворачивается ко мне – и я ясно вижу, что он весь на нервах. Ему абсолютно точно не нравится это место, хоть он и пытается этого не показывать. – Вот, чуть не забыл, – протягиваю Рэнчу ключ-карту. – Нашёл в кабинете.

Старый пони повертел карточку в копытах:

– Это хорошо. Наверняка с её помощью можно будет попасть в центр связи или в генераторную. Пошли, посмотрим, как там Си́гнал.

Мы подходим к оставшемуся кабинету.

«Зенит, офицер связи» – гласит табличка на двери.

Сиг, как и следовало ожидать, сидит внутри за столом, и голубоватый свет монитора отражается от её маски. Глаза за ней широко раскрыты, и зрачки мечутся туда-сюда, считывая информацию с экрана. Она так увлечена, что не замечает нас.

– Сиг, – негромко зовёт её Рэнч. Она вздрагивает и поднимает на нас взгляд.

– Парни, вы не поверите, что я тут нашла, – её голос дрожит. Мне становится не по себе от того, каким тоном она это говорит.

– И что же такого ты нашла, Си́гнал? – Рэнч хмурится под маской.

– Это место действительно использовалось для связи. Для связи с каким-то объектом «Ковчег».

– «Ковчег»? – переспрашиваю я. – Это название было в предсмертной записке от Бикер.

– Да, возможно. Одно здесь странно: я не могу найти координаты этого ковчега. Все полученные оттуда данные помечены как «Источник: Ковчег». Не могу понять, что это за место и где оно находится.

– Здесь есть хоть какая-то информация по этому Ковчегу? – спрашивает Рэнч.

– Нет. Здесь точно нет. Может, на компьютере директора мы найдем что-нибудь, – Сиг встает с места и направляется к выходу. – Но могу сказать точно две вещи: первое – Ковчег находится очень-очень далеко, второе – у них был защищенный и изолированный канал связи. Другими словами, никто кроме Ковчега и нашего Центра связи не мог подключаться к нему.

– Значит, все ответы должны быть где-то в этом центре, верно? – Спросил я.

– Именно, – кивнула Сиг в ответ.

Мы с Рэнчем последовали за взволнованной пони. Это место продолжало становиться всё более странным и пугающим. Недавнее любопытство и кураж уступили место тревоге и настороженности.

Кабинет директора мало отличался от такового у Бикер или у Зенит. Монитор на столе призывно светил синим – и Сиг не замедлила усесться в директорское кресло и уставиться в экран.

– Ну давай, покажи мне всё… – её копыта летали над клавиатурой, а взгляд метался между монитором директорского терминала и экранчиком портативного анализатора. От стекла её противогаза отражались ряды и столбцы белых символов на синем фоне, слишком быстро сменяющие друг друга, чтобы их можно было успеть прочитать. Да и навряд ли они бы мне о чём-то поведали. В конечном итоге, именно Си́гнал была нашим специалистом по обходу защиты, и если кто и мог разобраться в хитросплетениях кода, то только она.

– Так-так-так, поглядим, что тут у нас… Дампируем дату, парсим тут… Блинский, а это что?! – Сиг увлеченно тыкала копытами в небольшие кнопки на портативном анализаторе. – Ну давай, иди к мамочке… И-и-и-и готово! Смотрите на экран!

Мы с Рэнчем подходим к ней. Сиг умело управляется с компьютером, открывая какие-то директории и файлы.

– Постой-ка, – останавливает её Рэнч, – вот тут, первое сообщение от Ковчега.

Его копыто утыкается прямо в монитор, указывая на дату. Числа мало что мне говорят, ведь по такому летоисчислению уже давно никто не живёт.

– Месяц с начала пандемии, – поясняет нам старый пони. – Тогда, когда патоген только вырвался наружу, его пытались сдержать два месяца. Но многие программы правительства начали разрабатываться и спешно реализовываться именно в то время. Эти пони действовали очень быстро, раз за месяц сумели устроить тут всё на таком уровне, что начали работу с Ковчегом, чем бы он ни был.

– Так, смотрите, приветственное письмо,– Сиг открыла очередной файл на компьютере. – Посмотрим, чем здесь занимались на самом деле.

«Здравствуйте, уважаемый мистер Генри. Надеемся, что Вы прибыли в Центр Связи в добром здравии. Правительство Эквестрии выбрало вас на должность директора этого комплекса. Это письмо призвано ответить на многие, если не все ваши вопросы относительно предстоящей деятельности.

Первая основная задача Центра Связи – поддержка связи с орбитальной станцией «Ковчег». Ковчег является передовой разработкой, представляющей из себя лабораторию, максимально защищённую от воздействия патогена. В ваши задачи входит поддержание связи с ними и обмен результатами исследований патогена МВ-014. Для стабильного поддержания контакта вам выделена команда высококвалифицированных специалистов под управлением Зенит – её личное дело вы сможете найти в соответствующей директории.

Вторая основная задача – исследование патогена МВ-014 и его воздействия на пони и других разумных существ. Для сбора всей необходимой информации старший научный сотрудник Фул Бикер и её команда учёных были специально обучены и проинструктированы. Лаборатории Центра Связи имеют односторонний доступ ко всем другим лабораториям для облегчения исследовательской работы.

Обо всех своих открытиях относительно патогена вы должны докладывать Ковчегу.

Ресурс Центра Связи рассчитан на двадцать лет бесперебойной автономной работы – по истечении этого времени протокол «Тихая Ночь» должен быть приведён в исполнение. Протокол представляет из себя погружение всех сотрудников комплекса в состояние стазис-сна, в котором они пробудут до пробуждения извне.

Мы понимаем, что возлагаем на вас тяжелую ношу, мистер Генри. В то же время вы были выбраны как наиболее профессиональный сотрудник для такого рода деятельности. Сейчас судьба не только всей Эквестрии – всего мира находится в ваших лапах, ведь от ваших наблюдений за патогеном в естественной среде будут отталкиваться учёные Ковчега при создании вакцины.»

Прочитав документ, мы какое-то время сидели в молчании.

– Рэнч, что такое «орбитальная станция»? – спросила Сиг.

Наверно, я уже должен был перестать удивляться вопросам этой единорожки. Она умудрялась сочетать в себе высокую эрудированность в некоторых вопросах и абсолютную безграмотность в других.

– Орбитальная станция называется так потому, что находится на орбите нашей планеты, – ответил я ей.

– На орбите? – переспросила она, удивленно приподнимая брови под маской. – Это где?

– Очень высоко над землёй, – ответил Рэнч. – В данный момент это не очень важно. Сиг, что у них по отчётам? Мне интересен научный обмен с Ковчегом и отчеты о состоянии их систем жизнеобеспечения. Сможешь найти?

– Разумеется. Если оно есть в этой сети, я это достану, – улыбнулась Си́гнал. Ещё бы она не улыбалась – её самые дерзкие мечты становились реальнее с каждой секундой. Энтузиазм начал передаваться и мне: подумать только, лекарство! Его действительно разрабатывали здесь – и может быть – лишь может быть – мы найдём препарат тут, если он всё же был разработан!

Орбитальная станция! Само это сочетание слов было чем-то далёким и манящим. Это же как убежище, только в космосе! Вдали от патогена и его пагубного воздействия! Целый город пони там, наверху. Целый город пони, денно и нощно работающих на спасение нас здесь, внизу! Это было что-то невообразимое в тот момент. Это было что-то прекрасное, дающее надежду на светлое будущее.

А потом я вспомнил содержание предсмертной записки Бикер. Осознание того, что всё кончено, обрушилось на меня с полной силой.

– Эй, Хук, что с тобой?! – Рэнч и Сиг с тревогой смотрели на меня. Я же с удивлением обнаружил, что сижу на полу. Переживания настолько затуманили разум, что у меня подкосились копыта.

– Всё нормально… – помотал головой я, пытаясь прогнать давящие мысли, что было отнюдь непросто.

– Точно в порядке? – беспокойство так и плещется в глазах Рэнча. Старый пони волнуется за меня, и осознание этого факта немного помогает расчистить мысли.

– Их системы в порядке, – прервала нас Сиг. – Фильтры продолжают гонять воздух туда-сюда, хоть их никто и не меняет. С другой стороны, здесь нет никого живого – некому потреблять кислород.

– Здесь есть живые, – мрачно сообщает нам Рэнч. – Весь комплекс жив, просто находится в стазис-сне. Ждут, пока пони из космоса их разбудят, и они снова смогут жить в прекрасной Эквестрии прошлого.

Мы с Сиг недоумённо переглянулись.

– Стазис-сон? – мысли о давно мёртвых пони в космосе, вытесненные новой информацией об этом жутком месте, стали отходить на второй план. Теперь я проникся ещё более глубоким уважением к своему старшему другу. Он с самого начала чувствовал что-то нехорошее в этом месте – а мы не прислушались.

– Процесс, при котором пони погружают в очень долгий и глубокий сон. Практически все процессы в их телах останавливаются или замедляются настолько, что они могут спать очень-очень долго, если не вечно, – Рэнч хмуро глядит на нас. Кажется, он очень глубоко чем-то опечален, но мы пока не можем понять, чем именно.

Или можем. До меня начинает доходить.

– То есть ты хочешь сказать, что все жители этого комплекса не мертвы? – я неверяще уставился на старого пони. – Что они все где-то здесь, спят?

Рэнч только кивнул в ответ.

– Отчёты о потреблении энергии подтверждают это. Генераторы работают на десятую часть своей мощности, и этого хватает для работы одного вентиляционного отсека и… питания двух – нет, четырёх помещений. Они помечены как «Стазис-залы», – Сиг оторвалась от монитора и уставилась на нас.

Неловкое молчание висело в небольшом кабинете директора, в то время как мы втроём смотрели друг на друга и думали каждый о своём. Хотя я почти не думал. Сначала Ковчег, целая лаборатория в космосе, оказывается давно гнилой мечтой – теперь ещё и это. Целый комплекс с тысячами пони, которые спят. И мы собираемся забрать у них топливо и ресурсы для жизни.

– Сейчас самый главный вопрос, – наконец заговорил Рэнч, – определиться с дальнейшими действиями.

– У нас не так много вариантов, – пожала плечами кобылка. – Мы можем уйти, оставив всё как есть, собрать команду учёных и вернуться сюда. Здесь есть энергия и работающие системы – остальное мы принесём сами.

Рэнч посмотрел на Сиг с выражением крайнего неверия на морде.

– Нет, Сиг, – он тут же вскинул копыто, словно желая заткнуть нашу спутницу, – посуди сама. Этот комплекс заброшен. Мы не знаем, какие дыры в их изоляции могли появиться за столько времени. Это место – гробница. Богатая гробница, из которой мы должны вытащить всё, что только можно!

Сиг в гневе тряхнула головой:

– Нет! Мы не можем так поступить! Здесь же пони! Живые пони, понимаешь?! И ты предлагаешь просто забрать у них топливо! Они же помрут без него! Я уже не говорю про то, что здесь производилось лекарство! Единственное место во всём мире, где пони пытались вернуть всё как было! И ты предлагаешь просто спустить всю их работу?! – остаток фразы она уже кричала.

Слова Сиг резонировали с моими мыслями. Да, нашему дому нужно было топливо. Но отобрать его у них? Обречь невинных пони на смерть просто потому, что нам нужнее? Я не был готов нести эту ответственность. И я не мог поверить в то, что Рэнч серьёзно может считать, что мы правы в этой ситуации.

– Они же производят лекарство, старый ты пень… – прошептала она. – Лекарство от всего этого. Да это же наш лучший шанс на нормальную жизнь. Не сыворотка, не протектор – лекарство. И ты предлагаешь просто убить этих учёных… – она шумно и прерывисто вздохнула.

– А ты что думаешь? – Сиг решила первой нарушить тишину. – Тоже считаешь, что мы должны не только убить этих пони, но и обречь всех выживших, разграбив последнее место, где лекарство может быть изобретено?

Она, бесспорно, обращалась ко мне. И мне не хотелось ей отвечать.

Рэнч тоже поднял на меня взгляд:

– Действительно, Хук. Нас трое в команде – мы поступим согласно мнению большинства. Тебе необходимо сделать выбор, – спокоен, как и всегда. Ничего не может поколебать уверенность этого пони в своей правоте. И сейчас я чувствую, что его непоколебимая уверенность как будто передаётся и мне.

В то же время они ждут моего ответа. Как так получилось, что судьба этих пони оказалась в моих копытах? Перевожу взгляд с Си́гнал на Рэнча. Судьба не только этих пони, судьба моего дома. Надо просто выбрать, каких пони спасать. Действительно, просто…

– Я не знаю, – говорю я, стараясь не глядеть ни на кого из них.

– Лекарство, Спринг. Подумай о том, что пони смогут вылезти из-под земли и снова жить как раньше! – Сиг в отчаянии смотрит на меня.

Лекарство. Одна мысль о том, что жизнь может снова быть как с обложки журнала, который я ранее положил в сумку, была столь привлекательной, что я не мог отринуть её, как бы ни пытался. И в то же время я понимал, что это невозможно. Это была ещё одна мечта, которая умерла сегодня. Ещё одна надежда, которая не пережила пандемию.

– Сиг, – голос почему-то стал хриплым. – Они не справились с разработкой лекарства. Это место не сможет спасти Эквестрию.

“Ничто уже не сможет спасти Эквестрию”, – хотел добавить я, но не решился. Как будто если не произносить это вслух, оно перестанет быть правдой.

Она пристально глядит на меня. Кажется, что сквозь глаза заглядывает прямо мне в душу. А я смотрю на неё. И мне не нравится то, что я вижу. Она верит в это. Верит в то, что говорит, что ещё не всё потеряно. Что ещё есть надежда для Эквестрии. Надежда на завтрашний день.

– Там на столе у Доктора записка, – продолжаю я. – Она сожалеет о том, что ничего не вышло.

Сиг медленно кивает и выходит из комнаты. Мы с Рэнчем смотрим, как она скрывается в кабинете Бикер.

Какое-то время мы просто оба молчим. Я так и не сказал, какое решение принял в итоге. С другой стороны, не было уверенности, что мне придётся. В глубине души была надежда на то, что Сиг, прочитав записку Бикер, сама откажется от своей идеи. Мне очень не хотелось считать себя убийцей. Одно дело – слегка пренебрежительно относиться к смерти, но лишать кого-то жизни, причём осознанно? Нет, спасибо!

– Ты с ней согласен? – Рэнч не глядел на меня. Очень вероятно, что его одолевали схожие мысли.

– Я не знаю, – повторил я. – Она может быть в чём-то права. Если эти пони действительно спят…

– Они спят, пока их не разбудят извне. Мы немногое можем тут сделать, – старый пони покачал головой.

– Может, в таком случае имеет смысл разбудить их? – спросил я, поворачиваясь к Рэнчу.

– И что дальше? Они в стазис-сне не оттого, что им тут так хорошо жилось, – он вздохнул. – Будить их сейчас – смертный приговор. Стазис капсулы навряд ли переживут разгерметизацию, что уж говорить про повторное использование.

– А что, если мы просто оставим всё как есть? – спросил я с надеждой. Мне правда хотелось хоть чем-то помочь этим пони. По крайней мере, не хотелось им вредить.

– Ну оставим мы их, и что дальше? – Рэнч взглянул мне в глаза. – Сколько они ещё будут спать? О существовании этого центра знают только несколько пони. Это мы и население Ковчега. Кто их разбудит? Пони из космоса? Даже если Ковчег всё ещё там, наверху, живы ли пони там? Есть ли им дело до нас здесь, внизу? Изобрели ли они лекарство? Мы можем оставить этих пони здесь и успокоить вашу совесть.

Рэнч как будто бы читал мои мысли: слишком много “если”, слишком мало гарантий. И теперь я только сильнее убеждался в том, что верное решение лишь одно. Только почему-то принять его было совсем непросто.

– Ковчег не связывался с этим местом очень и очень давно, – пробормотал я. – Их никто не разбудит.

Я почувствовал копыто Рэнча на своем плече.

– Тебе нет нужды нести это бремя в одиночку, Спринг. Подумай о том, что приобретёт наш родной дом, – Рэнч ободряюще улыбнулся мне. – Это слабое утешение – но зачастую лучшего у нас не бывает.

Только тут до меня дошло: за всю свою долгую жизнь Рэнч наверняка побывал в подобных ситуациях и наверняка делал этот выбор до этого.

Мне стало жаль старого пони. Если он каждый раз испытывал то же, что и я сейчас, то я ему не завидовал. Каждый раз поступаться совестью для того, чтобы твой дом был в порядке… Незавидная участь.

Видимо, теперь это и моя судьба. Как бы я ни противился, теперь это данность. И я проникаюсь чувством глубокой благодарности к Рэнчу за его поддержку и участие. Действительно, с его поддержкой это будет не так тяжело. Наверно.

Я киваю в знак признательности за поддержку. Слова излишни – и без них всё ясно. Более того, я боюсь, что если всё-таки открою рот, то разревусь, как маленький жеребёнок.

– Пойдём к Си́гнал, – мягко произнес Рэнч. – Что-то она долго копается, не находишь?

Я кивнул и улыбнулся в ответ.

Сиг сидела в кабинете Бикер с абсолютно опустошенным выражением лица. Как только мы подошли к двери, она подняла на нас взгляд. Пустой и безжизненный. Сейчас она совсем не походила на ту кобылку, которая отыскала центр связи – вся её жизнерадостность и энергия пропали, оставив только оболочку. Я знал этот пустой взгляд: выражение скорби и грусти, перемешанное с апатией.

Это не было удивительно, с одной стороны: Сиг только-только обрела надежду на нормальное будущее – и тут же лишилась её, с другой стороны, не она одна.

На задворках моего сознания мелькал вопрос, почему я не чувствовал того же. Я старался не обращать на него внимания, ведь сейчас были дела поважнее, чем самокопания.

– Си́гнал, ты как? – спросил я. Глупый вопрос – я и сам мог прекрасно видеть, как она. Тем не менее, кобылка медленно кивнула головой.

– Я… – она прикрыла глаза. – Я не знаю, Хук. Это… – она мотнула головой в сторону экрана с запиской.

Я кивнул. Слова снова были не нужны – всё, что можно было сказать, красноречиво говорило её лицо.

Подхожу и присаживаюсь напротив. Сейчас мне требуется очень осторожно подбирать слова, чтобы не нарушить то хрупкое состояние равновесия, в котором она пребывает.

– Сиг, посмотри сюда, – кладу копыта ей на плечи, – этим пони уже не помочь.

На этих словах она начинает всхлипывать. Её мордочка кривится под маской, пытаясь сдержать слёзы, но я сомневаюсь, что у неё получится. Ничего страшного, пускай поплачет – ей это поможет успокоиться.

– Мы не можем разбудить их, Сиг. Ты же читала записку, у них нет ресурсов для жизни здесь. Разбудить их означает обречь на ужасную и скоропостижную смерть.

– Но мы же можем просто оставить их тут! Уйти, будто бы нас здесь и не было! – это её последний аргумент. Не передать словами, как же погано я себя чувствую, принуждая её к решению, которое она всеми силами противится принять.

– Мы можем, да, – вижу, как в её глазах загорается огонёк надежды. Какая я всё же мразь…

– Но тогда они навечно останутся тут. Будут ждать спасения, которое никогда не придёт, – заканчиваю фразу. – Ты точно уверена, что это более предпочтительный вариант?

Видно, что эта пони о чём-то крепко задумалась, и теперь вся надежда на то, что она сделает нужные выводы. Можно было бы мириться с тем фактом, что я приложил копыто к уничтожению целого убежища с живыми пони. Но смириться с тем фактом, что я убедил другую пони в том, что это правильное решение, будет гораздо сложнее.

Сиг пристально смотрит в ответ. Сейчас она может поверить мне – и мы просто пойдём вниз и заберём топливо из генераторов. Или Сиг может настаивать на своём – и тогда придётся придумывать что-нибудь ещё.

Даже если Сиг будет упираться, у нас есть формальные правила: в спорных ситуациях, решение принимается на основании голосования. Более того, Рэнч являлся лидером группы – и мы должны были его слушаться. Но я вовсе не поэтому хотел убедить Сиг. Мне казалось, что если убедить её, оправдаться перед ней, то это станет меньшим преступлением. Как будто бы переложу часть ответственности на кобылку.

– Я… Я понимаю… – прошептала Сиг. Плотину прорвало – и слёзы потекли по лицу пони. Я обнял кобылу, поглаживая её копытом по спине.

– Всё хорошо, Сиг, всё хорошо. Тебе нет нужды нести это бремя в одиночку, – я отметил, что в точности повторил слова Рэнча, сказанные им немного ранее. Интересно, сколько ещё добычиков из экспедиционных команд прошли через это? И как часто мне нужно это повторять, чтобы самому в это поверить…

Си́гнал скоро успокаивается. Она отстраняется от меня – я вижу смущение на её лице. Пони робко оглядывается на Рэнча, как будто хочет спросить его о чём-то.

– Пошли? – спрашиваю с лёгкой улыбкой.

Она опускает взгляд в пол:

– Мы можем сначала сходить в стазис-залы?

Оглядываюсь на своего лидера в ожидании его решения. Несмотря на то, что переговоры с Сиг вёл я, главным всё так же оставался Рэнч.

– Зачем? – безэмоционально спрашивает он в ответ. – Там не на что глядеть – просто пони в стазис-капсулах.

Сиг подавленно вздыхает. Мне становится ещё сильнее жаль её.

– К тому же, – продолжает меж тем Рэнч, – наверняка эти залы заперты. Ты находила какие-нибудь ключи?

Кажется, это действует на Сиг. Она поднимается на копыта и направляется в сторону выхода из кабинета. Мы с Рэнчем переглядываемся ещё раз перед тем, как следовать за ней. Мы оба помним про карточку Бикер – и ни один из нас не упоминает о ней. Наверно, так даже лучше. Лучше для всех, включая Сиг.

Мы идём назад к общему атриуму – оттуда есть выход на лестницы, ведущие вниз.

– Рэнч, а сколько здесь всего генераторов? – спрашиваю я.

– Четыре, – отвечает земнопони. – На самом деле, это в два раза больше, чем на всех объектах, где я бывал до этого. Ума не приложу, зачем им столько. В нашем убежище всего один генератор на магической искре – и пока у нас есть топливо для него, нам его более чем хватает.

– Вероятно, лаборатории требовали много энергии для нормальной работы, – отзываюсь я.

Пытаюсь занять голову чем угодно, но только не думать о том, что сейчас, когда мы спустимся вниз, мы отберём у этих спящих пони последнюю надежду на жизнь. Пытаюсь не думать о том, что сейчас испытывает Сиг.

– Вот мы и на месте! – восклицает Рэнч. Перед нами металлическая дверь с фиолетовой шестиконечной звездой на ней, заключенной в жёлтый восьмиугольник.

Дверь не имеет никаких скважин или ручек – скорее всего, она открывается дистанционно. Но Рэнча это, похоже, совершенно не смущает. Он уверенно подходит к небольшой настенной панели с десятью цифрами и направляющей для карты, а я сначала даже не заметил её.

Старый пони выуживает из кармана карту и проводит ей по направляющей. Сначала ничего не происходит, но потом дверь плавно отъезжает в сторону.

– Стоять, – я отчетливо слышу за спиной голос Си́гнал. Он изменился. Теперь он не дрожит, как буквально несколько минут назад, в кабинете Бикер. Неприятное чувство закрадывается мне в душу. – Рэнч, отдай мне карту.

Мы со старым земнопони поворачиваемся к Сиг. Сначала я не могу сообразить, что же изменилось, но потом замечаю пистолет, который она держит магией. Пистолет, который нацелен прямо на Рэнча.

– Сиг, ты чего?! – не могу сдержать эмоции. Эта пони что, правда целится в Рэнча? – Ты что…

– Замолчи! – рявкает она на меня, не отводя взгляд от своей цели. – Мне нужна карта, Рэнч. Почему вы вообще не сказали о том, что нашли ключ?!

– Зачем она тебе? – голос Рэнча спокоен. Внешне он ничем не выражает своих чувств. Уже в который раз за сегодня я задаюсь вопросом, а испытывает ли он хоть что-нибудь.

– Я пойду в стазис-залы, – отвечает Сиг. – И разбужу этих пони.

Всё это не имеет никакого смысла! Неужели она не понимает?

– Си́гнал, – обращаюсь я к ней, – ты же понимаешь, что это бессмысленно? Даже пробудив их, ты их не спасёшь.

Вот теперь она переводит взгляд на меня – и мне становится жутко. Я больше не вижу в этом взгляде ту пони, с которой мы спустились в этот комплекс. Из-под маски Сиг на меня смотрит совершенно другая кобыла. Эта единорожка готова рисковать жизнями других пони ради эфемерной и несбыточной мечты. Я понимаю, что мне её не убедить.

И тут Рэнч резко бросается вперёд. Наверно, он хотел сбить её с ног и рассеять концентрацию, чтобы она выронила пистолет.

Время словно замедляется. Я вижу в маске Сиг отражение земнопони, прыгнувшего на неё, вижу, как усиливается сияние на пистолете, вижу расширившиеся от ужаса зрачки единорожки под маской.

В замкнутом пространстве выстрел звучит оглушительно.

– Нет! – не верю своим глазам. Я вижу, как тело Рэнча дёргается в прыжке, вижу, как разлетается кровавыми осколками стекло его маски.

Пытаюсь отвести взгляд от тела моего самого близкого друга, которое ещё секунду назад жило, а теперь безжизненной кучей лежит у основания лестницы.

Делаю несмелый шаг вперед. Меня влечёт туда. Где-то в глубине души ещё жива слепая надежда на то, что это обман зрения. Что Рэнч жив и сейчас встанет и скажет, что всё в порядке. Только вот у живых пони есть лицо и затылок…

Одного мимолётного взгляда на голову Рэнча хватает, чтобы я инстинктивно отшатнулся назад в ужасе. Зажмуриваю глаза – но картина практически обезглавленного земнопони как будто выжжена на сетчатке.

Продолжаю пятиться назад к стене, не отдавая себе отчета в действиях. В голове путаница, но одна мысль пульсирует и бьётся внутри: Рэнч мёртв. Мёртв! И я ничего не могу с этим поделать!

От безысходности и ужаса ситуации мне хочется спрятаться где-нибудь. Хочу оказаться где угодно, лишь бы подальше отсюда.

– Рэнч… Нет… – только сейчас осознаю, что всё это время зову его.

Но Рэнча больше нет. И осознание этого факта начинает приходить только теперь. Оно наваливается, давит на меня, угрожая полностью похоронить под собой.

Крепко зажмуриваю глаза. Может, это просто страшный сон? Может, я сейчас проснусь в своей комнатке в Убежище – и всего этого не будет?

– Спринг, – меня кто-то зовёт. – Спринг!

Резко вскидываюсь, распахивая глаза. Всё мутное и плывёт передо мной. Спустя пару секунд понимаю, что я плачу.

– Спринг, пойдём, – Сиг смотрит на меня.Смотрит так, будто бы она не убила только что одного из наших друзей.

– Он сам виноват, – продолжает пони. – Если бы он не бросился на меня, то был бы жив.

Слышу слова, которые она говорит, но их смысл ускользает. С удивлением обнаруживаю, что мне уже всё равно. Странная апатия сковывает разум и тело, и всё, что остаётся – молча таращиться на Си́гнал.

– Мне… Мне жаль, что так вышло, – ей действительно жаль. Об этом ясно говорит и поза, и тон.

– Пошли, – снова говорит она. – Сделаем так, чтобы его смерть не была напрасной.

Поднимаюсь по лестнице наверх. Двигаюсь механически, пытаясь хоть как-то упорядочить разбегающиеся мысли в голове. Я не мог поверить, что Си́гнал Вэйв, пони, которая была одной из самых дружелюбных в Убежище, пони, которая полчаса назад плакала у меня на плече, только что хладнокровно застрелила Рэнча.

– У них есть рабочая гидропоника здесь. Она не сможет прокормить всё население центра, но около десяти процентов вполне потянет. И мы разбудим некоторых специалистов. Запитаем её. И будем ждать.

Не могу выдавить из себя ни слова. Всё, о чём она говорит, кажется таким далёким, таким несущественным сейчас. В моей голове продолжают мелькать картины обезображенного тела Рэнча.

– Ты же видел, – её голос надломился, – он бросился на меня. Я не хотела стрелять в него, Спринг. Не хотела, ясно?! – единорожка срывается на крик.

Шаги за мной прекратились. Я тоже замер.

– Мы возьмём часть их топлива, – произносит она, непонятно к кому обращаясь. – Только часть, чтобы и им осталось.

– Пойдём, – произносит Сиг через какое-то время.

Я не слежу за тем, как пони открывает дверь в стазис-зал. Понимаю, что словно заперт в своём же теле. Сложно концентрироваться на чём-либо. Кажется, я застрял в той сцене у генераторной. Упорно пытаюсь перестать думать о произошедшем, но это тяжелее, чем кажется. “Соберись!” – окрикиваю сам себя в голове. Оплачу смерть товарища позже – сейчас есть более важные дела. Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, начинаю осматривать помещение, в котором мы оказались.

Всё пространство зала занимали цилиндры, стоящие через равные промежутки друг от друга. Они были покрыты металлом, и лишь небольшая полоска, проходящая вертикально почти от самого основания тубуса и делящая его пополам, была стеклянной.

Я без особого интереса заглянул внутрь первой стазис-капсулы. Внутри был серый пони-пегас, плавающий в прозрачной жидкости, с несколькими трубками, подключенными к маске на его морде. Что-то в его виде было не так, но мне было никакого дела до того, чтобы разбираться в том, что именно.

– Богини, как же их много! – произнесла Сиг, с трепетом оглядываясь по сторонам. – И все они – учёные! Только представь себе, Спринг! Пони, которым под силу разработать лекарство от этой болезни! Можно будет наконец ходить по поверхности без этих дурацких костюмов! Дышать воздухом без этих противогазов! Разве это не стоит… – она запнулась, – стоит того, чтобы за это бороться?!

Я ничего не ответил. Стоило ли оно? Стоило ли оно жизни Рэнча? Я не знал. Эти пони не смогли найти лекарство тогда – смогут ли теперь, имея лишь часть прежних возможностей? У меня не было ответов на эти вопросы.

Перехожу к следующему цилиндру. Кобыла, земная пони серого цвета. Следующая капсула – единорог, жеребец, серый.

Ужасное подозрение начало закрадываться в сознание. Какая-то мысль пыталась пробиться сквозь апатию и скорбь, но я не мог понять, какая именно. Следующая капсула – серый грифон – не важно кто. Следующая – серый жеребёнок.

– Сиг, – позвал я её охрипшим голосом. Нет ответа.

– Сиг! – выкрикнул я её имя. Крик разлетелся по залу, но никто не ответил.

На миг все мои чувства обострились. Смерть Рэнча отошла на второй план, вытесненная осознанием того, что именно было не так с этими пони.

Я бросился бежать между рядов с этими банками с мёртвыми пони внутри, спеша найти единственную живую в этом царстве мертвецов. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, а дыхание с шумом вырывалось из легких лишь для того, чтобы запутаться в фильтрах противогаза.

Внезапно раздавшийся выстрел словно приморозил меня к полу. В абсолютной тишине слышу, как где-то справа падает на пол пистолет. Медленно поворачиваю голову, страшась того, что могу увидеть, и в то же время уже зная, что это будет.

Между рядами цилиндров на полу ясно виднелась голова Си́гнал. Казалось, что даже отсюда я вижу красное пятно, растекающееся от неё.

Я прикрываю глаза. Не хочу этого видеть, не хочу здесь быть.

Медленно, словно во сне, подхожу к телу Сиг. Прямо перед ней включённый и взломанный компьютер. Пытаюсь вчитаться в буквы, но они просто расплываются перед глазами, отказываясь складываться в слова. Пытаюсь не обращать внимания на труп Сиг и фокусируюсь на словах на экране.

«Капсула 0001. Пользователь скончался. Причина – заражение вирусом МВ-014.»

«Капсула 0002. Пользователь скончался. Причина – заражение вирусом МВ-014.»

«Капсула 0003. Пользователь скончался. Причина – заражение вирусом МВ-014.»

Дальше я не читал. Я видел, что каждая строчка оканчивается злополучным «МВ-014».

Падаю на пол около ближайшей капсулы.

«Разве это не стоит того, чтобы за это бороться?!» – вспомнились мне слова Сиг.

Стоило ли оно того?