Триада Лун: Сбор обломков

Глава первая: Зов

^{Кьютимарка Солид Лайн}

∿∿∿

>Как мне стать вашим Вестником?

Желтоватые буквы общего языка на синем фоне слегка мерцали и колебались. Сообщение было отправлено.

Серо-полосатый кошачий бок заслонил текст, возникнув между Солид Лайн и экраном. В библиотеке было тихо, но Сигнал, будучи в первую очередь не кошкой, а реимплантом — душой погибшей пони — умела себя вести.

Единорожка притянула кошку под бок, развернула на экране библиотечного терминала карту сектора 14-S и углубилась в задачу.

Вычислительные системы умели многое, но не всё. Чтобы рассчитать базовые потребности сектора, от парков и скамеек до остановок транспорта, требовались живые пони. Чтобы проанализировать данные во всесторонней полноте, учесть не только наиболее вероятные события, но и катастрофы, что случаются не чаще раза в поколение — нужен был синтез органического и компьютерного мышления. В полной мере этот подход раскрывался в S-секторах, где грань между живым и неживым была размыта  и предложенные синтетическим мышлением решения можно было реализовать максимально эффективно.

Совместно с компьютером они обращались к документам, наводили справки в архивах, систематизировали местные традиции, записывая их в точных формулировках с опорой на косвенные признаки. Далее они искали, как достичь оптимального функционирования сектора. Сдвиг кофейни на другую сторону улицы увеличивал приток её посетителей на пятую часть — в среднем, конечно же. Второй газетный киоск за углом, хоть и почти без покупателей, повышал предполагаемую удовлетворённость жителей в округе. Потому что давал им выбор. Чаша фонтана на центральной площади в форме цветка лилии, а не простого круга, приносила долгосрочный прирост переездов в 14-S...

Солид была как раз из таких мигрантов. Три круга назад, уже выйдя из граничного возраста и наслушавшись от знакомых, насколько в секторах S неуютно и странно, она из чувства противоречия направилась именно туда — не в ближайший, но самый маленький из ближних. Тем более, что уже тогда она была отчетливо сориентирована по Чёрной Луне и ясно различала Её диск в звёздном небе. Необходимое условие — иначе, насколько она понимала, сектора S были бы для неё тёмными озёрами в глуши, ледяными и не дающими ни жизни, ни дыхания.

Впрочем, если бы Сигнал воспротивилась, Солид, конечно, отказалась бы от этой затеи, при всём любопытстве. Но на прямой вопрос Сигнал просто выгнула спину, потянулась, и утвердительно ткнула лапой прямо в 14-S, обозначенный на развёрнутой карте Метрополии.

За границей 14-S, белой полосой на земле, единорожка остановилась и осмотрелась. Слухи, они ведь не просто так?

Осмотрелась, в том числе в магическом зрении, вслушалась, принюхалась — и не обнаружила ничего особенного. Сотворила несколько простых заклинаний — они сработали безупречно. Синяя Луна оставалась на небе, как и положено по времени цикла, но Её свет казался более тусклым — звёзды совсем не терялись в нём, и их было заметно больше, чем Солид привыкла видеть.

Об этом её предупреждали. Но не было пронизывающего холода, о котором говорили, не было тоски и отчаяния. Было… почти как обычно. Разве что никакой подсветки на дорожном указателе, и всё же Солид легко различала буквы общего языка:

Гостям сектора
Потенциальным обитателям
Искателям необычного

Одиночество

Основы перемещения

Неоправданные ожидания

Она пошла по второй снизу стрелке — «Основы перемещения». Через несколько шагов обернулась и не увидела ни границы, ни столба с табличками, ни даже неба. Вокруг оказалось складское помещение. Точнее, его контур: серые стены, пустые полки, несколько зеленоватых ящиков у стены. Никаких ламп, и тем не менее все контуры видны — как и надпись на общем языке на стене тупика, в котором теперь стояла Солид Лайн:

«Вы покинете курс обучения, если отвернётесь и пройдёте три шага вперёд.
Вы продолжите курс обучения, если отвернётесь и пройдёте три шага в любом другом направлении.
Вы видите эту стену только потому, что ещё не прошли обучение, но уже способны его пройти».

Она улыбнулась и застыла на месте: ни шага, ни движения головы.

Вскоре надпись сменилась:

«Оставаться на месте — тоже выбор. Пожалуйста, не тревожьтесь и спокойно исследуйте пространство. Вы не можете ошибиться в обучении, только продолжить его или вернуться к иным делам. Вы можете делать всё, что считаете нужным. Опорная рекомендация: следите одновременно за направлениями вашего взгляда и движения. Вашу просьбу о помощи услышат».

Слушаться инструкций неизвестно от кого Солид Лайн не хотела, особенно из-за последних слов. Чтобы сбить с толку встроенный сценарий «обучения», она телепортировалась за границу сектора, благо с тех пор не успела пройти и девяти шагов. Сердито фыркнула:

— Сама справлюсь, или, думаете, я тупее вас?

И вновь переступила границы сектора.

Но в последующие циклы помощь ей понадобилась, и не один раз. Было всё же непросто уложить в голове, что пространство зависит не только от того, где она находится, но и от того, куда она при этом смотрит. Что её первая, аварийная, телепортация наружу сработала только потому, что эта реакция была предусмотрена и этот путь специально открыт. Что она больше не может телепортироваться по определённым координатам, чтобы срезать путь. Вместо того попытка телепортации — не важно, куда именно — переносила её в совершенно иное, абсолютно тёмное, место, и уже там ей хватало нескольких девяток шагов, чтобы дойти куда угодно. Совершенно куда угодно, главное было просто хотеть туда попасть. В том числе в те места, до которых иначе было никак не добраться. Лишь бы они оставались в пределах сектора.

Позже она узнала, что у тёмного места есть свои внутренние правила, и абсолютная свобода, которой она довольно долго наслаждалась, всё же иллюзорна.

Её сны в лишённых ламп гостиничных комнатах были полны полётов, падений, блужданий в лабиринтах, которых нет — это волновало, тревожило, но не пугало. Солид Лайн знала, что в силах справиться с этим — то есть, в каком-то смысле должна. Потому что это был её мир; и постепенно справлялась. Тем более, что рядом, всегда были другие пони. Они не предлагали помощь — это было бы невежливо — но были готовы откликнуться на зов.

Пони в 14-S встречались немногим чаще, чем источники света — то есть, на первый взгляд их вовсе не было, на второй и третий — были всегда невдалеке и всегда незаметны, до тех пор, пока не нужны. Они были крупными, во многом похожими на обычных пони — но Солид никогда не видела рогов с подобным изгибом, или настолько плотного оперения, или так ясно сияющих глаз. Они были цвета золота, серебра или пепла, но могли менять окрас шёрстки едва ли не просто по желанию, всё же обычно оставаясь в этих пределах. Куда чаще, чем Солид хотела бы, они не позволяли видеть и слышать себя, хотя, конечно, были неподалёку.

Впрочем, они не были чрезмерно замкнуты или молчаливы — всего лишь стеснительны. Со временем вокруг Солид образовался круг общения для прогулок на концерты или к набережной в небольшой компании, а троих особенно симпатичных она даже приглашала домой.

Отличия 14-S не исчерпывались необычной структурой пространства. Общение местных пони могло быть не только речью, не только телепатией и не только прямой передачей данных — но всем этим вместе взятым и больше того. Именно так и именно тогда, наедине и близко-близко, глядя в слишком яркие глаза жеребца напротив, она узнала, почему пони здесь избегают показываться другим.

Потому что могут, пусть и в редких случаях, при слишком близком и длительном контакте, перестраивать бытие других пони по своему образцу. К Солид это тогда уже не относилось — она и так давно была одной из местных.

За первый свет она тоже научилась укрываться от неумелых глаз. За второй свет она узнала, что изнанка мира, тайная его сторона, угрюмо ускользающая от понимания учёных Метрополии, здесь всего лишь ещё одно укрытие от Красной, и поняла, как свободно уходить на неё и возвращаться. За третий свет она осознала, что все эти сдвиги по иным направлениям — не прихоть, а необходимость, вызванная острой нехваткой места. И что все сектора S держатся на тех, кто их любит; так что она тоже полюбила свой новый дом.

С тех пор прошло почти три круга. Изредка выбираясь в остальную Метрополию, Солид теперь ощущала тамошнее ровное и плоское пространство не как объём, а как игровое поле, разложенное в ожидании долгожданной встречи.

Нужны были особые усилия, чтобы не смотреть сквозь стены, а за каждым пони тянулся отчетливый след пройденной им дороги, и общественный транспорт был слишком медленным и неэффективным, когда хватило бы и девяти шагов — просто в иную сторону.

Разуму Солид было чем заняться, и он с жадностью поглощал новые проблемы и вопросы, подбирая к ним ответы. Она решала задачи по обустройству — как сектора, так и себя в нём, встречала гостей и будущих жителей сектора, проводила учения по эвакуации на случай выбросов Красной — здесь, к сожалению, тоже были эти выбросы. Каждый цикл она ощущала, что знает всё ещё куда меньше, чем хотела бы… но со временем начала понимать, что прошлое от неё ускользает, что она уже давно не отправляла писем за границу 14-S. На самом деле, за всё это время, из всех отправленных ею писем, лишь одно письмо она отправила за пределы своего нового дома. Оно было очень коротким и несмотря на это запутанным, заканчиваясь той же строкой, что и начиналось.

Иногда это беспокоило, но почти всегда лёгкая растерянность уходила, стоило направить разум на очередную проблему. Мелочи растворялись в прошлом, обычная дорога домой требовала неослабного внимания, и жизнь была почти бесконечна — в прямом смысле. В 14-S было почти невозможно окончательно умереть, и всё достаточно похожее на живых существ было склонно оживать само по себе. Тем вернее, чем более драгоценны и важны такие вещи были для пони, вольно или невольно будившей в них жизнь своим желанием. Самым простым способом сделать так, чтобы кукла не ожила, было просто не играть с куклой, а лучше всего — не делать её.

Конечно, это была не совсем настоящая жизнь. Те, кто однажды погиб в 14-S, носили браслеты в фиолетовых тонах как молчаливое напоминание, что, выйдя за границы сектора, они могут бесследно исчезнуть.

О своём запросе к Чёрной Луне — о просьбе быть Её Вестником — она забыла точно так же. Ответ пришёл много времени спустя, уже после того, как Солид Лайн увидела в тёмном стекле терминала яркое сияние собственных неоново-зелёных глаз, и не смогла вспомнить, какими именно они были раньше. Другими — и на этом память кончалась.

>>>Возможно, ты уже Вестник. Наверное.

Письмо пришло от Чёрной Луны… но было написано на общем языке.

Солид знала, что Чёрная Луна никогда не пользовалась общим языком в переписке.

Солид погладила кошку и ответила не касаясь клавиатуры, просто дотянувшись до терминала разумом:

>Слишком неопределённые слова для Луны. Простите грубость вопроса, но… верно ли, что Луны могут лгать в письменной речи?

Ответом был зелёный символ истинной письменности, той, что ни от кого не требует знать язык, но тем не менее понятна всем видящим, и Солид тоже поняла: Луны не лгут.

Технически, это всё ещё был не ответ. Зато — именно такими знаками Луна отвечала — другим, не Солид. Для Солид это был первый разговор с Ней.

>Тогда почему я этого ещё не знаю? Разве не должно быть какой-то церемонии вступления? Простите, я правда не знаю, как именно Вы принимаете в Вестники. Например, где я получу отличительный знак, форму или доспехи?

>>>Там, где всё это тебе нужно. То есть, нигде. Но я действительно не знаю, Вестник ты или нет, в будущем или теперь, здесь или где-то.

>Как мы с вами можем это узнать?

>>>Приходи на встречу. Никому не говори о встрече. Вот адрес. Если скажешь, встреча не состоится.

Солид обняла кошку покрепче, взглянула на экран, потом в ярко-зелёные глаза кошки. Такие же, как у неё. Это можно было бы назвать семейной чертой, но Солид всё ещё не могла вспомнить настоящий — или, может быть, прошлый? — цвет своих глаз.

— Мы пойдём?

Сигнал — то есть, Сигнал Лайн, реимплант погибшей тёти — отчётливо кивнула.

Солид хихикнула:

— Даже если это не Луна… то, наверняка, будет интересно и необычно. Правда?

Кошка ткнулась носом в её нос.