Просто добавь любви

Чейнджлинги ничего не чувствуют. Каждый перевёртыш впитывает и усваивает эту непреложную истину с вылупления. Равно как и множество остальных, необходимых для полноценного участия в жизни Улья.

Поэтому этот чейнджлинг ничего не испытывал к пленнице, к которой его приставили и велели сторожить. Он сторожил, благо не впервой. А в отведённом для личных потребностей уголке сознания даже радовался: не придётся кидаться на копья и мечи стражников пони.

Но радость омрачалась различными неудобствами. Во-первых, ему выделили только половинную пайку любви; полная — только для тех, кто непосредственно устремится в атаку. А с его долей не откинешь копыта от голода, но и сыт не будешь. «Терпи брат, гвардейцем будешь», — сказал чейнджлинг-распределитель. Будто не знает, что гвардейцами рождаются, а не становятся.

Во-вторых…

— Я хочу знать, как там мой жених! — раздался назойливый голос пони. Эхо разнелось под сводом пещеры, вспугнув парочку летучих мышей, заметалось между сталактитов и сталагмитов и исчезло в тёмных глубинах.

Чейнджлинг с индивидуальным номером 109-3089 вздохнул. Переключился на общее сознание и отправил запрос о текущем состоянии объекта. Получил ответ и передал его подопечной:

— Ваш жених в полном порядке.

— Я уже слышала! — взвизгнула пони. — Хорошенькое дело! Он там кроет вашу королеву, она сосёт из него все соки, и это значит «в полном порядке»?!

— Его душевное и физическое здоровье восстановится после возд-…

— Да его лечить потом придётся, чтобы у нас эти самые воздействия были!

Чейнджлинг оглянулся и посмотрел в свете фонаря на возмущённую пони. На всякий случай сличил её с мысленным образом: розовая, крылья есть, рог есть, грива в три цвета, кьютимарка в виде сердца. Всё совпадает.

— А если у них жеребёнок получится?! — бушевала пони. — Это ж ни в какие ворота! Жеребёнок должен расти в любви и ласке, а не…

— Не получится, Кейденс, — ответил перевёртыш, заодно проверяя следующую часть описания: «Откликается на кличку «Кейденс». К его индивидуальному удовлетворению, пони немедленно замолчала. — Наша королева в состоянии решить, от кого у неё будет потомство.

Счастье его длилось секунды две, пока Кейденс не улыбнулась:

— Наконец-то ты заговорил со мной, как нормальный пони, а не заводная игрушка. Ну… скажи, пожалуйста, как там мой жених?

Думать и общаться с использованием личного сознания чейнджлингу нравилось, хотя этот способ изрядно отнимал скудные нервно-эмоциональные силы. Однако если пони услышит желаемое, то отстанет от него.

— С ним всё хорошо… Кейденс, — перевёртыш полностью повернулся к ней. — Я стоял в оцеплении и наблюдал, как королева впервые пленила его разум и позволила покрыть себя.

Едва он договорил, как произошло нечто странное: слабо запахло любовью. Пони окуталась видимым лишь перевёртышу нежно-зелёным, розоватым по краям свечением.

— Получается, ты видел, как Шайнинг крыл королеву? — спросила Кейденс. — Расскажи, как это было?

— Я не понимаю… вашего вопроса, Кейденс, — чейнджлинг сглотнул, испытывая желание прикоснуться к свечению и впитать его.

— Тебе самому понравилось? — настойчиво продолжала спрашивать Кейденс, подавшись вперёд; тихо звякнула натянувшаяся цепь, которой она была прикована к стене. — А королеве понравилось, что её кроет такой сильный жеребец? Что он спускает в неё семя? Ведь она могла обойтись без этого.

— Таким способом… можно получить… больше любви, — чейнджлинг прерывисто вдохнул. Пленница уже подошла совсем близко, ещё шаг-другой — и он непроизвольно поглотит её любовь… а у него нет права питаться без разрешения!

— Скажи, а тебе хотелось бы оказаться на месте Шайнинга? Я припоминаю… Ведь кто-то же из вас осеменяет её для новой кладки?

— К чему эти вопросы? — не выдержал перевёртыш.

— У меня охота, — призналась Кейденс. — Я специально подгадала нашу свадьбу под её начало, чтобы сделать брачную ночь незабываемой. И я сейчас дико возбуждена, — на глазах чейнджлинга она заёрзала, переступая задними ногами и сильно размахивая приподнятым хвостиком, с нажимом облизала губы. — И мне очень интересно почувствовать, как чейнджлинг может покрыть пони.

Надо срочно обратиться к Улью! Но личное сознание подсказывало, что просчёт поставят в вину ему самому. Он вообще не должен был отвечать на её вопросы — только следить. И если вина будет установлена… то самое меньшее, что это означает — четверть пайки на три декады. Значит — подключение к общему сознанию для экономии сил. Значит — никаких радостей от собственного мышления.

Требовалось срочно разобраться с ситуацией собственными силами.

— Послушайте, я просто наблюдал за происходящим, а теперь так же просто стерегу вас… — он не договорил, как его нутро издало протяжный скрежет: верный признак, что на разговор ушли все силы от сегодняшней пайки.

— Ты голоден? — неподдельно встревожилась Кейденс и тут же выпалила. — Ты можешь взять её у меня!

— Послушайте…

— Как же хорошо ты послужишь королеве на пустой живот?

От её слов чейнджлинг замер и прислушался к собственным ощущениям. Она была права; даже не расходуй он силы на общение, первая же стычка обернулась бы для него серьёзной потерей сил, если не поражением. А сейчас он вообще не справится с умелым стражником.

Перевёртыш поднял голову и увидел розовую мордочку на расстоянии вытянутой ноги от себя.

— Ты боишься подвести её? — мягко спросила Кейденс. — Скажи, каким был твой приказ?

— Не покидать пост. Охранять. Пресекать попытки побега, — немедленно ответил чейнджлинг, испытывая облегчение от простого вопроса.

— Видишь, — улыбнулась пони. — Тебе не запрещали брать у меня любовь. Ты по-прежнему охраняешь меня. Я никуда не убегу, — она приподняла прикованную ногу. — Королева выпила из меня все магические силы. У меня осталась только любовь. Возьми её.

Обратись чейнджлинг к разуму Улья, то услышал бы решительный отказ. Однако сейчас ему приходилось принимать решения самому.

Личное сознание говорило «да», потому что он действительно проголодался. Для чейнджлинга, не имеющего возможности добраться до Улья и восстановить силы, голод приравнивался к чрезвычайной ситуации. А в чрезвычайной ситуации общий разум разрешал отдельным особям действовать по личному усмотрению.

Например: самостоятельно найти источник пищи.

— Хорошо, — кивнул чейнджлинг и на остатках сил нацепил на личное сознание психоэмоциональную матрицу. Дрожь пробрала его, когда мысли изменили ход.

— Я вполне не прочь вкусить твоей прелести, красотка, — произнёс перевёртыш низким гортанным голосом, подходя к прикованной Кейденс. И как раньше он не замечал её обворожительной улыбки, потупленного взгляда, чуть опухших губ: часто, ох часто она прикусывала их.

Наградой ему стал изумлённый взгляд пленницы.

— Это… ты говоришь? — выдохнула она.

— Так сказал бы тот пони, чей облик я принимал на вылазках, — зубасто улыбнулся перевёртыш.

— Мне нравится, — пробормотала зарумянившаяся Кейденс, шаркнув по полу пещеры.

Чейнджлинг подошёл и копытом поддел ей мордочку, привлекая к себе, провёл гладким хитином по зашуршавшей шёрстке.

— Запах твоей любви сводит меня с ума, — сказал он, глядя в глаза пони. — Спорю, на вкус она ничуть не хуже. Ради моей королевы я наемся и исполню её волю.

— Ты знаешь способ, как получить много любви, — подмигнула Кейденс.

А больше ничего не сказала, потому что перевёртыш приблизился и поцеловал её. Упругие, чуть прохладные губы сомкнулись на мягких, окружённых нежным пушком губах; под ними длинный язык скользнул в рот пони. И к лёгкому удивлению чейнджлинг ощутил, как язычок Кейденс уже трётся о его зубы.

Между ними протянулась слабая дымка, однако для голодного солдата это был настоящий водопад энергии, стремительно наполняющий сосущую пустоту внутри.

Наконец, чейнджлинг отодвинулся от Кейденс, разрывая повисшие между языками нити слюны.

— Изумительно, — причмокнул он, как гурман, вкусивший первую порцию. — Но мне нужно больше. Повернись ко мне крупом.

— Как прикажешь, мой завоеватель, — без всякого притворства произнесла пони, делая как велено и припадая на грудь и передние ноги. Взмахнула хвостом, отодвинув его, и стало видно, как она промокла: края вульвы так и блестели, розовая шёрстка вокруг потемнела и слиплась. Потом губки разошлись и сомкнулись, пустив вязкую прозрачную каплю, шлепнувшуюся на пол.

Эта пони была полна любви.

Неторопливо чейнджлинг подошёл к Кейденс и взобрался на неё, удобно устроившись на прогнувшейся спинке. Передними ногами обхватил её под расправившимися крыльями и не мешкая качнулся телом вперёд. Его член, давно уже покинувший подбрюшную щель, сразу упёрся в горячую промежность.

— М-м-м, — чуть завиляла крупом Кейденс. — Покори ме-… да! — взвизгнула, когда толстое древко вошло между половых губок и почти без сопротивления погрузилось внутрь.

Ахнул и чейнджлинг: горячее нутро немедленно стиснуло член, не собираясь отпускать. Ему оставалось только двигать дальше, глубже. Что он и сделал.

По стенам пещеры метались тени, крики и стоны Кейденс разносились до далёких закоулков. А перевёртыш что есть мочи наподдавал крупом, двигаясь в тесном, жадном лоне повизгивающей кобылы.

— Ещё! — умоляла она, и сильные дырявые копыта сжимали её бока.

— Сильнее! — вскрикивала она, и солдат вталкивал член до самого конца.

Уже скоро к шлепкам их бёдер добавилось мокрое хлюпанье; с члена перевёртыша и вульвы пони срывались и падали густые капли, собираясь в маслянисто поблёскивающую лужицу на полу.

Сам чейнджлинг не говорил, а насыщался. Вихрь энергии бушевал в нём, и он поглощал её столько, сколько раньше вообразить не мог. Даже не мечтал. Будто и впрямь совокуплялся с королевой, щедро одаривающей избранника.

Но было кое-что ещё.

Войдя особенно сильно, чейнджлинг замер, не спеша отодвигаться. Тут же кобыла заёрзала и захныкала — но замолчала, когда он подался вперёд и прошипел:

— Ты знаешь о нас… а знаешь ли, что у тебя будет дитя от моего семени?

— Да… — пролепетала Кейденс, покосившись на него затуманенным взглядом. — Я выношу в себе дитя Улья!

Перевёртыш усмехнулся… и резко ухватил острыми зубами холку вскрикнувшей пони. Принялся быстро вталкивать член, уже не заботясь об удобстве и ощущениях пони… впрочем, поток любви и не думал ослабевать.

В его подбрюшье стало тяжело. Солдат рванул вперёд, навалился на захрипевшую Кейденс и со стоном блаженства начал опустошать в неё содержимое семенников. Раздувшийся член надёжно закупорил лоно, вздрагивая с каждым горячим всплеском.

Оба любовника замерли. Кейденс тяжело дышала, обхваченные хитиновыми копытами бока так и ходили ходуном. А чейнджлинг был сыт. Ему уже некуда было впитывать любовь, и она кружила вокруг, омывая и лаская его сознание.

Отодвинувшись, перевёртыш вытянул обмякший член — из растянутого лона пролилась тонкая вязкая струйка спермы. Опустившись на все четыре ноги, чейнджлинг встал сбоку от Кейденс и прижался боком к её боку. А когда она подняла голову, нежно привлёк к себе и поцеловал в губы.

— Какая… я на вкус? — спросила она с улыбкой, переводя дыхание.

— Это невероятно, — прошептал чейнджлинг.

Мысли его стали ясными и чёткими. Он осознал, что затея с нападением на Кантерлот не нравилась ему: сложно вытягивать любовь из дрожащих от страха пони — как воду из камня выжимать. И вся эта любовь достанется королеве, а он будет смиренно ждать её взгляда, прикосновения — и ручейка силы, который потечёт в него.

Но зачем искать ручеёк, когда можно напиться из полноводной реки?

Ещё он вспомнил о сестре-по-кладке, которую выделял среди прочих и за которую волновался. Как она там, во дворце? Всё ли у неё в порядке? Можно было найти её в разуме Улья и спросить, если бы королева не запретила отвлекаться.

Но разве неважно волноваться о судьбе собратьев и сосестёр? Если королева запрещает… то волнуется ли сама о них?

Звяканье отвлекло чейнджлинга. Посмотрев вбок, он увидел, как уставшая Кейденс пытается устроиться на каменном полу, неловко подворачивая прикованную ногу. Нахмурившись, перевёртыш призвал магию — цепь с тихим звоном исчезла, к явному удивлению пони.

— Благодарю, — кивнула она благодарно. — Ты весьма любезен.

— Рад услужить богине, — поклонился чейнджлинг.

Он подчинялся королеве — это непреложная истина. А королевы подчиняются богам. Значит, он сам может подчиняться богу.

— Богиня? — спросила заинтересовавшаяся Кейденс. — Это… неожиданно. А что ещё я могу попросить?

— Что угодно. Приказывай.

Усмехнувшись, пони стукнула копытом по полу рядом с собой, и чейнджлинг немедленно прилёг на указанное место.

— Могу ли я узнать твоё имя?

— Номер сто девять триста восемьдесят девять, — без запинки доложил он и удивился, когда богиня недовольно мотнула головой.

— А нормальное имя у тебя есть?

— Не заслужил ещё, — пожал плечами перевёртыш.

— Любой пони заслуживает собственного имени, — возразила Кейденс. — Дай-ка подумать, — она сосредоточенно, с высунутым язычком осмотрела чейнджлинга от рога до хвоста, пока не остановилась взглядом на его груди. — Например… Торакс. Как тебе? Соответствует ли имя вашим традициям?

— Благодарю, богиня, — вновь склонил голову наречённый Тораксом. — Более чем соответствует.

— А теперь скажи, Торакс, достаточно ли любви ты впитал? — спросила она.

— Я как полный сосуд.

— А если я попрошу тебя поделиться с кем-нибудь другим?

— С радостью исполню, — подумав, кивнул чейнджлинг. — Многим её не хватает.

— Это плохо, — неодобрительно покачала головой Кейденс. — Это очень-очень плохо. Любви должно хватать на всех. Ты должен постараться справедливо разделить свою добычу.

— Но, богиня, я хоть и полон, но мои возможности небезграничны.

Кейденс ненадолго задумалась, а затем просияла.

— Тогда отдай её тем, кто дорог тебе, — твёрдо заявила она, и Торакс опять незамедлительно вспомнил сосестру. — Потом возвращайся, и я снова наполню тебя.

— Но если план королевы удастся, мы с вами не сможем встречаться, — встревожился чейнджлинг. Полный желания действовать, он подскочил — а затем мягкое крыло опустилось ему на спину.

— Ляг. Успокойся, — коротко и мягко велела Кейденс, и Торакс послушался. — Мы нарушим планы королевы. Но крайне аккуратно, чтобы никто не пострадал.

— Каким же образом?

— Я думаю, надо устроить так, чтобы кто-нибудь нашёл меня и проводил обратно во дворец. Когда пони и мой жених увидят настоящую меня, то обман раскроется, и королева больше не сможет впитывать их любовь.

— Это можно ус-… — Торакс замолк, почувствовав прикосновение к разуму. Знакомое прикосновение, напоминающее щекотку крыльев бабочки. Так обращалась к нему только сестра номер 89-3089.

— Сюда идут. Мой… моя сородич… по Улью, — сообщил он и увидел, как на мордочке Кейденс появляется озорная улыбка.

— Вот и хорошо. Почему бы тебе не поделиться любовью с ней? — она подмигнула — и Торакс сам не заметил, как улыбнулся и подмигнул в ответ. — А потом вы вдвоём будете раздавать мою любовь остальному Улью.

На грани слышимости раздался тихий стрекот, и в пятно фонарного света опустилась кобылочка-чейнджлинг, тонкая и изящная, будто вырезанная из оникса.

Под взглядом Кейденс солдат неспешно устремился ей навстречу. Уже собиравшаяся что-то сказать кобылочка замолкла, едва он прикоснулся рогом к её рогу. И совсем скоро маленькая фигурка плавно легла на спину, раскинув задние ноги, и большой чейнджлинг опустился между ними. Раздался вздох, потом — шипение, напоминающее протяжный стон.

Кейденс одобрительно кивнула, довольная тем, как всё проходит. Рано или поздно все чейнджлинги вкусят её любовь и преобразятся, заживут с пони в мире и согласии. Всего-то надо просто добавить любви.

А эта прохвостка Кризалис поймёт, как нехорошо отбивать чужих женихов.

Аликорн криво ухмыльнулась и погладила копытом себя по боку. Предстоит ещё убедить Шайнинга, что у них родится особенный жеребёнок.