Холодная серость

18. Любопытство

Шар выплюнул сознание Твайлайт в реальность, и она попятилась назад на дрожащих ногах. Мгновением позже она поняла, что стоять больше не в силах, и осела, подкошенная увиденным. Что это было? Как будто сон, но… он казался таким реальным, словно происходил наяву, и она сама была его участницей. Прямо как ее наполненные непонятной тревогой сны, которые она не могла вспомнить, только в этот раз… она все помнила. И она видела прошлое принцесс… или тех, кто пытался казаться ими… В этом не могло быть сомнений.

Твайлайт стало холодно. Что-то щелкнуло в ее сознании, как будто сработал переключатель, разделивший ее жизнь на до и после, и она больше не могла воспринимать мир по-старому. Принцессы… они же… Нет… нет-нет-нет… они не могли так поступить… Однако то, что она увидела… Твайлайт не знала, что этому можно противопоставить, — как бы ее вера в наставниц ни была сильна и нерушима.

Они лгали ей. Лгали им всем! Она свято верила каждому их слову, радовалось каждому мгновению, что они с нею проводили. Считала их идеалом, на который она должна равняться. Она восхищалась ими, в конце концов! И что она теперь узнает? Что они подменили настоящих принцесс! Что все это время они просто играли роль! Что все их слова — пустышки, все их действия — подражание! А она сама — не верная ученица, а обычная дурочка, которую водили за нос!

…Самозванки — кто они такие? Они ведь даже не пони, а существа из совсем другого мира. Пришельцы… Захватчики, враги… Один за другим разрозненные фрагменты в голове стремительно складывались в цельную картину. Самозванки исчезли потому, что отправились на другой материк, который их настоящие подданные давно подмяли под себя, а огромная стена из тумана вокруг Эквестрии нужна была, чтобы скрыть существование врага, что годами готовился к нападению. Нападению, которое возглавят Селестия с Луной!

Но ради чего? Ради чего это все нужно? Если воспоминания правдивы, значит, принцессам претят разрушения — зачем им тогда война? «Может, они были вынуждены вот так исчезнуть, чтобы утихомирить сородичей, которые собрались напасть на Эквестрию?» — зазвучала в сознании надежда, поддерживаемая слабым огоньком веры. Но Твайлайт безжалостно отбросила эту наивную мысль. После того, что принцессы сделали, она никогда больше не подумает о них хорошо. Они этого недостойны! Но они обучили ее всему… Она яростно помотала головой. Нет! Благодарность — вообще любые чувства по отношению к ним! — не должны застилать собой логику.

— Звезды небесные… — прошептала Рейнбоу в шоке, стоя рядом с шаром и по-прежнему не отрывая от него глаз. — Где же тогда настоящие принцессы, если эти — самозванки?.. И как долго они нас обманывали? — она коснулась лба дрожащим копытом, а затем резко повернулась к колдунье: — Твайлайт, как ты?

Та дернулась, услышав свое имя, а затем до нее стал доходить смысл вопроса. Она почувствовала, как в ней распаляется огонь.

— Как я? А ты как думаешь? — в раздражении бросила она, пытаясь совладать с гневом. Она гневалась на принцесс, но Рейнбоу не должна была испытывать это на себе. — Меня предали, — процедила она сквозь зубы.

— …Извини, это был глупый вопрос, — смятенная пегаска подошла к Твайлайт: — Что будем теперь делать?

— Разве не очевидно? — Твайлайт встала и уставилась на шар: — Здесь хранятся воспоминания самозванок. Сломаем его — и все в Эквестрии узнают, кто они такие на самом деле.

Рейнбоу не спешила с ответом, и тогда колдунья посмотрела на нее. Она увидела сомнение в ее глазах.

— Что? — резко спросила она.

— …Мне не очень нравится эта идея, — сказала пегаска, продолжая хмурить брови.

— У тебя есть идея получше? Это единственный возможный вариант. Мы должны рассказать миру правду.

Твайлайт сделала шаг по направлению к шару, но Рейнбоу тут же преградила ей путь.

— Ты чего? — удивленно посмотрела она на пегаску, и тут ее озарило понимание: — Только не говори, что ты собираешься мне помешать…

— Прошу, не делай поспешных решений. Я понимаю, что тебе сейчас не сладко, но не позволяй злобе управлять тобой.

— Это не злоба, — скрипнула зубами колдунья. — Я хочу вернуть настоящих принцесс! Хочу вернуть все на круги своя. Самозванки решили, что могут вечно утаивать от нас правду с помощью вендиго и культистов, ну а мы взяли и раскрыли их. Теперь они должны получить по заслугам!

— Ты не знаешь, что произойдет, если его разбить.

— Я догадываюсь.

— Но не знаешь наверняка. Может, нас с тобой убьет вообще.

— Ты этого не чувствуешь, но зато хорошо чувствую я. Шар буквально распирает от магии. Она просится наружу. Она тут заключена — и давно. Он словно тюрьма для нее. Там их воспоминания — еще больше воспоминаний, скорее всего, чем то, что мы увидели. С нами все будет в порядке. Это не та магия, которая может навредить. А теперь, Рейнбоу, будь добра, отойди.

Пегаска не шелохнулась.

— Еще раз хорошенько подумай о том, что ты собираешься сделать, — пронзила она Твайлайт взглядом.

— Я уже подумала, — помрачнела колдунья. — Что тебе всё не нравится? Ты ведь принцесс заподозрила чуть ли не с самого начала. И оказалась абсолютно права! Почему ты пытаешься отговорить меня, Рейнбоу? Неужели ты их защищать решила?

— Никого я не собираюсь защищать! — возмутилась пегаска. — Принцессам нет прощения, но ты ведешь себя неразумно! Ты представляешь, какой хаос начнется в стране? От правды точно никому не станет лучше! Об этом сначала нужно сказать тем, кому мы можем доверять. Совет…

— Уж точно не совет, — оборвала ее Твайлайт. — Кто знает, сколько в нем сидит культистов. Пойми же ты, это место никто не должен был найти! Самозванки не ожидают того, что я собираюсь сделать. Это расстроит их планы!

— Твайлайт, в твоих словах есть зерно истины, но и ты услышь меня, наконец!

Со стороны лестницы донесся далекий вой вендиго.

— У нас нет времени на споры.

— Твайлайт!

Колдунья проигнорировала ее зов и, устремив взгляд на шар, стала готовить заклинание. Однако внезапное движение перед глазами и резкая вспышка боли в основании рога не дали ей применить магию.

— Ты что делаешь?.. — ошарашенно посмотрела она на пегаску, коснувшись копытом саднящего лба.

— Не позволю! — решительно воскликнула Рейнбоу.

В этот момент Твайлайт по-настоящему разозлилась.

— Как ты не понимаешь, Рейнбоу? Они вторглись в наш мир и извратили его!

— Да прекращай ты со своей шарманкой! Ты не понимаешь, что собираешься сделать!

— Прекрасно понимаю!

— А что если ты ошибаешься?!

Рейнбоу не стала дожидаться ответной реплики Твайлайт и вновь попыталась ударить ее по рогу. Колдунья этого ожидала и успела отпрыгнуть. Она хотела использовать заклинание оцепенения, ее рог уже засветился, однако пегаска снова не позволила ей завершить начатое. Действуя по старой схеме, Рейнбоу врезалась в нее, и они обе упали на пол.

Оказавшись на спине, Твайлайт тут же прикрыла голову передними ногами. Как раз вовремя: по ним посыпались удары, один больнее другого, — целью Рейнбоу был рог. Она попыталась выбраться, заелозив задними ногами по полу, и осознала, что пегаска придавила ее своим весом. Ситуация была почти в точь та же, что в их первую драку. Колдунья понимала, что она слабее физически, чем Рейнбоу, однако проигрывать не собиралась.

Один из ударов все же достиг цели. Острая боль пронзила основание рога, и у Твайлайт непроизвольно брызнули слезы из глаз. Она хныкнула, и удары тут же прекратились.

— Пришла в себя? — спросило голубое пятно перед глазами. — Или тебе надо добавки?

Рейнбоу, поняв все не так, на мгновение ослабила внимание, и Твайлайт этим воспользовалась. Сморгнув слезы, она ударила Рейнбоу передними ногами в живот, отчего та согнулась. Это было подло. Но это сработало. Колдунья спихнула ее с себя и попыталась отползти, однако, едва приподнявшись, снова растянулась по полу, когда Рейнбоу вцепилась ей в заднюю ногу. Лицо пегаски перекосилось от боли, однако она все равно продолжала бороться. Впрочем, перевес уже был на стороне Твайлайт — Рейнбоу упустила свой шанс, поверив рефлекторным слезам.

Колдунья отправила в пегаску заклинание оцепенения, и основание рога отозвалось неприятным покалыванием. Она высвободилась из хватки замершей в полной неподвижности Рейнбоу и, наконец, поднялась на ноги. Тяжело дыша, она направилась к шару с воспоминаниями.

— Твайлайт! Не делай этого! — выкрикнула пегаска.

Колдунья проигнорировала ее голос. Подойдя к своей цели, она одарила ее ненавистным взглядом, вспомнила заклинание подейственней и сделала то, что считала нужным.

Страшный звон заложил уши.

---

Почувствовав подземные судороги, Спайк насторожился. Он перестал дремать и поднял голову. Его глазам открылось небывалое зрелище: в чистом вечернем небе сияли полярные огни, устремляясь во все стороны к горизонту. Это было красиво, но в то же время противоестественно и жутко. Дракон сразу понял, что это недобрый знак.

— Что происходит? — донесся голос Пинки Пай, выглянувшей из окна.

Сильнее всего небо светилось над башнями замка. Источник находился там.

— Ой… — произнесла Пинки внезапно ослабшим голосом.

Она коснулась виска копытом и внезапно потеряла сознание.

---

Когда Твайлайт пронзил мощный поток магии, ее разум на несколько секунд как будто застелил плотный туман, через который не могла пробиться ни одна своя мысль. Вместо этого ее голова оказалась под завязку забита непонятными чужеродными образами.

Ее резко повело в сторону, однако она удержала равновесие. Вдруг она заметила стоящих рядом принцесс и остолбенела, не понимая, настоящие они или нет. На их лицах застыли испуг и изумление.

— Твайлайт? — только и смогла вымолвить Луна.

Надежда умерла. Это были самозванки. Настоящие принцессы, скорее всего, ее никогда и не знали. Прежде, чем колдунья успела выразить накопившуюся злобу, ее глаза застелила темнота.

Пришла в себя она уже в совершенно другом месте. Она поняла это, почувствовав легкий ветерок, легонько треплющий гриву, и свежий вечерний воздух Кантерлота. Вместе с тем, она чувствовала себя как-то странно и совершенно непривычно. Будто с ее глаз спала пелена, и она впервые ощутила мир по-настоящему. Но в голове все еще была каша.

Колдунья попыталась подняться и почувствовала, как кто-то подхватил ее под передние ноги, помогая ей. Более-менее твердо встав на все четыре ноги, она увидела три пары глаз, направленных на нее. Две из них принадлежали принцессам, еще одна — Рейнбоу, уже оправившейся от заклинания. Вчетвером они стояли на балконе одной из самых высоких башен замка.

Сокрушенные лица принцесс напомнили Твайлайт о ее злобе и обиде. Ее мир был разрушен, и она закричала на виновниц:

— Вы врали мне! Всю мою жизнь! — У нее было еще много острых слов и возмущений на языке, однако сейчас она могла выразить лишь малую часть из них.

Принцессы молчали несколько мучительно долгих секунд. Луна отрешенно смотрела не то на город, не то на горизонт, точно не веря тому, что случилось. Наконец, Селестия прервала молчание.

— Твайлайт, это правда, что мы лгали вам, — говорила она осторожно, — и даже тебе, нашей верной ученице.

— Не называйте меня так! — с презрением бросила колдунья. — Я отказываюсь быть вашей ученицей и вообще знать вас!

В глазах Луны промелькнул испуг. Она перестала взирать вдаль и посмотрела на Твайлайт, будто не веря своим ушам. Селестия поджала губы, но затем продолжила:

— Нам стыдно за эту ложь. Но она была во благо.

— Что?! — воскликнула Твайлайт. — Вы ожидаете, что я в это поверю? Даже когда вас раскрыли, вы все равно пытаетесь вывернуться и продолжаете вешать мне лапшу на уши! Вы меня за наивную идиотку держите?

— Твайлайт, послушай, — дрожащим голосом проговорила Луна, — ты, похоже, все не так поняла.

— Конечно! Действительно! Что я не так поняла? Что вы не пытались всеми силами скрыть от нас правду? Культисты? Вендиго? Скажете, вы с ними никак не связаны?

— Связаны, — призналась Селестия после короткого молчания, и затем, вздохнув, говорила: — Правда рано или поздно имеет свойство просачиваться наружу, хотим мы того или нет, и культисты, как ты их называешь, нужны были нам как раз поэтому — чтобы разбираться с такими случаями. Благодаря им, мы находились в тени и при этом у нас были глаза по всей Эквестрии, которые внимательно следили за тем, чтобы правда оставалась неузнанной. Их идеология, их философия — все это появилось благодаря нам, однако они даже не подозревают, что служат нам с сестрой, а не своей высокой цели.

С вендиго почти то же самое. Это наши творения: магические существа, призванные духи, способные выполнять лишь одну цель и почти не умеющие мыслить самостоятельно. Они действуют куда более радикально, нежели культисты, — отбирают память у бедолаги, который решил сунуть нос туда, куда не следовало.

— «Отбирают»? — прервала молчание Рейнбоу. — Не стирают?

— Нет. Вендиго не умеют стирать память.

— Но куда они ее тогда забирают? Неужели… они прятали воспоминания в шаре под землей?

Луна коротко кивнула ей.

— Ну и зачем вы вернулись сюда? — выпалила Твайлайт. — Ваша тайна вырвалась наружу, вы ничего уже не сделаете! Или вы вернулись, чтобы разобраться со мной? Так вперед, делайте свое грязное дело, а я буду смеяться вам в лицо, потому что вы уже ничего и ни от кого больше не утаите!

— Твайлайт, — тихо промолвила Луна, — как подобная мысль могла закрасться тебе в голову? Я не узнаю тебя…

— Вы… Ты всерьез еще удивляешься?!

— Луна, — промолвила Селестия, — это наша вина, что она сейчас так себя ведет — и только.

Луна тяжело вздохнула и грустно посмотрела на колдунью.

— Есть еще одна вещь, скрывать которую больше нет смысла. Твайлайт, ты помнишь чудище из пещеры? Нашу первую встречу?

— Помню. И что с того?

— Нам пришлось забрать у тебя часть воспоминаний. Чудище рассказало тебе то, что ты не должна была знать… Это было ради твоего же блага.

Твайлайт даже не удивилась. Самозванки запустили свои гадкие копыта в ее разум уже при первой встрече!

— Что оно мне рассказало?

— Возможно, ты видела это в своих снах. Но не помнишь их.

Твайлайт словно током ударило. Ей соврали и тут!

— Ты же говорила, что сны — всего лишь игра воображения. Я хорошо это помню! Никакой магии, ты сказала.

— Это тоже была ложь, — сокрушенно прижала уши Луна. — Отмеченные звездами могут видеть утраченные воспоминания в виде снов, причем эти воспоминания даже не всегда принадлежат им. Объяснение этому простое: сосуд с воспоминаниями — сфера, которую ты разбила, — полна… была полна магии, и отмеченные, которые чувствительны к магии…

— Я поняла, — прервала колдунья Луну. — Я не понимаю другого! Почему тогда вы не отняли у меня воспоминания полностью? Почему оставили воспоминания о том, что я что-то нашла?

— Иначе бы у тебя был подозрительный пробел в памяти. Именно тогда, когда ты впервые нас встретила, — ответила Селестия.

— Зачем вы взяли меня в ученицы? К чему был весь этот фарс? — в уголках глаз Твайлайт выступили слезы. Гнев уже не был так силен, как обида.

— Твое неуемное любопытство, — говорила Селестия. — Мы заметили это в тебе при первом же взгляде на тебя. Твою жажду знаний, твое желание самостоятельно докопаться до истины во что бы то ни стало. Поэтому мы решили держать тебя рядом — и нам было спокойно, и ты могла учиться у нас магии. Это не было фарсом, Твайлайт. Ты наша верная ученица и навсегда ею останешься, что бы ты сейчас ни говорила.

— Сестра, лучше не надо…

— Твайлайт, я… — Селестия попыталась что-то сказать, но не успела.

— Не могу поверить! — у колдуньи вырвался истерический смешок. — Даже это вы обернули себе на пользу! Взрастили во мне слепую веру, чтобы я никогда даже не помыслила подумать о вас плохо!..

— Видишь, Луна? Неважно, что мы скажем. Мы две злодейки в ее глазах.

— Потому что мы и есть злодейки, — сказала Луна, помрачнев. Однако затем она посмотрела на Твайлайт, и ее лицо вновь приобрело виноватое выражение: — Когда мы исчезли, это был лишь вопрос времени, когда ты докопаешься до правды. Этого мы всегда и боялись.

У колдуньи задрожали губы. Она попыталась сдержать подступающие слезы, однако этот бой был проигран ею заранее.

— Я до последнего верила… Я… я больше так не могу-у-у!.. — она зарыдала так, как не рыдала никогда в жизни.

Твайлайт осела на полу и закрыла лицо копытами, чтобы никто не видел, как оно перекосилось. Горечь, разрывавшая ее изнутри, казалось, никогда теперь ее не отпустит. Чем она все это заслужила? В чем она провинилась перед звездами, что они уготовили ей такую жестокую судьбу? Предана, предана теми, кто был для нее всем в ее жизни! И как будто этого мало, теперь они насмехаются над нею, пытаются убедить в новой лжи, что придумывают на ходу! Звезды… за что?

Она почувствовала мягкое прикосновение перьев к плечу и отдернула его, охваченная отвращением.

— Не прикасайтесь ко мне! — выкрикнула она, прервав собственные завывания.

— Твайлайт… — послышался тихий голос Луны.

— Не надо, сестра, — так же негромко сказала Селестия.

Никто не осмелился прервать молчание, пока плакала колдунья. Принцессы сначала смотрели на нее смятенно, не зная, как ее успокоить, а затем опустили взгляды в стыде. Спустя какое-то время, со слезами выплеснув из себя часть эмоций, Твайлайт попыталась вытереть мокрое лицо. Ее боль утихла, но ей не стало лучше. Шмыгая носом и похныкивая, она боролась с распирающим комом в горле. Он так и норовил вызвать новые слезы. Она встретилась взглядом с сокрушенной Луной и тут же отвела глаза.

— Твайлайт… — почти шепотом сказала Луна и сделала паузу, как будто ожидая, что на нее посыплются проклятия. Когда их не последовало, она продолжила: — Нам жаль, что все это так внезапно свалилось на тебя.

— Мне плевать, — проговорила колдунья сдавленным голосом. — Не хочу вас видеть. Не хочу вас слышать… Просто замолчите, наконец… Не пытайтесь утешить меня, будто вам до меня есть дело.

Ее уже не волновало, что случится с ней, что случится с миром, даст ли Эквестрия отпор захватчикам, которые скоро нагрянут сюда. Плевать. Пускай кто-нибудь другой теперь думает об этом — с нее хватит! Столько времени, столько стараний и усилий ради того, чтобы узнать, что вся твоя жизнь была ложью…

В воздухе повисла тишина. Даже обычно шумный Кантерлот словно уснул, и как будто застыло само время.

— Так зачем вы вернулись? — неожиданно спросила Рейнбоу с настороженным видом. — Я тоже вам не доверяю, но я не прочь выслушать ваши объяснения.

— …Хочешь, чтобы мы объяснились? — немного удивленно переспросила Селестия. Она неуверенно посмотрела на Луну, и та едва заметно покачала головой. «Хватит с Твайлайт», — прошептали ее губы.

— Я все вижу. Даже сейчас вы секретничаете… совершенно не стесняясь меня… Казалось бы, что теперь скрывать? И все равно… Какие же вы… — колдунья так и не закончила мысль. У нее не хватило сил.

Принцессы снесли и этот ее выпад. В очередной раз они с сожалением посмотрели на колдунью, а затем Селестия сказала:

— Когда на сосуде появилась первая трещина, сработали защитные чары, и мы вернулись из междумирья. Но было слишком поздно. Мы не смогли предотвратить то, что сделала Твайлайт.

— Подождите, — изумленно проговорила Рейнбоу, — я не до конца уложила это в голове…

— Наша попытка переместиться в другой мир закончилась неудачей, — сказала Селестия. — Если бы не Твайлайт, мы бы навеки остались в темнице между одним миром и другим.

— И кого на этот раз вы собирались подменить?

— Никого, — удивленно ответила Луна. — Мы пытались узнать, получится ли у нас построить мост достаточно прочный…

— Постойте-постойте, я не успеваю за вашей мыслью, какой мост? Разве вы не отправлялись на другой континент, где находятся настоящие ваши подданные, которые собираются напасть на Эквестрию?

— Что за бессмыслица и абсурд?

— Я просто пытаюсь соединить одно с другим, найти логику!

Пока Луна непонимающе взирала на пегаску, Селестия сказала:

— Теперь мне все стало понятно. Теперь я вижу, почему Твайлайт на нас так обозлилась.

Нашла лазейку, как перевернуть все в свою пользу, с горечью подумала колдунья и приготовила уши к еще большим потокам лжи.

— Больше ничего не говори, сестра, — Луна выглядела напуганной, и это не было похоже на маску. — Твайлайт лучше не знать. Она не вынесет этого. Лучше пусть ненавидит и проклинает нас до конца жизни. Я готова смириться.

— Нет никакого смысла это утаивать, Луна, — ответила ей Селестия со вздохом. — Чуть позже она все равно все поймет сама. Воспоминания вырвались наружу. Просто еще не уложились в ее голове.

Твайлайт вновь начинала гневаться. О чем они говорят? Что опять надеются от нее скрыть?

— Что мне «лучше не знать»? — она попыталась повысить голос, но вышло жалко. Она вытерла глаза в очередной раз и уставилась на самозванок исподлобья. Те, услышав вопрос, смотрели на колдунью в безмолвии секунду-две, затем переглянулись.

— Сестра, я не смогу… — промолвила Луна.

Селестия положила крыло ей на плечо:

— Я это сделаю.

Она подошла к Твайлайт и села перед ней. У колдуньи возникло острое желание отодвинуться как можно дальше, но она не нашла в себе сил шевельнуться и лишь перевела взгляд на белокаменные перила, чтобы не видеть аликорна, все еще пытающегося изображать ее наставницу.

— Твайлайт, я не знаю, как это лучше сказать… потому скажу как есть. Пойми, нет никакого врага.

— Как нет? А кто тогда сидит передо мной? — процедила Твайлайт сквозь зубы, продолжая игнорировать Селестию взглядом.

— Твоя любимая наставница. Самозванка, взявшая себе чужое имя. Кем бы ты меня ни считала, обе моих ипостаси — настоящие.

— Одно исключает другое. Здесь не может быть знака равенства.

— Верное утверждение. Сказала бы я, однако ты не учла некоторые вводные.

Твайлайт почувствовала, как ей сдавливает горло.

— Не напоминай мне об уроках логики.

— Прости… Я не… Дражайшая праматерь… — Селестия помолчала с мгновение, а затем сказала тихо: — Твайлайт, пожалуйста, посмотри мне в глаза.

— Зачем? Я же сказала, что не хочу вас больше видеть.

— Считай это последней моей просьбой. Потом можешь навсегда выкинуть меня из своей жизни.

Колдунья поджала губы. Несколько секунд она не решалась, но затем все же посмотрела самозванке в глаза. И увидела в них многовековую боль. Боль, по сравнению с которой предательство было всего лишь неприятным обстоятельством. И тогда с губ Селестии слетели жуткие слова:

— Правда в том, что ни среди нас четверых, ни на всем остальном свете нет ни одного настоящего пони. Все они давным-давно сбежали в другой мир. Из-за ваших предков.

Гнев в сердце Твайлайт стих, и вместо него ее охватило страшное осознание.

— Л-ложь… — только и смогла вымолвить она в последней попытке защититься.

— Мне больно это говорить, Твайлайт, но такова правда. Ее мы скрывали ото всех. Нет никакого врага, кроме нас самих.

Колдунья перестала дышать на несколько секунд. Она отказывалась верить словам Селестии, но понимала, что та говорит правду и только правду. И все, что она говорила до этого — в этом не было ни капли лжи. Воспоминания, которые вырвались из сферы, стали складываться в цельную картину. Настоящую картину, а не ту, что она нарисовала себе.

— Если мы не пони… тогда кто мы? — проронила она, едва дыша, едва шевеля губами.

— Мы оборотни.

Твайлайт долго взирала на Селестию в молчании, прежде чем найти в себе силы вымолвить:

— Какие еще оборотни?

— Мы способны перевоплощаться в того, в кого захотим. Принимать чужой облик. На самом деле долгое время у нас не было имени. Были прозвища, данные другими народами, но называть нас оборотнями мы с Луной решили после того, как увидели в новой Эквестрии наших дальних родственников.

— Н-новая Эквестрия?

— Так мы называем мир, где ныне живут настоящие пони.

Колдунья была так глубоко поражена услышанным, что окончательно потеряла дар речи.

— Вы шутите? — воскликнула потрясенная Рейнбоу. — Вы не можете говорить об этом всерьез!

— Мы серьезны, — сказала ей Луна.

— Но зачем? Ради чего оборотни стали пони? Зачем им было становиться кем-то другим? Нет, мне все больше кажется, что вы пудрите нам мозги!

— Это тяжело принять, я понимаю, — говорила Луна, — но мы не обманываем вас. Скоро каждый житель страны узнает, кто мы все на самом деле. Нет никакого смысла лгать вам двоим.

— Это долгий рассказ, и мне придется начать издалека, чтобы ответить на все ваши вопросы, — промолвила Селестия. Она виновато посмотрела на колдунью и почему-то сказала: — Прости, Твайлайт, — а затем начала свой рассказ:

— Когда-то давно, еще будучи совсем маленькими, мы с сестрой так же, как и вы, ведомые любопытством, узнали от эквестрийцев о дружбе и любви. Мы долго наблюдали за ними, видели красоту их уз, и нам хотелось, чтобы у нас, оборотней, однажды было так же. Однако нашей натуре претили какие-либо чувства. Звезды создали нас, чтобы разрушать, и с этой задачей мы справлялись прекрасно. Мы были полной противоположностью тем добрейшим существам, которыми мы с сестрой восхищались.

Долгие века мы пытались вас переучить. Несколько раз мы отстраивали разрушенный мир заново, однако, в конце концов, результат всегда был один, и в вас рано или поздно просыпался инстинкт.

— Мы это видели в той сфере… — заметила Рейнбоу негромко.

— Сосуд показал вам лишь маленькую часть того, чем владел.

— Маленькую часть… — прошептала Твайлайт деревянными губами и снова притихла.

— Мы доказали, что можем создавать, — продолжала Селестия, — мы смогли создать язык на основе эквестрийского. Даже научились говорить, используя не только мысли, но и голосовые связки. Мы все больше походили на тех, на кого мы с сестрой всегда ориентировались. Внешне. Но не внутренне.

В какой-то момент мы все приняли облики изгнанных пони. Мы с сестрой думали, что эта мера поможет вам лучше понять их сущность. Не все оказались этому рады. Некоторые оборотни в знак протеста принимали свои истинные формы и тем самым подстрекали других.

Тогда наше с сестрой терпение лопнуло. Мы решили, что раз вы не хотите по-хорошему, значит, и нам пора принять серьезные меры. Мы создали магический механизм, который принудительно превращал несогласных обратно в пони. Нас уже не волновало, что вы о нас подумаете. Мы были намерены довести наше дело до конца. Такие механизмы покрыли большую часть страны.

— Осколки звезд… — пролепетала Твайлайт.

Селестия легонько кивнула и рассказывала дальше:

— Именно в то время нам на помощь пришла мама…

— Кто она? — прервала ее Рейнбоу.

— Старейшая из звезд. Праматерь всего живого. Благодаря ей появился этот мир, — объяснила Луна. — Пожалуйста, продолжай, сестра.

— …Когда к нам пришла мама, она пообещала помочь, как однажды помогла эквестрийцам бежать в другой мир. Мы с сестрой долго раздумывали, что мы можем попросить, как нам разорвать порочный круг. И однажды мы поняли.

Не можешь изменить сущность своего народа — заставь его позабыть, кто он. Этого мы попросили у мамы. Однако она была стара, и силы ее были ограничены, несмотря на все ее прежнее могущество. Она уже была дряхлой, когда мы только появились на свет… Так или иначе, в том огромном сосуде она спрятала все ваши воспоминания. Она же обучила нас разной магии, а так же даровала народу «отмеченных».

— Если у вас не отбирали воспоминания, — тогда каким образом они оказались в сфере?

— Мы называем это коллективными воспоминаниями. Раньше у нас не было «я». Было только «мы». И хотя мы с сестрой отличались, мы все равно были частью общего. Мысли и мысленные образы, эмоции — так мы раньше общались между собой. И какие-то наши воспоминания остались в сознаниях ваших предков, о чем они даже не подозревали.

— Я поняла… я знаю одну пони, которая сохранила это умение… в какой-то мере, — ошарашенно промолвила Рейнбоу. — Что было после?

— После мы продолжили строить Эквестрию как ни в чем не бывало. Перед глазами у нас был пример из другого мира. Но даже несмотря на то, что вы забыли, кем являетесь, вы все еще не понимали того, чему мы пытались вас научить. Как бы мы ни старались показать вам, что такое дружба и любовь, вы отвергали их подсознательно. Ныне в нашем обществе правит равноценный обмен. Неслыханно, чтобы один оборотень оказал другому бескорыстную услугу. Даже если кто-то из вас и делает доброту, то делает он ее машинально, не понимая сути, — как хорошо заученное движение.

— Я помню, как вы пытались меня учить… — проронила Твайлайт. — Я еще думала, что это за странные уроки…

— К сожалению, у нас с тобой тоже ничего не вышло, — ответила ей Луна.

— Но даже так это был большой прогресс для оборотней, — рассказывала Селестия. — До нашей с сестрой мечты было копытом подать. Мы думали, что готовы жить с настоящими эквестрийцами — оставалось лишь найти способ переместить к ним наш народ. Последний век мы постоянно экспериментировали с порталами, однако у нас так и не получилось построить мост между мирами. Лишь хрупкую переправу, которая не держится и пяти минут. Однажды наш эксперимент так и вовсе чуть не уничтожил Кантерлот, а в последний раз мы оказались заперты в междумирье.

— Мы хотели поговорить с настоящими принцессами. Быть может, они бы согласились нас принять, — с грустным видом молвила Луна, — но боюсь, теперь в этом уже нет смысла.

— И вы никого не подменяли… — тихо сказала Рейнбоу, пустыми глазами глядя на Твайлайт.

— Мы бы никогда на такое не решились. Это подло и низко.

Повисла тяжелая тишина. Никто ничего не говорил, никто даже не шевелился.

— Что же нам теперь делать? — спросила Рейнбоу Дэш, дрожа.

— …Ничего, — ответила Луна. — Мы обречены.

— Как же так? Вы же принцессы! Сделайте что-нибудь!

— Мы не всемогущи, — ответила Селестия, — но даже так, мы перепробовали все, что можно. И снова потерпели крах.

— Я не верю, что нет способа все исправить!

Твайлайт всхлипнула. Из ее глаз побежали новые слезы.

— Я думала… я… Я все разрушила!

В этот момент вечернее солнце заслонила огромная тень, и резкий порыв ветра обдал колдунью со спины. Она обернулась.

— Здравствуй, Спайк, — на удивление буднично сказала Луна. — Тебя обеспокоили огни в небе?

Он не ответил ей и даже не посмотрел в ее сторону. Вместо этого он протянул Твайлайт раскрытую лапу, предлагая в нее запрыгнуть:

— Полетели отсюда.

Колдунья, увидев возможность сбежать, не раздумывала ни мгновенья.

— Твайлайт, постой! — воскликнула Селестия, бросившись за нею, но было уже поздно.

Они улетели.