Осколки Эквестрии
###: Поздний Дождь
Бризу, уже десять лет как без пяти минут офицеру стражи и по совместительству почти что главе отделения, было холодно, голодно и скучно. Холодно — уже вторую смену, с тех пор, как какой-то наглец вытащил из обогревателя единственную батарейку и заменил на бесполезный незаряженный кристалл. Бриз пытался вычислить крысу, но все свои, хоть тоже стучали зубами от холода, упорно открещивались и строчили начальству рапорты о необходимости провести наконец газовое отопление. Голодно — последние несколько часов, в течение которых он — без возможности отойти не то что поесть, но хотя бы отлить, — страшно вращая глазами и нависая над столом, объяснял изрядно напуганным любителям ночных прогулок, что комендантский час, пусть и введенный буквально только что без всякого уведомления, по-прежнему остается комендантским часом, и пусть на первый раз они отделаются штрафом и смогут, пока стража выразительно закрывает глаза, добежать до дома, но вот потом... Скучно же ему было потому, что уже после третьего задержанного корчить зверскую морду и потрясать указом Департамента надоело напрочь. А последний задержанный и вовсе на вид казался каким-то малахольным: когда двое стражников привели его, аккуратно придерживая за крылья, в кабинет Бриза, он не то что не сопротивлялся, но даже не начал, когда его вежливо усадили на стул, качать права.
— Мы разберемся по-быстрому или ты все-таки хочешь посидеть в камере? — утомленно, перебарывая желание закрыть глаза и свалиться на стол, спросил Бриз. Мечтая о том, чтобы время до конца этого дебильного комендантского часа быстрее прошло и можно было наконец сбежать со смены. Оставшийся в кабинете стражник, вольготно развалившийся на стуле рядом и явно мечтающий о том же, подобрался и выразительно кашлянул над ухом у задержанного.
Сам же задержанный — пегас в рясе, выглядящей почти как одежда искорок, только без шестиконечных звезд на боках, — смущенно улыбнулся и кивнул, тряхнув ярко-апельсиновой, чуть не светящейся гривой. Денег у пегаса, по его же словам, при себе не было, что несколько усложняло задачу, но ничего не мешало выписать ему постановление: на того, кто будет с пеной у рта доказывать несостоятельность обвинений, он похож не был. Скорее еще поблагодарит за то, что легко отделался. И за то, что хоть немного отогрелся: все-таки даже без отопления здесь хоть каплю теплее, чем на улице, а в такой одежде замерзнуть было как нечего делать.
— Отлично, — истолковав кивок как согласие на "по-быстрому", Бриз в очередной раз вытащил из ящика стола лист бумаги под протокол и занес карандаш, в этот раз даже не пытаясь давить задержанного взглядом. С этим парнем и без того проблем не будет. — Итак, имя и возраст?
— Рейн Дизастер, — пегас улыбнулся еще более смущенно. — Можно просто Рейн. Двадцать четыре года. Видите ли, я...
— Давай по порядку. Что делал на улице?
— Я... ну... — тут этот Рейн запнулся и явно пытался подобрать слова, — я бы сказал, что заплутал. Очень давно не бывал в Альвенгарде, понимаете. Всего на несколько минут отбился от своих, и вот. Мне нужно было выйти на проспект Роял, и...
— Погоди-ка, — опять перебил Бриз, — ты еще и не местный?
Вот уж совсем не вовремя. Сейчас придется разбираться с тем, где этот "заплутавший" идиот поселился, чтоб не пытался уклониться от уплаты штрафа. А в худшем случае, если этот пегас вообще нигде не поселился, держать его в камере до семи утра, пока этот бред с комендантским часом не закончится, после чего выяснять, где он возьмет деньги на уплату штрафа. А ведь все так хорошо начиналось...
— Вообще-то скорее местный, — Рейн слегка развел крыльями, — но почти пять лет назад я покинул Альвенгард и приехал впервые с тех пор. Даже подумать не мог, что у нас ввели комендантский час. Всегда удивляли причуды Департамента.
— Не тебя одного удивляли, — буркнул Бриз. Почесав кончиком карандаша за ухом, он задал вопрос, на который очень хотел получить положительный ответ: — Свое жилье тут есть? Улица, дом и все такое?
— Формально я, вероятно, все еще должен проживать на десятой Новой, дом двадцать, комната три. Однако, уверен, туда уже давным-давно заселились новые жильцы, о чем я ничуть не жалею. Так что, — Рейн неопределенно качнул крылом, сохраняя на лице выражение некоторой неловкости, — фактически я не имею места жительства как такового.
Бриз испытал к пегасу некоторое сочувствие. Если бы ему самому пришлось выбирать между отсутствием места жительства и жизнью в гребаной дыре на одной из Новых улиц, в двух шагах от Нижнего, он, скорее всего, выбрал бы первое. И тоже ничуть не пожалел. Приятно все же иметь жилье почти в центре города, пусть даже это всего лишь одна комната... Но даже комната на Зеленой улице предпочтительнее и целого дома на Новой. Она хотя бы не выглядит так, будто потолок вот-вот обвалится прямо на голову.
— В таком случае, — спросил Бриз, уже уверенный, что ответ опять будет отрицательным и пегаса придется запихнуть в камеру до утра, пусть он ни в чем не виноват и даже не пытается выкобениваться, — родственники здесь есть? Имена, адреса, видовая принадлежность?
На вопросе о видовой принадлежности Бриз, как всегда, тихонько хмыкнул. С тех пор, как он приехал в Альвенгард, он уже успел пообвыкнуться с местными порядками, но к этому привыкнуть все никак не мог. Любой пони в любом городе Эквестрии ржал бы над таким вопросом до полусмерти. Но ведь потому Альвенгард когда-то и послал к дизу всю Эквестрию. И теперь никто из здешних уже много веков над этим не смеялся. И спроси Бриз, например, уже успевшего задремать на стуле стражника, видит ли он что-то смешное в этом вопросе, тот бы наверняка даже не понял.
А Рейн, несмотря на опасения Бриза, просиял и воскликнул:
— Да, конечно! В том числе потому я и здесь! Нет, не именно здесь, а в Альвенгарде. Я хотел навестить... — Бриз выразительно постучал карандашом по столу. Рейн неловко хихикнул. — Извините. Мать, Сторм Дизастер, пегаска. Отец, Винд Дизастер, пегас. И брат, к кому я, собственно, намеревался пойти до того, как меня задержали — Ривер Дизастер, земной.
"Так он не чистокровный?.." Не успев подумать об этом, Бриз вспомнил одно из названных имен:
— Друг Ривер? Он, что ли?
— Именно так, — кивнул пегас. — Он все еще проводит дни и ночи в храме Искры на проспекте Роял, верно? Иначе я ни за что его не найду.
— Угу, вроде того, — рассеянно ответил Бриз, пытаясь припомнить, как же выглядит тот искорка. Сравнивать земного и пегаса, даже если они близкая родня, всегда сложно, но теперь, когда Рейн назвал имя, можно было заметить кое-какое сходство. Похоже, он не врет. — То есть жить тебе, если что, есть где?
— М-м-м, — Рейн отвел взгляд, — с этим могут быть сложности.
— Сложности? — Вот спасибо. А казалось уже, что все в порядке.
— Видите ли, однажды у нас с ним возникли определенные разногласия относительно вопросов веры, — пегас вздохнул. Кажется, немного грустно. — Не уверен, что он готов к диалогу, но все же хотелось бы попытаться. Где сейчас наши родители, мне и вовсе неизвестно, но, полагаю, если они живы и здоровы, то по-прежнему живут где-то в Нижнем Городе. Нелегально, естественно.
— А то в Нижнем кто-то живет легально, — Бриз нахмурился и опять уставился в протокол, яростно почесывая ухо кончиком карандаша. И увидел не смутившую его в первый раз фразу. Встрепенувшись, он спросил: — Что значит "в том числе поэтому"? А еще зачем приехал?
Рейн опять вздохнул. Еще более удрученно. И зачем-то постучал правым копытом по левой ноге... нет, судя по звуку, не по ноге, а по тому, что на нее было надето. Что-то металлическое, похоже. Браслет? Уж заковывать совершенно мирного пегаса подчиненные Бриза точно не стали бы.
— Я приехал не один, — сообщил после паузы Рейн, не прекращая постукиваний. — Видите ли, мы вшестером... нет, скорее даже впятером... намерены посетить Нижний Город. Тоже по вопросам веры.
— Какие еще вопросы веры в Нижнем? — опешил Бриз. Настолько, что даже не стал напоминать о незаконности посещения любого из районов Нижнего Города. В конце концов, формальный запрет никогда никого не волновал, а периодические рейды на окраину Нижнего — заходить глубже было бы неразумно, — позволяли отчитываться перед Департаментом.
— О, вы не осведомлены... Простите, я прервусь. Эти ощущения несколько неприятны.
Тут пегас вдруг с недовольной гримасой подвернул передний край балахона, и Бриз, выпучив глаза, уставился на явно недешевый золотой браслет с совсем уж беспардонно дорогим на вид камушком. Похоже, рубином. Такого размера и такой огранки, что, вероятно, годовой зарплаты Бриза не хватило бы купить такой же.
— Мы, — продолжал Рейн, — интересуемся произошедшим восемьдесят девять лет назад на территории нынешнего Нижнего Города. Вам, вероятно, неизвестно, насколько важно случившееся там для нас, как искренне верующих. Вы слышали когда-нибудь имя Ариса Мордрейна?
— А то же, — выдавил Бриз, не отводя взгляда от браслета. — Кто ж не слышал. Этот, святой Арис, ага. Эм, слушай, насчет штрафа...
— Извините, я не могу отдать вам конденсатор, — сказал Рейн, внимательно разглядывая камень. — Он мне нужен, хотя иногда и требует перенастройки. Я согласен выплатить штраф, конечно, если вы выпишете постановление. Вы уже закончили составлять протокол, верно?
С одной стороны, этот пегас не сделал вообще ничего плохого. Кроме того, что шлялся ночью по городу и умудрился заблудиться в двух шагах от храма Искры, в который, видно, и направлялся. Но это к обвинению не пришьешь, если не считать сам комендантский час. С другой же стороны...
— Знаешь, я ведь могу его и переписать, — сказал Бриз с легкой угрозой в голосе. Скорее всего, пегас не захочет связываться. И, действительно, будет благодарен, что...
Рейн с упреком взглянул на Бриза. Вслед за этим камень в его браслете еле заметно сверкнул.
Справа от Бриза послышался сдавленный вопль и грохот упавшего на пол стула. Бриз, не глядя туда, вжался в кресло. С отвисшей челюстью он, мелко дрожа, глядел на пегаса, не смея отвести взгляд и даже хотя бы немного пошевелиться. Такого ужаса, сковывающего все тело и не дающего даже вдохнуть, он не испытывал никогда.
— Мне не стоило показывать вам конденсатор, — с искренним, кажется, раскаянием в голосе сказал Рейн. Дышал он так, будто только что пробежал стометровку. — Нужно было потерпеть и заняться настройкой позднее, но, к сожалению, головная боль иногда мешает мне ясно мыслить. Не волнуйтесь, это чувство пройдет через час-другой. Вы не возражаете, если я пойду?
— Д-д-д, — даже говорить было не просто страшно, а очень страшно, — Д-пар-тамент... они...
— Департамент уже знает о нас, — услышал Бриз слева от себя. Оттуда, где явно никого не должно быть. Смотреть туда не хотелось. Но не смотреть было еще страшнее. И, кусая губы и тщетно пытаясь не обращать внимания на намокшие форменные штаны, Бриз еле-еле повернул голову.
Нет, лучше от этого не стало.
— Ни одного единорога, — надменным тоном произнес стоявший в углу пони с бледно-желтой гривой, одетый в такой же балахон, как у Рейна. Не имевший, в отличие от Рейна, крыльев, но при наличии торчащего изо лба рога это явно были не его проблемы. Бриз всхлипнул и попытался отвернуться, но мышцы словно задеревенели, и даже глазами двигать получалось едва-едва. — Зачем же ты здесь?
— Санлайт, это Альвенгард, — со вздохом напомнил пегас. Встав со стула, он аккуратно оправил рясу. — Единороги здесь не живут. Ты, я полагаю, помнишь, что мы прибыли сюда по важному делу.
— Зачем ты колдовал, Рейн? — исполненный презрения взгляд единорога остановился на Бризе. — Разве достойны низшие создания ощутить прикосновение недоступного им? И неужели ты столь самонадеян, что расходуешь силы на... это?
— У меня с собой достаточно батареек. Относительно же первого вопроса скажу, что он намеревался потребовать у меня конденсатор в качестве взятки. Что мне следовало делать? Применение Страха — превосходное решение. Когда действие заклинания кончится, он наверняка решит, что ему приснился кошмар.
— Мягкосердечие погубит тебя, — единорог наконец отвел взгляд от Бриза, но легче от этого не стало. Кажется, с каждой секундой становилось только хуже. И бежать было некуда. — Меня просили узнать, где ты, и я, хоть был уверен, что ты уже разрешил свои дела и готов воссоединиться с нами, ошибся. Почему же?
— Я заблудился! — с заметной обидой в голосе воскликнул Рейн. — Санлайт, ты прекрасно знаешь, что у меня проблемы с аппарацией! Я никак не мог попасть на проспект Роял и решил дойти пешком, и тогда меня почти сразу остановила стража!
Несмотря на парализующий ужас, накатывающий все более жестокими волнами, Бриз не мог не думать о том, какой же бред он слушает. Может, он все-таки уснул на работе, и сейчас ему просто снится кошмар? Пожалуйста, пусть так и будет.
— Что ж, поторопись завершить свои дела. Мальстром намерен начать поиски после беседы с Арканом. Не трать время попусту, — единорог еще раз скользнул взглядом по Бризу и окончательно утратил к нему интерес. — Я не желаю марать копыта о недостойных, но лучше бы ты прикончил обоих.
— Простое и элегантное решение, не спорю, — с вежливой иронией сказал Рейн.
Сказал в пустоту на том месте, где только что стоял единорог. Просто внезапно исчезнувший. После этого Бриз наконец осознал, что и впрямь уснул на рабочем месте, и, несмотря на то, что страх никуда не исчезал, ему стало самую малость легче. Надо просто дождаться пробуждения, и все будет хорошо...
— Простите мне эту вынужденную меру, — тут Бриз, опять кое-как повернув голову, заметил на лице пегаса ту же смущенную улыбку, что и в начале их разговора. Одним из крыльев Рейн сжимал карту Альвенгарда, позаимствованную, видимо, со стола Бриза. — Надеюсь, у вас нет проблем с сердцем. Видите ли, дальше будет только хуже, а отменить воздействие уже не получится, я никогда не был силен в деактивации заклинаний... Что же, мне пора. Вероятно, мы больше не увидимся. Всего вам наилучшего.
Рейн, приотворив дверь, вышел. Бриз же, по-прежнему всхлипывая и трясясь, крепко зажмурился и, впервые за долгие годы, взмолился Искре. Чтоб этот кошмар наконец закончился. Чтоб он действительно оказался кошмаром лишь во сне, а не наяву.
— Ну, — выдохнул Рейн, подняв взгляд от карты, — вот я и снова здесь.
Храм Искры с его последнего визита ничуть не изменился, по крайней мере, снаружи. Даже небольшой коврик для копыт по-прежнему лежал перед входом — видимо, Саммер регулярно их меняла. Сколько же все-таки сил уходило на поддержание храма в приличном виде... При том, что почти никто в Альвенгарде не был заинтересован в его посещении. В Нижнем Городе дело обстояло иначе, но Саммер упорно не желала оставлять свое дело. Как, вероятно, и Ривер. Трое остальных искорок заходили сюда уже много реже, а уж о том, чтобы верующие забегали сюда чаще, чем раз в месяц, можно было только мечтать.
Стряхнув с копыт снег, Рейн прикрыл глаза, вздохнул и трижды ударил в дверь. Через полминуты он, немного озадаченный, постучал еще раз, уже сильнее, и прислушался. Шагов за дверью слышно не было. Вообще ничего не было слышно. Неужто они в кои веки оставили храм без присмотра? Это было бы очень некстати... Рейн попытался потянуть створку дверей на себя и, к совсем уже крайнему недоумению, обнаружил, что они заперты изнутри. Значит, внутри все же кто-то был?
— Впрочем, не то чтобы это было проблемой, — пробормотал Рейн. Приподняв ногу с конденсатором, он присмотрелся, надеясь задать точное направление, и бросил Разрез. За дверью послышался стук — видимо, от упавших половинок засова. Рейн опять потянул дверь, и в этот раз она мягко, без скрипа, отворилась.
Шагнув внутрь, Рейн огляделся. Здесь действительно не изменилось ничего. Все выглядело точно так, как в день, когда он покинул Альвенгард: и неяркие, мигающие светильники, и витражные окна до потолка. Все содержалось в чистоте, и... Так, а это что?
Рейн споткнулся на ровном месте и вперил недоуменный взгляд в темное пятно на полу. А за ним — еще несколько пятен поменьше и множество мелких брызг того же цвета. Глаза его сузились.
— Надеюсь, Ривер в порядке, — прошептал он, осторожно перешагнув пятно. Уже успевшее засохнуть, похоже. Чья бы это кровь ни была, он либо истек ей окончательно, либо давно уже отсюда сбежал. Решив наконец, что бродить в одиночестве ему надоело, Рейн крикнул: — Подруга Саммер! Вы здесь?
Дверь, ведущая, насколько помнил Рейн, к местному лазарету, резко распахнулась, и наперерез Рейну выскочила пегаска, выше его на голову, с вишневого цвета гривой. Встрепанная и явно чем-то напуганная, но в остальном точно такая, какой он ее помнил.
— Храм закрыт! — сердито крикнула она, широким шагом направившись к Рейну. — Как вы сюда...
Тут она, видимо, разглядела наконец, кто к ней пришел. Замерев на месте, она круглыми глазами уставилась на Рейна.
— Привет, подруга Саммер, — Рейн улыбнулся. Как всегда, немного смущенно. — Давно не виделись, да?
— Рейн? — недоверчивым тоном спросила пегаска. — Рейн, откуда ты?..
— Видишь ли, я хотел проведать Ривера. Мы не виделись уже несколько лет, и, может, он наконец изменил мнение?
Саммер встряхнулась. Недоумение из ее взгляда исчезло. Что в ней было хорошего — так это готовность в любой момент собраться и сделать все в лучшем виде, отложив панику на потом. Хотя Рейн не помнил, чтобы она вообще паниковала. Тем более странно было видеть ее настолько нервничающей, как сейчас.
— Иди за мной, — бросила Саммер. Развернувшись, она тем же быстрым шагом двинулась обратно в сторону лазарета. Рейн, уже на ходу прикидывая, насколько все плохо, поспешил следом. Предварительная оценка, исходя из состояния Саммер, неожиданно закрытого храма и пятен засохшей крови на полу, выходила пугающей, но Рейн все же надеялся на лучшее.
Не дойдя до лазарета пары метров, пегас почувствовал, что вляпался копытом во что-то скользкое. Подняв ногу, он с легким отвращением обнаружил, что с пола к копыту тянутся нити какой-то мерзкой липкой дряни. Рейн отступил и пригляделся: на полу, помимо все тех же темных капель, располагалась внушительная лужа какой-то гнусной на вид зеленой слизи.
— Саммер, извини за выражение, но что это за дрянь? — поинтересовался он, брезгливо отряхивая копыто. — И давно оно здесь?
— Заходи внутрь, — услышал он в ответ. Со вздохом Рейн последовал приглашению. И в первую секунду успел удивиться тому, как тут темно: почему-то лазарет освещала единственная лампа, стоявшая на столике возле одной из коек. В следующую же секунду он увидел, кто именно там лежит, и вздрогнул.
— Не пугайся, у него никаких травм, — сказала Саммер, едва успевшая сдвинуться в сторону от метнувшегося к койке Рейна. — Но он, похоже, в глубоком шоке. И не может рассказать мне, что здесь произошло. А то, что рассказал вон тот парень, звучало как отборнейший бред.
Рейн стоял, сжав губы, и смотрел на Ривера. Тот лежал на койке пластом, уставив невидящий взгляд в потолок. Но на вид он вполне здоров... внешне, по крайней мере... Немного успокоившись, Рейн осознал, что сказала Саммер, и быстро обернулся к ней:
— Какой парень?
— Вон тот, в углу, — пегаска махнула крылом, и Рейн развернулся в указанную сторону. Сразу же вздрогнув повторно.
— Чепуха какая-то с ним, — Саммер кивнула, отметив реакцию Рейна. — Вот скажи, какого он цвета, по-твоему?
— Желтый, очевидно, — ответил Рейн, рассматривая сгорбившегося в углу лазарета пони. Единорога. Сидел он так неподвижно, что казалось, будто он даже не дышит. И форма на нем казалась смутно знакомой. Может, Рейну такую показывал кто-то из Рассвета...
— А по-моему, небесного такого оттенка, — возразила Саммер.
— Я и говорю, сиреневый.
— Да, пожалуй, зеленый, — согласилась Саммер, покосившись на Рейна. Потом опять тряхнула головой и сердито воскликнула: — Вот, видишь?! Что с ним не так?
— Рог, например, — со слабым налетом сарказма заметил Рейн. Теперь и до него дошло.
— Кстати о роге... — Саммер энергично прошла в угол, где сидел единорог. Наклонившись, она спросила: — Ну, как ты там? Лучше стало?
— Сними с меня эту хрень, — глухо донеслось из-под завешивающей лицо единорога гривы.
— Нет уж, прости, — пегаска выпрямилась. — Рогатиков с возможностью колдовать мне в храме только не хватало. Посидишь так. Рейн, представляешь, он сам мне рассказал, что эта штука на роге блокирует его магию. В промежутках между попытками снять ее самостоятельно и катанием по полу. Похоже, это болезненно.
Рейн едва успел удивиться тому, что не чувствует никаких изменений в магическом фоне, которые, несомненно, вызвал бы любой блок — хотя, может, конденсатор просто опять сбоил, — как единорог вдруг дернулся и поднял голову.
— Рейн? — выдохнул он. Нашарив пегаса взглядом, он попытался было встать, но свалился обратно и прошептал: — Рейн... Дизастер...
— Э-э-э, простите? — брови Рейна приподнялись. — Саммер, как ты считаешь, откуда он меня знает?
— Если ты тут, — продолжал единорог, оставив тщетные попытки подняться на ноги, — то и другие тоже в Альвенгарде. Вас позвал Аркан. Ну конечно, этот предатель...
Вот теперь Рейн вспомнил, что это именно за форма. Тогда его предупредили, что в случае встречи с Внутренней Стражей лично он, как не владеющий магией от рождения, скорее всего, проиграет. И приказали в таком случае держаться подальше от боя и по возможности звать на помощь. Сейчас, однако, этот совет был не нужен: этот единорог явно был беспомощен и лишен сил. К счастью для Рейна. А также хорошо было то, что говорил рогатик тихо, а Саммер его, похоже, не слушала.
— Так что он рассказывал? — Рейн обернулся к пегаске, предпочитая игнорировать невнятное бормотание единорога.
Саммер поскребла крылом в затылке:
— Если бы я толком поняла. Он говорил про оборотней, про какую-то королеву, про странную фестралку... или пегаску... О, погоди-ка! — она обернулась к безучастному рогатому. — Эта твоя фестралка, случайно, не серая-клыкастая в тренировочном летном комбезе?
— Визл, — отрешенно сказал единорог. — Так ее звал оборотень. Третий. Самый яркий.
— И вот такую чушь он рассказывал мне всю дорогу, — Саммер опять махнула крылом. — Как думаешь, эта штука на роге могла повредить ему мозги?
— Он говорит правду, — услышал Рейн. Повернувшись, он увидел, что Ривер приподнял голову и с болезненным видом моргает.
— Ривер! — Саммер подскочила к нему. — Ты в порядке?
— В полном порядке. В полном. Совсем полном, — произнес Ривер. Глядя ровно на Рейна. Взглядом, содержание которого трудно было понять.
— ...даже видеть не желаю, — будто снова услышал Рейн. — Это не вера, это фанатизм! Ты же старше меня на пять, диз подери, лет! Мог бы отрастить себе понимание, что правильно, а что нет! Чем ты думал?
— В отличие от тебя, Ривер, я думаю мозгом, а не полагаюсь на Искру. И, поверь мне, бездеятельная вера всегда будет хуже деятельной. Они всего лишь довели эту идею до ее максимума, и я их более чем одобряю.
— Ты готов одобрить любой бред, если только он даст тебе вести себя как полному уроду!
— Я хотел бы заметить, что если "делать лучшее, что можешь, и даже более" ты называешь "вести себя как полный урод", то меня удручает твое отношение к священным текстам. Было бы недостойно верующего делать меньше, чем он может, и они отлично это понимают.
— И кто "они"? Какие-нибудь сектанты? Дикие единороги, да? Они же все до одного больные! Их даже Анмар не признает своими!
— Что ж, а они не признают единорогов Анмара теми, к чьему мнению стоит прислушиваться...
Рейн подошел к койке Ривера. Выдавил привычную смущенную улыбку — почему-то в этот раз оказалось несколько сложнее. Расправил было крылья, но замер на месте. Ривер, однако, не замер. Широко разведя копыта, он попытался приподняться сильнее и едва не свалился на Рейна, вовремя успевшего его подхватить. И сжал в объятиях настолько крепких, что Рейн едва ли не услышал хруст собственных ребер.
Потом Ривер всхлипнул. Всхлипнул еще раз. И почти без перехода громко, отчаянно разрыдался, пока Рейн осторожно гладил его крылом по голове. И вспоминал, когда ему доводилось вот так вот успокаивать младшего брата в последний раз. Выходило, что лет так восемь назад. Похоже, его действительно сегодня потрепало...
— Да, ему неслабо досталось, — Саммер, видимо, думала о том же самом. — И ведь живой, ни единой царапины... Ну, хоть от шока отходит, и то хорошо. Как истерика пройдет — попробуй его расспросить, ладно?
Рейн не ответил. Он по-прежнему прижимал трясущегося от плача Ривера к себе и пытался отогнать от себя мысль о том, что рано или поздно ему все равно придется сделать то, для чего он сюда пришел. И если Ривер не изменил своего мнения относительно вопроса, в котором они тогда разошлись...
Что ж, когда-то Рейн смог уговорить Мальстрома не трогать случайных свидетелей. Может, в этот раз ему удастся убедить не трогать — даже если уговоры не сработают, — того, кому Рейн сам расскажет все о Рассвете. Надежды на это было очень мало, настолько мало, что идея эта казалась все менее приемлемой. Сам Мальстром в такой ситуации не колебался бы, если бы он вообще был способен в ней оказаться, и в случае отказа спокойно сделал бы то, что должен. О Санлайте даже речи не идет, учитывая, как погибли все его бывшие собратья. Представить на своем нынешнем месте Карнейджа Рейн просто не мог. Флейм... Флейм, скорее всего, колебался бы. Ровно до приказа Мальстрома, после которого Флейм с радостным щенячьим визгом прикончил бы даже родную мать.
Иногда Рейн готов был согласиться с тем, что Ривер сказал когда-то. Пусть и крайне редко, но готов был. И, может, согласился бы окончательно, если бы смог забыть то, что ему рассказали. Ведь если все, во что верит Ривер — одна огромная ложь, что должен делать Рейн?
Конечно, то же, что всегда. Исполнять тот завет, который точно не был ложью, какой бы ни была когда-то Искра на самом деле. Делать лучшее, что он может, и более, чем лучшее.