Унеси меня на луну

— Рэйнбоу Дэш! — прогремел голос. — Нам нужно поговорить.

Дэш открыла глаза и обнаружила себя парящей в пространстве. Звёзды сверкали в бесконечной тьме, простиравшейся вокруг неё во все стороны. Её копыта упирались в ничто, в пустоту, на которой она каким-то образом могла стоять, хоть в глубине души и знала, что под ней ничего нет.

— Где я? — крикнула пегаска в пространство, обращаясь к голосу. — Зачем ты привёл меня сюда? — Она осторожно оглядела огромную пустоту, ища его источник и готовая ко всему. Её тело напоминало сжатую пружину, готовую в любой момент распрямиться. Если кто-то, кому принадлежит этот голос, попытается что-то предпринять, она это выдержит. Или, по крайней мере, сделает так, чтобы он пожалел, что связался с ней.

— Мы в твоём сне, — произнёс голос, уже не гулкий, а мягкий, прямо у неё за спиной. Рэйнбоу Дэш резко развернулась, но успела взять себя в копыта, прежде чем ударить принцессу Луну по лицу. Аликорн и глазом не моргнула. — И как я уже сказала, — продолжала она, — нам нужно поговорить.

Пегаска смотрела мимо принцессы, сканируя пространство в поисках какой-нибудь потайной двери или люка, или чего-нибудь, что аликорн могла бы использовать, чтобы подкрасться к ней столь незаметно. Но вокруг ничего не было, а даже если бы и было, Дэш наверняка заметила бы её приближение, когда она обдумывала... что бы это ни было. Или могла услышать предательский хлопок магии телепортации. Но Дэш ничего не видела и не слышала. Это был впечатляющий трюк.

— Это не трюк, — сказала Луна с тихим смешком.

Глаза Дэш расширились.

— Вы можете читать мои мысли? — спросила она, на всякий случай отчаянно стараясь не думать ни о чём компрометирующем.

— Не совсем, — ответила Луна, хотя, казалось, она просто не решалась вдаваться в объяснения. Вместо этого она указала на бескрайнее пространство, окружавшее их. — Это твой сон, и ты позвала меня сюда, потому что я тебе нужна.

Дэш нахмурилась.

— Я не помню, чтобы просила о чём-то подобном.

— Потому что это работает совсем не так как ты подумала. Я просто нахожусь там, где я нужна.

— Значит, это реально?

— Не больше, чем твои обычные сны.

Рэйнбоу покачала головой.

— Нет, я имею в виду... как Тантабус.

— Ага.

Луна уселась на пустоту и похлопала по месту рядом с собой, приглашая Дэш присоединиться. Элемент Верности так и сделала и обнаружила, что пустое пространство оказалось на удивление мягким и удобным. Некоторое время они просто сидели и смотрели на звёзды.

— Это отличается от волшебства Тантабуса, — наконец объяснила Луна. — На этот раз я не вошла в твой сон напрямую.

— Но вы здесь.

— В некотором смысле. — Луна на мгновение задумалась, подыскивая нужные слова. — Когда я вернулась из изгнания, моя магическая связь с Эквестрией была восстановлена. Малая толика этой магии находится в сердце каждого пони в Эквестрии, и иногда — когда пони находится в крайней нужде — она подаёт сигнал.

— Так вот что это такое?

Луна кивнула.

— Ты спишь. А я и есть твой сон.

— Значит... вы не настоящая?

— Если от этого будет проще.

Но это было не так.

Луна, должно быть, уловила смятение на её лице.

— Как ты объяснишь ощущение полёта тем, кто не способны летать? — спросила она.

Рэйнбоу моргнула.

— Э-э, ну, я просто взмахиваю крыльями и...

— Нет, не то, — перебила Луна. — Это физическая сторона, но не полёт. В движениях нет смысла. В полёте присутствует волшебство, которое ты используешь каждый раз, когда взлетаешь, каждый раз, когда паришь в небе, и в каждом радужном ударе. Пытаться объяснить это пони, который не умеет летать, всё равно, что пытаться объяснить зелёный цвет тому, кто его не видел.

Дэш на мгновение задумалась.

— Я думаю, это что-то вроде... природы? — рискнула она. — И свежести.

— Да, вот что такое зелёный цвет, но это не то, что он есть на самом деле. Единственный способ научить других пониманию этого — это показать его им и надеяться, что они поймут.

— Тогда почему бы вам не показать мне, что это такое? — спросила Дэш.

— Я уже сделала это, — сочувственно произнесла Луна. — Но ты не поняла.

Рэйнбоу некоторое время пыталась переварить эту информацию, и в конце концов Луна снова заговорила.

— Я — слияние моей магии в твоём сердце и твоём подсознании. Делает ли это меня реальной или нет, всё зависит от того, как на это посмотреть. В любом случае Луна, которую ты знаешь в бодрствующем мире, не будет знать или помнить о нашем разговоре. — Она помолчала и тихо рассмеялась. — Наверное, это к лучшему. Я думаю, что объяснять это каждый раз было бы утомительно.

— Но это не объясняет, почему вы здесь.

Богиня снова улыбнулась, хотя Дэш показалось, что она уловила в её улыбке оттенок грусти.

— Именно это мы и собираемся выяснить. Вместе.

Мир внезапно сместился, как будто всё вращалось вокруг своей оси, при этом не двигаясь вообще, Дэш по-прежнему смотрела на ту же россыпь звёзд, что и раньше.

Но всё было не так, как прежде. Перед ними простирался огромный скалистый ландшафт, покрытый серой пылью, испещрённый бесчисленными кратерами.

— Интересный выбор, — заметила Луна, поднимая пыль копытом и позволяя той медленно оседать на землю, словно песок в песочных часах. — Не могу сказать, что я рада вернуться сюда.

— Я этого не делала, — упорствовала Дэш, насторожено оглядывая лунную поверхность, как будто что-то могло наброситься на неё. В конце концов, для неё эти просторы были неведомы.

— Сделала, — ответила Луна. — Конечно, на самом деле никто не выбирает, каким будет его сон, но это всё равно его сон. И мы по-прежнему в твоём.

— Значит, если я решу, что мне будет сниться, так оно и будет? — Рэйнбоу Дэш теперь была на знакомой территории; когда-то она проигнорировала Твайлайт, которая рассказывала о чём-то вроде этого, о пони, которые могли осознавать, что они спят и делать всё, что пожелают. Рэйнбоу жалела, что тогда не обратила на это больше внимания. Пегаска даже не могла вспомнить, как это называется.

— Осознанные сновидения, — ответила Луна на вопрос, который Дэш даже не задала. — И нет, это совсем другое. Боюсь ты скоро поймёшь, что здесь у тебя гораздо меньше контроля, чем тебе хотелось бы. Особенно позже.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Дэш, которой не понравился тон принцессы. Он звучал почти... угрожающе.

— Мы увидим именно то, что тебе нужно увидеть. Довольно часто то, что нам нужно, и то, чего мы хотим, отнюдь не равнозначны друг другу.

Рэйнбоу закусила губу.

— А я не могу просто проснуться?

Луна бросила на неё любопытный взгляд.

— А сможешь ли?

Рэйнбоу посмотрела вверх, на Эквестрию, парящую так высоко над ними, ярко-синий шар, который столь неподвижно висел в черноте космоса. Это было так же прекрасно, как и тревожно — видеть перед собой весь привычный мир, такой непостижимо огромный и в то же время такой неподвижный.

— Не думаю, что мне стоит пытаться, — тихо произнесла она.

— Хорошо, — сказала Луна. — Хотя всё это может измениться. Лично я считаю, что ты должна довести дело до конца.

— Я даже не знаю, в чём оно заключается.

Клочья облаков танцевали на ветру вокруг копыт Луны, когда тёмно-бирюзовые глаза принцессы встретились с глазами радужногривой пони, казалось, проникая глубоко в душу Рэйнбоу.

— Где мы? — спросила она.

Рэйнбоу Дэш нахмурилась. Она не заметила перемены, той же самой, которая произошла до этого. Но всё как-то изменилось, и теперь выглядело иначе. Они вернулись в Эквестрию. Холодный лунный пейзаж был полностью заменён, и сейчас она и Луна находились высоко в небе, погруженные в облака. Они могли быть где-угодно.

Но это было не так. Эти облака ей были знакомы. Пегаска знала эти отметки, эти посадочные полосы, этот ярус.

— Это моя лётная школа, — сказала она Луне, но той рядом с ней уже не было.

Вместо неё виднелась робкая фигура Флаттершай, гораздо моложе, чем на самом деле — едва ли старше жеребёнка — кобылка нервно выглядывала из-за края облака, на котором они сидели.

— Я не знаю, Рэйнбоу, — пробормотала она. — Отсюда такой долгий путь вниз.

— Можешь даже не беспокоиться об этом, — заверила её Дэш пронзительным писком, который она ненавидела. Но всё было в порядке. Она не сомневалась, что перерастёт это. — У тебя всё получится!

Флаттершай её слова не убедили.

— А если я снова свалюсь с облака? — спросила она так тихо, что Рэйнбоу едва расслышала её.

— Этого не случится, — настаивала Дэш, ободряюще похлопав подругу по спине. Флаттершай подпрыгнула от неожиданного прикосновения, испустив испуганное "йип" и чуть не свалившись с края, отчего Рэйнбоу невольно поморщилась. Несмотря на все её ободрения, в глубине души она сомневалась, что Флаттершай действительно сможет это сделать. В любом случае, конечно, это не имело значения — она была подругой жёлтой пегаски, несмотря ни на какие преграды — но Рэйнбоу всё ещё чувствовала, что она каким-то образом предаёт Флаттершай своим мучительным сомнением.

За спиной послышался мягкий топот копыт, приземляющихся на облако, отчего Дэш стиснула зубы. Это должно было произойти сейчас, не так ли? Всегда их было трое. Они были слишком трусливы, чтобы что-то делать поодиночке.

— Ну-ну, — усмехнулся один из жеребчиков, когда Дэш и Флаттершай повернулись к ним. — Рэйнбоу Крэш и Флаттершмяк. Планируешь сегодня нырнуть носом в ещё какие-нибудь облака?

— Заткнись, Хупс, — огрызнулась радужногривая пегаска.

Его ухмылка стала ещё шире.

— Я просто спрашиваю. — А потом послышался фыркающий смех, который она так ненавидела. — Мы должны знать, нужно ли готовить страховочные сетки.

Дэш ненавидела это. Не потому, что она не могла с ними справиться, а потому, что с каждым произнесённым ими словом Флаттершай отодвигалась всё дальше от края, крепче прижимая крылья. С каждым словом они убивали её уверенность, клочок за клочком.

— Может, хочешь ещё одну гонку? — прорычала Дэш. — Потому что я с радостью надеру тебе задницу ещё раз, если ты так настойчиво напрашиваешься.

Хупс с отвращением посмотрел на новенькую кьютимарку на боку Дэш.

— Зависит от того, будешь ли ты на этот раз играть честно?

Флаттершай что-то пробормотала, но это прозвучало слишком тихо, чтобы расслышать, и она тут же зарылась лицом в гриву, чтобы скрыть... что-то. Смущение? Страх?

— Говори громче, Флаттершмяк, тебя никто не слышит, — хихикнул Хупс, и двое его приспешников засмеялись вместе с ним, как будто тот действительно выдал что-то смешное.

— Я сказала, что ты просто завидуешь, что Рэйнбоу тебя побила, — ответила Флаттершай так тихо, что её едва было слышно. Сразу же после того, как она заговорила, пегаска, казалось, пожалела о своём поступке, её глаза расширились, копыто прижалось ко рту, прежде чем тот снова мог выдать её.

Но ущерб был нанесён. Хупс повернулся к ней, мрачный хмурый взгляд нисколько не улучшил его черты.

— А как насчёт тебя, Флаттершмяк? — прорычал он, медленно приближаясь к ней, когда она отпрянула от его приближения. — Насколько я знаю, настоящие пегасы не падают с неба.

— Эй, отстань от неё! — крикнула Рэйнбоу, но тут два его дружка встали между ними, преграждая ей путь. Она бы с удовольствием стряхнула улыбки с их лиц, но их было двое против одного — трое, если бы к ним присоединился Хупс — и быть отчисленной явно не стоило того, даже если бы она смогла одолеть их всех.

Флаттершай попятилась, бормоча на ходу короткие извинения. Но Хупс не унимался.

— Может быть, ты всё-таки не настоящий пегас, — сказал Хупс, когда Флаттершай вышла за облако и её заднее копыто соскользнуло с края. Она спохватилась, но враждебный пегас оказался совсем близко, возвышаясь над её скромной фигурой с холодной усмешкой. — Ты должна упаковать свои вещи и отправиться домой, Флаттершмяк. Вряд ли эти крылья когда-нибудь послужат тебе.

Он подождал ещё немного, проверяя, осмелится ли она ответить, но какое бы сопротивление ни возникло в ней, оно было давно подавлено. Удовлетворённый, Хупс показал Рэйнбоу последний грубый жест, прежде чем взлететь в небо вместе со своими друзьями, их громкий смех эхом отдавался позади.

Дэш оказалась рядом с Флаттершай в тот момент, когда они ушли, успокаивающе положив копыто на плечо съёжившейся пегаски.

— Эй, Флаттерс, ты в порядке?

Флаттершай покачала головой, прижимаясь к её груди, чтобы Дэш не могла её видеть.

— Не обращай внимания на этих парней, — сказала Дэш, яд в её голос был слишком очевиден. — Они не понимают, о чём говорят.

В следующий момент Флаттершай подняла глаза, и слёзы в них разбили сердце Рэйнбоу на мелкие осколки.

— Нет, — тихо ответила она. — Они правы. Из меня ужасный пегас.

Радужногривая кобылка яростно замотала головой.

— Нет, они сильно ошибаются, — настаивала она. — И вообще, кому какое дело, что думают эти парни?

— Но...

— Никаких но. А как же я? Тебе ведь не всё равно, что я думаю?

— Конечно же нет.

— Ну, я думаю, что ты потрясающая пегаска, и это должно значить намного больше, чем то, что вбил себе в голову Хупс, верно?

Флаттершай грустно улыбнулась.

— Да, наверное, так и есть.

— Ты сможешь это сделать, — сказала ей Дэш. — Я верю в тебя.

Флаттершай фыркнула и медленно поднялась на копыта.

— Хорошо, — пробормотала она, рысцой возвращаясь к краю облака, нашептывая себе под нос мотивацию, которую Дэш старалась не замечать. Пегаска знала, что Флаттершай не хочет, чтобы она это слышала. Крылья пегаски распахнулись, она закрыла глаза и шагнула в пустоту неба, а затем Дэш яростно вырвали из её воспоминаний обратно на лунную поверхность.

Если предыдущая смена была просто дезориентирующей, то эта оказалась настолько резкой, что у неё возник рвотный позыв. Рядом с ней снова сидела Луна, рассматривая её со спокойным любопытством, и, возможно, именно это позволяло Дэш сдерживаться. Она предпочла бы не выблевать свои кишки перед принцессой, настоящей или нет, и пегаска всё ещё не была уверена, какой из них являлась эта Луна.

— Что это было? — выпалила Дэш, когда она достаточно пришла в себя, чтобы говорить.

— Воспоминание, — ответила Луна. — Сон.

— Это разные вещи.

Выражение лица Луны оставалось беспристрастным.

— Так ли это?

Рэйнбоу не могла не закатить глаза.

— Вы действительно не ищете лёгких объяснений?

Богиня улыбнулась, широко и искренне.

— Ты очень проницательна. — А потом, её тон сделался более серьёзным: — Ты уже получила ответ?

— Ответ на что?

— Почему я здесь. Почему мы здесь.

— Откуда мне это знать?

— Потому что для этого и существуют воспоминания. Через них сны разговаривают с тобой.

Дэш уставилась на пыль, когда её бурлящий желудок наконец начал успокаиваться.

— Да, но всё, что мне подсказала память, так это каким придурком был Хупс.

Луна моргнула.

— И ты думаешь, что мы здесь из-за этого?

Насколько Рэйнбоу могла судить, принцесса действительно не шутила.

— Я почти уверена, что это не так, — ответила пегаска.

— Славно. — Облегчение Луны было ощутимым. — С этим было бы трудно справиться.

Некоторое время они сидели молча, Дэш смотрела на звёзды, а Луна смотрела на неё с непроницаемым выражением.

— Мне всегда было неприятно это воспоминание, — наконец сказала Дэш.

— Почему? — спросила Луна. — Ты стояла бок о бок со своей подругой. Ты, так сказать, поощряла её к решительному шагу, даже когда эти хулиганы пытались отговорить её. Эти поступки достойны восхищения.

— Я должна была сделать больше. Мне не следовало позволить им уйти безнаказанными. Я с самого начала должна была заступиться за Флаттершай. Против меня бы они не выстояли, я бы дала им понять, чтобы они держались от неё подальше.

— А потом бы тебя исключили из лётной школы, и кто бы тогда её поддержал?

Копыто Рэйнбоу раздражённо царапнуло поверхность луны, поднимая серую пыль, которая так медленно плыла по... не по воздуху, предположила она.

— Но меня всё равно выгнали, так что это не имеет значения, — пробормотала она.

Луна нахмурилась.

— Что произошло?

— Я снова во что-то врезалась, когда гонялась с Хупсом, чтобы доказать, что я лучший пегас. Я пыталась сделать ещё один радужный удар и не уделяла полёту должного внимания. После этого инструкторы сказали, что: "Я слишком безрассудна, чтобы они продолжали учить меня летать".

— Ах.

Повисла ещё одна многозначительная пауза.

— И это всё, что будет? — спросила Рэйнбоу. — Вы будете показывать неприятные мне воспоминания?

Богиня на мгновение задумалась, её силуэт вырисовывался на фоне звёзд позади неё, окутанный тенью.

— Не думаю, — ответила она. — Почти наверняка дело не только в этом.

— А в чём обычно нуждаются другие пони? — уточнила Дэш.

— Не знаю, — продолжала принцесса. — Но порой они говорят со мной после, выражая признательность. — Она помедлила. — Иногда бывает очень трудно принять благодарность за то, чего ты не помнишь. Вещи, которые в некотором смысле ты никогда не делала вообще.

— Но вы же помогаете пони?

— Да. Во многих вопросах. У всех нас есть страхи, сомнения. Нам всем нужны советы и помощь. И иногда мы хороним эти вещи так глубоко, что даже не осознаём их влияния на наши жизни. В некоторые моменты наш ум пытается защитить нас и приносит гораздо больше вреда, чем пользы. Но что бы ни тревожило пони, я здесь, чтобы помочь.

Что-то в её словах заставило Рэйнбоу Дэш задуматься.

— Кто-нибудь когда-нибудь... — начала она, кончики её ушей начали гореть, когда она спохватилась и замолчала.

Луна не обиделась и снова рассмеялась.

— Пытался флиртовать со мной? Я в этом не сомневаюсь. И не возражаю против этого. Любовь, похоть и утешение так тесно переплетены, и если это то, что они требуют от меня, от своей мечты, то я, как их принцесса, счастлива им услужить. — Она бросила на Дэш многозначительный косой взгляд. — Так я поэтому здесь? — спросила она.

Дэш сглотнула, и улыбка Луны стала шире от её явной нервозности.

— Мои извинения, — продолжила Луна. — Я просто шучу.

Волна облегчения захлестнула пегаску, когда туман начал подкрадываться и окутывать их белыми сгустками. А потом облегчение исчезло, сменившись ледяным страхом, и она осталась одна.

Теперь мост был в порядке. Она сама завязала верёвки на опорах, убедившись, что те прочно держатся. И когда она встала на него, чтобы проверить его прочность в густом и слепящем тумане, пегаска на мгновение задумалась. Она отказалась от предложения Шэдоуболтов. Она осталась с друзьями. Она сделала правильный выбор.

Но на мгновение, когда тёмные пегасы пообещали ей всё, что она когда-либо хотела, Дэш не знала, что она собиралась сказать. И эта мысль ужаснула её. Неужели она действительно так непостоянна? Была ли её натура всегда такой переменчивой? Конечно, бросать друзей казалось ужасным поступком, но разве её собственное счастье не было так же важно?

И снова появились те мысли, которые не оставляли Дэш в покое. Потому что они почти убедили её. Она чуть было не ответила "да".

Но она этого не сделала. Образы её друзей возникли перед её глазами, когда она начала отвечать. Эпплджек — верная и дорогая подруга, несмотря на их соперничество. Может быть, из-за этого. Пинки, подруга, которая всегда могла подбодрить её, несмотря ни на что, и никогда не оставит попыток в этом, если хотя бы заподозрит, что Дэш расстроена. Рэрити, которая всегда была готова предложить помощь, готовая пойти на всё, чтобы сделать это, когда единорожка чувствовала, что в этом есть необходимость. А теперь ещё и Твайлайт, которая, возможно, была слишком увлечена книгами, но в душе являлась по-настоящему хорошей пони, Рэйнбоу уже могла это сказать.

И даже когда опасность полностью миновала, она могла бы сказать "да".

Но потом появилась Флаттершай. Флаттершай, которая всегда была рядом с ней, которая была её сердечным другом дольше, чем Дэш могла вспомнить. Если быть честной, то единственное, что действительно останавливало её и поддерживало в ней силы — это мысль о том, что будет с Флаттершай, если она этого не сделает.

Дэш никогда больше не смогла бы встретиться с ней лицом к лицу. Даже просто представив выражение мордашки Флаттершай, когда та осознает, что сделала Дэш, она почувствовала, как её сердце сжалось. И поэтому она ответила "нет", и это было правильно, и всё же чувство вины за свою нерешительность разъедало её изнутри, разрывало на части.

Но сейчас на это не было времени. Им нужно было остановить Найтмер Мун. И вот Дэш снова взмыла в воздух, паря в тумане, возвращаясь к своим друзьям, и она никогда не осмелится рассказать им о своих колебаниях, о своей вине. Пегаска оставила свои сомнения в тумане, в прошлом, и Рэйнбоу Дэш сделала всё, что могла, чтобы не оглядываться назад.

Туман расступился, и теперь уже знакомый лунный пейзаж предстал перед её глазами; из-за исказившейся перспективы голова Дэш закружилась, когда, продолжая движение, та резко затормозила на серой поверхности, и сон сумел окончательно оформиться. Это было ошеломляюще, и Дэш опустилась на задние ноги, в основном, чтобы не упасть.

— Почему это всегда так отстойно? — проворчала она, но Луна не слушала.

— Мне очень жаль, — сказала принцесса. Её слова звучали тускло и приглушённо, без следа её обычной силы и уверенности.

— Что? — спросила Дэш, желая, чтобы звёзды перестали двигаться, чтобы лунная поверхность перестала угрожающе выскальзывать из-под её копыт.

— За всё, через что я заставила тебя тогда пройти. Всех вас. Есть очень мало вещей, о которых я сожалею больше.

Мир наконец начал медленно замирать, когда Дэш тряхнула головой, пытаясь избавиться от последних остатков головокружения.

— Это не ваша вина, — сказала она, и равновесие резко улучшилось. — На самом деле это были не вы, не так ли? То была Найтмер Мун. — Поверхность почти остановилась. — А вот я проявила себя не с лучшей стороны.

— Я не понимаю твоей вины, — сказала Луна. — Или твоего сожаления. Ты — сама Верность, истинный пример Элемента Гармонии, который ты символизируешь. Тебе не в чем себя винить.

— Если бы я была по-настоящему верная, я бы даже не колебалась, — настаивала Дэш. — Я бы сказала Шэдоуболтам, чтобы они отвалили, как только они поставили меня перед выбором.

— Ты понимаешь, что все эти испытания были специально подстроены для того, чтобы вы потерпели неудачу? Я пыталась остановить всех вас. Я предлагала вещи, перед которыми, я была уверена, вы не смогли бы устоять, которые заставили бы вас предать Элементы, которые вы станете воплощать. И каждая из вас прошла испытание.

— Но никто не боролся с этим так, как я. Даже Рэрити отрезала хвост ни секунду не колеблясь, а ведь мы говорим о Рэрити. Флаттершай помогла той мантикоре и даже не показала ни малейшего испуга. Хотя обычно боится собственной тени! Только я одна колебалась. Я была единственной, кто могла всё испортить. Я не заслуживаю быть хранительницей Элемента Гармонии.

Луна покачала головой.

— Я не сомневаюсь, что Рэрити было больно так портить свой хвост. Я не сомневаюсь, что Флаттершай боялась того зверя. Они тоже сомневались и колебались, но они приняли правильное решение, как и ты. Никто не станет винить тебя за твои мысли, Рэйнбоу Дэш, лишь за твои поступки. И ты стояла рядом со своими друзьями. Ты была верная, сильная и ничто не в силах отнять это у тебя.

Дэш хранила молчание длительное время.

— Я думала, вы сказали, что это не просто сожаления, — сказала она наконец, в её голосе явственно читалась горечь.

— Я сказала, что это будет нечто большее.

— Да, хорошо, поняла. Я ненадёжна. Вот в чём дело, так? Теперь вы счастливы? Мы закончили? Могу я проснуться?

— Это так не работает, — ответила принцесса.

— Может, так и должно быть, — отрезала Рэйнбоу. Она и сама толком не знала, когда поднялась на копыта, когда настолько разозлилась. Но вот она стояла и смотрела на бесстрастную принцессу, которая не выказывала ни малейшего признака того, что принимает огорчения Дэш. — С меня хватит. Я хочу домой.

— Ты не можешь. Не сейчас.

— Посмотрите на меня.

Несмотря на внешнюю уверенность, пегаска не знала, с чего начать пробуждение. Раньше ей никогда не приходилось этого делать при таких обстоятельствах — иногда она понимала, что спит, но это всегда заставляло её просыпаться сразу, без каких-либо усилий с её стороны.

Может быть, в этом и заключался фокус. Она закрыла глаза и сосредоточенно стиснула зубы. "Это сон, — подумала Рэйнбоу, пытаясь отгородиться от всего остального, полностью сосредоточившись на своих мыслях. — Всё это нереально. Ты должна проснуться, Дэш. Просыпайся".

Она открыла глаза. На неё с жалостью смотрела принцесса Луна.

Нахмурившись, Рэйнбоу зажмурилась и попыталась снова. "Проснись, Рэйнбоу Дэш. Просыпайся. Пробуждайся и..."

Её глаза всё ещё были крепко закрыты, когда она врезалась в грубый камень позади неё, воздух наполнился дымом, когда она упала вперёд, растянувшись на земле вместе с подругами. Эпплджек тяжело приземлилась ей на спину, выбив воздух из лёгких, и всё, что могла сделать Рэйнбоу Дэш, это лежать, хрипя.

Она всё испортила.

Оглядываясь назад, она не знала, о чём тогда думала. Как будто лягнуть дракона в морду было хорошей идеей. Особенно того, который был достаточно велик, чтобы проглотить пони целиком одним укусом, который отправил всех пятерых в полёт одним простым дыханием. И пока они лежали у пещеры, ошеломлённые и помятые, солнце скрывалось из виду приближающимся чудовищем, сплошь покрытым чешуёй, зубами и когтями, Дэш гадала, не настал ли решающий час.

Она и её друзья никогда не выберутся с этой проклятой горы, и во всём виновата одна пегаска. Она разозлила его, заставила напасть на них и подвергла себя и подруг смертельной опасности. По крайней мере, Рэйнбоу надеялась, что её пинок нанёс хоть какой-то ущерб.

Дэш едва заметила, как Флаттершай поднялась из-за разбитого валуна, за которым пряталась, но услышала голос пегаски полный ярости; она никогда не думала, что Флаттершай на такое способна. И, несмотря на ситуацию, Дэш не могла не почувствовать совершенно незаслуженного триумфа, когда дракон разозлился после её удара — похоже, ему всё-таки было больно. Однако этот момент был недолгим, так как Флаттершай тонко отчитала её за это, и чувство вины снова накрыло пегаску.

А потом, почти так же быстро, как всё пошло не так, дракон улетел. Это была заслуга Флаттершай, жёлтая пегаска спасла их всех. И всё же, когда она приземлилась среди них и каждая принялась поздравлять и благодарить её, Дэш лгала себе, улыбаясь.

Потому что она была глупа и подвергла всех опасности, и то полностью её вина. Дракон мог убить их всех, а потом она встала бы против него одна, и что, если вместо того, чтобы слушать её, он бы просто схватил пегаску? Или сжёг её до хрустящей корочки? Что, если последнее, что увидела бы Рэйнбоу Дэш — это то, что она потеряла лучшую подругу из-за собственных ошибок? Потеряла их всех?

И пока группа спускалась с горы, перемещаясь по уступам в приподнятом настроении, смеясь и шутя, Дэш летела высоко над ними, так что они не могли видеть её лица. Чтобы они не лицезрели её вины, стыда.

Позже Пинки подшутила над ней, изобразив громкий драконий рёв, и Дэш замерла и завизжала от страха. И пока её друзья смеялись, когда волна смущения обжигала её щёки, им ни за что не дано было узнать, что страх Дэш полностью проистекает из её неуверенности, что на самом деле она просто боится, что снова сделает что-то безрассудное и опять подвергнет всех опасности, и, возможно, в следующий раз Флаттершай не найдёт в себе решимости посмотреть на зверя сверху вниз. А может, в следующий раз тот просто не станет слушать.

И тогда Рэйнбоу придётся смириться с тем, что она обрекла своих друзей на погибель, если она вообще выживет.

Над ней парила Флаттершай.

— Всё в порядке, Дэш, — сказала она, хотя Рэйнбоу знала, что это совсем не так. — Не все могут быть такими храбрыми, как я.

"Не все могут быть такими же хорошими, как ты, Флаттерс. Не все могут сказать, что сегодня они спасли своих друзей. Не все могут сказать, что они всегда так поступают".

"Но ты можешь".

Боль пронзила грудь Дэш при этой мысли. Ей хотелось быть хотя бы наполовину такой же пони, как Флаттершай. Она хотела бы быть настолько храброй, чтобы последовать за своими друзьями к чему-то, чего она так боялась, а затем встретиться с этим страхом лицом к лицу. Ей хотелось, чтобы у неё хватило здравого смысла не провоцировать дракона, чтобы не усугублять ситуацию, как это часто у неё бывало.

Когда они были помоложе, Рэйнбоу Дэш всегда старалась защитить Флаттершай. Жёлтая пегаска была слишком хороша, слишком невинна, слишком добра. И хотя Дэш не всегда справлялась с этой задачей наилучшим образом, она пыталась. Она всегда была рядом, когда Флаттершай нуждалась в ней. Всегда. И даже сейчас? Теперь они все выросли, и Флаттершай больше не нуждалась в ней, и, возможно, той было лучше без неё. А может, и всем её друзьям. Эта мысль ранила больше всего.

Сверху на неё опустился лист, и Дэш слегка подула на него, посылая тот по спирали вверх, чтобы он приземлился на круп Флаттершай. Пегаска пискнула, кувыркнувшись в воздухе и приземлилась рядом с Рэйнбоу с мягким стуком, а её друзья разразились смехом. Жёлтая пегаска, казалось, больше всего была смущена своим внезапным затруднительным положением, и Дэш тоже не смогла удержаться от смеха. Может быть, Флаттерс всё ещё нуждалась в ней, хотя бы немного. Может быть, её роль защитника ещё не исчерпана.

А потом земля под Флаттершай превратилась в серую пыль, а сама пегаска и вовсе исчезла, и на этот раз переход на луну был куда менее тревожным, чем раньше, когда Дэш снова опустилась на задние ноги и позволила звёздам заполнить её зрение. Возможно, она просто привыкла к этому.

— Я не проснулась, — заметила она, глядя на пустынную лунную поверхность перед собой.

— Нет, — ответила Луна.

— Разве вы не это имели в виду во время предыдущей беседы?

— Думаю, это и так очевидно.

Несмотря на недоумение, Дэш разразилась смехом. Принцесса тепло улыбнулась, но в её улыбке всё ещё чувствовалась глубокая печаль, от которой пегаске стало не по себе.

— В чём дело? — спросила она.

— Эти воспоминания очень печальные, — произнесла принцесса.

Хорошее настроение Дэш угасло, когда осознание ситуации снова поглотило её. По крайней мере на мгновение это было приятно.

— Разве это не так обычно происходит?

— Как я уже говорила, то мне неведомо. И это на самом деле не мои воспоминания, чтобы полностью ответить на них. — Луна вздохнула. — Я начинаю сомневаться, что всё это возможно ради меня самой, а не ради пони, которым я помогаю.

— Значит, вы никогда не делали этого раньше?

— Я присутствовала при потоке воспоминаний бесчисленное количество раз, хотя и не помню ни одного из них.

— Что, в сущности, одно и то же.

Непроницаемое выражение лица Луны, казалось, слегка помрачнело.

— Ну, если ты так думаешь, — сказала она.

— Так какого же сена вы мне поможете, если сами не знаете, что нужно делать?

— Опять же, это не совсем так. Я здесь потому, что ты в смятении, Рэйнбоу Дэш, даже если на самом деле не осознаёшь этого. Моя цель состоит не в том, чтобы дать тебе ответ, а в том, чтобы помочь тебе найти ключ к разрешению проблемы самостоятельно.

Последовала пауза, а затем пегаска выдохнула:

— Это просто огромная куча конских яблок.

— Мне жаль, что ты так думаешь.

— Я же сказала, что уже поняла. Мне не нужна куча снов о моём прошлом, чтобы сказать, что я сомневаюсь в себе, мне это уже и так известно.

— Тогда как ты думаешь, почему мы здесь?

— Я не знаю! — раздражённо застонала Дэш. — Но не похоже на то, что повторное переживание всех прошлых неудач облегчит мне душу. И от вас никакой помощи, почему вы здесь?

— Я понимаю, что ты расстроена, — мягко сказала Луна. — Но не я являюсь объектом твоих разочарований.

— Нет, это всё глупый сон. Это не помогает. На самом деле, от всего этого мне ещё хуже.

Звёзды, мерцавшие над их головами, внезапно стали казаться такими бесстрастными и холодными, безразличными и бесчувственными. Гнев Дэш начал медленно угасать, тая и сменяясь глубоким изнеможением. Пегаска устала. Устала от всего этого, больше не могла видеть все воспоминания, которые уже повторялись в её голове в те тяжёлые времена, поступки, которые не давали ей спать по ночам, делая сон невозможным, когда она зарывалась головой в подушку и пыталась, но безуспешно, игнорируя их, забыть. И если не считать ошибочных усилий Хранительницы Ночи, на поверхности луны больше не было ничего спасительного или успокаивающего. Теперь она казалась просто холодной, неподвижной. Мёртвой.

Дэш задалась вопросом, так ли это было для Луны, заключенной здесь на столько лет. Если бы она сидела и смотрела на звёзды и на всю Эквестрию прямо над собой, и всё, что она могла делать, это смотреть, ждать и размышлять о своём положении. Если это действительно так ужасно, как может показаться.

— Нет, — ответила принцесса, и она теперь смотрела не на пегаску, а на тёмное пятнистое полотно над ними. — Всё было гораздо хуже.

Луна больше ничего не сказала, а Дэш не спрашивала, мысленно или как-то иначе. Казалось, целую вечность они сидели молча. Радужногривая пони ждала, что ещё одно воспоминание заберёт её, унесёт в другой ужасный, полный сомнений момент, но ничего не происходило. И вот Дэш сидела и ждала, и Луна тоже ждала, и звёзды были такими яркими, и пыль под ними, казалось, почти светилась в тишине.

Впрочем, это не было неприятно. Или неловко. Они сидели рядом и ничего не говорили, и обе были погружены в свои мысли и воспоминания, и, может быть, сейчас это было нормально. Какое-то время всё было в порядке, по крайней мере, пока принцесса не пошевелилась рядом с ней и тишина не закончилась.

— Возможно, ты что-то упускаешь, — сказала Луна.

— Что, например?

Принцесса на мгновение задумалась.

— Почему ты так боишься подвести своих друзей?

— Э-э, потому что я олицетворяю Элемент Верности? В этом-то всё и дело.

— И всё же ты всегда оставалась верной, в этом нет никаких сомнений. Тебе предложили всё, о чём ты только могла мечтать, и вместо этого ты стояла рядом со своими друзьями. Верность не требует вознаграждения.

Пегаска глубоко вздохнула. Ей не хотелось этого признавать, но Луна была права. Конечно, было что-то ещё, лежащее под поверхностью, ползущее под её кожей, её мыслями. Разве не всегда так было?

— Вы когда-нибудь чувствовали, что вам не место там, где вы находитесь? — спросила она.

— Ты считаешь, что тебе не место среди твоих друзей?

Дэш прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Нет, дело не в этом. Я плохо объяснила.

— Не торопись.

Дэш так и поступила.

— Я не чувствую, что заслуживаю их доверия, — наконец сказала она. — И я боюсь, что в один прекрасный день они поймут, что я не такая уж потрясная, как они думают, что я просто притворялась всё это время. И тогда все великие свершения, что мы сделали вместе, больше ничего не будут значить, как будто они увидят меня насквозь и оставят в одиночестве.

Луна открыла рот, чтобы что-то сказать, но Рэйнбоу ещё не закончила.

— И я знаю, как глупо это звучит, — выдохнула она. — Знаю, что это не так работает, но это не помогает. Каждый раз, когда я ошибаюсь, каждый раз, когда я делаю что-то неправильно, я думаю: "Сейчас они уйдут прочь, теперь я останусь одна". И я ненавижу это. — Её глаза начало щипать, предательские слёзы наворачивались в уголках глаз, которые она ненавидела почти так же сильно, как признание всего этого вслух. Признание страха делало его реальным. — Это пугает меня, — прошептала пегаска. — Я не хочу потерять их. Мне не хочется быть одной.

Тепло окутало её, мягкое и шелковистое, и Дэш потребовалось мгновение, чтобы понять, что это Луна обхватила её крылом в успокаивающем объятии.

— Теперь я понимаю, почему ты выбрала луну, — сказала принцесса. — Я полагала, что это просто связано со мной, но это нечто большее, не так ли? Изоляция. Изгнание. Выдворение. — Принцесса смотрела на пустые кратеры, окружавшие их. — Вот что символизирует это место.

Дэш ничего не ответила, и Луна только крепче прижала её к себе, и пегаска позволила ей, разрешила укутать себя крылом, позволила объятиям принцессы успокоить и утешить её.

Закат перед ними пылал на фоне неба, купая его в розовых и оранжевых тонах, которые проносились по нему, словно нанесённые краски. Дэш усмехнулась, когда ветер мягко взъерошил её гриву, после чего упала на траву, стараясь не потревожить Флаттершай, чья голова покоилась на её плече, когда они вместе смотрели, как солнце медленно опускается за горизонт.

— Мы хорошо поработали сегодня, да? — спросила Дэш.

— Да, — пробормотала Флаттершай. Затем добавив, — ну, здесь в основном твоя заслуга.

— Ох, забудь об этом. Без тебя, мы бы потеряли этот торнадо. — Дэш обхватила подругу крылом и крепче прижала к себе. — Ты нас спасла, Флаттерс, не скромничай.

Флаттершай, казалось, это не совсем убедило.

— Я знаю, что помогла, — произнесла пегаска, — но всё равно это было каких-то пять крыловатт. Любой другой пегас мог бы сделать то же самое.

— Но они этого не сделали. Ты сделала. И никто другой больше не удваивал свою практическую силу. Признай, Флаттершай, ты — герой, и я не отпущу тебя, пока ты не скажешь это.

— Рэйнбоу...

Дэш многозначительно кашлянула.

— Я герой, — тихо и кротко произнесла Флаттершай.

— Прости, что это было?

— Я герой!

Эта попытка была ненамного лучше, но для Дэш этого было достаточно.

— И никто с этим не поспорит.

Тени удлинялись, мир наконец начал темнеть, когда красное свечение перед ними начало переходить в тёмно-синее.

— Мне жаль, что ты не установила новый рекорд, — сказала жёлтая пегаска.

— Это не имеет значения, — солгала Дэш. — Мы подняли воду, вот что важно, верно?

— Полагаю, что да. Просто... Ты была так взволнована.

Рэйнбоу тяжело вздохнула, высвободилась из объятий и снова опустилась на траву, наслаждаясь ощущением её прикосновения к своей шерсти. Наверху первые звёзды только начали проглядывать сквозь синеву, освещая холм, на котором лежали две пони.

— Да, но иногда что-то не получается. И знаешь что? Я по-прежнему горжусь нами. Горжусь тобой.

Густой румянец окрасил щёки Флаттершай, и она попыталась спрятать его за крылом, только сделав своё смущение ещё более очевидным.

— Я тоже горжусь тобой, — сказала она.

— Спасибо, Флаттерс.

Между ними повисло молчание, Флаттершай явно хотела что-то сказать, но изо всех сил пыталась найти слова или уверенность. А может, и всё вместе. Но Дэш не стала её подталкивать. Она знала, что Флаттершай в конце концов скажет ей — она всегда так делала — и знала, что поторапливая её, она всё только усугубит. И вместо этого Рэйнбоу ждала и смотрела, как появляются звёзды, усеивающие небо одна за другой.

— Последние несколько дней я много думала о лётной школе, — сказала Флаттершай, когда она наконец заговорила.

— Оу, ты?

— Да. Там много грустных, болезненных воспоминаний.

Дэш с любопытством посмотрела на Флаттершай, пока её собственные воспоминания проносились у неё в голове.

“Планируешь сегодня нырнуть носом в ещё какие-нибудь облака?”

“Может быть, ты всё-таки не настоящий пегас”.

— Ты не можешь позволить этим хулиганам доставать себя, — сказала Дэш. — Особенно после стольких лет.

— Знаю, — ответила Флаттершай. — Но у меня также много хороших воспоминаний о том времени.

— Например, когда ты получила свою кьютимарку, — предположила Дэш.

— Верно, — согласилась Флаттершай, и улыбка на её лице при этом воспоминании согрела сердце Дэш. — Но ещё я помню всё те времена, когда ты заступалась за меня перед теми хулиганами.

— Ну да. Думаешь, я могла позволить им издеваться над моей лучшей подругой? — Спросила Дэш, пытаясь забыть то время, когда она это делала, то время, когда она просто стояла и смотрела и ничего не предпринимала. Стараясь не обращать внимания на укол вины.

Флаттершай слегка пошевелилась, почти неловко.

— Нет, я знала, что ты никогда этого не сделаешь, — сказала она, и чувство вины усилилось. — И именно эти воспоминания помогли мне сегодня взлететь. Я хотела помочь, как ты помогла мне. И я хотела сказать тебе спасибо.

— За то, что выстояла против таких придурков, как Хупс? Ты не должна благодарить меня за это.

"Я не заслуживаю благодарности".

— Ну, я думаю, что могу. А также за то, что ты никогда во мне не сомневалась, когда все остальные махнули на меня крылом. Даже когда я была бесполезна, или думала, что из меня ничего не получится. Потому что даже малая сила может иметь значение, и ты помогла мне понять это.

Дэш смотрела на Флаттершай, погружённая в свои мысли, чувства и сожаления, достаточно долго, чтобы жёлтая пегаска это заметила.

— В чём дело? — спросила она.

— Я просто не знаю, как ты это делаешь, — сказала Дэш.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты потрясающая, тебе об этом известно? Я не знаю никого, кто был бы так же храбр, как ты, кто бы делал то, что делаешь ты, просто чтобы помочь тому, кто в этом нуждается. Даже пони и животным, которые тебе не друзья.

Флаттершай моргнула.

— Никто ещё не называл меня храброй. Я боюсь стольких вещей... Нет, ты гораздо храбрее меня.

Дэш помотала головой.

— Кто-то однажды сказал мне, что быть храбрым — это не значит не бояться. Речь идёт о том, чтобы чего-то бояться и всё равно делать это. А это значит, что ты самая храбрая пони, которую я когда-либо встречала. А кто ещё будет смотреть на взрослого дракона и говорить ему, чтобы он убирался? Только ты.

Флаттершай хихикнула, и даже сквозь её смущение Дэш разглядела неподдельное счастье, и это зрелище заставило её сердце подпрыгнуть в груди.

— Спасибо, Рэйнбоу. Такие слова действительно греют душу.

— В любое время, Флаттерс. — Дэш выпрямилась, хлопая крыльями, смахивая с себя заблудившиеся травинки, которые примостились между её перьев. — Ну что, пойдём? Уже темнеет.

Флаттершай прикусила губу и придвинулась ближе.

— Мы можем посидеть ещё немного? Здесь хорошо. — Пегаска положила голову на плечо Рэйнбоу, и всякое сопротивление, которое Дэш могла бы оказать этой идее, мгновенно улетучилось.

— Конечно, — ответила она. — Мне здесь тоже нравится.

И они вдвоём сидели и смотрели, как последние лучи заката уходят в небытие, и на сияние звёзд в темноте, и трава под ними постепенно превратилась в серую пыль.

Дэш моргнула, уверенная, что всё ещё почти ощущает вес Флаттершай, хотя её подруги больше не было рядом, пространство около неё казалось таким пустым. С другой стороны от неё заговорила Луна.

— Это было лучше, — заметила принцесса.

Дэш кивнула, всё ещё немного потерявшись в пространстве, даже когда луна простиралась перед ней, по-прежнему чувствуя рядом с собой Флаттершай, всё ещё вдыхая запах травы и ощущая последние остатки тепла от угасающего солнечного света.

— Да, — сказала она. Других слов и не требовалось.

— Она очень важна для тебя, не так ли?

— Флаттершай? Да, конечно. Каждая из подруг мне дорога.

Луна покачала головой.

— Нет, дело не только в этом. Каждое воспоминание, которое мы посещали, было о ней. Остальные твои друзья тоже были там, разумеется, но всегда с Флаттершай.

Дэш нахмурилась.

— Хм. Наверное вы правы. Я как-то не обратила на это внимание.

— Как ты думаешь, почему?

— Совпадение? — рискнула предположить пегаска, пожимая плечами.

— Я не верю в подобного рода случайности, — ответила Луна. — Особенно здесь. Эти воспоминания слишком важны, чтобы быть просто совпадениями.

— Так что вы хотите этим сказать?

— Я ничего не говорю. Я просто удивляюсь, почему во всех этих воспоминаниях — отчего во всех твоих сомнениях — фигурирует один твой друг. Почему из всех вещей, о которых ты могла бы мечтать, ты выбрала именно её.

— Я не выби... Дэш спохватилась. Они уже прошли по этой дороге. — Я не знаю, — неуверенно закончила она.

Луна молчала. Принцесса ждала чего-то, какого-то ответа, но Дэш не знала, что ей сказать. Она не понимала, почему во всех этих воспоминаниях присутствовала Флаттершай, почему именно свою подругу детства она больше всего боялась подвести, потерпев неудачу. Потому что так было всегда. Когда Дэш ничего не сделала в лётном лагере, она поклялась себе, что никогда больше не подведёт Флаттершай. Она поклялась, что будет подругой, какой и должна быть. И с тех пор пегаска держала своё слово.

И были ошибки, и были сожаления, но Флаттершай всегда была рядом, поддерживая её, когда та сбивалась, сохраняя Дэш верной себе. Дэш, конечно, любила всех своих подруг, и оттолкнуть кого-нибудь из них из-за собственных ошибок было бы так больно, но потерять Флаттершай? Потерять Флаттершай было бы слишком.

Это означало бы потерять всё.

И не только потому, что доброта Флаттершай означала бы, что всё, что придётся сделать Дэш, чтобы потерять её, будет по-настоящему ужасно, не только потому, что Флаттершай останется с ней, пройдя через многое, через всё и вся. Но и потому, что Флаттершай была такой, какой всегда хотела быть Рэйнбоу Дэш, словно радужногривая пегаска чего-то давно лишилась. Она была той добротой и терпением, которых так не хватало Рэйнбоу.

И ещё потому, что когда они сидели вместе на том холме и смотрели на закат, Дэш была счастлива так, как никогда в жизни. Когда Флаттершай спросила, не могут ли они остаться ещё немного, Дэш больше ничего не хотела. Потому что всякий раз, когда Флаттершай улыбалась и смеялась, мир, казалось, улыбался вместе с ней, и Дэш любила в ней это. И всякий раз, когда Дэш разделяла мгновения с подругой, она тоже не могла не улыбаться.

Так вот почему всякий раз, когда она что-то портила, когда делала что-то, о чём сожалела, она думала о ней. О Флаттершай. Она боялась что может её потерять.

Больше всего её пугало именно это.

— А, так вот оно что, — сказала Луна. Теперь в принцессе что-то изменилось. Что-то неуловимое, но оно ощущалось. Прошло некоторое время, прежде чем Дэш поняла, что именно — остаточная печаль, которая задержалась в глазах Луны, исчезла. Теперь в лице принцессы не было ничего, кроме теплоты, такой искренней и доброй, какой Дэш никогда не видела.

— Что?

Луна тихо рассмеялась.

— Рэйнбоу Дэш, ты влюблена.

Последовала долгая пауза.

— То есть, во Флаттершай?

— Да.

Дэш энергично замотала головой.

— Нет, дело не в этом. Это не... это совсем не так. Мы просто друзья. Действительно хорошие друзья.

Луна молчала.

— Всё совсем не так! Я даже не знаю, увлекаюсь ли кобылками или нет, я никогда по-настоящему не разбиралась в этом. А даже если и так, то не с Флаттершай! Я знаю её с жеребячества, и да, конечно, я люблю её, но чтобы вы знали, я не влюблена в неё. Я люблю её, как друга.

Луна продолжала молчать.

— Я не виновата, что этот дурацкий сон выбрал воспоминания именно с ней. С таким же успехом воспоминания могли быть о Твайлайт или Эпплджек. Вы просто слишком много читаете об этом.

Луна молчала, хотя озадаченная улыбка начала расползаться по её обычно стоическим чертам.

— И то, что Флаттершай мне нравится как друг, ещё не значит, что я люблю её. Я не питаю чувств ни к Рэрити, ни к Пинки, ни к кому. Испытываю, конечно, но не такие интимные. И Флаттершай для меня такая же подруга. Я имею в виду, что просто знаю её дольше других, разумеется, и мы через многое прошли, и да, она очень хорошенькая, но, это её особенность, которая есть и у других моих подруг! И даже если бы это было не так, это не имело бы значения, потому что важно то, что внутри, верно?

— Ты слишком упорствуешь в своих доводах.

— Потому что это неправда!

Принцесса тяжело вздохнула.

— Хочешь знать, что я думаю?

— Нет.

Луна проигнорировала её.

— Думаю, именно поэтому ты так боишься потерять её. И именно по этой причине ты похоронила свою любовь так глубоко, что даже отрицаешь её существование. Потому что если ты признаешься в этом себе, тебе придётся рассказать и Флаттершай. И если ты расскажешь ей о своих чувствах, то, возможно, потеряешь её. Ты думаешь, что она может тебе отказать, и тогда это будет также плохо, как если бы ты оттолкнула её, приняв неправильное решение.

Решительные протесты Дэш наконец прекратились. Её дыхание стало долгим и прерывистым, а мир сузился.

— В любом случае, это не имеет значения, — тихо произнесла Дэш. — Она не любит меня.

— Ты так уверена? Или твоё мнение делает ситуацию проще?

— Я не знаю. Но в любом случае я недостаточно хороша для неё. Она слишком добра, слишком совершенна.

— Никто не идеален.

— Только не она, — вздохнула Дэш. — И именно поэтому я заступаюсь за неё, показываю хороший пример поведения. Я должна жить в соответствии с её ценностями, если у меня есть хоть какой-то шанс на это. Но я ещё не готова. Ещё недостаточно хороша.

— Рэйнбоу, любовь не в том, чтобы быть совершенной. Дело не в том, чтобы изменить себя, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям, и не в том, чтобы быть безупречной в их глазах.

— Но именно поэтому я люблю Флаттершай. — Слова звучали странно и чуждо, теперь она произносила их вслух. Теперь она делала их настоящими.

— Так ли это? Ты любишь её, потому что она совершенна, или она совершенна, потому что ты любишь её?

— А в чём разница?

— В перспективе.

Трава под ними была тёплой, и Дэш приготовилась погрузиться в ещё одно воспоминание, но оно не пришло. Луна исчезла. Звёзды исчезли. Принцесса осталась. И они вместе сидели на холме и смотрели на закат.

— Так вы считаете, что я должна ей сказать? — спросила Дэш.

— Этого я не знаю. Есть, по крайней мере, ещё одна принцесса, более подходящая для такого рода советов, но я боюсь, что именно сейчас она подсказать не сможет.

Дэш рассмеялась, но в её смехе послышалась горечь, которую она не смогла скрыть. Впрочем, не больно-то она и старалась.

— Однако, — продолжала Луна, — это явно давит на тебя. Достаточно сильно, чтобы зов позвал меня сюда, достаточно сильно, чтобы ты подавила его до такой степени, чтобы не верить мне. Ты даже сама себе не поверила.

Рэйнбоу лениво пощипывала траву, ожидая, что принцесса скажет то, что она уже знала.

— Я не думаю, что тебе стоит ей об этом говорить, — сказала Луна.

Рэйнбоу удивлённо моргнула.

— Чего?

— Ты сама сказала, что она может отвергнуть тебя. Она может бросить тебя. — Слова принцессы прозвучали ещё жестче. — Может быть, она покинет тебя, расскажет об этом всем твоим друзьям, может быть, они тоже бросят тебя.

Трава обратилась в пыль под копытами Рэйнбоу Дэш, а звёзды холодно сияли над ней, озноб пробежался по спине Рэйнбоу, когда она обнаружила себя на луне, ее короткий побег закончился. Аликорн исчезла. Пегаска оказалась одна. Было так одиноко, но голос принцессы всё ещё звучал в её ушах, отдаваясь эхом, не оставляя в покое.

— Они бросят тебя, выкинут из своей жизни, и ты останешься одна. Точно так же, как ты и опасаешься. И ты никогда не будешь счастлива.

— Это неправда! — закричала Дэш на величественный голос, возмущение внутри неё продолжало расти. — Флаттершай никогда бы так не поступила!

— Конечно, поступила бы. С чего бы ей думать о тебе? Зачем ей быть рядом с тобой, если она отвергает твои чувства? — С каждым словом Луны звёзды, казалось, сияли ярче и холоднее.

— Перестаньте. — Дэш закрыла ушки копытами, но это никак не повлияло на голос Луны, прокручивающийся в её голове.

— Каждый раз, когда она будет видеть тебя, это будет напоминанием, каждое взаимодействие будет наполнено сомнениями. Каждый комплимент, проявление доброты, которую ты когда-либо выказывала ей, будет восприниматься, просто как способ сблизиться с ней, подтолкнуть её к отношениям, которых она не хочет. Вот как бы всё это воспринимали другие пони, отчего Флаттершай должна вести себя иначе?

— Потому что она моя подруга! И даже если она не любит меня таким образом, ничто не может разрушить этого. — Дэш вскочила на копыта, и звёзды отступили, когда она закричала в пустоту. — Мне всё равно, что вы говорите, это пустое, даже если вы принцесса и вроде как должны знать лучше меня. Вы ошибаетесь.

Панорама перед Дэш разлетелась вдребезги словно стекло, падая и распадаясь вокруг неё, а затем она снова оказалась на холме, и Луна вернулась, даря ей улыбку, как будто ничего не случилось.

— Да, — сказала принцесса, довольная настолько, насколько Дэш когда-либо слышала её, даже без следа прежней жестокости. — Конечно я не права. И ты знаешь, что тебе нужно сделать, ты всегда это знала.

Дэш тяжело дышала, всё ещё переполненная гневом и разочарованием, чувствами, которым теперь не могла найти выход, не к кому было обратиться. И медленно они исчезли, и тепло от затянувшегося солнечного света проникло в её шёрстку, и Дэш откинулась назад и вздохнула.

— Я ведь сама всё разрешила, так?

— Да, — призналась Луна. — Но я очень рада, что ты это сделала. Это было честно.

— Я по-прежнему не знаю, смогу ли это сделать, — тихо произнесла Дэш. — Не знаю, хватит ли у меня смелости. Мне страшно.

— Кто-то когда-то сказал, что храбрость — это когда ты чего-то боишься, и всё равно делаешь.

Дэш бросила на принцессу испепеляющий взгляд, и она могла поклясться, что поймала улыбку Луны, прежде чем та вернулась к своему стоическому выражению.

— В любом случае, ты очень сосредоточена на том, что произойдёт, если Флаттершай отвергнет тебя, — сказала Луна. — А ты никогда не задумывалась, что она может этого и не сделать?

И в первый раз Дэш так и поступила. Впервые Дэш позволила себе поверить в такую возможность. Впервые Дэш позволила себе представить себя рядом с кобылкой, которую так сильно любила.

Проводя бок о бок столько времени, глядя, как день проходит за днём, Дэш пользовалась бы каждой возможностью, чтобы заставить Флаттершай улыбаться. Можно провести вместе вечер, может быть, отправиться куда-нибудь на ужин, наслаждаясь обществом друг друга даже больше, чем едой, идти домой вдвоём, держась достаточно близко, чтобы они касались друг друга, и Флаттершай краснела, и о, она была так очаровательна, когда это делала, и даже тогда жёлтая пегаска не пыталась увеличить пространство между ними, даже не задумывалась об этом. Проводить ночи вместе, свернувшись калачиком под одеялом в тёплых объятиях, Флаттершай прижималась бы к ней, а Дэш наблюдала бы, как мягко опускается и поднимается грудь подруги, пока они вместе погружаются в сон.

Всё, о чём она никогда не позволяла себе думать, никогда не допускала подобной возможности из-за того, как сильно ей придётся рисковать, теперь нахлынуло на неё и оставило её настолько ошеломлённой, что пегаска едва могла думать. Не то, чтобы она даже хотела этого, потому что размышления убили эти мысли в самом зародыше.

Дэш закрыла глаза, а когда снова открыла их, солнце уже почти скрылось за горизонтом.

— Хорошо, — почти прошептала она. — Я пойду и поговорю с ней.

Луна кивнула.

— Я очень рада.

— Спасибо, — сказала Дэш, вытирая несколько невольных слёз с глаз. И у неё тоже всё было так хорошо. — Даже если вы этого не запомните, я сохраню это в памяти.

— Всегда пожалуйста, Рэйнбоу Дэш.

Дэш глубоко вздохнула, собираясь.

— И что теперь будет?

— Ты проснёшься.

И, как по команде, мир начал расплываться по краям, отдаляясь, распадаясь, разрушаясь. Солнце зашло, и Рэйнбоу с Луной снова плыли меж звёзд.

— Подождите, а как же вы? Если вы не настоящая Луна, что с вами будет? Вы просто исчезнете? — спросила Дэш, и с последними словами её охватила паника.

— А что обычно происходит с твоими снами? — спросила Луна, когда звёзды начали гаснуть одна за другой. — Они исчезают, а потом улетают прочь.

— Подождите, что? — Тьма начала просачиваться в пространство, где до этого сияли звёзды, поглощая всё на своём пути. — После всего этого вы просто исчезнете?

— Да, так оно и работает, — сказала Луна, и даже она, казалось, начала рассыпаться, уменьшаться, когда зрение Дэш сузилось, и пока не осталось ничего, кроме голубых глаз принцессы в темноте, смотрящих на неё.

— Но не волнуйся, моя маленькая пони. Это было неизбежно с того момента, как мы начали это путешествие.

— Нет, постойте. Это несправедливо. Должен же быть какой-то способ остановить это, — запротестовала Дэш. — Вы не можете смириться с тем, что просто... больше не существуете.

Глаза аликорна уже блестели в подавляющей тьме, всё такие же непостижимые.

— Всё уже сделано, — сказала Луна. — Какой бы сон ни приснился, в конце концов мы всегда просыпаемся.

И затем Дэш проснулась.

---

"Ладно, Рэйнбоу Дэш, ты справишься. Ты уже зашла так далеко".

Под "так далеко" имелась в виду, конечно, тропинка, ведущая к коттеджу Флаттершай, и даже просто добраться до этого места представлялось достаточно трудным. Она проснулась на рассвете, когда небо за окном только начинало светлеть. И долгое время Дэш просто сидела и не спешила начинать день.

Ожидание было опасно, она знала об этом, но именно это она и делала. Было слишком рано идти к Флаттершай, даже если она, вероятно, уже проснулась и кормила своих животных. Нет, права на ошибку не было. Всё должно было пойти правильно. Это должно было пройти идеально.

"Для любви не обязательно быть совершенной".

И когда она больше не могла откладывать это, Дэш спустилась к коттеджу Флаттершай и прошла весь путь до конца тропинки, прежде чем она заколебалась.

Она смотрела на коттедж, и никогда тот не казался ей таким пугающим. На самом деле, он никогда не вызывал столь тревожных чувств. Но теперь от одного его вида Дэш едва не повернулась и не убежала, почти что сдалась и чуть было не вернулась домой, чтобы никогда больше не думать об этом.

Почти. Но этого не произошло. Потому что в таком случае, ей придётся жить с этим вечно, Дэш никогда не сможет избавиться от чувства, которое жгло её изнутри всякий раз, когда она думала о Флаттершай. Если она убежит, то старания Луны из сна окажутся напрасны.

И вместо этого пегаска заставила себя идти по тропинке, переступая копытами. Шаг. Другой. Ещё один. Не сосредотачиваясь ни на чём ином. И не успела она опомниться, как оказалась перед дверью, и некуда было больше идти, и это было гораздо хуже.

Но Дэш собралась с духом и подняла копыта, громко стуча по дереву. И когда дверь открылась и Флаттершай встала перед ней и тепло улыбнулась, увидев, кто пришёл навестить её, сердце Дэш сжалось и подпрыгнуло в груди.

— О, привет, Рэйнбоу. Как твои дела?

— Я в порядке, Флаттерс, — солгала она. — Эй, можно мне войти? Мне очень нужно с тобой кое о чём поговорить. Это важно.

Жёлтая пегаска моргнула, беспокойство уже начало расцветать на её лице.

— Оу, конечно, заходи! Хм... не хочешь ли чаю? Я только что заварила.

Дэш кивнула. Ей всегда нравился чай Флаттершай. В основном потому, что его готовила Флаттершай.

— Да, пожалуйста, — сказала она, переступая через порог и делая шаг в свой самый страшный кошмар. Шаг к тому, о чём она мечтала больше всего на свете. — Это было бы здорово.

В другом месте, на балконе с видом на дворцовые сады Кантерлота, два аликорна пили свой утренний чай. Одна — снежно-белая, другая — тёмно-синяя, и обе сидели и смотрели, как птицы порхают среди деревьев под ними.

Луна с тихим звоном поставила чашку, оглядела сад и улыбнулась. Она всегда наслаждалась их утренним отдыхом, как раз перед тем, как луна уходила на дневной отдых, а её ночная вахта заканчивалась. Проводить эти моменты с сестрой было благословением, которое она никогда не принимала как должное с тех пор, как вернулась.

— Ты сегодня в приподнятом настроении, — заметила Селестия, прежде чем сделать изящный глоток из своей чашки.

— Конечно, — ответила Луна. — Разве ты этого не чувствуешь? Как будто что-то в воздухе. — Она неуверенно наморщила мордочку. — А может, это что-то другое. В любом случае, сегодня хороший день. Я в этом уверена.

Селестия на мгновение задумалась, пытаясь уловить то чувство, о котором говорила её сестра. Но она не почувствовала ничего особенного, ничего, кроме тепла утреннего солнца и лёгкого ветерка, трепавшего её шёрстку. А потом она увидела свою сестру, ярко улыбающуюся миру — такую уверенную, такую довольную — а остальное не имело значения.

— Да, — согласилась Селестия. — Я тоже так думаю.