Винил и Октавия помогают музыкантам
Пилот / Эпизод 1. Дайо
Солнечное безмятежное утро. Октавия как обычно сидела перед окном и играла на виолончели. Утренний чай всё ещё согревал серую пони изнутри. Окно выходило на большой дуб, что стоял во дворе их с Винил дома. Этот дуб был уже тогда, когда она въехала в этот дом.
Октавия доигрывала партию, когда в дверь яростно затарабанили. Виолончелистке крайне не нравилось, когда ее прерывают во время игры: однажды на концерте, когда один старый хрыч начал болтать о прошедшей молодости и о том, что нынешняя музыка не такая, как раньше, так громко, что не было слышно музыки, Октавия вскочила с места и бросилась на деда, который, к несчастью, сидел в первом ряду. В итоге концерт оказался сорван, пожилой пони оказался в больнице, а Октавии пришлось провести пятнадцать суток в кантерлотском тюремном блоке. С тех пор Октавия пытается держать свои чувства под контролем, особенно гнев.
Когда Октавия открыла дверь, её чуть не бупнуло белое копыто, благо виолончелистка успела остановить чужое копыто. Напротив неё стояла Винил, которая была чересчур возбуждена: она даже наушники сняла, а перевернувшиеся очки открывали миру красные зрачки.
— Тависобирайсябыстрееунасделанамнадоидтиятебетакоепокажу... — затараторила было Винил, но Октавия вовремя вставила копыта в рот разговорившейся соседке.
— Винил, сколько раз я тебе говорила: не прерывай меня, пока я играю, а ты знаешь, что я играю до обеда. А теперь успокойся и скажи, ради чего ты отвлекла меня от единственной по-настоящему важной вещи в моей жизни?
— Эй! — На секунду Винил составила обиженную мину, но почти сразу успокоилась. — В общем, в город приезжает один музыкант...
— И кто на этот раз? — Октавия была не удивлена этой новостью: к Винил часто (даже слишком) приезжают различные музыканты со всех концов Эквестрии и даже из Грефропы. — Рокер, диджей, или кто-то ещё?
— Рокер. Но ты не дослушала: он приезжает сюда из самого Роквилля, чтобы записать песню!
— Вау! Вот так новость! — Октавия сделала удивленное лицо. В ответ на сарказм Винил фыркнула. — И зачем тебе нужна я?
— Нет времени объяснять: его поезд прибывает через пару минут! — Не слушая протестов соседки, диджейша подхватила её магией и галопом понеслась на вокзал.
Среди прочих выходивших из поезда выделялся невысокий серый единорог. Его хвост и грива были жёлто-оранжевого цвета. Такого цвета обычно становится апельсин, когда начинает портиться. Грива его была не лоснящейся, как у большинства нормальных пони, а немного в завитушках, при этом каждый волос был как-будто отдельно ото всех остальных — в общем, его грива была более чем странной. Его кьютимарка чем-то напоминала мифического Пони Теней, только у кьютимарки глаза были красные, не было клыков, а рогов было два, и они были похожи на козлиные, только короче, как рога единорогов. Облаченный в черную рубашку, которая была ему велика, и неся за спиной гитару в чехле, при выходе из поезда незнакомец огляделся и, обнаружив машущую ему копытом Винил, пошел в её сторону.
Рядом с Винил сидела Тави, всё ещё недовольная испорченным утром. Когда незнакомец подошёл, она, исключительно из вежливости, попыталась выдавить из себя подобие улыбки, что у неё не получилось.
— Здарова, "звезда"! Как делишки-то? — Винил и незнакомец стукнулись копытами и обнялись.
— Ха, не то слово! Вообще прекрасно: только из Роквилля, наконец-то собрал всех в новую группу. — Голос незнакомца был немного хриплым, но в целом высоким для такого роста пони. Самое примечательное на его лице был нос-картошка; в остальном это было обыкновенное лицо обыкновенного пони.
— Октавия, знакомься: тот самый рокер, про которого я тебе говорила — Великий и Неподражаемый Дайо! — На этих словах рокер усмехнулся. — Дайо, это Октавия Мелоди, та самая пони, что поможет тебе с твоей проблемой.
— Приятно познакомиться. — Рокер подал виолончелистке копыто; та пожала его.
— А разве правильней не Дио? — Вдруг спросила Октавия.
— Вы правы; моё настоящее имя Рони Дио...
— ... а Дайо всего лишь псевдоним. — закончила за него Винил. — Дорогая, рокеры почти никогда не используют свое настоящее имя.
— Вообще-то... — хотел что-то добавить Дайо, но его перебила диджейша:
— Вообще-то нам уже надо спешить: до вечер нам надо обойти весь Королевский дворец, где-то пообедать, потом успеть на ужин к принцессам, к полночи посмотреть на замок со стороны, а в час ночи у Дайо уже билеты назад в Роквилль.
— Стоп, что? — только и успела сказать Октавия перед тем, как её и рокера единорожка подхватила магией и поскакала в сторону Кантерлота.
Не более, чем через час музыканты достигли дворца. В блеске солнечных лучей он казался ещё больше и величественней. Не успела Винил опустить пони на землю, Октавия набросилась на неё:
— Ты что творишь?! Я тебе сколько раз говорила, что подхватывать меня магией и нестись куда-то сломя голову нельзя?! — Октавия повалила соседку на землю и грозно дышала. В гневе Октавия была очень страшна. Но уже через мгновение гнев отступил: виолончелистка отошла от подруги и несколько раз вдохнула-выдохнула. — Ты что-то говорила про ужин с принцессами?
— Ну да. — Винил поднялась и поправила очки. — Дайо хотел узнать о прошлом Кантерлота из первых уст, так сказать.
— У меня в голове очень много вопросов, — Октавия пыталась сохранять спокойствие, — но я задам лишь один: каким образом ты смогла организовать ужин принцесс с Дайо?
— Я сказала Твайлайт, что один музыкант из Грефропы хочет записать песню о Кантерлоте, и попросила организовать ужин с принцессами. — Винил горделиво подняла подбородок.
— Ладно. Но зачем тебе нужна я?
— Кантерлот известен своей историей, а эта вещь такая СКУЧНАЯ, что я её не знаю. Поэтому тебе отводится важная роль провести Дайо обзорную экскурсию по городу. А я пока что найду нам чего-нибудь перекусить. — И, прежде чем Октавия успела что-либо возразить, ускакала, подняв за собой гору пыли.
— Да мать твою, ты издеваешься! — только и крикнула ей вслед Октавия. Когда она повернулась к Дайо, тот простодушно улыбался. — Ну, Кантерлот — столица Эквестрии...
— Не надо, спасибо. — Рокер остановил виолончелистку, взмахнув копытом. — Я родом из-под Мэйнхеттэна.
— А почему тогда...
— Ты же знаешь Винил: если у неё нет выступлений, то она из любой мухи сделает слона.
— Ну да, точно. А почему Винил сказала, что ты из Грефропы?
— Одно время я выступал с двумя альбионскими группами: Радугой и Чёрным Шабашом, поэтому многие воспринимают меня как джентельпони. Но сейчас я ушел от них и основал собственную группу.
— И что же ты делаешь в Кантерлоте?
— То, что и сказала Винил — хочу записать песню о Кантерлоте.
— Ясно. Что будем делать? — после продолжительного молчания сказала Октавия.
— Пойдём искать Винил? — предложил Дайо.
— Давай.
Винил парочка нашла во «Вкусном угощении»: белая единорожка что-то обсуждала с Сафрон Масалой.
— О! Вы нашли меня. — сказала Винил, когда увидела музыкантов. — Оказывается бхаратская кухня почти такая же вкусная, как и эквестрийская.
После плотного обеда музыканты отправились прогуляться в парке возле школы Селестии для одаренных единорогов. Там они провели весь день, а к вечеру отправились на ужин к принцессам.
Селестия и Луна сидели за одним из столов в пончиковой Пони Джо, когда туда зашли музыканты. Селестия была немного удивлена и смущена внешним видом гостя с Альбиона, зато Луна с удовольствием разглядывала рокера. Когда гости сели на свои место, первой слово взяла Винил:
— Принцессы, знакомьтесь, Великий и Неподражаемый...
— Дайо! — закончила за неё Луна, за что удостоилась сердитого взгляда Селестии — Принцесса Ночи напрочь была лишена манер. Гость поклонился в знак уважения; Селестия слегка наклонила голову, тогда как Луна протянула вперёд копыто, которое рокер пожал.
— Добрый вечер, Дайо. — Селестия говорила учтиво и статно, как и подобает правителю.
— Добрый вечер.
— Ваше настоящее имя — Рони Дио? — Луна говорила с альбионцем как с равным себе, что напрочь ломало её антураж правителя.
— Вы правы.
— И вы эквестриец? — Луна говорила уверенно и серьёзно, что привело Селестию в крайнюю степень возмущения — Твайлайт говорила им, что этот музыкант с Альбиона.
— Да. — Дайо говорил честно, что привело Селестию в ещё большее замешательство.
— Извините, но Твайлайт сказала нам, что вы с Альбиона? — Селестия попыталась прийти в нормальное состояние.
— Тия, Твай вероятно неправильно поняла: Дайо играл в Радуге и Чёрном Шабаше почти пятнадцать лет, а они альбионские группы.
— Ясно. А зачем вы приехали в Кантерлот? — Селестия пыталась как-то оживить разговор и привести его в верное русло.
— Я бы хотел написать песню о нём. Так как вы самые древние жители Кантерлота, не знаете ли вы каких-нибудь необычных история о нём?
— Однажды Селестия хотела зажечь свечу копытами и подожгла половину города. — Сказала Луна.
— Нет, всё было не так! Кто-то уронил факел и весь замок загорелся. — Селестия немного покраснела. — А раз уж мы перешли на личности, то тебя однажды застукали с тремя зебрами.
— А я и не стыжусь этой истории, в отличии от тебя. — Парировала Луна.
— Это всё, конечно, очень интересно, — Дайо решил пресечь перепалку, — но я хотел бы узнать о каком-нибудь мифической странице в истории города.
— Ну, когда Рокхуф решил нам помочь со строительством дворца он случайно вызвал обвал. — Луна откусила пончик с коричневой глазурью.
— А есть что-то более мифическое и эпическое?
— Есть одна легенда: ещё до постройки дворца под этой горой добывали серебро. Причём здесь его было больше, чем в любом другом месте, и лежало оно практически на поверхности, из-за чего эту гору прозвали Серебряной. На самой её верхушке горел заколдованный уголь: он горел всё время и никак не догорал. А под этим углём, согласно пророчеству, находились самые богатые запасы серебра. Потушить этот огонь мог лишь Избранный, не местный. Много кто пытался потушить этот огонь, тушили его и днём, и ночью, в кромешной темноте и под светом солнца, но всё никак не могли потушить. И вот, однажды, со стороны солнца, с самых облаков (тогда ещё не было в округе Кантерлота пегасов) прилетел серый пегас с таким же обычным серым железным ведром, полным воды. Он вылил эту воду на огонь и он погас, а уголь превратился в чистейшее серебро. После этого пегас развернулся и улетел назад к солнцу. — Селестия очень гордилась этой легендой, и это стало одной из причиной, почему замок возвели именно здесь.
— А когда дворец построили, в свете луны он казался серебряным. — Дополнила Луна.
— Оу! Вот такая история мне и подходит. Спасибо.
— А где ты сейчас живёшь? — после небольшого молчания спросила Луна и опять удостоилась осуждающего взгляда сестры.
— В Роквилле. — Ответил Дайо.
— Город рокеров?
— Так точно.
— А у нас есть город рокеров? — спросила Селестия — ей никогда не докладывали о нём.
— Конечно. Уже как почти четверть века существует город рокеров. Там проживают большинство уважающих себя рокеров Эквестрии и приезжающие из-за границы.
"Надо бы навести справки об этом городе рокеров", подумала Селестия.
Остаток вечера музыканты и принцессы провели за едой. Примерно к полуночи они вышли из пончиковой и спустились к подножию горы. В свете луны, даже спустя тысячу лун, замок всё ещё казался серебряным. Здесь принцессы и музыканты простились: первые отправились назад в замок, а вторые — в спящий Понивилль.
Когда они прибыли домой к Октавии и Винил, Дайо спросил:
— Вин, ты ж умеешь играть на ударных?
— Об чём речь!
— Тогда сыграем? Я веду, ты подхватываешь, а Тави — можно же вас так называть? — слушает и оценивает.
Магией подхватив гитару, Дайо начал играть. Через несколько секунд вступила и Винил, с помощью магии играя на барабанах.
I’m a wheel, I’m a wheel
I can roll, I can feel
(And) You can’t stop me turning
'cause I’m the sun, I’m the sun
I can move, I can run
But you’ll never stop me burning
Come down with fire
Lift my spirit higher
Somepon’s screaming my name
Come and make me holy again
I’m the pon' on the silver mountain
I’m the pon' on the silver mountain
I’m the day, I’m the day
I can show you the way
And look, I’m right beside you
I’m the night, I’m the night
I’m the dark in the light
With eyes that see inside you
Come down with fire
Lift my spirit higher
Somepon’s screaming my name
Come and make me holy again
I’m the pon' on the silver mountain
I’m the pon' on the silver mountain
Come down with fire
Lift my spirit higher
Somepon’s screaming my name
Come and make me holy again
I’m the pon' on the silver mountain
I’m the pon' on the silver mountain
Well, I can help you, you know I can
I’m the pon' on the silver mountain
I’m the pon' on the silver mountain
Just look at me and listen
I’m the pon', the pon', here go my hoove
I’m the pon' on the silver mountain
Come down with fire
Lift my spirit higher
I’m the pon' on the mountain
I’m the pon' on the silver mountain
— Ну, как? — после паузы спросил Дайо Октавию.
— Неплохо. Очень неплохо. Ты очень хорошо инкрустировал в прозвище горы Кантерлот аллюзию на Селестию и Луну.
— Спасибо. А как тебе, Вин?
— Хороший рифф, мне понравилось.
— Спасибо.
— Тебе уже пора на поезд. — сказала Винил после небольшого молчания.
— Да, ты права. Что ж, до свидания Октавия, пока Вин.
— До свидания.
— Пока, "звезда". Давай хоть провожу тебя до вокзала.
Вокзал был пуст: почти никто не ездил ночными рейсами. Даже в окошке билетёра не горел свет. Поезд Дайо вскоре подошёл; всё это время ни один из музыкантов не проронил ни слова. Когда двери распахнулись, два рокера обнялись. Дайо вошёл в поезд. Когда состав отошёл от перрона, Винил немного посмотрела ему вслед, а потом развернулась и пошла домой.
Эпизод 2. Брум
Специальный эпизод, посвященный Дню Сердец и Копыт. Вышел 14 февраля.
Metallica, Nothing Else Matters
Солнечное безмятежное утро. Октавия как обычно сидела перед окном и играла на виолончели. Закончив свою обычную утреннюю композицию, серая пони встала и пошла налить себе чая. Проходя мимо настенного календаря, который был у них с Винил один на двоих, она заметила, что сегодняшняя дата обведена красным, а под ней написано "ДСК". На секунду Октавия задумалась, а потом всё поняла: сегодня День Сердец и Копыт. "Скорее всего Винил уже поскакала поздравлять всех известных ей рокеров", подумала виолончелистка. "А мне надо бы заглянуть к Сакбуту".
Надев на свой воротник бабочку, Октавия вышла из их дома и сразу почувствовала запах роз. Казалось, что каждый в Понивилле нашёл себе пару: на каждом шагу Октавии навстречу попадались обнимающиеся, целующиеся или просто улыбающиеся пони. Вот Биг Мак целуется с Шугар Белль. Вот Эппл Блум с тем оранжевым земным пони обнимаются. Вот Рэйнбоу Дэш и Соарин мчатся наперегонки до Клаудсдейла. Вот и Амбэр Вэйвс из Кристальной империи стоит рядом со своей телегой с зерном и бупается с парикмахером Барбером Грумсби. Все вокруг были счастливы, но Октавия не утрачивала бдительности: по всем законам Эквестрии, что-то должно пойти не так.
Завернув за очередной угол, Октавия убедилась в своём предчувствии: навстречу ей шла Винил вместе с двумя другими пони. Один из них был жёлтого цвета. Обладатель лысого лба и носа, похожего на клюв, невысокий земной пони был облачен тёмную кожаную куртку, несмотря на тёплую погоду. У незнакомца была серая грива, достигающая его плечей, и среднего размера хвост. На кьютимарке коротышки была изображена теннисная ракетка, бьющая по барабану.
Другой незнакомец был выше не то что первого, но и Винил, которая ростом была почти шесть футов. Красный земной пони с кьютимаркой из гитары, пересёченной крестом, был одет в чёрную майку. Нижнюю часть лица незнакомца украшали роскошные бакенбарды, плавно переходящие в длинную гриву цвета каштана. Такого же цвета и такой же длины сзади свисал хвост.
Высокий пони нёс за спиной гитару, а низкий — палочки в руках. Красный музыкант выглядел поникшим и грустным; Винил же с другим незнакомцем явно его поддерживали и пытались развеселить. Только подойдя ближе Октавия заметила, что её соседка сегодня не надела очки: красные глаза диджейши выглядели необыкновенно грустными.
— Постарайся не думать про неё, Кат. — Коротышка стукнула рокера по плечу. — В конце концов, Винил предложила нам сыграть вместе, лучше подумай о том, какую песню мы будем играть.
— Как мне не думать про Дистант Лав в День Сердец и Копыт, Тен? — Красный земной пони сделал большой шаг вперёд и столкнулся с Октавией с такой мощью, что та упала на землю. — Я извиняюсь, мисс...
— Мелоди. — Ответила Октавия и, ухватившись за протянутое копыто, встала.
— О, привет Октавия. — Винил выглядела спокойной, но без очков её глаза выдавали истинные чувства. — Куда идёшь?
— Я шла к Сакбуту. Я... — Октавия хотела было рассказать свои планы на вечер, но, посмотрев в грустные глаза высокого пони, решила этого не делать. — Я хотела с ним порепетировать.
— Сакбут это тот тромбонист из Кантерлотского оркестра? — спросила Винил. Если бы на неё сейчас были бы очки или Октавия не жила бы с ней так долго, то она могла бы подумать, что Винил это и вправду интересно: слишком уж уверенно и заинтересованно звучал её голос. Но Октавия поняла: диджейша спрашивает лишь для того, чтобы отвлечь её знакомого.
— Да. Может, представишь своих друзей? — Спросила Октавия после неловкой паузы.
— Да, конечно. Красный пони, который тебя сбил — Джеймс Катфилд. Его друг и товарищ по группе — Ларс Теннраммер. Они — основатели группы Брум. Парни — это Октавия Мелоди, моя соседка и талантливая виолончелистка.
— Приятно познакомиться. — Сказали три музыканта одновременно, из-за чего Октавия невольно улыбнулась.
— Так что, Кат, ты решил, какую из песен будем играть? — Ларс опять стукнул копытом в плечо друга. — Может, Master of Puppets? Или Seek 'n Destroy?
— Ларс, я сказал: я не хочу ничего играть. Я бы послушал, как играет кто-то другой, но самому играть настроения нет. — Сказал Джеймс и пошёл вперёд.
— Вин, это не дело. Кат анонсировал новый альбом через месяц, а у нас не готово ничего. — Немного погодя сказал Ларс. — Он не хочет не то, чтобы записывать что-либо: он даже играть не хочет! Я привёз его сюда в надежде, что хотя бы ты поможешь ему встать на ноги, но это тоже не сработало. Я не знаю что делать. — Теннраммер сел на стоящую неподалёку лавку и обхватил голову копытами.
— А что произошло? — Спросила Октавия.
— У Ката недавно заболела его кобылка, Дистант Лав, и теперь он ничего не хочет.
— У меня есть идея. — Сказала Октавия после небольшого молчания. Подойдя к Ларсу, она сказала:
— Найди Катфилда и приведи его в Концертный зал Кантерлота. Ты же знаешь, где он? — Теннраммер кивнул.
— А зачем?
— Просто приведи. Кажется, я знаю, как можно привести вашего рокера в состояние равновесия.
После того, как Ларс отправился вслед за Джеймсом, Октавия сказала Винил:
— Как выглядит Дистант Лав?
— Она земная пони светло-фиолетового цвета с золотой гривой и хвостом. А что?
— Приведи Амбэр Вэйвс из Кристальной империи, она сегодня в городе, туда же. Только сделай это как можно быстрей.
— Ладно.
Менее чем через полчаса в Концертном зале Кантерлота собрались Октавия, Сакбут, серый пегас с зелёной гривой и хвостом и кьютимаркой в виде тромбона, Винил и Амбэр Вэйвс, полностью подходившее под описание Дистант Лав.
— Объясни ещё раз: что мы должны сделать? — Спросил Сакбут Октавию.
— Катфилду нужно вдохновение, чтобы написать песню. А в таком эмоциональном состоянии, как у него, оно приходит лечге всего. Так что мы сыграем ему одну из мелодий нашего вечернего выступления, а Амбэр Вэйвс будет просто стоять вдалеке, напоминая кобылку Джеймса. Если мой план удастся, то Катфилд нам в этот же вечер придумает песню.
Через несколько минут Винил, отправленная смотреть за музыкантами, вернулась. Ещё через минуту основатели Брум вошли и началось представление: за кулисами играли Октавия и Сакбут, а Амбэр Вэйвс подзывала Катфилда к себе. Разинув рот, тот почти минуту стоял, слушая любовную мелодию и смотря на пони, так удивительно напоминающую его возлюбленную. Он осознавал, что это не Дистант Лав, но всё равно ощущал её там, на сцене. Когда же мелодия закончилась и Винил магией зажгла свечи, Джеймс поднялся на сцену.
— Спасибо. Спасибо вам, Октавия. Спасибо и вам, мисс. Спасибо тебе, Ларс. Спасибо тебе, Винил. Спасибо вам всем. Если бы не вы, альбом бы пришлось отложить и неизвестно когда я бы взялся за гитару. Теперь же у меня есть идея.
Взяв в копыта гитару, которую принесла Винил, Катфилд начал отдавать команды:
— Ларс, вставай за ударные, они же здесь есть? Мисс Мелоди, можете ли вы с вашим партнёром повторить нашу мелодию на своих инструментах? Вин, возьми гитару и играй вместе с нами. Я начинаю.
So close no matter how far
Couldn't be much more from the heart
Forever trusting who we are
And nothing else matters
Never opened myself this way
Life is ours, we live it our way
All these words I don't just say
And nothing else matters
Trust I seek and I find in you
Every day for us something new
Open mind for a different view
And nothing else matters
Never cared for what they do
Never cared for what they know, whoa
But I know
So close no matter how far
Couldn't be much more from the heart
Forever trusting who we are
And nothing else matters
Never cared for what they do
Never cared for what they know, whoa
But I know
I never opened myself this way
Life is ours, we live it our way
All these words I don't just say
And nothing else matters
Trust I seek and I find in you
Every day for us something new
Open mind for a different view
And nothing else matters
Never cared for what they say
Never cared for games they play
Never cared for what they do
Never cared for what they know
And I know
So close no matter how far
Couldn't be much more from the heart
Forever trusting who we are
No, nothing else matters
После партии все участники собрались вместе и Катфилд их обнял, в том числе и Амбэр. Попрощавшись с остальными, Джеймс и Ульрих вышли из зала и направились на вокзал. Винил, объясняясь тем, что в её клубе ночью намечается тусовка, тоже удалилась. Амбэр Вэйвс также неожиданно исчезла. В зале остались только Октавия и Сакбут.
— До вечернего концерта ещё несколько часов. — Сказал пегас. — Может, сходим куда-нибудь?
— Я не против. — Ответила Октавия.
Эпизод 3. ШиК
Солнечное безмятежное утро. Октавия как обычно сидела перед окном и играла на виолончели. Заканчивая партию, Октавия решила потренироваться в игре на скрипке, так как ведущий скрипач Кантерлотского оркестра, в котором она играла, заболел, а через несколько дней они должны выступить на Гранд-гала-концерте.
Неожиданно в дверь яростно затарабанили. Не успела Октавия вспомнить какой-нибудь момент из своей жизни, когда её прервали во время игры и всё закончилось нехорошо, как из-за двери раздалось:
— Октавия, Я знаю что ты там! Открой дверь Великой и Могущественной Трикси! Мне нужен ассистент для нового музыкального номера: Старлайт уехала в свой городок, а Мне завтра уже выступать! — голос Трикси как всегда был величав и звучен. Октавия недолюбливала эту пони: слишком уж высокого она была о себе мнения. Открыв дверь, виолончелистка сказала:
— Трикси, мне очень не нравится, когда меня прерывают. Дай мне время, чтобы закончить партию, и тогда я тебя...
— У Великой и Могущественной нет времени, чтобы тратить на твои поигрульки на виолончели! Нам надо спешить... — Дальше Октавия уже не слушала, а просто сердито смотрела на болтающую Трикси. "Давай, как говорил доктор Хувз: раз, два, три, четыре, пять..."
— Эй, ты вообще слушаешь меня? Я тебе говорю, у нас нет времени на разговоры! — Сказала Трикси и затрясла серую пони. — Всё, пошли! — Голубая единорожка подняла Октавию магией и, выслушивая не самые хорошие выражения о своей личности и парируя в ответ, поскакала к замку Твайлайт, где стоял её фургон.
— Ты хоть понимаешь, что похитила меня и сейчас несёшь Дискорд-знает-куда? — Не унималась Октавия.
— Да. — Трикси повернула лицо к виолончелистке, не переставая скакать. — Но ты не понимаешь всей важности Моего поступка: тебе выпала честь быть Моей ассистенткой!
— Берегись! — Неожиданно крикнула Октавия и вытянула вперёд копыто. Трикси повернула голову в направлении, которое показывала Октавия и резко затормозила: перед ними неожиданно появилась Винил и ещё один пони. Но сила инерции в сумме с большим крупом Трикси были сильнее её воли. Бам!
Через мгновение Трикси упала сверху поперёк спутника Винил, сама диджейша лежала чуть в стороне на спине. Октавия, пролетев несколько метров, упала на живот. Спустя ещё секунду над ними появился Дискорд:
— Меня кто-то звал? — Посмотрев на кучу из пони, он усмехнулся и наклонился на Трикси: — Видимо, ты умеешь наводить хаос не хуже меня, о Великая и Могущественная.
— Да иди ты! — С обиженной мордочкой Трикси поднялась (что сделала с нескрываемым трудом) и села прямо на незнакомца, из-за чего тот громко охнул.
— Ты бы слезла с него: как-никак ты его даже толком не узнала, да и на публике как-то не очень. — Дискорд невинно улыбался, смотря на покрасневшую волшебницу.
— Здорово получилось. — Винил лежала на спине, закинув передние копыта за голову. — Повторим ещё раз?
— Нет, Я и Октавия очень торопимся. — Трикси встала на копыта, немного отойдя от незнакомца.
— А вот мне тоже нужна Октавия. — Винил тоже встала.
— И зачем же?
— Пот приехал, чтобы записать песню, и мне нужна Октавия.
— А Мне Октавия нужна, чтобы отрепетировать завтрашнее выступление.
— А вы спросили меня, хочу ли я вам помогать? — Октавия всё ещё лежала на земле, когда к ней подошёл незнакомец.
— Мисс, земля — не лучшее место, где можно лежать. — Обладатель немного сиплого голоса протянул виолончелистке белое копыто. Когда Октавия поднялась, она увидела перед собой белого земного пони. Он был облачён в черную рубашку с короткими рукавами и белыми полосами. У него был длинный нос, а во рту не хватало четырёх передних зубов, что делало его похожим на разбойника. Также была необычна его грива: несколько пучков тёмно-чёрных волос были направлены во все стороны, как листья растения из горшка. В то же время хвост был почти полностью обрублен. Кьютимарка незнакомца представляла из себя лицо пони, искривившееся в злобной ухмылке, с золотыми серьгами в ушах и чёрно-красной шапке с длинными "ушами", направленными в стороны.
— Эээ, добрый день. — Ответила Октавия, глядя на улыбающегося экстравагантного певца. За ним спорили Винил и Трикси.
— Вот это прикид! — Дискорд осматривал гостя оценивающим взглядом. — Тебе лишь не хватает двух подходящих ассистенток и можно идти петь песни про насилие и беспредел. — Дискорд щёлкнул пальцами и Трикси и Винил в мгновение ока оказались возле незнакомца, одетые и разукрашенные, как он.
— Дискорд! — Крикнула Трикси. — Верни всё как было!
— Хорошо, хорошо, успокойся только. — Дискорд щёлкнул пальцами ещё раз и Винил с Трикси перевоплотились в свои обычные виды.
— Да, спасибо, просто у меня уже есть группа. — Музыкант стоял в стороне рядом с Октавией.
— Да, я забыла вам представить: это Пот, рокер и лидер группы ШиК — Шах и Клоун. Пот, это Октавия, та самая скрипачка, о которой я тебе говорила.
— Стоп, что? — Октавия удивлённо посмотрела на Винил. — Нет, нет, нет, я не скрипачка, я — виолончелистка.
— Но ты же в последнее время тренируешься в игре на ней?
— Да, но я лишь познала самые азы.
— А нам большего и не требуется. — Ответил Пот. — Я планировал записать песню с участием скрипки, но ни я, ни мой напарник по группе Принзз не умеем на ней играть.
— И я предложила Поту найти скрипача в Понивилле. — Закончила за него Винил. — Я подумала, что возможно Лира умеет играть на скрипке, но потом мы столкнулись с вами, и я вспомнила, что ты тренируешься в игре на скрипке. Так что скажешь: поможешь нам с записью песни?
— Ну я даже не знаю... — задумчиво сказала Октавия, хотя сама уже решилась на это: это будет отличный шанс потренироваться в игре на скрипке. — Хорошо, я согласна.
— А как же Я? — Обиженно спросила Трикси. — Мне ты обещала раньше, чем им.
— Во-первых, я тебе не обещала, а ты меня просто похитила.
— Во-вторых, ты можешь помочь ШиКу придумать идею новой песни. — Закончил за Октавию Пот. — Идёт?
— Хорошо, Великая и Могущественная Трикси так и быть поможет вам с вашей проблемой.
— А что буду делать я? — Дискорд всё ещё парил над ними.
— А ты придумаешь мотив. — Ответил рокер.
Не более чем через час все собрались в доме Винил и Октавии. К ним также присоединились Лира и чёрный пони, именующий себя Принзз. Одет он был в синюю джинсовую куртку с обрезанными рукавами: такие были популярны среди рокеров Восточного побережья. Грива его была гораздо менее экстраваганта, чем у Пота: она представляла из себя короткие серые волосы, расчесанные немного вверх. Также, в отличии от Пота, его хвост был прекрасно уложен, хотя и был, в силу природы, коротким. Кьютимарка музыканта же представляла из себя красную корону.
— Ну-с, Пот, чем порадуешь? — голос Принзза, который был вполне обычен и ничем не отличался, прозвучал когда все расселись на диваны.
— Эта милая голубая кобылка придумает для нас сюжет нашей новой песни. — Пот указал на Трикси и слегка улыбнулся, заставив ту немного покраснеть.
— А я говорил, что надо сначала его получше узнать, а потом на него прыгать. — Шепнул Дискорд на ухо Трикси и увернулся от голубого копыта, направлявшегося прямо ему в зубы.
— А какую музыку вы вообще играете? — Спросила волшебница.
— Я думал, что одного вида Пота достаточно, чтобы понять, что мы играем панк-рок. — Ответил Принзз.
— Ну... Напишите песню про неравенство между земными пони и единорогами.
— Нет, панк-рок это не обязательно протест. Хотя да, если подумать, то это протест против устоявшихся правил музыки, но не будем об этом. Нам нужна какая-нибудь мистическая история. Ваша жизнь же явно полна приключений? — продолжил Пот.
— Однажды Я пыталась победить Твайлайт в магической дуэли, но мощи Моей магии для этого не хватало, из-за чего Я прибегла к... м, не самым честным и безопасным методам. — На последних словах Трикси немного скривилась.
— Она использовала древний артефакт, способный подчинить себе волю владельца, для того, чтобы победить Твайлайт и поработить Понивилль. — Выпалила Винил, настраивая в копытах наушники.
— Нет, это неправда! — Выкрикнула Трикси. — Вернее, не полностью правда.
— То есть существует такой артефакт, который способен подчинить себе волю своего владельца? — Пот подался вперёд. В его глазах сверкнул огонёк увлечённости.
— Да, — Трикси была рада сменить тему, — он называется Амулет Аликорна. Его обладатель способен на такие заклинания, которое раньше ему и не снились...
— Он лишь увеличивает мощность магии в несколько раз. — Внезапно в разговор встрял Дискорд, отвлекшись от поедания парящего в воздухе замка из зефира. — И если ты совсем никчёмный маг, то и заклинания ты сможешь использовать не все. — Дискорд погладил Трикси лапой по голове, на что та ответила фырканьем.
— Ходит легенда, — продолжила фокусница, — что давным-давно один далеко не самый знатный единорог хотел добиться копыта и сердца одной аристократки, но та отказала бедняку. После этого он создал Амулет Аликорна и подарил своей возлюбленной, сказав, что с ним она будет обладать мощью аликорна. Она с радостью приняла его подарок и носила несколько недель не снимая, из-за чего амулет полностью подчинил её разум себе. После этого кобылка выполняла все желания этого единорога, так как он являлся его единственным настоящим владельцем.
— Вывод: не стоит обижать пони, которые позже могут причинить тебе непоправимый вред. — Дискорд всё ещё парил в воздухе, но на этот раз уже вниз головой, и дул мыльные пузыри из макаронины.
— А что произошло с твоей попыткой захвата власти в Понивилле? — Спросил Принзз. Трикси собиралась что-то возразить, но её опередила Октавия:
— Сейчас она должна ответить: "С какой из?"
— Я победила Твайлайт и выгнала её из города. — Трикси пыталась говорить так, будто не заметила замечания Октавии. — Но потом она вернулась и напросилась на дуэль-реванш. Обманув Меня, Твайлайт обменяла Амулет Аликорна на деревянную подпорку Зекоры.
— А где сейчас этот амулет находится?
— Вроде как амулет забрал один демикорн из Кантерлота. — Неожиданно для всех подала голос Лира, из-за чего все обернулись в сторону, где сидела мятная единорожка.
— Вернулся к своему хозяину... — Задумчиво сказал Пот. После он резко встал и достал из чехла гитару; то же сделал и Принзз.
— Ну, Дискорд, теперь твоя очередь работать. — Обратилась к нему Лира. — Ты придумал мотив для песни?
— Я придумал его ещё тогда, когда вы меня об этом попросили. — С надуманно важным видом сказал Дискорд и щёлкнул пальцами; через мгновение у всех присутствующих в комнате появились бумаги с нотами.
— Большое спасибо, Дискорд. — Пот поставил ноты на пюпитр. — Вин, ты же умеешь играть на ударных?
— О чём речь.
— Хорошо. Тогда, Октавия, прошу, начинай.
Октавия взяла в одно копыто скрипку, в другое смычок и повела им по скрипке.
Тёмный, мрачный коридор,
Я на цыпочках, как вор,
Пробираюсь, чуть дыша,
Чтобы не спугнуть
Тех, кто спит уже давно,
Тех, кому не всё равно,
В чью я комнату тайком
Желаю заглянуть,
Чтобы увидеть...
Как бессонница в час ночной
Меняет, нелюдимая, облик твой,
Чьих невольница ты идей?
Зачем тебе охотиться на поней?
Крестик на моей груди,
На него ты погляди,
Что в тебе способен он
Резко изменить?
Много книжек я читал,
Много фокусов видал,
Свою тайну от меня
Не пытайся скрыть!
Я это видел!
Как бессонница в час ночной
Меняет, нелюдимая, облик твой,
Чьих невольница ты идей?
Зачем тебе охотиться на поней?
Очень жаль, что ты тогда
Мне поверить не смогла,
В то, что новый твой приятель
Не такой, как все!
Ты осталась с ним вдвоём,
Не зная ничего о нём.
Что для всех опасен он,
Наплевать тебе!
И ты попала!
К настоящему колдуну,
Он загубил таких, как ты, не одну!
Словно куклой в час ночной
Теперь он может управлять тобой!
Всё происходит, будто в страшном сне.
И находиться здесь опасно мне!
— Браво! Браво! — Зааплодировал Дискорд; то же сделала и Лира.
— А что, скрипка звучит! Может запишем целый альбом? — Предложил Принзз.
— Точно не сегодня, Я уже порядком устала. — Отрезала Трикси, не принимавшая участия в записи.
— Ну что, парни, куда двигаемся дальше? — После небольшой паузы спросила Винил.
— Я бы не прочь и пропустить по стаканчику сидра, раз мы в Эквестрии. — Ответил Принзз и вместе с Винил и Потом вышли за дверь.
— Мне тоже надо идти: у меня ещё ремонт дома, а скоро и к Флаттершай на чай надо... — Дискорд не успел договорить, как щёлкнул пальцами и исчез.
— Я пойду готовить завтрашний номер. — Трикси ещё раз взглянула на Октавию, но, получив отрицательный ответ, вздохнула, и вышла за дверь
— Я тогда тоже пойду. — Лира вышла вслед за всеми.
Когда все вышли, Октавия осталась сидеть одна в доме. Спустя короткую паузу, которая в наступившей тишине показалась чуть ли не бесконечностью, Октавия подняла смычок и доиграла мелодию, которую не успела сыграть утром.
Эпизод 4. Трапеза
Глава получилась слабой
Солнечное утро. Октавия, по приглашению Трэбл Клефа, директора Мэйнхеттенской консерватории, направлялась на поезде в "Большое Яблоко", как называли город. Это прозвище возникло ещё в те времена, когда не был построен Понивилль, а семья Эпплов не была самым крупным поставщиком яблок в Эквестрии. Тогда в Мэйнхеттене, бывшем просто крупным портом, раз в год проводилась ярмарка яблок, часть из которых позже отправлялась в Грефропу. И, так как экспорт яблок был не последней строкой в доходном листе Эквестрии, Селестия решила объявить Мэйнхеттен "Яблочной столицей Эквестрии". А вкупе с формой города, напоминавшей дольку яблока, город и получил это прозвище.
За воспоминаниями Октавия и не заметила, как поезд въехал в черту города. За окном мелькали сначала маленькие деревянные лачуги, потом огромные промзоны с высокими трубами заводов, из которых клубами валил дым. После промзон пошли жилые зоны с двух- и одноэтажными каменными домиками. По небольшим улочкам неспешно гарцевали статные пони, кое-где пони ездили на велосипедах — богатых и не самых удобных, но всё же очень престижных устройствах. В небе над домиками не было видно ни одного пегаса, что показалось Октавии очень странным.
Дальше жилые зоны постепенно превратились в городские кварталы; поезд практически добрался до вокзала. Улицы стали шире, появились тротуары. Туда-сюда сновали таксисты с характерными повозками жёлтого цвета. Дома стали расти в высоту, превращались из каменных в кирпичные, а из кирпичных — в высокие стеллы из стекла и бетона.
Вот и перрон. Октавия уже не первый раз была в Мэйнхеттене, поэтому, в отличии от других путешественников, не стала плутать по пути из жёлтых стрелок на полу, ибо все они вели по замкнутому кругу (она не один раз об этом убедилась собственнолично), а сразу пошла в левую сторону. Через несколько сот шагов справа, между двумя вагонами, открылась щель, куда виолончелистка (с виолончелью на спине) и шмыгнула. Прямо перед ней оказалась дверь с надписью сверху "ВЫХОД В ГОРОД". Пройдя небольшой тёмный коридор Октавия вышла на солнечную улицу. По сравнению с вокзалом городская улица казалась куда более оживлённой. Жёлтые (и не только) повозки мчались по проспекту со скоростью Рэйнбоу Дэш. Яркие вывески даже в солнечный день были видны издалека. Откуда-то пахло жареным сеном, что вызвало во рту Октавии настоящее цунами из слюны. Вкупе с землетрясением в желудке и засухой в горле серая земная пони решила отправиться на поиски перекуса.
Небольшое уютно кафе недалеко от вокзала сегодня было закрыто, что немного расстроило Октавию. Кухня в заведении была на высоте, а цены не кусались, что выделяло кафе среди забегаловок, расположенных поблизости.
Безуспешно побродя по проспекту где-то с полчаса Октавия вспомнила об одном ресторанчике, которое ей советовала Рарити.
— Дорогуша, если вдруг окажешься в Мэйнхеттене непременно посети "Ле Кузин Ескьюз", там просто сногсшибательная кухня. А какой персонал, просто... — Дальше Октавия уже не помнила, потому что Зефирка, как она называла модельершу, расхваливала ресторан четверть часа кряду.
Проблему создавал тот факт, что располагалось кафе почти в трёх милях от вокзала, но на выручку пришёл небольшой фургончик. Из коричневой коробки на колёсах заманчиво пахло жаренным сеном.
Заплатив за пакетик с сеном, по размеру совпадающим с копытом Октавии, пятнадцать битс, Октавия про себя подумала: "Грабёж средь бела дня!", а сама пошла по направлению к ресторанчику.
В чём Зефирка была права, так это в том, что ресторан придётся по душе только выскочкам из высшего света.
Почти сотню битс земная пони отдала за суп-крем с лягушачьей лапкой (которую виолончелистка сразу вынула со словами: "Я не знаю, что там едят эти лягушатники, но я есть это не буду"), принесённой в настолько маленькой тарелке, что ненароком Октавия сравнила её с пакетиком с сеном; порцию тушёной спаржи с небольшим кусочком крабьего мяса (самого сытного во всей трапезе); десерт в виде сухого молока с клубничным соком (на вкус было противно настолько же, как и на вид); и вино. Последнее было единственное, что реально понравилось Октавии во всём обеде: утонченный вкус лангедокского винограда, выдержанный почти три десятка лет в погребах Понмелье расслабляюще действовал на Октавию. "Может купить бутылочку такого домой?" — подумала Октавия и спросила название у официанта.
— Мадам, в Эквестрии вы нигде не купите Мадиран, мы эксклюзивно поставляем его из Пранции. — Белый единорог с голубой гривой и этими дурацкими усиками вернул Октавию с небес на землю. В мгновение ока лицо виолончелистки из радостного превратилось в хмурое. Подобная перемена произошла настолько быстро, что официант невольно сделал шаг назад.
— Спасибо. — Октавия бросила горстку битс на стол и вышла из ресторана. "Вот козёл" — подумала земная пони и двинулась по тротуару к консерватории. Настроение было испорчено, так что начавшийся дождь никак не повлиял на серую кобылку. Мокрая, она всё шла по улице, смотря под ного, пока не услышала знакомый голос:
— Ты сбрендила?. — Не успев среагировать, Октавия почувствовала вокруг себя магическое поле и полетела (не по своей воле) в сторону. Залетев в тёмный переулок вся промокшая, она рухнула прямо в лужу, расплескав вокруг воду.
— Ой. Давай заходи сюда, щас тебя вытрем. — Обернувшись, виолончелистка увидела белую единорожку с голубой гривой и хвостом, стоявшую рядом с чёрным пони с таким же хвостом и гривой. Обе фигуры стояли под небольшим козырьком, а из открытой двери сочился свет. Встав и подойдя к стоящим, Октавия копытом стукнула единорожку, которая была без своих привычных наушников.
— Ещё раз ты подхватишь меня магией без разрешения — это копыто попадёт уже не по плечу, а по твоей голове, и в копыте будет что-то тяжёлое и тупое.
— Например, твоя виолончель? — Белая единорожка улыбалась, смотря на злое лицо Октавии. — Ладно, давай заходи.
Как оказалось (из рассказа Винил, сушившей земную пони), высоким пони был Эдмонт Глэйзерский, лидер группы "Трапеза", пригласил Винил в Мэйнхеттен послушать и помочь с микшированием их новой песни.
— Ну что, Винил, готова? — Голос у Эдмонта был низок и сиповат. Лицо же его, хоть и было трудно различить из-за цвета шёрстки, было морщинисто и полно мелких шрамов, как будто он попал в происшествие (как позже рассказала Винил это правда — фургон, перевозивший "Трапезу", упал с горы во время турне).
— Давай. — Диджейша встала к неведомому аппарату, напоминавший смесь пианино и диджейской установки (Винил называла его "синтезатор"). Кроме них двоих на сцене находился ещё один гитарист, худощавый и бледный, и толстоватый ударник за барабанами.
Огнями реклам,
Неоновых ламп
Бьет город мне в спину, торопит меня.
А я не спешу,
Я этим дышу,
И то, что мое, ему не отнять.
Минуту еще, мой ветер не стих,
Мне нравится здесь в Королевстве Кривых.
Здесь деньги не ждут,
Когда их сожгут,
В их власти дать счастье и счастье отнять.
Но только не мне,
Я сам по себе,
И темные улицы манят меня.
Минуту еще, мой ветер не стих,
Мне нравится здесь в Королевстве Кривых.
Он занят игрой,
И каждый второй,
Да каждый второй замедляет свой шаг.
Но только не я,
Я весел и пьян,
Я только сейчас начинаю дышать.
Минуту еще, мой ветер не стих,
Мне нравится здесь в Королевстве Кривых.
— Эдмонт, ты превзошёл сам себя. — Винил стукнулась с гитаристом копытами.
— А в чём смысл песни? — Спросила Октавия.
— Лирический герой песни борется с угнетением большого города. Он противоречит обществу, где не такие, как все, отрицаются и становятся изгоями. На моей родине, в Санкт-Петерсхуфе, бывшем Плонинграде, такими изгоями становились неугодные правительству художники, поэты, писатели и музыканты. Песня рассказывает о влиянии большого города на деревенских жеребцов и кобылок, которые приехали за богатством и славой, а остались ни с чем на этих самых "тёмных улицах".
— Какая грустная песня. Никогда не думала, что ты умеешь играть на фортепиано. — После небольшой паузы виолончелистка сказала Винил.
— На синтезаторе особо уметь играть не нужно. Если знаешь некоторые приёмчике, то звук будет чистым и приятным, если ты полный ноль.
— Ну я тогда пойду. — Попрощавшись со всеми (в том числе с бледным гитаристом и толстячком-ударником), Октавия вышла в переулок. Большие лужи всё ещё были на земле, но дождь уже закончился, что было для земной пони приятной новостью. Вернувшись на главную улицу, Октавия размышляла, зачем её вызвал Трэбл Клеф. Свежий ветерок перемещал в воздухе влагу, смешанную с запахом свежего хлеба, тянущимся из близлежащей булочной.
Эпизод 5. Слёс
В хронологии это должна была быть 4 глава, но я затупил при переносе с Фикбука :3
Солнечное безмятежное утро. Октавия, как обычно, сидела перед окном и играла на виолончели. Закончив партию, серая пони поднялась и направилась к ящику, чтобы сделать себе чай. Открыв небольшой керамический ящичек, Октавия принялась искать высушенные листья бхаратского чая, перемешанные с высушенными мускатными орехами. Не найдя этот вид чая, Октавия обречённо вздохнула: "Придётся идти к Гурмет Твайнингс".
Октавия и Гурмет были подругами, по крайней мере так думала Октавия. Они познакомились пять лет назад, когда чайная пони приехала в Понивилль. Октавия захотела вспомнить историю их знакомства, но не смогла сконцентрироваться. Неяркое солнце вместе с лёгким ветерком делало погоду крайне приятной. Проходя мимо неспешно идущих парочек, Октавия по-настоящему наслаждалась жизнью. Казалось, ничего в мире не способно испортить её настроение: ни неожиданный дождь, ни кричащий где-то жеребёнок, ни Винил, скачущая навстречу. "Стоп, что?" — только и успела подумать Октавия перед столкновением.
— О, привет, Тави. — Сказала Винил, лёжа поперёк живота Октавии. — Что делаешь, как жизнь?
— Привет. Да вот, решила прилечь посреди улицы. — Октавия попыталась спихнуть диджейшу с себя, но та на удивление крепко держалась. — Может слезешь с меня?
— Лады. — Винил встала и поправила свои очки. — Знаешь, очень хорошо, что ты мне попалась.
— Опять нужна помощь в сочинении или исполнении песни? — С сарказмом спросила Октавия и поднялась.
— Не-а. Я приглашаю тебя на свидание: будем слушать музыку и бупаться. — Серьёзно сказала Винил.
Мордочка Октавии в мгновение покраснело до цвета спелого томата. Промычав что-то нечленораздельное, Октавия копытом поправила свою гриву.
— Ты... Ты серьёзно? — Спросила Октавия и посмотрела прямо в глаза (вернее, в очки) Винил. И получила в ответ такой мощный и громкий смех, что покраснела ещё больше.
— Ох, ну это было мощно. Ты бы видела себя в этот момент. — Сказала Винил, когда наконец перестала смеяться, и сделала смущённую гримасу. Тави хмыкнула. — Нет конечно. Я, конечно, та ещё нечестивая кобыла, но, чтобы оставить того бедного пегаса без единственного светлого лучика в его жизни — не, это уже слишком.
— Ну ты и... — Не найдя, чем закончить обвинение, ещё красная Октавия стукнула соседку в плечо.
— Справедливо. Ладно, перейдём к сути: так как пони в Кантерлоте не признают рок-музыку, то одна группа прибудет в Понивилль, чтобы дать концерт. У них не хватает диджея на это выступление, так что я буду играть вместе с ними.
— Приглашаешь меня послушать твоё выступление?
— Типа того. Концерт будет проводиться в амфитеатре за городом. Начало сразу после заката. — Винил бупнула Октавию копытом и пошла по направлению к дому.
Всё ещё смущенная Октавия пошла к Гурмет Твайнингс. Теперь ласковое солнышко лишь подогревало неприятные мысли и, в раздумьях, Октавия не заметила, как подошла к чайной лавке.
Чуть выше светло-коричневой двери двухэтажного дома находилась вывеска «Твайнингс». Фамилия владелицы заведения располагалась в виде дуги, а снизу была ручная подпись: "Из Понивилля". Отворив дверь, серая кобылка услышала нежный звон колокольчика. В нос сразу ударили разнообразные запахи: от древесно-смоляного запаха высушенного бергамота до нежного и дурманящего запаха жасмина, от освежающего запаха гвоздики до пряной паприки. Большую часть небольшой лавки занимали полки с тщательно рассортированными травами, чаями и добавками. Несмотря на ощутимую сухость, на кафельном клетчатом полу не было ни единой пылинки. За находившимся слева прилавком улыбалась сама владелица заведения. Лавандовая земнопони с её небрежно обрезанной розовой гривой не выглядела солидной, но Октавия знала, на что она способна.
Родившаяся в Альбионе Гурмет училась в Школе для одарённых кобылок при Королевском дворе. Закончив школу и поступив в Королевский Колледж в Лоундоне, Гурмет возглавила семейное дело — продажу чая самой королевской семье. Всё было прекрасно, пока однажды она поставила не тот вид чая. Несмотря на то, что королеве чай очень понравился, управляющий замком отстранил Твайнингсов от поставок чая королевской семье. Не стерпев позора, Гурмет отправилась в Эквестрию, где не знали ни её прошлого, ни прошлого её семьи. Так почти пять лет назад в Понивилль приехала небрежная на вид пони Гурмет Твайнингс.
Октавия встретила её на рынке и не ожидала узнать в этой, казалось бы, деревенщине, крайне образованную и интеллигентную пони. С тех пор Октавия регулярно встречалась с Гурмет, общалась с ней и пила чай, который потом и покупала.
— Доброе утро, мисс Мелоди! Прекрасная погода сегодня, не находите? — Гурмет вышла из-за прилавка к посетительнице, чем отвлекла последнюю от воспоминаний.
— Доброе утро, Гурмет. — При виде сияющей продавщицы Октавия не смогла сдержать улыбки. — Да, погода и вправду чудесная. А у тебя ещё не закончился дарджилинг?
— Мисс Мелоди, Вы меня обижаете. — Ответила Гурмет и рассмеялась. — Хоть дарджилинг и не пользуется тут особой популярностью, я регулярно заказываю его из Бхаратии. Вам как обычно?
— Пожалуй, сегодня я потрачу больше обычного. Отсыпь, пожалуйста, двести грамм первого сбора.
— Как скажете. С Вас восемьдесят битс. — Сказала Гурмет после замеров.
— Вот. — Октавия расплатилась с продавщицей. — Я смотрю, у тебя немного посетителей.
— Большинство пони покупают спрессованный чай или чай в пакетиках недорогих сортов, по типу третьего или четвёртого сборов Эрл Грея, а их проще и дешевле покупать на рынке. На самом деле, Вы — практически единственный мой постоянный покупатель. — Владелица чайной лавки немного опустила голову, чтобы Октавия не увидела грусти в её глазах. — Но ничего: я занимаюсь этим ради себя, а не ради прибыли.
"Хоть и терпишь убытки." – Мысленно закончила Октавия.
— Но ладно, не будем о грустном. — Гурмет поправила гриву и подняла голову. — Что у Вас нового?
— Мы с оркестром репетируем новую мелодию. А Винил будет временным диджеем в одной музыкальной группе, которая приезжает в город.
— Винил — это же ваша соседка?
— Да. Они будут играть в амфитеатре и начнут после заката. Я тут подумала, — сказала Октавия после небольшого молчания, — ты же нигде толком и не появляешься. Всё работаешь и работаешь, а надо и культурную жизнь вести — как никак ты закончила Школу для одарённых кобылок при Королевском дворе. — Гурмет немного покраснела и отвела взгляд.
— Хорошо. Я приду в амфитеатр к закату и принесу немного каймоси — может после концерта отправимся к ручью и попьём чаю.
— Договорились. Тогда я жду тебя на концерте. — Сказала Октавия и вышла из лавки.
Солнце уже находилось в зените, но из-за легкого ветерка практически не напекало. Вдохнув свежего воздуха, виолончелистка отправилась к дому. Вскоре надо будет идти на концерт, а она ещё не обедала.
Октавия сидела на среднем ряду вместе с Гурмет. В отличии от виолончелистки, которая одела воротничок с чёрной бабочкой, продавщица чая никак не изменилась.
— На самом деле я даже не знаю, как выглядят музыканты. — Октавия попыталась завести разговор.
— А знаете ли Вы название их группы? — Гурмет повернула голову к Октавии.
— Честно признаться, нет.
— Они называют себя "Слёс". Ничего не говорит?
— Вообще. Не знала, что Твайлайт с подругами любят рок. — Октавия указала копытом в сторону первого ряда, где присели шесть спасительниц Эквестрии.
Гурмет, если и хотела, не успела ничего ответить: солнце село и площадка озарилась светом магических кристаллов. Лучи, отражающиеся от кристаллов, устремились в небо, где между ними пролетели Вондерболты. "Я думала, они работают только на государство" — подумала Октавия, а шоу тем временем продолжалось: свет кристаллов утих, а из-под площадки вырывались несколько столбов пламени. Обжигающий жар чувствовался даже на среднем ряду. За столбами постепенно вырисовывались четыре больших тени и одна тень поменьше. Когда пламя утихло и кристаллы опять засветились, Октавия увидела... яков?
— Ну что, народ, готовы зажигать? — Один из яков широко улыбнулся и замахнулся копытом над гитарой.
Where dead men lies I'm paralyzed,
My brother's eyes are gone
And he shall be buried here, nameless marks his grave
Mother home, get a telegram and shed a tear of grief
Mud and blood, in foreign land, trying to understand
Where is this greatness I've been told?
This is the lies that we been sold
Is this a worthy sacrifice?
Great war
And I cannot take more
Great tour
I keep on marching on
I play the great score
There will be no encore
Great War
The war to end all wars
I'm standing here, I'm full of fear, with bodies at my feet
Over there in the other trench, bullets wear my name
Lead ahead, as the captain said and show them no remorse
Who am I to understand what have I become?
I do my duties, pay the price
I'll do the worthy sacrifice
I know my deeds are not in vain
Great war
And I cannot take more
Great tour
I keep on marching on
I play the great score
There will be no encore
Great War
The war to end all wars
And feet by feet
We pay the price of a mile here
Though men are falling, we see Heroes rise
We face the heat
As we are fighting until the dawn
So follow me and we will write our own history
Great war
And I cannot take more
Great tour
I keep on marching on
I play the great score
There will be no encore
Great War
The war to end all wars
Все пони во время песни подпевали и топали в такт, но Гурмет сидела на месте и не двигалась. По окончанию песни виолончелистка еле услышала, как её подруга сказала:
— Прекрасная песня. — Октавия впервые увидела, как Гурмет всплакнула.
Спустя три часа, после окончания концерта, Гурмет и Октавия зашли за кулисы. Там весело и непринуждённо Винил общалась с яками.
— Привет, Тави. Знакомься, это Броден, Сундстрём, Рёланд и Ван Дал. — Четыре яка, на вид никак не отличающиеся друг от друга, приподняли голову. — Ребят, это лучшая виолончелистка Понивилля — Октавия Мелоди.
— Приятно познакомиться. — Октавия слегка поклонилась. — А это Гурмет Твайнингс, пони, лучше всех разбирающаяся в чае. — Лавандовая пони учтиво поклонилась.
— Я хотела бы искренне поблагодарить вас за эту песню. — Опять поклонившись, Гурмет протянула якам коробочку с чаем. — Это и близко не может передать всей той благодарности, которую я к вам испытываю.
— Всегда пожалуйста. — Солист ещё раз улыбнулся, как вдруг позади пони послышались возгласы.
— Я тебе говорю, они обязаны написать песню про Вондерболтов. — Голос Рэйнбоу Дэш, как всегда, был звучен.
— Ты понимаешь, шо не все так обожают твоих Вондерболтов так, как ты? – Эппл Джек спорила с Рэйнбоу Дэш, когда шестёрка зашла в небольшое помещение, где находились яки и пони.
— Приветствую вас. — Твайлайт с подругами поклонилась якам. — Надеюсь, мы не помешали вам.
— Нет-нет, конечно нет. — Гурмет повернулась к выходу, но Октавия её остановила.
— Очень хорошо. Тогда можно ли задать вам несколько вопросов? — Твайлайт с подругами присели на диван.
— Да, конечно. — Ван Дал, с самой короткой чёлкой, быть заметнее всего.
— О чём заглавная песня, с которой вы начали концерт?
— Песня повествует о Великой Войне, она же Великая окопная. Эта была самая жестокая война в Грефропе. Общие потери, только среди военных, составили свыше восемнадцати миллионов пони, грифонов, чейнджлингов и прочих. Новая война должна была положить конец всем войнам. Война унесла множество жизней, поэтому в Грефропе и бывших альбионских доминионах и колониях — в Бхаратии, Оатстралии, Новой Морлии, Клёнаде — отмечается День Мака, как дань уважения всем погибшим на этой страшной войне.
— День Мака так называется, — неожиданно сказала Гурмет, — потому что на полях бельгикийского Фландра растёт множество маков. Фландр стал областью, где сотни тысяч солдат нашли свой последний покой. Также клёнадский поэт Бэрд Маккрей написал стихотворение "На полях Фландра", что стало впоследствии гимном всех ветеранов Великой Войны. Мой прапрадед, ушедший на фронт в двадцать лет, рассказывал о всех ужасах войны: днём они расстреливали снаряды в вражеские пулемётные гнёзда или шли в атаку на эти самые гнёзда, а ночью сидели в холодных траншеях, где хорошо распространялись дизентерия, тиф, оспа и другие болезни. Питались они твёрдым хлебом и жижей от картофельной похлёбки. Во время одной из атак мой прапрадед потерял убитым своего друга. От менингита в траншеях умер другой его друг. Сам он получил ранение в плечо, — Гурмет на себе показало это место, — и пролежал в госпитале почти три месяца. Там же его встретила новость о победе. Услышав её, все солдаты расплакались — настолько они были рады окончанию это ужасной войны. — Последние слова Гурмет произнесла почти шёпотом и со слезами в глазах. Октавия обняла подругу и положила её голову себе на плечо. В комнате установилась гробовая тишина, нарушаемая негромкими всхлипываниями чайной пони.
Когда та пришла в себя, Твайлайт задала вопрос:
— А почему тогда нигде в Библиотеке Кантерлота нет информации об этой войне?
— После этой войны была ещё Вторая Мировая, а потом Холодная война, в ходе которой, из-за действий Копытского Союза Эквестрия была превращена в доиндустриальную страну, но это уже совсем другая история. Поэтому все упоминания об истории до бомбёжки Эквестрии Копытским Союзом были уничтожены. — Ответил один из яков.
— Ясно.
— Тогда мы с Гурмет пойдём, если вы не против? — Спросила Октавия, и после кивка вместе с Гурмет вышла.
— Ты никогда не рассказывала, что твой прапрадед был на войне. — Сказала Октавия, когда они вышли на улицу.
— Мне не приятно вспоминать об этом: мой прапрадедушка умер, когда я уехала сюда.
— Извини, я не хотела... — Октавия покраснела, глядя на грустную подругу.
— Да ничего. Ты не виновата. Когда я была маленькой, мой прапрадедушка обучил меня искусству чаеведения. После того, как я переехала в Лоундон, он помогал мне поставлять чай королеве. Но когда нашу семью отстранили от этого дела я не могла смотреть в глаза прапрадедушке, который за все свои заслуги перед королевой заслужил звание рыцаря, и поэтому уехала в Эквестрию. Только здесь я узнала, что мой прапрадедушка умер, поэтому теперь я не могу вернуться в Альбион. — Гурмет держалась уверенно, стояла прямо и смотрела вперёд, но в её голосе чувствовалась грусть, а в глазах застыли слезинки. После небольшого молчания она сказала: — Пожалуй, я пойду домой.
— Тебя проводить?
— Нет... — Гурмет уже двигалась в сторону дома, когда Октавия догнала её и сказала:
— А может немного отвлечёмся? Попьём чаю в том месте, про которое ты говорила, посмотрим на восход?
— А ты действительно хочешь это сделать? — Личико Гурмет озарила небольшая улыбка.
— Конечно хочу.
Сначала небо к востоку от Понивилля начало розоветь у горизонта. Оно всё краснело и краснело, пока не стало ярко-красным. Тогда появилась сначала небольшая полоска света, потом небольшая дуга, которая всё увеличивалась и увеличивалась, пока солнечный круг не оторвался от земли и не начал подниматься. Наблюдая за этим действом и согреваясь от тёплого сэнтя, внутри Октавия чувствовала себя в гармонии с природой. Даже медитации в джунглях Бхаратии, где она бывала на отдыхе, не приносили такого расслабления и такого чувства общности с природой, как это. И, вспомнив про мрачный рассказ несколько часов назад, он вдруг представила себя на войне. Тёмные и холодные окопы, перевязанные и отхаркивающие кровь пони в грязной форме, запах гнили в воздухе — всё это возникло перед ней, как в реальности.
Эпизод 6. Брег Истины Второй
Солнечное безмятежное утро. Октавия сидела у окна, выходящего во двор, и читала книгу. Ещё с детства родители приучили её, что как образованная и интеллигентная пони она должна прочитывать в неделю как минимум одну книгу. Этого правила она придерживалась до сих пор: в передних копытах она держала открытый роман скотландского писателя Уолтера Скота под названием "Сердце Мидлотиана".
"Проступок, хоть и может вызвать временное благополучие, никогда не приносит подлинного счастья" — прочитала Октавия, прежде чем в дверь постучали. Напряженно и недовольно пфыркнув, виолончелистка встала и направилась к двери. За ней ("Вот это неожиданность" — подумала Октавия) оказалась никто иная, как Винил.
— Здаров. А ты сегодня без виолончели? — Диджейша заглянула за плечо соседки. — Ладно, не имеет значения. Давай собирайся и поскакали, а то у нас дел по горло. — Единорожка уже хотела насильно развернуть Октавию, но та неожиданно сказала:
— Ты спутала слова. Не у нас, а у тебя. Сегодня у меня день чтения, и ты прекрасно знаешь, что это единственный мой принцип, которым я не поступлюсь. Так что прошу покинуть наш дом и двигаться по своим делам. — И, прежде чем Винил снова применила бы магию, земная пони захлопнула пони.
"Хм. Октавия мне сегодня не поможет. Хотя... Зачем мне вообще сегодня нужна помощь? Правильно, мне нужен какой-нибудь клавишник. Возможно Октавия знает одного из них, но сейчас я её это узнать не могу" — размышляла Винил, идя по улице.
"Так. Поезд с этими двумя приедет через..." — Винил взглянула на небо. Солнце было почти в зените. — "Через минут десять. Надо бы подторопиться" — думала Винил, галопом несясь на перрон.
Диджейша стояла, опершись на одну из колонн на перроне, когда поезд из Мэйнхеттена остановился. Из потока пассажиров к Винил постепенно приблизились двое земных пони. Один из них был белого, другой — светло-рыжего цвета. Грива первого была короткой и с небольшими чёлками над висками. У второго же она была очень прямой и падала на плечи. У обоих кьютимарки были связаны с картошкой — если у первого этого был микрофон, у которого вместо "корзины" был кусок картошки, то на кьютимарке второго была изображена бас-гитара, о струны которой разрезают картошку. Оба были одеты в чёрные блузки и чёрные пиджаки, за спинами у них были гитары, а у светло-рыжего были и наспинные сумки, вероятно с оборудованием.
— Ну здарова, Вин. — Жёлтый пони обнялся с диджейшей, потом это сделал и светло-рыжей. Белая единорожка в очередной раз отметила приятный баритон вокалиста.
— Здарова. Ну, пройдём. Хотите перекусить? — Спросила Винил, когда компашка вышла в город.
— Не-а. А вот горло осушить было бы неплохо. — Отозвался светло-рыжий. Его голос был чуть ниже, чем у товарища.
— Ну, выпить так выпить. Салун или паб?
— Может лучше в бар? — С усмешкой спросил солист.
— А почему-бы и нет.
В ближайшем баре было в этот момент почти пусто: за стойкой копошился владелец питейной, небольшая компашка в дальнем углу играла в карты, а на сцене (находившейся в другом дальнем углу) играл пианист. "Хм, а недурно играет. Может его уговорить?" — думала Винил в тот момент, когда дуэт решил заказать выпить.
— Э, хозяин, что наливаешь?
— А шо у вас акцент-то не местный? — Бармен, оказавшийся толстым жеребцом, вылез из-под стойки и с подозрением посмотрел на новых посетителей.
— Да, не местный, и даже не эквестрийский. — Ответил ему басист. — Ты наливать-то будешь?
— А я не нашенским не наливаю.
— То есть у вас тут бар для деревенщины, да? — Жёлтый земной пони усмехнулся.
— Ты кого тут деревенщиной назвал, а? Ты иди сюда, я щас тебе быстро объясню, как нужно со старшими говорить.
— А вот тут вот не надо бычить-то. Две деревенщины будут друг с другом драться из-за того, что один другому пивка не налил? — Светло-рыжий решил разрядить обстановку.
— Вы шо, тож деревенские? — В тугой голове бармена не укладывалась эта информация, и он со всей тщательностью пытался её переварить.
— Да, да, только не местные. Слышал о Уайташе, "Картофельной столице мира"?
— Так вы оттуда! Так что вы сразу не сказали! А то стоим тут, базарим, а сидр сам себя не выпьет. Как звать-то?
— Меня Уман. — Ответил басист и сел за стойку.
— А меня Ягор. — Сказал солист и сел рядом. Бармен тут же подвинул им кружки с сидром.
— А что, пива нет? — Уман был немного разочарован.
— У нас не так много сена, чтобы его ещё и на пиво тратить. Жрать больше хочется, чем пить. — Бармен и гости разразились смехом. В этот момент к ним подошла Винил. Рядом с ней стоял пианист, до этого игравший на пианино.
— Так, харэ пить, кое-кто ещё и сыграть должен. Где оборудование?
— Вон. — Ягор указал на наспинные сумки, лежавшие рядом со стойкой. Залпом выпив кружку сидра (чем удивил бармена), он встал с табурета.
— Сколько с нас?
— А, нихай будет. За счёт заведения, как грится. А ежли вы ещё нам и споёте, то ещё одна кружка вам обеспечна.
— Так, робяты, — правильно же сказала?, — это Продигалсон, достаточно неплохой пианист. Он согласился побыть для вас перкуссионным клавишником. Так как кое-кто не удосужился захватить с собой ещё одного гитариста, то будем записывать песню два раза, так как этот кто-то не умеет играть на гитаре. — Оба раза Винил смотрела на Ягора.
Когда сцена была готова, а Винил притащила из дома барабанную установку, Ягор сказал:
— Ну шо, погнали!
Если огонь пепел,
Тень это часть света,
Счастье моё, где ты?
Только в руках ветер,
Был, а теперь нету,
Счастье моё, где ты?
И как хрусталь слезы,
Если не ты кто же,
Песню допеть сможет?
Бьется в окно ветер,
Ночь как конец света,
Счастье моё, где ты?
И за тобой следом,
Где никогда не был,
Между землей и небом;
Бьется в окно ветер,
Ночь как конец света,
Счастье моё, где ты?
Моё счастье
моё счастье
Моё моё
Моё счастье
моё счастье
Моё моё
Моё счастье
моё счастье
Моё моё.
Во время всего выступления Ягор артистично двигался по сцене и в целом задавал атмосферу. После конца выступления пони, сидящие в этот момент в зале, до этого игравшие в карты, вместе с барменом затопали в знак одобрения. Ягор и Уман в знак ответа поклонились и засмеялись, их смех подловили и остальные.
— Брат, а как ваша группа-то зовётся? — Спросил один из игроков, молодой жеребчик, одетый в шерстяной серый свитер.
— Брег Истины Второй. — Ответил Уман.
— Или БИ-2. — Уточнил Ягор.
— Ну что, пошли записывать? — Спросила Винил, когда музыканты убрали оборудование.
— А у тебя есть место на примете?
— И не одно.
— Ну тогда пошли.
Когда музыканты вышли, тот самый пони за столом сказал соседу по столу:
— Да, брат, вот это музыка.
Эпизод 7. Кансас
Солнечное безмятежное утро. Таковым оно было, казалось, для всего Понивилля, кроме одного пони — его. Проснувшись ещё на заре, зелёный единорог с чёрной гривой, сзади достающей до лопаток, и таким же хвостом стоял и протирал своё пианино, как в дверь бара постучали. В небольшом одноэтажном здании, первый этаж которого был на уровне обычного полуподвала, роме пианиста не было никого: для посетителей было слишком рано, а Треффгарт ушёл на ферму Эпплов за сидром. Гости из Вайташи, приехавшие вчера, зажигали всю ночь, в чём им помогал и пианист. Тогда он почувствовал то, чего не чувствовал очень долго: наслаждение игрой в группе.
Очень давно он играл с школьными друзьями, но потом уехал в Мэйнхеттен. Там он пробовал себя как сольного певца, но его карьера была короткой и молниеносной, как падающая звезда. Почти без денег, он отправился в последнее турне по Восточному побережью. На его концерты приходило с десяток пони, и музыкант уже было опустил копыта, как он приехал в Понивилль. Первое выступление здесь он давал в этом самом баре. Тогда-то Треффгарт и предложил единорогу играть в баре. С этих самых пор прошло почти пять лет.
От размышлений единорога отвлёк очередной стук в дверь. За ней оказалась одна из местных почтальонш, Дёрпи Хувз. Некоторые, почему-то, называли её Дитзи Ду.
— Письмо для мистера Про... билгастона.
— Продилгасона. Спасибо.
Взяв из копыт нерадивой пегаски конверт и закрыв дверь, единорог крайне удивился: на его имя крайне редко приходили посылки, и никогда — письма. Ещё больше он удивился, когда прочитал, откуда было послано письмо:
Кому: ПРОДИГАЛСОН, единорог
Куда: ПОНИВИЛЛЬ, БАР "ЖЁЛТО ПЕРО"
Кто: ЛИВГРЕН И КО.
Откуда: ТОПОНИКА
Распечатав конверт, клавишник прочитал:
"Здравствуй, Продигалсон.
Мы давно с тобой не виделись, и ты многого не знаешь. Если вкратце, то мы заново собрали нашу группу (помнишь, Сарайога называлась?). Так вот, я собрал всех: и Ричи Уили, и Эхарта, и Хоупа, и Стейнхарда. Я знаю, что ты не добился таких высот в Мэйнхеттене, каких представлял себе пять лет назад. Поэтому предлагаю тебе вернуться к нам: нам как раз нужен такой клавишник, как ты.
P.S. Мы нашли старые записи твоей игры на синтезаторе. Это нечто.
С уважением,
Ливгрен."
Увлечённый чтением, Продигалсон не заметил, как в бар вернулся владелец, катя перед собой бочку с сидром. Заглянув через плечо, Треффгарт усмехнулся, чем испугал музыканта.
— Эт те твои дружки из Топоники, от которых ты ушёл? — Бармен закатил бочку под стойку.
— Да. Зовут меня назад. Знаешь что... — Сказал единорог после небольшой паузы, но земной пони перебил его.
— Собираешься к ним вернуться? — Единорог кивнул. — Ты ж знаешь, я тебя здесь не держу. Но задай себе два вопроса: сколько ты с ними заработаешь и почему ушёл от них. И если на битсы тебе начхать, то что ж с музыкой? Почему ты решил вернуться к ним?
— Я переосмыслил своё существование. Я думал, что стою больше один, чем в команде. Ливгрен мне как брат, а я его с остальными кинул, когда уехал.
— То бишь оставаться тут ты не намерен? — Клавишник мотнул головой. — Хорошо. Можешь собирать свои вещи и уходить.
Но Продигалсон не стал ничего забирать, а прямо так, с левитирующим письмом, поскакал на вокзал. Его грива развевалась на ветру.
На вокзале выяснилось, что ближайший поезд, останавливающийся в Топонике, будет очень скоро. Про себя Продигалсон поблагодарил Бога (пианист был протестантом) за этот подарок: его жизнь была пуста, а это письмо вернуло в неё смысл.
Спустя почти шесть часов единорог стоял перед дверью небольшого двухэтажного домика. Коричневое двухэтажно здание с серой крышей не выделялось среди таких же домиков с небольшими двориками перед и за ними, стоящими в ряд вдоль обеих сторон длинной и неширокой улицы. Именно в этом доме они и начали играть рок.
Он постучал в дверь. Через несколько секунд, показавшихся вечностью, дверь открылась. За нею стоял светло-синий пегас с жёлтой, как сено, гривой, похожую на ту, которую он видел у Умана (только короче и с завитыми концами), и таким же хвостом. Под крупным носом красовались ярко-жёлтые небольшие усы (у единорога они были такие же, только чёрные).
Несколько секунд они стояли не шевелясь. Казалось, даже время остановилось. И двинулось оно лишь тогда, когда пони сделали шаг навстречу друг другу и обнялись. Так они и стояли, пока сзади не послышался слащавый голос:
— Лив, кто там?
— Ребят, вы не представляете, кто к нам приехал. — Пегас сделал шаг назад, крылом сделав знак остаться пианисту за дверью.
— Ричи Блэкмори? — Отозвался низкий и тяжёлый голос.
— Не-а. Это наш старый знакомый. — Пегас сделал опустил крыло, и единорог вошёл. В просторной гостиной, кроме их двоих, находились ещё четверо пони: красный единорог с пышной гривой, расчёсанной наверх, и бородой, обрамлявшей подбородок; белый пегас с чёрной гривой и хвостом, напоминавшими гриву и хвост Продигалсона, но объёмнее, и черными густыми усами; и два земных пони. Один был фиолетовым, с лысым и большим лбом, и длинными синими хвостом и гривой. Второй же был ниже всех остальных (другие были примерно равны по росту), с оранжевой шёрсткой, ярко-рыжей и очень длинной (самой длинный среди присутствующих) гривой (когда он стоял, то она волочилась по земле) и таким же хвостом. Также у него была самая длинная борода.
— Продигалсон! — Коротышка (и обладатель слащавого голоса) стремглав голову проскакал через комнату и прыгнул на клавишника. Оба, без сомнения, выкатились бы из дома, если бы второй единорог не подхватил их магией и не перенёс в центр комнаты. Когда пианист встал, к нему по очереди подошли все остальные в комнате и обнялись.
— Прод, а почему ты вернулся? — Голос у Ливгрена был приятным и немного низковатым.
— Я... Я не знаю. Недавно к нам в бар заезжала одна группа, и им требовался клавишник. Я играл с ними всю ночь и почувствовал снисхождение Божье (оба пегаса и зелёный единорог перекрестились), что мне надо вернуться.
— Знаешь, а мне это напомнило сюжет из Байблии, про блудного сына. — Сказал второй единорог.
— Да, мне тоже. Есть силы записать песню? — Продигалсон посмотрел в окно: на улице уже было темно.
— Да, почему бы нет. Все согласны? — Ливгрен посмотрел на остальных: все кивнули. — Но для начала я покажу тебе твои старые записи. Пошли в подвал.
Пока все обустраивали подвал для записи песни, клавишник прослушивал свои старые записи на древнем магнитофоне. Отобрав одну хорошую мелодию, он сказал:
— Попробуем записать с первого раза? — Получив утвердительный ответ, группа встала по местам: Ричи Уили (красный единорог) вместе с Ливгреном встали с гитарами, Хоуп (белый пегас) крыльями подхватил бас-гитару, Эхарт (фиолетовый земной пони) сел за барабаны, Продигалсон встал за клавесин, наколдовав пальцы для нажатия на клавиши, а Стейнхард (коротышка) встал у микрофона. Он должен был подпевать клавишнику. Продигалсон нажал кнопку записи на магнитофоне.
Carry on my wayward son,
For there’ll be peace when you are done
Lay your weary head to rest
Don’t you cry no more
После проигрыша Продигалсон включил ту самую запись с его игрой на пианино.
Once I rose above the noise and confusion
Just to get a glimpse beyond the illusion
I was soaring ever higher, but I flew too high
Though my eyes could see I still was a blind man
Though my mind could think I still was a mad man
I hear the voices when I’m dreamin’, I can hear them say…
Carry on my wayward son,
For there’ll be peace when you are done
Lay your weary head to rest
Don’t you cry no more
Masquerading as a man with a reason
My charade is the event of the season
And if I claim to be a wise man,
It surely means that I don’t know
On a stormy sea of moving emotion
Tossed about I’m like a ship on the ocean
I set a course for winds of fortune, but I hear the voices say…
Carry on my wayward son,
For there’ll be peace when you are done
Lay your weary head to rest
Don’t you cry no more
Во время проигрыша Стейнхард взял в одно копыто бубен и начал на нём играть. Клавишник же пару раз вставал за литавры, случайно оказавшиеся рядом.
Carry on, you will always remember
Carry on, nothing equals the splendor
Now your life’s no longer empty
Surely heaven waits for you
Carry on my wayward son,
For there’ll be peace when you are done
Lay your weary head to rest
Don’t you cry
Don't you cry no more
No more!
— Получилось здорово. Кто за то, чтобы оставить? — Все согласились с Лингреном.
Всего месяц с небольшим пройдёт с этого момента, когда группа Кансас выпустит новый альбом, который очень тепло воспримется публикой, а песня Carry On Wayward Son достигнет таких успехов, о каких Продигалсон даже и не мечтал.
Эпизод 8. Рамм
Солнечное безмятежное утро. Октавия, что было необычно для её обыденного режима, находилась не в своём доме в Понивилле, а в Концертном зале Кантерлота, в окружении Кантерлотского оркестра. Кондактор Стик, дирижёр оркестра, и по совместительству директор зала, в добровольно-принудительном порядке заставил всех музыкантов (в основном игроков на струнных инструментах) прибыть в консерваторию утром в воскресенье.
И вот, она, серая земная пони, с виолончелью в одном копыте и смычком в другом, сидит справа от дирижёра (приземистого коричневого единорога с короткой гривой и хвостом тёмно-зеленого цвета) и играла вместе со всеми очень примитивную мелодию — Реквием Этернем, которая без сопрано звучала ужасно. К тому же, из-за отсутствия сейчас тромбона, финальный аккорд пришлось исполнить Октавии с виолончелью.
— Так-с. — Голос Кондактора звучал приятно; раньше он пел в понолическом хоре для жеребчиков, но как только его голос немного изменился, его оттуда выгнали. — Ну что, мы разогрелись, но наших гостей пока нет... — Лишь только он сказал эту фразу, как двери в зал распахнулись, и в них вошли несколько теней.
Так как свет в зале был приглушён, то Октавия не смогла рассмотреть всех вошедших полноценно. Она увидела лишь шесть теней, двигавшихся довольно быстро. Среди них были: два единорога, два пегаса и два земных пони. Почти все, кроме одного пегаса, были достаточно высокими — около шести футов. Цвета шёрсток и грив определить было практически невозможно, но можно было увидеть, что трое из идущих несли за спинами гитары.
— Мать твою лягать, Конд! Ты притащил нас сюда в воскресенье утром чтобы помочь этим рокерам записать песню? — Октавия уже была знакома с подобным положением дел и была крайне этим недовольна.
— Да. Они мои близкие друзья, так что когда они попросили об одной услуге, я согласился.
— Очень хорошо конечно, что ты держишь слово перед друзьями. Но почему мы-то должны им помогать? — Октавию поддержали остальные музыканты одобрительным гулом.
— Потому что за помощь вы получите немалую премию. Всё, успокоились? — Пока дирижёр разбирался с бунтующими, прибывшие музыканты поднялись и по команде Кондактора расположились на сцене за оркестром. Тут Октавия смогла рассмотреть их поближе.
Тёмно-серый земной пони с зелёными глазами и чёрной лоснящейся гривой, убранной в короткий хвостик, и таким же хвостом был, по всему видать, солистом и лидером группы: он отдавал остальным указания на другом языке, чем-то напоминавший эквестрийский.
Светло-серый пегас с голубыми глазами и светло-фиолетовой гривой, торчащей вверх, и самым длинным хвостом из пришедших, был одним из трёх гитаристов.
Синий единорог, второй по росту среди рокеров, носил круглые очки, как у Санбёрста, из-за которых было почти не видно его глаз. С ярко-жёлтой гривой, спадающей на очки, он настраивал синтезатор, который, скорее всего, откуда-то телепортировал.
Бежевого цвета приземистый единорог, одного роста с Кондактором, с розовой гривой, зачесанной назад, также был гитаристом.
Гигантского размера ярко-белый пегас, ростом свыше шести с половиной футов, казалось, вообще не имел гривы. Облачённый в куртку с капюшоном, обладатель светло-светло-серого обрубка вместо хвоста, носил на огромных крыльях железные пластины, которые помогали ему управляться с гитарой.
И, наконец, чёрный пони с розовой гривой, закинутой на бок, сидел за барабанной установкой, тоже взявшейся из ниоткуда. До этого Октавия считала, что это земной пони. Теперь же она видела, что у него был обломан рог, прямо как у Тэмпест Шэдоу.
Солист подошёл к Кондактору и обнялся с ним. Они разговорились на незнакомом виолончелистке языке и говорили бы так долго, если бы она не спросила:
— Может начнём?
— А, да, конечно. Вот ноты. — Магией дирижёр направил всему оркестру нотные листы. На немой вопрос Октавии "Как давно они у тебя есть" он сказал:
— Уже как два дня.
Как только все были готовы, он сказал:
— Eins, zwo, drei und begann.
Nun liebe Fohlen gebt fein Acht
Ich bin die Stimme aus dem Kissen
Ich hab euch etwas mitgebracht
Hab es aus meiner Brust gerissen
Mit diesem Herz hab ich die Macht
Die Augenlider zu erpressen
Ich singe bis der Tag erwacht
Ein heller Schein am Firmament
Mein Herz brennt
Sie kommen zu euch in der Nacht
Dämonen Geister schwarze Feen
Sie kriechen aus dem Kellerschacht
Und werden unter euer Bettzeug sehen
Nun liebe Fohlen gebt fein Acht
Ich bin die Stimme aus dem Kissen
Ich hab euch etwas mitgebracht
Ein heller Schein am Firmament
Mein Herz brennt
Sie kommen zu euch in der Nacht
Und stehlen eure kleinen heissen Tränen
Sie warten bis der Mond erwacht
Und drücken sie in meine kalten Venen
Nun liebe Fohlen gebt fein Acht
Ich bin die Stimme aus dem Kissen
Ich singe bis der Tag erwacht
Ein heller Schein am Firmament
Mein Herz brennt
— Lind, verstehe ich richtig, dass dies ein Lied über ein Sandpony ist? — Спросил (по крайней мере так думала Октавия) Кондактор.
— Ja, du hast Recht. — Ответил ему солист.
— Конд, может ты нам всё таки объяснишь, кто это, на каком языке вы говорите и прочее.
— Да, конечно. Честно говоря, я думал, что ты знаешь этот язык, Октавия.
— Смею предположить, что ты сейчас говоришь о дойчском, но нет, я на нём не говорю. Мои родители, вопреки расхожему мнению, были из Унгерна.
— Хорошо, буду знать. Да, ты права, мы говорим на дойчском. Просто эти пони — "Рамм", как они себя называют — из Дойчланда, а я, как ты знаешь, из Остеррайха.
— Но я думала, что в Дойчланде живут одни грифоны.
— Нет, это непрафда. — В разговор вмешался певец (говорил он с сильным дойчским акцентом). — Сейчас в Дойчланде шифут и пони.
— Ясно. А как ты с ними познакомился? — Октавии было достаточно интересно узнать кого-нибудь из Дойчланда, ибо её тянуло к этой стране.
— Чтобы не проходить службу в Бундшеере, остеррайхской армии, я отправился в Дойчланд. Там я познакомился с Линдепоном, серым земным пони, Круспе, серым пегасом, Лоренцом, синим единорогом, Ландерсом, бежевым единорогом, Риделем, белым пегасом, и Шнайдером, чёрным единорогом. Но потом нас со Шнйадером забрали в Бундесвер, дойчскую армию, где Кристоф и потерял свой рог. Потом они основали свою группу, а я уехал в Эквестрию с музыкальным образованием.
— Ясно. А что за Песочный пони, о котором они пели?
— Он доброе сущестфо, которое помогает детям, играфшим допосдна, уснуть.
— Ну, или наоборот, не спать всю ночь. — Вместе с Кондактором засмеялись все в зале.
Эпизод 9. Блэк Копипаст
Солнечное безмятежное утро. Октавия... наверное, как обычно играет на виолончели и пьёт этот мерзкий чай — подумала Винил. Сама диджейша, сидевшая в удобном кресле с накинутым на плечи коричневым плащиком, была ярой сторонницей кофеиносодержащего продукта. На вопрос Октавии "Почему она не пьёт чай", единорожка ответила: "Чай нагоняет сон, а я — ночное существо".
Поезд, в котором сидела Винил и размышляла о преимуществе кофе над чаем, направлялся из Кантерлота в Ванхуффер. Несмотря на то, что до Хоккейной Столицы, как его называли за популярность хоккея в городе, от Кантерлота было почти полторы тысячи миль, до крайнего запада Эквестрии из её столицы можно было добраться за какие-то несколько часов благодаря новым поездам — "Соколам". Скоростные тепловозы (новейшая разработка эквестрийских учёных), потребляющие нереальное количество угля, были в разы быстрее своих собратьев, курсирующих по другим маршрутам.
Белые вагоны с синими рядами кресел выглядели немного скучно, поэтому каждый пассажир мог украсить вагон на свой вкус: на стенах тут и там виднелись жеребячьи рисунки мелками, граффити от пони постарше, приклеенные к стенам старые кассеты (ВХСки, как их называла Винил). В проходе между рядами кто-то даже умудрился поместить танцпол, подмигивающий пассажирам разными цветами. Винил не осталась в стороне: потолок над её креслом теперь украшал старенький постер со Скриллексом, одним диджеем, с которым она дружила.
Так как кроме неё в вагоне не было абсолютно никого, а до Ванхуффера ехать было ещё достаточно долго ("Почти два часа, если план прав"), Винил решила включить музыку и немного подремать. К её удивлению в вагоне, под одним из сидений, нашёлся старый видеомагнитофон, поддерживающий ВХСки. Вставив в него одну из кассет, висевших по сторонам, и включив, Винил улёглась на креслах. Под приятный баритон романского певца Челлентини она и заснула.
Проснулась Винил от резкого толчка поезда, от которого свалилась на пол. Видеомагнитофон давно прекратил своё вещание, зато шум снаружи вагона слышался особенно отчётливо.
Стоя в дверях вагона Винил поняла причину шума: на улице шёл. Даже не шёл, а лил. И не дождь, а ливень. В общем, погодка была, прямо говоря, не ахти, поэтому и так немногочисленные пассажиры бегом бежали в здание вокзала, благо было оно большим. "Как хорошо, что я надела плащ" — подумала белая единорожка, галопом скача до ближайшей крыши.
Переждав ливень в большом здании вокзала, диджейша вышла в город и направилась в центр города. Единственное, что отличало Ванхуффер от Понивилля — пять высоченных зданий из стекла и железа в центре города, верхушки которых находились над облаками. Вокруг них располагались пяти- и четырёхэтажные домишки, а в радиусе половины мили от центра города (памятника местному герою Сифарера Ванхуфера) начинались мелкие домишки, совсем как в Понивилле.
Откуда Винил это знала? Она уже не в первый раз приезжает в Хоккейную Столицу. Всё началось несколько лет назад, когда Винил ещё работала диджейшей в ночных клубах Мэйнхеттена. В одном из таких она познакомилась с Клиффером, более известным как "Любитель горячих крупов". После того, как они начали встречаться, Клиффер познакомил Винил с Хэндом Продом, занимавшемся записью различных певцов. Позже он уехал в Ванхуффер, и Винил нередко приезжала к нему, чтобы послушать редкие записи разных музыкантов и поговорить о всяком. Что в итоге произошло между Винил и Клиффером я не знаю, но теперь они порознь. Что-то я с вами заболтался, пора и дальше историю рассказывать.
Винил уже поднялась На последний этаж одного из небоскрёбов и стучала в единственную дверь на этаже.
— Кто? — Спросил нежный голос из динамика сбоку.
— Винил Скрэтч, пришла к Хэду. — Ответила Винил и подумала про себя: "Опять сменил секретаршу? Пусть хоть в требованиях пишет, чтобы были готовы к моему приходу".
— Да, мистер Прод говорил, что вы придёте. Проходите. — Дверь отворилась, и Винил вошла. В недлинном коридоре также стоял один зебра, из-за чего единорожка подумала, что Хед занят.
— Мистер Прод отошёл. — пояснил зебра. С небольшими смешными усиками и уложенной назад чёрной гривой, тем не менее, он выглядел достаточно уверенно и интересно. Сексуальный баритона незнакомца немного принижался из-за эха, но всё равно звучал красиво.
— Ты кто? — Хед сказал (вернее, написал) Винил. что встретит Винил один, а не вместе с каким-то зеброй.
— Сразу на ты? Ладно. Меня зовут Блэк Копипаст. А тебя?
— Винил Скрэтч. Не очень приятно познакомиться, потому что Хед обещал мне личную встречу.
— Мистер Прод сказал, что сегодня студия свободна.
— Ну, я пришла не записывать очередную песню про траву и крупы.
— Эй! — Блэк был явно обижен, а Винил была раздражена. Всё могло бы закончиться плохо, если бы двери не отворились и из-за них не показалась лысая жёлтая голова:
— Входите. Привет, Вин, — лысый жёлтый земной пони обнялся с диджейшей, — здаров. Блэк, — с ним он стукнулся копытом. Хед был почти на голову ниже двух других музыкантов. Зайдя в просторное помещение, Винил опять отметила удобное отделение зоны отдыха от зоны записи.
Зона записи представляла из себя отдельную маленькую комнатку, где из оборудования был только микрофон. Как единорожка знала, в этой комнате была отличная звукоизоляция — одна из лучших в мире, поэтому сюда приезжало множество музыкантов для записи своих альбомов и песен.
Остальная часть комнаты представляла собой зону отдыха. В углу стоял внушительного размера диджей-микшер со всем необходимым оборудованием. В остальной части зоны располагались различные удобства для музыкантов: кресла, подушки, стойка с сеном и сидром и прочее.
— Ну что, может приступим? — Спросил Блэк и зашёл в зону записи. Пока он распевался, Винил спросила:
— Это что за полосатый?
— Это Блэк Копипаст, перспективный певец. И, пожалуйста, не называй его полосатым — за такое и сесть можно. — Ответил Прод, настраивая пульт.
— Ты тут неправильно сдвинул. — Винил показала на один из фейдеров и сдвинула до упора наверх.
— Ты всегда была лучше меня в диджеинге, — Винил и Хед засмеялись, — Я решил, что ты приедешь завтра, вот и назначил ему запись на сегодня. Ну, хоть поможешь мне записать эту песню.
Когда Блэк сделал знак, Хед и Винил начали запись. Из динамика полилась заранее записанная музыка, а потом послышался и голос.
Ghostbusters!
If there's something strange
In your neighborhood
Who you gonna call?
Ghostbusters!
If there's something weird
And it don't look good
Who you gonna call?
Ghostbusters!
I ain't 'fraid of no ghost
I ain't 'fraid of no ghost
If you're seeing things
Running through your head
Who can you call?
Ghostbusters!
An invisible pony
Sleepin' in your bed
Ow, who you gonna call?
Ghostbusters!
I ain't 'fraid of no ghost
I ain't 'fraid of no ghost
Who you gonna call?
Ghostbusters!
If you're all alone
Pick up the phone
And call
Ghostbusters!
I ain't 'fraid of no ghost
Ooh, I hear it likes the girls
Hm, I ain't 'fraid of no ghost
Yeah, yeah, yeah, yeah
Who you gonna call?
Ghostbusters!
Mmm, if you've had a dose of a
Freaky ghost, baby
You better call
Ghostbusters!
Ow!
Lemme tell ya something
Bustin' makes me feel good!
I ain't 'fraid of no ghost
I ain't 'fraid of no ghost
Don't get caught alone oh, no
Ghostbusters!
When it comes through your door
Unless you just a-want some more
I think you better call
Ghostbusters!
Ow! Who you gonna call?
Ghostbusters!
Who you gonna call?
Ghostbusters!
Uh, think you better call
Ghostbusters!
Ha ha, who you gonna call?
Ghostbusters!
I can't hear you
Who you gonna call?
Ghostbusters!
Louder
Ghostbusters!
Who you gonna call?
Ghostbusters!
Who can you call?
Ghostbusters!
Who you gonna call?
Ghostbusters!
Uh, it likes the mares too
Ghostbusters!
— Не, ну звучит неплохо. — Винил стукнулась копытами с Блэком, когда тот вышел.
— Согласен. Немного подкорректировать и можно выпускать. Всё? — Хед спросил зебру.
— Да, я пойду. Удачи.
Потом эту песню использовали в одном известном фильме, и так я и стал популярным.
Блэк Копипаст.
Эпизод 10. ДГО
Как вы уже могли заметить, я пытаюсь выходить в разных эпизодах в разные жанры. Поэтому имею необходимость предупредить:
В ЭТОМ ЭПИЗОДЕ АВТОР ПЫТАЕТСЯ СЛОМАТЬ ЧЕТВЁРТУЮ СТЕНУ РАДИ ЛОГИКИ, А НЕ ПРОСТО ТАК.
Насколько это у него не получилось вы можете судить сами. Скажу, что для меня это был эксперимент. Поэтому процитирую господина Малышева:
Эксперимент, очевидно, неудачныйBobby Helms, Jingle Bells Rock
John Davi (yep, not original), Rockin' Around the Christmas Tree
Солнечное безмятежное утро. НУ как утро. НУ как солнечное. НУ как безмятежное.
Скажем так, солнечное безмятежное утро кануна Дня Горящего Очага. А это означает, что был почти обед, солнце почти не греет, а безмятежности почти нет. Все торопятся, куда-то спешат, магазины переполнены, подарки не куплены, в крупных городах таксистов не найти, а если и найти, то куда на их повозках уедешь?
А ведь дома ещё надо приготовить украшения, ель, праздничный стол. И, конечно же, всё в последний момент.
Старикам в этом плане конечно же легче: они успели уже сто раз приготовиться ко Дню Горящего Очага. Именно они (в большинстве своём) и ходят на все эти спектакли, представления жеребят, постановки старинных пьес. И живётся им в этой суматохе гораздо легче.
Но был в Понивилле ещё один пони, который абсолютно никуда не спешил в это утро (точнее, день). Белая единорожка с ярко-синей гривой, в отличии от своей соседки, абсолютно спокойно находилась в этот день дома. И на то были свои причины.
— Вин, а ты почему ничего не делаешь? — Октавия занималась упаковкой подарков и краем глаза заметила свою соседку в кресле.
— А я не собираюсь праздновать ДГО, — Винил часто шутила свои шутки, но когда она говорила серьёзно, Октавия это понимала.
— Это ещё с чего?
— На самом деле это придумка автора. За разрушением четвёртой стены он пытается скрыть свою неспособность нормально связать проблему и песню. — Эй! Это не так!
— Ну а как же ещё? — Так, я вообще могу просто включить песню и уйти!
— Ну а чего же ты так не сделаешь? — В копытах у Октавии неожиданно появилось радио, из которого заиграл приятная и неторопливая песенка. Чуть позже зазвучал и баритон.
Jingle bell, jingle bell, jingle bell rock
Jingle bells swing and jingle bells ring
Snowing and blowing up bushels of fun
Now the jingle hop has begun
Jingle bell, jingle bell, jingle bell rock
Jingle bells chime at jingle bell time
Dancing and prancing in Jingle Bell Square
In the frosty air
What a bright time, it's the right time
To rock the night away
Jingle bell time is a swell time
To go glidin' in a one-horse sleigh
Giddy-up jingle horse, pick up your feet
Jingle around the clock
Mix and a-mingle in the jinglin' beat
That's the jingle bell rock
Jingle bell, jingle bell, jingle bell rock
Jingle bells chime in jingle bell time
Dancin' and prancin' in Jingle Bell Square
In the frosty air
What a bright time, it's the right time
To rock the night away
Jingle bell time is a swell time
To go glidin' in a one-horse sleigh
Giddy-up jingle horse, pick up your feet
Jingle around the clock
Mix and a-mingle in the jinglin' beat
That's the jingle bell
That's the jingle bell
That's the jingle bell rock
Всё, я ушёл!
Радиоприёмник в копытах Октавии исчез, а вместо него появился подарок, который она упаковывала. Несколько секунд недоумения сменились звонким смехом.
— Ладно. Раз этот надоедливый чудак ушёл, то может отпразднуем День Горящего Очага.
— Не-а. — Винил продолжала сидеть в кресле и смотреть на земную пони. — К сожалению, он должен дописать этот эпизод и пойти гулять. А гулять он хочет достаточно сильно. Так что, пока ты не смотивируешь меня в лучшем духе сериала, я не захочу проводить ДГО, а он не уйдёт.
— А откуда ты знаешь. что он хочет на улицу? — Октавия продолжала упаковывать подарки, сидя рядом с елью.
— Да потому-что он пишет наши реплики.
— А может ли он достичь такой же вершины в ломании четвёртой стены, как сэр Хайдок?
— Конечно же нет. — Эй! — Ладно-ладно. Просто нет. — Вот так-то лучше.
— Тогда, раз уж ты здесь, может объяснишь, почему ты сломал четвёртую стену? — Октавия отвлеклась от подарков и посмотрела наверх.
Эээээ... Эм... Нет.
— Тогда возникает логический вопрос: зачем? — Винил тоже посмотрела наверх, упершись взглядом в белый потолок.
1) Это мой фанфик, что хочу, то и делаю.
2) У меня есть разные идеи, но как связать их — я не знаю.
3) Если я просто включу вам песенку вы успокоитесь? (ответьте да, или эпизода про ДГО не будет)
— Ну, если песня хорошая, то давай. Тави, ты как?
— Ну, я не против. — В копытах у Октавии снова появился радиоприёмник, из которого нежным потоком полилась музыка.
Oh the weather outside is frightful
But the fire is so delightful
And since we’ve no place to go
Let It Snow!
Let It Snow!
Let It Snow!
It doesn’t show signs of stopping
And I’ve bought some corn for popping
The lights are turned way down low
Let It Snow!
Let It Snow!
Let It Snow!
When we finally kissgoodnight
How I’ll hate going out in the storm!
But if you’ll really hold me tight
All the way home I’ll be warm
The fire is slowly dying
And, my dear, we’re still goodbying
But as long as you love me so
Let It Snow!
Let It Snow!
Let It Snow!
Довольны?
Пони одобрительно кивнули. Радио опять исчезло, а в копытах у Октавии появилась открытка. На ней была изображена самая виолончелистка вместе с одним земным пони. Жёлтый пони с синей гривой позировал на фоне какой-то деревушки. Под картинкой было написано: "Вайлданка, Незалежна, День Горящего Очага"
Не хочешь ничего рассказать Винил?
— А ты уйдёшь? — Октавия посмотрела в потолок.
Да.
— Хорошо. Тогда расскажу я одну историю, которую рассказал мне этот замечательный пони.
Эта история произошла в канун Дня Горящего Очага (или, как его называют на/в Незалежной, Сочельник). Никем не замеченные, в небе над одной деревней кружатся двое: ведьма на метле, которая набирает в рукав звёзды, и чёрт (как Дискорд, только мельче), который прячет в карман месяц, думая, что наступившая тьма удержит дома богатого казака Корния Чуба, приглашенного к дьяку Осипу Никифоровичу на обед, и ненавистный чёрту кузнец Вакула (нарисовавший на церковной стене картину из Священной книги и посрамляемого чёрта) не осмелится прийти к дочери Чуба, Ксане.
Чуб с кумом не знают, идти ли в такой темноте к дьяку, однако решаются и уходят. Дома остаётся красавица Ксана. Приходит Вакула. Она насмехается над ним. В дверь стучит сбившийся с дороги Чуб, без кума, решивший вернуться из-за устроенной чёртом метели домой. Однако, услышав кузнеца, Чуб решает, что попал в хату хромого Левченка. Чуб отправляется к матери Вакулы, Солохе, которая и есть та самая ведьма, кравшая с неба звёзды.
К Ксане приходят её подруги. Ксана замечает на одной из них расшитые золотом черевички (башмачки). Ксана гордо заявляет, что выйдет замуж за Вакулу, если тот принесёт ей черевички, «которые носит царица».
Меж тем чёрта, с пользой проводящего время у Солохи, испугал голова, не пошедший к дьяку на обед. Чёрт залезает в мешок, оставленный среди хаты Вакулой, а в другой вскоре лезет и голова, потому что к Солохе пришёл дьяк. Заигрывавшему с Солохой дьяку тоже приходится лезть в мешок, потому что приходит Чуб. Впрочем, вскоре Чуб полезает в тот же мешок, избегая встречи с вернувшимся Вакулой. Пока Солоха разговаривает на огороде с пришедшим вслед кузнецу козаком Касьяном Свербыгузом, Вакула уносит мешки, объясняя себе их тяжесть своим подавленным состоянием после встречи с Ксаной.
В толпе колядующих кузнец вновь встречает Ксану, которая повторяет своё обещание по поводу черевичек. С горя Вакула решает утопиться, бросает все мешки, кроме самого маленького, и убегает.
Слегка успокоившись, Вакула хочет попробовать ещё одно средство: он приходит к козаку Пузатому Пацюку, который «немного сродни чёрту», и получает туманный ответ, что чёрт у него за плечами. Предвкушая славную добычу, чёрт выскакивает из мешка и, сев на шею кузнеца, сулит ему этой же ночью Ксану. Хитрый кузнец, ухватив чёрта за хвост и угрожая его перекрестить, становится хозяином положения и велит чёрту везти себя «в Петерхуф, прямо к царице».
Оказавшись в Петерхуфе, кузнец приходит к козакам, с которыми познакомился осенью, когда они проезжали через Вайлданку. С помощью чёрта он добивается, чтобы его взяли на приём к царице. Дивясь роскоши дворца и чудной живописи, кузнец оказывается перед царицей в сопровождении Твайлёмкина и просит у неё царских башмачков. Тронутая таким простодушием, Единорогорина II обращает на этот пассаж внимание стоящего поодаль Фонвизина, а Вакуле дарит башмачки.
В селе в это время деревенские кобылы спорят, каким именно образом наложил на себя копыта Вакула. Эти пересуды смущают Ксану, она всю ночь не может заснуть, а к утру «влюбилась по уши в кузнеца». Вернувшийся кузнец вынимает из сундука новые шапку и пояс и отправляется к Чубу с просьбой отдать за него Ксану. Чуб, прельщённый подарками и раздосадованный вероломством Солохи, отвечает согласием. Ему вторит и Ксана, готовая выйти за кузнеца «и без черевичков».
Обзаведшись семьёй, Вакула расписал свою хату красками, а в церкви намалевал чёрта, да «такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо».
— Хм, а звучит интересно. Неожиданно, после такой интересной истории мне даже захотелось отпраздновать ДГО. — И как по волшебству весь дом преобразился: ель была наряжена, под ней лежали подарки, во внезапно появившимся камине горел огонь, на самой кладке висели праздничные чулки, из стоявшего на камине радиоприёмнике (который в третий раз брался из ниоткуда) лилась музыка. Сами же пони оказались за столом с множеством праздничных явств.
— Знаешь, — сказала Октавия, — я тут подумала: а неплохо иногда разрушать четвёртую стену. — Пони рассмеялись. Неожиданно часы на стене забили двенадцать, и две подруги чокнулись кружками с сидром (мы же не пропагандируем алкоголь?). Радио прибавило громкости.
Rockin' around the Christmas tree
At the Christmas party hop
Mistletoe hung where you can see
Every couple tries to stop
Rockin' around the Christmas tree
Let the Christmas spirit ring
Later we'll have some pumpkin pie
And we'll do some caroling
You will get a sentimental feeling when you hear
Voices singing, let's be jolly
Deck the halls with boughs of holly
Rockin' around the Christmas tree
Have a happy holiday
Everyone dancin' merrily
In the new old-fashioned way
You will get a sentimental feeling when you hear
Voices singing, let's be jolly
Deck the halls with boughs of holly
Rockin' around the Christmas tree
Have a happy holiday
Everyone dancin' merrily
In the new old-fashioned way
Всех с Днём Горящего Очага! (я только вспомнил, что он вроде как Согревающий)
Эпизод 11. Шествие
“Очередной солнечный день в Санкт-Петерсхуфе! Наша радиостанция приветствует всех слушающих и поздравляет всех граждан Сталлионградской Советской Республики с днём рождения вождя, Стила Сталлиона! В честь дня рождения вождя на улицах всей Республики пройдут митинги и шествия…”
Радиоприёмник на кухне маленькой квартирки вещал, когда единорожка вошла. Оранжевая кобылка поставила футляр со скрипкой в углу прихожей и отправилась в свою комнатку.
— Надя, есть будешь? – Тихий голос пожилой земной пони, несмотря на голосящее радио, прозвучал на всю квартиру.
— Нет, я в столовой поела, — войдя в комнату, единорожка окинула её взглядом. Простая железная кровать у окна напротив двери была заправлена. Коричневый шкаф для одежды слева от двери, занимавший половину стены, был протёрт от пыли. Тумбочка за ним была нетронута, но книги на и в ней были поставлены по порядку. Стол справа от двери также был прибран. – Мам, ты опять прибирала мою комнату? – Единорожке пришлось напрячь свой звонкий голосок, чтобы перекричать радио.
— Да, там было очень грязно.
— Я собиралась прибрать после работы. Письма были? – Спросила кобылка после того, как обыскала стол.
— Да, было письмо из комсомола и письмо от Октавии. Лежат на кухне.
Единорожке пришлось идти на кухню. Запах свежего борща взял верх над прагматизмом, и следующие четверть часа неполная семья провела за обедом. Отобедав, скрипачка взяла скрипку и отправилась к себе в комнату.
Первое письмо из комсомола призывало Надежду Бранч отправиться сегодня на митинг в честь дня рождения Сталлиона. Оранжевая кобылка с радостью бы не шла, но это грозило проблемами в ВСКСМ, а это влекло проблемы на работе и в жизни. Поэтому очень скоро она, вместе с ещё тысячами пони, выйдет на митинги и шествия.
Второе письмо заинтересовало Надежду больше. Она переписывалась с виолончелисткой из Эквестрии почти десять лет в рамках программы по улучшению отношений со странами “капиталистического юга”. Подружившись ещё в школе, две кобылки обменивались письмами раз в неделю.
«Дорогая Надя!
У меня всё хорошо. Как у тебя дела?
Винил совсем распоясалась. Приводит своих музыкантов, чуть ли не каждую неделю. Из-за этого жду тебя в гости ещё больше.
Купила себе новую виолончель. Маркус совсем выдохся, да и колки начали часто ломаться. Чуть позже запишу её звук и пришлю тебе пластинку. Кстати, назвала её Кирконелла.
В целом у нас спокойно. Сёстры правят, шестёрка побеждает злодеев и обеспечивает наш мир. В общем, ничего нового.
Спасибо за рекомендацию «Псиного сердца». Очень интересная повесть.
Напоследок хочу попросить тебя записать твою игру на скрипке и прислать мне. Буду очень благодарна.
И ещё. Когда ты сможешь приехать к нам, в Понивилль.
Жду ответа,
Октавия»
Надежда уже хотела было сесть и написать ответ, как мама с кухне сказала ей:
— Если не хочешь вылететь из комсомола, то тебе лучше поторопиться на шествие.
Разношёрстная толпа шла по улице к Дворцовой площади, центру Санкт-Петерсхуфа, выкрикивая различные революционные лозунги.
Сталлион жил! Сталлион жив! Сталлион будет жить!
Лучше меньше, да лучше!
Кто не работает, тот не ест!
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Подобные лозунги сопровождали толпу, в которую влилась Надя. Каким образом её тут заметят или наоборот, не заметят её присутствия, она не знала, но лучше с партией не конфликтовать.
Кто-то включил проигрыватель и поставил знакомую всем революционную мелодию.
Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И в смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим, —
Кто был ничем, тот станет всем.
Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род понской!
Никто не даст нам избавленья:
Ни бог, ни царь и ни герой.
Добьёмся мы освобожденья
Своею собственной ногой.
Чтоб свергнуть гнёт ногой умелой,
Отвоевать своё добро, —
Вздувайте горн и куйте смело,
Пока железо горячо!
Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род понской!
Лишь мы, работники всемирной
Великой армии труда,
Владеть землёй имеем право,
Но паразиты — никогда!
И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей, —
Для нас всё так же солнце станет
Сиять огнём своих лучей.
Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род понской!
Незаметно толпа приблизилась к Дворцовой площади и слилась с другими колоннами в одну большую толпу. Круглая площадь с большой стелой, Александровской колонной, в центре. Продолжая выкрикивать лозунги, толпа просто стояла в ожидании чего-то. И это что-то настало.
Какой-то чейнджлинг из толпы взлетел на Александровскую колонну в центре площади. Вся толпа неожиданно замолкла. Стало тихо как на кладбище. И чейнджлинг начал речь.
— Вы, рабы системы! Угнетённые пони! Новая власть почти ничем не отличается от капиталистов! Остановившись в своём развитии, новая советская власть отреклась от своих принципов! Всемирная революция была не за горами, но теперь это лишь мечта! Василий Пантюшенко! Ты и твои подсобники! Вы, предатели идеалов сталлионской идеологии, зажравшиеся, капиталистические свиньи! Вы предали революционные настроения! И именно сегодня мы, простой пролетариат, восстановим справедливость и приведём мир к социалистической революции! Вперёд, понибратья и пегасёстры!
Бах!
Неожиданный выстрел со стороны погрузил площадь в тишину. Мгновение, разделявшее выстрел и падение чейнджлинга с колонны, показалось присутствующим вечностью. И только тогда, когда тело чейнджлинга стукнулось об землю, толпа начала движение, но не тут то было. За время выступления революционера милиция и спецназ оцепили площадь. Расстреливая самых резвых, пытающихся выбраться с площади, милицейские вместе с военными не выпускали с площади никого, из-за чего возникла давка. Надя, вместе с другими кобылками, быстро оказались либо под копытами у более мощных пони, либо – прижатыми к зданиям.
“Расстрел митингующих в Санкт-Петерсхуфе. В ходе возникшей давки были затоптаны несколько десятков пони. Ещё около сотни пони оказались в больницах. Продолжение и список погибших на следующем развороте” – гласил заголовок ежедневной газеты, которую читала Октавия.
— Только бы Надя не пострадала. — Октавия перелистнула страницу.
Эпизод 12. Хостейдж Продасерс
Безмятежное утро. Солнечные лучи освещали понивилльскую школу так, что позолоченный шпиль на колокольной башне отсвечивал и был заметен с другого конца городка.
Больше двух десятков жеребят всех рас и мастей направлялись в храм знаний. Обдуваемые тёплым летним ветерком, среди всей этой вереницы дружным рядком двигались и меткоискатели.
— Эпплблум, когда твоя сестра отремонтирует наш клуб? – Скуталу делала попытки взлететь, но, поднявшись в воздух на пару сантиметров, снова падала на землю.
— Скоро. Эпплджек хочет закончить до того, как начнётся сезон посадки. Это будет где-то через не… А-а-а! – Скуталу взлетела (точнее, прыгнула) чуть выше, из-за чего, не рассчитав силы, упала на подругу. Свити Белль предусмотрительно отпрыгнула в сторону и не запачкалась.
— Скуталу! Смотри куда падаешь, — сказала Эпплблум, выкарабкавшись из-под пегаски.
— Извини. О, смотри! – Скуталу показала передним копытом куда-то в сторону. Как только Эпплблум немного повернула голову, пегаска сразу же прыгнула на неё и повалила, залившись звонким смехом.
— Скуталу! – Земнопони выбралась из захвата и сама повалила подругу, подхватив смех.
— Девочки, хватит. – Чирайли, проходившая мимо, развела борющихся копытами. – Скоро начало урока. Поторопитесь.
Когда все жеребята расселись по местам, Чирайли начала:
— Жеребята, сегодня к нам пришёл необычный гость. Он хочет рассказать вам о своей жизни, а потом мы вместе подведём мораль. Итак, Хостейдж Продасерс.
Учительница сделала знак копытом и села за стол, а в класс вошёл земнопони. Он не очень контрастировал с окружением: жизнерадостность и яркость, царящие в просторной и светлой классной комнате, покрашенной в пастельные тона, без проблем впустили в себя пони нежно-жёлтого цвета.
Но его лицо выражало апатию как у Снейлза с примесью грусти. Было видно, что высокий, немного косоглазый пони с маленькой чёрной козлиной бородкой, такой же гривой и хвостой, был полон раздумий и сомнений. Меткоискатели также заметили его кьютимарку в виде микрофона в клетке.
Когда незнакомец встал напротив класса, то окинул взглядом жеребят. Глаза его были грустными. Но не жалкими. На чёрной кепке, накинутой на голову, было написано «ВАА».
Наконец, после молчания неловкого кашляния Чирайли, пони начал:
— Доброе утро, жеребята. Меня зовут Хостэйдж Продасерс, более известным как Ванилла Айс. Я бывший музыкант и певец. И сегодня я поведаю вам свою историю.
Я родился в деревушке рядом с Мэйнхеттеном. У нас была небольшая дружная семья. Но, когда мне было четыре года, мой отец отправился в командировку и… исчез, скажем так. Мать же была обеспокоена и сильно нервничала. Как раз в то время была очередная вспышка оспы, а так как наша семья была бедная, то прививки мы никогда не ставили. Вот мать и заболела. Меня выслали на север к родственникам, почти на самую границу с Кристальной империей. Дядя и тётя, у которых я жил, были добрыми, но через полгода, когда пришла весть о смерти моей мамы, я сбежал. Тогда мне было… лет одиннадцать.
В итоге своих полугодовых скитаний я добрался до Бэлтимора. Там я устроился на работу в доки и начал петь песни, чем увлекался и раньше. Вскоре у зебр, которых было много, появилось новое музыкальное течение – хип-хоп – и они стали читать рэп. Это когда вы поёте размашисто, но прерывисто, чётко в ритм. На перерывах он собирались в круги – джемы – и читали рэп. Потихоньку я и сам начал учиться новому жанру и иногда участвовать в этих кругах. У меня хорошо получалось, но из-за возраста – мне тогда было около пятнадцати – и расы меня высмеивали и не воспринимали всерьёз. Но всё изменилось на мой шестнадцатый день рождения.
Пара моих друзей смогла добиться, чтобы я пришёл на местное радио и зачитал рэп. Там то меня и заметили пони из крупных лейблов – ну, таких компаний, помогающие записать и продать песни. Так вот, в то время один лейбл – не буду говорить вам его название, оно нам ни к чему – проводил поиск молодых талантов, и я им очень понравился. Меня отвезли в Лос-Понжес, рядом с Лас-Пегасом, и там я спел уже для директора лейбла. Так как я был почти жеребёнок, да и еще и незебра, то это было очень выгодно и необычно. Ему понравилось, мы пожали копыта, и я подписал контракт. Тогда мне было всего шестнадцать, и я ещё не отадавал значения контрактам, что сыграло со мной злую шутку.
Но вернёмся ко мне тогдашнему. Я был счастлив – вот она, настоящая работа! Не таскать проклятые ящики в порту, а записывать песни! Слава и битсы скоро польются рекой.
И я записал свой хит «Айс Айс Филли». Аббревиатура этой песни, кстати, у меня на кепке, — рэпер снял её и показал классу. – Чуть позже я вам её спою. Песня обретает невероятный успех и становится первой рэп-песней на первой строчке в эквестрийский чартах. Она продаётся многотысячными тиражами. И я подумал: вот оно, богатство и слава! Но, как оказалось, всё было не так гладко.
Слава и вправду пришла ко мне: меня узнавали везде и приглашли на разные мероприятия. Но вот с богатством я прогадал: как оказалось, по контракту я получал лишь пятнадцать процентов доходов от моих альбомов. А «Айс Айс» вышел вышел синглом, то ест одной песней. В качестве компенсанции мне выделили жалкие тысячу битсов в год. Но для жизни в Лос-Понжесе этого не хватало.
К тому же по контракту я не мог его разорвать и выпускать то, что я хотел. Из-за чего я оказался в лавушке6 от меня требовали множество песен за короткие сроки, и в итоге качество моих песен упало очень сильно.
Конечно, в конце концов, я разорвал контракт и ушёл. Но мне пришлось закончить и с музыкальной карьерой. Спасибо.
Под топот копыт Хостейдж Продасер, под конец разнообразивший рассказ телодвижениями.
— Итак, жеребята, какая, по-вашему, тут заключается мораль? – Спросила Чирайли, когда топот умолк.
— Надо читать бумаги, которые подписываешь. — … был самый прямолинейный жеребёнок.
— Так, хорошо. Ещё?
— Лейблы – зло, — твёрдо сказала Скуталу.
— Не обязательно, — ответила Винил, вкатившая в класс диджейское оборудование и колонки. На немой вопрос Чирайли она ответила: Я здесь, чтобы Ванилла спел. Так вот, — продолжила она, подключая установку, — лейблы конечно всё делают ради выгоды и настроены против музыкантов, но иногда и помогают им. Мы бы не знали о многих исполнителях без лейблов.
— Хм, хорошая точка зрения. Всё, ничего больше? Ну, тогда спойте нам.
Ванилла Айс прокляшлался, Винил включила музыку.
Yo, VIP
Let’s kick it
Ice Ice Filly
Ice Ice Filly
All right stop, collaborate and (Listen)
Ice is back with a brand new invention
Something grabs ahold of me tightly
Flow like a harpoon daily and nightly
(Will it ever stop?) Yo, I don’t know
Turn off the lights, huh, and I’ll glow
To the extreme I rock a mic like a vandal
Light up a stage and wax a chump like a candle
(Dance) bum rush the speakers that booms
I’m killing your brain like a poisonous mushroom
(Deadly) When I play a dope melody
Anything less than the best is a felony
(Love it or leave it) You better gain way
You better hit bull’s eye (The kid don’t play)
If there was a problem, (Yo) I’ll solve it
Check out the hook while my DJ revolves it
Ice Ice Filly
Vanilla, Ice Ice Filly
Vanilla, Ice Ice Filly
Vanilla, Ice Ice Filly
Now that the party is (Jumpin')
With the bass kicked in and the Pegas all (Pumpin')
Quick to the point, to the point no (Fakin')
Cooking MCs like a pound of (Bacon)
Burnin' 'em if you ain’t quick and (Nimble)
I go crazy when I hear a (Cymbal)
And a hi hat with a souped up tempo
I’m on a roll, it’s time to go solo
(Rollin') In my 5.0
With my ragtop down so my hair can blow
The girlies on standby, waving just to say «hi»
(Did you stop?) No, I just drove by
Kept on pursuing to the next stop
I busted a left and I’m heading to the next block
That block was dead, yo, so I continue to A1A (Beachfront Avenue)
Girls were hot wearing less than bikinis
Rockman lovers driving Lamborghinis
(Jealous?) 'Cause I’m out gettin' mine
Shay with a gauge and Vanilla with a nine
(Ready) for the chumps on the wall
The chumps acting ill because they’re full of eight balls
Gunshots ranged out like a bell
I grabbed my nine, all I heard were shells
(Falling) on the concrete real fast
Jumped in my car, slammed on the gas
Bumper to bumper the avenue’s packed
I’m trying to get away before the jackers jack
(Police on the scene) You know what I mean
They passed me up, confronted all the dope fiends
If there was a problem, yo, I’ll solve it
Check out the hook while my DJ revolves it
Ice Ice Filly
Vanilla, Ice Ice Filly
Vanilla, Ice Ice Filly
Vanilla, Ice Ice Filly
Take heed, 'cause I’m a lyrical (Poet)
Miami’s on the scene just in case you didn’t (Know it)
My town, that created all the bass sound
Enough to shake and kick holes in the ground
'Cause my style’s like a chemical (Spill)
Feasible rhymes that you can vision and (Feel)
Conducted and formed, this is a hell of a concept
We make it hype and you want to step (With this)
Shay plays on the fade, slice like a ninja
Cut like a razor blade so fast
Other DJs say («Damn»)
If my rhyme was a drug, I’d sell it by the (Gram)
Keep my composure when it’s time to get loose
Magnetized by the mic while I kick my juice
If there was a problem (Yo, I’ll solve it)
Check out the hook while DJ revolves it
Ice Ice Filly
Vanilla, Ice Ice Filly
Vanilla, Ice Ice Filly
Vanilla, Ice Ice Filly
Too cold, too cold
Ice Ice Ice Ice
Yo man, let’s get out of here
Word to your mother
— Спасибо мистер Продасерс и мисс Скрэтч.
Под топот копыт и звон колокола музыканты вышли из классной комнаты.
— Перемена, — объявила Чирайли.
Меткоискатели собрались в круг, и Эпплблум сказала.
— А я считаю, что Ванилла всё заслужил. Он бросил своих родных в поисках битсов, потом согласился на лёгкие деньги и был обманут своим же нежеланием читать контракт. А теперь он ходит по школам и рассказывает про плохие лейблы.
— А я считаю, — начала Скуталу, — что виноваты лейблы, не дающие певцам и музыкантам возможностей и свободы.
— А я считаю, — сказала молчавшая Свити Белль, — что каждый сам для себя решает, кто тут плохой: Ванилла Айс или лейблы.
Эпизод 13. Чёрный Шабаш
Солнечное безмятежное утро. Гудок паровоза и стук колёс рассекали пустынную тишину так же, как сам паровоз по рельсам мчался по пустыне в Эппллузу. Раскалённая пустынная поверхность за окном резко контрастировала со свежестью внутри вагона. Отхлебнув ещё чая из вагонного стакана, Октавия повернулась к подруге.
— Вин, до сих пор не могу поверить, что мы просто едем на родео в Эппллузе. Просто так.
— Ага, — единорожка сидела в наушниках и солнцезащитных очках, читая книгу, но, как ни странно, всё слышала.
Вдруг поезд резко качнулся и остановился. По инерции (несмотря на то, что все сидели) все пассажиры полетели вперёд и, стукнувшись об кресла, упали на пол. Винил, как и некоторые другие, сильно стукнулась головой и сидела, потирая рог.
— Кобылки и джентельпони, мы прибыли в Эппллузу. Выходы через створки по бокам вагонов. Убедительная просьба не оставлять личные вещи в поезде! Приятного вам дня.
Пассажиры начали подниматься с пола и двигаться к выходу. Октавия подала копыто Винил. Из книги в это время выпала бумажка. Октавия, по правилам хорошего тона, решила помочь подруге и подобрала клочок бумаги, на котором прочитала:
Вин,
Как ты знаешь, наш альбом вполне неплохо продался, поэтому мы решили прокатиться с туром. Так что мы приедем на родео в Эппллузу. Сможешь нас встретить и помочь в кой чём?
С уважением,
Дайо.
Винил хотела было вырвать листок из копыт своей подруги, но решила этого не делать. Виновато опустив голову, из подо лба она наблюдала, как лицо виолончелистки неизменно меняется.
— Винил, это что? Ну да, конечно, что же я такая глупая. Решила, что ты хоть раз за последнее время проведёшь нормально со мной время. Нет, это ещё один предлог помочь своим друзьям. А обо мне ты подумала, когда сюда тащила?
— Тави, успокойся, — положив на плечо подруге копыто, диджейша повела её за собой. – Что я тебе сказала? «Целый день только ты и я. Без музыкантов и прочих. Просто дружеская поездка на родео». Так и будет. Просто поверь мне. – Уже выйдя из поезда, Винил развернула Октавию к себе мордочкой и сняла очки. – Просто поверь.
Против такого взгляда, полного доверия, преданности и дружелюбия не мог устоять никто, в особенности серая земнопони. Уже решив всё для себя, она решила немного поломаться:
— Хорошо, так и быть. Я как будто забуду ту бумажку, — демонстративно порвав листок, виолончелистка снова обратилась к подруге, — так, куда пойдём?
Ну, — Винил взглянула на городскую башню. Красная вышка с часами была видна за много футов отсюда и являлась центром небольшого поселения. Было почти три часа пополудни. – Предлагаю сразу двинуть на родео. Скоро как раз должно начаться.
Родео должно было проходить на специальной арене недалеко от города, возле входа в каньон. Бедненькая ограда означала площадку для скачек. Вдоль неё были расставлены четырёхуровневые (как их называли тут, четырёхступеньчатые) трибуны. Вдоль дорожки, ведущей из города на арену, там и тут были раскиданы шатры и наспех сколоченные стойки и ларьки, продающие всякую барахолку. Особняком среди таких сооружений стоял ларёк семьи Эппл, продающий яблоки во всех возможных формах.
Несмотря на то, что до представления оставались считанные минуты, никогда не торопился рассаживаться на места. Наоборот, все ходили максимально далеко от арены, но максимально близко к дорожке. Своеобразным знаком к началу представления должен был стать момент, когда вереницу быков, участвующих в родео, проведут по тропинке к арене.
Пока же две музыкантши стояли у стойки Эпплов, наслаждаясь прохладным сидром в жаркий июльский день.
— Так, как ты говоришь, вы его сохраняете холодным? – Обращалась Винил, потягивая сидр, к Эпплджек.
— В кой раз объясняю: с помощью магии Зефирки мы делаем сидр холодным до той поры, когда мы его разливаем. – Фермерша разбавила свой рассказ красочными иллюстрациями копытами.
— Лан, лан. А когда быков то поведут?
— Очень скоро, — кроме Эпплджек (она разливала сидр) у стойки были: Эпплблум (она сидела на стойке и принимала от гостей битсы), Биг Мак (он прикатывал бочки), Бабуля Смит (она спала в кресле-качалке, иногда выкрикивая различные фразочки по типу “Стреляй, а не болтай!” или “Готовь гробы, три штуки”) и Брэйбёрн (он просто ждал начала представления). На вопрос Винил ответил именно он. – Как только быков подготовят… О, вот и они!
Вереница из шести быков в сопровождении семи пони двигалась по дорожке. Идя не слишком быстро и не слишком медленно, они демонстрировали всем плюсы этих величавых парнокопытных. Пять быков были одинаковы, однако лидер вереницы был больше почти в полтора раза и раза в два свирепее (как сказал Брейбёрн), из-за чего его вели сразу два пони. Как только колонна вошла на арену, зрители начали рассаживаться по местам.
Кроме Эпплджек на родео собирались выступать ещё несколько пони из округи и сам Брейбёрн, в попытке вернуть звание “Лучшего наездника” себе. По программе все участники должны были оседлать по очереди пять бычков. Потом путём голосования будут выбраны пятеро лучших наездников, которые будут пытаться усидеть на большом быке по имени Тарранг. Между выступлениями основных участников (их называли ковпони) предлагались выступления клоунов, перетягивание каната, соревнования по броскам лассо и выступления музыкантов.
Основная часть родео близилась к завершению: отборочный этап прошёл, простые пони посоревновались, клоуны развлекли всех остальных. В следующий этап прошли Эпплджек, Брейбёрн, Шейн из Города-у-Солёного-озера (все называли это место Солгород), Клинт из Бенвера и Бенни из Пасадены. И пока участники готовились залезть на Тарранга и вцепиться в него так, как в последнюю кобылку в Эквестрии (а кто-то как в жеребца), к финальной части родео всех должны были подготовить специально приглашённые звёзды.
— Кобылки и джентельпони! Перед финалом нашего родео мы хотели бы представить вам наших специальных гостей: рок-группу… — заговорил один из ведущих. К центру арены двинулась группа пони, среди которых зоркий глаз Винил выцепил Дайо. Но, неожиданно, с другой стороны арены к центру двинулась ещё одна группа пони. Очень некстати облака закрыли солнце, из-за чего Винил не смогла разобрать другую группу.
Как только две группы встретились в центре, поднялся гул и шум, в обе стороны полетели оскорбления, и в итоге кто-то кого-то стукнул. Быстро начавшуюся драку также быстро прекратили, после чего обе группы увели за трибуны. Незаметно для Октавии Винил также удалилась.
За трибуной её уже ждал Дайо, готовый рассказать обо всём.
— Видела? Вышли мы, значит, на сцену. Ну как на сцену. Ты поняла в общем. Вот, вышли мы, а к нам на встречу он, — единорог указал на невысокого бородового земнопони с коричневой гривой, напоминавшей гриву Дайо. Диджейша сразу узнала в единороге с круглыми очками солиста Чёрного Шабаша – Озкорбона. Стоявший в окружении других известных членов Шабаша, он держался за голову – похоже, во время короткой потасовке ему успели дать по башке.
Подойдя к Шабашу вместе с Дайо (чем рисковала начать новую потасовку), Винил представилась и спросила:
— Мистер Озкорбон, правильно? – Получив одобрительный кивок, она продолжила. – Можно вопрос: зачем вы сюда приехали?
— Как зачем? – Голос певца чуть выше, чем у Дайо. – Чёрный Шабаш пригласили для выступления на эппллузском родео.
— А кто вас пригласил? – Дайо сделал выпад телом вперёд и задел певца.
— Мне пришло письмо от Брейбёрна как организатора родео. А тебя кто сюда пригласил, клоун? – Озкорбон толкнул эквестрийца в ответ.
— Мне тоже написал Брейбёрн. Осталось выяснить, кто же из нас врёт. – Дайо уже замахнулся для удара, как Винил встала перед ним, отгородив певцов друг от друга.
— Так, так, успокойтесь. Давайте спросим у Брейбёрна, почему получилась такая ситуация.
Приведённый кузен Эпплджек сказал, что по просьбе Винил пригласил Дайо и его группу, а отправленное им письмо Шабашу с отменой выступления не дошло.
— Интересная ситуация, — сказала Винил, когда Брэйбёрн закончил. – Джентельпони, что будете делать.
— Я хочу выступить, — сказали эквестриец и альбионец одновременно, косо смотря друг на друга.
— Так выступите вместе, — предложил ковпони, сразу удостоившись недобрых взглядов от остальных.
— Я не буду выступать с ним, — оба солиста (опять одновременно) ответили.
— Так. Там, — Винил указала на трибуну, за которой они стояли, — сидит моя подруга. Я обещала ей, что сегодня я не буду помогать никаким музыкантам. Я уже нарушила своё обещание, так что будьте так добры, лягать вас, выйдите и спойте!
Дайо насупился, Озкорбон опустил голову; было видно, что они глубоко думали. Наконец, после почти минуты молчания, они одновременно ответили:
— Хорошо, — пони демонстративно пожали копыта.
“Есть!” – подумала диджейша и побежала на трибуны.
Когда она села, Октавия спросила:
— И где тебя Дискорд носил пятнадцать минут кряду? – Хоть Октавия и немного злилась, в её голосе чувствовался сарказм.
— Брала нам перекусить. – Винил протянула подруге из ниоткуда взявшееся яблоко.
Тем временем в центр арены вышла большая группа пони. Вышедшее солнце осветило всех вышедших, показывая их в лучшем свете (во всех смыслах). Расположившись, музыканты приготовились играть. Дайо затянул соло на губной гармошке, а потом вступили и остальные.
Misty morning, clouds in the sky
Without warning, a wizard walks by
Casting his shadow, weaving his spell
Long grey cloak, tinkling bell
Never talking
Just keeps galloping
Spreading his magic
Evil power disappears
Spirits worry when the wizard is near
He turns tears into joy
Everypon's happy when the wizard walks by
Never talking
Just keeps galloping
Spreading his magic
Sun is shining, clouds have gone by
All the pony give a happy sigh
He has passed by, giving his sign
Left all the pony feeling so fine
Громкие копытоплескания (в частности от Винил) завершили прекрасное выступление. Поклонившись, сборная группа собрала инструменты и удалилась.
Финальные попытки начались сразу после их ухода. Дольше всех продержалась даже не Эпплджек (она упала на третьей минуте), а незнакомец Шейн (он упал на пятой минуте). Брейбёрн же свалился раньше всех, буквально сразу же после того, как забрался, из-за чего удостоился всеобщего смеха. В конце выступлений Шейна наградили Золотой подковой – главным призом родео.
Уже по пути на поезд Винил спросила Октавию:
— Ну как, тебе понравилось?
— Очень. И да, ты была бы не ты, если бы всё-таки не помогла своим друзьям.
Засмеявшись, подруги обнялись.
Эпилог
Вот и подошёл к концу первый сезон. Он получился сумбурным, непрофессиональным и в целом достаточно странным. Лично для меня это был такой эксперимент, в котором я проводил миниэксперименты с жанрами.
На самом деле я удивлён, что такую достаточно очевидную идею (связать эту парочку и понификации других музыкантов) никто не взял на оружие. Из этого можно создать хороший долгоиграющий сериал, что я и попытался сделать в виде первого сезона. Насколько он получился, вы можете оценить сами.
В моей группе в ВК выйдет/вышел (ага)) разбор всех серий сезона. Если же кто-то захочет реализовать эту идею лучше — флаг вам в руки.
В общем, вот таким вышел первый сезон. Критикуйте, предлагайте — всё прочитаю и отвечу.
Благодарю за внимание.