Найтмер и я

VI – Сказка

Поговорить? О чем? Да еще в такое время? Рядом возникла Найтмер, ее брови сошлись в переносице:

— Селестия неспроста приставила к тебе стражницу. Она прекрасно знает, где ты была и что делала.

Глупости это. Даже если допустить абсолютно фантастичный вариант, что Селестия докатилась до слежки за собственной сестрой (а она бы не стала так делать, ибо это перечеркнуло бы наше едва установившееся доверие к друг другу), она должна была увидеть, что фестралов я собрала только за тем, чтобы извиниться перед ними, а не с целью строить козни у нее за спиной. Оставался лишь один логичный вариант.

— Тебе приснился плохой сон? — негромко спросила я.

Сестра выглядела так, словно только что проснулась. Она немного щурилась, глядя на меня. Мне показалось даже, что она приболела. Может быть, тому причиной был недостаток света в коридоре, но грива Селестии выглядела несколько более блеклой, чем обычно.

— Приснился. Но я бы не назвала его плохим. Я хотела поговорить о другом.

Похоже, есть что-то еще, что я не учла или просто забыла.

— Пойдем ко мне, — сказала Селестия, подавив зевок. — Расскажу тебе, в чем дело, по дороге.

— Давай, удиви меня, — буркнула Найтмер и поплыла за нами по воздуху.

— Я все думала про наш разговор за ужином, — молвила Селестия. — Про наших учителей. И вообще о прошлом.

— Я заговорила об этом по глупости и вовсе не хотела, чтобы ты вот так…

— Эта тема все равно всплыла бы между нами рано или поздно. Говоря коротко, ты заставила меня задуматься и в итоге я поняла, что хочу заглянуть в прошлое. Напомнить себе о том, какой наша жизнь была раньше, — сказала она с какой-то странной интонацией.

— Всего-то? — недоверчиво сказала Найтмер.

— Ты мне поможешь? — посмотрела на меня Селестия.

— К-конечно помогу, что за вопрос. Спрашивай, что тебя волнует, а я отвечу.

— На самом деле у меня есть способ получше, — таинственно промолвила сестра. — Тебе он должен быть знаком.

Признаться, она меня заинтриговала. Я хотела спросить, что она задумала, однако меня отвлекла Найтмер, мол, что-то не сходится, и потому нужно быть настороже. Я, естественно, ее не послушала, ибо мне сии подозрения показались беспочвенными. Вскоре мы пришли. В покоях сестры все выглядело как обычно, не считая кровати — свидетельницы плохих снов. Я обратила к сестре взгляд.

— Так что ты все-таки подразумевала?

— Я хочу увидеть воспоминания. Не просто услышать от тебя пересказ. К тому же остались такие вещи, что я помню лучше тебя. Их немного, но они, уверена, есть. Полагаю, тебе бы тоже не мешало кое-что вспомнить.

— Я поняла. Ты хочешь перемешать их вместе и получить что-то вроде истины?

— Можно и так сказать.

— Истина! — скривила лицо Найтмер. — Красивое слово для обозначения вещи, которой не существует в природе. Из двух точек зрения не родится истины, даже из трех. Да хоть из ста: она как идеал — недостижима.

Спасибо, Найтмер, твои философские изречения сейчас очень кстати. Я прекрасно поняла, что тебе не нравится то, что задумала Селестия. Как, в общем-то, и все остальное, что с ней связано. А теперь позволь я помогу сестре с ее проблемой…

— Заклинание-то я помню, но учитывая, что мы будем мешать воспоминания, не потребуются ли какие-нибудь дополнительные ухищрения?

— Нет. Я уже изучила этот вопрос. — Селестия кивнула на книги на рабочем столе.

— Да тебе совсем не спалось…

Селестия залезла под одеяло и похлопала копытом рядом с собой, мол, залезай  тоже.

— Что? — вырвалось у меня.

— Что? — невинно вопросила Селестия.

— Не забывай, что я выгляжу, как злобная ипостась…

— Мне неважно, как ты выглядишь, — не дала договорить сестра. — Я знаю, что за этой устрашающей внешностью прячется моя Луна.

— Ладно, раз ты не против лежать под одеялом с худшим своим кошмаром… — с этими словами я забралась в кровать. В голове мелькнула мысль, что между нами для полного счастья не хватает Найтмер. Мы бы стиснули ее в объятиях, а она бы извивалась, не в силах вырваться, и осыпала нас проклятиями. Услышав, о чем я думаю, Найтмер неодобрительно покачала головой, молча села с краю и скрестила передние ноги с кислым лицом.

— Тесновато тут для нас двоих, — заметила Селестия. — Любили же мы раньше спать в одной кровати, еще когда не занимали столько места.

— Я могу слезть.

— Не надо. Мне хорошо. А тебе?

Хорошо! И вовсе не доставляет дискомфорт. Я опасалась худшего.  

— Ну… скажем так, я ни о чем не жалею, — ответила я как можно более спокойным голосом.

— Я почувствовала твое присутствие во сне, — вдруг сказала Селестия.

— Да… Не удержалась и сунула свой любопытный нос.

— И… что ты думаешь об увиденном? — осторожно спросила сестра.

— Что ты слишком сильно зацикливаешься на моих словах. И слишком сильно волнуешься обо мне. Поверь, в моей жизни наступила самая светлая полоса за последнюю тысячу лет. Хватит домыслов и напрасных беспокойств.

— Ну как мне не волноваться о тебе?

— Я не прошу, чтобы ты перестала волноваться вовсе, просто… не хочу, чтобы ты вот так по ночам из-за меня…

— Ты тоже тут шибко не расходись. Сейчас мне гораздо лучше, — улыбнулась она. — Спасибо, что ты здесь.

— Что ж, когда в следующий раз ты удумаешь грустить из-за меня, тебе опять придется немного подвинуться на кровати.

— Значит, мне стоит задуматься о кровати пошире да побольше, — хихикнула сестра. — Но шутки в сторону. Знаешь, я хочу увидеть старые воспоминания не столько ради себя, сколько ради нас. Меня, тебя и Найтмер. Мы должны заново окунуться в прошлое. — Она сделала коротенькую паузу, после чего добавила тише: — Расковырять даже старые раны, если потребуется. Они, может, и покрылись коркой, но так и не зажили. Это никуда не годится.

— Ты не боишься?..

— Не боюсь. Мы будем вместе. — Селестия отыскала под одеялом мое копыто и сжала его в своих.

— Плохая затея, — всплеснула крыльями Найтмер. — Я решительно не понимаю, как ворошение старых воспоминаний поможет вам сейчас. А впрочем, делайте, что хотите, я участвовать в сем действе не собираюсь.

Найтмер, похоже, забыла, что куда я — туда и она. Так что хочет она или нет, а стать третьим наблюдателем ей придется.

— Да ну тебя, — вздернула она нос.

— Начнем? — тихонько спросила Селестия.

Я кивнула. Мы коснулись рогами, сестра прочитала заклинание, и покои растворились в темноте.

Первым делом я почувствовала легкую прохладу. Перед глазами мелькнули снежинки, поднятые в воздух мягким порывом ветра, и я увидела розовое небо, по которому плыли белые, прямо как сахарная вата, облачка. Всюду, куда ни посмотри, блестел свежий снег, он усыпал все: и елочки, и дороги, и домишки. Накануне была сильная метель, и сейчас, пока взрослые откапывали деревню, мы с сестрой гуляли, радуясь хорошей погоде.

То был второй или третий наш День Согревающего Очага. Когда я поняла это, сердце мое как будто обожгло кипятком. Однако зациклиться на сем чувстве мне не позволил раздавшийся рядом голос.

— Лу, твой шарфик опять развязался! Вот подует ветер — не догонишь ведь!

Я поднимаю взгляд и вижу Селестию и ее еще тогда розовую гриву, локонами торчащую из-под вязаной шапочки.

— Ну что мне с тобой делать, — вздыхает она и в очередной раз завязывает шерстяной шарф на моей шее. — Не туго?

— Не!

Селестия все еще немного сердилась на меня, поэтому я последовала тактике, которая всегда работала безотказно, — коснулась маленьким копытцем сестринского носа.

— Не хулигань, — улыбнулась она и поправила мне шапку, чуть съехавшую набок. Потом она взяла в зубы веревку и двинулась вперед. Неожиданно для меня задвигался и мир: я поняла, что сижу на санках.

Солнце, луна, королевство — на тот момент нас это совсем не волновало. На наших боках еще не появились метки, мы были обычными кобылками — настолько обычными, насколько сие слово применимо к двум маленьким аликорнам. Мы просто наслаждались детством.

Селестия постепенно перешла с рыси на галоп, и вот я уже мчусь на высокой скорости, в лицо дует ветер и сыплют снежинки. Мне стало так весело, что я захохотала и стала кричать: «Еще! Еще!», а потом вдруг сани подпрыгнули на кочке, и я шлепнулась в сугроб.

Подбежавшая Селестия помогла мне подняться:

— Извини, Лу, я совсем не заметила!..

— Мне понравилось! Хочу еще! Тия, смотри, какая там горка. Давай скатимся?

Она поглядела на горку, потом на меня.

— Здесь круто. Держись за меня крепко, хорошо?

— Хорошо!

Мы подбежали к краю, сели на санки, сестра подтолкнула нас, и мы съехали вниз, пища от веселья. Потом мы долго и упорно поднимались наверх, но столь долгий подъем того стоил. Горка нам надоела ой как не скоро.

Утро незаметно перетекло в полдень, к нам присоединились другие жеребята, прибежавшие из деревни. В какой-то момент кто-то развязал войну снежками — и, конечно же, нас в нее тоже втянули. Селестия на тот момент уже неплохо овладела телекинезом, потому я была под хорошей защитой. Впрочем, быть обузой я не собиралась и тоже всячески помогала — тем более, что мы были вдвоем против всех, ибо остальные решили, будто только так они смогут победить нас с сестрой.

— Но как… невозможно… нас ведь было больше… — пролепетал поверженный пегас, дернув крылом. Он и еще восемь жеребят лежали на снегу. Они выдохлись и жадно хватали ртами воздух.

Селестия, с удовлетворенным видом оглядев поле битвы, провозгласила:

— Сим объявляю нас победителями. Вам никогда нас не одолеть, будь вас хоть целая армия. Запомните, для сестер нет ничего невозможного.

Желающих возразить не нашлось.

Темнело. Медяк солнца касался белесых верхушек елей, и было слышно вдалеке, как родители зовут детей домой. Разгоряченные, уставшие, но довольные, мы пошагали обратно в деревню. По пути я не удержалась и стала ломать хрупкий лед на застывшем ручейке, но почти сразу Селестия подогнала меня, напомнив, что мы опаздываем к ужину.

— А что будет на ужин? — полюбопытствовала я.

— Не знаю, Лу. Но что-то вкусное, это точно, — ответила сестра.

Традиция тогда еще только формировалась, потому в деревне почти никто не украшал дома, отсутствовали многие неотъемлемые сейчас праздничные атрибуты, не горели всюду разноцветные огни. Наш домик тоже не был исключением. Вот он, кстати, пускай скромненький, крохотный даже по сравнению с остальными, но зато уютный, как никакой другой в мире. Мы оставили санки во дворе, отряхнули копытца на крыльце и зашли внутрь.

— Пришли неужто, — послышался голос.

Мы повесили шапки и шарфы на крючки, и поспешили показаться обладателю голоса. Старсвирл (тогда еще не обзаведшийся прозвищем Бородатый из-за отсутствия этой самой бороды) встретил нас словами:

— Я уже подумывал присоединиться к остальным и тоже звать вас домой. Набегались?

— Не то слово, дядя Старсвирл! — ответила Селестия и не упустила возможности похвастаться: — Мы с Луной снова победили соседских детей! Они ополчились против нас, но мы закидали их снежками…

— Тия закидала их снежками, — робко добавила я. — Я больше помогала лепить…

— Твой талант бы да в правильное русло, — вздохнул Старсвирл. — Давайте, гуляки, мойте копыта, а затем за стол. Голодные, наверно, как древесные волки.

В зале стоял небольшой деревянный стол, от которого пахло смолой. Запрыгнув на стул, я обнаружила в центре довольно крупную плетеную корзинку, доверху наполненную различными сладостями. Мое внимание привлекли яблоки в карамели, однако я не спешила тянуть к ним копыта (вымытые до блеска, к слову) и ждала разрешения от Старсвирла, что сидел напротив нас. Тут я заметила, что Селестия уже уплетает какой-то пирог.

— Не стесняйся, Луна, — сказал Старсвирл.

— …А можно?

— Конечно можно. Бери все, что хочешь.

Я и вправду была голодна как волк, просто до сего момента не очень замечала это. Однако как только я проглотила первый кусочек, меня стало не остановить. Я слупила все яблоки, не оставив ни одного сестре, после чего принялась поглощать овсяное печенье одно за другим, едва успевая запивать его молоком. Корзинка стремительно пустела.

— Не спеши ты так, подавишься, — сказала Селестия, пораженная моей скоростью.

— Сестра твоя дело говорит, сладости от тебя никуда не убегут, — спокойно добавил Старсвирл.

Я поубавила пыл.

— А ничего, что мы столько едим, дядя Старсвирл? — неуверенно спросила Селестия спустя какое-то время. — Конечно, сейчас праздники, но… сейчас все-таки зима.

— Не беспокойся об этом, урожая хватит на зиму с лихвой. Мы хорошо потрудились летом и осенью. И не думайте про старые дни. Отныне все будет только лучше.

— Правда?

— Правда.

Вы знаете эту легенду. За прошедшие века ее, конечно, заметно приукрасили и переиначили во многих местах, однако суть осталась прежней. Поэтому когда Старсвирл говорил, что все будет хорошо, я верила. Не потому, что была маленькой и принимала за чистую монету каждое слово, что говорит взрослый, а потому, что своими глазами видела, как стали в последнее время дружны пони.

Виндиго… находилось немало тех, что заявляли, будто видели их, однако мы трое слышали лишь протяжные завывания ветра, что бился в стены нашего дома. Несколько месяцев снег сыпал не переставая. Снег в середине лета.

— А правда, что виндиго существуют? — Сей вопрос я задавала уже много раз. Не знаю, почему спросила снова. Может, думала, что услышу что-то новое в ответ.

— Все указывает на это, — сказал Старсвирл.

— Но ведь пегасы умеют управлять погодой.

— Мы уже обсуждали это. Было бы очень неразумно с их стороны насылать снежные бури на земных пони, которые выращивают для них еду.

— А я думаю, что виндиго не такие плохие, как их кличут, — вклинилась вдруг Селестия. — То есть да, они натворили дел, но ведь они же дали нам понять, что лучше дружить, нежели скалить друг на друга зубы. Ведь как только пони осознали свою неправоту, виндиго почти сразу оставили нас.

Старсвирл едва заметно улыбнулся ей.

— Интересный взгляд, малютка.

Медленно кружились снежинки за окном. Потрескивал огонь в камине. Я поняла, что наелась, и меня стало потихоньку клонить в сон, однако я отказывалась ложиться в кровать раньше Селестии.

— Дядя Старсвирл, а почему ты стал приглядывать за нами? — спросила я, борясь со слипающимися глазами, и подперла подбородок копытом, дабы не клевать носом.

— Странный вопрос, Луна. Дети не должны быть сами по себе. К тому же — посмотрите на себя, — вы привлекаете слишком много внимания и без присмотра непременно попадете в какую-нибудь проделку. Деревенские-то к вам привыкли, но…

— А почему мы отличаемся от других пони, дядюшка? — продолжала расспрашивать я. — Почему мы ни разу не видели других рогатых пегасов?

— Скорее крылатых единорогов, — вставила Селестия.

— Может, где-то есть и другие… а может, вы двое — уникальны. Я склоняюсь ко второму варианту.

— Но почему так?

— Должно быть, вас благословила судьба.

Похоже, меня постиг тот же недуг, что и Селестию, причем постиг еще тогда, в детстве. Первые год-два моей жизни превратились в непонятный набор мутных образов. Когда мы появились на свет? Кто наши родители? Не знаю. Мне всегда казалось, что были только я и Селестия. И Старсвирл. Если кто-то и был для нас родителем, так это он. Однако сам он отказывался признавать это и просил называть себя наставником или, в крайнем случае, «дядей».

— Ладно, пора вам в кровать, — мягко сказал Старсвирл.

— Но я не хочу! — одновременно воскликнули мы с сестрой, хотя выглядели при этом как сонные совята.

— Бегом. Соседские дети, уже, верно, третий сон видят.

Спорить мы больше не посмели и послушно направились в свои кроватки. Они скрипели при малейшем движении и были немного жесткие.

— Я не буду пока тушить свет, — сказал Старсвирл. — И постараюсь сильно не шуметь. Мне тут удалось раздобыть пару новых томов практически за бесценок…

Будучи маленькой, я не очень понимала, почему он постоянно сидит по ночам с книгами, что в них постоянно читает, почему иногда на потолке вспыхивает его тень, а затем слышится приглушенное ворчание. Я знала, что он делает что-то важное для нас и для деревни, но что именно — оставалось загадкой.

Я зевнула всласть — примерно так же зевают кошки — и сказала капризно:

— Ты никогда не читаешь нам свои книги.

— Они сложны для вас. И покажутся скучными. Вы, вроде как, кричали, что спать не хотите, но обещаю, под эти книги вы заснете мигом, — по лицу Старсвирла скользнула какая-то зловещая тень. Селестия даже немного отодвинулась от него поближе к стене.

— Ну тогда… почитаешь нам сказку? — попросила я.

Старсвирл поглядел на тома, дожидавшиеся своего часа на потрепанном в заплатках кресле у камина, снова посмотрел на меня, хотел уже что-то сказать, однако сестра опередила его:

— Иди, дядюшка. У тебя важная работа, я сама почитаю Луне.

Сестра тогда уже умела читать, чем, однако, не могла похвастаться я. Но она учила меня понемногу.

— Спасибо, Селестия. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи! — ответили мы в унисон.

Когда он удалился, Селестия достала из-под подушки небольшую книжонку — или, правильнее будет сказать, тоненькую стопочку листов, скрепленную тоненькой веревкой. Хотите послушать сказку? Нет? Все равно придется, потому что я хочу. Мне она никогда не надоест, пройди хоть еще тысяча лет. Я закуталась в одеяло и уставилась на сестру в ожидании. Она прочистила горло и, чтобы не мешать Старсвирлу, читала тихонько:

— Давным-давно в одном маленьком королевстве жила-была молодая пони по имени Фифи. Была она сама по себе, ни с кем не дружила и никого не знала. Не было у нее даже родителей — сколько себя помнила, она всегда была одна-одинешенька. Однако Фифи никогда не унывала по сему поводу, напротив, она считала, что тут-то и заключается ее внутренняя сила. Странная была эта пони, Фифи.

Однажды в королевство заявилось темное зло. В мгновение ока оно захватило их земли, добралось до самого дворца и заточило королеву в темнице, а само уселось на трон. Грозное было зло, не нашлось ни одного смельчака, который бы рискнул бросить вызов тирану. Ни одного, кроме Фифи. Потешались над ней, называли глупой — трусы, которые не шевельнули и копытом.

И вот она предстала перед темным злом. Громоподобный смех сотряс зал, зло прогрохотало: «Ты смеешь бросать мне вызов? Ты, тщедушная маленькая букашка?» Оно нависло над пони и впилось в нее своими красными, как кровь, огнями. Ни разу не дрогнуло лицо Фифи, не мелькнуло на нем даже намека на страх. Она повторила громко: «Верни королеву, а затем убирайся туда, откуда пришло!»

Колонны и пол заходили ходуном. Перестав смеяться, зло ответило: «Знатно повеселила ты меня, букашка. Так и быть, дам я тебе маленький шанс. Слушай же меня внимательно. Королева твоя находится в темном лесу, лес тот я вырастил прямо за дворцом. Сможешь отыскать ее и благополучно вернуться — я приму поражение и уйду. А если нет…»

Дважды повторять Фифи было не нужно. Она вошла в темный лес решительно, не раздумывая. Долго она блуждала в темноте среди зарослей и колючек, много истратила сил, пока вдруг не услышала чей-то плач. Тут же ринулась она на звук, и вскоре, посреди небольшой полянки, увидела ослабшую королеву. Роскошное платье ее было изорвано, драгоценности потускнели, грива превратилась в безобразие. Фифи окликнула королеву, и та подняла заплаканные глаза: «Кто ты?» — вопросила она, не веря тому, что видит. Фифи отвечала: «Неважно, кто я, моя королева, нам нужно идти. Зло не будет ждать вечно». — «Отсюда не выбраться, отважная подданная. Зло обмануло тебя». — «Если есть вход, значит, есть и выход!» — «Это не простой лес, подданная». — «И что? Нельзя бездействовать!» — «Ты… права. Какая из меня королева, если я не могу взять себя в копыта?»

И вдвоем они стали искать выход. Лес следил за ними, сердито шумел листьями, темнота как будто сгущалась с каждым шагом. Королева вдруг спросила: «Как тебе хватило смелости прийти сюда? Никто больше не осмелился… Все бросили меня. И только ты… Почему?» И тогда Фифи отвечала ей: «А мне нечего бояться. У меня нет дома, нет никого, кто бы ждал моего возвращения. Так чего мне страшиться, моя королева?» — «Это печально». — «Печально, что вы остались одной. Я же была одна с самого рождения».

В лесу стало так темно, что пони перестали видеть друг друга. Королева позвала Фифи и испытала огромное облегчение, когда поблизости раздался ее голос. Но что делать? Как быть дальше? И так не ясно, куда идти, а в такой темноте и подавно не выбраться… Так думала королева, но не Фифи. Она не владела магией, ибо была простой земной пони, однако вопреки сему грива ее ярко засветилась. Свет этот шел прямо от сердца, чистого в своих намерениях, искренне желающего помочь. Темноте пришлось отступить. Тут же они заметили тропинку и пошли по ней. Так пони преодолели первое испытание.

Второе испытание не заставило себя ждать. Тропинка разделилась, заставив двоицу остановиться. Фифи услышала холодящий душу голос зла. Оно нашептывало ей на ухо: «Пойдешь направо — выйдешь из леса, но тебе придется оставить королеву. Пойдешь налево — останешься с королевой, но о том, чтобы выбраться, можешь и не мечтать». Фифи никогда не колебалась — не заколебалась и сейчас: «Пойдемте, моя королева, нам сюда». Бросить королеву она не могла. Никто больше не позаботится о королеве, нет больше в мире смельчаков.

Наступила пора третьего и последнего испытания. Дорогу двоице преградил статный белый единорог. Королева выглядела так, будто его знает: «Ты все-таки пришел?» — ахнула она. «Простите, что задержался, Ваше Высочество. Пойдемте же со мною, вам больше нечего бояться. Королевство ждет вашего возвращения». Она растерянно посмотрела на Фифи, и та вдруг воскликнула: «Не слушайте его! Это неправда!» Тогда королева отвечала единорогу холодно: «Где же ты пропадал раньше? Ты явился лишь под самый конец, когда мы видим свет впереди, и смеешь заявлять, что пришел на помощь! Нет, я вижу тебя насквозь! Ты мне больше не нужен, сгинь с глаз моих». Единорог молча выслушал ее, склонил голову в печали и отошел в сторону.

Не успели королева и Фифи пройти нескольких метров, как перед ними возникла высокая черная гора. Голос раздался эхом среди деревьев: «Древнее пророчество исполнилось. Королева спасена. Я сдержу свое слово». И тотчас исчез он, исчез лес, и исчезла тьма, и все сделалось так, как было.

Весть о подвиге мгновенно облетела королевство. Во многом сему способствовала королева, она желала, чтобы каждый подданный знал о том, какая храбрая, умная и преданная пони, эта Фифи.

Много еще подвигов потом Фифи совершила во благо королевства, и королева, видя, как эта пони стала важна для всех, как узнаваема и любима, поняла, что о такой наследнице можно только мечтать. И так, преодолев все мыслимые и немыслимые преграды на своем пути, отважная пони стала принцессой. Конец.

Мои глаза окончательно слиплись на последнем предложении; на слове «конец» я бы, скорее всего, заснула, однако в прихожей вдруг раздался стук. Что кто-то секунду назад постучал в дверь, я поняла только после ворчания Старсвирла, мол, кого принесло в такое время. Естественно, сон был тут же позабыт. Мы с Селестией слезли с кроватей, подкрались и вытянули шеи, выглядывая из-за стены.

Старсвирл приоткрыл дверь. Повеяло ночным морозом, несколько снежинок впорхнуло в дом через проем.

— Что вам нужно? — спокойно спросил дядя.

— Здесь ли проживает маг Старсвирл, а так же две юных пони, Селестия и Луна?

Мы вытянули шеи еще больше. Откуда незнакомец знает про нас? Кто он? Откуда он? Нам уже было не просто любопытно, но и немного не по себе.

— Вы ошиблись адресом. Всего доброго и счастливых вам праздников.

— Меня прислала Ее Высочество.

Старсвирл, собравшийся уже закрыть дверь, замер. Незнакомец, воспользовавшись заминкой, зашуршал бумагой — как будто разворачивал свиток. Через пару секунд он прочистил горло и зачитал:

«Мы, Наше Высочество Принцесса Платина, лидер народа единорогов и одна из трех действующих правителей королевства, сим указом постановляем, что магу Старсвирлу и опекаемым им жеребятам Селестии и Луне необходимо как можно скорее явиться на аудиенцию в королевский замок».

Мы с сестрой переглянулись, ошарашенные услышанным. Старсвирл тоже был поражен. Незнакомец — или правильнее будет теперь сказать, гонец, — снова прочистил горло и сказал:

— Карета ждет.

Оправившись от ступора, Старсвирл изрек:

— Мне нужно подумать, и… девочки спят, не хотелось бы их будить. Может это подождать хотя бы до утра?

— Не заставляйте принцессу долго ждать, — похоже, это означало «да».

Гонец ушел, Старсвирл закрыл дверь и заметил нас:

— Так вы не спите. Все слышали, значит.

Мы подбежали к нему, и я тут же выпалила:

— Почему принцесса зовет нас к себе?

Мне было интересно, я нервничала, но в то же время была готова запрыгнуть в карету хоть прямо сейчас — мне всегда хотелось увидеть принцессу Платину, а тут представился такой шанс! Может, даже удастся поговорить с ней!

Видя, что Старсвирл не спешит с ответом, сестра предположила:

— Это из-за нас с Луной? Из-за нашей непохожести?

— Полагаю, что да, — вздохнул он. — Видимо, слухи о вас дошли до самого королевского замка.

— Но ведь это замечательно! Я и мечтать о таком не могла! — воскликнула Селестия, разделявшая мой энтузиазм. Про дядю Старсвирла сказать то же самое было нельзя:

— Я все еще не знаю, что думать. Свалилось внезапно, как снег на голову, но, полагаю, отказываться мы не в праве.

Смотря на его лицо тогда, я не понимала эмоций, которые он испытывал. Однако сейчас, повзрослев, я догадываюсь, почему он был так хмур в тот знаменательный день. Он понимал, что прежняя жизнь — и для нас, и для него — закончилась. Старсвирл боялся этого дня, надеялся, что он никогда не настанет. Но судьба приготовила нам с Селестией жизнь иную, нежели жизнь простых сестер.

На следующее утро мы выехали из деревни.

Я открыла глаза. Знакомый потолок. Мы вернулись в реальность. Я повернула голову к сестре и увидела непонятное выражение, застывшее на ее лице.

— Все нормально? — тихо спросила я.

— …Да. Но это было так давно, и… от этих воспоминаний щемит сердце. И все равно я рада пережить их вновь. Мы были детьми и… просто веселились.

— И так всегда. Ты просто живешь, радуешься жизни, а потом спустя много лет обращаешься к прошлому и начинаешь грустить по этой радости. Ну разве не глупость?

— Глупость, — мягко улыбнулась Селестия. — Драгоценная глупость.

Я посмотрела на Найтмер. Она выглядела какой-то угрюмой, как будто расстроенной чем-то. Уж не знаю, что могло на нее так подействовать.

— Никакая я не грустная, — отмахнулась она, обратилась в звездное облако и исчезла где-то в темноте.

— Спасибо, что помогла мне вспомнить, Луна. Теперь я чувствую, что ничего не помешает мне заснуть.

— Конечно, это мое призвание, в конце концов! Но пока ты не уснула… помнишь наш разговор про Твайлайт? Она, похоже, собирается в скором времени в Кантерлот…

— О, я знаю.

— Знаешь? Ну да, действительно, чему я удивляюсь. В общем… почему бы тебе не приготовить ей какой-нибудь подарок? Так сказать, выразить свои чувства, не знаю, признательность. Может, у вас и получится стать друзьями…

— Я как-то даже не задумывалась об этом. Спасибо, что подала идею, сестренка. Я непременно что-нибудь придумаю.

Есть! То, что Твайлайт тоже готовит ей подарок, она не знает, а Твайлайт в свою очередь не знает про Селестию. Будет сюрприз для обеих! Ах, мне уже не терпится, чтобы сей день поскорее наступил! Чувствую себя свахой… правда, ситуация другая… но все же.

— Вот же напасть.

Я непонимающе посмотрела на сестру.

— Теперь я не усну из-за того, что буду думать о подарке для Твайлайт.

— …Прости.