Отвоёванный покой
Глава третья, в которой на странице кручи шходят жмуро
Застыв на месте, принцесса протёрла глаза... ещё раз осмотрелась... но ничего не изменилось.
Гнёбо всё так же задрумчиво взбудыхало, неслэшно колыхая тучерослями и роняя вниз сверлёбряные грызди, расслыпавшиеся крошьями ладужных кротыльков, огромный творанжево-растопырчатый глыз в центре изручал светло, заслончиво шморгал зрявнями и пытался куда-то уплызти, шеведя щуплоножками. Цвелихались злоросли пвоющих гладиолухов и полосились скручерявые апеляблони, которые докучивали крышляпные шелупони, мятерно отняшиваясь от варящих на крадужных брыльях белонежных идинарогов… Мимо Луны проштопорхал грустенчиво клубонящийся таблунчик злотистых испугасок, а над млениво стрекочающими за небокрой волохнатыми спагорбами вздымалась исполинская усечённая пирамида, за которую выпавшая из этой нереальности принцесса и уцепилась взглядом, изо всех сил пытаясь не затеряться в окружающем её безумии.
Пирамида, однако, надежд не оправдала — это оказался увенчанный статуем вконец окобылевшего Дискорда покосившийся мавзолей, снабжённый надписью, на фоне которой терялся крохотный Кантерхорн с башнями Кантерлота. Надпись гласила — буквально, истошными воплями из множества бегающих по ней розовых кучерявых ртов: «Весело-весело-весело помер от зависти!»
— Массаракш… — только и смогла произнести олуневшая принцесса, сяк-так отгородившись ментальными щитами и ощущая в этом бредламе некий весьма знакомый привкус. — Пресвятые сепульки, Тия, что ты без меня натворила?!
— ОНА СОЗДАЛА МЕНЯ, — любезно подсказало мгновенно потемневшее небо, уставившись на попятившуюся принцессу со всех сторон множеством глаз-пуговиц на тёмно-синем стеганом бархате. — ЧТОБЫ заменить ТЕБЯ и ПОНЕСТИ заслуженную КАРУ за ТВОЁ исчезновение.
Голос менял тембр от слова к слову, резонируя гулким эхом. Будто в огромном чайнике… хотя почему «будто», теперь это и был огромный чайник, с зеркально отполированных стенок которого на Луну таращились сотни её кривых отражений.
— Тебя? — Нервно озирающаяся принцесса невольно сглотнула. — Кто ты?
— Она НАЗВАЛА меня САНТАБУС, — громыхнуло железным листом чайное небо и распалось множеством закручивающихся в спираль сверкающих кристаллов-снежинок, а вместо него продолжил поднимающийся из земли лиственный силуэт, открывая глаза-бутоны. — Но ТЕПЕРЬ это НЕ имеет ЗНАЧЕНИЯ.
— Где моя сестра?! — рявкнула Луна, нацелив на него мгновенно выхваченный меч и угрожающе опуская воссиявший рог. — Что ты с ней сделал?
— НИЧЕГО такого, ЧЕГО она БЫ не ПОЖЕЛАЛА. Она ХОТЕЛА забыться, ИЗБАВИТЬСЯ от БОЛИ потери — И я ИСПОЛНИЛ её ЖЕЛАНИЕ. Быть МОЖЕТ, её БОЛЬ свела МЕНЯ с УМА, позволив ВЫРВАТЬСЯ из ЕЁ кошмара…
Жуткий смех, словно кромсающий разум, заставил Луну отшатнуться — смеялось всё вокруг, стремительно меняя очертания и сотрясаясь. Само безумие, ухмыляясь и глумливо щерясь, окружало её.
— И ТОГДА вместе СО мной СОШЁЛ с УМА весь МИР. Теперь В нем НЕТ боли, СТРАДАНИЙ, глупых МЕТАНИЙ и СОЖАЛЕНИЙ. Теперь ОН — всего ЛИШЬ мой СОН, и ВСЁ здесь — Я! Твоя МАГИЯ и ОРУЖИЕ бессильны ПРЕДО мной, ИБО я — МИР, и ТЕБЕ пришлось БЫ РАЗРУШИТЬ его ДО основания, ЧТОБЫ одолеть МЕНЯ. Хранительницы ЭЛЕМЕНТОВ пытались — НО я ЛЕГКО одолел ИХ и РАССЕЯЛ их СУТИ. Отныне ГАРМОНИЯ — это Я, и НИЧТО не МОЖЕТ навредить МНЕ. Лишь МАГИЯ Селестии, СОТВОРИВШАЯ меня, МОГЛА бы СДЕЛАТЬ это, НО вся ОНА теперь ПРИНАДЛЕЖИТ мне! СКЛОНИСЬ же ПЕРЕДО мной, ПРИЗНАЙ моё ВЕЛИЧИЕ — и СТАНЬ частью МОЕГО мира. Или ЖЕ умри!
Бесформенная тварь, разросшаяся тысячами перетекающих один в другой образов, грозно нависла над принцессой, подавляя и окружая со всех сторон.
«Ну хоть что-то не изменилось — Тия ломает дрова, а я расхлёбываю… что ж, не привыкать. Держись, сестрён, я иду! Поехали…»
— Спасибо за щедрость, — недобро прищурившись, процедила Луна. — И за подсказку!
Принцесса резко ударила вспыхнувшим накопытником в дровянистую съемлю, разворачивая доспех. Волна сияющей ряби ударила во все стороны, растворяя лживую реальность, холм вокруг неё зазеленел травой, а кружащие вокруг кошмары обратились в беспомощные декорации к детскому театру, наспех намалёванные на кусках картона. Полыхнувший яростно брызнувшим молниями лучом фламберг описал круг — и они полегли огнистыми руинами. Шарахнувшееся от синевы и облаков, распахнувшихся над головой, многоглазое небо злобно взвыло и ощерилось зияющими пастями, но дожидаться ответного удара слишком уж отожратого на страстях Тии ужастика Луна, разумеется не стала — воспользовавшись потерей врагом контроля, она телепортировалась к Кантерхорну.
Мгновенная заминка её почти не задержала — крошечная гора с башенками была величиной с кротовую кучку, но ничего более поделать с одним из мощнейших магических источников, кроме как сдвинуть фазу окружающего пространства, Сантабус не мог, равно как и с Древом Гармонии — пусть даже ему удалось остроумно обезвредить Элементы, раздробив личности Хранителей. Мавзолей при ближайшем рассмотрении оказался заслиженным гролубями банерным сшитом, сквозь прорухи в котором были видны подтыряющие его гнилые жерди. На заднем фраме был виден сторченный в квагонии гимерический плоскелет Уха Даоса, разлавленный китаническим проржавшелым торпусом Свити-Мегабота.
Луна спикировала на Кантерхорн, который понёсся навстречу, разрастаясь, и «подхватила процесс». Она ли уменьшилась, или увеличился замок, не имело ни малейшего значения — здесь результат был один. Голосатые зебрианы, оплутающие стены, борлоча что-то в стихму, выпрустили жадовитое снюшное злоблако из синялых нацветий, но Луна просто прошила его навылет, броня для того и предназначена, чтобы не отвыкаться на мылочи…
«Так, похоже, это заразно… или автора понесло, — мелькнуло в голове принцессы. — В любом случае, пора закругляться. Я отсыпалась не для затяжных боёв, в коньце коньцов! Такая выспанность пропадает…»
Во дворе Кантерлота росла Хризолитовая Кадензия, истомно и дырчаво помагивая вконец распущенными глубнями, вокруг неё коньцевал Сношайнинг Амур, отмахиваясь половиной трахощупалец от блужжащих воколо членджингов. Чем занимались остальные хентакли, Луна предпочла не заметить, с намёком продемонстрировав заинтересовавшейся было ею компании фырчащий искрами меч и нырнув в ворота.
В библиотеке чуть было не вышел коньфуз — сжировавшие на грибуарах, которыми проросли толки и кшафы, праздноцветные яйцеглавы и твойлочные книглы исруганно вскипешились, едва не завалив принцессу графукалиями.
Увёртываясь от пударочков и отбрыкнувшись от парочки особо наглых свиних запугасов, Луна достигла нужной стены и повернула два канделябра. Судя по грохоту позади, во дворец вломился кто-то ещё, но это уже не имело значения. Стена встала на место за её хвостом, а принцесса, стремительно пролетев над спиральной лестницей, достигла Арсенала и промчалась по нему, добравшись до самого дальнего зала. Огромная лунфрамовая дверь, покрытая, несмотря на толщину и рдеющие руны, заметными вымятинами — это слово придумала сама Луна — казалось, то и дело содрогалась.
— Магия Селестии, говоришь… — она с нехорошей усмешкой выхватила магией из руноскриптов брони запасные ключи и вогнала их в скважины. Сзади взвыло, и обернувшаяся принцесса увидела огненную тень в знакомых доспехах, несущуюся к ней. — На, подавись!
— НЕТ!!!
Ключи провернулись в замках, и чудовищную дверь просто вынесло, вогнав в стену. Размытая ядовито-оранжевая полоса, вырвавшаяся из проёма, с жутким хрустом врубилась в ревущие огнём доспехи, смяв их в лепёшку и отшвырнув через весь Арсенал. Луна аж съёжилась, зажмурившись, когда сладкая парочка впечаталась в камень, вбивая бедолажного монстрика на несколько метров в гранитную кладку. Дальняя стена просела, вскрывшись паутиной глубоких трещин, с потолка даже над Луной посыпалась штукатурка…
— Уй… это, наверно, больно, — поделилась она с миром наблюдением. Мир промолчал, зато тартарово творение Селестии, намертво влипнув, как и полагается хорошей жвачке, в огнистые патлы из «родной» магии, упруго сжалось… и рвануло обратно. Луна вежливо посторонилась и открыла портал — на стене распахнулось синее кольцо, а оранжевое выплюнуло дико воющую комету за пределы Кантерлота. Влетев в ближайший спагорб и срикошетив от него, болид понёсся дальше, оставив вполне обычный зелёный холм, вокруг которого задрожали, растекаясь, волны изменений… и неохотно стянулись обратно. Пока. Веселье только начиналось.
— Ну, не буду вам мешать, — пробормотала Луна, несколько минут с невольным содроганием понаблюдав с крыши за метанием и отбиванием надсадно орущего Сантабуса обо все встречное и поперечное. Мучить зверушек ей претило, но… Изуродованному миру вокруг явно поплохело в процессе, он как-то потускнел и утратил глубину, всё больше становясь похожим на выцветшую от старости картину. Принцесса покачала головой, удручённо вздохнула и вытащила пригодившийся-таки амулет. Крыша опустела.