Ночь Кошмаров и Никс

Глава 12

Процессию в лес возглавляла Зекора, которая несла один из изумрудных фонарей против перевертышей, а за ней шли два городских стражника, и они несли такие же. Рамбл заметил, что в Понивилле жеребят гораздо больше, чем он думал. Он не знал, что восстановление Замка Луны привлекает рабочих — и семьи — со всей Эквестрии, и что Понивилль был на пути к тому, чтобы стать процветающим городом.

Тем не менее, это было круто. Встречать новые лица всегда было весело. И некоторые костюмы новых жеребят были очень даже классными. Рамбл увидел одну кобылку, одетую в костюм йо-йо, еще одну — в костюм мусорного ведра. Был там жеребенок, одетый как дракон, а его друг оделся драконеквусом, а кобылка рядом с ним оделась облаком сахарной ваты с шоколадными каплями на нитках, чтобы создавалось впечатление "шоколадного дождя". Один жеребенок оделся грифоном, а еще двое оделись алмазными псами, с карманами, полных поддельных драгоценных камней. Рядом с ними шла кобылка в потрясающем костюме перевертыша, с цветными очками для кошачьих глаз и в чулках с нарисованными дырками. Крылья выглядели настоящими, но было видно ремни, которые их держали.

Независимо от того, как жеребята были одеты, все собирались вместе под изумрудными фонарями. Ночью в лесу было жутко, особенно этой ночью. Пегасик обнаружил, что оказался практически прижатым к боку кобылки в костюме перевертыша вместе с Твист. От нечего делать он завязал разговор с новенькой:

— Привет. Я Рамбл. А это Твист. Ты здесь новенькая?

Кобылка кивнула.

— Меня зовут Флиттер. Классный костюм.

— Спасибо! — просиял Рамбл. — Я — пони из будущего. Хех. И Твист тоже, и все остальные Метконосцы.

— Метконосцы?

— Это клуб для поняф, у которых нет кьютимарки, — объяснила Твист. — Эм, ну... типа. — Она посмотрела на свою довольно очевидную кьютимарку.

— Не волнуйся, скоро ты все о нас узнаешь, — сказал Рамбл. — Пони всегда говорят о нас.

— О наф обычно КРИЧАТ, — сказала Твист. Флиттер хихикнула. — Кфтати, фуперовый кофтюм перевертыфа, — добавила Твист.

— Эм, спасибо, — ответила Флиттер. Тут она заметила пакет с конфетами Твист. — О, у тебя есть конфетные палочки? Давай обменяемся. Они мои любимые.

Кобылка показала остальным свой пакетик. Она явно торговалась с другими жеребятами — большая часть ее пакета была заполнена конфетными палочками всех вкусов и цветов, которые только можно вообразить.

— Эй, это фе мои! — воскликнула Твист.

Флиттер нахмурилась:

— Нет! Я их сама раздобыла!

— Нет-нет, она имеет ввиду, что сделала их, — засмеялся Рамбл. — Изготовление конфет — ее особый талант. Она помогла сделать, наверно, половину из конфет, которые скупили на Ночь Кошмаров.

— А, — поняла Флиттер. — У тебя очень хороший талант. Очень особенный.

Она вынула одну палочку из сумки, сняла вощеную бумагу и принялась жадно ее сосать.

 — Наверное, это ее самая любимая еда, — подумал Рамбл. Лицо кобылки практически светилось от удовольствия.

Твист покраснела.

— Фпафибо, — сказала она.

— А все Метконосцы умеют делать конфеты? — невинно спросила Флиттер.

Рамбл засмеялся и покачал головой.

— Не. Лучше не есть ничего из того, что пыталась приготовить Свити Белль, если только тебе не нравятся боли в животе и привкус древесного угля, — Флиттер и Твист засмеялись. — Но все Метконосцы крутые... даже если мы немного сумасшедшие.

Твист хихикнула.

— Мы, наверное, фамая безумная группа поняф в Эквефтрии, — сказала она. — У наф тут полно чудаков.

— Крутых чудаков, — сказал Рамбл. — Особенно Никс. Подожди, вот познакомишься с ней…

Тут он огляделся. А где, собственно, Никс? После минутной задержки он её заметил — Никс шла в самом конце группы, почти вне досягаемости света фонаря. Он видел лунное сияние ее браслетов и ее волшебных песочных часов. И возможно, ему показалось, но она выглядела чем-то недовольной. Кобылка много хмурилась и смотрела в землю, как будто у нее что-то было на уме.

Рамбл нервно повозил копытом. Может, ему стоит пойти проверить ее? Но тогда ему придется почти полностью выйти из-под света фонаря. Из-под красивого, яркого, безопасного света, ловящего перевертышей.

Он решил крикнуть:

— Эй, Никс! Скорее, ты же отстанешь!

Никс, казалось, немного прибавила темп, но не стала сильно приближаться к группе. А фонари всё отдалялись... Рамбл виновато повернулся и поскакал вслед за группой. Никс будет в порядке. И он всегда может потом спросить ее о том, что случилось, верно?

Никс отставала настолько, насколько ей позволяла смелость. По какой-то причине она не хотела, чтобы ее видели Зекора или кто-либо еще... Она не знала почему, она не могла выразить причину словами. Может быть, если бы она была немного старше, то смогла бы выразить свои туманные мысли в словах: она хотела увидеть, в чем дело, и чтобы никто не знал, что она слушает или меняет их слова.

В конце-концов группа достигла поляны в лесу. Она была тщательно подстрижена и скошена, и была достаточно большой, чтобы на ней могла поместиться вся группа жеребят, и чтоб оставалось свободное место. И очень удачно, потому что каждый жеребенок не подходил к тому, что стояло посреди открытого пространства: к статуе Найтмер Мун в натуральную величину. Она встала на дыбы, злобно размахивая передними копытами, обнажая клыки в отвратительной ухмылке.

Никс остановилась, как громом побитая. Клыки??

Зекора повернулась и посмотрела на сбившихся в кучу жеребят. Из-под плаща были видны только ее освещенные светом глаза.

— Слушайте внимательно, мои друзья, всё о ваших страхах расскажу вам я, о Ночи Кошмаров темной и ужасной, о Найтмер Мун, что кажется такой опасной...

Зекора уж слишком хороша. Своими зловещим голосом и зловещими рифмами она зашугала жеребят за считанные минуты. Никс уже видела, как дрожат несколько маленьких. Она вышла из-под света и забилась за куст.

— Я должна это услышать, — твердило что-то внутри нее. — Я должна услышать, что они говорят, когда думают, что меня нет рядом....

Зекора продолжила:

— Мы прячемся под маской в этот час, чтобы спастись от ее глаз, но Найтмер Мун стремится слопать всех, чтобы не осталось для неё помех!!

Зебра рванулась вперед, рыча и клацая зубами. Жеребята взвизгнули от страха, некоторые из них прижались друг к другу.

Вот, что видел жеребенок, который прятался от света фонаря за кустами. Никс смотрела в безмолвном ужасе, как Зекора продолжала описывать в ужасающих подробностях, как Найтмер Мун отправится сегодня искать детей себе на прокорм, и как сожрет их, аки сахарную кукурузу. Никс не могла в это поверить. Она рухнула в своем укрытии и слезы навернулись ей на глаза.

— Они думают, что я ем пони? ЕЛА их??

Это было невыносимо. Она творила ужасные вещи, будучи Найтмер Мун — но она никогда никого не убивала и никогда никого не ела! Как они вообще могут такое говорить? Как может Зекора.... Это было уже слишком! Она была настолько ошеломлена, что даже не плакала.

Но ее ночные потрясения еще не закончились. Никс взяла себя в копыта, чтобы послушать еще немного... теперь Зекора рассказывала жеребятам, как не дать Найтмер Мун съесть их!

— ...Найтмер Мун нельзя обижать — отдай же ей подарок свой и тогда не вернется... ОНА...ЗА ТОБОЙ!!

Снова выходки с зеленым дымом, и теперь "Найтмер Мун" металась в поисках пони, которых можно сожрать. Послышались крики и немало воплей страха. Пара жеребят помладше разрыдалась, и их братьям или сестрам пришлось их утихомиривать.

Однако, как только все взяли себя в копыта, жеребята один за другим встали в очередь и послушно высыпали изрядную долю своей ночной добычи к ногам статуи.

У Никс не хватало слов, чтобы описать свои чувства. Сначала она была ошеломлена, но теперь была полностью потрясена. Она молча смотрела, как ее друзья, одноклассники и все остальные жеребята в Понивилле подходили, некоторые аж дрожа от страха, чтобы положить свои с трудом добытые конфеты к каменным ногам Найтмер Мун, как язычники, приносящие жертву какому-то древнему идолу.

Когда Динки отдавала конфеты, она выглядела так, словно ожидала, что ее вот-вот сожрут. А кобылка в костюме перевертыша выглядела так, будто потеряла лучшего друга, когда выложила конфетные палочки.

Никс наблюдала и ее эмоции накалялись. Нет, теперь слово для её чувств нашлось. Ярость. Абсолютная, раскаленная добела ЯРОСТЬ, пылающая, как стальной молоток, причем прямо из печи. Они использовали ее, чтобы выманивать у маленьких детей конфеты! Она была так разгневана, что встала и в ярости затопала передними копытами по мягкой земле.

Кобылка осталась за кустом, тяжело дыша, скрипя зубами в праведном гневе, на который способен только ребенок, увидевший, как взрослые нарушают правила. Последние жеребята оставили свою "дань" у ног статуи.

— А теперь, дорогие, отправляйтесь на фестиваль в замке принцессы Луны, вас там ждет великолепная вечеринка!

Жеребята обрадовались и счастливо последовали за фонарями обратно по тропинке. Зекора подождала, пока последний из них не скрылся из виду, затем, посмеиваясь про себя, закинула конфетку из подношения в рот.

Ну все, баста.

Нахмурившись, как крошечная грозовая туча, Никс вышла из своего укрытия и подошла к жующей зебре.

— А Вы не боитесь, что Найтмер Мун увидит, как Вы едите из её тайника? — сказала она голосом, полным сарказма.

Зекора вздрогнула и подавилась украденным лакомством. Она явно не ожидала компании. Ей удалось прочистить горло и прийти в себя. Она обернулась с улыбкой на лице.

— Кхе-кхе... Что тут у нас? Кто-то пришел заплатить Найтмер Мун... о, божечки... — лажово закончила она, глядя в самое сердитое маленькое лицо аликорна в мире. Лицо, которое принадлежало девятилетнему перевоплощению самой Найтмер Мун.

Навыки Зекоры рассказывать истории, не готовые к, возможно, самому позорному стечению рассказа, персонажа и аудитории в истории, попросту исчезли. Единственное, что она смогла придумать, была одна фраза, известная каждому родителю, когда-либо попавшемуся на лжи о Пасхальном кролике, Санта-Клаусе или Зубной фее:

Попадос.

Она стояла и запиналась.

— Эм? — наконец сказала она.

Картина длилась пугающе долго. Никс так пристально смотрела на Зекору, что на лбу зебры должны были быть уже прожжены две дырки. Не говоря ни слова, Никс швырнула весь свой пакет конфет прямо к ногам Зекоры.

— Приятного аппетита, — прошипела Никс и, задрав нос в воздух, развернулась и помчалась вслед за остальными.

— Подожди... Но это не... Я не... Ты не... — крикнула ей вслед Зекора, полностью забыв про рифму. — Блин.

---

Тарарам начался.

После того, как Помп и Сёркумстенс поспешно удалили заклинание "пожалуйста, игнорируй меня" с арки, у двух партий не заняло много времени начать замечать друг друга. Массового перетока от одного к другому пока не произошло — какой-то понячий инстинкт табуна держал верхушек общества и простонародье разделенными — но это было лишь вопросом времени. В конце-концов, знати было трудно игнорировать громкую музыку и бурные танцы в соседнем зале. Или обычным пони не обращать внимания на чванливых пони, таращащихся на них из арки с напуганным любопытством.

Помп и Сёркумстенс пытались отсрочить неизбежное. Помп суетился, предлагая напитки и канапе^[1] разным пони, пытаясь обратить внимание встревоженных придворных на фуршет, на камерный квартет, Господи, да на что угодно, кроме арки, из которой доносились свет, шум и звуки игр простонародья. Сёркумстенс был вынужден прибегнуть к сочетанию назойливости и елейности (Чем я могу вам помочь? Вам что-нибудь нужно? Хоть что-нибудь? Нет?), чтобы удержать на их стороне надменных и питающих отвращение к Понивиллю пони. К счастью, одного взгляда на его улыбающееся лицо было достаточно, чтобы они пятились обратно в зал.

Конечно, именно Носители Элементов и их пары все испортили. И из двенадцати первыми это сделали Пинки Пай и Поки Пирс. Братья-мажордомы совершили первую критическую ошибку при настройке: они поставили шоколадный фонтан в одной комнате, а множество угощений на палочках — в другой. Вторая критическая ошибка заключалась в том, что они забыли, что Пинки Пай сейчас может летать. Даже когда они маячили у арки, постоянно наблюдая, не нарушает ли кто условий содержания, Пинки пролетела над их головами вместе с Поки в копытах, а затем так же вернулась с тележкой для десертов, полной "карнавальной еды'', в волшебных тисках Поки. (1)

Когда они их заметили, было уже слишком поздно. Пинки и Поки уже вытворяли ужасающие вещи с изысканным шоколадом.

— Канапе в шоколаде... фе, — вынесла вердикт Пинки Пай, бросив недоеденное "угощение" в ближайшую мусорку. — Чего мы еще не пробовали?

— О, у меня есть идея, — сказал Поки. Он поднес карамельное яблоко с тележки к фонтану. — Карамельное яблоко... в шоколаде... — он огляделся. — Ну-ка, раздави пару орехов!

Пинки Пай послушалась и принялась мусорить по всему столу, давя орехи копытами. После того, как она превратила их в крошки, Поки покатал в миске еще теплое карамельно-шоколадное яблоко и поднял его.

— Трехслойное шоколадно-карамельно-ореховое яблоко, — гордо объвил он. Пинки заохала. Он тут же сделал ей второе.

— Ой, подожди! — внезапно воскликнула Пинки. Она осторожно сняла яблоки с палочек. — Им нужно что-нибудь посередине...

— О да! — Поки поднял одно из яблок и прижал его к кончику своего рога. Раздался громкий "плок" и аккуратно вырезанная сердцевина вылетела из другого конца яблока, пролетела через весь зал и попала барону Винчестеру прямо в глаз.

— Простите, — крикнул Поки, магией бросая салфетку в сторону ругающегося барона. — А теперь посмотрим…

Он заполнил отверстие в яблоке смесью орехов и шоколада, затем снова покрыл все это шоколадом и полил карамельным соусом сверху.

— Вуаля, — гордо сказал он, передавая бумажную тарелку Пинки Пай.

— Ооо, ням-нямка! — розовая пони сожрала яблоко в один присест. Поки раскусил свое пополам. — Вкусняшка!

Эти двое мусорили еще больше, когда жевали... и совершенно не обращали внимания на шокированных придворных, стоявших вокруг них и глядящих на беспорядок, который они устраивали.

Наверху над люстрами танцевали или, по крайней мере, пытались танцевать два пегаса. К ужасу Помпа и Сёркумстенса, главное увеселение на вечер еще не прибыло — и нынешние музыканты явно находились в каком-то соперничестве, поэтому оба отказались откланяться. Камерный квартет все еще играл, а ди-джей на противоположной стороне все еще крутил компакт-диски, ставил басы или что-то там еще. Их приглушали расстояние и стена между ними, но на стропилах музыка отдавалась просто жутко.

— Все, я сдаюсь, — сказала Рейнбоу Дэш. — Я не могу танцевать под эту фигню.

Она раздраженно порхала по кругу.

— Вынужден согласиться, — сказал Тандерлейн. — Ну, а теперь-то ты мне расскажешь?

— Что?

— Почему ты пригласила именно меня? — Тандерлейн развернулся и завис перед ней. — У меня создалось впечатление, что я стал нежелательной персоной после нашего последнего разговора.

Рейнбоу Дэш теперь выглядела немного огорченной. После почти фиаско с торнадо она чуть ли не сразу обвинила его в том, что они не смогли побить постоянный рекорд. Это был скверный и совсем не справедливый поступок, и она это знала.

— Потому что только тебе хватило смелости сказать мне в лицо, какой я была су... щукой, — призналась Дэш.

Это была правда. Тандерлейн сорвался и выдал Рейнбоу Дэш свою тираду о том, какая она высокомерная, невнимательная, эгоистичная дура, и как ее показухи и брань стоили всем рекорда, а целая дюжина пони оказалась прикована к постели, потому что она набрала больных пегасов и заставила их выполнять свой обсессивный сержантский режим подготовки. Он тут же ушел из погодного патруля и устроился на новую работу в боулинг-клубе в центре города… и добавил, что не будет доступен для какой-либо работы по погодному патрулю, пока за него отвечает Рейнбоу Дэш.

Это был тяжелый день для самооценки Дэш. Она ожидала, что друзья посочувствуют ей... но вместо этого они начали сыпать соль на рану. Флаттершай напомнила, как она прогнала десятки её маленьких друзей-животных через мясорубку, чтобы те доказали, что "достаточно крутые", чтобы стать питомцем Рейнбоу Дэш. Рэрити напомнила, какой требовательной и напористой она была, чтобы Флаттершай болела за нее в Конкурсе на лучшего молодого летчика. Твайлайт Спаркл (клятая яйцеголовая) твердила о том, что их всех чуть не поджарили, потому что Дэш вышла из себя и лягнула дракона в морду. Эпплджек напомнила, что первой реакцией Дэш на Никс было обозвать ее занудой и плаксой. У каждого из ее друзей имелся список примеров тех разов, когда Дэш была нетерпеливой и невнимательной к другим пони, вплоть до жестокости.

Дэш дулась почти неделю. Но урок, наконец, усвоился... по крайней мере, немного. Она не была ангелом, но пони заметили, что она все же стала немного внимательнее относиться к другим. Она не извинилась перед Тандерлейном, но, по крайней мере, была вежлива с ним, когда они пересекались.

А на прошлой неделе она появилась на пороге его дома с красным лицом и спросила, не сходит ли он с ней на бал.

Тандерлейн подозревал, что сказал "да" только потому, что был слишком ошеломлен, чтобы сказать что-либо еще.

— Короче, не мой танцевальный ритм, — сказала Рэйнбоу Дэш. — Может, лучше... О, здрасьте, принцесса!

Пегаска быстро поклонилась в воздухе. Тандерлейн повернулся и оказался лицом к лицу с Принцессой Ночи, которая парила позади них.

— Что Вы здесь делаете? — спросила Дэш.

— Ну, я же не собиралась восседать всю ночь на крупе, — сказала Луна. — Вам по душе вечеринка?

— Да, она хорошая, — призналась Рейнбоу Дэш. Тандерлейн немного поразился тому, как обыденно пегаска разговаривала с соправительницей. — Но сейчас под музыку трудновато танцевать. — Она ткнула копытом назад, имея ввиду дисгармоничную музыку.

— Я слышу, — согласилась Луна, морщась. — Дискорд побери, я же приказала Помпу и Сёркумстенсу заплатить квартету и распустить его! Ждите здесь.

Принцесса спустилась к трибуне, где все еще играли четыре классических музыканта и изо всех сил пытались быть услышанными сквозь нарастающее "вуб-вуб-вуб" ди-джея по соседству. Два пегаса наблюдали, как принцесса обращается к музыкантам. Серая пони-виолончелистка со скрипичным ключом на крупе, казалось, немного расстроилась, но принцесса сказала что-то еще, и это, кажется, ее развеселило. Кивнув, четверо музыкантов собрали свои инструменты и направились через стеклянные двери в сад. А Луна вернулась к тому месту, где парили Дэш и Тандерлейн.

— Бедняжка, я удвоила им зарплату — но её больше волнует престижность выступления пред королевской семьей... Я посоветовала им переместиться в сад, где атмосфера боле подходит их музыке. И порекомендовала боле романтические песни, на случай, если по тропам будут бродить молодые влюбленные, — сказала она, подмигнув. — Что еще...? Извините, мои маленькие пони... У меня зловещее чувство, что мне нужно распутать огромное количество запутанных паутин...

С этими словами принцесса Луны улетела сводить с ума своих помощников.

— Ну... теперь, когда мы одни... эм... хочешь потанцевать? — спросил Тандерлейн.

Рейнбоу Дэш постучала по подбородку.

— Ммммм....не, — сказала она. — Я пока не в настроении танцевать... Хочешь полетать вокруг замка? Я бы хотела взглянуть на отремонтированную территорию... — ее стрекозиные крылья загудели. — И я была бы не прочь потренировать этих малышей.

— Свежий воздух кажется популярным выбором, — сказал Тандерлейн, заметив горстку тусовщиков, выбегающих сквозь французские двери. — Как пожелаешь...

И они улетели.

---

Никс молча злилась, пока шла за остальными жеребятами. Использовать её... её старую сущность, чтобы пугать маленьких жеребят и выманивать у них конфеты! Вот в чем смысл этого "праздника"? Значит, этот праздник — ОТСТОЙ!

Тут она услышала голос Пипа:

— Не грусти, Динки, у нас еще много конфет осталось...

— Конефно. О, нет, Флиттер, ты офтавила ВФЕ фвои конфеты??

— Я... Я думала, так надо... — грусть в голосе кобылки была душераздирающей.

— Ничего… Мы поделимся с тобой конфетами… — это сказала Свити Белль. Пара других Метконосцев выразили свое согласие.

— С-спасибо... — всхлипнула та.

Никс остановилась. О, это было уже слишком. Ее брови и рот сложились в мрачную линию. Эта несправедливость её не устраивает.

— Скуталу, не прикроешь меня? — попросила она. — Я... забыла кое-что. Мне нужно вернуться.

Скуталу неуверенно оглядела темный лес.

— Ты уверена? — прошептала она. Никс кивнула.

— Я скоро вернусь, обещаю, — сказала она.

Скуталу покачала головой.

— Ни за что, — настояла она. — Я не позволю тебе вернуться туда в одиночку.

— Но...

— Я имею ввиду, что пойду с тобой, — сказала оранжевая пегасочка. — Давай, пошли, пока нас не хватились!

Тут у них над головами раздалось уханье. Они взглянули вверх — Совелий сидел на ветке дерева и смотрел на них сверху вниз. Никс моргнула — она совершенно забыла, что он здесь.

— Ты же на нас не настучишь, а, Совелий?

— Ху.

— ...Ну, ладно, тогда пошли с нами....

— Ху, — филин расправил крылья и согласно кивнул.

— Давай уже! — крикнула Скуталу.

Кобылки поскакали так быстро и тихо, как только могли, обратно по тропе, а филин бесшумно полетел над ними.

---

Примечание автора:

1) Когда её спросили "почему", она ответила: "Потому что шоколадный фонтан слишком тяжелый, чтобы с ним летать, глупышка!" Логика Пинки, не для непосвященных.