Найтмер и я

X – Разделенные

Начинался день. Нет, не так, правильнее будет сказать, начиналась ночь. Я проснулась с первыми сумерками и, протерев глаза, разглядела воодушевленное лицо Найтмер над собой.

— Доброе утро! — поприветствовала она. — Пора поднимать луну!

— Знаю, знаю, — промычала я сонно.

Мне не хотелось вставать. Не хотелось ничего не делать. Впервые это ощущение появилось где-то месяц назад и с тех пор только крепло. Почему оно возникло, для меня до сих пор оставалось загадкой. Какая-то ничем необъяснимая апатия.

— Луна, если бы сестра увидела, как ты ленишься, ей бы стало очень стыдно за тебя.

— Секундочку, я сейчас…

Зевнув, я села на кровати, свесила задние ноги и, наконец, встала. Селестия на пару с Найтмер могут мною гордиться.

— Скорее! — подгоняла Найтмер, нетерпеливо гарцуя на месте.

Мы вышли на балкон. Последние всполохи вечернего солнца исчезли за горизонтом, и небо окрасилось в приятный темно-лиловый цвет. Я растормошила заспавшуюся луну — как минутой ранее растормошила меня Найтмер, — и она, плавно взойдя на небо, омыла Эквестрию серебром. Хорошо, теперь звезды… Расставив их, я выдохнула. Это было немножко утомительно, хотя и заняло меньше времени, чем обычно. Глядя на получившийся вид, я невольно вспомнила о моей верной зрительнице. Прошло уже несколько недель, но она так ни разу не появилась на пороге замка. Должно быть, я сильно обидела ее. А впрочем… все равно смотреть тут больше не на что.

Я поймала на себе обеспокоенный взгляд Найтмер.

— Прости, Луна, — сказала она. — Я правда думала, что станет лучше, но в итоге лишь дала тебе ложную надежду.

Я пыталась следовать ее совету — прикладывать больше стараний, веря, что это поможет вернуть интерес пони к звездам. Однако ничего не изменилось — и я разочаровалась окончательно. Из-за этого Найтмер считала, что обманула меня, и чувствовала себя виноватой.

— Ты пыталась помочь.

— Благодаря моей «помощи» ты стала еще несчастнее, чем раньше, — поникли ее уши. Она отвела взгляд и ссутулилась.

— Мне достаточно и того, что вы с Селестией остаетесь моими зрителями.

— Достаточно ли? Искупавшись однажды во всеобщем внимании, не так-то легко смириться со всеобщим безразличием…

Я шумно выпустила воздух через ноздри.

— Я не Селестия, я никогда не любила внимание.

— Сие есть иной вид внимания. Признание.

Мне нечего ей возразить. Найтмер права. Она понимает меня лучше, чем сестра. Даже лучше, чем я сама. Она читает меня как открытую книгу, и временами это немного раздражает. Но злиться на нее из-за этого? Нет, не могу. В конце концов, ведь я сделала ее такой.

— Прости, — снова говорит она. — Дурная привычка.

— Дурная привычка — извиняться по любому пустяку.

Я прятала чувства от всего мира, но не могла спрятать их от Найтмер. Даже если бы очень захотела. Может, оно и к лучшему.

— Зачем ты их прячешь, Луна? Ведь это глупо.

— Не глупо… Так надо. И я не хочу спорить об этом.

Не знаю, показалось мне или нет, но во взгляде Найтмер промелькнула жалость. Она промолвила:

— Хорошо. Не будем.

В купальнях мы встретили Селестию. Похоже, она дремала, и мое появление разбудило ее.

— Доброго утра, — улыбнулась мне сестра, ведя неравную борьбу с тяжелыми веками.

— Спокойной ночи, — усмехнулась я, считая сию остроту забавной. Селестия тоже выглядела забавно: — Ты похожа на слизняка, который наконец-то дополз до своей норы.

— Я и чувствую себя слизняком… — отвечает она. — Неповоротливым, медлительным слизняком, что совсем не против раствориться в этой горяченькой воде.

Я принялась умывать лицо, как вдруг услышала:

— Луна, ты не сердишься?

Ее вопрос меня поразил. Не послышалось ли? Вода, может, попала в уши? Я вытерла глаза и посмотрела на Селестию:

— С чего бы вдруг?

— Иногда мне кажется, что работа не только съедает все мое время, но с недавних пор помыкает мной, как кукловод — куклой. Я хотела составить тебе компанию сегодня вечером, может быть, ты бы снова поучила меня, как правильно прицеплять звезды к небу… но Балтимэйр мне не позволил…

Найтмер, стоявшая рядом со мной, шепнула:

— Скажи ей. Когда еще у вас появится хорошая возможность поделиться чувствами? Не держи их в себе.

Ее взгляд прямо просил, чтобы я сделала, как она говорит. Но вопреки этому я сказала:

— А я пропадаю в царстве снов ночи напролет. Мы принцессы. Долг превыше всего остального.

Это были не мои слова. Это были слова Платины. И я продолжала повторять их и себе, и всем вокруг, как попугай. Вот только попугай, в отличие от меня, не понимал их значения.

— Да, сестренка, — говорила Селестия, немного помолчав. — Ты права. Долг превыше всего.

— Скажи, Луна. Пожалуйста. Не скажешь сейчас, потом станет только хуже. Ты ведь сама понимаешь.

Перестань, Найтмер. Подумаешь: пони потеряли интерес к моему творчеству. Не всегда же мне удивлять их, это в принципе невозможно. Пустяк. Я смирилась. Я справлюсь! Справлялись же правители до меня. Чем я хуже них?

— Дело не в том, хуже ты или лучше… Луна, почему я должна тебя упрашивать?

Не знаю, не упрашивай. Ты же видишь, что я стою на своем.

— Ну а я буду так же упрямо стоять на своем. И знаешь, что я скажу, Луна? Ты совсем себя не уважаешь.

Я зашла в горячую воду, задержала дыхание и опустилась в нее с головой. Она жгла тело, но подобная мелочь меня совершенно не волновала. Наступила благая тишина: Найтмер не было слышно — только глухой шум воды. К сожалению, это не продлилось долго.

— Грубиянка, — донесся до меня обиженный голос. — Я помочь тебе хочу.

Но мне не нужна помощь. Сказала же — справлюсь сама.

— Тогда зачем существую я?

…Если бы я только знала, из-за чего появилась Найтмер. Не могло же быть дело в одних моих эмоциях.

— Луна. Поговори с сестрой! — то была не просьба. То был самый настоящий приказ!

От изумления я распахнула глаза, увидала перед собой размытое черное пятно, поняла, что задыхаюсь, запаниковала, хлебнула воды и, наконец, высунула голову на воздух, откашливаясь.

— Луна? — послышалось справа. — Ты в порядке?

Когда я повернулась к Селестии, то увидела, что она не на шутку испугана. Кашлянув еще разок, я ответила:

— Абсолютно. Не подрассчитала немного, — и поспешила спросить: — Ты говорила про Балтимэйр… Что там случилось?

Селестию смутила резкая смена темы. Она ответила после короткой паузы:

— Ураган.

— Это ужасно! Никто не пострадал?

— Нет, к счастью, нет. Но многие напуганы.

Я знала, чем сие обернется до меня. Буду выслушивать, успокаивать, подбадривать, заверять… Вдруг я почувствовала себя какой-то уязвимой, мне захотелось прижаться к Селестии и поведать ей обо всем. Мгновение. Всего лишь на мгновение помутился рассудок, атакованный словами Найтмер, но затем я взяла себя в копыта. Это слабость. Принцесса должна быть сильной.

— Не слабость сие, а глупость — и не что иное, как глупость! — в сердцах воскликнула Найтмер.

Знаете, я вдруг подумала… Моей твердолобости просто нет предела. Я никогда не слушала Найтмер — ни тысячу лет назад, ни сейчас. Ничего не изменилось. А ведь раньше она говорила правильные вещи… Как Найтмер только не бросила меня с моим-то к ней отношеньем? Она и хотела временами, но попросту не могла. Тяжело со мной.

Искупавшись, я пожелала сестре приятных снов и вышла из купален. Меня ждала работа. Много работы, судя по словам Селестии. Но прежде чем приступить к ней, я хотела показать кое-что Найтмер.

Миновав несколько лестниц и коридоров, я оказалась в комнате, покрытой мраком. Вездесущая пыль защекотала нос, отчаянно захотелось чихнуть, но я сдержала себя, понимая, что если все-таки чихну, то начнется кошмар. Мы с сестрой давно сюда не заходили, а больше про сию комнату никто, кроме нас троих, не знал. Я зажгла рог, и мягкий свет очертил невысокие полки, на которых покоились различные свитки. Несмотря на то, что комната долгое время была заперта, и в ней не было окон, воздух не был затхлым, а напротив, отчетливо пах свежестью, которую приносит прошедший дождь, — пах магией. Полагаю, вы уже догадываетесь, что хранили в себе свитки, и что это была за комната.

— Зачем мы пришли сюда? — озадаченно спросила Найтмер. Она делала вид, что не понимает, хотя могла слышать мои мысли. Поначалу я считала сие странным, но со временем осознала, что так она не дает мне заскучать. Если бы она не притворялась незнающей и не задавала вопросов, на которые знает ответы, между нами было бы гораздо больше молчания.

— Ты раньше не бывала здесь. Мне захотелось показать тебе это место.

— Только лишь из-за этого?

— Конечно нет.

Найтмер поглядела на свитки, покоившиеся на полке.

— В них записаны разные заклинания, — рассказывала я. — Для защиты… для нападения. К счастью, нам давно не приходилось их использовать. И надеюсь, больше никогда не придется.

— Пусть сия комната утонет в пыли, да? — усмехнулась Найтмер, но тут же посерьезнела, заметив, что я не разделяю ее веселого настроения.

— Одно время на свободу Эквестрии покушались с завидным постоянством. Мы никогда не преследовали цели расширять свои владения, мы просто хотели жить в мире, хотели процветания королевства. И все равно находились те, кто считал нас слабыми, а наши земли — лакомым кусочком, который было бы неплохо присоединить к своим границам. Мы с сестрой показывали им, на что способны аликорны. Враги не ведали, что солнце и луна движутся по небосводу благодаря нам… но, в конце концов, до всех дошло, что нас лучше не трогать.

Найтмер обратила внимание на кристалл размером с копыто, что лежал на небольшой подушке на столе, вместе с другими предметами, сохранившимися после… стычек с врагами. У меня язык не поворачивался называть те конфронтации войнами.

— Это… трофей?

— Не трофей. Скорее напоминание. Сей кристалл из Кристальной империи. Вон тот коготь обронил вожак алмазных псов. Тессеракт остался после Дискорда, частичка его хаоса сохранилась в нашем мире даже несмотря на то, что мы заточили его в статую… Я еще долго могу перечислять, у каждого предмета своя история.

— И мораль всего?..

— Что всегда есть проблема куда важнее, чем моя личная.

— Так значит, ты все-таки признаешь, что у тебя она есть? — Найтмер посмотрела на меня внимательно.

— Нет, — ответила я, заколебавшись на мгновение. — Такого я не говорила.

— Верно, не говорила. Но, тем не менее, ты все же привела меня сюда и пытаешься доказать мне одну свою идею, которую почему-то считаешь неопровержимой истиной… Луна, ты противоречишь сама себе.

Я смолчала и углубилась в комнату.

— Опять убегаешь от ответа? Знаешь, если ты продолжишь игнорировать проблему, сама собой она не исчезнет.

Свет от рога обозначил два манекена у стены. На одном, что побольше, покоилась броня сестры, на втором, что поменьше, — моя. Я аккуратно провела копытом по синему нагруднику, стирая пыль, и по центру стало видно серебряный полумесяц. В некоторых местах виднелись царапины и следы въевшейся магии. Вид моих доспехов всегда вызывал во мне трепет, и трепет сей был связан со страхом. Облачаясь в них каждый раз, я спрашивала себя: почему мы должны делать это? Почему нет иного способа защитить страну, кроме как показать силу? Почему соседи вечно выдвигают требования, вечно нарываются на ссору, вместо мирных переговоров? Было наивно задаваться подобными вопросами…

— Еще одна необходимость, — пронзила меня взглядом Найтмер. — Еще одна вещь, которая заставляла тебя идти против самой себя.

— Я ненавижу ссоры.

— А кому они нравятся?

— Нашим соседям, похоже. — Я посмотрела себе под ноги. — Мы ссорились с Тией, когда были маленькими, но мы никогда не злились друг на друга подолгу. Мы могли поругаться, а уже через час снова играть вместе как ни в чем ни бывало.

Я верила, что ничто не может нас рассорить. Что наши узы не перерубит ни один меч на всем белом свете.

Найтмер, наконец, перестала глядеть на меня и обратила взор на броню.

— Надела бы ты ее снова, если бы враги вновь заявили о себе?

— …Конечно.

— В твоем голосе не слышно уверенности.

— Мне бы в любом случае пришлось. Пони полагаются на меня.

— «Пони полагаются»… — закатила глаза Найтмер. — Я слишком часто слышу сию фразу. Ты оправдываешь ей абсолютно все.

Она снова права.

— Смотри, Луна!

Я всего лишь закрыла глаза на мгновение, а Найтмер уже стояла передо мной в моей броне.

— Как тебе?

Немного сбитая с толку я сказала:

— Мне кажется, она прекрасно дополняет твой образ.

— Прямо-таки! Ты льстишь мне.

— Нет, правда, было бы тут зеркало, ты бы согласилась со мной. Слушай, а ты можешь сделать себя повыше? Ну, как Селестия?

— Вот так?

— Да!

— Как-то странно я выгляжу…

— Нет, ты замечательна! Самая настоящая Королева Ночи! Твой вид так и говорит: «Бойтесь враги! Я не позволю вам навредить Эквестрии!» Ты выглядишь грозно, но… по-хорошему грозно. Благородная защитница своего народа.

Такой я временами представляла себя. Пони, за чьей спиной можно укрыться. Селестия не раз принимала удар на себя, дабы уберечь меня… а я не могла сделать то же самое для нее. Наверно… сие есть извечная беда всех младших сестер и братьев.

— Может, я была Селестии обузой? Сама она никогда не признает, если прямо спросить ее…

Я взглянула Найтмер в глаза, надеясь увидеть в них ответ.

— Я не знаю, Луна. Не смотри на меня так.

— Конечно. Откуда тебе знать… ты просто отражение моих чувств, — вздохнула я.

Селестия всегда принимала основной удар на себя. И я старалась изо всех сил помочь ей в ответ. Так было, когда мы играли детьми, так осталось и по сей день, когда безобидные снежки заменили штуки пострашнее да поострее.

Я вышла из комнаты и заперла ее. Некоторым вещам лучше оставаться в пыли и мраке. В ответ на эту мысль Найтмер, стоявшая в нескольких шагах от меня, как-то неодобрительно покачала головой. Я сделала вид, что не заметила, на что она громко фыркнула.

Вернувшись в покои, я притворила дверь на балкон, после чего легла на пушистом ковре, стянула одеяло с кровати и укрылась им. Почему-то сегодня мне захотелось полежать на полу, не знаю. Кошки тоже порой предпочитают пол лежанке. Не ищите тут какого-то потаенного смысла.

Найтмер, уже вернувшая себе прежний облик, сказала:

— Было приятно с тобой поболтать, хоть ты и продолжаешь настойчиво игнорировать мои советы, — и исчезла, не позволив мне ответить.

Цокнув языком, я переместилась в мир снов. Тысячи разноцветных звездочек возникли вокруг меня. Они ежеминутно подмигивали, сверкали, исчезали и появлялись вновь. Здесь было тихо, как ни в одном другом месте в мире.

Я коснулась копытом первой звезды, налившейся темным, как чернила, цветом, — верный признак того, что предо мной кошмарный сон, — и оказалась в дремучем лесу. Было так тесно от столбов, что даже мне, не страдающей клаустрофобией пони, стало очень неуютно. Кроны закрывали солнце, лучи едва-едва пробивались сквозь листья.

Где я? И где хозяин или хозяйка сна?

Не успела я выстроить в голове какие-либо предположения, как листья зашумели. В их громком шепоте слышалась приближающаяся угроза. Земля задрожала, раздался страшный треск, поднялся ветер. Что-то огромное буянило где-то впереди. Я расправила крылья и рванула вверх. Продравшись сквозь ветки, которые как будто специально препятствовали моему продвижению, как будто пытались отчего-то меня уберечь, я зависла над кронами и увидала его. Исполинский ураган, протянувшийся до самого неба, вырывал столетние деревья с корнем, словно травинки, и изрубал их в щепки. Он терзал лес, как обезумевший зверь.

Посреди всего этого ужаса до моего слуха донесся детский плач. Не спрашивайте меня, как я услышала его, — это ведь сон, где все живет по своим законам. Будучи той, кто имеет полную власть над чужими снами, я быстро расправилась с ураганом. Я низвела его в ничто, не осталось даже легкого ветерка, после чего полетела на непрекращающийся плач. Он как будто стал только громче, несмотря на мои старания. Похоже, ребенок попросту не замечал, что самое страшное уже позади.

Я заметила белую гриву в кустах и приземлилась рядом.

— Все хорошо, — сказала я так мягко, как могла. — Не бойся. Урагана больше нет.

Плач стих, послышался шмыг, кусты зашевелились, и из них вылезла кобылка с шерсткой цвета топленого молока. В ее глазах стояли слезы, она взирала на меня с дрожащими губами.

— Принцесса!

Она прижалась к моей ноге, крепко обняв ее. Я чувствовала, как отчаянно колотится ее маленькое сердечко. Бедняжка. Она никогда не забудет пережитый страх, он еще не раз будет преследовать ее во снах и наяву. Однако я не позволю укоренить ему в ее сознании. Я смягчу удар.

— Тише, тише, — приговаривала я, поглаживая ее по голове. — Я рядом. Больше не один кошмар не побеспокоит тебя.

Кобылка вытерла слезы с глаз.

— Я знаю, что это просто сон, но мне все равно страшно так, будто я снова оказалась там…

«Там»… Там — это где? Я опасалась спрашивать прямо, потому оставалось только гадать, что же она видела. Огромный ураган наталкивал на мысль, что она находилась очень близко к нему…

— Но теперь ты здесь, со мной, малютка. 

На ее лице промелькнула робкая улыбка. Ей потребовалось несколько минут, дабы до конца осознать, что она в безопасности. Кажется, успокоилась. Теперь можно было попытаться спросить, что произошло. Однако делать этого мне не потребовалось. Кобылка сама начала рассказ.

— Мы с друзьями играли в прятки, когда случился ураган. Он был так близко… в небе кружили пегасы, но они ничего не могли поделать… а потом появилась принцесса Селестия, и все прекратилось. Н-надо было слушаться маму!.. Никогда больше не пойду играть в лес…

— Твои друзья… с ними все хорошо?

Она кивнула мне.

— Я не могла пошевелиться от страха. Нужно было уносить ноги, но они как будто приросли к земле… Друзья привели меня в чувство, и мы спрятались в овраге.

— У тебя очень храбрые друзья.

— Но я…

— И ты тоже храбрая. Нужно много смелости, чтобы рассказать о своем страхе. — Я утерла с ее щеки последнюю слезку.

— Правда?

— Чистая правда.

Мне удалось приободрить ее.

— Твои друзья тоже сейчас напуганы. Пообещай мне, что поделишься чувствами и с ними тоже.

— Хорошо, принцесса Луна. Я так и сделаю!

— Помни: вы вместе, а он — совсем один.

Теперь можно было с уверенностью сказать, что кобылка пришла в себя. Больше этой ночью ее не потревожат кошмары.

Знаю, как это выглядит. Знаю, что скажет Найтмер: «Советуешь другим поделиться чувствами, но сама отказываешься сделать то же». И мой ответ и вам, и ей будет таким: не сравнивайте меня с этой малюткой.

Распрощавшись с ней и пожелав спокойной ночи, я вынырнула из сна и тут же отправилась в другой. Мне потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что предо мной снова отголоски происшествия в Балтимэйре.

Я вижу чей-то домик, скромный, но очень уютный на вид — прямо как тот, в котором раньше жили мы трое. Его сдувает сильнейший ветер, превращая в груду деревяшек, и у меня екает сердце. Вдруг он опять становится целым и невредимым — и опять ветер с тем же результатом. И так снова, и снова, и снова, пока, в конце концов, на его месте не остается чернеющая пустота.

Мне вспомнились снежные бури во время нашествия виндиго. Вспомнилось, как дрожали стены и как страшно выл снаружи ветер. Понятия не имею, как устоял наш хлипкий домишко. Какое-то чудо. Наверно, потрудился Старсвирл… Странно, что я задумалась об этом только сейчас, спустя много лет… Я отвлеклась.

Оглядевшись по сторонам, я обнаружила единорожку, беспомощно взирающую туда, где находился дом. Ее дом, по всей видимости. Она совершенно не замечала меня, поэтому я подошла ближе и коснулась копытом ее плеча. Она ахнула от неожиданности и посмотрела на меня:

— Принцесса… Ваше Высочество… я не ожидала…

— Можно просто Луна.

Она пропустила мои слова мимо ушей, видимо, задумавшись о чем-то на секунду.

— Я здесь, чтобы помочь. Пожалуйста, расскажи мне о том, что с тобой произошло.

— Что произошло? — в сердцах воскликнула она. — Наш дом разрушен до основания, а виноваты во всем бесполезные пегасы, что не умеют держать погоду под контролем! Они даже не извинились за то, что натворили! Сказали, мол, они не всемогущи, а природа иногда любит показать свою дикость! Конечно! Спихнем все на нее!..

Единорожка осеклась и залепетала:

— Нижайше прошу прощения, принцесса. — Куда вдруг подевалось все ее недовольство? — И как я только посмела кричать на вас…

Мне резко стало неприятно, и я сказала, лишь бы поскорее прервать поток извинений:

— Мы с сестрой найдем виновных, даю слово. И если кто-то из них был халатен…

— Накажете вы их, но дом уже не вернуть, — вздохнула единорожка. — Теперь, когда я выговорилась, я начинаю им немножко верить. Может, то и вправду была случайность, а нам не повезло. Но, принцесса, нам теперь негде жить!

— Я уверена, в городе найдутся добрые пони, что согласятся вас приютить…

— Но ведь это не может продолжаться вечно. И нам будет неудобно, нас целая семья… и детям нужен дом!

— Конечно. Мы позаботимся о вас, — пообещала я.

На лице единорожки отразилось облегчение:

— Спасибо, принцесса! Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Вы подарили мне надежду на лучшее!

Я вижу улыбку — а большей награды мне и не нужно. В этом мы с Селестией похожи. Я точно так же выслушаю проблемы пони и ищу решение. Разве что проблемы, с которыми мне приходится сталкиваться, куда меньшего масштаба — они личные. Несмотря на это, никто не воспринимает меня как друга, который выслушает тебя и поможет советом. Нет, все в первую очередь видят во мне принцессу. Это дистанция между мной и подданными, сократить которую мне не под силу. Я давно бросила попытки.

Пожалуй, только совсем маленькие дети не обращают внимания на регалии… Слабенькое утешение.

Ночь шла своим чередом. Я посетила еще три или четыре десятка снов, выслушала много разных пони. Это утомляло, если не физически, то морально. Подпитываясь одними улыбками, работать дольше, увы, не получится. Я задержалась на минуту среди звезд, дабы немного перевести дух, полюбоваться видом.

Спит ли сейчас Селестия? Не вижу нигде ее звезды. Должно быть, все еще работает… либо спит так крепко, что даже не видит снов. Вдруг у меня возникла необычная мысль — необычная потому, что прежде она не приходила мне в голову. Любопытно, можно ли создать сон? Мне захотелось проверить, что у меня получится. Ассистенткой в эксперименте будет, конечно же, Селестия. Надеюсь, она не обидится, что я не спросила ее разрешения.

Так, какой же сон ей показать? Что она любит? (Кроме меня, конечно же.) А, точно!

Рог засиял магией, когда я напрягла разум. Прямо перед носом зажглась звездочка. Долго, однако, она не продержалась и почти сразу погасла. Получилось? Трудно сказать. Спрошу сестру утром, увидела ли она что-нибудь.

— Не скучаешь тут одна?

Я дернулась от неожиданности, услышав голос Найтмер. Она стояла сбоку и взирала на меня невинным взглядом:

— Извини, что вторгаюсь. Мне показалось, что тебе нужна компания, ну и поэтому… Но если ты против, я уйду! Все-таки ты занята важным делом…

— Да ничего, оставайся.

— Обещаю, что не помешаю тебе, — обрадовалась Найтмер. — Буду смотреть в сторонке.

Следующий сон, который я посетила, оказался поразительно приземленным. Приземленным в том смысле, что я как будто вернулась в реальный мир. Здесь не было гиперболизированных образов или хаотичных, словно оторванных друг от друга, сценок — напротив, я увидела простой деревянный домик у реки. Ночь. Журчит вода. Стрекочут кузнечики в траве. Ничего сверхъестественного. Хозяин сна как будто не желал — или не умел — фантазировать, и по сей причине перенес частичку реальности сюда. Такие картины встречались мне редко.

Послышался мягкий всплеск. Я заметила силуэт, сидящий у реки, и приблизилась к нему. На меня посмотрели усталые морщинистые глаза.

— Принцесса? Разрази меня гром, не думал, что когда-либо в жизни удостоюсь твоего визита.

«Твоего»? Он только что обратился ко мне на «ты»?

— Чевой-то ты на меня так смотришь? С мордой что не так? Что морщин стало многовато и ничего не разглядеть — эт я и так знаю, да только ничего поделать не могу. Да ты присаживайся рядом, чего как не своя.

Я вернула челюсть на место — фигурально выражаясь — и последовала совету старика. Он держал удочку, поплавок дрожал на гладкой поверхности воды.

— Тебя что-то беспокоит? — перешла я сразу к делу.

— Да не то чтобы. Скучно ноне. Скучно, но зато спокойно и тихо, как в омуте. Мне не на что жаловаться на самом деле. А тя, принцесса, беспокоит чего-нить?

Сим внезапным вопросом он развернул разговор на сто восемьдесят градусов. К такому я не привыкла.

— Я что-то не так сказал? — заметил он мое замешательство. — Звиняйте в таком случае.

— Нет, не извиняйся.

…Просто это так непривычно!

Я хотела спросить, почему он себя так странно ведет, но в последний момент передумала. Побоялась, что если напомню про то, что я принцесса, то вся «магия» тут же развеется. Пусть остается так, как есть.

Вдруг поплавок с плеском исчез под водой, старик спохватился, дернул удочку, но было слишком поздно — рыба ускользнула.

— Ай, досада, — прокряхтел он. — Был бы здесь сынуля, вон он бы точно не упустил. Движенья у меня уже не такие резкие, как раньше…

Я начинала понимать, в чем проблема.

— Ты скучаешь по нему?

— А какой ж старик не скучает по своему дитю? Но он большой уже, семья, дети, вот и остается только, что вспоминать… — Он смотал удочку и положил ее на темную траву рядом с собой. — Любили мы вот так по ночам сидеть около реки и соревноваться, кто больше рыбешек поймает. Нам было весело, хоть мы почти не смеялись. Это всегда меня умиротворяло — рыбачить под ночным небом.

Моим небом… У меня чаще забилось сердце, я почувствовала благодарность к старику, но затем ей на смену пришло гадкое ощущение стыда. Я совсем перестала стараться над звездами, а ведь для него они были важной частью воспоминаний. Но заметил ли он перемену? Или, как Селестия, ни о чем не подозревал?..

— Могу ли я тебе как-то помочь? — спросила я, искренне желая помочь. Даже больше, чем всем пони до этого. Беда была в том, что я не имела ни малейшего понятия, как помочь.

— Сомневаюсь, принцесса. К этому однажды пришел мой старик, теперь моя очередь, а однажды придет и сын. Все закономерно.

Мне стало как-то грустно. Однако он, похоже, относился к сказанному совершенно спокойно.

— Да не расстраивайся, принцесса. Все не так плохо. Вернее, все очень даже хорошо. Ведь у сына просто замечательные жена и дети. Он счастлив, и это главное. А я уже дал ему все, что мог. Моя роль исполнена.

— Ты так правда думаешь? Или ты убедил себя? — спросила я ровным голосом.

Старик вздохнул. Взглянул на меня.

— Вы, принцессы, существа особенные, но думаю, мне годков все же будет поболе, чем вам. Потому послушай, принцесса: некоторые проблемы лучше оставить как есть. Да, я сильно скучаю по сыну, но меня все устраивает, покуда в его жизни все хорошо.

— Я поняла.

— Чудненько.

Мне было хорошо здесь находиться. Нагрудник не отягощал шею.

— Ты не возражаешь, если я побуду здесь еще минутку?

— Оставайся скок те угодно. Мне спешить некуда.

Найтмер села справа от меня, ничего не говоря. По ее взгляду я поняла, что она хочет что-то сказать. Старик, похоже, ее не видел.

Пробыла я здесь немного дольше, чем минуту. Ночной пейзаж притягивал, не хотел отпускать, но в какой-то момент мне пришлось сказать ему твердое «нет». «Бывай, принцесса, — сказал старик на прощание. — Спасибо, что навестила». Покинув сон, я ощутила себя так, как не ощущала уже давненько. Воодушевленной. Но в то же время сердце кусала тоска.

Признание. Я услышала его. Но почему сейчас? Почему не раньше, когда я так отчаянно желала услышать это от кого-нибудь, кроме сестры?

— Это был всего лишь один пони… — промолвила я, чувствуя, как к груди подступает холод. Нет, не вернусь… Не хочу разочароваться снова.

Найтмер легонько покачала головой:

— Выходит, я была права. Тебе нужно больше.

Было ли это наглостью с моей стороны? Не знаю. Нет, я не должна сейчас думать об этом. Впереди еще полно работы. Но старик… Он высказал верную мысль.

Меня все устраивает, покуда у подданных все хорошо.

---

Селестия потерянно взирала на мою дверь. На мгновение она забыла, зачем сюда пришла, но когда до пребывающего в полусне разума дошло осознание, сестра спохватилась и сказала себе: «Не получилось днем, однако сейчас нам никто не помешает». Она легонько постучала копытом в дверь и, не услышав от меня ответа, вошла в покои.

— Извини, если прерываю, сестрица…

Я ее не слышала. И не могла услышать.

— Гляжу, ты снова предпочла пол кровати. Хотела бы я узнать, что тебя толкает на это…

Она заметила, что у меня со спины сползло одеяло, и исправила сие недоразумение. Затем она пристроилась рядом со мною, точно так же поджав под себя ноги, и заметила:

— А ведь и правда, довольно удобно. Удобнее, чем кажется на первый взгляд. Я ведь не мешаю? — посмотрела она на меня.

Мои веки были сомкнуты. Я как бы спала, но на деле это не было сном. Мое сознание находилось в другом месте, тогда как в реальном мире осталась лишь оболочка.

— Как же это все выматывает, Луна… Это тяжело, но кто, если не мы с тобой, правильно? Никто и не говорил, что править будет легко. Но знаешь, как бы трудны ни были будни принцессы, я счастлива. Трудности делают меня счастливой. Я чувствую… что живу. Однако это не мешает мне иногда скучать по беззаботным денькам… — в ее мягкой усмешке я почувствовала горчинку.

Сестра как будто говорила со статуей. Впрочем, ее это, похоже, нисколько не волновало. Я чувствовала… она чувствовала безмятежность. Здесь она могла позабыть обо всех заботах. Здесь ее никто не достанет. Маленький островок тишины, где есть только мы двое.

Селестия заснула незаметно. Ей даже приснился сон, как она попала в сладкое королевство. Обидно только, что он резко оборвался на самом интересном месте, и наступила темнота.

А потом она проснулась. Ночь пролетела почти мгновенно. Селестия даже не ощутила, что поспала. В темноте она не могла различить, сколько показывают часы, однако внутренние часы подсказывали, что близится утро. Тут она услышала короткий стук в дверь.

— Я сейчас, — сказала Селестия неровным голосом, поднимаясь. «Служанка, наверное», — подумала она.

Я все еще пребывала в царстве снов. Сестра сонно улыбнулась мне:

— Я пошла. Не теряй.

Она угадала. В коридоре действительно стояла служанка. Вместо утреннего приветствия — «Ваше Высочество, нужно скорейшее ваше вмешательство, до нас дошли вести…»