Навык Скрытности - 69

[ВАС НЕ ВИДЯТ]

Дура, дура, дура… Он просто шутил, придурочная ты… Он будет смеяться до коликов. И он и Вельвет будут дразнить тебя до конца пути!

Она действительно это делала?

Ей правда не следовало быть здесь. Ей следовало вернуться к себе, спать и очень тихо, в поту… с зажатым меж ног копытом грезить о Хомэйдж. Было достаточно тяжело пробираться по салону с очаровательно спящей на одном конце Вельвет.

Вдали от её жеребца.

Так всё и началось, за одним из обеденных столов в трактире. Казалось бы, простой вопрос…

---

Пип всегда удивляло, что очаровательная кобыла не спала со своим жеребцом, потому и решила спросить её об этом, однако Вельвет лишь усмехнулась и сказала, что ей нужен спокойный сладкий сон, подмигнув грубому жеребцу-пегасу.

Каламити.

Он быстро возразил, что она делала это только потому что была непослушным маленьким “шкипером”. Пони, которая вечно отказывает себе в весеннем сезоне столько, сколько только может продержаться… пока наконец не сломается и не проведет самую громкую и наиразвратнейшую гонку из всех, что только могли постичь пони.

Он тут же получил тычок в ребро, выбивший из его лёгких дух. Впрочем, это не помешало ему присоединиться к уже заливавшейся смехом Литлпип.

Вельвет посмотрела в лицо Каламити недобрым взглядом, будучи в ярости от того, что жеребец столь бесцеремонно раскрывает её тайны.

— Эй, мистер, на чём мы остановились? – даже её мелодичный голос не мог скрыть собою закипающую ярость.

— Не в тебе, видимо. – Пип хихикнула, покачав головой. – Серьёзно, Вельвет. Это не такой уж и секрет. Хотя, мне было интересно узнать, отчего каждая неделя звучит так, словно тебя похищают рейдеры.

Румянец на лице Вельвет усилился до такой степени, что единорожка стала похожа на спелую свёклу.

— Отлично! Спасибо, что дал Пип пищи для раздумий на следующие сто миль до Тенпони! Что с тобой не так?

Каламити опустил уши от стыда.

— И-извините, я вовсе не хотел показаться грубым, девушки. Просто… вы две не представляете, каково это: путешествовать с двумя кобылами в охоте и при этом не иметь никакой возможности что-либо с этим сделать.

Он вытер вспотевший лоб, нервно переводя взгляд с одной кобылки на другую.

— Я чувствую ваш запах от восхода до заката, и это сводит меня с ума.

— У тебя есть копыта, не так ли? – Вельвет наклонила голову и сделала довольно непристойный жест уже своими двумя, весьма недвусмысленно намекая.

— Поверь, они работали сверх всякой меры. – румянец на лице Каламити стал только краснее.

— Охота? Я в охоте? – Пип перестала смеяться над перепалкой столь восхитительно милой парочки. Осознание подобного ударило её, словно грузовик. – Я… у меня никогда раньше не было течки?

Вельвет резко перестала хихикать. Её тон тут же переключился на сострадательно-медицинский.

— Нет? Хм… Что ж, из того, что я читала, циклы охоты часто связаны с объёмом солнечного света, который пони получает. Может, ты получила достаточно и твои биологические часы включились?

Глаза Пип смотрели куда-то вниз самой себя, представляющую сейчас собой липкое месиво.

— Я бы предпочла, чтобы они всегда оставались выключенными. Полный отстой. – она стыдливо посмотрела на Каламити. – Я… пахну?

— Пахнешь как маленькая сладкая булочка с корицей, в которую я б с удовольствием засунул мордочку и ласкал её вечно…. Ау! – очередной тычок в бок оборвал его тираду.

Пип сглотнула, опустив уши. Она почувствовала, как её сердце колотится в груди. Каламити… день ото дня… последние несколько дней… нюхал её? Там? Внизу? И ему понравилось?

Она даже не знала, как реагировать на подобное… Смущаться? Нервничать? Стыдится?

Или быть в восторге?

— Кхм… Что ж, как мне избавится от этого?

Вельвет посмотрела не неё с жалостью.

— О, Пип. Бедняжка. Ты не сможешь избавится от этого. Так будет продолжаться где-то месяц и по…

МЕСЯЦ?!

— Да, я читала некоторые записи ещё доядерных времён о том, как можно смягчить эти ощущения… охладители со специальным наполнением, зелья, заклинания… но понятно, ничего подобного сейчас нет, кроме одного – самого старого и естественного решения.

Пип поникла головою.

— Насыщеньем. – Каламити закашлялся, прежде чем отвести взгляд.

— Ох… — Пип моргнула, кивая. – Думаю, мне просто нужно подождать нашего прибытия в Тенпони.

— О, Пип. – проворковала Вельвет. – Хомэйдж не сможет тебе помочь с охотой.

— С чего это вдруг?

— Понимаешь… ты… остынешь только в том случае… если будешь спать с жеребцом. – Вельвет улыбалась, будто говорила с маленьким жеребёнком.

Пип покраснела, стараясь вразуметь, что это может значить, но её рот был впереди её разума.

— Но… У Хомэйдж достаточно игрушек, некоторые из них вполне похожи на жеребцов… — Пип заткнулась, прежде чем смогла бы сказать что-то ещё более вгоняющее в краску. Её ушки вновь опустились.

— Нет, нет, ха… важен не размер или форма… а то, что будет после. – Вельвет захихикала в копыто.

— После?

Каламити и Вельвет моргнули, посмотрели сперва друг на друга, затем снова на Пип. Вельвет решила заговорить первой.

— Ты когда-нибудь была с жеребцом?

— Нет. И вы оба это знаете.

— Ну, смотри – когда жеребец кончает, дорогая… он… эм… — Вельвет поглядела на Каламити в приступе надежды.

Тот не заставил себя долго ждать.

— Наполняет её своей спермой точно флягу для вод… Ау!

— Какого сена, Каламити? Ты испугал бедную девушку!

— Извини-извини… эт всё охота. – ноздри Каламити раздулись. Пип заметила, как он вдыхает своими огромными лёгкими воздух. Никогда ещё ей не доводилось видеть, чтобы он так фыркал.

Бросив злой взгляд на Вельвет, Каламити вновь вернул взор своих карих глаз на Пип. – Хотя, ты знаешь, Пип… Я б оч хотел устроить те живую демонстрацию.

Слова поразили Пип точно пуля из Малого Макинтоша. Аккурат между глаз.

Сейчас у неё было туго со словами и их выговором, и в то же время её глаза бегали по лицу жеребца, искали любой намёк на шутку. Однако, она нашла его красивую морду, взлохмаченную гриву… его статный, мужской подбородок, всё буквально дразнящее своей суровой красотой.

Почему?

Почему Каламити выглядит так чертовски привлекательно? Почему сейчас, когда она в таком положении?

— А-а… Я думала, вы с Вельвет были… — Пип поглядела на Ремеди, беспокоясь найти на её мордочке нарисованный колкий взгляд или чего похуже, вновь вспыхнувший образ нарочитой стервозности.

Но та лишь улыбалась, качая головою и чуть приподняв брови от любопытства.

Пип моргнула ещё раз, вдруг почувствовав себя такой незащищённой под голодным взглядом жеребца – точно кусочек мяса перед изголодавшимся жителем Пустоши.

— Н-но… ты подумал о верности? И… я… я… то есть… меня? Я же короткая, страшная, мале…

— Конечно, я верен. – Каламити фыркнул, поправив свою шляпу. – Но када твоя возлюбленная дозволяет те не воздерживаться от кого-то другого, как это было в древние времена, мне кажется, в этом нет ниче плохого. Особенно, еж ли это поможет другу. – Вельвет с улыбкой протянула ногу вперёд. Пригнувшись, Каламити схватил копыто Пип своим и помог подруге присоединиться ко всеобщему знаку дружбы. – Милому, забавному, красивому другу. Ненавижу, когда ты себе накручиваешь, Пип.

Вот теперь сердце Пип действительно колотилось. Она буквально почувствовала, как кровь несётся по её венам, столь громко, что она, кажется, могла услышать этот стук в ушах. Её копыто нервно содрогалось под копытами её друзей.

И внизу она тоже это чувствовала.

Какого сена она так на это реагирует? Это была строчка, столь банальная, что она бы тотчас выбросила комикс, увидь нечто подобное на его страницах. Почему она дрожала точно лист?

— Д-древние времена? – Пип моргнула, стараясь всеми силами отвести взгляд от этих пронзительных карих глаз и не обращать внимания на комплименты, которые ей только что сказали.

— Конечно… ещё до падения мегазаклинаний на одного жеребца приходилось примерно четыре кобылки. И у каждого была возможность завести себе небольшой табунчик с несколькими возлюбленными, чтобы создать хорошую семью. – Каламити посмотрел на Вельвет с ухмылкой. – Плюс, Вельвет частенько любит нашёптывать мне на ушко, что можно вполне себе сделать тройни… Ау!

Толчки Вельвет сегодня были особенно метки.

— Не беспокойся о нём, Пип. Жеребцы могут быть довольно глупыми, когда наступает сезон… О, гляди! Ужин!

Пип была рада переводу темы, и окончанию очень неловкого разговора. Но все время поедания ужина и питья Спракл-Колы… она не могла украдкой не взглянуть на Каламити.

Шутил ли он?

[ВАС ЗАМЕТИЛИ]

Воспоминания о том разговоре исчезли раньше, чем ночь опустилась на Пустошь.

Ночь же и принесла её сюда. Копыто взвилось, собираясь постучать в дверь.

— Дура! – она ударила сама себя. – Конечно, это была шутка! Ну конечно же, ты, простая озабоченная идиотка! Конечно, ты так собираешься разрушить дружбу и изменить отношениям ради какой-то чёртовой охоты! Просто вернись к себе, сейчас же!

Она простонала, опустив копыто и ударилась головою о дверь от безысходности.

*бам*

Послышался звук удара рога о дерево.

“Вот дерьмо.”

Она начала спокойно отступать от двери, надеясь, что её удары не разбудили Каламити. Однако, дрожание дверной ручки развеяло эти надежды.

Едва дверь открылась, первое, что Литлпип почувствовала – запах мускуса. Горячий, душный порыв густого аромата жеребца, от которого она обычно закрывала нос и махала копытом, пытаясь проветрить воздух вокруг себя.

Но сейчас… сейчас он был великолепен.

Он витал в воздухе и был столь густ, что, кажется, походил собою на туман. Липкая сладость проникла в её ноздри, втягиваясь в полости носовых пазух словно цунами. Сладость Каламити… влажного, сильного Каламити. Она не могла не втянуть ещё больше этого чудесного аромата, от которого у неё в горле и животе появились странные бабочки.

Вторым, что она почувствовала, был грубый, точно потайной, шёпот Каламити.

— Вельвет? Это ты? Хвала звёздам, проходи. – его большое копыто схватило её за плечи и затянуло в комнату, столь легко, точно она была легче листка. Щелчок на двери за ней послышался раньше, чем она вообще успела сообразить, что происходит.

— Оу. – Каламити осознал ошибку в тусклом свете прикроватного фонаря. Он посмотрел на неё с растущей ухмылкой и по-озорному выгнутой дугой бровью.

— Э-эй… — Пип пискнула, одновременно почувствовав себя немного не в своей тарелке. Ну правда, какого сена она ожидала, что её подводит голова? Ясно дело, она… не такая.

— Я могу… помочь тебе, Пип? – ухмылка Каламити из просто нахальной стала похожа на волчью.

Она ненавидела этот дерзкий вид, но в нём он смотрелся так красиво. Так уверено. Мужественно. Какого чёрта она тогда запиналась, точно школьная кобылка на дурную ухмылку её друга? Что с ней не так? Должно быть этот треклятый запах… говорит с её головой.

— Эм… — запнулась Пип, смакуя воздух. Она пыталась понять, что происходит.

Откуда вообще исходит этот запах?

Она понюхала ещё, следуя за насыщенным мускусным запахом, точно гончая… пытаясь найти источник.

Вот когда она увидела это…

Коричневый, пульсирующий, взведенный член Каламити.

Его ОГРОМНЫЙ, пульсирующий, взведённый член.

Во всех путешествиях с ним и командой, конечно же, кобылы бросали странные взгляды и норовили заглянуть – это было неизбежно. Иногда, когда жеребцы “поливали куст”, Пип наблюдала за гибким, обнажённым пенисом.

Так или иначе, странные обвисшие органы помогли ей убедиться, что она сделала правильный выбор, последовав своему сердцу и став лесбиянкой.

Но это.

Это было что-то абсолютно новое.

Его большая, размером с копыто, розовая головка на конце длинного толстого кола из плоти, хлопающая его по подтянутому животу чуть выше долбаного пупка! Глаза Пип поползли вниз от розовой части к коричневой через огромное медиальное кольцо… на всю длину его пышной тёмно-коричневой основы до пухлых шаров, свисающих между его ног.

Вот откуда исходил этот запах. От этих огромных мешков жеребцовой плоти… ну, или это его блестящей розовой головки. Едва она поглядела на неё, как небольшая капля прозрачной жидкости выскользнула из маленькой щели на кончике и, стекая вниз к узловатой нижней стороне, упала на пол.

С этой розовой, блестящей головки… Это почти похоже на… да нет, ничего особенного. И этот запах… Богини, почему она так сильно хочет зарыться в это лицом?!

— Посмотрела на что хотела, Пип? – спросил Каламити всё с такой же ухмылкой. Его хвост метался то влево, то вправо.

— З-заткнись! – Пип запнулась. В её словах было совсем мало духу, она ещё никогда не чувствовала себя настолько неуютно. Ну почему он выглядел таким привлекательным именно сегодня? Может, дело в гриве? В крыльях? О, чёрт, ей же нужно ответить. – По-почему ты… это?..

— Ты, вродь как, наткнулась на меня в моё личное время. – Каламити усмехнулся. – После того вечернего разговора об охоте и клыке, мне стало немного жарко и надоело терпеть. – Каламити одарил её обаятельной улыбкой и кивнул на её круп. – И похоже, что не мне одному, а?

Пип посмотрела на себя через плечо. Её коричневый хвост был поднят вверх, да причём столь высоко, словно какой-то пони привязал к нему воздушный шарик. И даже с поднятым так высоко хвостом, её киске было нисколько не холодно. Напротив – она была горячей.

Вздувшейся.

Влажной.

Она попыталась опустить свой хвост, но, похоже, что он был настолько накачан возбужденьем и кровью, что ничего не мог поделать, кроме как покачиваться из стороны в сторону, делая её похожей на тупого маленького щенка. Она шаркнула задними ногами, чувствуя то горящее, липкое, возбуждённое раздражение, что мучило её вот уже последние несколько дней.

— Полагаю, ты пришла принять предложение? – спросил Каламити, медленно обходя её. Его большой член и круглые яйца покачнулись от такого.

Почему она не может оторвать от них взгляда?

— Э-это была не шутка? – Пип вздохнула. Её разум всё ещё был занят созерцанием частей жеребца.

— Эй, Пип, мои глаза чуть выше. – Каламити рассмеялся, заставляя покрасневшую единорожку оторвать взгляд от его барахла, чтобы встретиться с ним взглядом. – Нет, это была не шутка. Я правда очень хотел бы покувыркаться с тобой на сене. Так сказать, прочистить наши трубы.

С сердцем Пип было что-то не так. Если бы на её ноге не был бы надет ПипБак, наверное, представила бы, что у неё инсульт или сердечный приступ. Оно колотилось так, что Пип почувствовала, как сердце прижимается к рёбрам. Она едва могла слышать Каламити из-за звука стучащей в ней крови.

— А… Я…

Он медленно приближался к ней. Каждый шаг заставлял его казаться всё больше и больше. Каламити в целом был крупнее её – просто обычно она это не до конца осознавала… но сейчас, в этот момент, когда все гормоны буквально витают в воздухе…

Его мускулы были сильны. Его крылья казались такими большими. Он мог бы доминировать над ней, если бы захотел. Не жеребец, а прямо скала.

— Я должен услышать твоё “да”, Пип. – его улыбка казалась такой пригласительной, а манера поведения – такой самоуверенной, такой нежной… и одновременно с этим очень могущественной. – Я лю… Ты нравишься мне слишком сильно, чтобы обойтись без ответа “да”, Пип.

Пип поняла, что стоит с открытым нараспашку ртом, слюна скапливалась у неё, пока зелёные глаза смотрели на него с искрящимся изумлением. Её разум работал хуже, чем ржавый генератор с утечкой масла, всё в её теле… в её биологии… затопленное морем первобытных желаний, пропитанное туманом мускуса Каламити… всё в ней кричало “ДА!”

Но её чёртов рот отказывался работать. Только открывался и закрывался.

— Пожалуйста… скажи “да”, Пип.

— Д-да.

Каламити расплылся в улыбке. Это выглядело почти сентиментально. Похоже, он действительно был тронут её ответом.

Он наклонился ближе.

Эти большие карие глаза смотрели будто глубоко в неё. Его знакомый запах – дубовый пот поля, смешанный с болезненно-сладким оттенком недавно выпитой Рассветной Саспарелли… с этим пьянящим, опьяняющим мускусом прямо под ним. Внезапно, его нос упал на её нос, а затем… его губы нежно коснулись её губ мягким, лёгким, точно шёпот, прикосновением.

Пип только хотела продолжить с языком, норовя показать жеребцу, что она тоже не промах в постели. Как никак, Хомэйдж показала Обитательнице Стойла, насколько эффективным может быть язык кобылы, даже в таком ванильном действии, как поцелуй… но Каламити уже отвернулся, чуть наклонившись и едва не споткнувшись.

Внезапно, Каламити схватил её передними копытами, легко поднял, неся “в стиле принцессы” и направился рысью к постели.

— Ч-что ты делаешь?

— Ну, я полагаю, что не смогу потягаться с Хомэйдж в этом искусстве… — он осторожно перешагнул через лежащее на полу боевое седло. — … Да и мне кажется, что такая кобылка, как ты, не очень заинтересована в сосании члена…

Литлпип не была так уверена в его словах. Конечно, в любое время, когда она проклинала кого-то хуесосом в своих красочных выраженьях, это всегда носило унизительный характер – сам процесс ей казался чем-то отвратительным, чем-то, что даже созерцать было противно. Но взглянув ещё раз – на эту капающую головку…

Она немного пускала слюнки.

— Плюс ко всему, Вельвет может появиться с минуты на минуту… откуда нам знать…

Пип не могла нормально сконцентрироваться на словах Каламити, будучи прижатой к его сильной груди, к его мягкому, сладко пахнущему меху. Голова у неё кружилась.

Однако, долго так продолжаться не могло. Каламити наконец добрался до постели и с любовью положил на неё Пип.

— Я так подумал… раз уж мы оба на грани… давай сразу перейдём к хорошему жёсткому сексу. – ухмыльнулся ей Каламити.

Пип кивнула, предпочитая плыть по течению. Если начистоту, это не больно-то отличалось от Хомэйдж. Знаменитая радио-кобыла часто любила брать на себя инициативу. Держа эту мысль в голове, Пип перекатилась на спину, раздвигая ножки.

— Не-а, Пип, мы не должны делать ниче особенного в твой первый раз. – Каламити остановил её своим копытом, перевернув обратно на живот. – Встань на четвереньки. Пони-стиль лучше всего.

Пип не стала сопротивляться и встала на шаткие копыта, нервно закусив губу.

Учитывая, где стоял Каламити и как высоко был задран её хвост… он мог видеть всё.

Она почти чувствовала, как его взгляд скользит по её маленькой спортивной заднице… скользит по её крохотному заду, с его тугим кольцом сморщенной плоти… а затем по её кобыльему достоинству. Казалось, будто её губы увеличились вдвое в сравнении с нормальным размером. Большие, пухлые, налитые кровью половые губы тёмно-серого цвета. И тем не менее, она всё ещё могла чувствовать, как её маленькие упругие розовые губки выглядывают между ними.

Она всегда комплексовала из-за размеров своей киски. Хомэйдж любила подшучивать, что, мол, каждый раз, когда она предавалась утехе с Пип, ей казалось, будто она оскверняет кобылку-школьницу. И её маленькие сосочки также не помогали избавиться от этого представления о себе.

И сейчас Каламити глядел прямо туда. Что он думает? Ему нравится? И почему она так нервничает?

Она посмотрела через плечо на Каламити, наблюдающим за ней со знойным, тлеющим желанием… беззвучный свист сорвался с его губ. Если ей и требовались какие-либо доказательства, что он был впечатлён, она их получила, едва его член хлопнул по животу мокрым шлепком, пролив небольшое количество предварительной спермы на покрывало.

Это поразило Пип. То, что её вид производил такое впечатление на жеребца. На Каламити.

Внезапно, всё её тело содрогнулось – она почувствовала, как нижняя часть её тела бессознательно сжимается против её воли. Всё сжимается – ягодицы и мышцы таза. Сжимаются, заставляя её кобылье достоинство коротко и мощно подмигнуть. Затем, её ягодицы выгнулись назад, а большой клитор будто взлетел на воздух.

И всё это сопровождалось дымящейся струёй, что брызнула из кобылы на простыни с досадно громким стоном.

Пип пропищала. В один момент ей вообще хотелось просто залезть под подушки, да так и помереть от стыда.

— Что ж, кое-кто готов. Батя всегда говорил мне никогда не заставлять леди ждать. – рассмеялся Каламити. – Хотя, я не уверен, что ты леди, Пип. – он усмехнулся.

Беззаботная шутка едва ли способствовала разрядке напряжения, но она оценила это.

— З-заткнись!

Каламити шагнул вперёд, его большие, тяжёлые копыта приземлились по обе стороны от Пип, когда он накрыл её своим телом. Он был достаточно большим, дабы не лежать на её плечах, и всё это заставляло Пип чувствовать себя маленькой, более слабой… покорной… женственной…

Это было так поразительно естественно, почти утешительно – находиться под таким большим жеребцом. Вся его масса наваливалась на неё, его запах, его мускус сливались с её запахом, наполняя её нос желанием.

Тогда она и почувствовала это.

Внезапный поцелуй в её левую ягодицу. Горячий и влажный.

Её разум не мог понять, что это могло быть… пока внутри неё что-то не щёлкнуло.

Это был член Каламити. Прикасающийся к ней. Прижимающийся к её заднице.

— Постой, Пип… — крякнул Каламити. Пип могла услышать, как шуршат его крылья, могла ощущать его копыта, ёрзавшие по покрывалу, пока он менял стойку.

Горячий, влажный поцелуй члена скользнул по её ягодицам к её собственному горящему месту, оставляя влажный след.

В первое мгновенье соприкосновения между её влажными губами и его тяжелым, толстым членом, всё её тело охватила разящая дрожь, сенсоры удовольствия в её розовых лепестках казались такими заячьими, как если бы Хомэйдж держала её прямо на грани одного из её садистских сеансов.

А потом он начал давить на неё…

Кончик его куполообразной головки начал скользить по её узкой щёлочке, точно у жеребёнка, естественным образом совмещая себя с изгибающимся входом во влагалище. Однако, его быстро заклинило.

Пип слегка напряглась, стиснув зубы.

Она почувствовала, как её внутренние губы напряглись, дабы принять широкого захватчика, понемногу раздвигаясь — мучительно пытаясь раскрыться, чтобы впустить Каламити туда, где ещё не бывал ни один жеребец. Но они достигли своего предела – они не могли раскрыться шире.

Каламити продолжил нажимать на тугую маленькую киску Пип… и безуспешно тёрся о её внешние губы. В первый раз случилось так, что жёсткая плоть члена Каламити ударилась о клитор Пип.

Это прикосновение было похоже на жонглирование пузырьками с нитроглицерином.

— Блядь! – крикнула Пип, резко напрягаясь от приятного ощущения.

Этот рывок вытолкнул член Каламити из щёлки, к которой он прижался, и толстая головка скользнула вверх по крупу Пип, натыкаясь на её плотно сжатый хвост, прежде чем отскочить и побежать вверх по её спине, впиваясь в позвоночник. Пропущенный толчок Каламити пронесся возмущеньем по её телу.

— Извини, Пип… ты очень тугая.

Пип почувствовала на своей спине тяжесть большого члена. Эта чёртова штука была столь огромна, что доходила до её спины! Он был длинной 15 а то и все 16 дюймов! В два раза больше любого, даже самого большого дилдо, что хранились у Хомэйдж в её развратной маленькой коробке с игрушками.

— Ты когда-нибудь слышал, что ты чертовски велик? – разочарованно зарычала Пип через плечо. Она понимала, как сильно на самом деле хотела почувствовать этого монстра внутри себя, и разочарование в первой неудачной попытке несколько подкосило её. – Я даже не знаю, войдёт ли он вообще, чёрт возьми.

Каламити ухмыльнулся. Он не понаслышке знал, что Пип бывает несколько вульгарной, когда обстановка начинает накаляться. Так или иначе, он был счастлив, что ей понравилось.

– Пип, это те слова, что хочет услышать каждый жеребец.

— Да? Что ж, давай-ка проверим, коль ты так это любишь, что будет, когда я засуну этого зверя тебе в зад. – она извивалась под ним, чувствуя, как огромное полено катится по её спине, а тяжелые яйца Каламити ударяются о её круп.

Смех Каламити вывел её из маленького приступа ярости.

Она вздохнула.

— Извини, я просто… ты в порядке?

— Агась, и ты тоже. – Каламити вновь хихикнул. – Давай попробуем ещё раз. Помедленнее.

Очередное шуршание позади и он вернулся.

— Ммм… чёрт… — на этот раз Пип не могла не издать удовлетворительный тихий мяук, когда его большая розовая головка снова скользнула обратно в щелочку, в которой была раньше.

Теперь это было так знакомо. Так правильно.

Поцелуи их гениталий, то, как горящие объятия растягивали её, наполняли… это было безумно приятно… и всё же, это было недостаточно.

Она хотела большего.

Хотела глубже.

Медленно, она принялась подаваться назад к твёрдому члену Каламити, каждый раз, когда он нажимал вперёд.

— П-пип… — Каламити хмыкнул.

Мало по малу, его член давил всё сильнее, доля дюйма за долей дюйма. Пип почувствовала, как её тело растягивается, напрягается, меняется. Её самое деликатное, личное место расстилалось, дабы позволить этому толстому жеребцу вторгнуться в себя.

Её малые половые губы были напряжены, словно воздушный шар, растянутый до предела, пока широкая ракета Каламити открывала их всё шире и шире.

*хлоп*

А потом, вот так просто, он и оказался внутри. Её плотные створки скользнули по выпуклому краю, поцеловали стержень, плотно прилегая к нему, когда он впервые вошёл в неё.

— Святое дерьмо… — Пип выдохнула. Это так отличалось от любого страпона или дилдо, что ей доводилось использовать. Оно было больше, разумеется… но что самое важное – оно было живым. Кипящая плоть, брызги влаги, пульсации и подёргивания внутри неё.

Это была связь. Настоящая связь.

— Чёрт, Пип… — простонал Каламити. – Я не могу больше сдерживаться…

Пип пискнула, почувствовав, что бёдра Каламити начали двигаться. Она думала, что он силился протиснуться в неё, но теперь поняла, что всё это время он сдерживался. Жеребцы воистину были сильны. Она знала это. Знала это из огромного опыта созерцания кровавых, жестоких битв, научивших её полагаться на свою магию или свой арсенал вместо того, чтобы идти лицом к лицу против грубой силы жеребца.

Но совсем иное было, когда жеребец был в ней.

Как будто его сила была подавляющей, доминирующей. Под это грубой массой мышц и мускулов, принадлежащих её жеребцу, она была всего лишь маленькой кобылой.

Её жеребец.

Бёдра продолжали двигаться вперед, заставляя пенис проникать в неё всё глубже и глубже. Вскоре, его толстый член открыл её бархатный тоннель до такой степени, о существовании которой она и не подозревала. Он погружался во всё новые глубины её сжимающейся киски, куда доселе не заходил никакой язык, игрушка или копыто.

— Бля!.. С-медленно!... – простонала Пип. Нет, ей не было больно или неудобно… просто так. – Легче!

— Извини, Пип. – крякнул Каламити сквозь стиснутые зубы. – Ты чертовски хороша.

Пип взвизгнула, выгибаясь дугой, когда её киска растянулась ещё сильнее, чем при первом проникновении, едва тяжелое выпуклое медиальное кольцо члена скользнуло в её тело. Тёмно-коричневая плоть скользила внутри неё, продвигалась всё дальше и дальше. Пип чувствовала каждую жилку и узелок, каждый изгиб члена Каламити. Её стенки сжимались вокруг него, норовили поглотить. Он сжимала его, точно это был язык Хомэйдж… но его орган вошёл намного глубже.

— Каламити! – Пип взвизгнула, стукнувшись копытом об кровать, и запищала от удовольствия. Две трети члена жеребца теперь были утоплены в её теле.

— Пип! – его голос дрожал, когда он наклонился к ней и вошёл ещё глубже.

— Ах… ах... АХ! П-постой! – глаза Пип внезапно расширились, когда внезапный прилив чрезмерно огромного объёма чувств зажёг её нервные пути, будто перезаряженная плазменная винтовка. Член Каламити раздвинул её киску столь широко, что её клитор теперь чуть ли не врезался в него.

Она всегда гордилась размером своего маленького любовника, Хомэйдж всегда хвалила её за это. “Размер бутылочной крышки”, как она всегда выражалась. Но эти прикосновения заставляли розовый комочек нервных окончаний растираться вместе с прожилками и неровностями, скользящими в ней дюйм за дюймом.

Несмотря на обилие смазки, что выделялась с момента их разговора, трение её ярко-розового клитора о Каламити было намного сильнее, чем она могла вынести. Хомэйдж знала, что Пип слишком чувствительна к такому прямому контакту – это часто и быстро заканчивалось для Обитательницы Стойла неудобным и чрезмерно возбуждённым беспорядком.

Но Каламити и не собирался останавливаться в ближайшее время – не тогда, когда он погружался в самую тугую и горячую кобылью плоть, что когда –либо ему попадалась.

— М-мать м-моя… вот ж д-дерьмо! – Пип застонала, её копыта сжали влажные простыни под ней в приступе агонического удовольствия. По её лбу стекал пот. Это было уже совсем невыносимо. Она чувствовала, как у основания её рога нарастает какая-то тупая пульсация, гудящая всё сильнее и сильнее, как бешено накапливается поток удовольствия там, будто переполняющаяся плотина.

В то же время что-то глубоко в её животе скручивалось, извивалось. Всё туже и туже, как пружина, которую провернули слишком много раз, скрипя и стоная от опасно большого количества энергии. Дрожь пробежала по всем частям её тела, заставляя мышцы подёргиваться.

Она знала, что грядёт, она так много раз чувствовала то же самое, находясь под опекой своей любовницы в Башне Тенпони, но оно ещё никогда не приходило так быстро, так интенсивно. Она уже не чувствовала этих бурлящих гормонов, которые текли по её венам и артериям, наводняли её нервные пути, требовали, чтобы она уступила удовольствию, подчинилась грубому дикому инстинкту всего этого.

Удар за ударом. Проникновение за проникновением.

— Ах!.. Чёрт!..

Пип была так близко, так близко!

Это случилось тогда, когда член Каламити ударился о преграду глубоко внутри неё. Прямиком в шейку матки.

Это было странное ощущение – она была уверена, что подобное обязательно окажется чем-то неприятным, случись оно при каких-нибудь других обстоятельствах. Но волна уникального ощущения – ощущения того факта, что жеребец стучится в дверь её чрева, в самый центр её сущности…

Это был идеальный спусковой крючок.

Глубокая дрожь началась от этого маленького рывка, последней капли, заставившей всю плотину разом треснуть и рухнуть. Набирая обороты, волна удовольствия прокатилась по её позвоночнику, вспыхнула в мозгу, выпустив изрядную долю нейропептидов-афродизиаков, что вполне могли бы заставить покраснеть любого наркомана или любителя минталок.

Когда её передний мозг превратился в кашу, вернувшись к примитивным, инстинктивным истокам её дикой лимбической системы, это случилось.

Жёстко.

Её рог взорвался в какофонии света, искрящие потоки едких пороховых искр разбрызгивались с кончика, когда неиспользованная магия опалила простыни, оставив на них маленькие следы от ожогов.

Каскад удовольствия прокатился по её спине быстрее всего возможного, заставляя её хвост принять ещё более вздыбленное, вертикальное положение. Простые сжатия вокруг её естества превратились в сильные спазмы, каждый раз сопровождающиеся судорожным выпадом кобылки назад… но даже они бледнели по сравнению с порывами её вымечка.

Да, Литлпип была маленькой, но она была крутой.

Её крошечная киска была достаточным доказательством этого. Мощные, мучительные хватки сдавливали погружённый в них член, постепенно втягивая его внутрь.

Намокшая киска Пип начала бесконтрольно пульсировать, ещё сильнее прижимаясь к тёмно-коричневой плоти, сопровождая всё это мокрыми брызгами, снова и снова покрывавшими яйца и внутреннюю поверхность бёдер Каламити горячим дымящимся нектаром.

— Блядь сучья-ёбаная пизда!!! – поток отборной брани, сорвавшийся с уст Литлпип, потонул в её протяжном стоне. Её язык выпал изо рта. Глаза бесконтрольно вращались, зрачки превратились в сердечки.

Её передние копыта не выдержали и соскользнули, грудь упала на постель, а задница поднялась и зависла в воздухе. Её голова уткнулась в подушку, из её рта, потерявшего связь в реальностью, текла слюна… пока Каламити продолжал её трахать.

— Я больше не могу сдерживаться, Пип! – простонал Каламити. До этого момента он проявлял терпение святого, так медленно, нежно и уверенно трахая подругу. Но жеребцу уже было не в моготу. Он уже несколько дней провел возле двух кобыл в охоте… да и сам был в гоне.

Он начал отступать… всего лишь на пару дюймов… а затем вошёл.

Потом снова. Ещё дальше. И вновь.

Дальше и дальше, жёстче и жёстче.

Он долбил Литлпип лицом вниз, задницей вверх на постели, используя все свои силы, дабы врезаться в неё отбойным молотком.

Пип просто потеряла связь с реальностью, захваченная в этот водоворот ощущений и чувств. В этот момент её разум был абсолютно чист от любых мыслей, он вообще не отзывался, заглушённый невероятными движениями тяжёлого, толстого конского члена, врезающегося в неё, а затем чуть отступающего назад. Каждый раз, стимулирующего глубокие части её тела, напрягающего стенки и заставляющего её живот выпирать… ударяющегося о шейку матки.

Каждый раз заставляющего её чрезмерно стимулированный клитор пускаться вскачь по его медиальному кольцу, когда он входил и выходил из неё.

Время ничего не значило для неё, как и число толчков.

В какой-то момент она смутно почувствовала удар влажных, тяжёлых яиц Каламити, когда они хлопали её по ягодицам.

Медленно, мучительно разум Пип начал выходить на поверхность из пучин оргазма, в котором она потерялась, кажется, вечность назад. Её зелёные глаза медленно возвращались к своей нормальной сверкающей форме… хоть и видели всё будто в расфокусировке.

“Он… он долбит меня. Трахает меня…” – сообразила Пип, глотая слюни и пытаясь засунуть свой язычок обратно в рот с мокрой подушки, в которую была уткнута её голова. По обеим сторонам стекали капли пота, стряхиваемые с неё толчками Каламити, пока он продолжал яростно колотить её маленькую задницу.

“И это так чертовски прекрасно!”

— Д-да, Каламити… жёстче! Трахни меня! – простонала Пип, слова лились потоком из её рта. – Оттрахай м-меня… Ах... Оттрахай м-меня, как В-вельвет!

“Шлепок!”

Затрещина обрушилась на её правый бок. Копыто быстро схватило её за загривок, удерживая за основание рога и заглушая всё её дальнейшее бормотание.

Теперь он действительно лежал на ней. Быстрые, тяжелые толчки. Он уткнул её лицо ещё глубже в подушку, долбя её внутри, удар за ударом. Теперь каждый раз член ударялся о шейку её матки, слегка раздвигая узкое отверстие, посылая странные волны смеси удовольствия и боли по телу Пип.

Она слышала фыркающее дыхание Каламити, его глубокие хрипы. Он использовал все свои силы, чтобы трахнуть её буквально до чёртиков. Будто какой-то безмозглый дикий жеребец.

Было чертовски жарко.

Она вполне могла бы полюбить подобное.

Во время следующего толчка, кончик члена Каламити проскользнул мимо шейки, проникая прямо в её матку, позволив жеребцу войти в её крошечное тело ещё на два дюйма глубже, вытянув её на совершенно новый уровень.

— МММАРГХ! – Пип закричала в подушку. Это было великолепно! Оно будто заставляло её разум плавиться. Её левое копыто инстинктивно вздрогнуло и столкнулось с копытом Каламити.

Это выбило его из равновесия, заставив обоих упасть на изголовье кровати в беспорядочной кучке потных конечностей, крыльев, грив и мокрых гениталий.

И в процессе… когда Каламити вогнал на последние два дюйма своего огромного зверя в Пип… Головка его члена прижималась к дальнему концу её матки, давила на нижнюю часть диафрагмы.

— Свята… Ч-чёрт… Пип…. Я… близко! – Каламити простонал, обвиваясь вокруг неё, положил правое копыто на её тело и принялся ласкать.

Он продолжал нежно трахать её сбоку, не в состоянии более делать столь глубокие проникновения, как раньше.

Рот Пип, освобождённый от подушки, ранее заглушавшей любой звук, вновь ожил и пришёл в действие. В этот момент любое осмысленное слово было неподвластно ей, только поток самой отвратительной грязи, хлынувшей из чертог её разума. Каждый эпитет, каждое проклятие… каждое тёмное слово, что оглушит даже самого сильного и стойкого рейдера, лился из неё, пока она дрожала на трахающем её члене Каламити.

Наконец, Пип замолчала, мысли вернулись к ней, когда она почувствовала небольшое изменение внутри члена, скользящего в ней… Он стал жёстче, твёрже… толще. Он дёргался, метался.

— Пип… Я… я сейчас кончу! – простонал её в ухо Каламити.

Пип почувствовала, как его головка, уже и без того сверхмассивная… вспыхивает до угрожающих размеров… Столь широкая, что, кажется, её невозможно обхватить ПипБаком. Пульсация горячей крови, кажется, расширила член Каламити ещё на полдюйма, так что её клитор вонзился в нижнюю часть ствола жеребца.

— Трахни! – пропищала она. – Выеби меня… выеби жестче, чем Рем! Каламити! Я обожаю твой большой ёбаный член! – она ничего не могла с собой поделать, это буквально лилось из неё.

Она почувствовала, как по члену проходит выпуклость… точно дрожь. Ощущение, как тяжёлые яйца Каламити сжимаются и ускользают от неё, поднимаясь к его паху.

— Пип! – Каламити прикусил её загривок. – Нннгхх!..

И после он взорвался в ней.

Из него вырвался горячий, тяжёлый поток спермы, достаточно сильный, чтобы деформировать её матку под напором, будто из шланга. Бедный жеребец действительно долго держался. Первый выстрел длился почти три секунды, из-за чего в её плодородную матку попало густое, напоминающее клей семя, будто шипящая Спаркл-Кола

А ведь это было только начало.

Когда брызги мужественной, дымящейся спермы наполнили её, что-то глубоко внутри Пип щёлкнуло. Теперь она поняла, что Вельвет имела в виду, говоря о лекарстве против охоты исходящем от жеребца.

Это было сродно тому, как будто каждый момент дискомфорта, липкости от пота, нежелательных и постыдных мыслей, мучительной непристойности, сгинул мгновенно. Будто какой-то пони резко дёрнул за выключатель. Все нежелательные ощущения сменились охлаждающей, расслабляющей, глубокой эйфорией.

Никакого беспокойства о выживании на Пустоши, о том, чтобы идти своим путём, о том, чтобы жить со своими идеалами… ни о чём.

Этот…

Это чувство наполнения.

Оно было потрясающим.

Она даже не была против того, чтобы её живот расширился, наполнился, когда ещё одна пинта дымящейся эссенции жеребца наполнила её до отказа… отчего сама Пип выглядела так, будто поправилась или даже уж как пару месяцев была беременна.

Она чувствовала, как её тело содрогается и содрогается. Она снова испытала оргазм – эйфория была настолько сенсационной, что она почти не заметила этого… не заметила, как её тело сжимается, хватает член, стараясь выманить из него всё больше и больше семени её возлюбленного, её жеребца, её заводчика.

Её глаза закатились от удовольствия.

— П-пип… — простонал Каламити, стараясь заглотнуть побольше воздуха.

— К-каламити… Я… Я… — слова так и застряли у неё во рту.

“Нет! П-перестань! Не… Не говори этого! Идиотка!”

Но было поздно.

— Каламити… мне кажется, я люб…

Дверь в спальню скрипнула и отворилась.

С молниеносной выдержкой, Каламити схватил покрывало и накрыл им и крыльями себя с Пип.

— Каламити?

Это была Вельвет!

Пип заткнула себе рот копытом. Сейчас это было единственным способом не выдать себя. Её ушки прижались к голове, глаза едва ли не выкатились из орбит.

— Ты видел Литлпип? Я нигде не могу её найти. – мягкий шёпот Вельвет доносился из тёмного коридора.

Её подруга была у дверей! Спрашивала о ней!

В то время, пока она была насажена её жеребцом. Он буквально был по яйца в ней!

“Почему мне это нравится всё больше и больше?”

— Эээ… — Каламити решился на ответ. Пока он говорил, его тело выливало ещё одну густую ложку сливок в её теперь уже хорошо набитую утробу. – Нет, не видел её.

Пип подавила в себе очередной писк.  Её сердце разрывалось между ужасом и удовольствием. Ощущение Каламити, всё ещё накачивающего её, каждый момент приносил новую кипящую порцию его спермы, теперь уже почти его двенадцатый выстрел… Это было восхитительно.

“Что ж, я теперь что, извращенка какая-то?”

Она всеми силами старалась не обращать внимания на столь неудачно взявшуюся каплю спермы, стекающую по её ягодицам.

Вместо этого, она решила сосредоточиться на проверке своих навыков. Скрывая своё дыхание тяжелым дыханием Каламити, скрытая сейчас его телом, пытающаяся как можно сильнее ослабить свою магическую ауру. С годами она научилась быть незаметной, и если это ей когда-либо и случилось, чтобы расплачиваться за это… это случилось сейчас.

ПРОВЕРКА НАВЫКА ЛИТЛПИП СКРЫТНОСТЬ — 69… УСПЕХ

— Хм… Тогда ладно. – Вельвет отвернулась от двери. Она остановилась на мгновенье, затем ещё раз оглянулась через плечо. – О, Каламити?

ПРОВЕРКА НАВЫКА КАЛАМИТИ КАЧЕСТВА РЕЧИ — 25… ПРОВАЛ

Вельвет ухмыльнулась.

— Ты же знаешь, я могу легко сказать, когда ты лжёшь, верно? Позаботься о Пип… Может быть, завтра вечером я смогу присоединиться к вам и устроить тройничок, о котором всегда говорила.

“Вот дерьмо!”