Триада Лун: Сбор обломков

Глава сорок седьмая: Переход

💡💡💡

Они оттягивали момент чуда как могли, но ждали и предвкушали его в каждом ударе сердца. За чаем, оладьями и сэндвичами, делясь историями и радуясь долгожданной встрече. Блэклайт изобразила обморок когда ей сказали, что в ней и в её друзьях всё это время скрывались осколки Шестерых, но уже через треть доли широко улыбалась, слегка разогнув очки. И — уже не так театрально — жадно ловила каждое слово Джентл Тач, особенно на эту тему.

Скромные осколки. Неяркие, так поняла Блэклайт. Даже педантичной Чёрной Луне пришлось бы постараться чтобы заметить их. Мелкие — это не произнесли вслух, но всем было понятно.

Она видела, как фыркнула Дартлайн; Плам Джем хихикнула, будто бы над шуткой, понятной только ей. Да, рядом с Вестниками они были — просто маленькие пони, вздохнула про себя Блэклайт.

Она промолчала. Но удар спустя Джентл Тач повернулась к ней и тепло её улыбки растопило твердый камень зависти в груди Блэклайт без следа.

Они продолжили ждать.

Луны, треугольником охватив горизонт, тоже словно замерли. Сторм, молча выбравшаяся из пилотской кабины несколько позже и лёгким наклоном пригласившая кошку на спину, иногда усмехалась сквозь визор шлема, но не торопила их. Её появление вызвало несколько вопросов у Вестников, но «Каждый выбирает сам», сказанное ею с лёгкой иронией, послужило достаточным ответом, хоть Кёсори и фыркнула.

Кёсори успела рассказать — в красках и деталях — о своей работе на участке, о том как они с коллегами выслеживали жеребёнка в полузатопленном подземном лабиринте, опоздали и нашли граничника, как это привело к короткой, но полной романтики встрече с уличным художником-портретистом в небольшом поселении у самого океана на кромке Сети. И почему из-за этого Кёсори пришлось покинуть комиссию по оценке творений.

Дартлайн довольно успешно делала вид, что ей неинтересно, но дёргающийся хвост выдавал её с головой. Блэклайт вела заметки. Плам Джем подливала Кёсори газированный кофейный напиток. Кёсори едва заметно улыбалась искреннему восторгу слушателей, и её жемчужное сияние, изредка и ненадолго утихая, никогда не гасло.

Джентл молчала. Постепенно все пони собрались вокруг неё и рядом с ней — её приглушенный оранжевый цвет не развеивал темноту, в отличие от пламени Кёсори, но он был, был живым и надёжным, как ухоженный яблоневый сад, где почти все деревья видели детство пони, что любуются ими, и будут плодоносить после них. Рядом с Джентл, так чувствовала Блэклайт, не могло случиться ничего плохого, их страхи забыли пригласить на эту встречу. Не так явно, как Кёсори, но Джентл тоже была Вестником, и Блэклайт тихо завидовала и ей тоже. Они не мешали постоянно вклинивающейся в беседу Плам, с улыбкой выслушивая её ответные не столько рассказы, сколько впечатления о том, как прекрасен мир.

Потом кончились бутерброды, Белая Луна зашла за горизонт, и Плам аккуратно свернула скатерть.

Чуда не случилось. Не случилось его и тогда, когда они, неловко поднимаясь по крутым ступенькам и подстраховывая друг друга, зашли в чуждый корабль; Дартлайн влетела среди последних, убедившись, что никто не упал. Когда все шестеро, вместе со Сторм, встали над капсулой с желтовато-серой спящей единорожкой внутри — не случилось тоже. И даже когда по совету Блэклайт они положили на крышку капсулы передние ноги, на три удара соприкоснувшись ими — не мелькнуло ни разряда, ни магии, ни искры озарения. Неловкая тишина под равнодушным белым электрическим светом, в котором почти терялось пламя сердца Кёсори.

Блэклайт попробовала позвать тени по именам, но она так же отличалась от Твайлайт, как обрывок черновика от изданной книги; она знала это и понимала это, и в ответ не услышала даже молчания. Вестники, пошептавшись, нехотя признали, что с тех пор как вернулись с небес, не слышали и не чувствовали ничего от своих теней. Джентл Тач добавила, что не то чтобы те исчезли, но — по следам и едва слышным отголоскам не совсем своих чувств — Шестеро закрылись за дверьми в их душах, которые Вестники не в силах были даже увидеть. И не желали говорить с Красной, как не желали и прямо говорить «нет».

На выходе из корабля Джентл Тач ненадолго запаниковала, что кто-то, видимо, утащил флакон «Путеводного звездопада», но Плам Джем, ткнув её кончиком копыта в нос, просто сказала, что всё хорошо и всё в порядке. Примерно девять ударов Джентл была в совершенной растерянности, даже не зная, что сказать, хоть изредка и пыталась, но потом быстро помотала головой и беззвучно фыркнула:

— Я даже не буду об этом думать.

— И правильно, — сказала в ответ Блэклайт.

Они не особенно знали, что делать дальше. Дартлайн спросила, зачем вообще вызывать Красную, обращаясь к пегаске, и та начала было говорить — но вместо неё чуть извиняющимся, тихим голосом ответила Джентл:

— Не против, если я отвечу? Идея моя, значит, и вопрос тоже ко мне.

Дартлайн взглянула неодобрительно, но не возражала. Джентл заговорила не сразу, явно подбирая слова:

— Это внутри меня — в двух смыслах, если не больше. Ещё с тех пор, как я была ранена Красной, я хотела знать, какого сена. За что меня стали так ненавидеть, и что я сделала, чтобы заслужить эту ненависть. Я хотела это даже не узнать… а почувствовать, понять и принять.

Она помолчала.

— В долгих снах в госпитальном секторе я бежала за Красной, потом теряла её из виду, и не оставалось никого. Ни Красной, ни других пони, только… но потом сны забылись. И не вспомнились бы, но недавно моя особенная пони сказала, что она не отказалась бы поговорить с Красной. Потому что для неё тоже, наверняка, есть надежда, есть какой-то путь к исцелению. Кёсори, огонёк мой в море сомнений, я же правильно понимаю твои слова?

Серовато-белая пегаска степенно кивнула, но не проронила ни слова.

— Мне кажется, это всё из-за боли, — продолжила Джентл. — Пони делают много глупых и странных вещей из-за боли. Если так, то я смогу её облегчить, хотя бы попытаюсь. Если нет, то я хотя бы спрошу, за что. И мне кажется, Луны одновременно и хотели бы, чтобы мы это сделали, и не могут разрешить нам это впрямую. Пока мы были под их светом, мы… тоже были в общем не против встретиться с Красной лицом к лицу… но Кёсори прямо заговорила об этом только в убежище, и не раньше. А Солид Лайн отказалась быть оружием против Красной… и, я почти уверена, она тоже была бы на нашей стороне. И если бы дело было только в этом, мы пошли бы на ритуал вдвоём или втроём, но… мы — носители Шестерых, и это тоже должно что-то значить. Они за свою жизнь встретили и победили многих монстров, и не всегда силой оружия, правда, Блэклайт?

Та кивнула:

— В среднем, в семи случаях из девяти они решали проблемы с помощью переговоров и компромиссов.

Джентл неловко улыбнулась:

— Так что… я вижу дверь, в которую не смогла войти в детстве, и не хочу пропустить её на этот раз. И буду благодарна, если вы — все, кроме, может быть, Дартлайн и Плам Джем — последуете за мной.

Дартлайн неопределённо фыркнула и пробурчала:

— Ну, спасибо за ответ, хотя не очень-то и убедительно. Но я Блэки не оставлю.

Когда Блэклайт предложила вызвать Красную немедленно, мрачное молчание словно бы сгустилось ещё больше. Несколько голосов попросили её повторить, и она повторила. Её попросили изложить мысль подробнее, и она изложила:

— Вы в любом случае собираетесь её вызывать, хоть это и самоубийство, так? У вас нет никакого запасного плана, нет схемы отступления, нет защиты. Вы не рассчитываете её победить, вам нечем её побеждать. Вы просто хотите предложить ей мир, как сделали бы Шестеро. Тогда незачем откладывать план на будущее, никакое будущее ничего не изменит. Вы уже не станете ни осторожней, ни оснащённей. Есть Флаттершай с нами, или нет, тоже не важно. А у меня есть зеркало. Может быть, единственное, что разбудит Флаттершай — это Красная. Конечно, мы можем попытаться разбудить её другими способами… но зеркало у меня уже есть, понимаете? Так что… давайте сделаем это.

Что с нею в целом согласны, Блэклайт поняла сразу. Полировка технических деталей и вопросов транспорта заняла больше доли.

Сторм настояла, чтобы ритуал проходил в отдалении от жилых секторов, лучше всего в убежище. Так звучала первая из двух существенных поправок. Вторая — что Сторм будет наблюдать за местом ритуала издалека, «чтобы задокументировать вашу гибель. И потому, что я седьмая из шести, в такое время для меня никогда нет места». Джентл и Плам, совместно надувшись, вынудили её также добавить «и, может быть, чтобы потом вытащить вас».

Взлётную полосу для чужого корабля они проложили совместными усилиями. Грубая обработка рельефа, подбор материалов для покрытия, обжиг и выравнивание поверхности закончились быстрее, чем готовились на словах, тем более, что полоса должна была выдержать всего один взлёт. Дартлайн, посматривая на них искоса, всё же победила пегасью лень и пригнала освежающий ветер, а большего от неё никто бы и не просил. Зато она была вполне впечатлена инструментарием Сторм и мощью её магии — как и многие гости парка, в восторге и ужасе наблюдавшие за процессом. Блэклайт убирала мусор, Джентл эвакуировала малые живые создания почвы, а Плам Джем мурлыкала тихую ритмичную песню, и это было едва ли не важнее всего остального — с песней они были не группой едва знакомых случайных встречных, а слаженной командой.

Перед взлётом надо было позаботиться об одном аксессуаре. До своей однокомнатной квартиры Блэклайт шла одна, попросив пони не провожать её. Более конкретно, аксессуаром было незамутнённое зеркало, которое в своё время не очень хотели лицензировать. Блэклайт пришлось подписать обязательство, что зеркало действительно необходимо для исследований и вложить в тот же конверт копию назначения Лун. К счастью, с дополнительными вопросами к ней пришли лишь один раз, и разговор не вышел за пределы её комнаты.

Единорожка вынесла зеркало из комнаты не сразу, с трудом и едва не роняя со спины — оно почти не пролезало в дверь. На самом деле ей не помешала бы помощь, тем более что для поникинеза оно было слишком большим. Но совершенно не хотелось показывать посторонним беспорядок, пыль и кучи мусора по углам.

Сторм ждала её у выхода на улицу, и зеркало беззвучно исчезло в рюкзаке на спине её скафэквина; зелёная единорожка приняла груз не моргнув и глазом, и зеркало не столько влезло в сумку, сколько растворилось в ней, как кусок сахара в чае. На обратном пути Блэклайт пыталась выспросить, одобряет ли Сторм их затею, и добилась только:

— Нет, но я сделаю всё, чтобы у вас получилось. Мы не враждуем с Красной, но если у вас получится — то замечательно, а если нет, мы поймём, как делать не надо. — Сторм помолчала, потом чуть виновато добавила, — На самом деле я вам сочувствую и мне будет вас жаль, но я устала. Как, наверное, устали и Шестеро. Если у вас получится хоть что-то, вы облегчите бремя мира. А если нет, ваша смерть освободит осколки для следующего перерождения, ускорит его, и тогда мы попытаемся ещё раз, если успеем. Как бы то ни было, я буду о вас помнить.

Перелёт до убежища почти не занял времени в сравнении с этой прогулкой, хотя Блэклайт долго не могла отдышаться от перегрузки на взлёте — как единорожка поняла, прислушавшись к кораблю, для него этот маршрут был едва ли не прыжком в длину, быстрым, мощным и очень коротким.

Поначалу Вестники спорили, стоило ли втягивать Дартлайт и Плам. Но, во-первых, Джентл Тач уверенно подтвердила, что эти двое тоже несут искры Шестерых. Кроме того, Блэклайт, сердясь и чуть не плача, сказала, что Плам едва ли не больше Пинки Пай, чем сама Джентл. И, что важнее всего, Дартлайн и Плам обе сказали, что если уж встречать Красную, то вместе, и они не оставят Блэклайт в одиночестве. Как бы юны они ни были, они не только вошли в граничный возраст, но и преодолели его. Хватило бы и первого перехода, но после второго право решать за себя становилось абсолютным.

Кёсори почти долю пыталась отговорить их и напоминала, что это опасно и почти наверняка смертельно — никто и никогда не возвращался от Красной целым и невредимым. Безуспешно. Впрочем, был один — неуютный, формальный — повод для их участия. Говорить о нём лишний раз было не надо, потому что все знали и так. Именно восемь, как и четыре, было числом Красной.

Не было и энергии, чтобы сместиться на изнанку, так что оставался лишь один вариант: призыв из реальности, с риском повредить ткань мира и выпустить в него Красную. Впрочем, Сторм сказала, что у «регионального центра разрешения проблем» есть отработанные и уже применявшиеся в деле спецпротоколы для подобных случаев, тем более рациональные, что сектор проведения ритуала и так практически необитаем.

Поэтому кровь для ритуала дали все, даже Сторм и Сигнал. Джентл едва слышно шепнула и Плам, чуть сбившись, повторила за ней:

Из никогда и ниоткуда
явись: наполню кубок
твой я алым.
Разбей его; открой мне путь
там, где осколки прорастут
тропой солёной и пустой
нырну с немолчным роем
к тебе в бокал.

Плёнка их крови растеклась по зеркалу, поверхность пошла волнами, но ничего не изменилось, кроме волны слабости, опустившейся призрачным грузом на спину Блэклайт. Отражения смотрели на них пристально и чуть испуганно — точно так же, как и сами пони. Капсула Солид Лайн внутри зеркала была так же тиха и безразлична, как и перед ним.

И всё же, что-то было не так. Вслушавшись и всмотревшись, Блэклайт поняла.

Ни на ком из отражений не было марки.

А на звёздном небе — которого, конечно, не могло быть в убежище — ни единой Луны.

И — вдалеке, позади за ними, ровно шумел океан.

Блэклайт зажгла на кончике рога небольшой шарик серебристо-белого света, чтобы лучше видеть. Подошла ближе к Кёсори Стрик, взглянула на неё снизу вверх, поймала ответный кивок. Отражения повторили её магию, её шаг и её взгляд, но каждый раз — с небольшой задержкой, и синяя магия Блэклайт по ту сторону зеркал была чуть иного оттенка, чуть темнее, чем стоило бы.

Подождав и убедившись, что Красная не намерена к ним выходить, пони выстроились в две колонны, не сговариваясь поставив Блэклайт и Кёсори во главе. Для третьей в ряду не было бы места по ширине зеркала.

Блэклайт поёжилась и почти собралась было передумать; но Кёсори Стрик, укрыв её крылом, мягко и настойчиво повела к зеркалу.

Ближе, ближе… и внутрь.