Осколки Эквестрии
48. Время для драконов
Дракон, чьё имя в переложении на эквестрийский звучало как Блейз Грин, двадцативосьмилетний сотрудник канцелярии Управления, продвигавшийся по службе примерно по ступеньке раз в три года, имевший уже с полдесятка поощрений и уверенный в будущем разрешении на переход в возраст патриарха, любил свою работу.
— Значит, господин Харт, — протянул он, как будто вчитываясь в бумаги, хотя изучил их до последней чёрточки ещё полчаса назад, — как пострадавшему ввиду действий Управления и потерявшему кормильца вам будет положена ежемесячная пенсия в размере трети оклада безвременно почившего агента Эмбера Харта, вашего отца. Также вам — и вашей матери, если таково будет ваше желание, — будет выплачена единоразовая компенсация в размере десяти окладов Эмбера Харта. По достижении вами четырнадцати лет вы сможете получить рекомендации к работе в Управлении как единственный наследник агента Харта.
Киндл Харт, восьмилетний дракончик, второпях одетый матерью в единственный приличный костюм — даже пуговицы на рубашке были наспех застёгнуты не до воротника, — потупился и тихо спросил:
— Отец правда... не вернётся?
— Увы, это так, — Блейз неторопливо встал из кресла и низко, в пол, поклонился, на всякий случай нацепив на лицо наиболее скорбную мину. — Его тело будет выдано вам для кремации... в закрытом гробу, к сожалению, но вы сможете с ним попрощаться. Хочу искренне признаться вам, что считаю: ваш отец погиб как герой. Я горд тем, что был знаком с ним.
"Учитывая, с кем он встретился, — прибавил про себя Блейз, — героизмом можно было бы называть молчание в течение даже десяти секунд, если я правильно понял, кто такой Фил".
Он не разгибал спину, пока не услышал вслед за шарканьем лап — как будто Киндл Харт вдруг напрочь обессилел, — хлопок двери. Только после этого он выпрямился и снова уселся в кресло, вытянув лапы. Спросил, глянув под стол:
— Я всё делал правильно?
Молчание.
— Что ж, буду считать это знаком согласия, — кивнул Блейз и крикнул: — Следующий, пожалуйста!
Наверное, Блейз действительно любил свою работу.
Нет, любил не так, как её любят фанатики, верящие в дело Управления, думал он, постукивая грифоньим пером по листу бумаги в ожидании следующего в очереди. Просто любил. Как спокойную и тихую должность, почти что синекуру, позволяющую тем не менее получать те же бонусы, что обычно достаются придуркам с горячими головами и холодным сердцем, готовым на всё во имя Патриарха Патриархов. Те кладут головы на поле боя и попросту не доживают до разрешённого им возраста. А Блейз Грин имеет всё то же самое всего лишь за то, что умеет слушать, знает высокую азбуку, умеет быть искренним с "пострадавшими от действий Управления" и способен держать рот на замке. Никаких опасностей, никакого риска для жизни. Ему привычнее было обращаться с пером, чем с ножом или ружьём, и проливал он чаще чернила, чем кровь — да и кровь-то он проливал за всю жизнь разве что в школьных драках, причём исключительно из собственного носа. И все десять лет, которые он проработал в этом кабинете, он ни разу не пожалел о своём выборе. Несмотря на то, что раз двадцать в этот кабинет вламывались молчаливые ребята в спецовках и, перекопав бумаги в шкафах или утащив очередного сидящего в очереди под аккомпанемент воплей неискреннего недоумения и искреннего страха, так же молча кабинет покидали. Иногда, так же не проронив ни слова, зыркая на висящий над креслом Блейза портрет Патриарха и мотая головой. Намёк на то, что портрет снова пора поменять.
Всё равно Блейз любил свою работу. Его-то из кабинета ни разу не забрали.
— Да, всё так, — пробормотал он, задумчиво покачивая ногами под столом. — По крайней мере, близко к правде.
Ещё раз стукнув кончиком пера по бумаге, Блейз осознал, что чернила давно уже высохли, и, добавив в голос недовольства, крикнул опять:
— Следующий, пожалуйста! Сле-ду-ю-щий!
Из-за двери послышалась какая-то возня — кажется, нынешнему номеру в очереди объясняли, что ушки стоит держать на макушке. Дверь распахнулась, и в неё с явно приданным чьим-то дружелюбным пинком ускорением влетел, наконец, "следующий" — очередной экс-агент Управления. Не самый, насколько знал Блейз, удачливый агент. Впрочем, по его целиком замотанной повязками морде это было заметно. Единственное, что виднелось из-под бинтов — глаз, сверкающий не то злостью, не то страхом.
Или, может, чем-то ещё, чего Блейз в своём нынешнем состоянии полного душевного покоя и уверенности категорически не понимал.
— Господин Спарк Уайт, вы... — начал он.
— Привет, Блейз, — просипел Спарк. Бинты на лице сдвинулись, смялись — похоже, это подразумевало радушную улыбку. — Прошу простить за неровный почерк. Я сорвал голос, пока орал. В камере. Ну, ты в курсе. А в тюрьме мне вышибли зубы. Догадаешься, зачем? Не любят там сотрудников Стражи. Так что пока новые не отросли, я не могу...
— Господин Уайт...
— ...перегрызть тебе глотку, сраная ты крыса! — завопил Спарк. На последних словах он сорвался в хрип и закашлялся.
— Я бы предпочёл, чтоб вы, господин Уайт, не называли меня...
— Предпочёл бы?.. — выдавил Спарк сквозь кашель. — Ты... кх-х-ха... сдал меня, сука... Не мог сдать сразу Эмбера?!
Почувствовав под столом активное шевеление, Блейз сильно двинул шевелящееся ногой и безмятежно ответил:
— Господин Эмбер Харт должен был успеть сбежать. Он старше, у него больше опыта, он более ценный агент... — ой, последнего, кажется, говорить не следовало... — И у него были сведения, которые, по-хорошему, не следовало выдавать. Дело Управления превыше всего, как вы знаете.
— Ага, во-о-от как, — процедил Спарк. — Ебал я ваше Управление, ваших агентов и тебя лично, мудила.
— Я осведомлён о ваших нездоровых сексуальных наклонностях, господин Уайт. Именно вследствие таковых вам обещали вхождение в возраст патриарха. Вы, в конце концов, очень вряд ли произведёте на свет потомство.
— Да на хуй наклонности, потомство и возраст! — взвыл Спарк. — Ты видел, что эта мразота со мной сделала?!
Прежде чем Блейз, вовсе не горевший желанием видеть, успел соврать, что в курсе, бывший агент одни движением разорвал бинты. Отвести взгляд вовремя не получилось. Наверное, рефлексы надо было тренировать пожёстче.
Лучше было бы, пожалуй, если б этот псих и взаправду попробовал вгрызться ему в глотку. Это закончилось бы взаимным битьём морд и очень вряд ли смертью хоть кого-то из них. Зато не было бы желания срочно отключить себе зрительную кору мозга и поковыряться в гиппокампе. Даже несмотря на то, что нынешняя версия была уже слегка подправлена пластическими хирургами.
— Ну как? — поинтересовался Спарк. То, что он пытался изобразить, скорее всего должно было быть гримасой ненависти — но распознать, так ли это, не получалось. В этой мешанине из шрамов и ожогов вообще было ничего не разобрать, кроме того самого сияющего глаза. И теперь, кажется, Блейз понимал, что именно в нём светится.
Как же ответить, как же ответить, как же ответить... Ответить так, что как будто он на самом деле был вовсе не в курсе...
— Могу сказать, что вы, господин Уайт, по крайней мере живы.
— Жи-и-ив? — Спарк растянул губы, обнажив дёсны с едва пробивающимися кончиками новых клыков. — Я очень похож на живого? Может, я всё-таки больше похож на недорезанный труп?
Ой-ёй-ёй, всё пошло не по плану, подумал Блейз, глядя на пошедший изо рта у Спарка дымок. Совсем не по плану. Если он сорвётся... Ладно, чем моложе дракон, тем меньше последствий. Патриарх — в смысле, любой из Патриархов с большой буквы, — мог бы сжечь город. Дракон, просто вошедший в возраст патриарха — пару кварталов. Кто-то возраста Спарка даже в худшем случае поджёг бы дом. Но им обоим точно хватит.
— Господин Уайт, я бы попросил вас успокоиться, — с нервным смешком сказал он, нашаривая в ящике стола картонную пачку. Достаточно натурально? — Вы же сгорите. И вдобавок сожжёте мой кабинет. Не уверен, почему вы считаете, что должны разговаривать со мной в подобном тоне...
Пачка наконец нашлась. Старательно глядя в торону, Блейз протянул её вперёд.
Спарк моргнул единственным глазом. Глубоко вдохнул собственный дым — это считалось первым приёмом для предотвращения срыва, если при себе не было сигарет или трубки. И на выдохе снова почти что весело произнёс, протянув лапу за предложенным куревом:
— Да не обращай внимания, Блейз. Я немножко поизносился, пока жил в Альвене, а уж в альвенской тюрячке так и вовсе нахватался самых дурных привычек, пока вы меня не вытащили. Пришлось поотрывать с десяток крыльев, ног и хвостов, чтоб меня начали воспринимать всерьёз...
Блейз вздрогнул. На этот раз — очень натурально. Беда была в том, что натуральность удалась благодаря тому, что реакция была совершенно естественной.
— А? — Спарк хмыкнул. — Не-не, не парься. Конечно, ты мразь, гнида и крыса, но в этом кабинете я тебя не прикончу, нет-нет. Я просто разнесу тебе его ко всем ёбаным хуям, если ты не дашь мне вместо этого перед выходом на заслуженную пенсию разнести вдребезги хлебальник практика Кемиса Аффара или его трупа.
— Экзекутора, — автоматически поправил Блейз, прежде чем сообразил прихлопнуть челюсть и заткнуться.
Сигарета выпала из дрогнувших пальцев Спарка. Из ноздрей пошёл ещё более густой дым.
— Чего-чего? — вкрадчиво спросил экс-агент, вцепившись в столешницу всеми когтями до хруста древесины. — Так этот уёбок живой? Даже продвинулся по службе? И почему наш любимый Фил его не убил, как остальных? Он изменил своим привычкам? Или ему так понравилась симпатичная мордашка двуличного ублюдка Аффара? Или, может, именно поймав меня, а вслед за мной и Эмбера, он сделал себе имя? Ну, давайте же, господин Блейз Гр-р-рин, г-р-р-р-р-расскажите мне, почему вы не отпр-р-равили пару десятков агентов Упр-р-равления замочить весь персонал Отдела, косвенно пр-р-ричастного к гибели вашей сестры, моей коллеги, известной в Нижнем городе как ТорнГр-р-р-рин?
Ой-ёй. Кажется, он стал немного выше? И дымом слишком уж сильно воняет...
Нет, понял Блейз, Спарк не просто стал выше. Он, диз бы побрал — хотя для драконов это выражение нетипично, в мыслях всё равно можно, — вырос едва не в полтора раза. И дымок из ноздрей, из уголков рта, приоткрытого в оскале отрастающих буквально на глазах зубов, потихоньку заполнял всё помещение. Не говоря уже о сверкающих в глазах искрах. Судя по тишине снаружи, все следующие в очереди вовремя этот дым почуяли и дали дёру. И Блейз их более чем понимал. Будь здесь окно, он бы в него выпрыгнул, те более что у него было бы самое лучшее оправдание — съехавшие мозги очередного несостоявшегося пенсионера...
Нет, нет-нет-нет. Это очень невовремя. Даже будь здесь окно, сваливать нельзя, никак. Но ведь... Он их обоих прикончит, причём очень болезненно. Нынешние драконы иммунитета к собственному пламени вовсе не имеют. А уж Блейз так точно погибнет весьма неприятной смертью.
— Или, может, ты и её, как меня, сдал, вшивый кар-р-рьерист? — рявкнул Спарк. — По заветам Упр-р-равления? Жертвуем малым и обр-Г-Р-Р-Р-Атаем большее?!
Блядь. Пиздец. Или как там ещё могли бы охарактеризовать ситуацию любые разумные на месте Блейза. Как же надо отреагировать? Он лихорадочно перебирал варианты. Разозлиться от упоминания погибшей Торнгрин? Начать срыв в ответ? Нет, он не сможет выпустить ни струйки дыма, не говоря уж об огне. Испугаться и начать выкладывать все планы Управления на Аффара, Шиверс, Шрая... Дизастера, Абисса... и прочих? Нет, нет-нет-нет! Это совсем на него не похоже и, более того, так делать попросту нельзя, этот двинутый окончательно пойдёт вразнос, к тому же и знает-то Блейз едва ли половину информации!
— Спарк, погоди! — торопливо затараторил Блейз. — Я же ничего тебе не сделал, я...
— ГР-Р-Р-А-А-А!!! — взревел Спарк. В один миг сорвав с места стол, он швырнул его в стену, раздробив в щепки, и...
— Ой... — сказал Блейз. Отступая назад, в сторону портрета очередного Патриарха, готовый проломить стену и свалить как можно дальше.
— А?.. — произнёс Спарк Уайт, в один миг сдувшийся к нормальному состоянию. Произнёс, уже не выпуская ни изо рта, ни из ноздрей ни капли дыма, уставившись на то, что до этого лежало под столом. На дракона по имени Блейз Грин, чей рот был заклеен скотчем, а лапы и ноги надёжно те же скотчем смотаны, извивающегося на полу собственного кабинета.
Вот же ж блядство.
— Это ненастоящий я, — быстро сказал Блейз, вжавшись в стену. — Он сюда припёрся, я его вырубил...
— Да ну? — спросил Спарк. Присев на корточки, он отодрал скотч со рта другого Блейза.
Тот, глубоко вдохнув, заверещал:
— Спарк! Спа-а-арк! Убей это! Оно не дракон! Оно — оборотень! Убей! Убе-е-е...
Спарк, вздохнув, сжал пальцы на горле связанного Блейза.
— ...-е-е-егрхкхахр, — прохрипел тот, выпучив глаза. — Я... на... сто... я... щий...
— Ага-ага, я это прекрасно понимаю, — кивнул Спарк. — Именно потому, что он оборотень, он тебя и убил. Очевидно же. Ты бы и сам догадался, будь на моём месте. Будь я поумнее, не давал бы тебе орать про его оборотничество на всё здание, но я ж идиот. Особенно после тюряги. Давай, давай, спокойной ночи, хорошего отдыха...
Блейз — теперь уже единственный, — хватая воздух, глядел, как его предшественник, хрипя, закатывает глаза, пытаясь вдохнуть, и наконец замолкает. Прошли, казалось, часы, прежде чем Спарк отпустил уже точно дохлого дракона. Голова Блейза Грина — настоящего, — стукнулась об пол.
— Ну, — сказал Спарк, не глядя не-Блейзу в глаза, — я никому не говорю, что ты сраный перевёртыш. Ты никому не говоришь, что тут случилось, куда труп деть, сам найдёшь. И ты подпишешь все бумажки, уговоришь кого надо и вообще сделаешь всё, чтоб я остался действующим агентом Управления. Понял меня?
Блейз торопливо закивал. Почему-о ему стало холодно. Очень-очень холодно. Несмотря на то, что драконам вообще никогда не бывает холодно, а внутреннее устройство дракона он воспроизводил со всем тщанием.
— Отлично, — Спарк ухмыльнулся во все отросшие зубы. — Ты устроишь мне командировку в Альвен. Я собственными лапами прикончу ублюдка Аффара... Экзекутора Аффара. И тогда никто не узнает, кто ты. Согласишься или мне расшибить твою башку о стену? Поверь, я многое знаю о перевёртышах, и уверен, что после такого ты не восстановишься. Пока что.
Всё-таки Блейз Грин, до того — перевёртыш Син, любил свою работу. Она давала очень много интересных вариантов расправиться с врагами Королевы, не пачкая собственные копыта. Или лапы. Или руки, если в итоге он получит тело настоящего Инсекта Сапиенс.
— Ага, — сказал он, кивнув. — Вы остаётесь действующим агентом Управления... господин Уайт.
Торнгрин было очень, очень, очень холодно.
Это она осознала первым, когда очнулась. Ей было холодно. Второе, что она осознала — её держит за хвост чья-то... конечность. Держит, подняв её в воздух. Было бы больно, если бы не было так холодно. И она бы немедленно потребовала поставить её на пол, ели бы эта конечность не чувствовалась настолько чужеродной. И ели бы собственный хвост не чувствовался... как будто отрезанным. Но если б он был отрезан, как бы она его ощущала?
Всё, что она видела — стену такой знакомой кухоньки Норы. Шкаф, столик... Любимые колбы и приборы... Инъектор на полу. Откуда? Она никогда не оставляла...
Хотя, может, когда пришёл тот с ног до головы белый, она была не в себе и, поставившись, забыла...
Стоп. А что было, когда он пришёл?
— Я же говорил, что мы её найдём, — странно знакомым голосом произнёс кто-то.
— Кхм, я, эм-м, не был уверен, что Абисс её, ну, съел. Всё-таки на тот момент её мозг уже загнил.
— нам не впервой жрать гнилые мозги хи хи хи
— Карнейдж, заткнись, пожалуйста. Ты вообще не должен здесь быть. Должен быть только я.
— эйдж пошёл нахуй ты всё равно сольёшься с нами ха ха
— мне... холодно. пожалуйста. разбудите её.
Конечность, державшая её за хвост, разжала пальцы. Не успев сгруппироваться, Торнгрин рухнула, грохнувшись ребрами о камни. Удар вышиб из лёгких воздух, и ещё несколько секунд она беспомощно разевала рот, словно рыба. Но оглянуться смогла...
Лучше б не оглядывалась.
— Приветики, Торнгрин, — сказало нечто высоченное, потирая руки. Сказало голосом Твиста. — Поздравляю, ты мертва. Но жива, и с этим тоже поздравляю. Хотя на самом деле не с чем. Я бы тебя даже пожалел... Но если повезёт, скоро все мы сдохнем.
— Я, эм-м-м, рад вас видеть, — сообщил рыжий жеребец в грязной мантии со звёздами. — Точнее, был бы рад, если б не Абисс. Он давно сожрал мои чувства.
— хи хи хи здесь скучно, — сообщил пони с красной гривой, одетый... нет, не одетый — перевязанный кожаными ремнями, на каждом из которых висело по десятку ножей, скальпелей и прочих приспособлений. — я не хочу жить там где скучно так что я решил помочь этим придуркам сделать
— Заткнись, Карнейдж, — перебил его пони в белом халате. Очень, очень похожий на предыдущего. Только грива у него была совершенно седая. — Здравствуйте, Торнгрин. Вы, вроде как, специалист по изготовлению красной соли?
Торнгрин не стала раздумывать. Она просто рванулась к двери. Распахнув её, она...
— хе хе а это забавно
...пробежала через кухню к двери. Распахнув её, она...
— Ладно, придёт в норму. Я же пришёл.
...пробежала через кухню к двери. Распахнув её, она...
— Может, ну, эм-м, скажем ей?
...пробежала через кухню к двери. Распахнув её, она...
— холодно. остановите. её.
...замерла посреди кухни.
Она пробегала её уже не в первый раз. Не в первый раз распахивала эту знакомую дверь с царапинами от собственных когтей на ручке.
— Ага, Торнгрин, — с сочувствием заметила высоченная тварь голосом Твиста. — Ты тут навсегда. Как и мы.
— ты же умеешь готовить наркоту хи хи
— Завались, Карнейдж, — бросило то же высокое существо. По-прежнему голосом Твиста. Присев перед Торнгрин, сжавшейся возле двери, он казал: — Мне жаль, что ты сюда попала. Лучше бы тебе было просто умереть. Скажи... Ты запомнила, как готовить соль?
Торнгрин...
...помимо воли вспомнила ве необходимые компоненты и действия...
...кивнула. Она, в конце концов, была агентом Управления. Должным в каждой ситуации находить путь к победе.
— Отлично, — существо, говорящее голосом Твиста, безрадостно ухмыльнулось. — Понимаешь, мы хотим отравить его. Изнутри. И ты — единственная сохранившая разум, кто способен готовить хоть что-то, чем можно передознуться.
Передознуться?.. А и верно. Может, у неё передоз, и она просто...
— Не переживайте, это всего лишь сердечный приступ...
...просто...
— Я всё сделаю, — на автомате сказала она. Пока её мозг — хотя был ли у неё теперь мозг? — вспоминал. Как к ней зашёл белый, которого она приняла за клиента... зря, очень зря. Как она едва-едва, из последних сил, держалась на ногах, ощущая пустоту на месте сердца. Как она в последний раз вдохнула.
И умерла.
Но почему-то она до сих пор жива.
— Всё сделаю, — прошептала она.
— Отлично, — существо с голосом Твиста улыбнулось. — Я бы сказал, что рад...
...как холодно...
— ...но, к моему сожалению, уже давно не могу.