Холодная серость

37. Неудачницы

Снова и снова Твайлайт пыталась заставить рог загореться, направляя в него магию. Это был самый первый шаг, с чего начиналось любое заклинание, и раньше это получалось почти интуитивно — все равно, что моргнуть, — но теперь… Теперь внутренняя связь была словно обрублена. Не получалось даже самое элементарное заклинание, будто она никогда и не умела колдовать, была пустышкой, как подавляющее большинство единорогов. Даже тупая боль в голове исчезла — рог, похоже, окончательно потерял чувствительность. От безысходности Твайлайт попробовала колдовать как оборотень, но и тут ее ждало разочарование.

Ее умение творить заклинания было утрачено навсегда. Ужас от осознания этого только сейчас стал доходить до нее. То, что она сначала восприняла спокойно, как что-то… понятное, логичное — таким уже не казалось. Наверно, ей стоило радоваться, что она вообще осталась жива, но какой в том смысл, если она теперь неполноценна? Смысл ее жизни, ее стремления в познании магии — все это перечеркнуто огромным красным крестом. Но что можно поделать? Верно, ничего. Только смириться. И утешать себя тем, что поступила правильно…

Не королевский маг, не колдунья. Теперь она… кто? Твайлайт посмотрела в затянутое тучами небо, не зная, как ответить на свой вопрос. На глазах собрались слезы, однако она держала чувства в себе. Она не хотела, чтобы Спайк видел ее печали, пусть и понимала, что это глупо. Она лишь коснулась передними копытами его большого крыла, и он, точно поняв все без слов, спрятал Твайлайт от созданного ею мира.

Кантерлот затих навсегда, его величественный силуэт исчез с гор. Вдалеке виднелись колючие развалины Понивилля. Ни одного оборотня не было заметно в округе. Ветер гулял по пустоши, завывая и поднимая в воздух вихри серого песка. Твайлайт подумала, что они со Спайком будто остались совершенно одни в мире, но эта мысль ее не пугала, а даже немного радовала. По крайней мере, никто не будет ненавидеть ее. Никто, кроме нее самой.

Твайлайт вытерла слезы и тихо выдохнула. Все еще пряча лицо от дракона, она промолвила:

— Спайк, ты злишься на меня?

— С чего ты так решила?

— Ты нашел мир, в котором мог бы жить, но я отобрала его у тебя, — проговорила она.

— Мой мир — это ты и Глейс. Пока вы обе со мной, меня не волнует, что творится вокруг. Не ищи в чем бы еще обвинить себя. Это дурная привычка. Ты не виновата и в половине того, о чем думаешь.

Может, дракон был и прав. Твайлайт уже проходила через это, выслушивала его. Но если раньше еще можно было что-то изменить, то теперь надежда умерла окончательно. А затем медленно умрут и все пони. Не в прямом смысле, но прежней ее, прежних Флаттершай и Рейнбоу уже не будет существовать. Твайлайт начинала сомневаться в необходимости своей жертвы. Чего ради? Чтобы оттянуть неминуемое? Кто из понивилльцев поблагодарит ее за спасение, оставшись в этом мире?

Ее мысли вдруг прервали шаркающие шаги, послышавшиеся неподалеку. Они прошли еще немного вперед, затем остановились, и в гробовой тишине раздался требовательный и злобный зов:

— Твайлайт Спаркл!

Твайлайт неуверенно выглянула, а затем и полностью вылезла из своего укрытия. Завидев изменившуюся Рейнбоу Дэш, она почувствовала, как слезы, которые, казалось, удалось сдержать, снова рвутся наружу. У нее задрожали губы, она лишь смогла жалобно вымолвить, едва держа себя в копытах:

— Рейнбоу…

Рейнбоу молча буравила колдунью взглядом, еле стоя на ногах. Много слов крутилось на языке, и все они были о том, как она ее ненавидит. Сил оставалось мало, но она точно знала, что их хватит, чтобы сделать то, что она хочет.

— П-прости, — плаксиво пролепетала Твайлайт.

Рейнбоу было таким не пронять. Извинения уже ничего не изменят, да и запоздали они давным-давно. Впрочем, и то, за чем она пришла, тоже не имело особого смысла. Но, по крайней мере, она утолит свой гнев. Хотя бы так. Хотя бы так…

— Затолкни свои слова себе поглубже в глотку, — прошипела Рейнбоу, скрипнув зубами. — Мне не нужны твои извинения… Ничего от тебя не нужно. От тебя одни только беды…

Она обвела копытом серые просторы и язвительно усмехнулась.

— Это ты, Твайлайт… осмотрись хорошенько — твоих копыт дело… ты все сломала. Жалею о дне, когда встретила тебя. Надо было выпнуть тебя из дома. И все было бы хорошо… с миром все было бы в порядке. Каждый миг я ругаю себя за то, что этого не сделала. И буду ругать себя до скончания дней. Вот уж спасибо тебе!

Твайлайт безмолвно смотрела на нее со слезами на глазах, то ли не в силах, то ли боясь что-либо сказать.

— Правильно, смотри на меня, Спаркл. Внимательно смотри, не отводи взгляд, — ядовито проговорила Рейнбоу. — Задумывалась ли ты хоть на секунду о последствиях, которые принесет твое решение? Не-ет, ты слепо поверила в собственные выдумки… Ты даже не прислушалась ко мне. Мы тогда еще ничего не понимали, даже после увиденных воспоминаний… но ты решила, что умнее всех, и моментально сделала выводы. А ведь там еще оставалась целая куча бумаг, которые мы не успели изучить…

— В-вендиго. Нас могли догнать вендиго, нужно было что-то решать… — слабо возразила Твайлайт. — И увиденное казалось таким реальным… Разве тебе не показалось?

Кровь Рейнбоу забурлила от негодования.

— Ты еще будешь оправдываться? — ударила она копытом по сухой земле. — После всего?! Как у тебя вообще хватает наглости открывать рот? Совсем совести нет? Вендиго, блин… и что? Лучше бы они нас настигли! Я не оправдываю принцесс и их методы — да они немногим лучше тебя, — но я могу понять, почему они скрывали правду. И я бы поступила так же!

— …М-мне жаль, — проронила Твайлайт и потупилась.

— Не отводи взгляд, я сказала.

Когда колдунья подняла измученные глаза, Рейнбоу продолжила:

— Я, Эпплблум и еще миллионы загубленных жизней — и это ведь еще не конец. Ты можешь представить себе эту цифру? Представить масштаб? Я вот не могу. У меня в голове не укладывается, как одна маленькая пони могла так испоганить мир!

Твайлайт молчала, ее глаза слезились, но она отчаянно сдерживала себя.

— И ты даже не заболела! — воскликнула Рейнбоу. — Главная виновница всего, и ни малейшего признака одержимости! Где справедливость? Вечно тебя что-то оберегает: то принцессы от праведного гнева пони, то удача, то что-нибудь еще… — Она резко мотнула головой. — Но ничего… рано или поздно это и тебя достанет, можешь не сомневаться. Жаль только я этого уже не увижу. Когда ты на собственной шкуре прочувствуешь, каково это, медленно терять контроль над собой…

— Рейнбоу, я…

— Замолкни! — выкрикнула Рейнбоу. — Ненавижу тебя! Ненавижу! Всем сердцем презираю!

Она плевалась желчью, но лучше ей не становилось. Она думала, что выскажет все, что долго копилось на душе, и хотя бы почувствует облегчение перед  превращением. Нет же, только больше разозлилась! Слова не могли выразить, как сильно она ненавидела колдунью. Но… могли выразить копыта. Когда она это осознала, копыта не просто зачесались — они зазудели от желания поскорее пустить их в ход.

— Хватит с меня, — выплюнула Рейнбоу и пошагала Твайлайт навстречу. Ее движения сделались быстрее, увереннее — гнев придавал ей сил.

Однако сделать больше, чем три шага, ей не позволил большой колючий хвост, опустившийся перед ней.

— Не мешай. У меня не к тебе дело, — бросила Рейнбоу мрачный взгляд на дракона.

— Теперь ты внимательно посмотри на меня. — Спайк выпрямился и приподнял переднюю лапу, показывая острые когти. — Мне достаточно одного движения, чтобы лишить тебя жизни.

Рейнбоу вскипела внутри, понимая, что между ней и Твайлайт возникла непреодолимая преграда. Дракон не блефовал, ему ничего не стоило претворить угрозу в реальность.

Прошла минута в напряженной тишине. Ни один из них не шевельнулся.

— Так и будешь трусливо прятаться за ним? — выкрикнула Рейнбоу, не в силах больше ждать. — Все еще боишься принять на себя ответственность, а? Звезды, да ты совсем не изменилась!

— Ты даже не подозреваешь, как глубоко ошибаешься, — вмешался дракон. — Ты не была с ней весь этот год. Ты не знаешь, что она испытывала.

— О да? Будешь ее защищать? Ну давай, расскажи мне, как она изменилась! Расскажи, как она страдала! Я с интересом послушаю — да только все равно не поверю!

— Я не собираюсь ничего тебе доказывать, — отрезал Спайк почти равнодушно.

— Правильно, потому что ничего, кроме комплекса вины, в ее голове не прибавилось. Она все та же дура!

— Ты знаешь, мое терпение тоже не бесконечно. Твайлайт сейчас не в том состоянии, чтобы отвечать на твои оскорбления. Но могу ответить я — и вовсе не словом. Следи за языком, — произнес дракон холодным рычащим голосом.

— А я тебе так скажу: не лезь не в свое дело, — прошипела Рейнбоу. — У меня к тебе никаких претензий нет.

— Я сам решу, куда лезть, — голос дракона будто стал еще ниже.

— Спайк… — вдруг слабо позвала Твайлайт. — Прошу, не надо…

Во взгляде дракона отразился вопрос.

— Не нужно вмешиваться в это, — проговорила она. — Ты прав, иногда я взваливаю на себя слишком много вины… но не в этом случае. Моя вина перед Рейнбоу неискупима. Я обрекла ее на эту болезнь. Она имеет полное право судить меня.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — ровным голосом спросил Спайк.

— …Да, — не сразу ответила Твайлайт. Слезы на ее глазах высохли, и в них появилась какая-никакая решимость. — Лучше помоги принцессам или жителям, я не знаю… От этого будет больше толку, чем оставаться со мной.

В драконьих поединках не допускалось чужого вмешательства. Стыд, позор и порицание тому, кто посмеет нарушить честную дуэль. Однако Спайк никогда не был большим приверженцем правил.

— Ты уверена? — серьезно переспросил он.

— Так надо, — твердо посмотрела на него Твайлайт.

Ему ничего не стоило ослушаться ее. Поступить по-своему, проигнорировать ее решение. Он был сильнее, в конце концов, а у драконов только сила и ценилась. Однако именно по той причине, что он не был обычным драконом, и сила для него стояла далеко не на первом месте, он послушал Твайлайт. Потому что уважал ее и уважал ее выбор. Он не мог препятствовать, потому что знал и понимал ее боль.

— Постарайся сделать так, чтобы я не пожалел об этом, — изрек Спайк.

Дракон ушел, оставив кобыл одних, пусть это противоречило его желаниям и его опасениям. Он не знал, чем все кончится для колдуньи. Все могло закончиться самым ужасным образом, и это пугало его. Но он не сделает лучше, если останется. Твайлайт не его зверушка. Она не станет счастливее, если он отнимет у нее возможность искупить вину. Он будет наблюдать издалека… и надеяться на лучшее. Как бы глупо это ни звучало, но за свою жизнь он понял, что никогда нельзя терять надежды, — даже если кажется, что все потеряно.

Оставшись вдвоем, Рейнбоу и Твайлайт безмолвно взирали друга некоторое время.

— Я понимаю, что мне ничего тебе не доказать, — нарушила тишину Твайлайт, опустив голову. — Но мне правда очень, очень…

— Ты все еще пытаешься оправдаться? — оборвала ее Рейнбоу. — Думаешь, я пришла, чтобы лясы с тобой точить? Выслушивать тебя? Разбираться? Нет, Твайлайт, это время тобой давно упущено.

Колдунья тихонько вздохнула.

— Я вся в твоей власти, — промолвила она.

— Только не изображай смирение, бесишь, — бросила Рейнбоу, начав ходить вокруг колдуньи.

— Я пыталась понять… я думала, что иду по правильному пути. Звезды небесные, я не думала, что все так быстро закончится!

— Что ты там лепечешь?

— Дружба, Рейнбоу, — подняла Твайлайт грустные глаза. — Я пыталась понять дружбу изо всех сил…

Рейнбоу презрительно фыркнула.

— Опять ты про эту чушь заладила. Самой не надоело? Оглянись! Не помогла твоя дружба! Потому что это глупая выдумка, сказка даже не для маленьких жеребят, а для не понять кого!

— Ты права, — тяжело вздохнула Твайлайт. — Похоже, нам действительно не дано ее постичь. Не в этом цикле. И все же я хочу верить, что чему-то она меня научила. Я чувствую себя другой, хотя смутно смогу описать, что под этим подразумеваю… меня действительно волнуют многие вещи и… существа. Ты, Спайк, Флаттершай и все остальные, моя семья… Раньше ничего, кроме себя любимой, меня не волновало. Быть может, это ничтожный шажок в масштабах нашей истории… но ведь с чего-то нужно начинать, верно?

Сказав это, измученная Твайлайт изогнула губы в слабой-преслабой улыбке. Внутри Рейнбоу от ее вида моментально вспыхнул огонь. Да как это ничтожество смеет улыбаться, стоя на костях их мира?! Она возненавидела колдунью так сильно, что внутренности загорелись белым пламенем. Копыта закололо, и она недолго думая бросилась на нее:

— Я убью тебя! — в ярости прорычала она.

Первый удар, пришедшийся в скулу, Твайлайт выдержала стойко. Рейнбоу замерла на несколько мгновений, засомневавшись в том, что она делает, и увидела глубоко растерянное лицо: приложив копыто к месту удара, колдунья выглядела так, словно выдуманная ею реальность затрещала по швам. Возжелав разрушить ее розовый мирок полностью, Рейнбоу кинулась в новую атаку.

Она нанесла ей еще три последовательных удара, даже не смотря, куда бьет. Это было и неважно. Каждое соприкосновение с телом колдуньи было как бальзам на душу. Тот самый бальзам, которого ей так не хватало. Она быстро стала от него зависимой. Долго копившийся гнев рвался наружу. Еще один быстрый удар по лицу. Твайлайт пошатнулась, но устояла.

— Что, даже уворачиваться не собираешься?! — разъяренно кричала Рейнбоу, и ее голос отдавался эхом в окружающей пустоте. — Использовать магию? Отвечать мне? Не будешь стоять за свою дурацкую дружбу? Доказывать мне, что я не права, наконец?

— Я тебя не ударю… — с трудом проговорила Твайлайт. — Знаешь что… убей меня, если хочешь. Это будет справедливо после того, сколько бед я принесла тебе и другим. Но я тебя не ударю. Не ударю… — повторила она словно в прострации.

— Ты отвратительна… — процедила Рейнбоу. — Твое смирение отвратительно!

— Это не смирение…

Твайлайт посмела посмотреть ей в глаза, и на Рейнбоу накатила новая волна невыносимой ярости. Она неистово колотила колдунью, получая при этом не что иное, как настоящее удовольствие. Она не ожидала от себя такого, но останавливаться не собиралась. Равно как не собиралась отступать от своего и колдунья, стоя, будто манекен, и стоически принимая один за другим удары.

Когда Рейнбоу все же сделала паузу, чтобы восстановить дыхание и силы, Твайлайт вымолвила, терпя боль:

— Это не смирение…

— Тогда что, а? Дружба твоя?

— …Ответственность.

Рейнбоу рассмеялась ей в лицо, а затем выплюнула:

— От кого я слышу! Тебе должно быть стыдно произносить это слово!

— Ответственностью легко пренебречь, когда ты не думаешь о других…

— Че ты там промямлила?

Подул протяжный ветер, всколыхнув их гривы. Твайлайт, шатаясь, проговорила печально:

— Мои слова все равно пусты для тебя.

Верно подмечено, подумала Рейнбоу и бросилась в очередную атаку. Она наносила удары один сильнее другого, не жалея ни Твайлайт, ни себя. Лицо, грудь, бок, живот. Колдунья пятилась, стонала и шипела от боли, у нее сбивалось дыхание, она кашляла, однако ничто не могло сбить ее с ног, как будто она продолжала твердо стоять на своем. И гнев Рейнбоу тоже не утихал. Копыта страшно зудели, однако удары уже не приносили облегчения — она сыпала ими в слепой и бездумной ярости.

Остановившись снова для короткой передышки, Рейнбоу воскликнула в искреннем непонимании:

— Сколько еще ты собираешься так стоять?! Отвечай! Почему ты продолжаешь это делать? Почему под землей ты так яростно защищала ложь, которую себе придумала, а сейчас даже не пытаешься увернуться? Почему, Твайлайт?!

Колдунья посмотрела на нее затуманенным взглядом. С уголка губ побежала черная струйка крови. Она попыталась вытереть ее слабым движением, но только размазала по подбородку.

— Потому что дружбу копытами не вобьешь, — произнесла она.

— Ты опять про свое… Звезды, как же ты меня бесишь!

С этими словами Рейнбоу резко развернулась и изо всех сил лягнула Твайлайт обеими ногами. Удар отбросил ее на три метра, она кувыркнулась и растянулась на земле, лежа лицом в песок.

— Поднимайся! — тут же выкрикнула Рейнбоу, чувствуя, как в висках стучит кровь. — Я еще не закончила!

В ответ донесся лишь вой ветра, сдувавший пыль с серых равнин. Твайлайт оставалась неподвижной.

— Поднимайся, кому говорю! — притопнула Рейнбоу копытом. — Чего развалилась?

Однако крики не действовали. Твайлайт больше не шевелилась. Рейнбоу тупо глядела на нее, а затем что-то как будто резко переменилось в ее сознании. Гнев погас, оставив после себя выжженную пустоту внутри. Она медленно и с опаской подошла к неподвижной колдунье.

— Твайлайт? — позвала она и ткнула ее копытом в плечо, но та не подала признаков жизни.

Ноги больше не держали Рейнбоу. Она осела, но поняв, что и сидеть тяжело, упала на спину без сил. В высоте нависало безмолвное, покрытое тучами небо. Долгое время она смотрела на него без мыслей, без чувств, словно слившись с окружающей действительностью, став камнями и песком, пока ее не поразило ужасное осознание — она оборвала чужую жизнь. И нельзя было прикрыться инстинктами, нет, это шло от нее самой, это было ее желанием — может быть, всего на секунду, но она всерьез подумала об этом…

Но и что она получила? Осталась только пустота внутри да раздирающая сердце невыносимая печаль. Неважно, что она еще дышит и управляет собой. Ее жизнь только что тоже закончилась. Догорела, вспыхнув в конце. И ничего больше не имело смысла. Ничего.

— …Как же низко я пала.

Твайлайт вдруг зашлась кашлем. Взбудораженная и смятенная Рейнбоу тяжело приподнялась, уперлась передними ногами в землю и замерла, уставившись на колдунью. Та, прокашлявшись, тоже с трудом приподнялась и сначала поглядела в одну сторону, потом, медленно повернув голову, — в другую; наконец, она обернулась к Рейнбоу, и стало видно ее побитое лицо с синяками на скуле и виске, разбитой нижней губой и черным кровоподтеком на подбородке. Рейнбоу стало больно и совестно от того, что она сотворила с колдуньей. Несколько секунд они безмолвно и неподвижно взирали друг на друга.

— Проклятье… — нарушила Рейнбоу тишину. — Я уже решила, что ты копыта отбросила.

Чувствуя, что телу становится тяжело, она снова опустилась на спину и уставилась в неподвижное небо. Твайлайт жива… Рейнбоу даже не знала, как на это реагировать, особенно когда совсем недавно она собиралась если не убить ее, то точно избить до полусмерти. У нее были противоречивые чувства, однако она не хотела думать о них. В конечном счете… какая теперь разница.

Твайлайт завозилась, шурша одеждой и постанывая от боли. Рейнбоу не видела, чем та занята (да и все равно ей было) и продолжала смотреть в небо, выискивая в нем ответы. К чему был пройденный ими путь? Какой в этом всем был смысл? Неужели все так и закончится — ничем? Ответов не было. Она понимала, что это занятие бесполезно, но все равно продолжала вглядываться в тучи, как будто от этого ей должно было открыться нечто новое. Однако затем ее прервала Твайлайт, которая неожиданно легла рядом.

— Я побуду тут… если ты не против, — слабым голосом вымолвила она, со второй попытки перевернувшись на спину.

Рейнбоу промолчала. Спустя, наверно, вечность она все же заговорила, но уже совсем о другом:

— Как тихо стало в мире… Как будто в начале времен.

Теперь уже промолчала Твайлайт.

— Теперь я понимаю, что чувствовали принцессы, — продолжала Рейнбоу. — Пустота. Абсолютная пустота и тишина, и ничего с этим нельзя поделать. Это не жизнь… это даже не бренное существование, это что-то хуже. И все равно, принцессы находили в себе силы дальше... быть. Много, много раз. Я могу только восхититься их силе духа. И ведь, в конце концов, им удалось построить общество, которое они хотели. Почти удалось…

Рейнбоу с великим трудом приподняла свою переднюю ногу и увидела, что та стала черной как уголь. Не в силах ее больше удержать, она позволила ей упасть на землю и отрешенно выдохнула. Она уже не испугалась и почти ничего не почувствовала. Ее часы были сочтены.

— Я не хотела этого… — прошептала Твайлайт.

— Я это слышала, — безразлично ответила Рейнбоу.

— На моем месте должна была находиться ты, — говорила колдунья сдавленным голосом. — С самого начала. Ты куда лучше справлялась с этой ролью, чем я. Единственное, чего тебе не хватало, — это магии. В остальном же ты была лучше меня, ты смотрела на вещи гораздо шире, чем я! А я была выдернута из четырех стен… Что может знать о мире пони, не выходящая из дома? Почему именно меня судьба выбрала для этого пути? Я не понимаю… но я все испортила. Я с самого начала не подходила…

Твайлайт вздохнула со всхлипом. Рейнбоу фыркнула:

— Ты серьезно? Я?

— …

— Да пофиг…

— Хотела бы я закрыть глаза, а потом проснуться у себя дома и понять, что это был всего лишь кошмар. Длинный мучительный кошмар…

— Не ты одна.

— Почему ты не добила меня? — внезапно спросила Твайлайт. — Я думала, ты…

— Я решила, что и ты так померла. Сказала же.

— Знаешь, я правда была готова… умереть.

— Нетушки, это слишком легкая судьба для тебя, — равнодушно сказала Рейнбоу. — Даже лучше, что вышло именно так. Живи с тем, что натворила. Если в этом мире еще можно жить…

— Ты ненавидишь меня, — с грустью произнесла Твайлайт, как будто не верила в это.

— Ты не оставила мне другого выбора. Но знаешь, сейчас это уже не имеет значения. Мне плевать и на тебя, и все, что произошло между нами. Все равно скоро… ай, проклятье, а ведь и забвенья мне не видать. — Рейнбоу повернула голову к колдунье: — Эй, я знаю, что крепко набила тебе морду, но если ты реально хочешь помочь, как говоришь, сделай так, чтобы я все забыла… или хотя бы не думала обо всем этом. Уверена, в твоем арсенале что-нибудь найдется.

Глаза Твайлайт сделались как две стекляшки.

— Я больше не могу колдовать, — проговорила она, едва шевеля губами.

— Не можешь? — если бы у Рейнбоу оставались силы, она бы явнее выразила свое удивление.

— Откусила больший кусок, чем могла проглотить, — расплывчато ответила колдунья.

— …Бесполезная, — заключила Рейнбоу после небольшой паузы.

Даже ветер вдалеке уже перестал выть. Звон в ушах от повисшей тишины сводил с ума. Он был даже страшнее чем тысячи одновременно кричащих и молящих о помощи голосов.

— Не так я представляла свое будущее, — промолвила Рейнбоу, а затем вздохнула: — А впрочем, так было всегда. Правда, я не думала, что все может обернуться настолько плохо.

Твайлайт повернула голову с вопросом в глазах.

— Хочешь послушать? — слабо усмехнулась Рейнбоу. — Я же тебе рассказывала. Хотя какая разница… Все началось еще в детстве. Не помню, рассказывала ли я тебе, но отец у меня был вондерболтом, мать — большой фанаткой этих самых вондерболтов, так что не было ничего удивительного в том, что родители хотели сделать из меня летунью. Я и сама была не против, и поэтому усердно тренировалась.

Но потом… потом появилась ты. Все эти новости, газеты… ты знаешь. Ты вдохновила меня, как не удалось вдохновить меня родителям. Постепенно тренировки отошли на второй план, я все больше времени уделяла магии и звездам, и это не могло не остаться незамеченным родителями. Я уже была подростком, когда у меня с ними случился… разлад, мягко говоря. Я не злюсь на них, но я в каком-то смысле предала их мечту, потому что они реально старались для меня… Это была моя первая неудача.

Рейнбоу протяжно вздохнула, а затем, все так же смотря в небо, продолжала:

— Потом началось мое обучение в университете, и все было хорошо. Мне по-настоящему нравилось то, чем я занимаюсь, и я ничуть не жалела, что пошла по этому пути. Но затем… случилось то, о чем я и помыслить не могла. Я столкнулась с дискриминацией. Оказывается, пегасы не могут изучать магию — так заявил мне один профессор. Эту историю ты тоже уже слышала неоднократно. У меня была вторая попытка защититься, и я бы защитилась как нефиг делать, но я была так оскорблена, что послала всех куда подальше. Вторая неудача.

Перепрыгнем несколько лет. В библиотеку неожиданно заявляешься ты и просишь моей помощи. Вскоре мы находим тайник принцесс, и нам открывается правда. Мне не удается тебя остановить. Моя третья неудача. Мир меняется до неузнаваемости. Пока ты где-то пропадаешь, пони поражает новая неизведанная болезнь. Я начинаю искать лекарство, но и сама ею заболеваю. Лекарство, как можно заметить, я так и не нашла. Четвертая неудача.

Я неудачница, Твайлайт. Я ничего не смогла достигнуть в этой жизни. За все, что бы я ни бралась, — везде меня поджидал провал. А я еще на что-то надеялась…

Твайлайт зашевелилась. Рейнбоу вдруг почувствовала шеей прикосновения ее копыт.

— Не трожь меня, — слабо возразила она, но осталась неуслышанной.

Твайлайт притянула ее к себе, и в следующий момент Рейнбоу обнаружила, что лежит головой на груди. Ухом она слышала волнительное биение сердца, чувствовала его щекой. Плечи ощущали небольшую… и теплую тяжесть. То же самое можно было сказать не только про плечи, но и про все остальное ее тело: она чувствовала тепло, исходящее от Твайлайт.

— Что ты делаешь? — непонимающе спросила Рейнбоу.

— Ты не знаешь, что это? Я обнимаю тебя. Теперь ты в моей власти, — мягко произнесла колдунья.

И Рейнбоу нечего было на это возразить. Сил у нее уже не осталось. Пусть делает, что хочет, безразлично подумала она.

— Ты не неудачница, Рейнбоу, — сказала Твайлайт.

— Ага, верно. Я полная неудачница, что на две ступени выше. Или ниже, ведь мы говорим о чем-то отрицательном.

— А как же я? Вот кто испортил все, что было можно. Титул пони-катастрофы по праву принадлежит мне.

— Да, давай еще поспорим, кто из нас большая неудачница, — цокнула языком Рейнбоу.

Помолчали.

— Рейнбоу, — негромко позвала Твайлайт.

— Чего? — отозвалась Рейнбоу.

— Я пытаюсь представить, с чем ты столкнулась… но у меня в голове просто не укладывается, сколько бед на тебя свалилось. Судьба… Я так ужасно с тобой обошлась. Если бы я знала, если бы у меня была возможность хотя бы на секунду приподнять завесу будущего, и увидеть, чем все обернется… я бы… — Твайлайт не договорила. — Все эти «бы» бессмысленны.

— Ты, типа, извиниться пытаешь или что? Не надо. Это тоже бессмысленно.

— Нет, не извиниться. Понять тебя.

— Понять? Ты так и не поняла, что я тебе рассказала?

— Нет, это ты сейчас не поняла.

— Бред какой-то.

Рейнбоу в свою очередь попыталась понять ход мыслей Твайлайт. Подумав немного, она ни к чему так и не пришла и решила, что колдунья опять заладила о своей любимой дружбе. Выказывать пренебрежение у Рейнбоу не было ни сил, ни желания. Тем не менее, в сердце ее поселилось какое-то странное чувство, как будто маленький теплый огонек. Нет, не надежда. Нечто другое, незнакомое.

— Ты знаешь, Твайлайт… ты была для меня примером. Примером того, чего может достичь простая пони — такая же простая пони, как я. Наверно, поэтому я так сильно вдохновилась… Однако я не была даже вполовину так же талантлива и целеустремленна, как ты.

— Рейнбоу… Ты забыла, почему принцессы взяли меня в ученицы? Я просто оказалась не в то время и не в том месте. Увидела то, чего не должна была увидеть. Не было никакого таланта, я колдовать-то едва умела. Просто… за мной приглядывали принцессы. Всегда помогали мне советом или еще чем. А ты добивалась всего сама. Это правда. У нас были разные, даже противоположные условия, но если их отбросить, то мы не отличаемся друг от друга.

— Ага… две полные неудачницы.

Рейнбоу даже сначала не поверила, что согласилась с Твайлайт. Но глупо было спорить, что это так. У нее не было привычки отрицать факты только потому, что они неприятны ей. Хотя… были ли прямо так уж неприятны? Еще час назад ее бы это взбесило, но теперь?.. Никакой злобы она больше не испытывала. Зато она чувствовала тепло в сердце. Пламя, вновь загоревшееся внутри, на этот раз не обжигало, но согревало, было спокойным, мирным.

— Грустно, что судьба свела нас так поздно, — молвила Твайлайт, будто убаюкивала. — Я бы хотела познакомиться с тобой раньше… быть может, я бы не закрылась у себя дома, а ты… ты бы успешно доучилась. Мы бы были вместе, поддерживали бы друг друга в трудные моменты…

— Но всё есть так, как есть. Все еще мечтаешь, Твайлайт? Перестань уже.

— У нас все равно не осталось ничего, кроме мечтаний.

— А ведь правда…

— Скажи, какие у тебя были мечты, Рейнбоу?

— Мои мечты?.. Не знаю. Думаю, я окончательно разучилась мечтать, когда поселилась в библиотеке.

— А до этого?

— Тоже не знаю. Наверно, я никогда по-настоящему не мечтала. У меня были какие-то мимолетные желания, но сейчас они мне кажутся недостойными, чтобы звать их мечтами.

— А я наоборот любила фантазировать. Любила окунаться в книжки с головой, особенно в детстве.

— У меня были тренировки, мне некогда было думать о книжках. Это потом я уже подсела на них. Вернее сказать, пришлось подсесть…

Они еще долго вспоминали разные моменты из своих жизней. Моменты становились все сокровеннее, но кобыл это не останавливало, и они делились ими легко и непринужденно — так, будто между ними не было никаких преград. Это было первый раз жизни, когда Рейнбоу говорила с Твайлайт без скрытого раздражения и… даже немного наслаждалась этим.

— Не думала, что проведу последние минуты с тобой, — наконец проговорила она.

— До чего мы докатились, — почти незаметно усмехнулась колдунья.

— Даже не знаю, что думать по этому поводу.

Вдруг Рейнбоу все-таки поняла, откуда взялось это незнакомое чувство. Это тепло появилось от того, что Твайлайт разделила ее переживания, терпеливо выслушала ее. Никогда и ни с кем за все годы, что она прожила на свете, она не обсуждала это. Никто больше не прижимал ее так к сердцу и не говорил, что хочет ее понять.

Понять…

Только сейчас Рейнбоу по-настоящему осознала смысл, который вкладывала в это слово Твайлайт.

— Ты тоже это ощущаешь, Рейнбоу? — мягко спросила колдунья, как будто услышав ее мысли. — Теплое чувство причастности… связанности… не знаю, как описать.

— Что это? Что оно значит?

— Без единого понятия… но именно из-за него я так вцепилась в дружбу.

— Кажется, до меня начинает доходить…

Твайлайт неожиданно затихла, как будто перестала дышать. Это заставило Рейнбоу заволноваться, она приподняла голову и обнаружила ошарашенные фиолетовые глаза, уставившиеся на нее.

— Посмотри на себя… — только и смогла промолвить колдунья.

Рейнбоу резко отстранилась от нее — вышло это легче, чем она ожидала, — и взглянула на свои копыта. Они снова были небесно-голубые, без малейшего намека на черный дым. И не только копыта — все ее тело постепенно возвращало себе привычную внешность…

И тогда Рейнбоу засмеялась, сначала тихо, но затем все громче и громче. Это был ненормальный, безумный смех, в нем смешались и радость с ликованием, и горечь с печалью, и полнейшая безысходность. Но потом он вдруг оборвался, и Рейнбоу, жалобно глядя на Твайлайт, зашептала:

— Все было так просто… Все это время, весь этот год… Ответ был донельзя прост… Но теперь уже слишком поздно… — Она поникла всем телом, как марионетка, у которой подрезали ниточки. — Поздно…

Зрение ее заполонили слезы. Она вскинула голову к небу и во все легкие закричала звездам, которые не было видно за тучами, но, которые, она была уверена, прекрасно слышали ее:

— Почему именно сейчас?! Почему? Проклятье! Ненавижу вас! Всех до единой! Бесполезные… смеетесь над нами… для этого вы придумали наш мир? А? Чтобы смеяться над нашими страданиями?!

Рейнбоу не слышала, как подползла Твайлайт, — только почувствовала, как ее снова обнимают за плечи. Она не воспротивилась, хотя и была теперь в состоянии это сделать. Чувствуя, как по щекам бегут горячие слезы, она обессиленно обронила:

— Это несправедливо… Это даже хуже…

Отчаяние разрывало ее внутренности на части, и только бьющееся в унисон сердце Твайлайт, которая прижалась к ней грудью, смягчало невыносимую боль.