Материнская «любовь»
Глава 15: Разговор с Пинки
Она бежала.
Она не знала, куда…
Она не знала, когда остановится...
Она знала только то…
Что ей нужно было убраться от них как можно дальше.
Подальше от бывших друзей.
"Бывших"…
Слезы заливали ей глаза.
Все вокруг нее было размыто.
Она обгоняла других пони.
Некоторые останавливались и смотрели на нее...
Некоторые проходили мимо…
Ей было все равно.
Она просто бежала...
Бежала и бежала…
— Эй, ты!!
Что это было?
Мужской голос...
Она его не узнала.
Он звучал сердито.
Он донесся из-за ее спины.
За ней гнались?
Она понятия не имела.
Она внезапно испугалась.
Теперь ее бесцельный галоп...
Превратился в бегство от опасности.
Сквозь туман в голове она увидела впереди красочное здание.
Где-то в глубине ее памяти...
Появился термин "убежище".
Инстинктивно она направилась ко входу…
И ворвалась прямо внутрь.
В конце концов, она хотела оторваться от мистера "Эй, ты!!"…
Не то чтобы у нее было много других вариантов.
Это было тихое утро для Пинки Пай в "Сахарном Уголке". В то время как Кейки проводили заслуженный перерыв в Мэйнхэттене со своими маленькими детьми, посещая только что открывшийся новый парк аттракционов, маниакальная пони для вечеринок наслаждалась редким моментом покоя, участвуя в захватывающем конкурсе гляделок со своим несколько безжизненным питомцем-аллигатором Гамми...
…Который продолжался три часа.
— В этот раз я тебя обыграю, Гамми, хвостом чувствую! Ты щас в любую секунду сломаешься… — Пинки казалась уверенной в своей победе, хотя ее крошечная рептилия за все это время не сдвинулась ни на дюйм, даже веками не дрогнул.
Увы, эпическое состязание вот-вот должно было резко остановиться. Ибо как только Пинки подумала, что ее друг-аллигатор висит на волоске, дверь распахнулась, раздался характерный звон колокольчика, и почти инстинктивно кобыла повернулась, чтобы поприветствовать клиента (-тов) с самой теплой улыбкой.
— Здравствуйте, и добро, добро, добро пожаловать в наш скромный магазинчик! Маффины — наше фирменное блюдо, наряду с молочными коктейлями, выпечкой, конфетами, шоколадом... Все, что содержит сахар, у нас есть! Отсюда и название… — Праздничная пони умолкла посреди своего выступления и поняла, что моргнула как минимум дважды во время расширенной рекламной презентации.
Она с сожалением взглянула на своего торжествующего питомца, который оставался безжизненным, как мягкая игрушка, даже в разгар своей славной победы.
— Гамми, старый ты негодяй! Как ты узнал, что к нам кто-то зайдет именно в этот момент и отвлечет меня?! Иногда мне кажется, что у тебя Пинки-чуйка лучше, чем у меня! Ну ничего, в следующий раз я тебя одолею...
Розовая кобыла решила, что чемпион заслуживает немного отдыха после своей упорной победы, и вернулась к своей заранее назначенной роли продавца в магазине на день.
— Вы уж простите... Видите ли, я потрясающе соревновалась с Гамми, и...
И второй раз за несколько минут вечериночная пони умолкла прежде, чем успела закончить предложение. Это было само по себе маленьким чудом, потому что как только Пинки начинала болтать, то если не запихнуть самую большую пробку в Эквестрии ей в хлебало, она заговаривала своего бедного слушателя до смерти.
Но опять же, не было более несчастной, убогой на вид фигуры, которая пробиралась через вход в это обычно радостное место за много дней. У наблюдаемой кобылки была интересная цветовая гамма. Белая повязка на ноге, розовая шерсть с большими коричневыми пятнами и темно-красная лента в тон алым кольцам вокруг ее голубых глаз.
Но что действительно выделялось, так это выражение ее лица. Было так грустно и подавленно наблюдать, что грива Пинки чуть не распрямилась. Это был взгляд пони, который полностью сдался. На угрюмом лице кобылки не было ни единого следа счастья или радости, и она забрела в закусочную, как зомби на автопилоте.
Столкнувшись с таким удручающим зрелищем, Пинки немедленно начала действовать. Она долго репетировала протоколы в таких ужасных случаях, и пора было ввести их в действие.
— Тревога, тревога!! Депресняк прямо по курсу!!!! — розовая кобыла изобразила очень сносную сирену, прежде чем повернуться к своему беззубому питомцу. — Гамми, будь добр, замени меня ненадолго. Я знаю, что о многом прошу, но я в тебя верю. Мне нужно сходить совершить доброе дело. И не забывай улыбаться!
Праздничная пони сняла поварской колпак и фартук, положила одежду на неподвижное, холодное тело Гамми, так, что она почти полностью покрыла его. Затем она поцеловала его в щеку (единственная его часть, которая теперь не была покрыта тканью) и бросилась к своему грустному клиенту.
— Привет, дорогая. Тебе разве не надо в школу? Я знаю, что наши угощения очень вкусные, но достойного образования они тебе не принесут! Прогуливать нехорошо! — Пинки быстро бросилась в глаза кобылке, пробуя новый навык, которому её научила Твайлайт — проявить озабоченность, но в то же время ответственность.
Кобылка секунду смотрела на неё, прежде чем усмехнуться и сесть на один из множества пустых стульев.
— Ну и зачем мне идти в школу?! Меня там все ненавидят... и их не обвинишь даже. Я столько лет была ужасной пони... Я меньшего не заслуживаю. Оставьте меня, пожалуйста, в покое.
Кобылка отвернулась от Пинки, которая не смогла хорошо стартовать. На мгновение обескураженная вечериночная пони решила выяснить причину проблемы, чтобы посмотреть, сможет ли она помочь.
— Уверена, это неправда. И даже если это так, все пони могут измениться. Кто мог подумать, что Трикси, Дискорд, принцесса Луна... или скорее Найтмер Мун смогут искупить свою вину? Тебе просто нужно понять, что ты делаешь не так, и перестать это делать! Ты можешь этого не знать... но я кое-что знаю о дружбе. Я и мои пятеро подруг… — Розовая кобыла отчаянно пыталась доказать свою правоту.
— Да, да, я знаю об удивительных "Элементах гармонии", — саркастически ответила кобылка, помахав копытом в воздухе. — Вы путешествуете по Эквестрии, распространяя любовь, радугу и солнечный свет, куда бы вы ни пошли. Рада за вас! Но боюсь, вы никогда не сталкивались с такой безнадегой, как я. Я пыталась, я очень-очень старалась быть лучшей пони, но у меня ничего не вышло. А теперь я не знаю... что делать... *шмыг*
Затем странная кобылка начала безудержно рыдать, от чего большое сердце Пинки чуть не разорвалось на куски. Может, у нее не было ответа на все вопросы. Бедная кобылка казалась такой подавленной, что, возможно, тусовщица действительно ничего не могла для нее сделать.
Пинки собиралась удрученно побрести обратно к стойке в поражении, как вдруг...
Слезы плачущей кобылы стекали по ее шерсти, счищая скопившуюся там грязь. Часть грязи закрывала кьютимарку малышки, и Пинки случайно заметила её, когда отворачивалась. Внезапно пони поняла, с кем имеет дело, и громкий возглас сорвался с ее губ.
— Минуточку. Ты случайно не... Даймонд Тиара? — Внимание Пинки внезапно стало физическим, когда она схватила рыдающего жеребенка за плечи.
Тиара перестала плакать на секунду и вытерла глаза.
— Д-да. В-вы, должно быть, слышали обо мне, и о том, к-какая я поганая пони. Т-теперь Вы понимаете, п-почему я никому не нужна, и-и п-почему я заслуживаю о-остаться одна-одинешенька до конца ж-жизни, чтобы я не могла никого о-обижать или вредить своей з-злобной сущностью?
Но Пинки не слушала и обновила лицо своей гигантской ухмылкой.
— Даймонд Тиара!! Конечно, я тебя знаю... Я никогда не забываю лицо пони, для которого устраиваю кьютсеньеру! Мне особенно запомнилась твоя кьютимарка, потому что ты потратила половину вечеринки, демонстрируя её всем остальным, вместо того, чтобы веселиться! Потом ты ушла наверх... и я не видела тебя до конца вечеринки. Мне всегда было интересно, что случилось…
Если раньше Даймонд чувствовала себя паршиво, то теперь, когда ей напомнили о том, как ее собственное высокомерие превратило то, что должно было стать одним из лучших дней ее молодой жизни, в один из худших, она чувствовала себя просто отвратительно.
— Послушайте, я не хочу это обсуждать, ладно? Можете просто принести мне шейк?
— Шейк! Это напоминает мне еще один случай, случился как раз перед тем, как приехал мой добрый друг Чиз Сэндвич. Ты была со своей подружкой, Сильвер-кто-то там? Ты пыталась забрать её напиток, потому что она выпила больше, чем ты? Но потом ты отвлеклась на мой красивый голос, и в конце концов она вернула его. Ого, сколько я всего помню! — Пинки продолжала сиять, как будто делилась хорошими воспоминаниями со старым приятелем.
Только в случае с Тиарой это был сборник лучших хитов из всех ее поганых проступков.
— Я думала, Ваша работа — веселить других пони… — простонала Даймонд, подперев голову копытами. — А Вы мне только и напоминаете, какая я ужасная маленькая хулиганка, до такой степени, что даже моя лучшая во всей Эквестрии подруга не смогла больше меня терпеть.
Пинки приложила копыто к подбородку, словно в глубоком размышлении.
— Что ж, забавно, потому что я уверена, что видела, как вы вчера ладили, на самой большой кьютсеньере в мире… — она вздохнула с удовольствием при воспоминании.
Тиара закатила глаза.
— Ну, да. Мы помирились, но когда она услышит, что я сказала об одной из Метконосцев, она поймет, что я взялась за старое и больше не захочет иметь со мной дело. Как будто во мне есть что-то острое, что-то, что не может перестать оскорблять других и поступать плохо по отношению к другим, как бы я ни старалась. Я просто… безнадежна… — розовая кобылка почувствовала, как нахлынули слезы.
Внезапно ее схватили за лицо, и она оказалась лицом к лицу с Пинки, у которой на обычно веселом лице было необычно серьезное выражение.
— Не желаю ничего подобного слышать. Скажи мне... что ты сказала сегодня утром... было плохо? — потребовала тусовщица.
— Да… — выдавила Даймонд, не в силах отстраниться.
— Очень-очень плохо? — глаза Пинки сузились.
— Да!! — ответила решительно Тиара.
— Это было супер-пупер-дупер плохо, с гигантской вишенкой на торте? — Пинки продолжала нажимать, в ее словах появился намек на злобу.
— Да, да!! Это было худшее, что я могла сказать!! — совершенно пристыженно ответила Даймонд.
— И ты чувствуешь себя очень-очень, супер-пупер-дупер плохо из-за того, что сказала это… с вишенкой на торте? — тусовщица теперь усиливала давление.
— Да!! Да!! Да!! — Даймонд почти выкрикнула свой ответ. — Это разъедает мне мозг! Мне внутри тошно! Я чувствую себя виноватой, как никогда! Лучше бы... я промолчала...
Тиара продолжала потеть, поскольку взгляд Пинки не покидал глаз кобылки ни на секунду. Пони, конечно, была побеждена своим питомцем в раннем конкурсе гляделок, но когда дело доходит до матча-реванша с её противником, тогда будет только один победитель.
И это будет не грустная кобылка.
К счастью, в то время в повестке дня Пинки не было еще одного случайного соревнования. Без предупреждения тусовщица внезапно оторвалась от личного пространства Тиары, с широкой улыбкой на ее губах.
— Вот. Я же говорила, волноваться не о чем!
Даймонд потрясенно отреагировала на это объявление.
— Что?! — брызнула она слюнями. — Из-за Вашего допроса мне стало хуже, чем когда-либо. Как именно мне должно было от этого стать лучше?!
Пинки просто рассмеялась, как будто ответ был очевиден.
— О, глупышка! Подумай. Если тебе так плохо после того, что ты сделала, значит, ты искренне сожалеешь о том, что сказала. Если бы ты была безнадежна, то не думаю, что ты чувствовала бы себя такой же виноватой, как сейчас. Я уверена, что если ты вернешься и искренне извинишься, то пони, которую ты оскорбила, поймет.
Тиара собиралась сказать тусовщице, что она ошибалась, что она прогнила до мозга костей и ей ничем не помочь.
Но затем, хоть она не просила, в ее голове всплыло воспоминание.
Это было во время репетиции Метконосцев их в конечном итоге успешного выступления во время церемонии Эквестрийских игр, которое произвело впечатление даже на тайно наблюдающую Даймонд Тиару.
Не зная, как противостоять блестящей демонстрации Метконосцев, она прибегла к самой закулисной тактике: деморализовать Скуталу, оскорбив ее инвалидность, чтобы пегаска была настолько подавлена своим комплексом неполноценности, что даже не отправилась в Кристальную Империю, где проходили отборочные испытания.
К счастью, благодаря последней остановке и вдохновляющей речи Рейнбоу Дэш, Скуталу смогла преодолеть свои ментальные блоки и заслуженно занять первое место со своими друзьями, опередив (теперь она признает) безнадежный показ Тиары и Сильвер Спун.
Все это было в прошлом, но каковы были мысли Даймонд в то время, когда она увековечивала этот подлый поступок?
Она была горда. Она была довольна. Она совершенно ни о чем не жалела.
Теперь, когда она только что сделала что-то подобное, что она чувствовала?
Грусть. Она чувствовала себя подавленной. В голове у нее кружилось чувство вины.
И в этом была разница.
Перемена.
Большая перемена.
Она уже не была той безжалостной хулиганкой, которой была раньше.
У нее было сочувствие.
У нее была совесть.
Она была "другой".
Пони, которая совершила большую ошибку...
Но никто не идеален.
Все мы делаем то, о чем иногда жалеем...
Но пока ты живешь, ты учишься на ошибках...
И следишь, чтобы они никогда не повторились.
Внезапно Тиара поняла, что ей нужно сделать.
Ей нужно сейчас же вернуться...
Чтобы объясниться.
С надеждой, что ее друзья увидят искренность в ее глазах...
И примут ее обратно.
Если они смогут дать ей еще один шанс...
Она сможет...
Нет, докажет...
Что она лучше.
Теперь она была в этом уверена.
И надеялась, что вскоре все пони тоже это увидят.
Внезапно Пинки Пай, привыкшая сама устраивать медвежьи обнимашки, сама стала неожиданной жертвой сокрушительных объятий, когда чрезвычайно благодарная Даймонд набросилась на тусовщицу.
— Спасибо, спасибо, спасибо, Пинки Пай!! — Тиара прижалась к передним ногам Пинки, чувствуя, как вся тяжесть Эквестрии спала с ее плеч.
Кобылка также случайно вытерла остатки грязи о шерсть вечериночной пони, но Пинки была готова закрыть на это глаза (а вот Рэрити ни за что).
— Да пожалуйста, мисс Тиара, все для члена моей расширенной семьи!
Это последнее заявление было настолько сбивающим с толку, что даже будучи в восторге Даймонд в замешательстве взглянула на нее.
— Извините, что? Я знаю, что мы более-менее одного цвета, но не думаю...
— Ты теперь жеребенок Эпплджек, так? Что ж, если вы с ней родственник, это, возможно, может быть, почти определенно, делает тебя моей троюродной кузиной! Или правнучатой племянницей. Или сестры, тети, матери... — Пинки уставилась в стену, словно пытаясь вычислить серьезное уравнение.
Тиара понятия не имела, о чем розовая кобыла болтает.
Но опять же, это была Пинки Пай.
Логике не было места в ее хаотическом мире.
Внезапно вспомнив, что ей нужно было сделать, Даймонд сообразила, что нельзя терять ни минуты на бессвязное бормотание её новой… пратроюродной тетей-кузиной.
С кем-то там.
— Послушайте, я бы с удовольствием осталась и поболтала… Но мне нужно поговорить с тремя друзьями, прежде чем они пойдут в школу. Еще раз спасибо за помощь, Пинки... Я не забуду! — с благодарностью сказала Тиара, отцепляясь от ноги старшей кобылы.
— Оки-доки, увидимся позже! А пока тебя нет... я выясню, кем именно ты мне приходишься в моем генеалогическом деревце. Хм… Возможно, Гамми в курсе… — Пинки продолжила ломать голову.
Даймонд вздохнула.
— Интересно, как она может быть такой гармоничной в одну минуту… а в следующую на стены лезть… — сказала она себе, оглядываясь назад, когда подошла к двери…
Которая распахнулась чуть ли не в лицо ей.
Второй раз за день Тиара проявила неестественную способность избегать внезапного препятствия на своем пути. Она остановилась в последний момент, чем избежала довольно неприятного столкновения.
Приготовившись высказать неосторожному пони всё, что она думает, она прищурилась от солнечного света...
И увидела три силуэта в форме жеребят.
Тот, который был похож на Эпплблум, стоял впереди с решительным и непоколебимым видом.
Два других, похожих на Скуталу и Свити, выглядели немного более обеспокоенными, как непослушные жеребята возле кабинета директора.
Даймонд не ожидала их увидеть, но Метконосцы, похоже, совсем не удивились, увидев ее.
Первой заговорила Эпплблум.
— Даймонд Тиара, нам надо поговорить…