Слепая удача
Глава 01: Шахматная доска
Обложка за авторством ShinoShai
Снова бежать по лезвию бритвы,
Словно загнанный зверь, не считая потерь,
И вновь рисковать собой.
Может лучше лежать тенью забытой
На горячем песке от страстей вдалеке,
Где царит тишина и вечный покой?!
Пусть пророчит мне ветер северный беду,
Я пройду и через это, но себе не изменю.
Ветер бей сильней, раздувай огонь в крови!
Дух мятежный, непокорный, дай мне знать, что впереди!
Чтобы жить вопреки!
Здесь фальшивая боль, там фальшивая радость,
Зло под маской добра не приемлет душа,
хоть разум готов принять.
Мне судьбою дано подниматься и падать, и я знаю теперь:
Одиночества плен лучше праведной лжи нового дня...
Пусть пророчит мне ветер северный беду,
Я пройду и через это, но себе не изменю.
Ветер бей сильней, раздувай огонь в крови!
Дух мятежный, непокорный, дай мне знать, что впереди!
Дышит кровью рассвет, но не сыграна пьеса.
Время крадет каждый мой шаг
безмолвие своё храня
Быть или нет? До конца не известно,
Но я знаю одно: никому не дано
Дрессированным псом сделать меня.
Пусть пророчит мне ветер северный беду,
Я пройду и через это, но себе не изменю.
Ветер бей сильней, раздувай огонь в крови!
Дух мятежный, непокорный, дай мне знать, что впереди!
Чтобы жить вопреки!
(С) Кипелов
Как можно объяснить тому, кто способен дышать под водой, что такое чистый воздух? Или передать ощущение чистой родниковой воды тому, кто всю жизнь пил ее искусственный аналог? Никаких слов или метафор не хватит, чтобы описать это. Подобное необходимо испытать самому, и даже тогда не сможешь до конца вкусить то чувство, которого был лишен. Именно так себя ощущала серая фестралочка с четырехцветной гривой, которая была известна под именем Раст.
О нет, она не приобрела способности, о которых раньше и мечтать не смела. И не вкусила пищу, обладающую божественным вкусом. Все куда более прозаично. Она ослепла. Конечно же, врачи утверждали, что один глаз им удалось спасти и вскоре зрение вернется в норму, но вот уже вторую неделю фестралочка видела перед собой лишь непроглядную тьму.
Некоторые умники утверждали, что со временем слепой начинает чувствовать расположение предметов и внутренний взор вырисовывает перед ним приблизительное окружение. Может быть, это и впрямь было так. Вот только Раст была прикована наручниками к постели, и ей не позволялось даже пройтись по палате и подоставать зрячих клиентов. О том, чтобы выпить или принять какой-нибудь убойной дури и речи не шло. И с последним было наиболее обидно. А все потому,что фестралочка, с помощью наркотических веществ, пыталась выстроить себе дорогу в сказку из того гадюшника, который полубезумные люди прозвали Европейским гигаполисом. И именно этот путь привел ее сюда. Ни зрения, ни наркотиков, ни тем паче крыльев: те были сильно повреждены при взрыве и их восстановление требовало огромных денег, взять которые ей было попросту неоткуда. Взрыве, устроенном теми, кому фестралочка доверяла и в то же время ненавидела. Взрыве, устроенном «Паучьей Сетью».
— Мы не террористы! — выкрикнула фестралочка, влетая в окно семнадцатого этажа и волной воздуха поднимая кипу документов, часть из которых вылетела на улицу.
Тот, кому была адресована эта реплика, даже не пошевелился. Лишь проводил скорбным взглядом улетевшие документы.
— Январь?! Январь,яйцеголовый ты мудак, слышишь?! — Раст запрыгнула на стол, за которым сидел человек, едва не сбив монитор и наступив на мышку, которая издала жалобный треск и сломалась. — Я к тебе обращаюсь!
— Я тебя слышу Карнивал Раст Викенс. Можешь прекратить орать мне на ухо и портить собственность, которая тебе не принадлежит? Я буду очень признателен, — человекоподобный синтет, который внешне походил на главаря уличной банды, а никак не на одного из лидеров «Паучьей Сети» — козлиная бородка, прическа панка, кольцо в носу... и это только лицо. А еще маленькие злые глаза, которые сейчас смотрели на фестралочку и даже не моргали.
— Я буду делать все, что захочу, пока ты...
— Пока я что? — перебил Август, и на его лице появилась улыбка, не сулившая ничего хорошего. — Пока я не извинюсь перед тупой наркоманкой за то, что она не помнит слов клятвы? Или я должен извиниться за то, что наши бессменные лидеры не впустили тебя в свой кружок и не объяснили свои планы?
С каждым сказанным словом температура в комнате стремительно падала, а голос Августа становился все более угрожающим. Но Раст не была бы собой, воспринимай угрозы в свой адрес серьезно.
— «Паучья Сеть» — не террористы, — хвост фестралочки ходил из стороны в сторону, подобно маятнику, а сама она думала, а не укусить ли владельца кабинета за нос, за ухо или в щеку, лишь бы до крови. — Это клуб этих... анонимных наркоманов, которые плачутся о своей жизни, а потом в объятиях друг дружки впрыскивают слакс, абы не ангельскую пыль! Это потерянные души, которые думают, что в общности смогут найти смысл жизни, даже не понимая, что его нет. Просто толпа идиотов. Но не убийцы, Ноябрь! Не убийцы!
Последние слова Раст выкрикнула прямо в лицо человекоподобному синтету.
Пару минут присутствующие обменивались испепеляющими взглядами, а затем появилась импровизированная служба безопасности. То были антропоморфные звери, а порой и люди, что помимо стандартных одежды и брони щеголяли черными плащами, украшенными алыми облаками.
На лицах и мордах новоприбывших застыл немой вопрос: сразу убить нарушительницу покоя или хотя бы вывести наружу перед этим?
Август, даже не смотря на охранников, с самодовольной улыбкой, что не затронула глаз, откинулся на спинку стула:
— Дети считают, что вся их жизнь будет наполнена развлечениями, конфетами и иными удовольствиями. Вот только рано или поздно им приходится повзрослеть. А как насчет тебя? Так и останешься тупым жеребенком или в твоей пустой башке все же найдется хоть одна извилина, чтобы понять, что даром ничего не бывает? И это я тебе говорю про наркотики, еду и жилье, которым тебя обеспечивали на протяжении нескольких лет.
— Я ухожу, — Раст оглядела всех присутствующих и толкнула боком монитор на столе, который тут же грохнулся на пол. Выглядело это как будто она оступилась, вот только Август знал, что это не так. Судя потому, как один из охранников, с синим лицом и полным ртом острых зубов, дернулся, он тоже это знал, но владелец кабинета поднял руку в примирительном жесте, и все остались на своих местах.
— Значит, просто уходишь и...
— Засунь замашки аля «крестный отец» себе в задницу! С дерьмоклеймом я как-нибудь разберусь, а ты тоже самое сделай со своими детскими обидками, — фестралочка уселась на круп и поднесла передние копыта к мордочке, делая вид, будто она плачет. — Буа-а-а! Противная ночная пони меня обидела и сказала, что в мире не все работает, как мне хочется. Хнык-хнык, пусть большие дяди с ней разберутся! — она с вызовом посмотрела на службу безопасности. — Сделайте это, и мой друг выложит во всеобщий доступ все, что я знаю о «Паучьей сети» и уж будьте уверены, среди всего прочего там будут и ваши имена!
Кажется, присутствующих это проняло. Самодовольство на лицах и мордах охранников сменилось на беспокойство, а в глазах некоторых из них застыл страх. По спине Августа и вовсе выступил холодный пот. У него были планы на будущее, и в них ну никак не вписывалось близкое общение с ребятами из ГСБ.
— Хорошо, тогда...
Раст привыкла, что слушают ее, а не наоборот, встала и расправила крылья, едва не задев ими лицо Августа, и со словами «Чао, уебки» вылетела вон.
Она не могла видеть, как несколько особо ретивых охранников бросились к окну и как Август начал судорожно набирать чей-то номер на голофоне.Сейчас ей было хорошо, и не так, как бывает после приема наркотиков, а по-настоящему. Так она себя давно не чувствовала.
«...И уже не почувствую», — грустно подумала фестралочка выныривая из воспоминаний.
Она не врала, когда говорила, что у нее имеется импровизированный компромат на «Паучью Сеть». Вернее, он был не у нее, а у Финника Гольдштейна, но то детали. Мелкий лис, скорей всего, не отказал бы ей в помощи. Он никогда не отказывал, хотя всякий раз говорил, что добром это не кончится.
А теперь всё пошло прахом. И причиной тому была сама фестралочка, а если точнее, то её беззаботный образ жизни вкупе с уверенностью, что с ней ничего не может случиться. А если и случиться, то не страшное. А если страшное, то не смертельное. А если смертельное, то об этом стоит подумать, когда подобное произойдет.
Вот и в тот раз, вместо того чтобы валить из Европейского гигаполиса, ну или как минимум сообщить Финнику о своей беседе с Августом, ночная пони полетела на главную площадь тихого райончика Роам, решив немного подкрепиться тамошними вафлями.
«Самые лучшие вафли в моей жизни», — Раст грустно рассмеялась, снова погружаясь в воспоминания.
Мощеная мостовая, по которой весело цокают копыта ночной пони. Свежий воздух, ну, настолько свежий, насколько это возможно для города, населенного миллиардами живых существ, обдувает мордочку и треплет гриву. А лучи солнца, что пробиваются сквозь возвышающиеся небоскребы Серого, заставляют приятно щуриться привычную к ночному образу жизни пони.
Прохожих на улице на удивление немного, хотя сейчас обеденное время. Раст не задумывается об этом, но большинство жителей Серого города, да и Белого тоже, сейчас стараются не выходить на улицу без крайне острой нужды. Неделя минула с той поры, как «Мультопия» перестала существовать, а сотни тысяч живых существ, среди которых были не только синтеты, но и люди, стали облаком пепла. И лишь сегодня «Паучья сеть» заявила о своей причастности к этому инциденту. А учитывая сколь многочисленной стала эта организация за три года с момента «Великой Хартии», обитатели Гигаполисов не решались подвергать свою жизнь лишнему риску. О том, что взрыв может произойти и внутри их собственного дома, люди и синтеты старались не думать.
Дорога привела Раст в закусочную на углу улиц Атари и Металликс, где подавали просто потрясающие десерты. Кроме того, фестралочку еще ни разу оттуда не выперли, даже если у той не хватало денег. Вместо этого Раст предлагали поработать ну кухне, вот только она раз за разом отказывалась. Не для того пони с кошачьими глазами сбежала от хозяина-человека, чтобы всю оставшуюся жизнь заниматься физическим трудом. Но сегодня был особый день. И у фестралочки было жгучее желание поработать копытами. Не помыть посуду, вовсе нет. Скорей что-нибудь сломать, разбить, кому-нибудь нагрубить, а то и вовсе – врезать. Это улучшало настроение в разы.
Официантка одарила ночную пони обворожительной улыбкой и предложила столик у окна. И даже заказ не пришлось ждать двадцать минут, как обычно бывало. Это сподвигло к мысли, что «Паучью Сеть» стоило покинуть как можно раньше. Возможно, даже не одной.
«Надо будет сказать Шанзи и остальным, чтобы валили из этого клоповника», — мелькнула мимолетная мысль, которая тут же была вытеснена размышлениями о том, что же делать дальше. Быть может, стать частным детективом?
И пока будущий «лейтенант Коломбо» с кошачьими глазами и вампирскими клыками наслаждался вкусом вафель, неподалеку от главной площади припарковался фургончик, из которого вышел антропоморфный ящер. Хамелеон. Одет он был в серый плащ и шляпу, а непропорционально большие глаза скрывали очки-гоглы. Синтет бросался в глаза даже не столько благодаря своей экстравагантной внешности, а скорей по той простой причине, что поблизости от него не было иных прохожих.
Еще более заметным Ранго Фестадо выглядеть не мог. И фестралочка его заметила, когда хамелеон с настороженностью поглядывал в ее сторону. Заметив, что интерес обоюдный, Ранго рванулся в противоположную сторону и скрылся в ближайшей арке.
Раст, будучи существом любопытным, выбежала следом, проигнорировав выкрик официантки об оплате. Закономерно посчитав, что расплачиваться за завтрак надо будет не ей, а тупой ящерице, которая не удосужилась даже сказать «привет».
Увы, но Ранго и след простыл. Зато остался его автомобиль, в котором мог оказаться либо бумажник участника «Паучьей Сети», либо еще что-то не менее ценное. Либо, в крайнем случае, можно будет сломать в машине приборную панель, как фестралочке и хотелось. Все-таки это было ничем не хуже, чем разбитая посуда или разбитый нос, а возможно и лучше.
Ни от кого не скрываясь и делая вид, что так оно и должно быть, Раст стала копаться в запирающем механизме двери. Да и не от кого было скрываться. Улочка была на удивление пустынной и даже копы, что просто обожали совать свой нос в дела фестралочки, отсутствовали. Чудеса, да и только!
Замок поддался. Вот только радостная улыбка, появившаяся на мордочке ночной пони, очень быстро сменилась ужасом. На заднем сиденье лежала картонная коробка, из которой доносилось характерное тиканье. Да, Ранго любил копаться в различных механизмах и раз за разом пытался продемонстрировать свои новые изобретения коллегам по «Паучьей Сети», но Раст не интересовалась, что же он там делает. Поскольку большую часть времени была либо пьяна, либо находилась под действием наркотиков. А то и все вместе.
Сейчас же она дрожащими копытами сняла крышку коробки и обнаружила там таймер и несколько похожих на большие жвачки брикетов, к которым вели провода.
Карнивал Раст никогда не увлекалась электроникой и уж тем более бомбами. И все что она знала о последних, так это то, что надо перерезать красный провод, дабы избежать взрыва. Проблема в том, что она не видела красного провода. Был зеленый, желтый, черный, даже фиолетовый, но не было красного. Ну или синего. В паре фильмах срабатывал синий! И она сделала то единственное, что могла в данной ситуации: выскочила из машины и, расправив крылья, рванулась ввысь.
Фестралочка не могла сосредоточиться на какой-то конкретной мысли, хотя бы потому, что сейчас у нее их не было. Ни одной. Работал лишь инстинкт самосохранения, который ее никогда не подводил. Ну почти никогда.
Поднявшись метров на пятнадцать над землей, она заметила Их.
По улице, неторопливо шли трое прохожих. Вроде бы ничего особенного — две пони, причем одна из них явно подросток, и человек, девушка. Одна из пони куталась в черный плащ с капюшоном, и любое другое живое существо вряд ли бы разобрало кто перед ним, но фестралочка всегда гордилась своим зрением. Вот и сейчас она разглядела желтого цвета шерстку и розовую прядь гривы, выглядывающую из-под капюшона. Флаттершай. Ну или ОСка, имеющая схожий цвет шерстки и гривы. Но это было неважно. Не важна была и рыжевласая девчонка, что с улыбкой о чем-то рассказывала. Все внимание фестралочки приковала вторая пони с серой шерсткой и такой же гривой. Эту пони она уже видела. Больше года назад. Лаймстоун Пай, по кличке Лайрис. Конечно же, это могла быть и не она, но земная пони тоже ее узнала и застыла как вкопанная, глядя на Раст. Пони в плаще окликнула свою подругу, но та продолжала таращиться на пони с кожистыми крыльями и кошачьими глазами так, будто увидела перед собой призрака.
Раст, в мозгу которой бомба отсчитывала последние секунды, а внутренний голос кричал о том, что надо убираться, послала инстинкт самосохранения подальше, и усиленно маша крыльями полетела в сторону серой земнопони и ее спутниц, крича во всю мощь легких, что тут бомба и надо убираться отсюда.
Это возымело действие, причем сразу же. Пони в плаще, вздрогнув, подбежала к Лаймстоун и хорошенько встряхнула ту. После чего, даже не давая последней опомниться, потащила земнопони за собой.
Девушка последовала следом.
Раст же, решив, что этого достаточно, бросила быстрый взгляд в сторону фургона, и аккурат в этот момент тот взорвался...
— Как мы себя сегодня чувствуем? — вырвал из воспоминаний женский голос, принадлежащий медсестре Оливии.
И в этот раз фестралочка ей была даже благодарна. Она не хотела вспоминать подробности взрыва, а также то, что последовало позже. Да и потом, может у человека найдется что получше обезболивающего?
— Пока ты не спросила, все было хорошо, а сейчас что-то у меня глаза заболели. Видимо, из-за лицезрения твоей красоты.
Обычно фестралочкас с легкостью доводила окружающих до нервной икоты, но эта Оливия оказалась крепким орешком. Ну или просто тупой.
— Да и ты тоже хорошеешь день за днем. Еще немного и тебя можно под венец.
— Это предложение руки и сердца? — Раст отправила девушке воздушный поцелуй. Во всяком случае, оставалось надеяться, что ей, а не какому-нибудь доходяге пациенту, который полезет с предложениями руки и сердца, и закономерно останется без носа.
Оливия хихикнула:
— Скорей пожелание на будущее. Тебя через три дня переводят. Вот я и подумала, может у тебя появился тайный поклонник?
Улыбка на мордочке Раст угасла. Да, ей сказали, что как только она сможет видеть, ее перевезут отсюда под защиту целого отделения полиции, и там что-то было про суд, про синтетов, про бомбы и про уголовное преследование. Она не помнила разговор с представителями власти, потому что на тот момент находилась под действием мощных обезболивающих. Не помнила, что она им наобещала и надеялась, что ей никогда не придется исполнить сказанное. Но люди, будь они прокляты, обладали хорошей памятью, а еще — никогда не держали свое слово. Ведь она до сих пор не видит. Об этом, в весьма грубой форме,фестралочка и сказала медработнику.
Оливия, обхватив ладонями переднее копыто фестралочки, стала говорить, что все будет хорошо, видимо свято веря, что подобное должно помочь. Вот только Раст так не считала. Она вырвала копыто из хватки, которая, как ей казалось, была очень сильной, хотя девушка едва ли сжимала ей копыто.
— Хочешь помочь? Достань мне имажера, бластерию, гипернову, старый добрый кокс и слакс, чтобы тыркнуло получше! В противном случае мой отравленный химикатами мозг и слабое сердце не выдержат транспортировки, и вся та нужная полиции херь умрет вместе со мной.
— Боюсь, я не могу это сделать. Наркотики подучетны и выдаются только по предписанию врача.
— У меня есть медицинское образование, — соврала Раст. — И как профессиональный медик я заявляю, мне нужна наркота, чтобы жить долго и счастливо... Ну или недолго, но определенно счастливо!
— У тебя просто ломка и... — начала была девушка, но ее тут же перебили:
— Ну конечно у меня ломка! И знаешь что? Мой организм ослаблен взрывом, который разнес половину улицы, превратил мои глаза в желе, а крылья в бесполезные ошмётки. Я пережила гребаный стресс. Я пережила клиническую смерть. Мне обещали кучу ништяков, и знаешь что? Ни хрена! Ни хрена я не получила! Я могу подохнуть просто оттого, что организм пытается бороться с тем, что мне помогало всю сознательную жизнь!И это случится куда быстрее, чем через три дня, за которые ко мне, как вы клятвенно обещаете, вернется зрение! Так что знаешь что? Либо дай мне подохнуть, либо дай наркоты. Третьего варианта нет!
Оливия вздохнула и провела рукой по гриве ночной пони:
— Отдыхай.
— Ну, блять, я только этими занимаюсь! Отдыхай, страдай, подыхай! Суки-живодеры!..
Послышались отдаляющиеся шаги. Сама же фестралочка в раздражении дернула наручники, что сковывали ей ногу и высказала пару метафор в адрес доброхотов, которые только и могут, что ахать, да охать.
«Три дня... Три гребанных дня. Надеюсь, я за это время не подохну...»
Небольшая комнатенка в глубинах Серого города. Впрочем, квартирой данное помещение можно было назвать с натяжкой. Это была кирпичная коробка семь на семь метров, не считая ванной, что расположилась под лестницей, и оттого владельца «квартиры мечты» не раз и не два называли Гарри Поттером. Некоторые из доброхотов даже обещали оставить точно такой же шрам,а то и вовсе прирезать мелкого мерзавца. По счастью, у Финника Гольдштейна никогда не было проблем с инстинктом самосохранения, и он всегда сбегал до того, как дело запахнет жаренным. Вот и сейчас у мелкого рыжего лиса все было готово, чтобы исчезнуть из Европейского гигаполиса с концами.
Чип — перепрошит. Билет на маглев — куплен. Труп, пусть и не лиса, а антропоморфной белки, лежал в ванной и пока не вонял. Покойник не был делом лап Финника. Тот его нашел уже таким на улице и решил воспользоваться подвернувшейся возможностью. Впоследствии, правда, проклял все на свете, ведь труп весил ценную тонну, а то и больше. Но это было необходимо. Если полиция не станет заморачиваться, то сочтут, что пьяный лис помер в ванной, а квартира сгорела. Если же найдутся следаки, которые решат копнуть чуть глубже, то пусть их. Финник к тому времени будет уже далеко.
«Вот только буду ли?» — мелкий мошенник и плут в очередной раз взял в руки инфопланшет, который демонстрировал взломанный, а как иначе, сайт полиции, где была изображена пускающая пузыри фестралка, дрыхнувшая на барной стойке, и подписанная как важный свидетель. Свидетель, которого должны увезти на конспиративную квартиру через три дня, а затем использовать в паре громких дел. И, скорей всего, после этого Карнивал Раст Викенс выкинут на помойку. Люди так всегда поступали с синтетами, так почему фестралка-наркоманка должна быть исключением?
Финник поджал губы и снова посмотрел на билет. Его старая знакомая всегда предпочитала сложным решениям простые и никогда не отвечала за собственные поступки, вовремя сваливая на все четыре стороны. Так почему он должен беспокоиться?
Маленький лис взял в руки билет и какое-то время крутил тот в руках. Мозг говорил, что надо уходить, причем, как можно скорей, а сердце... сердце имело на этот счет совсем иные планы...
— Чё ты такой кислый? — фестралочка лежала на постели Финника с ведерком поп-корна и с любопытством поглядывала в экран головизора, где очередной циничный детектив вел свое не менее циничное расследование, отпуская еще более циничные комментарии и спасал роковых красоток от вышедших из под контроля искусственных существ.
Сам же владелец квартиры стоял, прислонившись к дверному косяку, и, сложив руки на груди, сверлил ночную пони взглядом. То, что последняя сейчас лежала в одном нижнем белье, ситуацию не улучшало. Раст умела раздражать даже ничего не говоря и не делая, лишь одним своим видом, свидетельствующим о том, что ей можно все.
— Да вот размышляю, на кой черт ты впряглась в историю с «Мультопией».
— О Луна, ты никак не можешь мне забыть, как я тебя переспорила и воззвала к совести? — Раст отправила в рот горсть поп-корна и препротивно захрустела. Отчего захотелось кинуть в нее что-нибудь. Да хоть бы газету, лежащую на стуле.
Финник не стал отказывать себе в удовольствии, чем вызвал недовольное «Эй».
— Да нет. Просто не могу понять, зачем ТЕБЕ это?
Фестралочка, прежде чем ответить, бросила газету обратно. Естественно, не попала.
— Мне вообще пофиг, что она есть, что ее нет.
— Но? — лис прищурился.
Фестралочка же дернула хвостом:
— Без «но». Просто прикинь, нам выпала возможность изменить этот мир. Исполнить чью-то мечту, а то и не одну...
— Знаешь, — лис почесал затылок. — Это звучит слишком благородно, а в твоих устах и вовсе пошло.
— Знаю, — хихикнув, отозвалась Раст. — Но разве не прикольно? Сделать что-то не потому, что от тебя этого ждут. Не потому, что ты во что-то там веришь. А просто потому, что можешь? Просто не пройти мимо... Мне всегда казалось, что в этом был смысл «Паучьей Сети». Не проходить мимо, если можешь что-то изменить. А результат... да Дискорд с ним, с результатом. Главное идти вперед и не оглядываться на других.
Финник долгое время стоял молча, после чего пробурчал себе под нос:
— Ты конченная идиотка.
Фестралочка кивнула и одарила друга клыкастой улыбкой:
— В этом весь смысл...
«Изменить мир»...–лапа, сжимающая билет на маглев, разжалась.
— Однажды я предъявлю тебе счет, дранная кошка, и попробуй только не расплатиться.
Финник Гольдштейн бросил огненную смесь, что обессмертила имя своего создателя, в центр помещения, которое долгие годы называл домом, и выбежал на улицу. Началась новая глава его жизни, и сколь долго она продлится зависело от благосклонности мисс Фортуны и глупости одной отдельно взятой фестралочки...
— Жил да был черный кот за углом.
И кота ненавидел весь дом...
Черный кот с белым пятном на мордочке, облаченный в деловой костюм, не прекращая петь, отвесил галантный поклон девушке-эльфийке на ресепшене и зашел в лифт.
— Только песня совсем не о том
Как не ладили люди с котом....
Пони, ехавшая в лифте вместе с певцом, косилась на последнего, и ее уши прижимались к голове, но явно не из-за страха. Видимо, тонкий понячий слух не мог смириться со столь халтурным исполнением. Вот только черному коту явно было плевать, и, улыбнувшись во все тридцать два зуба, он запел лишь громче.
— Говорят, не повезет,
Если черный кот дорогу перейдет,
Пони, не дожидаясь своего этажа, нажала на кнопку аварийной остановки и выбежала вон.Певец лишь равнодушно пожал плечами и продолжил свой путь в одиночестве.
— А пока наоборот...
Только черному коту и не везет...
Когда двери лифта открылись, антропоморфный синтет оказался в просторном зале, обставленном в византийском стиле. Что-что, а в архитектуре он разбирался куда лучше, чем музыке.В центре зала находилась стойка администрации, сейчас пустующая, а за ней возвышались резные двери, ведущие в кабинет местного управляющего. Рядом со входом стояли двое синтетов в черных плащах и с алыми облаками на них. Охрана держала в руках лазерные ружья и явно ожидали нападения в любую секунду.
Проигнорировав враждебные взгляды, «певец» лихим ударом ноги открыл двери и вошел внутрь, не прекращая оглашать округу своим пением.
— Только песня совсем не о том,
Как гонялся весь двор за котом...
Черный кот не стал обращать внимания на убранство кабинета, поскольку бывал он здесь неоднократно и менее безвкусной тутошняя обстановка не становилась.
За столом из искусственного дерева восседал синтет с козлиной бородой и такими же глазами, который недовольно морщился то ли из-за песни, то ли из-за столь негуманного отношения к створкам двери.
— Я ждал тебя два часа назад, Блэксад.
Черный кот перестал петь и, развернув стул спинкой вперед, уселся на него.
— Не ты первый, не ты последний, Август.
На лице синтета человека появилась неприятная ухмылка:
— Ошибаешься. Я могу стать последним, если ты продолжишь так себя вести.
Черный кот изобразил на своей мордочке удивление:
— Ты что, прикажешь тем добрым молодцам выкинуть меня в окно, перед этим хорошенько избив? — получив утвердительный кивок, Блэксад смахнул импровизированную слезу. — А я думал, мы друзья.
— Очень жаль было тебя разочаровывать, но нет. Мы не друзья. Не приятели. И никак не собутыльники. Сейчас я — твой царь и бог, а ты — никто.
— О Великий Кукурузо, позволь мне сжечь фигурку, изображающую тебя, во славу твою? — на мордочке черного кота не дрогнул ни один мускул, и он даже был столь любезен, что сложил ладони лодочкой.
На Августа это не произвело впечатления.
— Спасибо, но я пас. Лучше сожги ее, — человекоподобный синтет повернул монитор в сторону посетителя. Там, помимо различных файлов, в центре экрана была фотография пони. Фестралочки с четырехцветной гривой, что стояла в фривольной позе и подмигивала оператору. Из одежды на ней были лишь трусики. Фиолетовые. Они выгодно подчеркивали кьютимарку в виде чертового колеса, поверх которого красовалось изображение паутины, что больше напоминала клетку — символ «Паучьей Сети». Под фотографией была надпись «Карнивал Раст Викенс».
Блэксад какое-то время с интересом разглядывал фотографию, а заодно и названия документов Августа, после чего произнес:
— Она украла твои печенья, о Великий?
— Еще одна шутка, и Джейн получит свою памятную табличку. Красивую. С золотой окантовкой, — на лице Августа расплылась самодовольная улыбка.
Черный кот, который всячески старался разделять свою личную жизнь с общественной и никому не рассказывал о Джейн... ну почти никому, приложил все усилия, чтобы не измениться в лице, чем, видимо, расстроил своего собеседника:
— Остроты закончились? Славненько. Жертву зовут Карнивал Раст Викенс, впрочем, мне думается ты еще не разучился читать. Она находится в больнице «Новый Рассвет» в Руинберге под охраной полиции. Почему она должна умереть — тебя не касается. Просто убей. Внизу тебя ждут пара ребят и девчат. Они просветят тебя в детали. Вопросы?
Черный кот поднялся:
— Говорить о том, что я разыскиваю живых существ, а не убиваю их, бессмысленно?
— Умный котик.
— Тогда нет. Никаких.
Блэксад направился к лифту, но один из охранников, с синим лицом и острыми зубами, поинтересовался:
— Блэк, слыш, а почему Кукурузо?
Черный кот глянул сначала на вооруженного синтета, затем покосился на дверь в кабинет Августа и, пожав плечами, ответил:
— Потому что башка у него, как у кукурузы. Такой же початок, и внутри ничего нет, — с этими словами антропоморфный кот пересек зал и вызвал лифт.
Синемордый охранник удивленно хлопнул глазами, один раз, второй, третий. За это время успел приехать лифт, и когда уже Блэксад нажал на кнопку первого этажа, телохранитель Августа разразился смехом.
— Да-да, и у тебя заодно, — мрачно добавил кот себе под нос.
Хорошее настроение как ветром сдуло...
Резиденция Мистера М. Зеленый Сектор.
Говорят, что мышь, загнанная в угол, не будет сопротивляться, и кошке ничего не стоит убить последнюю. Те, кто это говорят, никогда не встречались с главой «Синтезис».
Синтетом, что начал свой путь с самых низов и привыкший драться, даже если шансы на успех явно не в его пользу.
Вот и сейчас, лишенный поддержки извне, оказавшийся пленником в собственном доме, что кишел мегадесантниками, антропоморфный мыш гангстерской наружности сидел в своем кабинете и общался с тем, кого ГСБ разыскивало едва ли не полным составом:
— И что дальше?
— Массовые волнения, что приведут к десяткам тысяч жертв. Обвал рынка, а вместе с ним и привычного уклада жизни...
— Я о тебе говорил, Мик.
Прежде чем ответить, глава «Синтезис» налил вина, как себе, так и гостю.
— Это и был ответ, старый друг. Все это не могло обойтись без последствий, вот только не думал я, что они будут столь радикальными,- Маус пригубил вина. — Что ж, приятно, когда не можешь просчитать все.
Собеседник покачал головой:
— Когда не можешь просчитать все — оказываешься в дураках.
— Или в победителях, — тут же последовал ответ. — Вспомни, как мы начинали. После предательства Дональда ты был уверен, что задуманное не реализовать, и настаивал на ином развитии событий.
Тот, кого не должно было быть тут, поравнялся с креслом Мистера М и пристально взглянул тому в глаза:
— Но ты настаивал на избранном пути и раз за разом получал ножом в спину от тех, кому доверял. Значит ли это, что я был прав?
— Прав? — Микки Маус рассмеялся. Тем самым смехом, который был известен детям и взрослым по всему миру. Вот только глаза излучали холод. — Оглянись. Проект «Пророк» сработал. «БРТО» пало. И не только оно. «Паучья Сеть» делает именно то, что от них требуется, как и ГСБ. Вот она правда, друг мой. Другой нет.
— И сколько еще должно умереть?
Мистер М откинулся на кресле:
— Раньше тебя это не беспокоило.
— Раньше количество мертвецов не исчислялось сотнями тысяч.
— То есть вопрос в количестве?
Гость какое-то время стоял молча. Наконец, он не выдержал и отошел к окну:
— Нет. Наверное, я просто устал. Столько мертвецов, и с каждым годом их количество растет...
— Будет еще больше.
— Да, будет, — «старый друг» вздохнул. — Литлпип Вислер?
— Очередная дурашка с синдромом спасителя, — Маус слегка качнул головой. — Ох, уж эти пони.
— Да, пони... — человекоподобный синтет, известный всему преступному миру под псевдонимом «Ловчий», нажал на неприметную панель на стене, и в кабинете открылся еще один проход, куда он и направился. Предстояло еще много работы. Грязной работы.
Трехкомнатная квартирка где-то в Сером городе. Для синтетов, что стали «свободны» после Великой Хартии, подобное место можно было назвать утопией, учитывая, в каких условиях обычно приходилось жить. Подобное место устроило бы и человека, а то и нескольких, но четырем пони-синтетам, что приходилось тут жить, временами бывало тесно. И это притом, что собирались они все вместе не то чтобы часто.
Сейчас за окном была глубокая ночь, но одна из обитательниц квартиры не могла сомкнуть глаз. Розовая земнопони, чье тело было покрыто многочисленными шрамами и ожогами, смотрела в окно, на спящий город, и чего-то ждала. Спроси ее кто об этом, она не смогла бы ответить, чего именно. Но знала, что нечто должно произойти с минуты на минуту.
И оно произошло, вот только не где-то на улице, а здесь, в квартире. За спиной розовой пони раздались звуки, напоминающие выстрелы. Земнопони рванулась к выходу,мысленно понимая, что не успеет. И действительно, стоило ей приблизиться к двери, как та отворилась сама.
На пороге стоял высокий мужчина в плаще. В правой руке он сжимал пистолет, из которого шел дымок, в левой же был золотой кулон на цепочке, с которого капала кровь. Пони сделала шаг назад, постаравшись сосредоточиться не на руках пришельца, а на его лице, уже зная, что увидит. И действительно, несмотря на то, что в комнате стоял полумрак, шедший с улицы свет давал достаточно освещения, чтобы разглядеть незнакомца– лысый череп, оттопыренные уши и сложенные в трубочку губы безошибочно свидетельствовали, что перед ней стоит Ловчий. А это значит…
Пони рванулась вперед, но человек оказался быстрее. Пистолет выстрелил, и земнопони отбросило к кровати. Плечо, куда пришелся выстрел, горело огнем, а мужчина будничным тоном произнес:
— Ты тут загостилась, Даймонд Тиара Ингред. Пора возвращаться в «Незабудку».
...Розовая земнопони в ужасе открыла глаза и зажала себе рот копытом, дабы не закричать и не перебудить остальных жильцов. Просидев с минуту и более-менее придя в себя, она неловко слезла с кровати, едва не упав, и вышла в большую комнату. В центре стояла постель, на которой беззаботно похрапывала Эврика Тандерстрайк.
«Всего лишь дурной сон», — облегченно выдохнула Даймонд.
Сон, который посещал ее с заметной периодичностью после того, как она покинула стены «Незабудки», и пугающий ее не столь тем, что грозил возвращением в занюханный бордель, а гибелью живых существ, которых она могла, пусть и не вслух, назвать друзьями.
Где сейчас находился Ловчий и чью жизнь он ломал, Даймонд не знала. После ареста Мистера М профессиональный убийца бесследно исчез, и даже Эврика не могла сказать о нем ничего определенного. Но одно розовая земнопони знала наверняка — чудовище в человеческом обличии обязательно даст о себе знать. Так или иначе.
Выпив воды, Тиара вернулась к себе в кровать, но так и не смогла сомкнуть глаз до самого утра…
Глава 02: Скахография
Наслаждаться зрелищем глупых, наглых и самовлюбленных рож синтетов Блэксад не стал, предпочтя вернуться домой. Оперативники «Паучьей Сети» что-то ему говорили, одна девчонка, явно небольшого ума, шла какое-то время рядом и с самодовольным видом о чем-то рассказывала, но антропоморфный кот даже не взглянул на свою собеседницу, и та, показав средний палец руки, что во всех мирах означало пожелание доброго пути, вернулась к своим дружкам.
В мозгу билось одно лишь слово — «Джейн», и оттого Блэксад действовал чисто машинально, когда садился на скоростной маглев и когда петлял по улочкам «Лабиринта». Сейчас синтет-фурри напоминал взведенную до предела пружину, и попытайся кто преградить ему путь даже с просьбой о милостыне, то незадачливый попрошайка вполне мог лишиться протянутой конечности. По счастью, окружающие предпочитали держаться подальше от антропоморфного кота. Неизвестно, что тому было причиной — целеустремленный взгляд, сжатые кулаки,а возможно, рост. Удивительно, но факт — рост бывшего детектива, а ныне очередного бойца, не сказать пушечного мяса «Паучьей Сети», составлял чуть больше двух метров, и оттого антропоморфный кот мог без зазрения совести смотреть сверху вниз на окружающих.
Впрочем, всегда найдется тот, кого не отпугнет ни суровый нрав, ни целенаправленный взгляд. Скорей привлечет.
У дома, где проживал Блэксад, а с недавнего времени и сама Джейн, стояла синтет-гиена в кожаной куртке и джинсах. Черные волосы были уложены в ирокез, а в правом ухе красовались три кольца. Как она всем говорила — из чистого золота. Никто не верил.
Звали ее Шанзи Тэйлор, и, судя по валяющимся на земле сигаретным бычкам, опущенным ушам и бормотанию себе под нос, она явно нервничала.
Заметив Блэксада, синтет-гиена бросилась к нему, явно намереваясь продекламировать речь, которую готовила не один час. Черный кот избавил ее от этого:
— Зачем ты рассказала им про Джейн?
Голос был на удивление спокоен, но глаза девушки испуганно расширились, и она отступила на несколько шагов, будто ожидая, что ее сейчас ударят, а то и чего похуже.
— Ты ведь знаешь, я бы никогда не стала говорить о...
— Он знал, — все тот же спокойный голос. — Август знал. Лишь трое были в курсе о том, что у меня живет Джейн. Один из них мертв, — предчувствуя возражения, Блэксад добавил. — Я сам убил его.
Плечи Шанзи поникли, и какое-то время она стояла, понуро опустив голову. Недолго. Непримиримая натура все же взяла свое, и, сжав кулаки, антропоморфная гиена с вызовом посмотрела на собеседника. Что в ее случае было нетривиальной задачей, так как ее рост, если брать сапоги на платформе и прическу панка, едва ли достигал груди черного кота:
— Ребята Августа спросили, почему это милейший котик таскает раз в неделю сумки, заполненные продуктами до отказа, к себе домой, притом что сам владелец квартиры предпочитает питаться на ходу. Ответ «впрок» их не устроил.
Блэксад смерил гиену презрительным взглядом и бросил:
— Я доверял тебе.
Он уже собрался зайти в подъезд, как Шанзи схватила его за руку и заставила развернуться, чтобы ударить по морде котяру. Ну или попытаться. Тот с легкостью перехватил занесенный кулак, а в следующий момент уже заломил руку вырывающейся антропоморфной гиене, в глазах которой застыл гнев. Попытки освободиться из захвата ни к чему не привели, как и грубые слова, а потому, немного подергавшись, Шанзи все же успокоилась и попросила отпустить ее, что Блэксад и сделал, причем в весьма грубой форме.
Потирая ушибленную коленку, девушка-синтет проморгала момент, как за черным котом закрылась дверь.
— Проклятый разносчик проблем, — вполголоса произнесла антропоморфная гиена и рванулась следом, на ходу расстегивая куртку.
Блэксад за один шаг преодолевал по две ступеньки, а потому Шанзи пришлось торопиться, ведь стоит тому зайти в квартиру на третьем этаже, и он ее не станет слушать ни под каким предлогом.
— Стой, мать твою! — выкрикнула она во всю мощь своих легких, и это подействовало. Бывший частный детектив остановился, но и только. Даже обернуться не удосужился. Задрав майку, она продолжила кричать, ничуть не заботясь о том, что другие жильцы могут сбежаться на шоу. — Смотри на меня, самовлюбленный кусок дерьма!
Блэксад и впрямь обернулся, и равнодушие в его взгляде сменилось испугом, стоило ему увидеть, что скрывалось под майкой. Шрамы, некоторые еще столь свежие, что не успели покрыться рубцами.
— На бедре у меня еще ожог, — опуская майку, произнесла гиена голосом, из которого ушел гнев, оставив лишь обреченность. — Могу показать и его.
Черный кот стоял какое-то время как громом пораженный, затем спустился на лестничный пролет и заключил подругу в объятия, произнеся слова извинения.
Та сквозь зубы произнесла:
— Еще раз обвинишь меня в чем-то не разобравшись, я тебе оторву хвост и заставлю сожрать.
Кот разжал объятия и, отойдя на шаг, положил лапы на плечи Шанзи:
— Прости еще раз. Я весь на взводе. Август...
— ...никогда не делает что-то наполовину, — гиена поморщилась. — Пошли к тебе. Заодно и расскажешь, в чем проблема и почему этот полудурок так разошелся, — немного подумав, она добавила. — Если я еще не стала персоной нон-грата?
— Конечно нет, — Блэксад улыбнулся. Той самой улыбкой, за которую антропоморфная гиена его и полюбила, пусть никогда и не говорила этого вслух. — Кем бы я был, отталкивай тех, кому не безразличен?
Поднимаясь по лестнице, Шанзи не удержалась от шпильки:
— Хм, дай подумать... Собой?
Оба рассмеялись. Вымученно. Надрывно.
— …И я говорю: «Драск, дорогуша, убери свои грабли от пацана», после чего впечатываю задние копыта в морду придурка!
Что-что, а слушатели найдутся всегда. Эту простую истину Раст уяснила, как только оказалась на улице одна и без средств к существованию. Конечно, многие синтеты сетовали на то, что этот мир только и знает, что брать, не давая ничего взамен, но, по мнению фестралочки, нытики просто не умеют просить. Ну или правильно подать свои таланты. Вот и сейчас не в меру говорливая ночная пони смогла снова оказаться в центре внимания, рассказывая скучающим пациентам истории из своей жизни. Естественно, сильно преувеличенные. Ну а какой смысл рассказывать другие? История о героической битве с пятью вооруженными людьми заходит куда лучше, если не упоминать, что это были обдолбанные в хлам наркоманы, которые и на ногах-то держались с трудом.
И сейчас, освещая очередную часть своей биографии, фестралочка улыбалась, так как кое-кто из слушателей захлопал. Другие же начали цыкать на нарушителя спокойствия, желая узнать, что же будет дальше.
— Конечно же, ему этого оказалось мало. И темный эльф выхватил из-за пояса изогнутый меч, напоминающий ятаган… — пони выдержала небольшую паузу. – Понятия не имею, где он его хранил, возможно в трусах, заместо достоинства, но размахивал он им умело. Вшух, вшух! Наверное, когда учился, яйца себе и отрезал!
Это вызвало взрыв хохота со стороны слушателей, и фестралочка, довольная собой, уже хотела продолжить, но вмешалось непредвиденное обстоятельство. В белом халате и откликающееся на имя Оливия.
— Боюсь, я вынуждена попросить вас разойтись. Мне надо немного пошушукаться с милой пони.
«Милая пони» страшно выругалась, но никто это не прокомментировал. Что же до иной реакции, то она осталась сокрыта от Раст.
Люди, а возможно не только они, шаркая, разошлись по своим койкам, а некоторые отправились на улицу, судя по хлопнувшим вдали дверям. Это бесило. Даже смертельно больные, а по мнению фестралочки – это большая часть здешних пациентов, могли отправиться на свежий воздух и там склеить ласты, а она чем хуже? Ну глаза и глаза, подумаешь? Насмотрелась уже. Но вот лучи солнца в мордочку, попутный ветер в спину и ввысь. Ну, а даже если и вниз, то не велика беда. Главное – ощутить свежий воздух всем телом. Но нет. Раз ты из «Паучьей Сети», то будешь арестованной… Уроды!
Меж тем Оливия присела на край кровати и приложила руку ко лбу Раст. Та не препятствовала, хотя мелькнула мысль: «Не укусить ли?» Не потому, что и впрямь этого хотелось, а чисто из вредности. Но фестралочка сдержалась. Во всяком случае, в этот раз.
— Извини, что прервала рассказ, но боюсь у меня плохие новости.
Сердце фестралочки тревожно бухнуло в груди.
«Неужели у меня СПИД или какая другая интересная болезнь?.. Нет, стоп. Я же проверялась. Три месяца назад… Три месяца назад?! Нет. Да это хрень собачья! Я здорова… Ну почти. Взрыв не считается».
— …мне жаль, — закончила Оливия.
— А мне нет. Потому что я не слушала, — заявила Раст с самодовольной улыбкой на мордочке. – Что там такого страшного и опасного вы у меня нашли?
Девушка безмолвствовала и даже руку убрала. Надо сказать, вовремя. Не сделай она этого и Раст бы точно укусила. На этот раз уже из принципа.
— Эй! Что не так?! У меня появился богатый родственник, который от счастья помер и оставил квартиру в Белом Городе? «Паучья Сеть» заменила собой ГСБ, и я теперь могу уйти на все четыре стороны? Та пони со шрамом вернулась в больницу санитаркой, и она будет теперь постоянно дежурить у моей постели? Да не молчи ты, злыдня.
Девушка заговорила, и услышанное оказалось куда хуже всего того, что слепая пациентка успела себе напридумывать.
— Тебя переводят в отдельную палату, которая будет охраняется круглосуточно, до тех пор, пока ты не будешь готова к переезду.
— Да иди ты на хер! Слышишь? На хер иди и ты, и полиция, и ГСБ, и… да все вы! Дружно, разом! – выпалила фестралочка. – Я тут останусь! А тупорылые копы могут поселиться на соседних койках, так уж и быть.
Девушка ничего не говорила, но чуткие уши фестралочки уловили какое-то движение рядом с кроватью. А раз Оливия сидела, то…
— Эй, вы тут, членоголовые? – Раст почувствовала, как над ней нависает тень. – Да-а-а, вы здесь. Ваши мамаши поди гордятся вами, жопоголики? А отцы? О, точно! Отцы. Они всю жизнь мечтали, что их дети станут настоящими бандитами, но вы оказались для этого слишком трусливы и потому пошли в копы, да? – ответом фестралочке была тишина. – Что молчим? Или не можете вынуть языки, что засунули в задницы друг дружке? А может…
Один из полицейских не выдержал и прервал поток хлестких ругательств старым надежным способом – скомканной тряпкой…
В различных произведениях, художественных, да и не очень, падение, ну или пленение темного властелина приводило к тому, что империя, которую он выстраивал в течение многих десятилетий, рушилась подобно спичечному домику. Герои, ну или те, кто считал себя таковыми, — ликовали, а простой люд мигом вспоминал о всех и всяческих добродетелях, а о распрях забывали на долгое время. Увы, но реальный мир далек от подобных историй и арест главы «Синтезиса» ничего не изменил. Заведения Мистера М, как легальные, так и нет, по-прежнему приносили доход, несмотря на старания одной особо ретивой полицейской пони. И эта пони была в списке человекоподобного синтета, что, перешагнув дверь бара «На закате», огляделся.
Место это, несмотря на красивое название, никогда не слыло приличным. Тут собирались те, кого ты не хотел бы встретить в темном переулке поздней ночью. Да что там, ты вообще бы не хотел встретить завсегдатаев этого места в принципе. Полицейские знали об этом баре и порой сюда захаживали. Не с целью совершить облаву, а просто чтобы выпить, расслабиться и поболтать тут с теми, в кого при других обстоятельствах им бы пришлось стрелять. Ну или нанять парочку головорезов для особо грубой работы. Что-что, а полиция Серого города раньше напоминала хорошо организованную банду «неприкасаемых». Сейчас все изменилось, и как считал Ловчий – к худшему.
Причиной же, почему в баре никто не устраивал поножовщины, был сам владелец бара – «Слепой» Джо и его официанты. Получил он свою кличку не потому, что ничего не видел, а скорей наоборот – видел слишком много и всегда закрывал глаза, если посетители себе позволяли определенные вольности. Делал он это по той простой причине, что ему претило насилие, в отличие от трех его сотрудников. Ксеноморфов. Билла, Теда и Майкла. Отличить их можно было лишь по ошейникам, на которых были выгравированы имена, но какой дурак решится вглядываться в кусок блестящего металла, когда на тебя «смотрит» одно из самых страшных чудовищ придуманных человечеством?
Каким образом ксеноморфам удавалось сдерживать в себе внутреннего зверя и вести себя как пай-мальчики, Ловчий никогда не мог понять. Тот же Плуто всегда напоминал взведенную до отказа пружину, готовую броситься в любой момент, а эти ребята знай себе разносили напитки и еду и не грызли клиентов почем зря. Во всяком случае, он сам этого не видел, а что до слухов, то верить им было себе дороже.
Впрочем, ксеноморфы интересовали Ловчего мало, как и полицейские, один из которых хлопнул своего напарника и показал прямо на профессионального убийцу. Второй коп отмахнулся, предпочтя вперить свой взгляд в кружку. А вот кто действительно был сейчас важен, так это группа из разношерстных существ, что расположились за дальним столиком. И, видимо, так считал не только Ловчий, но и другие посетители, что бросали в сторону странных гостей любопытные взгляды, и было отчего.
Трое из четырех сидящих за столом были девушки. Ну, в той или иной мере. И две из них были одеты достаточно фривольно по меркам этого заведения – сапоги на высокой платформе, обтягивающие шорты и топики – вот и все что на них было. Первой была рыжеволосая девушка, чью руку украшала татуировка, которая по утверждению владелицы что-то да значила, хотя на вкус Ловчего это были просто каракули. Вторая также могла похвастаться огненно-рыжими волосами и была почти человеком, с той лишь разницей, что обладала миниатюрными крыльями, которые ни за что бы не подняли ее в воздух, аккуратными рожками и хвостом. Третьей же девушкой была пони. Бледно-зелёного цвета единорожка с двухцветной гривой. Которая, в отличие от двух своих спутниц, была одета в строгий деловой костюм и сейчас, оказавшись в центре внимания полуодетых девчонок, жарко краснела, при этом уставившись в инфо-планшет. Последний же участник, в сером плаще и шляпе, не принимал участия в общем веселье. Он стоял, привалившись к стене, и сложенные на груди руки, а также надвинутая на глаза шляпа, свидетельствовали о том, что человек дремлет. Обманчивое заблуждение. Многие люди и синтеты поплатились жизнью, посчитав седого мужчину в сером плаще безобидным.
«Девочка-демон», завидев Ловчего, радостно замахала тому двумя руками, и когда она прыгала, груди слегка тряслись, что приковало к девушке взгляды почти всех мужчин в баре. Профессиональный убийца слабо улыбнулся и направился к столику.
— Хей, братуха, знаешь че? – даже не дав поздороваться, начала демоница. – Я такое узнала, такое!
— Этна, — спокойно произнес Ловчий, пожимая руку напарнице рогатой девочки. – Сделай глубокий вздох, а потом медленно выдохни, а то, чего доброго, лопнешь, и нас всех тут забрызгает.
Демонесса отмахнулась:
— Пффф, можно подумать для тебя такое впервой, — и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Так вот, Лирка-то наша переспала. И знаешь с кем?
Вышеназванная единорожка, покраснев еще сильней, срывающимся голосом произнесла:
— Не знает. И ему плевать. Тут всем плевать!
Увы, но ее возглас был проигнорирован, и Этна продолжила:
— С покемоном! – рогатая девчонка выпучила глаза. — Самым популярным из серии!
Ловчий с ничего не выражающим лицом смотрел на Этну, пока та не стушевалась. Затем он перевел взор на Лиру, которая, вжав голову в плечи, явно мечтала о том, чтобы оказаться в другом месте. И наконец он встретился взглядом со второй девушкой. Та вопросительно приподняла бровь. Профессиональный убийца закатил глаза:
— Лира, успокойся. Этна тебе просто завидует.
— А? – ушки единорожки встали торчком, а в глазах же читался немой вопрос.
— Да ты че?! Ниче я не завидую, ясно? Я ваще самодостаточная баба, во!
Вот только как бы Этна Сикстисикс не хорохорилась, Ловчий знал ее слишком хорошо. И эта показательная пошлость, допотопный язык и фривольный стиль одежды нужны были для толпы. Только так закомплексованная девушка-демон чувствовала себя комфортно. Но всему приходит конец, да и ему нужны были все присутствующие, а если демонесса продолжит в том же духе, то дело может дойти до рукоприкладства или чего похуже.
— Дело в том, что наша очаровательная суккуб так и не нашла своего единственного и, в надежде, что ее пригласят на свидание, даже увеличила себе грудь. Но увы, как была девственницей, так и осталась.
На мордочке Лиры появилась слабая улыбка, и спустя пару секунд она захихикала. Правда ей хватило такта прикрыть рот копытом. А вот об Этне такого не скажешь. Выкрикнув: «Ты покойник, лысый!», она собралась было отстоять свою девичью честь, как напарница перехватила занесенный кулак одной рукой, а второй обхватила тонкую талию суккубки. Та повырывалась какое-то время, но безуспешно, отчего ей оставалось лишь прожигать взглядом Ловчего и Лиру.
— Чудесное шоу, но если вы не против, то я бы хотел услышать, зачем мы все, такие красивые, тут собрались, — подал голос мужчина в плаще, не меняя позы.
Ловчий взглянул на часы и хотел было сказать, что еще не все, как входная дверь открылась и в бар вошли двое. Они не выглядели примечательно, особенно в свете разношерстной публики, что сегодня тут собралась, но, возможно, именно это приковывало взгляд?
Первым был высокий, под два метра, светловолосый мужчина в белом пальто и очках, на устах которого застыла покровительственная улыбка.Второй же была светловолосая девушка в клетчатой рубашке и синих джинсах, цвет кожи которой отдавал неестественным оранжевым оттенком. Они шли, держась за руки.
Завидев новоприбывших, Этна с двойным усердием начала вырываться из «объятий» напарницы, и после того, как последняя получила согласный кивок от Ловчего, суккуб была отпущена. И та, недолго думая, подбежала к новоприбывшим и обняла сначала мужчину, а потом и девушку. С последней они даже обменялись поцелуями. В щеку.
Мужчина в сером плаще, известный немногим под именем Даниэль Лазарский, приподнял полы шляпы и посмотрел на новоприбывших. Взгляд голубых глаз ничего не выражал, как, впрочем, и голос:
— С таким-то раскладом ты хочешь, чтобы мы прикончили правящую верхушку «Паучьей Сети» или ГСБ?
Ловчий, что с легкой улыбкой наблюдал за воссоединением старых друзей, слегка качнул головой:
— Почти.
Безотказный убийца Мистера М дождался, пока все друг с другом поздороваются, рассядутся, а Лира с Этной отвесят друг дружке по смачной затрещине, и только потом заговорил:
— Спасибо, что все тут собрались, — он обвел взглядом присутствующих, и сидящая особняком девушка с татуировкой недовольно хмыкнула:
— Можно подумать у нас был выбор? Без Мистера М все присутствующие за этим столом давным-давно были бы мертвы. И, как я понимаю, пришло время отплатить ему долг крови? – после этих слов она закурила.
Ловчий хотел было сказать, что не нужно излишнего драматизма, а то, чего доброго, беседа перерастет в фарс, но Этна успела первой:
— Слушай, может хватит, а? Бла-бла-бла, высокие идеалы. Бла-бла-бла, отплатить за доброту. Бла-бла-бла, если не мы, то кто? Оставь этот навоз для восторженных идиотов. Ну или ЭйДжей расскажи в приватной беседе, — Этна приложила средний и указательный палец к уголкам губ и сделала неприличный жест языком.
Лира после этих слов прыснула со смеху, а рыжеволосая криво ухмыльнулась. Остальные присутствующие ничем не выдали своих чувств, хотя ЭйДжей это далось нелегко.
Впрочем, учитывая общую атмосферу этого места, а также снующих тут и там ксеноморфов, веселье сошло на нет, и, откашлявшись, Ловчий заговорил:
— Согласно данным, собранным Лирой Харстрингс Стентон, — профессиональный убийца кивнул единорожке, и та ответила тем же, — бывшую секретаршу шефа, а ныне самого важного свидетеля, держат на седьмом этаже отеля «Крастер». Было замечено четыре обычных копа и пара мегадесантников, которые сменяются раз в сутки, а потому впору ждать в два, а то и в три раза больше охраны.
— Хочешь сказать, что свиньи и ночуют в отеле, а на люди выходят лишь те четверо? – с сомнением в голосе поинтересовалась девушка с татуировкой.
— Да, что-то вроде того, Ребекка.
Та присвистнула:
— Неплохой отдых себе выбрали. Перед смертью.
— Нет, — вмешалась в разговор ЭйДжей.
— Как это нет? – недовольно поинтересовалась Ребекка.
— Нет, значит нет. Никаких попыток взорвать здание целиком. Помимо полицейских и нашей цели, там проживают другие люди и синтеты. Невинные!
— Зато будет наверняка и никому не нужно рисковать своей башкой, — поддержала подругу Этна.
— Вам было мало Мультопии? – вкрадчивым голосом поинтересовался Андерсон. Очки скрывали его взгляд, но не приходилось сомневаться в том, что тот был неодобрителен.
На какое-то время разгорелся спор, в котором Ловчий решил не принимать участия. Во-первых, каждый из присутствующих был профессионалом и задевать их гордость лишний раз не хотелось. Во-вторых, им предстояло работать в команде и лучше уж они попытаются найти язык тут, в спокойной обстановке, нежели в отеле, где пули будут свистеть над головой. Последнее слово оказалось за преподобным, который сказал, что любой, кто попытается убить невинных, будет иметь дело лично с ним.
Это возымело действие, и спор улегся сам собой. Разве что Этна засунула в уши наушники-клипсы и сложила руки на груди, явно потеряв интерес к дальнейшей беседе. За нее Ловчий не переживал. Когда надо, девушка-демон могла быть крайне серьезной и собранной, в отличие от некоторых из присутствующих.
— Я прекрасно понимаю, что бада-бум – это отличный отвлекающий маневр. И потому Ребекка займется этим. Пусть это будет что-то незначительное, но способствующее вашему отходу, — Ловчий обвел взглядом всех присутствующих. – Главное помните, это тайная операция, а потому…
— Одной единорожке давно уже пора в постель, — Лира зевнула и вышла из-за стола. – Бывайте, мальчики и девочки.
— А потому, — как ни в чем не бывало продолжил лысый убийца, – за успех операции будет отвечать Лира Харстрингс Стентон.
Единорожка замерла, а затем очень медленно обернулась к Ловчему. В глазах пони застыла ненависть, а зубы были плотно сжаты:
— Черта-с два! Ты вообще в своем уме? А—а, забудь! Ответ все равно отрицательный, раз ты предлагаешь подобную хрень! Я хакер. Хакер, можешь себе представить? И знаешь, что делают хакеры? Они сидят у себя в мягком кресле, жуют чипсы, отпускают ехидные комментарии и при этом их круп находится в тепле и безопасности!
Ловчий спокойно выслушал эту тираду, после чего покровительственным тоном произнес:
— Когда все вскроется, ГСБ обрубят связь и единственный способ что-либо взломать или обойти автоматическую систему охраны, а без этого никак, уж будь уверена, – сделать это изнутри.
На пони стало жалко смотреть. Уши опущены, нижняя губа подрагивает, а глаза, помимо влаги, полнятся отчаянием.
— Гандон ты штопанный! – в сердцах бросила единорожка и вернулась за стол.
Ребекка, что сидела рядом с Лирой, погладила ту по гриве, а потом начала что-то шептать той на ухо.
Ловчий предпочел не прислушиваться. Это были уже их проблемы.
— Ну что ж, не смею вас больше задерживать, — лысый мужчина вышел из-за стола и кивнул Даниэлю. Тот, ни слова не говоря, проследовал с Ловчим на выход.
Когда оба оказались на улице, начал моросить дождь. Пока не сильный, но в это время года дожди могли очень быстро перерасти в ливни, которые длились неделями. Что-что, а управлять погодой люди так и не научились и оттого природа брала свое.
— Мы ведь отвлекающий маневр, да? – поинтересовался Даниэль, опуская всяческие прелюдии.
Ловчий про себя хмыкнул. Лазарский лишь с виду выглядел безобидным простаком, но те, кто давно с ним был знаком, знали – он подмечает каждую мелочь. А потому именно ему выпала редкая возможность услышать правду о предстоящем задании, которая пришлась Даниэлю не по вкусу.
— Ты серьезно? За какой-то вшивой фестралкой ты едешь в больницу, прихватив с собой пару отмороженных психов? Да Ребекка бы с этим делом справилась в одиночку.
— Ребекка понадобится тебе во время устранения Вислер.
Даниэль нахмурился:
— Ты не доверяешь кому-то из наших?
— Я доверяю лишь четверым. Один из них ты, другой я. Этого достаточно, – Ловчий бросил взгляд на улочку, но помимо фигуры, что неровной походкой брела по переулку, никого не увидел. Впрочем, это ничего не значило. Город все слышит. – Среди нас предатель.
На лице синтета, называющего себя Даниэлем Лазарски, появилась улыбка, которую большинство живущих приняли бы за кровожадный оскал.
— Он среди тех, кто сейчас сидит в баре? Потому что…
Мужчина в сером плаще замолчал, и это молчание было куда красноречивей всяких слов.
— Либо там, либо в группе Г’Кара, которые отправились разобраться еще с парой свидетелей. Так что не пали понапрасну. Можешь задеть не того.
— Хм, — Даниэль закурил дешевую сигару, вонь от которой чувствовалась, наверное, и на соседней улице. Зачем он это делал, никто не знал. Сам же Лазарски отвечал, что это аромат Серого города, столь же пленяющий и непостижимый. – Так с чего ты взял, что этот предатель вообще есть, а у тебя не прогрессирующий маразм, помноженный на паранойю?
Обычно никто и никогда не заговаривал с Ловчим в таком тоне. Ну во всяком случае, не заговаривал дважды. Но Даниэлю было попросту плевать на любые правила и законы. Да, большую часть времени он вел себя тихо и незаметно. Но стоило ему оказаться в гуще событий, и уравновешенный с виду человек превращался в стихийное бедствие, которое сметало на своем пути как правых, так и виновных. Да, он был опасен. И в отличие от всех остальных – не имел напарника. Вернее, раньше имел. И даже не одного. Но те очень быстро умирали.
— Среди обвинений, выдвинутых против Мистера М, есть те, о которых не могла знать ни Литлпип Вислер, ни «Паучья Сеть» в полном составе.
Лазарски выпустил облачко дыма, и то образовало сердечко:
— Забавно. Не думал, что предателем мог быть я?
Собеседник лишь слегка качнул головой:
— Нет. Ты слишком безумен для этого.
Ни слова больше не говоря, Ловчий запахнул плащ и направился вдоль улицы, которая не могла похвастаться ни хорошим освещением, ни многочисленными прохожими. Идеальное место для вооруженного нападения. Разумеется, если бы нашелся сумасшедший, что захотел напасть на самого опасного убийцу Европейского гигаполиса…
У людей была такая присказка — бранятся, как кошка с собакой. В эпоху Гигаполисов эти слова утратили свою актуальность, так как антропоморфные звери неплохо ладили друг с другом. Ну, во всяком случае, куда лучше, чем с венцом эволюции.
И сейчас, глядя на то, как антропоморфный кот, двух метров роста, укладывал спать маленькую, едва ли восьми лет от роду, приемную дочку, что являлась антропоморфной собакой с забавными большими ушами и хвостом, напоминающим старый веник, Шанзи сожалела лишь об одной вещи — что на этой планете властвует человек, а не синтеты.
Искусственные существа, что получили жизнь благодаря «великодушию» человека, были куда лучше и чище своих создателей. Не все. Без таких, как Август, этот мир прекрасно бы обошелся.
Поцеловав дочурку в лоб и пообещав, что с ней ничего не случится, Блэксад с улыбкой вышел из комнаты. Но как только закрылась дверь — она угасла.
Проследовав на кухню в полной тишине и прождав минут пять, на случай если Джейн решит вместо сна найти себе более интересное времяпрепровождение, заговорил:
— Август считает, что частный детектив и наемный убийца — это слова-синонимы.
Шанзи, на всякий случай, закрыла кухонную дверь, после чего полушепотом произнесла:
— Не думал начать издалека? — она попыталась изобразить голос собеседника: — Хо-хо-хо, Шанзи, как у тебя дела? Я видел тебе досталось и как истинный джентльмен готов оказать любую помощь, вплоть до поездки в больницу, — затем антропоморфная гиена придала голосу жеманные нотки, после каждого слова хлопая глазками. — О нет, Блэксад. Мне так приятна твоя забота, но у тебя своих дел невпроворот, — она импровизированно сплюнула. — Тьфу! Но нет, сразу о деле. А обо мне кто подумает?!
— Давай решать проблемы по мере их поступления, а? Меня «попросили» отправиться в больницу, которая кишит полицией, и придушить подушкой пони с кошачьими глазами. Зачем, почему — непонятно. Ненавижу свою работу... — Блэксад перехватил ошарашенный взгляд подруги. — Эй, ты чего?
— Ты говоришь о фестралочке Раст? — упавшим голосом произнесла гиена.
Прежде чем ответить, антропоморфный кот достал из кармана брюк записную книжку и, пролистнув несколько страниц, кивнул:
— Карнивал Раст Викенс. Вы знакомы?
— Более или менее. Не знала, что у нее есть первое имя, или как там у поней это называется, — Шанзи достала из холодильника бутылку молока и разлила по двум стаканам содержимое. После чего залпом выпила. – Поговаривали, что она слишком близко подлетела к солнцу и сгорела, но я не верила. Не тот типаж. Да и уж больно вертлявая она…
Блэксад медленно пил из стакана и, когда его старая знакомая закончила говорить, задумчиво произнес:
— И она твой друг...
Шанзи нервно рассмеялась и замахала рукой в жесте «довольно»:
— Друг? Нет. У Раст нет друзей. Есть лишь те, с кем она тусуется, когда скучно. А скучно ей бывает редко. Так что... нет. Она мне никто. Да, никто. Вообще никто.
Блэксад наградил подругу многозначительным взглядом, но не стал на этом заострять внимание. Вместо этого он допил молоко и произнес:
— Мы могли бы...
— Нет! — Шанзи резко вскочила, отчего стул за ее спиной упал, издав жалобный треск. — Август не станет церемониться ни с тобой, ни со мной. Он ясно это дал понять. Так что не пытайся хитрить. Нужно сделать работу, а потом...
— Появится еще одна. И еще. Ты знаешь, что ГСБ сейчас в шаге от того, чтобы дать полиции приказ на отстрел каждого, кто причастен к «Паучьей Сети»?
Шанзи резко села, даже позабыв о том, в каком положении находится стул. Плюхнувшись на пол и при этом ободрав спину, отчего недавние раны стали гореть огнем, она резко вскочила, но подавила вскрик боли.
— То есть, мы обречены?
— Пока нет. Но надо действовать быстро.
Шанзи посмотрела на закрытую дверь. Блэксад понял ее без лишних слов:
— Если выполню работу, то Август снимет слежку, если она есть. Это даст нам время уйти, — подойдя, антропоморфный кот положил лапу на плечо подруги. — Всем нам.
— Я иду с тобой, — черный кот открыл было рот для возражений, но Шанзи не дала и слова сказать. — Я отличный стрелок. Могу постоять за себя в драке. И что самое главное — ты всегда можешь рассчитывать, что я прикрою тебе спину. Попробуй найти аргументы против этого, мистер кот! — четвертую причину она озвучивать не стала.
Блэксад какое-то время сидел с задумчивым выражением на мордочке, а затем улыбнулся.
— Хорошо. Только постарайся не умереть.
— Конечно. Что со мной будет? — гиена подмигнула.
Кляп – хорошая штука, но лишь в том случае, когда конечности пленника надежно зафиксированы, а рот его не представляет собой бездонную пасть: у «хасбровских» пони он открывался неимоверно широко.
Грязный платок, которым полицейский пытался заткнуть пасть не в меру общительной фестралочки, был выплюнут и попал прямиком в лицо служителя закона. Если бы Раст это видела, то к оскорбительным метафорам прибавился еще и издевательский смех, который довел до нервного приступа множество синтетов, да и людей заодно.
Но увы, сейчас фестралочка, лежа на кушетке, которую толкал второй полицейский, горланила песни, которые, казалось, состояли сплошь из нецензурных выражений. Рядом шла Оливия, которая не знала, что ей делать – то ли хвататься за голову от такого, то ли рассмеяться в голос, а потому, как могла, старалась сохранить на лице каменное выражение и смотрела исключительно прямо перед собой. А вот полицейские своих чувств к пациентке не скрывали, и, судя по набухшим желвакам, те были явно не дружеские.
Доставив пони в палату, полицейский отвесил каталке пинка, и последняя с размаху въехала в стену с зарешетчетым окном. Развернувшись, коп тут же получил смачную пощечину от Оливии. Это не говоря уж о потоке бранных слов со стороны фестралочки.
— Если с моей пациенткой что-то случится, — не дав мужчине опомниться, заговорила медсестра, – то я сделаю все от меня зависящее, чтобы вас затаскали по судам и вышвырнули с работы.
Полицейский, прожигая взглядом девушку, произнес сквозь зубы:
— У вас тут очень скользкие полы. Да, Джек?
Напарник согласно кивнул:
— Да, Пит. И как только никто себе шею не свернул, — бросив многозначительный взгляд на Оливию, человек, названный Джеком, вышел. Его напарник вышел следом, не забыв оскалиться, что должно было сойти за улыбку.
Не дожидаясь, пока за полицейскими закроется с характерным грохотом дверь,Оливия подбежала к ночной пони и поинтересовалась, не болит ли у той что. Получив ответ, что болит у той все, девушка хотела броситься за доктором Куртцем,но самодовольная улыбка на мордочке ночной летуньи заставила сбавить пыл:
— Ты хоть когда-нибудь говоришь правду?
Фестралочка, прежде чем ответить, заложила передние ноги за голову и с ехидной улыбкой поинтересовалась:
— А у тебя мужик был? Ну или баба? Или зверушка там какая?
Оливия покраснела:
— Какое это имеет отношение к моему вопросу?
— Никакого, — ухмылка на мордочке Раст стала еще шире. – Мне просто скучно. Я задолбалась лежать на этой постели и ходить лишь по нужде. Слышать кряхтение, сопение и пердеж кучки придурков. Но знаешь, что меня реально достало? Это уверение, что я иду на поправку. Лживое уверение. Потому что я вот ни хрена что-то не чувствую улучшений. Сплошные ухудшения. А тут появляется такая правильная сестричка, которая, вместо того чтобы устроить скачки с первым встречным, имеет в мозг пациенток и потом спрашивает – всегда ли я говорю правду? Круто, че.
Оливия стоически выдержала тираду пациентки, пусть щечки девушки и пылали. Прикрыв глаза, она сделала глубокий вдох. Раз. Другой. Третий. Это помогло ей успокоиться, и даже на лице появилась слабая улыбка. Пони ее, конечно же, не могла видеть, но это было нужно. В первую очередь самой медсестре:
— Кое-что все же изменилось, к лучшему, — девушка провела ладонью по гриве поняши.
— Ты про кряхтение и прочие потусторонние звуки? Так это не к лучшему! Я теперь от одиночества и вовсе в петлю полезу!
Оливия, убрав руку, тяжело вздохнула:
— Ну нет. Сексуально неудовлетворенная медсестра, которая почти всегда врет, никак не может этого допустить. Так что я к тебе буду захаживать. И доктор Куртц тоже.
Фестралочка, то ли не распознав иронии, то ли полностью ее проигнорировав, подняла переднюю ногу по направлению к Оливии и с радостью в голосе произнесла: «Заметано». Девушка шлепнула ладонью о протянутое копыто, чем вызвала очередной радостный возглас. На этот раз пресловутое «Йей».
Когда же медсестра вышла, Раст выждала пару минут, а затем достала заколку, позаимствованную у одной из пациенток. Хранилось извечное дамское украшение в том месте, о котором в приличном обществе не расскажешь, но так как пони была воспитана улицей, то она бы с радостью обо всем поведала, если бы ее спросили. Вот только сейчас ей было не до разговоров. Раст для себя решила,что отсюда надо валить, так как эти самовлюбленные людишки уж слишком много себе позволяют. Что фестралочка будет делать, если удастся вскрыть замок от наручников, она не думала, да это было и не важно. Ночная пони привыкла импровизировать на ходу…
________________________________________________________________
Скахография – жанр шахматной композиции, при которой расположение шахматных фигур образует очертания букв, цифр или какие-то рисунки.
Глава 03: Пешка
В тексте используются слова песни "Идем на Восток", группы "Ногу Свело".
Розовая земнопони, чью мордочку украшал уродливый шрам, брела по очень причудливому месту, обладающему рваной географией. Равнины граничили с непроходимыми болотами, а реки могли резко обрываться, хоть перед ними не было искусственных или природных препятствий. Солнце же и вовсе отдавало какой-то недоброй зеленью. А сейчас перед бывшим гладиатором раскинулись деревья, и все бы ничего, не будь у них пластиковые стволы и стеклянные листья.
Сколько Даймонд Тиара Ингред бродила по этой странной местности, она не взялась бы сказать, но ни шорохов, ни скрипов, ни пения птиц слышно не было, только мерный стук собственных копыт. И даже ветер будто бы покинул это богом забытое место. Место, что напоминало сломанный механизм, дожидающийся смельчака, что решит его завести. Вот только Даймонд не собиралась становиться той отчаянной дурехой, что приведет все в движение. Хватит. Надоело. Все, что ей хотелось, так это немедленно выбраться отсюда, что она и озвучила во всю мощь легких.
Ответом ей была тишина.
Недовольно фыркнув, Даймонд подошла к ближайшему «дереву» с намерением пнуть нелепую конструкцию. Даже если неведомые создатели не слетятся после этого подобно коршунам, то хотя бы удастся отвести душу. Стоило лишь ей об этом подумать, как в отражении листьев мелькнул знакомый силуэт. Это была пони. Пегаска, чья грива переливалась всеми цветами радуги.
«Семнадцатая? А что она тут забыла?»
Резко развернувшись, Даймонд уже собралась задать свой вопрос вслух, но поблизости никого не было. Даже следов на песке. Скрипнув зубами, она все же сделала то, что намеревалась.
Дерево, ну или чем бы оно ни было, издало мелодичный звук, и с него посыпались стеклянные листья. Каждый, касаясь земли, издавал нехарактерный для стекла звук. Так скорей могла звучать расстроенная гитара, у которой вот-вот порвется последняя струна. И с каждым опавшим листом звук все нарастал, подобно шурупу ввинчиваясь в череп розовой земнопони и заставляя ту прижимать уши к голове, в надежде заглушить раздражающий гул.
— Да поняла я, поняла! Больше так делать не буду! – выкрикнула Даймонд, и в тоже мгновение наступила тишина. Несколько листьев еще упали на землю, но на этот раз беззвучно.
Впрочем, на это пони обратила внимание вскользь. Ее привлек все тот же силуэт лазурной пегаски, что стояла на дальнем бархане пару секунд, прежде чем скрыться.
— Вот уж дудки! – сквозь зубы прошипела Даймонд и пустилась в галоп.
Ей понадобилось всего пара минут, чтобы оказаться на дальней гряде, и, по счастью, этого было достаточно, чтобы увидеть скрывшуюся в стеклянной чащобе пони. На секунду Даймонд показалось, что семицветная грива стала двухцветной, а крылья на спине пони исчезли, но она решила не придавать этому значения. Местечко было странным и жило по каким-то своим, неведомым законам. А раз так, то можно было подыграть. Во всяком случае, пока не прижмет одного из здешних обитателей к стенке, а там можно и нарушить правила… как всегда.
Думала она об этом уже входя в густой стеклянный лес. Даймонд не боялась потеряться в этом месте. Как-то в детстве, когда она жила в людской семье, ей довелось побывать в стеклянном лабиринте вместе с малолетним хозяином, которого она по глупости считала другом. Ей не составило большого труда найти выход из лабиринта, а вот у Джошуа возникли с этим проблемы. Мальчик не придумал ничего лучше, как усесться в одном из коридоров и беспомощно разреветься. Пришлось за ним возвращаться. Джошуа был в восторге, назвал Даймонд своим лучшим другом и заказал ей столько сладостей, что на следующий день у пони болел живот от съеденного.
Тиара отогнала так не вовремя нахлынувшее видение и решила сосредоточиться на поисках. Как назло, листья отражали лишь ее саму. Других пони видно не было. Побродив так минут пятнадцать, розовая земнопони пробурчала себе под нос, что все это напоминает замкнутый круг. На что получила неожиданный ответ:
— Да, как и твоя жизнь.
Резко развернувшись, Даймонд увидела… себя. Не отражение, что играло с ней злую шутку, а розовую земнопони со шрамами, покрывающими всю шкурку, отсутствующим краем левого уха и уродливым «даром» от Алекса Вендара на правой щеке.
Любой другой на ее месте испугался и бросился бы прочь, на что, наверное, в тайне и надеялась владыка этих земель, решившая сыграть на психике розовой земнопони. Вот только ее ждал сюрприз.
Крутанувшись на передних ногах, Даймонд со всей силы лягнула двойника. Вернее, попыталась. Той уже не было на прежнем месте, и удар пришелся в пустоту.
— Как можно получить ответы, если ты отказываешься задавать вопросы? – раздался насмешливый голос над головой Даймонд, что потеряла равновесие и сейчас растянулась на песке.
Резко вскочив, пони огляделась. Но ее двойника рядом не было. Лишь отражения в стеклянных листьях смотрели на нее осуждающе.
— Хорошо, — сквозь зубы прорычала земнопони. – Чего тебе надо?
Двойники открыли было рот, чтобы что-то сказать, но внезапно раздался грохот, подобный разорвавшемуся над самым ухом снаряду, после чего мир пошел трещинами, а затем все исчезло…
Даймонд Тиара открыла глаза и резко села. Она находилась в квартирке Эврики Тандерстрайк, а не в очередной вариации «Страны Чудес», но все еще не могла прийти в себя. Сон был настолько же реален, как те, в которых за ней приходил Ловчий.
Поежившись, она спрыгнула с постели и собралась было сходить в уборную, но, открыв дверь, нос к носу столкнулась с Эврикой.
Земнопони была явно взволнована и, что немаловажно, одета в полицейскую форму, хотя она до этого отдежурила три дня кряду и, вернувшись домой, едва не валилась с ног. Но, кажется, мелкой пони все было нипочем.
— Извини, Даймонд, — улыбнулась Эврика. – Видимо, я тебя разбудила.
— Видимо. Вот только у тебя сегодня выходной, — хмуро ответила собеседница.
Каурая пони почесала в затылке и рассмеялась:
— Ну ты знаешь, как говорят: хороший коп на вес золота.
— Угу, а тебе вообще алмазами должны платить.
Эврика лишь пожала плечами и, подойдя к письменному столу, стала выдвигать ящики в поисках чего-то важного.
— Так и куда ты собралась?
Каурая пони оторвалась от своего занятия и удивленно посмотрела на Тиару:
— На работу, конечно же. Куда же еще? Хотя, стоп. Погоди. Я могла бы отправиться на карнавал!.. Надо будет как-нибудь попробовать, — она, прижав копыто ко рту, захихикала.
— Я ведь се… — Даймонд осеклась. Они через это уже проходили, и ни к чему хорошему это не приведет, разве что окончательно испортит настроение розовой земнопони. – И куда тебя вызвали?
Эврика резко захлопнула ящик и вздохнула:
— На вызов, Даймонд. На вызов. Извини, что разбудила, — каурая пони развернулась и, подхватив куртку, вышла за дверь.
Тиара не стала размышлять, почему вечно неунывающая и словоохотливая Эврика вела себя столь сдержанно и отстранено. Она привыкла доверять шестому чувству, и сейчас оно буквально кричало — что-то не так. Что-то очень сильно не так.
Вбежав в свою комнату и резко захлопнув дверь, да так, что, наверное, слышали соседи сверху, что уж говорить о Рейнбоу и Сансет, ютившихся в комнатке по соседству, Даймонд схватила кошелек со всеми сбережениями. В свое время Эврика настояла, что у них всех должны быть деньги на карманные расходы, и выдала каждой пони по тысяче кредитов. Отказов она не принимала, даже когда Тиара стала угрожать мелкой земнопони. Знай только отшучивалась. И сейчас эти деньги пришлись как нельзя кстати.
Кошелек был тем единственным, что розовая пони взяла с собой. Она не стала заморачиваться на тему одежды, особенно в свете того, что сейчас было позднее лето и было еще не столь холодно. Да и Эврика могла уйти далеко, а потом поминай как звали. О кулоне, висевшем на шее и изображающем солнце в оправе луны, пони как-то даже и не думала. Подарок Оливии теперь всегда был с ней.
Выскочив из комнаты, Даймонд заметила Рейнбоу Дэш Семнадцатую, что, позевывая, явно намеревалась задать миллион вопросов. Что-что, а эта радужная пегаска была донельзя любопытной, порой даже во вред себе.
— Потом, — резко бросила Даймонд и выбежала вслед за Эврикой…
С незапамятных времен огнестрельное оружие было прерогативой избранных: чиновников, военных, полиции, частных детективов и маньяков-убийц. Рядовые граждане нет-нет, а тоже умудрялись достать себе оружие, дабы приобщиться к прекрасному и получить возможность громко высказать свое мнение обидчику, как правило с летальным исходом для обоих сторон. С возведением Гигаполисов достать оружие стало проще. Всего лишь надо было доказать свою психологическую состоятельность. Ну или иметь тугой кошелек. Последний заодно мог наглядно объяснить всем и каждому– этот парень знает, что делает и фонарные столбы, бакалейные лавки, а также бродячие животные сами напросились.
Все бы ничего, но районы, именуемые Трущобами, стали опасным местом даже для блюстителей закона, и последние предпочитали заходить туда в полном боевом облачении и с взведенными винтовками. Подобное работало ровно до того момента, как «Паучья Сеть» громко заявила о себе. Сначала в «Мультопии», а затем и в других Гигаполисах. Неблагополучные районы стали натуральным полем боя, во всяком случае, если верить тем, кто там был, ну или друзьям двоюродного дяди, проживающим в тех местах.
Проблема с террористами ужесточила законы об огнестрельном оружии, что, несомненно, огорчило многих людей, да и синтетов заодно. Но, как это обычно бывает, чем страшней трагедия, тем легче найти человека, способного за символическую плату закрыть глаза на нарушение закона.
Тучный метрдотель, что в очередной раз протер платком по голове, заверил, что этаж будет в полном распоряжении господ и их никто не побеспокоит. То, что эти самые «господа» выглядели как заправские головорезы, мало волновало человека, ставшего счастливым обладателем шестизначной суммы кредитов.
Ловчий, дождавшись, пока будущий обладатель квартиры в другом, более спокойном Гигаполисе покинет этаж, обернулся к четверке людей, коим предстояло совершить самое важное дело в своей жизни. Страшное дело.
Эти люди одевались как панки, выглядели как панки, и вели себя как панки. Незнающий человек сказал бы, что может они и есть панки, но у Ловчего было более емкое определение – ничтожества, чей разум был настолько отравлен наркотиками, что это было видно даже невооруженным глазом: трясущиеся руки, резкие, отрывочные движения, взгляд в никуда. Ну и тупые ухмылки, куда же без этого?
Самопровозглашенным лидером этой четверки был человек, называющий себя «Чипом». Он был свято уверен, что его реальное имя никому неизвестно. В век, когда личность можно было узнать лишь сверившись с показателями чип-идентификатора, подобное заявление смотрелось жалко, но трое дружков этого обсоска смотрели на Эда «Чипа» Харрингтона как на святого.
— Ты помнишь все, что я тебе сказал? – в третий раз за сегодняшний день спросил Ловчий и получил все тот же ответ, что дескать да, они все помнят и будут действовать согласно приказам. Для убедительности Чип даже похлопал лысого мужчину по плечу и продемонстрировал свою знаменитую «золотую улыбку». Та была таковой, поскольку «панка» часто били. Ногами. По лицу.
— Ты понимаешь, что очень сильно расстроишь меня, если будешь действовать вопреки указаниям?
Изо рта Чипа потекла слюна и он с минуту стоял с остекленевшим взглядом, смотря куда-то сквозь Ловчего. Затем что-то в его голове щелкнуло, и он согласно закивал:
— Мы сделаем все, что в наших силах. Да, парни?
Двоим из трех приятелей Чипа хватило мозгов пробурчать согласие, ну или нечто отдаленно на него похожее.
— Не дрейфь, папаша. Мои ребята надежные, как скала. Они все сделают, — Чип снова похлопал по плечу Ловчему. – Сделаем так, что муха носа не подточит! Когда начинаем?
— Скоро, — спокойно произнес Ловчий. – Уже скоро. Как только я войду внутрь, вы начнете.
— Круто! – произнес один из приятелей Чипа, после чего радостно рассмеялся. Второй же, явно не понимая, о чем речь, захлопал в ладоши. Ну а третий как сидел, уставившись в стену пустым взглядом, так и продолжил сидеть.
Конечно же, Ловчий мог взять на это дело профессионалов, которые следовали бы его указаниям дословно, но это не входило в план. Тут нужна была импровизация. Хаос. И кучка наркоманов для этого подходила идеально. Оставалось надеяться, что не слишком идеально, в противном случае план может закончиться едва начавшись.
Ловчий сверился с часами.
Скоро все закончится…
Любое муниципальное учреждение имеет черный ход. Делается это не столько для провоза контрабанды, хотя куда уж без этого, сколько для самих сотрудников, позволяя незаметно приходить и покидать место работы, не мешая многочисленным посетителям. И вот сейчас Финник стоял аккурат перед чёрным ходом больницы «Новый Рассвет», которым являлся подземный гараж. Естественно, охраняющийся. И, как обычно бывает, занимался подобным человек, который не особо подходил для этой роли. Вор, рецидивист и убийца. Во всяком случае, так говорят. То, что говорил об этом в основном сам Финник, значения не имело. Ведь слухи на то и слухи, дабы разлетаться как лесной пожар.
И сейчас человек, которого звали Шейн Кристмас, заметно нервничал, то и дело оглядываясь по сторонам, на случай если его увидят с мелким лисом. На предложение вести себя более раскованно, охранник погрозил кулаком, что заставило Финника замолчать. Ну почти. Мелкий пройдоха стал насвистывать какой-то веселенький мотивчик, демонстративно не глядя на Шейна, и ждать. Это все, что ему оставалось.
— Она того стоит? – то ли устав от бесконечного насвистывания, то ли желая сбавить градус напряжения, поинтересовался человек.
— Хм? Ну давай посмотрим: большеглазая, фигуристая и тупая. Да люди пару веков назад за таких девчонок убивали.
— Люди убивали и за краюху хлеба, — парировал Шейн. – Это не показатель.
— Нет? – Финник изобразил на мордочке изумление. – Тогда что же показатель, раз не потакание своему либидо?
Вместо ответа, собеседник сложил руки на груди и осуждающе посмотрел на синтета. Вид у человека и впрямь был грозным – бугрящиеся мышцы, квадратная челюсть и маленькие поросячьи глаза. Собственно, ничего удивительного, что россказням Финника в отношении Шейна все верили.
— Да ладно, хватит меня буравить взглядом, и говори, в чем проблема? – не выдержал Финник, который также изрядно нервничал, но пытался скрыть это за колкостями, да остротами. Пока не очень удавалось.
— Нельзя лезть в огонь и воду за тупой мочалкой. Так ты обесцениваешь себя, как личность, — назидательно произнес Шейн. – Да и потом, глупых лошадей пруд-пруди. Стоит лишь пройтись по улице и встретишь парочку.
— Может, мне не нужна парочка? – резче, чем хотел, ответил маленький синтет.
На лице Шейна появилась покровительственная улыбка:
— Значит, в ней есть что-то еще, а?
— Угу. Хвост, — буркнул Финник. — Им очень удобно пыль протирать.
От продолжения разговора, который не закончился бы ничем хорошим, их спасла появившаяся уборщица. Женщина неопределенного возраста с мешками под глазами и сигаретой в зубах. И она, как никто другой, могла стать отличной антирекламой любого медицинского учреждения, благо ко всему прочему еще и хромала. Подобное всегда забавляло Финника: чем ближе ты к той или иной ячейке общества, тем сильней от них отличаешься. Полицейские были опасными рецидивистами, врачи – тяжело больными, порой на всю голову, а что до пожарных, то мелкий лис ничуть не удивится, окажись поджоги делом рук борцов с огнем.
— Ну че, рванина, полезай внутрь, — хрипловатым голосом произнесла уборщица, пнув ногой ящик для грязного белья, что тащила за собой. Перехватив недоверчивый взгляд Шейна, она добавила. – Да не ты, а мелкий.
Мелкий лис, похихикивая, открыл крышку ящика и тут же скривился, потому что внутри и впрямь оказалось грязное белье, которое изрядно воняло и, судя по разводам, было мокрым, и вряд ли тому причиной был неосторожно пролитый чай.
— Ты это специально?
Женщина тоже заглянула внутрь:
— Ну извините, маркиз… — она окинула Финника скептическим взглядом, после чего хмыкнула, – «Пышнохвост». Златая карета будет в другой раз, а сейчас извольте засунуть свою пушистую задницу внутрь. Мне еще работать надо.
— Карла, я тебе запла… — лис начал закипать, но и его собеседница оказалась не промах.
— И что? Предлагаешь мне резко бросить работу, потому что у меня вдруг, не пойми откуда, появилась куча денег? Может это ты принимаешь все как должное, а с меня спросят. Соседи или полиция. Так что – лезь в чертов ящик!
— Тебе лучше ее послушать, — вклинился в разговор Шейн. – В любой момент тут могут появиться лишние глаза и уши.
Финник наградил обоих людей уничижительным взглядом, после чего все же влез в ящик, который, несмотря на грязное белье, смог вместить еще троих как он.
«Ну хоть с этим все в порядке. Осталось лишь…» — поток мыслей был прерван бесцеремонным тыканьем пальцем в грудь Финнику.
— Ты нулификатор не забыл? Там, знаешь ли, везде чертовы камеры.
Лис демонстративно потер грудь и пробурчал, дескать да, все взял, не желая продолжать бессмысленный разговор с этой невозможной женщиной.
Карла удовлетворенно кивнула и резко опустила крышку. Столь резко, что Финник не успел среагировать и получил удар по голове, а уборщица – поток крепких ругательств в свой адрес.
Тьма. Люди придумали множество красивых эпитетов и даже романтизировали это явление, но сделали они это не от большой любви к темному времени суток, а скорей из-за страха. Боязни не разглядеть опасность, будь то притаившийся в кустах хищный зверь или собственноручно расставленная яма с кольями, в которую вот-вот наступит незадачливый охотник.
Тьма никогда не была другом человека, именно поэтому было придумано множество способов разогнать ночной сумрак. Но темнота была давней знакомой Раст, которая не нуждалась в дополнительных источниках света, дабы разглядеть все, что ей было нужно. Порой она на спор пыталась сделать что-то с закрытыми глазами. Ну или почти закрытыми. В самом деле, если никто не замечает разницы, то можно и смухлевать слегка. И сейчас, когда она битый час, а то и век, билась над проклятым замком, ей страсть как хотелось сжульничать и увидеть, близка ли она к финалу или заколка приобрела совершенно непотребный вид, а наручники и не думали поддаваться. Ночная летунья в который раз потянулась передним копытом к забинтованной голове и в который раз одернула копыто. Не то чтобы она боялась сделать хуже, да и хуже уже быть не могло, по мнению самой фестралочки, но залить все кровью, сняв повязки, будет отличным способом вывести санитаров на след, если ей все же удастся совладать с наручниками. Каким образом пони проскользнет незаметно мимо полицейских, медработников и других пациентов, Раст попросту не думала. И зря. Потому что те точно думали о ней.
Легкое дуновение воздуха со стороны двери значило лишь одно – сюда кто-то вошел. Аккурат в тот самый момент, когда отмычка хрустнула, издав жалобный скрежет. Пони попыталась отбросить теперь уже ненужную заколку,при этом попытавшись придать мордочке совершенно невинное выражение. И сторонний наблюдатель, кем и оказался новоприбывший, сказал бы, что фестралка с разноцветной гривой потерпела поражение на всех фронтах. Мало того, что она с надутыми щеками выглядела так, будто готова закричать благим матом, так еще и заколка застряла в гнезде замка и никак не хотела выниматься, несмотря на все усилия беспокойной пациентки. Впрочем, новоприбывший никак на это не отреагировал и, судя по всему, даже не сдвинулся с места.
Какое-то время ничего не происходило. Сердце Раст колотилось как бешенное, ведь стоит только врачу, медбрату, принцессе Селестии или кого там нелегкая принесла позвать полицию, и все пропало. Ей скуют все конечности, в том числе хвост, и это – в лучшем случае. В худшем – отправят на «Фабрику Радуги». То, что они закрылись уже три года как, значения не имело. С человеков станется открыть ее по такому поводу.
Но прошла минута, другая, возможно минул час, а может и год, фестралочка не взялась бы сказать, но незваный посетитель все также безмолвствовал. Разве что чуткие уши пони уловили хрипловатое дыхание, которое звучало как раскат грома, благо других посторонних звуков слышно не было. Ну и как это обычно бывает в случае Раст, страх уступил место нетерпению, и она задала вполне себе невинный вопрос:
— Ну что, тварь, так и будешь на меня таращиться или скажешь хоть слово, если, конечно, говорить умеешь?
— От твари слышу, — последовал ответ.
Судя по голосу – это была женщина. Ну или мужик, которому защемили все, что только можно защемить.
— Ну и херли ты приперлась? – как можно более дипломатично поинтересовалась фестралочка, в который раз пожалев, что не может видеть не то что лица, но и фигуры собеседницы. Вдруг новоприбывшая — несостоявшийся бодибилдер и скрутит ее в бараний рог?
— Я вообще-то уборщица, слепое ты чмо, — последовал столь же любезный ответ.
— Ну тогда… тогда иди и убирайся отсюда! И дверь закрой. С другой стороны. А то дует!
— Я бы и…
Закончить уборщица не успела, так как дверь резко распахнулась, впуская кого-то еще, и пусть Раст не знала, каких размеров ее новая «квартирка», но почувствовала, что сейчас здесь стало тесно.
— Я вам тут не помешаю, — голос уборщицы резко стал заискивающим, что вызвало циничное хмыканье со стороны фестралочки. – Просто подумала, что тут давно не убирались, и я…
— Вон пошла, — снова женский голос и, судя по всему, привыкший, что окружающие подчиняются беспрекословно. При этом голос был смутно знакомый, и Раст начала перебирать варианты, кто это мог быть. Врачи не подходили -те были поголовно мужики. Видимо, всем страсть как хотелось пощупать пони из ночного народа. Ну еще бы, такая диковинка! Медсестер было две, и если у Оливии был звонкий голос, напоминающий пение какой-нибудь мелкой и аппетитной птицы, то у Корнет был голос грубый и подходил больше мужчине. Хотя, надо признать, вела она себя нежно и аккуратно. А какой делала массаж, м-м-м…
— …не изменилась, — закончила новоприбывшая и явно ожидала какой-то реакции.
«Ну ща тебе будет реакция!»
— Конечно. Не изменилась, да и как? Хреновая медицина. Хреновая обслуга. Тупые врачи. Тупые лекарства. Тупое местечко. Что должно поменяться?
Прежде чем ответить, женщина уселась на край кровати:
— Как минимум ты, Раст. Взрыв должен был если и не убить тебя, то научить держать свой поганый рот на замке. Но нет. Все такое же трепло, — сердце Раст упало. Куда-то в область крупа. И дело было даже не в сказанных словах. И не в интонации, которая не предвещала ничего хорошего. Фестралочка узнала, кто перед ней.
— Бэт?
Женщина расхохоталась. Зло. Издевательски. Также, как Раст смеялась над другими, оставляя окружающих с проблемами, которые фестралочка им и подкинула.
— Что смешного? – пересилив страх, сиплым голосом произнесла Раст.
— О-о-о, это самая потрясающая шутка из всех, которые ты когда-либо слышала, дорогуша, — женщина встала с постели, то ли опасаясь, что пони ее пнет, то ли из-за жесткого матраса. – Я стану твоим палачом.
Будто в подтверждение слов Бэт, на улице прогремел звук, очень похожий на выстрел…
Несмотря на столь ранний час, на улицах было уже полно народу. Кто-то шел на работу, кто-то на утреннюю пробежку, а кое-кто и вовсе ходил в надежде на то, что подвернется случай немного разбогатеть… впарив случайным прохожим то, что тем не нужно. И несмотря на то, что этот район граничил с «Пирамидами», стражи порядка на подобное смотрели сквозь пальцы. Главное не перегибать палку и не становиться слишком настойчивым. Впрочем, местные коммивояжеры очень быстро усвоили к кому можно лезть, а кого лучше обходить за версту, и шестеро, вроде как, синтетов, что нестройной гурьбой шли по улице, подпадали под последнюю категорию.
— …барабаны,
Но злые османы
Сдают и сдают города.
Свистят ятаганы,
Но в небе туманном
Зажглась молодая звезда.
Положив друг дружке руку на плечо,желтокожая девушка-ковбой и натуральная суккубка брели немного неровной походкой и пели старую, как сам мир, песню. Хотя пели — это, пожалуй, слишком громко сказано. Скорей завывали, что вызывало нервные переглядыванья прохожих и нахмуренные взоры полицейских. Возможно, сказывалось не само исполнение или песня, сколько спутники несостоявшихся певичек – проповедник, нуарный детектив, пацанка и пони. Что не говори, а кампания была той еще.
При этом спутники девушек не участвовали в общем веселье. Тот, кого можно было принять за преподобного, благодаря белым одеждам, воротнику-колоратке и одухотворенному, какое только и бывает у священнослужителей, выражению лица, шел впереди процессии и нес в руках две сумки, доверху чем-то набитые. Возможно священными писаниями, возможно вещами девушек, а возможно несчастным ублюдком, что не захотел слышать слово божье. Тут никогда не угадаешь. Идущая следом девушка-пацанка в облегающих шортах и топике собирала и разбирала кубик-рубик. Все бы ничего, но девушка смотрела на невинную детскую игрушку так, будто готова ее разломать к чертям. А может, у нее просто было дурное настроение и хотелось его скрыть хоть каким-то занятием. В любом случае, приставать к ней с расспросами никто не спешил.
Что касалось «нуарного детектива», то, несмотря на проглядывающиеся под шляпой седые волосы и покрывающие лицо морщины, он не выглядел отталкивающе. Скорей даже наоборот. Что-то заставляло прохожих стоять и таращиться на мужчину, который, наверняка, разменял уже шестой десяток лет. Вскоре становилось понятно, что в нем было столь привлекательным. Голубые глаза. Их не затронул возраст, и они все также смотрели пронзительно и даже как-то недобро. Что до салатового цвета пони, то она понуро плелась последней и явно желала оказаться где-нибудь в другом месте. Собственно, тут как раз не было ничего примечательного. Подобных синтетов пруд-пруди, но обычно они не забредают в столь престижные районы, довольствуясь «Дырой», «Зоопарком», а то и «Руинбергом».
Ковбойша и суккубка, прижавшись щечками друг к другу, продолжили петь. Причем звучало это не как два голоса, а как один. Один,но крайне раздражающий:
— Разбит неприятель,
А подлый предатель
Сыграл свой последний гамбит.
Молчит полумесяц
И вслед уходящему поезду
Грустно глядит.
«Детектив», также известный как Даниэль Лазарский, бросил быстрый взгляд на плетущуюся пони, после чего похлопал по плечу идущую рядом Рэбекку. Та никак на это не отреагировала, продолжая свое, без сомнения,увлекательное занятие.
— Гляди в оба, — бросил седой старец с глазами подростка, на что получил лишь раздраженное хмыканье, после чего поравнялся с пони.
Лира, не поднимая взгляда произнесла:
— Это полная хрень. Я не должна быть здесь. Не должна.
— Уверен, что Лира Стюарт раз за разом говорила себе тоже самое, — философски заметил Даниэль. – Но смотри как обернулось.
— Но я-то не она. Я хакер, а не доморощенная спасительница мира! – единорожка вскинулась и с вызовом посмотрела на спутника. – Не она, понимаешь?
Даниэль, даже не глядя на пони, продолжил:
— Я сильно сомневаюсь, что есть такая профессия – спаситель гребанного мира. Да и уничтожителя этого самого мира тоже, вроде как, не преподают в воскресных школах. Тут важен настрой.
— О, я поняла, — едко отозвалась поняша. – Хорош нюни распускать, да? Ну так извини меня, но я не могу веселиться, зная, что с прискорбно большой вероятностью подохну там, в этом чертовом отеле. Как та, что оказалась не в том месте и не в то время, спасибо этому лысому ублюдку!
Даниэль спокойно проигнорировал последнюю реплику Лиры, хотя бы по той простой причине, что был солидарен с ней, и кивнул в сторону поющих девушек:
— Они тоже так считают.
Единорожка сбилась с шага, после чего была вынуждена догонять процессию:
— Погоди, то есть как?
— Просто. Неужто ты думаешь, что если ты профессионал в своем деле, то это делает тебя неуязвимым? И Этна, и ЭйДжей прекрасно знают, что для них эта вылазка может стать последней.
— Но они… поют, — недоуменно произнесла пони.
— Ага, — Даниэль кивнул. – Поют. А почему бы и нет? Если выживут, им будет что вспомнить, как они с улыбкой на устах шли на встречу с полицией и мегадесантниками. Это тянет на увлекательную историю, о которой не грех и фильм снять. А если погибнут, то, во всяком случае, не будут упиваться тоской и самокопанием в оставшееся время. Радость жизни – это то, что лишь ты сама можешь у себя отнять. Никто другой этого сделать не в силах.
Лира удивленно смотрела на Даниэля, затем перевела взгляд на несостоявшихся певичек, которые исполняли последний куплет.
— Жизнь висела на волоске,
Шаг и тело на скользкой доске.
Сталь хотела крови глоток,
Сталь хрипела:
"Идём на Восток!"
На последних словах девушки, не сговариваясь, подняли кулак в победном жесте и подпрыгнули. После чего радостно рассмеялись. Никто из остального отряда не мог видеть, но на лице идущего впереди Александра Андерсона появилась улыбка, что разгладила черты его лица, и это лишь сильней подчеркнуло его сходство со священнослужителем, к которому приходят за советом, наставлением. А порой и утешительным словом.
Затронула улыбка и мордочку Лиры, а Даниэль, видя это, хмыкнул:
— Ну давай, присоединяйся. Уверен, девочки будут рады третьему голосу. Быть может, тогда их песни не будут звучать столь ужасно.
Лира собралась было последовать совету, но, одернув себя, обратилась к спутнику:
— А ты? Ты присоединишься к общему веселью?
Даниэль какое-то время шел молча, явно погрузившись в себя. Лира хотела было повторить свой вопрос, но голубоглазый человек все же ответил:
— Нет. Я – психопат. И для меня веселье начинается, когда прольется первая кровь.
Уши пони после этого прижались к голове, а хвост поджался:
— И первой кого подстрелят, буду я.
— Или ты всех нас переживешь, а потом будешь рассказывать байки, как была на деле с самыми опа… раздолбайскими убийцами, коих только видел этот Гигаполис. Кто знает, как повернется Колесо Сансары, Лира Харстрингс Стентон.
— То есть думаешь я…
Даниэль перебил:
— Наслаждайся каждой минутой в этом мире и тогда – ты никогда не проиграешь.
У пони застрял комок в горле, и, сиплым голосом пробормотав «спасибо», она подбежала к ЭйДжей и Этне. Те встретили ее появление радостными возгласами.
На лице же Даниэля, впервые с момента беседы, промелькнула улыбка, и он тихо произнес:
— Мы все подохнем на этом задании, маленькая пони…
— Когда Август поручил мне эту работу, я задал себе вопрос: «Блек, старина, а на кой дьявол ему понадобился ты, если уже есть синтеты, которым поручена столь грязная работа?» Теперь у меня есть ответ. Вы – кучка дегенератов!
Группа из четырех синтетов шла по широкой улице по направлению к больнице «Новый Рассвет»,и только один из них говорил. Черный антропоморфный кот в белом халате при бейджике, очках и саквояже. Остальные трое шли, понуро склонив головы, и даже не пытались прервать тираду своего «коллеги», очевидно понимая тщетность этих попыток.
— Значит, одна овца заявила, что справится с работой лучше вас троих, и…
— Двоих, — подала голос девушка-гиена, не поднимая взгляд.
Блэксад, сняв очки, устало потер переносицу:
— Шанзи, заткнись, а? Эти придурки – твои приятели, и раз они накосячили, то и ты тоже. А вы накосячили, уж будьте уверены. О чем вы только думали?
Черный кот бросил быстрый взгляд на провинившихся – темного эльфа и человека, во всяком случае с виду, которые, как и он, были облачены в белые халаты и щеголяли липовыми медицинскими удостоверениями. Оставалось надеяться, что они не нарвутся на старший медперсонал, который спросит: «А кто вы, черт побери, такие?»
Темный эльф, которого все звали просто Драск, даже без прим-фамилии, пробормотал извинения. А вот его приятель, темноволосый паренек с растрепанными волосами и трехдневной щетиной на лице, оказался не столь умен:
— Ну, Бэт, она ведь главная у нас теперь. С тех пор как Раст… ну это, типо предала «Сеть». И если Бэт говорит, то мы ее слушаем, да? – синтет-человек, которого звали Билл Коллинз, а звучал он, как шестнадцатилетняя девчонка, похлопал темного эльфа по плечу, на что тот никак не отреагировал. – Я ведь прав?
Не получив поддержки, черноволосый парень стал заламывать себе руки и заискивающе смотреть на Блэксада, но так как тот даже не глядел в его сторону, то все старания пропали втуне.
— А если бы Бэт сказала, что для причисления себя к лику святых среди ребят из «Паучьей Сети» тебе надо вскрыть вены, что бы ты сделал, Билли?
Вопрос пареньку показался с подвохом, и он стал искать поддержки у своих спутников. Но Драск безмолвствовал, а Шанзи же бросила: «Давай, скажи ему». И мистер Коллинз, который гордился тем, что у него есть жена и двое детей, пусть и приемных, решился:
— Если это действительно в интересах «Сети», то я… наверное я… сделал бы так, — он выдавил улыбку. – Но мне бы этого не очень хотелось…
Блексад выругался в сердцах.
— Слушай, Блек, забей, — снова подала голос девушка-гиена. – Ну да, Билл странный, но с ним клево. Особенно когда выпьешь. Он тогда…
— Я не собираюсь с ним пить, — черный кот ускорил шаг, благо до входа в больницу было уже рукой подать. – Меня поражает, сколь легкомысленно вы относитесь к жизни, как чужой, так и своей собственной. У людей нахватались?
— Если хочешь победить хищника, то ты должен думать, как он, — спокойно произнес Дракс, даже не поднимая взгляда. – Люди этому научились давно. Пора бы и нам это сделать. В противном случае они нас уничтожат, как сделали это со всеми своими естественными врагами.
Раздвижные двери перед Блэксадом открылись, и он бросил:
— Когда все закончится – не попадайтесь мне на глаза. Придушу собственными лапами.
Драск поднял взгляд и с вызовом посмотрел на черного кота, но, как и раньше, это не возымело никакого эффекта: тот попросту не видел. А Билл и Шанзи, посчитавшая, что слова друга обращены и к ней, синхронно вздрогнули.
У ресепшена их ждали. Помимо улыбчивого человека за стойкой, там же стоял полицейский в полном боевом облачении, разве что без шлема. Хотя, по мнению Блэксада, шлем бы не помешал. Вытянутое лицо, крючковатый нос и оттопыренные уши были еще половиной беды. Глаза человека располагались на разном уровне, и один был явно больше другого. Коп, видя, что его пристально разглядывают, бросил:
— Ты тоже не красавец, котик, — и прежде, чем Блэксад успел ответить остротой, полицейский обернулся к человеку на ресепшене. – Джорджи, вырубай. Это те, кого мы ждали.
Медицинский работник что-то начал печатать на планшете, и спустя секунд десять металлоискатель испустил раздраженный писк и погас, а вслед за этим вырубило свет.
Посетители, как и медперсонал с пациентами, стали нервно оглядываться. Уж слишком на слуху были события трехлетней давности. Когда отряд мегадесантников ворвался в схожее медицинское учреждение и перебил практически всех пациентов и медперсонал.
— Джорджи, какого черта ты творишь? – голос копа был на удивление спокойным, но, судя по тому, как он смотрел на молодого паренька, это могло очень быстро измениться.
— Джек, это не я… Я только отключил, что ты велел и все, — заикаясь, пробормотал юноша.
Мужчина обвел взглядом холл, после чего посмотрел на «врачей» из «Паучьей Сети»:
— Это может быть просто перепад напряжения. В последнее время они случаются все чаще, уж не знаю почему, — звучало это так, будто служитель закона пытается убедить в этом прежде всего самого себя. – Ну, чего встали? Проходите. Сейчас все заработает.
Будто бы в подтверждение его слов включилось запасное освещение.
На лице Джека появилась кривая улыбка, которая через секунду пропала. Как и электричество:
— Да что тут вообще происходит?
Будто бы в ответ на его слова прогремел выстрел, и женщина, что вместе с дочкой выходила из больницы, упала как подкошенная. Ребенок даже не успел понять, что произошло, так как невидимый стрелок выстрелил еще раз. Очевидно, не хотел разлучать семью.
Джек, выхватив пистолет, закричал:
— Живо пригнитесь! – и сам же последовал своему совету. Как раз вовремя, потому что стрелок открыл огонь по окнам в холле больницы…
Глава 04: Игра на три результата
Говорят, что Европейский гигаполис никогда не спит, и отчасти это правда. Какое бы время не показывали часы, город продолжает жить своей размеренной жизнью. На улицах слышны разговоры, ругань, полицейская сирена, и все это перебивают крики лоточников, расхваливающих свои товары. Разумеется, если вы живете в одном из бедных районов «Серого города».
Клинике «Новый Рассвет» не повезло вдвойне. Тихая, прохладная ночь, которая ничем не отличалась от любой другой, была нарушена звуком, напоминающим стрельбу, и Бэттани Майерс, также известная как Бэт, рванулась к окну. Возможно, кто-то другой, к примеру тот же Драск, сказал бы, что этого делать не стоило, ведь неровен час получить пулю, но его тут не было, да и девушка-синтет всегда считала, что знает о мире куда больше, чем кто бы то ни было.
К счастью для нее, зарешеченные окна выходили не на сторону главной улицы, а потому она оставалась в безопасности. Но и понять, что же там происходит – съемки фильма или натуральная война – было нельзя.
— Это что же, «Паучья Сеть» решила устроить прощальный салют в мою честь? – выкрикнул объект раздражения на постели рядом.
— Понятия не имею, — Бэт рванулась к двери и прислушалась. Раздались звуки шагов, но, как она могла судить, – удаляющихся. Джек обещал, что их никто не побеспокоит, и оставалось надеяться, что он сдержит слово.
— А что, если решили и от тебя избавиться? – фестралочка дергала наручники в тщетной надежде высвободиться.
— Я никому не мешаю, — сквозь зубы ответила девушка, продолжая прислушиваться к происходящему по ту сторону двери.
— Шестерки всегда так говорят, но, сюрприз-сюрприз, первыми умирают именно они, — Бэт все же обернулась, чтобы увидеть самодовольную ухмылку на морде Раст, а вслед прозвучали слова, что заставили вздрогнуть: – А может быть, это мегадесантники решили взять реванш. Как думаешь, станут ли они тебя щадить, если предложишь им отсосать?
Бэт обхватила плечи ладонями, и ее пробила мелкая дрожь. Пару лет назад, когда случилась знаменитая бойня в госпитале Руинберга, она должна была быть там. Надо было навестить названного брата, который лежал с отравлением, но девушка решила променять его общество на тусовку с ребятами из «Сети». И случившееся натолкнуло на мысль, что ее выбрали для какой-то другой, высшей цели. Что она попадет в историю. Как-нибудь, но обязательно попадет. Возможно, даже путем убийства фестралочки-предательницы, что даже на смертном одре готова хохмить!
— Чтобы там ни происходило, ты этого все равно не увидишь, дорогуша, — посулила девушка и подошла к капельнице. Архаизм, учитывая, какими технологиями мог похвастаться Белый город, ну или богатые районы Серого, но больницы постоянно испытывали проблемы с финансированием и в ход шло все, до чего медицинский персонал мог дотянуться.
— Конечно, не увижу. Я слепая! – выкрикнула Раст, то ли пытаясь донести свою мысль до девушки, то ли надеясь, что ее крики привлекут хоть кого-то. – И ты тоже, раз не поняла очевидного. Тебя – списали!
— Пищи-пищи, маленькая мышка. Это все, что тебе осталось, — Бэт достала из сумки как шприц, так и пузырек, содержимое которого,как ее заверили, мгновенно убьет пациентку.
Она так увлеклась, что не обратила внимания на ящик для грязного белья, оставленный уборщицей. Ящик, крышка которого медленно открылась, явив миру маленького лиса, на руке которого был закреплен браслет-разрядник:
— А еще летучие мыши бьют ультразвуком.
Бэт даже не успела обернуться на звук голоса. У нее в голове лишь вспыхнула фраза: «Чего?», и в ту же секунду в тело ударила молния.
Раст сейчас все бы отдала за наличие пальцев. Не для того, чтобы, схватив что-нибудь тяжелое и продолговатое, использовать его против Бэт, а скорей, чтобы ущипнуть себя и убедиться, что она не спит. Все-таки появление давней знакомой, желающей ее убить, не было такой уж неожиданностью. Чего-то подобного фестралочка ожидала. Но вот появление Финника, спасшего милого дракона от мерзкой принцессы, было и вовсе за гранью добра и зла. Такое бывает лишь в сказках, да и то не всегда. Но вместо того, чтобы озвучить свои мысли, фестралочка ворчливо произнесла:
— Какого дьявола ты так долго?
Вместо ответа, мелкий лис подошел к лежащей неподвижно девушке, что во время падения ударилась головой об угол тумбочки, и сейчас под местом удара расплывалось кровавое пятно. Пощупав пульс несостоявшейся убийцы, Финник облегченно вздохнул. Да, про него можно было сказать много чего. Он был мошенником, плутом, волокитой, сквалыгой, злоупотреблял алкоголем, да и наркотиками заодно. Некоторые также считали его эгоистом и бездарностью, что он пропускал мимо ушей. Но одну черту Финник никогда не переступал – он ни разу не отнял жизнь разумного существа, как бы ему того ни хотелось. Мысли же о том, что катализатором к уничтожению «Мультопии» могли послужить украденные у Августа деньги, лис старательно гнал от себя.
— Спасибо, Финник. Как же я рада тебя видеть, Финник. Ты рисковал своей жизнью ради меня, Финник. Ты не пострадал, Финник? Благодарю за заботу, Раст, но со мной все в порядке, — едко отозвался лис и, достав из кармана универсальный мульти-инструмент, занялся наручниками, ругаясь про себя на взломщиков-дилетантов.
— Хорош себя жалеть! И вообще, я здесь настрадавшая сторона! Меня чуть не убили… Дважды!
Финник, который всячески желал фестралочке, чтобы ее длинный язык отсох, а затем и отвалился, сквозь зубы ответил:
— Если ты не прекратишь орать, то последует и третий, и четвертый, и сто пятидесятый раз…. – замок издал характерный щелчок, и наручники открылись. – А теперь ноги в… э-э-э крылья, и валим отсюда.
Но Раст не спешила уходить. Она лишь приняла сидячую позу и стала растирать заднюю ногу, что была прикована наручником. Финник, конечно, сам бывал в ситуациях, когда его хотят убить, но соображал он куда быстрей. Ну или соображали его спутники, что равноценно. А эта невозможная ночная пони… Из коридора послышался женский крик, и Финник прильнул к двери. Иных звуков не последовало, и лис рискнул приоткрыть дверь. Коридор был пустынным. То ли пациенты и персонал попрятались по палатам в надежде, что все уляжется, то ли их успели эвакуировать. В последнее верилось слабо, да и кто решится променять крепкие больничные стены на открытую всеми ветрами улицу, где ведется огонь на поражение? Только полные психи.
— То есть это не конец? – голос Раст ничего не выражал.
— Выстрелы слышала? – не оборачиваясь, бросил Финник. – Майерс – это только начало. За тобой послали целую группу. Не знаю, сколько там будет народу, да и плевать. Нужно выбираться отсюда. Так что мне все равно, можешь ты двигаться или нет, болит у тебя что-то или нет. Просто засунь себе свое ехидство, недовольство и жалобы под хвост, да там и оставь.
Лис надеялся, что сейчас, в любую секунду, появится либо уборщица Карла, либо приятель-охранник Шейн, который поможет с чертовым ящиком для белья, но, как назло, те не спешили показываться.
«И за что я им плачу, спрашивается?»
О том, что Финник не заплатил еще ни кредита своим помощникам, он не думал. Обещал же, что заплатит, значит заплатит. А люди могли бы и сделать пару лишних телодвижений ради собственного обогащения. Может, даже на чаевые получили…
Если бы Финник обернулся, то увидел, как Раст, встав с кровати, нащупала лежащее без сознания тело Бэттани Майерс, а после недолгих поисков и шприц, которых должен был стать ей приговором. Во всяком случае, фестралочка, будучи слепой, посчитала, что это тот самый, справедливо решив, что никто не будет оставлять наркоманку со стажем рядом с незапертыми лекарствами. И, недолго думая, ночная пони вколола шприц в ногу старой знакомой.
Фестралочка не пыталась найти вену, ведь она с трудом представляла, как можно это сделать тупо на ощупь, не прибегая к помощи глаз. Впрочем, результат не заставил себя долго ждать. Финник же, услышав подозрительный звук резко обернулся.
Зрачки мелкого лиса в ужасе расширились, когда он увидел Раст, сжимающую пустой шприц, и бившееся в конвульсиях тело Бэт. Подбежав, он выбил из копыт фестралочки шприц, но это уже не имело значения. Позвоночник девушки выгнулся дугой, а изо рта пошла пена. Руки и ноги безвольно колотили по полу, по счастью недолго. Спустя полминуты все закончилась.
— Ты. Что. Наделала? – выделяя каждое слово заговорил Финник, который намеревался отвесить ночной пони столько оплеух, сколько та прожила лет на свете, да еще и добавить от себя.
— Она пришла убить меня! – полушепотом, видимо помня предупреждения, отозвалась Раст. – И убила бы, если бы не ты. Но она осталась жива. Знаешь, что это значит? Это значит, что, придя в себя, она бы захотела закончить начатое. А я не хочу жить в страхе, что за мной придут! Не х-х-хочу! Я… я… хочу жить! А для этого она, — Раст, чей голос срывался от подступивших слез, пнула уже бездыханное тело Бэт, – больше не должна вернуться. Не должна-а-а-а…
Финник, что уже занес руку, безвольно ее опустил. Он бросил взгляд на девушку, что умерла столь жутко. На свою подругу, которую сотрясали рыдания и которая явно нуждалась в поддержке и заботе. Том, что он не мог ей дать. Не сейчас. Не здесь. И, взяв ночную пони за копыто, потянул за собой. Та не сопротивлялась, продолжая плакать.
— Я не смогу тебя нормально подсадить, так что полезай в этот чертов ящик и постарайся не шуметь.
Фестралочка, чья повязка на глазах пропиталась влагой, но не настолько сильно, чтобы можно было увидеть, что у той с глазами, прошептала:
— Ты ведь меня не бросишь?
Лис, который хотел гаркнуть на подругу, так как нервы у него уже были на пределе, открыл было рот, и перед глазами пронеслась сцена из прошлого. Не такого далекого, если подумать.
Квартира Финника.
Сейчас была поздняя ночь, но свет в маленькой комнатенке не горел. И не потому, что маленький синтет экономил на электричестве, а потому, что некоторые вещи стоит делать в полной темноте.
К примеру, играть в компьютерные игры на пару с невыносимой фестралочкой. Игры, в которые та, с прискорбно высокой вероятностью, выигрывает. Вот прям как сейчас.
Устало откинувшись на диван, Раст с ухмылкой смотрела в потолок. Финник уже ожидал бахвальства со стороны подруги, но та его удивила:
— Когда мы поссоримся...
— «Когда?» У тебя уже есть какие-то планы? – настороженно поинтересовался лис.
— Н-нет, — отчего-то в голосе фестралочки звучали нотки неуверенности. Это было ей не свойственно, ведь она всегда знала, что хочет от жизни и как это «что-то» реализовать. — Ну, если мы поссоримся...
— Уже «если?»
Улыбка на мордочке Раст пропала, и она огляделась. То ли в поисках ответов, то ли в поисках подходящего слова. Что-что, а иногда она забывала самые элементарные вещи. О том, что подобное может быть связано с нервным расстройством, клыкастая пони и слушать не хотела. Знай себе только отшучивайся.
— Оба этих слова предполагают возможность.
— И все-таки если или когда? – в голосе лиса сквозила ирония. Пусть подруга и вела себя странно, но он привык, что она горазда на розыгрыши, даже когда говорит о серьезных вещах. А потому не собирался отдавать ей победу хотя бы в этом.
— Минут через десять, если ты продолжишь в том же духе.
«Ну хорошо. Раунд за ней», — мелкий лис попытался придать голосу серьезных интонаций:
— Понял.
— Так вот, когда мы поссоримся и разойдемся, держа друг на друга обиду, пообещай в скором времени вернуться.
Финник удивленно уставился на подругу, но та смотрела на потолок, будто нашла там все ответы во вселенной:
— Ну, в фильмах всегда так: герои ссорятся, расходятся, на одного нападают, он не может дать отпор, его ловят, а тот второй мучится в выборе: вернуться или нет. Он долго решает, играя на чувствах зрителя, но все же в последний момент появляется и спасает положение и первого героя в том числе. Так вот, я хочу, чтобы ты не думал долго и сразу возвращался. Не хочу умирать нелепой смертью только потому, что твоя гордость взяла верх.
Какое-то время пони и лис лежали молча. Последний уже собрался ответить, как раздался звонок в дверь, что свидетельствовало о прибытии разносчика пиццы.
Оба вздохнули. Раст разочарованно, а Финник с заметным облегчением. Что-что, а он не любил подобные разговоры. Да и положа лапу на сердце, в тот момент он не знал, что ответить…
Лис вынырнул из воспоминаний и, несмотря на все случившееся, все же погладил фестралочку по разноцветной гриве:
— Я ведь не стал ждать, теша свою гордость, верно?
Раст, кажется, стала всхлипывать лишь сильней.
— Так, все. Лезь в этот чертов ящик. У нас мало времени… — со стороны коридора раздался выстрел, – а возможно, оно и вовсе истекло, — осипшим голосом закончил Финник.
— Опусти эти чертовы ставни! – Джек попытался перекричать звуки стрельбы и панические вопли, но, судя по глуповатому выражению лица паренька на ресепшене, ему это не очень-то удалось. Последний даже не шелохнулся, когда выстрел прошел в паре сантиметров от его головы.
И ладно бы этому шалопаю пришлось вручную опускать решетки, так нет же! Включилось аварийное освещение, благо в больнице запасных генераторов был не один, а два. На случай подобных, экстренных ситуаций.
Джек заскрипел зубами от злости. Пришлось вспоминать про присягу и защиту всей этой чертовой массы жвачных, именующих себя «Гомо Сапиенс».
Вскочив на ноги и перепрыгнув через тело тучного мужчины, у которого то ли случился инфаркт, то ли он просто старался слиться с окружением, дабы в него не попали, донельзя продажный полицейский, но все же полицейский, обогнул стойку и, грубо оттолкнув паренька, нажал на большую синюю кнопку, что находилась под приборной панелью. Отчего та не была красной, как это обычно и бывает, Джек не знал, да ему было наплевать. Главное, что металлические ставни на окнах опустились, скрывая персонал и пациентов больницы от взора неведомых стрелков. А вот центральный вход все также простреливался, так как трижды проклятые дверные створки были повреждены и теперь не закрывались.
Впрочем, выстрелы не прекратились, но, видимо, стрелок или стрелки сейчас развлекались пальбой по прохожим, которые не успели убраться с главной улицы.
«Ничего, в любую минуту приедут ребята из участка, и посмотрим, как вы после этого постреляете!» — Джек недобро ухмыльнулся, после чего оглядел перепуганных людей, некоторые из которых робко поднимали головы, все еще не решаясь выпрямиться в полный рост, а кто-то лежал без движения. Дебилы из «Паучьей Сети», к их чести, тоже не спешили поднимать головы, расположившись на полу, но вроде бы дышали. Это хорошо. Что бы там ни происходило, они обещали кругленькую сумму, и полицейский планировал получить ее всю, да еще с процентами. После чего он перевел взгляд на молодого паренька, который не удосужился нажать на кнопку. По всей видимости, первоначальный шок отступил, и пацан, сидя на полу, теперь плакал навзрыд.
Джек, недолго думая, привел паникера в чувство самым простым и действенным средством: ударил его мыском сапога в челюсть. Юноша упал на землю и, схватившись за разбитую губу, непонимающе уставился на слугу закона. Тот же невозмутимо произнес:
— Те, кто устроили пальбу, – больные ублюдки, но ты и того хуже. В следующий раз если будешь стоять и смотреть, когда можешь что-то изменить, моли бога, чтобы меня не было рядом. Пристрелю нахрен!
Посчитав, что с этим покончено, Джек обернулся к людям, которые уже приходили в себя. Это можно было понять по всхлипам и недовольном голосам. Пока это недовольство выражалось полушепотом, но очень скоро народ заголосит. О, как же он заголосит. Полицейский с непропорциональным лицом лишь надеялся, что окажется как можно дальше, когда плотина людского негодования взорвется:
— Дамы и господа, поздравляю! Вы стали участниками редчайшего флеш-моба – пристрели ближнего своего. Сколь долго он продлится, я не знаю. Смогут ли эти металлические ставни сдержать пули – я не знаю. Есть ли у неведомых стрелков тепловые датчики, а вместе с ними бронебойные снаряды, а то и лазеры – я не знаю.
— Так что же ты знаешь? – выкрикнул мужчина в очках и больничном халате, которого сразу захотелось сделать еще более больным, чем он есть сейчас.
— А знаю я следующее – те, кто громче всех кричит, как правило получают первую пулю. Те, кто пытаются умничать, получают вторую. А те, кто лежит в неудобной позе и клянет за это окружающих – третью. Поэтому, для нашего всеобщего блага, расползитесь-ка вы по углам больницы и, что бы ни случилось, сидите тихо да помалкивайте. Полиция и мегадесант уже выехали. Скоро они разберутся с проблемой, и все мы заживем своей, никому нахрен не нужной, жизнью.
Возражений, как ни странно, не последовало, и люди, кто на корточках, а кто и ползком, стали покидать главный холл. Те же, кто не сдвинулся с места, вызывали некоторое беспокойство, но Джек здраво рассудил, что это уже проблема медперсонала, а никак не его, и подошел к экс-террористам, которые встали во весь рост, и главным, по всей видимости, у них был антропоморфный кот. С ним он и заговорил, шепотом:
— Ваших рук дело?
— Мы не прибе… — начал было Блэксад, но Джек перебил:
— Ребятам из Мультопии будешь заливать. Ваших?
Антропоморфный кот покачал головой и, посчитав, что этого явно недостаточно, добавил:
— Понятия не имею, кто или что открыло огонь по больнице, но это не из наших. У нас задача устранить слабое звено и все. Тихо и без лишних жертв, что меня устраивает.
Джека это тоже устраивало. А потому он произнес:
— Палата триста шестнадцать. Этаж сами найдете, не маленькие, — перехватив вопросительный взгляд, полицейский добавил. – Я вам не нянька. Сделайте свою работу чисто, тихо, и чтобы без лишних смертей. Потом я вас найду, и мы поговорим о цене, которая… — Джек прислушался к звукам с улицы, — …сильно возросла.
Блэксад тоже слушал звуки улицы и того хаоса, во что превратилась, казалось бы, тихая и размеренная ночь, и произнес:
— Я тоже хочу обойтись без жертв, полицейский.
— Джек. Джек Бойд, — служитель закона достал пистолет и занял оборонительную позицию за ресепшеном, на случай если стрелки решатся на штурм. – До скорой встречи, киса…
— Странно, что ты ему не врезал, — подал голос Билл, когда все четверо миновали длинный коридор и оказались на лестнице. Немного подумав, он добавил. — Я бы врезал.
Блэксад проигнорировал реплику своего спутника, сосредоточившись на подъеме и полностью погрузившись в собственные мысли.
С каждой минутой ситуация становилась все более паршивой, и черный кот ощущал, как тиски сжимаются, но не над фестралочкой, за которой они пришли, а над ним самим. Судя по обеспокоенному взгляду, Шанзи чувствовала нечто схожее.
Сначала группа явных дилетантов, которые с трудом отличат голову от задницы, затем стрельба с улицы, аккурат в тот самый момент, как они зашли внутрь… Блэксад не верил в совпадения и всегда считал, что все события взаимосвязаны. Даже если ты не видишь или не понимаешь этого, все происходит не просто так.
Какой резон отправлять Августу их сюда? По слухам, в организации имеются свои специальные боевые отряды, которых тренируют профессионалы своего дела. По слухам, потому что ни имен, ни уж тем более доказательств не было. Также, согласно все тем же слухам, «Паучья Сеть» планировала использовать смертников, которые являлись, по сути своей, живыми бомбами. Все это звучало невероятно, но Блэксад допускал, что подобное и впрямь могло иметь место быть, и поэтому остался в организации, вместо того чтобы взять в охапку Джейн и Шанзи, даже если та будет против, и свалить за пределы Гигаполисов, пока те не заполыхали. Потому что предателей никто не любит.
«Но если не любит, то почему послали нас, а не профессионалов в своем деле?» — Блэксад бросил быстрый взгляд на своих спутников, которые о чем-то интенсивно спорили. Он не стал прислушиваться. – «Или же…»
Черный кот резко остановился. Мысль, которая его посетила, была слишком простой, а оттого ужасающей: фестралочка, за которой их послали, могла не знать ничего, помимо имени Августа, и тот решил убить ее, а заодно и приятелей пони, которые будут застрелены полицией или неравнодушными гражданами при попытке скрыться…
Шерсть, и не только на спине, сделала попытку встать дыбом, а сам же Блэксад медленно обернулся. Будь он человеком, его кожа отдавала бы неестественной бледностью, ну а так его выдавали лишь глаза. Глаза мыши, осознавшей, что угодила прямиком в мышеловку.
— Что Карнивал Раст может знать? – спокойно, насколько это возможно, спросил черный кот.
— Да все, — Билл хохотнул.
Лучше бы он этого не делал.
Блэксад припечатал синтета-человека к стене и сжал лапы на его горле:
— Я вас серьезно спрашиваю: что знает Карнивал Раст про организацию? Не про вас, придурков, не про Августа, дегенерата, а про всю чертову «Сеть»? – он с яростью посмотрел на Драска и Шанзи, но те даже не предприняли попытки помочь другу. – Ну? Что она знает?
— Ты его придушишь, — антропоморфная гиена кивнула в сторону Билла, и Блэксад разжал хватку. – Если подумать, то она может знать все. Вообще все.
Блэксад безмолвствовал, как и Драск, а Билл пытался нагнать упущенный кислород, заходясь кашлем полусидя-полулежа на ступеньках. Пришлось продолжить:
— Ее приятелем был Финник Гольдштейн. А он и еще пара ребят занимались защитными программами в организации. Уж не знаю, в каких они были отношениях, но Раст всегда любила совать свой нос куда не просят. И чаще всего добивалась своего.
Пазл, который выстроил у себя в голове антропоморфный кот, рассыпался. Он привалился к стене и прикрыл глаза.
— Ты думаешь… — Шанзи закрыла рот, не в силах закончить.
— Я думаю, что мы не единственные, кто пришел за ней…. – устало ответил кот.
— Не слишком ли много чести? – подал голос Драск. – Перестрелку могли устроить ребята какого-нибудь из мафиозных боссов или просто психи. Благо и тех, и тех в Европейском гигаполисе хватает.
Блэксад, открыл глаза и пристально посмотрел на темного эльфа:
— Ты сам в это веришь?
— Нет, — спокойно ответил тот. – Но, может, поверите вы и перестанете психовать? Сначала работа, а потом разборки.
Не произнеся больше ни слова, Драск поднялся по лестнице и вышел в коридор. Спустя мгновенье за ним следом вбежал и Билли.
Блэксад недоуменно взглянул на свою подругу.
— Ты его слышал, – Шанзи направилась следом за остальными, и антропоморфному коту ничего не оставалось, как присоединиться.
Оказавшись на третьем этаже, первым в глаза Блэксаду бросилось даже не полное отсутствие людей. Это, в общем-то, было логично, учитывая происходящее. Внимание антропоморфного кота привлекла причудливая архитектура, благо всегда, когда он оказывался на новом месте, обращал внимание на обстановку. Это не раз спасало жизнь, когда местные решали, что черный кот слишком много себе позволяет. Коридор был разделен стеной с локоть в обхвате. И кое-где к ней примыкали стулья с обоих сторон. Выглядело это крайне неудобным, но, во всяком случае, подобная разделяющая стена была сквозной – несколько проходов, через которые мог пройти человек или синтет богатырских пропорций, там имелись. Пока Блэксад дивился гению человеческой глупости, остальные уверенной походкой двинулись вдоль этого причудливого коридора, хотя могли бы воспользоваться «черным ходом». Наверняка же имелся. Но, видимо, решили придерживаться тактики «идем в лоб». И зря. В отдаление, оперативники «Паучьей Сети» увидели странную картину. Под ручку шли двое: полицейский в боевой броне, правда без тактического шлема, и мужчина в черном плаще и шляпе. Билл признал в копе старого знакомого – Пита, и радостно замахал руками, окликнув того по имени.
Мужчины впереди обернулись, и уверенность, что день попросту не может стать хуже, испарилась. Полицейский по имени Пит мог похвастаться разбитым носом и приставленным к его горлу бластером. А вот спутник полицейского… его антропоморфный кот узнал. Нет, он не был знаком лично с мужчиной в плаще, но слышал о нем.
Ловчий. Самый опасный убийца в Европейском гигаполисе.
— В рассыпную! – закричал Блэксад, и одновременно с этим наемный убийца на службе Мистера М открыл огонь…
Догнать Эврику Даймонд Тиара не смогла, да и не ставила перед собой такую цель. Каурая земнопони аккурат садилась в такси. Служебным транспортом она пренебрегала, говоря, что добираться по старинке всяко привычней,но бывший гладиатор подозревала, что мелкая просто не хотела привлекать излишнего внимания, паркуя полицейскую тачку рядом с домом.
Подбежав к дороге, Тиара подняла копыто, пытаясь поймать машину. Со стороны это могло бы выглядеть странно: розовая земнопони в ночнушке и со шрамом на морде голосовала на обочине. Но мир Гигаполисов видел и не такое, а потому, спустя каких-то тридцать секунд, перед ней остановилось такси.
Чернокожий водитель, чьи волосы были заплетены в дреды, смерил Тиару оценивающим взглядом и поинтересовался, кто тот бедолага, от которого она сбежала. В ответ Даймонд всучила таксисту двести кредитов и приказала ехать за машиной, увозящей Эврику все дальше и дальше. Водила хоть и удивился сумме, но вопросов задавать не стал. Лишь порекомендовал кобылке пристегнуться, после чего машина рванулась с места.
Первое время мужчина пытался разговорить свою странную пассажирку, сначала используя наводящие вопросы, а затем сальные шуточки, но, когда подобное не возымело результата, затих. И сделал это он вовремя, так как Даймонд Тиара уже начала терять терпение. Мало ей трех пони, которые каждый день лезли в ее жизнь и пытались узнать о прошлом… Ну хорошо, двух. Эврика Тандерстрайк итак все знала о розовой земнопони, но от этого было не легче! И вот сейчас Тиара ехала вперед навстречу неизвестности, и ее стали одолевать сомнения.
Могла ли быть личная жизнь у каурой засранки? Та жизнь, в которой нет места ее сожителям? Да наверняка. И прямо сейчас Эврика могла ехать на встречу с любовником, сестрой или бывшим хозяином… да хоть с напарниками по работе. С чего она вообще решила, что лейтенанту полиции может угрожать какая-то опасность? Конечно, после случившегося в «Мультопии» и свержения Мистера М, Серый город стал еще менее гостеприимным и безопасным местом. Но Эврика гребанный лейтенант полиции! Может быть, стоит остановиться? Вернуться домой, лечь в постель и погрузиться в объятия очередного кошмара?
Сложив копыта на груди, Даймонд погрузилась в раздумья и не заметила, как две полицейских машины пристроились к такси, в котором была Эврика. А вот таксист обратил на это внимание и голосом, в котором звучало сомнение, поинтересовался:
— Так ты что, типа из полиции?
— Угу, из ГСБ, — буркнула пони.
Чернокожий водитель хмыкнул и продолжил:
— Если это так, то скоро я останусь без работы.
Даймонд, которая все больше склонялась к мысли, что неплохо бы выбить водиле пару зубов, ответила максимально вежливо:
— Какого хера ты несешь, придурок?
Мужчина проигнорировал оскорбление и ткнул пальцем вперед, пояснив: «Копы».
Тиара выругалась.
— Знаешь, — продолжил водитель, — я не против слежки, но только когда речь не идет о бандитах и копах. Эти ребята такого не прощают. А тут тебе и бандиты, и копы, гсбешница…
Даймонд кинула на колене мужчины еще двести кредитов:
— Продолжай ехать.
— Слушай, если ты думаешь…
— Думаю, — резко прервала Даймонд. – Ты сейчас заработал столько, сколько не получал в месяц, и если тебе этого мало, то вали из машины.
Водитель посмотрел в глаза земнопони, затем на бардачок, в котором, вне всяких сомнений, лежал ствол, и снова на пассажирку.
Тиару так и подмывало сказать что-то вроде «ну попробуй», но она обещала самой себе, что начнет новую жизнь, а избиение водителя до кровавых соплей лишь потому, что у последнего все в порядке с инстинктом самосохранения, — это была далеко не та вещь, которую хочется добавить в собственное резюме… Хоть копыта и чесались.
— Получишь еще столько же, когда поездка закончится.
На лице мужчины отразилась работа мысли, после чего он ухмыльнулся:
— Ты психопатка.
— Ага. Меня и не так еще называли. Следи лучше за дорогой.
Водитель, пожав плечами, больше не проронил ни слова. А розовая пони погрузилась в невеселые думы.
Сколько они так ехали, Даймонд не взялась бы сказать, но когда впереди замаячили знакомые очертания, то она несолидно прильнула к окну и в полголоса произнесла:
— Эврика, куда, мать твою, тебя несет?..
— Клиника «Новый Рассвет». Бывала тут? – поинтересовался водитель, за что был удостоен испепеляющим взглядом. – Значит, бывала. Мне тоже здесь доводилось лежать. Перелом ключицы, представляешь? И вот я лежу, лежу и думаю…
О чем думал безымянный водитель, Даймонд Тиаре узнать не удалось, потому что раздался оглушительный выстрел и ехавшая впереди Эврики полицейская тачка стала петлять, а затем врезалась в припаркованную машину, после чего и вовсе взмыла в воздух и, сделав несколько кульбитов, рухнула в центре дороги. Водитель такси, везшей каурую земнопони, не успел среагировать и на полной скорости врезался в полицейскую машину.
Случайные прохожие, которых нелегкая выгнала на улицу в этот злополучный день, попрятались под навесами крыш и за импровизированными укрытиями, которыми послужили как остановки общественного транспорта, так и палатки лоточников, чьи хозяева расположились рядом, с дырами в голове или груди. Пара гражданских, увидев, что произошло, попытались покинуть свое убежище и сбежать со злополучной улицы, но снайперы, что вели огонь из многоэтажного здания, расположенного по левую сторону дороги, знали свое дело. Далеко не каждый выстрел находил цель, но учитывая плотность огня это и не требовалось.
Полицейские, что ехали в замыкающей машине, сумели совладать с управлением, но стоило им выйти из машины, как тут же получили по пуле.
Впрочем, Даймонд Тиара на это обращала внимание вскользь. Сейчас ее взгляд был прикован к машине, в которой ехала Эврика. Машине, из которой никто так и не вышел…
Она даже не сразу обратила внимание, как водитель вырулил на пешеходную площадку и собирался уезжать из этого обреченного места, явно не заботясь о том, что может кого-то зашибить.
— Дверь открой! — рявкнула Даймонд.
— Спокойно, гсбешница. Я вывезу нас отсюда, и глазом моргнуть не успеешь.
— Это ты глазом моргнуть не успеешь, когда я впечатаю задние копыта тебе в шею. Повезет, если умрешь сразу. Дверь открыл, живо!
Водитель побледнел, а может быть, показалось из-за падения света, все-таки Даймонд не была спецом по чернокожим, но все же открыл дверь. Когда пони выскочила из машины, то в нее полетела аптечка, метко брошенная таксистом. И если бы не годы, проведенные на арене, то первая помощь понадобилась бы розовой кобылке. Но вместо этого ей удалось с легкостью уклониться.
Благодарить человека она не собиралась, да и сам водитель явно не планировал обмениваться любезностями, в то время как на улице творился настоящий ад. Вжав педаль газа на полную, он рванул по пешеходной дороге. Все равно те, кто обладал хотя бы крупицей мозга, давно уже попрятались по углам.
Перехватив ручку аптечки зубами, Даймонд понеслась к машине, где должна быть Эврика Тандерстрайк. Живая!
Лавируя между распростертых на тротуаре тел и брошенных вещей, розовая земнопони была в паре десятков метров от такси Эврики, когда пуля вонзилась в асфальт в непосредственной близости от переднего копыта Тиары.
Рефлексы сработали быстрее, чем мозг осознал опасность. Пони отпрыгнула назад, и в место, где она только что стояла, пришелся еще один выстрел. Очевидно, невидимый снайпер решил поискать мишень поменьше.
Спрятавшись за стальным лотком мороженщика, куда тут же впились пара пуль, Даймонд, усевшись на круп, закрыла глаза и стала считать до шестидесяти. Она прекрасно понимала, что сейчас бездействует и у Эврики могут быть сломаны ребра, а то и что похуже, но мертвой ничем ей не поможет, а невидимый снайпер не выглядел профессионалом своего дела. Иначе одна отдельно взятая земнопони уже лежала бы с пулей в башке. Может, он найдет мишень попроще, как бы цинично это не звучало.
Досчитав, Даймонд рискнула выглянуть из-за укрытия, и то, что предстало ее взгляду, заставило шерсть встать дыбом. Рядом с искореженным такси стояла Эврика Тандертстрайк, правая половина мордочки которой была покрыта кровью, а левая задняя нога поджата — не иначе вывих, а то и перелом. Несколько выстрелов пронеслись над головой каурой земнопони, но она этого даже не замечала. Лишь пристально осматривала дома, где засели стрелки.
Выругавшись про себя, Тиара вскочила с места и побежала в сторону Эврики…
Надеяться на то, что стрелки проигнорируют столь заманчивую мишень, было глупо, и действительно – подбегая к покореженным машинам, розовая земнопони почувствовала волну боли в области спины. По счастью, выстрел прошел по касательной и не задел ничего жизненно важного. Оставалось лишь поблагодарить невидимых стрелков за их криворукость, чего пони все равно бы делать не стала.
Добежав до Эврики, Даймонд, не церемонясь, прижала каурую пони к бывшему флаерному такси, не особо заботясь о том, что полицейская может удариться или ее раны начнут еще сильней кровоточить. Сейчас на кону стояло выживание, а никак не удобство и дипломатия. Впрочем, Эврика и не препятствовала. Лишь, улыбнувшись уголками губ, поприветствовала Даймонд, будто бы сейчас был обычный летний денек где-то в Зеленом Секторе, а не зона боевых действий в Сером.
Даймонд, выплюнув аптечку, что до этого сжимала зубами, хотела было начать трясти пони-полицейскую, но, судя по остекленевшему взгляду последней, это бы не принесло результатов. Вместо этого розовая земнопони выкрикнула: «Очнись, дура!»
Должного эффекта это не возымело. Во всяком случае, внешне Эврика все также напоминала пони не от мира сего. Она не сопротивлялась и скорей напоминала куклу, чем живую пони. Хорошо хоть дышала.
Тиара распахнула аптечку, в которой помимо бинтов, жгутов и прочего мусора оказался индивидуальный стимулятор. Штука не из дешевых, но, учитывая, сколько Тиара заплатила таксисту, тот теперь мог позволить их еще несколько таких… если не пропьет кредиты в первой же паршивой забегаловке.
Спрятав стимулятор в карман пижамных штанов, Даймонд высунулась из импровизированного укрытия и огляделась. Стрелки продолжали вести беспорядочный огонь, больше получая удовольствие от самого процесса, нежели реально пытаясь кого-то убить.
«Была не была».
Отвесив Эврике смачную оплеуху, Даймонд выкрикнула в самое ухо каурой пони:
— Скачи за мной!
Пони-полицейская заморгала и недоверчиво посмотрела на Тиару, а та в свою очередь повторила, делая нажим на каждом слове. Каурая кивнула, чем вызвала вздох облегчения у своей неожиданной спасительницы.
Если бы у Даймонд было время, то она задалась бы вопросом, почему выстрелы резко прекратились, ведь пара земнопони была как на ладони. А правда заключалась в том, что несколько «обеспокоенных» граждан, живших в отеле, откуда велась стрельба, решили собственноручно разобраться с озверевшими стрелками. Но «меченая» пони не могла этого знать, а потому всячески подгоняла Эврику. Она убедила себя, что если не будет смотреть в сторону окон, откуда велся огонь, то ничего плохого не произойдет. Глупая надежда. Опасная. Но уж лучше такая, чем никакой.
Земнопони добрались до угла здания, откуда вела стрельба, и пока каурая переводила дух, ее розовая подруга достала шприц с явным намерением использовать его по прямому назначению, но получила резкий отказ:
— Эта штука выведет меня из строя на сутки, а то и больше. Сейчас как-то не до постели, прости.
Каурая земнопони несколько кривила душой, говоря это. Да, действительно, стимуляторы, которые находились в общем доступе, ослабляли организм после использования, но не до такой степени, чтобы лишить чувств. В противном случае, они бы не пользовались такой популярностью в БДСМ-клубах.
— Сейчас ты вызовешь подкрепление, и мы свалим отсюда, — Тиара повысила голос чуть ли не до крика, так как ей не нравилось, что даже в такой ситуации Эврика умудряется шутить.
Пони-полицейская, которой было не то что больно стоять, но даже говорить, улыбнулась и накрыло переднее копыто Тиары, сжимающее шприц, своим:
— Знаешь, как говорят? Не то место, не то время? Ну так это не про меня. Сейчас я там, где нужно и когда нужно. Подкрепления — нет. Планшет сдох.
— Ты умереть хочешь? – напирала Тиара. – На кой хрен все это? Это бесполезно! Ты там умрешь!.. – но стоило лишь перехватить взгляд пони-полицейской, в котором застыла решимость, розовая земнопони зло бросила: — А знаешь что? Ну все это к Дискорду! Вали, если жить надоело, дура!..
Даймонд Тиара, на самом деле, так не считала, и собиралась оглушить каурую мелюзгу, как только та повернется спиной. Потом, уже будучи в безопасности, можно сочинить байку, что на голову Эврики упал кирпич, дохлая птица, унитаз или еще какая ерунда. И даже если та не поверит, то это, лягать, не важно. Главное – вытащить ее отсюда. Но полицейская то ли раскусила намерения своей неожиданной спасительницы, то ли не хотела оставлять последнее слово за бывшим гладиатором и заговорила:
— Подкрепления не будет. В городе есть еще теракты. Приехавших на место взрыва — расстреляли. Это все не просто так, и то, что им нужно, здесь, в больнице. Я не могу уйти. Нельзя, -Эврика посмотрела вверх, туда, где по приблизительным подсчетам земнопони могли находится стрелки, а Даймонд ошарашено молчала. Она хотела, чтобы каурая непоседа вела себя серьезно, но не ожидала, что это вообще возможно. И вот на тебе, сюрприз за сюрпризом. Тяжело вздохнув, розовая пони произнесла:
— Одна ты не справишься.
— Ага, — согласно кивнула каурая поняша, продолжая рассматривать здание отеля. – Как жаль, что у меня нет сестры-близнеца.
— Да-а, тогда бы вселенная просто схлопнулась бы, — проклиная себя за малодушие, Тиара бросила: — Я иду в больницу.
Эврика все же встретилась взглядом с Тиарой, но на этот раз мордочка полицейской ничего не выражала.
— Скажешь что-нибудь про «это не твое дело», врежу и не посмотрю, что тебе и без того досталось, — пробурчала Тиара.
В ответ пони-полицейская расстегнула понячий браслет-игломёт и вручила его Даймонд.
Оружие для существ, не имеющих рук, и до того не было чем-то диковинным, а после Хартии и вовсе было выброшено на рынок вместе с остальным. Бывало, в таком формате исполнялись даже бластеры.
Но Эврика, похоже, предпочитала носить с собой кассеты с иглами, а не батареи бластера или разрядника.
Даймонд, также не тратя времени на лишние слова, застегнула оружие на переднем копыте и засунула шприц обратно в карман. Всем своим видом она давала понять, что разговор окончен, но Эврика не была бы собой, не скажи она последнее слово: «Спасибо», после чего, развернувшись, поскакала к главному входу в отель, насколько ей позволяли три работающие ноги.
Не медлила и Даймонд, что короткими перебежками стала пробираться к больнице, раз за разом останавливаясь. Не столько, чтобы перевести дух, а в надежде не получить пулю из-за излишней спешки. Ей это почти удалось. Почти.
Стоило земнопони переступить порог, как в нее выстрелили, но не со стороны отеля, а из больницы. Пуля отбросила бывшего гладиатора обратно на улицу, где она так и осталась лежать…
...Вслед за первым выстрелом раздалось еще несколько, и Финник, бросив быстрый взгляд в коридор, увидел, как кто-то ведет отчаянную перестрелку с лысым мужчиной, что прямо сейчас стоял к нему спиной. Рядом находился полицейский, который был использован как живой щит, но покамест живой и громко матерящийся.
Мелкий лис подавил соблазн выстрелить в вооруженного человека. Хотя бы потому,что он не знал на чьей тот стороне, а главное – с кем тот перестреливается. Но судя по лежащему телу в коридоре, эта битва закончится смертью одной из сторон.
Он обернулся и увидел, как Раст наполовину влезла в ящик для белья и сейчас беспомощно махала задними ногами, видимо застряв.С силой потянув заднее копыто пони на себя, Финник шлепнулся на пол и тут же перекатился. Не сделай он этого, и фестралка шлепнулась бы прямо на него, что могло обернуться парой сломанных ребер, благо за время пребывания в больнице та изрядно поправилась.
— Ч… — Финник зажал рот пони ладонью и тихо прошептал на ухо:
— Наш единственный шанс выбраться – бежать, прямо сейчас. Пока придурки убивают друг друга. Скорей всего, мы словим по пуле, но других идей нет. Готова? – лис убрал лапу ото рта подруги лишь затем, чтобы получить резкий отказ.
— Нет. Залезай на меня, — пони опустилась на колени и продолжила. — Я хоть и слепая, но бегаю быстрей тебя. Будешь… визжать мне на ухо куда сворачивать, и если я не перепутаю право с левом, то у нас есть шанс.
— Хреновый план, — пробурчал Финник, но все же забрался на спину ночной пони.
— А бывают другие?
Дверь в палату распахнулась, и в коридор выбежала фестралочка, что по инерции сделала несколько лишних шагов и едва не «поцеловала» противоположную стену.
Впрочем, участники перестрелки если и обратили внимание на это, то исключительно походя, продолжая вести огонь на поражение. Пока – не слишком удачно.
— Чуть левей, — спокойным, насколько позволяла ситуация, произнес Финник, и пони послушалась, понеслась по коридору по прямой. Он хотел было сказать, чтобы та петляла, дабы точно пущенный выстрел не убил их обоих, но затем одернул себя. Раст ничего не делает наполовину, и может увлечься настолько, что врежется в стену. Поэтому оставалось лишь добавить. – Молодец. Так держать.
Добежав до конца, они снова свернули налево, после чего остановились. Кобылка тяжело дышала, хотя раньше за ней подобного не числилось.
«Впрочем, — подумал Финник, слезая с Раст, — раньше я на ней и не катался. Не так, во всяком случае».
— Уф-уф, они за нами идут? – кобылка уселась на круп, пытаясь восстановить дыхание.
Лис огляделся. В этом крыле находилось отделение интенсивной терапии, и в теории можно было попытаться спрятаться в одной из палат. В теории. На деле же это лишь бы отсрочило неизбежное, потому что те, кто пришел за Раст, намеревались ее убить, не считаясь ни с чем. А такие синтеты не отступят лишь потому, что кто-то решил сыграть в кошки-мышки.
Впереди маячили лифты, но лис сильно сомневался, что те работают. Незадолго до начала перестрелки все электричество в больнице вырубилось, и вряд ли лифты подобная судьба не затронула. Даже если предположить, что включилось аварийное питание, то направлено оно будет на поддержание жизни тяжело больных пациентов, а никак не для быстрой транспортировки ряда лентяев, которые и на кресле-каталке отлично смогут спуститься по лестнице, облегчив жизнь врачам, да и себе заодно.
Рядом с лифтами маячила дверь с надписью «Выход», и все бы ничего, не будь на ней приписки – «только для персонала». Скорей всего, та была заперта. Вполне возможно, замок там был получше, чем тот, что сковывал фестралочку, но выбора не было.
— Впереди выход, идем.
— Дай, уф, передохнуть… — отмахнулась Раст.
— Это ты скажешь, когда в ад попадешь, получив пулю в затылок от бывших приятелей. Вставай, лошадь!
Тяжело дыша, Раст все же поднялась. Лис ожидал ехидных комментариев или упреков, но пони пошла молча. В стену. Пришлось взять ее за переднюю ногу и вести за собой.
Когда до предполагаемого спасения оставалось метров пять, дверь с надписью «Выход» открылась, явив перед взором Финника Шейна Кристмаса.
Охранник облегченно вздохнув, поманил изгоев «Паучьей Сети» к себе:
— Слава богам, я… — договорить человеку не дали, так как из бокового коридора раздался нарастающий звук шагов. Шейн рискнул посмотреть туда, и это было последнее, что он сделал в этой жизни. Лазерный луч пробил грудную клетку охранника, и он упал, подобно кулю с мукой.
— Раст, назад! – крикнул Финник, собираясь дать деру. Выяснять кто или что пожаловало по их души не хотелось.
Финник резко развернулся и это спасло его жизнь, так как следующий выстрел предназначался ему и был нацелен в сердце. Вместо этого лазер попал в правую руку лиса. Ту самую, на которой был закреплен браслет-разрядник. Будь луч долгим — отрезал бы руку напрочь, но большинство бластеров в гражданском обороте были способны выдавать только короткие импульсы длиной в доли секунды. Достаточно, чтобы прожечь живую плоть на дюжину сантиметров, но мало, чтобы отрезать конечность даже такому небольшому существу, как Финник.
Маленький синтет закричал не столько от боли, сколько от неожиданности. Закричала и фестралочка, а затем последовал еще один выстрел…
Глава 05: Гамбит Ловчего
Иллюстрация за авторством Dalagar'а
Когда лысый мужчина и сопровождающий того под ручку коп обернулись, Шанзи не требовался окрик Блэксада, чтобы спрятаться за стеной. Как, впрочем, и Биллу. Видимо, Фортуна покровительствует идиотам. А вот Драск замешкался, и потому первые выстрелы попали в него. Один угодил в сердце, а когда тело темного эльфа стало оседать, в голову последовал еще один. Так что будь он даже полубоевым синтетом, умер бы мгновенно.
— Значит так: вы двое… — начал было черный кот, но прервался, так как Билл сделал очередную глупость, что окончательно выбило Блэксада из колеи. Он, выхватив пистолет из-за пояса, бросил его в сторону наемного убийцы и с криком: «Я не с ними!» побежал к выходу.
Наемный убийца лишь презрительно хмыкнул, а вот Шанзи, что была вся на нервах, вскинула оружие с целью пристрелить труса, но даже такую малость ей не дали совершить. Блэксад без лишних церемоний схватил ее за руку и потянул на себя. Гиена-панкерша, правда, успела выстрелить, вот только пуля угодила в одно из окон, а Билл даже не обернулся.
Девушке-фурри не дали не то что возмутиться, но даже сказать «спасибо», так как Блэксад зажал ее рот лапой и тихо, но настойчиво зашептал:
— Ты сейчас побежишь по этому коридору так быстро, как только сможешь, и не будешь оглядываться, что бы ни случилось. Там находится запасной выход, и фестралка, похоже, рванулась именно туда. Никаких геройствований. Никаких возвращений за мной. Если выживем, встретимся у Джейн.
Блэксад убрал руку и прислушался, но шагов не было слышно. Прекратилась и стрельба. Ловчий явно давал возможность сделать первый ход и, вне всяких сомнений, последний. Он быстро посмотрел на подругу, в глазах которой застыла влага, и поцеловал ту. Впрочем, поцелуем это было назвать сложно, губы двух синтетов едва коснулись друг друга.
Шанзи, всхлипнув, произнесла: «Пожалуйста, не умирай» и, получив заверения, что этого не произойдет, побежала прочь.
Блэксад же не стал смотреть вслед любимой. Сейчас у него был лишь один шанс на миллион, и он собирался им воспользоваться…
Говорят, что у наемных убийц существует некий неписаный кодекс чести, который отличает их от обычных головорезов. Был такой и у синтета, известного как Ловчий. Ну а будучи фигурой почти мифической, иные работники ножа и топора гадали: какому же своду правил придерживается профессиональный убийца на службе Мистера М? Ему приписывали ангельское благородство, а то и дьявольскую хитрость. Говорили, что Ловчий никогда не выстрелит тебе в спину, предпочитая, чтобы жертва видела своего палача. Говорили, что у него есть некий пунктик на тему определенных подгрупп живых существ, и, скажем, он никогда не выстрелит в ребенка или беременную женщину.
Сам же виновник торжества не препятствовал распространению слухов вокруг своей персоны. Вот только следовал он лишь одному правилу: «Никогда не играй по правилам». И когда один из вооруженных придурков, выбросил ствол, и убежал в ужасе, Ловчий не стал его преследовать. Как показывал личный опыт – такие никогда не возвращаются. Не стал он и преследовать девушку, которая, судя по звуку шагов, побежала вдоль второго, разделяющего, коридора с той же целью, что и ничтожество до нее. Да и не мог бы он сделать этого, даже если захотел. Была еще одна проблема. С ушами, хвостом и бластером.
Бравый блюститель порядка, что должен был стать живым щитом, сейчас пытался совладать с подступившими слезами и разбитым носом. Истинное лицо полиции Европейского гигаполиса. Наверняка, человек не хотел умирать, но кто ж его спрашивает?
Профессиональный убийца сказал на ухо полицейскому несколько слов. В глазах последнего застыл испуг, и рот открылся было для возражений, но их не последовало. Ствол оказался во рту копа.
— Иди, — тихо произнес Ловчий.
Полицейский нервно попятился, а оказавшись в коридоре, и вовсе зажмурил глаза в ожидании выстрела. Но того не последовало. Человек пару минут не двигался с места, но все было тихо. Ловчий не торопил. Да, времени оставалось все меньше, но спешка в таком деле только мешает. Особенно, если не планировал на обед закусить пулей.
Набравшись смелости, человек сделал шаг. Сделал шаг и наемный убийца. Так они и двигались шаг в шаг. Но если полицейский шел по прямой, аккурат туда, где должен был притаится последний из «лжеврачей», то наемный убийца направился в обход, не забывая держать на мушке служителя закона.
Они завернули за угол одновременно, пусть и с противоположных сторон разделяющей коридор стены, но выстрела, как ожидал Ловчий, не последовало. Вместо этого, черный кот, который прямо сейчас лежал на полу, целился в полицейского. Синтет явно осознавал, что его провели, и хотел было навести прицел на реальную опасность, но не успел.
Ловчий выстрелил дважды, хотя Блэксаду хватило бы и одного выстрела. Рука, что сжимала пистолет, разжалась, и полицейский, как завороженный, смотрел на оружие, что должно было лишить его жизни.
— Уходи, — произнес Ловчий, и легавый, вздрогнув, перевел недоверчивый взгляд на наемного убийцу. Пришлось повторить.
Человек явно пребывал в своем иллюзорном мире, но вот его взор приобрел осмысленность, и он посмотрел в глаза наемному убийце. Холодные. Злые. Страшные. Хотелось оказаться как можно дальше от обладателя таких глаз. И сейчас Питу представился такой шанс. Все бы ничего, но коп совершил главную ошибку всех, кто оказывается в подобной ситуации: он посмотрел на пистолет, лежащий у его ног.
Прежде чем полицейский успел нагнуться, Ловчий выстрелил еще раз, и в коридоре стало на один труп больше.
Сколько бы не пытались доказать, что люди разные и к каждому из них требуется индивидуальный подход, личный опыт наемного убийцы говорил лишь о том, что в критической ситуации все думают одинаково. Оттого и умирают.
Он направился было вдоль коридора, куда убежала девушка-гиена, но раздался телефонный звонок, и вежливость, а возможно любопытство, заставили ответить.
«Стентон» – гласила надпись не телефоне, и Ловчий включил видеосвязь.
С экрана на него смотрела бледно-зелёная пони-единорожка с двухцветной гривой и золотистыми глазами, разве что изрядно покрасневшими.
— Цель устранена? — не стал тратить время на приветствия убийца.
Вместо ответа Лира рассмеялась, но вскоре ее смех перешел в кашель. Сплюнув кровью, единорожка все же ответила:
— И тебе не хворать яйцелицый. Судя по твоему злобному оскалу – все идет по плану, а?
— Харстрингс, цель? — прервал едкий монолог пони Ловчий.
— Жива, здорова и если ей очень повезло, то в полной безопасности, в отличие от меня! — огрызнулась собеседница. — Нет бы спросить о моем здоровье... членонос!
- Подробности? — убийца двинулся по коридору, не забывая поглядывать во все стороны, а то что-то у ночной пегаски слишком много защитников объявилось в кратчайшие сроки. Еще не хватало на полубоевого синтета нарваться. Это было бы замечательным окончанием и без того паршивого дня.
— Подробности? Ах, тебе подробности нужны, сын членодевки? Будут тебе подробности! — пони после этого зашлась кашлем. — Нас предали.
— Кто? — спокойно поинтересовался Ловчий, заглядывая в ближайшую палату. Там, прижавшись к стене сидели двое то ли врачей, то ли практикантов, что с ужасом смотрели на вошедшего. Профессиональный убийца приложил палец к губам, и испуганные люди синхронно кивнули, после чего Ловчий закрыл дверь и пошел дальше.
— Те, блять, на кого ты рассчитывал — гребаный святоша и его подружка.
Ловчий кивнул. С того момента, как Александр Андерсон перешагнул порог «Синтезис», лысый убийца ему не доверял. Не то чтобы у него было профессиональное чутье. Он просто по природе своей никому не доверял. Но в случае Преподобного на то были причины. Тот был фанатиком. Во всяком случае, его прототип. А от таких ребят жди беды.
— Иными словами, вас ждали.
— О, нас не просто ждали, мать твою. Легавые устроили тир, а мы оказались мишенями.
— Потери? — следующая палата оказалась пуста. По всей видимости, пациентов успели эвакуировать или они ушли самостоятельно, заслышав стрельбу. Ну хоть у кого-то с чувством самосохранения все в порядке.
— Я что, по-твоему, считала? Как запахло жареным я попыталась свалить, — Лира вновь закашлялась, и у нее изо рта потекла слабая струйка крови. Она не стала ее вытирать. — Но хрен там! Та желтая в меня попала, дважды, но и я, хе-хе-хе, в долгу не осталась. Надеюсь, эта сука подохла.
— Ясно.
— Ясно? Ясно? Сука, долби тебя Молестия в жопу! Я тут подыхаю, а ему вот ясно, ну блеск!
— Ждешь сочувствия? — Ловчий оторвался от лицезрения окрестностей и посмотрел на экран телефона.
Левый глаз Лиры стал подергиваться:
— Да хоть чего-то я от тебя жду!
— Извини, Харстрингс, что все так обернулось. Стало лучше?
Пони нашла в себе силы рассмеяться, после чего болезненно поморщилась:
— Да ни хрена! Из тебя такой же утешатель, как из Вислер святая, — пони тяжело вздохнула и опустила взгляд. — Течет... и все никак не останавливается. Артерия, да?
— Да.
— Эх... жизнь — дерьмо, — пони слегка покачала головой. — А ведь он нас убил, — профессиональный убийца никак не отреагировал на эти слова и медленно открыл комнату охраны. Та оказалась пуста. Пони же повысила голос: — Он убил нас! Убил нас всех! Дональда, Гайку, Нейтана, Твайлайт... всех! — из глаз салатовой единорожки потекли слезы. — Убил из-за своей гребанной гордыни. Игры, мать его, в бога... Он и тебя убил, Майкл, только ты этого еще не понял.
Человек, который был известен всему миру как Ловчий и которого даже Мистер М звал не иначе как «старым другом», вздрогнул и посмотрел на умирающую, а в этом не было никаких сомнений, Лиру. Какие еще тайны скрывала единорожка-хакер?
— Когда закончу с заданием — приеду за тобой. Координаты у меня есть.
— Эх, Майкл-Майкл-Майкл. Ты классный убийца, но враль из тебя паршивый. Прощай... — с этими словами пони отключила связь.
Ловчий какое-то время смотрел на телефон, затем, убрав его, произнес:
— Прощай, Лира Харстрингс Стентон…
Выстрел.
Лишь дважды в Даймонд Тиару Ингред, а ныне Шпиц, стреляли, и оба раза это делал Ловчий. И тот случай научил земнопони важной вещи: если в тебя попали, но сердце продолжает биться – не дергайся. Вот только одно дело — бесценный жизненный урок, а совсем другое – оказаться в такой ситуации. Грудь пылала огнем, и несмотря на то, что с болью она практически всю жизнь была на ты, земнопони пришлось приложить усилие, дабы не закричать.
Даймонд ожидала, что за первым выстрелом последует второй, добивающий, но вместо этого прозвучало крепкое ругательство, а затем быстро приближающиеся шаги. Когда же они стихли, бывшая гладиатор ощутила, как на нее опустилась тень.
Медлить было больше нельзя. Она вскинула копыто с закрепленным браслетом и открыла глаза. Дабы узреть копа, который прямо сейчас целился в нее. Человека мать природа явно невзлюбила и отыгралась на его лице как могла, но Тиара обратила на это внимание вскользь. В конечном счете, себя она тоже красавицей не считала.
— Либо стреляем одновременно, либо бежим внутрь, — полицейский кивнул на вход. – Ну так что?
Пони, постанывая, поднялась на ноги, а полицейский, опустив оружие, рванулся назад, под спасительную крышу. Тиара полувбежала-полуввалилась следом. Впрочем, переводить дух и смотреть, сколь страшную рану оставил ей коп, было некогда. Тот прямо сейчас расположился за стойкой и враждебно поглядывал на земнопони:
— Извиняться не буду, лошадь. Как и задавать вопросы о том, кто ты и что ты. Попробуешь отплатить мне добром за добро – получишь пулю. Это ясно?
Тиара хотела было огрызнуться, но зашлась кашлем.
— Будем считать, что да. Тебе повезло, ты в рубашке родилась. Ну или в твоем случае – в пижаме, — коп указал пальцем на грудь земнопони. Та все же опустила взгляд и увидела, как в медальоне, подаренным Оливией, застряла пуля. По-видимому, он и спас жизнь Тиары, но не ее ребра, которые сейчас чертовски болели. Возможно, даже были сломаны.
«Спасибо», — мысленно поблагодарила она девушку и понадеялась, что у той сегодня выдался выходной и она не оказалась в эпицентре этого кошмара.
- Сюда заходили подозрительные люди или синтеты перед началом стрельбы?
Полицейский смерил пони оценивающим взглядом и задержал свой взор на браслете, после чего криво ухмыльнулся:
— Ты что, из ГСБ, чтобы такие вопросы мне задавать? – нажим был сделан на предпоследнем слове, и пришлось импровизировать, как в такси.
— Именно оттуда, и прежде, чем последует следующий дурацкий вопрос, скажу – в другой ночнушке оставила. Ну, был тут кто-то?
Давить на человека, который парой минут назад тебя едва не убил, было, пожалуй, не самой лучшей идеей, но выбирать не приходилось. Вряд ли коп решит в нее выстрелить снова. Во всяком случае, пока у него нет подтверждений, что пони врет, а для этого ему надо было связаться со штабом, что, как надеялась Даймонд, невозможно.
— Одновременно с тем, как ты ворвалась сюда, симпатяга, на верхних этажах велась стрельба. Возможно, это именно те, кого ты ищешь.
Даймонд кивнула и собиралась было бежать наверх, как ее посетила одна мысль. Которую она не преминула озвучить:
— Составишь кампанию?
Полицейский закинул ногу на ногу:
— Не-е-е. Тут, помимо меня, еще шесть полицейских, и ни один из них не выходит на связь. Скорей всего – они либо все мертвы, либо истекают кровью, а раз так, то там, — коп поднял взгляд к потолку, – я точно лишний. Лучше прослежу, чтобы сюда больше никто не вошел.
Даймонд подавила желание ответить едким комментарием. Раз была перестрелка, значит у террористов что-то пошло не по плану и их цель, кем бы та ни была, могла быть жива. А потому, ни слова не говоря, она рванулась к лестнице.
— ГСБ? Ну да, как же! Скорей я стану шефом полиции… – бросил вслед пони Джек Бойд.
Билла Коллинза считали паршивой овцой даже те, кого он называл друзьями. Нескладный, неопрятный и не особо сообразительный синтет, похожий на среднестатистического человека, которых антропоморфные звери, в большинстве своем, презирали.
Он стоически принимал весь тот негатив, который на него раз за разом изливали, и выработал правила, которым следовал и ставящие окружающих в тупик. В частности то, что не ценил свою собственную жизнь и был готов отдать ее ради блага «Паучьей Сети», если потребуется. Естественно, ничего подобного он делать не собирался, но ему верили, и это было самое главное.
И вот сейчас, бредя по второму этажу и сжимая в руках нож, Билл осматривал палату за палатой, где попрятались люди и синтеты, ожидающие, что их вот-вот спасут.
Он знал, что ему делать, а главное – как. Оставалось дело всего за двумя вещами – временем и…
Открыв очередную дверь, Билл улыбнулся. Именно то, что он искал: маленькая девочка, что сидела, прижавшись к маме, и испуганно смотрела на незнакомого дядю. Она должна была стать его билетом отсюда. Все, что требовалось — прикрыться ребенком, как живым щитом, и миновать улицу, где велся огонь. В конечном счете не будут же стрелять в ребенка, верно? А даже если и будут, есть шанс, что пуля не пройдет навылет и сам Билл уцелеет. Что касалось полицейского в холле, то с ним не должно было быть проблем. Ему платят, а раз так, то он и слова вякнуть не посмеет. Шанзи же со своими дружками пусть сама гоняется за фестралкой. Ради подобной глупости пусть другие мрут.
Он вошел в палату, и женщина, заметив нож, поднялась и загородила дочь. Она что-то говорила, но Билл не слушал. Он рос на улице, а там, если у тебя не симпатичная мордашка и хорошо поставленный голос, спасет лишь скорость.
Молодая мать даже не успела разглядеть движение руки, в которой был зажат нож, не говоря уж о том, чтобы защититься.
Билл резанул женщину по лицу, и та отшатнулась, прижав ладони к ране, стараясь остановить кровь. Девочка же рванулась на выход, но мужчина перехватил ее свободной рукой и, приставив к горлу нож, произнес: «Мертвой ты мне тоже сгодишься». Малышка нервно сглотнула, но вырываться перестала.
Убрав нож, Билл потащил ребенка на выход, пока безутешная мамаша не опомнилась и не решила, что, получив ножом в грудь, она сможет спасти дочку.
«Наивная дура».
Оказавшись в коридоре, Билл и маленькая девочка увидели впереди розовую пони, несомненно синтета, которая, как казалось, явилась из ночных кошмаров. Покрытая шрамами и в дранной ночнушке, на которой виднелись следы запекшейся крови, возможно даже не ее собственной. Но главное, что привлекло внимания участника «Паучьей Сети», так это боевой браслет, застегнутый на правой ноге пони. Билл знал, что они появились относительно недавно и были созданы для негуманоидных синтетов. В частности – сотрудников полиции.
Нож снова был приставлен к горлу девочки. Возможно, Билл надавил чуть сильней, чем требовалось, так как из-под лезвия потекла тоненькая струйка крови. Но юная заложница не издала ни звука, лишь из глаз беззвучно капали слезы.
— Иди куда тебе нужно, а я пойду куда нужно мне, — бросил мужчина, но пони не сдвинулась с места. – Ты что, оглохла?!
— Нет, — спокойно произнесла Даймонд Тиара Шпиц. – Кажется, я именно там, где должна быть.
Шанзи не испытывала никаких иллюзий на свой счет. Она оказалась в западне, и единственный, кто мог бы вывести ее отсюда живой, сейчас, скорей всего, мертв. И все, что ей оставалось, так это довести дело до конца. Быть может, тогда Август пощадит Джейн?
У проклятой фестралки была фора. Мало того, что она побежала в тот самый момент, когда наемный убийца открыл огонь, так сама антропоморфная гиена оступилась и упала на плиты пола, проклиная местных уборщиков, что чистят их с таким усердием. Но когда девушка-фурька увидела впереди свою цель, то не сомневалась ни секунды.
Первый выстрел получил коп. Не было времени разбираться, был ли он из тех, кто работал на «Паучью Сеть», или нет. В глазах Шанзи он был наиболее опасен, а потому первый выстрел предназначался ему.
Рука после этого задрожала, а к горлу подкатил ком. Да, конечно, она участвовала в драках и сталкивалась со смертью, но раньше она стреляла исключительно по мишеням, а те не то что не могли дать сдачи, но даже не были живыми. И пока желудок ее окончательно не предал, она выстрелила снова. На этот раз в мерзкого лиса.
Промазала.
Лазерный луч, который должен был убить Финника, оставил того калекой. Лис закричал, но скорей от испуга, нежели от боли, и взглянул на Шанзи. В его глазах не было ярости, лишь страх. Точно такой же страх, который сейчас управлял антропоморфной гиеной, как марионеткой. Чтобы не видеть этого, она выстрелила снова, но на этот раз стреляла не с целью убить и… не промахнулась. Второй луч угодил мелкому лису в левую ногу, и тот, повалившись на пол, закричал во всю мощь легких, чтобы Раст убиралась отсюда. Вот только фестралочка никогда и никого не слушала, предпочитая все делать по-своему. Не стала она себе изменять и сейчас. Она загородила собой Финника, требуя, чтобы их оставили в покое, в противном случае она за себя не отвечает.
Угрозы сопровождались изощренными оскорблениями, которые Шанзи пропустила мимо ушей. Подойдя же к фестралочке, девушка ударила её. Ногой. По глазам.
Раст, отшатнувшись, закричала от боли, а из-под повязок потекла кровь. Крик, как и голос ночной пони, был сейчас настолько противен Шанзи, а сама она была настолько на нервах, что не удержалась и ударила снова. Фестралочка, взвыв, упала на пол и попыталась загородить переднюю мордочку копытами.
— Все это – твоя вина, — выкрикнула Шанзи, ничуть не беспокоясь, что лысый ее услышит и придет. Пусть приходит. Она заставит и его поплясать! – Все, кто сегодня умер и еще умрет, – на твоей совести. Ну, каково, Раст? Вдохновляет, да?!
Антропоморфная гиена, не дожидаясь ответа, ударила корчившуюся на земле пони в живот.
— Впрочем, мне плевать, что ты скажешь. Потому что у милой маленькой пони всегда виноваты все, кроме нее, да? – новый удар. – Да?!
Шанзи кивнула:
— Да-а-а, всегда так было.
Мысленно она понимала, что все это не имеет смысла, ведь Раст не усвоит урок. Хотя бы по той простой причине, что будет мертва. И это избиение лишь продлит агонию. Но ей уже было наплевать. Как только она выйдет из больницы, то будет мертва, вне зависимости на кого работают эти снайперы. Кто будет переживать о «шестерке», получившей пулю? Даже неважно, случайную или нет.
Фестралочка пыталась что-то сказать, как предположила Шанзи – извинения. И дабы их услышать, она решила присесть на корточки рядом с постанывающей пони. Было ли решение девушки-гиены спонтанным или то было божественным проведением, а возможно дьявольской шуткой, но одновременно с этим прозвучал выстрел, что разбил стекло и, останься Шанзи на том же месте, снес бы ей голову.
Это заставило ее распластаться на полу и грязно выругаться.
В следующую секунду она пожалела об этом, так как рядом лежала одна очень злая пони с очень острыми зубами, которая бросилась вперед и вцепилась несостоявшейся убийце в горло.
Пони-синтеты от «Хасбро», конечно же, не были прирожденными бойцами или тяжеловесами. Да, они могли справиться с ребенком, ну или подростком, но на этот случай существовали стоп-скрипты. Касательно же взрослых, будь то человек или фурри, у маленьких лошадок возникли бы проблемы. Если их не готовили для подобного с малых лет, разумеется.
Но эффект неожиданности и ярость сделали свое дело. Конечно же, Шанзи удалось отбросить кусающуюся и размахивающую копытами фестралку, но было уже поздно — из разорванного горла фонтаном шла кровь. По-видимому, был задета артерия, а мысль, что пришла в голову, была крайне своевременной:
«Вот бы здесь оказалась Бэт. Она бы меня заштопала. Как раньше».
С трудом поднявшись на колени и держась одной рукой за горло, Шанзи взглянула туда, куда отбросила фестралочку. Та, привалившись к стене, пыталась подняться.
Эта картина мигом выбила из головы мысли о Бэт, о медикаментах, оставшихся в сумке Драска, и о том, что хорошо бы найти какую-нибудь тряпку, которая помогла бы замедлить кровотечение. Все, что ей сейчас хотелось, так это отплатить летающей сучке той же монетой.
Даже не рискуя подниматься в полный рост, антропоморфная гиена доползла до фестралочки, аккурат в тот момент, когда той удалось встать.
Слыша дыхание, вырывающиеся с хрипом, Раст попятилась, но запуталась в задних ногах и неуклюже села на круп. Шанзи этого было достаточно. Оттолкнувшись от стены, она свободной рукой схватила фестралочку за шею и с силой, которой позавидовал бы синтет-грузчик, ударила Раст об стену. Раз, другой, третий.
Та сопротивлялась, размахивая копытами и что-то крича, но крайне вяло. После третьего удара на стене остались кровавые пятна, а сама Раст стала напоминать тряпичную куклу.
Встряхнув ту для верности и не получив в ответ не то что взмах копыта, но даже грязного ругательства, Шанзи подтянула бывшую подругу к себе так, чтобы между их мордочками было расстояние не больше полуметра.
Глаза антропоморфной гиены слипались, несмотря на адскую боль в области шеи, а мир казался каким-то иллюзорным. Будто прямо сейчас он возьмет и развалится на миллион осколков.
«А может, и впрямь это сон? И я сейчас открою глаза в своей постели, увижу Блэка, а не этот кошмар?»
Мысль была столь соблазнительная, что уголки губ девушки изогнулись в подобии улыбки, которая в следующую секунду исчезла с мордочки.
Копыто ночной пони ударило антропоморфную гиену в шею, а вернее по руке, что эту шею зажимала. Послышался хруст, и из горла Шанзи раздался неприятный булькающий звук. Она выпустила свою ношу, попыталась подняться, и ей это даже удалось. С налитыми кровью глазами она сделала несколько шагов, а затем рухнула. Тело несколько раз дернулось, а затем затихло.
— Раст, — Финник закашлялся. – Ты как? В порядке?
Это были неправильные слова. Глупые. Но сейчас мозг маленького лиса мог выдать лишь такие. Видимо, сказывалось шоковое состояние, в котором он пребывал. Пока Шанзи делала из Раст отбивную, Финник пытался оправиться от первичного шока. Не каждый день тебе простреливают конечности, да так, будто отстрелили. Как только здоровая рука перестала трястись, а мозг — закидывать образами, что делают с безрукими и безногими синтетами, Финник постарался снять браслет-разрядник с поврежденной конечности. Он не стал даже пытаться воззвать к разуму девушки, да и сложно пытаться успокоить ту, кто только что тебя чуть не прикончила. Он не видел, что происходило позади, ведь для того, чтобы развернутся, пришлось бы приложить слишком много усилий и потратить драгоценное время, которого у них попросту не было. Когда же, с матом и прибаутками, все же удалось снять браслет и при помощи зубов застегнуть на здоровой руке, все было кончено.
Шанзи лежала на полу и под ней растекалась кровавая лужа, а Раст прислонилась к стене, дыша с присвистом. И на слова Финника никак не отреагировала. Он сделал попытку доползти до фестралочки, но куда там. Сил на это уже не хватило:
— Раст, что б тебя, скажи хоть что-нибудь?!
Фестралочка вздрогнула и все же нашла в себе силы встать на ноги.
— Ф-ф-финник? Ф-ф-инник, т-т-ты где? – голос ее дрожал, а шерстка и грива на голове пропитались кровью, и что-то подсказывало лису, что та принадлежала не только покойной девушке-фурьке. Сама же Раст пошла не в ту сторону и споткнулась о тело Шанзи. К счастью, в этот раз не упала. – Т-т-ты где?!
— Слева от тебя, — устало бросил Финник, после чего добавил. – А лестница справа. И тебе надо идти туда.
Вопреки здравому смыслу, о котором ночная пони и слыхом не слыхивала, она пошла на звук голоса и едва не наступила на лежащего синтета.
— Я сказал, не в ту сторону! — лис бросил взгляд в коридор, но тот, по счастью, все еще был пустым. Вот только надолго ли. – Беги отсюда, слышишь?!
— Хрен тебе! – в тон Финнику отозвалась фестралочка. – Я ни хрена не вижу. И если и смогу отсюда выбраться, то только благодаря тебе.
Раст опустилась на колени, давая возможность лису залезть на нее.
Спорить не было времени, да и резон в словах фестралочки был, а потому, цепляясь за гриву здоровой рукой, Финник все же смог забраться на спину пони. Правда он не был уверен, что удержится, если та решит бежать, а именно это и надо было сделать. Но вместо этого Раст пошла. Нетвердой походкой, будто готовая упасть в любую секунду, борясь со слезами и мрачными мыслями, которые в один голос кричали в голове, что они здесь погибнут…
Дыхание, вырывающееся с хрипом. Глубокая рана, что рано или поздно станет причиной смерти. Замкнутое помещение, единственный выход из которого был перекрыт. И ко всему прочему единорожка, которая пыталась хорохориться, но взгляд, в котором застыл страх, выдавал ее с головой, и которую нужно попытаться вывести отсюда живой вопреки всему. Что ни говори, а у ЭйДжей ИвАновой бывали деньки и получше.
Она вколола себе индивидуальный стимулятор, а вслед за ним «Кингсайз», обеспечивающий быструю свертываемость крови, да. И уже жалела об этом. Веки налились свинцом, а на плечи будто бы свалилась тяжесть прожитых лет. Хорошо хоть Даниэль медлил. Конечно же, это не было добрым знаком, но девушка-синтет давно научилась использовать ситуацию в свою пользу, даже если та к подобному не располагала. Чего не скажешь о ее спутнице:
— Надеюсь, у тебя есть план куда лучше, чем просто сказать, что мы на твоей стороне, и открыть стрельбу во все стороны, ни в кого не попав?
ЭйДжей, опустившись на пол и положив рядом лазерный пистолет на случай, если Даниэль все же захочет войти через дверь, проверила свои немногочисленные запасы. Пара батарей для оружия. Несколько гранат, к сожалению не плазменных, а потому толку от них будет немного. Нож, на рукояти которого были выбиты две буквы «А». И прошедший проверку временем «кольт» с парой обойм к нему. Чего все это стоило против полубоевого синтета, девушка прекрасно знала. Но, во всяком случае, подобный учет позволял немного успокоить нервы и, отогнав мрачные мысли, верить, что в любую секунду придет Алекс и расклад изменится.
Литлпип же, не получив ответа, продолжила, как казалось, говорить сама с собой:
— Мой план? О, он был прост как дважды два. Понадеяться на пару мегадесантников и дюжину легавых, которые справятся со всем, что сюда пригонит Мистер М. Но кто ж знал, что он сюда отправит психопатов, которым жизнь не мила, и те раскатают полицию в блин? – пони поджала губы. – Видимо, в моем случае дважды два будет все же пять, а не четыре…
ЭйДжей, ни слова не говоря, толкнула «кольт» в сторону Литлпип. Та подняла его с помощью кинетического поля, скептически осмотрела, а затем проверила обойму:
— О, круто! Теперь я могу…
Слова пони потонули в звуке взрыва, что раздался неподалеку. Насколько близко, девушка не взялась бы сказать, но там, где был один, будет и другой, а быть похороненной под обломками здания было ничем не лучше, чем схватить очередную пулю.
До ЭйДжей даже не сразу дошло, что в дверь раздалось деликатное постукивание. А вот Литлпип поняла и тут же выстрелила, оставив в той аккуратную дыру, но судя по смеху – ни в кого не попала.
— Я к вам со всей душой, а вы стреляться. Не хорошо, — посмеиваясь, произнес Даниэль Лазарский.
— А ты покажи свою мерзкую рожу, и я тебе сразу продемонстрирую, что думаю о твоей душе! – выкрикнула Литлпип, после чего аккуратно и стараясь не шуметь, благо на ногах у нее красовались толстые носки, сменила свою дислокацию на случай, если наемный убийца решит выстрелить, ориентируясь по голосу.
Но нет. Вместо этого дверь слегка отворилась, и в этот раз уже ЭйДжей выпустила несколько лучей. Вот только все в пустую.
— Хм, по-моему, вы мне не рады. Вот только взять в толк не могу, с чего вдруг? – веселья в голосе Даниэля прибавилось. – Я же избавлю вас от… как бы сказал Преподобный? Хм… — полубоевой синтет щелкнул пальцами. – А, ну да. Земной юдоли. Ты, Литлпип, перестанешь шугаться каждого шороха и скрипа, опасаясь плохо освещенных мест, где может прятаться убийца. А ты, ЭйДжей, встретишься с Андерсоном, и вы, наконец-то, заживете долго и счастливо. В посмертии.
Сердце девушки учащенно забилось, а сама она стала себя убеждать, что Лазарский просто ее провоцирует и Алекс жив. Он ведь и не из таких передряг выбирался! Его, помнится, даже самосвалом сбили разок!
Литлпип, переводя взгляд с двери на ЭйДжей, выкрикнула:
— Ты просто гребанное сыкло! Преподобный сейчас разбирается с твоими подельниками, а когда закончит, то придет и навставляет тебе в жопу свои мастерки!
Вместо ответа в комнату влетели очки в белой оправе с запекшимися следами крови.
ЭйДжей, как завороженная, смотрела на этот предмет гардероба Преподобного, и ее сердце падало в стылую бездну отчаянья. Мозг судорожно пытался найти объяснения этому и убедить, что Андерсон еще жив.
Лазарский же продолжил:
— Девочки, я понимаю, что вам там весело, и вы вот-вот устроите лесбийскую оргию, но вынужден огорчить. У вас три минуты. После этого я войду. Так что помолитесь своим богам, обменяйтесь прощальными поцелуями и, ну не знаю, верьте в то, что вы все еще можете победить. Ведь кто мы без веры? Так, куски мяса, — после этого наемный убийца стал насвистывать беззаботный мотивчик, в котором ЭйДжей, к своему ужасу, узнала ту песню, которую она вместе с Этной пела, идя сюда.
Литлпип подошла и прошептала на ухо девушки:
— Значит так, через минуту ты выходишь и пытаешься навязать ему ближний бой. Я иду следом за тобой и стараюсь пристрелить ублюдка. План – дерьмо, я в курсе, но устрой мы соревнование в стрельбе, и этот выблядок возьмет главный приз – мою голову.
— План хорош ровно до того момента, как ты пытаешься пристрелить Лазарского и меня заодно. Нет, ты уходишь. Если Алекс не смог с ним справиться, то и у нас нет никаких шансов. Не делай его жертву напрасной, — столь же тихо отозвалась ЭйДжей, оторвав взгляд от очков и смотря теперь строго на дверь.
— Знаешь, я, конечно, благодарна, что вы, такие хорошие и смелые, пришли мне на помощь, но как и где умереть, решу сама. И не собираюсь бросать тебя лишь затем, чтобы прожить лишнюю минуту. Мы его сделаем. Либо подохнем.
Девушка и пони сверлили друг друга взглядом, но наконец ЭйДжей сдалась:
— Это твой выбор…
— Дискорд подери, еще бы!
Раздался очередной деликатный стук, заставивший спорщиц вздрогнуть.
— Ну, девочки, время вышло…
Дверь отворилась, впуская Даниэля Лазарского, на устах которого играла самодовольная улыбка, а в глазах поблескивало безумие…
Двадцать лет работы в полиции научили Джека Бойда двум вещам. Во-первых, не проявляй излишнего рвения там, где не просят. Любопытство может быть вознаграждено неплохой прибавкой к зарплате, а может и званием, но чаще всего это заканчивается пулей. Во-вторых, всегда придерживайся стороны победителя. Конечно, наивные идеалисты скажут: «Ты же полицейский и обязан соблюдать закон и быть беспристрастен», но правда в том, что эти восторженные идиоты никогда не патрулировали улицы Руинберга. Джек именно там и начинал свою полицейскую карьеру и за годы службы получил восемь огнестрельных ранений, несмотря на постоянное ношение брони. Сколько раз его пытались убить ножом или подвернувшейся под руку арматурой и вовсе не перечесть. И делали это «невинные граждане», которых он клялся оберегать. Подобное, если ты не полный идиот, заставляет пересмотреть собственные принципы и держать нос по ветру.
Но сейчас ситуация была… «другой». Отсутствие контрмер против стрелков на улице еще можно было объяснить наличием серого вещества в башке или оружием близкого радиуса действия, но эти чертовы экстремисты устроили пальбу прямо в больнице. И если на улице стало подозрительно тихо, не считая криков о помощи, а также звучащих в отдалении сирен, то в самой больнице периодически раздавались звуки стрельбы.
Джек достал из кармана монету. Потертая, с просверленной дыркой по центру, так как дед использовал ее в качестве талисмана. А потом передал внуку. Последний же носил ту в кармане, но никакой магической силы не ощущал. Для него это был просто кусок металла, которым можно было похвастаться перед сослуживцами или, как сейчас, – помочь принять непростое решение.
«Если выпадет решка, то иду туда».
Джек подкинул монету, но поймать уже не успел. Слева раздался топот ног, причем спешащий индивидуум явно был не один. Возможно, и у законопослушных граждан наконец-то включился инстинкт самосохранения, и они поняли, что отсиживаться в палатах в надежде, что все обойдется, – так себе перспектива?
В холл ввалилась серая пони, за шею которой отчаянно цеплялся маленький синтет. Судя по заостренным ушам и хвосту – лис. Вслед за пони последовал и лазерный выстрел, который пробил той заднюю ногу, и недолошадь растянулась на полу, а её наездник упал рядом, и теперь стало видно, что тот сильно ранен. Впрочем, пострадавшая тоже таковой была, и Джек ее знал. Успели пообщаться. Та самая пони, за которой пришли ребята из «Паучьей Сети» и которая, вопреки всему, все еще дышала.
Джек прислонился к стене, готовый в любой момент пустить в ход табельное оружие, как только этот таинственный стрелок объявится. Позиция была так себе, но всяко лучше, чем окопаться у ресепшена. Деревянная защита – плохой союзник против лазера.
Неизвестный стрелок, судя по всему, думал точно так же. Он не стал медлить, а, просто перекатившись, сделал несколько выстрелов в деревянную стойку.
Джек присвистнул, наведя оружие на лысого мужчину в кожаном плаще.
Конечно, он мог поступить иначе. Опустить, а то и выкинуть оружие, предоставив наемному убийце, или кем бы тот ни был, самому решать свои проблемы с серой пони. Особенно в свете того, что последняя производила отталкивающее впечатление. Вряд ли бы его кто попрекнул. Ну а даже устрой денежное взыскание, что ж с того? Но лысый только что пытался его убить, а потому это было уже личное. Кроме того, от «котика» и его команды не было вестей, и, вполне возможно, ему теперь не заплатят. А две причины куда лучше, чем одна. Верно?
— Неплохо, ковбой, — мужчина поморщился и, опустив пистолет, поднялся в полный рост. – Ага. Не повезло.
— Пристрели его! – выкрикнул мелкий лис, но Джек даже бровью не повел:
— И теперь у тебя два варианта. Первый – ты, засунув свою гордость, уходишь отсюда. У тебя будет еще возможность прикончить эту парочку, уж поверь. Но на моих глазах ты этого не сделаешь. Второй – мы сейчас устраиваем бессмысленную дуэль и оба получаем по пуле. Ну так что, мистер крутой?
Джек не нуждался в ответе. Ему всего лишь надо было видеть глаза лысого мужчины. Такие глаза ему часто доводилось видеть еще в бытность свою патрульным. Холодные, злые. Такой взгляд бывает только у хищников, уверенных в собственном превосходстве, а потому единственный способ справиться с ними, это показать, что ты хищник побольше.
— Второй, — произнес лысый, и одновременно с этим Джек выстрелил.
Мужчина явно прошел специальную подготовку, а потому пуля, которая должна была попасть в сердце, прошла несколько левей. Лысый выстрелил в ответ, одновременно с тем, как Джек отправил за первой вторую пулю. И снова та попала не туда. Вместо того, чтобы оставить дыру в черепе, она разворотила правую часть лица наемного убийцы.
Впрочем, результат второго выстрела Джек уже не видел, так как лежал на полу с простреленной грудью, и его взгляд уперся в монету.
«Решка»…
Ловчий никогда не думал о себе, как о неуязвимом. За свою шестидесятилетнюю карьеру наемного убийцы, что только с ним не случалось. Были пули и взрывы. Его сжигали живьем. А один умник даже попытался скормить аллигаторам. Искусственным, конечно, но аппетит у них был вполне себе настоящий. Но с копами всегда было просто. Они не отличались особой смекалкой. Во всяком случае, те из них, кто начинал тыкать в тебя пушкой и говорить что-то о правах. И наемный убийца был уверен, что с этим уродливым легавым тоже не будет никаких проблем. Так обычно все и бывало. Наделенные властью люди и синтеты слишком самоуверенны. Слишком наивны. И слишком глупы. Они верят, что если в их руках оружие, то окружающие согласятся с ними, и отрицательный ответ способен застать их врасплох. А вышло все несколько иначе. Да еще, как назло, гул сирен нарастал, а раз так, то стоило поторопиться.
Свободной рукой придерживая челюсть и таким образом зажимая страшную рану, Ловчий нетвердой походкой подошел к лежащей на земле пони.
Маленький лис, что находился в паре метров от нее, медленно стал приподнимать единственную целую руку с закрепленным на ней браслетом-разрядником. Он старался не шуметь, казалось бы даже дышать перестал, но Ловчий не был бы собой, не заметь он подобное. Поняв, что уловка не сработала, лис резко вскинул руку, но выстрелить уже не смог. Наемный убийца успел раньше. Рука маленького синтета безвольно опустилась, а в глазах, что не закрылись, синтету-человеку виделся немой укор. Ну или ненависть. Тут с ходу не разберешь.
Фестралка, будто по команде, стала звать своего друга по имени Финник, но ответом ей было лишь одно слово, которое Ловчий смог произнести с огромным трудом: «Имена».
— Дженнифер, Мойра, Клаус, Билл, Конрад, Сьюзен и ты, членосос! – выкрикнула ночная пони, за что поплатилась очередным приступом боли: наемный убийца наступил на простреленную ногу.
— Паучья… кха-ха-ха… еть. Кхах-хах… бос-с-с-сы. Хах. Име… кхах… — Ловчий не рискнул сплевывать скопившуюся во рту кровь, справедливо опасаясь, что при столь резких движениях рискует остаться без нижней челюсти, но ночная пони, кажется, его поняла. Поняла и начала смеяться, и даже то, что наемный убийца сильней надавил на поврежденную ногу фестралки, не заставило ее замолчать.
— Я не знаю! – выкрикнула она. – И никогда не знала, гребанный кретин! ГСБ, Маус, Пророк… да кто угодно! Слышишь? Кто угодно там может быть главным, но это, лягать, большой секрет!
Официально, во всяком случае для узкого круга лиц, что душой и телом были преданы Мистеру М, Ловчий просто собирался прикончить свидетельницу, которая вроде как знала о сотрудничестве главы «Синтезис» с «Паучьей Сетью». Подобное объяснение устраивало всех. В особенности – Микки Мауса. Но это не было правдой. Видя то, что дело идет к гражданской войне, которая попросту утопит Гигаполисы в крови, тот, кого называли Ловчим, усомнился, что подобное принесет с собой «идеальное будущее». Ведь не может быть будущего на пепелище. А потому он решил узнать имена правящей верхушки «Паучьей Сети». Узнать и обезглавить эту организацию, остановив тем самым бессмысленное кровопролитие. То, что перед этим пришлось пролить кровь десятков ни в чем не повинных людей, по мнению наемного убийцы, было малым злом. Но теперь, после слов фестралки, на спине выступил холодный пот.
«Неужели… неужели я ошибся?»
Смех Раст был ему ответом…
— Я ее порежу на лоскуты! – выкрикнул Билл Коллинз и, дабы подтвердить свои слова, приставил нож к лицу ребенка, едва не уколов ее в глаз. Последняя не издала ни звука. Разве что испуганно косилась на острый кусок металла в руках страшного дяди.
Даймонд, вскинув ногу с браслетом, сделала пару шагов вперед.
— Ты что, слепая, мать твою? Я ее убью! А потом… потом я убью тебя! – человек отступил на несколько шагов и оттого не услышал, как позади него открылась дверь и оттуда выглянула взволнованная медсестра. Та сжимала в руках металлический поднос.
Даймонд же, понятия не имея, как действовать в такой ситуации, предпочитала поступать по наитию. Как и всегда:
— Глянь на меня. Видишь где-нибудь полицейский значок или что-то схожее? – человек отрицательно покачал головой, прижимая девочку к себе лишь сильней. Та поморщилась от боли. – А раз так, с чего ты взял, что я не буду стрелять, боясь угодить в заложницу?
Билл остановился. Решительность медленно покидала его тщедушное тело, давая дорогу страху, и он предпринял очередную попытку:
— Тебя сочтут убийцей и прикончат!
— Может быть, но тебе будет уже все равно.
Медсестра, в которой Даймонд, к своему сожалению, узнала Оливию, медленно вышла в коридор и стала подбираться к вооруженному мужчине, держа перед собой поднос, словно щит. Самой же Тиаре ничего не оставалось, как сделать несколько шагов вперед.
Билл нацелил нож на розовую земнопони, будто тот был не холодным оружием, а огнестрельным:
— Еще шаг, и ты пожалеешь!
— Да я уже жалею. Жалею, что не могу убить тебя дважды, — Даймонд не стала делать новый шаг. Его совершила Оливия, которая со всего размаху заехала мужчине по голове. Тот пошатнулся, едва устояв на ногах, и медсестра ударила снова, оставив на подносе характерную вмятину.
Билл разжал хватку, и девочка, упав на пол и все так же не проронив ни звука, поползла в сторону Даймонд на четвереньках, видимо посчитав, что та обеспечит ей защиту. Сама же земнопони пыталась нацелиться так, чтобы не задеть девушку. Меж тем мужчина обернулся лишь затем, чтобы получить подносом по лицу и упасть на землю, выронив нож.
Розовая земнопони, не обращая внимания на маленькую девочку, подбежала к поверженному человеку, предусмотрительно пнув подальше нож, и нацелила на него игольник. Несостоявшийся убийца, из разбитого носа которого сочилась кровь, поднял руки в умоляющем жесте:
— П-п-пожалуйста, я безоружен!
— Но я-то нет, — спокойно произнесла Даймонд и выстрелила.
Раздался щелчок пневматики, и смазанная ядом игла пробила одежду и воткнулась в грудь. Человек замер, и пони вдруг подумалось, что она даже не знает, какой в обойме яд: парализующий или смертельный. Судя по остекленевшим глазам парня — второе.
Оливия выронила поднос, и звук от его падения разнесся куда сильнее, нежели звуки пальбы этажом выше или угрозы придурка с ножом. Девушка приложила ладони ко рту, то ли давя крик, то ли ругательства. Ноги ее дрожали.
— У нас очень мало времени, — пони старалась не смотреть в глаза перепуганной медсестре. — Уведи девочку и не высовывайтесь.
— Т-твой кулон… — только и смогла вымолвить Оливия, и Даймонд машинально покосилась на подарок.
«Мда, вряд ли ты мне его дарила с целью защитить от пуль…»
— Послушай, время… — со стороны первого этажа раздалось несколько выстрелов, — …вышло!
Даймонд, резко развернувшись, побежала к лестнице, надеясь, что это тот тупой коп решил пострелять по стенам от скуки, а не что-то куда более страшное…
Ловчий, вот уже минуту просто стоял и смотрел на смеющуюся фестралку. Кровь, стекавшая по руке, стала капать на пол. Организм, хоть и привыкший к стрессам, демонстрировал все признаки переутомления: тут тебе и боль, и головокружение, и желание выблевать собственные легкие, но все это было где-то там, далеко.
Раст, у которой началась натуральная истерика, уже не могла остановиться, и единственная мысль, которая билась у нее в голове: «Если я прекращу смеяться – умру».
Вот только всему приходит конец, даже самообману. Раздался выстрел, который мигом оборвал смех. Но лишь его. На улице все так же царил хаос и все так же завывали сирены, но здесь, в больнице, наступила тишина. Всего на пару мгновений. А затем раздался звук падения чего-то тяжелого и цоканье копыт.
Фестралочка, что дрожащим копытом дотронулась до живота, но не обнаружила там огромной дыры, испуганно сжалась в комок. Кто бы сейчас ни приближался, он или она тоже мог желать ее смерти. Сегодня все этого желают… кроме Финника.
— Ф-ф-финник? – тихо прошептала Раст, но ответа не последовало. Она и не верила, что тот будет.
Меж тем стук копыт стих, и смутно знакомый голос произнес:
— Больше никаких вторых шансов, — вслед за этим последовал щелчок пневматики.
Раст снова вздрогнула, но «доброе напутствие» явно предназначалось не ей. И это бесило. После всего, что она сегодня пережила? Ну уж дудки!
— Ну что встала? Убила одного, теперь стреляй в другую! Давай! И не забудь что-нибудь про «взыскание долгов», «молчать как рыба» и иную херь, какую ублюдки, вроде вас, любят. Ну же, давай!
Убийца, а кто же еще, безмолвствовал.
— Что молчишь? Ну, чего ты молчишь? Страшно, да? Сейчас тебе будет еще страшней! Вот я встану, и ты убежишь, поджав хвост, недоносок!
Раст и впрямь попыталась подняться. Ноги разъезжались, как после сильной попойки, а тело ныло, будто она тут не с бывшими друзьями дралась, а тяжелые ящики грузила, но все же ей удалось встать. Лишь затем, чтобы снова грохнуться наземь.
— Привет, крыса.
И голос, и фраза были слишком хорошо знакомы. Они прозвучали пару недель назад и ознаменовали прощание с пони, общение с которой Раст было приятно.
— Псина, — только и вымолвила ночная пони, уже не пытаясь встать. Сил на это попросту не было. Вместо этого она беспомощно разрыдалась.
Даймонд Тиара Шпиц, не зная, что ей делать или сказать, затравленно огляделась по сторонам и заметила в проходе Эврику Тандерстрайк. Каурая земнопони, кажется, стала выглядеть еще хуже, и ран на ее теле стало в разы больше, но та была жива, и это было самым главным. Жива и ободрительно улыбалась, хотя было видно, что делает она это через силу.
Даймонд, сглотнув, приобняла плачущую фестралочку:
— Все будет хорошо, Раст. Все кончилось...
Эпилог
Тьма.
С недавних пор верный союзник стал злейшим врагом, и все, о чем можно было мечтать, так это распахнуть глаза и снова увидеть этот мир. Пусть и серый, пусть и глупый, пусть и не способный на сострадание, но всяко лучше, чем тьма, заполнившая все вокруг.
И скоро это будет возможно. Во всяком случае, если верить врачам, которые даже не восстановят, а заменят глаза бойкой фестралочке. Проведут операцию, стоившую баснословных денег, которых у нее не было и быть не могло. Раст никогда не задумывалась о дне грядущем, а потому не откладывала кредиты «на потом». Но деньги нашлись. Кем был этот таинственный добродетель, узнать так и не получилось. Врачи знай себе отмалчивались, а сама фестралочка не имела среди знакомых тех, кто пожертвовал хотя бы кредит на нужды несчастной ночной пони. Ну да в круп все эти вопросы и неясности! Главное, открыть, наконец, глаза и увидеть своих спасителей, одна из которых сейчас была в палате и мило похрапывала. Видимо, эти несколько дней способны доконать даже пони, чья прим-фамилия напоминает собачью кличку.
Нового нападения Раст не боялась. Не только из-за земнопони со шрамом на щеке, но и благодаря двум мегадесантникам, что прямо сейчас охраняли дверь в ее палату. Почему нельзя было сделать так сразу? Этот вопрос фестралочка озвучила, как только отошла от первичного шока и перестала всхлипывать после каждого слова. Ответ был до отвращения прост. Данным участком заведовал другой полицейский отдел, и там посчитали, что пара полицейских сможет обеспечить мир и спокойствие столь ценному свидетелю. Поведал ей об этом женский голос с совершенно невнятным именем, и потому Раст решила звать ту Эти. В честь первых букв имени и фамилии. На вопрос же: «Что помешает взорвать больницу ко всем троллям?» был получен ответ, что все будет нормально и теперь о ней позаботятся как положено. Непонятно было, шла ли речь о больнице или лишь о жизни ночной пони, но уточнять не хотелось. Ответ мог не понравиться. Да и потом, после новости, что Финник жив – ничто не могло окончательно испортить настроение. Разве что ей так и не сказали, в каком состоянии находится мелкий пройдоха и может ли он хотя бы говорить.
— Пс-с-с, копытное? – полушепотом произнесла Раст.
В ответ раздалось лишь похрапывание.
— Эй? – повысила голос фестралочка. – Хорош дрыхнуть!
И снова никакой реакции. Хотелось разразиться гневной тирадой, как дверь тихонько распахнулась, последовал изумленный «ах», а в след за ним звук приглушенного цоканья копыт. Похрапыванье резко стихло.
Раст не могла этого видеть, но Даймонд Тиара Шпиц приоткрыла глаза и настороженно посмотрела на новоприбывших. Поняв, кто перед ней, она спустилась со стула и, кивнув вошедшим, проскользнула к выходу. Вот только чуткие уши фестралочки все слышали:
— Эй! Эй, че это за балетный танец? Что за перестановки? Если решили какую ролевую игру разыграть, то на хер идите! Але! Есть тут кто?
Как только Раст замолчала, чтобы набрать в грудь побольше воздуха и высказать окружающим все, что она о них думает, с использованием нецензурных выражений разумется, заговорила каурая земнопони в полицейской форме:
— Привет, Карнивал.
— Раст, — машинально поправила ночная летунья. – Что надо, Эти? Пришла сказать, что в больницу явилась армия мегадесантников и у них претензии к моей драгоценной персоне?
Эврика в ответ улыбнулась, после чего едва удержалась от фейсхуфа. Она привыкла общаться с теми, кто наделен зрением, пусть большинство собеседников и глядят на нее сверху вниз.
— Даже лучше.
— Прибыл посол с Ганимеда, который клятвенно умолял стать ихней богиней?
— А ты бы согласилась? – Эврика хитро сощурилась.
— Не-е-е. Как-то не возбуждает. Вот если бы…
— Привет, Раст, — произнес смутно знакомый голос. Его обладатель мог быть кем угодно, ведь за годы, проведенные с «Паучьей Сетью», фестралочка завербовала, по меньшей мере, около тысячи синтетов. А уж со сколькими она общалась на эту тему — и вовсе не счесть.
- Ну, я вас оставлю, — Эврика подмигнула своей спутнице и направилась вслед за Даймонд Тиарой.
— Эй! С кем это ты меня решила оставить? А вдруг она меня съест?.. Или я ее съем?.. Или мы съедим друг друга! Что ты тогда скажешь своему начальству? Эти? Эти!
Фестралочка недовольно надула щечки и если бы не капельница, то непременно сложила передние копыта на груди, дабы продемонстрировать, насколько же она возмущена текущим положением дел.
Мучительно тянулись минуты, а посетительница и не думала рта раскрывать. Лишь послышался скрип стула, свидетельствующий о том, что та села. Фестралочка, не желая признавать собственное поражение, начала нетерпеливо ерзать на постели, но не издала ни звука.
Посетительница вздохнула и произнесла:
— Мне всегда казалось, что ты больше. Особенно, когда впервые увидела тебя.
И вновь что-то на границе сознания щелкнуло, но Раст не могла понять, что. Голос был знаком. Не так хорошо, как голоса тех, кто совсем недавно пришел ее убить, но все же. А потому ничего не оставалось, как спросить, кто перед ней, в привычной манере фестралочки:
— Может скажешь, кто, Дискорд тебя раздери, ты такая? Потому что я как бы слепая и понятия не имею, что сидит передо мной. А сюрпризов мне хватило за последнее время. На всю жизнь, веришь, нет?
Последовал очередной вздох:
— Может, помнишь тупого жеребенка, что вместе с одним симпатичным, но не менее тупоголовым мальчуганом попали в переплет, и их спасла одна храбрая, острая на язык и очень крутая фестралочка?
Мозайка в голове сошлась, и ночная пони, в голосе которой прозвучала радость, воскликнула: «Лаймстоун!» и подалась вперед.
Серая кобылка тут же соскочила со стула и уперла копыто в грудь слепой пациентке. Не сильно, опасаясь, что у той могли быть сломаны ребра.
— Ага. Это я. А кое-кому необходим покой и отдых.
Фестралочка раздраженно фыркнула:
— Наотдыхаюсь еще!.. – Раст не стала говорить, что просила Финника разыскать мелкую серую поняшу и ее друга, а то упадет еще в глазах юной кобылки, и вместо этого спросила о другом. – А где Железный волк? За дверью, а?
— Ник… — последовала продолжительная пауза, после чего Лаймстоун бодрым голосом ответила. – Он на улице. Ему не нравится запах больницы. Но он передавал привет.
— Неужели, — пони хитро улыбнулась. – Вот тебе бесценный совет: никогда не пытайся обмануть обманщицу. Давай, выкладывай, что с Ником, его сеструхой, где вы живете и почему ты до сих пор не придушила меня подушкой, ведь из-за меня тебя чуть не взорвали.
Вместо ответа Лаймстоун подалась вперед и аккуратно заключила фестралочку в объятия, тихо прошептав:
— Спасибо, что спасла меня. Дважды.
После чего поспешно отошла к двери:
— Я еще зайду. Обязательно. Поправляйся, хорошо? — с этими словами серая земнопони выбежала вон.
В ответ ей последовало недовольное «Эй!», но скорей по привычке.
— Ну и пожалуйста, — пробурчала фестралочка. — Не очень-то и хотелось.
Конечно же, она кривила душой и будь у нее в порядке крылья и глаза – полетела бы следом и вытрясла из мелкой кобылки все ответы, а заодно и узнала, что послужило причиной ссоры с бойфрендом. Наверняка другая девчонка! Но она это успеет еще сделать, когда наконец выйдет отсюда. В том, что это произойдет, Карнивал Раст Викенс ничуть не сомневалась, даже если ее будут караулить дуболомы мегадесантники денно и ночно. Уж что-что, а что бы ни случилось и как бы жизнь не била, она никому не позволит забрать у нее свободу.
В одном из многочисленных домов Серого города, района с непримечательным прозвищем «Угол», раздался звонок в дверь. Послышался топот детских ножек, а затем прозвучал закономерный вопрос: «Кто там?». Визитер назвал свое имя, и вслед за этим последовала минутная пауза. Посетитель не торопил. Конечно, его время было на исходе, но здесь и сейчас он мог позволить себе побыть немного беспечным. Пусть и недолго. Вместо привычных вопросов последовал звук, будто в квартире что-то тащили по полу. Посетитель и ухом не повел. Хотя бы по той простой причине, что их у него не было. Во всяком случае, в привычном понимании этого слова.
Наконец, владелица квартиры подала голос:
— А я вас не знаю.
— И я тебя не знаю, — был ей ответ, что вызвал очередную паузу, еще более продолжительную, чем первая.
— Ум-м-м, а вы не ошиблись дверью? – наконец раздался голос из-за двери.
— Думаю, нет.
— И вы пришли сюда?
— Так и есть.
Возможно, сторонний наблюдатель и посмеялся бы над всей нелепостью ситуации. Но на то он и сторонний наблюдатель, чтобы не знать всей подноготной. Посетитель знал. Оттого и не улыбался, и за спокойным голосом и вежливыми манерами скрывалось всепоглощающее отчаянье.
— А зачем вы здесь?
Вместо ответа, мужчина залез во внутренний карман и поднес фотокарточку к глазку двери. Обитательнице квартиры понадобилось какое-то время, чтобы рассмотреть в подробностях тех, кто там был изображен, и возбуждения в ее голосе значительно прибавилось:
— Мистер Ящер, вы знаете папу? От него не было вестей уже несколько дней! Где он? С ним все хорошо?
Визитер, известный немногим как Ранго Фестадо, демонстративно огляделся. А затем понизил голос:
— Быть может, будет лучше, если мы поговорим внутри? В квартире, то есть.
И снова наступила тишина. В этот раз она длилась несколько минут. Антропоморфный хамелеон сложил руки на груди и барабанил хвостом по полу, мысленно прикидывая, где бы он мог сейчас быть, вместо того чтобы тратить время на этот разговор. Вот только мозг отказывался воспринимать радужные и полные надежды перспективы, раз за разом воспроизводя картинку, как он, Ранго, кормит рыб на дне моря. И всему виной его нежелание убивать старую подругу, Раст. Получив приказ взорвать бомбу у оживленного кафе, да так, чтобы от квартала ничего не осталось, синтет-хамелеон выполнил задание, да вот только взрывчатки «не доложил». Расчет был на то, что фестралочка, увидев старого приятеля, который ведет себя подозрительно, свалит на все четыре стороны, но та оказалась слишком тупой и полетела в самый эпицентр. Идиотина!..
Из размышлений Ранго вырвал голос с противоположной стороны двери:
— Папа говорил, что ни при каких обстоятельствах нельзя открывать дверь незнакомцам.
Существо, с анатомией человека, закатило бы глаза, но строение морды хамелеона было весьма специфическим и его глаза бешено завращались:
— Я… друг Шанзи… Близкий друг. Она просила позаботится о тебе.
За дверью раздался звук, ассоциирующийся с падением чего-то тяжелого, а за ним последовал испуганный «ой!». Но в следующую секунду замок щелкнул, и дверь отварилась, явив… фигуру, которая принадлежала явно ребенку, что захотел поиграть в разбойников, так как был облачен в плащ с капюшоном и черную маску, скрывающую большую часть лица, оставляя на виду лишь глаза. Очень выразительные, зеленые глаза. За спиной девочки валялась перевернутый стул, с тремя ножками.
— Это правда?
— Да, — ровным голосом соврал Ранго.
До вчерашнего дня он не знал о том, что Шанзи Тейлор присматривает за антропоморфной собачонкой, которую приютил Блэксад. Все произошло как-то само собой. Получив от Августа очередное задание на взрыв в жилом квартале, Ранго согласился, но стоило ему только ступить за порог, как он направился в прямо противоположную сторону, не желая оказаться тем, у кого на руках будет кровь десятков ни в чем не повинных жителей Гигаполиса. Хамелеон намеревался встретиться с Шанзи, так как из всех его знакомых она меньше всего импонировала «Паучьей Сети», тем более после случившегося с «Мультопией». Но той дома не оказалось, и пришлось войти без стука, в надежде дождаться радушную хозяйку. Та так и не появилось, и по истечению шести часов пришлось уходить, дабы найти место для ночлега. Оставаться на одном месте подолгу не хотелось. На следующий день он узнал, что Шанзи мертва. И не только она. Август не ставил на одну «лошадь» и приказал кому-то еще устроить взрывы в жилых кварталах. Количество жертв сейчас исчислялось десятками, хотя Ранго полагал, что дойдет до пары сотен. И пока он был в квартире антропоморфной гиены, то проявил свойственное себе любопытство и покопался в вещах, которые Шанзи считала личными. И из ее дневника он узнал много чего интересного. В том числе про Джейн и где ее искать. Это было глупо, непрактично и попросту опасно доверять подобное электронному носителю. Но Шанзи особым умом не отличалась, и то, что она была мертва, служило лишним подтверждением этому.
«Сам хорош!» — одернул себя хамелеон.
— Прошу, входите, — произнесла девочка и, когда Ранго вошел, резко захлопнула дверь, после чего откинула капюшон и сняла маску, явив очень милую мордочку антропоморфной собаки с длинными ушами. – Уф, как же жарко.
— Тогда и одеваться как рецидивистка не стоит, — пожал плечами гость, осматриваясь.
Взгляд было зацепился за плакат на стене, на котором был изображен Блэксад, разве что моложе и в компании какой-то рыжей «кисы», но девочка подала голос:
— Мне нельзя быть на свету. Слишком больно.
Это было что-то новое. Ничего подобного в записях Шанзи не было. Ранго присел на корточки и стал рассматривать приемную дочь Блэксада. Девочка, как девочка. Ничего необычного.
«Может, врет?»
Будто бы прочтя его мысли, девочка недовольно топнула ножкой и повысила голос:
— Я не вру! Человек, у которого я оказалась, он… кормил меня из миски и одевал, сам, на глазах других людей, а иногда он поднимал жалюзи в своей о-о-огромной квартире, и солнечный свет причинял мне боль как… как… как огонь! Только шерстка не горела. Но было очень больно. До слез… но я не плакала. Я вообще никогда не плачу, вот!
— Болезнь Гюнтера… — тихо произнес Ранго, но Джейн услышала и согласно закивала, сказав, что «папа» так же ее называл. А потом ее осенило:
— А папа… то есть Блэксад и Шанзи, они где? Почему они не пришли?
Ранго медленно поднялся и не стал темнить:
— Они мертвы. Мне жаль.
— А? – только и вымолвила девочка. Она стояла молча и вопросительно хлопала глазами. Затем те наполнились влагой, и Джейн, которая минутой ранее утверждала, что никогда не плачет, опустилась на колени и разревелась.
Антропоморфный хамелеон молчал, да и не знал он, как вести себя с детьми. Будь Джейн взрослой, ну или хотя бы совершеннолетней, можно было предложить ей выпить. Ну или врезать. И то и другое отлично действовало. А как с детьми быть? Леденца, чтобы отвлечь, не было, а иных уловок он и не знал.
— Почему же… зачем же… как же? – сквозь слезы вопрошала девочка.
Вместо ответа, Ранго залез за пазуху и протянул ей лист полимерной бумаги. Джейн с жадностью стала вчитываться в строки, не переставая, правда, всхлипывать.
Взрослый синтет прекрасно знал содержимое. Как-никак, он сам его и написал, посчитав, что нельзя оставлять ребенка без последней весточки от самых близких ему существ. Там говорилось о том, как Блексад и Шанзи любят Джейн, как им предстоит отправиться на опасное задание, способное обеспечить их до конца жизни. О том, что задание может обернуться плохо и если что-то, а то и все, пойдет не так, то Джейн должна принять горькую правду о произошедшем. Принять и быть сильной. Ради будущего. Что до подписей, то те были с легкостью подделаны.
Дочитав, а возможно и перечитав записку, Джейн подняла взгляд на хамелеона:
— А почему нельзя было обойтись без этого опасного задания? Жили бы мы и жили…
Ранго мог бы сказать, что у взрослых еще меньше свободы, чем у детей, и порой приходится поступаться своими желаниями и делать, что велено. Он мог бы сказать, что мир штука непрочная и всегда найдутся те, кто обижает, и те, кого обижают, и главное в такой ситуации оказаться в первой группе, а никак не во второй. Можно и вовсе было ограничиться тем, что Джейн маленькая и не сможет понять сказанного. Но хамелеон не стал ничего говорить, а вместо этого положил внушительного вида конверт на стол и собрался уходить, но не тут-то было.
Девочка вцепилась в рукав куртки Ранго, как за спасательный круг, и умоляюще уставилась на «вестника дурных новостей».
— Останьтесь, пожалуйста. Я… мне страшно.
Хамелеон слегка качнул головой, чем вызвал лишь новые причитания и просьбы остаться. Вот только Джейн сама не понимала, о чем просила. Взрывы в городе, а также нападение на больницу не были согласованы с правящей верхушкой «Паучьей Сети». Во всяком случае, по слухам, Бейн, который являлся то ли голосом лидеров организации, кем бы те ни были, то ли одним из основателей, был в ярости. И уж если они снесли с лица планеты город синтетов, которые просто не хотели их поддерживать, то что будет с одним из бывших членов секты, отказавшимся выполнять приказ, пусть и не во всеуслышание?
Что не говори, а не о таком мечтал Ранго Фестадо, когда вступал в ряды «Паучьей Сети». Он даже предположить не мог, что все зайдет настолько далеко. Но сожалеть уже было поздно и уж тем более что-то менять.
Высвободив руку, хамелеон направился к двери. Джейн больше ничего не говорила. Лишь, опустившись на колени, тихо всхлипывала, усугубляя тем самым чувство вины, одолевающее синтета-ящерицу.
Ранго достал из кармана плаща полимерную фотографию, на которой был запечатлен как он сам, так и те, кого он звал друзьями: Шанзи, Бэт, Драск, Билл, Финник и Раст. Все, даже вечно хмурной Драск, улыбались. Они верили, что все обойдется. Не раз и не два обсуждали, что будет, если «Паучья Сеть» захочет большего. О том, как красиво уйдут в закат. Но вот, почти все они мертвы и последнее напоминание о друзьях – это девочка, которая, сидя на полу, плачет. Девочка, которая без помощи извне не выживет, сколько бы у нее денег не было.
— Может быть, все обойдется? – спросил хамелеон, глядя на изображение фестралочки, что застыла в фривольной позе. Ответа, естественно, не было. Лишь сомнения и страх перед будущим.
Вздохнув, Ранго произнес:
— Собирай вещи. Мы ухо…
Договорить он даже не успел, так как Джейн подбежала и обняла антропоморфного хамелеона, шепча слова благодарности.
Ранго ничего не говорил. Да и нечего ему было сказать. Начинался новый день, который мог закончиться чем угодно…
Август Джейсон не верил в высшие силы, судьбу и жизнь после смерти. У него было лишь одно простое правило: если все идет наперекосяк, не пытайся исправить положение – сделаешь только хуже. А потому синтет, что с малых лет научился выживать в кишащем опасностями Европейском гигаполисе, спешно чистил жесткий диск от всего, что могло бы вывести на него. Охранники у дверей заметно нервничали, явно ощущая настрой босса, но никто из них не проронил ни слова. Они же мнили себя профессионалами.
Ха! Август сказал бы, чего они стоят, и, возможно, скажет. Главное, чтобы между ним и дуболомами снаружи было расстояние в пару сотен километров. Для надежности.
Компьютер издал радостный писк, сообщающий, что последний файл был успешно стерт, и на лице синтета-человека появилась мимолетная улыбка. После чего он отсоединил жесткий диск и, для надежности, кинул тот в аквариум. Пусть восстанавливают, лопухи.
Перекинув сумку, набитую деньгами под завязку, Август стал насвистывать себе под нос веселую мелодию. Впрочем, на выходе свист резко оборвался, улыбка очень быстро сошла с лица, а на спине выступил холодный пот.
За дверью стояла фигура, которую можно было принять за человека. Очень высокого и страшного человека. Тело его бугрилось мышцами, от шеи шла веретеница трубок, подключенных к рюкзаку на спине, что подавали в тело гиганта наркотики, мутаген, криптонит или еще какую схожую хренотень, а на лице красовалась лучадорская маска.
Август нервно сглотнул и покосился в сторону своих «верных» телохранителей. Те сгруппировались в углу и бросали на новоприбывшего настороженные, а порой и испуганные взгляды. Они знали, кто пришел. Как знал и сам Август.
— Бейн…
Незваный гость окинул владельца кабинета взглядом, который ничего не выражал, и только после этого произнес:
— Извини, что не вовремя.
«Ты даже не представляешь насколько!» — хотелось ответить Августу, но он сдержался и вместо этого произнес:
— Ничего, я тебе всегда рад. Что-то случилось?
Бейн какое-то время стоял и даже не шевелился. Не двигались и охранники, что, затаив дыхание, ожидали дальнейшего развития событий. Сам же Август ощутил, как сердце в груди замедлило бег, ведь от ответа зависело все. Наконец, стероидный громила покачал головой:
— Нет. Ничего не случилось.
Август не удержался и испустил облегченный вздох.
«Он не знает. Он все еще не знает. Вот ведь олух! Ну ничего, когда ты обо всем узнаешь, я уже буду так далеко, что не найти».
Меж тем Бейн продолжил:
— Разве что мне надо обсудить с тобой одну небольшую историю, о которой мне рассказали накануне. Сказали, что это комедия, но я так и не смог взять в толк, где же там смеяться. Может, ты объяснишь?
Надежды на побег рухнули в тот же миг.
Август, выдавив из себя улыбку, посторонился, пропуская внутрь гостя, сам при этом размышляя – сможет ли дробовик, спрятанный под крышкой стола, остановить этого гиганта?
Бейн, войдя, закрыл за собой дверь, и телохранители Августа, не сговариваясь, бросились подслушивать, но до них донесся тихий разговор, который вскоре прервался резким вскриком, после чего наступила тишина. Она продолжалась долго, по мнению собравшихся в холле – слишком долго, и один из синтетов, тот, что щеголял синей вытянутой мордой и усеянной острыми зубами пастью, постучал. В ответ раздался звук шагов, и спустя пару мгновений дверь отворилась.
На пороге стоял Бейн:
— Август Джейсон отправился в долгосрочный отпуск, — собравшиеся силились заглянуть за плечо огромного синтета, но из-за разницы в размерах это было невозможно. – Все свободны.
Просить дважды ему не потребовалось…
Пони, что вот уже несколько лет отзывалась на имя Эврика Тандерстрайк, повернула ключ в замке и вошла в квартиру, которую считала своим домом. И не имело значения, что помимо нее здесь проживали еще три пони, ведь дом — это не столько место, сколько состояние души. И эти три пони, настолько не похожие друг на друга, насколько это было возможно, создавали домашний уют лучше, чем семья.
«Семья…» — на мордочке Эврики отразилась целая гамма чувств и эмоций при мысли о прошлом, но она очень быстро пришла в себя и задвинула эти размышления в самый дальний уголок памяти. Сейчас надо было думать о настоящем. О написании писем семьям погибших полицейских. О расследовании происшествия в больнице. И о возможности прижать к стенке жирную жопу лейтенанта Кауфмана, который отвечал за больницу «Новый рассвет» и не удосужился усилить охрану. Скорей всего, потому что «Синтезис» вложился в его пенсионный фонд, но этим никого не удивишь. А вот чем удивишь…
«Надо бы навестить Железяку. Может у него что-то есть на Кауфмана…» — под эти мысли Эврика вошла в центральный зал и увидела, как из комнаты, что занимала Даймонд Тиара, льется свет. Быстрый взгляд на часы сообщил, что сейчас три ночи и через четыре часа ей вставать на работу, а потому лучше лечь спать прямо сейчас. Проигнорировав здравый смысл, Эврика слегка толкнула дверь в комнату Тиары, и та оказалась не запертой.
Розовая земнопони сидела на постели, поджав под себя задние ноги, и держала в переднем копыте кулон, в котором красовалась внушительная дыра.
— Не спится? – поинтересовалась Эврика, чем вызвала достаточно нетипичную реакцию со стороны Даймонд. Та вздрогнула и, спрятав кулон за спину, удивленно уставилась на каурую земнопони, будто бы видела ту впервые в жизни. – У меня тоже такое бывает. Тяжелый и насыщенный денек, все тело ломит от усталости, а мозг, вместо того чтобы сказать: «все, хватит, я баиньки», отвечает: «а вот фигушки, сегодня у нас мозговой штурм». И приходится полночи его переубеждать в обратном.
— Угу. Штурм, — в привычной манере буркнула Даймонд, а Эврика меж тем подошла к постели розовой поняши и улыбнулась.
— А раз уж мы обе такие совы, то как насчет заказать пиццу и посмотреть клевый боевичок? Я знаю парочку.
Даймонд закатила глаза:
— Мы поучаствовали в боевичке. Хреновом. Настолько хреновом, что двадцать раз могли умереть. А ты предлагаешь еще?
Эврика беззаботно пожала плечами и запрыгнула на постель, а Тиара, скорей всего машинально, отодвинулась от каурой земнопони на самый край кровати. Еще немного, и она бы упала.
— Ну так мы видели, как оно бывает, а теперь посмотрим, как не бывает. Взрывы, стрельба, наркотики во все стороны, плохие парни разбегаются от одного только вида героев. Будет весело!
Эврика подавила зевок и с надеждой посмотрела на Даймонд Тиару. Та какое-то время играла в гляделки, но затем не выдержала и отвела взор:
— Это вряд ли. В фильмах плохие парни – это просто плохие парни. Карикатурные, глупые, жестокие, и их всегда будет больше сотни. Тупая массовка. Ты никогда не задумываешься, есть ли у них близкие, родные, любит ли их кто-то столь же сильно, как герой ненавидит, – Эврика безмолвствовала. Конечно же, ей было что сказать на эту тему, но из Даймонд было тяжело даже слово вытащить и раз уж та захотела выговориться, то каурая земнопони считала себя не вправе ее перебивать. – А в жизни это не работает. Тот парень, который взял ребенка в заложники. Он был напуган. Я видела это в его глазах. Причем до того, как наставила на него игольник. Скорей всего, он хотел просто выбраться оттуда. Вернуться к близким и родным. Вернуться к привычной жизни. И даже Ловчий. Он стоял ко мне спиной. Целился в Раст. И выстрелил. Но не в нее, а рядом. Будто… будто подводя какую-то черту. Не знаю. Может это была игра моего воображения, но я не убила его с первого выстрела. Я ведь не чертов ковбой. Он мог… не знаю, развернуться и выстрелить в ответ. Это ж гребанный Ловчий! Живая легенда Европейского гигаполиса. И когда я подошла к нему, он смотрел на меня. Смотрел и улыбался. Он улыбался, будь он проклят! Будто знал, что все так должно закончиться. И я выстрелила. Возможно, даже сказала какую-то хрень напоследок. Мне кажется, что сказала, но тогда все было как в тумане. Проклятье, оно и сейчас так, — Даймонд все же посмотрела на Эврику и покачала головой. – Понятия не имею, почему я тебе это рассказываю.
Мордочка Эврики стала задумчивой, и она почесала затылок:
— М-м-м, наверное, ты хочешь услышать от меня, что поступила правильно или неправильно и как с этим жить дальше?
В ответ раздался раздраженный фырк:
— Нет, конечно же. Я и так знаю, что поступаю неправильно. Так всегда было. Что на арене мне приходилось отнимать жизни, что тут. Ничего не меняется, какую прим-фамилию не выбери. Смерть всегда будет рядом со мной. Всегда, — она с вызовом смотрела на собеседницу, но у той уже был готов ответ.
— Неправильно? Как странно. Если спасение нескольких жизней – это неправильно, то даже не знаю, зачем вообще жить!
Даймонд открыла было рот для возражений, но затем закрыла его. Мордочка ее стала задумчивой. Эврика же не стала больше ничего говорить. Как и обещала, она заказала пиццу, а затем они стали смотреть фильм про двух полицейских-напарников, столь непохожих внешне, но одинаковых в душе. Каурая земнопони любила этот фильм. Он напоминал ей о прошлом. Не таком далеком, но ушедшем безвозвратно.
Когда на часах было полседьмого, Даймонд уже спала, а каурая земнопони, выключив проигрыватель, накрыла непримиримого гладиатора одеялом и убрала прядь у той с мордочки. Эврике хотелось верить, что демоны, терзавшие Тиару в ночных кошмарах, уйдут вместе со смертью Ловчего и дальше жизнь наладится. Не может не наладиться, учитывая через что прошли все три пони, что сейчас живут у нее.
Тихо прошептав пожелания спокойной ночи, Эврика вышла из комнаты. Ей предстоял еще один тяжелый день…
— Мисс, вы меня слышите?
Молодая девушка, облаченная в поношенные джинсы и клетчатую рубашку, оторвалась от медитативного разглядыванья содержимого чашки кофе, покоящейся у нее в руках, и подняла взгляд изумрудных глаз на говорившую.
Это была уже немолодая женщина с морщинками вокруг глаз и сединой в русых волосах, которая, помимо обычной одежды врача, была облачена в бронежилет. Тот плохо защищал от выстрела в голову, но ЭйДжей ИвАнова не собиралась делиться подобными наблюдениями.
Сейчас она сидела в машине скорой помощи, аккурат у отеля «Крастер». Во всяком случае, отелем он был пока туда не пришла хуманизированная Эпплджек с друзьями, а теперь… зданию явно понадобится капитальный ремонт. Уж Руби с Этной постарались.
От госпитализации ЭйДжей отказалась, да и подумаешь проблема – отсутствие трех пальцев на правой руке, несколько ножевых ранений, да помятое лицо. Ничего такого, с чем не справился бы индивидуальный стимулятор. Даниэлю все равно хуже пришлось. Он был мертв. Мертвее мертвого. Уж она-то в этом убедилась, аккурат перед появлением полиции и мегадесанта. Видать, правду говорят: «На копов надейся, но прибудут они аккурат к твоей панихиде».
— На связи, — отозвалась ЭйДжей после короткой паузы.
Женщину подобный оборот речи не смутил, и она лишь кивнула:
— Понимаю, хреновый денек. Меня зовут Мария Трэвис, но можете звать как хотите, я пойму.
Антропоморфная Эпплджек вопросительно вскинула бровь:
— Психолог?
Мария, сделав неопределенный жест рукой и слегка поморщившись, ответила:
— Лишь на полставки, — в глазах собеседницы возник немой вопрос, и она продолжила. – У меня был отпуск, но из-за того бардака, что сейчас творится в Европейском гигаполисе, вызвали на работу.
— Дерьмово, — ЭйДжей пригубила кофе, который давно уже остыл.
Женщина же равнодушно пожала плечами:
— Ну да. Но бывает хуже, верно?
Собеседница вздохнула:
— Док, вы сейчас будете пытаться задавать наводящие вопросы, прикидываться моим другом и что вам не насрать на мою жизнь. Но давайте обойдемся без этих лживых игр. Там, в этом чертовом отеле, я потеряла любимого, друзей и работу. Мне удалось спасти одну пони, которая, очень может быть, сможет изменить этот галимый мирок к лучшему. Это немного примиряет меня с мирозданием. Хреново ли мне сейчас? Очень. Депрессия ли у меня? Если и нет, то очень скоро будет, но это, лягать, мое дело. Хотите ли вы знать, буду ли я давать показания против «Синтезиса»? После всего, что тут сегодня произошло? Черт, да! Буду. Но я знаю немного. Я мускулы организации, а не мозги. Алекс знал многое. Но… его нет.
Под конец голос ЭйДжей задрожал, и Мария Трэвис, вынув из кармана брюк пачку сигарет, предложила одну собеседнице. Та с благодарностью ее приняла. Психолог тоже не стала отказывать себе в удовольствии и закурила.
— Будь мы на сеансе, я бы попыталась докопаться до сути, — выпустив облако дыма, произнесла женщина.
— Ага. А я бы вам, скорей всего, врезала, — голосом, откуда ушли все эмоции, отозвалась ЭйДжей.
— Как хорошо, что мы друг друга понимаем с полуслова.
— Вообще ништяк.
Они замолчали, думая о чем-то своем и наблюдая, как люди и синтеты суетятся вокруг отеля.
— С моей стороны это крайне непрофессионально, задавать подобные вопросы в лоб, но ты права, в жопу работу. Во всяком случае, сегодня. Те, кто был там с тобой? Вы были близки?
Эйджей, затянувшись, ответила:
— Они были моей семьей. Единственной, какая у меня была в этом мире. А теперь они мертвы. Все.
Психолог лишь слегка качнула головой:
— Не все. Полицейские говорили о девчонке с крошечными крыльями, которая прорвалась через черный ход и сбежала. Сейчас ее ищут.
— Этна, — сердце ЭйДжей застучало чаще. — Вот уж никогда бы не подумала…
— Надеюсь, это хорошая новость? – Мария смерила собеседницу изучающим взглядом.
— Не знаю. Скорее нет, чем да. Ведь теперь мне придется оглядываться в два раза чаще, — ЭйДжей все же слабо улыбнулась. – Но спасибо. Вы не обязаны были этого говорить.
— А ты не обязана была направлять оружие на свою семью, — Мария тоже едва заметно улыбнулась. — Все мы совершаем странные поступки, ради будущего.
— Ага, — согласно кивнула ЭйДжей, а про себя добавила: «Ради будущего, которого больше нет…»
Бесконечная, непроглядная тьма, что тянет свои щупальца и надеется утащить… куда? Финник Гольдштейн не знал этого, и пусть любопытство было грехом, которому он всячески потворствовал, в этом случае он собирался сделать исключение, держась за тоненькую линию света. Чем он держался? Он старался не думать, так как глаза, или чем он сейчас видел, не могли разглядеть ничего даже в паре сантиметров от себя, а линия чистого белого света не давала никаких отблесков и не пыталась разогнать сомкнувшуюся темноту. Хуже всего то, что линия эта начала истончаться. Если бы у Финника сейчас было тело, то его бы трясло. Ему никогда не было так страшно, даже в больнице, когда чуть не умер. Или все-таки… умер? Многие синтеты утверждали, что Земля – это некий вариант чистилища, а то и вовсе ада, и после смерти их ждет иной, лучший мир. И пусть подобное было той еще несуразной глупостью, но ведь надо было во что-то верить? А стоило ли? Ведь сейчас Финника ждала куда худшая версия реальности. Не помог даже индивидуальный стимулятор, спрятанный в поясе и срабатывающий, когда сердце владельца перестает биться. Ничего не помогло. Ни ему, ни Раст. Ловчий настиг их.
Если бы Финник мог, то он бы сейчас закричал, но в этой тьме у него не было рта чтобы кричать и лап, чтобы попытаться защититься. Его лишили всего. Почти всего. Его сферическое тело, плывущее в пустоте, можно было использовать и как снаряд. Не важно, будет ли сильным разгон или нет. Этого должно было хватить для задуманного. Финник рванулся прямо к истончающей линии, с целью последний раз щелкнуть вселенную по носу, и если уж уходить, то он сам уйдет, не дожидаясь последней, бессмысленной секунды. Глядишь, нарушит планы местных богов или демонов. А даже если и нет – уже все равно. Нить с трудом, но все же поддалась, и Финник услышал звук. Неприятный, будто по доске проводят ножом. Он как-то видел такое там, в другом мире, и этот звук, неприятный, раздражающий и всепоглощающий, угнетал куда сильней, нежели это странное место, где бы оно ни находилось.
Нить разорвалась, и все заполнило светом. Столь нестерпимым, что маленький лис открыл глаза.
И первое, что увидел, был белый потолок и такие же стены.
Антропоморфный лис попытался приподняться, но что-то со всей силы сдавливало грудь, и Финник грязно выругался, после чего все же выдавил из себя улыбку. Он мог говорить. Мог слышать свой голос. А это значит, что костлявой придется подождать лет так восемьдесят, а то и все сто! И он теперь…
— Ну наконец-то, — прервал женский голос измышления мелкого лиса. – А то я уж думала, что мне придется тут весь день проторчать.
Голос не был Финнику знаком, хотя по части женщин он помнил каждую. Даже симпатичную официантку из забегаловки напротив его дома. Как там ее звали… Лана? Или Лилли? А не важно. С именами у него всегда была путаница.
Он попытался приподнять голову, и ему это удалось, пусть ценой тому была чудовищная боль во всем теле.
Говорившей была пони. Серая единорожка с рыжей и местами опаленной гривой. Облачена она была в белый халат, который свойственен либо врачам, либо пациентам, но судя по тому, что она опиралась на три ноги, в то время как четвертая была на весу и загипсована, врачом она никак не могла быть.
— Лежи уж, я сама подойду, — и действительно, пони зацокала по палате, остановившись у изголовья кровати. И пусть у нее были большие и добрые глаза, но сейчас в них застыли боль, стыд и ярость. Оставалось надеяться, что не он стал причиной этому.
— Так, ну и где я? – мелкий лис решил начать издалека, дабы прощупать собеседника, но куда там!
— Ты в месте, где решается твоя судьба, — сурово ответила серая единорожка. Во всяком случае, попыталась. Эффект был испорчен душераздирающим зевком. И только сейчас Финник смог разглядеть мешки под глазами у говорящей лошадки. Та, видимо, уже несколько суток не спала, а то и больше.
«Не из-за меня ли? — подумал было лис, но тут же откинул эту возможность. Из-за него даже Раст так не переживала… — Раст! Она же…»
— Жива твоя фестралка, — будто прочтя мысли лиса, ответила незнакомка. – Сейчас под опекой полиции.
— О да, в прошлый раз ей это очень помогло! – со злой иронией отозвался Финник.
— И парочка мегадесантников ходит за ней хвостиком, — как ни в чем не бывало продолжила единорожка. – Так что с ней все будет нормально. Ну, первое время. А вот ты? Что с тобой делать?
Лис откинулся на подушку. И причиной тому была не столько затекшая шея, сколько предположение, которое он изрек:
— Ты из «Паучьей Сети», да?
Пони какое-то время молчала, и Финник не сразу сообразил, что она пролеветировала к себе стул и уселась на него. Видимо, стоять на трех ногах было не очень удобно. Во всяком случае, этой серой. У Раст с подобным никаких проблем не было, и она могла даже с полминуты идти на двух ногах, правда после этого непременно падала или ударялась обо что-то. А то и все сразу.
— Хуже, — мрачно ответила посетительница. В голове тут же появились предположения о ГСБ, не даром же она упомянула мегадесант, но стоило ей продолжить, как лис застонал. – Я из «Синтезис».
Пони какое-то время молчала, явно ожидая вопросов, оскорблений, плевка в мордочку или чего-то в том же духе. Работая на Мистера М, она наслушалась всякого. И не сказать, что ей нравилось услышанное. Но Финник безмолвствовал. Пришлось продолжить.
— Ты, наверное, ждешь смертельной сыворотки? Или там букета с розами, а затем выстрел?
Уши лиса нервно дернулись, а сам он сжал зубы крепко накрепко, но тем и ограничился.
— Этого не будет. Во всяком случае, меня ты можешь не опасаться.
— А есть те, кого могу? – сквозь зубы произнес Финник.
Литлпип Вислер кивнула и тут же пожалела об этом. В шее что-то стрельнуло, и болезненный импульс прошел по всем нервным окончанием. Да, план «попытаться навязать Даниэлю Лазарскому ближний бой» был хреновым, но он сработал. Частично…
— Есть. Группа Г’кара все еще жива и скрылась в глубине каменных джунглей Европейского гигаполиса. «Паучья Сеть», пусть за нее и взялись всерьез ГСБешники, вряд ли позволит тебе спокойно гулять по улицам. А, да. Точно. Есть ведь еще и ГСБ, которые с радостью с тобой побеседуют. Ходят слухи, что те, чьи ответы их не устраивают, бесследно исчезают. В общем, славные ребята. Красный Глаз был бы от них в… — Литлпип осеклась. Она неоднократно себя пыталась убедить, что все воспоминания об Эквестрийской Пустоши – не более чем сон. Длинный, беспорядочный ночной кошмар. Вот только очень сложно выкинуть из памяти целую жизнь. Пусть даже такую отстойную.
— Дай догадаюсь, у тебя есть предложение? Ведь у «Синтезиса» всегда есть предложение, — иронию в голосе мелкого лиса можно было черпать ложками. Литлпип его не винила. Сама была такой, когда только попала в компанию Мистера М. Вот только времени на подыгрывания не было.
— У меня мало времени, да и у тебя тоже. Так что засунь свое зубоскальство себе же в задницу, ну или продолжай корчить из себя гордого, неприступного и такого бесстрашного синтета с крохотными яйчишками, которые сжались в ужасе, стоило лишь упомянуть «Паучью Сеть», а я пойду. Ну так что?
Лис поджал губы и закрыл глаза, явно давая понять, что разговор закончен. Но Литлпип была упрямой пони, и она еще десять минут сидела на стуле, в ожидании ну хоть чего-то. Тщетно. Поднявшись, она поковыляла к выходу. Открыв дверь, где ее ждал Серьезный Сэм вместе с братом, причем в полном боевом облачении, ее нагнал голос Финника:
— Небось, и контракт принесла, на котором кровью писать надо?
Единорожка закатила глаза. Он специально выжидал момента, когда она почти уйдет, чтобы вернуться. Мелкий, маленький…
Так хотелось уйти и громко хлопнуть дверью, но Литлпип сдержалась. Досчитав до десяти, она развернулась и направилась к стулу. Пока шла, оступилась и едва не упала. Проклятое тело подводило. Ну ничего. Пара дней, как сказал врач, и все придет в норму.
— Хочешь кровью, можно и ей. А пока скажи, насколько сильно ты хочешь жить?
Финник все же повернул голову и с презрением посмотрел на бывшую секретаршу Мистера М:
— Я ведь согласился. Так чего тебе еще от меня надо? Мое тело?
Литлпип постаралась, чтобы ни один мускул не дрогнул на ее мордочке. Сейчас наступала самая сложная часть:
— Основное условие, да, — в ответ послышался поток отборной брани, которую пони предпочла не замечать и продолжила. – Твой тип не особо-то и популярен, и если будет поставлена цель найти Финника Гольдштейна, то тебя найдут, сколько бы раз ты не перепрошивал свой чип и не менял прим-фамилию. Соглашаясь на мою помощь, замечу, не «Синтезиса», а лично мою, ты соглашаешься изменить не только имя, но и тело.
Поток ругательств был сразу прерван:
— Надеюсь, это будет крутой качок двух метров ростом?
— Не-е-е-т. Это сложная и слишком дорогая процедура, которая тебе не по карману, ведь все твои счета заморожены, а меня совесть замучает столько платить, — пришло время самой Литлпип придать голосу ироничных ноток, потому что то, что она собиралась предложить, вызовет бурный протест.
— И в кого же ты собираешься меня превратить?
— В пони, — спокойно ответила Литлпип. — После Хартии они…
— Иди ты на х…
Ну да, как единорожка и ожидала. Новый поток сквернословий, что заставил бы покраснеть даже матерого грузчика. Когда же лис замолчал, явно чтобы перевести дыхание, Литлпип продолжила.
— Сейчас именно на пони направлен взгляд общественности. Это ненадолго. Лет пять, по моим расчетам, а потом в тренде будет кто-то еще. Но эти самые пять лет будут очень тяжелыми. Для всех. Но при этом образ милой большеглазой недолошади будет работать еще и как щит. Потому что одна из них сделала так, что Хартия стала вообще возможной. А еще парочка заставили всех с ними считаться, перевернув этот город с ног на голову. Ты ведь умный, и сам должен это все прекрасно понимать.
Финник открыл было рот для нового потока сквернословий, а затем закрыл его. Какое-то время он молчал, и Литлпип уже стала думать, что тот ее просто пошлет и попытается испытать удачу самостоятельно, но вместо этого антропоморфный лис спросил:
— Могу я увидеть Раст?
— Врачи сегодня объявили о твоей смерти. Сам-то как думаешь, Лазарь?
Лис вздохнул:
— Надеюсь хоть жеребцом сделаете?
— Я бы на это не рассчитывала.
Единорожка рассчитывала на новый поток брани, но ее отчего-то не последовало. Вместо этого на морде Финника появилась самодовольная улыбка.
— Так ты заинтересован?
— В том, что ты в полной заднице, Литлпип Вислер? О, безусловно! – мелкий лис расхохотался, а единорожке пришлось приложить немало усилий, чтобы совладать с эмоциями. Ей это не удалось. Щечки покраснели, а глаза стали метать молнии. Она-то думала, что пушистый хакер не в курсе кто она, а этот… гад играл с ней! Ну сейчас она сама с ним поиграет. Вот только стоило ей открыть рот, как Финник продолжил, отчего румянец на щеках стал ярче. – Время — в долг, мир – тоже, даже глаза, чтобы ужасаться, лить слезы и смеяться, и те – в долг. Я это уже проходил, лошадь. И знаешь что? В прошлый раз я послал такого же доброхота в пешее эротическое путешествие. Я – Финник Гольдштейн! Им и останусь до самого конца.
— Знаешь, что… — начала было Литлпип, но ее снова перебили.
— Знаю. Я про себя чего только не слышал. Вот только ты готова заплатить миллион кредитов ради незнакомого синтета, в тщетной надежде, что он тебя не кинет из чувства благодарности. А это значит, что у тебя проблемы еще худшие, нежели у меня.
Единорожка резко встала со стула и покачнулась, едва не упав на постель к мелкому гаденышу, что не осталось незамеченным:
— О, а теперь ты готова прыгнуть ко мне в койку? Польщен. Да только ты не в моем вкусе.
— Ты тоже, — рявкнула серая пони. – Повеселился? Ну и пошел нахер, козел!
Литлпип, задрав голову, направилась к выходу, но ее нагнал голос Финника. Снова.
— Я не сказал нет. Но если тебе нужна моя помощь, то не надо меня покупать, как шлюху. Я готов быть твоим партнером, но не рабом.
Единорожка молчала. Так просто было открыть дверь, выйти в большой мир и забыть обо всем этом. Пусть Финник сам варится в котле, который он же и устроил. Вот только… он поступил благородно, пусть и использовал для этого бесчестные методы. Украсть у своего непосредственного босса, подставить «Синтезис», и если бы ГСБ не прижали мышиную задницу, то конфликт вышел бы трехсторонним. Это было смело, безрассудно и… так знакомо. В Азиатской аркологии сама Литлпип проворачивала нечто подобное, пусть и в меньших масштабах. Вот только помогала она лишь себе да напарнице. Уже давно почившей.
Посмотрев еще раз на ручку двери, она обернулась.
— Хорошо, но главная здесь я!
— С чего это вдруг?
— Потому что латали тебя за мои деньги.
— Ну это мы еще посмотрим, — Финник хмыкнул.
А Литлпип подавила желание придушить будущего делового партнера подушкой. Что-что, а работать с теми, кто ей не нравился, она умела. Спасибо Мистеру М за науку. Оставалось надеяться, что это решение не приведет к очередной катастрофе…